П. Варнек.

Действия флота в Северо-Западном районе Черного моря в 1920 году{461}

Нельзя отрицать того, что десятимесячная оборона Крыма оказалась возможной лишь при условии господства в море белого флота. Благодаря флоту были перевезены в Крым десятки тысяч войск из Новороссийска, Туапсе, Сочи, Одессы, потом прорвавшиеся к морю через Кавказский хребет в Адлер и Грузию кубанцы генерала Фостикова и, наконец, 27 июля из Сулина — бригада генерала Бредова. Артиллерия флота позволила подошедшим в Крым слабым частям Добровольческой армии удержать перешейки. В дальнейшем флот произвел несколько армейских десантов, а его демонстрации у вражеских берегов оттягивали силы красных от главного фронта. Владея морем, флот обеспечивал спокойствие и безопасность крымских берегов и беспрепятственную доставку в Крым снабжения и продовольствия, которые почти полностью шли морским путем.

Господство на море ставило флоту главной задачей не допустить выхода в открытое море судов красных, что осуществилось, в частности, блокадой Одесско-Очаковского района. Для выполнения этой задачи силы флота были вполне достаточны: летом 1920 года они состояли из одного линейного корабля, одного крейсера, двух или трех вспомогательных крейсеров, трех больших и пяти старых эскадренных миноносцев, четырех подводных лодок, девяти канонерских лодок из оборудованных для этой цели пароходов и прочих мелких судов. Но после трех лет войны и революционной разрухи механизмы на кораблях были сильно изношены и ощущался большой недостаток в материальной части, пробелы, которые Севастопольский порт, разграбленный разными оккупантами, с его часто бастующими рабочими, не мог, не был в состоянии упразднить.

Не все было благополучно и с личным составом, где наблюдался недостаток в опытных обер-офицерах, и далеко не все корабли имели полный комплект кадровых офицеров. Многие из морских офицеров находились в армии, где служили, в частности, на бронепоездах, иные стремились уклониться от службы на импровизированных военных судах, разных «болиндерах», буксирах и «каках», как в шутку называли канонерские лодки, обозначенные литерой «К». Для пополнения офицерского состава был учрежден Корпус корабельных офицеров (ККО), состоявший из кондукторов, обладавших хорошими знаниями по своей специальности, из офицеров военного времени, из [243] прапорщиков флота, из переводимых на флот сухопутных офицеров и даже кадет Морского корпуса. Некоторые из них не имели никакого опыта в морской службе. Командиры кораблей имели чрезвычайно пестрый состав. Матросов старого флота, за исключением части команды эскадренного миноносца «Дерзкий», было самое ограниченное количество. Экипаж давал лишь новобранцев, которых надо было обучать на кораблях, но матроса, и тем более специалиста, нельзя создать за один год.

Надо, впрочем, сказать, что «охотники флота» из учащейся молодежи приморских городов, которых было немало на действующих кораблях, благодаря своей культуре и свойственному молодежи энтузиазму довольно быстро изучили палубные, главным образом, специальности. Но они все не были привычны к тяжелой физической работе. Практики было недостаточно, так как обстановка не давала времени на планомерное обучение специалистов, и первая же стрельба была обычно уже боевой. Особенно трудно было с машинными командами, обслуживавшими сложные и хрупкие механизмы боевых кораблей, и офицерам инженерам-механикам пришлось немало трудиться и иногда самим браться за кочегарную лопату. Все же к лету 1920 года на некоторых кораблях, плававших в боевой обстановке уже целый год, как, например, на «Генерале Корнилове», «Дерзком» (на который перешла команда «Поспешного»), «Жарком», «Тюлене» и некоторых других команды накопили достаточный опыт.

Ввиду того что вооруженные красными суда по своим малым размерам не представляли объектов для торпедных атак и действия кораблей были направлены против береговых целей, то эскадренные миноносцы торпед не имели и, за исключением одного случая, действовали так же, как и подводные лодки, только своей артиллерией. Лишь осенью 1920 года «Беспокойный» и один миноносец типа «Жаркий» получили торпеды.

Принимая во внимание трудности восстановления в то время сложных механизмов подводных лодок и нефтяных миноносцев, для которых периодически не было нефти, и также отсутствие опытных специалистов, можно задать вопрос: не сделало ли командование ошибки, тратя время и материалы на ремонт кораблей этих классов? Не было ли целесообразней вооружать в более короткие сроки коммерческие пароходы с исправными и более простыми в обращении машинами, требовавшими меньше команды для их обслуживания? В этом случае имелась бы возможность увеличить количество фактически действовавших кораблей, так как подходящих для этой цели паровых шхун, так называемых «Эльпидифоров», было [244] более чем достаточно. Примером может служить Азовский отряд, весь почти состоявший из импровизированных канонерских лодок, что не помешало ему, даже имея противником сильную красную флотилию, владеть этим морем.

Несмотря на все эти дефекты, плавающий личный состав флота в целом с честью преодолел все трудности, связанные с боевой службой и плаванием при столь ненормальных условиях, когда приходилось бороться и с неприятелем, с одной стороны, и с плохим техническим состоянием своих кораблей, с другой, и это порою при самом скудном питании, а зимой — при температуре ниже нуля.

* * *

Для поддержки малочисленных частей, оборонявших крымские перешейки, 7 января 1920 года был сформирован под командой капитана 2-го ранга Н. Н. Машукова «Отряд судов Азовского моря», оперировавший у Геническа и Арабатской стрелки. С другой стороны, у Перекопского перешейка действовал отряд Каркинитского залива. Но здесь мелководный залив, в который даже плоскодонные баржи не могли проникнуть, ограничивал действия этого отряда. Лишь у мыса Карт-Казак, примерно на высоте Юшуни, глубины позволяли вооруженным баржам стать на якорь и держать под обстрелом местность впереди Юшуньских позиций.

22 января бригада 46-й советской стрелковой дивизии пыталась «с хода» ворваться в Крым. 24-го ей удалось подойти к деревне Юшунь, но на следующий день контратакой частей генерала Слащева, поддержанных огнем двух барж-болиндеров, вооруженных шестидюймовыми орудиями, красные были отброшены. Новое наступление красных, предпринятое 31 января, было снова отбито при активном участии артиллерии болиндеров.

В последние дни января, после эвакуации Николаева и Херсона в Каркинитский залив пришел действовавший ранее в Днепро-Бугском лимане отряд капитана 1-го ранга В. И. Собецкого в составе канонерской лодки «Альма» (1–120-мм, 1–75-мм), болиндера, парохода-базы и нескольких катеров. Капитан 1-го ранга Собецкий вступил в командование объединенным отрядом, получившим наименование «Отряд Каркинитского залива». Для передовой базы было выбрано место при входе в залив, в укрытии мыса Сары-Булат, тыловая же находилась в Ак-Мечети, доступной судам с большой осадкой. 12 февраля при поддержке двух болиндеров наши войска перешли в успешное контрнаступление и, продвинувшись к Перекопу, вышли из сферы [245] действия корабельной артиллерии. По свидетельству красных, разрывы шестидюймовых морских снарядов, кроме потерь и разрушений, оказывали большое психологическое воздействие на красноармейцев И этим немало способствовали успеху белых войск.

Весной капитан 1-го ранга Собецкий заболел и в командование отрядом вступил капитан 1-го ранга И. К. Федяевский.

С целью ослабить давление, оказываемое противником на крымские перешейки, и дезорганизовать его тылы, командование приняло решение произвести одновременно два десанта за флангами занимаемых красными позиций. Высаженные войска должны были затем прорваться на соединение с частями, занимавшими перешейки. Во исполнение этого плана 15 апреля Азовский отряд судов высадил у дер. Кирилловки Алексеевский и Самурский пехотные полки, которые прорвались затем в Геническ и соединились с продвинувшимся навстречу Сводно-стрелковым полком. Второй десант надлежало высадить в порту Хорлы, расположенном в мелководной части Каркинитского залива. фарватер, ведущий между отмелями к Хорлам, оканчивался прямым и узким каналом около трех километров длиной, по которому суда могли идти лишь в кильватерной колонне. Акватория порта была очень мала, и имелось всего лишь две пристани, одна — параллельно высокому берегу, другая — ей перпендикулярно. Все эти условия осложняли морскую часть операции.

В десант была назначена Дроздовская бригада под командованием генерала Витковского в составе 1600 человек, при четырехорудийной батарее. Войска были погружены в Севастополе на пароходы «Веста» и «Россия», паровую шхуну «Павел» и тральщик «№ 412». Начальник отряда капитан 1-го ранга Федяевский и генерал Витковский находились на вспомогательном крейсере «Цесаревич Георгий», эскадренный миноносец «Беспокойный» сопровождал отряд. В Каркинитском заливе к ним присоединились малые тральщики «Скиф» и «Березань», буксир «Смелый» и моторный сторожевой катер «СК3». По данным разведки, красных войск в Хорлах не было, и в связи с этим предполагалось подвести оба больших парохода к пристани и прямо с них и высаживать десант.

Утром 15 апреля пароходы, имея головным «Цесаревича Георгия», начали приближаться к порту. Внезапно четырехорудийная полевая батарея красных открыла беглый огонь и, несмотря на большое расстояние, застрочили и пулеметы. Имея три 75-мм орудия, из которых лишь два могли стрелять на один борт, «Цесаревич Георгий» не мог рассчитывать своим огнем подавить батарею. Сигналом начальник отряда приказал оставшемуся мористее «Беспокойному» [246] (3–100-мм) приблизиться и обстрелять батарею, но командир миноносца капитан 2-го ранга Романовский, считая, что среди отмелей его длинный миноносец не сможет маневрировать, остался вдали. «СК3» (1–37-мм и пулеметы) было приказано идти к берегу и своим огнем подавить пулеметы, но ввиду интенсивного огня красных он не мог этого сделать. Батарея противника открыла огонь, когда наши суда еще не совсем вошли в канал, и это дало возможность им развернуться и отойти в море, где они стали на якорь. Несмотря на падавшие среди судов снаряды, ни потерь, ни попаданий в корабли не было.

Ввиду неожиданного противодействия противника высадке был выработан новый план: тральщики «Скиф» и «Березань» получили задачу высадить на пристани авангард силою в батальон, который должен был оттеснить красных от берега и обеспечить высадку с пароходов главных сил отряда. Перед рассветом, малым ходом, чтобы уменьшить шум машин, тральщики вошли в канал. У входа в порт ход был увеличен до полного, и два пулемета, стоявшие открыто на обрыве на берегу, открыли огонь по шедшему головным «Скифу». Пулеметной очередью, прошедшей вдоль тральщика, был убит его командир мичман Ковалевский, и были убитые и раненые среди стоявших на палубе один вплотную к другому дроздовцев. Тяжело раненный рулевой, падая, повернул штурвал, и «Скиф» врезался в деревянные сваи пристани, возвышавшейся над палубой тральщика. Меткой очередью, выпущенной из «льюиса» дроздовским офицером, оба красных пулемета были приведены к молчанию, в одном месте пристани оказалась лестница, по которой дроздовцы стали быстро взбираться на берег и бросились в атаку. Вошедший тем временем в порт «Цесаревич Георгий» дал несколько выстрелов по гребню обрыва, но, видя, что дроздовцы почти уже достигли его, прекратил огонь. Красная батарея ускакала за перешеек, где на следующий день была захвачена дроздовцами. Наблюдавший с марса за боем командир «Цесаревича Георгия» капитан 2-го ранга М. В. Домбровский заметил столб пыли, поднятый уходившей батареей, и приказал преследовать ее огнем.

Довольно скоро весь полуостров, на котором расположены Хорлы, был занят высадившимся батальоном авангарда, и после 10 часов утра к пристани подошли пароходы и начали высаживать главные силы и артиллерию. По окончании разгрузки, взяв на борт раненых, пароходы выходили на внешний рейд, где становились на якорь. Переночевав в Хорлах, утром 17 апреля Дроздовская бригада двинулась вперед и после 60-верстного перехода, ведя непрерывный бой, прорвалась [247] к Перекопу. После ухода бригады из порта Хорлы отряд кораблей направился в Севастополь, так как мелководный залив вдоль которого шли с боем дроздовцы, был недоступен даже катерам.

Разбирая эту операцию, можно отметить, что по сравнению с десантом, высаженным в Азовском море, артиллерийская поддержка Сухопутных войск огнем корабельной артиллерии была плохо организована и было бы целесообразнее иметь в отряде вместо миноносца мелкосидящие канонерские лодки. Неизвестно, впрочем, имелись ли таковые налицо.

После эвакуации Одессы этот порт до самого окончания Гражданской войны имел некий особый статус и был как бы «полунейтральным». Флот установил наблюдение за этим портом, летом 1920 года превратившееся в почти непрерывную блокаду, но в то же время туда свободно ходили французские и итальянские транспорты с репатриируемыми русскими военнопленными и солдатами «особых» бригад с Западного и Салоникского фронтов.

Начавшаяся после новороссийской эвакуации (конец марта) и укрепления положения в Крыму посылка кораблей в Одесско-Очаковский район имела целью вести наблюдение за возможными действиями и предприятиями красных, недопущение морских перевозок между занятыми красными портами и коммерческих сношений с заграницей, диверсионные действия и высадка мелких десантов, беспокоившие красное командование, высадка на берег и прием агентов разведки и попутно, в особенности в первое время, снятие бежавших с берега на шлюпках людей. Для экономии угля и продления таким образом операции корабли, действовавшие в этом районе, стояли обыкновенно на якоре в виду Очакова, в Тендровском заливе, выходя время от времени в крейсерство вдоль берегов.

Инициатором этих походов был энергичный командир эскадренного миноносца «Жаркий» старший лейтенант Манштейн, которому, после того как были исправлены полученные при эвакуации Одессы миноносцем повреждения, не сиделось без дела в Севастополе, и он добился от штаба предписания идти в Одесский район. 1 апреля в Одессу прибыли четыре транспорта с военнопленными. Ожидая их разгрузки, конвоировавшая транспорты французская канонерская лодка «Ла Скарп» держалась в море недалеко от берега, что дало возможность шлюпкам с беглецами ее достигнуть. Здесь же находился и «Жаркий», которому французы передали снятых со шлюпок людей. Миноносец тоже встретил несколько таких шлюпок и, кроме того, захватил и отвел в Тендровский залив несколько фелюг. За один день «Ла Скарп» и «Жаркий» встретили двадцать шлюпок и фелюг. Вече- 248

ром миноносец пришел в Тендру, и после осмотра груженные главным образом сельскохозяйственными продуктами фелюги были отправлены с вооруженным конвоем в Севастополь. Там хозяевам уплачивали за груз, и пустые фелюги, если им это нравилось, отпускались, назад.

Иногда перед рассветом «Жаркий» подходил ближе к берегу и становился на якорь по западную сторону Очакова. Когда светало, обнаруживались обыкновенно идущие из Одессы фелюги, которые миноносец несколькими выстрелами принуждал подойти к своему борту. Когда пришло время возвращаться в Севастополь, «Жаркий» привел туда на буксире несколько таких фелюг. Канонерская лодка «Альма», из отряда Каркинитского залива, высадила однажды на берег несколько человек для покупки провизии у крестьян. Красные приняли этот «десант» за рекогносцировку для готовящейся операции.

Советское командование отлично понимало роль флота в предстоящей кампании и сразу же после выхода Красной армии к морю предприняло шаги для создания флотилий и организации береговой обороны. Нетронутые запасы Балтийского флота облегчали эту задачу. Существует мнение о малой компетентности командования красного флота того времени, но, если просмотреть список морских начальников, относящийся к лету 1920 года, можно констатировать, что мнение это ошибочно: командующим морскими силами республики и управляющим делами комиссариата был контр-адмирал А. В. Немиц, начальником морских сил Черного и Азовского морей — капитан 1-го ранга А. В. Домбровский, командующим Азовской флотилией — старший лейтенант Е. С. Гернет, Новороссийской базой заведовал лейтенант А. А. Кондратьев, начальником отряда судов и обороны побережья Северо-Западного района — капитан 2-го ранга Н. А. Пини, начальником дивизиона канонерских лодок Днепро-Бугского лимана — старший лейтенант Хорошхин и, наконец, «Эльпидифорами» этого дивизиона командовали мичманы. На вооруженных пароходах, правда, почти не было офицеров, но на должностях специалистов были большей частью матросы с многолетним стажем.

Красное командование с самого начала опасалось высадки крупного десанта в Одесско-Очаковском районе, для противодействия которому в районе Одессы находилась, не считая других частей, целая стрелковая дивизия. Ввиду отсутствия вначале морских орудий для противодесантной обороны было привлечено десять армейских батарей, до шестидюймового калибра включительно. В Очакове была первоначально [249] установлена четырехорудийная 48-линейная батарея. Из Кронштадта были затребованы морские орудия, мины заграждения и прочие материалы, включая замки для очаковской шестидюймовой батареи, которые не то белыми, не то красными были увезены при одной из эвакуации. Уже в начале марта 1920 года с Балтийского флота прибыло 100 моряков с командным составом, которые послужили кадром для создаваемой флотилии. Одновременно принимались меры для пуска в ход Николаевских заводов для достройки «Эльпидифоров», для сборки подводных лодок и, в первую очередь, для ремонта и вооружения оставленных во время эвакуации мелких судов. 16 апреля Вступила в строй первая вооруженная шестидюймовым орудием баржа-болиндер, которая была поставлена против Очакова, за Кинбурнской косой. В конце апреля, желая, очевидно, устроить сюрприз находившемуся в Тендровском заливе миноносцу, плавучая батарея на буксире вышла в залив и на рассвете его обстреляла. Несмотря на близкие разрывы, никаких повреждений миноносец не получил и вышел из сферы огня.

3 мая у Очакова произошел инцидент с французами. Канонерская лодка «Ла Скарп», конвоируя русский пароход «Император Александр III» с репатриируемыми солдатами, имела намерение высадить их в Очакове и для переговоров с местными властями направилась к берегу. Когда канонерка подошла на 15 кабельтовых, плавучая батарея № 1, не зная намерений французов, открыла по ней огонь и вторым снарядом попала в середину корабля, повредив машину. «Ла Скарп» (командир капитан 2-го ранга Мюзелье, впоследствии — адмирал, сподвижник де Голля), имея четырех убитых и 17 раненых, стала на якорь и подняла белый флаг, после чего команда была свезена на берег и объявлена военнопленной. 7 мая прибыла французская эскадра в составе линейного корабля и нескольких других судов и, угрожая бомбардировкой, потребовала возвращения «Ла Скарп» и освобождения ее команды. По распоряжению из Москвы это требование было исполнено, и 9 мая, взяв канонерку на буксир, французский отряд ушел в Константинополь.

12 мая в Очакове было закончено оборудование трехорудийной шестидюймовой батареи «канэ». Четвертое орудие, разбитое в 1919 году снарядом с эскадренного миноносца «Поспешный», заменено не было.

3 мая в Севастополе произошла перемена в командном составе, и Вместо вице-адмирала А. М. Герасимова, в продолжение трех месяцев занимавшего должность командующего флотом, был назначен вице-адмирал М. П. Саблин, уже в 1919 году бывший на этом посту. [250]

В мае миноносец «Жаркий» снова вернулся в Тендровский залив. В ночь на 17 мая, для задержания фелюг, он стал на якорь с западной стороны Очакова и для экономии угля притушил котлы. На рассвете шестидюймовая батарея открыла по миноносцу огонь, но ее залпы дали перелеты. Кочегары, поливая уголь нефтью, начали поднимать пары, а команда вручную выбрала якорь. Поваливший из четырех труб густой дым скрыл миноносец, и, предполагая, вероятно, что миноносец дал ход, батарея продолжала стрелять на перелетах. Когда пары были подняты, ее залп лег недолетом, и, нормально, следующий должен был бы быть накрытием, но тут миноносец дал ход и ушел в сторону Одессы. Немного далее его обстреляла полевая батарея, но после нескольких ответных выстрелов она прекратила огонь.

Продержавшись день в море, старший лейтенант Манштейн решил уничтожить хорошо оборудованный пост службы связи с телефонной станцией у Григорьевки. В следующую ночь, посадив на шестерку двух служивших в команде сухопутных офицеров и десять охотников и взяв шлюпку на буксир, «Жаркий» малым ходом зашел, насколько ему позволяла осадка, в глубь небольшой бухты, у поста. В 4 часа утра шестерка отвалила от борта и бесшумно подошла к берегу. Одна группа высадившихся подкралась к посту и, ворвавшись в дом, захватила в плен спавших там двух красноармейцев. Командующий группой офицер приказал одному из пленных телефонировать в Одессу и в Очаков, что у Григорьевки стоит эскадра белых и высаживает десант. После этого годные еще аппараты, сигнальные книги и документы были перенесены на шестерку, а все прочее уничтожено. Вторая группа, имея подрывные патроны, взорвала несколько телеграфных столбов, и в 6 часов утра десант вернулся на миноносец. Но «Жаркий» не ушел и, не отдавая якоря, стал ожидать дальнейших событий. Прислуга стояла у заряженных орудий и пулеметов.

Ждать пришлось недолго, и вскоре из-за холма, скрывавшего дорогу в Одессу, появилась шедшая в колонне кавалерийская часть, автомобиль и несколько мотоциклистов. Спускаясь к берегу, красные увидели миноносец и обстреляли его из пулемета. Это дало сигнал к открытию огня «Жарким». Прямой наводкой, баковое орудие — картечью, другое — фугасными снарядами, а пулеметы — длинными очередями, смели красную часть. Ища укрытия за холмом, уцелевшие бросились назад и больше не показывались. Считая, что «Жаркий» наделал достаточно шума и красные, вероятно, подвезут сейчас артиллерию, старший лейтенант Манштейн ушел в море. уголь был на исходе, и надо было возвращаться в Севастополь, но для этого было [251] необходимо обогнуть поставленное во время войны минное заграждение, тянувшееся от Очакова до Одессы. При приближении «Жаркого» к восточной оконечности заграждения очаковская батарея открыла огонь и преградила ему этот путь, но штурман миноносца рассчитал, что есть возможность пройти вдоль самой границы заграждения вне досягаемости батареи. Это было сопряжено с известным риском, так как граница заграждения в открытом море не может быть точно определена. Приказав команде надеть спасательные пояса и приспустив шлюпки, командир приказал штурману вести миноносец малым ходом по этому пути. Все обошлось благополучно, но на подходе к Севастополю кончился уголь, и только взятая накануне с задержанной фелюги макуха позволила «Жаркому» дойти до порта. В следующую ночь, имея целью завлечь миноносец в ловушку, плавучие батареи красных № 1 и № 2 (1–130 мм) были выдвинуты к острову Березань, но операция эта опоздала.

Вслед за «Жарким» в Тендровский залив был послан однотипный ему «Звонкий» (командир капитан 2-го ранга Г. А. Мусатов), который производил аналогичные операции, в результате чего красное командование запретило плавание судов и рыбную ловлю у своих берегов, что вызвало большое неудовольствие среди рыбаков.

Один из миноносцев, уходя на Тендру, взял на борт взвод моряков из отряда капитана 2-го ранга Кисловского, предназначавшийся для производства диверсионных десантов. Взвод был высажен на Тендровской косе, где могли появиться красные. В мае десант был высажен на шлюпках у Покровки, против Очакова, и оставался там целый день. Это вызвало у красных тревогу, и они отправили через лиман для ликвидации десанта отряд моряков. Но ко времени прибытия красных наш десант уже ушел.

В связи с планом общего наступления армии 6 июня в 10 часов утра Азовский отряд судов, не встретив сопротивления, произвел высадку частей 2-го армейского корпуса у Кирилловки. Успеху операции способствовали намеренно распускавшиеся слухи о том, что десант будет произведен в Хорлах и у Одессы. Активные действия наших судов в северо-западном районе моря служили с точки зрения красного командования подтверждением этих слухов, и, ожидая высадки главного десанта в Хорлах, красные усиливали свои войска в этом районе, оставив побережье Азовского моря почти без защиты. Чтобы держать противника возможно дольше в заблуждении, отряд судов Каркинитского залива утром того же 6 июня произвел демонстрацию у порта Хорлы, и три вооруженные баржи, став на якорь, обстреляли порт. Вскоре полевая батарея красных открыла [252] ответный огонь, и суда, отойдя от порта, оставались в видимости целый день.

7 июня наши войска прорвали Перекопские позиции красных и, быстро продвигаясь по северной Таврии, 12-го вышли к Днепру у Каховки, а на следующий день заняли расположенный против Херсона город Алешки. В перспективе дальнейшего наступления армии в Новороссию овладение широким, в 50 километров длиной, Днепро-Бугским лиманом приобретало большое значение, но для овладения им и. для прохода туда достаточно сильного отряда судов было необходимо нейтрализовать защищавшие вход в лиман очаковские батареи.

В первые же дни наступления армии отряд судов Каркинитского залива, оставив там на всякий случай болиндер «Б-2», перешел в Тендровский залив, и его дивизион вооруженных барж (начальник старший лейтенант Реймерс) был поставлен в Егорлыцком заливе, отделенном от лимана узким перешейком. Выставив на берегу лимана связанные телефоном наблюдательные посты, баржи имели возможность обстреливать значительную его часть. Оборудованная в Севастополе дунайская баржа «Б-1» была вооружена двумя 130-мм орудиями, имевшими дальность стрельбы около 16 километров, и двумя зенитками и имела радио, позволявшее ей держать связь с кораблями в Тендровском заливе. На перешейке, у селения Покровка, был высажен небольшой отряд моряков. Капитан 1-го ранга Федяевский перешел на «Звонкий», и отряд, приказом от 3 июля, был переименован в «3-й отряд судов».

Еще до начала наступления армии в Севастополе были подготовлены команды, имевшие мелкие орудия и пулеметы для вооружения двух речных отрядов судов на Днепре. Команды вышли на запад вслед за войсками и в ожидании возможности сформировать флотилии включились в оборону берега Днепра.

1-й Днепровский речной отряд под командой капитана 2-го ранга Рыкова направился в район нижнего Днепра, где при занятии Голой Пристани был захвачен буксирный катер «Николай», на котором yстановили одно 47-мм орудие. Такое же орудие, за неимением других судов, было поставлено на маленькую баржу, тогда как для разведок в лимане взяты две парусные фелюги!

Из местных партизан с кадром моряков был образован Морской кавалерийский отряд, ведший разведку вдоль берега. 30 июня часть отряда под командой старшего лейтенанта Фомина, совместно с полуэскадроном мариупольских гусар, которым командовал бывший кадет Морского корпуса штабс-ротмистр А. Векслер, огнем своих многочислённых [253] пулеметов отбили попытку красных переправиться по островам Днепра у Алешек. Таким образом, морские команды с помощью вооруженных барж, усиленные в июле десантной ротой, крейсера «Генерал Корнилов» и в начале августа ротой линейного корабля «Генерал Алексеев» и стрелковой ротой Черноморского экипажа, обеспечили фланг армии вдоль лимана.

Судьба 2-го Днепровского речного отряда, образованного из части команды (числом около ста человек) разоруженного к тому времени вспомогательного крейсера «Цесаревич Георгий», под командой его бывшего командира капитана 2-го ранга М. В. Домбровского, сложилась трагично. В предвидении взятия Александровска он был направлен на Днепр для создания там флотилии. Походным порядком отряд пришел в село Водяное, лежащее почти напротив Никополя. Здесь он имел частые перестрелки с занимавшими противоположный берег красными и произвел несколько ночных поисков на дубках на другую сторону. После начавшегося наступления Красной армии отряд получил приказание отходить. У селения Малая Белозерка он встретился с Донским стрелковым полком и, поступив под начальство командира полка, занял позицию перед селением. На следующий день, 15 августа 1920 года отряд был атакован крупными силами красной конницы, которая, несмотря на пулеметный огонь, буквально раздавила отряд и захватила много пленных. Мичману А. А. Герингу{462} с десятком матросов удалось достичь селения, через которое они стали пробиваться, ведя огонь из единственного имевшегося пулемета Льюиса и бросая ручные гранаты.

Бросив в скакавших всадников последнюю гранату, был убит прапорщик флота Гасенко, и в конце этого неравного боя невредимыми остались только мичман Геринг, фельдфебель Федор Будяков и знаменщик, кадет 2-го корпуса Гепферт, спрятавший знаменный флаг себе под рубаху. Но красная конница, которую теснила с севера Донская дивизия генерала Калинина, в Малой Белозерке не задержалась и, бросив пленных, ушла к югу.

На следующий день мичман Геринг занялся розыском раненых и сбором уцелевших людей, которые в большинстве были раздеты и разуты красными. Раненым нашли одного лишь мичмана Казанского, который позже скончался в Симферополе. Капитану 2-го ранга Домбровскому тоже удалось бежать из плена, и через два дня он прибыл на сборный пункт в Мелитополь. Впоследствии он был назначен командиром «Ростислава».

Постепенно 3-й отряд судов усиливался. Вскоре в Тендровский залив прибыл эскадренный миноносец «Капитан Сакен» (командир [254] капитан 2-го ранга А. А. Остолопов), имевший два 120-мм орудия, и также четыре сторожевых катера, тогда как «Звонкий» был отправлен в Скадовск, через который шло снабжение частей, находившихся у южной части Днепра. В середине июля отряд был усилен эскадренным миноносцем «Дерзкий» (командир капитан 1-го ранга Н. Р. Гутан), и прибыли четыре тральщика, отлично натренированные начальником дивизиона, специалистом трального дела капитаном 2-го ранга князем В. К. Тумановым. На случай прорыва в лиман в первую очередь предназначались канонерские лодки «Кача» и «Альма». Все снабжение отряда, до котельной воды включительно, высылалось на транспортах из Севастополя, но впоследствии у Тендровской косы была поставлена баржа-база «Тилли».

Сосредоточение кораблей в Тендровском заливе и производимые ими демонстрации убеждали красное командование в подготовке большой операции и высадки десанта, и оно приняло меры для усиления обороны. Уже 30 мая в Николаев из Каспийского моря прибыли четыре гидросамолета (в дальнейшем их число было удвоено), а в Очаков был доставлен наблюдательный аэростат. Второй гидроавиационный отряд формировался в Одессе. В лимане уже действовало три плавучие батареи, но 15 июня в бою с полевой батареей у Алешек на плавучей батарее № 2 снарядом было сбито орудие. Из вооруженных 75-мм орудиями буксиров создавался дивизион канонерских лодок, а оставленные в Одессе не вполне достроенные «Эльпидифоры» № 413 и № 414 в ночь на 18 июня перешли, не будучи замеченными, в Николаев, где каждый из них был вооружен двумя 130-мм орудиями. № 413 вступил в строй в июле, а № 414 — и августе. Николаевский остров, лежащий у входа в лиман, во избежание захвата его десантом, как это произошло в 1919 году, был занят батальоном пехоты, и в июле на нем были установлены два 130-мм и одно зенитное орудия. Созданная таким образом там батарея получила название «Первомайской». В то же время трехорудийная батарея того же калибра была установлена в Люстдорфе, у Одессы, и начались подготовительные работы для создания двух-орудийных восьмидюймовых батарей из снятых с «Андрея Первозванного» орудий, одной — у Одессы, другой — на острове Березань.

Работы, производившиеся на Николаевском острове, были замечены из Покровки, и 2 июля стоявшие в Егорлыцком заливе баржи подвергли остров бомбардировке. Впоследствии баржи неоднократно обстреливали как остров, так и суда красных, появлявшиеся в лимане. 11 июля вооруженный буксир красных обстрелял Прогнойск, но [255] после открытия огня с баржи ушел полным ходом к противоположному берегу.

19 июля южнее Большого фонтана тральщики красных поставили заграждение в 192 мины образца 1912 года. На следующий день итальянский эскадренный миноносец «К. А. Рашио» [правильно «Карло Альберто Раккиа»], конвоировавший три транспорта с военнопленными, взорвался на мине и, переломившись, затонул. Во второй половине июля катера красных, работая по ночам, закончили постановку к западу от Кинбурнской косы 80 мин крепостного типа. Мины были поставлены вдоль отмели, которую большие корабли обыкновенно обходили, но они преграждали вход в лиман с этой стороны судам с малой осадкой. В августе было поставлено заграждение по другую сторону Очакова, на меридиане мыса Аджиаска и у Сычевки, и было усилено заграждение у Одессы. Всего до окончания Гражданской войны красные поставили в Одесско-Очаковском районе 1300 мин заграждения. В заключение можно отметить, что береговая оборона красных к концу июля начала принимать серьезный характер, и прорыв отряда наших кораблей в Днепро-Бугский лиман и затем бой с флотилией красных, при отсутствии войск для занятия очаковских батарей, превышал, вероятно, возможности нашего флота того времени. Вместе с тем красные продолжали усиливаться.

17 июля, имея на борту, кроме нормального состава команды, еще в полуроту гардемарин Морского корпуса, вышел из Севастополя крейсер «Генерал Корнилов» (капитан 1-го ранга В. Потапьев). Зайдя по пути в Ак-Мечеть, куда в качестве стационера и для, тренировки команды был послан крейсер «Алмаз», и затем в соседнюю бухту Ярылгач, 20 июля крейсер пришел в Тендровский залив и, приблизившись к Кинбурнской косе, открыл в 17 часов 30 минут огонь по Очакову. Дав несколько залпов (всего 18 выстрелов), как бы в подтверждение своего прихода, крейсер отошел и стал на якорь в заливе. «Первомайская» батарея ответила на этот «привет» семью выстрелами, и, хотя снаряды упали вблизи крейсера, попаданий в корабль не было. На следующий день десантная рота «Генерала Корнилова» под командой поручика Высочина была свезена на берег и заняла район Прогнойска. С той поры «Генерал Корнилов» оставался на Тендре до самой эвакуации, и капитан 1-го ранга Федяевский поднял на нем свой брейд-вымпел.

В ночь на 24 июля на правом берегу лимана, в селении Станиславка и других, вспыхнуло крестьянское восстание. Оно было начато преждевременно, без согласования с ожидавшимся наступлением нашей армии. Повстанцы захватили паровой катер «Игрушка», который [256] пришел, прося помощи, в Прогнойск. Узнав об этом, старший лейтенант Реймерс сообщил по радио капитану 1-го ранга Федяевскому о восстании, но слабые силы, разбросанные по берегу лимана, и, главное, отсутствие плавучих судов не позволили нам поддержать повстанцев. Лишь «Игрушка», взяв на буксир шлюпки, груженные боеприпасами, во второй половине дня отправилась назад, но в пути ее встретила канонерская лодка красных «Харьков», имевшая два 75-мм орудия, которая открыла огонь и погналась за ней. На помощь «Игрушке» подоспели «Б-1» и «Б-3», прогнавшие «Харьков», но от оказания другой помощи повстанцам пришлось отказаться.

Один миноносец произвел только демонстрацию у Сычевки и обстрелял красные войска, замеченные на берегу. С помощью своей флотилии, которая высаживала десанты в тылу повстанцев, красным удалось через полторы суток ликвидировать восстание, но как редкость для того времени нужно отметить, что ночью повстанцам удалось сбить гидросамолет красных.

Начиная с июля авиация красных начала налеты на корабли, вначале единичными гидросамолетами. Одна бомба попала в канонерскую лодку «Кача», проделав небольшую дыру в верхней палубе.

В связи с начавшимся 25 июля наступлением армии для отвлечения красных сил и для выяснения возможности прорыва отряда судов в лиман была произведена 29 июля энергичная бомбардировка очаковских батарей. В 7 часов 20 минут утра «Генерал Корнилов» со стороны Кинбурнской косы открыл залповый огонь по «Первомайской» батарее. «Кача» и «Альма», делая вид, что идут на прорыв, приблизились к входу в лиман и несколько позже, демонстрируя высадку десанта, обстреляли Карабуш. Миноносцы также приняли участие в бомбардировке, а подводная лодка («АГ-22»?) была послана к Одессе. Для усиления своих батарей болиндеры красных № 1 и № 2 были высланы к входу в лиман, но были обстреляны из Егорлыцкого залива баржами и отошли. «Б-1» и «Б-3» также стреляли по «Первомайской» батарее. С промежутками бомбардировка продолжалась семь часов, и корабли израсходовали около 650 снарядов. Два-три раза, когда крейсер временно прекращал огонь, батарея на острове оживала и давала несколько залпов. Кроме того, «Генерал Корнилов» был дважды атакован гидросамолетом, заставившим его маневрировать, уклоняясь от бомб.

Не считая тревоги, созданной у красных, опасавшихся начала большого десанта, непосредственные результаты бомбардировки оказались незначительными. Среди прислуги батарей имелись небольшие потери, но ни одно орудие уничтожено не было, несмотря на разрывы [257] снарядов почти вплотную к ним. Действительно, при условии хорошего укрытия брустверами и броневыми щитами лишь прямое попадание в лицевую часть щита могло дать результат. Можно также отметить, что «Генерал Корнилов», на котором не хватало двух орудий, переданных на бронепоезда, имел бортовой залп из семи 130-мм орудий, что по опыту боев флота с берегом давало скорее преимущество очаковским батареям, имевшим в это время пять шестидюймовых и 130-мм орудий. Это, конечно, при условии, что их прислуга не пряталась бы в казематы после первых близких разрывов, как это имело место в Очакове. Для уничтожения этих береговых батарей необходимо было применить снаряды большого калибра, в полтонны весом, и это явилось задачей пришедшего 1 августа, под флагом вице-адмирала Саблина, линейного корабля «Генерал Алексеев».

Одновременно с ним прибыла яхта командующего «Лукулл» и подводная лодка «Тюлень». Доставленный кораблем гидросамолет был отправлен на Тендровскую косу, где для него была оборудована база, но из-за неисправности мотора он почти не летал. С «Генерала Алексеева» были свезены в Покровку десантная рота и стрелковая рота Черноморского экипажа, взятая в Севастополе. В этот день два болиндера красных, приблизившись, обстреляли стоявшие в Егорлыцком заливе баржи, которые немедленно открыли ответный огонь, и после нескольких близких разрывов красные отошли к своему берегу.

2 августа тральщики произвели контрольное траление по направлению к Очакову и, чтобы красные ночью не набросали бы здесь мин, в конце протраленного фарватера был оставлен в дозоре тральщик «Бакан» [или «Баклан»?]. Следующим утром, следуя за тральщиками, «Генерал Алексеев» подошел ближе к берегу и стал на якорь в 97 кабельтовых (18 тысяч метров) от «Первомайской» батареи. На Кинбурнской косе, против острова, был оборудован наблюдательный пункт, связанный телефоном со стоявшей в Егорлыцком заливе «Б-1», которая по радио передавала корректировку на корабли. Через несколько дней на посту была установлена маломощная радиостанция, позволившая ускорить передачу наблюдений. В 10 часов утра линейный корабль открыл огонь одиночными орудиями из носовой башни, произведя 21 выстрел, причем шесть или семь снарядов попали в остров. По сообщению корректировавшего стрельбу старшего лейтенанта Реймерса, прислуга батареи покинула остров на шлюпках. Осталось невыясненным, по какой причине не была сделана попытка занять остров десантом из Покровки, в районе которой, не считая других мелких отрядов, находились три роты моряков. [258]

Утром 4 августа по протраленному накануне в сторону Очакова фарватеру, в конце которого снова был оставлен «Бакан», «Генерал Алексеев» подошел ближе к городу и был установлен на якорях, бортом к берегу. «Генерал Корнилов» стал в двух милях от него. В 14 часов корабль открыл огонь из своей третьей башни по батарее «канэ», но связь с «Б-1» нарушалась все время радиопомехами красных, и за этот день было произведено лишь семь выстрелов. На ночь корабли остались на месте, и с 14 часов следующего дня «Генерал Алексеев» возобновил обстрел той же батареи, сделав за день 21 выстрел, причем «Генерал Корнилов» давал добавочную корректировку. По наблюдениям с корабля попаданий в стоявшую перед самым обрывом батарею было мало. За действиями наших кораблей наблюдал из Очакова привязной аэростат красных, часто менявший место, что исключало возможность уничтожения его артиллерийским огнем. Во время бомбардировки скрытый за Николаевским островом болиндер красных открыл огонь по наблюдательному пункту, но после трех выстрелов из башни и нескольких залпов «Генерала Корнилова» по предполагаемому месту его стоянки он замолчал.

Утром 6 августа «Генерал Алексеев» обстреливал батарею «канэ» из своей третьей башни, сделав с хорошими результатами 29 выстрелов. Снаряды в полтонны весом падали в районе цели, вздымая огромные столбы земли, и на батарее было замечено три взрыва. Во время полуденного перерыва стрельбы из-за Николаевского острова полным ходом вышел буксир и открыл огонь из 75-мм орудия по наблюдательному пункту. «Генерал Алексеев» произвел по нему шесть выстрелов, но буксир, повернув назад, быстро вышел из поля зрения комендоров. Во второй половине дня первая башня сделала еще 21 выстрел по той же батарее, и старший лейтенант Реймерс телеграфировал, что он считает батарею уничтоженной. После этого были обстреляны предполагаемые позиции других батарей, по которым было выпущено еще 17 снарядов.

7 августа была произведена как бы «генеральная репетиция» прорыва канонерских лодок в лиман, имевшая целью вызвать огонь уцелевших на красных батареях орудий. Утром «Генерал Корнилов», следуя за тральщиками, подошел на 50 кабельтовых (девять тысяч метров) к Очакову, а затем канонерские лодки «Кача» и «Альма», идя от Березани, прошли всего лишь в трех милях от берега и обстреляли очаковские батареи беглым огнем. Потом «Кача» прошла еще раз туда и назад, а после полудня «Альма» с близкого расстояния еще раз обстреляла Очаков, и к берегу был послан тральщик «Язон». Весь день «Генерал Алексеев» и «Генерал Корнилов» находились в готовности [259] поддержать ходившие вдоль берега корабли, но батареи красных молчали. Как выяснилось впоследствии, ввиду невозможности бороться с дредноутом прислуга батарей покидала их с утра и возвращалась лишь ночью для исправления полученных за день повреждений.

Можно предположить, что в этот или на следующий день прорыв в лиман отряда судов, в состав которого предназначались эскадренный миноносец «Капитан Сакен», две канонерские лодки, две баржи и катера, был вполне возможен, но затем, до занятия берегов армией, отряд был бы отрезан от базы, без возможности пополнить запасы угля и другого снабжения. Кроме того, командующий флотом получил из штаба флота телеграмму, в которой сообщалось, что ввиду начавшегося наступления красных наше командование не предполагает перенести в ближайшем будущем действия наших войск за Днепр и это исключает необходимость прорыва флота в лиман. В связи с этим командующий флотом приказал временно прекратить операцию, и после двух часов все корабли отошли к Тендровский косе. Воспользовавшись этим, катера красных в ту же ночь поставили минное заграждение на меридиане мыса Аджиаск.

В эту же ночь вице-адмирал Саблин ушел в Севастополь на «Лукулле», который взял с «Генерала Алексеева» находившуюся на нем без дела полуроту гардемарин. По пути «Лукулл» зашел в Ак-Мечеть, где адмирал посетил стоявший там крейсер «Алмаз». Вечером после выхода «Лукулла» из бухты поднялся ветер, который быстро развел сильную волну. Старая, с комично качающимися горизонтальными цилиндрами машина, построенная в 1866 году, внезапно остановилась, и яхту, развернувшуюся бортом к волне, стало нести к берегу. Качка дошла до предела, и волны ежеминутно вкатывались на палубу с двух сторон, через фальшборт. Какие-то арбузы, разные другие вещи, гардемаринские винтовки катались по палубе яхты. Гардемарины цеплялись за что могли, чтобы не быть унесенными за борт. Адмирал Саблин вышел из кормового помещения и, держась за протянутый вдоль палубы леер, прошел на ходовой мостик не без того, чтобы его не окатило волной. Его спокойный вид придал всем бодрости. Довольно скоро машинисты исправили аварию, цилиндры снова закачались, и «Лукулл» пошел дальше.

По приходе на Тендру подводная лодка «Тюлень» была послана для наблюдения за движением судов к Одессе. 4 августа его сменила пришедшая из Севастополя «Утка», имевшая задачей задержать при выходе из порта находившийся в Одессе итальянский коммерческий пароход. 7 августа «Утка» была отозвана в Севастополь, и ее снова заменил «Тюлень». [260]

Как раз в эти дни между красными и французами произошел новый инцидент. 1 августа в Одессу под конвоем эскадренного миноносца «Алжериен» прибыли два транспорта с репатриированными солдатами. На одном из них находилось 10 гидросамолетов, предназначенных, по всей вероятности, для доставки в Крым. Красное командование в Одессе, считая самолеты военной контрабандой, потребовало их выгрузки в порту и ввиду отказа французов это сделать задержало транспорты. 5 августа к Одессе пришел отряд французских кораблей в составе броненосного крейсера «Вальдек Руссо», двух авизо типа «Изер» и тральщиков. Командующий отрядом адмирал Кине, угрожая бомбардировкой порта, потребовал освобождения транспортов. 10 августа французские тральщики начали траление, но после залпа с батареи у Большого Фонтана отошли. В этот же день по приказу из Москвы транспорты были отпущены и вместе с «Алжериеном» вышли из порта. Вероятно, вместе с ними ушел и итальянский пароход.

В ночь на 7 августа при активной помощи своей флотилии красные переправились через Днепр в районе Алешек и у Каховки. 10 августа в Голой Пристани их канонерские лодки захватили пароход «Николай», баржу и два паровых катера. 11 августа, с целью отвлечения сил красных демонстрацией десанта, «Кача» и «Альма» бомбардировали находящийся между Одессой и Очаковом Сычевский мыс. 13-го, как бы с намерением пройти в лиман, корабли отряда подошли к Очакову, но к этому времени красные, кроме ставшего потом знаменитым Каховского плацдарма, везде были отброшены за Днепр.

Не предвидя в ближайшее время крупных операций, командование отправило 17 августа линейный корабль «Генерал Алексеев», эскадренный миноносец «Капитан Сакен» и два сторожевых катера в Севастополь. Они были заменены приведенными транспортом «Ингул» катерами «СК-4» и «СК-6». Таким образом, в конце августа отряд судов в Тендровском заливе, в командование которым снова вступил капитан 1-го ранга Собецкий, состоял из крейсера «Генерал Корнилов», эсминца «Дерзкий», подводной лодки «Тюлень», канонерских лодок «Кача» и «Альма», сторожевых катеров «Киев» и «Полтава» (вооруженные одним 75-мм орудием минные катера), барж «Б-1» и «Б-3», трех «СК», вооруженного катера «К-51», тральщиков «Скиф» и «Язон», буксира «Смелый», баржи-базы «Тилли» и, попеременно, одного из транспортов с углем. В сентябре прибыл еще на буксире «Рабочего» болиндер «Б-2».

В связи с начавшимся новым наступлением красных 3-й отряд произвел 24 августа демонстрацию у Очакова. С 9 часов до 13 часов [261] «Генерал Корнилов» в сопровождении других кораблей произвел сильную бомбардировку батарей. Вечером, уже после возвращения к Тендровской косе, корабли были атакованы гидросамолетом. На следующий день два катера красных вышли из лимана на постановку мин, но, обнаружив патрулировавшие катера, ушли назад, но в ночь на 28-е канонерской лодке «Припять» удалось усилить заграждение у Аджиаска, тогда как выходившие из Одессы на минную постановку катера, увидя какое-то судно, возможно «Тюлень», вернулись обратно. 29 августа «Генерал Корнилов» бомбардировал «Первомайскую» батарею, выпустив 182 снаряда. Батарея ему не отвечала.

Красные продолжали усиливать минные заграждения, и 31 августа четыре тральщика поставили 80 мин типа «Рыбка» у Сычевки. Сопровождавшее их посыльное судно № 1 было замечено «Тюленем», который за ним погнался. В этот же день произошла безрезультатная перестрелка между болиндером красных, который сопровождали две канонерские лодки, и баржами из Егорлыцкого залива. Со 2-го по 4 сентября красные усилили 434 минами заграждение у Большого Фонтана. Высланный в дозор к Сычевке катер «Ястреб», увидя «Тюленя» , поспешно вернулся в Одессу.

В составе 3-го отряда находилась присланная из Севастополя маленькая баржа, имевшая некоторое количество мин типа «Рыбка», но капитан 1-го ранга Собецкий, считая, что постановка заграждений только свяжет действия кораблей у берега, их не использовал.

Ввиду перенесения центра тяжести морских действий в Азовское море, силы 3-го отряда постепенно уменьшались. 9 сентября ушел «Дерзкий», последний из находившихся в Тендровском заливе миноносцев, у которого оставалось нефти лишь на переход в Севастополь. 16 сентября с пирамидами арбузов на палубе ушла «Кача», ушел, израсходовав свои запасы, «Тюлень», и ушли также два катера.

Вместе с тем чувствовалось, что силы красных с каждой неделей возрастают. В начале сентября прибыл из Красноводска новый отряд гидросамолетов, и в связи с этим участились налеты на корабли. Обыкновенно налеты происходили перед вечером, но лишь когда была спокойная погода, чего требовала несовершенная конструкция самолетов того времени. Это были в большинстве своем летающие лодки типа «М-9», бравшие две бомбы весом в 15 килограммов. Иногда они обстреливали корабли из пулеметов. Атаки с воздуха не давали конкретных результатов, но они вносили помехи в жизнь отряда, вынуждая рассредоточивать корабли и прекращать прием снабжения с транспортов. Зенитная артиллерия кораблей по своему несовершенству [262] равнялась авиации того времени и состояла из приспособленных 47-мм и 37-мм орудий Гочкис, лишь на крейсере были установлены две 40-мм зенитки Виккерс, устройство которых знал один только прошедший специальную школу поручик Корпуса корабельных офицеров Погребняк, а, не считая матросов-комендоров, обслуживавшие их гардемарины знакомились с этими пушками лишь при первом налете! Английские зенитки часто заклинивались в самый критический момент, и, вероятно, самыми действенными против сравнительно низко летавших самолетов были высоко задиравшие дуло 130-мм орудия. Эффектные разрывы их шрапнелей были очень неприятны пилотам. При приближении самолетов, о высоте которых иногда предупреждали из Покровки, начиналась хаотическая стрельба всех кораблей отряда из орудий, пулеметов и, в первое время, даже из винтовок. Видя такой прием, самолеты обыкновенно отворачивали и избирали менее опасную цель, как, например, 6 сентября шедший одиноко тральщик «Язон».

13 сентября были получены сведения, что собранная в Николаеве подводная лодка «АГ-23» вышла на пробу в лиман. Из предосторожности начальник отряда приказал всем кораблям перейти ближе к Тендровской косе, где глубины не позволяли подводной лодке подойти в подводном положении. Во избежание ночной атаки с поверхности два катера становились на ночь на якорь мористее крейсера. «Генерал Корнилов» произвел учебную стрельбу противолодочными снарядами. Эти меры были вполне целесообразными, но капитан 1-го ранга Собецкий не мог знать, что в Николаеве не оказалось торпед для американских аппаратов «АГ-23»!

С целью вызвать огонь батарей, которые после августовских бомбардировок линейным кораблем упрямо молчали, утром 15 сентября «СК-4» был послан к Очакову. Когда катер подошел к берегу на 20 кабельтовых, шестидюймовая батарея внезапно ожила, но попасть в уходивший зигзагами 25-узловым ходом катер, конечно, не могла. Когда «СК-4» уже подходил к месту стоянки отряда, происходил воздушный налет. Заметив одинокий катер, два гидросамолета бросились к нему и, снизившись, обстреляли его из пулеметов и старались попасть в катер бомбами. Но при каждом заходе самолета шедший полным ходом катер бросался в последний момент в сторону, накренившись так, что вода доходила до палубы. Бросив без результата все четыре бомбы, самолеты ушли. Во время этой атаки, боясь повредить катер осколками своих снарядов, «Генерал Корнилов» прекратил огонь, и его команда с волнением наблюдала эту картину. [263]

12 сентября канонерская лодка «Альма» и «СК-4» ходили вдоль берега в сторону Одессы и, не обнаружив никаких судов, вернулись назад. 21-го отряд был впервые атакован сразу тремя самолетами. Один из них сбросил свои бомбы в районе аэробазы на косе, другой чуть не попал в пришедший с углем тральщик «412». Продолжая быть под гипнозом возможного десанта у Одессы, 22-го и 30 сентября тральщики красных поставили новые минные заграждения к югу от порта, но фактически в этот район суда отряда не ходили.

В связи с начавшейся Заднепровской операцией армии отряд получил приказание активизировать свои действия. 8 октября в 17 часов «Генерал Корнилов» снялся с якоря и, следуя за тральщиками, подошел на 84 кабельтова к «Первомайской» батарее, которую бомбардировал трехорудийными залпами, выпустив более ста снарядов. В то же время «Альма», подойдя со стороны Березани, начала обстрел Очакова, но открывшая по ней огонь батарея «канэ» вынудила канонерскую лодку отойти в море. Высланный, вероятно, на поддержку батарей болиндер красных обстрелял Покровку. Перед сумерками «Генерал Корнилов» стал на якорь у Кинбурнской косы на высоте Покровки и ночью тревожил красных светом своего прожектора.

На следующий день авиация красных была особенно активна. Утром два гидросамолета атаковали баржи в Егорлыцком заливе, а третий сбросил бомбы на наблюдательный пост на косе. В 17 часов «Генерал Корнилов» снялся с якоря, и в то же время показались три самолета, атаковавшие крейсер с трех сторон, принудив его маневрировать, чтобы уклониться от их атак. Настойчивость летчиков и их тактика значительно улучшились, но и зенитная артиллерия крейсера тоже стала более действенной, и самолеты вернулись на свои базы, имея, вероятно, много пробоин от шрапнельных пуль. Когда налет окончился, оставалось уже мало времени до темноты, вследствие чего предполагавшаяся бомбардировка Очакова была отмена и крейсер ушел к Тендровской косе. В течение этого времени «Альма» в сопровождении двух тральщиков обстреляла посты в Аджиаске и Карабуше. Когда отряд проходил мимо «Первомайской» батареи, она с большой дистанции сделала по кораблям несколько выстрелов.

11 октября из Севастополя пришел транспорт «Добыча», имевший всякого рода снабжение и материалы для отряда и предназначенный служить ему плавучей базой. Но самым трудным вопросом было снабжение отряда водой. Опреснители крейсера, работая без остановки, не могли удовлетворить все корабли, и воду приходилось привозить на «Водолее» из Севастополя или же на барже из Хорлов. [264]

11 октября у Одессы была опробована восьмидюймовая батарея. Готовность батареи того же калибра, которую устанавливали к западу от Очакова, ожидалась через три-четыре недели. По мнению начальника морских сил советской республики, бывшего адмирала Немица, после вступления в строй этих батарей весь Одесско-Очаковский район окажется, без участия в операции дредноута, недоступным другим кораблям.

Во время очередного налета 13 октября близким разрывом 130-мм шрапнели был поврежден мотор одного из самолетов, но пилоту удалось спланировать в лиман, где аппарат был взят на буксир катером красных. Два других самолета, не долетев до отряда, повернули назад.

25 октября приказом генерала Врангеля вместо серьезно заболевшего вице-адмирала М. П. Саблина командующим флотом был назначен контр-адмирал М. А. Кедров и начальником штаба контр-адмирал Н. Н. Машуков. Несколько дней спустя адмирал Саблин, с именем которого была связана история Черноморского флота двух последних лет, скончался.

В конце октября красные при помощи флотилии совершили несколько десантов в Алешках, Голой Пристани и в других местах нижнего Днепра. В происшедших затем боях суда их флотилии получили повреждения, и ее начальник, бывший старший лейтенант Хорошхин, был ранен. 20 октября контратакой действовавшего здесь гвардейского отряда положение было восстановлено, но 18 октября были прекращены военные действия на польском фронте, что дало возможность красным перебросить на юг освободившиеся войска и перейти здесь в решительное наступление. 28 октября 1-я конная армия Буденного прорвала фронт у Каховки, а переправившаяся через Днепр южнее 6-я армия на рассвете 30 октября вышла к Перекопу.

Уже вечером 28 октября войска, занимавшие линию нижнего Днепра, начали отходить к Перекопу и, частично, к Скадовску. В последних числах октября наступили морозы и сильный норд-ост развел в Тендровском заливе волну, не позволявшую грузить уголь на мелкие суда, которые вместе с «411» были отправлены к Покровке. 30-го температура упала до 7 градусов, и Егорлыцкий залив начал покрываться льдом, что вынудило перевести баржи к выходу из залива. Бывшая на крейсере в «летнем учебном плавании» полурота гардемарин не имела шинелей, и гардемарин пришлось освободить от несения вахт и от работ. 30 октября было получено приказание эвакуировать Прогнойск и Покровку. Утром 1 ноября [265] «Генерал Корнилов» для прикрытия эвакуации стал на якорь против Покровки и принял с берега свою десантную роту. «411» уже накануне взял Алексеевскую и стрелковую роты экипажа и несколько гражданских лиц и передал всех их на «Добычу». Находившийся в Прогнойске катер «Игрушка» был взорван. 2 ноября эвакуация была закончена и весь отряд собрался у затопленной «Чесмы».

Утром 4 ноября капитан 1-го ранга Собецкий получил приказание отправить вооруженные баржи и катера в Каркинитский залив для оказания поддержки войскам на Перекопском перешейке. «Генералу Корнилову» и «Альме» предписывалось продолжать блокаду и не допустить выхода судов красных из лимана в море. Капитан 1-го ранга Собецкий, предназначавшийся в предвидении возможной эвакуации Крыма начальником морской части посадки в Севастополе, должен был идти туда на «Добыче», которая взяла на борт находившихся на крейсере гардемарин.

В то же утро Тендровский залив покинули тральщик «Язон» с «Б-1» на буксире, в полдень — «Работник» с «Б-2» и «Скиф» с «Б-3» и около 17 часов — «Добыча», буксируя «Тилли» и минную баржу, и «Смелый» с катерами «Киев», «СК-4» и «К-51». К вечеру поднялся сильный противный ветер, который развел большую волну. В 22 часа ввиду того, что волны заливали катера, «Смелый» стал на якорь у берега и «Добыча», которая до входа в Каркинитский залив сопровождала другие суда, последовала его примеру. Утром суда пошли дальше, но маленький «Работник» не выдержал волны и повернул назад. Его встретила получившая накануне вечером приказ тоже следовать в Каркинитский залив «Альма», которая и взяла «Б-2» на буксир.

Когда «Добыча» проходила Софиевку, к берегу подскакал кавалерийский разъезд, открывший по транспорту огонь из пулемета. Вскоре транспорт был обстрелян и артиллерийским огнем, что заставило невооруженную «Добычу» повернуть в море. Ночью оторвалась не имевшая людей на борту минная баржа, а под утро — «Тилли», которая после безуспешных попыток завести на волне новый буксир была, по снятии людей, поставлена на якорь. Камбуза для пассажиров и запаса питьевой воды на «Добыче» не было, и люди питались галетами, запивая их ржавой котельной водой. После более чем трех суток плавания «Добыча» пришла наконец в Севастополь. «Смелый» привел свои катера в Ак-Мечеть, после чего разыскал «Тилли» и отбуксировал ее в Севастополь, где она послужила для перевозки имущества Морского корпуса.

Вечером, после ухода «Добычи», «Генерал Корнилов» получил приказание командующего флотом срочно идти в Севастополь и утром 5 ноября, после пятимесячного пребывания у Очакова, крейсер [266] покинул Тендровский залив. В тот же день был эвакуирован и Скадовск, где находился грузившийся зерном пароход «Саратов» с баржей.

«Альма» и баржи, преодолев штормовую погоду, пришли в Каркинитский залив, где уже находились заградитель «Буг», посыльное судно «Атаман Каледин» (бывший буксир «Горгипия»), болиндер «Б-4» и база — плавучий маяк «Песчаный». В командование составленным таким образом 3-м отрядом вступил командир «Буга» капитан 2-го ранга В. В. Вилкен, подчинявшийся в оперативном отношении командующему фронтом генералу Кутепову.

Для артиллерийской поддержки войск на Юшуньских позициях четыре баржи (пять — 130-мм и шестидюймовых орудий) заняли позицию у Кара-Казака. Уже при первой попытке красных прорваться в Крым «Б-4» своим беглым огнем способствовала отражению их атак. В ночь на 8 ноября красные части переправились через Сиваш и подошли вскоре к Юшуньским позициям. 9-го и 10 ноября баржи и, вероятно, также и «Альма», получая по телефону указания целей и корректировку, вели интенсивный огонь по наступавшему противнику. Передвижениям судов и отчасти стрельбе мешал норд-остовый шторм, и залив покрылся льдом до 12 сантиметров толщиной. Несмотря на неблагоприятные условия, огонь судов был действительным, и части 6-й армии несли потери от флангового обстрела из Каркинитского залива. В ночь на 11 ноября Юшуньские позиции были оставлены, но суда продолжали находиться на своих позициях и утром бомбардировали станцию Юшунь. Во второй половине дня отряд получил приказание идти в Евпаторию, но снятию барж с позиции уже мешал плотный лед. На следующее утро отряд вошел в густой туман и по ошибке в счислении в 9 часов 40 минут, в четырех милях от Ак-Мечети, «Буг» сел на мель. Несмотря на перегрузку тяжестей на баржу «Б-2», усилия буксиров стащить «Буг» с мели остались безуспешными, и в ночь на 13 ноября, по снятии команды, он был приведен в негодность.

Пришедшие к Евпатории баржи, перед уходом эвакуировавших Евпаторию судов 14 ноября, когда в городе уже развевались красные флаги, были по приказанию старшего морского начальника, контр-адмирала Клыкова, потоплены снарядами тральщика «412». Канонерская лодка «Альма» пришла в Севастополь, но после года непрерывных походов у нее потек котел и, чтобы она, попав в руки красных, не смогла бы обстреливать еще стоявшие у Стрелецкой бухты суда, по распоряжению штаба флота она была затоплена в Южной бухте. [267]

Мало кому известно, что ушедшие при эвакуации из Севастополя суда подвергались реальной опасности встречи с подводной лодкой красных «АГ-23». Через два дня после ухода «Генерала Корнилова» из Тендровского залива «АГ-23» перешла в Одессу и 13 ноября была направлена в район Севастополя, куда, надо думать, она пришла после ухода последних судов, покинувших внешний рейд поздно вечером 14 ноября. Возможно, что в море она разошлась с эскадренным миноносцем «Пылкий», который до 8 часов утра 15 ноября находился у Евпатории и затем пошел в Константинополь, косвенно являясь прикрытием с запада для транспортов. Посланную из Одессы телеграмму с приказанием выйти на линию Севастополь-Константинополь лодка не приняла из-за неисправности своей радиостанции и, никого не встретив, 18 ноября вернулась в Одессу. Но можно отметить, что экипаж лодки не имел никакой практики, механическое ее состояние оставляло желать много лучшего и сомнительно, чтобы вставленные при помощи клиньев торпеды меньшего, чем диаметр аппаратов, размера могли бы попасть в цель. Все же одно даже появление подводной лодки вблизи шедших иногда с большим трудом транспортов могло причинить немало неприятностей и даже оказаться трагедией.