16. Вождение войск и операции

Принципы, положенные в основу итальянского устава ведения операций, соответствуют правильному пониманию сущности военного дела. То, что и в колониальной войне требовалось уничтожать противника, диктовалось не только теоретическими соображениями, но и правильной оценкой сил противника. Абиссинец, при всем его мужестве, в качестве отдельного бойца далеко не мог сравниться с противниками французов в Марокко. При Адуа абиссинцы опрокинули итальянцев массовым наступлением; в массе каждый боец в отдельности находил источник своей боевой отваги. Итальянцы должны были противопоставить неприятелю большие силы, только [89] тогда они могли надеяться нанести ему чувствительный удар. Отсюда следовало, что итальянцам самим нужно было образовать массы и эти массы двигать. Этим ограничивалась возможность использования внешней линии, которой располагали итальянцы в виде обеих принадлежавших им колоний. Силы были сосредоточены в одном месте. Это было правильно учтено оперативным планом, и в соответствии с этим было предпринято распределение сил. К началу войны войск в Эритрее было приблизительно в три раза больше, чем в Сомали, и это соотношение сохранялось продолжительное время. Выбор оперативного направления также был целесообразен.

Трудности возникли на Северном театре войны, когда выяснилось, что противник не склонен принять бой поблизости от границы. И хотя это было предусмотрено «Памяткой», которая связывала идею уничтожения врага с занятием территории, но согласовать то и другое в данной обстановке было трудно. После вступления в Адуа прошла целая неделя, прежде чем прибыла первая машина «Балилла» (небольшой автомобиль); через день с большим трудом туда пробился маленький грузовик. Вполне естественно было то, что войска на фронте, достигнутом первым скачком, задержались около 3 недель, пока сколько-нибудь не был налажен подвоз. Затруднения, создавшиеся для де-Боно вместе со вторым скачком, связаны были, с одной стороны, с тем, что итальянским войскам пришлось неожиданно глубоко проникнуть в неприятельскую территорию, не встречая сопротивления, а с другой стороны — с непомерно растянувшимся по сравнению с наличными силами фронтом. Было весьма заманчиво принять от противника предложенный им «дар» в виде Макалле, но этот пункт был удален от базы снабжения Асмара на 240 км, отделен от нее труднопроходимой местностью. Здесь армия была связана по рукам и ногам. Если ген. де-Боно не понимал еще опасности, связанной с занятием слишком обширной территории, то это можно приписать тому, что он не ожидал нападений со стороны почти не обитаемой местности к западу от Селаклака. Он считал возможным запереть с помощью небольших сил р. Такказе, протекавшую в глубокой каньонообразной долине, и на основе уже добытого опыта надеялся без труда очистить также провинции Геральта и Тембиен. [90]

Когда маршал Бадольо прибыл на театр военных действий и увидел опасность положения, он должен был найти какой-нибудь выход и даже старался извлечь возможную выгоду из него. Отвести войска назад с занятого уже фронта нельзя было, хотя бы из моральных соображений. Против угрозы правому флангу маршал принял меры, создав там опорный фланговый пункт в Аксуме. Была ли возможность лучше обеспечить линию Такказе, об этом сейчас еще, на основании имеющихся в нашем распоряжении сведений, судить нельзя. Как бы то ни было, это был момент оперативной слабости. Положения нельзя было исправить даже посылкой прибывающих подкреплений на западную часть фронта, потому что туда нельзя было бы направлять снабжение. Поэтому было вполне правильно привлечь прибывающие силы к организации сообщений.

Когда в середине декабря противник начал наступать через Такказе и в районе Абби Адди, то постигшие там итальянцев неудачи хотя и доставили им неприятности, но не имели никакого решающего значения. Если бы удалось и дальше поддержать связь между Адуа и Макалле через перевал Абаро, то итальянцы могли бы из продвижения абиссинцев извлечь даже выгоду. Уже тогда стала обозначаться возможность большого абиссинского наступления, и оборонительные против него действия обещали лучшие с тактической точки зрения перспективы, чем предпринятое итальянцами наступление против сильных горных позиций абиссинцев. Поэтому маршал Бадольо мог быть благодарен расу Касса и расу Сейюм, когда к середине января выяснилось, что они предпринимают наступление в провинции Тембиен. Он не хотел вести неподвижную оборону. Это вполне соответствовало положению, потому что путем продвижения 3-го армейского корпуса он отрезал противнику путь соединения с расом Мулугета. Быть может, первое сражение в Тембиене могло быть организовано с итальянской стороны лучше и оказаться более действительным, если бы наступающему был нанесен с востока глубокий удар во фланг. Отступить дальше назад центром Эритрейского армейского корпуса было нельзя, так как надо было поддержать связь между Адуа и Макалле. Это положение напоминает начало похода в Лотарингии в 1914 г.

После отбития неприятельского наступления итальянцы начали продвижение вперед. Командующий итальянской [91] армией с самого начала думал не только о частичной победе над врагом, но и о победе на всем фронте. Он решился на крупную операцию не на основе результатов сражения в Эндерта. Наоборот, это сражение было планомерным введением к общему наступлению. Для того чтобы нанести уничтожающий удар против центра абиссинцев, необходимо было отбросить восточное крыло. Это намерение маршал осуществил путем двойного охвата в Амба Арадам таким образом, что рас Мулугета мог быть устранен уже в этом бою. До Танненберга, к которому стремился Бадольо, в бою в Эндерта дело не дошло.

Возможно, что именно методически ведшееся «маневренное сражение» и позволило абиссинцам выйти из окружения. Что же касается действительного влияния, которое оказало это сражение на абиссинскую армию, то оно осталось для победителей неясным по той причине, что они, вопреки предписанию «Памятки», не выделили для преследования противника ни одной мелкой подвижной части, не говоря о крупных. По всей вероятности, этот отказ от преследования противника объясняется не столько соображениями снабжения, сколько стремлением избежать во что бы то ни стало какой-либо неудачи. Неудача, безусловно, повлияла бы на абиссинцев и на международнее положение Италии.

Последовавшее затем сражение, начавшееся в последних числах февраля на фронте около 250 км, по своему размаху вообще представляло нечто совершенно невиданное в области колониальных войн. Охватывающая операция 4-го армейского корпуса, ведшаяся через пустынную, местами доселе совсем незнакомую местность, была смелой затеей; смелым было применение 3-го армейского корпуса для удара в сторону провинции Тембиен, если, в особенности, принять во внимание, что итальянцам не было известно, что армия раса Мулугета фактически была парализована. Поворот этого армейского корпуса на 360 градусов до и после боя, а также другие крупные переброски войск свидетельствуют о большом искусстве. План уничтожения сил как раса Иммру, так и раса Касса вырисовывается здесь самым отчетливым образом.

То, что замысел не осуществился, как он был задуман, — не первый случай в военной истории. Безусловно, маршал переоценил возможности 4-го армейского корпуса. Фактом, однако, является то, что в результате [92] четырех сражений, до 4 марта, были выведены из строя три абиссинские армии, по тогдашнему итальянскому подсчету, от 130000 до 150000 человек. Первый период операций Бадольо, в течение которого его армия должна была действовать всей своей массой, прошел. Во втором периоде лишь часть этой армии на восточном фланге северного фронта имела задачей удар массой, ибо здесь можно было считаться с возможностью столкнуться с императорской армией. На западе не было необходимости держать большие силы, поэтому Бадольо применил здесь очень растянутые, параллельно и рядом продвигающиеся вперед колонны небольшого состава, всегда готовые оказать друг другу поддержку.

Перед лицом императорской армии итальянцы вынуждены были ждать окончания работ по устройству тыла. Работы эти еще не были закончены, когда противник перешел в наступление. При чисто фронтальном характере боя участь его решило не оперативное, а тактическое противодействие. Как только обозначился тактический успех, маршал снова перешел к решительным действиям путем охвата.

После того как армия негуса покинула поле боя, началась третья и последняя часть операции. Оперативной целью для части итальянских боевых сил являлась столица страны. Организовался форсированный марш на Аддис-Абебу. Одновременно с этим прочим частям армии назначалось новое задание, а именно — подготовка долговременного занятия страны. Быстрый захват территории не входил в намерения командования.

Ген. Грациани, командующий Сомалийского театра войны, имел вначале неблагодарную задачу, а именно — оборонять своими слабыми силами растянувшийся более чем на 600 км фронт. Такая задача не соответствовала темпераменту ген. Грациани и не позволяла осуществить включенное в оперативный план введение в заблуждение противника. В самом деле, отдельные удары Грациани с близко поставленными целями сильно отвлекали внимание неприятеля от северного фронта; в особенности действия в направлении Харрара произвели на раса Насибу такое впечатление, что у него не было желания продвинуться вдоль р. Фафан или хотя бы Уэби Шебели. Перед Грациани стояла проблема овладения пространством. Эту проблему он сумел решить в первой части похода.

Во второй части похода выжидание наступления раса Деста явилось сильным испытанием, которое итальянский [93] военачальник выдержал и, дождавшись верного момента, перешел в контрнаступление и затем преследование крупным моторизованным соединением. Таким образом, уничтожением армии раса Деста совершено было не теми средствами, какими уничтожена была армия негуса на севере.

Продолжавшаяся против раса Насибу борьба поставила перед ген. Грациани новую задачу. Особенность ее заключалась в том, что наступательная операция должна была вестись на неблагоприятной безводной местности в большом отрыве от базы и, вдобавок, в такое время года, когда дожди сильно затрудняли передвижения. В целях объединения сил в решающем пункте генерал приказал отвлекать противника только вспомогательными войсками.

Оперативная подготовка, проделанная Грациани путем создания базы наступления в пустынной местности и приведения в готовность транспортных средств для быстрого преодоления дальних расстоянии, и организация операции охвата заслуживают внимания. С одной стороны, Грациани повезло, когда неожиданное продвижение неприятеля против его левого фланга облегчило ему задачу, но в то же время его умелое наступление и энергичная атака настолько сковали неприятельский центр, что служили доказательством вполне целесообразного руководства. Теперь еще рано решать, насколько это руководство послужило причиной того, что армия раса Насибу, не ожидая исхода боя, очистила поле сражения, или что этот результат явился следствием разгрома армии на севере. Как бы то ни было, и здесь, в Огадене, война завершена была благодаря твердым действиям итальянских военачальников, которые сумели преодолеть разбухшие реки и разрушенные дороги, а также и чрезвычайно быстро продвинуться через Харрар в сторону железной дороги.

Сейчас еще нет возможности установить, насколько сказалось личное влияние маршала Бадольо в каждой из отдельных операций на Сомалийском театре войны. Во всяком случае, эти операции целиком отвечали его намерениям. Маршала Бадольо и ген. Грациани, несмотря на различие их характеров, объединяла общая оценка идей и задач войны. Оба они руководствовались желанием достигнуть максимума твердыми действиями, но проявляли гибкость в выборе путей к этому. Они оба умели пользоваться современными средствами войны; обоим [94] свойственно было стремление лично все видеть и поддерживать связь; пользоваться услугами самолета, чтобы все самому разведать и облететь обширный театр войны с одного конца до другого, вошло в привычку как одного, так и другого. Как высокообразованные военные, они знали до основания свое ремесло и обладали притом еще искусством вождения войск.

Что касается абиссинского командования, то оно с самого начала встречало на своем пути большие трудности. Ему приходилось считаться с иностранцами до тех пор, пока оно еще от них ждало помощи. Поэтому абиссинцы не имели возможности использовать первоначальную слабость итальянцев во время их развертывания для того, чтобы предпринять наступление на Эритрею или Сомали, ибо это могло бы восстановить общественное мнение против Абиссинии.

Политические соображения и соотношение военной мощи заставляли Абиссинию стремиться к выигрышу времени после начала военных действий, чему способствовали территория и местные условия. Явно нараставшее недовольство всего мира действиями Италии укрепляло позицию Абиссинии; поэтому нужно признать вполне целесообразными действия раса Сейюма на севере, избегавшего боя со вторгнувшимся противником, и действия императора, приказавшего оставить провинцию Тигрэ со священным городом Аксум вплоть до округа Макалле.

Трудно сказать, могла ли партизанская война вестись еще более энергично и успешно. Как бы то ни было, инициатива в Огадене целиком перешла к итальянцам. Декабрьское наступление раса Иммру через Такказе и раса Сейюма на итальянскую линию Адуа, Макалле все еще укладывалось в рамки прежнего ведения войны. Не ввязываясь в крупные решительные бои, абиссинцы такими ударами могли, безусловно, выиграть время, нанести итальянцам ущерб и в случае удачи нарушить сообщения и даже добиться значительного успеха. Налеты на итальянский тыл, производившиеся абиссинцами значительно позднее (особенно одно нападение на занятых строительством дорог рабочих фирмы Гондранд), показывают, каких результатов можно было добиться расширением партизанской войны.

С того момента, когда абиссинцы перешли к наступательным действиям главными силами, положение изменилось. Правда, такого рода наступление все еще могло бы [95] уложиться в рамки ведения войны для выигрыша времени, но для этого оно должно было быть успешным.

Только тактическая победа могла оправдать такую операцию. Именно наступление главными силами привело в январе к первому сражению в Тембиене.

Трудно сказать с уверенностью, какие намерения связывались с этой операцией, однако ряд обстоятельств говорит в пользу того, что к этому времени военное командование Абиссинии действительно отказалось от мысли ведения сдерживающего боя, ибо наступление раса Деста в Огадене по времени совпадает со сражением в Тембиене. Основанием для изменения оперативного замысла могло служить признание полной бесполезности боев для выигрыша времени, потому что санкции против Италии почти не оказывали действия и англо-французское предложение территориальных уступок Италии показало, как мало можно было рассчитывать на поддержку с этой стороны. Но здесь имело место и более простое, военное основание: развертывание наличных на первых порах сил было завершено: на севере три группы Мулугета, Касса и Сейюма и подконец Иммру, в Огадене — группы Деста и Насибу с промежуточной группой Бейене Меред, и наконец центральная группа негуса у Дессие.

Единственной формой ведения войны, которая оставалась абиссинцам и к которой они сколько-нибудь были подготовлены, было наступление. Оставалось только начать его. При этом целью наступления можно было поставить прорыв обоими расами из Тембиена середины северного фронта итальянцев, чтобы, отрезав их восточное крыло, добиться приблизительно того же результата, к которому стремился Жоффр в августе 1914 г. своим наступлением через Арденны против правого крыла германской армии. Конечно, здесь не было похожего распределения сил или их применения.

Чересчур слабы были силы как в Тембиене, так и в южном Огадене: от соседних групп они не получили поддержки, с резервной армией вообще не было взаимодействия. Абиссинцы переоценивали свои силы; к тому же распространяемые внутри страны и за границей слухи о неблагоприятном положении расположенных в Макалле итальянских войск, морально подавленных, полуголодных, ежедневно получавших пропитание с единственного якобы самолета, убеждало всех абиссинцев, вплоть до высшего командования, что итальянцев можно прикончить одним ударом. [96]

О недостаточной согласованности действий абиссинского командования свидетельствует также тот факт, что расу Мулугета предоставили одному справляться с делом обороны в провинции Эндерта и что в важном, решительном сражении все три группы северного фронта действовали разрозненно. Только рас Иммру, сосредоточив свои силы против 2-го армейского корпуса, обнаружил высокие способности полководца.

Нельзя также не обратить внимания на оперативную неподвижность абиссинских армий. При совершенном отсутствии тыловых служб они, как и во времена войн XVIII в., ведшихся по магазинной системе, были связаны с районами, в которых имелись запасы продовольствия. Этим объясняется тот факт, что первоначальное развертывание армейских частей оставалось неизменным почти до конца войны.

То, что негус, потеряв четыре армии, решил испытать еще раз счастья на поле сражения, вовсе нет необходимости рассматривать как акт отчаяния или как попытку спасти честь. В победе абиссинских войск заключалась теперь единственная возможность из сочувственного отношения к ним извлечь какую-нибудь практическую поддержку. Сам по себе момент для наступления выбран был неплохо, потому что итальянские войска были тогда еще глубоко эшелонированы и не готовы к боям. Но эти выгодные условия были кратковременны. Возможно даже, что наступление это, при другой тактической организации, увенчалось бы успехом. Если бы оно было направлено против одних только эритрейских войск, а не против альпийских, если бы негус, следуя совету некоторых из его подчиненных, повел сперва наступление своими иррегулярными частями, с тем чтобы в дальнейшем, в случае успеха иррегулярных войск, ввести в дело гвардию, а не наоборот, то исход сражения при Май Чио мог бы быть другим.

Последняя сохранившая свою боеспособность армия раса Насибу ухудшила свое положение тем, что правое крыло ее оставило свои оборудованные позиции. Едва ли можно объяснить его наступление на Б. Данан тем, что он желал овладеть этим итальянским опорным пунктом в целях расширения флангов прорыва, потому что для этой операции ничего не было подготовлено. Скорее всего это была частичная, выпадающая из рамок общего плана операция, предпринятая, возможно, под давлением подчиненных командиров, желавших выйти из положения [97] бездействия, если только неверно сообщение, что приказ на наступление дан был негусом.

Позднейшие высказывания Вехиб-паши, что он ответственности не несет, может быть, принимая во внимание его неопределенное положение в штабе раса Насибу, так же справедливы, как и его мнение о военной беспечности этого военачальника. Но если бывший турецкий генерал так резко отзывается о войсках в северном Огадене, то не следует забывать, что из-за этих самых войск тактическая победа у Сассабане далась Грациани очень нелегко. Конечно, они были из числа не худших войск Абиссинии, и Вехиб-паша снижает свои собственные заслуги в деле их обучения, если не хочет признать их боевые подвиги. «Гинденбурговская» позиция Вехиба оказала действие на фантазию некоторых итальянцев, заставив их думать, что наступление на эту позицию было большим дерзанием.

Абиссинскому командованию недоставало необходимой подготовки и технических средств, чтобы победить противника.

* * *

Может казаться, что уроки абиссинского похода, вследствие присущих ему особенностей, не могут быть школой для высшего командования в большой войне. Однако в действиях итальянской стороны мы наблюдаем новые приемы, отвечающие современной точке зрения на ведение операции передовых европейских армий. Командование отклоняет все, что может его вовлечь в позиционную войну. Оборона служит лишь для того, чтобы сделать возможной маневренную войну. Она создает предпосылки для наступательной операции. Войсковые части располагаются с интервалами; эшелонирование по фронту и в глубину способствует сосредоточению сил в решающей точке. Современные транспортные средства значительно повышают подвижность войск. Войсковое командование отворачивается от многих несостоятельных принципов времен мировой войны. Используя все воспомогательные средства современной техники, владея искусством передвижения и снабжения войск, командование применило оперативные методы, проводившиеся Гельмут фон-Мольтке и Наполеоном. То, что кампания была закончена решительным образом и в краткий срок, может послужить примером для командования в будущей большой войне. [98]