Кругосветные плавания и географические открытия военных моряков

Военные моряки России совершили многие кругосветные плавания, проложили путь русскому флагу в отдаленные океаны. Первая мысль о необходимости морского сообщения с нашими колониями в Америке возникла во второй половине XVIII века и была близка к осуществлению экспедицией капитана Муловского. Однако неожиданная война со шведами остановила отправление экспедиции, а затем более важные политические обстоятельства отвлекли внимание правительства на другие вопросы, и самая идея о пользе кругосветных плаваний начала казаться несбыточной фантазией. Но подобные мысли, осуществление которых вызывается насущными государственными потребностями, могут забываться только временно и забываться с тем, чтобы при первом удобном случае возникнуть с новой силой. Так было и с нашими кругосветными плаваниями. В шведскую войну, остановившую отправление Муловского, на корабле, которым он командовал, находился мичман Крузенштерн, уже тогда выдававшийся своим образованием и служебной энергией. Весьма естественно, что разговоры о подробностях снаряжения кругосветной экспедиции и сожаления об ее [117] остановке уже тогда произвели сильное впечатление на любознательного юношу, и заронили в нем первые мысли о той благотворной деятельности, которая впоследствии прославила его имя и принесла такую пользу нашему флоту и государству.

Отправленный в чине лейтенанта волонтером на английский флот, Крузенштерн, находясь на мысе Доброй Надежды, воспользовался первым представившимся ему случаем для посещения китайских портов, в которых он вернее мог оценить важность установления близких торговых сношений наших колоний с Китаем, возможных только при отправлении в колонии судов из Балтики. Собрав подробнейшие сведения и числовые данные, осязательно убеждающие в государственной пользе русских кругосветных плаваний, Крузенштерн, по возвращении в Россию, представил свой проект. Но предположения молодого моряка показались до того смелыми, что встретили неодолимые препятствия. К счастью, на помощь явились государственный канцлер граф Румянцев и адмирал Н. С. Мордвинов, исходатайствовавшие разрешение государя на осуществление проекта Крузенштерна. Под главным начальством его отправлены были на наш Дальний Восток снаряженные Российско-Американской компанией два небольшие купленные в Англии судна или, как их называли официально, «корабли Надежда и Нева». Командиром первого назначен был начальник экспедиции капитан-лейтенант Крузенштерн, а второго, того же чина, Лисянский, также служивший прежде волонтером на английском флоте. Цель экспедиции была доставление в наши американские колонии нужных для них предметов, принятие там груза промышленных пушных товаров, продажа или промен их в китайских портах на местные китайские товары и доставление последних в Кронштадт. К этой главной цели присоединилось еще производство в назначенных местах гидрографических исследований и доставление посольства в Японию для основания торговых сношений с этой страной. Посланником назначен был камергер Резанов, один из главных акционеров компании. Обоим судам дозволено было иметь военные флаги. [118]

26 июля 1803 г. корабли вышли из Кронштадта, 14 ноября впервые в истории русского флота пересекли экватор, в феврале 1804 г. обогнули м. Горн. В Тихом океане в соответствии с планом корабли разошлись. Лисянский направился к о-ву Пасха, описал его побережье и ознакомился с бытом местных жителей. У Маркизских островов корабли вновь встретились и направились к Гавайским островам. Дальше их пути разошлись: «Надежда» пошла на северо-запад к Петропавловску, а «Нева» — на север к о-ву Кадьяк, а оттуда к о-ву Ситка. Лисянский описал о-в Кадьяк и ряд других островов в заливе Аляска и осенью 1805 г. с грузами компании перешел от архипелага Александра в Макао (Южный Китай).

Шлюп «Надежда» под командованием Крузенштерна в июле 1804 г. прибыл в Петропавловск, откуда, пополнив запасы продовольствия и воды, вышел к берегам Японии и 26 сентября стал на якорь в Нагасаки.

После переговоров посланника Н. В. Резанова о торговле России с Японией, завершившихся полной неудачей, Крузенштерн весной 1805 г. вернулся в Петропавловск. По пути он прошел через Цусимский пролив, западный берег Хоккайдо, пролив Лаперуза и южный берег Сахалина. Летом 1805 г. Крузенштерн из Петропавловска перешел к м. Терпения (о-в Сахалин), повернул на север, впервые описал и нанес на карту восточный берег Сахалина. Попытка его войти в Амурский лиман не удалась из-за его малых глубин. Осенью 1805 г. «Надежда» перешла из Петропавловска в Макао, где корабли экспедиции встретились и перешли вместе в Кантон, а затем через Индийский океан направились к родным берегам. У юго-восточного берега Африки в тумане корабли разошлись и дальнейший путь проделали самостоятельно. «Нева» без заходов проследовала до Портсмута и 5 августа 1806 г. возвратилась в Кронштадт. «Надежда» подошла к о-ву Св. Елены, не дождавшись «Невы», обогнула с севера Великобританию и в конце лета 1806 года прибыла в Кронштадт.

Удачное плавание первой русской кругосветной экспедиции было значительным шагом в развитии морской практической деятельности нашего флота. С этого времени начались постоянные отправления компанейских судов [120] в колонии и военных как на Дальний Восток, так и в другие океанские плавания. Тотчас по возвращении Крузенштерна, в 1806 году, тот же корабль «Нева», под командой капитан-лейтенанта Гагемейстера, отправился в Ситху и был первым русским судном, посетившим Австралию.

Но независимо от дел Российско-Американской компании отправлялись наши военные суда в Тихий и другие океаны с целью гидрографических исследований, проверки сомнительных островов, внесенных на морские карты прежними мореплавателями, и для географических открытий. Так, в 1807 году 16-пушечный военный шлюп «Диана», под командой капитана 2 ранга В. М. Головнина, отправлен был для гидрографических исследований в водах Тихого океана, прилегающих к русским владениям в Азии и Америке, и также для доставления казенных грузов в Петропавловск.

25 июля 1807 г. лейтенант В. М. Головнин, командуя шлюпом «Диана» (300 т), отправился из Кронштадта к берегам Камчатки. Старшим офицером у него был В. И. Рикорд (впоследствии адмирал, академик). Дойдя до мыса Горн, «Диана» из-за встречных штормовых ветров была вынуждена изменить курс. В марте 1808 г. она направилась к мысу Доброй Надежды и в апреле прибыла в Саймонстаун. Здесь шлюп был задержан англичанами в связи с начавшейся англо-русской войной.

Английское правительство дало разрешение на свободный пропуск шлюпа даже в случае войны с Россией, но «Диана» была задержана на мысе Доброй Надежды, и только через тринадцать месяцев Головнин успел выйти в океан, несмотря на самый бдительный надзор своих тюремщиков. Осторожными англичанами шлюп был поставлен на 2 якоря в самом дальнем углу залива между английскими военными судами. Паруса были отвязаны, провизии и воды отпускали, конечно, в самом ограниченном количестве, соразмерно расходу. Приготовясь незаметно от англичан к продолжительному плаванию, Головнин в сумерки 15 мая 1809 года воспользовался NW-ым шквалом, единственным ветром, при котором возможен был выход из бухты, обрубил канаты, заворотился на шпринге по ветру, и под быстро привязанными штормовыми стакселями вышел в океан. Во избежание встречи с англичанами он, избрав дальний непосещаемый [121] судами путь и сделав 6000 миль, 25 июня бросил якорь у одного из островов Новогебридского архипелага. Этот молодецкий уход от опытного, зорко сторожившего неприятеля и такое дальнее плавание показывает, кроме отважности и находчивости командира, превосходное состояние и бравость команды шлюпа.

Корабль пересек Индийский океан, обогнул с юга Австралию и Тасманию и прибыл к островам Новые Гебриды. Отсюда он перешел в Петропавловск и весь 1810 г. плавал в северной части Тихого океана. В мае 1811 г., когда «Диана» перешла из Петропавловска к Курильским островам, Головнин произвел новую опись их центральной и южной групп.

Потом, в 1811 г., при съемке южной части Курильской гряды на острове Кунашире, съехав на берег, не подозревая враждебного отношения японцев, Головнин захвачен был ими вместе с бывшими с ним двумя офицерами и четырьмя матросами и оставался в тяжелом заключении до 1813 г.

Бывшие войны приостановили отправление судов в кругосветные плавания до 1813 года; но с этого времени, смотря по надобностям колоний, отправлялись суда, принадлежащие компании, военные, отвозившие казенные грузы для Камчатки и Охотска, и также посылаемые правительством для охранения владений компании от иностранных судов, занимающихся хищнической торговлей пушным товаром, а иногда и для поддержания власти компании над местными туземцами — колошами. Сначала суда отправлялись через три и два года, а с 1819 по [122] 1825 г. — ежегодно. Во все это время в колонии ходило более 10 судов.

9 октября 1813 г. из Кронштадта на Дальний Восток вышел с грузами для Российско-американской компании корабль «Суворов» под командованием лейтенанта М. П. Лазарева. Он следовал курсом вокруг мыса Доброй Надежды, южнее Тасмании с заходом в Сидней (Австралия). На переходе из Сиднея в Русскую Америку на 13°00' ю. ш. и 163°30' з. д. Лазаревым была открыта группа Коралловых островов, названных островами Суворова. 18 ноября 1814 г. «Суворов» прибыл в Новоархангельск, а 23 июля 1815 г. из Новоархангельска направился в Лиму (Перу), откуда взял курс на Родину вокруг м. Горн. 15 июля 1816 г. «Суворов» возвратился в Кронштадт.

После неудачных попыток Чичагова в 1765–1766 гг. отыскать проход через Ледовитый океан в Тихий, войны и почти беспрерывные ожидания их не позволяли и думать о подобном вопросе. Но когда в Европе настал мир, то тот [123] же граф Румянцев обратил внимание и на это важное, не в одном научном отношении, предприятие. На свой собственный счет построив, снарядив и снабдив всем необходимым для предстоящего плавания бриг «Рюрик», Румянцев поручил начальство над ним лейтенанту Коцебу, образованному моряку, ходившему с Крузенштерном на «Неве» в звании кадета. Главной целью экспедиции было, также как и экспедиции Чичагова, отыскание прохода из Тихого океана в Атлантический, но по другому направлению, следуя от Берингова пролива к востоку, вдоль берегов Америки. Затем Коцебу поручалось исследование малоизвестной части Океании.

В июле 1815 г. из Кронштадта в кругосветное плавание вышел бриг «Рюрик» (180 т) под командованием лейтенанта О. Е. Коцебу. Обогнув мыс Горн, «Рюрик» в конце января 1816 г. прибыл в Консепсион (Чили), а 7 июля 1816 г. достиг Петропавловска. 3 июля Коцебу из Петропавловска прошел к о-ву Св. Лаврентия, затем в Берингов пролив. Следуя далее на северо-восток, Коцебу 20 июля вошел в обширный залив, которому было присвоено имя командира брига. После этого корабль повернул на запад, посетил залив Лаврентия, а затем, пройдя на юг, 26 августа стал на якорь у о-ва Уналашка. 3 сентября 1816 г. «Рюрик» снялся с якоря и последовал в тропическую часть океана. В 1817 г. бриг посетил о-в Пасхи, затем он плавал в водах Туамоту и Маршалловых островов, где был открыт ряд неизвестных ранее островов. Дальнейшим планам исследований помешала поломка бушприта и ранение командира. 16 августа 1817 г. «Рюрик» от о-ва Уналашка пошел вокруг мыса Доброй Надежды в Кронштадт, куда и прибыл 23 июля 1818 г.

В продолжение своего трехгодичного плавания Коцебу хотя не отыскал предполагаемого прохода, но успешно [125] исполнил много важных гидрографических работ и сделал несколько замечательных открытий. Важнейшим из них был осмотренный за Беринговым проливом обширный залив у берегов Америки, названный Зундом Коцебу. Кроме того, в Тихом океане, в восточной части Каролинского архипелага, открыто несколько групп островов и впервые указано на существование неизвестной еще в то время цепи островов Радак, лежащей по направлению, параллельному цепи Радак, южнее ее. Благодаря открытиям Коцебу, на карте Океании явились имена славных русских полководцев и моряков: Румянцева, Суворова, Кутузова, Спиридова, Чичагова, Крузенштерна, Гейдена и др.

В 1817 г. бывший командир шлюпа Диана капитан 2-го ранга В. М. Головнин. командуя военным шлюпом «Камчатка» следуя с грузом в Петропавловск и Новоархангельск, сделал также несколько съемок на принадлежавших России островах северо-восточной части Тихого океана.

По общему мнению российских моряков, проводимые ими географические исследования не имели аналогов в мире. И 1819 г. стал началом такого мероприятия, когда шлюпы «Восток» и «Мирный» под командованием Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева вышли из Кронштадта в антарктические воды для поисков Южного материка, а шлюпы «Открытие» и «Благонамеренный», возглавляемые капитан-лейтенантами М. Н. Васильевым и Г. С. Шишмаревым, одновременно с ними пошли южным путем в арктические воды из Тихого океана.

В том же году лейтенант А. П. Лазарев повел шлюп «Новая Земля» на исследования Новой Земли. В 1820 г. из Петербурга для составления карт северного побережья Азии отправили экспедиции лейтенантов В. Ф. Анжу и Ф. В. Врангеля.

Корабли для антарктических и арктических экспедиций выбирались из судов обычных типов: шлюпов и транспортов, переоборудованных в шлюпы. Корабли были разными. Так, «Восток» водоизмещением 900 т был значительно быстроходнее «Мирного» и на 370 т тяжелее, но уступал прочностью корпуса и условиями жизнеобеспечения экипажа. Команда Ф. Ф. Беллинсгаузена состояла из 111 человек, М. П. Лазарева — 70. Точно так же различались [126] шлюпы арктической экспедиции «Открытие» и «Благонамеренный».

Все 4 корабля вышли в море 15 июля 1819 г. и после захода в Копенгаген и Портсмут 2 ноября прибыли в Рио-де-Жанейро. Там пути экспедиций разошлись. 15 декабря «Восток» и «Мирный» подошли к о-ву Южная Георгия, до этого бегло осмотренного Д. Куком. Начались географические открытия, и на картах появились имена участников экспедиций и известных соотечественников. Так, были открыты мысы Парядина, Демидова, Куприянова, залив Новосильского, острова Лескова, Торсона (после осуждения декабриста К. В. Торсона переименован в о. Высокий) и Завадовского.

Затем «Восток» и «Мирный» направились к Земле Сандвича, названной так Д. Куком, принявшим ряд небольших островов за мысы одной земли. Почитая великого мореплавателя, самый большой остров назвали его именем, а все отныне нанесенные на карты острова Южными Сандвичевыми. 16 января 1820 г. на 69°22' ю. ш. и 2° 15' з. д. шлюпы вплотную подошли к покрытым бугристыми льдами берегам. Признаки материка были очевидными, но этому открытию не придали большого значения. Лишь много лет спустя, приплыв сюда на исследовательском судне «Норвегия», Лисер-Ларсен с гидросамолета обнаружат здесь очертания земли, и норвежцы назвали ее Землей Королевы Мод. Веками волновала человечество легенда о южном материке. Известный английский мореплаватель Джемс Кук в 1772 г. организовал экспедицию в южные моря на кораблях «Резолюшн» и «Адвенчур». Но он не смог пробиться сквозь тяжелые льды далее 71° 10' ю. ш. И Кук решил, что южный материк недосягаем. Он писал: «Я обошел океан Южного полушария на высоких широтах и сделал это таким образом, что неоспоримо отверг возможность существования материка, который если и может быть обнаружен, то лишь близ полюса, в местах, не доступных для плавания...

Риск, связанный с плаванием в этих необследованных и покрытых льдами морях в поисках южного материка, настолько велик, что я смело могу сказать, что ни один человек никогда не решится проникнуть на юг дальше, чем это удалось мне». [127]

Авторитет Кука был столь велик, что после него никто из западноевропейских ученых не пытался опровергнуть его заявление.

Доказать ошибку Кука смогли только русские моряки. Мысль о необходимости дальнейшего изучения южно-полярных морей поддерживали многие русские моряки: В. А. Головнин, Г. А. Сарычев, И. Ф. Крузенштерн и другие.

Они неоднократно выступали против выводов Кука.

Но только в двадцатые годы прошлого столетия под влиянием прогрессивной общественности царское правительство вынуждено было согласиться на посылку двух экспедиций: северной полярной и южной антарктической. Наибольший успех был достигнут южной экспедицией, которая вошла одной из ярчайших страниц в историю исследования нашей планеты под названием «Первой русской антарктической экспедиции Беллинсгаузена — Лазарева».

По своим качествам «Восток» и «Мирный» были плохо приспособлены для далекого и тяжелого плавания. [128]

Начальником экспедиции и командиром «Востока» был назначен участник первого русского кругосветного плавания Фаддей Фаддеевич Белинсгаузен. «Мирным» командовал тридцатилетний, но уже считавшийся одним из лучших моряков русского флота Михаил Петрович Лазарев. Под его руководством были проведены все подготовительные работы.

Личный состав отбирался в экспедицию из добровольцев. Желающих пойти в трудное плавание было очень много. Особенно тщательно подбирались офицеры. Экипажи были укомплектованы опытными и хорошо знающими свое дело отечественными моряками. Прогрессивные офицеры русского флота и ученые всеми силами помогали в организации экспедиции.

Виднейшие русские специалисты составили для экспедиции четыре инструкции, в которых, помимо детальной и подробной постановки задач, приводились разнообразные ценные советы по проведению научно-исследовательских работ, а также по сохранению здоровья экипажей шлюпов. «Не оставляйте без замечания ничего, что случится вам увидеть где-нибудь нового, полезного или любопытного», — требовала инструкция. Руководителю экспедиции была предоставлена полная инициатива.

Русская антарктическая экспедиция оправдала все возложенные на нее надежды. Русские моряки на небольших парусных судах совершили кругосветное путешествие, побывали в местах, которые еще не посещались судами.

27 января 1820 года русские исследователи впервые подошли к шестому континенту. Так, в этот день, считающийся датой открытия Антарктиды, русские исследователи разрешили задачу, которую Кук считал неразрешимой. Только спустя сто с лишним лет здесь вновь побывали люди — норвежские китобои.

Русские моряки не только еще три раза достигали берегов Антарктиды, но и обошли этот материк. Кроме Антарктического материка, экспедиция Беллинсгаузена — Лазарева открыла 29 островов и одну коралловую мель, уточнив положение еще нескольких островов.

Отважные русские моряки провели в плавании 751 день, из них — 535 дней в Южном полушарии, 100 дней плавание [129] протекало во льдах. Шесть раз они заходили за Южный полярный круг. За время экспедиции русские моряки собрали богатейший научный материал, характеризующий антарктическую область.

Значительный научный интерес представляют наблюдения за льдами, течением. Участник экспедиции астроном Симонов провел серию ценнейших наблюдений, которые до него в Южном полушарии не проводились.

За время плавания в суровых условиях Антарктики русская экспедиция потеряла всего три человека. Два матроса сорвались в шторм с мачт при работе с парусами, а один умер от болезни, которой он болел уже давно.

По продолжительности плавания в столь отдаленных высоких южных широтах, по протяженности обследованных районов, по настойчивости и упорству в достижении намеченных целей русская антарктическая экспедиция до сих пор не имеет себе равных.

Научный подвиг первой русской антарктической экспедиции вызвал восхищение не только в России, но и за рубежом. Крупный немецкий специалист в области полярных стран Петерманн писал, что «...имя Беллинсгаузена можно поставить наряду с именами Колумба и Магеллана».

Кончилось антарктическое лето, а корабли и их экипажи, плавающие в непривычных условиях постоянного напряжения от возможности столкновения с айсбергами неизбежных штормов и повреждений от них, нуждались в отдыхе. 4 марта 1820 г. было решено следовать в Порт-Джексон (Сидней) по различным маршрутам.

В апреле экипажи встретились в Сиднее, а уже 8 мая вошли в тропическую часть Тихого океана. По пути уточнялись координаты ранее известных островов и открывались новые. На картах появлялись имена Моллера, Аракчеева, Волконского, Барклая-де-Толли, Ермолова, Кутузова-Смоленского, Раевского, Остен-Сакена, Чичагова, Милорадовича, Грейга. Целая гряда была названа о-вами Россиян. Потом были открыты и обозначены на картах острова Лазарева, Восток, великого князя Александра, Михайлова (художника экспедиции) и Симонова. Лишь в сентябре шлюпы вернулись в Сидней, а 17 ноября они уже [130] подходили к о-ву Маккуори, чтобы продолжить антарктическое плавание. А оно становилось все более тяжелым. Снег, плохая видимость, штормовое море, обледенение такелажа. 10 января был обозначен двумя событиями: достигли самой южной точки своего плавания — 69°21' ю. ш. и 92°38' з. д. и открыли остров, названный именем Петра I. А потом открытия пошли одно за другим: Земля Александра I и антарктические Ю. Шетлендские острова — Бородино, Малый Ярославец, Смоленск, Березина, Полоцк, Лейпциг, Ватерлоо, Три Брата, Романова, Мордвинова и Шишкова. 3 февраля шлюпы пересекли меридиан Петербурга, по существу завершив кругосветное плавание. Но оно продолжалось. Далее были заходы в Рио-де-Жанейро, Лиссабон и Копенгаген. 24 июля 1821 г., потеряв за время этого неимоверно сложного плавания всего двух человек, шлюпы салютовали Кронштадту.

Это была уникальная экспедиция, если учесть, что только во льдах корабли плавали 100 дней и ни разу не разлучались, несмотря на различие в мореходных качествах. По своим научным океанографическим исследованиям результаты экспедиции превзошли все ожидания. Были опровергнуты мрачные прогнозы Джеймса [131] Кука о том, что Южной Земли либо нет, либо попасть на нее невозможно, произведены ценнейшие океанографические исследования, открыто множество островов, откорректированы старые или сделаны новые карты. Впервые в истории результаты наблюдений дали возможность определить местоположение Южного магнитного полюса. И все это в условиях плавания на деревянных парусных кораблях размерами, не превышающими размеры современного катера.

В 1831 г. была издана книга Ф. Ф. Беллинсгаузена «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжении 1819, 1820, 1821 годов на шлюпах «Восток» и «Мирный» с приложением атласа».

Шлюпы арктической экспедиции «Открытие» и «Благонамеренный» под командованием капитан-лейтенанта Н. Васильева (начальник, экспедиции) и капитан-лейтенанта Г. С. Шишмарева вышли из Рио-де-Жанейро 28 августа 1819 г.

Целью экспедиции являлось исследование морского пути из Тихого океана в Атлантический через Берингов пролив и Северный Ледовитый океан. Корабли обогнули мыс Доброй Надежды и последовали на восток вокруг Тасмании в Сидней, куда прибыли в середине февраля 1820 г. После выхода из Сиднея 24 марта шлюпы расстались: «Открытие» направился в Петропавловск, куда прибыл 4 июля, а «Благонамеренный» пошел к о-ву Уналашка. В середине июля шлюпы встретились в заливе Коцебу, откуда направились на север, при этом «Открытие» достиг 71°6' с. ш., что на 22' севернее места, которого достигла экспедиция Кука, а «Благонамеренный» — 69°1' с. ш. Дальнейшее плавание преграждали льды, и шлюпы сначала перешли к о-ву Уналашка, затем — в Петропавловск, а к ноябрю — в Сан-Франциско.

В феврале 1821 г. суда покинули Сан-Франциско и возвратились к Уналашке, откуда последовали на север. М. Н. Васильев 11 июля на 60° с. ш. открыл большой о-в Нунилак и описал его южный берег. Пройдя затем Беринговым проливом в Чукотское море, Васильев описал американский берег до 70°20' с. ш., откуда из-за льдов повернул обратно в Петропавловск. В это время Шишмарев описывал [133] о-в Св. Лаврентия, затем прошел Берингов пролив и, достигнув 70° 13' с. ш., вынужден был повернуть обратно из-за тяжелых льдов. На обратном пути он закончил опись о-ва Св. Лаврентия и возвратился в Петропавловск. Оба шлюпа, проследовав через Гавайские острова и вокруг мыса Горн, в начале августа 1822 г. прибыли в Кронштадт.

Главная цель экспедиции Васильева — открытие на севере прохода из Берингова пролива в Атлантический океан — не была достигнута из-за непроходимости встреченного сплошного льда. Васильев, пройдя у берегов Америки за Ледяной мыс, принужден был воротиться, достигнув широты 70°41' и долготы 16° 27'; а Шишмарев у северного берега Азии не мог пройти далее мыса Сердце-Камень. Кроме трудного плавания в Ледовитом океане, деятельность экспедиции ограничилась несколькими съемками в Беринговом море и открытием там же острова Нукивок и по восточную сторону Каролинского архипелага группы из 16 островов, названной по имени шлюпа «Благонамеренный».

В 1819–1821 гг. кругосветное плавание на корабле Российско-Американской компании «Бородино» совершил лейтенант З. И. Панафидин. Корабль доставил в Русскую Америку железные изделия, морские припасы и такелаж. Плавание проходило вокруг мыса Доброй Надежды, а обратно — вокруг мыс Горн.

В 1821–1822 гг. плавание из Кронштадта в Русскую Америку совершил принадлежавший Российско-Американской компании бриг «Рюрик» под командованием штурмана Е. А. Клочкова.

В 1822–1825 гг. 36-пушечный фрегат «Крейсер» под командованием капитана 2 ранга М. В. Лазарева и в 1822–1823 гг. шлюп «Ладога», которым командовал капитан-лейтенант А. П. Лазарев, были посланы на Дальний Восток для доставки грузов в Петропавловск и Новоархангельск. «Крейсер», кроме того, имел задачу охраны поселений и промыслов Российско-Американской компании. Приплыв в Новоархангельск вокруг мыса Доброй-Надежды и Тасмании, «Крейсер» до 16 октября 1824 г. находился в распоряжении главного правителя Русской Америки, а после сдачи обязанностей [134] шлюпу «Предприятие» вокруг мыса Горн возвратился в Кронштадт 5 августа 1825 г. Шлюп «Ладога» сдал привезенные грузы в Петропавловске и получил приказание следовать в Сан-Франциско, откуда вместе со шлюпом «Аполлон» в середине октября 1824 г. возвратился в Кронштадт.

В 1823–1826 гг. на шлюпе «Предприятие» второе кругосветное плавание совершил капитан-лейтенант О. Е. Коцебу. Ему было поручено доставить грузы на Камчатку и крейсировать в районе Алеутских островов. Ему разрешалось проводить географические исследования, но «не в ущерб основным заданиям». 28 июля 1823 г. шлюп вышел из Кронштадта и, следуя вокруг мыса Горн, 17 января 1824 г. прибыл в Консепсион (Чили). В феврале — апреле Коцебу исследовал архипелаги Туамоту и Самоа, открыв и описав здесь несколько островов, после чего направился в Петропавловск, куда прибыл 9 июня. Сдав привезенные грузы, 27 октября «Предприятие» прибыл на отдых в Сан-Франциско, а 24 февраля 1825 г. перешел в Новоархангельск. К этому времени между Россией и США было заключено соглашение о свободной торговле. Необходимость крейсерства военных судов у берегов Русской Америки, таким образом, отпала, и шлюп 11 августа 1825 г. отправился [135] к Маршалловым островам, где были открыты и описаны несколько атоллов и островов. Отсюда он вокруг мыса Доброй Надежды перешел в Кронштадт.

В 1825–1827 гг. на транспорте «Кроткий» кругосветное плавание совершил капитан-лейтенант Ф. В. Врангель. Целью плавания являлась доставка грузов в Петропавловск и Новоархангельск. Транспорт следовал на Дальний Восток, обогнул м. Горн и возвратился в Кронштадт вокруг мыса Доброй Надежды.

В 1826–1829 гг. кругосветное плавание совершили шлюпы «Моллер» под командованием капитан-лейтенанта М. Н. Станюковича (он же начальник экспедиции) и «Сенявин», которым командовал капитан-лейтенант Ф. П. Литке. Целью экспедиции являлась доставка грузов в Петропавловск, опись северо-восточных берегов Азии и северо-западных берегов Северной Америки, а в зимнее время — исследование тропических районов Тихого океана. 20 августа 1826 г. шлюпы вышли из Кронштадта и 24 сентября прибыли в Портсмут. 22 октября они покинули Англию, посетили Рио-де-Жанейро, обогнули мыс Горн и прибыли в Вальпараисо (Чили). Далее «Моллер» направился к островам Туамоту, где были определены координаты некоторых из них, затем последовал в Петропавловск, куда прибыл 18 июня 1827 г. Летом 1827 и 1828 гг. «Моллер» проводил гидрографические работы в районе Русской Америки, а зимой исследовал районы к востоку и северо-западу от Гавайских островов.

«Сенявин» из Вальпараисо вышел к Гавайским островам для обследования малопосещаемого района, затем перешел в Берингово море, где была произведена опись о-ва Св. Матвея, после чего отправился в Петропавловск. 19 октября 1827 г. из Петропавловска «Сенявин» вышел к Каролинским островам, где была измерена сила тяжести, определено положение магнитного экватора и сделана опись ряда островов и атоллов. 24 мая 1828 г. корабль возвратился в Петропавловск. Летом 1828 г. Литке проводил гидрографические работы вдоль западного берега (побережья) Берингова моря.

30 октября 1828 г. «Моллер» и «Сенявин» вышли из Петропавловска для возвращения в Балтийское море вокруг [136] мыса Доброй Надежды. В Кронштадт «Моллер» прибыл 23 августа 1829 г., а «Сенявин» — двумя днями позднее. 1828–1830 гг. на транспорте «Кроткий» плавание вокруг света предпринял капитан-лейтенант Л. А. Гагемейстер. Транспорт вышел из Кронштадта 11 сентября 1828 г. и, обогнув мыс Доброй Надежды и Тасманию, посетил Сидней. 10 июня 1829 г. корабль прибыл в Петропавловск, затем перешел в Новоархангельск и оттуда 3 ноября вышел в обратный путь, проводя в ходе плавания магнитные исследования. Обогнув мыс Горн, «Кроткий» 16 сентября 1830 г. возвратился в Кронштадт.

Два кругосветных плавания совершил В. С. Хромченко: в 1823–1830 гг., будучи лейтенантом на корабле «Елена»; в 1831–1833 гг. в чине капитан-лейтенанта на транспорте «Америка». Оба плавания проводились с целью доставки грузов в Новоархангельск. Выйдя из Кронштадта, корабли следовали маршрутом вокруг мыса Доброй Надежды и Тасмании, а возвращались в Кронштадт вокруг мыса Горн.

В 1834–1836 гг. плавание вокруг света предпринял капитан-лейтенант И. И. Шанц на транспорте «Америка». Переход на Дальний Восток был проведен вокруг мыса Доброй Надежды и Тасмании, возвращение — вокруг мыса Горн.

В 1840–1842 гг. на военном транспорте «Або» кругосветное плавание совершил капитан-лейтенант А. Л. Юнкер. Плавание было тяжелым. Вначале от тропической малярии умерли 14 моряков. При возвращении из Петропавловска в Кронштадт вокруг мыса Горн транспорт преследовали длительные штормы и заболевания цингой, в результате чего были потеряны еще 5 человек. 13 октября 1842 г. транспорт прибыл в Кронштадт.

Кругосветные плавания парусных судов России составили целую эпоху в истории Русского мореплавания. Вызваны они были в основном необходимостью доставки грузов в поселения только что создавшейся Российско-Американской компании и для охраны морской торговли. Второй важной задачей кругосветных плаваний являлось исследование и опись материкового побережья и островов, принадлежавших России в северной части Тихого океана. И наконец, исследовалась тропическая зона Тихого [137] океана, открывались и описывались новые земли, уточнялось положение ранее открытых островов и атоллов, велись измерения магнитного поля земли и гидрометеорологические наблюдения. Успешно решив все эти задачи, русские кругосветные мореплаватели внесли крупный вклад в мировую науку, высоко подняли престиж России и ее военно-морского флота.

Проблему обеспечения Русской Америки продовольствием и другими материальными средствами Российско-Американская компания, помимо организации кругосветных экспедиций, пыталась решить и другими способами. В частности, определенные надежды возлагались на развертывание торговли со странами тихоокеанского бассейна. С этой целью в Японии с экспедицией Крузенштерна — Лисянского был направлен в качестве посланника один из главных акционеров Российско-Американской компании Н. В. Резанов. Однако японское правительство отвергло русские предложения об установлении торговых отношений.

Для решения продовольственной проблемы Российско-Американская компания пыталась обосноваться в Калифорнии. В 1812 г. там было основано русское поселение Форт-Росс. Однако небольшие размеры принадлежавшей компании земли не могли решить проблемы Аляски: из Форта-Росс в Новоархангельск вывозилось в среднем около 800 пудов зерна. В 1841 г. Форт-Росс был ликвидирован.

Российско-Американская компания содействовала дальнейшему укреплению позиций России на Тихом океане. После того как в 1800 г. японцы захватили южные Курильские острова (Кунашир и Итуруп), уничтожив знаки, свидетельствовавшие о принадлежности островов России и изгнав находившихся там русских, Российско-Американская компания направила в 1806–1807 гг. экспедицию лейтенанта Н. А. Хвостова и мичмана Г. И. Давыдова для утверждения русских прав на южные Курильские острова и о-в Сахалин, с чем они успешно справились. При этом в 1806 г. на о-ве Сахалин в заливе Анива Н. А. Хвостов установил вооруженный пост из пяти матросов, который просуществовал до 1847 г. «Русское правительство декретом [140] 1808 г. подтвердило принадлежность Сахалина России и разрешило Российско-Американской компании основывать на нем поселения.

Кругосветные плавания были светлым животворным лучом, осветившим наш флот. Принося непосредственно огромную пользу, они сопровождались множеством разнообразных последствий, благотворное влияние которых сохраняется и до настоящего времени. Продолжительные плавания в разных климатах и долгие переходы при самых разнообразных обстоятельствах представляли для офицеров и матросов лучшую морскую практическую школу. Посещение различных стран, сношение с разными народами, от высокоцивилизованных до диких людоедов, расширяло умственный горизонт плавателей, а различные, едва знакомые большинству по учебным книжкам, явления природы, как пассаты, муссоны, океанские течения и т. п., настоятельно потребовали серьезного изучения, потому что близкое знакомство с ними необходимо было для скорейшего, удобного и безопасного плавания. Наконец, борьба с могучими стихиями, водой и воздухом, когда они угрожают в виде штормов, ураганов, тайфунов, плавающих ледяных громад, требовала умения управляться с кораблем, энергии и твердости духа не менее, чем самое жаркое морское сражение. Такая суровая разнообразная школа, не говоря о нижних чинах, воспитала немногочисленные, но замечательнейшие по своим достоинствам кадры превосходных, образованных офицеров, славных боевых капитанов, даже отличных администраторов. Благодаря тому, что в кругосветные плавания обыкновенно назначались командирами судов офицеры, уже бывшие в подобных путешествиях, все практически полезное, выработанное в каждом из этих плаваний, преемственно передавалось и совершенствовалось в последующих. Кругосветные плавания первой четверти XIX века дали нашему флоту Крузенштерна, Лисянского, Головнина, Белингсгаузена, Васильева, Рикорда, Литке, Врангеля, Лазарева, Путятина, Нахимова и много других моряков, прославившихся впоследствии своей благотворной деятельностью в разных морских служебных сферах. Кроме кругосветных плаваний российские военные моряки [141] провели ряд экспедиций в негостеприимные воды Северного Ледовитого океана, а также подробно обследовали моря, омывающие российский Дальний Восток.

В 1819 году для описи острова Новая Земля отправлен был к Маточкину Шару на бриге Новая Земля лейтенант Андрей Петрович Лазарев, впоследствии командовавший одной из дивизий Балтийского флота. Чрезвычайное обилие льдов не дало возможности даже приблизиться к берегу, и Лазарев, после нескольких безуспешных попыток пробраться между льдов, в начале сентября должен был возвратиться в Архангельск. Донесение своему местному губернатору молодой моряк, видимо, глубоко тронутый своей неудачей, оканчивает следующей оригинальной фразой: «Если неуспех, при всей моей дерзости преодолеть препятствия самой природы, есть мой проступок, то прошу ваше превосходительство взыскать на мне».

К той же Новой Земле и на том же бриге лейтенант, потом произведенный в капитан-лейтенанты, Ф. В. Литке с 1821 по 1824 год сделал 4 плавания. Первое из них по причине льдов, окружавших остров, было так же безуспешно, как и плавание Лазарева. В 1822 году, по выходе из Архангельска, Литке сначала сделал обозрение Лапландского и Мурманского берега, от мыса Святой Нос до устья реки Колы, и описал находившиеся у этого берега рейды и гавани, при которых были становища мореходов-рыбопромышленников. Достигнув Новой Земли, он направился вдоль западного ее берега к северу и, встретив 11 августа на широте 76°35' непроходимые ледяные поля, возвратился к Маточкину Шару. Осмотрев его и южный берег Новой Земли, Литке возвратился в Архангельск. В плавание 1823 года Литке произвел опись Лапландского берега, начиная от Оленьего острова, и также северного берега пролива Маточкин Шар, южный берег которого описан был еще в 1768 году штурманом Розмысловым. Четвертое плавание в 1824 году, по причине непроходимых льдов, относительно Новой Земли было почти так же безуспешно, как и первое; но оно вознаграждалось успешными работами двух других экспедиций, находившихся также под началом и руководством Литке: лейтенант Демидов, на бриге «Кетти», производил промер Белого [142] моря, и описные работы, начатые штурманом Ивановым в устьях Печоры в 1821 году, были закончены им в 1824 г.

Трудность этих плаваний, кроме борьбы со льдами, увеличивалась еще отсутствием верных карт. Бриг, попадая два раза на неизвестные мели, едва не разбился: первый раз на совершенно открытом месте при выходе из Белого моря, а второй — в Карском проливе, где у брига вышибло руль и обратило в щепы часть киля. Примером неверности прежних карт может служить расстояние между мысами Канин и Святой Нос, обозначенное на карте 24-мя морскими милями более настоящего, и множество других неверностей, в числе которых было отсутствие обозначения опаснейших банок, лежащих на фарватере. Сроднившийся с опасностями и по характеру своему мало поддававшийся внешним влияниям Литке описывает так одну из ночей плавания своего во льдах: «беспокойная ночь сия сделала глубокое на всех нас впечатление. Нас окружали со всех сторон мелькавшие сквозь мрак, подобно призракам, ледяные исполины; мертвая тишина прерываема была только плеском волн о льды, отдаленным грохотом разрушающихся льдин и изредка глухим воем моржей; все вместе составляло нечто унылое и ужасное».

В 1820 году отправлены были две экспедиции под началом лейтенантов Врангеля и Анжу с целью продолжения гидрографических работ 30 и 40-х годов XVIII века. Предполагалось описать берег океана от Шелагского мыса до Берингова пролива с устьями впадающих на этом пространстве рек, а также сделать съемку близлежащих островов и удостовериться, не находится ли против этого берега еще и других, более отдаленных. Работы обеих экспедиций начались в 1821 году. Врангель из Нижне-Колымска дошел до Шелагского мыса, а помощник его мичман Матюшкин — до мыса Островного, земли чукчей. Потом они оба вместе на нартах, запряженных собаками, проезжали по замерзшему океану в разных направлениях и, осмотрев пространства до широты 70° 52', никаких признаков земли не заметили. Осмотрев группу Медвежьих островов, они возвратились в Нижне-Колымск. Отсюда сам Врангель отправился для описи вверх по Колыме, Матюшкина с доктором Кибером послал к Большому и Малому Анюям, а штурману [143] Козмину поручил продолжать съемку океанского берега. Весной 1822 года Врангель с Матюшкиным и Козминым повторили поездку по льду и, доезжая до широты 72° 2', также никаких новых островов не открыли.

В 1823 году Козмин сделал съемку Медвежьих островов и Крестовых, а Матюшкин с Кибером — Чукотского берега до Северного мыса.

Анжу с помощником своим штурманом Бережных исследовали берег океана от реки Яны до Индигирки, сделали съемку устьев обеих рек, островов: Котельного, Фалеевского и Новой Сибири, проверили положение Ляховских островов и песчаной отмели между островами Котельным и Фадеевским и, доезжая на нартах до широты 74°3', также никаких признаков земли не заметили.

Экспедиции Врангеля и Анжу, пользуясь более совершенными научными способами и превосходнейшими инструментами, сравнительно со своими предшественниками аннинского времени, произвели несравненно вернейшие работы и собрали драгоценные научные сведения о посещенных ими местах. Врангель издал прекрасное описание совершенной им экспедиции, а Анжу лишен был этой возможности по причине пожара своего дома, при котором уничтожились все находившиеся у него бумаги.

Суровые климатические условия экспедиций оставались прежние и представляли прежние опасности, особенно при отдаленных поездках по ледяным пустыням океана. Во время описанных работ морозы иногда были так велики, что налитая в искусственный горизонт ртуть застывала прежде, чем наблюдатель успевал взять высоту светила, и тогда надобно было, сохраняя прежнее положение, дожидаться, покуда согретую ртуть не вольют снова в прибор.

В Петербургском морском кадетском корпусе, где воспитывались будущие моряки, весть о каждом новом кругосветном плавании и географическом открытии вызывала большой интерес и оживленные беседы. Но, вероятно, никто из воспитанников корпуса, или, как их называли, кадетов, не следил так внимательно за плаваниями русских моряков, как Геннадий Невельской. Этот невысокий, с умными живыми глазами подросток часто подолгу простаивал [144] у огромной карты мира, занимавшей всю стену штурманского класса.

— Что ты все ищешь на карте? — спрашивали его товарищи.

— Ищу «белые пятна», — всегда серьезно отвечал Геннадий.

И хотя друзья уважали его за успехи в учебе, живой ум и веселый нрав, но посмеивались над этим его занятием.

А между тем именно в эти годы юный Невельской нашёл одно место на карте, где, казалось ему, существует «белое пятно»: он усомнился в правильности очертаний восточных берегов России в районе Амурского лимана.

В Морском корпусе, изучая историю и географию, Невельской узнал, как в 1644 г. Василий Поярков открыл реку Амур и достиг ее устья, как затем ходил по Амуру удалой казак Ерофей Хабаров.

В «Сказании о великой реке Амур, которая разгранила русское селение с китайцы», составленном на основании описаний походов отважных русских землепроходцев, Невельской впервые прочел про остров, впоследствии названный Сахалином.

«Вышеименитая великая река Амур, — говорилось в «Сказании», — в окиан впала однем устьем, и против того устья есть остров великой...»

В атласе, изданном Академией наук в 1745 г., Сахалин также показан островом. А на уроках географии кадетам показывали карту Дальнего Востока, на которой против устья Амура был не остров, а полуостров Сахалин.

Рассказы учителя о плаваниях француза Лаперуза и англичанина Броутона, пытавшихся пройти на своих судах с юга на север вдоль берегов «Татарии», так называли тогда побережье Татарского пролива, и обнаруживших перешеек, соединяющий материк с Сахалином, казались Геннадию неубедительными. Прочитал он и отчет И. Ф. Крузенштерна о первом русском кругосветном плавании. Но заключение прославленного мореплавателя о том, что Сахалин — полуостров, не рассеяло его сомнений.

«Как же так, — задумывался юноша, — неужели отважные русские землепроходцы, побывавшие в устье Амура, могли так ошибиться?» [145]

...Прошли годы. Любознательный кадет стал настоящим моряком. Но возникший перед ним в юности и не разрешенный тогда вопрос продолжал занимать его воображение.

В свободное от плаваний время Невельской порой далеко за полночь разбирал старинные рукописи, вчитывался в скупые слова донесений казаков-землепроходцев. Он сопоставлял их с пространными описаниями знаменитых мореплавателей, сличал нехитрые «чертежи» казаков с картами ученых-географов. И постепенно Невельской пришел к твердому убеждению, что заключение всех прославленных путешественников о том, что устье Амура несудоходно, а Сахалин соединен с материком перешейком, ошибочно. Не может того быть, решил Невельской, чтобы могучий и полноводный Амур терялся в каких-то песчаных отмелях, и мало вероятно, что Сахалин — полуостров. Ведь ни один путешественник не пересек пресловутого перешейка и не нанес его на карту.

А решение амурско-сахалинского вопроса было для России важным государственным делом. В ту пору для снабжения русских дальневосточных владений имелось всего два пути. Один из них лежал через Урал и всю Сибирь. Второй путь был морской: корабли огибали Америку либо шли в обход Африки и Азии. Такая кругосветная доставка грузов стоила во много раз больше самих товаров. Да и плавание занимало 15–18 месяцев.

Удобным сообщением между хлебной и богатой продуктами сельского хозяйства Сибирью и Дальневосточным краем мог быть Амур. Но эту реку считали несудоходной после того, как к такому выводу пришли все путешественники, побывавшие в районе Амурского лимана. Чтобы окончательно установить, доступно ли устье Амура для морских судов, царь Николай I в 1846 г. приказал произвести еще одно исследование устья реки. Командир корабля, посланный с этой целью, не нашел входа в устье Амура. Тогда царь категорически запретил дальнейшие исследования, заявив: «Для чего нам эта река, когда ныне уже положительно доказано, что входить в ее устье могут только одни лодки?»

Царский министр иностранных дел Карл Нессельроде решил провести новую государственную границу на Дальнем [146] Востоке. Особый государственный комитет под председательством Нессельроде постановил навсегда отказаться от всего Амурского бассейна, поскольку «Сахалин — полуостров, а река Амур не имеет для России никакого значения».

Но осуществить это намерение помешал Геннадий Иванович Невельской. В то время он был уже в чине капитан-лейтенанта и имел репутацию опытного и знающего моряка. Будучи воспитателем великого князя Константина, который еще ребенком был назначен командующим всем русским флотом, Невельской мог сделать блестящую карьеру и стать командиром любого военного корабля. Но, к удивлению друзей и начальства, он попросил назначить его командиром маленького транспорта «Байкал», который должен был доставить грузы в Петропавловск-Камчатский.

Все отговаривали Невельского от этой, как казалось им, нелепой затеи, недостойной такого талантливого моряка. Но Геннадий Иванович твердо стоял на своем. Нужно только доказать, думал он, что Амур имеет свободный доступ с моря, и тогда русское правительство поймет важность этого края для России. Но как доказать, если сам царь запретил исследования в этом районе?

И Невельской решил отправиться на Дальний Восток, а там на свой страх и риск пойти к устью Амура, чтобы своими исследованиями опровергнуть выводы всех бывших там до него мореплавателей. [147]

...24 мая 1849 г. транспорт «Байкал» под командованием капитан-лейтенанта Невельского отдал якорь в виду Петропавловска-Камчатского. Местное начальство поразилось, увидев прибывший корабль: ведь прошло всего 8 месяцев и 23 дня с тех пор, как «Байкал» покинул Кронштадт! По тем временам такой срок считался настоящим рекордом. К тому же Невельской не только раньше срока, но и в полной сохранности доставил в Петропавловск необходимые его жителям грузы.

И население порта радостно приветствовало командира «Байкала». Однако успешное завершение первой части пути еще не радовало Невельского. Мысли его были устремлены к основной цели плавания.

Еще накануне выхода в плавание он беседовал в Петербурге с вновь назначенным генерал-губернатором Восточной Сибири Муравьевым. Невельской сумел заинтересовать его своим намерением исследовать устье Амура и сахалинские [148] берега. Геннадий Иванович просил Муравьева добиться у царя разрешения на это исследование.

По прибытии в Петропавловск Невельской получил в канцелярии порта пакет от Муравьева. Но велико было разочарование моряка, когда пакет был вскрыт. В нем не было необходимого разрешения.

Муравьев сообщал, что еще ничего не добился.

Что же делать дальше? Невельской знал: когда наступит осень, с ее густыми туманами и сильными штормами, нельзя будет и помышлять о каких-либо исследованиях. Неужели отказаться от намеченного плана?

Он призвал в каюту своих ближайших помощников и рассказал им всю историю амурско-сахалинской проблемы. Говоря о важности решения этого вопроса для России, Геннадий Иванович не утаил от товарищей, что самовольное выполнение этой задачи может вызвать гнев царя. Но все собравшиеся единодушно выразили готовность помочь своему командиру.

— Благодарю вас, друзья мои, — взволнованно сказал Невельской. — На нашу долю выпала важная миссия, и я надеюсь, что каждый из нас честно и благородно исполнит при этом долг свой перед отечеством.

Надо было обладать необыкновенным гражданским мужеством и бесстрашием, чтобы решиться на самостоятельные исследования вопреки запрету царя. Но Невельской не думал о том, какая ему грозит кара. Разве это могло иметь для него значение, когда речь шла о благе Родины?

...Ранним утром, когда предрассветный туман низко стлался над Авачинской губой, «Байкал» покинул Петропавловск. На пути вставали холодные непроницаемые туманы, встречались огромные льдины.

После очень трудного плавания «Байкал» обогнул северную оконечность Сахалина и направился на юг. Медленно, с большой осторожностью шел корабль вдоль неведомых берегов. Край казался суровым, негостеприимным.

Но вот наконец «Байкал» вошел в лиман Амура. Здесь должна была решиться судьба края, а вместе с ней и будущее Невельского. Но в этот решающий час он думал не о себе. Чтобы не рисковать кораблем, он приказал стать на якорь, а сам в сопровождении трех офицеров, доктора и четырнадцати [149] матросов на трех шлюпках пошел на разведку — выяснить, доступно ли устье Амура для морских судов.

Едва шлюпки обогнули мыс Тебах, как перед моряками открылся Амур. Широко и мощно текли его воды. Именно таким и представлял себе устье Амура Невельской, когда пришел к выводу, что могучая и полноводная река не может теряться среди песчаных отмелей.

Матросы налегли на весла, и шлюпки вошли в реку. После тщательного замера глубин Невельской убедился, что Амур доступен для морских судов.

Итак, его первая смелая догадка блестяще подтвердилась. Теперь оставалось выяснить, действительно ли Сахалин — полуостров.

Покинув устье Амура, шлюпки направились к югу. Десять раз над лиманом вставало солнце. Десять раз на смену ему приходила ночь. Затишье сменялось штормами. Сердитые волны захлестывали шлюпки, разгоняли [150] их в разные стороны. Но моряки приставали к пустынному берегу, выливали из шлюпок воду, кое-как просушивали одежду и снова пускались в путь. На одиннадцатый день они оказались у того места, где материковый берег больше всего сближается с сахалинским. Именно здесь должен был находиться перешеек, о котором писали знаменитые мореплаватели. Существует ли он на самом деле?

Невельской сам замерял глубины. Мысли всех участников плавания были сосредоточены на одном: что покажет лот?

...Глубокой ночью, сидя у костра на берегу, участники экспедиции с напряженным вниманием слушали своего командира. Его слова были предельно ясны: никакого перешейка между Сахалином и материком нет. Есть узкий пролив шириной 6,9 км и глубиной от 6 до 14 м.

Так 3 августа 1849 г. Невельской решил одну из интереснейших географических задач.

По настоянию Невельского была организована Амурская экспедиция. Ее деятельность должна была ограничиваться лишь торговлей с местным населением. Но Геннадий Иванович, возглавив Амурскую экспедицию, гораздо шире понимал свой долг перед Родиной.

На содержание экспедиции были отпущены ничтожно малые средства. Людям не хватало пищи, одежды, медикаментов. Не раз угроза смерти от голода нависала над членами экспедиции и приводила к большим утратам. Семья Невельского вместе с участниками экспедиции переживала все невзгоды и лишения. В эти дни у Невельских умерла маленькая дочь, которой оказались не под силу суровые условия быта.

Но ничто не могло сломить воли Невельского. Он и его верные помощники — Бошняк, Орлов, Рудановский и др. — исследовали и нанесли на карту берега Амура, побережье Татарского пролива, окончательно решив важный для России морской вопрос: они доказали, что Амур судоходен в своем устье и является прекрасным выходом в Тихий океан для русского флота. Ими были открыты вблизи Амура удобные гавани для стоянки судов, в том числе крупнейшая на Дальнем Востоке гавань, которая ныне [151] называется Советской. Они изучили и уточнили на карте направление Хинганского хребта, благодаря чему впоследствии был разрешен вопрос о российско-китайской границе. Они исследовали о-в Сахалин, обнаружив там большие запасы угля, основали много русских поселений, из которых потом выросли города Николаевск-на-Амуре, Корсаков на Сахалине и др. А главное — Невельской, вопреки запрету царских министров, объявил от имени русского правительства, что «прибрежья Татарского пролива, до корейской границы, с островом Сахалином, составляют российские владения».

Особое значение имело открытие Невельского в период войны России с Англией, Францией и Турцией в 1854–1855 гг. Хотя основные военные действия происходили на Черном море, в районе Севастополя, Англия и Франция послали свой соединенный флот в Тихий океан для уничтожения группы русских кораблей. Союзникам удалось обнаружить корабли в заливе Де-Кастри, южнее устья Амура. Уверенные в превосходстве своих сил, англичане и французы заранее торжествовали победу. Каковы же были их растерянность и недоумение, когда в намеченный день решающего сражения русского флота не оказалось в заливе Де-Кастри. Куда же он девался, терялись [152] в догадках союзники, если выход на юг запирали их корабли, а прохода на север нет, так как там лежит перешеек между материком в Сахалином? От неминуемой гибели русские корабли спас Невельской. Он провел их в устье Амура через пролив, о существовании которого на Западе еще не подозревали.

Казалось бы, такие самоотверженные, патриотические дела заслуживали самой высокой оценки. Но царь и его приспешники не оценили истинного патриотизма Невельского. Смелость, независимость и принципиальность, присущие Геннадию Ивановичу, вызывали при дворе раздражение и неприязнь. Его отстранили от всех дел, хотя «приличия ради» дали чин адмирала. Еще полный творческих сил и энергии, Невельской никогда уже более не водил кораблей по далеким морям, не руководил научными экспедициями.

Всего русскими военными моряками в 1803–1866 гг. было совершено 25 кругосветных плаваний, из них по западному маршруту, т. с. вокруг мыса Доброй Надежды, — 10. Эти плавания оправдали возлагавшиеся на них надежды. Имея чисто научное значение, они стали, кроме того, наиболее действенной формой обучения морскому делу. Автономные плавания приучали офицеров к полной самостоятельности, проявлению инициативы, неординарности мышления. Научные изыскания в различных географических районах расширяли кругозор.

Русские моряки, вступившие на путь географических открытий, внесли свой достойный вклад в науку о море. Этим они не только прославили свои имена, но, прежде всего, способствовали укреплению авторитета Родины как великой морской державы.

В 1857 г. строительство парусных кораблей в России было прекращено, и эра романтиков моря приобрела иные качества.

Нерентабельность русских владений в Америке и невозможность при отсутствии у России флота на Тихом океане оборонять их в случае военных действий привели в конечном счете к продаже Аляски Соединенным Штатам Америки. В марте 1867 г. был подписан договор о продаже Россией Аляски и Алеутских островов США за 7 200 000 долл. (около 11 млн руб. золотом) — [153] менее чем по 5 центов за гектар. Это был акт доброй воли. Русское правительство полагало, что Аляска станет потенциальным очагом напряженности в двусторонних отношениях с Соединенными Штатами, и не желало этого.

Литература

1. Белованец П. И. Материалы по истории русского флота. — М., 1940.

2. Боголюбов Н. История корабля. М., 1980.

3. Веселаго Ф. Ф. Краткая история русского флота. М.; Л., 1939.

4. Висковатов А. Краткий исторический обзор морских походов русских и мореходства их вообще. — СПб., 1864.

5. Героические корабли: Очерки / Авт.-сост. Э. А. Ашрафпан. Одесса, 1980.

6. Гюнтер С. Век великих открытий. СПб. 1903.

7. Гришин Ю. А. История мореплавания. М., 1972.

8. Зверев Б. И. Страницы русской морской летописи. М., 1960.

9. Корабли — герои / Сост. А. С. Елкин. — М., 1976.

10. Лебедев Д. М. Русское мореплавание. М., 1953.

11. Лунач В. С. Русский флот — колыбель величайших открытий и изобретений. — М., 1952.

12. Лунач В. С. Крузенштерн И. Ф. и Лисянский Ю. Ф. М., 1953.

13. Маждович И. П., Маждович В. И. Очерки по истории географических открытий. — М., 1982.

14. Никульченко К. И. Адмирал Лазарев. М., 1956.

15. Питерский Н. А., Чернов Ю. Н. Страницы морской славы. М., 1971.

16. Солцко А. А. История плавания В. Беринга. М., 1983.

17. Шопотов К. Страницы морской славы. Владивосток, 1975.

18. Флот России: 300 лет. М., 1996.

19. Чернышев А. А. Российский парусный флот. Справочник. М., 1997.

20. Ждаков Д. Н. Русский флот на Тихом Океане (XVII — XX вв.). — Владивосток, 1988.