Сражение у Иоширеи
Это сражение было разыграно 31 июля 1904 г. генералом бароном Куроки, непосредственно командовавшим Императорской гвардией и 2-й дивизией, и в совместном действии с генерал-лейтенантом Инуйэ, командовавшим 12-й дивизией и одним полком гвардии Коби{33}; противником был генерал-лейтенант граф Келлер, под непосредственным управлением которого были: Третья Сибирская дивизия, Шестая Сибирская дивизия и часть Девятой Сибирской дивизии. Совместно с генералом Келлером действовал генерал-лейтенант Турчевский, командовавший Тридцать Первой дивизией и частями Третьей, Девятой и Тридцать Пятой европейской дивизий. В общем, около трех с половиной японских дивизий против номинальных русских четырех дивизий. Я говорю «номинальных», потому что взятые после сражения пленные сообщили нам, что средняя численность русской роты была только 160 человек при двух офицерах. Если это правда, то русские должны были быть немного слабее японцев, роты которых никогда не участвовали в бою, имея меньше, чем 210 человек в строю.
Что касается местности предстоявшую Куроки, а Инуйэ, то я сначала опишу задачу, затем перейду к действиям.
Мотиенлингский хребет тянется с юга на север. У западного его склона проходит в том же направлении долина Тиенсуитиен — Яморинза — Ханчапутзу. Ширина этой долины колеблется между 500 и 1000 ярдов. Долина Коби (Kobi) [223] эта плоская, густо населена и засеяна хлебами. Протекающая вдоль нее река имеет до 50 ярдов ширины и 2 фута глубины. Западной границей долины служит другой хребет, похожий на Мотиенлинг и имеющий общее направление с юга на север. Позиция русских тянулась вдоль хребтов и вершин этой горной линии.
Мотиенлингский хребет имеет четыре или пять перевалов, по которым армия может спуститься в долину Яморинза. Но единственными дорогами, по которым армия могла отсюда двинуться к Ляояну через Ампинг, были дороги из Тована через Иоширеи и из Чинчапутзу (Chinchaputsu) тоже через Иоширеи. Весьма естественно, что оплот и ключ русской позиции, который должен был преградить путь к Ляояну, находился, вероятно, в непосредственной близости от Иоширеи. У Иоширеи от главного хребта отделяются два массива скалистых гор в долину Яморинза. Они не расходятся, как это обыкновенно бывает, а идут почти рядом, пока не встречаются у деревни Тована, образуя там узкое дефиле. Соединяясь между собой, они образуют как бы наконечник копья, а постепенно суживающаяся между ними впадина, так сказать, место, куда вставляется древко копья, представляет собой глубокую и узкую долину, направляющуюся от Тована к Иоширеи,
Русские, занимая северный из этих сходящихся хребтов, находились лицом к северу; их товарищи на южном хребте были обращены фронтом на юго-восток. У острия копья, у Тована, русские, окопавшись вдоль вершин обоих хребтов, стояли спиной друг к другу, разделенные только узким дефиле не более 200 ярдов шириной. При первом взгляде на план может показаться легкой задачей, захватив сначала вершины холмов над Тованом, отбросить затем неприятельские оборонительные линии к западу вдоль линии хребтов. Однако в тактическом отношении природа воздвигла непреодолимые препятствия в виде отвесных вершин хребтов, занятых русскими. В особенности южная часть этих хребтов, на которой находилась русская батарея под названием «выступной батареи», спускалась к реке настоящим обрывом в виде гладкого утеса высотой в 80 футов. Все русские орудия, за исключением этой батареи, другая половина которой занимала позицию дальше к югу на том же хребте, были расположены на высоте 400 — 500 футов над долиной в окрестностях Иоширеи. Можно заметить, что места их выбраны с таким расчетом, чтобы обстреливать многочисленные [224] долины, спускающиеся с Могиенлингского хребта о долину Яморинза.
К югу от этой главной позиции находился третий хребет, занятый русскими. Он начинался как раз над Чинчапутзу, сначала тянулся к югу и на протяжении около 3000 ярдов по направлению к Ханчапутзу, где поворачивал к юго-западу, давая русским возможность загнуть назад свой фланг. Высота его колебалась между 300 и 600 футами, а склоны были круты и большей частью покрыты густой зарослью, до четырех футов высоты. Ни в одной из деревень долины Тиенсуитиен — Яморинза не было устроено бойниц, и вообще они не были приведены в оборонительное состояние, хотя русские и занимали их в первый период сражения. Гаолян и другие хлеба не были срезаны для лучшего обстрела. Описанная мной позиция была ареной главного сражения между Куроки и Келлером. В четырнадцати милях к северу от Мотиенлинга находилась 12-я дивизия. Фуджии сказал мне, что несколько дней тому назад они были в ожидании прибытия подкрепления — бригады гвардии под начальством Умезавы (Umezawa). Ко дню сражения прибыл только один полк этой бригады. 19 июля Инуйэ занял Чаотао, и с этих пор Турчевский стал на позиции, преграждающей дальнейшее наступление японцев к Ампингу или Ляояну. Выбранная им позиция находилась у Юшулинга (Yushuling) на левом берегу р. Шихо. Он выделил также бригаду к Пенлину, в шести милях на юг от Юшулиига, с целью преградить другую дорогу на Ампинг через Хучатзу (Huchatsu). Свойства местности Юшулинг — Пенлин будут описаны в дальнейшем изложении более подробно. Таким образом, видно, что фронт, занимаемый обеими армиями, простирался от Юшулинга на севере и за Ханчапутзу на юге, т.е. занимал более двадцати миль очень пересеченной местности. Сражение естественно разделяется на четыре отличных между собой эпизода:
1. Попытка гвардии обойти правый фланг противника, которая окончилась неудачей.
2. Фронтальная атака поздно днем на Тован, которой не было оказано серьезного сопротивления.
3. Полное уничтожение русской бригады у Пенлина как результат стратегического сосредоточения против нее бригады Сасаки, отделенной от 12-й дивизии и четырех батальонов Окасаки, выделенных 2-й дивизией. [225]
4. Атака Инуйэ на Турчевского у Юшулинга, частью успешная.
Прежде чем начать изложение самого сражения, я приведу здесь несколько заметок, которые мне продиктовал Фуджии несколько дней тому назад:
«Когда Хайченг и его окрестности были очищены от русских войск и когда после известного промежутка времени генеральный штаб узнал, что левый фланг противника получает значительные подкрепления, для маршала Куроки стало ясно, что план Куропаткина заключался в нанесении решительного удара по 12-й дивизии. Всегда предвиделась возможность, что он попытается это предпринять, потому что большие затруднения в сообщениях без дорог по горам, разделявшим центр от правого фланга нашей армии, делали эту операцию очень соблазнительной для противника, который мог сосредоточить войска против 12-й дивизии не только со стороны Токайена и Ампинга, но также от Мукдена и с севера.
Опасались также, как бы русская кавалерия и казаки, базируясь на севере, не прервали сообщений 12-й дивизии. Однако до сих пор ничего не произошло неприятного, быть может, потому, что генерал Ренненкампф был ранен. Однако наши последние сведения с очевидностью доказывают, что собирались ли русские атаковать сообщения или нет, по сама 12-я дивизия подвергалась некоторой опасности. Действительно, на наше счастье, мы узнали о том, что там происходило, как раз вовремя. На день позднее — было бы слишком поздно! На самом деле не было потеряно ни одного мгновения; мы нанесли удар всеми нашими силами по всей позиции и захватили противника как раз вовремя. Мы его застали прежде, чем он успел завершить все передвижения своих войск, а также в то время, когда все его распоряжения и состав отрядов были нарушены благодаря этим передвижениям.
Много приятных вещей говорили в вашей стране о великом успехе, одержанном нашей армией на Ялу, но это сражение 31-го числа причинило нашему генеральному штабу, бесконечно больше беспокойства, чем переправа через эту реку».
Участие, которое принимала гвардия в усилии Куроки предупредить Куропаткина, заключалось в том, чтобы обойти правый русский фланг с юго-запада от Ханчапутзу и затем овладеть Иоширеи. Надеялись, что графа Келлера, можно будет удержать на его позициях на южной стороне [226] долины Яморинза только легким фронтальным давлением со стороны 2-й дивизии, пока гвардии не удастся захватить у него в тылу проход у Иоширеи. Если бы этот план, увенчался успехом, то он означал бы для русской армии полное поражение. Безграничная смелость этой идеи, конечно, очень привлекательна. Две японские дивизии собирались атаковать равного по числу противника в окопах; задача, которая, казалось, должна была вызывать исключительную осторожность. Наоборот, наиболее выдающимся достоинством этого плана было решение прибегнуть к нему. Предполагалось, что у русских не было настоящего генерала и что потому они были неподвижны и неспособны к маневрированию и контратакам. План состоял в следующем: пять батальонов гвардии должны удерживать правый фланг противника, а в это время три батальона совершат кружное обходное движение вокруг этого же фланга. Другие три батальона предназначались для связи между правой и левой колоннами, а один остающийся батальон должен был находиться в резерве. На самом деле это означало, что шесть батальонов гвардии потеряли бы всякую связь с остальной армией в смысле непосредственного содействия, начиная с рассвета и вплоть до наступления темноты. Несомненно, что местность, по которой пришлось двигаться обходящей колонне, оказалась хуже, чем ожидали. Кроме того, предполагалось, что эта колонна достигнет назначенного пункта на несколько часов ранее, но о военных планах следует судить по их результатам. Оставалась только 2-я дивизия, предназначавшаяся для удержания главных сил русских, расположенных по обоим хребтам, соединяющимся у Тована, до тех пор, пока обходная колонна гвардии не окажется на расстоянии атаки от Иоширеи. Тогда предполагался штурм Тованского уступа, а вместе с ним должен был наступить конец Келлеру и его армии.
Хотя план и был хорош, но все-таки скорее был похож на военную авантюру. Не удовлетворяясь, однако, предполагаемым полным уничтожением всех сил графа Келлера, Куроки не мог допустить мысли, что русская бригада у Пенлина отделается только одним обыкновенным поражением. Во исполнение этого он выслал от 2-й дивизии Окасаки с четырьмя батальонами с приказанием обойти правый фланг русских у Пенлина и ударить им в тыл. Пенлин находится в десяти милях к северу от коширейского поля сражения. Таким образом, 2-я дивизия, располагавшаяся [227] против фронта главной русской позиции, состояла только из бригады Матсунаги (Matsunaga) с придачей двух оставшихся батальонов бригады Окасаки.
Итак, Куроки, имея против себя равного по числу противника, выделил из общего числа своих двадцати четырех батальонов десять с соответственным числом саперов. Из них четыре совершенно ушли с поля сражения, остальные шесть были потеряны по крайней мере до полудня, и даже позже ими нельзя было располагать в любое время 31-го числа с целью отражения возможной атаки Мотиенлинга русскими. Для японцев же Мотиенлинг составлял совершенно такую же чувствительную часть позиции, как Иоширеи для русских. Пожалуй, даже больше, потому что если бы русские и были отрезаны от своих сообщений, то в крае все-таки имелся достаточный запас просяной муки, тогда как вторгнувшиеся японские войска исключительно зависели от подвоза риса и другой пищи из Японии.
О подробностях той части операции, цель которой была, как предполагалось, нанести «grand coup» графу Келлеру овладением Иоширеи, будет лучше упомянуть вначале, ибо для сего будет достаточно только нескольких слов. Левая колонна, состоявшая из одной полевой батареи, двух с половиной эскадронов кавалерии и трех батальонов Императорской гвардии, двинулась на Маяпузу (Mayapuza). Двигаясь целую ночь и вплоть до полудня 31-го числа, эта колонна своим направлением очертила круг и оказалась у пункта в двух с половиной милях по воздушной линии к северо-западу от Ханчапутзу. Здесь японцы встретили четыре неприятельских батальона, ожидавших их на крутом и скалистом хребте, который тянулся к югу от Ханчапутзу. Вследствие расположения русских на вершинах почти отвесного хребта и сильного утомления людей колонна не двинулась с места в течение всего дня, и здесь ничего особенного не произошло, кроме незначительных стычек. В общем списке ее потерь за 31-е число значился только один человек. Начальником отряда был Асада, генерал, высоко стоявший во мнении Фуджии.
Колонна для связи, состоявшая из одной горной батареи, трех эскадронов кавалерии и трех батальонов, двинулась на Папанлин (Papanlin). В долине Яморинза дальнейшее движение колонны было остановлено двумя ротами русской пехоты, занимавшими деревни Кучапутзу (Kuchaputsu) и Ханчапутзу. Поддержанная огнем своей [228] горной батареи пехота колонны скоро очистила от русских эти деревни. Затем колонна двинулась далее в южном направлении и к полудню достигла пункта на расстоянии двух миль по воздуху к северо-западу от Ханчапутзу. Колонну здесь отделяли только полторы мили от отряда Асады, с которым было приказано поддерживать связь. Но их товарищей справа разделяло теперь большое расстояние, так как русские орудия у Иоширеи заставили сделать большой круг. Полевой телефон был испорчен, а в японской армии не было приборов для оптической сигнализации. Местность была настолько пересеченная, что конные ординарцы были вынуждены вести своих лошадей в поводу. Таким образом в действительности и эта колонна на весь остаток дня была потеряна для Куроки; хотя она и вела мелкие стычки по своему фронту, но не чувствовала себя достаточно сильной для атаки, и к концу всех этих операций потери ее составляли всего около 60 человек, выбывших из строя преимущественно рано утром. Итак, левая и центральная колонны Императорской гвардии потерпели неудачу в своем намерении подойти настолько близко к Иоширеи, чтобы оказать давление на этот чувствительный пункт. Они находились слишком далеко от своих товарищей и были слишком изолированы от них из-за испорченных полевых телефонов, чтобы быть в состоянии действовать совместно. В результате порученная им Куроки задача была совершенно невыполнена.
Правой колонной Императорской гвардии командовал элегантный и развитой Ватанабэ. Она состояла из пяти батальонов, полутора эскадронов кавалерии, пяти батарей полевой артиллерии и двух рот саперов. Два батальона и две батареи этого отряда двигались на Рихореи (Липолин) и вышли в долину Яморинза напротив деревни Суитечанза (Suitechansa). Три батальона и три батареи шли через Шинкваиреи в Макумензу. Из этого видно, что правая колонна Ватанабэ вновь была разделена на две отдельные колонны. Так как мое описание начинается с левого фланга к правому, то я назову отряд, появившийся у Суитечанзы, правой гвардейской колонной А, а отряд у Макумензы — правой гвардейской колонной В. Колонне А было приказано атаковать Суитечанзу и Чинчапутзу; колонне В — поддерживать связь вправо со 2-й дивизией и удерживать противника, расположившегося на хребте фронтом на запад от Макумензы. В 8 ч. утра две батареи колонны А открыли огонь по русским батареям, стоявшим на 500 футов [229] выше их на высоком хребте в 1500 ярдах к юго-востоку от Иоширеи. С этой целью эти японские батареи заняли позицию на дне долины против Суитечанзы, и так как местность была очень ограничена в ширину, то одна батарея открыла огонь, находясь позади другой на 300 ярдов. Едва эти две батареи начали пристреливаться, как русские батареи, зная заранее прицел, открыли по ним огонь и в двадцать минут привели их к молчанию. Несколько раз в этот день эти японские батареи вновь начинали состязание, но каждый раз в несколько минут вынуждены были замолчать вследствие большой меткости русских батарей, которые хорошо стреляли с расстояния 5500 ярдов, находясь в пределах их шрапнельного огня, тогда как более слабые орудия японцев могли употреблять на этой дистанции только свои бризантные снаряды.
Два батальона пехоты, входившие в состав колонны А, располагались следующим образом: три роты 1-го батальона заняли позицию на холмах у северной стороны долины Суитечанза, где они и оставались до наступления темноты; 4-я рота была придана 2-му батальону и стояла вместе с ним на позиции, в полумиле расстояния, на южной стороне той же долины. В 9 ч. утра эта 4-я рота 1-го гвардейского батальона вышла из-за холмов и направилась по диагонали через долину Яморинза к деревне Суитечанза. Во время этого движения она была поддержана сильным огнем трех рот своего же батальона, которые сползли вниз к подножию холмов к северу от долины Суитечанза и оказались как раз напротив этой деревни и на расстоянии хорошего выстрела от нее. Атакующая рота, разделенная на три части, двигавшиеся друг за другом на расстоянии около 300 ярдов, занимая очень большое пространство по фронту, наступала в северо-восточном направлении и, перейдя удвоенным шагом через реку под сильным огнем из деревни и из окопов на южных холмах, исчезла в высоком гаоляне, покрывавшем собой все пространство от западного берега реки вплоть до деревни Суитечанзы. Перебравшись через долину и достигнув подножия холмов, где было мертвое пространство от выстрелов с холмов, рота передохнула и, зайдя левым плечом вперед, бросилась в атаку и овладела южной частью деревни. Этим успех японцев и ограничился на долгое время, ибо русские упорно удерживали северную часть деревни и примыкающие к ней рощи. Остальные три роты 1-го гвардейского батальона держались твердо и только перенесли свой огонь на деревню Чинчапутзу и на [230] русские окопы позади нее. Так дело продолжалось до наступления темноты, и вплоть до этого времени японцы не пытались перейти через долину Яморинза. В то самое время, когда рота 1-го батальона заняла свою позицию в деревне Суитечанза, т.е. в 9 ч. 30 мин. утра, 2-й батальон тоже быстро покинул свое небольшое укрытие у восточной линии холмов и двинулся почти по тому же направлению. Однако вместо того, чтобы втянуться в деревню, он обошел Суитечанзу с юга и вступил в мертвое пространство у подножия западной гряды гор, образующих долину Яморинза. Здесь батальон зашел плечом, став лицом к северу и имея свой правый фланг футов на 20 или 30 над уровнем долины, а левый — ярдов на 500 дальше и вверх по склону холмов, почти на вершинах главного хребта, занять которые им мешала русская артиллерия на высотах к югу от Иоширеи, Затем батальону удалось продвинуться немного к северу, но в 10 ч. 30 мин. утра было приказано остановиться, чтобы дать людям отдохнуть и пообедать. Полковник Юм, который наблюдал за ходом сражения с небезопасной южной стороны долины Яморинза, сообщил мне, что в это время им было замечено какое-то любопытное мерцание вдоль всего японского фронта. Рассмотрев это явление с более близкого расстояния, он убедился, что каждый из маленьких солдат вытащил свой веер и ожесточенно им обмахивался. Действительно, день был невыносимо жаркий.
В полдень батальон вновь начал свое наступление вдоль нижних скатов хребта. Главный хребет у его северной оконечности утончается в виде длинной возвышенности, которая своим концом почти касается деревни Чинчапутзу. Возвышенность, лежащая непосредственно к югу от нее, была захвачена 2-м батальоном вскоре после возобновления им наступления. Обе эти возвышенности разделялись глубоким оврагом. В верхнем его участке, там, где обе возвышенности приближаются к главному хребту, ширина его составляла только 200 ярдов, считая по воздуху, В нижнем же участке, там, где возвышенности постепенно сливаются с поверхностью долины, овраг делается более плоским и расширяется, пожалуй, до 400 ярдов. 21-й Восточно-Сибирский стрелковый полк занимал одну из этих возвышенностей, японская Императорская гвардия — другую из них. В 11 ч. 30 мин. наступил критический момент боя. Еще одно усилие — и японцы овладели бы всей возвышенностью, господствовавшей над Суитечанзой и Чинчапутзу, но скоро было обнаружено, [231] что отчаянная энергия атак тратилась по-пустому, встречая железное упорство обороняющихся, решивших скорее погибнуть на месте, чем уступить хотя бы ярд позиции.
Мне знаком каждый шаг на этой местности. Небольшой овраг почти весь покрыт густой зарослью около четырех футов высотой. Хребты обеих возвышенностей совершенно обнажены, хотя вдоль русской позиции кое-где и росли деревья. Японцы продольно обстреливались огнем русских орудий, расположенных на главном хребте недалеко от Иоширеи. Тыльный склон русской возвышенности был очень крут, почти как бруствер редута, и представлял благодаря этому хорошее укрытие от шрапнельного огня. Русская возвышенность тянулась почти до Чинчапутзу, и с этой северной оконечности своей позиции, со стороны деревни, обороняющиеся могли до известной степени продольно обстреливать овраг. Японцы не были в состоянии взобраться на главный хребет, чтобы обойти правый русский фланг, ибо при этом попадали под огонь орудий к югу от Иоширеи. С другой стороны, русские могли при случае проползти позади главного хребта, внезапно выскочить на него и продольно обстреливать японцев, лежащих вдоль этой возвышенности. Они так и поступили в действительности.
В 12 ч. 35 мин. японцы убедились, что русские не имеют ни малейшего намерения преподнести им в подарок эту свою позицию. Японцы сначала пустили в дело свои поддержки, а затем в 1 ч. дня и резервы. Отозвали из южной части Суитечанзы роту 1-го батальона, из орудия открыли беглый огонь, а пехота пачечный, но ничего из этого не выходило. Были сделаны одиночными людьми и мелкими партиями одна или две попытки прорваться через последние 100 ярдов, но напряжение русского огня, казалось, скорее увеличивалось, чем уменьшалось. Для наблюдателей с другой стороны долины Яморинза было вполне ясно, что сибирские стрелки не намерены были обращать ни малейшего внимания на Императорскую гвардию и решили, что если японцам так хочется овладеть их позицией, то пусть они возьмут ее острием штыков. Полковник Юм рассказывал мне, что в самый разгар боя один из солдат обратился к своему ротному командиру с замечанием, что эти люди напротив такие хорошие стрелки и так храбро высовываются из-за закрытий, что, по его мнению, это, должно быть, японцы, а не русские. Офицер ответил ему, что если это его мнение, то пусть он развернет свой [232] маленький флаг с восходящим солнцем и воткнет его на вершину своей позиции. Солдат исполнил это и убедился, что люди на противоположной стороне, видимо, не были большими почитателями его национальной эмблемы, ибо флаг был немедленно прострелен в трех местах.
21-й Восточно-Сибирский стрелковый полк — один из немногих хорошо стреляющих полков, с которыми японцам пришлось до сих пор встречаться. На таком близком расстоянии высунуться из-за хребта возвышенности более чем на секунду означало верную смерть. Нет более трудного испытания для солдата, как приказать ему опять повторить атаку после первой неудачи. Его волнение улеглось, и он имел достаточно времени, чтобы уяснить себе, что первый поднявшийся с земли человек будет подстрелен как кролик. Японцы не сделали этой попытки и своим слабым огнем как бы признали, что весь их пыл к атаке сам собой охладел.
Днем русскими была произведена небольшая попытка перейти в наступление и атаковать японскую возвышенность, для чего они проползли через невысокий кустарник из своих окопов над Чинчапутзу. Они были отброшены, и после этого до 4 ч. дня в гвардейской дивизии не происходило ничего особенного, если не считать настойчивых усилий японской артиллерии получить перевес над искусно расположенными орудиями противника. Обходящая колонна, колонна для связи и, наконец, левая половина правой колонны — все они были осуждены на полное бездействие. Теперь стало ясно, что план Куроки потерпел неудачу. Обходящая и атакующая части его сил, состоящие из трех колонн, движения которых мною описаны, перестали обходить и атаковать. Оставался только тот отряд, которым он намеревался удерживать правый фланг неприятеля во время его обхода, а именно, гвардейцы, двинувшиеся вниз по долине Макуменза и остановившиеся против д. Яморинза, и 2-я дивизия, удерживавшая главные силы противника против Тована и Кинкахоши.
В 3 ч. дня генерал Хасегава, начальник гвардейской дивизии, получил донесение, доставленное через горы пешим ординарцем и поэтому запоздавшее на несколько часов. В донесении сообщалось о полной неудаче обходного движения и предупреждалось о сосредоточении противника на фронте изолированной левой колонны и колонны для связи. Единственным способом облегчить положение левого фланга было перейти самому в наступление правым [233] флангом. В соответствии с этим Хасегава немедленно выслал свой дивизионный резерв на подкрепление японцам на хребте над Чинчапутзу и приказал им еще раз попробовать овладеть неприятельской позицией. Их час настал независимо от того, могли ли они или нет выполнить возложенное на них поручение. Это вполне свойственно человеческой природе; той жалкой человеческой природе, с которой приходится бороться на войне офицерам, а в мирное время — священникам. Как бы они ни боролись с ней, она никогда не бывает окончательно побеждена и готова не выдержать испытания в самую критическую минуту. Когда люди, прилепившись к земле в течение трех смертельных часов, выносили непрерывный град пуль, проносившийся над их головами, чрезвычайно трудно заставить всех их одновременно подняться и броситься вперед в штыки. Несколько особенно храбрых людей вскакивают на ноги и мгновенно падают убитыми, что усиливает у каждого ту затаенную мысль, что он поднимется с земли только после своего соседа. А так как его сосед думает совершенно так же, то в результате из этого всего ничего и не выходит, если только не прибудут свежие войска и не пойдут сразу вперед без малейшей задержки или колебания. Поэтому, может быть, было вполне естественно, что приказание атаковать не имело ни малейших последствий. Итак, было приказано последней колонне, лежавшей против Яморинзы, перейти через долину и овладеть высотой к юго-западу от этой деревни. Под прикрытием ужасного артиллерийского огня со всех японских батарей колонна двинулась вперед, перешла вброд реку в 6 ч. вечера и овладела Яморинзой и вершиной в 500 ярдах к югу от нее. Однако здесь атака была совершенно остановлена и противник продолжал удерживать свои позиции не только на главном хребте, но и на вершине в двух или трехстах ярдах к юго-западу. Теперь неуспех гвардии сделался совсем полным. Они ввели в дело все свои резервы, и если бы сражение разыгрывалось только между ними одними и русскими, я. уверен, что положение японцев становилось бы все хуже и хуже.
Правый фланг Куроки, состоявший из 2-й дивизии без четырех батальонов Окасаки, располагался по обеим сторонам Мотиенлингской дороги в полумиле от того места, где она выходит в долину Яморинза — Тиенсуитиен. Два батальона и две батареи занимали позицию по южную сторону дороги, а шесть батальонов с четырьмя батареями — по [234] северную. Так как 2-я дивизия главным образом предназначалась для удержания на месте противника, то там вначале и не происходило никаких интересных событий. В 9 ч. утра четыре японские батареи, расположенные к северу от дороги и как раз позади хребта, начали нащупывать русские окопы шрапнельным огнем. Несколько отдельных рощ на хребте северной стороны долины также привлекли их внимание на себя. Затем они увеличили прицел и трубку и перенесли огонь на русскую батарею, находившуюся на вершине хребта в 2000 ярдах к северо-западу от Иоширеи. В это время гвардейская артиллерия направляла свои ужасные, но судорожные усилия против хребта, тянувшегося к юго-западу от Чинчапутзу. Непрестанный гул и грохот ее выстрелов и масса красивых белых клубов дыма разрывающихся шрапнелей производили удивительное впечатление. В 9 ч. 45 мин. русские орудия в 1500 ярдах к юго-востоку от Иоширеи, которые до сих пор обстреливали долину Яморинза, мгновенно перенесли свой огонь на четыре батареи 2-й дивизии, стоявшие к северу от Мотиенлингской дороги. В одно мгновение они закончили пристрелку, выпустили ураган снарядов, и через несколько минут все оставшиеся в живых и не раненые японские артиллеристы убрались на пятьдесят ярдов назад под закрытие углубленной дороги, а двадцать четыре их орудия, так задорно гремевшие до сих пор, были оставлены на произвол судьбы и хранили гробовое молчание! Как только русские насытились своей победой, они тоже прекратили огонь. И тогда вместо шума и смятения воцарилось полное спокойствие, которое скорее подчеркивалось, чем нарушалось дробным рокотом внизу, по которому мы догадывались, что гвардия и русские все еще вели между собой упорную борьбу около Суитечанзы и Чинчапутзы.
Мало-помалу японская артиллерийская прислуга выползла обратно, и я ясно видел, как она возилась со своими орудиями, переменяя их положение так, чтобы ввести русских в заблуждение относительно дистанции, если они опять откроют огонь.
В 2 ч. 45 мин. опять началось состязание. Японцы большей частью стреляли гранатами, направляя огонь на своего старого врага, батарею к северо-востоку от Иоширеи и на выступную батарею недалеко от оконечности вершины близ Тована. На этот раз русским на высотах у Иоширеи не удалось повторить их первый блестящий успех, может быть, потому, что их сбили с толку небольшие изменения [235] в положении японских орудий. С другой же стороны, как я сам убедился на следующий день, русские орудия над Тованом были совершенно неуязвимы для выстрелов с северо-востока, потому что были чрезвычайно искусно сжаты вместе между небольшой крутой вершиной и подъемом горы. Их фронт обеспечивался обрывом в 80 футов вышиной, спускающимся к реке, так что лучшей позиции и нельзя себе вообразить.
Приводимые мной здесь извлечения из рассказа генерал-майора Фуджии послужат хорошим вступлением к описанию последнего периода этого сражения:
«Вы лучше сможете понять опасения генерального штаба, если я обращу ваше внимание на то, что из-за превосходства в силах противника мы принуждены были отказаться от мысли иметь общеармейский резерв. Не много нужно было времени, чтобы заставить нас почувствовать его отсутствие. Хотя нам и было известно, что местность на фронте гвардии очень затруднительна, но мы все же ожидали, что гвардия овладеет Иоширеи по крайней мере к полудню. Но так как условия местности оказались более неблагоприятны, чем мы того ожидали, не представляя хороших артиллерийских позиций, то все наши надежды оказались совершенно напрасными. На самом деле, как вы хорошо знаете, атака гвардии была на всех пунктах совершенно остановлена. Когда это выяснилось, штаб должен был сознаться, что положение сделалось критическим. Если бы только гвардии удалось выполнить полученные приказания и успешно атаковать Иоширеи, то как самый Мотиенлинг, так и наша главная, пересекающая его линия сообщений были бы в полной безопасности. Потому что, если бы даже русские и перешли против нас в наступление, то для удержания их на этой стороне перевала в нашем распоряжении всегда находилась 2-я дивизия. Но так как атака гвардии была отброшена и успех или неудача на этом участке поля сражения, казалось, были одинаково возможны, то мы не могли далее действовать со всем тем благоразумием, к которому мы непременно стремимся. Это чрезвычайно важное обстоятельство, и я желал бы разъяснить вам его, даже рискуя повторениями. До тех пор, пока 2-я дивизия не была введена в дело, мы обладали преимуществом, имея армейский резерв, хотя в диспозиции для этого боя мы и не выделили с этой целью какой-либо войсковой части. Любая угроза против нашего центра, где мы наиболее уязвимы, отражалась правым флангом [236] 2-й дивизии, который мог быть впоследствии усилен четырьмя батальонами Окасаки. Но как только правый фланг 2-й дивизии был бы введен в дело для совместной атаки Иоширеи, то он совершенно потерял бы свое значение резерва; тем более, что во время самого движения в атаку он должен бы был завернуть свой правый фланг к Сеисекиреи (Seisekirei) и при дальнейшем движении вперед открыть самый Мотиенлинг.
В это время маршал Куроки еще не знал о большом успехе на его правом фланге, что освободило бы его от всех опасений относительно генералов Окасаки и Инуйэ. На самом же деле, однако, он полагал, что нет непосредственной опасности перехода русских в наступление на северном участке поля сражения. Ему было известно, что приготовления русских для предполагаемого ими наступления против 12-й дивизии не были закончены, и поэтому он надеялся, что русские, всецело занятые собственной обороной, не будут в состоянии думать ни о чем другом. Маршал не особенно беспокоился за наш левый фланг и за южный участок поля сражения, потому что, хотя там японцам и не удалось овладеть позицией противника, местность была одинаково неудобна как для атаки, так и для контратаки. Генеральный штаб был вполне уверен, что гвардия сможет удержаться на занимаемых ею позициях.
Вследствие всего этого командующий 1-й армией, сознавая, что необходимо было рискнуть, в 1 ч. дня приказал 2-й дивизии начать теснить противника. Вам известно, что произошло после этого. Штаб армии сделал все, что мог, и больше ничего не мог предпринять, потому что в его распоряжении не оставалось больше войск. Все они были введены в дело насколько это зависело от командующего армией».
Согласно полученным приказаниям два батальона, находившихся к югу от Мотиенлингской дороги, развернув боевой порядок, двинулись к деревне Кинкахоши (Kinkahoshi). Четыре батальона, располагавшиеся к северу от Мотиенлингской дороги, также покинули свою позицию и, развернувшись, перешли через горный хребет, за которым они лежали, как бы намереваясь пересечь главную долину у Тиенсуитиена. С этого времени я потерял из вида обе колонны, пока в 4 ч. 50 мин. дня не увидел цепь правой атакующей колонны, которая, будучи очень растянута по [237] фронту, двигалась в юго-западном направлении. В 5 ч. 10 мин. дня русские стали увозить орудия с батареи на оконечности высоты в 300 ярдах к юго-востоку от Тована, и я заметил, как эта батарея, без одного орудия, перевернувшегося при спуске с холма, двигалась галопом на запад вверх по долине Тован — Иоширеи. В 5 ч. 20 мин. передо мной открылась великолепная картина развития атаки. В эту минуту два, батальона, начавшие свое движение с юга от Мотиенлингской дороги, наступали очень широким фронтом через большую долину прямо на Тован, держась направления на запад. Четыре батальона с северной стороны Мотиенлингской дороги зашли плечом, пока не стали лицом почти что к югу, и подымались вверх по северному скату большой возвышенности, которая образует собой северную границу долины Тован — Иоширеи. Можно было различить отдельных солдат, которые двигались в очень растянутых группах. Как только эти отдельные группы достигали мертвого пространства, то сейчас же смыкались, а попав опять под шрапнельный огонь, вновь размыкались на интервалы от пяти до двадцати шагов. Русские обыскивали своим шрапнельным огнем всю поверхность этой высоты, но без всякого успеха. Я полагаю, что в это время русская пехота уже оставила свои окопы. Во всяком случае, с обеих сторон поддерживался только сравнительно слабый ружейный огонь. В 5 ч. 30 мин., во время самого возбужденного настроения штаба армии, было замечено, как один из японских солдат, цепляясь руками и ногами, взобрался по крутому скату возвышенности и укрепил свой флаг, эмблему восходящего солнца, на верхушке древней Тованской башни. Он сам и другие его два или три товарища, присоединившиеся к нему, очевидно, находились под огнем, потому что видно было, как они прятались за башню. В 5 ч. 45 мин. наблюдаемое нами, ничем не задержанное наступление японских войск и характерные одиночные выстрелы, указывающие на окончание сражения, дали нам ясно понять, что русские против фронта 2-й дивизии решили оставить поле сражения.
Почему они так поступили, сказать невозможно до тех пор, пока не будут даны объяснения этому с русской стороны. Может быть, по случаю смерти храброго генерала Келлера. Может быть, потому, что до них дошли сведения о постигшей их неудаче на северном, удаленном участке сражения. Какова бы она ни была, эта причина, однако [238] отступили, несомненно, не потому, что войска Куроки нанесли поражение войскам Келлера.
Зрители обыкновенно склонны подмечать упущенные, благоприятные случаи большей частью вследствие недостаточной осведомленности и неправильной оценки всей обстановки. Хотя я и хорошо знаю, насколько рискованно судить о сражении, где я был свидетелем действий только одной стороны, я все-таки не могу удержаться и не обратить внимания на чрезвычайно удобный случай для производства контратаки со стороны Сеисекиреи прямо на самый Мотиенлинг. Говорят, что у русских была у Токайена одна дивизия в резерве. Если бы она направилась туда, дав предварительно людям позавтракать, то она достигла бы хребта Сеисекиреи к 4 ч. дня, а двинувшись отсюда к Мотиенлингу, она не встретила бы там ровно никого, кто бы мог преградить ей дорогу, кроме штаба армии и иностранных военных агентов; в том случае, конечно, если бы эта дивизия не предпочла нанести удар прямо во фланг широко растянутому правому крылу японцев.