День «D»{72}: впервые на той стороне
В феврале и марте 1944 г. была проведена отправка двух Х-лодок в их законный дом — форт Блокхаус. «Х-20» и «Х-23» под командованием Кена Хадспета и лейтенанта Джорджа Хонора (резерв Королевского флота) были откомандированы для оперативной службы в Канале. Их пригласил командир 5-й флотилии подводных лодок контрадмирал Р.Б. Дарки (член ордена Бани, кавалер ордена «За выдающиеся заслуги»). Для него прибытие этих судов стало заметным событием, поскольку он был близко связан с самым началом возникновения идеи, воплотившейся впоследствии в 12-ю флотилию подводных лодок, и было вполне естественно, что он должен был испытывать восхищение при виде возвращения потомка к своему родительскому дому. Кроме того, он, как адмиралы Хортон и Барри, также служил в 12-й флотилии субмарин в годы Первой мировой войны.
Лодки должны были работать в составе СОРР (Объединенная операция лоцманских команд). Работа, которая планировалась, включала два разных мероприятия, каждое из которых требовало [284] двух или трех участников СОРР, при том что каждая лодка не могла вместить более пяти человек сразу. Лодки должны были доставлять лоцманов к тому участку побережья, который намечался для будущего вторжения. Это была первая задача. Для этого следовало сделать промеры крутизны береговой полосы, выявить береговые препятствия — имеются ли они и каков их характер. Во-вторых, лодки должны были служить навигационными знаками для первых единиц высаживающихся армейских подразделений.
«Х-23» прибыла на несколько недель позже своей компаньонки. Это опоздание, как оказалось, стало ударом, от которого она так и не смогла оправиться полностью, так как для Хадспета основные работы начались непосредственно перед днем «D». Для Джорджа Хонора и его экипажа эти недели прошли интересно. Были небольшие задания, которые Х-лодка выполняла согласно живучему, хотя и труднообъяснимому определению — «на высшем уровне». Были большие оперативные учения, вплоть до полномасштабных тренировок, включая репетицию действий на каждом этапе.
В первые недели «Х-23» вместе с другими судами успешно участвовала в выполнении задачи, имеющей условное название операция «Почта». Был обследован участок Арроманш на побережье Нормандии для выяснения характера берега. Количество и качество информации, собранной в море за несколько дней, было вполне удовлетворительным. Действительно, при этом было получено много ценных сведений, и, поскольку адмиралтейство не желало рисковать и открывать немцам, что сверхмалые подводные лодки работают в Канале, операций подобного типа больше не планировалось. [285]
Поскольку приближался конец мая, делались последние приготовления к акции высадки на побережье. Формула СОРР теперь была изменена, поскольку работа представляла собой уже не военную разведку, а разметку берега. Первоначально предусматривалось, чтобы в каждой лодке находилось по три работника СОРР, при этом из команды оставались только командир и первый лейтенант, для сопровождения и управления лодкой. При проведении разметки берега было решено, что двух работников СОРР будет достаточно и к первоначальному экипажу смог присоединиться механик машинного отделения.
Утро и день пятницы 2 июня были свидетелями большого оживления вокруг двух маленьких судов. Убирались все принадлежности, необходимые для боевых действий. В прошлом это стало бы значительной проблемой, но использование специально разработанных парусиновых упаковочных мешков и устранение всего лишнего позволили ее решить. В основном люке было помещено двенадцать люфтваффовских баллонов. Их полная вместимость гарантировала дополнительное количество кислорода, в придачу к обычным встроенным баллонам Х-лодки. Кроме того, имелся тройной комплект снаряжения британских Королевских ВВС, резиновые лодки, два портативных радиомаяка, автоматы «Стэн», специальные легкие скафандры, три импульсные лампы с батареями и восемнадцатифутовые телескопические антенны, несколько тугих мотков веревки для замеров целей и несколько револьверов с кучей патронов. Все это было размещено внутри.
Очень много необычного оборудования располагалось также за бортом. Это были дополнительные камеры плавучести, помещенные между бортовыми грузами, и большие плавучие буи, пристроенные [286] по правому и левому борту. Два маленьких якоря CQR были упрятаны в кожухе, от носа до кормы протянулись леера и закрепленная восемнадцатифутовая мерная рейка. В корпусе был установлен эхолот, и, что еще более изолировало первого лейтенанта от его непосредственной работы, репитер гирокомпаса был выведен на палубу. Все это было похоже на плавучий товарный склад, который за несколько лет ничего не продал.
Первоочередной обязанностью СОРР было точное установление местоположения лодки, что, при ожидавшейся плохой погоде и малочисленности команды Х-лодки, могло быть не совсем верным. Определение точной позиции было предельно важным, в этом заключалась основная трудность всей работы, и от этого зависела в значительной степени начальная стадия самой операции высадки. Далее планировалось, что один из группы СОРР на небольшой резиновой шлюпке проплывет до берега от лодки в случае, если последняя не сможет подойти к берегу.
В половине десятого вечера в пятницу 2 июня «Х-20» и «Х-23» отдали швартовы и взяли курс на восточные ворота Портсмутского мола. Операция «Гамбит» началась.
Три четверти часа спустя два крошечных суденышка миновали ворота и встретились со своим эскортом. «Х-23» шла за кормой траулера «Саппер», и во взаимодействии этих двух судов были определенные трудности. Волнение затрудняло продвижение, насколько могло, а процесс буксировки начался столь неорганизованно, что потребовалось еще сорок пять минут, прежде чем они были готовы к походу.
Связь была очень плохой, и поэтому было решено удерживать лодку на поверхности, чтобы все сигналы получать визуально. Несмотря на волнующееся [287] море, можно было держать приличную скорость, так что все договоренности сохранялись. «Х-20» шла «в масть», и обе группы держались как бы в неформальной компании. Никаких происшествий не возникало до начала утра субботы, когда маленький флот остановился, чтобы Кен Хадспет смог освободить неработающий винт «Х-20» от стального троса плавучего буя.
Как раз перед рассветом оба траулера эскорта начали сигнализировать своими затемненными буксировочными огнями. Последние приготовления были завершены, последние проверки проведены, добрые напутствия получены. Затем две лодки отделились от своих буксировщиков и проследовали независимо от них и друг от друга.
Любитель поразмышлять, er-ли бы он оказался на «Х-23», был бы выведен из себя трескучим звонком телефона. Искаженный голос Джорджа Хонора донесся вниз с мокрого и унылого кожуха:
— Главный двигатель, полный вперед, держись курса 172 градуса.
Час спустя они погрузились, чтобы остаться необнаруженными, поскольку утренний свет быстро разгорался. Однажды удачно найдя глубину в тридцать футов, они постоянно ее придерживались и шли вперед на электродвигателе со средней скоростью, на прежнем курсе 172. Это положение сохранялось в течение всего дня. Джордж надеялся достичь французского побережья, не расходуя при этом свой драгоценный кислород. Чтобы добиться этого, он должен был впускать его один раз в пять часов и при этом включать на несколько минут дизельный двигатель, чтобы обеспечить приток свежего воздуха с поверхности. Этот процесс имел специфическое название «продышка» и требовал осторожного осмотра моря через дневной перископ и очень аккуратного удержания лодки на определенной [288] глубине в то время, когда заборник был поднят. Нечаянная волна, захлестнувшая наружное отверстие заборника, только вызвала бы душ внутри лодки, но стоило бы стрелке глубиномера опуститься ниже семи-восьми футов, которые должны были выдерживаться, как приток воды стал бы непрерывным и в считаные минуты работа двигателя, требующая постоянного воздуха, могла бы создать неприятный вакуум. К счастью, и сублейтенант Дж.Х. Ходжес, и механик Джордж Воус были хорошо знакомы с опасностями такого рода.
Поэтому в более поздние вечерние часы лодка была три раза проветрена без подъема на поверхность. Условия внутри лодки, хотя и несколько переполненной ввиду наличия дополнительных людей и дополнительного оборудования, были вполне комфортны, а старания Воуса, выполнявшего также обязанности кока, были высоко оценены. Единственным предметом, вызывающим беспокойство, была батарея, и, соответственно, как только темнота опустилась, лодка поднялась на поверхность и последовала тем же курсом, заряжаясь на ходу.
К трем часам утра в воскресенье (день «D-1» по первоначальному плану вторжения) зарядка батареи была закончена и ход увеличен до полного вперед. К четырем часам достигли расчетной точки, и теперь требовалось вывести лодку на окончательную позицию. Пока не наступил рассвет, ничего больше сделать было нельзя, полное обследование местности через перископ можно было провести только при свете, так что лодка была остановлена, главная балластная цистерна медленно заполнена, и лодка плавно погрузилась, чтобы благополучно отлежаться на дне.
Сон одолел всех, кроме одинокого вахтенного, до восьми часов утра. Затем последовал быстрый [289] завтрак, из балластных цистерн было выпущено несколько пинт воды, и лодка медленно возвратилась на перископную глубину.
Они определенно были на нужном расстоянии от берега. Береговая линия была голой и плоской, похожей на побережье в графствах Восточной Англии, за исключением того, что, казалось, было немногочисленными ручьями или узкими заливами. В меньшей степени это напоминало побережье английской стороны Канала. Деревьев было мало, и отстояли они далеко друг от друга, и, видимо, в пределах обзора не было даже слабого подобия скал. Но вдалеке, справа, было что-то, напоминавшее устье реки. И еще пара церквей. Возможно, они заняли прочную позицию рядом с устьем Орне. Это было слишком уж здорово, чтобы быть правдой.
— Курс восточный, шестьсот пятьдесят оборотов. Держись на перископной глубине.
Действительно, они были близ устья Орне, то есть именно там, где требовалось. Они смогли идентифицировать эти две церкви без затруднений, и с крюйс-пеленгами на видимой поверхности они без всяких сомнений установили их положение.
Джордж некоторое время удерживал лодку на перископной глубине или чуть ниже, до одиннадцати утра, она была в уравновешенном подводном положении, без хода. Не было абсолютно никакого движения ни у берега, ни на самом берегу, совсем никаких признаков. Выглядело так, как будто все отправились на пикник. Но им все еще надлежало ждать. Около пяти часов они возвратились на перископную глубину. Снова проверили свою позицию и убедились в ее правильности. Потом они вновь легли на дно, чтобы прождать еще несколько часов. Ужин — немного сна — поиграли [290] в кости — рассказали по паре анекдотов, и — быстрая проверка оборудования.
Точно в 23.15 они всплыли на поверхность и повторно проверили радиостанцию. Длина волны была правильной, частота — той, что нужно. Но никаких сообщений для них не было. Они убедились в этом за несколько минут. Таким образом, высадка могла осуществиться, несмотря на погоду, а могла и не осуществиться. За несколько часов сотни и сотни десантных катеров, тысячи и тысячи людей могли приблизиться к французскому побережью. И они руководили бы всей этой процессией. Кроме закодированного сообщения, которое вставлялось в невинную радиопередачу, никаких иных средств передачи сообщения не было. Волнение на лодке не поддавалось описанию, а тихие распоряжения Джорджа относительно руля и скорости означали продолжение позиции ожидания. Они смогли увидеть приземление какого-то самолета недалеко от берега. Местность же вокруг как будто вымерла. Но Джордж считал, что гораздо важнее то, что был виден красный огонь, горевший выше входа в устье Орне, очень помогавший навигации.
Со своей позиции, подтвержденной промерами глубины, огнем на берегу и предыдущими привязками к местности, они подошли к своей последней задаче — измерениям расстояния натянутым тросом.
Они были очень близко к вражескому берегу, когда сорвался якорь CQR. Это отняло некоторое время, и, когда трос был закреплен за мерную рейку, была уже без нескольких минут полночь. Ровно часом позже радиосигнал уведомил их, что все действия откладываются на двадцать четыре часа.
— Поднять якорь — малый ход — курс 010. [291]
Понедельник прошел почти так же, как и воскресенье. «Х-23» провела на дне более двенадцати часов. У них было время отоспаться. Возможно, даже немного поскучать. Но это проходило, когда они пытались вообразить себе необъятность армады, которую принесет завтрашний день. Читаем вахтенный журнал:
«23. 15. Всплыли на поверхность и начали радиовахту. Сообщение действительно получено, но прием был очень трудный, и на время приема сообщения пришлось остановить гирокомпас. Это расстроило компас и сделало его ненадежным. Однако за время радиовахты лодка уже добралась до места и бросила якорь на намеченной позиции, так что дефект компаса уже не является теперь таким серьезным препятствием, каким мог бы быть».
Вскоре после полуночи Джордж смог опустить лодку ниже поверхности, чтобы исключить любой риск быть обнаруженными в последнюю минуту. Без четверти пять утра во вторник 6 июня она медленно возвратилась «наверх». Через несколько минут была установлена телескопическая мачта, сделаны все подсоединения к ней и она весело засветила вдаль. Работа пошла.
Никакие звуки не тревожили эфир, пока со стороны моря не донесся пульсирующий гул. Это было монотонное гудение со слабо различимой ритмикой. Силы вторжения подходили.
Они были великолепны. Это были штурмовые десантные суда, пехотные десантные суда, танково-десантные. Были зенитные, транспортные и артиллерийские корабли. Были высадочные и штабные. Были суда-амфибии типа «дак» или «рино».
Поскольку они шли почти прямо на него, Джордж взвесил обстановку и отошел. Следуя обратным [292] курсом, он прошел между их линиями. В колоннах было по двадцать, тридцать, сорок судов, и они простирались далеко за пределом поля зрения. Колонны были и по правому, и по левому борту лодки. И еще были люди, тысячи и тысячи людей проплывали мимо него, и он знал это. Он мог видеть некоторых из них, и многие могли видеть его. Большинство из них наверняка не знали, что это была «Х-23» и что она тут делает, но все равно все это вызывало волну радости.
«Бедняги! — подумал Джордж. — Силы пересекли пролив и теперь будут сражаться. Жаль, что они, а не я».
Все подходило к концу. История «Х-20» была почти такой же, и, между нами говоря, эти две лодки обеспечили успех операции «Гамбит», находясь под водой примерно шестьдесят четыре часа из семидесяти шести, проведенных в море. Теперь развивалась гораздо более крупная операция «Нептун». Они могли только надеяться, что она также пройдет успешно. Тем временем десантных катеров становилось меньше, и среди роя тральщиков, эсминцев и возвращавшихся кораблей береговых сил Джордж нашел его величества корабль «Ларгс» и подошел к его борту. Вскоре его уже буксировал другой траулер, походный экипаж занял свое место, и наступила мирная тишина. Это был первый нормальный сон за пять дней.
Сон Джорджа, однако, вскоре был прерван. Шкипер траулера был не в восторге от того, что лодка начала прыгать по поверхности. Волноваться из-за этого не стоило, но рулевой держал возвратный курс траулера согласно полученному приказу, и они направлялись обратно во Францию. Джордж с трудом рискнул вернуться в койку. [293]
Затем был большой прием, когда они все до одного были доставлены в Блокхаус.
Окончательный сюрприз был при беседе в кают-компании, когда некоторые присутствующие офицеры береговых сил поинтересовались, какие боевые корабли первыми подошли к побережью Франции в утро вторжения. Офицеры с яростью стали утверждать, что на эту честь может претендовать любой подводник.
— Ну, и далеко вы были от побережья? — спросили у них с негодованием.
— От побережья! — последовал ответ. — Черт возьми, мы были на самом побережье! [294]