От издателя

До самого последнего времени Корейская война не пользовалась слишком большой популярностью у историков — причем не только отечественных, но и зарубежных. И если чисто военные аспекты этого конфликта (в первую очередь действия авиации и флота) еще как-то анализировались в научных публикациях военных ведомств, то политическую историю конфликта заинтересованные стороны (а ими оказались практически все крупные державы мира) излагали в основном идеологическими штампами. В Советском Союзе было хорошо известно, что война началась с агрессии марионеточного южнокорейского режима, поддержанного американскими империалистами. На Западе твердо знали, что первыми войну начали северокорейские коммунисты, после чего на помощь демократическому правительству Южной Кореи пришел весь «свободный мир» во главе с Соединенными Штатами Америки.

В том, что советские историки уделяли этой войне мало внимания, ничего удивительного нет. Для Советского Союза война в Корее была всего лишь одним из многочисленных локальных конфликтов «холодной войны», к тому же происхождение этого конфликта было связано с рядом щекотливых обстоятельств, о которых в СССР предпочитали не вспоминать. Формально советские войска в этой войне не участвовали, гордиться же чужими победами особого пропагандистского смысла не было.

Правда, боевой опыт войны имел огромную ценность — ведь на Корейском полуострове впервые были применены многие современные виды оружия и боевой техники. Поэтому в конце 1950-х — начале 1960-x годов Министерством обороны СССР было выпущено несколько работ, посвященных действиям вооруженных сил сторон в Корее — в основном переводных. Но и эти книги выходили ограниченным тиражом и были мало доступны широкому читателю. Лишь в последнее время в России было опубликовано несколько интересных [6] работ, основанных на недоступных ранее архивных документах и проливающих свет на ряд военных и политических аспектов конфликта{*1}.

Впрочем, и на Западе Корейский конфликт освещался весьма однобоко. И в этом тоже не было ничего удивительного — отступление 8-й американской армии от реки Ялу в декабре 1950 года до боли напоминало позор Батаана и Сингапура. Однако если во Второй Мировой войне союзникам в итоге удалось взять над японцами реванш за оскорбительные поражения в Малайе и на Филиппинах, то успехи войск ООН в 1951 году за полновесную победу сойти не могли никак. Можно было сколь угодно долго трубить о бесчисленных потерях китайцев, но факт оставался фактом — американская армия не смогла справиться с противником, который последние двести лет терпел одни лишь поражения. Поэтому вплоть до конца 1980-x годов большая часть выходившей на Западе популярной литературы о Корейской войне представляла собой пропагандистские творения весьма сомнительной исторической ценности. На страницах этих книг войска «свободного мира» раз за разом громили несметные полчища китайских коммунистов, нанося им миллионные потери, а отважные английские и американские пилоты сотнями валили на землю краснозвездные «МиГи». Правда, количество «МиГов» от этого почему-то не убывало — если верить американским авторам, численное превосходство в течение всей войны оставалось на стороне авиации коммунистов. Фактически только окончание «холодной войны» позволило историкам когда-то противоборствовавших лагерей всерьез взяться за изучение не только военной, но и политической составляющей конфликта, заняться анализом его истоков и причин.

Предлагаемая вниманию читателя книга является едва ли не первой в историографии Корейской войны попыткой дать полную политическую и дипломатическую историю этого конфликта. Она написана американским историком, и во многом отражает американскую точку зрения на события полувековой давности — но даже этого хватает, чтобы понять, насколько противоречивыми и неоднозначными были многие эпизоды мировой истории второй половины XX века. Помимо этого автор касается многих аспектов истории Китая первой половины 50-х годов и сообщает некоторые интересные подробности о политической борьбе внутри китайского руководства — эти детали, помимо всего прочего, могут пролить дополнительный свет на причины и механизм «Великой пролетарской культурной революции», последовавшей десять лет спустя. К сожалению, останавливаясь на индийско-китайских контактах (действительно сыгравших огромную роль в международном урегулировании конфликта), автор упускает много важного — например, он ни словом не упоминает о проблеме Тибета. [7]

А ведь в описываемый период (начиная с осени 1950 года) этот вопрос являлся едва ли не ключевым во взаимоотношениях Индии и Китая, именно его урегулирование имело наивысший приоритет и для Пекина, и для Дели.

Многие приводимые автором факты базируются на работах, научная достоверность которых вызывает серьезные сомнения. В частности, информация о подготовке советского вторжения в Югославию взята им из единственного источника — статьи генерала Белы Кирая «Нереализованные советские военные планы против Югославии Тито» из сборника «На грани войны и мира: разрыв Сталина и Тито в исторической перспективе», вышедшего под редакцией Вейно Вукинича в Нью-Йорке в 1992 году. Однако отечественные исследователи и архивы факта наличия у Сталина планов войны с Югославией не подтверждают. Еще более сомнительной с точки зрения профессионализма и аккуратности является изданная Стэнфордским университетом в 1993 году работа С. Гончарова, Дж. Льюиса и Цу Ли-таи «Сталин, Мао и Корейская война», авторы которой не останавливались перед прямым искажением текста цитировавшихся ими источников{*2}. Впрочем, последнюю книгу У. Стьюк и сам признает не вполне достоверной.

Тем не менее, автор и сам проявляет научную честность далеко не во всех вопросах. Например, он приводит взятые из американских отчетов и заведомо завышенные цифры предполагаемых потерь китайских войск в февральской кампании 1951 года — но при этом скромно не упоминает про китайские данные о собственных потерях. А ведь с письмом Мао Сталину, содержащим китайские данные, он не может не быть знаком, поскольку в другом месте цитирует выдержки из него!

В целом же, несмотря на обилие ссылок на источники, автор слишком часто делает ничем не обоснованные предположения. Конечно, в исторической науке такое неизбежно и само по себе не является чем-то предосудительным. Но весьма настораживает склонность американского историка исподволь выдавать свои гипотезы (или предположения участников событий, чьими материалами он пользовался) за документированные факты — и класть их в основу итоговых умозаключений. Подобная манера поневоле заставляет вспомнить набившие оскомину творения Виктора Суворова.

Увы, из книги хорошо виден основной modus operandi США: чувствуя слабость противника, они без колебаний наносят удар. Но если противник проявляет свою силу до начала вооруженного конфликта, ответом на это станет волна праведного возмущения, обвинения оппонента в неадекватности реакций и заявления о том, что Соединенные Штаты вовсе не собирались ни на кого нападать. Предоставим слово автору: «В своих широко опубликованных заявлениях Ачесон и Раcк подчеркивали, что у Соединенных Штатов нет никаких планов за пределами Кореи. Трумэн сделал то же самое на расширенной пресс-конференции... Китайская [8] пресса ответила на попытки США восстановить доверие тем, что приводила примеры более ранних заявлений Вашингтона, делавшихся с конца июня, и демонстрируя, насколько они противоречили последующим действиям США в Корее». Не правда ли, описанная ситуация до боли напоминает историю Карибского кризиса 1960-x годов — вкупе с последующими заявлениями о том, что США вовсе не собирались нападать на Кубу, а конфликт, едва не поставивший мир на грань ядерной катастрофы, был вызван лишь «болезненной подозрительностью советского руководства»?

Сознательно или нет, но в оправдании американской внешней политики автор постоянно ссылается на общественное мнение США и на «волю большинства избирателей» — причем сплошь и рядом демонстрируя абстрактность этих определений. Но уже одно то, что мнение американских избирателей в глазах политиков может перевесить элементарные понятия о нормах международного права, заставляет серьезно задуматься. А также позавидовать стране, где историки и публицисты, несмотря на полную свободу слова, непоколебимо уверены в вечной и абсолютной правоте своей державы.

Чтение работы Уильяма Стьюка убеждает, что любая независимая политика какого угодно государства всегда будет восприниматься в Соединенных Штатах не просто как «угроза национальным интересам США», но и как вызов, ставящий под сомнение способность Америки проводить избранный ею курс. Автор не дает этому факту никакой моральной оценки — ни положительной, ни отрицательной. Судя по всему, для него это просто является незыблемой данностью, одной из основных мировых констант. Правда, в одном месте он все же приводит цитату из письма Джавахарлала Неру, заметившего, что «американцы как нация более склонны к истерике, чем кто-либо другой» — при этом оставляя оскорбительное замечание индийского премьера без каких-либо комментариев.

Иногда приводимые им примеры американской военной логики поражают своей запредельностью. «Пентагон по-прежнему вынашивал планы расширения масштабов войны, так как опасался, что значительным силам США придется в течение длительного времени оставаться в Корее». То есть, чтобы избежать тягот малой войны, надо развязать войну большую?

Увы, при всей фактологической ценности работы Уильяма Стьюка, из книги можно сделать однозначный и печальный вывод: американские военные и политические лидеры понимают только один язык — язык силы. Какие угодно межгосударственные договоренности или нормы международного права для них не значат ничего, если они не подкреплены военной мощью оппонента. Сам того не желая, автор наглядно демонстрирует, что трескучая забота о демократии и правах человека используется Соединенными Штатами лишь там, где в ней появляется политическая выгода.

Впрочем, мы предоставляем читателю возможность составить о предлагаемой ему книге свое собственное впечатление. [9]