18. Пройдя огонь и воду

В первые часы 19 февраля 1942 года, еще по темноте, самая мощная ударная группа японского императорского флота, какая формировалась со времен Перл-Харбора, незамеченной кралась по Тиморскому морю. Перед ней стояла цель: уничтожить все военные объекты в районе Дарвина, единственной воздушной и морской базы союзников в северной Австралии.

Армада под командованием вице-адмирала Нобутакэ Кондо, состояла из двух линкоров, четырех авианосцев, трех тяжелых крейсеров и многочисленных эсминцев{87} . Через час после рассвета с палуб авианосцев с ревом поднялись 188 истребителей и пикирующих бомбардировщиков. Они направились на юг, к Дарвину. Почти по пятам за ними следовали 54 бомбардировщика наземного базирования, тайно развернутые на недавно захваченных аэродромах, находящихся в пределах ударной дистанции от этой стратегически важной цели.

Тем же самым утром, в 08ЮО, одинокий американский гидросамолет PBY промчался по спокойным водам дарвинского порта, грациозно поднялся в воздух и полетел в северном направлении. Для пилота лейтенанта Томаса Мурера и семи членов его экипажа этот полет должен был стать рутинной разведкой в районе Амбона на острове Амбоина, примерно в 600 милях к северу. Поблизости от бывшей базы ABDA в Амбоне [263] они могли столкнуться с японскими истребителями, но не было никаких оснований считать, что первые часы полета над Тиморским морем будут проходить как-то иначе, нежели мирно и спокойно. Летчики и не подозревали, что взяли курс на столкновение с катастрофой.

Вторым пилотом самолета был мичман У. Мосли, третьим пилотом — помощник главного авиамеханика Дж. Дж. Рузак. Остальной экипаж составляли следующие летчики: помощник авиамеханика второго класса А. П. Фэрчайлд, радист первого класса Р. Томас, помощник авиамеханика второго класса Дж. Шулер, радист третьего класса Ф. Э. Фоллмер и артиллерист-наблюдатель второго класса Т. Р. Ле Барон. Этот экипаж неоднократно летал вместе, он состоял из умелых и закаленных в боях летчиков, не раз доказывавших свою смелость{88} .

В 09:00 примерно в 140 милях к северу от Дарвина, было замечено торговое судно, о котором ранее ничего не сообщалось. Летевший на высоте в 2000 футов{89}  Мурер немедленно снизился и пошел, держась в 600 футах над водой — с целью поточнее установить принадлежность незнакомого корабля. Во время этого подхода все на борту PBY с тревогой присматривались к незнакомцу, стремясь определить, вооружен корабль или нет. Если бы тот оказался вражеским рейдером, то замаскированные зенитки могли в любой момент открыть огонь.

А вот о возможности нападения на них с воздуха никто из летчиков и помыслить не мог. До корабля оставалось еще несколько миль, когда ровный гул двигателей самолета внезапно заглушил чудовищный шум, звучавший так, словно по жестяной крыше барабанили гигантские градины. Но это были не градины, а дырявящие металлическую шкуру самолета смертельные разрывные пули. По внутренней связи из хвостового [264] отсека поступил взволнованный доклад: «Девять «Зеро» атакуют, заходя со стороны солнца».

Левый двигатель сразу же был уничтожен. В крыльях и по всему фюзеляжу, словно по волшебству, появились зияющие дыры. Хлещущий из пробитых баков бензин вспыхнул ярким пламенем, охватившим левый борт самолета — от заднего края крыла и до хвоста. Неважно слушающийся штурвала гидросамолет начало заворачивать в сторону подбитого двигателя. Мурер инстинктивно выключил подачу топлива к обоим моторам и изо всех сил бился с внезапно потяжелевшим управлением, стремясь вытянуть смертельно раненный PBY на ровную глиссаду. Время истекало, баки с бензином могли взорваться в любой момент. Чтобы спасти жизни экипажа, самолет требовалось быстро посадить, и каждая секунда была дорога.

Мурер взглянул на второго пилота и заметил, что Мосли пытается остановить кровь, обильно текущую у него из раны в левом виске. Он хотел помочь напарнику, но не мог. Командир слышал очереди крупнокалиберных пулеметов с правого и левого бортов, когда Ле Барон и Фэрчайлд пытались отбиться от наседающих истребителей.

Развернуться носом к ветру оказалось невозможно. Большая часть ткани на элеронах превратилась в лохмотья или сгорела. Самое большее, что мог сделать Мурер, это продолжать плавно снижаться и выровнять самолет для посадки по ветру — которая даже при самых благоприятных условиях была крайне опасной.

В 50 футах над водой Мурер крикнул Мосли опустить крыльевые поплавки. По-прежнему истекая кровью, Мосли протянул руку и щелкнул рычажком. Ничего не произошло — механика была разбита пулями. Теперь посадка становилась еще более рискованной, так как без опоры на поплавки конец одного из крыльев мог запросто зарыться в волну. А если самолет перевернется через крыло, все они погибнут.

Пули продолжали щелкать по самолету. Звук этот просто оглушал. Мурер рискнул быстро оглянуться через плечо. Разрывные пули, с виду похожие на огненные шарики, метались по радионавигационному отсеку. В это мгновение Мурер почувствовал [265] острое жжение в левом бедре. В него попали, и он ощущал, как штанина намокала теплой кровью. Но это беспокоило пилота меньше всего. Их отделяло от посадки всего несколько секунд, а неуютная проблема контакта с морем при снижении по ветру так и оставалась нерешенной.

Правый двигатель снова пришлось включить, и в то время как Мосли осторожно манипулировал дросселем, помогая стабилизировать неуклюжий самолет, Мурер напрягал все силы, работая с тем, что еще осталось от управления. На скорости в 125 узлов PBY с огромной силой врезался в воду и подскочил высоко в воздух. Двое пилотов отчаянно старались удержать крылья в горизонтальном положении, когда самолет еще дважды шлепнулся о поверхность моря, прежде чем намертво опуститься на воду.

Каким-то чудом он при этом не рассыпался, но поздравлять себя со спасением сейчас не приходилось. PBY пылал и тонул. Все летчики быстро приготовились покинуть воздушный корабль, но сильно встревожились, обнаружив за бортом растекшийся по поверхности моря горящий бензин. Словно у них и без того недоставало неприятностей, японские истребители продолжали поливать летающую лодку из пулеметов. А потом они внезапно улетели — очевидно, чтобы воссоединиться с товарищами, летящими бомбить Дарвин. Мурер заметил, куда они скрылись, и ощутил сильную горечь оттого, что не мог поднять по тревоге союзные силы в Дарвине. Рацию у него разнесло еще в самом начале атаки.

Так как огонь быстро пожирал хвостовую часть самолета, ждать взрыва оставалось недолго. Летчики поторопились спустить на воду надувной резиновый спасательный плот. Рузак, Томас, Шулер, Фэрчайлд и Фоллмер выволокли его из центрального отсека и выгрузили за борт. И тут они в смятении обнаружили, что плот порядком продырявлен пулями. Совершенно не думая о собственной безопасности, летчики вернулись в пышущий жаром корпус самолета и вынесли второй плот. К счастью, тот оказался цел и надулся без труда.

Озера горящего бензина окружали самолет со всех сторон кроме носа, где летчики и выбрались за борт. Очутившись на [266] воде, они сгрудились на маленьком плоту и налегли на весла, стремясь отплыть как можно дальше от ревущего адского пламени, в которое превратился их самолет. Едва они отошли на 100 ярдов, как страшный взрыв изрыгнул в небо сноп желтого пламени и маслянисто-черного дыма. Мгновение спустя PBY исчез, оставив после себя море горящего бензина.

К счастью, никаких серьезных потерь экипаж не понес. Мурер получил легкую поверхностную рану в левое бедро, Мосли и Томасу пули оцарапали голову, вдобавок последний то ли сломал, то ли сильно растянул правую голень. Фоллмер получил болезненную рану в правое колено. Летные комбинезоны и майки пришлось порвать на самодельные бинты. Позаботившись о ранениях, летчики тщательно проанализировали ситуацию.

Давешнее судно все еще виднелось на горизонте, хотя и на существенном расстоянии от них, и уходило прочь на всех парах. Мурер решил, что наилучшим шансом на спасение для них будет плыть на юг в надежде высадиться на берегу малонаселенного острова Мелвилл, а там добраться сушей до Форт-Дандаса. Положение было критическим, так как у них не имелось ни крошки еды, и что хуже всего — ни капли воды.

После того как летчики погребли тридцать минут, они заметили, что судно на горизонте изменило курс и направляется к ним. Не уверенные насчет его национальной принадлежности, но не имевшие возможности скрыться, летчики прекратили грести и с тревогой ждали. Когда маленькое судно приблизилось, воодушевившиеся американцы увидели, что на мачте у него развевается американский флаг. Им помогли подняться на борт, где летчиков приветствовал капитан судна — который, как и весь его экипаж, был филиппинцем. Раненым оказали медицинскую помощь, всем выдали сухую одежду, еду и холодное пиво.

Из разговора с капитаном Том Мурер узнал, что судно называется «Флоренс Д» и зафрахтовано флотом США для транспортировки боеприпасов и иного снаряжения из Австралии в осаженную крепость Коррехидор — практически самоубийственное задание, поскольку для этого надо было идти по [267] водам, полностью контролируемым японцами. Хотя вчера кораблик безуспешно атаковало несколько японских бомбардировщиков, доблестный капитан решил продолжать следовать, как ему было указано. А Мурера с его экипажем он обещал высадить в ближайшем порту — в Сурабае на Яве.

Такое плавание выглядело не особенно привлекательным, но представлялось куда лучшей участью, чем болтаться в пустынном море, теснясь на маленьком резиновом плоту без еды и воды.

Спасшиеся пробыли на борту «Флоренс Л» около часа, когда их подняли на ноги дикие крики и звон судового колокола Выбежав на палубу, они столкнулись с моряками-филиппинцами, взволнованно показывавшими на небо. Там в вышине летчики насчитали шестьдесят японских палубных самолетов, летевших в северном направлении. К счастью, они пролетели мимо и скрылись за горизонтом. А через несколько минут был принят сигнал «SOS», передаваемый пароходом «Дон Исидор». С парохода сообщали, что подвергаются непрерывным воздушным атакам, судно горит, а на борту есть убитые и раненые. Капитан «Флоренс Д» сразу же изменил курс и двинулся на помощь «Дону Исидору», который находился в 30 милях к северу.

Не успел корабль лечь на новый курс, как снова прозвучал рвущий нервы сигнал тревоги. Матросы увидели заходящий ним с кормы небольшой самолет. В нем опознали двухпоплавковый одномоторный гидросамолет того типа, который имели на борту для разведки японские линейные корабли. Это был дурной знак, и означал он только одно — где-то за горизонтом действовали вражеские надводные корабли. Как только самолетик доложит об их местонахождении, они, по всей вероятности, подвергнутся нападению.

Несмотря на эту опасность, капитан безоружной «Флоренс Д» не бежал, поджав хвост, а повторил прежнее предложение оказать всю возможную помощь пораженному «Дону Исидору». Безоружная «Флоренс Д» не могла противодействовать никакому нападению, и при максимальной скорости всего в 10 узлов не могла действенно маневрировать, уклоняясь [268] от атак бомбардировщиков. Поэтому на судне решили — всякий раз, когда оно подвергнется воздушной атаке, немедленно бросать якорь, а всему экипажу укрываться под стальной главной палубой.

Когда стало очевидным, что гидросамолет намерен напасть, моряки быстро бросили якорь и укрылись, как и было условлено. Неустрашимый японский пилот подлетел к кораблю и на очень низкой высоте сбросил две 100-фунтовые бомбы, которые безвредно взорвались с недолетом в несколько сотен футов. Затем, словно срывая злость за промах, он несколько раз обстрелял «Флоренс Д» с предельной дистанции из мелкокалиберного пулемета, не причинив никаких повреждений. А потом самолет улетел на запад и больше его не видели.

Примерно через полтора часа впередсмотрящие доложили о замеченном прямо по курсу корабле, которым и оказался «Дон Исидор». Суда обменялись опознавательными сигналами, но пострадавший не нуждался в помощи и вместе со всеми убитыми и ранеными, не замедляя хода, проследовал дальше на юг. Тут капитан «Флоренс Д» все-таки решил, что чрезмерное количество японских кораблей и самолетов в данном районе его не устаивает, и сменил курс на Дарвин. Это весьма обрадовало Мурера и его товарищей, но ненадолго.

Через тридцать минут наблюдатели снова забили тревогу, заметив направляющихся к отдаленному «Дону Исидору» 27 палубных пикирующих бомбардировщиков. Мурер стоял на мостике, глядя в бинокль, когда услышал прямо над головой чересчур знакомый вой идущего в атаку пикировщика. Не пытаясь отыскать взглядом самолет, он бросился к защищенной части корабля. Но добежать Мурер не успел. Громовой взрыв на носу швырнул его на палубу. И сразу вслед за первоначальным взрывом раздались вторичные взрывы в переднем грузовом трюме, где сдетонировали предназначенные для Коррехидора четырехдюймовые снаряды и крупнокалиберные патроны.

Весь в синяках, но в целом не пострадав, Том Мурер добрался до защищенного места под палубой как раз в тот момент, когда посередине судна рванула вторая 500-фунтовая бомба, погрузив в полнейшую темноту все внутренние помещения [269] корабля. Вслепую нащупывая путь к корме среди раненых моряков, Мурер искал свой экипаж. Тем, кого ему удалось найти, он приказал прыгать за борт, так как кораблю пришел конец.

Когда Мурер прыгнул в воду, «Флоренс Д» осела на нос, так что винт показался над волнами. Сопровождаемый почти всем своим экипажем, Мурер как можно быстрее поплыл прочь от корабля, который все еще подвергался атакам. Летчики удалились от него на несколько сотен ярдов, когда две не попавшие в корабль 500-фунтовые бомбы упали поблизости от них. В воздух взмыли громадные столбы воды и каскадом обрушились на спасавшихся. Гидравлический удар вызвали мучительную боль в тестикулах, животе, спине и груди. Том Мурер и несколько других захаркали кровью. А пока они барахтались в воде, японские бомбардировщики продолжали долбить «Флоренс Д». Всего на нее сбросили целых девять 500-фунтовых бомб, четыре из которых легли прямыми попаданиями, а пять взорвались поблизости.

Израсходовав бомбы, пикирующие бомбардировщики улетели на север. И тогда Мурер, цепляясь за кусок дерева, принялся кружить по воде, разыскивая среди уцелевших свой экипаж. Собрал он всех кроме Шулера, который, как с печалью установили, погиб при разрыве бомбы в воде близ места, где его видели в последний раз.

Ближайшей сушей был остров Бэтхерст в 60 милях к востоку от точки гибели «Флоренс Д». Без всяких спасательных жилетов маленький отряд американцев поплыл к нему, твердо решив помочь друг другу пережить долгое плавание по кишащему акулами морю. Проплыли они совсем немного, когда к своей огромной радости обнаружили, что экипаж «Флоренс Д» сумел спустить две спасательные шлюпки и направлялся к ним.

Как только Мурер и его товарищи оказались в шлюпках, лейтенант обнаружил, что капитан «Флоренс Д» тяжело ранен и совершенно беспомощен. Мурер сразу же взял на себя командование этой шлюпкой и назначил Мосли командовать другой. Весь район гибели корабля тщательно обследовали [270] в поисках уцелевших, по завершении поисков в шлюпке Мурера набралось двадцать три спасшихся, а в шлюпке Мосли — семнадцать. Хотя многие были ранены, пропали только Шулер и трое из команды судна.

Заставить филиппинцев правильно грести оказалось исключительно трудным делом. Большинство матросов не понимало по-английски, а после двух дней изматывающих воздушных атак нервы у них вконец истрепались. Как раз когда спасательные шлюпки покидали район гибели судна, японские самолеты, атаковавшие «Дона Исидора», проносились над самыми головами у спасшихся, поливая из пулеметов горящий остов «Флоренс Д». Большинство моряков-туземцев в панике попрыгали за борт. Хотя вражеские пилоты не обращали внимания на спасательные шлюпки, филиппинцев лишь с большим трудом удалось убедить вернуться в них.

Учитывая все обстоятельства, Мурер решил, что им следует как можно быстрее добраться до берега. Он лег курсом к ближайшей суше, ненаселенному побережью острова Бэтхерст. А уж там они будут вольны отдохнуть и спланировать свои следующие шаги.

Обследование раненых показало, что десять филиппинцев пострадали от сильных ожогов или ран и еще пятеро ранены легко. Томас еще больше повредил свою растянутую голень, когда выпрыгнул с тонущего корабля. Он мучился от сильной боли, и у него начался жар.

С припасами в шлюпках обстояло плохо. Небольшой запас воды в них имелся, но ее быстро выпили филиппинцы, над которыми у Мурера не было никакой власти. Силу он применить не мог, поскольку потерял свой пистолет при крушении самолета. Какие-либо медикаменты и одеяла в шлюпке отсутствовали, но им повезло с наличием большого количества сгущенного молока и галет.

Спасшиеся гребли миль десять, когда заметили самолет, приближающийся к «Флоренс Д» с юга. Описав над тонущим судном несколько кругов, он направился к шлюпкам. Филиппинцы снова ударились в панику, но на сей раз самые спокойные среди них сумели удержать остальных от прыганья за [271] борт. К огромному облегчению спасшихся, этим самолетом оказался Локхид «Хадсон» Австралийских королевских ВВС. Самолет несколько минут кружил над шлюпками на небольшой высоте, безуспешно пытаясь связаться с находящимися в них при помощи световых сигналов. Когда самолет улетел, спасшиеся облегченно решили, что теперь их местоположение известно и, вероятно, будут сделаны попытки выручить их.

После полудня поднялся легкий ветер, и шлюпки неплохо продвинулись вперед благодаря имевшимся в обеих маленьким парусам. Как раз перед наступлением ночи прямо по курсу заметили сушу; по всем расчетам выходило, что это западное побережье острова Бэтхерст. Хотя ветер внезапно спал, все моряки, воодушевленные увиденным, с новыми силами взялись за весла, и к полуночи приблизились к береговой черте. Благодаря приливу и невысоким волнам шлюпки с легкостью пристали к берегу.

Быстрый поиск по всему острову не выявил никаких признаков жилья или воды. Раненых расположили со всеми возможными удобствами на пляже, использовав паруса в качестве защиты от ветра Уснуть было невозможно, так как одежда у всех промокла от вытаскивания шлюпок на берег. Было холодно, а одеял, как уже было сказано выше, не имелось. Оставшиеся до рассвета несколько часов казались бесконечно долгими.

В течение бессонной ночи Мурер с Мосли обсудили положение. Единственной их едой было сгущенное молоко, которое уже практически иссякло. А остров Бэтхерст, как они знали, представлял собой бесплодную пустошь, и там будет трудно найти пригодную для питья воду. Раненые и обгоревшие отчаянно нуждались в медицинской помощи, без которой многим из них грозила скорая смерть. Прежде чем их отыщут дружественные вооруженные силы может пройти много дней или даже недель, и к тому времени все спасенные могут умереть. Единственная надежда выжить — это добраться до небольшой миссии, расположенной на южной оконечности острова, где они могут найти помощь или даже отправить сообщение в Дарвин с просьбой прийти на выручку. [272]

По расчетам Мурера, расстояние по суше до миссии составляло около 40 миль. При удаче они могли дойти туда меньше чем за два дня. Поход этот будет изнурительным, но Мурер с Мосли предпочли выбрать этот марш, чем рискнуть более опасным плаванием на парусной шлюпке по мелководью, без карт и во власти капризных ветров. Кроме того, после пережитого ими за предыдущий день они как-то не испытывали большою желания снова оказаться в открытом море, беспомощными перед атаками вражеских самолетов и боевых кораблей.

На рассвете Мурер изложил свой план капитану «Флоренс Д», предлагая ему и всем другим раненым остаться поблизости от шлюпок, пока не прибудет помощь. На это капитан согласился. Томас и пятеро моряков-филиппинцев тоже не могли идти, поэтому Рузак и Ле Барон вызвались остаться и позаботиться о них.

20 февраля 1942 года, когда достаточно рассвело и стало видно, куда надо идти, Мурер, Мосли, Фоллмер и Фэрчайлд с двумя банками сгущенного молока на каждого двинулись вдоль берега на юг. Тем, кто остался, отдали последние сухари и достаточно молока на семь дней. Моряки-филиппинцы, над которыми ни у кого не было никакой власти, загрузились сгущенным молоком и направились к миссии независимо от летчиков. Мурер не смог переубедить их — особенно после того, когда по какой-то необъяснимой причине их капитан внезапно передумал и тоже заковылял по берегу. Здоровые филиппинцы прибавили шагу и вскоре оставили американцев далеко позади, в то время как жалкие раненые тащились, как черепахи.

Мурер и трое его спутников шли босиком, ботинки они сбросили вскоре после того, как покинули самолет. Идти по влажному мягкому песку сначала было легко, но дальше им пришлось сделать крюк вглубь острова, обходя мангровые болота и крутые утесы. Вот тут неровные камни и жесткий подлесок оставляли на босых ногах сплошные порезы и синяки. Вода у путешественников отсутствовала, а тропическая жара становилась все более мучительной. Сгущенное молоко плохо утоляло жажду, так как оно нагрелось и во время питья создавалось [273] ощущение, будто языки обложены ватой. Поутру они прошли мимо ручейка с солоноватой водой, но летчики не решились ее пить, боясь заразиться. Теперь же, по прошествии некоторого времени, они бы душу отдали за возможность найти еще один такой ручей.

Примерно в два часа дня, продравшись через почти непроходимую местность, четверо летчиков устало повалились на землю в тени большого дерева. Теперь уже стало очевидным, что они не могут идти дальше до миссии, особенно без воды. Мурер принял никем не оспариваемое решение вернуться тем же путем, каким они пришли сюда, и все-таки попытаться добраться до миссии на шлюпке. Никаких следов опередивших их филиппинцев не наблюдалось, а позвать их обратно не было никакой возможности. Американцы сильно сомневались, что филиппинцы могли добраться до миссии, но если все же добрались — тем лучше для них.

Уже почти стемнело, когда Мурер с товарищами наконец-то добрались до пройденного ими ранее ручья с солоноватой водой. Здесь они нашли капитана «Флоренс Д» и большинство попытавшихся идти раненых. Те пребывали в жалком состоянии, и идти дальше из них не мог никто. Две группы не особо обменивались приветствиями, так как истомленные жаждой американцы тут же плюхнулись на берег ручья и насосались воды до отвала, решив, что лучше уж рискнуть заболеть, чем умереть от жажды. Этой ночью они были физически не способны пройти оставшиеся до шлюпок мили, и поэтому Мурер с товарищами просто растянулись на земле и уснули.

На следующее утро, убедившись, что никто из раненых филиппинцев сопровождать их не может, Мурер с товарищами ушли. С одеревеневшими мускулами, ноющими после вчерашнего 25-мильного перехода, они прошли оставшиеся мили, не обращая внимания на волдыри и порезы на распухших ногах.

Раненые в импровизированном лагере сильно страдали из-за отсутствия воды и медицинской помощи, и помочь им не было никакой возможности. У них всех оставалось лишь одно средство — как можно быстрее выйти в море на одной из шлюпок и попытаться добраться до миссии. А это значило [274] проплыть 140 миль в открытой шлюпке, без воды и еды, и без всяких карт, способных указать им путь вдоль побережья, усеянного коварными подводными скалами и мелями. Да к тому же приходилось еще беспокоиться из-за японцев. Шансы, что кому-либо из них удастся пережить подобное плавание, выглядели крайне мизерными — но дальнейшее ожидание в этой безводной местности могло означать лишь верную смерть.

С порожденной отчаянием быстротой они приготовили одну из парусных шлюпок и уже собирались разместить на борту раненых, когда услыхали гул самолетных моторов. С юга к спасенным приближался двухмоторный береговой самолет. Опасаясь, что это враг, все попрятались под лодками и молились, чтобы самолет оказался свой. Летя низко над берегом, самолет прошел прямо у них над головами. К огромной радости спасенных это оказался бомбардировщик «Хадсон» из Королевских австралийских ВВС. Все, кто мог, тут же вскочили на ноги и выбежали на открытое место, крича и буйно размахивая руками.

Самолет пролетел вдоль берега еще несколько сотен ярдов, а затем резко сделал вираж и вернулся, сделав «горку» у них над головами.

Не теряя времени Мурер схватил палку плавника и написал на мокром песке сообщение, говорившее, кто они такие и что им срочно нужны вода, медикаменты и еда. Пилот-австралиец сделал над маленьким отрядом несколько кругов, затем помахал крыльями, давая понять, что сообщение принял, и улетел на юг.

Весь тот жаркий вечер спасенные ждали, надеясь, что подмога прибудет достаточно скоро, так как у них не осталось ни капли воды. Когда солнце уже почти закатилось, шум моторов объявил о приближении еще одного бомбардировщика «Хадсон», который один раз пролетел над маленькой группой, вроде бы не заметив ее. На втором заходе в небе распустились белыми цветами три парашюта, несущие на землю настоятельно необходимые припасы. К одному из парашютов была прикреплена записка, гласившая, что корабль заберет спасшихся на следующее утро. [275]

С наступлением темноты было невозможно попытаться отыскать капитана и других раненых филиппинцев, оставшихся у ручья с солоноватой водой примерно в 7 милях отсюда. Согласись они с предложением Мурера и останься у шлюпок, то оказались бы в лучшем физическом состоянии и смогли бы разделить с летчиками столь настоятельно необходимые им еду, медикаменты и воду.

На следующее утро вскоре после восхода солнца летчики увидели, как с севера приближается небольшой корабль. Спасательное судно ожидали с юга и поэтому все оставались в укрытии, пока в кораблике не опознали австралийский морской охотник. С него спустили шлюпку; подняв парус, она легко добралась до берега. Командовал высадившимися младший лейтенант, он назвал свой корабль — HMAS «Уоррнамбул» под командованием лейтенанта Э. Дж. Баррона из резерва австралийского Королевского флота. Младший лейтенант заявил, что инструкции предписывали ему без задержек отвезти спасенных на корабль.

Мурер рассказал о капитане «Флоренс Д» и оставшихся вместе с ним раненых, также как и о других матросах, местонахождения которых никто не знал. Ввиду полученных им приказов младший лейтенант настаивал, чтобы летчики вернулись на корабль и обсудили этот вопрос с его командиром. Спасенные сложили оставшиеся припасы возле одной из спасательных шлюпок на случай, если кто-то из матросов-филиппинцев все же вернется, а затем Мурер и шесть членов его экипажа и пятеро раненых с «Флоренс Д» поднялись на борт шлюпки.

На полпути к «Уоррнамбулу», когда спасенные уже поздравляли себя с удачей, все увидели летевший в их сторону японский четырехмоторный гидросамолет. Шлюпка быстро развернулась и направилась к берегу, опасаясь, как бы низколетящий самолет не расстрелял и потопил их.

«Уоррнамбул», вся противовоздушная оборона которого состояла из мелкокалиберных пулеметов, никак не мог отогнать атакующего, хотя большой самолет сделал над кораблем несколько кругов на очень маленькой высоте. Находящиеся [276] на борту шлюпки с отчаяньем наблюдали за тем, как морской охотник маневрировал, стремясь увернуться от атак. После нескольких неудачных попыток японский пилот, сочтя, что корабль у него в прицеле, сбросил две бомбы. Обе взорвались рядом с «охотником». «Уоррнамбул» начал ставить дымовую завесу, тогда как японский пилот, не остановленный этим, приготовился к новому заходу. Сидевшие в шлюпке увидели, как упали еще две бомбы, но из-за густой дымовой завесы не могли определить, к чему это привело.

Японский самолет, явно израсходовавший все бомбы, внезапно улетел на север. Сидевшие в шлюпке ждали, и время их ожидания казалось нескончаемым. Внезапно они увидели, как нос «Уоррнамбула» рассек дым, и «охотник» на высокой скорости направился к ним.

В скором времени шлюпку подняли на борт. Пока раненых уносили в лазарет, Том Мурер отправился на мостик встретиться с командиром корабля и уведомить его, что где-то на берегу все еще оставались моряки из экипажа «Флоренс Д». Лейтенант Баррон заявил, что время не позволяет ему отправить на берег поисковую партию, и он немедля отправляется обратно в Дарвин. Однако командир катера заверил Мурера, что на следующий день сюда вернется другое судно и отыщет уцелевших. [277]

В 13:00 23 февраля 1942 года «Уоррнамбул» вошел в порт Дарвина, четыре дня назад опустошенный воздушным налетом японцев. Здесь было потоплено девять кораблей, в том числе эсминец «Пири» и 12 568-тонный американский армейский транспорт «Мейгс», еще одиннадцать судов оказались серьезно повреждены. Лишь горстка самолетов союзников уцелела после нападения на аэродром, ангары и ремонтные мастерские которого бомбы просто разнесли в мелкое крошево. А три гидросамолета PBY из эскадрильи Мурера, единственные имевшиеся в данном районе, потопили на якорях. Были уничтожены причалы и тонны военных грузов, предназначенных для войск в Голландской Ост-Индии; а от города Дарвин мало что осталось, кроме развалин.

Окинув взглядом эту бойню, Том Мурер высказался с солдатской прямотой: «Черт, да нам повезло, что мы не были здесь во время нападения. Нас могли бы убить».

Лейтенант Мурер завершил свою выдающуюся карьеру в ВМФ в качестве адмирала Томаса Мурера, председателя Объединенного комитета начальников штабов.{90}