Часть первая.
Война на суше
Польская кампания
Состав и стратегическое развертывание польской армии
На рассвете 1 сентября 1939 года главные силы немецкой сухопутной армии, сосредоточенные на границе с Польшей для ее разгрома, перешли в наступление. Всего в операции участвовало 52 дивизии. В это число входили все имевшиеся у Германии танковые, легкие и моторизованные пехотные дивизии. 13 пехотных дивизий составляли второй и третий эшелоны, кроме того, во втором эшелоне войск, наступавших из Восточной Пруссии, находилась одна кавалерийская бригада.
Группировка немецких войск перед началом военных действий была следующей: группа армий «Юг» под командованием генерал-полковника фон Рундштедта имела в своем составе 14-ю армию генерал-полковника Листа, сосредоточенную в южной части Верхней Силезии, 10-ю армию генерала артиллерии фон Рейхенау, развернутую в районе Розенберга, в северной части Верхней Силезии, и 8-ю армию под командованием генерала пехоты Бласковица, находившуюся восточнее Бреслау. Всего группа армий «Юг» вместе с резервами главного командования насчитывала 35 дивизий.
В группу армий «Север», которой командовал генерал-полковник фон Бок, входили: 4-я армия генерала артиллерии фон Клюге, развернутая западнее Польского коридора в районе Шнейдемюля, а также 3-я армия под командованием генерала артиллерии фон Кюхлера, находившаяся в южной части Восточной Пруссии. Всего группа армий «Север» насчитывала 17 дивизий и одну кавалерийскую бригаду. [6]
Основной оперативный замысел главного командования немецких сухопутных сил состоял в том, чтобы двумя ударами по сходящимся направлениям с юго-запада и северо-запада окружить и уничтожить главные силы польской армии, расположенные предположительно к западу от большой излучины Вислы, между Краковом и Быдгощем. На следующем этапе планом операции предусматривалось нанесение двух встречных ударов из района южнее Варшавы с предварительным форсированием Вислы и с фланга — из Восточной Пруссии, с задачей навязать крупным польским силам, находившимся в центральной части Польши, решительное сражение к востоку от Вислы. [7]
Группа армий «Юг» наносила главный удар силами 10-й армии Рейхенау, в состав которой в связи с этим было включено большое количество танковых и моторизованных соединений. Направление главного удара этой группы армий проходило из района ее развертывания (севернее Верхнесилезской промышленной области) до района южнее Варшавы с выходом на Вислу Ее правый фланг прикрывался 14-й армией Листа, имевшей задачу главными силами наступать сначала на восток вдоль Вислы в ее верхнем течении, а затем повернуть на северо-восток.
Вследствие того что войска 14-й армии имели возможность занять исходное положение на территории Словакии, бывшей тогда в военном союзе с Германией, для открытого левого крыла польских войск, расположенных в восточной части Верхней Силезии, с самого начала создавалась серьезная угроза.
8-я армия генерала Бласковица должна была в ходе своего продвижения взять на себя задачу обеспечения открытого фланга ударной группировки. Поскольку в районе Познани предполагалось наличие крупной группировки вражеских войск и ожидалось, что, как только польское командование поймет опасность, грозящую ему со стороны вклинивающейся армии Рейхенау, силы поляков станут наносить мощные контрудары в южном направлении, и тогда задача армии Бласковица по прикрытию левого фланга 10-й армии приобретет особое значение.
Группе армий «Север» была поставлена задача силами армии Клюге, наступавшей из района Шнейдемюля, уничтожить находившиеся в Польском коридоре вражеские силы, форсировать Вислу и соединиться с частью сил армии Кюхлера, наносивших удар в направлении на Грудзёндз. Основные же силы 3-й армии имели задачу наступать на юго-восток через Нарев и Западный Буг.
После выполнения первой поставленной ей задачи армия Клюге должна была продвигаться вдоль Вислы в общем направлении на юг, чтобы соединиться с северным крылом группы армий «Юг». Предусматривалось, что механизированные соединения 4-й армии после встречи с армией генерала Кюхлера перейдут в его распоряжение. Это давало Кюхлеру силы, необходимые ему для ведения боевых действий за Наревом и Западным Бугом, то есть на крайнем левом фланге фронта [8] 40 пехотных дивизий, 11 кавалерийских и 2 моторизованные бригады — вот те силы, которые довольно правильно были определены немцами на основании различных разведывательных данных. С помощью этих сил поляки, подгоняемые их собственным, чересчур раздутым национализмом, намеревались разрешить явно непосильные для них задачи{1}. Три большие группировки польских войск были развернуты на западной границе страны. Одна из них была сосредоточена в районе Познани с задачей нанести удар во фланг немецким войскам, которые должны были наступать из Померании или Силезии. Другая группировка находилась в Польском коридоре, третья — в восточной части Верхней Силезии. Кроме того, крупные силы поляков находились и в районе юго-восточнее Лодзи; они представляли собой оперативный резерв, который можно было использовать на любом направлении. Незначительные силы прикрывали границу в Карпатах, которые по своим природным условиям считались труднодоступными.
Одна армия, насчитывавшая в своем составе 6 пехотных дивизий, была расположена на южной границе Восточной Пруссии. Она имела большое количество кавалерии, сосредоточенной в основном на правом крыле, вытянутом до района Сувалки. Имевшая большую протяженность польско-советская граница прикрывалась лишь несколькими бригадами пограничных войск.
Первые дни войны принесли немецкой восточной армии на всем фронте наступления настолько значительные успехи, что у немцев появилась полная уверенность в том, что им удастся одержать быструю и решительную победу. На юге в результате внезапного удара немецких моторизованных соединений был быстро захвачен Яблунковский перевал и к 6 сентября обеспечен проход через труднопроходимый горный район (Бескиды) в направлении на Новы-Сонч. Одновременно главные силы армии генерала Листа, форсировав Вислу в ее верхнем течении, [9] отбросили противника к Кракову, а ударная группировка Рейхенау, продвигаясь через Ченстохов, подошла к Кельце и Петрокову. Армия Бласковица прорвала сильно укрепленную долговременную оборонительную линию поляков в районе Серадз и продолжала продвигаться к Лодзи
На фронте группы армий «Север» войска армии Клюге быстро перерезали Польский коридор и 4 сентября вышли к Висле в районе Хелмно. Находившиеся в Польском коридоре вражеские силы были оттеснены в обширные леса Тухольской пущи и там окружены. Лишь немногим польским частям удалось отойти на юг. 5 сентября части армии Клюге соединились с немецкими войсками, наступавшими из Восточной Пруссии, а в районе Хелмно и Грудзёндза через Вислу были наведены первые переправы. Тем временем армия Кюхлера овладела Пшаснышем и после упорных боев, принявших особенно тяжелый характер под Млавой, захватила Цеханув. 6 сентября она вышла к Нареву в районе Ружана.
В эти первые дни боев, когда решалась судьба всей Польской кампании, немецкая авиация весьма существенно способствовала успеху сухопутной армии. Сосредоточив огромное количество авиации на основных направлениях, немцы лишили польскую авиацию даже возможности подняться в воздух. Уже 2 сентября можно было без преувеличения сказать, что немцы имели в воздухе безраздельное господство.
Не прошло и недели с момента начала боевых действий, как поляки начали отступать по всему фронту.
На юге почти без боя был занят Краков. Стремительно преследуя войска поляков, отходивших в направлении реки Сан, немцы форсировали реки Дунаец и Вислоку. Подвижные соединения армии Рейхенау, не заботясь особо об обеспечении своих флангов и тыла (их должны были прикрыть соединения второго и третьего эшелонов), обошли Кельце и Радом и, безостановочно продвигаясь на северо-восток, вышли 8 сентября к Висле в районе Гура — Кальварья, южнее Варшавы. В результате этого в районе Радома оказалась отрезанной крупная польская группировка, которую вскоре заставили капитулировать следовавшие позади соединения. Быстро продвигалась вперед и армия Бласковица, преследуя противника севернее и южнее Лодзи в направлении реки Бзуры.
Тем временем в результате нескольких последовательных ударов 4-й армии были уничтожены остатки польских войск, окруженных в Тухольской пуще. Еще в тот период, когда заканчивались эти бои, 4-я армия начала наступление по обе стороны [10] от Вислы в направлении Варшавы, а 3-я армия Кюхлера после упорных боев, за которыми последовал прорыв укреплений на Нареве, форсировала реку в районе Новогруд — Визна.
Период между 10 и 18 сентября явился кульминационным моментом всей кампании. После того как наступающим немецким соединениям удалось не только перерезать пути отхода польским войскам, оставшимся на западном берегу Вислы, но и замкнуть в результате соединения 10-й и 4-й армий кольцо окружения восточнее Варшавы, последние сомнения относительно исхода этих боев были окончательно рассеяны. Теперь все зависело от того, когда основные силы польской армии признают себя побежденными.
Если отрезанные в районе Радома польские войска капитулировали еще 12 сентября, то судьба значительной группировки, находившейся в районе между Бзурой и Вислой, решилась несколько позже. Отчаянные попытки этих войск пробиться на юг явились причиной целого ряда кризисных положений, в которые попадали немецкие войска, участвовавшие в их окружении. Однако эти кризисы носили повсюду только местный характер и никогда не оказывали серьезного влияния на общую обстановку. Бои продолжались здесь еще целую неделю, и только 18 сентября в оперативной сводке немецкого верховного главнокомандования было сообщено об окончании сражения на Бзуре. Здесь капитулировали 9 польских дивизий и остатки 10 других дивизий — всего около 170 тыс. человек. Это было первое грандиозное сражение, явившееся классическим как по своей организации, так и по методам его ведения.
На юге в результате стремительного преследования, в ходе которого немецкие войска по частям окружали вражеские соединения и вынуждали их к капитуляции, сопротивление польских сил вскоре значительно ослабло. 14 сентября немцы вышли на шоссейную дорогу Львов — Люблин в районе Равы-Русской и Томашува, 15 сентября пересекли ер и в тот же день овладели городом Перемышлём. 17 сентября после тяжелых боев был полностью окружен Львов.
В эти дни немецкие войска, замкнувшие кольцо окружения на восточном берегу Вислы, выдержали ряд тяжелых ударов, однако в ходе боев, носивших временами весьма серьезный характер, все попытки поляков вырваться из окружения потерпели неудачу. Армия генерала Кюхлера, форсировав Нарев и Западный Буг, частью своих сил повернула на Варшаву, а остальными силами продолжала наступать на Брест, которым овладела 15 сентября. В тот же день был занят и Белосток. [11]
Стремительность, с которой развивались наступательные действия немцев, не помешала им, однако, быстро и организованно установить свой контроль над оккупированной территорией Польши. Уже 12 сентября в оперативной сводке немецкого верховного главнокомандования было сообщено о занятии почти всех принадлежавших ранее Германии территорий и названы города, в которых была учреждена немецкая администрация. Этот факт имел особое значение, так как немцы, составлявшие значительную часть населения этих районов и рассматривавшиеся поляками как национальное меньшинство, в первые же дни войны стали жертвами кровавых бесчинств со стороны польской черни. Местные власти смотрели на эти беспорядки сквозь пальцы. Отданное центральными польскими властями распоряжение об эвакуации немцев, которые полякам казались потенциально опасными, часто приводило к преднамеренно жестокому обращению с ними. Эта открытая вражда между поляками и немцами, проживавшими на территории Польши, в значительной степени снижала успехи, достигнутые немцами на фронте. Она была тем более опасной, что созданная позже в этих областях гражданская немецкая администрация пыталась ею оправдать те меры, которые она сама применяла в отношении поляков и евреев. В противоположность этому командование немецких войск с самого начала стремилось не допускать бесчинств и наказывало любого солдата и офицера, нарушавшего военные законы. Еще во время боев широким кругам стало известно, что между главнокомандующим немецкой сухопутной армией генерал-полковником фон Браухичем и Гитлером возникли серьезные разногласия по вопросу об обращении с поляками и евреями. Эти разногласия вскоре привели к тому, что назначенный к моменту окончания Польской кампании «главнокомандующим Восточной армией» генерал пехоты (с 1 октября генерал-полковник) Бласковиц попал в опалу.
17 сентября немецкие вооруженные силы вышли на рубеж, который, согласно сообщению верховного главнокомандования, проходил по линии Львов, Владимир-Волынский, Брест, Белосток. Остальная часть территории Польши лежала незащищенной и была открыта для действий немецких войск. Но в тот же самый день произошло еще одно событие, которое окончательно решило судьбу Польши. На рассвете этого дня Красная Армия перешла польско-советскую границу и начала продвигаться на запад, чтобы «защитить интересы Советского Союза и населяющих эти области национальных меньшинств». [12]
20 сентября немцы объявили об установлении между Германией и Советским Союзом демаркационной линии, разделившей области интересов обоих государств. Она проходила по рекам Сан, Западный Буг, Нарев, Писа. Было также сообщено, что после уничтожения остатков вражеских войск немецкие войска будут отведены за эту линию. Заслуживает упоминания тот факт, что гарнизон Львова, узнав о предстоящей оккупации Львова русскими, обратился к командованию немецких войск, уже начавших отход, с заявлением о своей готовности капитулировать.
Дальнейшие события явились последним, заключительным актом большой драмы. Поляки продолжали удерживать еще несколько пунктов: Варшаву, Модлин и косу Хель. Они, безусловно, надеялись на то, что Запад поможет им, однако этого не произошло, и потому их стойкость не имела никакого оперативного значения. Окруженные польские части отстаивали теперь не Польшу, потому что Польше уже ничто не могло помочь, а свою воинскую честь. Как на полях сражений к востоку от Вислы, где уничтожались остатки вражеских войск, так и в выше упомянутых крепостях поляки в основном сражались исключительно храбро, хотя и знали наверняка, что вернуть потерянное невозможно. При этом им определенно повезло в том смысле, что немцы в этих последних боях явно щадили как свои войска, так и обороняемые поляками населенные пункты вместе с их жителями. Это объяснялось тем, что политическая и оперативная обстановка не ставила больше перед немецким командованием никаких определенных сроков. Наиболее ярко это проявилось в боях за густонаселенную столицу Польши Варшаву.
Переговоры о капитуляции польской группировки, защищавшей Варшаву, были начаты еще 17 сентября по инициативе самих поляков, но затем они были прекращены. Тогда немцы начали штурм фортов и укрепленных предместий города, во время которого весьма эффективно действовали соединения немецких пикирующих бомбардировщиков, бомбивших военные объекты. Первым в результате смелого и внезапного удара пал форт Мокотовский. Когда немцы овладели первой, а затем на севере и второй линией фортов, командующий польскими войсками обратился к немцам с предложением, в котором выразил свою готовность капитулировать. 27 сентября генерал Бласковиц принял это предложение. При сложившейся обстановке капитуляция могла быть только безоговорочной, однако в ходе ее немцы стремились, как могли, не ущемлять достоинство побежденного противника. [13]
На следующий день после того, как немецкие войска в ходе боев, все еще носивших упорный характер, вышли к Висле и таким образом нарушили связь между Модлином и Варшавой, гарнизон крепости Модлин также капитулировал. Число поляков, захваченных немцами в плен под Варшавой, превысило 100 тыс., а количество пленных в крепости Модлин составило около 30 тыс. человек.
Дольше всех (до 2 сентября) держался гарнизон польской военно-морской базы Хель. В начале боевых действий узкая полоска морского побережья Польши являлась до некоторой степени второстепенным направлением. Немецких сухопутных сил здесь было немного, а основную роль играл немецкий военно-морской флот, хотя сюда были направлены главным образом устаревшие или небольшие корабли. Но ввиду малой численности польского военно-морского флота этих сил было совершенно достаточно. Уже в период боев за Вестерплатте{2} в районе данцигского порта учебный корабль «Шлезвиг-Гольштейн» эффективно поддерживал сухопутные войска огнем своих тяжелых орудий. Находившиеся в Гдыне и в районе Хель польские военные корабли неоднократно подвергались обстрелу. Не меньший урон был причинен им и немецкой авиацией. Ни один из польских военных кораблей не просуществовал дольше первой недели войны{3}.
6 октября немецкое верховное главнокомандование опубликовало последнюю оперативную сводку о боевых действиях в Польше. В ней говорилось, что остатки польской армии под командованием генерала Клебера были окружены преследовавшими их немецкими соединениями в районе Коцка, восточнее Демблина, и после непродолжительных боев сложили оружие. Война закончилась. Польская армия перестала существовать.
Но уничтожена была не только польская армия, — закончило свое существование и польское государство. Правительство Рыдз-Смиглы, питавшее необоснованные надежды на моральную и материальную поддержку со стороны западных держав и переоценивавшее способность своей армии к сопротивлению, [14] ввергло Польшу в бесперспективную для нее войну, а затем покинуло страну и нашло себе убежище в Румынии.
В стране, разделенной на две области интересов, не было создано никакого государства ни сразу же после окончания кампании, ни в дальнейшем, когда этот вопрос могла разрешить одна Германия. Возрождение польского государства не соответствовало планам Гитлера, которые он имел в отношении захваченных немцами «восточных территорий». Что же касается той роли, которая была отведена польскому народу Советами, то ее очень хорошо определило событие, которое и по сей день продолжает звучать зловеще, — Катынь.
В результате всего этого польский народ пережил новый «Finis Poloniae»{4}, который был значительно хуже всех разделов, имевших место в прошедших столетиях. Правда, тогда еще не было известно, решена судьба Польши окончательно или нет. Ведь закончилась только одна кампания, а не война. То, что война будет продолжена, стало ясно сразу же после того, как западные державы, и в первую очередь Великобритания, отклонили предложения о мире, с которыми Гитлер обратился к ним, выступив 6 октября с большой речью в рейхстаге. Однако трезво оценивая сложившуюся обстановку, нельзя было не понять того, что отменить политическое решение, принятое совместно двумя такими крупными державами, как Германия и СССР, было просто невозможно, по крайней мере до тех пор, пока между ними существовала какая-то общность.
Во всяком случае, после окончания Польской кампании всем стало совершенно очевидно, что победить Германию с помощью военной силы западным державам не удастся. Если в начале войны многие зарубежные деятели еще строили свои планы и теории на некоторых ставших известными политических трениях внутри самой Германии и прежде всего на противоречиях между нацистской партией и армией, полагая, что немецкий народ питает сильное отвращение ко всякой войне, то теперь подобного рода расчеты стали абсолютно беспредметными. Эти деятели, очевидно, недооценивали того, что немецкий народ глубоко осознал свой государственный и военный долг и что Гитлер проявил исключительную способность играть на этих чертах национального характера немцев.
Немецкие вооруженные силы вступили в эту войну, правда, не с таким энтузиазмом, который был характерен для августа 1914 года, однако они вступили в нее спокойно и уверенно, [15] полные сознания того, что после 1920 года, и в особенности после 1935 года, ими проделана огромная созидательная работа. И все же вряд ли кто-нибудь из немцев смел думать о том, что им удастся в течение каких-то трех недель нанести решающее поражение, а в месячный срок полностью разгромить страну с населением в 34 млн. человек, имевшую вооруженные силы, которым даже при самой критической оценке всех определяющих моментов нельзя было отказать в значительной способности к сопротивлению. Конечно, некоторые обстоятельства, безусловно, указывали на то, что в польской армии имелось много слабых мест. Так, например, нерешенная проблема национальных меньшинств определенным образом сказывалась и на надежности армии; кроме того, за последние годы появилось много разногласий политического характера и в высших кругах офицерского корпуса Польши. Ввиду того что обширные области страны были очень слабо развиты в экономическом отношении, а в случае войны Польша могла оказаться отрезанной от внешних источников сырья, рассчитывать на то, что Польша сможет долго продержаться, было невозможно. Тем не менее предполагалось, что поляки окажутся серьезным и упорным противником.
В том, что вопреки всякому ожиданию вопрос нашел такое быстрое разрешение, была большая заслуга немецкого командования, мастерски руководившего боевыми действиями своих войск. Необходимо, однако, сделать оговорку, что благодаря географическому положению Польши немецкие войска при проведении операций имели огромное стратегическое преимущество, так как они с самого начала могли осуществить глубокий обход польских войск из выступавших далеко на восток районов Верхней Силезии, Словакии и, конечно, Восточной Пруссии. Но и в этих условиях отнюдь не теряли своего значения ясность отдаваемых сверху приказов и глубокое понимание задач низами, столь необходимые для объединения усилий армий, удаленных друг от друга иногда на очень большие расстояния, и для мобилизации их на решение одной общей задачи. Мастерство немецкого командования в данной кампании проявилось не в том, что ему вообще удалось успешно закончить ее, а в том, что оно сумело так гладко провести небывалое по своим масштабам концентрическое наступление.
Немецкие полевые войска, равно как и органы тыла, своими действиями в целом полностью оправдали возлагавшиеся на них надежды. Прежде всего это относится к самому молодому виду вооруженных сил — авиации, для которой данная кампания [16] явилась первым серьезным испытанием. Весьма объективным показателем того, насколько умело действовали командование и войска, являются понесенные немцами потери, которые составили 10 572 человека убитыми, 30 322 ранеными и 3409 пропавшими без вести. В сравнении с теми огромными военными успехами, которые были достигнуты в Польше, и в сравнении с потерями, понесенными немцами в Первую мировую войну, эти потери следует считать весьма незначительными, хотя каждая потеря в отдельности была, разумеется, тяжелой.
Несмотря на все это, немецкое военное руководство, и в особенности главное командование сухопутной армии, было далеко от мысли о том, чтобы переоценивать успехи, достигнутые в Польской кампании, и делать из них такие выводы, которые не соответствовали бы положению вещей. Не было никакого сомнения в том, что быстрота, с которой был решен исход Польской кампании и которая позволила Германии рассчитаться с Польшей один на один, была в первую очередь следствием явного превосходства Германии в отношении количества, качества и видов современного вооружения, и прежде всего танков, средств моторизации и самолетов. Польша не могла противопоставить этим силам ничего, что хотя бы приблизительно равнялось им. Действительная заслуга немецкого военного руководства и, прежде всего, тех его представителей, которые являлись творцами идеи моторизации армии, заключалась в том, что они сделали правильные выводы из тех преимуществ, которые давала им моторизация армии, целиком отказавшись от уже устаревших положений.
Но чем большим оказывался эффект применения новых средств борьбы на поле боя, тем более очевидным становился тот факт, что немцы имели еще сравнительно небольшое количество новых видов вооружения. К тому же немцам сильно повезло: в связи с тем, что в конце лета почти не было осадков, появились исключительно хорошие возможности для использования всех средств моторизации и механизации, а благодаря безоблачной, ясной погоде, стоявшей в эти дни, авиация имела прекрасные условия для своих действий. Несмотря на это, износ материальной части был довольно значительным, что потребовало затраты немалых сил и средств для восстановления боеспособности войск. Имевшиеся запасы боеприпасов были рассчитаны на ведение непродолжительной кампании, и на что-либо большее их бы не хватило. Благодаря тому что война длилась недолго, не появилось недостатка в обученных резервах, хотя с этим вопросом в немецкой армии не все обстояло благополучно, [17] так как, например, дивизии 3-го эшелона в большинстве своем были сформированы из участников Первой мировой войны, то есть из солдат очень пожилого возраста.
Все это говорило о том, что в сухопутной армии Германии в 1939 году многое еще носило характер незаконченности и спешки. Напрашивался вывод, что этой быстрой победы немцы смогли добиться скорее за счет слабости противника, чем за счет собственной силы. Этот вывод указывал на необходимость быть впоследствии очень осторожным при достижении новых политических целей военными средствами.
Гитлер, конечно, смотрел на вещи совсем иначе. В быстром решении исхода войны, которого удалось добиться, он видел убедительное доказательство мощи и совершенства военной машины, созданной в значительной степени им самим. В победе над Польшей он усматривал еще одно подтверждение правильности избранного им пути. Поэтому не успели еще отгреметь последние залпы на Висле и на полуострове Хель, как мысли его уже снова были заняты тем, что он называл «расплатой с пожинателями плодов Версальского диктата».