Часть первая.

Единственный снаряд

Глава 1.

«Превосходящие силы противника»

С того самого момента, как в 1920-х годах к власти в Италии пришли фашисты, военная мощь этого государства начала стремительно расти. Поэтому вероятность прямого столкновения с давно присутствующими в этом регионе силами Великобритании становилась все выше. Хотя сначала Бенито Муссолини охотно говорил о совместном влиянии, было совершенно ясно, что лидер оголтелых националистов раньше или позже будет стараться расширить сферу влияния Италии путем территориальных приобретений. Диктаторский характер режима позволил ему вывести страну из хаоса, в который она погрузилась после окончания войны, он же делал внешнюю экспансию почти неизбежной.

Любая диктатура не может останавливаться в своем развитии. Но инерция первого толчка заканчивается, и диктатору требуются новые успехи. Как вскоре стало ясно, дуче намеревается воссоздать на берегах Средиземного моря бывшую Римскую империю. Итальянский народ бессознательно следовал за ним, просто потому, что «поезда начали приходить вовремя». Зачарованные обещаниями смутного, но великого будущего, итальянцы ждали от своего лидера чего-то необычного. А он все дальше [16] следовал по пути удовлетворения безграничных амбиций и старался дать своим последователям и приверженцам все новые доказательства своего успеха и величия.

В Италии сохранилось неприязненное отношение к бывшим союзникам, которое зародилось в конце Первой Мировой войны. Италия вступила в войну на стороне Антанты, только получив твердые обещания территориальных приобретений после победы. Однако Соединенные Штаты, вступившие в войну еще позднее, этих гарантий не давали. Итальянская колониальная экспансия на Средиземном море началась еще в начале века, когда были захвачены Ливия, Киренаика, Додеканезские острова и Родос, ранее принадлежавшие Турции. Дуче планировал использовать свой Ливийский плацдарм в качестве базы для дальнейшей экспансии на восток и на запад, хотя сначала главным врагом выступала только Франция. Ведь именно против нее были направлены отчаянные призывы с балкона Палаццо Венеция: «Корсика, Тунис, Ницца!» Его амбиции в Адриатике получили отражение в названиях серии тяжелых крейсеров: «Фиуме», «Пола», «Триесте». Его министры с упоение рисовали стрелы наступления на Балканы, намереваясь захватить Албанию (действительно оккупированную в 1939 году), Югославию и Грецию.

Влияние Великобритании в этом районе было огромным и сохранялось на протяжении столетий, хотя ее территориальные приобретения ограничились Гибралтаром на западе, Мальтой в центре и Кипром на востоке Средиземного моря. Однако имелся формально нейтральный Египет, где, согласно договорам, Англия могла разместить свои войска для защиты Суэцкого канала и контроля над Англо-Египетским Суданом. Это позволило англичанам построить важную военно-морскую базу в Александрии, которая была менее уязвима, чем Мальта. Ранее этот остров являлся опорным стержнем всех британских военных планов в этом районе. Разумеется, главным фактором британского влияния был Средиземноморский [17] флот, который по размерам уступал только Флоту Метрополии. Несмотря на то, что по прошествии 20 лет после окончания Великой Войны Япония превратилась в наиболее реального и опасного противника, большая часть британского флота продолжала базироваться в Атлантике и на Средиземном море. Его постоянное присутствие неизменно раздражало Муссолини, который претендовал на безраздельное обладание этой полоской воды — «Mare Nostrum». Само существование британского Средиземноморского флота являлось молчаливым, но твердым ответом диктатору: «Нет!»

Тем не менее, Муссолини дал своим вооруженным силам полную свободу действий, и они в 1930-х годах начали быстро наращивать мощь, чтобы оспорить господство британских и французских армий и флотов, которые по суммарной численности заметно превосходили итальянские. Со временем все больше и больше факторов меняли соотношение сил в пользу дуче. Мы рассмотрим их поочередно.

Прежде всего, англо-французские договоренности не были подкреплены специальным договором, согласно которому стороны обязывались бы оказывать друг другу помощь в случае конфликта с Италией. Франция продолжала вооружаться самостоятельно, имея в виду предстоящее столкновение с Италией, что сказывалось, в первую очередь, на развитии флота и авиации. В начале 1930-х годов Германия еще не вызывала особенных опасений, так как она была демилитаризована, а линия Мажино считалась совершенно неприступной. Но после прихода к власти Гитлера и НСДАП, которые являлись отдаленным подобием режима Муссолини, у Франции появились другие заботы, что играло на руку итальянцам.

Британия номинально поддерживала нормальные отношения с обеими странами, но с подозрением относилась к любым инициативам, которые могли лишить ее свободы действий. Поэтому на море англо-французское сотрудничество было минимальным, и совместные планы [18] не готовились. В результате гонка морских вооружений на Средиземном море в 1930-х годах превратилась в состязание между двумя странами. Италия и Франция строили линкоры каждая «в ответ на...», все больше раскручивая маховик. Великобритания смотрела на вещи более спокойно, но тем временем все больше и больше увязала в трясине различных договоров по ограничению морских вооружений, которые подрезали жилы ее флоту. Министерство финансов с удовольствием помогало в этом врагам страны, еще туже затягивая удавку на шее флота, и мешало замене стареющих кораблей. Хотя положение Королевского Флота на Средиземноморском театре на бумаге выглядело прочным, в действительности его боевой потенциал неуклонно сокращался.

Зато прямой противоположностью этому выглядела политика Италии, которая использовала любую возможность довести свои вооруженные силы до пределов, установленных договорами, и оснастить их самым современным оружием. В отношении развития флота это означало закладку 4 линкоров по 35000 тонн каждый для замены 4 старых кораблей этого класса. Но тем временем итальянцы затеяли капитальную модернизацию старых кораблей. Вдобавок была развернута широкомасштабная программа строительства кораблей других классов — тяжелых и легких крейсеров, лидеров и эсминцев, а также создание самого большого в мире подводного флота{1}.

Если говорить только о кораблях, то итальянский флот выглядел очень внушительно. Новые линкоры были вооружены 381-мм орудиями. Их строительство велось ударными темпами, тогда как в Англии еще тянулось вялое обсуждение кораблей новой программы, а всякая парламентская шваль трепалась о лимите главного калибра в 356 мм. Италия имела всего 7 тяжелых крейсеров против [19] 15 «договорных» крейсеров у Англии, однако они были построены гораздо позднее. К тому же итальянские конструкторы и не думали ограничивать себя различными погаными бумажонками вроде договорных ограничений тоннажа, с учетом которых проектировались британские корабли. Это прояснилось совершенно неожиданным образом, когда во время Гражданской войны в Испании итальянский тяжелый крейсер «Гориция» был отбуксирован в Гибралтар для ремонта. Там стало очевидно, что его водоизмещение по крайней мере на 10 процентов превышает официально заявленные 10000 тонн.

Итальянские легкие крейсера и эсминцы считались очень быстроходными, хотя не столь сильно вооруженными, как их британские аналоги. В быстроходность итальянских кораблей не слишком верили, потому что сенсационные результаты ходовых испытаний, по слухам, были достигнуты нечестным путем. Корабли выходили на мерную милю без вооружения при неполной загрузке. Однако в военное время выяснилось, что итальянские корабли могут уйти от английских. Они также были не очень хорошо забронированы, но это еще предстояло доказать.

Морские традиции итальянцев не были слишком давними. Их в основном заботила безопасность своих коротких морских коммуникаций между Италией, Сицилией и Ливией. В то время, когда радар еще не стал решающим фактором морской войны, пуленепробиваемые рубки итальянских эсминцев ночью становились роковым недостатком, потому что они серьезно ограничивали видимость. Мостики всех британских эсминцев были открытыми, поэтому англичане «слепотой» совершенно не страдали.

Серьезно беспокоило подавляющее превосходство Италии в подводных лодках. Итальянский флот располагал более чем 100 субмаринами, которые теоретически могли наглухо перекрыть центральную часть Средиземного моря, особенно если им помогут плотные минные [20] поля в мелководных районах и многочисленные бомбардировщики Реджиа Аэронаутика.

В целом военное положение Италии в конце 1930-х годов выглядело достаточно прочным, особенно если учесть ее географическое положение в центре Средиземного моря. Апеннинский полуостров буквально разрезал силы союзников пополам. Италия была достаточно сильной, чтобы оказывать влияние на британскую политику, что было ясно продемонстрировано во время Абиссинского кризиса, когда Англия оказалась не способна ни на что большее, чем пустые призывы к «санкциям». Опасения, что британский флот понесет тяжелые потери от ударов с моря и воздуха, были всеобщими. Хотя на Средиземное море перебрасывались подкрепления из отечественных вод, Муссолини все-таки решил блефануть еще раз и увеличить свою колониальную империю. Естественно, что при этом он еще больше удалился от Англии и Франции и попался в теплые объятия немецкого диктатора. Их сближение было ускорено во время Гражданской войны в Испании, в которой итальянские вооруженные силы приняли самое широкое участие.

Англичане еще в 1937 году решили, что в случае войны с Италией они смогут держать на Мальте только легкие силы, поэтому ядро Средиземноморского флота будет сосредоточено в Александрии. В Гибралтаре базировалось небольшое соединение из одной флотилии эсминцев и группы вспомогательных кораблей. Их поддерживала ничтожная по размерам армия в Египетской пустыне. Авиация практически не существовала, так как несколько устаревших бипланов называть воздушными силами не поворачивался язык.

После начала войны в 1939 году положение стало несколько более терпимым, так как большинство кораблей французского флота было сосредоточено именно в Средиземном море. Главные базы находились в Тулоне на юге Франции и в Мерс-эль-Кебире в Алжире. Французы располагали еще несколькими базами на африканском [21] побережье вплоть до Бизерты. Соотношение сил на море изменилось в пользу союзников. Более того, экономическое положение Италии было настолько тяжелым, что дуче, хотя и рвался присоединиться к Гитлеру в борьбе против западных демократий, все-таки был вынужден сдерживать себя и ждать более благоприятной возможности. Когда союзники установили морскую блокаду Германии, это лишь усилило ненависть Муссолини к ним. Но в тот момент он ничего не мог сделать.

После падения Франции в июне 1940 года дуче решил, что настал его час. 10 июня под гром фанфар он объявил, что Италия вступает в войну. За несколько недель карта Европы была капитальным образом перекроена, и соотношение сил на Средиземноморском театре резко изменилось не в пользу англичан. Оно стало таким, что одно время возникли опасения: а удастся ли вообще там удержаться?

После капитуляции Франции и ее подписания «перемирия» с державами Оси Англия потеряла поддержку современного и мощного французского флота и французских ВВС в этом районе. Были утеряны все военные и морские базы в Западном Средиземноморье, если не считать самого Гибралтара. В центральном бассейне осталась только Мальта, которая была буквально беззащитна, потому что находилась совсем рядом с Италией. В Восточном Средиземноморье британский флот базировался в более чем 1000 миль от основных итальянских коммуникаций, ведущих в Африку.

При этом сам флот был отнюдь не той отлично подготовленной и сплаванной командой, какой был до войны. Тогда британский Средиземноморский флот представлял собой грозную силу, несмотря на не самые новые корабли, это был цвет Королевского Флота. Морякам довоенного Средиземноморского флота, которым командовали адмиралы Фишер и Паунд, было неведомо чувство страха перед Италией. Впрочем, моряки адмирала Каннингхэма в июне 1940 года тоже ее не боялись. Но в первые [22] месяцы войны этот флот был раздерган по частям, чтобы решать разнообразные задачи на всех океанах. 1-я эскадра крейсеров, укомплектованная тяжелыми крейсерами, была рассеяна по всем морским коммуникациям, чтобы защищать их от рейдеров. Непревзойденные минные флотилии были брошены в пекло Нарвика и Дюнкерка, где были почти начисто истреблены. Старые линкоры с их великолепно подготовленными артиллеристами, отправились в Арктику. От флота остался один скелет.

Только в мае 1940 года на Средиземное море снова начали прибывать подкрепления. К этому времени британский флот уже понес серьезные потери. Немецкая армия стояла у порога самой Великобритании, и над метрополией нависла угроза вторжения. Соединение, которое удалось сколотить в Александрии, было гораздо меньше, чем то, которое господствовало на Средиземном море всего 10 месяцев назад.

Какой же была жизнь на борту кораблей Средиземноморского флота в это время? Вспоминает Д. Клэр, служивший на авианосце «Игл»:

«Я попал на «Игл» 4 мая 1940 года с «Рэмиллиса» как раз перед отправкой на Средиземное море, за несколько дней до моего семнадцатого дня рождения. Полагаю, что могу честно сказать: я просто наслаждался проведенным на авианосце временем, хотя в то время предпочел бы служить на более мелком корабле. Я всегда мечтал попасть на эсминец. Условия жизни были сносными для столь старого корабля, как мне кажется. Хотя по современным меркам они были довольно тяжелыми. Как всегда, в море не хватало пресной воды. Всем полагалось иметь котелок, в котором лежал дневной паек. Но в те дни со всем таким охотно мирились, потому что это считалось морской романтикой. Питьевую воду для охлаждения держали в брезентовых емкостях, потому что ни о каких холодильниках в кубриках не приходилось даже мечтать. [23]

Однако я продолжаю считать, что мы были одной семьей. Не имело значения, давно ты служишь на корабле или только что переведен с другого. Во время увольнений в Александрии все «Орлы» были заодно. Я служил юнгой-сигнальщиком, рядовым матросом, сигнальщиком, старшим сигнальщиком, но все офицеры, с которыми мне приходилось сталкиваться на мостике, были первоклассными специалистами. Командир корабля, как обычно, стоял несколько поодаль, однако он ко всем относился хорошо, особенно к нам, мальчишкам. Дело в том, что на борту находились еще несколько парней моложе меня.

По моему мнению, как сигнальщика, на «Игле» служил просто великолепный боцман сигнальщиков. Он был жестким командиром, но сумел заинтересовать своих подчиненных карьерой, охотно помогал нам и делился своими знаниями. Поэтому я благодарен ему за то, что в 19 лет стал старшиной-сигнальщиком. Его звали мистер Бодден.

Когда я попал на авианосец, его экипаж почти целиком состоял из старослужащих. Но когда нас перевели на Средиземное море, к нам присоединилось много призывников и резервистов. В этом нам повезло. Мы были отлично подготовлены, а новички — нет. Поэтому мы начали более ответственно относиться к своим обязанностям. Зато на долю новичков выпали не самые приятные дела, которые в ином случае пришлось бы делать нам!»

Еще одно описание кораблей Средиземноморского флота дает артиллерийский офицер, служивший в то время на «Нептуне».

«Первые 7 месяцев войны мы провели в Южной Атлантике, гоняясь за немецкими рейдерами, либо сами по себе, либо вместе с «Арк Ройялом» и «Ринауном», а один раз вместе с французской эскадрой. Мы провели [24] всего несколько дней во Фритауне или Дакаре, перехватив и потопив на второй день войны «Инн» и через несколько недель «Адольф Верманн». Когда был замечен «Граф Шпее», мы отделились от французской эскадры, чтобы соединиться с коммодором Харвудом. Однако нам пришлось зайти для дозаправки в Рио, и пока мы там торчали, стало известно, что «Граф Шпее» затоплен.

Крейсер был переведен на Средиземное море буквально накануне того дня, когда Италия объявила войну. В это же время у нас поменялись несколько офицеров, в том числе капитан 1 ранга Морзе, которого заменил капитан 1 ранга Рори О'Коннор. Рори О'Коннор, несомненно, был прекрасным командиром, который вскоре узнал всю команду своего корабля. Однако позднее, когда мы покинули Средиземное море и отправились в Индийский океан охотиться за рейдерами, дела пошли не так хорошо. Мы продолжали думать, что вернемся домой, но вместо этого один поход следовал за другим. Еще одна погоня за рейдером, бросок к Южным островам, в том числе к Кергелену, под флагом адмирала Дж. Д. Каннингхэма мы участвовали в неудачной операции у Дакара, затем кораблю пришлось мотаться между Лагосом и Камеруном, чтобы поддерживать войска Свободной Франции. Это была жаркая и утомительная работа. Команда корабля и кое-кто из офицеров начали понимать, что Рори больше интересуют военные операции, чем состояние команды. Большинство матросов покинуло Англию в сентябре 1937 года, и с тех пор они не встречались со своими семьями, хотя очень беспокоились о родных из-за немецких воздушных налетов.

Находясь в Средиземном море, «Нептун» обстреливал Бардию в составе англо-французской эскадры. Мы вышли из Александрии с нашими французскими союзниками, чтобы пройти через Мессинский пролив, но операция была отменена после капитуляции Франции, которая вышла из войны. Однажды мы весь день простояли в гавани Александрии, наведя орудия на французский крейсер, [25] стоящий рядом. Вместе с эскадрой мы участвовали в перехвате 3 итальянских эсминцев, из которых один потопили. Однажды в воскресенье нас отправили в Эгейское море, чтобы перехватить итальянский транспорт с грузом бензина. Мы его потопили, но подверглись сильной бомбардировке, которая не причинила вреда».

Ко времени боя у Калабрии крейсерская эскадра считала себя опытной и эффективной командой.

Англия в то время почти ничего не могла отправить в Александрию: ни современных истребителей, ни танков, никакой техники и вооружения для сухопутной, морской и воздушной войны. Зато у противника дела обстояли иначе. Италия могла бросить против них всю свою военную мощь, не опасаясь осложнений и постоянно отправляя подкрепления. Адмиралтейству пришлось формировать в Западном Средиземноморье новое ударное соединение взамен выбывшего из игры французского флота. Но в качестве первой задачи Соединению Н пришлось решать задачу нейтрализации флота бывшего союзника, чтобы не позволить ему попасть в лапы Оси. Поэтому его участие в Средиземноморской войне пока ограничилось блокадой Гибралтарского пролива и несколькими недолгими выходами к Сардинии, чтобы немного отвлечь внимание итальянцев. Поэтому вся тяжесть рухнула на плечи Каннингхэма, и он был вынужден воевать фактически в одиночку.

К счастью, это был нужный человек в нужном месте. Эндрю Б, как его называли, был одним из самых великих моряков современной эпохи. Его совершенно не пугало неравенство сил, он был совершенно уверен в будущем, и такой взгляд на вещи стал нормой для его подчиненных. Несмотря на вопли самозваных пророков в Англии, которые с мрачной радостью предрекали поражение и гибель, если только флот решится выйти в кишащие подводными лодками и бомбардировщиками воды Центрального Средиземноморья, Каннингхэм [26] сразу сделал именно это, чтобы проверить, чего стоит его противник. Каннингхэм был совершенно уверен, что любой британский матрос стоит десятка итальянских, и потому он всегда искал битвы, на море и в воздухе, и даже не думал скрываться от схватки.

Дуче потребовал от своих командующих ведения наступательных действий на всем Средиземноморском театре, но действительность превратила эти заявления в очередной пустой фарс. Главной заботой военного командования Италии стало медленное наращивание сил в Ливии, которым оно занималось все лето, готовя на осень ограниченное наступление на британские позиции вдоль египетской границы. Для этого флот должен был наладить регулярное следование конвоев с топливом, боеприпасами и войсками через узкий Сицилийский пролив между портами Италии и Триполи, Бенгази, Тобруком. Командование итальянского флота — Супермарина — не планировало никаких грандиозных наступлений. Оно намеревалось ограничиться отправкой на запад и на восток большого количества подводных лодок, под прикрытием которых должны были совершать переходы конвои. Для сопровождения конвоев привлекались главные силы итальянского флота. Командование Реджиа Аэронаутика рвалось на деле испробовать свои давно лелеемые теории о полном превосходстве тяжелых бомбардировщиков над линкорами. Супераэрео сразу начало поиски по всему морю, надеясь обнаружить британский флот и тут же уничтожить его. Большое количество опытных бомбардировочных экипажей было переброшено на базы Додека-незских островов, Ливии и юга Италии, откуда они легко могли добраться до основных морских коммуникаций. Пилоты были совершенно уверены в успехе. Однако контакты между Супермариной и Супераэрео были минимальными, что резко отличалось от английской практики. Хотя англичане имели в своем распоряжении минимальные силы, они сумели наладить достаточно тесное взаимодействие. [27]

Итальянским флотом командовал адмирал Иниго Кампиони, которого очень тревожило то, что дуче ожидал от него и его флота великих деяний. При этом Кампиони прекрасно сознавал, что его флот плохо подготовлен к решающему столкновению с англичанами. Новые линкоры были достроены, но еще не вошли в состав флота. А пока что ему приходилось полагаться на старые корабли, которые значительно уступали в калибре орудий британским тяжеловесам. Поэтому он сразу отверг как безумное предложение немедленно искать генерального сражения, вместо этого прикрыв минными полями и подводными лодками свои фланги. ВВС должны были заранее сообщить о появлении противника и помочь флоту избежать неприятного столкновения.

Таковы были исходные позиции, с которых противники пошли навстречу первому крупному столкновению флотов на Средиземном море со времен Абукирского сражения, происшедшего полтора века назад, и столетней давности Наваринской битвы. Давайте рассмотрим более подробно, какими силами в то время располагали оба главнокомандующих.

Для начала напомним, что Каннингхэм в качестве главной базы был вынужден использовать порт в стране, которая совсем не намеревалась поддерживать Великобританию в ее борьбе. Британское военное присутствие в этой стране началось со времен бомбардировки Александрии и сражения в Тель-эль-Кебира в конце XIX века. Его влияние на жизнь Египта было всеобъемлющим, однако египтяне даже не притворялись, что им это нравится. Египет совсем не рвался начать войну с Италией, поэтому, хотя в 1936 году был подписан англо-египетский договор, англичане не могли рассчитывать на слишком многое. Эти «вынужденные уступки» позволили им хотя бы содержать гарнизоны в Александрии и Зоне Суэцкого канала и усиливать их в случае необходимости.

Так как в течение многих десятилетий главной базой флота служила Мальта, портовые сооружении Александрии [28] оставляли желать много лучшего. Перед войной обсуждались планы создания мобильной базы флота либо в Наваринской бухте в Греции, либо в бухте Суда на Крите, чтобы использовать ее как передовую базу. Однако эти планы сорвало отсутствие денег. Точно так же остались без ответа все требования сэра Уильяма Фишера и других командующих флотом усилить оборону Мальты, в том числе построить надежные бункера для подводных лодок. Обо всем этом пришлось забыть, и вопрос об улучшении условий базирования флота в Александрии постигла та же участь. В 1935 году на Средиземное море было отправлено кое-какое оборудование мобильной базы, которое было использовано именно в Александрии, хотя это и была полумера.

Однако к лету 1939 года база мало изменилась, и даже самая буйная фантазия не могла помочь вообразить ее в качестве главной базы флота. Зенитки можно было пересчитать по пальцам, береговые батареи были укомплектованы египтянами, истребителей практически не было. Сами аэродромы только начали строиться и предназначались лишь для временного базирования самолетов Воздушных Сил Флота на период, когда авианосцы стоят в порту. Не было аэростатов заграждения, не было безопасных складов боеприпасов, не было плавучего дока для линкоров. Словом, не было вообще ничего.

Самый крупный док мог принимать лишь небольшие крейсера. Мастерские «Хедив Стимшип Лайн» могли проводить только косметический ремонт. Глубоководные стоянки еще сооружались, так же, как новые причалы и склады.

Хотя к июню 1940 года можно было заметить определенные улучшения, главнокомандующий совершенно справедливо назвал Александрию портом, плохо защищенным и мало подходящим для базирования флота. Сюда в конце концов прислали из Порстмута большой плавучий док, однако в основном флоту предстояло жить на самообеспечении. В Александрию была отправлена большая [29] плавучая мастерская «Ресурс» (12300 тонн), плавучая база эсминцев «Вулвич» (8750 тонн), плавучая база подводных лодок «Мэйдстоун» (8900 тонн), а также различные вспомогательные суда вроде сетевых и боновых заградителей, водоналивных судов, танкеров, транспортов боеприпасов. Было дано обещание направить в Александрию несколько «Харрикейнов» и дополнительные зенитные орудия за счет Мальты. Прожекторных батарей было мало, и они находились в плохом состоянии. Особенно мешало то, что они состояли в совместном англо-египетском подчинении, причем каждый тянул одеяло на себя, не думая о сотрудничестве.

Зато итальянцы с самого начала могли пользоваться многочисленными базами, которые были хорошо расположены, отлично защищены и неплохо подготовлены. Таранто, являвшийся главной базой флота, располагался на каблуке итальянского «сапога» и был с трех сторон прикрыт сушей. Здесь базировалась дивизия, состоящая из 2 старых линкоров, дивизия тяжелых крейсеров, 2 дивизии легких крейсеров и 4 флотилии эсминцев. Италия оккупировала Албанию, поэтому минные заграждения и дозоры подводных лодок в Отрантском проливе теоретически давали им полный контроль над Адриатическим морем. Итальянцы располагали крупной военно-морской базой в Неаполе на западном побережье полуострова, откуда они могли угрожать всему Западному Средиземноморью. Здесь базировались 2 дивизии легких крейсеров и 1 флотилия эсминцев, которые все-таки не обладали ударной силой линкоров. Еще дальше на север в Специи базировались старый линкор и 3 флотилии миноносцев, которые использовались для эскортных целей. В начале войны четвертый линкор находился в Адриатике. 2 новых линкора достраивались в Таранто и Неаполе, однако были окончательно готовы только в августе. Еще 2 линкора пока стояли на стапелях.

Для контроля за проливом между Сицилией и Тунисом Италия располагала важными базами в Мессине и [30] Аугусте, где находились дивизия тяжелых и дивизия легких крейсеров и 4 флотилии эсминцев. К ним на помощь легко могли прийти корабли из Таранто. В самой Северной Африке в Триполи базировались 2 флотилии эсминцев, а в Тобруке находились миноносцы.

Додеканезские острова и Родос блокировали Эгейское море. Эти базы использовались легкими силами, однако главную угрозу для Каннингхэма представляли аэродромы на этих островах. Оттуда дальние бомбардировщики легко могли атаковать британский флот при каждом выходе в Центральное Средиземноморье. В Калабрии и на Сицилии также имелось много аэродромов, которые господствовали над всей центральной частью моря. Кроме того, Италия обладала подавляющим превосходством в подводных лодках. Развернув их, она могла парализовать попытки Каннингхэма двинуть флот на запад. Горстка британских подводных лодок базировалась на Мальте.

Такой была система базирования противников. А что можно сказать о кораблях, находящихся в этих базах? В качестве главной ударной силы Каннингхэм мог выставить 4 линкора. Надо отметить, что все средиземноморские линкоры, как британские, так и итальянские, были построены еще в годы Первой Мировой войны. Однако флагман Каннингхэма, знаменитый «Уорспайт», был модернизирован в 1930-х годах. При водоизмещении 30600 тонн он был вооружен 8–381-мм орудиями, которые во время модернизации получили угол возвышения 30°. Это увеличило дальнобойность главного калибра линкора до 32200 ярдов. Его бывший систер-шип «Малайя» не прошел столь капитальной модернизации. Хотя он был вооружен такими же орудиями, их угол возвышения составлял всего 20°, поэтому дальнобойность не превышала 23400 ярдов. На довоенных испытаниях «Малайя» немного превысила 23 узла, тогда как «Уорспайт» развивал на целый узел больше. Двумя другими линкорами Средиземноморского флота были «Ройял Соверен» и «Рэмиллис» [31] (29150 тонн). Хотя они были построены чуть позднее первой пары, но не проходили никаких серьезных перестроек. Они также были вооружены 8–381-мм орудиями в четырех башнях, но зато их скорость не превышала 20 узлов. Машинные установки «Малайи», «Ройял Соверена» и «Рэмиллиса» были старыми и имели привычку часто ломаться. На «Малайе» постоянно текли конденсаторы, а два других корабля испытывали проблемы с котлами, поэтому не могли развивать полную скорость.

Итальянцы имели боеготовых 4 старых линкора: «Конте ди Кавур», «Джулио Чезаре», «Кайо Дуилио», «Андреа Дориа». В период между войнами они прошли капитальную модернизацию. Их главных калибр состоял из 10–320-мм орудий, что было меньше, чем на британских линкорах. Однако на практике итальянские линкоры могли стрелять дальше, чем их противники, исключая «Уорспайт». С новыми машинными установками они могли развивать 27 узлов, что давало им заметное преимущество в скорости над англичанами.

Как мы видели, Каннингхэм полностью лишился своих тяжелых крейсеров, которые являлись одной из главных составляющих морской мощи на Средиземном море. Поэтому он вообще не имел кораблей этого класса, которые могли бы противостоять 7 кораблям, имеющимся у итальянцев. Это были «Зара», «Пола», «Фиуме», «Гори-ция» и «Больцано» (12000 тонн) и более старые «Тренто» и «Триест» (10000 тонн). Все они были вооружены 8–203-мм орудиями и имели скорость 32 узла.

В классе легких крейсеров англичане также уступали по всем статьям. Из 9 кораблей, которые они могли выставить, современными были только «Глостер» и «Ливерпуль» (10000 тонн), вооруженные 12–152-мм орудиями. «Нептун» и «Орион» были чуть старше и чуть меньше (7270 тонн). Эти корабли были вооружены 8–152-мм орудиями, так же, как и австралийский «Сидней» (6830 тонн). Все эти корабли имели скорость около 32 узлов и вошли в состав 7-й эскадры крейсеров. [32]

Кроме них, Каннингхэм имел более старые крейсера 3-й эскадры. «Дели» (4850 тонн), вооруженный 6–152-мм орудиями, был построен в 1920 году. Еще более маленькие и старые «Кейптаун», «Каледон» и «Калипсо» были построены входы Великой войны и не проходили вообще никаких модернизаций. Они имели водоизмещение 4290 тонн и были вооружены 5–152-мм орудиями. Считалось, что эти старые корабли могут развивать скорость до 29 узлов. В действительности они исполняли вспомогательные обязанности. В мае «Дели» отправился на ремонт в Гибралтар, а «Калипсо» был потоплен итальянской подводной лодкой почти сразу после начала военных действий 12 июня.

Против 5 современных британских легких крейсеров итальянцы могли выставить 12 кораблей этого класса. Все они могли развивать скорость до 37 узлов. Это были «Абруцци» и «Гарибальди» (9387 тонн, 10–152-мм орудий); «Д'Аоста» и «Эугенио ди Савойя» (8610 тонн, 8–152 мм орудий); «Монтекукколи» и «Аттендоло» (7405 тонн, 8–152-мм орудий); «Кадорна» и «Диац» (5232 тонны, 8–152-мм орудий); «Да Барбиано», «Ди Джуссано», «Коллеони», «Банде Нере» (5110 тонн, 8–152-мм орудий).

Еще более заметной была разница в количестве эсминцев. Каннингхэм имел 20 кораблей в составе 3 флотилий. Это были 2-я флотилия: «Хиперион», «Хэйвок», «Хироу», «Хируорд», «Хостайл», «Хэсти», «Айлекс», «Империал» (1360 тонн, 4–120-мм орудия, 4 ТА 533 мм, хотя последние 2 имели по 5 ТА, 35 узлов); 14-я флотилия: «Мохаук», «Нубиэн» (1870 тонн, 8–120-мм орудий, 4 ТА 533 мм, 37 узлов), «Джервис», «Янус», «Джюно» (1690 тонн, 6–120-мм орудий, 5 ТА 533 мм, 36 узлов); 10-я флотилия: «Стюарт» (1530 тонн, 5–120-мм орудий, 6 ТА 533 мм, 35 узлов), «Вендетта», «Уотерхен», «Вампир», «Вояджер» (1100 тонн, 4–120-мм орудия, 6 ТА 533 мм, 34 узла), «Дэйнти», «Дайамонд», «Дикой», «Дифендер» (1400 тонн, 4–120-мм орудия, 4 ТА 533 мм, 35 узлов). [33] Кроме того, в Александрии проходил переоснащение эсминец «Гарланд», переданный польскому флоту. Однако он собирался отправиться в Англию. Почти все они были относительно новыми кораблями. Опыт первых месяцев войны заставил заменить на них кормовой торпедный аппарат 76-мм зенитным орудием. Единственным исключением были 4 старых эсминца австралийского флота «Стюарт», «Вампир», «Вояджер» и «Уотерхен», которые были построены еще около 1920 года и модернизаций не проходили. Хотя их презрительно называли «флотилией металлолома», они сражались очень отважно.

Против этих двух десятков эсминцев итальянцы имели 57 флотских эсминцев и 67 эскортных эсминцев{2}. Большинство из них было вооружено не слабее английских кораблей, но, как правило, итальянцы были быстроходнее.

Против 115 итальянских подводных лодок англичане имели всего 12 единиц. Это были старые и крупные лодки с китайской станции. «Один», «Олимпус», «Отус», «Грэмпус» и «Рокуол» в июне базировались на Мальту. «Озирис», «Освальд», «Пандора», «Паршиэн», «Феникс» и «Протеус» сначала находились в Александрии. Все лодки были построены в 1929–32 годах и были вооружены 102-мм орудием и 6 ТА 533 мм, исключая более современные «Грэмпус» и «Рокуол», которые были подводными заградителями.

Но у англичан был один корабль, аналогов которому итальянцы не имели. Это авианосец «Игл». Он был старым кораблем, его начали строить еще до Первой Мировой войны как чилийский линкор «Альмиранте Кохрейн». Недостроенный корпус был конфискован Королевским Флотом, но его не достроили, как однотипный «Альмиранте [34] Латорре», он же «Канада», а законсервировали до 1918 года. После этого линкор превратился в авианосец и вошел в состав Королевского Флота в 1923 году. Для авианосца «Игл» был тихоходным, так как его максимальная скорость не превышала 24 узлов. Авиагруппа тоже была маленькой — всего 21 самолет. При водоизмещении 22600 тонн он был вооружен 9–152-мм орудиями и 4–102-мм зенитками. Такое вооружение было отражением устаревших взглядов на авианосцы и являлось мертвым грузом.

Хотя итальянцы желали строить собственные авианосцы, Муссолини отвергал идею использования подобных кораблей в окруженном со всех сторон сушей Средиземном море. Он предполагал, что здесь господствуют стаи его дальних бомбардировщиков. Даже кое-кто из британских офицеров ожидал, что авианосец будет ими быстро уничтожен, однако эти корабли оказались гораздо более стойкими, чем предполагалось. Самой большой угрозой для них, как и для других кораблей, являлись пикировщики. Однако итальянцы имели только одну экспериментальную эскадрилью, которая не представляла собой реальной угрозы. Торпедоносцы были самым опасным врагом линкоров и британских, и итальянских, но опять-таки в июне 1940 года Италия имела совсем немного торпедоносцев, хотя довольно быстро развивала этот тип самолета. Англичане имели только безнадежно устаревшие TSR «Суордфиши» «Игла», которых насчитывалось всего 17 штук. Авианосец не имел истребителей для самозащиты и защиты флота.

Кроме перечисленных кораблей, Каннингхэм имел старый монитор «Террор» (7200 тонн, 2–381-мм орудия, 12 узлов), базировавшийся на Мальте, сетевой заградитель «Протектор», эскадренные тральщики «Абинг-дон», «Багшот», «Фархэм» и «Ферной», вооруженные досмотровые суда «Чакла» и «Фиона», 10 траулеров и различные вспомогательные суда. Таким образом, ситуация складывалась не слишком благоприятная. [35]

Точно так же не блестящей была и географическая ситуация. После падения Франции вся береговая линия Средиземного моря оказалась под контролем противника либо в руках нейтралов. Во многих случаях они относились враждебно к Англии, как Испания, либо весьма прохладно, как Египет и Подмандатная Палестина. Если не считать Гибралтар, Мальту и Кипр, у англичан, собственно, здесь и не было своей территории.

Однако после того, как первый порыв покинуть Средиземное море был подавлен, адмирал Каннингхэм приготовился пустить в ход свой самый крупный козырь — моральный дух своих моряков. Даже и без совсем ненужных и часто неуместных понуканий со стороны Черчилля главнокомандующий отнюдь не собирался занимать оборонительную позицию. Настроение своего флота он выразил в письме адмиралу Паунду, Первому Морскому Лорду: «Нас обуревает горячее желание сцепиться с итальянским флотом». И через месяц после начала войны на Средиземном море он получил такую возможность.

Адмирал сэр Манли Пауэр, который в то время служил начальником оперативного отдела в штабе Каннингхэма, так описал состояние Средиземноморского флота в этот период:

«Старый Средиземноморский флот в начале войны в 1939 году был самым крупным и самым хорошо подготовленным в составе Королевского Флота. В период «странной войны» он был раздерган по кусочкам. Флот, который был сколочен в мае 1940 года, был собран с бору по сосенке отовсюду. Он не имел возможности провести ни одного совместного учения. Однако это были опытные команды, и когда пробил час, они прекрасно действовали совместно. Это прекрасно характеризует нашу военную доктрину, созданную в довоенное время.

То же самое можно сказать и о штабе главнокомандующего. Большинство офицеров служило там какое-то время до войны, но я (в некоторых отношениях ключевая [36] фигура) попал туда только после начала военных действий. Как бывший подводник, я совершенно не представлял специфики действий флота и не имел ни малейшего понятия о работе штаба главнокомандующего. Нас ненадолго высадили на берег на Мальте, где мы были заняты по горло, только не вопросами боевой деятельности флота. Когда мы снова оказались на кораблях, нас снова затянули всяческие дела, касающиеся жизнеобеспечения флота, и опять у нас не оказалось времени заниматься вопросами боевой организации». [37]