Глава 4.

«Вижу вражеский линейный флот!»

Далеко впереди главных сил Средиземноморского флота шли строем фронта 5 легких крейсеров 7-й эскадры. На «Орионе» был поднят флаг вице-адмирала Джона Тови, одного из самых выдающихся командиров этой войны. Позднее он стал главнокомандующим Флотом Метрополии. Любой, кто его знал, описывал автору этого адмирала как «прекрасного командира, прямого, дальновидного, честного, всегда готового поддержать разумное предложение. Он мог объяснить тебе, что ты сделал неправильно, не выказывая при этом неудовольствия». В годы Первой Мировой войны Тови прекрасно показал себя в качестве командира эсминца. Он был абсолютно бесстрашным человеком, и был досрочно произведен в капитаны 2 ранга за свои действия в Ютландской битве, когда командовал эсминцем «Онслоу», входившим в состав 13-й флотилии, которая прикрывала линейные крейсера Битти. В представлении отмечалась «настойчивость и решительность, с которой он атаковал вражеские корабли». Теперь его эскадра легких крейсеров должна была впервые после той знаменательной битвы встретиться с вражеским линейным флотом. Один из офицеров «Стюарта» так изложил свои впечатления от начала нового сражения: [76] «Видимость была превосходной: синее море и безоблачное небо. Крейсера мчатся вперед, эсминцы выстроились полукругом впереди линкоров. Эту картину не забудет ни один человек, которые ее видел. Несколько флагов взлетают по фалам флагманского линкора, в ответ на других кораблях тоже поднимаются вымпела. Затем, одновременно по сигналу флагмана, флот должен изменить курс, как рота отлично вышколенных солдат. Эсминцы ложатся на борт, и пена клокочет у них под форштевнями. Линкоры более тяжеловесны, но когда они поворачивают на новый курс, то выглядят не менее впечатляюще».

Едва вражеский флот появился на горизонте, Каннингхэм немедленно перестроил свой флот. «Игл» получил приказ действовать независимо. Авианосец должен был поднять дополнительные самолеты-разведчики и искать возможность провести атаку торпедоносцев. Он должен был держаться подальше от линкоров, так как был крайне уязвим. Эсминцы «Вампир» и «Вояджер» должны были прикрывать его от подводных лодок, так как были самыми старыми кораблями, находившимися под командованием Каннингхэма. В 14.35 «Стюарт», шедший впереди легких крейсеров, был отозван и занял позицию за кормой «Ройял Соверена» в качестве лидера 10-й флотилии. Он был готов повести эсминцы в торпедную атаку, как только поступит соответствующий приказ.

5 легких крейсеров отважно шли вперед, разыскивая противника, однако обнаружили, что тот обладает значительным превосходством в силах. К тому же запасы снарядов в артпогребах крейсеров заметно сократились.

«Одним из факторов, работавших против нас в бою у Калабрии, было то, что наши крейсера испытывали нехватку 152-мм снарядов. Пару недель назад они израсходовали много боеприпасов, когда гнались за 2 итальянскими [77] эсминцами и вели огонь с большой дистанции. Проблема заключалась в том, что до войны основу крейсерских сил Средиземноморского флота составляли тяжелые крейсера, а сейчас мы не имели ни одного такого корабля. Действующий флот был укомплектован в спешке, и необходимые запасы снарядов еще не завершили долгое путешествие вокруг мыса Доброй Надежды. Поэтому мы испытывали беспокойство, пока не будут пополнены запасы на складах. Практика военного времени показала, что стандартный запас 1,5 боекомплекта является совершенно недостаточным».

В 14.15 итальянцы подняли 3 гидросамолета с легких крейсеров 4-й и 8-й дивизий, и уже через 15 минут один из них сообщил, что видит на юго-востоке подозрительный корабль.

У англичан первым заметил дым на горизонте австралийский крейсер «Сидней». Он появился слева по носу в 14.45, а через 2 минуты «Орион» также заметил противника. Одновременно на мостике своего флагманского линкора Кампиони получил еще одно сообщение от гидросамолета. В нем говорилось, что вражеский флот находится на расстоянии примерно 30 миль от итальянского и разбросан на большой площади. Вслед за этим противника обнаружил самолет Реджиа Аэронаутика, который сообщил, что англичане приближаются, следуя курсом NNW.

В 14.52 «Нептун» первым отправил радиограмму о визуальном контакте на «Уорспайт», сообщив, что видит 2 вражеских корабля по пеленгу 238° на расстоянии около 16 миль. В 15.00 последовало новое сообщение о 3 эсминцах и 4 крейсерах в секторе от 240 до 270 градусов. В 15.01 «Сидней» заметил еще 5 вражеских крейсеров. Поврежденный «Глостер» еще раньше был отправлен на соединение с «Иглом», так как не мог участвовал в сражении, но все-таки был бы полезен, если бы вражеские крейсера сумели прорваться к старому авианосцу. Поэтому у [78] Тови осталось всего 4 крейсера, которые находились в 10 милях впереди «Уорспайта». Они были развернуты строем фронта по пеленгу 320° и шли курсом 270° со скоростью 18 узлов. Британские крейсера быстро сближались с итальянскими кораблями, которые шли несколькими группами на расстоянии от 12 до 18 миль.

Тови упрямо шел навстречу превосходящим силам, пытаясь обнаружить своего главного противника. В 15.08 его настойчивость была вознаграждена, когда на расстоянии 15 миль по пеленгу 250° были замечены итальянские линкоры. Капитан Р. О'Коннор первым передал исторический сигнал: «Вижу вражеский линейный флот». На Средиземном море он был сделан впервые со времен Нельсона. Эта новость встряхнула всех моряков британского флота. Бинокли начали обшаривать западный горизонт, пытаясь различить силуэты неприятельских кораблей.

Заметив вражеских тяжеловесов, Тови немедленно развернул свои крейсера на курс 0°, перестроив их в кильватерную колонну, и увеличил скорость. Через 2 минуты он повернул чуть в сторону, чтобы не связываться с итальянскими кораблями, появившимися слева по борту. Он был готов вести бой на новом курсе, удерживая контакт, пока сзади не подойдет помощь в виде «Уорспайта».

Итальянская 4-я дивизия продолжала двигаться на север, однако 8-я дивизия адмирала Леньяни (легкие крейсера «Абруцци» и «Гарибальди») повернула прямо на англичан, следуя курсом 70°, и быстро увеличила скорость до 30 узлов. Итальянцы открыли огонь с дистанции 23600 ярдов. Англичане по ошибке приняли эти корабли за тяжелые крейсера, но Тови, не колеблясь, вступил в бой. В 15.12 он приказал «Ориону», «Нептуну», «Ливерпулю» и «Сиднею» открыть огонь по противнику. В 15.14 британские крейсера повернули на курс 25°, а через 4 минуты — на курс 30°, чтобы иметь возможность вести огонь всем бортом. Началась дуэль крейсеров. [79]

Опубликованные ранее отчеты полны расхождений и противоречий относительно того, сколько каких кораблей действительно участвовало в бою. Поэтому было бы полезно рассмотреть, где в этот момент находились корабли противников. Следует отметить, что количество кораблей, вышедших в море, и количество кораблей, участвовавших в бою, значительно различались между собой. В действительности соотношение сил в районе боя было следующим:

Итальянцы	Англичане
2 линкора	3 линкора
—	1 авианосец
6 тяжелых крейсеров	—
8 легких крейсеров	5 легких крейсеров
16 эсминцев	14 эсминцев

Тогдашние британские отчеты склонны преувеличивать количество итальянских эсминцев, причем в послевоенных работах никто эту ошибку не пытался исправить. По всем английским документам, Кампиони имел 32 эсминца, но в действительности в бою участвовало не более половины. Точно так же в отчетах военного времени итальянские легкие крейсера числятся как тяжелые, и количество кораблей этого класса значительно преувеличивается. Из 32 эсминцев, с которыми Кампиони начал операцию, к 15.20 отсутствовала ровно половина. Легкие крейсера 2-й дивизии («Банде Нерее» и «Коллеони») были отправлены в Триполи вместе с эсминцами 10-го дивизиона («Маэстрале», «Либеччио», «Грекале», «Сирокко»). Еще 3 эсминца, как мы видели, были отосланы назад в Таранто из-за неполадок с машинами («Дардо», «До Ноли», «Страле»). 9 эсминцев утром были отправлены для дозаправки и еще не присоединились к адмиралу («Фольгоре», «Фульмине», «Балено», «Лампо», «Пигафетта», «Зено», «Да Рекко», «Усодимаре», «Пессано»). Точно так же не подошли высланные в качестве [80] подкрепления «Вивальди» и «Панкальдо». Эти корабли присоединились к Кампиони только вечером в 19.30. Ожидалось, что 13-й дивизион эсминцев соединится с 7-й дивизией во второй половине дня.

У англичан в бою не участвовали легкий крейсер «Глостер» и эсминцы «Вампир» и «Вояджер». «Малайя» и «Ройял Соверен» участвовали в бою чисто символически, особенно последний линкор, так как он имел слишком малую скорость, которую не могли увеличить даже сверхчеловеческие усилия машинной команды. В результате против итальянских 2 линкоров, 6 тяжелых и 8 легких крейсеров и 16 эсминцев сражались британские 1 линкор, 4 легких крейсера и 12 эсминцев. Авиация обоих противников появилась заметно позднее и никакой реальной пользы никому не принесла.

Главным различием в положении противников было то, что бой происходил невдалеке от главной базы итальянского флота Таранто. Итальянцы знали, что англичане рвутся навязать бой противнику, поэтому они имели все возможности перебросить Кампиони значительные подкрепления, и тогда соотношение сил стало бы слишком неравным. Вместо этого они решили ограничиться воздушными атаками и положиться на подводные лодки. Но гидросамолетов-торпедоносцев было слишком мало, а подводным лодкам не представился случай атаковать.

Многие итальянские офицеры в Таранто высказывали резкое недовольство столь осторожными действиями. Особенно возмущался своей пассивной ролью адмирал Бергамини, командовавший самой сильной дивизией итальянского флота. Когда он узнал из полученных радиограмм, что 2 итальянским линкорам противостоят 3 английских, причем все это происходит буквально рядом, он приложил массу усилий, чтобы добиться разрешения выйти в море. Его поддерживали командиры обоих его новейших линкоров, капитаны 1 ранга Джирози и Спарцани. Их корабли стояли в Таранто почти полностью [81] завершив боевую подготовку. «Литторио» и «Витторио Венето» номинально имели водоизмещение 35000 тонн, чтобы соответствовать договорным ограничениям, однако фактически их стандартное водоизмещение превышало 43000 тонн. Оба корабли были хорошо забронированы, имели высокую скорость и были вооружены 9 мощными 381-мм орудиями. Они по всем статьям превосходили «Уорспайт» или «Малайю». «Литторио» завершил свои ходовые испытания в Генуэзском заливе в декабре 1939 года, а «Витторио Венето» — в июне 1940 года. Однако официально линкоры были объявлены полностью боеготовыми только 2 августа. Хотя оба командира считали, что могут сыграть решающую роль в сражении, которое разворачивалось всего в нескольких милях от их якорной стоянки, Супермарина категорически отказалась дать разрешение на выход. Отчасти это объяснялось тем, что, когда они подготовятся к выходу в море, будет уже слишком поздно.

В 15.52 британские крейсера открыли ответный огонь по ближайшим итальянским кораблям. Первым начал стрелять «Нептун», следом за ним «Ливерпуль». Они вели огонь по вражеским крейсерам на расстоянии 22100 ярдов. В 15.23 открыл огонь «Сидней». Его командир считал, что обстреливает с дистанции 23000 ярдов тяжелый крейсер типа «Зара». «Орион» молчал до 15.26. В качестве цели сначала он выбрал эсминец, шедший впереди крейсеров. Это был «Альфиери» из состава 9-го дивизиона. 9-й дивизион под командованием капитана 1 ранга Даретти держался на правом крамболе 1-й дивизии и попал под огонь 152-мм орудий «Ориона». Хотя крейсер обстреливал эсминцы всего 3 минуты перед тем, как перенести огонь на итальянский крейсер, находящийся по пеленгу 249° на расстоянии 23700 ярдов, это было весьма неприятное время для «Альфиери». Вспоминает его капитан:

«Когда в 15.08 мы впервые увидели вражеские крейсера, идущие в нашем направлении, наш дивизион в [82] 15.12 повернул на них и сближался, пока расстояние не сократилось до 18000 ярдов. Позади нас 4-я дивизия («Барбиано» и «Кадорна») тоже повернула на противника, тогда как 8-я дивизия («Абруцци» и «Гарибальди») поддерживала нас огнем 152-мм орудий и сближалась с противником так, чтобы вести огонь всем бортом. Противник развернулся к нам бортом и тоже открыл сильный огонь, однако мы продолжали сближаться, чтобы выполнить свою задачу и опознать вражеские корабли. Во время этой фазы боя мы подошли к противнику на расстояние 16000 метров после чего были отозваны командиром 8-й дивизии. Он приказал нам занять место в охранении крейсеров».

В 15.23 9-й дивизион повернул на северо-запад и снова занял свое место рядом с 8-й дивизией, которая в 15.30 круто повернула на запад, попав под обстрел британских крейсеров. Два крейсера 4-й дивизии держались за кормой англичан, но их тоже отогнали сосредоточенным огнем. После этого они не принимали участия в бою, и ушли на подбойный борт своих линкоров, сначала повернув на NNW, а в 16.11 — на запад, повторяя маневры флота. Тем не менее, в начале боя их стрельба, как и огонь 8-й дивизии, была достаточно меткой. Британский ответный огонь по обеим дивизиям итальянских крейсеров был достаточно плотным, хотя ни один корабль в этот период сражения попаданий не получил. Единственные повреждения получил «Нептун», когда осколками близкого разрыва в 15.25 на нем вывело из строя гидросамолет и катапульту. Во избежание опасности пожара поврежденный «Си Фокс» выкинули за борт.

Капитан 2 ранга Дж. П. Паркер так описывает происходившее в это время на борту «Нептуна»:

«Во время боя у Калабрии я находился в командно-дальномерном посту 152-мм артиллерии. Я был лейтенантом финансовой службы, но большую часть войны [83] провел, управляя огнем 152-мм орудий, находясь или в центральном посту, или в КДП, где отвечал за измерение ВИП. В день боя мы находились на левом фланге крейсерской завесы впереди главных сил флота. На корабле сыграли боевую тревогу. Я занял свое место в КДП, и потому одним из первых увидел противника.

Три офицера в главном КДП, расположенном позади и выше мостика, сидели рядком. Старший артиллерист, управлявший огнем, находился в центре, справа сидел корректировщик (капитан-лейтенант), а измеритель ВИП, то есть я, — слева. Каждый из нас имел мощный визир, разворачивающийся вместе с КДП. Моей задачей было определение скорости цели и ее курс по отношению к нашему кораблю, докладывая следующим образом: «Скорость 28, отклонение зеленый 120». Я передавал эту информацию через микрофон в центральный артиллерийский пост, находящийся глубоко в трюме корабля. Я должен был своевременно и точно сообщать обо всех изменениях. На основе этой информации вычислялось значение целика, которое передавалось наводчикам.

«Нептун» передал: «Вижу противника». Этот сигнал на Средиземном море был сделан впервые с эпохи Нельсона. Видимость была отличной, и первое, что я увидел, были мачты большого числа кораблей, которые поднялись над горизонтом. Их было так много, что сначала я решил, что это торпедные катера, но вскоре стало ясно, что мы идем навстречу огромному флоту, состоящему из эсминцев, крейсеров и линкоров.

Нам требовалось некоторое время, чтобы подойти на дальность стрельбы, и я подумал, что вражеские линкоры могут открыть огонь раньше нас. После начала боя все пошло наперекосяк. Видимость ухудшили пороховой дым, дымовые завесы, столбы воды в местах разрыва снарядов. Приближающиеся снаряды гудели, как железнодорожные составы. Еще больше путаницу усиливала необходимость переключаться с одной цели на другую, [84] когда крейсера или эсминцы появлялись из-за дымовой завесы.

Расчет КДП сначала ошибочно решил, что мы добились прямого попадания. Но думаю, что нас ввели в заблуждение вспышки вражеских выстрелов и падения наших снарядов. Мы все почувствовали себя гораздо увереннее, когда увидели, как открыл огонь линкор «Уорспайт». Итальянцы сразу прекратили бой после того, как их флагман получил попадание.

Если посчитать общий вес металла, который оба флота выкинули в море, можно лишь удивляться тому, как мало людей пострадало после единственного попадания «Уорспайта». Со своего места я прекрасно видел остальные корабли Средиземноморского флота и с возбуждением следил, как наши эсминцы перестроились для массированной торпедной атаки. К сожалению, ее вскоре отменили. Я мог видеть, как «Игл» поднимает свои «Суордфиши». В первые минуты боя «Нептун» попытался катапультировать один из двух своих гидросамолетов «Си Фокс». Однако его бензобак был пробит осколком близкого разрыва, и самолет выбросили за борт, чтобы избежать пожара. Я не думаю, что после этого мы хотя бы пытались запустить второй самолет».

Молодой моряк, служивший на «Нептуне», тоже вспоминает тревожные минуты первого боя.

«По боевой тревоге я должен был находиться в артиллерийском погребе башни «Y». В то время я был еще мальчишкой, но я помню металлический лязг крышек люков, которые захлопывались за нами, когда мы спускались в недра корабля. Разумеется, мы были слишком заняты, подавая к орудиям пороховые заряды. Мы могли слышать разрывы вражеских снарядов вокруг нас. Пастор, находившийся на мостике, красочно описывал ход боя, и мы слышали все это по громкоговорящей системе. [85]

Хотя у нас не было времени волноваться, я помню, что некоторые вражеские снаряды упали совсем рядом с нами. Наши орудия нанесли противнику урон, но я не помню, какой именно. Я знаю, что вражеский флот бежал обратно в гавань, и я верил, что мы прождали его достаточно долго перед тем, как повернуть назад. Однако они не решились высунуться».

Если говорить о 4 легких крейсерах адмирала Тови, — они сделали все, что от них требовалось, так как обратили в бегство 4 итальянских легких крейсера и 9-й дивизион эсминцев. Теперь на поле боя появился более серьезный противник. Это была итальянская 7-я дивизия адмирала Сансонетти («Савойя», «Д'Аоста», «Аттендоло», «Монтекукколи»). В 15.20 она повернула навстречу британским крейсерам, которые ошибочно приняли ее за тяжелые крейсера. 2 итальянских линкора и 6 тяжелых крейсеров оставались в это время слева от Сансонетти на подбойном борту и сначала следовали на север. Кампиони слегка довернул на северо-запад и пошел расходящимися курсами, пока его линкоры и тяжелые крейсера не развернулись в длинную колонну, чтобы вести огонь всем бортом. В 15.23 обе группы итальянских главных сил легли на курс 60° и пошли на сближение с англичанами. Тем временем адмирал Сансонетти заметил приближающийся «Уорспайт» и сразу же сообщил об этом Кампиони.

Вмешательство «Уорспайта» стало настоящим благословением божьим для отважных крейсеров Тови. Ведь они видели, что весь западный горизонт окутан дымом, в котором блистают вспышки выстрелов. Вокруг них вода буквально кипела от падений снарядов всех калибров. При этом большинство итальянских орудий было дальнобойнее 152-мм орудий Тови, и его корабли находились в большой опасности.

Когда «Уорспайт» появился на месте боя, в качестве первой цели он выбрал тяжелый крейсер по пеленгу 265° [86] и обстрелял его с дистанции 26400 ярдов. В действительности это был флагман Сансонетти легкий крейсер «Эугенио ди Савойя». Он шел во главе 7-й дивизии, которая вела жаркий бой с кораблями Тови. «Уорспайт» открыл по нему огонь в 15.26, и результат был потрясающим, хотя отнюдь не для противника. Вспоминает адмирал Пауэр, который в это время вел прокладку:

«Пока мы все восхищались этой картиной, совершенно неожиданно «Уорспайт» открыл огонь. Вся наша прокладка разлетелась вдребезги, так как столик был разбит ударной волной: башня «X» дала залп на предельном возвышении. Том Браунригг стал первой и, я полагаю, единственной жертвой в этом бою. Слетевшая со столика параллельная линейка расквасила ему нос. Я оставил Тома собирать обломки и бумажки и поднялся на компасную платформу, чтобы попытаться набросать хоть что-то на планшете. Впечатление, что все происходит на тактическом столике, еще больше усилилось, так как всплески снарядов больше всего походили именно на комочки ваты, которые выкладывались на столик. Я нашел там Уильяма Кэрна (флагманский связист), который сам себя назначил наблюдателем. Подняв секундомер, он следил за вспышками вражеских орудий и своевременно сообщал: «Залп... Падает». Судя по всему, он занимался этим исключительно для собственного удовольствия. Вражеские снаряды падали в неприятной близости, и тогда я отобрал у него секундомер, после чего почувствовал себя гораздо спокойнее.

Следует напомнить, что почти все мы впервые оказались под вражеским огнем. Так как штабные офицеры не могли принимать непосредственного участия в бою, сначала мы немного нервничали».

Но штабисты оказались не единственными, кто был застигнут врасплох, когда «старичок» дал первый залп по врагу. [87]

«В начале боя на квартердеке собрался старший административный персонал: флагманский медик, начальник финансовой части, начальник учебной части, флагманский механик — все в звании капитана 1 ранга. Потом я слышал, что они чуть не наложили в штаны, когда внезапно башня «Y» открыла огонь и их едва не снесло за борт. Все они, разумеется, не имели никаких мест по боевому расписанию.

Приятно было помнить, что у нас на борту находится весь штаб Средиземноморского флота. Какой случится переполох, если нас потопят! Такое неприятное положение сохранялось довольно долго, пока не был создан штаб на берегу в Габбаси».

Но никто не был более счастлив, чем сам АБК!

«Когда бой стал неизбежен, адмирал Каннингхэм обнаружил, что из рубки плохо видно, и вместе с начальником штаба отправился на компасную платформу. За ними пошли флагманский артиллерист и флагманский связист. Каннингхэм вел себя, как обычно, неподражаемо, то и дело разражаясь хохотом и повторяя: «Задай этому говнюку! Этот получил, теперь тому». И так далее...»

Главнокомандующий явно вернулся мыслями на мостик своего эсминца, однако остальные не решались присоединиться к его искреннему веселью. Одним из посторонних был американский репортер, который был перепуган до смерти. Во время бомбардировок он обязательно прятался за броню. Снова процитируем воспоминания Пауэра:

«Один из нас пошел и отыскал его, сказав: «Вылезай, тебе лучше быть наверху. Там целая куча свежих новостей». Американец ответил: «Нет, я не выйду. Мой газете нужны живые новости, а не мертвый репортер». В своем роде это был самый смелый человек, какого я когда-либо [88] встречал. Физически он пугался до такой степени, какую я даже не мог себе представить. Но он всегда прибывал на корабль к следующей операции. Если я не ошибаюсь, он тонул по крайней мере дважды, но упрямо продолжал выходить в море».

«Уорспайт» дал около 10 залпов по крейсерам и с удовлетворением отметил, что они поспешили отойти под прикрытие дымовой завесы. Множество снарядов, весящих почти тонну, упало рядом с кораблями 4-й и 8-й дивизий, что поторопило их уход со сцены. Они постарались укрыться за кормой подходящих с запада 2 линкоров и дивизии тяжелых крейсеров, которых Кампиони поспешно перестроил в боевой порядок и сейчас вел на северо-восток, чтобы установить контакт с британским авангардом. Хотя англичане утверждали, что один из итальянских крейсеров получил попадание во время этой фазы боя, позднее это не подтвердилось. Ударная волна собственных залпов «Уорспайта» повредила стоящий на катапульте самолет, и его пришлось сбросить за борт, как и на «Нептуне».

В 15.30 итальянские легкие крейсера окончательно исчезли за дымовой завесой, поставленной 9-м дивизионом эсминцев. Наступила передышка, что позволило оценить ситуацию. Итальянские линкоры и множество тяжелых крейсеров, судя по всему, находились совсем рядом. Поэтому Каннингхэм решил взять антракт и дать возможность «Малайе» соединиться с ним до того, как начнется следующая фаза боя. Наверное, он вспомнил Ютландскую битву, когда «Уорспайт» на скорости 24,5 узла непроизвольно описал полную циркуляцию под дулами всего Флота Открытого Моря. Сейчас он повторил этот маневр сознательно. Легкие крейсера 7-й эскадры, которые неслись впереди на скорости 29 узлов, сделали то же самое, чтобы не слишком отрываться от главных сил. На время битва затихла.

Через 3 минуты снова были замечены силуэты итальянских кораблей, и «Уорспайт» дал по этим целям еще [89] 8 залпов. Это снова были 2 легких крейсера 8-й дивизии. Каннингхэм дал 4 залпа по каждому, так как подозревал, что они пытаются обойти его с востока и прорваться к «Иглу». Залпы линкора заставили адмирала Леньяни круто повернуть и скрыться на западе. В конце концов он пристроился впереди 5-й дивизии и занимал эту позицию впереди и к западу от главных сил итальянцев до самого конца боя.

Тем временем находившийся позади «Игл» сумел подготовить к вылету вторую волну торпедоносцев. Один из офицеров корабля так описывал происходящее:

«Мое собственное место по боевому расписанию было вместе с санитарной партией в острове на полетной палубе. Отсюда можно было видеть все, что происходило вокруг, но это определенно было не самое тихое место в мире. Самолеты прогревали моторы, эскадрильи прилетали и улетали, грохотали пом-помы и 102-мм орудия. Вы могли видеть серии бомб, поднимающие целый лес водяных всплесков, который часто скрывал из вида сопровождающие нас линкоры. Это было просто невероятное зрелище, когда они снова появлялись из-за опадающей водяной завесы.

Перед боем все тяжелые корабли шли вместе, неторопливо разрезая волны Средиземного моря. Вокруг держались крейсера и эсминцы прикрытия, а наш «Суордфиш» крутился впереди, проводя поиск подводных лодок. Внезапно резко зазвучали горны морской пехоты, играющие боевую тревогу. Затем мы с волнением увидели, как вверх поднимаются стеньговые флаги. Люди бросились на свои боевые посты, полетная палуба была очищена, и самолеты начали взлет.

Толчки работающих машин стали чаще и сильнее, корабль увеличил скорость, и шипение рассекаемой форштевнем воды вплелось новой нотой в симфонию. Затем долетели раскаты залпов тяжелых орудий и сообщение о том, что это означает. Мы следили, как «Уорспайт» и [90] его сопровождение отрываются от нас — старой тихоходной кастрюли. Мы ощущали, что машины напрягаются до предела, видели, как выбивается из сил «Ройял Соверен», из трубы которого валили густые клубы черного дыма.

Все испытывали острое разочарование. Позднее нам сообщили, что «Уорспайт» добился попадания. Но мы не были уж совсем пассивными зрителями. Наши эскадрильи, разумеется, участвовали в бою против итальянского флота, хотя в данном случае не слишком успешно. Впрочем, их атаки могли попортить нервы противнику. Другие самолеты корректировали огонь наших линкоров. Наконец 813-я эскадрилья успешно атаковала порт Аугуста. Наши «Си Гладиаторы» одержали несколько блестящих побед, когда Реджиа Аэронаутика попыталась остановить наше соединение».

Другой моряк «Игла» рассказывает свою историю:

«Во время боя у Калабрии я был юнгой-сигнальщиком, мне было всего 17 лет. Мое место по боевому расписанию было на кормовом боевом посту у грот-мачты, которая использовалась для подъема флажных сигналов, если фок-мачта будет сбита. Здесь также находился запасной сигнальный прожектор, визиры и другие инструменты связи того времени. Сегодня над этим просто посмеются! Таким образом, кормовой боевой пост был местом, где было относительно спокойно. Мы проводили время, следя за происходящим с помощью визиров и добрых старых биноклей «Барра и Струда». (Этот пост использовался только в случае артиллерийского боя, при атаках с воздуха и из-под воды он бездействовал.)

Нас сопровождал крейсер «Глостер», который несколько дней назад получил прямое попадание бомбы в мостик. Бой проходил на предельных дистанциях, поэтому мы практически не видели итальянского флота. Но даже то, что мы могли различить, вскоре сделало [91] ясным: они удирают полным ходом. Насколько я помню, это был прекрасный день, отличная погода, великолепная видимость. Поистине прекрасно было видеть наши корабли, которые изо всех сил старались догнать противника. Развеваются боевые флаги, трепещут сигнальные флажки, мигают прожектора, передавая приказы. «Уорспайт» выглядел настоящей крепостью, несущейся вперед. Он вел огонь на предельной дистанции. Остальные наши линкоры были слишком старыми и тихоходными, чтобы подойти к противнику на дальность выстрела».

Еще 9 «Суордфишей» взлетели с «Игла» в 15.45 и направились в сторону противника, который только что скрылся за горизонтом. В 15.48 «Уорспайт» катапультировал свой второй гидросамолет «Валрос», чтобы вести разведку. Все эти самолеты вскоре обнаружили главные силы Кампиони, которые теперь шли двумя кильватерными колоннами. Тяжелые крейсера находились чуть впереди и слегка западнее 2 линкоров.

К несчастью, самолеты «Игла» снова попытались атаковать головные корабли, нацелившись на тяжелые крейсера, а не на линкоры, которые шли у них за кормой. Но в промежутке случилось многое.

Пока 2 остальных британских линкора надрывали машины, пытаясь догнать своего флагмана, флотилии эсминцев, разумеется, ринулись в бой. В 15.25 Каннингхэм предоставил им свободу действий, освободив от обязанности прикрывать тяжелые корабли. Они сосредоточились на подбойном борту чуть впереди, готовясь контратаковать итальянские эсминцы, если те пойдут вперед. Впрочем, англичане сами были готовы провести массированную торпедную атаку. «Уорспайт» сразу отпустил 14-ю флотилию, «Малайя» освободила 2-ю флотилию в 15.45. «Ройял Соверен», оставшийся позади, отправил 10-ю флотилию в 15.52. К 16.00 все эсминцы полным ходом мчались на север, чтобы занять наиболее выгодную позицию [92] для последующих действий. «Янус» и «Джервис» присоединились к 14-й флотилии, «Хироу» и «Хируорд» — к 2-й флотилии, «Дикой» — к 10-й флотилии, образовав три ударные группы.

Такой была ситуация на 15.50, когда оба флота снова оказались на слегка сходящихся курсах. Итальянцы шли курсом 10°, «Уорспайт» — курсом 345°. Тяжелые крейсера Кампиони шли впереди линкоров. Каннингхэм развернул свои 4 легких крейсера таким же образом. «Малайя» наконец сумела приблизиться к «Уорспайту», хотя по-прежнему находилась за пределами дальнобойности своих орудий. 9 торпедоносцев «Игла» летели в сторону итальянского флота. Британские эсминцы начали обходить «Уорспайт» с востока, чтобы сосредоточиться в авангарде. Головной шла 14-я флотилия («Нубиэн», «Мохаук», «Джюно», «Янус»), за ней следовала 10-я флотилия («Стюарт», «Дэйнти», «Дифендер», «Дикой»), замыкала строй 2-я флотилия («Хиперион», «Хироу», «Хируорд», «Хостайл», «Хэсти», «Айлекс»). Итальянские легкие крейсера сумели выскочить из опасного промежутка между линейными силами противников. Зато итальянские эсминцы, если не считать дивизиона «Альфиери», пока себя ничем не проявили.

В 15.51 противники снова заметили друг друга. [93]