Эскадрилья над Кархулой

Командир эскадрильи капитан Витрук выходит из штаба. Он только что получил задание вылететь в район Кархулы. Там, по сведениям нашей разведки, на высоте 38,2 расположены укрепления. Они должны быть уничтожены.

— Учтите, — сказал полковник Витруку, давая задание, — наши почти рядом... Ошибка в 100 метров и... Высокий, тонкий даже в теплом комбинезоне, капитан Витрук идет к самолетам по хрупкому насту, разглядывая на ходу карту. Его догоняет штурман Колчанов: получена последняя метеорологическая сводка.

— Над Финским заливом начинается снегопад, — говорит штурман. — Почти до самой цели мы будем лететь, не видя земли!

— Долетим, товарищ штурман!

Капитан и штурман имели уже по тридцать пять совместных боевых вылетов. Метель, ураган, огневая завеса — никакая сила не могла остановить капитана. Летел ли он на Лаппенранту, где его ждали «Фоккеры», бомбил ли он другие пункты, над которыми стеной поднимались разрывы зенитной артиллерии, — всегда он оставался победителем.

Метеорологи оказались правы. Над Финским заливом они попали в метель. Снежные вихри бросали машину. Земли почти не было видно. Моторы гудели. Крылья покрылись серебристой кромкой льда.

«Вот еще беда, — подумал Витрук, — это может кончиться плохо».

На командном пункте бригады учли тяжелые условия полета. Одну эскадрилью вернули по радио. С эскадрильей Витрука не сумели связаться и вдогонку был послан лучший летчик. Но и он не догнал ее.

Капитан Витрук вел свои самолеты уже над территорией врага.

Смертоносная стена!.. В одно мгновение мимо самолета пронеслось много красных, синих, черных шаров; они лопались [332] на уровне самолета, ниже его, рассыпаясь золотыми брызгами. Разноцветные дымки расползались в воздухе и таяли постепенно. А вместо них возникали все новые и новые...

Строй эскадрильи разомкнулся.

Капитан Витрук дал максимальную скорость, а через полминуты, когда предательский фейерверк опять начинал сверкать вокруг, резко уменьшил ее. И снаряды пролетали впереди. Тогда капитан опять что есть силы рвался вперед, то и дело меняя курс.

Когда прошли зону заградительного огня, Витрук спросил штурмана:

— Жив?

— Жив!.. — ответил штурман.

— Хорошо! Самолеты все?

— Все! — ответил стрелок-радист.

Теперь оставалось самое главное. Обрушить весь груз бомб на передний край. Ни дальше, ни ближе. От его искусства и от искусства штурмана зависело все. Одним ударом он должен был проложить путь пехоте, пробить еще одну брешь в линии Маннергейма.

Внизу шел бой. Его не было ни видно, ни слышно. Под большим куполом неба уходили вдаль леса, и снежные озера, лежащие между ними, казались белыми подпалинами на шкуре зверя.

Вот черные изогнутые линии — это ходы сообщения. Они вьются между перелесками. Неожиданно начинаются и так же неожиданно исчезают. Они соединяют дзоты.

Витрук рассчитал: по времени он должен быть уже недалеко от Кархулы. И верно, штурман подал сигнал: «Скоро цель». Но капитан не сразу взял курс на нее. Он продолжал еще некоторое время идти прежним путем, заставляя врага теряться в догадках — куда он летит. Он даже сбавил немного скорость, чтобы его самолеты опять сомкнулись и были готовы к встрече с истребителями.

И вдруг резко повернул на цель и понесся к ней, выжимая из машины все, что она могла дать.

Штурман Колчанов не отрывал глаз от пузырька прицела.

— Бомбим!..

Бомбы полетели вниз. Черные гребни взметнулись над землей.

Сначала Витрук ничего не мог различить в застлавшем землю дыме. Но когда самолеты развернулись, чтобы лечь на обратный курс, он увидел темные ямы.

Скорей назад, скорей на аэродром! Скорей бы узнать результаты бомбежки! Витрук готов лететь еще раз, пережить опять все, что пережил, лишь бы разгромить препятствия, стоящие на пути пехоты. [333]

И вот он вернулся. Никто еще ничего не знал. Полковник пробрал его за риск, но втайне был Витруком доволен.

Прошел час, второй, третий...

Витрук ждал, и терпение его истощалось. Наконец, принесли фотоснимки. Они были еще мокрые, с них текла вода.

Капитан жадно взял их в руки и стал разглядывать. Вот черные точки — это окопы. Вот, как бы дымы — это взрыв бомб. А вот, на этом фото... Оно снято последним. Какая-то необычная воронка. Она слишком широка. Да ведь это дзот! Дзот на высоте 38,2! Он разбит прямым попаданием!

— Товарищ полковник, — воскликнул радостно Витрук, — хочу лететь второй раз!

Но его не пустили. Полеты были уже закончены.

В тот же день нам сообщили, что на высоте 38,2 уничтожен неприятельский дзот. Пехотинцы приносили свою благодарность командиру храброй эскадрильи. [334]