Пароль — Испания
Разрывая протяжными гудками рассветную тишину, Мчался экспресс «Красная стрела». За окнами вагонов Мелькали зеленые луга, подступившие к самой насыпи дороги кудрявые березовые рощи. Все ближе и ближе Москва...
Лейтенанту Евгению Степанову не спалось. Рассвет он встретил у открытого окна в коридоре вагона, освещенного восходящим солнцем.
Срочный вызов в Москву не удивил Евгения. Почти целый год он ждал если не вызова, то хотя бы какого-то ответа на свои рапорты и просьбы.
— Кажется, ты, Евгений, добился своего, — сказал ему на прощание командир эскадрильи Илья Ларюшкин.
Видимо, комэск что-то знал.
В вагоне «Красной стрелы» у Евгения произошла неожиданная встреча с бригадным комиссаром Федором Усатым. Давно, почти четыре года, они не виделись. Степанов вздрогнул, когда перед отходом экспресса из Ленинграда за его спиной раздался голос:
— Здравствуй, истребитель!
Так его называл только один человек. Евгений обернулся.
— Товарищ комиссар!
— Всему вагону выдал тайну, — укоризненно покачав Головой, засмеялся Усатый.
Он был одет в светлый костюм, под пиджаком белела вышитая яркими узорами косоворотка. Рядом с ним, с аппетитом уплетая мороженое, стоял очень похожий на комиссара мальчишка.
Перехватив взгляд Евгения, Усатый доверительно сообщил: [24]
— Мы в отпуск. Сашку мать отпустила, меня — начальство.
Проводник принес чай. Усатый развернул домашние припасы. Давно заснул Сашка. Они долго сидели, под стук колес вспоминая совместную службу, товарищей по бригаде.
Комиссар Усатый в жизни Евгения оставил заметный след. Хотя не все воспоминания, связанные с их знакомством, были Евгению приятны.
В 1933 году, после окончания военной школы пилотов, Степанов служил в бригаде особого назначения младшим летчиком. В то время бригада была единственным в Красной Армии воздушно-десантным соединением. Ни одно государство в мире не имело тогда подобных формирований. Служить было интересно. Но что поделаешь — Евгения не привлекали тяжелые самолеты-транспортники; его тянуло к вертким, стремительным истребителям. Несколько раз он обращался к командованию с просьбой о переводе в истребительную авиацию, но его не отпускали. Молодой летчик начал нарушать дисциплину. Однажды в разговоре с командиром эскадрильи он заявил, что лучше уйти из армии, чем летать на транспортниках. Возмущенный комэск доложил обо всем только что назначенному в бригаду комиссару Усатому.
И вот в один из дней, когда проводились полеты на десантирование, к самолету, в экипаже которого вторым пилотом был Степанов, подъехала машина комиссара.
— Возьмете меня за штурмана полетать сегодня? — поздоровавшись с летчиками, спросил Усатый.
В течение нескольких часов он находился с экипажем в воздухе. Когда окончились полеты, комиссар, усадив в легковую машину командира корабля, штурмана и бортмеханика, махнул рукой:
— Поезжайте. Вас жены заждались. А мы со Степановым пройдем до города пешком. Не возражаешь?
Некоторое время шли молча. Сняв с головы шлем, Усатый подставил ветру темные густые волосы. Заговорил:
— Между прочим, в молодости я о полетах и не думал. Увлекался экономикой. Мечтал диссертацию написать. Но партия послала в армию. И, видимо, надолго. Пришлось другие науки изучать. Почему так рветесь в истребители? — вдруг спросил комиссар. [25]
— Мечта у меня такая. Скучно на тяжелых машинах, — признался Евгений.
— Скучно? — Усатый удивленно пожал плечами. — Да вы понимаете, где служите?
— Конечно!
— Что-то сомневаюсь. Воздушно-десантные войска — войска будущего. Бригада создана для первого опыта. Пройдет время, подобных соединений в нашей армии будут десятки. Представьте себе: где-то в глубоком тылу Прага, за сотни километров от линии фронта, на противника обрушатся с неба целые дивизии, а с ними лавина артиллерии, танков, бронеавтомобилей... Это правильно, что вас не отпускают.
— Все понимаю, но хочу летать на истребителях, — упрямо стоял на своем Евгений.
— В этом деле не следует проявлять своеволия, — строго сказал тогда Усатый. — Нужно убедить не только себя, но и других, что вы будете полезны в истребительной авиации. Летайте. К осени, возможно, решим вопрос... Между прочим, когда пишете рапорты командованию, помните, что это документ, в первую очередь характеризующий вас. Грозить в них старшим не стоит.
На партийном собрании Усатый пробрал Евгения за неправильные взгляды на службу в бригаде. И все-таки не кто иной, как комиссар, добился перевода Степанова в отдельную истребительную эскадрилью. Их пути разошлись. вот теперь, спустя несколько лет, летом 1937 года, новая встреча...
В этот час оба еще не знали, что пройдет немного времени, и они снова встретятся. Но это произойдет далеко от Москвы, от Родины, от родных берез...
Стучат колеса поезда. За окном вагона — знакомый подмосковный пейзаж. В синем утреннем небе освещенный солнцем прошел краснозвездный самолет. Евгений Степанов провожает его взглядом. Сердце Евгения сильно бьется. Через несколько часов Москва. Что ждет его там, куда его вызывают? Неужели опять, как и тогда, когда он добивался перевода в истребительную авиацию, он стоит на пороге осуществления своей мечты? Испания! Сколько его друзей уже там — помогают испанскому народу в его борьбе против фашизма.
И перед мысленным взором Евгения Степанова проходит все, что он знает о событиях в Испании, вот уже несколько лет приковавших к себе внимание всего мира. [26]
1930 год. 12 декабря в небольшом испанском пограничном городке Хака гарнизон крепости восстал против королевской власти. Руководили восстанием офицеры Фермин Галан и Анхель Гарсиа Эрнандес. Коммунистическая партия Испании призвала рабочих и крестьян поддержать выступление армии всеобщей забастовкой. Социалистические лидеры, как это уже не раз было, остались глухи к боевому призыву. Королевское правительство жестоко расправилось с восставшим гарнизоном. Галан и Эрнандес казнены...
1931 год. 12 апреля состоялись муниципальные выборы. В Испании еще живы трагические воспоминания о Хака, но народ смело говорит «нет» королевской власти. На выборах победили республиканцы. 14 апреля в стране провозглашается республика. Король Альфонс XIII бежит из страны. Но реакционеры не сдаются...
1932 год. 10 августа генерал Санхурхо делает попытку поднять в Севилье мятеж против республиканского правительства. Его поддерживает военщина в Мадриде. Но народ начеку. Мятеж подавлен. В этом же году реакционеры создают партию СЭДА (Испанская конфедерация автономных правых) во главе с Хилем Роблесом, которая вскоре становится главной партией контрреволюции.
1933 год. В октябре в стране возникает фашистская партия «Испанская фаланга» во главе с Хосе-Антонио Примо де Ривера, сыном бывшего диктатора Испании. В ноябре на парламентских выборах одерживает победу реакция. В стране наступил период «черного двухлетия».
1934 год. Начавшаяся в провинции Астурия в октябре всеобщая забастовка переросла в вооруженное восстание. Против восставших брошены войска. Считая регулярную армию недостаточно благонадежной, правительство использует для борьбы с революцией иностранный легион и марокканские части. Восстание шахтеров потоплено в крови.
1935 год. Летом по инициативе Коммунистической партии Испании создается Народный фронт, в который вошел ряд республиканских партий. Влияние Народного фронта непрерывно растет.
1936 год. На выборах в кортесы, проходивших в феврале, побеждает Народный фронт.
В фашистском подполье, в недрах Военного союза — Организации реакционной военщины, возглавляемой генералами [27] Франко, Мола, Фангулом, — готовится мятеж прочив республики и установление фашистской диктатуры. Саботаж, диверсии, провокации были предвестниками готовящегося удара в спину испанского народа.
15 июля генеральный секретарь Коммунистической партии Испании Хосе Диас заявил в постоянной комиссии кортесов: «Вы не можете отрицать, что подготавливаете заговор. Вы ведете приготовления к государственному перевороту. Но берегитесь! Мы начеку и сделаем все, чтобы вы не могли увлечь Испанию на путь террора, голода и позора».
17 июля в испанском Марокко вспыхнул фашистский мятеж. Наемники иностранного легиона в казармах Мелильи выступили против законного республиканского правительства Испании. Их поддержали марокканские войска. Мятежники захватили еще два города — Тетуан И Сеуту.
18 июля радиостанция Сеуты, небольшого городка на севере испанского Марокко, передала в эфир пять слов:
«Над всей Испанией безоблачное небо». Это был сигнал — приказ к началу фашистского мятежа в гарнизонах континентальной Испании. Испанский народ вступил в борьбу с фашизмом...
Рано утром Евгений Степанов поднимался по широкой лестнице одного из старинных зданий, расположенных в центре Москвы.
В кабинете с зашторенными окнами, куда его провел дежурный, стоял приятный запах медового табака. Матовый свет настольной лампы мягко освещал два кресла и ковер на полу.
Навстречу Евгению поднялся коренастый дивизионный комиссар. Черная окладистая борода красиво обрамляла его лицо.
— Садитесь, — обратился он к Степанову. — Меня зовут Виктор Яковлевич.
Грузно ступая по мягкому ковру, Виктор Яковлевич подошел к столу, взял из лежавшей на нем коробки щепоть табаку и набил трубку. Присел рядом с Евгением.
— Вам не предлагаю, — кивнул он на коробку. — Знаю, трубка у летчиков не в почете.
Они виделись впервые. Но, как оказалось, Виктор [28] Яковлевич немало знал о командире истребительного звена Евгении Степанове.
— На кузнеца вы не похожи. Я ожидал, что в кабинет войдет этакий здоровяк, а вы фигурой больше на гимнаста смахиваете, — проговорил комиссар.
— Разве по фигуре можно определить профессию человека? — подбодренный дружеским тоном, улыбнулся Евгений.
— Конечно, нет. Но в вашем личном деле есть запись: учился в железнодорожном училище на кузнеца. А вот я до службы в царском флоте ходил несколько лет в подмастерьях у портного. Есть такое местечко в Белоруссии с довольно странным названием — Пропойск. Вот там и орудовал иглой. По виду мне, конечно, полагалось бы молотобойцем быть. — Виктор Яковлевич помолчал. — Теперь о вас. Все четыре рапорта плюс письмо с настойчивыми требованиями послать в Испанию у меня. Не передумали? Ведь это дело добровольное. Прямо скажу — связанное с большим риском.
Волнение, охватившее Евгения в первые минуты, прошло. Он встал и твердо сказал:
— Прошу удовлетворить мою просьбу. Мягким прикосновением руки Виктор Яковлевич усадил летчика обратно.
— В Испании сложная военно-политическая обстановка. Внутри республики не все ладно. Там нелегко, за Пиренеями.
Виктор Яковлевич поднялся с дивана. Остановившись у висевшей на стене карты, подозвал Евгения.
— Видите, какая широкая полоса территории, занятой мятежниками и интервентами, отделяет север Испании от центра страны? Самая узкая часть — между Уэской и Бильбао — составляет на сегодняшний день 240 километров. Северному фронту очень трудно. Республиканские войска, чтобы оттянуть на себя часть сил противника с севера, вторую неделю атакуют Уэску. Впрочем, об этом вы сами в газетах читали. А вот этого вы еще не знаете.
Взяв со стола лист бумаги, Виктор Яковлевич прочитал:
— «Над республиканскими позициями почти постоянно находится около ста германских и итальянских самолетов, бомбардируя беспрерывно окрестности Бильбао. Несмотря на это, республиканские войска отбрасывают [29] противника, переходя часто врукопашную». Это из сводки о положении на Северном фронте к исходу семнадцатого июня.
Помолчали.
— Разрешат мне уехать в Испанию? — тихо спросил Степанов.
— Ваша просьба удовлетворена!
— Когда выезжать?
— Какой быстрый, — улыбнулся Виктор Яковлевич — Вам придется встретиться с товарищами, у которого получите детальные указания. Не забывайте и о том, правительство Испанской Республики должно дать июне на ваш въезд в страну. На все это необходимо время.
Он разжег потухшую трубку.
— Прошу вас помнить об одном: помогая Испании, Советский Союз выполняет свой интернациональный долг не только перед испанским народом, но и перед трудящимися всего мира. Это нам завещал Ленин. По поведению и боевым делам наших людей испанцы и добровольцы из других стран судят о первой в мире стране социализма. В любой ситуации не забывайте, что вы советский человек!
— Понимаю, товарищ комиссар!
— Испания — страна, народ которой первым принял удар фашистских легионов, — продолжил Виктор Яковлевич. — Сейчас для всех, кто понимает, какую страшную угрозу человечеству несет фашизм, Испания — пароль свободы.
Комиссар прошелся по кабинету.
— Поедете не один. Думаю, когда узнаете, кто ваши попутчики, останетесь довольны. Завтра в девять утра встретитесь с ними у начальника Военно-Воздушных Сил. А пока можете быть свободны.
Евгений поднялся.
— Есть какие-нибудь просьбы? — остановил его Виктор Яковлевич.
— Нет.
— Постойте, у вас ведь мать в Москве?
— Да, я москвич.
— Если мать будет в чем нуждаться, пусть позвонит.
— Он записал на листке номер телефона. — Желаю успеха!
К матери на Брестскую улицу Евгений приехал уже [30] вечером. Он не знал, как объяснить ей свой скорый отъезд. Ведь о том, куда он направляется, не должен знать никто. Даже она...
— Я, мама, в Москве ненадолго. Через два-три дня уеду, — сразу выложил он. Елена Петровна вздохнула.
— Вот и Костя так — заехал на часок и укатил на Дальний Восток, только его и видела.
— Что поделаешь, — Евгений обнял мать. — Ведь служба у нас военная. В командировку меня посылают.
— Надолго...
Он пил чай, смотрел на хлопотавшую у стола мать и думал о том, какая нелегкая доля выпала ей.
В 1917 году, после смерти отца, она осталась с пятью ребятишками. Днем работала на производстве, ночью шила. Как ни тяжело было, а детей вырастила и выучила. И вот теперь разлетелись все в разные стороны.
— Мама, — сказал он. — Если писем долго не будет, ты не волнуйся. В тех местах, куда еду, почтовых отделений, возможно, нет. Но вести к тебе приходить будут.
— Писать вы с Костей не мастаки, — с грустью сказала Елена Петровна. — Думаете, пять строчек напишете — и хватит матери?
— Брат хоть женат, ему есть о чем рассказывать. А что я тебе напишу? О полетах? Или как на танцы хожу? Разве тебе интересно?
— Матери все интересно. Помню, как твой отец в солдатах был, так каждую неделю письма присылал. Прав да, писал не он, а писарь их ротный. Но хорошие письма приходили, — улыбнулась воспоминаниям мать.
— И от меня будут хорошие, — пообещал Евгений.
Предстоящая встреча с начальником Военно-Воздушных Сил командармом второго ранга Алкснисом волновала Евгения Степанова. Всего полгода назад, в январе тридцать седьмого года, Степанову и другим летчикам его бригады пришлось держать своего рода экзамен перед командармом.
В тот морозный день на аэродроме под Ленинградом шли полеты. В полдень из-за верхушек мачтовых coceн вырвалась [31] тройка истребителей. С разворота они зашли на посадку.
— Алкснис! — пронеслось по стоянкам. Яков Иванович Алкснис пользовался среди авиаторов большой любовью и непререкаемым авторитетом. Сын латвийского батрака, ставший красным командиром, Алкснис пришел в 1926 году в Военно-Воздушные Силы, не имея летной подготовки. Обладая огромной работоспособностью и настойчивостью, он сумел за короткое время овладеть профессиями штурмана и летчика. И теперь не было в ВВС страны ни одного типа самолета, на котором не умел бы летать командарм.
Узнав, какие задачи стоят перед летным составом, Алкснис сказал командиру бригады Иванову:
— Прекрасно. Пока двигатель не остыл, слетаю и проверю, как стреляют ваши пилоты. Потом на земле вместе подсчитаем пробоины.
В воздух ушли командир отряда Иван Девотченко, Евгений Степанов и самый молодой летчик их эскадрильи Михаил Котыхов. Вместе с ними взлетел и Алкснис. Над полигоном они в порядке очередности атаковали мишень-конyc, которую на буксире тащил бомбардировщик. Результаты стрельб оказались высокие. Все три летчика получили за них благодарность.
«Помнит ли Алкснис наш совместный полет?» — подходя теперь к массивному зданию управления ВВС, думал Степанов.
Углубившийся в свои мысли Евгений вздрогнул, когда вдруг кто-то обхватил его сзади за плечи. «Такие бицепсы могут быть разве у Миши Котыхова или Никиты Сюсюкалова. Но Котыхов только вернулся из отпуска. Зачем ему быть в Москве? Никиту позавчера я видел — он гулял со своими дочерьми в военном городке. Тогда кто?». Евгений с трудом высвободился из цепких объятий и обернулся. На него смотрели добрые глаза Никиты Сюсюкалова. Поодаль, рядом с невысоким плотным Мишей Котыховым, стоял стройный голубоглазый Семен Евтихов. Из-за их спин выглядывало круглое, добродушное лицо Ивана Девотченко. А вон Виктор Кустов, Григорий Попов, Алексей Горохов. Все это были его сослуживцы по бригаде.
— Вы? — только и мог выговорить Степанов.
— Ну як? — довольный произведенным эффектом, улыбнулся Девотченко. [32]
В просторном, с настежь открытыми окнами кабинете начальника ВВС было прохладно. С улицы доносились отдаленный звон трамваев и прерывистые сигналы автомобилей. Подтянутый, с безупречной военной выправкой, командарм Алкснис широкими шагами направился навстречу вошедшим.
— О, старый знакомый, — произнес он своим xapaктерным выговором, задерживаясь возле Котыхова.
Михаил улыбнулся в ответ на ласковое приветствие, Алкснис неожиданно провел рукой по русой голове юноши. Михаил смутился и покраснел. А Алкснис уже обратился к Ивану Девотченко:
— Это правда, что вас запорожским казаком зовут?
Грузноватый, бритоголовый командир отряда и впрямь смахивал на лихого запорожца.
— Да мало ли что придумать могут, товарищ командарм! Был случай перед Новым годом — в стенгазете меня в папахе и с саблей нарисовали. Но я ведь не казак — добродушно проговорил Девотченко.
— Еще один знакомый, — останавливаясь рядом с Евгением, произнес Алкснис. — Вы что, сговорились в Испанию ехать?
— Здесь только встретились.
— Вот как? — улыбнулся командарм.
Алкснис пригласил всех сесть. Прошелся по кабинету.
Не первый раз беседовал он с летчиками, уезжавшими за Пиренеи. И каждый раз, когда командарм Haпутствовал этих молодых сильных ребят, отправлявшихся встречу смертельной опасности, глубокое волнение охватывало его. Он знал: в Испании немецкие и итальянские интервенты получили немалый опыт ведения воздушных боев, превратив небо и землю этой страны в полигон, они проверяют свою военную технику, отрабатывают тактические и оперативные боевые приемы. Противник силен и коварен. И нелегко придется там на первых порах нашим пилотам...
— Если говорить общие фразы, наша беседа не достигнет цели, — сказал Алкснис. — Все вы, конечно, знаете о недавнем поражении под Гвадалахарой итальянского экспедиционного корпуса. Какую роль в разгроме итальянцев сыграла республиканская авиация, тоже известно Но мало кто знает, что выдвижение крупных сил противника из района Сигуэнсы было своевременно установлено [33] благодаря умелому ведению воздушной разведки. Прошу к карте.
Взяв измеритель, Алкснис отмерил расстояние между Мадридом и Сигуэнсой.
— Как видите, для моторизованного корпуса, усиленного танками, артиллерией и авиацией, расстояние нe такое уж большое. И фашисты рассчитывали с ходу захватить Мадрид. Что же получилось на деле? Командующий сделал паузу.
— Используя нелетную погоду, — продолжал он, — Противник скрытно перебросил из-под Малаги и сосредоточил в районе Сигуэнсы итальянский экспедиционный корпус. К сожалению, это фашистам удалось. Утром восьмого марта передовые части корпуса атаковали малочисленные республиканские войска, удерживавшие фронт Протяженностью около восьмидесяти километров. Тем Временем главные силы фашистов начали выдвижение по Французскому шоссе и параллельным дорогам.
Алкснис вынул из кармана записную книжку, перелистал страницы.
— Командир итальянского корпуса, — продолжал он, — был настолько уверен в успехе, что в своем боевом приказе писал: «Завтра в Гвадалахаре. Послезавтра в Алькала-де-Энарес и через два дня в Мадриде». Темп наступления планировался двадцать пять километров в сутки, не меньше.
Алкснис усмехнулся.
— Как вы знаете, ничего из этого не вышло. В середине дня восьмого марта с аэродрома Сото, — командующий показал на карте точку несколько севернее Мадрида, — в разведывательный полет ушло звено И-15. Между прочим, испанцы называют эти истребители «чатос» — «курносые». Звено вел Георгий Захаров. Вместе с ним в полете находились Владимир Пузейкин и испанец Андрес Лаккалье.
При этих словах летчики переглянулись. Это заметил Алкснис.
— В чем дело, товарищ Девотченко? Почему улыбки?
— Владимир Пузейкин из нашей бригады.
— Прекрасно! А Захаров — один из первых советских добровольцев в Испании. Участвовал в знаменитом бою республиканских истребителей с фашистской авиацией над Мадридом четвертого ноября прошлого года. Лаккалье тоже считался одним из лучших республиканских [34] летчиков-истребителей. Ну так вот, погода в тот день по обычным понятиям была нелетная — мокрый снег вперемешку с дождем. Многие аэродромы раскисли. Высота облачности не превышала двухсот метров. В таких условиях они ушли в полет. Когда истребители, миновав линию фронта, развернулись на северо-восток, Пузейкин увидел идущую по Французскому шоссе колонну мотопехоты с танками и артиллерией. Он подал сигнал ведушему. В свою очередь, Лаккалье сигналом предложил Захарову атаковать противника.
Алкснис замолчал. Бросил быстрый взгляд на внимательно слушавших его летчиков и неожиданно обратился к Котыхову:
— Как бы вы поступили на месте ведущего?
Вопрос застал Михаила врасплох.
— Смелее! Вы в полете. Принимайте решение, — подбодрил его Алкснис.
Котыхов неуверенно ответил:
— Можно согласиться с Лаккалье. Противник ведь к переднему краю подходил.
Алкснис сделал протестующий жест.
— А вот Захаров поступил иначе. Он решил, не ввязываясь в бой, продолжить полет и разведать глубин расположения противника. И сделал правильно, — с ударением проговорил командарм. — Когда истребители появились над забитой войсками Сигуэнсой, летчики убедились, что противник не по одной, а по трем дорогам выводит к переднему краю свои главные силы. Тогда Захаре решил не возвращаться на Сото, а сесть на один из ближайших к Мадриду аэродромов и как можно скорее доложить об увиденном. На максимальной скорости он повел звено к Алькала-де-Энарес.
Командарм на карте показал точку, где расположен этот аэродром.
— Результаты разведки Георгий Захаров тут же доложил командиру истребительной авиагруппы Копцу. Копец позвонил находившемуся в штабе Центрального фронта главному советнику командующего республиканской авиацией Якову Смушкевичу. Нужно сказать, что к донесению Захарова командование фронта отнеслось сначала с некоторым недоверием. Откуда, мол, у фашистов в этом районе могли появиться такие крупные силы?
— Неужели не поверили? — не сдержавшись, воскликнул Девотченко. [35]
— Видимо, так. В воздух было поднято еще одно звено И-15 — Валентина Хомякова — и направлено в район Сигуэнсы. На Алькалу тем временем приехали Смушкевич и его заместитель Пумпур. Они решили сами слетать к Сигуэнсе. Доклад Хомякова, полет Смушкевича и Пумпура убедили командование Центрального фронта в правильности донесения Захарова. К району прорыва фашистских войск были спешно брошены все резервы. Дальнейшее вы знаете — фашисты не прошли. Алкснис помолчал.
— Хочу отметить действия республиканских истребителей. Они первые на бреющем полете атаковали войска противника. По мере улучшения погоды в бой были введены штурмовики и бомбардировщики. Четко спланированные, массированные действия республиканской авиации крепко помогли наземным войскам.
Командующий, положив на стол измеритель, отошел от карты.
— Как видите, настойчивость и решительность командира воздушных разведчиков сыграли здесь едва ли не решающую роль. Пленные и захваченные документы подтвердили, что восьмого марта по Французскому шоссе и другим дорогам двигались четыре дивизии итальянского корпуса: «Литторио», «Черное пламя», «Черные стрелы» и «Божья воля».
Евтихов наклонился к Степанову и шепнул:
— Одни названия чего стоят!
В этот момент дверь отворилась, и в кабинет вошел дежурный по управлению.
— Товарищ командарм, с борта АНТ-25, — протягивая розовый бланк, доложил он.
Движение прошло по рядам летчиков, находившихся в кабинете командарма. Вся страна уже знала, что в эти часы советский самолет АНТ-25, пилотируемый экипажем в составе Чкалова, Байдукова и Белякова, совершает немалый в истории беспосадочный перелет из Москвы в Америку через Северный полюс.
-Отличные вести! — сказал Алкснис. — Послушайте, что докладывает экипаж Чкалова: «10 часов 25 минут. Все в порядке. Высота четыре тысячи метров. Нахожусь приблизительно широта восемьдесят четыре градуса. Сто десять градусов западной долготы.
Москва, Кремль, Сталину.
Полюс позади. Идем над полюсом неприступности. [36]
Полны желанием выполнить Ваше задание. Экипаж чувствует себя хорошо, Чкалов, Байдуков, Беляков». ?
— Идем над полюсом неприступности, — повторил Алкснис, и в голосе его зазвучала нескрываемая гордость. Он шагнул к карте, на которой красной нитью был протянут маршрут АНТ-25. — Здесь не пролетал еще ни один самолет. Первыми над неизведанным белым пятном прошли наши, советские летчики.
Алкснис отошел от карты, взглянул на часы.
— Ну, что ж, товарищи, вам пора. И меня тоже ждут. Летчики встали. Они понимали: начальнику ВВС сегодня предстоит трудный день. Но Алкснис задержал их движением руки.
— Мне очень хочется напомнить вам перед отъездом еще одну вещь. — Он раскрыл лежавшую на столе книгу. — Это слова Владимира Ильича Ленина, которые а говорил солдатам Варшавского революционного полка отправлявшимся на фронт. Послушайте. «Теперь осуществляется союз революционеров различных наций... Вам выпала великая честь с оружием в руках защищать святые идеи и... на деле осуществлять интернациональное братство народов». До встречи, друзья.