Восстание в Далмации против французов

Баратынскому было оставлено три корабля и два фрегата. Далеко не легкое поручение дал ему Сенявин. В Далмации в мае 1807 г. население восстало против французов. Баратынский, для которого это восстание явилось неожиданностью, сделал, понятно, все, что было в его силах, чтобы помочь восставшим. Но, конечно, при подавляющем превосходстве сил, бывших в распоряжении Мармона, не могло быть и речи об окончательной победе восставших. Ввиду «патриотических» фальсификаций и выдумок французской историографии о «привязанности» славянского населения Далмации к войскам наполеоновской Франции, ввиду полного замалчивания ею истинного положения вещей и роли русских, наконец, принимая во внимание, что в литературе почти ровно ничего не говорится о восстании 1807 г., мы считаем уместным привести здесь полностью показание очевидца Владимира Броневского, дающее яркую картину событий:

«Пребывание французов в Далмации останется навсегда памятным для несчастного народа. Тягостные налоги, конскрипция, остановка торговли и неимоверные притеснения за малейшее подозрение в преданности к русским не могли [300] всеми ужасами военного самовластия унизить дух храброго народа, мера терпения его исполнилась, и славяне поклялись погибнуть или свергнуть тягостное для них иго. Жители, от Спалатры до Наренто, условились в одно время напасть на французов и послали доверенных особ в Курцало просить помощи, уверяя в искреннем и общем желании всего народа соединиться, наконец, с матерью своего отечества Россиею. Командор Баратынский, не имея возможности отделить из Катаро и 1000 человек, не смел обещать много; однакож для соображения мер на месте, посадив на корабль и два транспорта шесть рот егерей, 12 мая отправился из Катаро в Курцало. На третий день по прибытии командора в Курцало иеромонах Спиридоний, бывший в Далмации для нужных сношений с жителями, уведомил, что бунт уже начался. Приготовления делались с такою тайностию, что французы ничего не подозревали; но один случай возжег пламя бунта прежде положенного срока. Курьер, посланный из Зары в Спалатро, был убит. Французы расстреляли несколько крестьян и зажгли деревню, где совершено было убийство; пожар был сигналом общего восстания, ударили в набат, во-первых, в княжестве Полице, и в три дня знамя возмущения появилось во всех местах от Полице до Наренто. Патриоты с бешенством напали, и малые рассеянные отряды французов были истреблены наголову. Славяне, решившись умереть, никому не давали пощады; но как некоторые округи не были готовы, другие не согласились еще в мерах, то деятельный генерал Мармонт успел собрать войска в большие крепости, потом выступил из оных с мечом мщения, расстреливая попавшихся в плен и предавая селения огню. Патриоты нападали день и ночь, не думали хранить жизнь и имущество; ни гибель многих из них, ни тактика, ни ожесточение французов не приводили их в уныние. Пожары и кровопролитие были ужасны. Капитан-командор Баратынский, получив о сем известие, удержан был в Курцало противными ветрами. Народные толпы, не имевшие главного на чальника, могущего предводить их к определенной цели, начали уменьшаться, другие были рассеяны, и французы заняли по прежнему весь морской берег».

Русские моряки вовремя подоспели, чтобы спасти от смерти хотя бы часть восставших против французов славян. «22 мая командор Баратынский с десантными войсками прибыл в Брацо, откуда, взяв с собою фрегат „Автроил«, корвет „Дерзкий«, катер „Стрелу«, бриги „Александр« и „Летун«, перешел к местечку Полице, в нескольких милях от Спалатры лежащей. Старшины сего места тотчас прибыли на корабль командора, умоляли способствовать им против неприятеля. Командор, не имея достаточного при себе войска, просил их взять терпение: [301] но как уже не от них зависело воли прекратить возмущение, то и обещал им возможную помощь и покровительство государя императора. При появлении российских кораблей патриоты ободрились, собрались и 25 мая с мужеством напали на французов. Как сражение происходило у морского берега, то эскадра снялась с якоря, приближилась к оному и сильным картечным огнем принудила неприятеля отступить и заключиться в крепость. 26-го недалеко от Спалатры высажено было на берег 5 рот солдат и несколько матросов. Французы скоро явились на высотах в таком превосходном числе с двух сторон, что войска наши вместе с 1500 далматцев возвратились на суда. Хотя неприятель, рассыпавшись в каменьях, вознамерился препятствовать возвращению, но поражаемый ядрами и картечью с близ поставленных судов и вооруженных барказов, скоро отступил с видимою потерею»{1}.

Мы приводим показание Броневского, ничего в нем не меняя. Конечно, ручаться за настроение «всего народа», во всех социальных классах он не мог.