Содержание
«Военная Литература»
Военная история

Раздел III.

Каспий и нижняя Волга

Глава 1.

Англичане на Каспии

Прежде чем перейти к описанию боевых действий на Каспии, надо вкратце обрисовать военно-политическую ситуацию в регионе, к сожалению, сейчас мало кому известную.

Зимой и весной 1917 г. на Кавказском фронте было затишье. Небывало снежная и суровая зима сильно затрудняла боевые действия. Только после замены в апреле генерала Н. Н. Юденича генералом М. А. Пржевальским началась подготовка к наступлениям русских войск. Еще зимой с англичанами было заключено соглашение о совместных действиях, по которому Кавказская армия должна была, «как только растает снег на горах Курдистана», начать наступление на Моссул. Во исполнение этого Кавказская армия приступила к подготовке операции от Урмийского озера через Ре-вандуз на Моссул. Это наступление было тем более желательным, что имелись сведения о подготовке турок к кампании по обратному взятию Багдада, который весной был занят англичанами. Однако план подготовки Моссульской операции не был доведен до конца и вылился только в подготовительные работы по устройству коммуникаций через Урмийское озеро и далее к турецкой границе.

4 апреля конный корпус генерала Баратова занял Ханекин. В направлении Кызыл-Рабат была выслана казачья сотня, соединившаяся там с английскими войсками. Помимо этого связь со штабом английского командующего в Месопотамии Моода была установлена по радио. Периодически туда направлялись штабные офицеры.

Баратов счел целесообразным приостановить продвижение своих частей в Месопотамии. Нездоровый тропический климат Месопотамии, когда заболеваемость малярией в некоторых частях достигала [125] 80 % личного состава, вынудила отвести в мае части корпуса в более благоприятные по климатическим условиям горные районы Персии. Для наблюдения за турками и для связи с англичанами были оставлены только две сотни.

С лета 1917 г. начался развал Кавказской армии. Части самовольно покидали позиции и отправлялись в тыл. Казачьи части организованно уходили на Кубань и Терек. После Октябрьской революции развал армии резко усиливается.

2 (15) ноября 1917 г. Бакинский совет взял власть в городе и образовал первую в Закавказье Советскую республику. 25 апреля 1918 г. Бакинский совет создал «орган пролетарской диктатуры» в Азербайджане — Совет народных комиссаров (СНК) под руководством С. Г. Шаумяна.

28 ноября 1917 года меньшевиками, эсерами, дашнаками и мусаватистами в Тифлисе создается Закавказский комиссариат. Фактически это было националистическое правительство Закавказья (Азербайджана, Армении и Грузии). Закавказский комиссариат приступил к разоружению пробольшевистски настроенных частей Кавказской армии.

18 декабря Закавказский комиссариат подписал соглашение с Турцией о прекращении военных действий.

Тем не менее в январе 1918 г. турки начали наступление. Русские войска почти не оказывали им сопротивления, точнее, их там уже практически не было. Правда, турки имели стычки с отрядами армянских националистов.

30 января турки заняли Эрзинджан, 4 февраля — Байбурт, 8 февраля — Мемахатун, 29 февраля — Эрзерум, а в марте ими была занята вся турецкая территория, оккупированная русскими в Первую мировую войну.

На Брест-Литовской конференции турецкий представитель потребовал отделения от России Кавказа и создания независимого Кавказского государства.

3 марта большевики были вынуждены подписать позорный Брестский мир. По нему к Турции отходили Карс, Ардаган и Батум.

15 апреля турецкие войска без боя заняли Батум, а 25 апреля — Карс. К середине мая турки подошли к Тифлису на 20–25 км.

Между тем 22 апреля 1918 г. была создана Закавказская демократическая федеративная республика (ЗДФР), которая не признавала ни советской власти, ни Брестского мира. В состав ЗДФР вошли Грузия, Армения и Азербайджан. Руководство ЗДФР то противодействовало продвижению турецких войск, то вступало с ними в переговоры. [126]

Однако больше всего продвижению турецких войск на Кавказе мешала... Германия. В планы немцев не входило уступать баки некую нефть и чиатурский марганец Турции. 27 апреля 1918 г. Германия принудила Турцию заключить секретное соглашение в Константинополе о разделе сфер влияния. Турции отводилась юго-западная часть Грузии и почти вся Армения, а остальная часть Закавказья доставалась Германии.

Лоскутная ЗДФР 8 июня 1918 г. официально прекратила свое существование. 8 июня образовалась Грузинская республика, 9 июня — Азербайджанская республика и 10 июня — Армянская республика.

4 июня 1918 г. Турция подписала с Армянской и Грузинской республиками договоры «о мире и дружбе», по которым к Турции кроме Карской, Ардаганской и Батумской областей отходили: от Грузии Ахалкалакский уезд и часть Ахалцихского уезда; от Армении Сурмалинский уезд и части Александропольского, Шарурского, Эчмиадзинского и Эриванского уездов. Турецкие войска получили право беспрепятственных железнодорожных перевозок.

В Баку с середины XIX века была главная база Каспийской флотилии. К началу 1918 г. в Баку находились канонерские лодки «Ардаган», «Карс», посыльные суда «Астрабад», «Геок-Тепе», «Араке», вооруженный буксир «Красноводск» и несколько катеров.

Канонерки «Карс» и «Ардаган» были вполне современными боевыми кораблями. Они построены в 1908–1910 гг. в Петербурге [127] и по Мариинской системе в 1911 г. перешли на Волгу, а оттуда — на Каспий. Стандартное водоизмещение канонерок составляло 675 т. Длина 61,75 м; ширина 8,53 м; осадка 2,62 м. Два дизеля мощностью по 672,5 л.с. каждый обеспечивали скорость 14,5 узлов. Дальность плавания 11-узловым ходом составляла 3000 миль. Первоначальное вооружение состояло из двух 120/45-мм и двух 75/50-мм пушек. В июне 1916 г. часть вооружения сняли и отправили на Черноморский флот. В результате к январю 1918 г. на каждой канонерской лодке было по одной 120-мм и по две 75-мм пушки.

Посыльное судно «Астрабад» было построено в 1900–1901 гг. в Сормово. Водоизмещение 326 т. Длина 38,5 м; ширина 6,7 м; осадка 2,5 м. Две паровые машины мощностью по 250 л.с. позволяли развивать скорость 12 узлов. Дальность плавания 9-узловым ходом 720 миль. Вооружение к 1918 г. состояло из четырех 47-мм пушек Гочкиса.

Посыльное судно «Араке» было построено в 1900–1901 гг. в Сормово. Водоизмещение 740 т. Длина 53,6 м; ширина 8,8 м; осадка 3,5 м. Одна паровая машина мощностью 800 л.с. Скорость 12,5 узлов. Дальность плавания 9,5-узловым ходом 1500 миль. Вооружение состояло из четырех 47-мм пушек Гочкиса.

Посыльное судно «Геок-Тепе» (колесное) построено в 1882–1883 гг. в Воткинске. Водоизмещение 1100 т. Длина 72,7 м; ширина 11,0 м; осадка 2,5 м. Машина мощностью 860 л.с. Скорость 11,5 узлов. Дальность плавания 8-узловым ходом 2000 миль. Вооружение состояло из четырех 47-мм пушек Гочкиса.

Вооруженный буксир «Красноводск» построен в 1904 г. на Воткинском заводе. Водоизмещение 150 т. Длина 32,1 м; ширина 5,5 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 250 л.с. Скорость 9 узлов. Вооружение: две 75/50-мм пушки.

Весной 1917 г. контроль над Каспийской флотилией оказался в руках Центрокаспия (Центрального комитета Каспийской военной флотилии). Первоначально там заправляли эсеры и меньшевики, а с марта 1918 г. — большевики.

Боевые действия на Каспии начались в апреле 1918 г. В середине апреля Комитет революционной обороны Баку поручил Каспийской флотилии перебросить экспедиционный отряд в район Петровска (ныне Махачкала) и в другие пункты Дагестана, занятые бандами имама Гоцинского.

17 апреля в 22 часа отряд судов флотилии в составе канонерской лодки «Ардаган», транспортов «Казбек», «Анна Гукасова», «Восток», «Партизан» и «Дагестан» с 36-м Туркестанским полком, красногвардейцами и самолетами на борту вышел в море. 19 апреля в 9 часов [128] суда приблизились к мысу Турали и, произведя разведку, пошли в северном направлении. Недалеко от мыса Турали отряд захватил неприятельский пароход, впоследствии используемый для перевозки десанта, а также высланный из Петровска разведывательный катер противника «Ундина», на котором находился офицер белого Дагестанского полка. От офицера удалось получить важные сведения о количестве неприятельских сил, находившихся в Петровске.

Суда флотилии высадили десант в двух местах. 36-й Туркестанский полк с двухорудийной батареей высадился южнее Петровска, а красногвардейцы — севернее. В час ночи обе группы двинулись к Петровску с целью окружить город.

Чтобы отвлечь внимание противника от основных сил десанта, 19 апреля в 7 ч. 45 мин. к Петровску на расстояние 32 кабельтовых подошла канонерка «Ардаган». В 50 кабельтовых от берега остановились три транспорта якобы с намерением высадить десант. Противник открыл огонь по «Ардагану» и транспортам. «Ардаган» начал обстрел береговых батарей белых и казарм. В 14 часов красные части приостановили наступление на Петровск, а белым по радио был передан ультиматум сдаться во избежание лишнего кровопролития. На размышления отводился час. Но ответа не последовало, и в 15 часов наступление возобновилось. Уже к 16 часам красные войска взяли Петровск. В боях за город они захватили три орудия (два горных и одно полевое) и 2000 снарядов.

Еще в мае 1918 г. 13 тысяч турок при 40 орудиях вместе с 5 тысячами мусаватистов при 10 орудиях двинулись на Баку. Столицу Азербайджана обороняли пробольшевистские силы СНК (18 тысяч человек, 19 орудий, 3 бронепоезда). В июне 1918 г. из Советской России в Баку прибыли 4 броневика, 13 самолетов, а в следующем месяце — 800 человек при 6 орудиях. Однако моральный дух защитников Бакинской коммуны был весьма слаб. 20 июля турки без боя заняли Шемаху. Сравнительно небольшая большевистская прослойка в Баку оказалась в сложной ситуации. С одной стороны, у большевиков не хватало сил для отражения турецкого наступления, а с другой, они формально не имели права сражаться с немцами в силу Брестского мира. Большинству же населения Баку не улыбалось увидеть турок на улицах города. Поэтому Бакинский Совет принял решение позвать на помощь английские войска, которые к тому времени уже находились на севере Персии.

31 июля Совет народных комиссаров сложил свои полномочия. Власть в Баку перешла в руки правоэсеровско-меньшевистско-дашнакского блока, сформировавшего 1 августа правительство «Диктатуры Центрокаспия и Президиума Временного Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов». [129]

К тому времени англичане заняли южное побережье Каспийского моря и приступили к формированию военной флотилии в персидском порту Энзели. Командовал английскими морскими силами командор Норрис. Задача создания флотилии на Каспии для англичан облегчалась наличием британской военной флотилии на реке Тигр. Перевезти на Каспий канонерские лодки они, естественно, не могли, зато сняли с них морские орудия калибра 152, 120, 102, 76 и 47 мм.

Англичане захватили в Энзели несколько русских торговых судов и приступили к их вооружению. Команды поначалу были смешанные — русская вольнонаемная команда и английские расчеты орудий. Командовали всеми судами английские офицеры, на второстепенные должности брали и русских морских офицеров.

Первым англичане вооружили пароход «Австралия» и переименовали его в «Вентюр». Пароход был построен в 1899 г. Вместимость 1275 брт{50}, длина 75,5 м; ширина 9,8 м; осадка 4,0 м. Скорость 11 узлов. Вооружение: три 102-мм английские морские пушки, три пулемета. Основания для 102-мм пушек англичане сделали из береговых бензиновых баков, перерезанных пополам. В результате получилась довольно удачная конструкция.

Забавно, что англичане решили не переименовывать русский пароход «Президент Крюгер». (Товаропассажирское судно, построенное в 1902 г. на Боткинском заводе, 2172 т; 87,2 м х 10,2 м х 4,0 м; 1100 л.с., 2 винта, 10 узлов.) Судно было названо в честь президента буров Крюгера, заклятого врага англичан. Тем не менее командор Норрис разместил на «Крюгере» свой штаб, а в беседах с русскими офицерами говорил, что ему особенно приятно держать свой флаг на русском пароходе, названном в честь врага Англии, и на этом пароходе помогать России.

4 августа в Баку высадился британский отряд, прибывший на военном транспорте из Энзели.

После перехода власти «Диктатуре Центрокаспия» оставшиеся верные советской власти подразделения были стянуты на Петровскую площадь в Баку, превращенную большевиками в военный лагерь. [130]

Войска же «Диктатуры Центрокаспия», состоящие в основном из армянских национальных частей, с каждым днем теряли свою боеспособность, усиливалось дезертирство и мародерство. Ввиду того, что шансов на успешный политический или военный контрпереворот, изгнание англичан и удержание фронта практически не было, общегородская партийная конференция большевиков, состоявшаяся 12 августа, приняла решение эвакуировать остатки советских войск в Астрахань.

В конце августа 1918 г. штаб командора Норриса на пароходах «Президент Крюгер» и «Орел» отправился в Баку. Перед выходом на «Крюгере» англичане поставили четыре 102-мм сухопутные пушки.

Уже при подходе к Баку был слышен отдаленный гул артиллерийской стрельбы. Город был обложен войсками турецкого генерала Нури-паши. В это время суда бывшей царской Каспийской флотилии обстреливали турецкие войска в районе Петровска. Только канонерка «Ардаган» стояла в Баку и лишь изредка выходила обстреливать турецкие позиции. В одном из таких выходов принял участие и командор Норрис, взявший с собой мичмана Лишина{51}.

Как позже писал Лишин, «к шести часам ясного и спокойного утра мы с Норрисом сели в катер и отправились на «Ардаган», стоявший под парами на внутреннем рейде. Выйдя с рейда, мы пошли вдоль берега в сторону Энзели, и вскоре застопорили машины на траверзе какого-то железнодорожного моста. На берегу не было видно никого. «Ардаган» открыл стрельбу по мосту и с первого залпа его накрыл. Стрельбой командовал незнакомый мне молодой офицер, поручик по адмиралтейству. Командор был восхишен. С лица его даже сошла презрительная усмешка, появившаяся при виде совершенно отвратительной грязи на корабле и разнузданного вида команды. Революция не только морально разложила команды кораблей, но она физически испачкала корабли. От былой щепетильной чистоты не осталось следа. От былого веселого, подтянутого, молодцеватого и чистого вида команды тоже не осталось следа. Это была какая-то банда разнородно и грязно одетых людей, мрачных и насупленных, шляющихся с папиросками в зубах. Родной Андреевский флаг, данный флоту Великим Петром, свидетель славы и подвигов, все еще украшал флагшток. [131]

Молодой поручик-артиллерист постарался: мост был разнесен в короткое время, что должно было затруднить подвоз турецких подкреплений с этой стороны Баку»{52}.

Вспомогательный крейсер{53} «Крюгер» в обстрелах турок участия не принимал, поскольку его 102-мм (4-дюймовые) орудия были сняты и отправлены на защиту Баку.

15 сентября 1918 г. турецко-мусаватистские войска почти без боя заняли Баку. Англичане и руководство «Центрокаспия» бежали на судах Каспийской флотилии сначала в Петровск, а затем в Энзели. Турки три дня грабили Баку, при этом было убито около 30 тысяч мирных жителей.

Однако песенка османов была спета. После захвата 15 сентября Баку советское правительство разорвало Брестский договор в части, касающейся Турции.

19 октября турецкий кабинет министров во главе с великим визирем Талаат-пашой, военным визирем Энвер-пашой и морским министром Джемаль-пашой ушел в отставку в полном составе. Новое турецкое правительство обратилось к Антанте с просьбой о перемирии.

27 октября начались мирные переговоры с Антантой. Они проходили в порту Мудрое на острове Лемнос. Вел переговоры командующий британским Средиземноморским флотом вице-адмирал С. Калторп. 30 октября 1918 г. в Мудросе на борту английского броненосца «Агамемнон» была подписана капитуляция Турции. Формально она имела вид перемирия.

В первой статье предусматривалось открытие Черноморских проливов для Антанты. Суда Антанты могли свободно проходить в обе стороны и выходить в Черное море. По статьям 6, 9 и 12 все военно-экономические и стратегические центры страны подлежали оккупации Антантой. В статье 5 предусматривалась демобилизация всей турецкой армии, а контингент, могущий обеспечить хотя бы как факт суверенитет Турции, подлежал особому определению.

Антанта отказалась признавать какие-либо государственные образования, созданные с участием турок на Кавказе. [132]

По Мудросскому перемирию Турция вывела свои войска из Закавказья. 17 ноября 1918 г. в Баку опять вошли англичане во главе с генералом В. Томсоном, объявившим себя военным губернатором Баку. Ф. П. Коккерельбыл назначен комиссаром полиции союзных держав в Баку, майор Браун стал управляющим транспортом Каспийского флота. Общая численность союзных войск в Баку составила 5 тысяч солдат.

При вступлении войск в Баку генерал Томсон, заметив, что на пристани вместе с флагами Англии, США, Франции, Италии вывешен и флаг Азербайджанской Демократической Республики, приказал тот час же его убрать.

Приказом генерала Томсона в Баку вводилось военное положение до того момента, когда «гражданская власть окажется настолько сильной, чтобы освободить войска от ответственности за поддержание общественного порядка». С введением в Баку военного положения английское командование фактически всю административную власть в городе и в Бакинской губернии брала в свои руки. Вся судебная и исполнительная власть оказалась сосредоточенной в руках генерала Томсона. 29 ноября 1918 г. все торговые суда Каспийского флота перешли в распоряжение английского командования. За девять месяцев, с декабря 1918 г. по август 1919 г., англичанами было вывезено из Баку до 30 млн пудов нефти на сумму в 113,5 млн рублей.

Командующий британскими военными морскими силами командор Норрис уехал в Хомадан (Персия). Командующим стал капитан Вашингтон. Англичане продолжали лихорадочно создавать свою флотилию.

О действиях англичан хорошо рассказал Н. Н. Лишин: «Среди беспрерывно прибывавших новых войск было много цветных из Индии. Среди них был отряд гуркосов, с их характерными кривыми ножами, которыми, как рассказывали, они мастерски пользовались в рукопашном бою. Формирующаяся армия получила название «Норперфорс» («Норе Першиан Форсиз») — «Североперсидские Силы».

Вооружение пароходов в Энзели приходило к концу, и нас, русских морских офицеров, «прикомандированных к Королевскому Флоту», как мы официально назывались, стали расписывать по кораблям. Был октябрь 1918-го года. Меня назначили на «Алла Верды», пароход водоизмещением что-то около 1800 тонн. Вооружение — два четырехдюймовых (102-мм) орудия, привезенных из Багдада. Ход около десяти узлов. Плохие котлы, хорошая машина. Наименьшая осадка на ровный киль — 8 футов (2,44 м). На корабле был установлен беспроволочный телеграф. Русская команда состояла [133] из капитана, коммерческого моряка, фактически исполнявшего теперь обязанности штурмана и заведовавшего русской командой, его помощника, механика, боцмана, рулевых, машинистов, кочегаров и коков (поваров). Всего русской штатской команды было 22 человека. Британский экипаж состоял из «коменданта», т.е. фактически командира Г. Сноу, лейтенанта Р. Н. Р. (то есть «Ройял Нэвль Резерв»); старшего офицера, обязанности которого изображал С. Х. Уиндзор, Уоррант Оффисер Р. Н. (т.е. по-нашему кондуктор действительной службы); комендоров, матросов, машинистов, кочегаров, сигнальщиков и радиотелеграфистов. Всего англичан было: один офицер запаса, один кондуктор и 30 нижних чинов. Таким образом, по назначению на «Алла Верды» я оказался единственным кадровым офицером на корабле. «Алла Верды» стоял под Андреевским флагом»{54}.

Первый выход «Алла Верды» состоялся 22 октября 1918 г. Она направилась в Ленкорань для встречи с крейсером «Эммануэль Нобель» — ранее наливной пароход (так тогда назвались на Каспии танкеры), построенный в Коломне в 1909 г. 3800 т; 116 м х 14,2 м х 4,6 м; два дизеля по 1400 л.с. давали ход 10 узлов. На тот момент был вооружен одним 120-мм и двумя 102-мм английскими орудиями.

«К вечеру пришли в Ленкорань, — пишет далее Лишин. — Не успели мы стать на якорь, как к нам подошла шлюпка с солдатами, членами местного «солдатского комитета», чтобы узнать, кто мы такие и зачем пришли. Солдаты были сильно удивлены, что на «Алла Верды» оказалось столько вольного народа в невиданных формах, и что пароход оказался вооруженным морскими орудиями. Ленкораньские солдаты имели распущенный, неопрятный вид.
Наутро мы вышли в море вместе с «Нобелем» и начали с ним маневрировать. Выяснилось, что «Нобель» менее поворотлив и хуже ходит. После маневров расстались с «Нобелем» и пошли одни на восток пятиузловым ходом. Понемногу стало свежеть, приближался шторм. «Алла Верды» держался на волне довольно прилично. Всю ночь провели в море, приучая русскую команду к условиям походной жизни на военном корабле. К утру разразился довольно сильный шторм. Мы повернули обратно на Ленкорань. «Алла Верды» тяжело плюхался в провалы между волн и иногда дрожал всем корпусом.
У Куринского Камня встретили «Нобель». Он, по-видимому, несколько лучше нашего выносил шторм. Зайдя за остров Сара, где было тише, мы стали на якорь. [134]
На рейде стояло на якоре два парохода, занятых погрузкою. Я отправился узнать, кто они такие и чем и для кого грузятся. Оказалось, что оба парохода были посланы сюда Бичераховым из Петровска, и что они грузятся мукой для его отряда и для населения города. Мне сообщили на пароходах, что весь Бичераховский отряд расположен на подступах к Петровску и защищает его от наступающих со стороны Баку войск Нури-паши»{55}.

Вечером 3 ноября «Президент Крюгер» под флагом капитана Вашингтона, «Азия» и «Алла Верды» вышли из Энзели и направились в центральную часть моря.

Следует отметить, что крейсер «Азия» был вооружен англичанами в Красноводске. Его вместимость 1300 брт. Машина мощностью 920 л.с. давала ход в 12 узлов. Вооружение: одна 120-мм и одна 75-мм пушки.

4 ноября в 17 часов эскадра пришла на линию Красноводск — Баку, где встретила «Нобель» и «Вентюр», пришедшие из Красноводска. Здесь было назначено с ними рандеву. Построившись в две кильватерные колонны, корабли легли на курс несколько восточнее Петровска. По пути британские офицеры провели ряд учений. Утром 6 ноября эскадра пришла в порт Петровск.

В это же время казаки есаула Л. Ф. Бичерахова{56} защищали город от мусаватистов. В Петровске находился пароход «Лейтенант Шмидт» (бывший «Гаджи-Гаджи» вместимостью 1392 брт, машина 1000 л.с.; вооружен четырьмя 102/60-мм пушками).

С «Президента Крюгера» к командующему турецко-мусавати-стскими силами послали делегацию, состоявшую из одного русского, одного английского и одного французского офицеров. Делегация потребовала у Нури-паши объяснений, на каком основании он позволяет себе продолжать со своими турецкими войсками войну против одной из союзниц — России, раз Турция сдалась союзникам «на милость победителя». Нури-паша ответил, что он хотя и турецкоподданный, но и он, и его войска состоят на службе у «Азербайджанского правительства» и никакого отношения к Турции не имеют. Переговоры ни к какому результату не привели. Англичане решили с Нури-пашой не связываться и убрались восвояси. [135]

8 ноября «Нобель» и «Алла Верды» пришли в Красноводск. Там они увидели странное зрелище. Небольшой пароход «Пир-Алаги» носился по Красноводскому рейду и грозил обстрелять берег из своей 37-мм пушки и двух пулеметов. Оказывается, этот пароход был вооружен Бичераховым, а команда его вместе с капитаном — в стельку пьяны.

В Красноводске находился главный английский инженер О'Догерти{57}. Он попросил прибывшие британские корабли урезонить команду «Пир-Алаги», что и было выполнено без стрельбы и даже без членовредительства. О'Догерти назначил лейтенанта Ротаста{58} командовать «Пир-Алаги». Туда же был назначен один английский офицер-пулеметчик и смешанная русско-английская команда. «Пир-Алаги» наскоро отремонтировали и отправили в крейсерство вдоль восточного берега Каспийского моря, на юг от Красноводска.

Вскоре в Красноводске инженер О'Догерти вооружил пароход «Слава». Это была наливная шхуна, построенная в 1903 г. в Нижнем Новгороде. Вместимость ее 1690 брт, длина 82,5 м; ширина 11 м; осадка 4,3 м. Две машины компаунд обшей мощностью 1500 л.с. позволяли развивать ход в 9 узлов. В 1918 г. на пароходе установили одно 120-мм и одно 75-мм английские орудия.

Вечером 10 ноября в Петровске кто-то поджег стоявший у стенки пароход «Адмирал Корнилов», на котором находился «морской штаб» Бичерахова, состоявший почти исключительно из матросов. Пароход сгорел, «штаб» спасся.

Весь день 15 ноября в Энзели шли приготовления к походу на Баку. Пароходы, груженные войсками, по мере готовности выходили из гавани на Энзелийский рейд и становились на якорь на заранее предназначенных для них местах. «Вентюр» и «Алла Верды» тоже вышли на рейд и стали на якорь.

В этот день из Баку вернулась делегация, ведшая переговоры с Нури-пашой.

Весь английский сухопутный штаб погрузился на пароход «Орел», а генерал Томсон обосновался на «Крюгере». Погода стояла великолепная, море было совершенно спокойным, что очень способствовало приготовлениям.

В 7 ч. 30 мин. 16 ноября, при полном штиле, все стоявшие на рейде пароходы, построившись в две кильватерные колонны, двинулись в поход. Левую колонну вел «Вентюр», за которым шло девять пароходов. Правая колонна также состояла из девяти пароходов. [136]

Во главе обеих колонн шел «Президент Крюгер». Ход судов составлял 7–8 узлов.

* * *

Утром эскадра встретилась со «Славой», шедшим из Красновод-ска в Энзели, чтобы принять английскую команду.

К ночи задул сильный северный ветер, и на следующее утро транспорты обеих колонн оказались в разброде. Некоторые пароходы так отстали, что скрылись за горизонтом. Около 11 часов утра с эскадры увидели Баку и застопорили машины. Ветер стих.

Когда все пароходы собрались, «Президент Крюгер» поднял сигнал «Второй колонне вступить в кильватер первой», и после этого поднял французский, английский и американский флаги. На корме корабля по-прежнему развевался Андреевский флаг. Медленно развернувшись, «Крюгер» пошел на Баку, а за ним строем в одну кильватерную колонну вытянулась стройная линия пароходов. Корабли Бичерахова, идя отдельной кильватерной колонной, расцветились флагами. Освещенная ярким солнцем, процессия кораблей медленно и торжественно приближалась к городу.

Весь длинный и широкий городской бульвар-набережная был забит народом. Все крыши близлежащих домов, все окна и балконы были усеяны людьми. Бросалось в глаза огромное количество азербайджанских женщин в национальных костюмах. По мере приближения кораблей эти женщины скрывались с набережной в близлежащие улицы. Стали заметны разрушения, которым подвергся город.

Около 2 часов дня все вооруженные пароходы, как английские, так и Бичерахова, стали на якорь в трех кабельтовых от берега. «Крюгер», «Орел» и все транспорты с войсками ошвартовались к пристаням и по сигналу прекратили пары в одном из двух котлов.

Еще днем подошли «Азия» и «Слава», а к вечеру пришел «Нобель», так что в Баку собрались все корабли.

Утром 17 ноября войска Бичерахова стали высаживаться на набережную Баку. А в 2 часа дня «Крюгер» поднял сигнал «В городе начался грабеж. Никого не пускать на берег». Оказывается, бичераховские части начали грабежи и погромы, особенно отличились армянские подразделения.

19 ноября в Баку высадились англичане и навели относительный порядок, несколько бичераховцев, уличенных в грабеже, были расстреляны на месте.

В октябре 1918 г. Бичерахов послал шесть пароходов к бухте Старо-Теречной («Николай», «Бунин», «Москва», «Россаул», «Александр» и «Бомбак»). Там они бесследно исчезли. (На самом же деле пароходы захватили вооруженные суда большевиков, о чем будет [137] рассказано в следующей главе.) Бичерахов послал на поиски исчезнувших пароходов два вооруженных парохода — «Центрокаспий» и «Орленок». Оба парохода вернулись, ничего не найдя, и Бичерахов их опять послал в район Ново-Теречной конвоировать четыре невооруженных парохода, шедшие в Петровск с запасом пресной воды. На этот раз суда Бичерахова напоролись на три большевистских вооруженных парохода, сопровождаемые несколькими быстроходными катерами.

Тут придется сделать маленькое отступление и рассказать, откуда взялись красные суда. 9 ноября в 9 ч. 30 мин. отряд Астрахано-Каспийской военной флотилии в составе пароходов «Припять», «Каспий», «Коммунист» и «Вега» вышли к Брянской Косе, чтобы уничтожить там радиостанцию белых. 10 ноября в 7 ч. 45 мин. суда начали обстрел радиостанции, предполагаемого места батареи и помещения штаба. Стрельба продолжалась до 9 ч. 25 мин.

За все время операции у Брянской Косы и после нее радиостанция белых не работала, и красные решили, что она уничтожена. В 22 часа 10 ноября командир отряда В. А. Кукель отослал пароход «Бегу» в Астрахань, поскольку из-за неисправности нефтяных цистерн у нее осталось топлива лишь на сутки.

В 23 ч. 50 мин. отряд в составе «Каспия», «Припяти» и «Коммуниста» пошел к Старо-Теречной. 11 ноября в 10 часов утра красные заметили на траверзе маяка Чечень пять судов, и Кукель попытался отрезать их от моря. В 10 ч. 20 мин. «Каспий» открыл огонь по головному кораблю противника. Вскоре в машину «Орленка» попал снаряд, и пароход лишился хода. Почти одновременно один из снарядов «Центрокаспия» попал в машинное отделение «Припяти». Вскоре в «Припять» попал еще один снаряд. «Каспий» прикрыл «Припять», а «Коммунист» взял ее на буксир. Отряд красных начал отход.

«Центрокаспий» стал преследовать красных, но делал это не спеша, так как дистанция между ними постоянно увеличивалась. В 11 ч. 15 мин. Кукель приказал прекратить огонь из-за «явных недолетов». Через 10 минут прекратил огонь и «Центрокаспий», а затем повернул назад к «Орленку».

Любопытно, что Кукель даже не знал, с кем он сражался. В своем рапорте он писал: «По приметам, замеченным военными моряками, плававшими в бывшей Каспийской флотилии, предполагаю неприятельские корабли: «Геок-Тепе» (новый), «Гаджи Гаджи» и «Аветик», другие же вооруженные шхуны неизвестны»{59}. [138]

В ноябре 1918 г. к генералу Томсону явилась делегация дагестанцев из Петровска, заверившая его, что дагестанцы желают охранять Дагестан от «нашествия большевиков». Делегация просила у англичан помощи, а также признания их самостоятельной территориальной единицей — Дагестанской республикой. Генерал Том-сон немедленно ответил, что готов признать их самостоятельность и независимость от России, но временно, до мирной конференции.

После капитуляции Турции в Черное море вошли британские эскадры. Теперь интервенты получили возможность перебрасывать войска по железной дороге из Батума в Баку. Всего в Баку прибыло 45 тысяч англичан. Официально было объявлено, что они прибыли для борьбы с большевиками и оказания поддержки русским белым частям. Но ни в какую борьбу с большевиками эти части так и не вступили. Стратегическое расположение этих сил в точности совпало с линией нефтепровода Баку — Батум.

Кроме того, англичане приступили к переброске по железной дороге шести торпедных катеров, так называемых «Си-Эм-Би» — «Коуст Мотор Боутс», то есть «прибрежные моторные лодки».

27 ноября 1918 г. Бичерахов объявил, что его «морские силы» переходят в ведение Уфимского временного правительства. Командующим этими силами назначался ротмистр Воскресенский.

В коние ноября английские крейсера «Нобель», «Вентюр», «Слава» и «Азия» патрулировали в северной части Каспийского моря. Красных судов ими замечено не было.

В начале декабря 1918 г. в Красноводск прибыл новый британский крейсер «Зороастр», только что вооруженный в Энзели. Это был танкер, построенный в 1911 г. в Коломне. Длина его составляла 82,5 м; ширина 10,3 м; осадка 4,6 м. Два дизеля общей мощностью 1200 л.с. позволяли развивать скорость 10,5 узлов. Вооружение состояло из двух 120-мм английских морских пушек.

5 декабря «Зороастр» был послан в крейсерство в северную часть Каспия. В тот же день из Красноводска вышли к острову Чечень «Алла Верды» и «Биби Эйбат», по пути они должны были соединиться с «Зороастром». Мичман Лишин, находившийся на «Алла Верды», хорошо описал нравы капитанов торгового флота: «Всех нас, морских офицеров, поражали казавшиеся нам недопустимыми навигационные привычки наших «штурманов», коммерческих капитанов пароходов. Им нельзя было отказать в хорошем знании Каспийского моря, но нам казалось совершенно неразумным относиться с беспечностью к поправке компаса, к определению места, даже к самой прокладке (нанесению на карту пути корабля). Между тем именно такое странное отношение мы видели у большинства [139] капитанов. Они не считали нужным вести прокладку («нечего пачкать карту»), определять свое место хотя бы по береговым предметам (на «Алла Верды» даже не было пеленгатора), и совершенно не заботились о поправке компаса. Все наши рассуждения о том, что если коммерческие капитаны считают все это уместным в коммерческом плавании, то в военном подобные методы совершенно недопустимы и могут привести к тяжелым последствиям. — вызывали у капитанов только раздражение. В конце концов мы прекратили эти разговоры, чтобы не ухудшать отношений, тем более что ответственность за навигационную часть лежала на коммерческих капитанах...

...Всю ночь мы шли с потушенными огнями, имея в кильватере «Биби Эйбат». Наутро должен был открыться остров Чечень. Пришло утро, а острова не было видно. Некоторое время продолжали идти тем же курсом, но остров не открывался. Тогда началось блуждание по разным глубинам в поисках острова. Запросили у «Биби Эйбат» его место. Он показал его что-то в двадцати милях от предполагаемого нашего. Наш коммерческий капитан обозлился до крайности и стал награждать своими нелестными эпитетами ветер и течение, которые, мол, сбили его с курса. Мы уже несколько привыкли к тому, что ветер и течение были заклятыми врагами нашего бравого капитана, и что «Алла Верды» часто сносило, но где же все-таки был остров Чечень? Сноу начал сердиться и стал отпускать ядовитые замечания в том духе, что если «Алла Верды» может «сносить» до такой степени, то остается предположить, что наш пароход вообще предпочитает ходить боком.

Блуждая в поисках острова и не зная, где мы находимся, что усложнялось туманным горизонтом и сеткой дождя, мы наткнулись на какое-то небольшое суденышко, которое, завидя нас, стало поспешно уходить. Не было сомнений в принадлежности этого парохода к большевикам.

Из наших кораблей здесь мог быть только «Зороастр», это же суденышко на него похоже не было. Почти одновременно открылся остров, принятый капитаном за Чечень и оказавшийся впоследствии Тюленьим островом. Благодаря этой ошибке, думая, что нас и большевика разделяет Чеченский риф, мы не пошли его преследовать напрямик, а стали обходить несуществующий риф, т.е. на самом деле глубокую воду. Большевистский пароход скрылся. Обойдя чистую воду, мы разделились с «Биби Эйбатом», чтобы найти и атаковать скрывшегося большевика, но его больше не нашли. Когда стемнело, увидали судно, стоявшее на огнях. Подойдя к нему (мы шли без огней), выяснили, что это «Зороастр», у которого оказалась [140] неисправность в машине. «Биби Эйбат» мы потеряли из виду: он шел, как и мы, без огней. Беспечность «Зороастра» нас поразила: представлялось совершенно невероятным, чтобы военный корабль находился в зоне возможного столкновения с неприятелем, неся все навигационные огни и имея все свои иллюминаторы ярко освещенными. Это была вина английского «коменданта» «Зороастра», вина совершенно непростительная и просто невероятная для морского офицера...

...К счастью, большевиков, очевидно, поблизости не было. Отойдя от «Зороастра», мы в течение часа крейсировал и на северо-восток и обратно, пока «Зороастр» чинил машину, а затем, как только «Зороастр» стал способен двигаться, мы стали ему в кильватер, как старшему. «Зороастр» лег на курс, который мы приняли, как ведущий в Петровск. Велик был переполох, когда, идя этим курсом, мы благополучно пришли к острову Чечень. Тут-то и выяснилось, что наш бравый капитан, запутавшись благодаря неизвестной поправке компаса, обходил чистую воду, полагая, что обходит Чеченский риф, из-за чего мы не смогли уничтожить большевистский пароход.

Мы стали на якорь и всю ночь держали офицерскую вахту. Стояли без огней. «Зороастр» продолжал свое штатское поведение, стоял с огнями. Впоследствии выяснилось, что и офицерской вахты на нем не было.

«Алла Верды» держал оба котла под парами.

« Биби Эйбат» куда-то пропал. Мы сообщили ему по радио свое место, но ответа получить не могли, так как на «Биби Эйбат» имелась только приемная радиостанция, и отправлять телеграммы они не могли.

Ночью погода прояснилась. Стало очень холодно. Сменившись с вахты в 4 часа утра 8 декабря, лег спать. Спать пришлось недолго: незадолго после рассвета, когда горизонт еще не был чист, с юго-востока показались два большевистских корабля, — один немного больше, другой меньше «Алла Верды». Немедленно была дана боевая тревога, и мы начали сниматься с якоря»{60}.

Англичане не знали, что красные крейсера «Коломна» (вооружение: четыре 100-мм орудия) и «Макаров I» (два 100-мм орудия) в сопровождении вооруженного парохода «Севск» (две 75-мм пушки) под командой временно исполняющего должность командующего Астрахано-Каспийской военной флотилией Кронберга 2 декабря в 13 часов вышли из Астрахани для сопровождения десанта, предполагаемого к высадке в заливе Старо-Теречной. [141]

К двенадцатифутовому рейду{61} отряд подошел к ночи на 4 декабря, причем некоторые транспорты с десантом и пароход «Макаров I» из-за выгона воды сели на мель при выходе из Волги.

4 декабря в 23 часа по условленному сигналу весь отряд снялся с якоря и вышел в море, взяв курс западнее острова Тюлений. Всю ночь шли без огней и на утро 5 декабря, пройдя Тюлений, из-за тумана стали на якорь. В 11 часов, как только туман рассеялся, отряд снялся с якоря и продолжил поход по назначению, куда и подошел в тот же день около 13 часов. Не доходя пристани, на которую предполагалась высадка, отряд встретила шлюпка, на которой был поднят белый флаг и находилась делегация от местного населения. Делегаты объяснили, где именно находится пристань, нужная красным, после чего, пройдя еще 5 миль, суда стали на якорь: первая колонна — вблизи берега, а вторая — мористее, для охраны десанта с моря. Из-за бестолковости военморов высадка десанта затянулась до ночи на 8 декабря.

7 декабря в 22 часа Кронберг вышел на крейсере «Коломна» в сопровождении «Макарова I» в направлении Петровска. Обогнув маяк Чечень и идя курсом на северо-восток, около 2 часов ночи с кораблей отряда увидели в полном освещении два парохода, шедших контркурсами в направлении залива Старо-Теречного. Предположив, что это пароходы белых, Кронберг повернул за ними. Пароходы, не заметив отряда красных, встали на якорь у маяка Чечень в полном освещении, а «Коломна» и «Макаров I» стали крейсировать в ожидании рассвета, чтобы на рассвете опознать прибывшие пароходы и решить, как действовать дальше.

Согласно рапорту Кронберга, «как только начался рассвет и стал виден их контур, местными военными моряками были опознаны пароходы, оказавшиеся неприятельскими: «Юпитер» и «Галилей», почему в 6 ч. 45 мин. с расстояния 62,5 кабельтова был открыт огонь и начался бой. Имея большое преимущество хода, «Галилей» и «Юпитер», снявшись с якоря и отстреливаясь, преследуемые в течение 1 часа нашим отрядом, взяв курс на северо-восток, огибая остров Чечень, скрылись, имея курс... (курс не указан){62}».

А теперь стоит послушать Лишина:

«В 6 ч. 40 мин. большой корабль открыл по нас огонь, дав сразу довольно значительный перелет. Наша русская команда узнала в этом пароходе «Коломну». Совершенно неожиданно для нас Сноу приказал поднять на корме [142] британский флаг вместо Андреевского. Развернувшись, мы тоже открыли огонь, но наши снаряды дали значительный недолет. «Зороастр» продолжал стоять на якоре, и на нем началась беготня, когда мы уже успели дать несколько выстрелов.
Первое время огонь «Коломны», стрелявшей четырехорудийными залпами, был сосредоточен по «Алла Верды». По осколкам, засыпавшим палубу, и по всплескам можно было определить, что «Коломна» вооружена нашими великолепными новыми 4-дюймовыми орудиями в 55 калибров, Обуховского завода. Большие всплески разрывов и черный дым, конечно, сильно облегчали «Коломне» пристрелку, и вскоре ее снаряды стали ложиться у самого нашего борта, обдавая нас каскадами воды и засыпая осколками. Два снаряда легли в расстоянии нескольких футов от борта. Одного такого снаряда, попавшего в нас у ватерлинии, было бы достаточно для «Алла Верды», но за все время боя ни один снаряд не дал в нас прямого попадания. Второй пароход тоже открыл стрельбу, но стрелял значительно хуже. На нем, судя по разрывам, были 75-миллиметровые орудия. Принимая свои близкие разрывы, вероятно, за попадания, «Коломна» перенесла свой огонь на беспомощный «Зороастр», который открыл совершенно беспорядочную стрельбу, стоя на якоре. С якоря он снялся только через 15 минут после начала боя. «Коломна» сразу же накрыла «Зороастр» и вода вокруг него закипела. Один из первых снарядов «Коломны» попал в борт «Зороастра», по счастью, довольно высоко, под самым мостиком. На мгновение мостик затянуло черным дымом. Всего в «Зороастр» попало три снаряда, но все значительно выше ватерлинии и вдали от жизненных механизмов корабля. Второй большевистский пароход продолжал стрелять по нам, но плохо.
«Алла Верды» ходил между островом и берегом, сосредоточив огонь на «Коломне». Вначале наша стрельба производила жалкое и обидное впечатление. Пристрелка велась не залпами, как принято у нас, а одним носовым орудием. После команды: «фаэр» (огонь) орудие еще продолжало наводить, а не стреляло немедленно. Была масса осечек, вначале почти половина, к концу боя около одной трети. Наши снаряды давали небольшой всплеск, почти без дыму, еле видный, что крайне затрудняло пристрелку. Наши снаряды вначале ложились беспорядочно, плохо по целику, бессистемно по прицелу и давали почти исключительно недолеты. К моменту, когда «Зороастр» снялся с якоря, наша стрельба стала лучше.
В начале боя дистанция сблизилась до 35-ти кабельтовых, но вскоре «Коломна» ее увеличила до 45–50 кабельтовых, что для наших [143] орудий являлось пределом, так как они могли стрелять не больше чем на 10 000 ярдов. «Алла Верды» выпустила за все время боя из двух своих орудий всего 49 снарядов, в то время как «Коломна» по одному «Алла Верды» выпустил раза в четыре больше.
Когда «Зороастр» стал стрелять приличнее, его снаряды стали ложиться в непосредственной близости от второго, меньшего большевистского корабля. Всплески от 4,7-дюймовых снарядов «Зоро-астра» были значительно внушительнее всплесков снарядов «Алла Верды». Повернувшись кормой, второй большевистский корабль прошел около полумили и затем спрятался за «Коломной». Больше участия в бое он не принимал. К концу боя дистанция опять уменьшилась, и тогда наша стрельба по «Коломне» дала несколько накрытий. С «Алла Верды» виден был огромный клуб белого дыма и пара, мгновенно поднявшийся на «Коломне». Сноу считал, что это было наше попадание, и написал впоследствии об этом в своем рапорте.
Около 7 ч. 40 мин. на горизонте за неприятельскими кораблями показалось еще четыре корабля. По сигналу «Зороастра» в 8 ч. 5 мин. мы вступили ему в кильватер и легли на кур северо-восток. Бой окончился в 8.15. Мы вновь подняли Андреевский флаг»{63}.

Замеченные белыми четыре корабля оказались эсминцем «Деятельный» и вооруженными пароходами «Севск», «Вега» и «Володарский». При таком превосходстве в силах красные могли бы легко покончить с двумя кораблями англичан. Замечу, что вскоре к красным подошел и эсминец «Расторопный». Однако героические военморы были столь напуганы, что не рискнули преследовать неприятеля, а на всех парах кинулись к 12-футовому рейду, а оттуда — в Астрахань. При этом колесный пароход «Финн», ранее перевозивший десант, сел на мель. Снимать его не стали, а Кронберг приказал «Севску» расстрелять его из орудий.

Английские суда получили в бою серьезные повреждения. Весь «Алла Верды» был засыпан осколками, парусина на мостике порвана, перебиты сигнальные фалы и проволоки радио. Как ни странно, но раненых на пароходе не было. Однако «Алла Верды» гораздо более пострадал из-за стрельбы собственных орудий: от сильнейшего сотрясения корпуса корабля сорвались двери, треснули переборки кают, разбились зеркала, все иллюминаторы и посуда. Переборка каюты старшего механика вывалилась совсем. На корабле царил сплошной хаос. [144]

«Поведение русской команды, никогда не бывшей в бою, было безукоризненно, — пишет Лишин. — Молодцами вели себя вахтенные в машине и кочегарке. Зато наш повар-армянин при первых выстрелах забился в кубрик и, забыв все свои обязанности по тревоге, как входящего в трюмно-пожарный дивизион, плакал и выл со страху истошным голосом»{64}.

«Зороастр» также получил значительные повреждения. Один человек был ранен, ему оторвало обе ноги, и он вскоре умер. Убитых не было.

После боя и до вечера «Алла Верды» и «Зороастр» курсировали у северо-западного побережья острова Чечень. Вечером к юго-востоку от острова Чечень к ним подошел крейсер «Президент Крюгер» под флагом Вашингтона. На следующий день, 9 декабря, к ним присоединился крейсер «Нобель». Очень любопытная запись Лишина:

«Утром 11-го декабря мы все стали на якорь у Судака, вдали от берега. Сноу отправился на «Крюгер» и вернулся оттуда с довольно неожиданными новостями: оказалось, что при опросе рыбаков выяснилось, что во время нашего боя 8-го декабря под берегом, вне нашей видимости, стояло на якоре два миноносца Девятого Дивизиона Балтийского флота. Эти миноносцы были проведены из Балтики на Волгу для защиты Казани от чехословаков, а затем прошли в Каспий и вошли в состав большевистских морских сил Каспийского моря. Рыбаки говорили, что оба миноносца умышленно не принимали участия в бою, так как команды их не ладят с большевиками. На сторону «белых» переходить тоже не хотели, и потому держали себя нейтрально. Хороши были бы мы, если бы они вступили в бой»{65}.

Как уже говорилось, поведение эсминцев в ходе боя было довольно странным. Так что версия рыбаков, видимо, верна.

Днем 11 декабря к отряду белых присоединились крейсера «Азия» и «Слава». «Зороастр» сдал свои оставшиеся снаряды «Крюгеру» и вместе с ним ушел в Баку. Перед этим Вашингтон поднял флаг на «Славе». В 17 часов отряд в составе пяти кораблей снялся с якоря и во главе со «Славой» пошел на восток. В 23 часа отряд лег на курс острова Чечень. Ночью с кораблей заметили какие-то быстро идущие силуэты, и отряд изменил курс, чтобы сблизиться с ними. Но малый ход кораблей не позволил этого сделать, и силуэты вскоре скрылись.

Около 11 часов утра 12 декабря отряд подошел к острову Тюленьему. «Слава» и «Нобель» наткнулись на песчаную банку, но довольно [145] быстро самостоятельно снялись с нее. Прокрейсировав весь день в районе Тюленьего острова и не встретив красных кораблей, отряд к ночи лег на курс форт Александровский. 13 декабря отряд обошел берег у форта Александровского, но и здесь не обнаружил красных кораблей.

Лишин писал: «От острова Чечень мы ушли крейсировать, а утром 15-го декабря стали на якорь у Сулака. Сноу отправился на «Славу» и привез оттуда новости: из Черного моря посланы в Баку шестидюймовые орудия с английской эскадры и новые британские моряки, все кадровые. Сноу сообщил С. И. О., что у нас на «Алла Верды» дело с провизией обстоит неважно: осталось всего несколько баранов и очень мало муки. Кормить баранов нечем, и уже несколько дней, как несчастные животные оглашают пароход своим жалобным блеянием. С. Н. О. сказал на это, что пока он нам ничем помочь не может. На «Алла Верды» пришлось сократить пайки.

В 17 часов снялись с якоря и строем в одну кильватерную колонну пошли на восток. В 24 часа легли обратно на Сулак, а утром пошли на о. Чечень. Старший механик стал опасаться за наши котлы: они были в очень скверном состоянии. После боя выяснилось, что нагар и сажа в котлах пообвалились, и старичок «Алла Верды» взбодрился благодаря этому на целых 12 узлов на полном ходу, чего с ним, наверное, много лет не бывало.

Дойдя до о. Чечень и вновь никого не встретив, мы опять легли на восток, а затем на Сулак. Наконец, 17 декабря в 4 часа утра нас отпустили на Баку. Погода испортилась, стало сильно задувать, шел снег и дождь. Днем шторм достиг 10-ти баллов, и всю ночь нас мотало немилосердно»{66}.

Днем 18 декабря при затихающем шторме «Алла Верды» вошел в Бакинскую гавань, а на следующий день встал в док для ремонта.

В Баку было неспокойно. Периодически вспыхивали волнения рабочих, распространялись листовки антибританского содержания. Оккупационные власти боялись прибегать к жестким мерам.

Генерал Томсон не придумал ничего умнее, чем признать независимость Азербайджанской республики, и на этот раз без всяких упоминаний о временности этого признания. Это еще более разозлило все русское и армянское население города. Ранее, в первые дни пребывания в Баку, Томсон заявлял, что не признает «Азербайджанского правительства», сформированного при Нури-паше и заключившего союз с Турцией, поскольку это правительство состояло из представителей лишь одной из местных национальностей, и что [146] если бы он вообще мог признать какую бы то ни было самостоятельность, то только временно, «до мирной конференции» и до созыва Российского Учредительного собрания.

Тогда азербайджанцы — единственная из всех национальностей, населявших Баку, в которых существовал дух местечкового патриотизма и сепаратизма, попытались создать коалиционное правительство. Они обратились к армянам, но те наотрез отказались, мотивируя свой отказ тем, что программа азербайджанцев им не подходит, и что они вообще не намерены отделяться от России. Предвидя такой же ответ и от русских, азербайджанцы не стали даже вступать в контакт с Русским Национальным комитетом, объединявшим русское население Баку. Вместо этого азербайджанцы нашли каких-то двух по виду русских людей и предложили им по министерскому портфелю из самых неважных в организуемом ими правительстве. Эти «русские» согласились. Но кто они были такие на самом деле, чем занимались, установить так и не удалось. Фамилии их ни о чем не говорили, да и вообще могли быть вымышленными. Эти махинации азербайджанцев никто всерьез не принимал, и все считали, что их попытка добиться признания такого смехотворного «коалиционного правительства» обречена на неудачу.

Однако генерал Томсон признал это «правительство» и выпустил прокламацию к населению Баку и области, в которой заявил, что признанное им правительство считает единственным, имеющим всю полноту власти в пределах Азербайджана, и что он будет поддерживать это правительство всеми мерами, находящимися в его распоряжении.

29 декабря крейсера «Слава», «Вентюр» и «Азия» уничтожили артиллерийским огнем склады большевиков в Старо-Теречной, потопили несколько груженых барж и захватили красное госпитальное судно с персоналом, ранеными и здоровыми. Госпитальное судно отвели в Петровск, большевиков посадили в тюрьму, а медицинский персонал, чрезвычайно довольный, что удалось избавиться от красных, отпустили на все четыре стороны. Здоровыми были те, которые специально остались на госпитальном судне, чтобы вырваться от красных, в то время как настоящие большевики, начиная от комиссаров, сбежали на берег при приближении английских кораблей. На захваченных баржах не было ни одного человека, так что вся операция прошла без кровопролития.

Любопытно, что просоветская пресса обвинила англичан в потоплении госпиталя с тысячью раненых, а также барж с еще тысячью раненых. Позже число утопленных раненых астраханские газеты довели до трех тысяч. [147]

В конце декабря 1918 г. на канонерских лодках «Карс» и «Ардаган» команды решили арестовать своих офицеров и идти в Астрахань к красным. Часть офицеров с канонерок, а также некоторые офицеры с других русских вооруженных кораблей успели бежать в город, остальные же были арестованы. Благодаря вмешательству Бичерахова и Томсона их удалось спасти, и они съехали с кораблей в город. Корабли остались без офицеров.

Вскоре выяснилось, что негативное отношение к офицерам имело место только на «Карее» и «Ардагане». На остальных же кораблях команды упросили своих офицеров к ним вернуться. Матросы же с «Карса» и «Ардагана» грозились расправиться с этими офицерами, и тогда команды других кораблей выставили у трапов пулеметы и заявили, что не позволят «клёшникам» «Карса» и «Ардагана» арестовывать их офицеров.

Оставшись без офицеров, команды «Карса» и «Ардагана» медлили с уходом в Астрахань, хотя им никто в этом не препятствовал. Шли дни, а канонерки оставались в Баку. Среди их команд начался раскол. Матросы, имевшие семьи в Баку, уходили к женам, а молодые матросы настаивали на скорейшем отходе в Астрахань. Споры и ссоры на канонерках продолжались до середины февраля 1919 г.

К концу года в Баку прибыли первые три английских торпедных катера. В качестве плавбазы для всех шести британских торпедных катеров выбрали самое большое каспийское судно «Волга». Это был бывший танкер «Аладир Усейнов», построенный в 1905 г. в Сормово. Вместимость его составляла 2070 брт. Длина 92,6 м; ширина 11 м; осадка 4,3 м. Машины мощностью 1500 л.с. позволяли развивать скорость 11 узлов. Судно имело два винта. «Волгу» планировали вооружить 152-мм британскими пушками. Любопытно, что в архивных документах и мемуарах это судно фигурирует как под старым, так и под новым названием.

Русские офицеры предложили укомплектовать торпедные катера русскими командами, но англичане категорически отказались.

Дальше