Разминирование железных дорог
По мере освобождения нашей территории от врага усилилась минная война. Гитлеровцы минировали пути, мосты, станционные устройства и другие железнодорожные объекты. На каждом шагу наших воинов подстерегала опасность. Хитроумные минные устройства противник устанавливал против поездов. Очищение от мин освобожденных железных дорог стало одной из важнейших задач.
В начале Великой Отечественной войны разминированием железнодорожных участков занимались минеры частей, которые их восстанавливали. Для этого с переходом на штаты военного времени в составе путевых и мостовых батальонов были созданы минноподрывные взводы в составе 28–36 человек, а в батальонах других специализаций появились отделения минеров, состоявшие из 8 человек.
Но уже первые месяцы войны показали, что для успешного решения задач по разминированию железных дорог штатных минеров было недостаточно. Поэтому в начале 1942 года почти во всех железнодорожных частях были созданы нештатные минноподрывные взводы или отделения. Они почти вдвое увеличили состав минноподрывных подразделений железнодорожных войск.
В ГУВВР, УВВР и управлении железнодорожной бригады вопросами разминирования занимались отделы заграждений. В их составе были очень опытные специалисты, которые совершенствовали способы разминирования, составляли описание устройства различных образцов немецких мин и взрывателей, разрабатывали методы их обезвреживания. Все это очень помогало минерам частей разобраться в секретах минной техники противника. Так, например, начальник отдела заграждений УВВР-3 военный инженер 2-го ранга B. C. Онуфриев и его заместитель капитан П. А. Фролов в начале 1942 года разработали Инструкцию по минированию и разминированию железных дорог, которая стала руководством и для минеров железнодорожных войск других фронтов. По этому поводу начальник железнодорожных войск Юго-Западного фронта П. А. Кабанов писал в своей книге «Стальные перегоны»: «Послали экземпляр этой инструкции и в штаб Главного управления военно-восстановительных работ НКПС. Через некоторое время я получил письмо от начальника отдела заграждений ГУВВР полковника В. А. Антипина с просьбой прислать как можно больше различных образцов немецких мин и взрывателей, а также описание их устройства. Антипин благодарил нас за инструкцию и сообщал, что она будет разослана [149] всем железнодорожным войскам»{1275}. На ее основе ГУВВР разработал Инструкцию по технике минирования и разминирования железных дорог, которая была издана и направлена в железнодорожные части в 1943 году.
Работа минера особая, она сопряжена с немалым риском. Недостаток мастерства, пренебрежение к правилам разминирования вело к тяжелым последствиям. Именно по этим причинам только за один месяц осени 1943 года было потеряно 50 саперов на разминировании железнодорожных участков. Минер-фронтовик капитан в отставке Ю. В. Аксенов вспоминал: «На первых порах было страшно. Ведь смерть рядом. Одно неосторожное движение — и ты никогда не узнаешь о своей ошибке. Приходилось тщательно контролировать каждое действие. Но мы быстро привыкли к новым условиям и, как говорили во взводе, «с минами находили общий язык». Страх подавляло чувство долга, ненависть к врагу. Эти чувства помогали обрести уверенность, успешно выполнять задания командования» {1276}.
В составе минноподрывного взвода 60-го железнодорожного батальона Ю. В. Аксенов разминировал стальные магистрали с августа 1942 года до Дня Победы. «Фашисты, — вспоминал он, — отступая, сжигали все, а что не горело, взрывали или минировали. Работы для саперов хватало...»{1277}
Даже на чрезвычайно разрушенных перегонах, мостах, станциях противник устанавливал мины с целью максимального затруднения восстановительных работ. Минировалось земляное полотно, даже полоса отвода. Особенно сильно противник минировал железные дороги в районе переднего края своей обороны. Большое количество различных мин с «сюрпризами» устанавливалось на подходах к мостам, возле различных сооружений, на дорогах, ведущих к ним.
На перегоне железной дороги Лиозно — Витебск Ю. Аксенову и его боевым товарищам предстояло провести минную разведку и расчистить подходы к трубе под железнодорожным полотном, высота которого была около 8 м. Выполнение задачи осложнялось тем, что участок был на виду у врага. Стоило появиться саперам на насыпи, как начался минометный обстрел.
Поэтому саперы работали по-пластунски. Сначала проделали проход, обезвредили противопехотные мины и произвели разведку трубы. Повреждений особых не обнаружили. Пробовали прослушать звуки работы часового механизма фугаса замедленного действия. Полная тишина. И все-таки чутье минера, весь предыдущий опыт подсказывали: мина должна быть рядом, не могли фашисты оставить сооружение целым, без «сюрприза».
Сверху, над трубой копать насыпь невозможно, гитлеровцы начеку. Решили вскрывать ее сбоку, с северной стороны, где их было труднее заметить врагу. Три дня впятером долбили мерзлую, крепкую, как сталь, землю. Наконец показался колодец, обшитый тесом, в [150] котором саперы обнаружили две противотанковые мины и три ящика с толом. Аксенов осторожно обезвредил головной взрыватель, затем боковой, а вот над третьим, донным, пришлось крепко подумать. Он оказался с ловушкой, рассчитанной на саперов. Однако и с ним наши воины справились. Труба была спасена. Саперы пошли дальше.
Зимой 1942–43 года немецко-фашистские войска стали применять для минирования железных дорог мины замедленного действия (МЗД), которые устанавливались в основном у искусственных сооружений за устоями мостов и на подходах к мостам, в насыпях у водопропускных труб, в горловинах станций и в различных станционных сооружениях, а также в земляном полотне на перегонах и станциях.
В начале марта 1943 года наши части выбили противника из города Вязьмы. Команда технической разведки, которой командовал офицер А. Бутенко, по приказу командира 1-й железнодорожной бригады полковника А. С. Дугина прибыла на этот крупный железнодорожный узел, чтобы выявить степень его разрушения.
При обследовании обнаружили, что на станции Вязьма и в ее окрестностях все постройки варварски уничтожены гитлеровцами. «Эта картина поразила нас, бывалых и закаленных солдат, — вспоминал полковник в отставке А. Бутенко, — кругом тишина, лишь [151] хрустит под ногами битое стекло да свистит в развалинах ветер. Сиротливо стоят закопченные печные трубы. Станционные пути разрушены. Особенно сильно подорваны стрелочные переводы, линии связи».
Среди ночи в районе бывшего вокзала глухо громыхнуло. Утром военные железнодорожники обнаружили на одном из путей свежую воронку диаметром около 4 м. «Возник вопрос — откуда, — пишет А. Бутенко, — она взялась. Самолетов противника в районе Вязьмы ночью не было. Фронт ушел на запад. Сделали вывод — взорвалась мина замедленного действия. Необходимо срочно обнаружить остальные скрытые фугасы. Как это сделать? Щуп — основной инструмент для обнаружения мин применить невозможно. Весенние морозы сковали балласт до прочности бетона. Миноискатель тоже бесполезная штука: на путях и вокруг них слишком много металла».
К полудню выглянуло солнце и резко потеплело. Снег и лед растаяли буквально на глазах. И тут А. Бутенко и другие опытные саперы заметили, что в некоторых местах поверхность балласта просела и имеет более свежий вид. Офицер принял решение в отмеченных местах со всеми предосторожностями начать рыть котлованы для обнаружения минных устройств.
Бойцы приступили к работе. Вдруг прогремел взрыв. Над одним из котлованов встал черный столб земли, в воздух взлетели обломки рельсов и шпал. «Когда мы сбежались к месту происшествия, — вспоминает А. Бутенко, — увидели большую дымящуюся воронку. Два наших сапера погибли смертью храбрых, до последнего дыхания выполняя боевой приказ. Над могилой товарищей мы поклялись довершить начатое дело».
На месте взрыва бойцы обнаружили фигурный кусок пластмассы коричневого цвета. Это была часть корпуса не виданной раньше мины. Воины вновь приступили к работе. Трудились с утроенным вниманием: ножами взрыхляя грунт, разгребая руками мерзлые комья земли. Через несколько часов минеры извлекли мину с часовым механизмом в пластмассовом корпусе и около двадцати килограммов взрывчатки. Обезвреженная вражеская мина, совершенно новой конструкции, с донесением о происшедшем была немедленно отправлена в штаб бригады. Как оказалось позднее, таких хитроумных ловушек гитлеровцы устроили немало. Способ борьбы с ними был найден своевременно.
Большинство обнаруженных мин замедленного действия имели 21-суточный часовой механический взрыватель. Реже применялись химические взрыватели, однако с целью затруднения обезвреживания мин немецкие саперы применяли ручные гранаты, взрыватели натяжного действия, терочные воспламенители и другие устройства. Величина зарядов МЗД колебалась от 50 до 2500 кг. В качестве [152] зарядов нередко использовались не только различные взрывчатые вещества, но авиабомбы, артиллерийские снаряды, противотанковые мины и другие боеприпасы.
С миной, в которой был установлен химический взрыватель, довелось зимой 1942/43 года встретиться старшему лейтенанту Н. Потатуркину. А случилось это так.
Удар наших войск был неожиданным и стремительным. В спешке, оставляя вооружение и технику, гитлеровцы отошли. Не взорвали они и мост через р. Торопу. Но саперы, шедшие в голове технической разведки, понимали, что противник мог его заминировать. Еще увереннее в этом стали, когда от местных жителей узнали о том, что перед самым отступлением фашисты проводили на мосту какие-то работы.
Выяснить обстановку на мосту решил командир разведчиков старший лейтенант Н. Потатуркин. И вот вместе с четырьмя бойцами он тщательно осматривает каждый метр моста, каждое углубление: что и говорить, враг умел производить скрытое минирование. Поэтому приходилось работать с особой осторожностью. Главное — проверить опоры. Офицера обвязали веревкой и осторожно опустили вниз, прямо на лед. Под первой опорой зарядов не оказалось. Старший лейтенант обследовал вторую, третью... И вот, наконец, обнаружил, что искал. Полтонны тола было сложено в ящиках под центральной опорой. Взрывателей нигде не обнаружили. Это обрадовало. Потатуркин осторожно поднял первый ящик. Кажется, никаких проводов нет. Значит, в нем только взрывчатка. Бережно, как самую дорогую вещь, перенес его. Главное — не торопиться. Осторожность и еще раз осторожность. И вдруг заметил сизый дымок, выползающий из щелей — такой безобидный и мирный с виду. «Меня будто жаром обдало, — вспоминал полковник в отставке Н. Потатуркин. — Химический взрыватель! И как это я сразу не догадался — теперь поздно. Еще несколько секунд и... «Нет, сдаваться еще рано. Надо действовать», — сказал сам себе. Открыл крышку, нащупал взрыватель. Плавящаяся металлическая пластинка на исходе. Еще секунда — и цепь замкнется. Но взрыва не последовало: успел отсоединить взрыватель».
Тогда, зимой 1943 года, за успешное разминирование моста через р. Торопа старший лейтенант Н. Потатуркин был награжден орденом Красной Звезды.
Мины замедленного действия немецкие саперы устанавливали, как правило, в вертикальных колодцах, причем качество установки зависело от конкретных условий. При заблаговременной подготовке они устанавливались в колодцы глубиной до 4,5 м небольшого поперечного сечения и тщательно маскировались.
Для лучшей маскировки мины замедленного действия часто устанавливались у разрушенных устоев мостов, в воронках от авиабомб, [153] в обломках разрушенных сооружений. Особенно хорошая маскировка достигалась при установке мин до разрушения участка, а в некоторых случаях с применением двухъярусного расположения мин.
В 26-й железнодорожной бригаде особенно отличился на разминировании железнодорожных объектов старшина И. В. Пешный. Со щупом в руках он шел от моста к мосту, от станции к станции, определяя местонахождение вражеских мин. О его мастерстве и умении находить «сюрпризы» гитлеровцев в 1944 году «Комсомольская правда» писала:
«...У моста через реку, где была обнаружена так называемая массированная зона минных полей и где приступили к работе свыше 300 восстановителей, командир минноподрывного взвода Иван Пешный решил произвести повторное разминирование. Чувствовал он, что здесь должны быть еще «сюрпризы». Он надеялся не на миноискатель, а на себя, потому что рельсы, железные фермы моста — все это нейтрализовало прибор. Так, почувствовал он, что чуть-чуть возвышающийся бугорочек в одном месте насыпи у самого моста, где работали восстановители, таит в себе мину. Щуп его наткнулся на деревянную оболочку фугаса. Пешный, как и всякий опытный минер, по легкому, еле слышному стуку своего щупа может отличить дерево от железа, железо от жести. МЗД! Мина замедленного действия... Осторожно откопав эту МЗД и добравшись до ее часового механизма, Пешный увидел, что до взрыва оставалось 45 минут! Часовой механизм, заведенный на 21 сутки, отработал уже 20 суток 23 часа 15 минут... Как истинный, прирожденный минер, он был невозмутим, хладнокровен и расчетлив в каждом из своих движений... У этого моста Пешный обнаружил три МЗД».
За мастерство и мужество, проявленные при разминировании этого моста, старшина И. Пешный был награжден орденом Красной Звезды. Отвага его сослуживцев Григоренко, Мазницына, Жукова, Бусыгина была также высоко отмечена Родиной.
«Смелость, умение, выдержка, находчивость, верность долгу, присяге, дисциплинированность помогли мне в годы войны разминировать железнодорожные объекты», — писал ветеран Великой Отечественной войны старшина в отставке И. В. Пешный.
В качестве противопоездных мин мгновенного действия противник использовал противотанковые мины, устанавливаемые непосредственно под шпалами. Во многих случаях такие мины для повышения разрушительного действия соединялись детонирующим шнуром с мощным зарядом взрывчатых веществ, расположенным, например, за обратной стенкой устоя мостов.
С целью поражения людей, занятых на восстановлении железнодорожных объектов, применялись противопехотные мины-сюрпризы». [154]
До 1943 года в большинстве случаев каждый минноподрывной взвод разминировал участок своего батальона, а после их окончания использовался на других работах. Это приводило к нерациональному использованию сил минеров, так как в это время соседний батальон не мог полностью развернуть восстановления из-за того, что его минноподрывной взвод встретился с очень большим объемом работ по разминированию. Да и подготовка МПВ к предстоящему разминированию велась слабо из-за того, что в подготовительный период взвод отвлекался на другие работы. Также обмен опытом между минноподрывными взводами батальонов затруднялся.
Поэтому потребовалось перестроить организацию работ по разминированию железнодорожных участков. В начале 1943 года руководство работами по разминированию было сосредоточено в масштабе бригады. Все штатные МПВ или большая их часть на период наступления наших войск сводились в нештатные отряды разминирования и передавались в оперативное подчинение отделению службы заграждения бригады, которое непосредственно руководило разминированием всего бригадного участка. Начальником такого отряда обычно назначался один из офицеров отделения службы заграждения. Отделение службы заграждения заранее планировало работы по разминированию, распределяло участки между МПВ, в случае надобности осуществляло маневр имеющимися силами, чем обеспечило отыскание минных полей и отдельных мин, обезвреживание или уничтожение их, уборку различных взрывоопасных предметов.
Следует заметить, что в совершенствовании работ по разминированию многое дала предварительная подготовка минеров. Накануне летне-осенней компании 1943 года в Москве были проведены сборы, на которых руководящий состав службы заграждений железнодорожных войск обменялся опытом разминирования, ознакомился с новинками минной техники и приемами работ, практикуемыми на всех фронтах. Состоялись сборы офицеров-минеров в бригадах и управлениях военно-восстановительных работ фронтов. Были организованы встречные минные учения, занятия по изучению минной техники противника с личным составом всех минноподрывных подразделений{1278}.
Полученные знания очень пригодились, когда в конце лета 1943 года железнодорожные батальоны встретились с массовыми минными заграждениями. Так, например, было в районе р. Северский Донец, по рекам Миус и Самбек, где железнодорожные участки раньше пересекались передним краем обороны. Мины устанавливались немецкими саперами ранней весной и к лету заросли тразой и бурьяном, что усложняло поиск мин. Вот в таких сложных условиях пришлось действовать минерам 1-й гвардейской, 15, 23, 29 и 46-й железнодорожных бригад. [155]
Особенно сжатые сроки были установлены для ликвидации минных полей у моста через р. Самбек. Его восстановление задерживало движение поездов на всем участке. Поэтому для его разминирования были выделены минноподрывные взводы сразу четырех батальонов 1-й железнодорожной бригады. Руководил разминированием начальник службы заграждения 27-го восстановительного батальона гвардии техник-лейтенант Аникеев. Кроме того, сюда был направлен опытный минер отделения заграждения штаба железнодорожных войск Южного фронта старший техник-лейтенант Матрозов.
Саперы вели поиск мин, продвигаясь ползком или на коленях, ножами и ножницами вырезая высокую траву, и затем щупали, проверяли каждый квадратный дециметр площади. Попытка выжечь растительность не удалась. Неэффективными оказались и приемы массового обезвреживания минного поля — боронование, прокатывание катками. Применению миноискателей тоже мешала все та же высокая и густая растительность. Организация работ была несложной. Каждый взвод для разминирования получал свой район, а во взводах каждой паре минеров нарезались полосы в 2–3 м. Таким способом в течение 6 дней у моста было снято 4 тыс. мин. Уже в ходе разминирования начались восстановительные работы на мосту.
В подобных сложных условиях оказались и минеры 23-й железнодорожной бригады, которые с 4 по 15 сентября 1943 года разминировали участок Ворошиловград — Родаково. Железнодорожное полотно в этом районе пересекало четыре комбинированных минных поля наших войск и три минных поля противника.
Так же, как и на Самбеке, мины заросли травой, проволока и взрыватели заржавели и сделались незаметными. Усложняло разминирование и разнообразие примененных мин.
Поэтому перед началом работ была проведена командирская разведка. В ходе ее офицер устанавливал размер минного поля, его направление, схему минирования, тип мин. На основе этих данных минерам определялись задачи и назначались объекты для разминирования.
Первыми продвигались 2–3 минера, которые обезвреживали линию натяжных мин. Вторыми шли самые опытные минеры, которые вели поиск мин с усиками. Они осторожно перебирали траву руками и, обследовав метровую полосу, расширяли ее до 20–30 м. В густо заросших местах трава выпалывалась сплошь. Найденная мина ставилась на предохранитель и обозначалась вешкой. Убедившись, что на определенном участке все мины зафиксированы, приступали к их удалению «кошкой». Работали саперы напряженно и за 10 дней обезвредили 10 300 различных мин. И не понесли потерь. [156]
Так же удачно сложилось разминирование участка Сборная — Родаково. Здесь работы вели саперы 46-й железнодорожной бригады. Они сняли здесь около 6 тыс. мин и тоже без потерь.
Но в этот период минеры 1-й гвардейской бригады потеряли 18 саперов. Вышел из строя и их командир — начальник отдела заграждения гвардии капитан Х.-М. Д. Бритаев. Мужественный офицер был ранен, оказывая помощь подорвавшемуся на мине саперу.
Не залечив раны, Бритаев вскоре снова вернулся в строй. Под его руководством минеры 1-й гвардейской железнодорожной бригады проявили много сил, энергии и мастерства при возрождении мостов через Днепр у Запорожья. На местности, где надо было разворачивать мостовые работы, противник оставил тысячи мин. Только на трассе обхода минеры-гвардейцы обнаружили, извлекли и обезвредили около 10 тыс. мин разных типов.
По примеру гвардии капитана Бритаева офицеры службы заграждения показывали личный пример подчиненным. Руководя разминированием своих участков, они лично обезвредили десятки мин. Так, на счету гвардии старшего лейтенанта Подшивалова было 220 мин, гвардии старших лейтенантов Аникеева и Карташова — по 76 мин, гвардии капитана Афонина — 431 мина. Среди саперов особенно отличился гвардии ефрейтор Орлов. Опытный минер за 7 дней обезвредил более 500 взрывоопасных предметов. Смекалку проявил гвардии ефрейтор Калинин. Он сконструировал таран из бревен, применение которого было очень эффективным при уничтожении плавающих противодесантных мин.
Всего минерами железнодорожных войск Украинских фронтов за сентябрь — октябрь 1943 года, то есть за время от начала наступления до момента выхода на ближние подступы к Днепру, пройдено с противоминной разведкой и разминировано более 4,5 тыс. км пути, разведано 11 крупных станций и ряд больших и средних мостов. За это время 20 минноподрывных взводов обнаружили и обезвредили 32 тыс. мин разного типа, более 20 тыс. авиабомб и снарядов, 11,4 тыс. фугасов и накладных зарядов. Подорванные мины не достигали и 3% общего количества мин{1279}. Это свидетельствовало о высоком мастерстве минеров.
В среднем темп разминирования достигал на один взвод 6 км в сутки. В районах, где отсутствовали минные поля, взвод двигался со скоростью 15–20 км в сутки. Минные поля оборонительных рубежей значительно задерживали минеров. В таких случаях 1,5–2 км пути разминировались в течение 5–10 суток.
Следует заметить, что работе по сплошному разминированию предшествовала минная разведка. Она всегда проводилась при освобождении железнодорожных участков большого протяжения с целью установления общего объема и характера минирования, а [157] также для того, чтобы воспользоваться сохранившимися демаскирующими признаками мест установки мин противником. Зачастую минная разведка выполнялась минерами из команд технической разведки. В этих случаях они имели постоянную связь с командирами минноподрывных взводов. Но обычно МПВ для ведения минной разведки выделял команду в составе 4–5 саперов.
Они осуществляли разведку следующим порядком: по оси пути шел старший команды и осматривал верхнее строение пути, земляное полотно, вел записи, нанося километраж, а в необходимых случаях и пикетаж, к которым привязывал обнаруженные минные поля. Одновременно он руководил движением и работой остальных минеров-разведчиков, которые двигались на определенном удалении от земляного полотна, производя осмотр предметов и местности. Местные железнодорожники и жители опрашивались. Их сообщения часто оказывали значительную помощь в отыскании минных полей и определении их границ{1280}.
Работа взвода по разминированию пути и полосы отвода велась чаще всего следующим порядком. Одно отделение продвигалось по железнодорожному полотну и два — по бокам в полосе отвода, включая линии связи. Каждое отделение делилось на три звена. Первое из них вело поиск мин и их обозначение, второе — обезвреживало их, а минеры третьего звена собирали, считали и при необходимости уничтожали мины. Полоса, обследуемая одним минером, не превышала 2 м. В отделении, обследовавшем железнодорожное полотно, специально выделялись минеры для поиска мин с поездными замыкателями.
Особенно тщательно велся поиск мин замедленного действия. Специально выделенные группы опытных саперов осматривали земляное полотно, в местах возможной установки МЗД рылись контрольные ровики, траншеи и шурфы. Зачастую обследованные участки подвергались контрольной обкатке.
В некоторых случаях, когда при сплошном разминировании участков не представлялось возможным из-за снежного покрова или по другим причинам ликвидировать все мины, а также при взрыве мин на уже проверенных участках и объектах производилось повторное их разминирование.
Сложные задачи по разминированию железнодорожных объектов были выполнены при форсировании Днепра. К нему железнодорожные войска вышли в 7 пунктах с 13 железнодорожных направлений. На всех этих направлениях для минной разведки и разминирования было сосредоточено до 30 минноподрывных взводов.
Но вопреки ожиданиям на подходах к Днепру враг значительно меньше применял тактическое минирование. Но противник здесь более широко произвел специальное железнодорожное минирование. Так, минеры 15-й железнодорожной бригады обезвредили на [158] подходах к Запорожью 20 мин замедленного действия. Минеры-гвардейцы на участке Попове — Запорожье обнаружили за устоями разрушенных мостов мощные фугасы, соединенные детонирующим шнуром с противотанковыми минами, установленными в качестве поездных.
Минеры-гвардейцы на направлении Пологи — Запорожье ни на километр не отрывались от передовых частей, работали в зоне ружейно-пулеметного огня противника. В Запорожье они вошли в день его освобождения. Дарница была освобождена к вечеру 29 сентября 1943 года, а утром 30 сентября минеры 19-й железнодорожной бригады уже вели разминирование Дарницкого узла. Оперативно они развернули и разминирование Киевского железнодорожного узла. В его пределах было снято 87 мин-»сюрпризов» и 10 противотанковых мин, снято более 600 накладных зарядов и около 100 фугасов. Минеры-железнодорожники работали мастерски. При повторном поиске мин с применением специально обученных собак никаких элементов минирования на территории Киевского узла не было обнаружено. Особо отличились здесь минеры 44-го отдельного восстановительного железнодорожного батальона и 14-го отдельного мостового железнодорожного батальона, которыми руководили старшие лейтенанты Левицкий и Шевчук.
С более сложной системой минирования встретились саперы 15-й железнодорожной бригады и 1-й гвардейской железнодорожной бригады на Запорожском узле. Здесь противник применил в значительном объеме специальное железнодорожное минирование. На 11 мостах узла были обнаружены поездные мины, состоящие из фугаса, заложенного за устоем, и противотанковой мины, установленной под шпалой и соединенной с фугасом детонирующим шнуром. Мины были тщательно замаскированы, и их обнаружили только при повторном обследовании.
Противник нередко применял при минировании элементы неизвлекаемости и другие «сюрпризы». Так, при подготовке траншеи у одного из мостов под шпалой была обнаружена противотанковая мина. При попытке ее обезвредить саперы установили, что, помимо элемента неизвлекаемости, от бокового взрывателя в тело насыпи уходил детонирующий шнур. Осторожно откопав его, минеры обнаружили за устоем заряд ВВ, который также был снабжен элементом неизвлекаемости. После этого минеры провели проверку всех уцелевших и разрушенных искусственных сооружений и обнаружили еще 10 подобных установок.
Ошибка сапера при обезвреживании мины могла стоить ему жизни. Десятки жизней могла стоить не обнаруженная им на железной дороге мина. К сожалению, во время разминирования бывали и те, и другие случаи. Так, в марте 1943 года 3-й отдельный мостовой железнодорожный батальон 26-й железнодорожной бригады [159] готовился к восстановлению стратегически важного железнодорожного моста через р. Осуга.
В первую очередь за дело взялся минноподрывной взвод батальона, который, кстати говоря, перед этим участвовал в разминировании железнодорожного участка Ржев — Вязьма. Взвод под командованием опытного и бесстрашного старшего лейтенанта Анатолия Дмитриевича Шиганова обследовал всю территорию в районе расположения моста, мест дислокации батальона, путей подвоза техники и материалов; при этом были обнаружены и обезврежены десятки фугасов, в том числе и особо мощных, с весом заряда до тонны и более, несколько сотен различных мин. Два больших фугаса обнаружили и обезвредили в насыпи вблизи моста. Тщательные поиски других результатов не дали.
Мост был большой — общей длиной 88 м и высотой 22 м. Его вывели из строя, взорвав пролетное строение и частично разрушив оголовки обоих береговых устоев. В результате отверстие моста оказалось загроможденным остатками металлического пролетного строения, глыбами камня и льда. Поэтому работы по восстановлению начались с расчистки русла. Другие подразделения готовили деревянные конструкции опор и ледореза, строили подмости для парового копра, сборка которого подходила к завершению.
«20 марта 1943 г. стояла хорошая, ясная погода, — вспоминает заслуженный строитель России Павел Максимович Кузин, бывший военный инженер 3-го ранга, командир подразделения, восстанавливавшего мост через р. Осуга. — У всех военнослужащих в эти дни было приподнятое настроение, вызванное начавшимся наступлением Западного фронта, сообщениями об успехах на других фронтах, недавним награждением орденами и медалями 39 человек личного состава за досрочное восстановление моста через Вазузу. Возле моста находились почти все бойцы батальона. В этот момент произошел мощный взрыв.
Когда рассеялся дым, тем, кто находился на возвышенном берегу со стороны деревни, открылась страшная картина. Вместо противоположного берегового устоя видны были только остатки фундамента, бетонные глыбы, гранитные блоки, лежащие бесформенными нагромождениями. Комья смерзшейся земли чернели на откосах насыпи, берегах реки и на льду возле моста. Перевернутый и полузатонувший валялся на льду копер.
Десятки неподвижных или корчившихся тел лежали на льду и по берегам реки. Сотни других, как в потревоженном муравейнике, метались в разные стороны. Раздавались стоны, крики о помощи.
Срочно прибывшее на место взрыва командование немедленно приняло меры по оказанию первой помощи и эвакуации раненых. Проверка показала, что погиб 21 человек и более ста получили ранения различной тяжести»{1281}. [160]
Личный состав сразу после случившегося был удален из района моста. И вскоре после этого произошел взрыв возле второго устоя. Никто из людей от него не пострадал.
Всего же в тот день погибшими, ранеными и тяжело контуженными батальон потерял по численности целую роту. И это, не считая тех, кто с травмами отказался госпитализироваться.
Несколькими днями позже начался интенсивный ледоход, создавший реальную угрозу разрушения опоры моста. Было принято решение взрывать лед с берегов выше моста. Один из руководителей этой операции, командир минноподрывного взвода старший лейтенант Шиганов, непосредственно участвуя в выполнении данного задания, подорвался. Он погиб, получил тяжелые ранения другой подрывник, но мост отстояли...
Возвращаясь к взрывам фугасов на Осуге, необходимо рассеять естественно возникающее недоумение по поводу того, что минеры, несмотря на тщательное обследование местности, не обнаружили фугасов. Нет никаких оснований сомневаться в их добросовестности. Дело в том, что фашисты, взрывая мост, искусно замаскировали места минирования, частично разрушив оголовки устоев и прикрыв следы минирования нагромождением гранитных блоков и глыб земли. Не могли обнаружить опасности и миноискатели, ибо фугасы были не только заложены в насыпь на большой глубине, но и скрыты за обратными стенками устоев.
В 1943 году на долю 26-й железнодорожной бригады приходилось 22% обезвреженных железнодорожными войсками мин замедленного действия. 91% из них было найдено по демаскирующим признакам, 7% отрывкой контрольных траншей и 2% по показаниям местных жителей{1282}.
Большинство мин замедленного действия противник ставил на подходах к сохранившимся и частично или полностью разрушенным искусственным сооружениям, в горловинах станций, под фундаментом служебно-технических зданий, которые после минирования разрушал{1283}.
Всего за период войны противник установил на железнодорожных объектах 347 мин замедленного действия. Из них была найдена и обезврежена 281, что составило около 80%. Причем на некоторых участках, например Орел — Кричев, количество обнаруженных МЗД достигало 100%. В то же время на других участках процент их обнаружения был значительно ниже. Так, из 114 мин замедленного действия, установленных противником на железнодорожных участках Западного фронта (Ржев — Вязьма, Рославль — Смоленск и др.) были обезврежены только 62 МЗД (55%), уничтожены 11 (10%) и сработала 41 МЗД (35%). Такой результат обеспокоил руководство железнодорожных войск. Для оказания помощи саперам-железнодорожникам Западного фронта выезжали опытные [161] офицеры-минеры службы заграждения управления железнодорожных войск и Военно-транспортной академии.
Качество разминирования зависело не только от подготовки личного состава минно-подрывных взводов, но и от их оснащения средствами разминирования. А они не отличались совершенством. Основным инструментом для поиска мин являлся щуп — короткий, средний и глубинный. Миноискатели главным образом применялись при разминировании полосы отвода и откосов земляного полотна. Но их недоставало, да и питание к ним поступало нерегулярно. В мае 1944 года в штат минно-подрывных взводов мостовых железнодорожных батальонов были включены отделения собак минно-розыскной службы. Семь хорошо обученных собак облегчили поиск мин. Во многих случаях они обнаружили мины и заряды, установленные на значительную глубину.
Словом, в оснащении минно-подрывных взводов имелись существенные недостатки. У многих из них даже отсутствовали положенные по табелю автомобили, что задерживало их выдвижение к объектам разминирования. Полностью отсутствовали средства механизации для раскопки не взорвавшихся авиабомб, мин замедленного действия и отрывки контрольных траншей, скальпирования местности. На эти трудоемкие работы минеры затрачивали много сил и времени.
В ходе войны выявилось, что и отрядная система организации разминирования имела ряд недостатков. Двойное подчинение минно-подрывных взводов — командиру батальона и начальнику отряда — усложняло руководство их деятельностью. Снабжение МПВ всеми видами довольствия было затруднено из-за их отрыва от своих батальонов, а отряды не имели штатных органов снабжения и своего транспорта. Отсутствие радиосредств не обеспечивало своевременную информацию старшего начальника о выполненном разминировании{1284}.
Для поиска поездных мин на железных дорогах использовались различные способы. В Запорожье, например, впервые на Южном фронте было применено поддомкрачивание верхнего строения пути. Для этого назначалась команда в составе 4–6 человек, которая с помощью домкратов поднимала путь на 15–20 см. После этого постель под шпалой тщательно осматривалась и прощупывалась. Противотанковые мины, поставленные под шпалу, обнаруживались без особых трудностей. Как только шпала приподнималась, минеры легко замечали головку ее взрывателя или деревянную плашку посредника. Но этим они не удовлетворялись и тщательно осматривали всю поверхность основания под шпалой и при обнаружении любого нарушения балластного слоя осторожно производили его раскопку. Этот способ оказался весьма эффективным и был рекомендован Инструкцией по технике минирования и разминирования железных дорог{1285}. [162]
Разминирование бригадных участков организовывалось с головы или на широком фронте в зависимости от темпов освобождения участков, оперативной обстановки и других условий. Чаще применялся метод работы на широком фронте, обеспечивающий более высокий темп разминирования. Метод работы с головы применялся сравнительно редко, например, при малых темпах наступления наших войск. При любом из них каждому МПВ стремились назначить для разминирования по возможности тот участок, который выделялся его батальону для восстановления{1286}.
Следует заметить, что минеры еще до наступления наших войск тщательно изучали железнодорожные направления, которые предстояло разминировать. Так, например, было, когда наши войска готовились к преодолению Днепра. В это время минеры 1-й гвардейской железнодорожной бригады и 15-й железнодорожной бригады с переднего края вели наблюдение за противником в районе своих объектов. Такое наблюдение, а также изучение информации от техразведки и разведчиков стрелковых частей дали возможность заблаговременно получить сведения о расположении минных полей и их плотности. А минеры 5-го отдельного мостового железнодорожного батальона, которыми командовал гвардии старший лейтенант Карташев, вместе с разведчиками стрелкового полка под покровом ночи переправлялись через Днепр и проводили разведку минных полей.
Более сложные работы в этот период выполнили гвардии капитан Афонин и его подчиненные. Вместе с армейскими саперами майора Бубенцова они готовились к разминированию плотины Днепрогэса. Обе группы объединили свои усилия. Гвардии капитан Афонин в водолазном костюме обследовал заполненную водой нижнюю потерну плотины. Затем, 17 ноября 1943 года, наши воины попытались проникнуть в верхнюю потерну, но все закончилось рукопашной схваткой с немецкими саперами. После этого противник взорвал часть установленных зарядов. Но наши минеры продолжали и дальше вести наблюдение за плотиной, пытаясь помешать противнику осуществить свой замысел.
Не раз минеры и на других фронтах мешали вражеским планам разрушения железнодорожных объектов. Так, например, было на мосту через Вислу у Сандомира. Висленский мост имел важное значение для обеспечения наших войск в период боев за удержание и расширение сандомирского плацдарма. Это хорошо понимали обе стороны. Гитлеровцы решили разрушить мост полностью. К исходу дня 17 августа они взорвали часть моста. В этот же день командир взвода минеров 9-го восстановительного батальона 19-й железнодорожной бригады старший лейтенант А. К. Бочек получил приказ ночью переправиться со взводом через Вислу и не дать возможности фашистам взорвать оставшуюся часть моста. [163]
«За два часа до рассвета, — пишет капитан в отставке А. К. Бочек, — под прикрытием огня наших минометов мы, карабкаясь по целым и взорванным металлическим фермам моста, стали пробираться на противоположный берег реки. По пути, орудуя ножами, обрезали и бросали в воду провода электросети, ведущие к зарядам взрывчатки. На противоположном берегу в окопах сидели фашисты, готовые в любую минуту обрушить остатки моста в Вислу. В ход пошли гранаты и автоматы. Гитлеровцы, не ожидавшие нашей дерзкой вылазки, спешно стали отходить. Мы закрепились у моста...»
Кстати, по минным полям в рядах саперов 9-го восстановительного батальона 19-й железнодорожной бригады шла и девушка ефрейтор Вера Белоконь. Как она стала минером? «В железнодорожные войска была я призвана в тяжелое время для Родины — летом 1942 года, — рассказывает о себе ветеран войны Вера Антоновна Белоконь. — Враг рвался к Сталинграду, горели города и села в Прибалтике, на Украине, в Белоруссии, где хозяйничали гитлеровцы. Сердце обливалось кровью при мысли о том, что коварный враг топчет своими коваными сапогами наши поля, сеет вокруг смерть. И вот, попав в 9-й отдельный путевой железнодорожный батальон, получив назначение на должность санинструктора, обрадовалась: наконец-то по-настоящему смогу внести и свой вклад в борьбу с ненавистным врагом. Было нелегко, но знала, что так надо. Выносила раненых воинов-железнодорожников: разведчиков, минеров, путейцев, мостовиков. Еще решила научиться обезвреживать различные фугасы. Стала минером»{1287}.
Один из минеров 9-го отдельного путевого железнодорожного батальона рядовой в отставке Д. Ильин пишет: «Хорошо знаю Веру Антоновну. Для нас она в те грозные дни была просто Верочка. До войны окончила педагогическое училище. Работала в школе. Высокая, стройная, подтянутая, всегда немногословная, собранная, серьезная. Умела воодушевить и нас, бойцов-минеров, в нелегкие минуты, и раненых, стонущих от боли».
Вера Белоконь ходила с сумкой, доверху наполненной медикаментами, бинтами. В перерывах между работой читала бойцам газеты. Всегда тянулась к солдатам минно-подрывного взвода. Старалась научиться саперному делу. «Пробовала работать с нами, — рассказывает Д. Ильин. — У реки Случь на железнодорожном мосту ей удалось обезвредить четыре мины. Конечно, страху натерпелась. Но мы, как могли, помогали ей».
Мастером-минером Вера Белоконь стала после такого случая. Было это у небольшой речушки на украинской земле. Железнодорожный мост разрушен. Пришлось взводу разделиться. Часть людей, переправившись на другой берег, начала саперные работы. А другая группа осталась у моста. Вскоре выяснилось, что противник [164] произвел на этом участке стальной магистрали сплошное минирование. Решили с помощью щупов и миноискателей сначала определить границы загражденного гитлеровцами участка, затем обозначить их. И лишь потом приступить к разминированию.
Ефрейтор Белоконь с высокой насыпи наблюдала за саперами. Было тихо. Солнце клонилось к горизонту, удлиняя тени. И вдруг раздался взрыв. Вера подняла голову. Это слева, видимо, «кошкой» обезвредили какой-то фугас. Девушка стала ждать, когда слева, за насыпью, там, где прогремел взрыв, появятся из укрытия рядовые Гаврин и Денисов. Клуб земли и дыма осел, а солдат не было видно. Она заметила, что работавшие правее минеры стали тревожно поглядывать в сторону взрыва, и поспешила туда.
Вскоре, идя по жухлой траве, Вера отчетливо услышала стоны раненых. «Скорее к ним», — мелькнула мысль. Но напрягшееся тело вдруг расслабилось: «Там же мины везде». И, преодолев чувство страха, санинструктор бросилась за щупом. Затем приступила к проделыванию прохода.
Уже совсем близко слышались стоны раненых. Они заставляли быстрее стучать сердце. Но руки девушки были спокойны, тверды. А вот и мина. Хищно из-под маскировочного слоя торчат ее усики. Осторожно работая ножом, сняла слой земли и дерна. Вставила в отверстие чеки взрывателя шпильку, вывинтила его. Теперь дальше...
Потом, когда Веру спрашивали, боялась ли, не думала ли о том, что каждое ее неточное движение грозило гибелью, она не смогла ответить на этот вопрос. Девушка думала о раненых товарищах, о том, как быстрее оказать им помощь. Сняв шесть мин и проделав проход, бросилась к ним, стала быстро перевязывать раны.
После этого случая она и стала штатным минером. К концу Великой Отечественной войны на ее счету было 100 обезвреженных на железнодорожных коммуникациях различных взрывоопасных предметов. После победы Вера вышла замуж за своего боевого товарища лейтенанта А. Е. Файда, вернулась в школу, к своей мечте, вырастила двух сыновей.
Вот таких скромных, мужественных людей, настоящих патриотов нашей Родины немало было в рядах минеров. Они и в мирное время трудились добросовестно. Так, через два с лишним десятилетия после Победы один из уральских металлургов Г. Ф. Петухов был удостоен Золотой звезды Героя труда. В годы войны Григорий Федорович отважно сражался в рядах воинов-железнодорожников. В начале войны был связистом, а когда в батальоне формировался минно-подрывной взвод, его в числе других добровольцев, мужественных, хладнокровных, закаленных людей, отобрали в это подразделение. Г. Петухов упорно овладевал саперным делом. И показал себя способным учеником. [165]
Полвойны он работал с притаившейся смертью. Командир, боевые товарищи по достоинству оценили мастерство Григория. Уже с середины 1943 года он командует отделением. Ему было присвоено сержантское звание. На его счету были сотни обезвреженных мин. Говорят, минер ошибается только один раз. Петухов «ошибался» дважды — два раза подрывался при отыскивании мин — и остался жив. И в обоих случаях он считал: риск был необходим. Если надо было пропускать идущих вперед солдат, на их пути нельзя оставлять минное поле. За годы войны минеры старшего сержанта Петухова с честью выполняли свои задачи. За время боевых действий ими обезврежены тысячи мин и других взрывоопасных предметов.
В годы войны в железнодорожных войсках было хорошо известно имя отважного минера сержанта Ивана Егоровича Бизюкова. Служил он в 82-м отдельном восстановительном железнодорожном батальоне командиром отделения минеров. В 1941 году от Прикарпатья до Подмосковья он взрывал перед наступающим врагом мосты, пути и другие железнодорожные объекты. Стиснув зубы, Иван Бизюков выполнял свой долг, понимая, что этим он приближает час победы над врагом.
Тонкая, сложная, трудная у Бизюкова была работа на войне. Еще опаснее и ответственнее она стала, когда наши войска погнали гитлеровских захватчиков с родной земли. Тогда саперы отделения сержанта И. Бизюкова шли впереди железнодорожной части, очищая насыпи, станции, опоры мостов и другие сооружения от мин и различных «сюрпризов». Их фашистские саперы оставляли сотнями.
Иван Бизюков считался одним из лучших саперов части. На его счету были сотни обезвреженных мин. И с каждым новым километром освобожденной родной земли этот боевой счет рос. Когда осенью 1942 года нужно было разминировать железнодорожный перегон, который восстанавливала часть, командир взвода лейтенант Хадобин приказал:
— Вашему отделению поручается наиболее сложный участок. Будьте осторожны.
Действительно, железнодорожное полотно, откосы, полоса отвода — все было напичкано минами. Высокая густая трава мешала саперам проверять местность. Во многих местах валялись куски проволоки, консервные банки, гранаты. Все это надо было внимательно осмотреть, убедиться, нет ли «сюрприза». Иначе достаточно одного неосторожного движения — и взрыв вражеской мины оборвет жизнь сапера.
Фашисты шли на различные хитрости. Однажды ефрейтор Артемов заметил на земле портсигар. Красивая вещь привлекала внимание и казалась случайно оброненной. Рядом оказался командир отделения. [166]
— Не спешите, внимательно проверьте все рядом, — предупредил сержант И. Бизюков подчиненного.
Интуиция, выработанная опытом, знание хитростей врага не подвели и на этот раз. Портсигар оказался с «сюрпризом». Достаточно было дотронуться до него — и тут бы взорвалась подложенная под него мина, Бизюков помог Артемову ликвидировать опасность. А всего Иван ликвидировал на этом участке 291 мину.
«Мин нет. Сержант Бизюков», — такие автографы на мостах, зданиях вокзалов и других железнодорожных постройках оставляв ли после себя саперы отделения сержанта И. Бизюкова. Ему поручались самые опасные задания. Вот как о выполнении одного из них рассказывала фронтовая солдатская газета:
«Однажды отделение Бизюкова находилось в 500 метрах от передовой линии. Противник обстреливал участок из минометов. Возле железнодорожного полотна у переезда скопилось много машин.
Рядом лежал подорвавшийся на мине разбитый грузовик. Лейтенанта Хадобина подозвал генерал.
— Вы — минер. Переезд заминирован. Фашисты ведут огонь по скоплению машин. Срочно разминировать!
— Есть, товарищ генерал!
Бизюков с одного слова понял вернувшегося лейтенанта. Через минуту он, не обращая внимания на разрывы мин, уже полз к переезду с тремя бойцами.
Переезд был обращен в сторону противника. Враг заметил отважных бойцов и открыл по ним огонь. Но Бизюков продолжал работать так же уверенно и точно. Через сорок минут слегка побледневший от волнения, весь покрытый пылью, он доложил о выполнении задания»{1288}.
Таких боевых эпизодов у сержанта Ивана Бизюкова было немало. И в любом из них командир отделения показывал своим подчиненным пример мужества, трудолюбия, высокого мастерства. Однажды отделение И. Бизюкова обнаружило присыпанную землей водопропускную трубу под железнодорожным полотном. После того как осторожно очистили ее отверстие, оттуда полилась вода с густой зловонной грязью. Несколько бойцов вызвались проникнуть в трубу и проверить, нет ли мин. Сержант не разрешил. Он сам разделся и нырнул в темное отверстие.
Бизюков догадывался, что там наверняка фашисты заложили взрывчатку. Отверстие засыпали, чтобы замаскировать и увеличить силу взрыва. Но от чего и когда мог этот «сюрприз» прийти в действие, он не знал.
Иван продвигался вперед, ощупывая каждый сантиметр. В трубе было холодно, темно. Руки и ноги быстро окоченели. И вдруг пальцы нащупали ящики. Их оказалось пять. Вскоре был обнаружен и огнепроводный шнур. [167]
Бизюков передохнул. Когда опасность известна саперу, она уже не так страшна для него. Труба была очищена от взрывчатки.
Это было осенью 1943 года. А вскоре отважный воин получил теплое приветствие от командования железнодорожных войск фронта в связи с присвоением ему звания Героя Социалистического Труда.
Минеры шли вслед за технической разведкой. Им тоже не раз приходилось откладывать свой инструмент и браться за оружие. Минеры разили врага автоматными очередями с таким же бесстрашием, с каким обезвреживали мины, бомбы, фугасы. В то же время в завершающих операциях Великой Отечественной войны они выполнили большой объем своей специфичной работы. Например, минеры 1-й железнодорожной бригады в Белорусской операции сняли 27 766 мин. Многие из них извлекли и обезвредили со своими подчиненными старшие лейтенанты В. Щетинин и Б. Юрьев, техник-лейтенант Б. Лемиков. В исключительно сложных условиях действовали сержант Ф. Потин, ефрейтор И. Уткин, рядовой Г. Кравец. На их счету были сотни обезвреженных мин. Отважные воины-минеры были награждены орденами Красной Звезды.
В железнодорожных войсках широко известны многочисленные примеры самоотверженности минеров. Так, команда минеров, возглавляемая сержантом Подшиваловым, на разминировании железнодорожного участка извлекла 600 и подорвала 120 установленных противником мин, обнаружила и обезвредила 8 фугасов замедленного действия весом по 150 кг, четыре фугаса по 250 кг и один весом в 300 кг. Большие объемы работ по разминированию, которые выполняли минеры, стали возможны за счет их возросшего мастерства. Они успешно выполняли задачи по расчистке пути не только для восстановителей, но и для наступающей армии. Так, например, было на варшавском направлении, где действовали минеры-гвардейцы. А всего в районе моста через р. Вислу и Варшавского железнодорожного узла они обезвредили 16 726 мин различных типов.
Отступая в свое логово, враг становился все коварнее, минерам приходилось работать все осторожнее. И, если в целом плотность минирования в этот период снижалась, то сильно возрос процент не извлекаемых мин. Так, в 1945 году на участке Шнайдемюль — Дейчкорне все мины, обезвреженные саперами 23-й железнодорожной бригады, были снабжены элементами неизвлекаемости{1289}.
О затратах рабочей силы на разминирование свидетельствует следующая таблица, составленная по отчетным данным 4, 21 и 23-й железнодорожных бригад: [168]
| Год | Бригады | Протяжение обследованных участков, км | Обезврежено мин, шт. | Плотность минирования, шт. на 1 км | Затрачено рабочей силы на разминирование, чел.-дней | |
| Всего | на 1 км | |||||
| 1942 | 4-я | 215 | 8845 | 41 | 8676 | 40,3 |
| 21-я | — | — | — | — | — | |
| 23-я | — | — | — | — | — | |
| 1943 | 4-я | 418 | 25890 | 62 | 5678 | 13,5 |
| 21-я | 497 | 8406 | 17 | 5802 | 11,7 | |
| 23-я | 948 | 18551 | 20 | 3358 | 3,6 | |
| 1944 | 4-я | 1067 | 20732 | 20 | 7160 | 6,8 |
| 21-я | 993 | 53543 | 54 | 16786 | 17,0 | |
| 23-я | 2003 | 23819 | 12 | 5098 | 2,5 | |
| 1945 | 4-я | 2433 | 6331 | 2,6 | 9845 | 4,0 |
| 21-я | 875 | 493 | 0,5 | 8051 | 9,2 | |
| 23-я | 2628 | 2628 | 1,4 | 6584 | 2,5 | |
Из этих данных видно, что затраты рабочей силы на разминирование во многом зависели от плотности минирования и наличия практических навыков у личного состава минно-подрывных подразделений, занятых на разминировании. Например, минеры 4-й железнодорожной бригады в 1942 году при плотности минирования 41 мина на 1 км затратили 40,3 чел.-дня на разминирование 1 км, в 1943 году при увеличении плотности минирования в 1,5 раза затраты рабочей силы на разминирование 1 км уменьшилось в 3 раза, а в 1944 году при уменьшении плотности минирования в 2 раза (по сравнению с первоначальной) затраты рабочей силы на разминирование 1 км уменьшились в 7 раз.
Объем работ, выполненный минноподрывными подразделениями в каждом году Великой Отечественной войны, составлял{1290}:
| Год | Найдено, обезврежено или уничтожено, шт. | Всего | |||||
| противотанковых мин | противопехотных мин | невзорвавшихся авиабомб | фугасов | мин замедленного действия | артиллерийских снарядов | ||
| 1942 | 5700 | 5658 | — | — | — | — | 11358 |
| 1943 | 104379 | 90237 | 23412 | 2353 | 183 | 69404 | 298968 |
| 1944 | 282004 | 505171 | 35112 | 8358 | 95 | 736846 | 1567586 |
| 1945 | 119868 | 152771 | 865 | 7916 | 3 | 153078 | 434501 |
За весь период Великой Отечественной войны минеры железнодорожных войск выполнили исключительно большую работу по разминированию железных дорог. Своей четкой работой и высокими темпами разминирования минеры обеспечивали своевременное и безопасное развертывание и выполнение восстановительных работ. За время Великой Отечественной войны минерами железнодорожных войск была обезврежена и уничтожена 511 951 противотанковая мина (39,5% от общего числа мин), 762 837 противопехотных [169] мин (59%), 18 627 фугасов (1,44%), 281 мина замедленного действия (0,02%). Кроме того, минеры железнодорожных войск в годы войны обезвредили и уничтожили 59 389 неразорвавшихся авиабомб и 959 328 артиллерийских снарядов. Было разминировало 90 тыс. км дорог, освобожденных от противника.
Средняя плотность минирования железнодорожных участков (без учета артснарядов) составила свыше 15 мин различных типов на 1 км.
Затраты рабочей силы на разминирование за весь период Великой Отечественной войны составляли 1–3% от общих затрат на восстановление. Несмотря на такой небольшой процент в общей трудоемкости работ по восстановлению железных дорог, значение разминирования в общем комплексе восстановительных работ весьма велико. Своевременное и качественное выполнение работ по разминированию во многом способствовало успеху восстановления важнейших железнодорожных участков и объектов, в то время как небрежность в разминировании приводила к задержкам в восстановлении объектов, крушениям поездов, человеческим жертвам, нарушениям движения поездов и срыву своевременного подвоза войскам фронта всего необходимого для жизни и боя. [170]