Содержание
«Военная Литература»
Военная история

Глава 4.

Походы маршала Кнутсона на русских и карел

Походы Александра Невского в центральную Финляндию в 1257 году на несколько десятилетий отбили у шведов охоту воевать с русскими. Мир длился до начала 90-х годов XIII века. Точнее, это был не мир, а неофициальное перемирие, поскольку никаких соглашений стороны не заключали. Со времени завоевания шведами племени еми граница земель еми и карел стала фактически границей владений двух государств — Швеции и Новгорода. Эта граница начиналась на берегу Финского залива примерно в 20 км от устья реки Невы и шла на север по реке Кюмень (Кюмийоки) и далее. [78]

Покоренные шведами племена емь (тавасты) ненавидели шведов и были готовы восстать против захватчиков. Поэтому шведских феодалов не оставляли мысли отрезать финские племена от прямого контакта с новгородцами в районе Невы и с карелами на Карельском перешейке и в Приладожье.

В начале 80-х годов XIII века начинаются мелкие разбойные нападения шведов на новгородские владения. В 1283 году шведские суда прошли через Неву в Ладожское озеро и напали там на новгородских купцов, направлявшихся в Обонежье. В 1284 году шведский предводитель Трунда с отрядом прошел на судах (лойвах и шнеках) через Неву в Ладожское озеро и попытался грабить карел, но получил отпор и ретировался. В 1292 году 800 шведов с моря напали на ижорцев, но были отбиты.

В 1290 году на шведский престол сел малолетний король Биргер, внук ярла Биргера, побитого в 1240 году на Неве. Однако фактическая власть в королевстве сосредоточилась в руках маршала Торгильса Кнутсона.

В 1293 году маршал Кнутсон организовал крестовый поход против карел. Как уже говорилось, все карельские племена были подданными Господина Великого Новгорода. Большинство карел оставалось язычниками, но все, кто хотел, крестились. Точных данных о числе православных карел нет, хотя известно, что они составляли не менее 20 процентов от общего числа. Новгородская администрация никого не принуждала креститься, но создавала для этого все условия — посылала миссионеров, строила церкви, основывались монастыри, как, например, знаменитый Валаамский монастырь{30}.

Летом 1293 года большое шведское войско высадилось на берегу Выборгского залива у впадения западного рукава реки Вуоксы{31}. Там, согласно шведским хроникам, Торгильс Кнутсон заложил каменную крепость Выборг. [79]

По сей день Кнутсон считается основателем Выборга, памятник ему стоит в центре города. На самом же деле Выборг был основан еще в 20-х годах XII века. Кнутсон разрушил до основания русско-карельский город и в нескольких километрах южнее его построил свою крепость.

Если верить шведской хронике, в 1293 году крестоносцы покорили все карельские земли ("14 погостов"). Шведы взяли город Кексгольм (по-русски — Корелу, современный Приозерск), "много язычников было там побито и застрелено в тот самый день". Интересно, что шведы называли язычниками не только некрещеных карел, но и православных карел, и даже русских. В Кексгольме остался сильный шведский гарнизон во главе с Сигге Лоне (новгородская летопись называет его "воевода Сиг"). Вскоре к Кексгольму подошел отряд новгородцев. После шестидневной осады крепость была взята, все шведы, включая воеводу Сига, — перебиты. Согласно шведской хронике, удрать живыми удалось лишь двум шведским воинам.

Кексгольм (Корела) остался за русскими и, как сказано в хронике, они "сильно укрепили его, и посадили там мудрых и храбрых мужей, чтобы христиане не приближались к этому месту".

Зимой 1293-1294 года новгородцы осадили шведскую крепость Выборг, Однако шведы успели ее сильно укрепить, и русским не удалось ее взять.

Построив мощную Выборгскую крепость, шведы закрепились в основном стратегическом центре Западной Карелии, у выхода к морю важнейшего для всей Карелии Вуоксинского водного пути (прямой водный путь из Ладожского озера в Финский залив). В результате Вуоксинский путь оказался под шведским контролем. Окончательно закрепить за собой шведам удалось лишь три карельских погоста: Яскис, Эврепю и Саволакс.

Параллельно с агрессией в Карелии шведы занялись пиратством на Балтике. При этом они грабили не только русские суда, но и все другие, торгующие с Новгородом и Псковом. Больше всего от этого пострадали ганзейские купцы. Они пожаловались на шведов германскому императору, да и сами немцы располагали большим флотом. Поэтому в 1295 году король Биргер прислал грамоту в город [80] Любек, где говорилось, что шведы не будут тревожить немецких купцов, идущих в Новгород с товарами, только в угождение императору, так как для него, Биргера, эта торговля невыгодна, потому что усиливает его врагов (новгородцев). Он дает купцам свободу плавать в Новгород, но под условием, чтоб они не возили туда оружие, железо, сталь и т.д.

В январе 1300 года германский император Альбрехт обратился к королю Биргеру с требованием обеспечения свободного плавания в Финским заливе и Неве. Забегая вперед, скажем, что в 1312 году воевавшие с королем Биргером его братья герцоги Эрик и Вальдемар дали Ганзе гарантии беспрепятственной торговли с Новгородом. В целом же, несмотря на урон, нанесенный шведскими пиратами торговле Ганзы с Новгородом и Псковом, ее объем в 1293-1312 годах заметно не падал.

В начале 1299 года маршал Кнутсон начал подготовку нового крестового похода на Русь. При этом Рим помогал ему не только морально, хотя по традиции римские папы обещали всем идущим на Восток отпущение грехов и райские блаженства. На сей раз папа Бонифаций VIII снял лучших инженеров со строительства своего дворца и замка Святого Ангела в Риме и отправил их в Швецию строить крепости на землях "русских язычников".

30 мая 1300 года ("в троицын день") около 50 шведских кораблей покинули Стокгольм. На корабли были посажены 1100 рыцарей (в это число не включены матросы, оруженосцы, слуги.), командовал ими сам маршал Торгильс Кнутсон. Флотилия вошла в Неву и стала на якорь у слияния рек Невы и Охты. В то время Охта была полноводной рекой, ширина ее в устье составляла не менее 80 метров, а глубина позволяла кораблям приставать непосредственно к берегу. Шведские корабли стояли в устье Охты "борт к борту и штевень к штевню".

На мысу шведы сразу же начали строить крепость, ее требовалось закончить быстро — к концу лета. Зимовать здесь с флотом Кнутсону явно не улыбалось. В шведской хронике говорится, что между Невой и Охтой был прорыт глубокий ров и заполнен водой, а надо рвом возведена стена с восемью башнями. На берегах обеих рек шведы возвели менее мощные фортификационные сооружения.

Точных данных об укреплениях крепости нет. Но, судя по всему, башни и, возможно, часть стен, были каменными.

Крепость получила название Ландскрона — "Венец Земли". Место для нее было выбрано удачно, недаром в 1611-1617 годах шведы на том же самом месте построили крепость Ниеншанц. Сейчас на месте Ландскроны находится Болыпеохтинский мост и начало проспектов Малоохтенского и Красногвардейского.

Пока строилась крепость, 800 шведов под командованием некоего Харальда пошли вверх по Неве и попали в Ладожское озеро (шведы называли его Белым озером). Шведы получили сведения, что на одном из островов Ладожского озера разместился отряд новгородцев, готовящийся напасть на Ландскрону. Однако когда шведы отошли от берега примерно на 40 километров, усилился ветер, на озере поднялось волнение. Шведы едва добрались до берега — Карельского перешейка. Там они вытащили шнеки на берег и занялись привычным делом — грабежом местных жителей (карел).

Через пять дней, когда ветер стих, и Ладога успокоилась, взятые с собой припасы съедены, а вся окружающая местность опустошена и разорена, шведы двинулись в обратный путь к Неве, так и не выполнив своей задачи. Отряд Харальда подошел к истоку Невы, где встретил на Ореховом острове шведский передовой отряд, видимо, ранее посланный сюда из Ландскроны, чтобы контролировать вход в Неву. Харальд оставил на Ореховом острове часть своих людей для усиления стоящего здесь отряда, а с остальными вернулся вниз по Неве в Ландскрону.

Вскоре шведский отряд на Ореховом острове заметил в Ладожском озере флотилию русских судов. Шведы утверждали, что в русских ладьях была тысяча воинов. Шведский отряд не принял боя и ретировался в Ландскрону. Таким образом, основные шведские силы в Ландскроне были заранее оповещены о подходе русских и приготовились к бою. Однако вместо русских ладей шведы увидели плывущие к ним по течению Невы большие горящие плоты. Плоты были сделаны из сухих деревьев и "выше иного дома". Но шведские моряки не растерялись — свои корабли увели в устье Охты, а вход в устье [82] перекрыли большой сосной, привязанной канатом с обеих сторон. По-видимому, какие-то шведские корабли все-таки сгорели. В целом, атаку русских брандеров можно считать удачной — шведская флотилия была заперта в Охте и не могла противодействовать подходу русских ладей и высадке с них десанта.

Русское войско прямо с кораблей двинулось на штурм Ландскроны. В бой шло не разношерстное ополчение, какое мы привыкли видеть на картинах художников XIX-XX веков, а профессионалы — "кованая рать". Как гласит шведская хроника: "Когда русские пришли туда, видно было у них много светлых броней; их шлемы и мечи блистали". И если шведы на Ореховом острове более менее правильно оценили численность русского войско, то защитникам Ладскррны со страху показалось, что их атакуют свыше 30 тысяч русских воинов.

Русские стремительно преодолели ров и начали бой на стенах крепости. В этот критический момент две группы рыцарей под началом Матиаса Кетильмундсона и Хенри-ка фон Кюрна атаковали русских с флангов. После упорного боя обе эти группы с потерями отошли назад, но штурм они сорвали, русские войска отошли к опушке леса.

Согласно шведской хронике, через некоторое время из Ландскроны выехал совсем еще юный рыцарь Матиус Дроте, вместе с ним ехал переводчик. Толмач подъехал к русскому войску и сказал:

"Здесь благородный муж, один из лучших среди нас. Он здесь в полной готовности ждет, и хочет побороться с лучшим из вас на жизнь, добро и плен. Как вы видите, он здесь близко. Если кто-нибудь из ваших его одолеет, то он сдастся в плен и войдет за вами. Если случится, что ваш будет побежден, то и с ним будет то же самое. Больше ему ничего не надо".

Русские ответили:

"Мы видим, что он здесь и уж очень близко подъехал к нам".

Русские переговорили между собой, и князь их сказал:

"Если кто-нибудь из вас хочет с ним побороться, то пусть подумает об этом. Мы видим, что он доблестный воин. Я хорошо знаю, что они посылали к нам мужа не из худших. Я уверен, что если кто-нибудь станет с ним биться, то мы получим весть, что ему пришлось плохо".

Русские ратники отвечали:

"Мы за это не [83] беремся. Здесь никого нет, кто хотел бы с ним биться".

Молодой рыцарь стоял и ждал до самой ночи, а затем вернулся к своим.

Тут автор, зная новгородцев, позволит себе усомниться в правдивости хроники. В новгородском войске не мог не найтись какой-нибудь Васька Буслаев, и у юного шведа возникло бы много проблем. Тем более что простодушный автор хроники здесь же замечает, что Матиус Дроте через много лет стал шведским канцлером, а от себя добавим — фактическим правителем страны при несовершеннолетнем короле Магнусе Эриксоне. Так что Ландскрона вполне могла стать "Малой землей" престарелого канцлера. Дальше хронист без всякого перехода сообщает, что шведы заключили с русскими перемирие на один день. Возможно, Матиус и ездил с толмачом на переговоры, а хвастливый вызов — это "остроумие на лестнице".

На следующую ночь русские скрытно снялись и ушли. Поход был предпринят одной новгородской дружиной, и для взятия Ландскроны сил не хватало.

Шведы тем временем достроили крепость, и в сентябре 1300 года Кнутсон с основными силами отправился домой. В Ландскроне был оставлен гарнизон, 300 воинов во главе с рыцарем Стеном.

В устье Невы шведским кораблям из-за встречного ветра пришлось простоять на якоре несколько дней. Недовольные вынужденным бездействием, Матиас Кетильмундсон и воины его отряда решили зря время не терять и заняться "полезным" делом. "И они велели свести на землю своих боевых.коней", и двинулись в набег по южному побережью Финского залива, по Йжорской и Водской землям. Доблестные воины прошли с огнем и мечом по селениям води и ижоры и "жгли и рубили всех, кто им сопротивлялся". Как писал И.П. Шаскольский{32}:

"Набег не имел никаких политических или религиозных мотивов, шведские воины и не думали принуждать мирное население к повиновению или принятию католической веры; не занимались они даже грабежом (да в бедных крестьянских селениях, наверное, не было такого имущества, [84] которое могло бы заинтересовать заморских пришельцев, — золота, серебра, ценных вещей). Это было разорение ради разорения, ради удовольствия разорять и убивать."

Насладившись убийствами и разорением беззащитного мирного населения, шведские воины вернулись на корабли, и шведский флот двинулся в обратный путь в Швецию, куда он благополучно прибыл в конце сентября 1300 г.

После неудачи под Ландскроной новгородские власти, наконец, осознали масштабы шведской угрозы и зимой 1300-1301 годов отправили послов во Владимир к великому князю Андрею Александровичу Городецкому, третьему сыну Александра Невского. Тот не заставил себя долго упрашивать и уже в начале весны 1301 года прибыл с дружиной в Новгород.

Весной 1301 года в Новгород приехал посол из Любека с предложением подтвердить "старый мир и старую правду". Судя по всему, в навигацию 1300 года шведы пограбили ганзейских купцов, торговавших с Новгородом, и теперь Ганза хотела знать, нужно ли готовить караваны купеческих судов к навигации 1301 года. Заметим, что посол из Любека прибыл в Новгород сухим путем через Ливонию.

В соответствии с прежними новгородско-ганзейскими договорами ответственность за безопасность купцов на новгородской территории целиком лежала на новгородских властях. Понятно, что шведов нужно было гнать с Невы сразу после схода льда с Волхова и Невы.

На подмогу Новгороду двинулась рать самого сильного тогда удельного князя Михаила Ярославовича Тверского. Однако Андрей Городецкий не стал ждать тверского войска, а быстро двинулся к Ландскроне. Небольшой русский конный отряд вышел к Неве немного выше Ландскроны, предположительно, в районе Литейного моста. Там русские стали рубить лес, чтобы заградить реку надолбами и не дать возможности шведскому флоту прийти на помощь Ландскроне. Отряд рыцарей во главе со Стеном выехал из крепости и попытался воспрепятствовать работе русских. Однако шведы попали в засаду и с большим трудом вернулись в крепость, при этом сам Стен получил [85] ранение. Заграждение Невы пригодилось — шведский флот так и не пришел на помощь Ландскроне.

Андрей Городецкий, подойдя к Ландскроне, с ходу начал штурм крепости. Как гласит хроника, русские штурмовали Ландскрону днем и ночью. Русским удалось поджечь строения внутри крепости, после чего бой шел уже на стенах и валах. Когда русские овладели крепостью, уцелевшие шведы во главе со Стеном заперлись в погребе (возможно, здесь ошибка хрониста или переводчика, скорее это была башня), где после недолгого сопротивления сдались.

После взятия Ландскроны возник вопрос — что делать с крепостью? Как уже говорилось, новгородцы принципиально не строили крепостей ни в устье Невы, ни на побережье Финского залива. Многие наши историки полагают, что новгородцы опасались, что эти крепости может захватить неприятель, и потом трудно будет выбить его оттуда. По мнению автора, такие суждения несерьезны. Взяли же русские Ландскрону, построенную итальянскими инженерами, посланными папой римским. Проблема заключалась в общественном строе Новгородской республики. Новгородцы в XIII-XV веках использовали князей и их дружины в качестве наемных кондотьеров, по возможности не допуская их вмешательства во внутренние дела республики. Построив на Неве крепость, потребовалось бы содержать там сильный гарнизон. А кто бы дал гарантию, что начальник гарнизона не станет брать дань с проплывающих русских и иностранных купцов, а также с жителей окрестных мест. В перспективе такой воевода вообще мог объявить себя "незалежным" князем, или попытаться при поддержке какой-либо партии взять власть в Новгороде.

Поэтому новгородцы сравняли Ландскрону с землей, как сказано в летописи, "град запалиша и разгребоша". Вновь караваны купеческих судов поплыли по Неве в Новгород и в балтийские страны.

После взятия Ландскроны формального мира между Швецией и Новгородом заключено не было. Но авантюра с постройкой Ландскроны серьезно подорвала позиции фактического правителя страны Торгильса Кнутсона. [86] В 1305 году его отстранили от власти, а в следующем году казнили.

Дальше