Ранним утром 22 июня 1941 г. фашистская Германия вероломно напала на нашу Родину. Известие об этом с быстротой молнии долетело до берегов Тихого океана. На кораблях и в частях Тихоокеанского флота призывно прозвучали сигналы «большого сбора».

С этого дня Тихоокеанский флот находился в постоянной готовности отразить возможное нападение дальневосточного агрессора. Япония, как и Германия, легко могла нарушить заключенный с СССР 13 апреля 1941 г. договор о нейтралитете и начать войну против нашей Родины, чтобы достичь своей давнишней цели — в удобный момент захватить советский Дальний Восток. О том, что такая опасность существовала, свидетельствовали многие факты, Так, министр иностранных дел Японии Мацуока в беседе с германским послом по поводу советско-японского договора о нейтралитете заявил: «Никакой японский премьер-министр или министр иностранных дел не сумеет заставить Японию остаться нейтральной в случае конфликта между Россией и Германией. В этом случае Япония будет вынуждена в силу необходимости напасть на Россию на стороне Германии. Тут не поможет никакой пакт о нейтралитете»{99}. Когда началась Великая Отечественная война, советский посол в Токио К. Е. Сметанин спросил Мацуока, будет ли Япония соблюдать договор о нейтралитете, и получил такой ответ: основой внешней политики Японии является тройственный пакт, и если пакт о нейтралитете будет находиться в противоречии с этой основой, то он не будет иметь силы{100}. Учитывая сложную обстановку на Дальнем Востоке, [143] Советский Союз вынужден был держать здесь до 40 дивизий, крайне необходимых на советско-германском фронте.

2 июля в Токио состоялась императорская конференция, на которой обсуждалась военно-политическая обстановка на Дальнем Востоке в связи с нападением Германии на СССР. Она пришла к единому мнению о необходимости использовать благоприятные условия, которые складывались для новых захватов Японии. Мнения разделились лишь в вопросе о направлении главного удара. Одна группа руководящих деятелей во главе с министром иностранных дел И. Мацуока и командующим Квантунской армией генералом Е. Умэдзу считала наиболее выгодным напасть на Советский Союз, другая, возглавлявшаяся премьер-министром Ф. Коноэ, — на страны Юго-Восточной Азии. При этом никто не возражал против мнения решить «северные проблемы» путем войны с Советским Союзом, речь шла лишь о последовательности решения «проблем». В резолюции, принятой конференцией, говорилось: «Хотя наше отношение к германо-советской войне определяется духом оси Рим — Берлин — Токио, мы некоторое время не будем вмешиваться в нее, но примем по собственной инициативе меры, тайно вооружаясь для войны с Советским Союзом. И если ход германо-советской войны примет благоприятный для Японии оборот, мы применим оружие для решения северных проблем и этим обеспечим стабильность положения в Северных районах»{101}.

Японские империалисты подкрепляли свои решения делом. Если ко времени нападения фашистской Германии на СССР они имели в Маньчжурии 480 тыс. солдат и офицеров, то в сентябре 1941 г. численность Квантунской армии достигла млн. человек. Японские войска были приведены в готовность начать военные действия против СССР в соответствии со срочнo разработанным планом, известным под условным наименованием «Кантокуэп» (особые маневры Квантунской армии). Этот план предусматривал захват советского Дальнего Востока значительной части Сибири. На первом этапе войны намечаюсь овладеть городами Владивосток, Ворошилов (Уссурийск), Благовещенск, Иман, Куйбышевка-Восточная, а затем, при благоприятном развитии событий, — Северным Сахалином, Петропавловском-Камчатским, Николаевском-на-Амуре, Комсомольском-на-Амуре и Советской Гаванью{102}.

В трудное для нашей страны время, когда гитлеровские войска рвались к Ленинграду, Москве и Киеву, Япония не Только угрожала в любой момент начать войну против СССР, [144] но и питала фашистскую Германию через свое посольство в Москве разнообразной информацией о Советском Союзе. Она продолжала нарушать пакт о нейтралитете и другие ранее заключенные соглашения. После того как в августе 1941 г. из США во Владивосток начали поступать военные материалы, закупленные Советским Союзом, Япония стала препятствовать свободному плаванию советских судов в проливах Лаперуза и Татарский. Это противоречило не только пакту о нейтралитете, но и Портсмутскому договору 1905 г., согласно которому Япония не имела права нарушать свободное плавание судов в этих районах. Некоторое время спустя, 8 декабря 1941 г., японское правительство в нарушение международных законов объявило проливы Лаперуза, Сангарский и Корейский своими «морскими оборонительными зонами». Тем самым все выходы из Японского моря оказались под контролем японских властей. На практике это привело к тому, что уже в декабре 1941 г. японцы потопили четыре советских транспорта и захватили два{103}.

Став на путь открытых провокаций, Япония, однако, не решилась начать войну против СССР в 1941 г. Главная причина этого состояла в героических действиях Советских Вооруженных Сил против германской армии. Поэтому японцы предпочли выждать для себя более удобный момент для нападения на Советский Союз.

Япония 7 декабря 1941 г. развязала войну на Тихом океане, продолжая воевать против Китая. Несмотря на это, она по-прежнему усиливала Квантунскую армию. На 1 января 1942 г. численность Квантунской армии достигла 1100 тыс. человек, что составляло около 35% всех сухопутных сил Японии{104}.

В 1942 г. японский генеральный штаб разработал новый план войны против СССР, не изменявшийся до весны 1944 г. По этому плану Квантунская армия должна была в выгодный момент при поддержке авиации и флота нанести удары в направлении Владивостока и Благовещенска. Однако поражение гитлеровских войск в битве на Волге и последующее наступление Советской Армии нарушило все эти замыслы японской военщины.

В течение всей Великой Отечественной войны обстановка на Дальнем Востоке оставалась крайне напряженной. Советский Союз со своей стороны строго соблюдал условия о нейтралитете с Японией и делал все возможное, чтобы предупредить любые осложнения на дальневосточных границах. Она же неоднократно провоцировала военные инциденты. Японские самолеты систематически нарушали в разведывательных целях [145] воздушное пространство СССР, а военные корабли — советские территориальные воды. На протяжении всей Отечественной войны японцы нарушали наше торговое судоходство на Дальнем Востоке. Они систематически и без всякой причины задерживали советские суда, а в ряде случаев и топили их подводными лодками и самолетами. Всего в 1941–1944 гг. ими было задержано 178 судов и потоплены транспорты «Кречет», «Свирьстрой», «Майкоп», «Перекоп», «Ангарстрой», «Кола», «Белоруссия», «Павлин Виноградов», «Обь», «Ильмень» и «Трансбалт». Транспорты «Ашхабад», «Колхозник» и «Киев» потоплены неопознанными подводными лодками.

Следовавший во Владивосток транспорт «Анадырь» (капитан Е. К. Чайка) 1 июля 1941 г. был задержан в проливе Лаперуза вооруженным пароходом «Карафуто-Мару» и тремя вооруженными катерами. Несмотря на протест капитана, на советское судно поднялись три японских офицера, 20 солдат и несколько штатских. При осмотре судна офицеры всем своим поведением открыто выражали враждебность к советским морякам. Транспорт был задержан на девять часов.

Транспорты «Каменец-Подольск» (капитан А. В. Зернышкин) и «Ингул» (капитан С. А. Башкатов) в 1942 г. простояли под арестом в южносахалинском порту Отомари 60 суток, а транспорт «Ногин» (капитан И. В. Трескин) — свыше двух месяцев.

Японские самолеты 17 и 18 декабря 1941 г. неоднократно атаковали транспорт «Перекоп» (капитан А. А. Демидов) и в конечном счете потопили его на переходе из Владивостока в порт Сурабая (о. Ява). Ошибиться в национальной принадлежности судна было невозможно, так как «Перекоп» шел под Государственным флагом СССР, флаги страны лежали также на трюмах. Во время налета самолетов погибли боцман М. П. Соколов, старший машинист А. К. Зорин, матрос Мотавинский, кочегары И. Е. Рева и С. П. Агарков, многие получили ранения. Капитан А. А. Демидов, раненный в голову, спину и ноги, оставил тонувшее судно последним. Когда советские моряки находились уже в воде, японские летчики продолжали обстреливать их из пулеметов. Были убиты машинист А. М. Будоян, кочегары И. А. Анипко и Б. А. Ставрин. До ближайшего из индонезийских островов группы Бунгуран (Натуна), в 150 милях от о. Борнео, добрались лишь 32 советских моряка, из которых восемь имели ранения. Длительное время они находились в японских лагерях для военнопленных, пережили голод, лишения и издевательства. Лишь в конце ноября 1943 г. оставшиеся в живых моряки «Перекопа» были освобождены и прибыли во Владивосток.

20 декабря 1941 г. близ острова Минданао японские самолеты атаковали танкер «Майкоп» (капитан А. В. Левченко), следовавший из порта Сурабая во Владивосток. Танкер получил [146] серьезные повреждения, но благодаря энергичным действиям экипажа оставался на плаву. Следующим утром японские самолеты возобновили атаки и потопили «Майкоп», сбросив на него в общей сложности 43 бомбы.

Транспорт «Ангарстрой», шедший из Петропавловска во Владивосток, 19 апреля 1942 г. встретил японскую эскадру из четырех линкоров и восьми эсминцев. Вскоре японский самолет сбросил на палубу транспорта вымпел с требованием лечь на курс 315°. Во избежание осложнений капитан Г. Р. Бондаренко выполнил это требование. Затем к «Ангарстрою» подошел эсминец, и капитану было предъявлено ложное обвинение в «передаче по радио военной сводки». Японцы отвели транспорт в порт Кушимото, где он пробыл под арестом до 1 мая. Вскоре после выхода из порта «Ангарстрой» был потоплен японской подводной лодкой.

Трагически погиб транспорт «Кола» (капитан Л. М. Соловьев). 13 февраля 1943 г. он вышел из Владивостока. Через два дня был задержан японским военным кораблем. После трехчасового осмотра «Колу» отпустили, а в 23 часа 30 мин. 17 февраля на выходе в океан ее настигла торпеда, выпущенная подводной лодкой.

Судно продержалось на воде всего две-три минуты. Многие члены команды успели покинуть тонувший транспорт, сбросив в воду две шлюпки. Вскоре в районе потопления советские моряки увидели силуэт всплывшей японской лодки, которая, убедившись в потоплении «Колы», ушла из этого района, не оказав помощи находившимся в бедственном положении людям. После 18-дневных лишений оставшихся в живых старшего механика Мотина, третьего механика Сморичевского, машиниста Платонова и радиста Кириленко подобрал японский тральщик. Командир тральщика потребовал от них письменного подтверждения, что «Кола» была торпедирована американской подводной лодкой. Получив решительный отказ, японцы доставили полуживых людей в тюрьму города Осака, где продержали две недели в одиночных камерах. Но сломить волю советских моряков им не удалось. 8 апреля 1943 г. Мотин, Сморичевский, Платонов и Кириленко были отправлены во Владивосток.

Не менее трагически сложилась судьба транспорта «Белоруссия». 3 марта 1944 г. в Охотском море он подвергся торпедной атаке. При взрыве погибли два краснофлотца, стоявшие у кормовой пушки, и два матроса в машинном отделении. На воду удалось спустить две шлюпки, но одна из них, ударившись о борт тонувшего судна, опрокинулась, и ее затянуло в водоворот вместе с одиннадцатью моряками. На второй шлюпке спаслось 35 человек во главе с капитаном судна К. Г. Кондратьевым. Через несколько суток на горизонте показалась кромка льда, а за нею — слабые очертания берега. Высадившись на лед, моряки разделились на две группы: одна осталась [147] возле шлюпки до утра, другая во главе с капитаном К Г. Кондратьевым направилась к берегу. Двадцать дней шли по льду моряки. К берегу дошли только двое — кочегары Почернин и Петровичев, остальные погибли в пути. Обессилевшие от холода и голода, они вышли на остров Итуруп — один из островов Курильской гряды. Еще шесть суток кочегары блуждали по берегу в поисках жилья, пока не обнаружили небольшой поселок. Японцы встретили Почернина и Петровичева крайне враждебно. Не оказав медицинской помощи, советских моряков посадили раздельно в холодные сараи. 19 апреля в поселок прибыли японские офицеры с переводчиками. Начались допросы, угрозы, издевательства и избиения, продолжавшиеся 40 суток. Но ничто не сломило мужественных моряков. В июне 1944 г. они были доставлены в тюрьмы на остров Хоккайдо, лишь в июле их освободили и отправили на Родину.

Судьба группы моряков, оставшихся со шлюпкой, до сих пор неизвестна.

Так японские империалисты нарушали принятые на себя обязательства о нейтралитете. Более того, работники японского посольства в Москве систематически направляли в Германию секретную информацию о Вооруженных Силах Советского Союза{105}. По существу, советско-японский договор о нейтралитете утратил свой смысл, и Советское правительство 5 апреля 1945 г. денонсировало его. [148]

В повышенной готовности

Крайне напряженная обстановка на Дальнем Востоке в период войны с фашистской Германией потребовала от Тихоокеанского флота постоянной боевой готовности, высокой бдительности и большого напряжения сил. Японский военно-морской флот в 1941 г. насчитывал 10 авианосцев, 10 линкоров, 35 крейсеров, 111 эсминцев, 64 подводные лодки, множество малых кораблей и судов. Морская авиация Японии состояла из 1500 самолетов.

Наш флот на Дальнем Востоке значительно уступал японскому в крупных надводных кораблях. Не располагал он авианосцами, линкорами и крейсерами. В составе Тихоокеанского флота было 2 лидера, 12 эсминцев, 6 сторожевых кораблей, 30 тральщиков, 46 катеров-тральщиков, 92 сторожевых катера, 91 подводная лодка, около 150 торпедных катеров и до 500 самолетов. [148]

Главная задача Тихоокеанского флота заключалась в обороне побережья. В случае нападения Японии он должен был совместно с войсками 1-й и 2-й Отдельных Дальневосточных армий осуществлять противодесантную оборону, нарушать морские коммуникации противника и защищать свои морские пути сообщения. При решении этих задач тихоокеанцев ожидали немалые трудности. Сравнительно небольшие силы флота были рассредоточены вдоль побережья, протяженность которого достигала 2000 миль. Так, расстояние от Владивостока до Советской Гавани составляло 588 миль, до Петропавловска-Камчатского через Татарский пролив — 1700 миль. Все это крайне затрудняло маневр силами, особенно в зимний период.

В связи с существовавшей угрозой нападения Японии на Советский Союз Тихоокеанский флот в первые же дни Великой Отечественной войны выставил оборонительные минные заграждения на подходах к Владивостоку, Советской Гавани, Петропавловску. Эта задача была выполнена в короткий срок.

Минные поля в сочетании с береговой и корабельной артиллерией составили основу противодесантной обороны советского побережья.

Оборонительное заграждение у Владивостока выставили корабли отдельного дивизиона минных заградителей, которым командовал капитан-лейтенант А. Я. Ципник. При этом особенно отличился минный заградитель «Аргунь». Его личный состав имел хорошую боевую выучку и на протяжении ряда лет неоднократно отмечался Военным советом флота за успехи в боевой и политической подготовке. Большим авторитетом на корабле пользовались командир старший лейтенант В. И. Тулин, офицеры В. В. Анфимов, Л. Г. Беляков, А. П. Кулин, В. Г. Полещук, Ф. И. Тресковский, главный старшина Н. А. Кондарацкий. В воспитании дружного коллектива «Аргуни» большая заслуга принадлежала партийной организации корабля, возглавлявшейся отличным специалистом, командиром отделения рулевых старшиной 1-й статьи П. Н. Дорофеевым. В годы войны против фашистской Германии минный заградитель «Аргунь» помимо своего прямого назначения использовался как учебный корабль, на котором проходили практику курсанты Тихоокеанского высшего военно-морского училища.

В суровые годы войны против фашистской Германии личный состав Тихоокеанского флота и Краснознаменной Амурской флотилии выполнял огромную работу по укреплению военно-морских баз, строительству аэродромов, ангаров, дорог, мостов, береговых и зенитных батарей и т. п.

Советское командование, совершенствуя оборону приморских районов, учитывало важную роль военно-морских баз в условиях Дальневосточного театра. При этом оно опиралось не только на Отделение ЦВМА, д. 39515, л. 274–275.опыт русско-японской войны 1904–1905 гг., но и на уроки обороны военно-морских баз Балтийского и Черноморского [149] флотов в первый период Великой Отечественной войны.

В строительстве мощных оборонительных сооружений на подступах к военно-морским базам приняли участие тысячи жителей приморских городов и населенных пунктов. В целях предупреждения внезапного нападения японцев в гарнизонах и на кораблях флота строго соблюдалась светомаскировка. Войска и флот постоянно находились в повышенной боевой готовности, чтобы в любой момент отразить удары агрессора.

Боевая подготовка личного состава кораблей, частей и соединений с началом Великой Отечественной войны проводилась еще более интенсивно, в обстановке, максимально приближенной к боевой. Переходы кораблей морем, учебные стрельбы, минные постановки и другие задачи осуществлялись в условиях ночи, тумана, штормовой погоды, ледовой обстановки, при измененной системе навигационного обеспечения. Все это прививало морякам навыки, необходимые для действий в сложной боевой обстановке.

После осенних штормов 1941 г. плавание кораблей Тихоокеанского флота и судов Дальневосточного пароходства осложнилось в связи с тем, что в районах оборонительных минных заграждений появились сорванные волнами с якорей плавающие мины. На борьбу с ними были мобилизованы самолеты, систематически просматривавшие прибрежные воды, а также корабли, уничтожавшие плававшие мины. Особенно тщательно просматривались прибрежные районы боевой подготовки и фарватеры, использовавшиеся для выхода кораблей в открытое море. Учения флота проводились, как правило, в открытом море, за внешней Кромкой минных заграждений либо в удаленных от баз районах, где не было минных полей. Безопасность прохода торговых судов по фарватерам на подходах к базам обеспечивалась военными лоцманами.

В частях и соединениях Тихоокеанского флота тщательно изучался опыт обороны Таллина, Ханко, Одессы и Севастополя, сокрушительные удары североморцев по врагу, дерзкие атаки торпедных катеров на Черном море и Балтике, высадка морских десантов в Феодосию и в район Керчи (декабрь 1941 г.), в Новороссийский порт (сентябрь 1943 г.) и другие бои и операции. Этот опыт использовался при организации боевой и политической подготовки личного состава.

Политорганы, партийные и комсомольские организации флота умело и активно пропагандировали боевые успехи советских моряков в борьбе с ненавистным врагом, массовый героизм и подвиги советских людей на фронте и в тылу. Политуправление флота, которым руководил генерал-майор береговой службы А. А. Муравьев, регулярно издавало брошюры и листовки, [150] призывавшие моряков настойчиво овладевать искусством ведения боя, ускоренными темпами строить укрепленные районы обороны, военные объекты, бдительно стоять на страже дальневосточных рубежей.

Активным помощником командования, добрым советчиком и наставником моряков проявила себя в годы войны флотская газета «Боевая вахта» (редактор капитан 1 ранга П. В. Пащенко). Она снискала любовь и уважение тихоокеанцев своей страстностью, деловитостью и злободневностью. На конкретных примерах газета воспитывала воинов флота в духе беззаветной преданности Советской Родине, самоотверженности при защите ее государственных интересов, в духе революционной бдительности и высокой боевой готовности.

Моряки-тихоокеанцы сознавали всю сложность борьбы с сильным и коварным врагом, которую вели их боевые товарищи на других морях, и не жалели сил для того, чтобы как можно лучше выполнять свои задачи, неутомимо совершенствовали боевое мастерство. В этом неоценимую помощь им оказывали моряки, прибывавшие с других флотов. Закаленные в боях воины делились с тихоокеанцами своим опытом.

Между действующими флотами и флотилиями и Тихоокеанским флотом в те годы сложилась хорошая практика обмена кадрами офицеров. К началу войны с Японией на Тихом океане было немало командиров и политработников, участвовавших в боях с немецко-фашистскими захватчиками, таких, как С. С. Бессонов, Н. Г. Богданов, А. В. Волков, С. И. Кабанов, Б. Т. Калачев, Д. П. Мерзленко, А. А. Муравьев, Е. Н. Преображенский, И. Е. Святов, А. С. Фролов и другие. На флоте из 49 начальников политотделов соединений 31 был участником Великой Отечественной войны{106}. Это благотворно сказывалось на боевой и политической подготовке кораблей и частей.

Первостепенной задачей тихоокеанцев по-прежнему было освоение новых боевых кораблей, самолетов, оружия и технических средств, которые поступали на флот во все возрастающем [151] количестве. С повышением военно-технической подготовки воинов росла их творческая активность. За годы войны они разработали и внесли свыше 7 тыс. рационализаторских предложений по совершенствованию эксплуатации материальной части оружия и боевой техники.

В боевой подготовке штабы и командиры, основываясь на опыте войны, большое внимание уделяли эффективному применению оружия, тщательной отработке взаимодействия, организации твердого и непрерывного управления всеми участвующими в бою силами.

В 1945 г. в характере боевой и политической подготовки флота произошли серьезные изменения. Основу боевой учебы по-прежнему составляли совместные действия с сухопутными войсками. Но в отличие от прошлых лет, когда отрабатывались преимущественно оборонительные задачи, большое внимание стало уделяться наступательным действиям{107}. Обязательной составной частью совместных учений стала высадка морских десантов с участием морской пехоты, которая к тому времени численно возросла{108}.

Более целеустремленно стала проводиться и агитационно-пропагандистская работа. Командиры, политработники и флотские пропагандисты в своих лекциях и беседах широко использовали конкретные исторические сведения о Японии, о злодеяниях японской военщины на советской земле в годы иностранной военной интервенции и гражданской войны, о военных конфликтах на Хасане и Халхин-Голе, приводили примеры нарушения Японией государственной границы и торгового судоходства на Дальнем Востоке в годы войны с фашистской Германией.

После денонсации Советским правительством советско-японского договора о нейтралитете личному составу флота разъяснялось, что без разгрома японского агрессора нельзя покончить с мировой войной и считать безопасными наши дальневосточные границы от провокаций со стороны японской военщины. Марксистско-ленинская учеба и политические занятия на флоте, семинары и сборы редакторов газет имели одну цель — дать анализ военно-политической обстановки, сложившейся на Дальнем Востоке, и обострить у тихоокеанцев чувство ненависти к японским захватчикам. К началу войны против империалистической Японии Политическое управление Тихоокеанского флота разработало и разослало в части необходимые материалы для агитационно-пропагандистской работы в ходе военных действий.

Высокий уровень боевой я политической подготовки, достигнутый на Тихоокеанском флоте в годы войны против фашистской [152] Германии, предопределил успешные действия моряков в стремительных операциях Советских Вооруженных Сил против Японии в августе 1945 г.

Тихоокеанцы — фронту

В годы войны с фашистской Германией Тихоокеанский флот был не только надежным стражем морских рубежей нашей Родины на Дальнем Востоке, но и кузницей кадров для фронта. В полумиллионной армии моряков, сражавшихся на сухопутных фронтах с немецко-фашистскими захватчиками, насчитывалось более 140 тыс. моряков-тихоокеанцев{109}. Тихоокеанцы и амурцы участвовали в битвах под Москвой и на Волге, в героической обороне Севастополя и Ленинграда, в боях за Северный Кавказ и Заполярье. Их можно было встретить на кораблях и в частях Северного, Балтийского и Черноморского флотов, на озерных и речных военных флотилиях. Они внесли достойный вклад в разгром заклятого врага.

В 1941 году в соответствии с постановлением Государственного Комитета Обороны было сформировано 25 морских стрелковых бригад, в том числе 12 из моряков Тихоокеанского флота и Краснознаменной Амурской флотилии{110}. Воинам этих соединений были присущи беспримерная храбрость, глубокое сознание личной ответственности за судьбу своей Родины. Морские пехотинцы стояли насмерть, когда успех обороны решала стойкость, и были стремительны и неудержимы в наступательных боях.

В битве за Москву моряки-тихоокеанцы и амурцы героически сражались в составе 64, 62, 71 и 84-й морских стрелковых бригад.

64-я отдельная морская стрелковая бригада (командир полковник И. М. Чистяков, военком полковой комиссар В. И. Тулинов), действуя в составе 20-й армии, вначале вела оборонительные бои. Отражая многочисленные атаки противника, она прочно удерживала занимаемый рубеж. Затем соединение, участвуя в наступлении, прошло с боями 233 километра и освободило 78 населенных пунктов.

20 декабря 1941 г. войска 20-й армии при участии моряков 64-й бригады освободили Волоколамск — крупный опорный пункт в системе немецкой обороны на рубеже реки Лама. Особенно сильные бои развернулись за село Ивановское. Здесь славный подвиг совершили моряки-тихоокеанцы, составлявшие орудийный расчет сержанта А. А. Лобченко. Ивановское дважды [153] переходило из рук в руки. Когда моряки вторично заняли его, артиллеристы Лобченко, чтобы вернее поражать танки противника, выдвинули орудие на прямую наводку и вступили в бой с четырьмя немецкими танками. Подпустив танки на близкое расстояние, они подбили два из них. В это время от огня противника погибли наводчик и подносчик снарядов. Лобченко, раненный осколком снаряда, вместе с заряжающим Тарифом Давлетшиным продолжали вести бой. Они подбили еще один танк.

Вскоре погиб и заряжающий. Лобченко остался один. Но орудие продолжало вести огонь. Сержанту удалось подбить четвертый танк. Пал смертью героя и Лобченко. Но вражеская атака уже была сорвана.

За успешные действия в боях за Москву бригада была награждена орденом Красного Знамени. Многие краснофлотцы и командиры удостоились высоких правительственных наград.

62-я отдельная морская стрелковая бригада, возглавлявшаяся тихоокеанцами полковником В. М. Роговым и военкомом полковым комиссаром Д. И. Бессером, в Подмосковье прошла с боями 150 километров. Она разгромила три вражеских полка и освободила около 40 населенных пунктов. За отличия в защите столицы бригада была удостоена гвардейского звания.

В боях за село Круглово, Лотошинского района, героически действовал политрук 1-го батальона бригады Н. Ф. Кашников. В это соединение он прибыл с Тихоокеанского флота с должности секретаря комсомольского бюро части. В жарких схватках с гитлеровцами политрук отличался исключительной храбростью, влиял на бойцов пламенным большевистским словом и личным примером. Во время боя за село Круглово тяжело ранило командира роты. Тогда Кашников возглавил подразделение и повел его в атаку. В результате противник был выбит из села. Но сам Кашников, получив смертельную рану, скончался на руках бойцов. За героизм в бою он был посмертно награжден орденом Красного Знамени.

В краеведческом музее города Клин экспонируется фотография командира 84-й отдельной морской стрелковой бригады тихоокеанца полковника Василия Андреевича Молева. В подписи под ней указывается, что он геройски погиб в окрестностях села Борисоглебское.

Под командованием В. А. Молева 84-я бригада прошла славный боевой путь. Она 22 ноября 1941 г. первой из таких морских формирований прибыла на защиту столицы. Уже 28 ноября решительной атакой моряки освободили город Скопин. Затем бригада вместе с частями 1-й ударной армии в районе Яхромы прорвала оборону противника и прошла с боями 180 километров, освободив около 40 населенных пунктов и истребив несколько тысяч гитлеровцев. [154]

71-я отдельная морская стрелковая бригада (командир полковник Я. П. Безверхов, военком полковой комиссар Е. В. Бобров), действуя в составе 1-й ударной армии, в непрерывных боях прошла 150 километров. Она отбила у врага более 75 населенных пунктов.

Особенно ожесточенные бои вела бригада за овладение селом Языково, Дмитровского района. Нередко атаки доходили до рукопашных схваток. Несмотря на то что противник создал вокруг села сильную систему многослойного огня с любого направления, 6 декабря решительной ночной атакой моряки окончательно овладели этим важным опорным пунктом противника. Как сообщил тогда комбриг Я. П. Безверхов в штаб 1-й ударной армии, «всего за два дня боев у Языкова немцы потеряли около 600 убитыми, оставили 8 танков, 7 бронемашин, нами подобрано более 40 различных автомашин».

За успешные действия по освобождению города Солнечногорск и ряда других населенных пунктов 5 января 1942 г. бригада была преобразована в гвардейскую, а ее командир Яков Петрович Безверхов удостоился ордена Красного Знамени.

С победоносным завершением битвы под Москвой бригада была переброшена на Северо-Западный фронт в район Старой Руссы. В двухмесячных ожесточенных боях моряки соединения проявили беспримерное мужество и отвагу. В те дни в числе многих тихоокеанцев пал смертью храбрых комбриг Я. П. Безверхов.

Немало моряков Тихоокеанского флота участвовало в великой битве на Волге. Всей стране известно имя снайпера тихоокеанца В. Г. Зайцева из легендарной 62-й армии. Это ему принадлежат ставшие девизом всех защитников Сталинграда слова: «Пока враг не разбит, за Волгой для нас земли нет!» Воин-герой прошел славный боевой путь от берегов Волги до Берлина. В экспозициях музея Волгограда представлена снайперская винтовка Героя Советского Союза снайпера В. Г. Зайцева и рядом с ней помещена табличка: «В период уличных боев в городе снайпер 284-й стрелковой дивизии Зайцев из этой винтовки уничтожил более 300 гитлеровцев, обучил снайперскому [155] искусству 28 советских бойцов. Здесь он вступил в ряды ВКП(б). Во время ранения Зайцева эта винтовка передавалась лучшим снайперам части. В Берлине по окончании войны она была торжественно вручена Зайцеву».

В составе 2-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского, которая разбила крупную группировку отборных немецких войск генерала Манштейна, стремившихся пробиться к окруженным в Сталинграде войскам, доблестно сражалось более 20 тыс. моряков Тихоокеанского флота и Амурской флотилии. Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский вспоминал: «Моряки-тихоокеанцы сражались замечательно. Недаром их в гвардейские части зачисляли. Боевая армия была! Манштейну тогда крепко досталось... Моряки — отважные воины, герои»{111}.

2 октября 1942 г. легендарный подвиг в районе завода «Красный Октябрь» совершил тихоокеанец краснофлотец Михаил Паникаха. Когда вражеские танки приблизились к окопу, он вступил с ними в единоборство. Но вот кончились гранаты. Оставалось лишь две бутылки с горючей смесью. Моряк замахнулся, и в этот момент вражеская пуля попала в бутылку. Паникаху залило горящей смесью. Тогда охваченный пламенем бесстрашный воин стремительно бросился к ближайшему танку, разбил о него вторую бутылку и сгорел вместе с вражеской машиной.

В битве за волжскую твердыню погиб краснофлотец И. М. Каплунов. В ожесточенном бою он подбил из противотанкового ружья три вражеских танка, а когда кончились патроны, пустил в ход гранаты. Моряк был дважды ранен, но продолжал неравную схватку с врагом. Герой погиб, уничтожив девять стальных машин. В музее Волгограда экспонируется листовка, посвященная героическому подвигу тихоокеанца И. М. Каплунова. Она издана в годы войны Главным политическим управлением ВМФ. В ней мужество и героизм, проявленные Ильей Каплуновым в боях с фашистскими захватчиками, ставились в пример всему личному составу Военно-Морского Флота.

63-я отдельная морская стрелковая бригада (командир полковник А. М. Крылов, военком батальонный комиссар Б. И. Михайлович) имела в своем составе 1500 моряков Тихоокеанского флота. Она прославилась в обороне советского Заполярья, завершив свой боевой путь на государственной границе с Норвегией в октябре 1944 г. За мужество и отвагу многие бойцы соединения удостоились высоких правительственных наград. Орденом Красного Знамени были награждены: Д. К. Берсенев, К. П. Быков, В. П. Вишнев, Б. М. Егоров, С. С. Егоров, И. И. Илясов, А. И. Кравцов, И. В. Крайнев, И. Е. Мясников, [156] И. В. Плотников, П. П. Прохоров, В. Н. Рудаков, А. Т. Рудыкин, В. Н. Семенко, Т. М. Сидоров, П. Г. Чебанко и другие. Орден Александра Невского получили старший лейтенант П. Т. Близнюк и лейтенант А. Н. Шамаев{112}.

Бригада славилась отличными снайперами. На 1 ноября 1943 г. на их боевом счету было 1039 гитлеровцев. Снайпер М. И. Абасов уничтожил 153 солдата и офицера противника, И. К. Черномаз — 105, В. С. Беднягин — 101, М. Е. Дубель — 86, Н. А. Ваксер — 80, П. И. Залепухин — 67{113}.

На основании приказа Народного комиссара Военно-Морского Флота от 7 ноября 1943 г. за боевые заслуги бригаде было вручено революционное Красное знамя. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 ноября 1944 г. она удостоилась ордена Красного Знамени, а 600 ее бойцов и командиров были награждены орденами и медалями{114}. Приказом Верховного Главнокомандующего Советскими Вооруженными Силами от 14 октября 1944 г. за умелые и решительные действия в Петсамо-Киркенесекой наступательной операции ей присвоено наименование Киркенесской.

Трудными дорогами войны с фашистской Германией прошли многие воспитанники Краснознаменной Амурской флотилии. Бывший амурец контр-адмирал Д. Д. Рогачев командовал Волжской военной флотилией, принявшей активное участие в разгроме гитлеровских войск под Сталинградом. Ответственные должности в этой флотилии занимали амурцы контр-адмирал П. А. Трайнин, капитан 2 ранга В. Ф. Гудков, капитан 3 ранга А. И. Цибульский. В боях за город мужественно сражались амурцы командир взвода Виктор Каракозов, командир группы автоматчиков Юрий Авдеев, командир расчета противотанкового орудия Виктор Прокофьев.

Комендор с монитора «Дзержинский» Виктор Прокофьев вместе с другими моряками бил врага под Курском, а осенью 1943 года участвовал в форсировании Днепра. За умелые действия при переправе через реку и в бою за удержание занятого плацдарма он был награжден орденом Отечественной войны I степени, а бойцы его расчета — орденом Красной Звезды. Амурец Семен Жало и его боевые друзья, переправившись на сооруженном плоту через Днепр, обезвредили десятки вражеских мин, подорвали гранатами три самоходные пушки и в рукопашном бою в траншее уничтожили много гитлеровцев.

Умелые и решительные действия этой группы моряков способствовали захвату и удержанию одного из плацдармов на правом берегу Днепра. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 октября 1943 г. за мужество и героизм, проявленные [157] в боях за Правобережную Украину, Семёну Сергеевичу Жало было присвоено звание Героя Советского Союза.

Посланец Амурской флотилии краснофлотец Михаил Рогачев за умелые боевые действия получил воинское звание младшего лейтенанта. В боях под Саурмогилой разведчики Рогачева разгромили в тылу врага штаб батальона и захватили важные документы, а в бою за село Успенское взяли в плен 27 немецких солдат и офицеров.

У поселка Берестово Рогачев первым ворвался в траншею противника и лично уничтожил пять гитлеровцев. 20 октября 1943 г. в бою на реке Молочная отважный амурец погиб, уничтожив две огневые точки противника. За смелые рейды во вражеский тыл, умелое ведение разведки, личное мужество и героизм лейтенанту Михаилу Иосифовичу Рогачеву было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

По-разному сложились судьбы моряков-амурцев в годы войны. Сергей Васильев стал танкистом, громил врага на своем грозном танке КВ. Танкистом довелось воевать и машинисту с канонерской лодки «Красное знамя» мичману Сергею Хорош-ко. Он участвовал в боях под Сталинградом и на Курской дуге, одним из первых форсировал Днепр, первым из посланцев флотилии ступил на румынскую землю.

Краснофлотец А. Н. Фуров оказался единственным представителем моряков в кавалерийском соединении генерал-майора С. В. Соколова. Он быстро освоил нелегкие приемы кавалерийского боя и воевал не хуже заправских конников.

Катерник Иван Морозов прославился на Карельском фронте. В июне 1944 г. он в числе первых форсировал реку Свирь в рукопашном бою уничтожил семь гитлеровцев. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июля 1944 г. Ивану Дмитриевичу Морозову за мужество и героизм было присвоено звание Героя Советского Союза.

На Черном море своими боевыми делами прославились воспитанники Тихоокеанского флота генерал-майор авиации Н. А. Остряков, катерник капитан 2 ранга В. Т. Проценко, морские пехотинцы полковник Я. И. Осипов, капитан А. С. Гегешидзе. На Балтике храбро сражались с врагом летчик лейтенант П. А. Бринько, командир торпедного катера А. И. Афанасьев, командир катера-тральщика мичман И. Я. Ларин. На Севере умело действовали в боях офицер-подводник капитан ранга М. И. Гаджиев, катерники капитан 2 ранга В. Н. Алексеев и капитан-лейтенант А. И. Кисов, летчик И. Т. Волынкин многие другие.

В годы Великой Отечественной войны в состав действующего Северного флота влился ряд боевых кораблей Тихоокеанского флота.

В 1942 г. переход Северным морским путем из Владивостока в Полярное совершили лидер «Баку» и эсминцы «Разумный» [158] и «Разъяренный». В пути корабли заходили в Де-Кастри, Петропавловск-Камчатский, в бухту Провидения, губу Колючинская и губу Чаунская, в бухты Амбарчик, Тикси и Диксон, на рейдовую стоянку у пролива Югорский Шар. Всего они прошли по чистой воде и во льдах 7360 миль за 762 ходовых часа. Это был беспримерный по своей сложности переход кораблей флота в суровых полярных условиях. Моряки и в пути продолжали боевую подготовку. Прибыв на Северный флот, они умело и отважно сражались с врагом. За успешное выполнение боевых заданий лидер «Баку» был награжден орденом Красного Знамени.

Беспримерный переход из Владивостока в Полярное через Тихий и Атлантический океаны совершили тихоокеанские подводные лодки «Л-15» (командир капитан-лейтенант В. И. Комаров), «С-51» (командир капитан 3 ранга И. Ф. Кучеренко), «С-54» (командир капитан-лейтенант Д. К. Братишко), «С-55» (командир капитан 3 ранга. Л. М. Сушкин) и «С-56» (командир капитан-лейтенант Г. И. Щедрин).

Часть пути подводников пролегала в районах активных боевых действий. Каждая подводная лодка находилась в море около 2220 часов и прошла около 17 тыс. миль.

Переход готовился тщательно. По договоренности Советского правительства с правительствами США и Англии заранее были намечены маршрут плавания и пункты остановки для ремонта и пополнения запасов топлива и продовольствия (военно-морские базы Датч-Харбор, Сан-Франциско, Коко-Соло, Гуантанамо, Галифакс, Рейкьявик).

Первыми из Петропавловска вышли 25 сентября 1942 г. подводные лодки «Л-15» и «Л-16» (командир капитан-лейтенант Д. Ф. Гусаров, он же старший в группе). 1 октября они благополучно прибыли в Датч-Харбор. В 11 час. 15 мин. (по местному времени) 11 октября, когда лодки находились в 800 милях от Сан-Франциско, «Л-16» была атакована неизвестной подводной лодкой и через 25–30 секунд затонула со всем личным составом. Трагическую гибель своих товарищей экипаж «Л-15» воспринял мужественно. Каждый сделал для себя вывод: усилить бдительность, четко, безупречно действовать на своих боевых постах.

Вторая группа подводных лодок в составе «С-54» и «С-55» (старший в группе капитан 3 ранга Л. М. Сушкин) вышла из Владивостока после того, как корабли первой группы прошли Датч-Харбор. Спустя сутки начала переход третья группа («С-51» и «С-56») во главе с командиром дивизиона подводных лодок Героем Советского Союза капитаном 1 ранга А. В. Трипольским. Лодки следовали установленным маршрутом, преодолевая штормовую погоду, холод в северных широтах и невыносимую жару в южных морях. Особенно непривычной была для наших моряков жара — температура воздуха у экватора [159] достигала 40°, воды — 28°, а в отсеках лодки она поднималась до 50° и более. Особенно тяжелой была вахта у дизелей, где стояла нестерпимая духота.

В пунктах остановки простые люди сердечно встречали советские подводные лодки.

В конце ноября корабли оставили позади Панамский канал и вошли в Коко-Соло. Здесь их встречали особенно тепло и торжественно, выражая тем самым уважение ко всему советскому народу, мужественно сражавшемуся против немецко-фашистских захватчиков.

После пополнения запасов и ремонта лодки продолжили свой путь. Но не успел еще скрыться из виду Коко-Соло, как на «С-55» была обнаружена неисправность в работе винта. Пришлось остановить дизеля. На подходах к этой военно-морской базе нередко действовали немецкие подводные лодки, поэтому длительное пребывание корабля без хода было небезопасным. Но командир отделения рулевых Добровольский, работая под водой, быстро отыскал повреждение и устранил его.

Вскоре выяснилось, что в Коко-Соло плохо был выполнен ремонт подводной лодки «С-54». Около трех суток при сильном шторме морякам пришлось устранять задир поршня и втулки цилиндра.

В Галифаксе встретились все пять советских подводных лодок. Отсюда каждой из них предстояло идти самостоятельно: «Л-15» и «С-51» — в Рейкьявик (Исландия), остальным — в Розайт (Англия). Переход через Северную Атлантику совпал с полосой жестоких штормов, к тому же здесь действовало много немецких подводных лодок.

10 января 1943 г. в Рейкьявик прибыла «Л-15». На подходе к этому исландскому порту сильной штормовой волной на лодке сорвало кормовые горизонтальные рули. В Рейкьявике не оказалось возможностей для такого ремонта, и лодка была направлена в шотландский порт Гринок, где простояла свыше трех месяцев.

Немецко-фашистское командование знало о переходе через Атлантику наших подводных лодок, но оно не смогло оказать эффективного противодействия. Несколько раз немецкое радио на русском языке хвастливо заявляло о потоплении в Атлантике трех советских лодок, рассчитывая тем самым запугать наших моряков, но это им не удалось. Подводники, проявляя выдержку и мужество, образцово несли боевую вахту и с каждым днем приближались к родным берегам. Весной 1943 г. пять лодок Тихоокеанского флота благополучно прибыли в главную базу Северного флота — Полярное. Они быстро включились в боевые действия и в первых же походах продемонстрировали высокую выучку. Вместе с прославленными экипажами североморских лодок, которыми командовали Н. А. Лунин, [160] И. И. Фисанович, В. Г. Стариков, Ф. А. Видяев и другие герои-подводники, тихоокеанцы храбро сражались с врагом в суровом Заполярье. За отличия в боях «С-56» была удостоена гвардейского звания и награждена орденом Красного Знамени, «С-51» стала Краснознаменной, а командиры этих лодок — Г. И. Щедрин и И. Ф. Кучеренко — удостоились высокого звания Героя Советского Союза.

В 1944 г. с Тихого океана на Черноморский флот было отправлено по железной дороге 10 малых подводных лодок вместе с подготовленными экипажами (4 подводные лодки XII серии и 6 подводных лодок VI серии), а также 6 катеров типа «МО».

На протяжении всей войны Северный и Черноморский флоты систематически пополнялись хорошо подготовленными тихоокеанскими экипажами торпедных катеров и самолетов.

Боевое единство

В годы войны против фашистской Германии еще более тесными стали связи тихоокеанцев и трудящихся советского Приморья. С чувством величайшего возмущения и ненависти к подлым захватчикам, с глубоким сознанием долга перед Родиной дальневосточники делали все для того, чтобы быстрее приблизить час окончательного разгрома врага.

С первого дня войны в военные комиссариаты Приморья стали поступать тысячи заявлений от рыбаков, шахтеров, колхозников, служащих — от людей всех профессий с просьбой направить их в действующую армию и флот. Только в первые два дня войны Приморский крайвоенкомат получил более 500 таких заявлений.

Большая работа велась в крае по всеобщему обязательному обучению военному делу. За время войны в Приморье были подготовлены десятки тысяч стрелков, минометчиков, телеграфистов, телефонистов, радистов, морских специалистов, шоферов, медицинских сестер и сандружинниц. На восьмых всесоюзных соревнованиях по ПВО и ПХО в 1943 году Приморский край завоевал Переходящее знамя Центрального совета Осоавиахима СССР.

Более 4 тыс. приморских комсомольцев влились в состав действовавших воздушнодесантных частей. 63 комсомольца составили экипажи боевых машин танковой колонны «Приморский комсомолец», построенной на средства молодежи края{115}.

По призыву Приморского крайкома партии, который в годы Великой Отечественной войны бессменно возглавлял член ЦК [161] КПСС Н. М. Пегов, трудящиеся Приморья развернули массовое движение за высокую производительность труда, досрочное выполнение государственных планов. Несмотря на то что много рабочих и служащих ушло в те дни на фронт, в крае не было предприятий, не выполнявших производственного плана. У заводских станков тысячи женщин заменили ушедших на фронт мужей, братьев, сыновей.

Трудные будни приморцев были полны примерами самоотверженной работы. Каждый стремился внести свой вклад в великое дело достижения победы над врагом, проявляя при этом энтузиазм и инициативу. Во всех патриотических делах и начинаниях впереди были коммунисты и комсомольцы.

В 1941 г. в Дальневосточном пароходстве экипажи всех судов успешно справились с выполнением государственного плана перевозок. Были освоены новые районы плавания — в порты Австралии, Новой Зеландии, Южной Америки, Персидского залива, Индийского океана и другие.

В июле 1942 г. моряки-дальневосточники вышли победителями во всесоюзном социалистическом соревновании, им было вручено Знамя Государственного Комитета Обороны и первая премия. Особенно отличились в соревновании экипажи транспортов «Франц Меринг», «Волховстрой», «Сахалин», «А. Андреев» и танкера «Батуми».

В 1942 г. транспорты «Беломорканал», «Белоруссия», «Волга» и «Урицкий» прошли Северным морским путем из Владивостока в Архангельск и затем через Атлантику и Тихий океан возвратились во Владивосток.

В годы войны успешно осуществляли импортные перевозки экипажи танкеров «Батуми» и «Азербайджан», транспортов «Комилес», «Мичурин», «КИМ», «Ф. Энгельс», «Трансбалт», «С. Киров», «Уэлен», «Волховстрой», «Шатурстрой», «Игарка», «Арктика», «Каширстрой» и многих других судов. В сентябре 1943 г. транспорту «Трансбалт» (капитан И. Г. Гаврилов) были присуждены вымпел Государственного Комитета Обороны и первая премия. [162]

В результате самоотверженной работы моряки-дальневосточники в 1943–1944 гг. планы грузоперевозок перевыполнили по всем показателям. 24 января 1945 г. коллективу Дальневосточного пароходства было вручено переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны{116}.

Вступив во всесоюзное соревнование, моряки Владивостокского порта первыми в Приморье взяли обязательство увеличить эксплуатационную скорость хода судов и их грузоподъемность против плановой на 3%, силами судовых экипажей произвести ремонтные работы на 9 млн. рублей, снизить стоимость судоремонта на 5%, сократить стоянку судов под погрузочно-разгрузочными работами в порту на 10–15% и т. д.{117}.

За высокие показатели в выполнении производственных заданий в июле 1942 г. Владивостокскому порту было присуждено второе место среди портов Советского Союза и вручено переходящее Красное знамя Наркомморфлота. А в августе того же года порт вышел на первое место и получил первую всесоюзную премию.

25 предприятий рыбной промышленности Приморья досрочно выполнили план 1941 г. и дали Родине тысячи тонн сверхплановой продукции. Среди коллективов на первое место вышел рыбокомбинат «Тафуин». За выдающиеся успехи в социалистическом соревновании в июле 1942 г. ему были вручены переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны и денежная премия. Победителем в этом соревновании вышел рыболовецкий сейнер капитана Таболина, выловивший в августе 1942 г. 3656 центнеров рыбы (это составляло 92% годового плана судна){118}.

Крупных результатов в социалистическом соревновании добились угольщики Приморья, выдавшие на-гора десятки тысяч тонн угля сверх плана. Горняки крупнейшей шахты Артема № 3-ц систематически выполняли по полторы нормы в сутки. Вместе с мужчинами на шахтах самоотверженно трудились женщины.

По-фронтовому работали железнодорожники Приморья. В июле 1942 г. за образцовое выполнение заданий правительства 74 работника Приморской железной дороги были награждены орденами и медалями. Среди них путейцы П. И. Лащук, А. П. Зеленский, А. А. Модин, А. С. Козлов и другие{119}.

В 1942 г. труженики полей края дали Родине в два раза больше товарного хлеба, чем в 1941 г. Большую роль в этом [163] сыграли 23 тыс. рабочих Приморья, направленных в помощь колхозам, совхозам и МТС{120}.

Одним из замечательных проявлений советского патриотизма было массовое движение приморцев за создание фонда обороны Родины. По почину тружеников рыбокомбината «Тафуин» в этот фонд отчислялись добытые в сверхурочное время тысячи тонн рыбы, угля, леса. По единодушному решению рабочие и служащие предприятий отдавали в фонд обороны часть своего месячного заработка, колхозники — часть своего хлеба, мяса и других продуктов. Приморцы сдавали государству деньги и облигации государственных займов, а также драгоценности — дорогие сердцу памятные сувениры. Но самым дорогим была для советского человека Родина, и он отдавал все, что мог, для победы над ненавистным врагом. Только в августе 1941 г. трудящиеся Приморья внесли в фонд обороны 7 600 тыс. рублей наличными деньгами, 40 650 тыс. рублей облигациями государственных займов, 54 кг золотых и серебряных изделий, а всего с 1 августа по 25 ноября 1941 г. — свыше 100 млн. рублей, в том числе 52 млн. рублей наличными и 58 млн. рублей облигациями государственных займов, 56 кг золота и серебра, много хлеба, мяса, овощей и других продуктов питания. По сумме средств, внесенных в фонд обороны Родины, Приморский край занимал четвертое место в стране — после Москвы, Ленинграда и Хабаровского края{121}.

По почину горняков Артема к 30 декабря 1941 г. приморцы собрали 28 млн. рублей на строительство эскадрильи бомбардировщиков «Советское Приморье». Председатель колхоза «Красный рыбак» Скирда внес на постройку самолетов 1130 тыс. рублей, колхозник артели «Красный восток» М. А. Новиков — 40 тыс. рублей, заведующий артемовской шахтой № 3-ц Базалей — 25 тыс. рублей, председатель колхоза «1 Мая» — Нагиевич — 22 тыс. рублей, счетовод этого же колхоза Стрела — 20 тыс. рублей, заведующий артемовской шахтой № 1, Мороз — 15 тыс. рублей, капитан теплохода Герой Советского Союза И. И. Афанасьев — 15 тыс. рублей. В январе 1943 г. сумма денежных средств, собранных на постройку бомбардировщиков, превысила 50 млн. рублей.

Комсомольцы Приморской железной дороги выступили с инициативой собрать средства на постройку бронепоезда «Приморский комсомолец». Осенью 1941 г. молодежь организовала ряд массовых воскресников. Заработанные на них деньги (свыше 2 млн. рублей) пошли на строительство бронепоезда.

По инициативе рабочих и служащих Владивостокского порта жители Приморья, воодушевленные победами Красной Армии [164] под Москвой, Ростовом и Тихвином, начали в канун 1942 г. массовый сбор новогодних подарков фронтовикам. На Ленинградский фронт ушел эшелон из 18 вагонов с теплой одеждой, продуктами питания. Приморцы посылали фронтовикам любовно вышитые носовые платки, кисеты и другое рукоделье, согревавшее душу бойца народной признательностью. Вложенные в посылки письма с новогодними приветами и страстными призывами крепче бить врага переходили в окопах и блиндажах из рук в руки.

В знак восхищения мужественной борьбой ленинградцев трудящиеся Приморья послали им к 1 мая 1942 г. второй эшелон с подарками. Секретарь Ленинградского областного комитета партии А. А. Жданов, выражая чувства горячей благодарности ленинградцев, писал приморцам: «Сердечно благодарим трудящихся Владивостока и Приморья за первомайское поздравление и подарки боевым защитникам Ленинграда... В самые трудные дни боев и блокады мы были сильны сочувствием и поддержкой трудящихся всей нашей необъятной Родины от Поволжья, Кавказа, Средней Азии и до далекого Приморья»{122}.

До конца 1942 г. трудящиеся Приморья направили защитникам города Ленина еще два эшелона с подарками. В последнем эшелоне, состоявшем более чем из 40 вагонов, помимо 35 тыс. посылок было 35 т мяса, 3500 штук битой птицы, 25 т рыбы, 2500 кг табаку, 1,5 т сахару, 10 тыс. литров вина, 2 т риса, 20 тыс. банок консервов, 34 т кондитерских изделий{123}.

Так трудящиеся Приморья вместе со всем советским народом, рука об руку с моряками Тихоокеанского флота самоотверженным трудом и прямой помощью фронту вносили свой вклад в общее дело победы над фашистской Германией. [165]

Дальше