Приготовления
Из бесед с офицерами японского штаба я убедился, что генерал Ноги лично склонялся в пользу проекта взятия Порт-Артура штурмом, что также одобрял каждый офицер и солдат его армии, но несомненно, что помимо этого было получено и решительное приказание из Токио. Иностранные критики порицали японцев и русских за столь настойчивую осаду и оборону, благодаря чему здесь было задержано много войск, которые могли быть использованы с большим успехом на главном театре военных действий. Я не берусь разрешить этот очень трудный и спорный вопрос, тем более, что он выходит из рамок моей задачи. Я просто обращаю внимание на то, что японцы несомненно были уверены, что овладеют Порт-Артуром в очень короткое время после взятия Наншана, и что после этого армия Ноги сможет двинуться на север и помочь разбить армию А. Н. Куропаткина до того момента, когда она достигнет значительной численности.
Теперь, ознакомившись с данными о могуществе крепости, можно прийти к заключению, что овладеть ею в такой короткий срок не было надежды и всякая попытка в этом смысле кажется невероятной. Приходится удивляться, каким образом обыкновенно отлично осведомленный японский разведывательный отдел не сумел оценить неизмеримо сильные ресурсы крепости и не предупредил такой рискованный шаг.
В этом отношении японцы сделали одну из немногих ошибок в своем вообще превосходно разработанном и удивительно выполненном плане кампании. В операциях против Порт-Артура, как и повсюду, каждый шаг и каждое движение были заранее обдуманы до мельчайших подробностей, рассчитан каждый день, час и солдат. Когда наступал соответствующий момент стоило генералу сказать одно слово, как весь огромный, сложный, но превосходно устроенный механизм начинал действовать: вертелись колеса, двигались зубчатые колеса, а большие валы приступали к своему разрушительному процессу. Единственно по отношению к Порт-Артуру японцы сделали ошибочный расчет крепости и твердости материала, который они собирались раздавить. Валы были сдавлены и напряжение некоторых частей механизма было слишком сильным. Сдавлено было и зубчатое колесо, его ось сломалась, все пришло в бездействие, машина остановилась [38] и нужно было ее исправить заново, чтобы достигнуть хотя бы в дальнейшем какого-нибудь успеха.
Но предполагая, что ошибочный расчет может быть поставлен в вину, главным образом, японскому разведывательному отделу и что донесения генерала Ноги были неправильными и неточными, надо, однако, признать, что он имел большое основание решиться на взятие крепости штурмом, помимо стратегических соображений, которые также были им приняты во внимание. Сражаясь долгое время с русскими, Ноги отлично знал цену им и своим войскам. Он сознавал, что обе стороны сражались храбро и упорно, благодаря чему в значительной степени замедлялось достижение японскими войсками успеха, и они понесли тяжелые потери. Хотя русские заняли чрезвычайно сильные позиции, их все-таки можно было выбить и оттеснить за линию обороны, где у них в тылу будет уже море, по которому они не могли ускользнуть без помощи, и где японский флот вполне господствовал.
Позиции, занятые русскими теперь, были, конечно, сильнее тех передовых позиций, которые они занимали ранее, но, насколько Ноги мог судить, они были далеки от совершенства. Все те же недостатки: как и прежде форты отчетливо обрисовывались на фоне неба или на заднем плане, даже пушки, высунувшись из брустверов, были видны издалека. Поэтому для Ноги вопрос сводился просто к численности потерь. Он отбросил уже раз эти самые войска, которые стояли перед ним, с их укрепленных позиций на Кензан и Ойкесан, более грозных, чем большинство фортов, лежавших напротив. Это ему стоило многих тысяч людей, но он готов был потерять столько же, даже больше, думал он, в пять или десять раз больше, тогда можно надеяться на счастливый исход. В Японии много молодежи, что ее жалеть, скорее слишком много ее, а терять время и массу денег на продолжительную осаду государство было не в состоянии. Кроме этого, я думаю, была еще другая причина, более важная, чем все остальные — именно рассчет на национальный дух японского солдата. С незапамятных времен характерными чертами японского солдата были склонность к военному делу и природная тактика: идти прямо на неприятеля, близко подходить к его позициям и вызывать его на рукопашный бой. В этой войне японцы производили такие фронтальные атаки, как, вероятно, ни одна армия на свете; они делали отчаянные нападения там, где попытка их, с первого взгляда, могла показаться совершенно безрассудной. Японцы коренным образом изменили понятия и правила европейских армий в отношении этого великого основного вопроса современной войны. Часто они дорого платили за это, но, выполнив свою цель, японцы приходили к заключению, что потери были не более того, что они могли истратить, часто не более, чем мог им стоить медленный путь к успеху, к тому же получался выигрыш во времени, увеличивалась уверенность, неприятельские же планы и предложения сводились к нулю.
Ввиду этого генерал Ноги пришел к решению: взять Порт-Артур штурмом. Но ничего необдуманного он не собирался делать. Если атака окажется неудачной, то это произойдет не по его вине и не по недостатку подготовленности. Все до мельчайших деталей было обдумано, разработано и подготовлено заблаговременно, были приняты [39] все меры предосторожности и исчерпаны все средства обеспечения успеха.
Первым вопросом, который предстояло разрешить, был определение пункта, где должна быть сделана попытка прорваться через русские линии. Было несколько путей. Через сильные валы защищенных фортами высот и гор, окружавших со всех сторон город, лежало два выхода в центре позиций: узкая южная часть Шуйшиинской долины, направляющейся вниз к Старому городу и на западном фланге — низменная местность от бухты Луизы к внутренней гавани; во время войны 1894–1895 годов главное наступление японцев шло по последней дороге.
Однако со времени китайской кампании многое изменилось Через шпионов и рекогносцировочные отряды Ноги узнал, что русские возвели очень сильные укрепления по обеим сторонам этой долины, господствовавшие над последней, а с фортов Ягутцзы до Тайангку весь путь наступления обстреливался артиллерийским и ружейным огнем; одновременно форты Тигрового Хвоста и Лаотешана могли участвовать в обороне и этим еще более затрудняли положение атакующих войск. Даже если бы атакующим удалось достигнуть более низменной части долины, они были бы вынуждены сначала овладеть сильнейшими фортами Тайангку, которые преграждали путь к Новому городу; в обороне же последних могли совместно принимать участие не только эти форты, но и батареи на горе Паличжуан, Золотой Горе, высоте 203 м и других высотах, благодаря чему надежда на успешный исход дела была проблематична.
Такие же, если не большие возражения можно сделать относительно дороги по Шуйшиинской долине, так как здесь форты по обеим сторонам были еще сильнее, а низменная часть долины ровнее и лишена всякого прикрытия; кроме того для наступления в этом направлении необходимо было овладеть рядом сильных передовых оборонительных укреплений: Шуйшиинскими люнетами, редутом Люнгвэн и двойным рядом окопов, усиленных проволочными заграждениями в конце долины, сконцентрированный же огонь фортов Ицзешан, Анцзешан, Суншу, Эрлунг, Паличжуан{22} и Тигрового Хвоста окончательно разрушал всякую надежду на успешное выполнение задачи.
Атака западного сектора не обсуждалась, так как в этом случае потребовалось бы овладеть сильными фортами Ицзешан, Анцзешан и некоторыми небольшими передовыми позициями, а затем вести наступление по большой и сравнительно ровной плоской возвышенности под перекрестным огнем многих сильно укрепленных и вооруженных тяжелой артиллерией позиций, расположенных кругом.
Оставался один выход — атаковать восточные форты. Несмотря на то что некоторые из сильнейших фортов сухопутного фронта были сооружены в этом секторе, но это едва ли было известно японцам и имелось много причин, по которым выбор этого направления встречал менее всего возражений. Прежде всего это был кратчайший путь к [40] городу и здесь перед фортами не было передовых укреплений, ввиду чего их можно было атаковать непосредственно; далее местность, где форты были расположены, была чрезвычайно неровная и пересекалась узкими долинами, проходами и ущельями, таким образом, наступающие на известном пространстве могли быть укрыты от неприятельского огня, кроме того во многих местах имелись мертвые пространства, где войска могли остановиться, оправиться и немного отдохнуть. Главной целью атакующего войска было взятие высокой, крутой горы Вантай, которая господствовала над всей окружающей местностью и откуда наступление на город являлось сравнительно легким делом, но чтобы достигнуть этого надо было продолжить путь через цепь фортов сектора, овладев одним или двумя из них, чтобы войска могли прорваться.
Как я уже заметил, японцы удивительно мало знали о силе укреплений Порт-Артура и могли только определить, что центр и северный фронт цепи фортов сравнительно слабо укреплены. Суншу и еще более Эрлунг на западном фланге и высокий форт Восточный Кикван на восточном фланге казались очень внушительными по силе, средние же форты и позиции казались менее страшными и по сведениям, полученным генералом Ноги, стало известно, что форты Западный и Восточный Панлунг, расположенные прямо перед Вантаем, были временного типа и сооружены не достаточно основательно. Отсюда, естественно, следовало, что именно в этом пункте и надо было сделать попытку прорваться.
Естественные условия местности перед фортами Панлунга были в пользу этого проекта. От Дагушана в восточном направлении вдоль центра Шуйшиинской долины идет ряд небольших высот; к югу он примыкает к нижним склонам вершин Вантая, но на северной стороне он резко обрывается; здесь то и можно было сосредоточить большие силы и поместить пушки и мортиры, отлично укрыв их. Все это представлялось превосходной базой для наступательных действий.
Этот небольшой ряд высот простирался в западном направлении к редуту Люнгвэн, некоторые места обстреливались с редута, немногие участки были отлично защищены. Естественно поэтому, что раз было решено нападение открытой силой, вести его надо было через форты Панлунг и Вантай. Таков и был план генерала Ноги.
В распоряжении Ноги были три полных армейских дивизии: 1-я, 9-я и 11-я, состоявшие каждая из четырех армейских полков, шести полевых или горных батарей, трех эскадронов кавалерии, трех саперных рот, одной госпитальной роты, полевых и постоянных госпиталей, не считая интендантских и транспортных отрядов. В качестве резерва, который был в полном его распоряжении, имелись две отдельные пехотные бригады, каждая в составе трех полков, одна отдельная артиллерийская бригада, также из трех полков; наконец был большой осадный парк, состоявший из пушек, гаубиц и мортир. Общая численность войск достигала 70 000 человек.
Очень трудно определить точно численность гарнизона крепости, ввиду разноречивых сведений из русских и японских источников, но насколько мне известно гарнизон Квантунского укрепленного района [44] до битвы у Наншана состоял из девяти сибирских пехотных полков (5–, 13–, 14–, 15–, 16–, 25–, 26–, 27– и 28-го), трех резервных батальонов и трех рот (оставшихся от трех полков, отправленных из Порт-Артура к Ялу) — всего около 30 000 человек. Артиллерия состояла из полевой, численностью около 2 000 человек, двенадцати рот крепостной, по 330 человек в роте, и 800 моряков артиллеристов — всего 6 800 человек. К этому надо прибавить 500 человек инженерных войск, сотню кавалерии, а также отряд матросов в 5 000 человек, несших постоянную службу на фортах; позднее во время осады из флота было взято еще 5 000 человек для участия в сухопутной обороне. С госпитальными командами, интендантством и прочими подразделениями численность русских войск можно приблизительно считать в 50 000 человек.
Следует, однако, заметить, что японцы предполагали численность гарнизона в 20 000, самое большое 25 000 человек — на этой-то цифре и основывал генерал Ноги свой план действий.
С позиций, которые занимали японцы к 30 июля, было невозможно приступить к штурму Порт-Артура. Хотя русские отступили за черту долговременных укреплений, но еще держались и на передовых позициях обоих флангов, расположение же их крайне затрудняло нападение. К западу русские занимали ряд отдельных высот против западной плоской возвышенности, откуда наступавшие могли отстреливаться продольным огнем; даже если бы японцы успешно продвинулись вперед, они очутились бы под огнем с этих западных высот. Еще более опасными были передовые позиции, занятые русскими на восточном фланге на Дагушане.
Гора Дагушан — в переводе «Гора-Сиротка» — находится к востоку от Шуйшиинской долины, поднимаясь в высоту на 620 футов (189 м. — Ред. ). Она оправдывает свое название, так как стоит здесь мрачная, угрюмая, с темными тенями на скалистых крутых склонах. Позиция эта не только господствует над всей Шуйшиинской долиной, но также и большей частью ровной местности к северу от Фенхоаншанской гряды; в течение первых дней, когда японцы передвигали вперед свои войска и орудия, русские с Дагушана наносили им тяжелые потери шрапнельным огнем. Прибавьте к этому, что Дагушан был превосходным наблюдательным пунктом, с которого русские могли следить за тем, что делается на японских линиях и позади них и определять точно места их батарей. Отсюда ясно, что пока высота находилась в руках русских, рассчитывать на верный успех было невозможно и осада крепости была бы неполной.
Отдельные западные высоты были взяты к 15 августа после трехдневного тяжелого боя, при сильном ливне; передовые русские отряды на Дагушане и Сяогушане были отброшены за черту главных оборонительных линий к 9 августа после очень упорного сопротивления, задержавшего японцев на три дня. Так как события эти происходили до того времени, когда меня допустили к фронту, и они, собственно говоря, не составляют части действительной осады Порт-Артура, то я ограничусь лишь указанием, что войска, принимавшие участие в операциях на западном фланге, состояли из всей 1-й армейской дивизии, усиленной тремя полевыми батареями отдельной артиллерийской бригады, [45] а в Дагушанских боях из всей 11-й дивизии, усиленной тремя батареями 4,7-дюймовых{23} осадных пушек и четырьмя батареями 3,5-дюймовых{24} мортир. В обоих случаях бой был ожесточенным и потери японцев достигали 3000 человек.
Пока шли подготовительные операции, генерал Ноги занялся приготовлениями к штурму. Решив в принципе задачу и наметив главное направление наступления, он приступил к выяснению существенно важного вопроса о выборе места для постановки орудий.
Благодаря урокам Англо-бурской войны 1899–1902 годов и частью Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, когда казалось произошла эволюция в современном военном искусстве, роль артиллерии в бою стали считать менее важной и вся тяжесть сражения ложилась на пехоту. Настоящая кампания изменила этот взгляд. Японской артиллерии или скорее совместной работе артиллерии и сестры ее по оружию принадлежат все лавры победы. Без искусства и превосходной тактики первой, все мужество и храбрость второй были бы тщетны. Я не располагаю точными сведениями о соответственном числе раненных артиллерийским и ружейным огнем, но мне говорили, что раненных снарядами было необычайно много. В японской армии с начала июля до конца октября процент раненных снарядами и шрапнелью достигал 21,27 % — почти вдвое больше, чем в предыдущей войне; все это доказывает, что военное значение артиллерии восстановлено и она сыграла ту роль, которая предназначалась ей всеми великими полководцами от Густава-Адольфа до Мольтке.
Позднее я возвращусь к этой теме. В данное время я ограничусь лишь указанием на то, что, насколько я лично видел, стрельба японцев не была вполне безукоризненной. Я наблюдал лучшие примеры в европейских армиях, а наиболее блестящий образчик артиллерийского искусства, какой я когда-либо видел, дала русская батарея 20 сентября. Но тактические приемы японской артиллерии, в целом, лучше русской, будете ли вы рассматривать их отдельно или в связи с действием пехоты.
Во время осады артиллерия становится очень неподвижной, сравнительно с действием ее в открытом сражении. Свою тактическую подготовку артиллерист может выказать, главным образом, в выборе позиций. В этом отношении японцы оказались намного способнее своих противников. Я уже указывал на отживший способ, по которому русские строили батарейные позиции и земляные укрытия для пушек за время кампании на полуострове, — почти всегда на гребне высот, сильно заметные на фоне небесного свода, в то время как японские батареи были так искусно помещены и ловко скрыты, что определить их местоположение было очень трудно.
Если японцы прилагали большое старание при выборе позиций во время предшествовавших дел, то здесь, перед Порт-Артуром, эта задача была неизмеримо важнее, ввиду сильнейшей артиллерии противника [46] и предстоящей продолжительной осады, когда ставка в игре стала очень высокой.
С фортами Панлунг и Вантай, как главными тактическими целями, горная гряда Фенхоаншана была как бы создана для помещения осадного парка, так как она расположена прямо против них и на очень благоприятном расстоянии от русских позиций восточного ряда фортов, частью господствовавших этой местностью.
Действительно все японские осадные и морские батареи были доставлены на эту позицию и размещены вдоль южного хребта горной цепи, причем морские батареи составили правое крыло, а осадные пушечные батареи — левое, на пересечении железной дороги. Гаубицы, мортиры и большинство полевых и горных батарей были выдвинуты вперед и расположены между подножий небольших высот и за ними к западу между отдельно расположенными высотами, занятыми японцами; несколько таких батарей были помещены в углублениях в центре Шуйшиинской долины. За исключением морских батарей, где артиллеристы не были еще обучены, большинство орудий было помещено в расчете на перекидную стрельбу.
Все пушки, которые были доставлены японцами к этому времени для действия против Порт-Артура, были на колесных лафетах, калибром не более 4,7 дюйма, так что орудийные окопы были обыкновенного типа, как это видно на помещенном ниже рисунке, и состояли из основательно устроенного бруствера из земляных мешков, с амбразурами и прочными траверсами между ними.
За батареей или по ее сторонам были устроены непробиваемые снарядами прикрытия для артиллеристов, где могли оставаться люди, когда не было боя, таким же образом были устроены ниши в траверзах для боевых запасов и артиллерийской прислуги во время стрельбы.
Подъем тяжелой артиллерии по грязным дорогам, почти непроходимым после больших дождей, часто происходил по длинным окольным путям ночью, чтобы укрыть ее от неприятельского взора; вообще по всей местности за японскими линиями можно было в это время видеть, как сотни солдат и матросов, с пением, смехом и криком тащили тяжелые орудия. По хорошей дороге, что впрочем бывало редко, большие тяжеловесные пушки перевозились на бегу, но в большинстве случаев приходилось тащить очень медленно, иногда по несколько [47] часов, причем орудие за это время продвигалось не более чем на 200 ярдов вперед.
Кроме артиллерийской работы, была масса других дел: нужно было устраивать лагеря и распределять солдат, организовывать интендантскую часть, проводить телефоны и телеграфы, устраивать госпитали, сигнальную службу, подвозить боевые запасы, строить прикрытия и траншеи по дорогам между различными позициями и так далее. Наконец необходимо было детально разработать план осады, начиная с первого выстрела по день взятия крепости, когда флаг Восходящего Солнца будет развиваться над Порт-Артуром.
На все это нужно было время и только 17 августа генерал Ноги убедился, что все готово. Дав отдых своим войскам до 18 августа, он перешел 19 августа в наступление. [48]