П. Варнек{284}

Образование флота добровольческой армии{285}

Первые попытки создать какие-либо морские силы, непосредственно подчиненные Добровольческой армии, были предприняты после занятия 25 июля 1918 года (по новому стилю) Ейска казаками генерала Покровского{286}. В порту оказался поврежденный крейсер пограничной стражи «Ястреб» и несколько малых буксиров и катеров. Капитан 2-го ранга Г. Ф. Дудкин{287} был назначен командиром этого порта, и последовало распоряжение откомандировать в Ейск морских офицеров. Немного позже начальником охраны побережья Азовского моря от Ростова на юг был назначен капитан I-го ранга Н. Н. Дмитриев{288}. Но уже 2 августа два буксира, укомплектованные морскими офицерами, выйдя из Ейска, высадили в Приморско-Ахтарской десант казаков, которые освободили от красных все побережье до Таманского полуострова, оккупированного в то время немцами.

26 августа 1918 года Добровольческая армия достигла Черного моря и заняла Новороссийск. Теснимая ею красная Таманская Армия, под обстрелом стоявшего в порту немецкого тральщика, ринулась по береговому шоссе на юг. Опрокинув 28 августа у Архипо-Осиповки пытавшиеся преградить ей дорогу грузинские части, 1 сентября Таманская армия вступила в Туапсе и затем повернула в сторону Армавира. 8 сентября отряд кубанских казаков, действовавших в составе Грузинской армии, без боя занял Туапсе и затем, соединившись с подошедшими из Новороссийска частями Добровольческой армии, влился в ее состав. Лишившись таким образом единственной остававшейся у них боеспособной части, грузины эвакуировали все побережье до Адлера включительно, но немцы, опасавшиеся дальнейшего распространения влияния Добровольческой армии до Батума, откуда они рассчитывали получать нефть, под предлогом централизации границы высадили у Адлера небольшой отряд. Но неприязненное отношение правительства Грузинской республики, [79] отчасти вызванное непримиримой политикой генерала Деникина в вопросе о национальных меньшинствах, принудило Добровольческую армию держать в районе Адлера отряд войск.

Выход армии к морю не принес каких-либо положительных результатов, ибо все уцелевшие после самопотопления флота в Новороссийске корабли и коммерческие пароходы находились в немецких руках. В Новороссийском порту оказалось лишь несколько малых судов, для выхода которых в море требовалось разрешение немецкого командования, с которым генерал Деникин отказался иметь какие-либо сношения. Тем не менее в Новороссийске было образовано управление военного порта и сюда стали прибывать морские офицеры, гардемарины и кадеты Морского корпуса. Командиром порта был назначен капитан 2-го ранга В. Н. Потемкин, главной деятельностью которого явилось оборудование морскими орудиями бронепоездов с морскими командами. По его собственной просьбе Потемкин был назначен командиром бронепоезда «Князь Пожарский», и в январе 1919 года командиром порта стал контр-адмирал А. М. Клыков. При Ставке генерала Деникина в Екатеринодаре было организовано морское управление, временным начальником которого явился капитан 1-го ранга В. И. Лебедев{289}, а с декабря вице-адмирал А. М. Герасимов, помощником которого стал Лебедев.

22 ноября, после капитуляции Турции и Германии, в Новороссийск пришли английский крейсер «Ливерпуль» и французский «Эрнест Ренан», команды которых посетили Екатеринодар, где им была устроена восторженная встреча. Одновременно в Севастополь и Одессу прибыли другие корабли Антанты. Представители союзного командования сообщили о решении стран Антанты оказать Добровольческой армии помощь оружием и снабдить ее всем необходимым, но фактически первый английский транспорт прибыл в Новороссийск лишь 16 февраля 1919 года, и в дальнейшем одна Великобритания интенсивно помогала Добровольческой армии снабжением.

Но прибытие союзников не оправдало надежд на их помощь по образованию флота, и даже, наоборот, они принесли в этом деле лишь вред. Вскоре после их прибытия в Севастополь они подняли свои флаги на всех исправных миноносцах: «Дерзкий» и «Счастливый» были взяты англичанами, «Беспокойный» и «Капитан Сакен» стали французскими «Р-1» и «Р-2», итальянский флаг поднял «Зоркий», и греки получили «Звонкий». «Воля», единственный остававшийся после самоуничтожения в 1918 году флота дредноут, англичане увели в Измид. Склады порта подверглись буквально разграблению, и команды кораблей всех наций брали без всякого разрешения все, что находили [80] для себя интересным; в особенности в этом отличились греки с броненосца «Лемнос». В Симферополе образовалось марионеточное крымское правительство, не признававшее генерала Деникина и претендовавшее на принадлежность ему всего, что находилось в Севастополе. В Севастополь прибыл вице-адмирал Канин, которого генерал Деникин назначил командующим флотом. Но он держал себя совершенно независимым от Екатеринодара и, сформировав весьма многочисленный штаб, под предлогом, что крымское правительство противится переводу кораблей в Новороссийск и забастовки рабочих на судоремонтном заводе, не принимал никаких мер для восстановления кораблей.

В Одессе, где французы и греки высадили свои войска, управляющим военно-морской базой порта стал вице-адмирал Ненюков. Но там, кроме двух канонерских лодок и тральщиков бывшей украинской партии траления, военных кораблей не было. Связь с Екатеринодаром отсутствовала, и Морская база мало чем себя проявила.

С грузовым тоннажем дело обстояло значительно лучше. Правда, союзники захватили все транспорты из бывших австрийских и немецких пароходов, но остальные, так же как пароходы контролируемых правительством обществ, были в распоряжении Добровольческой армии. Но частные судовладельцы, чтобы избежать всяких реквизиций большевистской национализации, стремились вывести свои пароходы за проливы, и во избежание этого было опубликовано запрещение пароходам покидать Черное море без разрешения, французы иногда более или менее принудительно фрахтовали пароходы для своих нужд; некоторые большие пассажирские пароходы РОПиТ до конца Гражданской войны находились в их распоряжении и, в частности, были ими использованы для репатриации русских солдат из Франции и военнопленных. Но фрахтование пароходов и военных транспортов приносило Добровольческой армии валюту, которой расплачивались за покупку за границей самого необходимого. После ухода немцев первой военной перевозкой была отправка 29 ноября 1918 года на пароходе «Саратов» частей Добровольческой армии из Новороссийска в Керчь и Ялту.

Несмотря на пассивность штаба флота, группы морских офицеров начали приводить в порядок некоторые корабли, на которых находились лишь вольнонаемные караульные команды, состоявшие из матросов, симпатизировавших левым партиям и которых приходилocь так или иначе удалять. Была набрана команда для посыльного судна «Буг». Вопреки противодействию англо-французов, опасавшихся подводных лодок, капитаном 2-го ранга Погорецким и группой [81] офицеров была восстановлена подводная лодка «Тюлень». По поручению адмирала Канина она дважды ходила в Новороссийск: 6 февраля с посланным им для связи в Екатеринодар капитаном 1-го ранга Келлером{290}, а потом за деньгами для «флота». Ввиду отсутствия для лодки в Новороссийске необходимых ей материалов, «Тюлень» не смог перебазироваться в этот порт, тогда как «Буг» оставался в распоряжении адмирала Канина. В декабре, по предписанию начальника Морского управления в Екатеринодаре, группа из восьми морских офицеров со старшим лейтенантом Ваксмутом во главе отправилась из Новороссийска в Севастополь, имея задачей получить в распоряжение Добровольческой армии военный корабль. Не встретив никакой поддержки в штабе адмирала Канина, эта попытка успеха не имела, и в январе 1919 года, чтобы иметь хоть какое-нибудь судно, в Новороссийске был вооружен двумя 75-мм орудиями ледокольный буксир «Полезный», который под командой капитана 2-го ранга С. Медведева явился первым кораблем Добровольческой армии.

В конце марта Красная армия, заняв Украину, подошла к берегам Черного и Азовского морей и к крымским перешейкам. 3 апреля французское командование приняло решение эвакуировать Одессу, ввиду отказа многих французских частей воевать с большевиками и революционного движения на кораблях. Эвакуация была затруднена забастовкой русских коммерческих моряков, покинувших свои пароходы. Ввиду этого, около 20 различных судов, в том числе канонерские лодки «Донец» и «Кубанец», были выведены в близлежащий Тендровский залив и там оставлены на якорях. Адмирал Ненюков на яхте «Лукулл» ушел в Константинополь, и туда же был отбуксирован транспорт-мастерская «Кронштадт». Всего было эвакуировано 112 различных судов, очевидно считая и парусники. ушли в Севастополь несколько тральщиков и транспорт «Шилка», на который перешли и частично заменили его команду собранные еще ранее на стоявшую в порту с неисправными машинами канонерскую лодку «Кубанец» воспитанники Морского корпуса. «Шилка» — транспорт Сибирской флотилии — была послана адмиралом Колчаком из Владивостока для связи с генералом Деникиным и с военным грузом и прибыла в Черное море в начале 1919 года. За несколько дней до эвакуации старший лейтенант Н. Н. Машуков с тральщиком «Ольга» (военный комендант мичман И. Д. Богданов{291}) и баржей, имея на борту отряд из 78 офицеров-грузчиков, прибыл на остров Березань, где были огромные склады снарядов и военных материалов бывшего Юго-Западного фронта. Офицерский отряд разоружив находившуюся на острове большевистски настроенную караульную [82] команду и приступил, к погрузке снарядов. В течение недели на суда было погружено вручную около 50 тысяч трех — и шестидюймовых снарядов и некоторое количество минометов, после чего «Ольга» с баржей на буксире, минуя Севастополь, пришла в Новороссийск, как раз в то время, когда Добровольческая армия ощущала снарядный голод. После ухода «Ольги» команда французского крейсера «Брюи» 12 апреля взорвала на острове батареи и уничтожила все склады. Сформированная в Одессе бригада добровольцев{292} генерала Тимановского{293} отошла в Бендеры и была интернирована румынами в Тульче.

27 марта красные начали наступление на Мариуполь. После двухдневных боев с превосходными силами и восстания в тылу рабочих заводов добровольцы отошли в порт и в ночь на 29-е начали эвакуироваться морем. Бронепоезд «Вперед за Родину»{294} пришлось оставить. С моря добровольцев поддерживал отряд французских кораблей в составе миноносцев «Гуссар», «Енсень Енри», канонерской лодки «Ла Скарп» и яхты, которые для защиты порта высадили небольшой десант. 29 марта французы заключили с красными однодневное перемирие, благодаря которому эвакуация порта прошла спокойно. Пароходы с беженцами и войсками ушли в Керчь, а недостроенные минные транспорты «Грозный» и «Страж» и суда землечерпательного каравана были отведены в Ейск. В порту осталось два буксира, один из которых, под названием «Воля», на следующий день был захвачен в море миноносцем «Гуссар» и при буксировке затонул. 31 марта красные заняли Бердянск. В ночь на 29-е для поддержки отряда добровольцев, защищавшего Арабатскую стрелку и состоявшего всего лишь из двух рот, одного эскадрона и двух орудий, к Геническу пришел «Полезный» с капитаном 1-го ранга Дмитриевым на борту. 1 апреля «Полезный» встретил шедший под красным флагом «Ледокол № 4», который, после нескольких попаданий и имея 13 убитых, выбросился у Генического маяка на берег. В этот же день французский миноносец «Дегортер» обстрелял Генический вокзал, разгрузочную станцию красных войск, действовавших против Чонгара и Арабатской стрелки. Уже 24 марта из Севастополя в Азовское море вышел «Тюлень», с разрешением французского командования, которое требовалось на каждый выход подводной лодки. После захода в Феодосию и Керчь командир связался со штабом генерала Боровского в Симферополе, который просил командира уничтожить находившиеся в Геническе плавучие средства; 27 марта «Тюлень» вышел из Керчи, но после двухдневных попыток пройти между ледяными полями был принужден вернуться. 2 апреля, на этот раз с помощью вооруженного в Керчи одной 75-мм пушкой буксира «Никола Пашич», [83] «Тюлень» подошел к Геническу, около которого стоял «Полезный». На следующий день «Тюлень», несмотря на лед, подошел ближе и обстрелял вокзал и порт, где его снарядами был поврежден катер пограничной стражи «Коршун» и вызван пожар на стоявших парусниках. Вечером, по просьбе начальника отряда на стрелке, «Тюлень» и «Дегортер» обстреляли скопление красных перед Генической горкой. Всего за день «Тюлень» сделал 120 выстрелов из 75-мм орудий. Но с утра 5 апреля северный ветер погнал ледяные поля и причинил повреждение рулевому устройству, что вынудило «Тюлень» 7 апреля вернуться в Керчь и затем, для исправления штуртроса и пополнения запасов, уйти в Севастополь. 6 апреля на позицию вернулся «Полезный», и 10-го к нему присоединился вооруженный в Керчи двумя 75-мм орудиями колесный пароход «Граф Игнатьев», которые, после прорыва красными 4 апреля Перекопских позиций, содействовали отходившим к Ак-Манаю частям. В течение этого времени, со стороны мелководного Егорлыцкого залива, оборону Перекопских позиций поддерживал отряд капитана 1-го ранга Бубнова, в составе малых английских мониторов и речной канонерской лодки «К-15». Это была оборудованная в начале 1917 года для действий на Дунае находившаяся в постройке паровая шаланда «Казантин», по бортам которой навесили принадлежавшую ранее какому-то броненосцу броню, установили броневую рубку, два 150-мм орудия под щитами (снятые, вероятно, при перевооружении «Кагула»), 75-мм зенитку, пулеметы, дальномер и прожектор. Это был грозный для борьбы с берегом корабль, но слабая машина не могла ему дать более 6 узлов хода, да еще при условии тихой погоды. Но, считая, что для действий у мелководных крымских перешейков лучшего корабля в русском флоте не было, старший лейтенант Остолопов по своей инициативе набрал в Севастополе для «К-15» команду и в конце марта ушел к Перекопу. В это же время была организована экспедиция под командой капитана 1-го ранга А. В. Городыского{295} для вывода из Хорлов оставленных там буксирных катеров и барж с мукой. Для этой цели были привлечены пришедшие из Одессы в Севастополь тральщики «Волга» (командир лейтенант Б. Брискорн{296}) и колесный «Граф Игнатьев» (командир старший лейтенант Г. Мусатов{297}), на которые был взят небольшой офицерский отряд Морской охраны Севастополя под командой старшего лейтенанта А. Кисловского. Операцию прикрывал греческий миноносец «Пантера». Офицерский отряд был высажен в порту, отогнал ружейным и пулеметным огнем внезапно появившийся партизанский отряд Тарана, и все находившиеся в Хорлах плавучие средства были выведены из порта. [84]

В конце концов, ввиду бездействия адмирала Канина и его штаба, приказом Главнокомандующего от 25 марта должность командующего несуществовавшего флота была упразднена. Вместо этого со званием «Главного командира судов и портов Черного моря» был назначен энергичный контр-адмирал М. П. Саблин, который 2 апреля прибыл в Севастополь. Но время было упущено, так как до эвакуации оставалось менее двух недель. 4 апреля Красная армия прорвала Перекопские позиции, обороняемые слабым отрядом добровольцев и двумя ротами греков; 9-го красные заняли Джанкой, и добровольческие части генерала Боровского{298} отходили на Ак-Манайский перешеек, связывавший Керченский полуостров с Крымом.

Адмирал Саблин приказал всеми силами ускорить приготовления для перехода кораблей в Новороссийск и ввиду того, что там не имелось никаких необходимых военным кораблям запасов, взять возможно большее количество материалов из складов Севастопольского порта, погрузив их на транспорты. Ввиду отказа рабочих что-либо делать, погрузка происходила силами малочисленных команд кораблей и с помощью некоторого числа сухопутных офицеров, все это при противодействии содержателей и прочих служащих порта. Кроме того, транспорты и предназначенные для перевода в Новороссийск кораблей буксиры надо было снабдить углем и для последних составить экипажи. Группы офицеров заняли некоторые миноносцы, в частности под командой капитана 2-го ранга Н. Р. Гутана образовалась группа на эскадренный миноносец «Поспешный», но недостаток времени и команды не дал им возможности привести корабли в порядок. В момент ухода в Новороссийск на «Поспешном» было лишь 25 человек команды.

Немного ранее, по распоряжению крымского правительства, решившего обзавестись флотом, лейтенант Галафре{299} начал восстанавливать миноносец «Живой», который по исчезновении этого правительства поднял Андреевский флаг. Вскоре командиром миноносца стал старший лейтенант Кисловский, и ко времени его ухода из Севастополя его команда состояла из десяти морских и десяти армейских офицеров и некоторого количества студентов и гимназистов. Уже в Новороссийске с транспорта «Шилка» на «Живой» были переведены гардемарины и кадеты Морского корпуса. Капитан 2-го ранга В. А. Потапьев, после переговоров с лицами штаба и двух рапортов на имя командующего флотом, 28 марта добился разрешения с помощью Морского офицерского отряда занять крейсер «Кагул» и снять с него рабочих спасательной партии. Этот крейсер в конце 1917 года окончил капитальный ремонт, и его котлы и машины [85] были в относительном порядке; его артиллерия была модернизирована и теперь состояла из 14 130-мм, двух 75-мм и двух 40-мм зенитных орудий системы Виккерс. По распоряжению немцев в 1918 году крейсер был передан в качестве базы спасательной партии, работавшей по подъему линейного корабля «Императрица Мария». Вероятно, по этой причине, считая «Кагул» небоеспособным, союзники им не завладели. Капитан 2-го ранга Потапьев начал набирать команду и готовить крейсер к походу. К моменту ухода из Севастополя команда крейсера состояла из 42 морских офицеров, 19 инженеров-механиков, двух врачей, 21 сухопутного офицера, нескольких унтер-офицеров и 120 охотников флота, включая три десятка присланных из Екатеринодара кубанских казаков, и это при нормальном составе в 570 человек. Первыми зачисленными на крейсер охотниками явились сыновья морских офицеров Г. Афанасьев, В. Гезехус{300} и кадет Одесского корпуса Г. Суханов{301}. (В 1922 году все трое окончили Морской корпус в Бизерте и были произведены в корабельные гардемарины, после чего Афанасьев был направлен во французское Морское училище в Бресте, но по его окончании, как иностранец, не мог продолжать службу во французском флоте. В 1939 году он был призван во флот с чином мичмана и плавал на эскадренном миноносце «Шакал», на котором погиб в период эвакуации Дюнкерка. За его геройское поведение и распорядительность для спасения команды тонувшего миноносца Афанасьев был посмертно награжден орденом Почетного легиона.) Перед уходом из Севастополя из Екатеринодара прибыл капитан 1-го ранга Лебедев и вступил в командование «Кагулом», а капитан 2-го ранга Потапьев стал его старшим офицером.

Офицеры «подплава» были наиболее активными и по примеру «Тюленя» готовили еще две лодки, и это несмотря на разные неприятности с французами. Капитан 2-го ранга Шрамченко начал восстанавливать канонерскую лодку «Терец», большинство команды которого составил прибывший из Ялты в день эвакуации кавалерийский отряд во главе с полковником, вмешивавшимся во все корабельные дела. Большой транспорт «Рион», на котором не было команды, должен был идти на буксире и предназначался для эвакуации гражданских лиц. Отход был назначен на 11 апреля, и на борту находилось около четырех тысяч пассажиров, расположившихся по палубам и трюмам. Среди них на корабль проник большевистский агент, принесший в носовой трюм в чемодане бомбу с часовым механизмом. Уже в сумерках произошел большой силы взрыв, разбросавший во все стороны скученных пассажиров; 21 человек был [86] убит и 79 ранено, среди них женщины и дети. Командиру транспорта капитану 2-го ранга Городыскому и бывшим с ним на борту девяти офицерам удалось энергичными действиями остановить возникшую панику, во время которой несколько человек спрыгнули за борт. Все же после наведения порядка около половины пассажиров, опасаясь новых взрывов, покинули транспорт.

По мере возможностей суда покидали Севастополь. Утром 12 апреля была занята Балаклава, где во избежание захвата красными был затоплен груженный снарядами транспорт «Батум». Защитить Севастополь от подходившей Красной армии шансов почти не было. Добровольцы располагали лишь незначительным гарнизоном, имелся батальон греков, несколько батальонов алжирских и сенегальских стрелков и два батальона французского 175-го полка, которые отказывались воевать. Стоявшие в Северной бухте французские линейные корабли могли составить своей артиллерией большую помеху продвижению красных, но в случае боев в городе причинить ему неисчислимые разрушения. Французы не могли в ближайшие дни эвакуировать Севастополь, так как в северном доке стоял их линейный корабль «Мирабо», севший на мель и только что стянутый с камней при помощи крейсера «Кагул»; для заделки его пробоин требовалась двухнедельная работа. 15 апреля передовые части Заднепровской дивизии красных заняли Инкерман и подошли к Корабельной слободке. С целью воспрепятствовать их дальнейшему продвижению французская полевая артиллерия открыла огонь, но по ошибке обстреляла район Черной речки и радиостанцию.

В это же утро на флагманский корабль командующего французским флотом адмирала Амета «Жан Бар» прибыли парламентеры с предложением начать переговоры о заключении перемирия и нейтрализации Севастополя с условием, что отряды добровольцев и занятые ими корабли должны быть немедленно разоружены. В связи с этим адмирал Амет послал адмиралу Саблину письмо, полученное им лишь вечером 15 апреля, следующего содержания:

В интересах сохранности арсенала, которую я вполне надеюсь обеспечить, я Вас прошу приказать «Кагулу» и остальным кораблям, которые Вы хотите увести отсюда, сняться в течение ночи и ближайшего утра. Это будет также соответствовать положению, что Вы лично вместе с морскими офицерами тоже уйдете отсюда, за исключением командира над портом и тех офицеров, без которых нам нельзя обойтись в деле помощи нам по сбережению портовых учреждений. Я считаю также условленным, что тральщики останутся здесь, чтобы очистить минные поля вместе с помощью летчиков». [87] Коменданту крепости генералу Субботину{302} и полковнику Нолькену адмирал Амет предложил немедленно оставить город и вывести из него русские войска.

Адмирал Саблин отправил французскому адмиралу письменный протест, в котором говорил, что такое распоряжение является совершенно неожиданным, ввиду ранее сделанных адмиралом Аметом заявлений, что Севастополь не будет эвакуирован в ближайшее время, и что собрать быстро личный состав затруднительно, так как многие из людей живут в городе, и что в течение 12 часов нет возможности погрузить на суда все необходимое, войска и беженцев. В конечном результате адмирал Амет, который не имел другой возможности спасти «Мирабо», как заключить перемирие, назначил последним сроком для выхода русских судов 16 апреля в 15 часов, после чего все оставшиеся суда должны были спустить русские флаги. По получении вышеуказанного письма адмирал Саблин приказал всем кораблям, имевшим на то возможность, выходить в море для следования в Новороссийск. Один за другим транспорты, некоторые — имея на буксире военные корабли, начали покидать Севастополь, и по ним с Корабельной стороны время от времени стреляли из винтовок. Утром из Северной бухты под флагом адмирала Саблина вышел «Кагул» и последним кораблем в 15 часов подводная лодка «Тюлень». В течение двух суток «Кагул», на случай оказания кому-либо помощи, крейсировал у Южного берега Крыма, пока не прошли все корабли. Своими машинами шли: посыльное судно «Буг», № 7 (бывший миноносец № 273), транспорты и пароходы. Пароход «Дмитрий» вел на буксире подводные лодки «Утка» и «Буревестник», буксир «Бельбек» — миноносец «Жаркий», «Доброволец» — миноносец «Живой», который с полпути пошел своим ходом. Кроме того, шли на буксирах: эскадренные миноносцы «Поспешный» и «Пылкий», миноносцы «Строгий» и «Свирепый», канонерская лодка «Терец», посыльное судно № 10 (бывшим миноносец № 258) и транспорт «Рион». Вернувшаяся из Каркинитского залива канонерская лодка № 15 ушла в Керчь.

С утра 16 апреля французские линейные корабли «Жан Бар», «Франс» и «Вернио», с целью задержать продвижение к городу красных частей и, может быть, больше для психического воздействия, начали обстрел Корабельной стороны, района Английского кладбища, Малахова кургана, и снаряды частично падали в пригородных кварталах. Систематический обстрел продолжался и ночью и был остановлен в 10 часов следующего утра, когда прибыли парламентеры, уполномоченные командованием 2-й украинской Красной армии. Адмирал [88] Амет, который, надо отметить, как старший на рейде, действовал от имени всех союзников, заявил: 1) к 30 апреля союзные войска будут эвакуированы из города; 2) подводные лодки, которые находятся в порту, будут потоплены; 3) все миноносцы и боевые корабли будут приведены в негодность путем взрывов цилиндров машин.

Желая спасти корабли, начальник советской делегации спросил, нельзя ли этого избежать, если украинское советское правительство даст гарантию, что корабли не будут употреблены для действий против союзников. На это предложение адмирал ответил, что советское правительство никем не признано и никаких обещаний и гарантий от него он не примет. В конечном результате было заключено перемирие. Вместе с тем на французских кораблях произошли революционные выступления матросов, и 20-го в городе была большая манифестация французских солдат и матросов, к которой присоединились и гражданские лица.

Приведение в негодность кораблей взяли на себя англичане с линейного корабля «Емперор оф Индия». Уже за два дня до ухода «Кагула», по распоряжению союзного командования, буксиры вывели с базы 12 подводных лодок, на которых не было команд, и поставили на одну бочку в Северной бухте, В окружении адмирала Саблина предполагали, что это было сделано во избежание захвата лодок красными, в случае их внезапного вторжения в город, и для облегчения дальнейшего увода лодок союзными судами. Но если бы Саблин знал, что готовят англо-французы, он, безусловно, принял бы меры для спасения хотя бы новых лодок. 26 апреля подводные лодки «Орлан», «Гагара», «Кит», «Кашалот», «Нарвал», «АГ-21», «Краб», «Скат», «Судак», «Лосось» и «Налим» были выведены на внешний рейд и потоплены подрывными патронами на большой глубине, тогда как приписанный к порту в 1917 году «Карп» был затоплен в Северной бухте.

Подрывные команды английских матросов взорвали крышки цилиндров высокого давления и иногда упорные подшипники на шести старых линейных кораблях, крейсере «Память Меркурия», эскадренных миноносцах «Быстрый», «Жуткий», «Заветный» и даже на старых номерных миноносцах и служившем казармой транспорте «Березань». Лишь штабной корабль «Георгий Победоносец» почему-то избежал этой участи.

французы занялись приведением в негодность орудий береговых батарей и разгромили базу гидроавиации, уничтожив все самолеты. Оставшиеся в их распоряжении десять летчиков с капитаном 2-го ранга [89] Крыгиным{303} во главе, которые по заданию французского начальника войск вылетали на разведки, получили разрешение погрузиться на транспорт «Почин», на котором был поднят греческий флаг, ушедший в Пирей с беженцами-греками. Французы грузили на транспорты войска и их материальную часть, но, кроме того, брали что им нравилось из складов порта. Поставленный ранее в Северной бухте крейсер-яхта «Алмаз» был ими уведен в Константинополь. В это время пришел из Новороссийска пароход «Святой Николай», которому адмирал Саблин поручил попытаться взять в Севастополе снаряды, но адмирал Амет запретил ему что-либо грузить и на время пребывания парохода в Севастополе приказал спустить русский флаг.

Наконец «Мирабо» смог выйти из дока и на буксире линейного корабля «Жюстис» ушел в Константинополь, оставив по недостатку времени снятые с него тяжести. Уже при генерале Врангеле, когда всеми способами стремились получить валюту для покупки за границей угля, более тысячи тонн его броневых плит были погружены на пароход и проданы в Италии.

28 апреля была закончена эвакуация французских войск, и во второй половине следующего дня красные войска торжественно вступили в город, но «Жан Бар», последний из французских кораблей, вышел из бухты лишь 1 мая.

Пришедшие на буксире в Новороссийск корабли требовали серьезного ремонта. За время беспрерывных походов во время войны и более чем года стоянки в Севастополе без присмотра механизмы и главным образом котлы пришли в плачевное состояние. Все было покрытое ржавчиной и грязью, вся утварь, инструмент, весла и паруса со шлюпок, сигнальные флаги и даже мелкое электрическое оборудование были растащено, а обивка мебели срезана. Но Новороссийск, хотя и большой коммерческий порт, не имел ремонтных мастерских, и лишь в конце 1917 года в Новороссийск было эвакуировано отделение Ревельского судостроительного завода, но у него почти не было необходимых материалов и квалифицированных рабочих. Дока в Новороссийске не было, и лишь в июне, после занятия Мариуполя добровольцами, буксир «Черномор» привел оттуда секцию плавучего дока, которая могла поднять суда до подводных лодок включительно, но была мала для нефтяных миноносцев. Самое незначительное количество запасов флота, к тому же погруженных без всякой системы, удалось вывезти из Севастополя. По этим причинам ремонт кораблей должен был производиться своими, вначале малочисленными и неопытными командами и офицерами инженерами-механиками. Постепенно удалось пополнить команды, главным образом за счет охотников флота, в большинстве [90] учащихся из приморских городов, а также кубанских казаков. Специалистов матросов старого флота почти не было, за исключением эскадренного миноносца «Поспешный», на который старался их привлечь командир миноносца капитан 2-го ранга Н. Р. Гутан. Новобранцев надо было обучать всем премудростям морской службы, что было сравнительно нетрудно сделать с интеллигентно развитыми охотниками флота. На транспорте «Рион» были организованы школы сигнальщиков и радиотелеграфистов, а на большой барже № 69 образован флотский экипаж. Большинство бывших на кораблях сухопутных офицеров было списано. Затопленное в порту посыльное судно «Летчик» (бывший № 256) было поднято и затем поставлено в док.

В начале мая весь действующий флот Добровольческой армии состоял из крейсера «Кагул», миноносца «Живой», речной канонерской лодки «К-15», подводной лодки «Тюлень», посыльных судов «Буг», № 7 (вскоре названный «Разведчик») и «Граф Игнатьев» и двух вооруженных буксиров «Полезный» и «Никола Пашич».

Кроме того, 27 апреля, для исполнения специального задания, пароход «Цесаревич Георгий» (официальное имя «Георгий») был вооружен тремя 3» пушками и зачислен во флот вспомогательным крейсером. Сохранявшаяся в секрете цель операции была освободить и погрузить на пароходы, не входя в сношения с румынскими властями, находившуюся в Тульче добровольческую бригаду генерала Тимановского. 29 апреля «Георгий» и пароходы «Анатолий Молчанов» и «Россия», под общим командованием командира крейсера старшего лейтенанта Н. Н. Машукова, вышли из Новороссийска. Через двое суток отряд прибыл в Тульчу, где пароходы сразу подошли к пристани. Очень быстро погрузив, почти бегом, около трех тысяч человек бригады, прежде чем румыны решили, что им предпринимать, пароходы отдали швартовы и пошли вниз по Дунаю в Черное море. Принимая во внимание малочисленность в то время Добровольческой армии, доставленная бригада явилась хорошим пополнением.

14 мая старший лейтенант Машуков получил от адмирала Саблина следующее предписание: «Предлагаю Вам, приняв на «Георгия» офицерский отряд старшего лейтенанта Никитенко{304}, с буксиром «Черномор» следовать на Тендру. На Вас возлагается задача вывести в Новороссийск стоящие там суда, причем при выборе судов надлежит руководствоваться следующим порядком: 1) канонерские лодки «Кубанец» и «Донец»; 2) транспорты Морского ведомства; 3) суда Добровольного флота и Русского общества; 4) прочие русские пароходы».

18 мая «Георгий» и «Черномор» — самый сильный в Черном море, но не имевший вооружения буксир — вышли из Новороссийска. [91] Им предстояло дважды обогнуть занятый красными Крым, и не была исключена возможность встречи с каким-либо вооруженным красным судном. Прибыв на Тендру, старший лейтенант Машуков приступил к осмотру стоящих там со времени эвакуации Одессы судов. Оказалось, что разыгравшимся в конце апреля штормом канонерская лодка «Донец» была сорвана с якоря и, ударившись о корпус служившего в 1913 году для опытных стрельб броненосца «Чесма», затонула у его борта; большой транспорт «Грегор», два парохода и два буксира были выброшены на песчаный берег, а пароход «Князь Потемкин» затонул. Но машины пароходов «Харакс» и «Херсонес» были в относительном порядке, и они могли совершить самостоятельный переход. Для них из офицерского отряда, в составе которого были инженеры-механики, и из экипажа «Георгия» были образованы команды. На предназначенные для буксировки суда были назначены небольшие команды. Подготовка судов к походу, погрузка угля, завоз буксиров, подъем вручную якорей стоили командам больших усилий, но через неделю отряд вышел в обратный путь. «Георгий» вел на буксире канонерскую лодку «Кубанец» и транспорт «Рома», «Черномор» — пароход «Г. Гапонов», «Харакс» взял «Румянцева» и «Херсонес» — «Ай Тодор». Погода благоприятствовала, и 400-мильный переход прошел без особых приключений. 27 мая «Георгий» — сам-семь, — приветствуемый командами стоявших в порту судов, привел всю армаду в Новороссийск. К сожалению, при детальном осмотре «Кубанца» выяснилось, что его котлы требуют замены, и он был разоружен и зачислен базой «Спасательной партии», а его орудия установлены на сооружавшиеся в Новороссийске бронепоезда.

Кроме кораблей, непосредственно подчиненных генералу Деникину, Донское правительство создало под начальством контр-адмирала И. А. Кононова свое морское управление, образовавшее флотилию, состоявшую из речного отряда (контр-адмирал С. С. Фабрицкий), Азовского отряда (капитан 1-го ранга В. И. Собецкий) и морских железнодорожных батарей. Пользуясь хорошими отношениями атамана Краснова с немцами, орудия для вооружения некоторых судов и железнодорожных батарей были сняты с находившихся в Севастополе броненосцев. Корабли подняли донской сине-красно-желтый флаг. Образованный 1 марта 1919 года в Таганроге Азовский отряд состоял из флагманского судна «Пернач» (бывшая яхта «Колхида»), двух канонерских лодок типа «Эльпидифор» «К-10» («Ваня») и «К-12» («Амалия»), вооруженного буксира «Атаман Каледин» (бывший «Горгиния»), «Ледокола донских гирл» и трех вооруженных одним 6» орудием 6арж-»болиндеров». [92]

В мае 1919 года, после объединения генералом Деникиным Верховного командования Вооруженных сил Юга России, корабли Донской флотилии вошли в состав Черноморского флота, подняли Андреевские флаги и «Колхиде» вернулось ее старое название.

В первой половине февраля 1919 года грузины, желая воспользоваться слабостью Добровольческой армии и расширить свою территорию, начали военные действия и потеснили находившийся у Адлера отряд генерала Черепова{305}, но после нескольких дней боев положение было восстановлено.

В середине апреля они возобновили свою попытку более крупными силами и принудили державший фронт 1-й Кавказский офицерский полк отойти за Адлер. 21 апреля из Новороссийска вышел транспорт «Шилка», имея на борту хорошо вооруженный офицерский отряд в 80 человек. Этот отряд состоял ранее в охране ялтинских дворцов, где находились Императрица Мария Федоровна и другие члены Императорской фамилии, которые были эвакуированы английским дредноутом. С помощью прибывшего отряда грузины были снова отброшены за Адлер и в конечном результате граница была установлена по реке Псоу, но для избежания инцидентов между пограничными постами была образована нейтральная зона.

21 апреля, для упрочения положения на Кавказе, из Новороссийска вышел миноносец «Живой», под командой капитана 2-го ранга А. Д. Кисловского. Молодые, неопытные и непривычные к физическому труду кочегары из добровольцев быстро устали, миноносец шел малым ходом с остановками, и в помощь кочегарам были посланы люди с верхней палубы и все офицеры. На следующее утро «Живой» зашел в Туапсе, где в течение двух дней занимался переборкой некоторых механизмов, после чего миноносец посетил Сочи и Адлер и 15 мая вернулся в Новороссийск.

Все снабжение войск у Адлера и других мелких отрядов, боровшихся с зелеными на побережье, шло через Туапсе, откуда развозилось на места нанимаемыми моторно-парусными шхунами, которые попутно брали пассажиров. Позднее для этой цели был назначен небольшой транспорт «Осторожный» и для использования железнодорожных мастерских Туапсе туда были переведены четыре бронекатера с их базой «Ингул», которые в июле были отправлены по железной дороге в Царицын и вошли в состав Волжской флотилии под командой капитана 1-го ранга Заева.

Батум в это время был оккупирован англичанами, которые через него держали связь с их силами на Каспийском море. Находившийся [93] в Батуме военный представитель Добровольческой армии получил от англичан разрешение на вывоз боеприпасов из оставшихся складов Кавказской армии. Для этой цели в конце мая был послан транспорт «Ризе» и для его защиты от нападения грузинских быстроходных катеров, которых у них было три, и ввиду сообщения англичан о замеченной их миноносцем большевистской подводной лодке, в качестве конвоира была придана подводная лодка «Тюлень». Но сообщение англичан было ложным, и «Ризе» благополучно доставил в Новороссийск столь нужные Добровольческой армии снаряды.

Отошедшие на Ак-Манайский перешеек, шириной в 22 километра, части генерала Боровского силой не более трех тысяч человек получили приказание защищать во что бы то ни стало эту позицию. Эта задача оказалась возможной лишь благодаря артиллерийской поддержке действовавших на двух флангах кораблей, орудия которых простреливали всю позицию. 19 апреля, с помощью транспортов «Мечта» и «Маргарита», была эвакуирована Феодосия, и части Красной армии начали подходить к Ак-Манаю.

После прихода в Новороссийск, вместо отбывшего в Екатеринодар капитана 1-го ранга Лебедева, командиром «Кагула» был назначен капитан 1-го ранга П. П. Остелецкий, но его команда мало увеличилась, так как флотский экипаж еще лишь организовывался. Все же 27 апреля крейсер пошел к Ак-Манайской позиции. По недостатку кочегаров переход был совершен шестиузловым ходом. В феодосийском заливе, примерно в двух милях от берега, вытянувшись в одну линию, стояли английские дредноуты «Айрон Дюк» и «Мальборо», один крейсер матка гидросамолетов «Емпресс», греческий броненосец «Лемнос», несколько английских и два французских миноносца.

28 апреля, по просьбе из штаба сухопутного отряда, «Айрон Дюк» (флаг командующего английским флотом адмирала Сеймура) бомбардировал селение Владиславовка, место сосредоточения красноармейских отрядов. Через несколько дней по той же цели, при корректировке английского гидросамолета, одним орудием стрелял «Кагул»; это были его первые выстрелы по позициям красных. Для поддержки Азовского фланга позиций 29 апреля был послан «Граф Игнатьев», к которому 1 мая присоединился воооруженный буксир «Полезный» с начальником отряда капитаном 1-го ранга Н. Н. Дмитриевым. Кроме того, здесь же находились два малых английских монитора № 18 и № 29 и немного позже прибыли канонерская лодка и болиндер из Донской флотилии.

1 мая красные части перешли в наступление на Азовском фланге, позиции, и занимавшая этот участок фронта гвардейская кавалерия [94] в беспорядке отошла назад. Лишь благодаря интенсивному огню кораблей, причем «Полезный» подошел к самому берегу, удалось остановить продвижение красных в глубь полуострова и на третий день восстановить положение. 4 мая красные снова начали наступать, на этот раз в центре, но сильный огонь с двух сторон морской артиллерии не позволил им продвинуться вперед. Английские корабли выпустили сотни снарядов, и разрывы 13,5-дюймовых с дредноутов были очень эффектны. Греческий броненосец «Лемнос» и «Кагул» приняли участие в этой бомбардировке, тогда как прибывшая накануне к Ак-Манаю «К-15», стреляя по указанию берегового наблюдательного поста по невидимой цели, израсходовала 187 шестидюймовых снарядов. После этой неудачи красных наступило относительное затишье, но по заявкам сухопутного командования корабли обстреливали те или иные цели.

Воспользовавшись этой обстановкой, «Кагул» ушел в Новороссийск, и там в пополнение команды на крейсер было прислано около ста кубанских казаков, из которых образовали кочегарную роту. Под руководством офицеров инженеров-механиков кубанцы довольно быстро стали заправскими кочегарами.

11 мая «К-15» была отправлена на усиление Донской речной флотилии, но из-за недостаточных глубин устья реки зашла в Таганрог, где присоединилась к отряду капитана 1-го ранга Собецкого.

«Айрон Дюк» с адмиралом Сеймуром и «Лемнос» тоже ушли, и командир «Мальборо» стал начальником Феодосийского отряда кораблей, в состав которого входили крейсер «Центавр», матка гидросамолетов «Енгадине», два-три английских и два французских миноносца.

Но на Керченском полуострове враг был не только на фронте. В лабиринте километров штолен находившейся близ Керчи каменоломни, еще со времен немцев и гетмана, укрывались большевики и разного рода дезертиры, количество которых не переставало увеличиваться. Имея вооружение, они время от времени совершали вылазки, с целью раздобыть провиант и захватить оружие. Малочисленный керченский гарнизон, который 11 мая поддерживал «Граф Игнатьев», с трудом с ними боролся, и в конце мая партизанам удалось даже на некоторое время занять город. Лишь с помощью прибывших с фронта частей и артиллерийского обстрела «Графом Игнатьевым», английским лидером «Монтрос» и французским миноносцем удалось снова загнать повстанцев в каменоломни, где они продолжали находиться до конца Гражданской войны.

В середине мая началось наступление Добровольческой армии в Донецком бассейне. На побережье Азовского моря корабли оказывали [95] содействие войскам. 17 мая при поддержке отряда капитана 1-го ранга Собецкого был занят Мариуполь. 30 мая посланный в крейсерство «Граф Игнатьев» высадил с демонстративной целью небольшой судовой десант у деревни Куль-Тепе. 6 июня при содействии отряда капитана 1-го ранга Собецкого был занят Бердянск. 13 мая «Кагул» снова ушел в феодосийский залив. условия службы на крейсере в течение его пребывания там были неважные: команда питалась главным образом солониной и сухарями; иногда давали свежую провизию с «Мальборо» — белый хлеб и картофель по полфунта на человека в день. Обмундирования не было, и люди ходили одетые во что попало. Лишь под конец операции по распоряжению командира «Мальборо» было выдано на «Кагул» 500 комплектов английского матросского обмундирования, что сильно подняло дух команды. Чтобы избежать лишних походов в Новороссийск, английский транспорт в два приема дал крейсеру 350 тонн угля и воду.

22 мая «Мальборо» с корректировкой привязного аэростата и английские миноносцы обстреляли район восточнее Владиславовки. Ввиду полученных англичанами агентурных сведений, что красные подготовили три моторных катера для атаки торпедами кораблей, 24 мая «Кагулу» было поручено обследовать находящуюся западнее Феодосии Двуякорную бухту, где была торпедная пристрелочная станция; одновременно эта операция должна была потревожить тыл красных. Подойдя к бухте, катер пограничной стражи «Ворон», cопровождавший крейсер, высадил под командой капитана 2-го ранга Кочетова{306} небольшой десант из команды «Кагула», при приблжении которого отдельные вооруженные люди бежали в горы причем один комиссар из бывших матросов был убит. На берег стояло три не вполне исправных моторных катера; их спустили Hа воду, но один сейчас же затонул, а два других были взяты «Вороном» на буксир. В это время на горе был замечен человек, сигналивший флагами. Не зная, кто он — красный или белый, — сигнальщики начали принимать семафор, и на их блокноте появилась отборная марсофлотская ругань! Чтобы проучить нахала, в его сторону был сделан выстрел из зенитного орудия, и человек, бросив флажки, кубарем скатился под откос. Когда десант уже вернулся; по крейсеру, с горы был открыт пулеметный огонь, но после нескольких посланных из зенитки шрапнелей пулеметы замолчали.

В этот же день, для усиления демонстрации, «Мальборо» обстрелял берег и 26 мая снова изредка стрелял отдельными орудиями. Продолжая поиски мнимых катеров, на состоявшемся на «Мальборо» совещании было решено осмотреть Феодосийский порт, для чего был [96] назначен лидер «Монтрос», а для его прикрытия, не входя в гавань, крейсер «Кагул».

3 июня «Монтрос» под парламентерским флагом вошел в порт и вступил в переговоры с городским советом о том, чтобы было дозволено осмотреть порт. Из этих переговоров ничего не вышло, но все же было установлено, что гавань совершенно пуста. В тот же день «Мальборо» давал одиночные выстрелы по берегу, а 6 июня с корректировкой аэростатом произвел стрельбу по двум железнодорожным мостам, с целью затруднить подвоз снабжения к фронту. В этот же день отряд добровольцев пытался проникнуть в деревню Дальние Камыши, но был с потерями отбит. На следующий день «Мальборо» бомбардировал эту деревню и выпустил 70 снарядов из 343-мм орудий и 300 150-мм. «Кагул» и французский миноносец «Каск» стреляли по той же цели. В результате бомбардировки деревня была сильно разрушена, причем, не считая занимавших ее красноармейцев, пострадало гражданское население.

17 июня началось новое наступление Добровольческой армии в Донецком бассейне, угрожавшее сообщению Крыма с севером. На 18-е было назначено наступление войск на Ак-Манайской позиции. В то же утро «Кагул» должен был высадить в тылу у красных у местечка Коктебель армейский десант, задачей которого был захват узла дорог, ведущих из Феодосии в глубь Крыма. Ночью крейсер принял на борт 160 человек, при 10 пулеметах 52-го Виленского полка, под командой полковника Королькова. Рано утром «Кагул» в сопровождении английского миноносца подошел к Коктебелю и с помощью буксира «Дельфин» без сопротивления высадил десант, который быстро пошел вперед и занял деревню Насыпкой. После этого «Кагул» с дистанции в 17 километров сделал 20 выстрелов по селению Старый Крым, где находились резервы красных. Кроме того, имея телефонную связь с начальником десанта, крейсер по его указанию оказывал ему огневую поддержку. Около 17 часов десант соединился с прорвавшими фронт левофланговыми частями генерала Боровского.

Наступление на перешейке было поддержано артиллерийским огнем: со стороны Черного моря — «Мальборо» и другими английскими кораблями, со стороны Азовского моря — «Графом Игнатьевым» и мониторами. Ввиду прорыва фронта и угрозы на севере, красное командование решило эвакуировать Крым, и в частности Севастополь, но отошедшие на Арабатскую стрелку части все же оказывали сопротивление, и находившиеся в Азовском море корабли оказали сильную поддержку наступавшим по стрелке добровольцам. Семь моторных катеров, вооруженные пулеметами, прошли в Сиваш, и 20 июня судовой [97] десант, высаженный под прикрытием артиллерийского огня, взорвал железнодорожный путь у Геническа. На следующий день десантом был занят остров Бирючий.

22 июня была произведена операция, имевшая целью занятие последнего находившегося в руках красных порта Геническ. По агентурным сведениям и наблюдениям с моря, береговых батарей у Геническа не было и в самом городе почти не было войск, но находились заслоны в сторону Бердянска. Согласно выработанному плану, в ночь на 18-е, при поддержке кораблей отряда капитана 1-го ранга Собецкого на «Колхиде», армейский десант силою в 500 человек (под командой генерал-майора Залесского) должен был высадиться северо-восточнее Геническа у деревни Юзкуй. Утром же 18-го невооруженная паровая шхуна «Перикл» должна была высадить в самом порту сформированную для этого морскую роту в 80 человек под командой капитана 2-го ранга Медведева. Два английских миноносца должны были поддержать «Перикл». В 3 часа ночи, после обстрела Юзкуя канонерской лодкой «К-15», два болиндера высадили десант, который, встретив вскоре сильное сопротивление, не смог продвинуться вперед. Утром, под прикрытием редких выстрелов английских миноносцев, «Перикл» вошел в канал и начал высадку. В это время совершенно незамеченный из-за проливного дождя, оказавшийся случайно в Геническе бронепоезд подошел на близкое расстояние и открыл по «Периклу» беглый огонь из своих орудий и пулеметов. Капитан 2-го ранга Медведев был убит на мостике, и «Перикл», пытаясь отойти, сел на мель. Погибли также лейтенант Елкин, мичман Цепровский и кадет Морского корпуса Борейша. Часть людей попрыгала за борт, и два гардемарина достигли вплавь английского миноносца, кроме того, еще девять человек были спасены. Большая часть отряда, которая успела высадиться, в надежде на подход десанта из Юзкуя двинулась к центру города, но на главной площади была окружена и сложила оружие. По советским сведениям, всего было взято в плен 87 человек, очевидно включая в это число команду «Перикла». Можно с основанием удивляться — по какой причине в эту операцию был послан безоружный пароход, а не канонерская лодка, так как было неосновательно базироваться на сведения об отсутствии в Геническе артиллерии, которая, как это и вышло, могла прибыть туда с часу на час. Десант у Юзкуя к вечеру был взят обратно на корабли. В течение этого дня «Граф Игнатьев», вооруженный буксир «Гидра» и «Ольга Мефенити» поддерживали артиллерийским огнем наступавшие вдоль Арабатской стрелки части. В конечном результате Геническ был занят Добровольческой армией лишь 6 июля, [98] причем «Граф Игнатьев» содействовал с моря. С этого дня все побережье Азовского моря оказалось в руках Добровольческой армии.

После занятия Феодосии 19 июня «Кагул» ушел в Новороссийск, на этот раз имея пары в девяти котлах, 13-узловым ходом. Во время прошедшей операции, принимая во внимание, что в Новороссийске не было снарядов для орудий крейсера, а на корабле был запас лишь на 600 выстрелов, капитан 1-го ранга Остелецкий их экономил, предоставляя англичанам, когда это было необходимо, вести массированный огонь, что те делали очень охотно. Пополнив в Новороссийске запасы и дав команде отдохнуть, 27 июня «Кагул», имея на борту генерала Деникина и адмирала Саблина, в сопровождении посыльного судна «Буг» и отремонтированного «Летчика», пошел к берегам Кавказa. Целью похода было как бы подтверждение принадлежности Сочинского округа правительству юга России. Посетив Туапсе, Сочи и Адлер, 30 июня отряд вернулся в Новороссийск.

17 июня, в связи с революционными выступлениями матросов и солдат на юге России, французское правительство постановило прекратить вооруженную интервенцию, и после этого французские корабли, за редкими исключениями, непосредственного участия в операциях не принимали.

Взамен «Кагула» в Феодосию прибыл миноносец «Живой». В это время красные уже оставили побережье и спешили на север. 24 июня красноармейские отряды и администрация покинули Севастополь, но об этом стало известно лишь через несколько дней. Идя вдоль Южного берега Крыма, «Живой» своим появлением в попутных местах как бы санкционировал их занятие Добровольческой армией и оказывал моральную поддержку образовывавшимся местным властям. 28 июня «Живой», первым кораблем под Андреевским флагом, при-, шел в Севастополь и встал на якорь против Графской пристани. В городе уже образовывались городское управление и охрана, но группа с «Живого» арестовала и без всякого следствия расстреляла капитана 1-го ранга Б. Тягина{307}, который во время двухмесячного пребывания красных в Севастополе занимал должность командира порта и вся его деятельность свелась к сохранению складов и кораблей от расхищения; при уходе красных он добровольно остался в Севастополе. 6 июля «Кагул», с адмиралом Саблиным и его штабом, пришел в Севастополь. Адмирал Саблин поднял свой флаг на стоявшем брандвахтой старом броненосце «Георгий Победоносец», и с этого дня Севастополь снова стал главной базой флота.

Несмотря на расхищения, которым подверглись запасы флота в складах порта, все же многое осталось, но далеко не все, что в настоящий [99] момент было нужно. Склад огнеприпасов в Сухарной балке имел еще много снарядов разных калибров, но четырехдюймовых гильз почти не было. На блокшиве «Двенадцать Апостолов» находилось 1500 малых мин типа «рыбка», а на кораблях со взорванными машинами было много орудий, которые могли быть использованы для вооружения канонерских лодок и бронепоездов. Судоремонтные мастерские и доки остались в сохранности, но не хватало многих материалов; все же, поскольку рабочие не бастовали, можно было ремонтировать корабли.

Что же касается пополнения корабельного состава, в Севастополе оказалось лишь несколько тральщиков, оставленных во время эвакуации в распоряжении французов, и несколько минных и других катеров. Но англичане передали в Новороссийске два 19-узловых сторожевых катера в 37 тонн «МЛ-204» и «МЛ-405», которые вскоре получили названия в память убитых офицеров: «Капитан 2-го ранга Медведев» и «Старший лейтенант Макаров»; последний был убит в 1918 году под Ставрополем, командуя морским бронепоездом.

Находившиеся в Новороссийске корабли, поскольку им позволяло состояние механизмов, спешили перейти в Севастополь. 14 июля пришел уже закончивший ремонт миноносец «Жаркий» и в то же время — «Терец». 21 июля восьмиузловым ходом пришел «Поспешный» и был поставлен к Минной базе для ремонта котельных ветрогонок, исправить которые в Новороссийске не было возможности. 5 августа из Мариуполя прибыл строившийся там как минный транспорт для Очаковской крепости «Грозный» и был зачислен канонерской лодкой, но его вооружение — два 120-мм и два 100-мм — из-за смешения калибров и расположения орудий нельзя было считать удачным.

В конце июля по просьбе адмирала Колчака, в армии которого был большой некомплект в командном составе, во Владивосток был послан пароход «Иерусалим», имевший на борту более двухсот сухопутных офицеров. По готовности и пополнении запасов и команд корабли уходили в Тендровский залив для участия в операции, закончившейся занятием Николаева и Одессы.