Заключение

После капитуляции крепости В. И. Ленин в статье «Падение Порт-Артура» писал:

«Военный удар непоправим. Решен вопрос о преобладании на море, — главный и коренной вопрос настоящей войны...» {182}.

С потерей Порт-Артура и Порт-артурской эскадры царизм проиграл войну. Пока русская эскадра не была уничтожена, пока крепость отвечала ударом на удар, японцы не были уверены в успешном исходе войны, ибо эскадра Рожественского, шедшая из Балтики, могла появиться в Желтом море и, соединившись с порт-артурскими кораблями, изменить обстановку на море в пользу русских. Японские армии, находившиеся в Маньчжурии, могли быть отрезаны от Японии. Опасаясь этого, главная ставка в Токио не жалела резервов для пополнения осадной армии Ноги, направляя ему лучшие формирования, наиболее подготовленные в военном отношении. Осуществляя блокаду крепости, японцы не считались с потерей своих боевых кораблей, в том числе броненосцев, потому что главной целью они считали уничтожение Порт-артурской эскадры. Японцы считали, что это окупит потери и обеспечит победоносное окончание войны.

Порт-Артур пал на 329-й день после начала войны, в ходе которой он сыграл выдающуюся роль. На подступах к крепости была перемолота стотысячная армия японцев; русский флот и гарнизон приковали к себе почти весь флот неприятеля. Оборона Порт-Артура дала возможность Куропаткину сосредоточить в Маньчжурии армию, превосходившую по количеству войск японскую, которую, тем не менее, этот бездарный генерал не смог использовать разумно. [220]

Крепость была сдана врагу бездарными генералами-изменниками преждевременно. «Падение Порт-Артура, — писал В. И. Ленин, — подводит один из величайших исторических итогов тем преступлениям царизма, которые начали обнаруживаться с самого начала войны... Генералы и полководцы оказались бездарностями и ничтожествами. Вся история кампании 1904 г. явилась... «преступным пренебрежением элементарных принципов морской и сухопутной стратегии». Бюрократия гражданская и военная оказалась такой же тунеядствующей и продажной, как и во времена крепостного права... Царизм оказался помехой современной, на высоте новейших требований стоящей, организации военного дела, — того самого дела, которому царизм отдавался всей душой, которым он всего более гордился... Гроб повапленный — вот чем оказалось самодержавие в области внешней защиты, наиболее родной и близкой ему, так сказать, специальности...» {183}.

Гнилая политическая система царизма, приведшая к войне и поражению, находилась в резком противоречии с политическим и экономическим развитием страны. «Своей глупой и преступной колониальной авантюрой, — писал Ленин, — самодержавие завело себя в такой тупик, из которого может высвободиться только сам народ и только ценой разрушения царизма» {184}.

Падение Порт-Артура вскрыло всю гнилость военно-феодального империализма царской России, полную несовместимость интересов народа и самодержавия. Государственная, военная, политическая и культурная отсталость страны, судьбами которой распоряжались крепостники-помещики во главе с царем, привела к проигрышу войны.

Немалую роль в падении Порт-Артура сыграли и стратегические ошибки, неподготовленность крепости и эскадры к войне, неспособность и нерешительность командования, предательство и измена части его, бездарность большинства царских генералов и адмиралов{185}, представителей правящего класса крепостников, а также несогласованность морских и сухопутных планов ведения войны.

Почти весь период обороны Порт-Артура характерен вопиющей беспечностью и отсутствием бдительности в среде царских сатрапов. Если при этом Стессель, Фок и Рейс предавали сознательно и соответственно этому действовали, то Алексеев, Смирнов, Витгефт и другие из-за полной своей беспечности мало чем отличались от первых. И действительно, Алексеев и Витгефт за день до войны, когда уже были разорваны дипломатические отношения с Японией, упорно твердили, что войны не будет, что [221] японцы не посмеют начать ее, и не принимали никаких мер против возможной провокации со стороны «вероятного» противника.

Между тем буквально на другой день после коварного нападения японцев на эскадру населению крепости стало известно, какие из кораблей подорваны, характер повреждений, вероятные сроки их ввода в строй и т. п.

В тот же день стало известно на кораблях и в крепости содержание и секретного приказа Витгефта о выходе эскадры во Владивосток 10 августа.

Подобных примеров можно было бы привести множество.

После войны японцы совершенно безосновательно создали легенду о якобы блестящей работе своих разведывательных органов. В действительности же в Порт-Артуре с начала войны и до конца осады агентурная разведка японцев была немощной и скудные данные, добытые ею, явились лишь результатом ничем не оправдываемой беспечности и полного отсутствия бдительности у руководящих обороной крепости генералов. Для японских разведчиков не составляло особого труда добыть требовавшиеся им сведения. Но и при благоприятных условиях разведка японцев в крепости работала плохо.

Негодной оказалась в Порт-Артуре организация как сухопутных, так и морских сил. Между ними не было тесного взаимодействия. Во взаимоотношениях между морским и сухопутным командованием царила полная неразбериха. Приморская крепость, вместо того чтобы быть подчиненной командующему Тихоокеанским флотом, была подчинена командующему Маньчжурской армией, хотя прямой связи с ней она не имела и только косвенно оказывала ей содействие, отвлекая на себя часть неприятельских сухопутных сил.

Среди высшего командования отсутствовали единые взгляды на ведение войны{186}. Будучи военным министром и за год до войны решительно выступая против ассигнований на Тихоокеанский флот{187}, Куропаткин перед самой войной резко изменил свои взгляды, считая усиление флота лучшим ограждением русских интересов на Дальнем Востоке, но что-либо реальное сделать [222] было уже поздно. В начале войны уже в роли командующего Маньчжурской армией Куропаткин вновь изменил свое отношение к флоту. Он считал, что раз флот своих задач не выполнил и японцы высадились на материк, нужно отступать в глубь Маньчжурии до тех пор, пока из России не подойдут такие сухопутные силы, которыми можно было бы решить исход войны в открытом поле. Он не понимал, что потеря преобладания сил на море в данной конкретной обстановке была по существу проигрышем войны.

Адмирал Алексеев был типичным представителем царского генералитета. За несколько лет командования он сумел превратить корабли Тихоокеанского флота в пловучие казармы: вытравливал у подчиненных всякую инициативу; пресекал в зародыше попытки что-либо изменить или улучшить в боевой подготовке и деятельности флота; не прислушивался к подчиненным, игнорировал их и немедленно расправлялся с инакомыслящими.

Первостепенное значение в войне Алексеев отводил флоту. Поэтому главной задачей Маньчжурской армии он считал выручку Порт-Артура, после чего приведенная в боевое состояние эскадра могла бы, по его мнению, снова начать борьбу за господство на море.

Таким образом, взгляды двух высших начальников на ведение войны были различны, оба они смотрели на вопрос ведомственно, узко, не понимая роли сухопутных сил и флота при решении больших задач войны. В Петербурге же, вместо того чтобы возложить ответственность ведения войны на одного из них, шла борьба между сторонниками командующих. В результате, нарушение принципов единоначалия привело к грубейшим ошибкам, ускорившим падение Порт-Артура и способствовавшим проигрышу войны.

Отступление русских войск от границ Кореи (Ялу) на Ляоян в начале войны позволило японцам без противодействия и потерь высадить 2-ю армию в районе Бицзыво, которая и отрезала Порт-Артур от войск Куропаткина в Маньчжурии.

Умышленное оставление без упорной борьбы армией и флотом Кинчжоуской позиции и отвод 4-й дивизии генерала Фока в Порт-Артур позволили японцам захватить порт Дальний, через который они до окончания войны снабжали армии, действовавшие против Куропаткина, и в течение семи месяцев питали всем необходимым армию Ноги.

Совершенно неподготовленная, проведенная в угоду официальному общественному мнению операция по выручке Порт-Артура — неудачный бой корпуса Штакельберга под Вафангоу и его отступление — не улучшили, а ухудшили положение крепости; японцы поняли, что в создавшихся условиях выручить Порт-Артур Куропаткин не в состоянии.

Порт-Артур как приморская крепость, несмотря на упорную оборону, не обеспечил флоту безопасности, а он из-за бездарности руководителей не сумел прорвать блокаду японцев и отдал все [223] свои ресурсы для обороны крепости. Флот погиб не в открытом морском бою с противником, а защищая свою базу.

Таков был результат грубейших ошибок руководителей флота, забывших, что основные боевые силы флота предназначены не для обороны своих баз, а для борьбы с противником главным образом на море.

Необходимо подчеркнуть, что Порт-Артур стоил противнику колоссальных жертв. Японская армия, действовавшая на Квантунском полуострове против русской крепости, начиная от высадки в Бицзыво и до конца осады, потеряла убитыми, ранеными и выбывшими из строя по болезни свыше 110 тысяч человек, из них до 10 тысяч офицеров {188}.

Многие из военных авторитетов считают потери японцев больше официально сообщенных, так как в них не учтены легко раненые.

Потери противника на море по приблизительным подсчетам равны пяти тысячам матросов и офицеров, из них до двух тысяч убитых и утонувших: «Иосино» — 319 человек, «Хацусе» — 492 человека, «Такасаго» — 274 человека, на судах, участвовавших при закупорочных операциях, — до 300 человек и т. д.

Значительные потери понес флот и в корабельном составе. 4 января 1905 года адмирал Того в донесении в главную ставку сообщал: «...В течение длинной блокады была постоянная опасность от неприятельских мин заграждения и пловучих мин... Сначала мы потеряли «Мияко», «Иосино», «Хацусе», «Яшима», «Осимо», «Акацуки», «Каймон», а позже «Хаядори», «Хайен», «Атаго», «Сайен» и «Такасаго»{189}.

Того в донесении не назвал многих погибших миноносцев и умолчал о броненосцах, крейсерах и других судах, которые были серьезно повреждены («Сиракумо», «Чидори», «Чиода», «Миказа», «Цусима», «Асахи», «Акаси» и другие). Того не упомянул и о двух десятках транспортов, погибших у Порт-Артура во время закупорочных операций.

Однако немалый урон понесли и русские. В гарнизоне крепости, состоявшем в мае 1904 года из 41 938 человек (не считая моряков), за время осады с мая по декабрь было убито и умерло от ран и болезней 9 578 солдат и офицеров {190}.

По сведениям главного хирурга 3-го армейского Сибирского корпуса Б. Гюббенета, общее число погибших порт-артурцев достигает 12657 человек, из них убитых 5393, умерших от ран 2433 и умерших от болезней 1508, пропавших без вести 1087, умерших в госпиталях Порт-Артура в течение месяца после капитуляции [224] 1567, умерших при следовании в плен 40 и умерших в плену 350 человек{191}.

Много погибло и русских моряков. Из 11028 человек, составлявших команды кораблей и береговых частей, выбыло из строя 7744, т. е. примерно 70%; из них было убито 2939 (в том числе потери во Владивостоке и Владивостокском отряде крейсеров). Только в ноябрьских боях у горы Высокой моряки потеряли убитыми 9 офицеров и 362 матроса и ранеными 13 офицеров и 1020 матросов. На море порт-артурцы потеряли убитыми и утонувшими 1121 человек{192}.

Так, за отсталость царской России русский народ расплачивался своей кровью.

* * *

Основной силой, обеспечившей сопротивляемость Порт-Артура, были русские солдаты и матросы. Этого нельзя сказать о царских полковниках, генералах и адмиралах, которые, как правило, не отвечали своему назначению.

Во время боев солдаты и матросы дрались упорнее под руководством младших офицеров, командовавших к концу осады взводами, а во время штурмов зачастую и ротами. Неприязненное, а порой и враждебное отношение рядовых к офицерам особенно проявлялось по отношению к тем из них, кто зверствовал, издевался, смотрел на солдата свысока, не заботился о нуждах подчиненных и т. д. (Стессель, Фок, Вирен, Никитин и дц).

Следует сказать, что храбрость, героизм, выносливость солдат и матросов могли быть более высокими, если бы народ сражался, как это было в условиях Отечественной войны 1812 года, с врагом, вторгшимся на территорию Родины с целью ее порабощения. Русско-японская же война, война империалистическая, была непонятна рядовому составу. И это безусловно сказывалось на его боевых качествах.

Слов нет, русский солдат был упорен в бою, вынослив и храбр, но он был безграмотен, забит, бесправен.

По этому поводу В. И. Ленин писал:

«Без инициативного, сознательного солдата и матроса невозможен успех в современной войне. Никакая выносливость, никакая физическая сила... не могут дать перевеса в эпоху скорострельных малокалиберных ружей, машинных пушек, сложных технических устройств на судах, рассыпного строя в сухопутных сражениях» {193}.

Большинство царских офицеров, начиная с Куропаткина, не прививали солдатам и матросам инициативу, не воспитывали [226] в них сознательность. Нижний чин для них был пушечным мясом, бессловесным автоматом.

В 1906 году, подводя итоги войны, Куропаткин писал, что одной из причин поражения армии явился закон, принятый в середине 1904 года об отмене телесного наказания для солдат, и что он, Куропаткин, был против этого закона и в подчиненных ему войсках солдат продолжали бить, но мало. «Били иногда вместо розог шомполами» {194}. Били и розгами. Зверствовало высокое начальство, не отставало и меньшее чином.

Военный корреспондент Е. Ножин рассказывает: «Знаете, — неожиданно сказал мне Стессель, — с русским солдатом, этой сволочью, нужно уметь обходиться. Он ничего не понимает, кроме кулака и водки. С кулаком и водкой с ним можно чудеса делать. Все эти гуманности, школы, которые завели у нас в армии, только портят его. Нет ничего хуже грамотного солдата — пьяница и неисправимый негодяй».

Не лучше Стесселя был и генерал Смирнов, который называл солдат не иначе как смердами, бегунцами и т. п. Особенно издевался над ними Фок. По его словам все солдаты были мерзавцами, мошенниками, трусами и ворами. Когда люди умирали от цынги и других болезней, Фок говорил в это время: «солдат оброс жиром».

Так же обращались с матросами и царские адмиралы. Вирен избивал и правого и виноватого, сажал моряков без всякого основания в карцер, отдавал под суд и т. д.

Солдаты в Порт-Артуре получали мизерное жалование (5 р. 22 к. в год), но и оно выдавалось, когда вздумается Стесселю. Солдаты не получали денег в ноябре и декабре, и, только когда стало ясно, что имевшиеся в корпусном казначействе суммы попадут в руки японцев, Стессель накануне сдачи крепости распорядился выдать солдатам жалованье. Нет ничего удивительного, что солдаты к концу осады в городе нищенствовали, прося на табак, чай и сахар. Стессель в это время аккуратно получал 2500 золотых рублей в месяц.

Часто матросы и солдаты протестовали против гнета и издевательств. На процессе по делу о сдаче Порт-Артура капитан Твердый рассказывал о том, как матрос, не вынесший оскорблений, бросился с ножом на капитана Янушевского. Известен случай, когда рота солдат коллективно отказалась от получения георгиевских крестов. Стессель, вместо обещанных десяти, прислал всего два. Одна из рот 27 полка коллективно отказалась итти в бой со своим бездарным ротным командиром, который не заботился о своих подчиненных. С ними жестоко расправились, несколько солдат были расстреляны на месте.

Со своими угнетателями русский солдат и матрос расправились по-настоящему позднее. В революционных событиях 1905–1907 гг. [227] на Дальнем Востоке, на Сибирской магистрали, да и не только там, порт-артурцы сыграли выдающуюся роль. Активное участие в восстании против царизма во Владивостоке приняли моряки и солдаты — герои Порт-Артура, возвратившиеся из плена в конце 1905 года.

Анализируя причины падения Порт-Артура, В. И. Ленин указал на тесную связь между военной организацией царской России и ее экономическим и культурным строем. Он писал: «Связь между военной организацией страны и всем ее экономическим и культурным строем никогда еще не была столь тесной, как в настоящее время» {195}. Военное поражение при этом условии оказалось началом политического кризиса в стране.

«Царское правительство рассчитывало, что война поможет ему укрепить свое политическое положение и остановить революцию. Но его расчеты не оправдались. Война еще более расшатала царизм... Царь хотел войной задушить революцию. Он добился обратного. Русско-японская война ускорила революцию» {196}.

В декабре 1904 года под руководством большевиков Закавказья вспыхнула огромная, организованная стачка бакинских рабочих, которая послужила сигналом для выступления пролетариата всей России против самодержавия. Январские события в Петербурге ознаменовали собой первые шаги революции 1905 года и положили начало расплате русского народа со своим вековечным врагом — царем-феодалом и всей военно-феодальной империалистической системой.

Порт-Артур, как и вся война, как в зеркале, отразил несовместимость интересов самодержавия с интересами народа.

«Не русский народ, а русское самодержавие начало эту колониальную войну, — писал В. И. Ленин, — ...не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению» {197}.

После войны царские чиновники пытались отвести позор поражения от царизма и свалить неудачи войны на отдельных генералов. Был учинен, например, суд над Стесселем и др.

В зале суда Стессель, этот «породистый, но глупый жеребец», по определению Витте, заявил в свое оправдание, что ему приходилось «воевать» не только с японцами, но и с комендантом крепости, командиром порта, командующим флотом и даже с местной газетой «Новый край».

Суд не пытался вскрыть истинных причин падения Порт-Артура, так как по существу нужно было судить за авантюры в Корее и Маньчжурии, за отсталость, за неподготовленность к войне и т. д. царизм. Суд преследовал иную [228] цель, и поэтому единственным виновником был признан Стессель{198}.

* * *

Осада и оборона Порт-Артура подтвердили важное стратегическое значение и живучесть приморских крепостей в ходе войны. Но опыт борьбы подтвердил и то, что как бы героически ни сражались солдаты, матросы и офицеры, — защитники приморского города-крепости, если нет взаимодействия армии и флота вообще и между гарнизоном крепости и полевой армией в частности, крепость, осажденная с суши и блокированная с моря, не может удержаться против превосходящего в силах противника и будет им взята (другой вопрос, что Стессель предал Порт-Артур и, таким образом, не были использованы все возможности для сопротивления).

Русско-японская война во многом содержала в себе элементы нового характера войны — ее машинного периода, что особенно можно проследить на примере осады и обороны Порт-Артура как на суше, так и на море.

В начале XX века в связи с мощным развитием промышленного производства, с появлением новых средств военной техники, в корне изменилось оружие нападения и прежде всего увеличилась разрушительная сила осадной артиллерии. В это же время кардинально усилились и средства обороны: инженерное искусство, мощность крепостной артиллерии. Место мешков с песком занял цемент и т. п. Порт-Артур был укреплен несравненно лучше, чем Севастополь в 1854–1855 гг., но, как показала оборона, и он имел много недостатков, которые в известной степени облегчали противнику осаду и, с другой стороны, ослабили обороноспособность и сопротивляемость крепости.

Оборона Порт-Артура внесла много нового в военное искусство. Новые средства борьбы существенно изменили характер ведения боевых действий как на суше, так и на море.

Применение японцами мощной гаубичной и дальнобойной артиллерии, скорострельной артиллерии и пулеметов давало им возможность, сосредоточив огневую мощь своего оружия на узком участке, прорвать линию оборонительных сооружений крепости и выйти в глубину обороны. Японцы этого сделать не смогли, не сумев разумно использовать своих преимуществ. Но опыт борьбы все же показал, что линейное расположение на местности основных оборонительных объектов (форты, укрепления и т. д.) свой век отжили, что мощные оборонительные сооружения нужны не только на переднем крае, но главным образом в глубине обороны. [229]

Дальнобойная артиллерия потребовала выноса внешнего пояса обороны крепости на расстояние не меньшее, чем дистанция огня осаждавшего{199} (12–15 км), в противном случае крепость, где обычно сосредоточиваются органы командования, штабы, службы обеспечения, резервы, склады боевых припасов и продовольствия и другие важные объекты, не будет гарантирована от постоянного огневого воздействия противника. Именно так было в Порт-Артуре.

Опыт показал необходимость для крепости заранее оборудованных и укрепленных дальних передовых позиций и упорной их обороны всеми родами войск.

В борьбе за Порт-Артур не были использованы в полную меру ни Кинчжоу, ни Зеленые и Волчьи горы, чтобы задержать японцев, нанести им больше потерь и продлить срок сопротивляемости крепости.

Существовавшие бетонированные сооружения не выдержали экзамена в борьбе с новой мощной артиллерией. После войны по-новому встал вопрос об устройстве бетонированных долговременных огневых сооружений, в частности перекрытий фортов, сводов в казематах, о качестве бетона и т. д., в связи с неизмеримо возросшей пробивной силой навесно падающего снаряда крупнокалиберной гаубицы.

Оборона Порт-Артура подтвердила старое положение о том, что приморская крепость должна быть защищена в одинаковой степени сильно от нападения противника как с суши, так и с моря. Артиллерия приморского фронта должна иметь круговой обстрел, т. е. вести огонь и по кораблям противника в море и по его войскам, наступающим на сухопутном фронте.

Противнику выгоднее захватить крепость с суши, так как в этом случае ее гарнизон отрезается от страны и полевой армии и для противника появляется возможность относительно длительного воздействия на оборону. Наконец, он может накапливать силы и средства для штурма и нанести удар внезапно и на выгодном для себя, но не известном обороняющимся направлении.

Нужно сказать, что этот ценный вывод из опыта русско-японской войны не был в достаточной степени учтен воюющими государствами в первой и второй мировых войнах (Циндао, Гонконг, Сингапур и др.).

Использование артиллерии на приморском фронте Порт-Артура против броненосных сил противника не достигало цели: хотя стационарная береговая артиллерия и имела явные преимущества, но она должна была обладать дальностью стрельбы не меньшей, чем корабельная артиллерия японцев. Фактически этого не было. Корабли противника безнаказанно расстреливали с дальнего расстояния объекты крепости.

Это после войны было учтено всеми государствами, имевшими береговую оборону, которая с тех пор стала, в меру экономических [230] возможностей, оснащаться новейшей современной артиллерией.

Порт-Артур был последней из приморских крепостей, где стационарная артиллерия располагалась без применения в достаточной степени маскировки. Как известно, мощная и скорострельная артиллерия при возросшей меткости ее нанесла сокрушительный удар по установкам на открытых позициях, и это заставило заковывать и стационарную артиллерию в железобетон и тщательно маскировать ее.

В отношении управления артиллерийским огнем крепостной стационарной артиллерии при обороне опыт показал, что:

— управление огнем должно быть централизованным;

— командные пункты батарей должны располагаться вне огневой позиции;

— наблюдательные посты следует выбрасывать на впереди лежащие высоты (в условиях пересеченной местности).

Военно-инженерное дело в царской армии явно недооценивалось. Хотя новые средства и приемы борьбы и были разработаны, но в Порт-Артуре они почти не применялись. Достаточно сказать, что даже шанцевый инструмент изготовлялся защитниками кустарным способом, а для минно-взрывных работ и для снаряжения фугасов и мин русские саперы добывали взрывчатые вещества из неразорвавшихся снарядов противника и из вытраленных на море мин. И все же при всем этом наши саперы в Порт-Артуре впервые в истории войны применили пуск тока высокого напряжения в проволочные сети заграждения. Много потрудились они и при сооружении искусственных препятствий, особенно в оборудовании позиций проволочными заграждениями, которые оказались лучшим видом препятствий.

При обороне Порт-Артура было применено грозное оружие — пулеметы, но их было мало, использовались они неумело, а позднее почти все они были уничтожены артиллерийским огнем противника.

Порт-Артур стал местом рождения нового оружия — миномета. Идею миномета разработал и осуществил на деле мичман Власьев. Для стрельбы шестовыми минами он приспособил 47-миллиметровое скорострельное орудие, тело которого снималось с морской установки на основание трехдюймовой полевой пушки. Минометы успешно применялись для разрушения сапных работ противника.

В течение всей осады широко применялись ручные гранаты как новое эффективное оружие ближнего боя. В условиях крепостной войны, сильно пересеченной местности и большого количества искусственных укрытий и мертвых пространств, часто единственным способом воздействия на живую силу и оборонявшихся и наступавших являлись гранаты. Порт-артурцы организовали производство этого оружия в осажденной крепости, но массовое изготовление его не могло быть налажено. [231]

Многие вопросы военного искусства, связанные с осадой и обороной Порт-Артура, рассмотрены выше и поэтому во избежание повторений здесь мы на них не останавливаемся.

Оборона Порт-Артура, считая со дня тесного обложения крепости, продолжалась 156 дней. Несмотря на то, что на протяжении всего этого периода японцы имели превосходство в живой силе (к концу осады оно было пятикратным), располагали мощной осадной артиллерией, обильно снабженной снарядами, а с моря повседневно действовал флот, им не удалось в открытом бою одолеть русского солдата.

В августе японцы совершенно безуспешно штурмовали крепость как обычную полевую укрепленную позицию: в сентябре — октябре они широко развернули инженерные работы, подвели сапы вплотную к фортам и укреплениям и снова атаковали, но опять, понеся огромные потери, ничего не достигли; в ноябре войска противника подземными ходами проникли во рвы фортов и еще раз безуспешно штурмовали. Генерал Ноги был вынужден пойти на последнее средство — прокладывать минные галлерей непосредственно под форты и взрывать их.

Английский корреспондент Эллис Бартлетт, находившийся при армии Ноги и наблюдавший осаду Порт-Артура в продолжение всего ее периода, писал:

«История осады Порт-Артура — это, от начала до конца, трагедия японского оружия; только история осады, составленная по официальным документам главной квартиры, может раскрыть все тактические ошибки японцев, но подобная история едва ли появится в свет, пока настоящее поколение не сошло со сцены» {200}.

Такой истории не появилось. Составленное японским морским генеральным штабом официальное описание войны{201} является пристрастным и необъективным — оно умышленно искажает истину. Тот же Бартлетт дал совершенно верную оценку военного искусства японцев, осаждавших Порт-Артур: «...ни в области стратегии, ни в области военного искусства не было проявлено со стороны японцев ничего выдающегося или особенно замечательного. Все ограничивалось размещением тысяч людей в возможно близком к неприятельским позициям расстоянии и вызовом их для атаки через известные промежутки» {202}.

Что осада Порт-Артура не принесла славы японскому оружию и что крепость не была взята, об этом заявлял и сам генерал Ноги в письме генералу Тераучи, написанном после осады: «...Единственное чувство, — писал он, — которое я в настоящее время испытываю, — это стыд и страдание, что мне пришлось потратить так много человеческих жизней, боевых припасов и времени на недоконченное предприятие» (курсив наш. — А. С.). [232]

Следовательно, не военное искусство при явном материальном превосходстве японцев решило участь крепости, а главным образом бездарность и прямое предательство царских генералов Стесселя, Рейса, Фока и других представителей разлагающегося самодержавия.

* * *

Русско-японская война была первой крупной войной в эпоху парового флота, с участием мощно вооруженных и оснащенных техникой кораблей. Порт-артурский период русско-японской войны дал мощный толчок в развитии военно-морского искусства.

Главнейшие империалистические государства, имевшие военно-морские флоты, тщательно изучали опыт войны на море, в результате и в кораблестроении, и в вооружении, и в тактике ведения морского боя произошли коренные изменения.

Особенно поучительные выводы главным образом в проектировании новых типов боевых кораблей сделал участник обороны Порт-Артура корабельный инженер Н. Н. Кутейников. Ежедневно наблюдая и изучая боевую деятельность флота, он пришел к заключению, что в дальнейшем следует строить корабли, имеющие только одно свое специальное назначение. Он писал: «Лучше иметь быстроходный, вооруженный и защищенный крейсер, построенный без всяких других целей, кроме крейсерских» {203}. Универсальность некоторых типов кораблей во время войны себя не оправдала и принесла только вред, загромождая корабль и увеличивая его водоизмещение в ущерб скорости, запаса топлива и бронирования; так, например, броненосцам совершенно были не нужны торпедное вооружение, малокалиберная артиллерия, пулеметы и многое другое. Кутейников разработал и предложил тактико-технические данные, которые должны иметь вновь строящиеся боевые корабли.

Класс кораблей	Артиллерия			Мин. аппар.		Водоизмещение	Скорость	Броневая защита (толщина в дюймах)
	10–12''	120 мм — 8''	47–75 мм	надвод.	подвод.			ватерлиния	палуба	башня	казематы, орудийные прикрытия
Броненосцы	+	+	—	—	+	16000	16–18	12–10	3–2	10	3–4
Крейсеры эскадренные	—	+	—	—	+	7000–5000	20	8–6	2–1	8	3
Крейсеры разведывательные	—	+	+	—	—	3000–1500	25	—	3–2	—	3–2
Контр-миноносцы	—	+	+	+	+	400–500	30	—	1	—	—
Миноносцы	—	—	+	+	—	300–500	25	—	—	—	— [233]

Примерно к таким же выводам пришли многие другие кораблестроители, операторы, тактики. В развернувшейся в главных капиталистических странах после русско-японской войны гонке вооружений, в частности военно-морской, эти выводы были во многом учтены.

Так, если броненосец Порт-артурской эскадры «Ретвизан» имел такие тактико-технические данные: водоизмещение до 13000 тонн, скорость 18,5 узла, артиллерию четыре 12-дюймовых, 12 6-дюймовых, 20 75-миллиметровых и 38 разных мелких калибров и броню борта до 200 миллиметров, то спущенный на воду в 1906 году английский корабль «Дредноут», построенный на основе учета опыта русско-японской войны, имел: водоизмещение до 18000 тонн, скорость 21 узел, артиллерию 10 12-дюймовых в пяти башнях, 24 120-миллиметровых и бронирование борта до 275 миллиметров. Однако «Дредноут» не сделал революции в кораблестроении. Это был более мощный броненосец, и только. Революцию в кораблестроении произвели русские линейные корабли типа «Севастополь», вошедшие в строй в начале первой мировой войны. Их водоизмещение достигало 24 000 тонн, скорость 25 узлов, вооружение 12 12-дюймовых и 16 120-миллиметровых орудий, броня на башнях — до 12 дюймов, бортовая до 229 миллиметров, мощность механизмов превышала мощность «Ретвизана» примерно в три раза и составляла 42000 лошадиных сил. Русские линкоры имели линейное расположение главного калибра артиллерии, трехорудийные башни, бронирование было двухслойным, броней покрывался весь надводный борт, корабль имел водонепроницаемые переборки до верхней палубы и т. д. Все это было принципиально новым. Линейный корабль родился в России на основе боевого опыта и теоретической мысли отдельных выдающихся русских кораблестроителей А. Н. Крылова, Е. Н. Титова, И. Г. Бубнова и других.

Боевая практика войны на море подтвердила положение, что корабельная артиллерия — основное оружие флота и она, умело использованная личным составом флота, решала исход морских сражений. С этой точки зрения после войны были пересмотрены дальность и мощность огня. Если русские корабли в мирное время проводили стрельбы на дистанциях до 15–25 кабельтовов, то во время войны дистанция увеличилась в среднем до 40 кабельтовов. Это несомненно потребовало иметь на броненосцах и крейсерах дальнобойную крупнокалиберную артиллерию за счет уменьшения недальнобойных средних и мелких калибров. Если довоенные броненосцы имели артиллерию четырех и более разных калибров, что усложняло управление огнем, то после войны вновь вступавшие в строй корабли вооружались артиллерией преимущественно двух типов: главной крупнокалиберной для эскадренного боя и среднекалиберной, так называемой противоминной артиллерией, предназначенной главным образом для отражения атак миноносцев.

Боевые действия на море показали исключительно важное [234] значение скоростей. Превосходство в скорости хода позволяло навязывать противнику свою волю: в маневрировании, в дистанции боя и т. п. Тихоходная русская эскадра при боевых встречах с противником всегда ставилась им в невыгодные для боя условия: против солнца, ветра и т. д. Это вызвало применение новых механизмов; от поршневого двигателя флоты начали переходить к более мощному и эффективному турбинному двигателю.

Совершенно изменился характер войны на море. Война стала непрерывной и напряженной. В основном это объясняется появлением в большом масштабе нового оружия: мин и торпед. Корабли погибали не в открытом бою в море, а на минах даже у своих баз, поражались торпедами ночью в местах стоянки флота. Стали необходимы постоянная разведывательная и дозорная служба, повседневное траление фарватеров и рейдов, постоянная боевая готовность всего флота. Это потребовало затраты колоссальных ресурсов и сил личного состава.

Обе воюющие стороны широко применяли минное оружие. В отличие от японского, русский флот имел специальные минные крейсеры. Но с полной эффективностью эти специальные суда командованием все же использованы не были; из-за неорганизованности один из них — «Енисей» погиб в самом начале кампании. Кроме «Амура», в ходе боевых действий минеры эскадры использовали для постановки мин миноносцы, катера, портовые барказы и специальные плотики (спаренные катера с настилом для мин).

За время войны русские минеры стали мастерами своего дела, приобрели такой опыт, какого не имел ни один флот мира. Впоследствии минному делу у наших моряков учились и англичане, и французы, и многие другие.

В ходе войны мина заграждения стала более широко применяться не только для целей обороны прибрежных районов, но и для нападения {204}.

Русские моряки приобрели ценную практику при тралении мин не только на рейде и при прокладке фарватеров, но и в море. В Порт-Артуре впервые в истории траление получило организацию, так называемый «тралящий караван», который имел основной задачей вывод эскадры в море через минные заграждения противника. Для траления также впервые были приспособлены миноносцы, катера и мелкие портовые суда.

Много нового внесла война в морскую тактику. Появился так называемый «маневр охвата», теоретически разработанный адмиралом Макаровым. В бою 10 августа Того пытался воспользоваться «маневром охвата», но осуществить его до конца не сумел. [235]

Превосходство над противником в бою достигалось сосредоточением огня, для чего прежде всего требовались условия, обеспечивающие наилучшее использование артиллерии, а это, в свою очередь, заставляло маневрировать так, чтобы занять выгодную позицию для ведения огня по отношению к противнику. Для лучшего выполнения маневра — охвата японцы действовали отдельными отрядами, отказавшись от одной длинной нерасчлененной колонны {205}.

Маневрирование, обеспечивающее сосредоточенный огонь по концевым кораблям противника, было принято после войны во всех флотах за образец тактики в морском сражении и нашло широкое применение в первой мировой войне.

Разведывательная служба на море оказалась стоящей на низком уровне. Адмирал Макаров в период командования флотом положил начало систематической, активной разведывательной деятельности легких судов флота, но после его гибели разведке снова перестали придавать необходимое значение. Это привело к ряду непоправимых ошибок в боевых действиях эскадры. Например, Витгефт воевал вслепую. И действительно, если бы адмирал хотя бы ориентировочно знал дислокацию японского флота в первой половине мая, его действия могли быть иными, чем они оказались в действительности. 15 мая, когда два лучших броненосца противника погибали на русских минах, Витгефт оставался только зрителем, а не командующим, стремившимся использовать благоприятную обстановку. Он трусил, но и не знал, что было с флотом адмирала Того. А между тем 1-я эскадра: броненосцы «Хацусе» и «Яшима» погибли; броненосец «Шикишима», пять легких крейсеров, четыре канонерские лодки и два миноносца были малобоеспособными из-за паники людей после гибели броненосцев под Порт-Артуром; остальная часть эскадры: броненосцы «Миказа», «Асахи», броненосный крейсер «Ниссин» и до 15 миноносцев стояли в районе островов Эллиот и могли прибыть к Порт-Артуру через 6–8 часов; броненосец «Фуджи» и крейсер «Чиода» блуждали в море, броненосный крейсер «Якумо» вел на буксире в базу поврежденный броненосный крейсер «Кассуга». 2-я эскадра — четыре броненосных крейсера, четыре легких и до 16 миноносцев — крейсеровала в Корейском проливе и могла прибыть к Порт-Артуру только через три дня. 3-я эскадра адмирала Катаока обеспечивала в районе Бицзыво высадку 2-й армии.

В этой обстановке Витгефт, имея три броненосца, три крейсера и 16 миноносцев, вполне мог разбить японский флот по частям, при этом в каждом отдельном сражении он имел бы превосходство в силах. Но этого не случилось не только потому, что Витгефт трусил, а потому, что он не знал обстановки, так как не вел разведку. Не имел он никаких данных к от Алексеева, который, кстати сказать, ничего не знал тоже. [236]

23 июня, когда эскадра выходила в море, почти весь флот противника был сосредоточен под Порт-Артуром. Витгефт и на этот раз ничего не знал об этом, полагаясь на информацию Алексеева.

Однако ни тот, ни другой случай ничему не научили Витгефта: разведывательная служба легких сил попрежнему являлась неорганизованной, и 10 августа Витгефт снова вышел в море вслепую. Результаты известны.

В Порт-артурский период впервые была организована охрана рейда. Главная заслуга в этом принадлежит Макарову и его ученикам. Следует отметить, что все сделанное было осуществлено исключительно на основе своего боевого опыта; теоретически да и практически вопрос до войны даже по существу и не ставился, по крайней мере дальше канцелярской переписки дело не шло.

Богатый опыт был получен офицерами флота по вопросам поддержки фланга своих войск с моря и по артиллерийскому воздействию на фланги наступавшего противника, особенно в период июнь — июль 1904 года. До войны этим никто всерьез не занимался, по берегу эскадра стрельб не производила. На втором этапе обороны, когда корабли вели систематически огонь с якоря преимущественно по артиллерийским позициям японцев, личный состав флота добился вполне хороших результатов как в организации ведения огня, взаимодействия с крепостной артиллерией, так и в стрельбе.

Действия флота на коммуникациях противника, главным образом владивостокских крейсеров, носили эпизодический и нерешительный характер, тем не менее их опыт был впоследствии широко использован немцами в первую мировую войну. На боевой деятельности владивостокских крейсеров в полной мере сказалась неподготовленность отряда в организационном отношении к операциям на коммуникациях противника, отсутствие какого-либо плана и всякой инициативы у командования; не были подготовлены и соответствующие кадры офицеров.

В боевой подготовке кадров русский Тихоокеанский флот имел много недочетов, выявившихся в ходе войны.

До войны обучали стрельбе только комендоров, поэтому во время войны после гибели или ранения им не было замены; артиллеристов недостаточно тренировали в быстром заряжании орудий. Это отражалось на скорострельности. Стрелять обучали на спокойной воде, а сражения происходили при всякой погоде; учили стрелять по щитам, освещенным солнцем, а сражаться пришлось в пасмурную погоду и даже ночью. В мирное время стреляли по неподвижным или чуть двигающимся целям, а в бою нужно было бить по быстроходным кораблям противника. Учили стрелять на малых дистанциях, а во время войны дистанции оказались в два-три раза больше{206}. [237]

Недочеты в боевой подготовке так и не были устранены до конца войны. Пренебрежение к боевому опыту, неумение да и нежелание большинства адмиралов и командиров кораблей изучать тактику противника и противопоставлять ей свое новое — были одной из многих причин неудачных действий на морском театре.

* * *

Падение Порт-Артура с особой силой сказалось на положении русских войск в Маньчжурии. Армия Ноги (до ста тысяч обстрелянных солдат) с мощной артиллерией в середине февраля 1905 года присоединилась к войскам Ойямы. Куропаткин в это время отвел свои армии к Мукдену и, имея до 300 тысяч штыков, стал ждать подкреплений из России, чтобы перейти в наступление и разгромить противника. Ойяма, усилившись четырьмя дивизиями и двумя отдельными бригадами войск Ноги, упредил русского командующего. В конце февраля и в начале марта разыгрались ожесточенные бои за Мукден. Армия генерала Ноги обошла левый фланг русских и по существу решила исход сражения. Бездарный Куропаткин и такие же его помощники снова были разбиты. Русские войска, понесшие тяжелые потери, отступили на новые позиции и закрепились на них.

Спустя три месяца, 27–28 мая последовал разгром царского флота — 2-й Тихоокеанской эскадры в Цусимском проливе. После этого война была окончательно проиграна. «Этого ожидали все, — писал В. И. Ленин, — но никто не думал, чтобы поражение русского флота оказалось таким беспощадным разгромом» {207}.

Поражение под Мукденом и гибель флота в Цусимском бою окончательно обострили все противоречия в стране: начались вооруженные выступления в промышленных центрах, в армии, произошло восстание на броненосце «Потемкин» в Черном море. Революция грозила уничтожить кровавый царизм.

«Поражение в войне и грозный рост революции заставили царя поспешить с подписанием мира» {208}.

Япония, несмотря на отдельные свои победы, также больше не могла продолжать войну. Микадо мобилизовал в армию до 2750 тысяч человек, потери были громадны, командных кадров нехватало, в армию брали стариков и юнцов. «Японские запасы военных материалов приходили к концу. Финансы были в тяжелом состоянии. Даже руководители армии в Маньчжурии боялись, что если она слишком увлечется, то может быть разгромлена и потеряет все преимущества»{209}.

В это время в роли миротворца и спасителя, главным образом Японии, выступил американский президент, слуга наиболее реакционных и агрессивных империалистов, Теодор Рузвельт. Капиталисты [238] Франции, Англии, Германии, обеспокоенные революцией в России и ее влиянием на пролетариат их стран, потребовали от царя быстрого заключения мира с Японией. Они боялись за свои капиталы в России, старались спасти своего цепного пса — царизм от народного гнева. Французские банкиры предоставили царю заем на подавление революции, а немецкие приготовили ему армию интервентов, чтобы утопить восставших в крови.

В этой обстановке царское правительство приняло, не без участия Рузвельта, позорные условия мирного договора.

Империалистическая Япония воспользовалась «...поражением царской России для того, чтобы отхватить от России южный Сахалин, утвердиться на Курильских островах и, таким образом, закрыть на замок для нашей страны на Востоке все выходы с океан... Было ясно, что Япония ставит себе задачу отторгнуть от России весь её Дальний Восток» {210}.

И действительно, в течение сорока лет, прошедших после войны 1904–1905 гг., японцы упорно стремились к захвату русского Дальневосточного края. Империалистическая Япония, совместно с организаторами интервенции — американскими капиталистами, в 1918 году приняла самое активное участие в походе против молодого Советского государства. Ее армия в составе 120 тысяч солдат и офицеров вторглась на территорию нашей Родины и захватила Дальний Восток от Владивостока до Байкала. Больше четырех лет японские интервенты грабили и убивали наших людей, пока Советская Армия и партизаны не нанесли им поражения.

Но японские империалисты не оставили своих вожделений, и вся их дальнейшая политика оставалась враждебной по отношению к Советскому Союзу. Японцы провоцировали пограничные инциденты, которые, как это было у озера Буин-Нур в 1936 году, у озера Хасан в 1938 году и у реки Халхин-Гол в 1939 году, перерастали в большие сражения. Японцы были биты, но продолжали свою прежнюю враждебную к СССР политику. Во время Великой Отечественной войны Советского Союза с фашистской Германией на наших дальневосточных границах японцы расположили миллионную, так называемую Квантунскую армию, вооруженную всеми современными средствами и готовую по первому сигналу к нападению. Эта постоянная угроза отвлекала значительные силы Советского Союза от борьбы с гитлеровской Германией.

Шли годы, но русский народ не забыл вероломства японских империалистов. Русские люди не могли забыть интервенцию японцев в 1918–1922 гг. и их постоянные провокации на наших границах. Помнили они и Порт-Артур и Маньчжурские сопки. [239]

Генералиссимус Советского Союза товарищ Сталин в обращении к народу 2 сентября 1945 года сказал, что «...поражение русских войск в 1904 году в период русско-японской войны оставило в сознании народа тяжёлые воспоминания. Оно легло на нашу страну чёрным пятном. Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня» {211}.

И этот день наступил. Понадобилось немногим больше недели, чтобы империалистическая Япония капитулировала перед мощным натиском Советской Армии и флота. Квантунская армия была раздавлена, свыше полумиллиона ее солдат взяты в плен. Были освобождены Маньчжурия и Корея, возвращены нашей стране Южный Сахалин и Курильские острова, был открыт выход в Тихий океан.

24 августа 1945 года десантные войска Советской Армии высадились в Порт-Артуре, и над городом был поднят флаг Советского Союза.

25 августа 1945 года в Порт-Артур прибыл на самолетах Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Преображенского воздушный десант моряков во главе с Героем Советского Союза капитаном 1 ранга Трипольским.

И, наконец, 1 октября 1945 года на месте, где в свое время стояла 1-я Тихоокеанская эскадра, бросили якоря советские корабли. Они как победители пронесли свой флаг через Японское и Желтое моря. Моряки сошли на берег Порт-Артура, где каждый камень, каждая горка напоминали о героической стойкости порт-артурцев времен 1904 года, и сердца советских людей были полны гордости за русских героев.

В целях укрепления безопасности Китая и Советского Союза и предотвращения повторной агрессии со стороны Японии или каких-либо других империалистических захватчиков, грабителей и бизнесменов, обе страны решили использовать Порт-Артур в качестве военно-морской базы.

С тех пор прошло более пяти лет. За эти годы коренным образом изменилась обстановка на Дальнем Востоке: империалистическая Япония потерпела поражение; под ударами Народно-революционной армии Китая пал гнилой гоминдановский режим; великий Китай превратился в Народно-демократическую республику, в Китае создано Народное Правительство, осуществляющее политику дружбы и сотрудничества с Советским Союзом, Народно-демократический Китай во главе с коммунистической партией Китая и ее вождем Мао Цзе-дуном на деле доказал свою способность отстоять государственную независимость. 14 февраля 1950 года между Советским Союзом и Китайской Народной республикой был подписан договор о дружбе, союзе и взаимной помощи. [240]

Новая обстановка позволила пересмотреть вопрос о Китайской Чанчуньской железной дороге, Порт-Артуре и Дальнем. Было подписано соглашение, по которому военно-морская база Порт-Артура после заключения мирного договора с Японией, однако, не позднее конца 1952 года, со всеми своими сооружениями передается Китаю. Одновременно с этим из Порт-Артура выводятся советские войска. В случае же нападения империалистов Советский Союз и Китайская Народная республика по взаимному согласию могут использовать Порт-Артур как базу для ведения военных действий против любого агрессора на Дальнем Востоке.

Заключенное соглашение демонстрирует последовательность внешней политики Советского Союза и свидетельствует о том, что советский народ уважает национальную независимость, права и интересы великого китайского народа.

Нерушимая дружба между Советским Союзом и Народно-демократическим Китаем служит делу мира на Дальнем Востоке, является гарантией того, что происки американского империализма, пытающегося повернуть вспять ход истории, потерпят полный крах. [241]