21. Покинуть корабль!
Есть некая ирония судьбы в том, что первый авианосец Соединенных Штатов был потоплен в море уже после того, как перестал числиться авианосцем. На летной палубе этого устаревшего корабля находились истребители, но они принадлежали не флоту, а армейской авиации США.
«Лэнгли» первоначально был угольщиком «Юпитер», и впервые вышел в море в 1912 году. Через восемь лет его переоборудовали [326] в авианосец, переименованный в честь профессора Сэмюэля Пирпонта Лэнгли.{107} К 1937 году пополнившие флот более крупные и быстроходные корабли, специально сконструированные под боевые самолеты нового поколения, сделали «Лэнгли» устаревшим.
Но конец старику еще не настал. С отрезанной передней третью летной палубы, лишившийся возможности отправлять в полет или принимать самолеты, «Лэнгли», некогда бывший гордостью флота, остался на службе в неромантической роли плавбазы гидросамолетов. Именно в этом качестве он и служил в 10-м патрульном крыле Азиатского флота, когда началась Вторая мировая война.
Начало конца наступило для «Лэнгли» в тот день, когда он и грузовое судно «Си Уич» вышли 22 февраля 1942 года из гавани Фримантла (Австралия), направляясь в Чилачап на Яве. Первоначально корабли двигались вместе с тремя торговыми судами, везущими военнослужащих армии США (в том числе летчиков и наземные команды), десять самолетов Р-40 и многочисленные автомашины. Этот конвой, сопровождаемый крейсером «Феникс», шел курсом на норд-вест и направлялся к Бирме. Он должен был пройти изрядно южнее Явы, весьма далеко от вод Голландской Ост-Индии и северной Австралии, где японские бомбардировщики и корабли безжалостно охотились за кораблями союзников. Вот почему вместо того, чтобы следовать через опасный район по прямому маршруту, «Лэнгли» и «Си Уич» должны были идти вместе с конвоем и [327] оставаться под защитой орудий «Феникса» до точки к юго-западу от Чилачапа. Только от этого места им предписывалось двигаться дальше самостоятельно. Предполагалось, что это позволит им без риска пройти в Голландскую Ост-Индию через «заднюю дверь».
Оба корабля везли драгоценный груз в виде истребителей, которые отчаянно требовались на всех фронтах. На борту «Лэнгли» находилось тридцать три пилота армии США и двенадцать техников наземной команды. Тридцать два истребителя стояли крылом к крылу, прикрепленные к бывшей полетной палубе на всем пространстве, какое могло вместить их. «Си Уич» не везла ни пилотов, ни наземных команд, а ее двадцать семь самолетов Р-40 лежали разобранными в ящиках.
Вечером первого дня, находясь в море, командир «Лэнгли» коммандер Роберт П. Мак-Коннелл получил от вице-адмирала Конрада Э. Л. Хельфериха, командующего военно-морскими силами союзников в Голландской Ост-Индии приказ — немедленно отделиться от конвоя и самостоятельно следовать в Чилачап. «Лэнгли» должен был прибыть туда в 09:30 27 февраля. «Си Уич» получила схожий приказ, но ей полагалось оставить конвой лишь через несколько часов.
Странность в ситуации с отдачей адмиралом Хельферихом приказов кораблям отделиться от конвоя раньше запланированного заключалась в том, что голландский адмирал не имел над кораблями никакой твердой юрисдикции{108} . Но конкуренции со стороны американского командующего в юго-западной части Тихого океана вице-адмирала Уильяма Глассфорда-младшего первоначально не предполагалось. Когда Хельферих известил Глассфорда о своих действиях, последний не возражал. [328]
Позже Глассфорд заявил в своем рапорте: «Я фактически полностью разделял его (Хельфериха) взгляды о необходимости пойти на риск и целиком поддерживал его решение».
Приказы Хельфериха, отданные «Лэнгли» и «Си Уич», были порождены отчаянием. К Яве приближались обладающие подавляющим численным превосходством японские силы вторжения, а вражеские бомбардировщики опустошали страну. На всей Яве насчитывалось не более пятнадцати истребителей, и если остров желали спасти, то командование ABDA должно было получить истребители как можно скорее.
Хельферих пребывал в такой лихорадке, что не понимал бесплодности своих действий. Отмахнувшись от того факта, что в Чилачапе не было никакого аэродрома, он распорядился использовать открытое поле на окраине города. Сомнительно, чтобы новехонькие Р-40 могли взлететь с такого неровного поля, но даже если бы они и сумели это сделать, им пришлось бы садиться и далее действовать с аэродромов в Батавии и Сурабае, которые уже подвергались сокрушительным воздушным ударам врага. Выгрузка собранных самолетов с «Лэнгли» на причалы — это одно дело, но вот транспортировка их по улицам Чилачапа повлекла бы за собой необходимость сноса зданий, деревьев и других препятствий. Трудности еще больше осложнялись бегством в горы большинства туземных рабочих, страшившихся бомбардировок.
А направление в Чилачап «Си Уич» было проявлением полнейшего безрассудства. Если бы ящики с разобранными самолетами выгрузили в Чилачапе, там не нашлось бы ни механиков, ни оборудования для их сборки.{109} Но время истекало, и Хельферих не утруждал себя деталями. Ему требовались истребители, а в ящиках лежали истребители. Аминь. [329]
Когда Мак-Коннелл повернул, выводя «Лэнгли» из конвоя, и направился к Чилачапу, то хорошо предвидел все подстерегающие впереди опасности. По донесениям разведки, в тех районах Индийского океана, через которые должен будет проходить его корабль, действовали японские крейсера и авианосцы — а когда он приблизится к Яве, придется считаться и с бомбардировщиками наземного базирования. Мак-Коннелл был справедливо озабочен тем, что максимальная скорость его корабля ненамного превышала 13 узлов. Вооруженный несколькими неэффективными трехдюймовыми зенитками и четырьмя древними палубными орудиями, «Лэнгли» мог только попасть в беду, а не выпутаться из нее.
В15:00 26 февраля 1942 года, впередсмотрящие доложили о приближении двух неопознанных самолетов. Они оказались голландскими гидросамолетами PBY, которые просигналили, что в 20 милях к западу «Лэнгли» ждал эскорт. Получив эту желанную новость, Мак-Коннелл изменил курс для встречи с тем судном. К несчастью, этот так называемый «эскорт» оказался не более чем маленьким голландским минным заградителем, «Виллем ван дер Заан»{110} . Даже та сомнительная защита, какую он мог предоставить, теряла смысл от того, что у минзага были неполадки с котлами и он мог развивать скорость не более 10 узлов. При такой малой скорости «Лэнгли» не смог бы добраться до Чилачапа к 09:30, как ему приказано. Потому Мак-Коннеллу пришлось оставить голландца и двигаться дальше самому.
Тем вечером «Лэнгли» получил указание от Глассфорда следовать в Чилачап в сопровождении «Виллема ван дер Заана» и двух самолетов PBY. Подчиняясь этому странному приказу, Мак-Коннелл лег на обратный курс, собираясь вновь соединиться с «Ван дер Зааном». Через несколько часов, когда вдали уже показался минный заградитель, новый приказ Глассфорда направил «Лэнгли» встретиться на следующее утро с [330] эсминцами «Эдсолл» и «Уиппл», примерно в 200 милях к югу от Чилачапа. И Мак-Коннелл вновь изменил курс, направив «Лэнгли» к месту встречи на север. Благодаря этим путаным приказам время прибытия корабля в Чилачап откладывалось на 17:00 следующего дня.
Примерно в полночь находящиеся на борту с озабоченностью заметили на некотором расстоянии слева по носу две серии ярких белых вспышек. Сочтя, что по ним стреляют, Мак-Коннелл сразу приказал занять места по боевому расписанию, дать полный ход и повернул на 90 градусов вправо. Напряжение несколько уменьшилось, когда корабль заслонило серией идущих один за другим сильных шквалов. Мак-Коннелл шел прежним курсом до тех пор, пока у него не появилась разумная уверенность, что они потеряли контакт с неизвестным кораблем, а затем снова направился к месту встречи.
В 07:20 утра 27 февраля 1942 года на горизонте были замечены эсминцы «Уиппл» и «Эдсолл» с кружащими над ними двумя голландскими PBY. «Уиппл» просигналил, что «Эдсолл» обнаружил вражескую подводную лодку и что «Лэнгли» следует держаться в стороне от данного района. Мак-Коннелл приказал изменить курс, огибая по 12-мильной окружности точку контакта, а «Уиппл» перемещался, ставя себя между плавбазой самолетов и подводной лодкой. Когда «Эдсолл» потерял контакт с подводной лодкой, то присоединился к «Уипплу», ставя противолодочный заслон с обеих сторон по носу от «Лэнгли». А затем корабли вместе со своим воздушным эскортом направились к Чилачапу.
Первое указание на подстерегающую беду поступило в 09:00, когда был замечен летящий в вышине неопознанный самолет. Поскольку два голландских PBY не могли обеспечить адекватной защиты от воздушной атаки, Мак-Коннелл отправил Глассфорду срочное сообщение, доложив о противнике и требуя сопровождения истребителями. Он заявлял, что его местонахождение, курс и пункт назначения явно известны врагу и что примерно через два часа можно ожидать атак бомбардировщиков наземного базирования. Или даже раньше, если в данном районе находится вражеский авианосец. [331]
Мольба Мак-Коннелла была лишь криком в темноте. Предоставить истребители ему не могли, потому что на всей Яве оставалось меньше дюжины боеготовых самолетов, да и те были разбросаны по всему острову и действовали самостоятельно, в меру своих сил. Истребители никак нельзя было собрать в одну эскадрилью и отправить на 130 миль в море, прикрывать корабль.
Как и ожидалось, скоро заявились японские бомбардировщики. В 11:40 «Эдсолл» просигналил: «Вижу самолеты!» На «Лэнгли» сразу объявили боевую тревогу, когда на высоте 15 000 футов к нему приблизились девять двухмоторных бомбардировщиков. Плавбаза пошла зигзагами, пытаясь сохранять основной курс 357° и одновременно пытаясь сбить с толку вражеских бомбометателей — но при скорости чуть выше 13 узлов она едва ли могла называться увертливой целью.
Когда самолеты твердо легли на свой курс захода, зенитки «Лэнгли» принялись стрелять. Зенитчики с их старыми трехдюймовыми пушками делали все что было в их силах, но не могли достать до атакующих, которые продолжали лететь как летели, уверенные в своей недосягаемости для зенитного огня.{111}
Мак-Коннелл, управляющий кораблем с сигнального мостика через переговорную трубу, связывающую его с ходовым мостиком, находившимся прямо внизу. Он не сводил глаз с атакующих. Командир знал, что точка сброса бомб должна быть на углу примерно в 80 градусов над его кораблем. Когда, по его прикидке, самолеты достигли этой точки, он тут же приказал круто взять право руля. «Лэнгли», всегда неспешно слушающийся штурвала, начал медленно поворачивать направо — как раз когда сбросили бомбы. Смертельная серия легла мимо цели слева по носу. Подводные взрывы заставили старый корабль задрожать, а осколки бомб просекли стальную обшивку [332] по левому борту, выбивая стекла на мостике, но не нанеся никаких потерь.
Бой с самого начала шел не на равных, но экипаж «Лэнгли» превосходно сражался за свой корабль. Расчеты зениток яростно стреляли по атакующим, хотя чересчур хорошо знали, что нет ни малейшего шанса сбить хоть один самолет. Они могли лишь надеяться вынудить самолеты держаться повыше и таким образом снизить их меткость.
Отчаянно пытаясь увернуться от второй атаки японцев, Мак-Коннелл вел тихоходный, маломаневренный «Лэнгли» зигзагами, постоянно поворачивая и надеясь, что если он еще немного продержится, то появятся истребители и спасут его корабль от верной гибели. Эти маневры уклонения вновь оказались успешными, и вражеские самолеты вынуждены были свернуть, не сбрасывая бомб.
Бомбардировщики описали широкий круг и вернулись на третий заход. Вражеские пилоты умело просчитали возможный курс «Лэнгли» и сбросили бомбы в соответствии с ним. Через какие-то секунды корабль сотрясли сильные взрывы от пяти прямых попаданий и трех бомб, взорвавшихся рядом с бортом. На главной и полетной палубах загорелись катера и самолеты. Матросы бросились гасить пожары, но им затрудняли работу оборванные водопроводные магистрали.
Бомбы, взорвавшиеся рядом с кораблем, оставили зияющие пробоины ниже ватерлинии по бортам в носовой части. Плавбаза стремительно набирала воду. Машинное отделение серьезно заливало водой, но взрывы вывели из строя трюмные помпы, и тут уже ничего нельзя было поделать. Привод руля был уничтожен, и это расстраивало управление с мостика до тех пор, пока не смогли привести в действие запасной механизм управления рулем; у Мак-Коннелла возникли трудности со связью с различными частями корабля, так как телефонные провода и многие переговорные трубы были повреждены.
В разгар боя появились шесть японских истребителей, попытавшихся атаковать корабль, заходя на низкой высоте и поливая плавбазу огнем из пушек и пулеметов. Зенитки «Лэнгли», расчеты которых стояли среди горящих обломков самолетов и [333] жестоко отбивались, вынудили свернуть всех атакующих, кроме одного. И его снаряды причинили стоящим на летной палубе Р-40 куда больше вреда, чем бомбы. А затем, к большому облегчению всех, вражеские самолеты улетели на восток.
Чтобы помочь своим подчиненным в борьбе с пожарами, Мак-Коннелл сманеврировал так, чтобы идти строго по ветру. Корабль имел крен 10° на левый борт, и крен этот не прекратился даже после того, как экипаж выбросил с летной палубы за борт пять вдребезги разбитых Р-40 и прибег к контрзатоплению отсеков правого борта. Инженер-механик доложил, что условия на нижних палубах не улучшаются. Кочегарки затоплены, а в двигательных отсеках вода стояла в 4 фута глубиной.
Мак-Коннелл понял, что никак не сможет привести «Лэнгли» в порт, так как корабль набирал слишком много воды, чтобы пройти по фарватеру в Чилачап, а ближайшие глубоководные порты находились в сотнях миль отсюда, в Австралии.
Но Мак-Коннелл решил хотя бы попытаться подвести корабль поближе к яванскому побережью, лежащему в 130 милях к северу, где у его экипажа будет больше шансов спастись. Никакого иного выбора у него не оставалось.
Пока «Лэнгли» с трудом тащился на север, Мак-Коннелл приказал приготовить шлюпки и спасательные плоты к спуску — на случай, если станет необходимо покинуть корабль. Некоторые матросы поняли этот приказ неверно и попрыгали за борт. Шедший следом за «Лэнгли» эсминец «Эдсолл» выловил их из моря, как спас он и других, которые бросились за борт, спасаясь от пожаров, либо же были сметены в море силой взрывов бомб.
Пока на верхней палубе царил ад кромешный, старший радист Лиланд Э. Леонард сменил на посту радиста первого класса Клода Дж. Хиндса-младшего, который работал на передатчике первые двадцать пять минут атаки{112} . Леонард продолжал посылать сообщения до тех пор, пока не поступил приказ [334] покинуть корабль. Ниже следуют выдержки из журнала радиограмм, записанные по времени Гринвича:
03:58 — Отправил предупреждение об атаке Нерку.04:00 — Воздушный налет, воздушный налет!
04:05 — Воздушный налет, воздушный налет! Мы о'кей.
04.12 — «Лэнгли» атакован шестнадцатью самолетами.
04.14 — Попадание в бак, выбившее нас из графика на несколько минут... Потеряно местное управление... Передатчик выключился, но я подсоединил резервную батарею, и теперь он опять в строю.
04:22 — М-р Сней пошел на мостик, так как они нам не отвечают... Передал командование CRM Леонарду.
04:25 — Попробовал вернуться на питание от корабельной сети... Ток есть. Переключился на корабельную энергию, чтобы поберечь батарею.
04:31 — Джапы работают на частоте, близкой к нашей.
04:32 — Мы пока все о'кей.
04:35 — Мама мне говорила, что будут такие вот дни. Должно быть, она знала. Пришел Уорнес, сказал — попадание в летную палубу по самолетам и одно в ангарную палубу, а одно в бак...
04:37 — Сейчас кто-то настраивается.
04:40 — Самолеты примерно на 30 000 футах, слишком высоко для наших зениток.
04:42 — По-прежнему настройка откуда-то. Явный крен.
05:15 — Корабельная сеть обесточена... Вернулся к батареям.
05:20 — Джапы глушат нас изо всех сил.
05:29 — Мы закрепляемся по мере того, как корабль кренится... Остановились к чертям.
05:30 — Связь кончаю. CRM LEL.
Мак-Коннелла, стоявшего на мостике пораженного бомбами корабля уведомили, что все машины прекратили работать из-за воды в отсеках электромоторов{113} и что кочегарка [335] вскоре будет полностью затоплена, так как система откачки воды тоже не работает. «Лэнгли» прошел еще немного по инерции и остановился, крен его теперь увеличился до пугающих 17°. При перевозимых высоко на летной палубе 104 тоннах самолетов, корабль мог перевернуться в любой момент. Мрачно смирившись с тем, что «Лэнгли» настал конец, Мак-Коннелл приказал покинуть корабль.
За борт спустили спасательные плоты, а шлюпки с эсминцев «Уиппл» и «Эдсолл» уже качались на воде, готовые подбирать пловцов. К несчастью, когда в один моторный вельбот погрузили раненых и спускали его на воду, металлический обломок с зазубренными краями перерезал кормовой фал, уронив корму и вывалив всех людей в море. Товарищи быстро подплыли к ним на выручку, и всех раненых спасли.
Приказ покинуть корабль был отдан приблизительно в 13:45 по тихоокеанскому времени. Примерно через пятнадцать минут старший помощник коммандер Лоуренс Э. Диволл поднялся на мостик — сообщить командиру, что все уцелевшие покинули корабль. Затем старшие офицеры корабля провели последнюю проверку с целью убедиться, что секретные документы и совершенно секретная шифровальная машина надлежащим образом уничтожены.
Удрученный предстоящей потерей своего корабля, Мак-Коннелл твердо решил пойти ко дну вместе с ним и приказал Диволлу оставить плавбазу, пока не поздно. Когда подчиненным стали ясны его намерения, те начали уговаривать командира покинуть корабль. Мак-Коннелла глубоко тронула такая забота экипажа о его жизни. Понимая, что его поступок задерживает спасательные операции и без нужды сковывает два эсминца в районе, где те оставались под угрозой воздушных или надводных атак, он уступил и согласился покинуть корабль — но обязательно последним.
После того, как всех уцелевших разобрали по плотам и шлюпкам, эсминцам требовалось как можно быстрее покинуть данный район — пока снова не появился неприятель. Но «Лэнгли» все еще оставался на плаву, и хотя корабль явно тонул, делал он это чертовски неторопливо. Дабы ускорить [336] этот процесс, Мак-Коннелл попросил «Уиппл» прикончить плавбазу торпедами. Первая торпеда ударила под кормовой стрелой правого борта в районе погреба боеприпасов, но погреб почему-то не взорвался. Вместо этого, ко всеобщему изумлению, «Лэнгли» медленно качнулся назад, встав почти на ровный киль. Вторая торпеда, выпущенная по середине левого борта, вызвала буйный пожар на срезе палубы полуюта. Потом по кораблю выпустили девять 5-дюймовых снарядов под ватерлинию. А он по-прежнему оставался на плаву.
Так как торпед сильно не хватало, то моряки сочли неоправданным тратить новые «рыбки» для ускорения его затопления. Они решили покинуть этот район и вернуться, когда стемнеет. Если «Лэнгли» все еще будет на плаву, то его прикончат-таки добавочными торпедами. Когда эсминцы двинулись прочь курсом на вест, «Лэнгли» яростно пылал, сильно осев и становясь на ровный киль. Было очевидным, что исторический корабль скоро навеки сгинет под волнами Индийского океана.
На борту «Лэнгли» в момент атаки находилось 484 матроса и офицера, в том числе 33 пилота и 12 человек наземной команды армейской авиации США, и все же потери были удивительно невелики. Всего погибло 2 офицера и б матросов, 5 матросов числились пропавшими без вести и 11 было ранено. Ранило также и двух пилотов армейской авиации — вторых лейтенантов Джеральда Дикса и Уильяма Аккермана. Главным фактором в спасении стольких жизней было превосходное мастерство командиров «Эдсолла» и «Уиппла».
Мак-Коннелл послал с борта «Уиппла» сообщение командующему Юго-Западными тихоокеанскими силами Глассфорду, сообщая, что «Лэнгли» тонет, а уцелевшие находятся на борту двух эсминцев, идущих на запад. Он запросил воздушную разведку для проверки, как там тонет плавбаза — чтобы оценить, насколько необходимо возвращаться в данный район.
Глассфорд сразу же приказал канонерке «Талса» и минному заградителю «Уиппурвилл» проверить район в поисках возможных спасшихся с «Лэнгли». Позже, тем же вечером, после того как голландский PBY доложил, что видел, как «Лэнгли» затонул, он приказал «Уипплу» и «Эдсоллу» встретиться в 10:30 [337] следующего дня на подветренной стороне острова Рождества с танкером «Пекос». Экипаж «Лзнгли» и двух раненых пилотов должны пересадить на «Пекос» для транспортировки в Австралию. А остальных летчиков армейской авиации «Эдсоллу» надлежало отвезти в Чилачап, где, по словам Глассфорда, они требовались для пилотирования самолетов, которые еще требовалось выгрузить с «Си Уич» и собрать.
В 09:30 утра 28 февраля 1942 года, на следующий день после поражения союзников в битве в Яванском море, три корабля встретились у острова Рождества. Однако приготовления к пересадке спасенных внезапно прервала сирена воздушной тревоги. В небе над ними появились три двухмоторных бомбардировщика, и корабли кинулись под защиту ближайшего дождевого шквала. Самолеты пролетели прямо над головой, но проигнорировали корабли и сбросили бомбы на береговые сооружения. Хотя самолеты вроде бы сделали несколько заходов для бомбардировки «Уиппла», который на высокой скорости совершил маневр уклонения, никаких бомб они не сбросили и вскоре улетели на север.
Во время этой ложной атаки в районе встречи появилась новая угроза — белопенный кильватерный след от перископа. Когда эту информацию довели до сведения вице-адмирала Глассфорда, тот готовился уходить с обреченной Явы в Австралию. Хотя Глассфорд отлично знал, что японские десанты проходят на Яву, почти не встречая сопротивления, он ничего не совершил для предотвращения попытки высадить в Чилачапе летчиков армейской авиации. Вместо этого он приказал кораблям, прежде чем пересаживать спасшихся, следовать на запад — в район, где угроза воздушных и подводных атак казалась не столь сильной.
Корабли шли на запад до рассвета следующего дня, 1 марта 1942 года, когда они произвели безопасную пересадку спасшихся. А затем три судна разошлись в разные стороны, выполняя каждое свой приказ.
Танкер «Пекос» со спасшимися с «Лэнгли» на борту направился к южной Австралии курсом, рассчитанным на то, чтобы оставить 600 миль между танкером и аэродромом Денпасар [338] на Бали — ближайшей базой японских бомбардировщиков. Но в Индийском океане находились и японские авианосцы, о местонахождении которых союзники ничего не знали{114} , и в 10:00 самолет-разведчик одного из них заметил «Пекос». Одномоторный самолет сделал два круга над «Пекосом», а затем улетел на северо-восток.
Это было скверной новостью для одинокого корабля, вооруженного лишь двумя трехдюймовыми зенитками, двумя крупнокалиберными пулеметами да тремя пулеметами винтовочного калибра. Никто ни в малейшей мере не сомневался, что скоро к ним наведаются самые незваные и нежеланные гости, какие только есть на свете. И хотя «Пекос» не мог ожидать никакой помощи, он сразу отправил донесение о контакте.
В 11:45 тишину внезапно разорвал пугающий до холодной дрожи вой пикирующих бомбардировщиков. Прежде чем впередсмотрящие смогли их заметить, три самолета зашли в атаку со стороны солнца, каждый сбросил по фугасной бомбе. Все трое промахнулись, но чуть не по пятам за ними зашли в атаку еще три. На этот раз одна бомба взорвалась близ бака, убив и ранив нескольких моряков из расчета зенитки № 1.
В последующие четыре часа пикирующие бомбардировщики атаковали практически беззащитный корабль. В целом было сброшено пятьдесят бомб, пять из них легли прямыми попаданиями и шесть взорвались рядом, причинив корпусу повреждения. Хотя такой невысокий процент попаданий делал мало чести японским пилотам, толпившихся на борту «Пекоса» матросов и офицеров эта статистика как-то мало утешала.
К 15:30, когда командир танкера лейтенант-коммандер Э. П. Эбернети приказал покинуть корабль, «Пекос» представлял собой разбитый бомбами остов с лежащими на его залитых кровью палубах убитыми и ранеными. Вскоре после этого [339] болтавшиеся в воде уцелевшие зачарованно наблюдали за тем, как нос «Пекоса» постепенно исчезает под водой, оставляя его корму на какой-то миг висеть в воздухе, прежде чем ее тоже поглотило море.
Густая нефть, растекшаяся по поверхности моря, покрыла плывущих моряков толстым слоем черной пены. Она жгла им глаза, и когда ее случайно проглатывали, вызывала резкие спазмы рвоты. Барахтающиеся в одиночестве на огромных просторах недружелюбного океана, уцелевшие были обречены на верную смерть. Даже те, кому повезло оказаться на перегруженных спасательных плотах или цепляться за них, не могли долго прожить без еды и воды. Вдобавок к их и без того тяжелому положению японские самолеты, прежде чем убраться, несколько раз прошлись над ними, поливая огнем из пулеметов.
Уцелевшие пробыли в воде почти четыре часа. Некоторые поддались отчаянию и утонули, а большинство других уже почти расстались с надеждой на спасение, так как солнце уже скрывалось на западе. И вдруг совершенно неожиданно из-за горизонта примчался, вспенивая воду, самый прекрасный корабль, какой когда-либо доводилось видеть любому из них. Маленький четырехтрубный эсминец «Уиппл» перехватил переданный «Пекосом» по радио призыв о помощи и пришел на выручку.
К тому времени, когда на сцене появился «Уиппл», было 19:30 и почти стемнело. В сгущающемся мраке становилось все трудней отыскивать плавающих в воде моряков и грузить их в маленький катер с эсминца Когда командира «Уиппла» лейтенант-коммандера Юджина Карпа уведомили о том, что многие уцелевшие застряли посреди большого нефтяного пятна справа по носу, тот осторожно маневрировал, пока не оказался среди них. Несколько матросов на «Уиппле» обвязались линями и прыгнули в покрытую нефтяной пленкой воду — вытащить тех, кто не мог выбраться сам.
Свыше двух часов без перерыва продолжались отчаянные попытки разыскать и спасти промокших уцелевших. А затем, в 21:41, дежурные гидроакустики доложили о зловещем шуме [340] винтов подводной лодки. Спасательные работы пришлось временно приостановить, и «Уиппл» направился полным ходом к точке контакта. Он сбросил глубинные бомбы с неопределенными результатами, после чего акустики потеряли контакт.
Через пятнадцать минут, когда подводная лодка временно умолкла, экипаж «Уиппла» возобновил поиски уцелевших. Но теперь уже совсем стемнело и настало время принять трудное и болезненное решение. Следует ли «Уипплу» продолжать поиски, рискуя быть торпедированным — то есть потерять корабль, экипаж и спасенных, или же надо бежать прочь от опасности? Находившийся на борту «Уиппла» коммандер Э. М. Крауч, командующий 57-го дивизиона эсминцев, пришел к выводу, что идти на такой риск было бы опрометчиво. Это решение поддержали командиры «Лэнгли», «Пекоса» и «Уиппла». И в 22:07 корабль ушел из опасного района.
Из 666 матросов и офицеров, находившихся на борту «Пекоса», «Уиппл» смог спасти только 220 человек — в том числе и двух раненых пилотов армейской авиации. Многие погибли при бомбардировке и обстреле из пулеметов; другие погибли в воде. Только 146 из первоначального экипажа «Лэнгли», включавшего 439 матросов и офицеров, в том числе и коммандера Мак-Коннелла, смогли пережить эти два потопления.
Многие гадали, почему не пришел на выручку и эсминец «Эдсолл». Но у этого маленького корабля хватало и собственных неприятностей. Пересадив подобранных, «Эдсолл» направился в Чилачап и бесследно исчез. Вплоть до окончания войны никто не знал, что с ним случилось. Но трофейные японские фильмы зафиксировали, как злополучный «четырехтрубник» был расстрелян вражескими крейсерами. Никою из экипажа «Эдсолла» или кого-либо из его армейских пассажиров никогда больше не видели.
Эсминец «Уиппл» с палубами, забитыми несчастными уцелевшими, 4 марта 1942 года благополучно добрался до Фримантла в Австралии. Коммандер Мак-Коннелл сразу же написал рапорт о гибели «Лэнгли» и представил его на рассмотрение командующему Юго-Западными тихоокеанскими военно-морскими силами США — вице-адмиралу Глассфорду, [341] который ушел от японцев, вылетев из Чилачапа 1 марта 1942 года.
Глассфорд переслал рапорт Мак-Коннелла главнокомандующему флота Соединенных Штатов, адмиралу Эрнесту Дж. Кингу, заявляя:
«1. Переслано. Изучение данного рапорта вызывает сомнения в том, что были приложены все усилия для спасения USS «Лэнгли» и что покидание корабля и последующие попытки гарантировать его потопление не выдержаны в лучших традициях военно-морского флота.2. Данное мнение было доведено, с курьером, до сведения главнокомандующего флотом Соединенных Штатов, с рекомендацией, чтобы данные вопросы стали предметом дальнейшего расследования».
Мак-Коннелл был ошеломлен. Такое обвинение, если оно будет поддержано, могло погубить его доброе имя и его будущее на службе во флоте. По его личному мнению, он все сделал правильно. Он боролся за спасение «Лэнгли» как только мог, покинув его, лишь когда стало очевидным, что такое действие было единственным решением в отчаянном и безнадежном положении. Почти три месяца Мак-Коннелл провел в тревоге и ожидании. Наконец пришел ответ адмирала Кинга, в виде копии его письма министру ВМФ. Оно, в частности, гласило:
«Главнокомандующий не согласен с прежним командующим военно-морскими силами США в Юго-Западном районе Тихого океана. Он не считает, что есть какие-то сомнения в том, были ли соблюдены лучшие традиции военно-морского флота. Он рекомендует считать этот вопрос закрытым, без всякого ущерба репутации, отражающегося в какой бы то ни было форме на послужном списке коммандера Мак-Коннелла».
Дело первого авианосца Америки было закрыто. Коммандер Роберт П. Мак-Коннелл продолжил свою карьеру во флоте, получив перед выходом в отставку звание контр-адмирала. [342]