Бой за высоту "Груша"

Утром 1 февраля к нам прибыл член Военного Совета товарищ Штыков. Он разъяснил командному составу батальона значение захвата высоты «Груша» для быстрейшего разгрома врага в районе Кархулы.

— Приложите все силы к тому, чтобы высота «Груша» была в наших руках...

С таким призывом обратился к нам тов. Штыков. «Груша», расположенная на пути к району Кархулы — это продолговатая, заросшая лесом, высота. За ней — еще более высокая и крутая, тоже лесистая, высота 38,2, которая и являлась главным препятствием на пути к Кархуле. С одной стороны этих сопок — озеро, с другой — болото.

Высота 38,2 была как бы замком, закрывавшим подступы к району Кархулы. Ключом к этому замку была «Груша». Ее защищали четыре ряда каменных надолб, дзоты, колючая проволока.

С севера на юго-запад, слегка вдаваясь в восточную сторону, вытянулась полоса леса, усыпанная валунами.

К востоку от высоты была открытая поляна; ее восточный край замыкала речка, за которой начинался лес, занятый нашими частями.

Противник, укрепившийся на высотах 38,2 и «Груша» построил свою оборону так, что простреливал всю прилегающую местность.

Наши пехотные части, начиная с 5 февраля, вели бой за овладение высотой «Груша». Попытки занять высоту в лоб не имели успеха. 7 февраля, после получения приказа, группа работников штаба бригады — комбриг Иванов, старший лейтенант Петров, я и другие — отправились на рекогносцировку местности.

У комбрига Иванова возникло решение — штурмовать высоту «Груша» не со стороны поляны, как это делалось раньше, а с левого фланга. Ведя наступление прямо по открытому месту на высоту, пехотные части должны были отвлечь внимание противника. А в это время танковая группа с десантом [327] пехоты должна была незаметно, под прикрытием леса, ворваться с фланга в расположение противника и занять высоту. Таков был план комбрига Иванова.

Перед началом наступления были проделаны проходы в надолбах. Нужно было уничтожить опасные для танков и пехоты огневые точки и, подтянув пехоту в бронированных санях, укрепиться на высоте. Для выполнения этой задачи командование батальона выделило 10 танков, поручив мне и старшему лейтенанту Петрову руководить их действиями.

Танковой группе был придан пехотный десант. На передней машине висел лозунг: «С именем Сталина — вперед, боевые товарищи!» А на машине, что стояла в середине колонны, я с улыбкой прочитал: «Силу удара дружно обрушим — только черенок оставим от «Груши».

Вблизи от передовой линии сосредоточивались танки и приданная им пехота. Утих шум последних выхлопов. Густые ветви елей, покрытые снежными шапками, скрыли подразделение старшего лейтенанта Петрова.

В 12 часов 9 февраля танки под нашим командованием вышли из укрытия на исходный рубеж для атаки. Перед нами. словно половинка разрезанной груши, лежала сопка, поросшая хвойным высоким лесом, усеянная огневыми точками, опоясанная [328] каменной грядой надолб, опутанная колючей проволокой и скрытыми рвами.

Подступы к высоте были заминированы.

В воздух взлетела красная ракета, оставляя дымчатый след, — это сигнал атаки. Танки рванулись вперед.

Противник, не ожидавший нападения с юго-восточной стороны, был ошеломлен. Воспользовавшись минутной заминкой, наши боевые машины уже приближались к проволочному заграждению. В это время белофинны открыли по ним ураганный огонь. Двигавшихся за танками бронированных саней с десантной группой пехоты финны не видели и били по машинам.

У надолб сани были отцеплены, и пехота мгновенно рассыпалась по скатам. Увидев пехоту, противник снова растерялся на миг, а потом перенес огонь орудийных и пулеметных гнезд на десант. Лавируя между камнями и рвами, танки прорвались за надолбы и стали в упор расстреливать разбегающихся белофиннов.

Танки младшего лейтенанта Куроптева, заместителя политрука Хаулина, политрука Гриневича и Ольховника с непостижимой ловкостью преодолевали препятствия. С замечательным искусством и хладнокровием продвигались вперед водители Королев, Турков и мой водитель Зубарев. За стеной разрывов снарядов порой не видно было соседнего танка. Справа, совсем рядом разорвался снаряд, поднялся столб земли и снега. По башне градом ударили осколки. Ловко маневрируя, водитель Зубарев не дает врагу возможности пристреляться. Танки вступили на юго-западный склон высоты. Слева появилось противотанковое орудие. Не успели белофинны открыть огонь, как машина заместителя политрука Хаулина под тяжестью своих гусениц похоронила орудие и прислугу. Политрук Гриневич огнем подавил расчет другого орудия.

Все сильнее и сильнее разгорался бой. Противник упорно сопротивлялся.

Вспыхнули огоньки выстрелов на левом склоне. Огневая точка противника грозит вывести из строя танки политрука Гриневича и лейтенанта Гоголева. Комсомолец Ольховник, заметивший опасность, бросается на помощь. Его машина, быстро маневрируя, подъехала к дзоту и, закрыв броней амбразуру, блокировала его. Подоспевшие саперы подложили заряд. К машине подбежал сапер.

— Танкист, отъезжай! — крикнул он, замахав руками. Едва танк отъехал, как дзот взлетел на воздух, похоронив под собой засевших там шесть офицеров и пулеметный расчет.

Одна за другой были уничтожены огневые точки противника. Большое мастерство, выдержка и смелость, помноженные на ненависть к врагам, — дали свои результаты. [329]

В 14 часов высота «Груша» была в основном очищена от противника, отошедшего с потерями за высоту 38,2. Танки снова и снова прочесывали вдоль и поперек побуревшую от копоти поверхность взятой высоты. Остатки финских укреплений и подошедшие свежие силы белофиннов вели бешеный огонь. Врагу, злобно притаившемуся в складках местности, выглядывавшему из-под земли сквозь амбразуры огневых точек, удалось вывести из строя несколько танков.

Прямым попаданием была подбита машина младшего лейтенанта Куроптева. Но экипаж был жив. Ведя ураганный огонь из башни, он несколько раз отбивал атаки белофиннов. Будучи не в силах взять танк, белофинны подожгли его. Машина горела, командир был убит, а башенный стрелок Топчий ранен. Механик-водитель Королев быстро вытащил Топчего и на себе, ползком, унес его в укрытие. Их заметили. По ним били пулеметы, и финны подползали все ближе. Королеву и Топчему грозил плен. Машина лейтенанта Гоголева пришла им на помощь. Подавляя противника огнем и прикрывая танкистов, Гоголев дал им возможность спастись. Огонь, прекратившийся на минуту, был с новой силой обрушен на машину Гоголева. Ее охватило пламенем. Славной смертью погиб героический экипаж. Измученный, мокрый от пота и снега, механик-водитель Королев дотащил раненого товарища до своих и вскоре снова стал громить белофиннов.

В машине механика-водителя Туркова снаряд пробил броню и застрял в трансмиссионном отделении. Машине грозила гибель, но Турков, выжимая последние обороты, вывел ее в безопасное место. От взрыва снаряда на машине лейтенанта Новоселова вспыхнул пожар. Но экипаж сумел потушить его.

Враг выдыхался и сдавал рубеж за рубежом. В 15 часов «Груша» была полностью очищена. Отыскивая место для наблюдательного пункта, я наткнулся в траншее на трех барахтавшихся белофиннов, засыпанных землей. Они подняли вверх дрожащие руки. Я отправил их в тыл.

Наступила ночь. Было ясно, что враги попытаются вернуть высоту «Груша». Мы должны были во что бы то ни стало удержать ее. С оставшимися на ходу двумя танками — моим и младшего командира Моисеева — мы решили стать в оборону. Остальные машины не в состоянии были двигаться, но зато экипажи их были невредимы и оружие в целости. При помощи буксира мы расставили поврежденные танки по всему склону «Груши» и распределили секторы, чтобы отбивать атаки противника огнем из башен.

В середине ночи белофинны пошли в наступление. Обходным путем, пользуясь темнотой, они пытались подобраться к танкам и поджечь их. Вновь началась трескотня пулеметов, разрывы [330] мин. С небольшими перерывами бой длился всю ночь. Обрушивая огневой шквал на врага, боевые машины отбивали одну атаку за другой. В 22 часа противник усилил контратаки. Наша пехота не выдержала и стала отходить. Немедленно надо было принимать меры. В это время политрук Гриневич выскочил из танка и, схватив пулемет, бросился вперед со словами:

— За Родину, за Сталина, вперед, товарищи! Он увлек за собой бойцов и несколько часов вместе с пехотой вел огонь, отбивая натиск белофиннов. Лежа в снегу, он держал закоченевшими голыми руками пулемет и выпускал ленту за лентой, поливая огнем наседающего противника. После атаки его подобрали с отмороженными руками.

Финны вели по танкам ураганный огонь. Начальник штаба батальона, составив три машины «в коробку», вызвал к себе командира Ольховника и бойца Поликарпова. Нужно было узнать о судьбе экипажей двух поврежденных танков. Эти машины стояли метрах в двухстах. Каждый шаг пути простреливался огнем белофиннов с нескольких сторон. Ольховник и Поликарпов поползли к разбитым машинам, осмотрели их и вернулись обратно.

Мне сообщили, что танк лейтенанта Новоселова окружают финны. Мы поспешили на выручку отважного экипажа. Весь окутанный туманом и дымом танк лейтенанта Новоселова в упор расстреливал подползавших финнов. Мы подошли на полном газу. Тяжесть гусениц и вся сила огня обрушились на обнаглевшего врага.

В одну из атак, когда нас стали окружать, я вылез из танка и вместе с пехотинцами пошел в контратаку. Под прикрытием Огня своих машин мы вновь возвратили потерянную позицию.

Боеприпасы подходили к концу. Бой, продолжавшийся 36 часов, измотал силы бойцов. Пополнения не было. Радиосвязь работала только на передачу. В этот момент старший лейтенант Петров и я вынуждены были подать радиограмму комбригу Иванову с просьбой о помощи.

Атаки белофиннов все усиливались. Наша поредевшая группа стойко выдерживала удар за ударом. В это время в небе появились самолеты. Они летели над нами и, казалось, не замечали происходившего на земле боя. И вот в самый напряженный момент стальные птицы пронеслись бреющим полетом и обрушили свинцовый дождь на белофиннов. В то же время с восточной стороны высоты «Груша» подошло подкрепление в составе пяти танков и двух рот пехоты. Мы бросились в атаку, и вскоре разбитые части противника окончательно отошли за скаты высоты 38,2. [331]