Бегство
Тулузский экспресс уже отошел от Периге, а Луиза и Мишель все никак не могли успокоиться — столько им пришлось перенервничать на обледеневшей платформе вокзала. Там было полно немцев и упитанных субъектов в штатском, которые совсем не походили на французов. Сказались и переживания минувшей ночи. Правда, они счастливо отделались, но ведь везение не может продолжаться бесконечно.
Днем до отъезда Луиза успела рассказать, как они с Жаком бежали с аэродрома. Оказывается, за ними гнались, и у преследователей была немецкая овчарка. [214]
Луиза машинально побежала к реке, вместо того чтобы бежать через мост, Жак бросился за ней. Брести восемь километров вдоль берега по воде — дело не из приятных, но зато удалось сбить собаку со следа.
Они решили идти прямо в город: насквозь промокшие, они неминуемо замерзли бы, если бы уснули на морозе. В город пришли в половине второго ночи. Жак разбудил хозяина кафе. Луиза постирала свою промокшую одежду и, повесив ее сушить, крепко уснула на кровати. Жак прилег на диване.
— Просто счастье, что вас не схватили, когда вы входили в город во время комендантского часа! — заметил Мишель.
— Мы подготовили отговорку, но нас не окликнули.
В Тулузе Мишель и Луиза обо всем рассказали Эжену. В то время Эжен чувствовал себя довольно уверенно и с радостью устроил их в одном из надежных домов.
Мишель понимал, что положение в Канне не могло улучшиться за время его отсутствия, скорее, наоборот.
Поэтому они с Луизой решили подождать здесь возвращения Жизель из ее бесконечных поездок. Это было разумное решение, хотя, конечно, Тулуза не была раем для агентов. За день до их приезда гестаповцы задержали буквально всех пассажиров, прибывших с марсельским поездом, рассовали их по автомашинам и отправили в штаб для проверки. Каждый должен был доказать, что он — это он, и объяснить причину поездки.
Показания потом тщательно проверялись, и многие не вернулись из штаба. Если несчастные уцелеют, то их отправят в Германию на принудительные работы. В 1943 году один агент штаба специальных операций закончил свою подпольную деятельность именно так.
Приехала Жизель. Новости она привезла безотрадные. Полковник Вотрэн, узнав, что ему грозит арест, ускользнул через испанскую границу. Его помощник по службе во втором отделе тоже бежал, причем с комфортом — на машине, уплатив за это, по слухам, миллион франков. Прошли времена, когда проводнику за переход границы платили двенадцать тысяч. Теперь франко-испанская граница охранялась немецкими войсками, и мало кто брался за это. [215]
Полиция совершила налет на квартиру Мишеля. Осталась только квартира Кэтрин. Арно все еще работал, но настоятельно рекомендовал изменить обстановку, с чем Мишель был склонен согласиться.
В Антибе схватили инструктора по диверсионной подготовке, остальные вовремя скрылись. Жерве работал в Марселе.
Антоний упрямо не желал расставаться со своей виллой. К нему опять наведывались полицейские, они справлялись о Мишеле. Теперь уже не приходилось рассчитывать на помощь Вотрэна. В общем, Жизель образно сравнила положение Мишеля с положением человека, который сидит на бочке с порохом и гадает, когда догорит фитиль.
Сюзанн как ни в чем не бывало, с помощью разных ухищрений косметики продолжала приводить в божеский вид лица своих престарелых клиенток. Одним словом, возвращаться в Канн было опасно.
Но там еще нужно было уладить кое-какие дела: расплатиться с людьми и вывезти одежду до окончательного провала. Предстояло решить, где обосновать новый штаб.
Поль и Жак с несколькими друзьями остались в Периге, чтобы завязать определенные связи, ради которых, по их мнению, стоило рисковать. Они прибыли в Тулузу лишь через два дня после Мишеля.
Не успели они приехать, как штаб местной организации подвергся налету. Большинству удалось скрыться, но двоих все же схватили.
Поль очень расстроился — для него это был первый провал. Мишель уже давно опасался подобного исхода — еще тогда, когда впервые увидел, какие сборища устраивают французы без всяких мер предосторожности. Вскоре поступили сведения об арестах в Марселе, а затем в Монтобане.
Стало ясно, что полного провала не миновать. Чтобы сохранить организацию, Поль и Марсак решили перебраться дальше на север, в Верхнюю Савойю. Выбор пал на тихую деревушку Сен-Жорио в девяти километрах от Аннеси и всего в сорока трех от Женевы.
— Мы с Луизой и Арно присоединимся к вам при условии, что Арно найдут жилье и квартиры для работы на рации на расстоянии не ближе десяти километров от [216] ваших, — сказал Мишель, — и что Луиза и я будем жить, по меньшей мере, в пяти километрах от вашего штаба. Нельзя больше селиться, как в муравейнике, а то в один прекрасный день нас окружат и схватят всех вместе.
— Согласен, — сказал Марсак. — У нас есть там свои люди. Превосходная группа патриотов в Фаверже. Это шестнадцать километров от Сен-Жорио, и Арно может поселиться там. Что касается вас и Луизы, то в вашем распоряжении будет гостиница «Отель деля Пост». Мы снимем дом поблизости.
— Прекрасно. Но прежде чем мы покончим с этим вопросом, я должен потребовать, чтобы никто ни в коем случае не навещал нас в гостинице. Встречаться будем где-нибудь в другом месте.
— Вы совершенно правы! — воскликнул Поль.
Теперь нужно было организовать переселение Арно и его аппаратуры из Канна на новое место. Там он сможет отдохнуть, а затем приняться за дело, используя для передач обещанные квартиры в Фаверже. Эти квартиры Мишель решил проверить лично. До приезда Арно надо было предусмотреть все до мельчайших деталей. Никаких случайностей.
Сопровождать Арно с его компрометирующим грузом поручили Рикэ, он охотно согласился выполнить это поручение.
Через двое суток оба были в Тулузе. Затем Арно предстояло отправиться в Монреже, чтобы, воспользовавшись гостеприимством известного пивовара и его очаровательной жены, укрыться на некоторое время в их доме. До отхода поезда оставалось два часа. Мишель, Луиза, Эжен и Арно обменялись новостями.
— Куда мы теперь поедем? — спросил Арно.
— В горы Савойи.
— Черт возьми! От Приморских Альп к Альпам Савойи! Опять проклятые горы!
— На этот раз вы будете работать на самом верху. Там не будет машин с радиопеленгаторами.
— Но мне не пробиться через гранитные громады!
— Пробьетесь, Арно! — успокоил его Мишель. — Я найду место, открытое с севера. Кроме того, расстояние до Лондона сократится километров на пятьсот.
— Хорошо бы... — промычал Арно. [217]
— Вы не начнете работать, пока не найдете идеального места.
Все улыбнулись, Арно подозрительно посмотрел на Мишеля.
Покончив с этим, Мишель и Луиза простились с Эженом. Больше им не суждено было увидеться. Лишь несколько лет спустя Мишель узнал, что Эжен (капитан Морис Перчук) стал жертвой предательства своего помощника-француза. Он попал в лагерь смерти «Бухенвальд», где его казнили 29 марта 1945 года.
Мишель и Луиза отправились в Канн. Но Мишель в Канне с поезда не сошел, а проехал дальше в Антиб и лишь оттуда на автобусе поехал в Канн. Остановился он у друзей на ферме Ла Бокка. Луиза остановилась у Кэтрин. Она вела дела Мишеля, и ей приходилось ездить на ферму два раза в день. Она оставалась по-прежнему неутомимой оптимисткой. Нельзя было подумать, что эта элегантная женщина разъезжает на велосипеде по явочным квартирам, связывая оборванные нити большой организации, штаб которой перемещается в другое место.
Покончив с делами, Мишель и Луиза с чувством облегчения покинули Канн. Был уже февраль. Поезд, громыхая, тащился по помрачневшему от дождей Лазурному Берегу, где Мишель провел почти шесть месяцев.
Сколько радужных планов зарождалось в его голове, когда он ехал сюда по этому же побережью, тогда освещенному яркими лучами летнего солнца! А теперь — лишь мрачные предчувствия. Если бы не присутствие Луизы, поездка была бы мучением. Как мало сделано за шесть месяцев, а сколько пережито! Можно ли дальше рассчитывать на удачу? Что ему удалось? Он получил Арно, получил Луизу. Бесспорно, в этом ему повезло. С ними он готов на любые трудности. Вот, пожалуй, и все.
Луиза сидела рядом. Он смотрел на ее спокойное решительное лицо, и мрачные мысли постепенно рассеивались.
Когда поезд, подходя к Марселю, замедлил ход, Мишель проснулся и увидел, что его голова покоится на ее плече. [218]