Содержание
«Военная Литература»
Военная история

Глава 10.

Первая кровь

В 9.00 вечера 3 января две подводные лодки находились в нескольких милях от порта Палермо на севере Сицилии. Для операции «Принципл» это было хорошее и уверенное начало. Они всплыли на поверхность, как только ранняя зимняя ночь дала им три часа полной темноты. Фактически эта ночь была одной из самых темных, какие бывают перед появлением новой луны.

Третья подлодка — «П-311» — пропала из вида во время своего пребывания у Маддалены, севернее Сардинии. Она не сумела вернуться из этого патрулирования и, по всей видимости, была потеряна до того, как достигла района действий. Вместе с ее доблестным экипажем погибли десять водителей чариотов — три экипажа и четверо ассистентов. На борту двух других было всего пять экипажей, три на «Троопере» и два на «Тандерболте».

Последнее распоряжение Слейдена гласило, что нужно проникнуть в Палермо, атаковать располагавшиеся там цели и возвращаться к условленному месту, где несущие субмарины ожидали бы их до 4.30 следующего утра, причем вести себя при любых непредвиденных обстоятельствах так, как они считают целесообразным, без ущерба для [105] физического состояния и по возможности соблюдая флотскую дисциплину. Единственное различие заключалось в том, что две команды, находившиеся на «Тандерболте», готовились к атаке на цели в южно-сардинской гавани Кальяри, но план поменялся в то время, когда они уже находились в море.

Было около 10 часов вечера, когда лейтенант Ричард Гринленд закончил нелегкое дело переодевания и получил от штурмана «Тандерболта» курс для прохода в гавань. Погода была для подлодки — он понимал, что она была сейчас их богиней-спасительницей, — весьма неподходящей. Море было настолько неспокойным, что качка ощущалась даже на глубине в тридцать футов.

Ветер, дувший с берега, достигал четырех баллов. Вода перекатывала через палубу так, что каждая волна била в прочный корпус, и Гринленд вместе со старшим сигнальщиком Алеком Ферриером проделали свой путь от палубного орудия и боевой рубки до своих машин, размещенных рядом, очень осторожно.

Соблюдая банальное правило «одна рука для себя, другая — для короля», они с трудом удерживались за захваты на контейнерах, в то время как открывали их передние крышки. Это была процедура, к которой они привыкли за время длительных тренировок. «Тандерболт» заливался волнами, и как палуба, так и контейнеры оказались в воде, машины поднялись, вышли из зажимов и свободно буксировались. Их водители пробрались к ним и вскоре уже сидели верхом. С этого момента ни Гринленд, ни Ферриер больше не могли видеть ни «Тандерболт», ни другие машины. Однако был еще один прощальный жест. Вторично после того, как машина вышла из погрузившегося в воду кожуха, за их плечами просвистел [106] сетеотводный трос субмарины, да с такой скоростью, что, если бы они были хоть на дюйм ближе, у них не было бы шансов увернуться. Согласно инструкции, они покружили около подлодки, чтобы увидеть другой экипаж — петти-офицера Милна и матроса Симпсона, — но нигде не было никаких их признаков.

Это было то, ради чего и проводились тренировки. Они были на поверхности, одни во мраке ночи. Не было никакой возможности погружения для дифферентировки, чтобы выверить плавучесть машины в воде, которая могла бы оказаться слишком плотной или, наоборот, содержащей легкие слои, неразличимые для экипажа машины. Не было никакого «напутствия» от «Тандерболта», которого они могли ожидать. Через минуту-другую после их столь стремительно начавшегося движения Гринленд задал машине курс по компасному пеленгу, ведущему к закрытой гавани. Скоро они уже были в состоянии уверенно различать свет, который командир штурманской части «Тандерболта» указал им в качестве ориентира входа в гавань.

Держась на поверхности, они подвергались ударам ненастного моря и были рады, когда близ берега условия стали полегче. Но хотя море у берегов и было спокойней, погода оставалась вообще далеко не идеальной для атаки. Вблизи входа в гавань Гринленд дотянулся до сидящего позади Ферриера и нашел его руку. Несколькими короткими словами, переданными знаками азбуки Морзе (Ферриер был сигнальщиком и научил его этому методу связи), он сообщил, что собирается остановиться, чтобы провести необходимую процедуру регулировки. Они опустились, чтобы через несколько минут всплыть снова с отрегулированным дифферентом и «продутыми» ушами. [107]

Они бесшумно приблизились к берегу, но тут обнаружили, что их «маяком» был простой уличный фонарь. Но они продолжали двигаться вдоль берега, пока не добрались до волнолома, за которым, по мнению Гринленда, лежал вход в гавань. Он оказался прав. Последняя прямая была пройдена, начиналась серьезная работа.

Затем они обнаружили сети, прикрепленные к ряду бонов, оснащенных острыми шипами. Что-то подобное Гринленд ожидал встретить, но все равно проклинал их. Если бы сильные мира сего догадались изменить площадь отражения атаки, было бы намного легче.

«Нам предстояла дьявольская работа по преодолению противолодочных сетей. Они были слишком большого размера и ложились на дно складками. Мы пробовали поднимать их, но не смогли. В конце концов мы подсунули нос машины под складку сети и вместе с сетью подвсплыли к поверхности. Я поразился тому, что наша плавучесть оказалась достаточной для этого. Когда мы приблизились к поверхности, я скользил рядом с машиной, чуть ниже ее, чтобы не наткнуться на шипы. При этом совершенно забыл, что нужно посоветовать Ферриеру сделать то же самое».

Фортуна благоволит к храбрецам — или дьявол помогает сигнальщикам! Ферриер избежал столкновения с боном, шипом или чем-нибудь еще похуже. Но он один раз преподнес сюрприз, когда на глазах Гринленда скользнул в сторону от чариота и на время пропал из вида.

Противолодочная сеть оставалась препятствием даже после того, как они прошли через нее. По каким-то причинам она оказала неблагоприятное действие на компас, поэтому после прохождения под сетью Гринленд должен был относиться к его [108] показаниям с большой осторожностью и вынужден был действовать не как на подводном, а скорее как на надводном корабле.

Ветер у берега, чья сила была в некоторой степени ослаблена постройками города и верфи, постепенно усилился, и море внутри сети стало еще более неспокойным, когда Гринленд вновь поднялся на поверхность. Но времени проклинать погоду не оставалось, как и на то, чтобы испытать облегчение от преодоления одного препятствия, поскольку немедленно обнаружилась другая линия бонов, обозначавшая вторую сеть. Гринленд предположил, что, согласно обычно принятому методу защиты гавани, вторая сеть будет противоторпедной, окружающей стоянку больших военных кораблей.

Сигнал Ферриеру — и машина медленно погрузилась, равномерно, почти беспрепятственно. Нижний край противоторпедной сети спокойно проходил над их головами, придерживаемый руками. Сеть была очень легкой, похожей на алюминиевую, но не глубже, чем обычная стальная, футов пятьдесят. Поэтому нырок под нее — и они снова поднялись вверх.

Ответственный момент почти настал. Гринленд удерживал машину на поверхности отчасти из-за неуверенности в показаниях компаса, отчасти потому, что существует хорошее правило подводников — никогда не погружаться просто ради забавы, а ночная темнота и отсутствие какой-либо активности в гавани Палермо, казалось, гарантировали невозможность обнаружения. Несмотря на темноту, у него не было никаких сложностей в определении курса. Между тремя и четырьмя часами утра не было еще никаких признаков рассвета, так что у него проявилось свойство, которое врачи называют адаптацией к темноте. Как бы ее [109] ни называть, это была хорошая вещь, а еще лучше, и намного, было то, что были смутно, но безошибочно видны очертания «Ульпио Трайяно», крейсера, снабженного 5,3-дюймовыми орудиями, принадлежавшего итальянскому военно-морскому флоту дуче. Он как раз достраивался верфью, и на борту была его команда, которая еще не завершила отделку своего корабля, проходящего испытания, он был здесь... здесь... здесь — эта тень в темноте. Все сбывалось.

Если Ферриер и имел какие-то возражения по поводу действий своего номера первого, то он их не высказал ни тогда, при помощи азбуки Морзе, ни позже, голосом. Через мгновение они были рядом, по правому борту, вплотную друг к другу, и затем оба повели машину вниз по правому подводному борту крейсера. Совместными усилиями они установили и затем закрепили боевое оружие. Теперь оставалось выполнить последнюю задачу для полного завершения атаки, и Гринленд, довольно улыбаясь, установил часовой механизм на взрывном устройстве на «два часа». По его расчетам, в это время должен был начаться рассвет. Но это ни в коем случае не означало «Прощай, Палермо!». Для своих ночных приключений каждый экипаж имел четыре 5-фунтовых заряда, которые хранились в «хозяйственной рубке» за спиной номера второго. Они рассматривали их в качестве собственных «игрушек», хотя им и было указание отыскать четыре противолодочных корабля. Они уже доставили один груз по заданию военно-морского флота, а теперь доставят еще несколько, дополнительно, для своего удовольствия. Неизвестными пока объектами их внимания были три охотника за подводными лодками и одно коммерческое судно, самое крупное из тех, что они разглядели. Пока они двигались по поверхности [110] между вторым и третьим охотниками, горизонтальный руль чариота задел за якорную цепь, из-за чего винт вышел из-под воды и яростно замолотил по ней. На борту охотника кто-то, видимо вахтенный начальник, прошел вперед и посмотрел в их сторону, но, к счастью, их не увидел. К этому времени парни несколько ободрились. Их последние четыре захода потребовали большей спешки, к тому же военно-морской порт был, по всей вероятности, настороже. Гринленд думал, что они сделали достаточно. Итак: лицом в открытое море, кормой к ветру на попутной волне — и полный вперед! Они и не знали, что могут идти так быстро. Над сетью, той, нестандартной. Без повреждений. И вдруг началось! Треск! Удар! Толчок! Резкий раскат и мерзкий, пугающе громкий скрежет металла об металл. Темнота ли сгустилась, или Гринленд на миг ослабил концентрацию внимания, но так или иначе они столкнулись с идущим торговым судном. По-видимому, они никаких серьезных повреждений от этого столкновения не понесли, но шум, произведенный ими среди окружающей тишины, мог потревожить даже людей в машинном отделении.

После столкновения они имели возможность оглядеться и, ощутив второе дыхание, сумели взять пеленги. Вскоре стало ясно, что они движутся по окружности. Видимо, неисправность компаса, проявившаяся ранее, еще усилилась после столкновения. Столкновение отняло последний шанс на возможную встречу. «Тандерболт» и «Троопер» не станут ждать их после 4.30, и оба они знали, что до этого часа времени совсем немного, если он уже не наступил. Они обнаружили, что находятся вблизи военной судоверфи. Гринленд подвел чариот к малому моторному баркасу, закрепленному в гнездах. Он отключил [111] кислородный баллон и поднялся на борт баркаса, в то время как Ферриер отвел машину на середину малой бухты. Там она вскоре отправилась ко дну, и Ферриер, проследив за этим, отправился в короткое плавание к берегу. Вскоре он уже помогал Гринленду раздеться. Чтобы идти налегке, они освободились от скафандров и дыхательных приборов, привязали их к тяжелым водолазным ботинкам, подбитым свинцом, и столкнули в темную воду.

Ступени верфи сменились набережной, куда двое сильно потрепанных моряков Королевского военно-морского флота проследовали, чтобы найти удобное местечко и отсидеться. Они проголодались. Один из них припас немного шоколада, и они спокойно сжевали его в течение нескольких минут, перед тем как решить, в каком направлении уходить. Возможно, вскоре должен был последовать большой взрыв.

Всего в ночь на 3 января с «Тандерболта» и «Троопера» было выпущено пять человекоуправ-ляемых торпед. Вторая пара с «Тандерболта», Милн и Симпсон, несмотря на штормовую погоду, ушли тихо и спокойно, но оказались выведенными из игры прежде, чем достигли входа в бухту. На подходе к ней у них взорвался аккумулятор. Из-за протекания балластной цистерны машина начала быстро погружаться. Симпсон при этом, вероятно, пострадал, поскольку не смог справиться с откачкой воды. Милн неоднократно пытался ему помочь, но, когда глубиномер показал девяносто пять футов, он сам стал задыхаться от кислородного отравления и был вынужден всплыть на поверхность, чтобы остаться в живых. Находясь на поверхности, он вскоре оправился и в конце концов доплыл до берега, где был взят в плен. Симпсон был признан утонувшим. [112]

Сублейтенант Р.Г. Доу и старший матрос Фрил были одной из команд, покинувших «Троопер». Подобно Грин ленду и Ферриеру, они вполне преуспели в поиске цели и атаке на нее — это было 8500-тонное грузопассажирское судно «Вимина-ле», используемое как войсковой транспорт, под которым они разместили зарядное отделение. Они также добрались до берега и были взяты в плен.

Машину, управляемую сублейтенантом резерва Королевского флота Х.Л.Х. Стевенсом, не благословила удача. После того как он оставил «Троопер», ему понадобилось пять часов только для того, чтобы отыскать вход в гавань. Какой-то изъян обнаружился в дыхательном аппарате его номера второго, старшего матроса Картера, так что тот вскоре израсходовал весь кислород. Сте-венс решил оставить его на боне, откуда тот мог легко выбраться, а сам продолжать действия в одиночку. К сожалению, он так и не смог найти гавань, а поскольку времени оставалось мало, он решил, что самое разумное — это подобрать Картера и возвращаться к ведущей субмарине, если он сумеет ее отыскать. Но никаких признаков «Троопера» они не обнаружили. К этому времени они находились в воде уже шесть часов, и Сте-венс делал для своего напарника все, что мог, но они уже начали терять надежду на то, что их когда-либо обнаружат. Внезапно в темноте они увидели нечто, похожее на силуэт британской подлодки класса «U». И что было более важно, они, в свою очередь, были замечены наблюдателями с подлодки. Это была субмарина «Р-46»{46}, посланная патрулировать прибрежную акваторию [113] специально для того, чтобы подобрать оставшиеся команды чариотов.

Номером вторым последнего оставшегося чари-ота был матрос Уорси, тот, что уже отличился при погружении с Джеком Гроганом под «Хови». Вряд ли он думал, что тот шотландский эпизод будет отчасти повторен в ночных водах Средиземного моря.

Его номер первый, лейтенант резерва Королевского флота Х.Ф. Кук, был опытным водителем при любых обстоятельствах. Как и все остальные экипажи, они покинули «Троопер», когда море было в состоянии, затруднявшем эффективную работу машины. Но семена трагедии уже были посеяны, поскольку Кук в последние несколько часов на «Троопере» очень страдал от морской болезни. Если бы разум смог пересилить энтузиазм, он ни за что бы не отправился в путь. Чувство тошноты не оставляло его и ни в коей мере не способствовало обращению с машиной. Позже управление взял на себя Уорси, и чариот наконец добрался до камней у входа в гавань. Кук спешился и вышел на берег, чтобы хоть немного снять усталость, удушье и общее недомогание, одолевавшее его. Уорси намеревался продолжить атаку в одиночку. Но волнение моря сделало машину плохо управляемой, а времени было мало, и, кроме того, он должен был забрать Кука с условленного места. Ему оставалось вывести машину на некоторое расстояние от берега на глубокое место, покинуть ее и отправить на дно. Закончив это, он вернулся, чтобы плыть назад. Чтобы достичь камней, ему потребовалось не меньше двадцати минут, плавание в костюме Слейдена было утомительным. В конце концов он добрался до берега, но Кука так и не нашел. Он не отыскался и потом. Единственное достоверное предположение — то, что он открыл маску прежде, [114] чем выбрался достаточно далеко на камни, был смыт в море и, не будучи в герметичном скафандре, утонул.

Когда Уорси отчаялся найти напарника, он отправился на берег и закончил свой путь, как и его пятеро коллег, став военнопленным.

В эту ночь в гавани Палермо стояло много больших судов. Атакованы были шесть из их числа: «Ульпио Трайяно» (потоплен), три противолодочных корабля и торговое судно (повреждены) — на счету Гринленда и Ферриера, торговое судно «Виминале» (сильно повреждено) на счету Доу и Фрила.

Такова была цена атаки.

Дальше