Часть первая

Глава первая.

Дьёдонне Ламбрехт, герой и мученик

На склоне холма, господствующего над Льежем, расположено предместье Тьер-а-Льеж. Здесь, в одном из маленьких кирпичных домиков, с лиловой шиферной крышей и крошечным садом, родился и вырос Дьёдонне Ламбрехт. Вместе со своим деверем он основал механическую мастерскую, которая вскоре превратилась в небольшой завод точных инструментов. Ламбрехт был материально обеспечен, счастлив в семейной жизни. Казалось, что его жизнь прочно устоялась.

Но всё изменилось, когда в 1914 году грянула война. Ламбрехт решил посвятить свои способности, своё состояние, а если понадобится, и самую жизнь, задаче освобождения родины от немецких захватчиков. Разумеется, первой его мыслью было вступить в бельгийскую армию. Но когда он очутился на голландской территории, к нему обратился один из многочисленных агентов союзной разведки в Голландии. Это был бельгиец Афшен, работавший под руководством майора Камерона, начальника разведки английского генерального штаба.

Ламбрехту минуло 32 года. Это был человек смелого и быстрого ума. Он внимательно выслушал Афшена, обдумывая, каким путём лучше служить родине. Ламбрехта не [8] пришлось долго убеждать: он вернулся в Бельгию, чтобы организовать там службу разведки.

Ламбрехт нашёл поддержку в католических кругах Льежа. Два священника, отец Дюпон и отец Дез-Оней, помогли ему завербовать нескольких бывших железнодорожных служащих. С этой горсткой преданных приверженцев ему удалось создать в Льеже, Намюре и Жемеле наблюдательные железнодорожные посты, следившие за всеми передвижениями войск через эти важные центры.

Самую опасную работу Ламбрехт оставил себе. Несмотря на бдительный надзор немецкой тайной полиции, он ездил по стране, вербуя новых агентов и выслеживая местопребывание немецких дивизий. Он вёл разведывательную и вербовочную работу по всей Бельгии, в Бельгийской Фландрии и даже проник в Люксембург. Однажды в Жемеле он заметил оживлённое движение немецких войск, направлявшихся на запад, с восточного фронта. Сообразив, что по всей вероятности происходит концентрация войск для наступления, Ламбрехт без колебания вскочил на буфер проходившего воинского эшелона и ехал так вею ночь, пока не установил окончательно пункт его назначения. Самой дерзостью своего поведения он обманул бдительность немецкой тайной полиции — менее всего ей могло придти в голову искать шпиона в воинском поезде.

Вдобавок Ламбрехт часто ездил в Голландию в качестве курьера. Он крался по ночам мимо пограничной стражи, стараясь ускользнуть от предательских лучей прожекторов; так он переносил драгоценные донесения, написанные на тонкой папиросной бумаге. Они были зашиты в пуговицах его костюма, специально изготовленных одним из его льежских друзей. Но такая искусная маскировка выручила бы его только при случайном беглом обыске в самой Бельгии.

Будь он пойман на границе, его судьба была бы решена. Агенты германской тайной полиции очень быстро обнаружили бы компрометирующее содержание оригинальных пуговиц.

В течение восемнадцати месяцев вели наблюдение Ламбрехт и его преданные помощники. Они доносили английскому генеральному штабу о каждом поезде, проходившем через железнодорожные центры Льеж, Намюр и Жемель, о всяком передвижении войск на бельгийской территории. Эти донесения отчётливо показывали, где и когда надо было ждать наступления немцев; они представляли [9] гораздо большую ценность, чем любая информация, полученная на основании похищенных или захваченных документов противника. Документы могли быть поддельными, немцы могли изменить свои планы после их составления, а передвижения войск являлись незыблемым фактом. В прежних войнах не знали наблюдательных железнодорожных постов. Такие разведчики, как Ламбрехт, были зачинателями этого дела.

Количество сведений, переданных Ламбрехтом английскому генеральному штабу, вызывает удивление. Например, в мае 1915 года его наблюдательные посты в Жемеле и Намюре быстро и точно донесли о переброске нескольких немецких дивизий с сербского фронта во Фландрию. Донесение показало, что немецкие дивизии, находившиеся на сербском фронте, переводятся во Францию. В августе 1915 года эти же посты заметили движение воинских поездов с восточного фронта в Шампань. Стало очевидно, что немцы сосредоточивают войска, чтобы отбить наступление, подготовлявшееся французами на этом участке. Получив эту информацию, французы начали своё наступление на несколько дней раньше намеченного срока.

Ламбрехт своевременно донёс о немецких приготовлениях к наступлению на Верден. Он получил первые сведения об этом в результате несдержанности одного немецкого майора, квартировавшего у его сестры. Чтобы проверить полученные сведения, он послал своих агентов в оккупированную Францию и определил местоназначение войск, следовавших стремительным потоком в западном направлении.

Но вскоре события приняли неблагоприятный для Ламбрехта оборот.

Опыт восемнадцати месяцев надоумил немецкую контрразведку принять серьёзные меры, чтобы закрыть бельгийско-голландскую границу. Для всех бельгийцев были введены удостоверения личности с фотографической карточкой и указанием адреса; при переезде из города в город приходилось получать специальное разрешение. На границе немцы установили проволочные заграждения, через которые пропускали высоковольтный электрический ток. Через каждые 100 ярдов были расставлены часовые. Кроме того, граница стала охраняться конными патрулями, собаками-ищейками, целой армией сыщиков.

Организация разведывательной работы на оккупированных территориях превратилась в трудную проблему для [10] союзных разведывательных органов. Последовали месяцы бесплодных усилий. В 1916 году был период, когда мы не получали с оккупированных территорий никаких сведений. Разведывательная служба союзников потеряла инициативу. Надо было выработать новые методы, чтобы проникнуть сквозь мощный барьер, воздвигнутый немцами на бельгийско-голландской границе.

При таких условиях не было ничего удивительного в том, что Ламбрехт внезапно потерял связи с Голландией. Его драгоценные сведения теряли всякое значение. С нараставшим нетерпением ожидал он курьера из Голландии, который забрал бы донесения из «почтового ящика в Льеже.

Тем временем в Голландии Афшен лихорадочно искал средств сообщения с Льежем, Он был бы счастлив найти хоть одного курьера, которому можно было бы доверить опасную миссию. Английский генеральный штаб ссылал «го телеграммами. Афшен пошёл на риск. Вручил ли он письмо к Ламбрехту посреднику, которого обманули, или сам стал жертвой обмана, — точно не установлено. Так или иначе, его письмо попало в руки Кёрверса, голландца, служившего в немецкой контрразведке.

«Почтовый ящик» Ламбрехта в Льеже был маленькой табачной лавкой, принадлежавшей одному из его родственников, Леклерку. В отсутствие Леклерка Кёрверс зашёл в лавку и познакомился с его женой, заявив, что приехал из Голландии со срочным письмом к её мужу. Мадам Леклерк, знавшая об опасной работе мужа, что-то заподозрила. Этот человек, с красным одутловатым лицом и маленькими порочными глазками, внушал ей отвращение; кроме того, его произношение показалось ей скорее немецким, чем голландским. Она отказалась принять письмо. Но Кёрверс, не смущаясь, сказал ей условный пароль: «Семь ящиков трёхцветных сигар прибыли благополучно». Мадам Леклерк была в замешательстве: она всё ещё не могла заставить себя поверить Кёрверсу. После некоторых колебаний она ответила, что муж ничего не говорил ей о сигарах и что они не ждут писем из Голландии.

Как только Кёрверс ушёл, она поспешила отправиться к Ламбрехту. К её удивлению, вместо того чтобы похвалить её за осторожность, тот побранил её за сверхподозрительность. «Ведь он сказал правильный пароль, не так ли? Чего же вам ещё?» Она вернулась в лавку, где узнала, что Кёрверс снова заходил в её отсутствие. Он оставил [11] служанке письмо с запиской, в которой сообщал, что явится на следующее утро в десять часов. Письмо и записка были тотчас же доставлены Ламбрехту.

Ламбрехт нетерпеливо открыл маленький пакет, содержавший письмо, и узнал хорошо знакомый ему почерк г. Афшена. Письмо было датировано 24 февраля 1916 года. Оно гласило: «Подтверждаю длинный перечень заказов на товары, переданный вам 28 января через нашего друга Дюпона (конспиративное имя Леклерка). К сожалению, ответа мы не получили.

Человек, который передал вам заказы, не может продолжать своей работы, и я прибегаю к помощи подателя этого письма. Он будет приезжать к вам раз в неделю. Я думаю, что это единственный человек, который может делать это в настоящий момент. Я надеюсь, что вы выведете нас из нынешних затруднений и дадите ему возможно более точный отчёт о всех товарах, находящихся в вашей лавке. Совершенно необходимо использовать представившийся случай, так как никто из наших конкурентов не имеет возможности доставлять товары».

Если мадам Леклерк посеяла в мыслях Ламбрехта кое-какие сомнения, то письмо Афшена их рассеяло; оно было, несомненно, написано им. Ламбрехт готов был встретить Кёрверса с распростёртыми объятиями, он радовался тому, что связь с Голландией снова восстановлена.

Его заботил объем накопившейся за шесть недель информации, и он провёл ночь над составлением сводки самых свежих данных.

В десять часов утра Ламбрехт уже появился в табачной лавке Леклерка, на улице Кампин. Там он увидел человека, беседовавшего с Леклерком. Это был Кёрверс.

Леклерк отозвал Ламбрехта в маленькую каморку, примыкавшую к лавке. Он разделял подозрения своей жены относительно незнакомца. Но убедить Ламбрехта ему не удалось. И вот Кёрверс был приглашён в каморку, и ему были вручены донесения.

По дороге домой Ламбрехт заметил, что за ним следят. Но так велика была его вера в Кёрверса и его постоянная забота о своих людях, что прежде всего он подумал не о собственной безопасности, а о безопасности курьера и драгоценного донесения.

Вскочив в проходивший трамвай, Ламбрехт избавился от своего преследователя. Он знал, что может найти Кёрверса в одном из кафе на Гран Плас. Заглянув в витрину одного из этих кафе, он увидел Кёрверса, сидевшего с Ландверленом и Дуаром, двумя агентами немецкой тайной [12] полиции. Ламбрехт слишком хорошо знал их в лицо: они были замешаны почти во всех арестах, которые производили в Льеже немцы.

Ламбрехт тотчас же понял, что попал в ловушку и что тайная полиция следит за ним с целью открыть его сообщников. Он ещё имел возможность спастись, так как избавился от следившего за ним сыщика. У него было немало друзей, которые охотно спрятали бы его у себя до тех пор, пока он не получил бы возможности перейти границу. Но Ламбрехт решил вернуться домой, чтобы предупредить жену, а через неё Леклерка. Он надеялся, что поспеет туда до прихода полиции.

Это был роковой шаг. Сыщики ожидали Ламбрехта в его доме. Его жена была арестована вскоре после того, как он ушёл на свидание с Ксрверсом. Впоследствии выяснилось, что ещё до появления Кёрверса тайная полиция установила слежку за табачной лавкой Леклерка, что она сфотографировала письмо Афшена и, разумеется, поняла его смысл. Как обычно, она поставила себе целью выследить сообщников и заполучить донесение — судебную улику.

Ламбрехт знал, что ему нет спасения. Он мог, однако, спасти около тридцати своих агентов (Леклерки не знали их имён). Теперь его единственная забота свелась к тому, чтобы не выдать их. Немцы применили к нему все методы «третьей степени», но не смогли сломить его сопротивления. Ламбрехт не назвал ни одного имени. Ему даже удалось убедить тайную полицию в том, что его жена не имела понятия о его шпионской деятельности и что Леклерки не были осведомлены о характере его сношений с Голландией.

Друзья Ламбрехта сделали всё возможное, чтобы спасти его. Послы нейтральных стран в Бельгии просили германского генерал-губернатора Бельгии Биссинга сохранить ему жизнь. Эти усилия остались тщетными.

Ламбрехт был приговорён к смерти. Он отнёсся к приговору с величавым спокойствием.

Его расстреляли 18 апреля 1916 года.

После перемирия Ламбрехт был посмертно награждён орденом Британской империи и бельгийскими орденами.

В течение 18 месяцев Ламбрехт самоотверженно служил делу союзников. Его пример вдохновил других. Его друзья поклялись отомстить за него, а из развалин его организации возникла «Белая дама». [13]