Сокрушение дотов

Командир дивизиона поставил передо мной задачу: выдвинуть вперед 203-миллиметровое орудие и прямой наводкой разбить дот № 36. Никогда еще, пожалуй, из такого мощного орудия не били прямой наводкой по такой близкой цели.

Пошел я выбирать место для огневой позиции. Финны заметили меня, начали обстреливать. Пришлось ползти. Влез я на сопку. Впереди — песок и потом какой-то бугор. В бинокль удалось разглядеть, что это и есть дот, который нужно разгромить.

Вокруг меня открытое место — ничего, кроме низких кустов. Придется, думаю, поставить орудие в кустах, все-таки маскировка, хоть и плохонькая. Нужно будет вырыть окоп и установить в нем орудие. Огонь по доту мне приказано было открыть в 8 часов утра. Итак, в запасе у меня вечер и ночь. Решил вечером начать сооружение окопа, а ночью поставить орудие.

Пополз назад, на наблюдательный пункт, доложил обо всем командиру дивизиона. Командир со мной согласился. Но как поставить орудие, не привлекая внимания финнов? Командир подумал и принял решение: все орудия нашего дивизиона будут обстреливать сопку, где стоит дот, чтобы создать сильный шум и дымовую завесу. Это собьет финнов с толку, и они не поймут, что мы устанавливаем орудие.

В сумерках я привел своих бойцов на выбранное место. Показал им, где траншеи противника, где расположен дот. Справа от нас чернел лес, в котором наших частей не было. Выставил справа и слева по одному пулемету, а впереди двух бойцов с винтовками, и принялись за работу.

Стучим в промерзшую землю лопатами, ломами, и звуки наших ударов разносятся далеко. Финны услышали, начали обстрел. Минут тридцать пришлось нам лежать на снегу. Когда они перестали стрелять, мы снова дружно принялись за работу. И вот окоп готов.

Доложили командиру дивизиона. Он приказал поставить орудие в окоп. Как было условлено, дивизион открыл огонь по [341] сопке, чтобы финны не услышали шума трактора, тащившего орудие.

Двигались мы чрезвычайно медленно, потому что снег был глубокий и трактор все время буксовал. Наконец, он въехал в сугроб и совсем остановился. Пришлось взять лопаты и прорыть дорогу до самого окопа.

В общем орудие доставили благополучно и установили его. Я отправил трактор в тыл и стал ждать утра.

Наконец, рассвело. Прямо перед собой увидели мы финский дот. Ровно в 8 часов наше орудие открыло огонь.

Нам не повезло. Первый снаряд угодил в подбитый пустой танк, находившийся уже дней десять перед этим дотом. Танк загорелся, из него повалил густой дым, заслонивший от нас дот. Делай, что хочешь. Хоть перевози орудие на новое место! Я начал волноваться. И вдруг ветер переменился, дым повернул в другую сторону, и дот опять стал виден. Послали второй снаряд. Опять мимо. Я заметил, что после каждого выстрела наше орудие несколько смещается. Чтобы укрепить его, мы вбили в землю деревянные колья, сошники забили до-отказа.

— Огонь! — командую я.

Попадание. [342]

— Огонь!

Перелет. Сбавили прицел.

— Огонь! Попадание.

— Огонь!

Попадание.

Дот начал яростно обстреливать нас из пулеметов и орудий. Пришлось залечь и прекратить огонь. Два снаряда разорвались около самого ровика. Нас всех засыпало землей. Одному бойцу поцарапало лицо. Однако орудие цело и все живы.

Когда обстрел чуть-чуть ослаб, я подал команду:

— К орудию!

Оно было засыпано землей. Быстро очистили ствол и замок от земли. Все в порядке.

— Огонь!

Финны опять усилили обстрел, но их снаряды ложились неточно, и мы продолжали вести огонь. На двадцатом снаряде с дота слетел массивный стальной купол.

Послали несколько снарядов в середину дота. В середине дота — пробоина. Тогда начали бить по его левому краю. В левом краю — пробоина. Принялись за правый край — и здесь пробоина.

На восемьдесят первом снаряде дот был уничтожен. Посылаю к командиру дивизиона бойца с донесением: «Задание выполнено. Прошу подать трактор».

Лежим и ждем.

Наша артиллерия начала яростно обстреливать всю финскую сопку, чтобы дать возможность трактору подойти к нам. Трактор прибыл. Поспешно увозим орудие и идем в землянки отдохнуть.

На утро получаю приказ:

«Выехать на левую сторону дороги. Уничтожить дот № 42».

Садимся в машины, выезжаем. Выбрать огневую позицию на этот раз было еще трудней. Начали рыть окоп, а грунт — сплошной камень. Бросили этот окоп, перешли в другое место снова начали рыть, но грунт почти такой же жесткий.

Финны заметили нас и принялись обстреливать из орудий И пулеметов. Работать стало невозможно, и мы отползли в сторону. Финский снаряд угодил прямо в наш окоп. Хорошо, что там никого не было.

Этот снаряд оказал нам большую услугу. Он углубил окоп и разрыхлил в нем землю. Когда обстрел приутих и мы снова собрались в окопе, работа пошла гораздо быстрее. Подготовив окоп, подвезли орудие, опять маскируя шум трактора артиллерийской стрельбой.

Первые два снаряда — мимо, третий — попадание. На пятом снаряде финны побежали из дота. Вижу — вылезают из люков. [343]

Бреши и вмятины от снарядов в бронированной стенке дота как мыши. Прошлый раз я сначала бил в середину, потом в один край и затем в другой. Пробую применить этот способ и здесь. Он вполне себя оправдал — на семьдесят пятом снаряде дот № 42 был уничтожен.

В следующие дни я уничтожил своим орудием еще несколько дотов. Уже накопился опыт, и на каждый из этих дотов я тратил меньше снарядов, чем на предыдущий. Вскоре я уже точно знал, в какие именно точки дота нужно бить, чтобы снести его с лица земли. Кроме того, опыт помогал нам выбирать наиболее удобные огневые позиции.

Финны вели по моему орудию отчаянный огонь. Однажды вражеский снаряд, разорвавшись, отбросил меня на 10 метров от орудия. Я очнулся, ощупал себя, вижу — цел. Но из моего расчета остались невредимыми только четыре человека, остальные были убиты или ранены. Мы отправили раненых в тыл и продолжали вести огонь по доту. Некому было подносить снаряды, но я остановил пробегавших мимо пехотинцев, и они подносили нам снаряды до той минуты, когда дот был уничтожен.

Так разрушали мы доты, расчищая путь для наших войск. [344]