Незабываемое

Преодолев оперативную зону заграждений, наш корпус остановился перед укреплениями противника в районе Кархула — Хотинен.

Слева перед высотой 65,5 было озеро Сумма-ярви, справа — болото, которое позже бойцы назвали «долиной смерти». Это болото было так пристреляно противником, что поднять голову выше уровня снега не было возможности. Здесь у белофиннов до войны был постоянный военный полигон, и они могли теперь с закрытыми глазами точно обстрелять любую точку этого района.

Мне пришлось принять участие в руководстве инженерным обеспечением дивизии, действовавшей в направлении высоты 65,5 и рощи «Молоток».

Саперы дивизии поработали в эту войну основательно. Они обеспечивали пехоту укрытиями от вражеского огня, разрушали заграждения противника, устраивали проходы в надолбах, блокировали и подрывали доты.

* * *

Это было в самые сильные морозы, в период подготовки прорыва линии Маннергейма. Пехота подошла к «долине смерти», и нам было приказано запрятать штабы полков и батальонов в надежные убежища.

Местность почти непроходимая. По глубокому снегу, под которым болото оставалось незамерзшим, не могли пройти не только автомашина или трактор, но даже лошадь.

Работали двое суток непрерывно под сильным пулеметным, артиллерийским и минометным огнем. Задание выполнили точно к сроку.

Теперь, когда все это ушло в область воспоминаний, многое забылось, но никогда не изгладится из памяти снежная поверхность, шевелящаяся от осколков снарядов и пуль. Да еще двух вещей я никогда не забуду. [364]

Елка

Под новый год артиллеристы решили поздравить противника ураганным огнем. Всю ночь гремела канонада, над головами, шипя, пролетали к врагу стальные подарки. Они летели так густо, что, казалось, и небо имеет ребра. Первое время белофинны отвечали интенсивно, а часа через два все реже стали падать их снаряды в долину. На утро стихли обе стороны. Поединок кончился. Моему подразделению приказано было отдохнуть. И вот измученные работой, оглушенные канонадой, мы выползаем и... я не в состоянии передать нашего изумления и охватившего нас веселья. Нам стало так приятно, как будто каждый из нас в этот момент увидел окна родительского дома.

На берегу стояла елка.

Самая настоящая новогодняя елка. На ней не было стеклянных шаров, бус, яблок и конфет, но она была по-праздничному запушена снегом, как ватой, и убрана использованными пулеметными лентами, гильзами от снарядов малых калибров. А под елкой стоял разбитый пулемет противника.

Утреннее солнце загорелось на этом металлическом убранстве, и казалось, что на елке горят настоящие новогодние свечи.

Кругом зияли черные воронки от разорвавшихся снарядов. На кустах лежали не успевшие еще рассеяться хлопья дыма, но мы ничего этого уже не замечали и по-детски радовались выдумке храброго шутника.

Баня

Тому, кто не был в бою, кто не лежал часами в снегу на морозе в 50 градусов, кто не спал в блиндаже, когда нет возможности не только раздеться, но даже ослабить пояс с вооружением, — тому трудно представить себе, что такое после всего этого баня. Я имею в виду хорошую баню, со всеми удобствами.

В полосе действия наших частей находились финские бани — небольшие деревянные постройки в три-четыре квадратных метра и вышиной чуть побольше метра. Вы представляете, что это были за бани! В такой бане только выпачкаешься. К тому же находились они в 8 — 9 километрах от передовой линии фронта; пока дойдешь, всякая охота мыться отпадает. И бойцы саперного батальона построили свою баню у самой линии фронта, под Хотиненом.

Баня эта, как и все наши военные «учреждения» того времени. была выстроена глубоко под землей. Там не было [365] слышно не только грохота взрывающихся рядом снарядов, но даже и треска летящих на воздух дотов.

Баня эта была построена со всеми удобствами: из коридора попадаешь в предбанник, где стоит зеркало и работает парикмахер в белом халате. Парикмахерского халата, разумеется, на фронте не было, но в безукоризненно чистом маскировочном халате парикмахер отвечал всем нашим требованиям — выглядел по-боевому.

Тут же за дверью была расположена «мыльная».

И пахла эта баня весной: пол, потолок и лавки были сделаны из свежих еловых досок. От передвижной электростанции в баню провели электричество, и здесь же наигрывал марши радиоприемник — все двадцать четыре удовольствия!

Недаром корпусное командование также приезжало мыться к нам на передовую линию и хвалило баню. [366]