Подготовка к ликвидации секретной службы

Война окончилась, но моя работа продолжалась.{3}

Я поехал в Льеж в штаб «Белой дамы», самой крупной из секретных организаций союзников. В Льеже я направился по адресу, сообщённому мне устно Сен-Ламбером в Голландии. Когда я в форме британского офицера вошёл в комнату, в которой собрались руководители «Белой дамы», они встретили и приветствовали меня как своего старшего начальника. Трое из них были священники, остальные — преподаватели, инженеры, юристы и лица свободных профессий.

Оба начальника произвели на меня неизгладимое впечатление. Первый из них в довоенное время был одним из главных инженеров крупного бельгийского предприятия, другой — профессор Льежского университета.

Я в кратких словах изложил свой план действий обоим начальникам. Они должны были представить мне подробную историю их организации, выявляющую роль каждого из её членов; дать список всех членов; вручить мне заявление с указанием суммы, которую я разрешил им занять. Я не упомянул ни словом о милитаризации, которую так [77] смело обещал, но когда кончил излагать им все требования по ликвидации, они немедленно привлекли меня к ответу. Я понял, что всё, что мне оставалось сделать, — это сказать им правду. Она их так потрясла и привела в такой ужас, что я обещал сделать всё возможное, чтобы заставить британские власти сдержать данное мной слово, так как все члены этой организации вступали в «Белую даму» в качестве британских солдат и давали присягу.

Я выяснил, для какой цели штаб «Белой дамы» принял основную предосторожность, поставив во главе организации двух начальников. «Белая дама» состояла из двух независимых групп, настолько изолированных одна от другой, что только оба начальника знали об этом. Каждая группа имела не только своего начальника, но и отдельный «штаб», в котором сосредоточивались и печатались донесения. Контакт имелся лишь при передаче сведений в Голландию, причем он выражался в том, что второй начальник лично передавал донесения первому. Если бы одна из групп провалилась, то её начальник был единственным человеком, который мог бы погубить другую группу.

Во избежание крупных арестов «штабы» были весьма хитроумно расположены. Тот, в котором был я, имел пять выходов: первый — на улицу; второй — в садик, расположенный позади дома и сообщающийся с домом одного агента, выходящим на другую отдалённую улицу; третий — на крышу и, наконец, четвёртый и пятый выходы, по одному в каждом этаже, ведущие через стенные шкафы, вид которых не возбуждал ни малейшего подозрения, — в соседний дом. В этом доме жили очень безобидные на вид пожилые супруги, которые в глазах соседей не имели никаких сношений с обитателями нашего дома. Эти чрезвычайные предосторожности были необходимы, так как в «штабах» нельзя было избежать постоянного хождения взад и вперёд. Здесь сосредоточивались донесения, печатались и подготовлялись к отправке в Голландию.

Из Льежа 25 ноября 1918 г. я отправился в Брюссель на автомобиле, предоставленном мне «Белой дамой».

По прибытии в Брюссель я обратился за помощью к руководителю местного отдела «Белой дамы». К моему удивлению, это оказались две сестры — начальницы фешенебельной женской школы. Немцы никогда не могли бы заподозрить этих чопорных женщин, которых каждый день можно было увидеть на прогулке с ученицами в лесу, в каком-либо музее или раз в неделю в опере. Однако они знали всё касающееся наблюдения за поездами и агентов-»фланёров»; [78] два раза в неделю, когда пансионерки были уже в постели, они запечатывали для отправки в Льеж донесения, собранные верной служанкой во время закупки продуктов.

Я немедленно приступил к работе по ликвидации. Моим помощником был назначен капитан Кетбилл — офицер регулярной армии, захваченный немцами в плен в 1914 г. и пробывший всю войну в лагере для военнопленных в Германии. Мы приступили к работе по собиранию требуемых данных, систематически прорабатывая одну организацию за другой. Некоторые, из агентов приезжали в Брюссель, других мы доставляли в Льеж, где «Белая дама» под моим наблюдением открыла бюро по сбору материалов.

Как только работа по ликвидации наладилась, я занялся вопросом милитаризации «Белой дамы», для чего повёл атаку одновременно в Лондоне и Брюсселе.

На основании обещания, данного «Белой даме», и подтверждения того, что именно на этой базе и происходила вербовка новых членов, начальник в Лондоне в конце концов добился согласия британского военного министерства. Однако для получения санкции бельгийского правительства понадобились месяцы. «Белая дама», имевшая среди своих членов много влиятельных лиц, вела непрерывную кампанию во всех направлениях, в то время как британское военное министерство вело официальные переговоры с бельгийским правительством. Я лично представлял это дело двум премьер-министрам, но ничего не добился. Я обратился также к барону де Брокевиллю и обеспечил себе активную поддержку двух влиятельных членов бельгийского сената — маркиза Империали и сенатора Колло. Я даже убедил британского посла сэра Френсиса Вилье начать неофициальные переговоры с бельгийским правительством. Мы обратились также к королю через его личного секретаря Джеральда и через графа де Мерод, камергера двора.

К этому делу были привлечены и мои личные друзья, работавшие в разных министерствах.

Проходили недели. Я был готов отложить это дело как безнадежное, когда внезапно услыхал, что в результате переговоров, которые К. вел через британское посольство в Париже, французское правительство согласилось признать французскими солдатами всех своих граждан, работавших на британской разведывательной службе. Мы снова принялись осаждать бельгийские официальные инстанции, используя аргумент французского прецедента. Наконец, [79] к моему большому облегчению и к радости «Белой дамы», бельгийское правительство дало свою санкцию и распространило милитаризацию на всех, без исключения, бельгийских подданных, которые работали в различных секретных службах союзников в течение войны. Все они были признаны солдатами мировой войны.