Экспозиция. Экономика и политика

США и Япония разделены Тихим, или Великим, океаном. Противоречия между этими странами карались Филиппинских островов (сфера влияния США), Китая (сфера влияния Японии), Юго-Восточной Азии (сфера влияния Великобритании). Они резко усугубились в результате Вашингтонской и Лондонской конференций, на которых Япония была вынуждена согласиться на ограничение боевых возможностей своего флота как в количественном, так и в качественном отношении.

Поскольку вопрос о господстве на Тихом океане имел решающее значение в случае любого конфликта между Японией и США (военного ли, экономического ли, политического ли), было очевидно, что Япония неизбежно денонсирует Вашингтонский договор. В свою очередь, это означало, что США необходимо смириться либо с перспективой ускоряющейся гонки морских вооружений, либо с перспективой войны.

Надо сказать, что это была приятная альтернатива. США экономически превосходили Японию. А поскольку последняя была еще и бедна ресурсами, .энергетическими в особенности, гонка вооружений, дополненная хотя бы минимальными торговыми [454] ограничениями, ничего хорошего Японии не сулила. С другой стороны, японский флот уступал американскому (на момент денонсирования морских соглашений), так что в принципе американцы могли, ничем особенно не рискуя, пойти и на военное решение конфликта.

Положение американцев усложнял, однако, назревающий конфликт с Германией. Конфликт этот носил чисто эмоциональный характер: хотя интересы США и Рейха в тот момент нигде не пересекались, американское общественное мнение не могло принять сам факт существования государства Адольфа Гитлера (который, в свою очередь, недолюбливал Соединенные Штаты). В результате вмешательства в военную политику морально-этических факторов стратегические усилия американцев разделились между Тихим и Атлантическим океанами.

Хотя очевидная стратегическая уязвимость страны должна была побудить японских стратегов действовать разумно, они последовали примеру американцев и создали себе дополнительные трудности, разделив свое внимание между Югом (США и Великобритания) и Севером (Советский Союз). В сущности, все тридцатые годы флот готовился к одной войне, а армия — к другой.

Положение усугублялось антагонизмом, традиционно существовавшим между армейским и флотским командованием. Номинально (и только номинально) верховным главнокомандующим над ними был лишь император. Даже позднее, в ходе Тихоокеанской войны, отношения между армией и флотом напоминали скорее отношения между союзными государствами, нежели между родами войск одной страны. Такая ситуация приводила к распылению усилий, что ложилось дополнительным бременем на экономику{190}.

Во время войны несогласованность действий становилась причиной тяжелых поражений.

Японцев, впрочем, можно понять. Маньчжурию они рассматривали как необходимое условие выживания страны. Это означало длинную и необорудованную границу с «северным соседом», у которого были основания не слишком хорошо относиться к Японии. Так что все «агрессивные планы японцев на Севере» вполне могли быть планами превентивной войны с ограниченными целями.

Стратегическая раздвоенность, однако, к добру не приводит. Локальные конфликты на Хасане и Халхин-Голе способствовали [455] дальнейшему ухудшению отношений между Москвой и Токио. Соответственно, все больше ресурсов направлялось на вспомогательное (с точки зрения реальных экономических интересов метрополии, которая прежде всего нуждалась в нефти) направление. Между тем отношения на Тихом океане начали быстро обостряться. На основании договора с правительством Виши 29 июля 1941 г. Япония ввела войска во Французский Индокитай. В ответ Соединенные Штаты объявили эмбарго на поставку в Японию стратегических материалов, и в первую очередь нефти. После того как к эмбарго присоединились Великобритания и Голландия, Япония оказалась принужденной начать расходование своих весьма скудных стратегических резервов топлива. С этого момента японское правительство было поставлено перед выбором — скорейшее заключение соглашения с США или начало боевых действий. При этом основные массы населения Японии были настроены в пользу силового решения. Однако ограниченность сырьевых ресурсов делала невозможным успешное ведение более-менее продолжительной войны. Известно пророческое высказывание адмирала И. Ямамото, сделанное им в беседе с премьер-министром принцем Коноэ: «В первые шесть месяцев войны против США и Англии я буду действовать стремительно и продемонстрирую цепь побед. Но я должен предупредить: если война продлится два или три года, у меня нет никакой уверенности в конечной победе».

Перед японским командованием стояла сложная задача: разгромить флот Соединенных Штатов Америки, захватить Филиппины и вынудить американцев заключить компромиссный мир. Перед нами довольно редкий пример глобальной войны с ограниченными целями. При этом достигнуть поставленных целей необходимо было быстро — для продолжительной войны стране попросту не хватало ресурсов.

Экспозиция. География

Взглянем на карту Тихого океана. Мы увидим редкие острова и архипелаги, разбросанные по огромному водному пространству. При этом далеко не каждый остров пригоден для использования в качестве базы, а из пригодных — далеко не каждый реально использован. Оценив все это, можно обнаружить немало общего между стратегией войны на Тихом океане и стратегией горной войны.

Слабые полководцы считают, что горы способствуют лучшей обороне, и стремятся максимально укрепиться на занятых позициях. Полководцы, заслуживающие этого звания, понимают, что особенность горного театра военных действий — это бедность его [456] коммуникациями и повышенное значение тех немногих транспортных узлов, которые есть в полосе операции. Соответственно, они считают секретом победы подвижность, позволяющую захватить эти узлы и блокировать войска противника на их сильных, укрепленных и бесполезных позициях. Вот почему горная война в действительности стремится не к позиционности, а к маневренности.

С точки зрения теории оперативной связности в обычной ситуации каждая точка позиции обладает некоторой связностью — положительной хотя бы для одной стороны. То, что мы называем узлом, — точка экстремальной связности. Для оперативного центра экстремум представляет собой максимум.

Важно, однако, понять: пусть город Минск и представляет собой узел высокого ранга, точку пересечения ряда дорог, это не означает, что вообще все дороги в ближайшей окрестности проходят через Минск. Поэтому захват этого города не обязательно сделает связность позиции противника отрицательной.

А если посмотреть на Кавказский фронт Первой Мировой войны, то можно сразу заметить, что через Саракамыш действительно проходят все возможные пути снабжения русской армии, все без исключения. Связность всей позиции концентрируется в этой единственной точке. И стоит потерять ее, связность становится отрицательной, и позиция немедленно разваливалась.

Теперь посмотрим с этой точки зрения на Тихий океан. Тот же выраженный случай: вместо непрерывной группы — конечная. Отдельные точки (острова, оборудованные как базы, связанные с метрополиями более-менее постоянной транспортной линией), обладающие огромной связностью в море, точнее, океане нуль-связанных пунктов. Овладение сетью этих точек означает овладение океаном. Противник никогда (по крайней мере — до появления межконтинентальных ракет и кораблей с ядерными силовыми установками, т. е. до ближайшей революции в промышленности и военном деле) не сможет их вернуть, ибо его позиция обладает огромной отрицательной связностью.

Перед началом войны Япония имела развитую систему баз на островах метрополии, на Тайване, Окинаве и Марианских островах. Слабо оборудованные базы имелись на островах Палау, Каролинских и Маршалловых, а также на Труке. Кроме этого японцы контролировали ряд портов на восточном побережье Китая и летом 1941 года приобрели важные базы в Индокитае.

У Соединенных Штатов имелся ряд баз на Западном побережье и достаточно хорошо оборудованная база в Перл-Харборе на Гавайских островах. На Филиппинах имелись военно-морские-базы [457] в Маниле и Давао и хорошо оборудованная воздушная база Кларк-филд севернее Манилы. Слабые базы были на островах Мидуэй, Уэйк и Гуам, в Датч-Харборе на Алеутских островах (их усиление ограничивалось Вашингтонским договором), а также на Самоа. При этом следует заметить, что Гуам находился в окружении баз противника, т. е. изначально имел отрицательную связность. Кроме этого, крайне важным пунктом была Панама с ее базами и, главное, каналом, обеспечивающим оперативный маневр силами между Тихим океаном и Атлантикой.

Великобритания располагала старой и великолепно оснащенной базой-крепостью в Сингапуре и первоклассными портами на юго-востоке Австралии. Кроме того, она имела порт Дарвин на севере Австралии, базы в Рабауле на о. Новая Британия и в восточной части Новой Гвинеи.

Наконец, Голландия обладала значительным количеством баз на островах Индонезии.

Таким образом, к началу боевых действий Япония могла надежно контролировать зону, ограниченную линией Формоза — Марианы —Курилы. Граница «зоны контроля» США проходила от Алеут через Мидуэй и Гавайи к Панаме; кроме того, за счет центрального положения базы в Перл-Харборе и наличия базы на Самоа они могли контролировать южную часть океана. В западной части океана союзники располагали достаточно удобной позицией Малайя — Индонезия — Филиппины (плюс Новая Гвинея и Австралия), которая, однако, была слабо связана с основной линией обороны на северо-востоке; кроме того, центральное по отношению к ней положение занимал контролируемый Японией Индокитай.

Накануне. 1941 год

Все стратегические планы командования американского флота основывались на предположении, что ему придется отражать агрессию Японии, направленную, в первую очередь, против Филиппин и Гуама. Основные рассматривавшиеся концепции различались тем, что одна из них предусматривала бросок основных сил флота на запад — и, соответственно, генеральное сражение — в первые недели войны. Однако при этом бой должен был произойти вдали от своих баз и вблизи от баз противника. Другая концепция (которой отдавалось предпочтение) предусматривала продвижение «шаг за шагом», с захватом и оборудованием промежуточных рубежей. При этом предполагалось, что генеральное сражение состоится примерно через полгода и, следовательно, американским войскам на Филиппинах придется [458] оборонять архипелаг в течение этого времени (или, что более вероятно, сдать его).

Такой концепции наилучшим образом соответствовало бы размещение основных сил флота на Западном побережье США — в хорошо оборудованной и защищенной базе Сан-Диего. В случае войны флот, размещенный здесь, неизбежно оказывался на фланге японских сил при любой попытке их выхода за пределы Филиппино-Малайского барьера, не лишаясь при этом возможности проводить операции против передовых баз противника в океане. Кроме того, базирование флота на Сан-Диего и Норфолк облегчало маневр силами между Атлантическим и Тихоокеанским театрами.

Напротив, базирование флота в Перл-Харборе было необходимо для ведения активных наступательных действий (в том числе и превентивных). Однако в тот момент Соединенные Штаты прибегнуть к такой стратегии не могли — слишком сильны были в Конгрессе позиции изоляционистов. Для президента Рузвельта, сознававшего, что политика изоляции приведет Америку к проигрышу при любом исходе европейской (тогда еще) войны, единственным способом преодолеть сопротивление оппозиции, не расколов страну, было заставить противника напасть первым. И президент провоцировал Германию всеми возможными способами, благо американский закон о нейтралитете позволял это делать. В Великобританию шел поток американских военных грузов.

Японцы, однако, воспользовались разгромом Франции, резким ослаблением Британской империи и отвлечением внимания США, начав продвижение в Юго-Восточную Азию. Рузвельт, полагая, что отношения с СССР не позволят противнику действовать активно, занял предельно жесткую позицию: нефтяное эмбарго подкреплено ультимативным требованием об очищении Китая{191}.

Флот, стоящий на рейде Перл-Харбора, был еще одним вызовом, брошенным Японии.

В отличие от американских, японские стратегические планы после войны стали достоянием гласности. Основной целью войны было создание независимой в экономическом отношении Японской Империи, окруженной надежным «поясом обороны». Для достижения этой цели предполагалось захватить район, лежащий в пределах [459] линии, соединяющей Курильские и Маршалловы острова (в т.ч. о. Уэйк), архипелаг Бисмарка, острова Тимор, Ява, Суматра, а также Малайю и Бирму, укрепить его, а затем склонить США к заключению мира (в качестве «аргумента» при этом, по-видимому, предполагалось использовать террористически-набеговые операции). Однако, этот амбициозный план мог быть реализован только при одном условии — «парализации» основных сил флота США.

Перл-Харбор. Завоевание империи

Организатором и вдохновителем удара по Перл-Харбору стал адмирал Исироку Ямамото — главнокомандующий японским Объединенным флотом.

Полезность внезапного (без объявления войны) удара по главной военно-морской базе противника и его боевым кораблям показали действия адмирала Того в Порт-Артуре — пример, что называется, был у Ямамото перед глазами. Однако Перл-Харбор был несколько дальше от Японии, нежели Порт-Артур.

Ключ к решению Ямамото нашел в массированном использовании авианосцев.

В предвоенные годы большинство высших военно-морских чинов придерживались так называемой «доктрины Мэхэна», отводившей основополагающую роль линейному кораблю. Авианосец считался вспомогательным кораблем, пригодным в основном для воздушной разведки. Правда, в ноябре 1940 года английские палубные самолеты нанесли весьма успешный удар по итальянским кораблям в базе Таранто. Но, по-видимому, единственным, кто сделал выводы из этого, был Ямамото. В январе 1941 года начальник штаба 1-го воздушного флота контр-адмирал Ониси получил приказ о начале предварительной разработки операции по уничтожению американских кораблей в Перл-Харборе.

Практические шаги по реализации плана начались в августе. Заработала система тренировки летного состава, причем ориентированная на конкретную операцию. Решалась куча попутных технических проблем типа приделывания деревянных стабилизаторов к торпедам, предназначенным для мелкой гавани Перл-Харбора. Проводились теоретические военно-штабные игры.

К ноябрю 1941 года ударное соединение было почти готово к бою. «Почти», потому что летчики двух последних по времени спуска авианосцев — «Секаку» и «Дзуйкаку» — полного объема боевой подготовки не прошли. Это, кстати, имело далеко идущие последствия.

Одним из основных условий успеха операции считалась секретность. Однако Ямамото исходил из того, что выход соединения [460] неизбежно будет обнаружен агентурной разведкой или службой радиоперехвата{192}.

Наконец, на подходе к Гавайям авианосцы должны были быть обнаружены авиаразведкой.

Поэтому при выборе курса ударного соединения Ямамото стремился к тому, чтобы снизить для американцев «время принятия решения». Корабли собрались в водах Курильских островов и оттуда направились к Гавайям через наиболее пустынную северную часть Тихого океана, держась в стороне от судоходных трасс. Соблюдалось полное радиомолчание. И все же... соединение должно было быть обнаружено. Именно поэтому Ямамото считал, что треть соединения Нагумо будет потеряна, именно поэтому в своем напутственном слове он призывал пилотов с боем прорываться к цели. Ямамото планировал не внезапное нападение, а встречный бой. Все его действия должны были лишь создать оптимальные условия для такого боя. «Лаг времени» (на осмысление, перепроверку, обдумывание) между обнаружением соединения и ударом по нему Ямамото определял в одни сутки. Это подтверждает инструкция, переданная Ямамото командующему ударным соединением:

1. Если оперативное соединение будет обнаружено противником за двое суток до «дня X», оно возвратится в Японию, не произведя нападения.

2. В случае обнаружения оперативного соединения противником за одни сутки до «дня X» командир соединения под свою ответственность принимает решение о дальнейших действиях.

3. Если обнаружение оперативного соединения противником последует в течение суток до «дня X» или утром «дня Х», нападение производится.

4. В случае успешных переговоров с Соединенными Штатами, где бы соединение ни находилось, нападение отменяется.

5. При попытке американского флота перехватить японское оперативное соединение при подходе к Перл-Харбору — последнее контратакует. При этом, если американский флот в погоне за оперативным соединением войдет в воды японской метрополии, в бой в качестве сил поддержки вступят главные силы японского флота. [461]

6. Если после прибытия оперативного соединения в воды Гавайских островов будет обнаружено, что американский флот находится в море, а не в Перл-Харборе, провести поиск в радиусе 300 миль вокруг о. Оаху и при установлении соприкосновения с американским флотом атаковать его; если же американский флот обнаружен не будет — отойти.

Успех удара по Перл-Харбору был неожиданным и, похоже, изрядно спутал планы Ямамото. Адмирал предполагал, что сражение у острова Оаху будет выиграно, но это будет хотя и громкая, но более или менее обычная победа. Для американцев, соответственно, более или менее обычное поражение. Чаша весов сместится в сторону императорского флота, что обеспечит благоприятные условия для действий против Филиппин. Не более. Тихоокеанский флот США понесет потери от неожиданного и сильного удара, но и сам нанесет потери дерзкому противнику.

Случилось, однако, так, что японцы имели полный успех. Кроме того, из-за нечеткой работы персонала японского посольства в Вашингтоне нота об объявлении войны была вручена госсекретарю США не как предполагалось, за 30 минут до начала атаки Перл-Харбора, а на час позже. В результате в сознании всех американцев — от президента до последнего солдата — Перл-Харбор стал символом не обычного поражения, а позора. Позора, который надо было смыть во что бы то ни стало, каких бы потерь это ни стоило. Страна сплотилась. За объявление войны голосовали даже изоляционисты. Так были перечеркнуты надежды Ямамото на ограниченную войну.

Ударное соединение не было готово развивать успех. Прежде всего — психологически. Японцы ожидали массовых налетов вражеской авиации — с наземных баз, с не обнаруженных до сих пор авианосцев. Они и подумать не могли, что противник не способен к сопротивлению. Футида умолял Нагумо позволить нанести еще один удар по Перл-Харбору, но получил категорический отказ. Соединение повернуло назад, в Японию.

После того как основные силы американского флота были выведены из игры, осуществление операций по захвату американских, британских и голландских владений в Юго-Восточной Азии прошло с удивительной легкостью. Отдельные контратаки союзников на общий ход событий влияния практически не оказали. В апреле соединение Нагумо вихрем пронеслось по северо-восточной части Индийского океана, потопив ряд кораблей и судов и нанеся тяжелый урон английским базам в Коломбо и Трикономали. Под влиянием этих успехов японское командование приняло многообещающее, но рискованное решение — отложив укрепление [462] захваченных позиций, расширить пояс обороны с включением в него всей Новой Гвинеи, западных Алеутских островов, о. Мидуэй, островов Новая Каледония, Фиджи и Самоа. Это позволило бы установить контроль над большей частью акватории Тихого океана, создать постоянную угрозу Аляске и Гавайским островам, изолировать Австралию, а главное — принудить американский флот к решительному сражению.

Остров «На полпути»{193}

Снова взглянем на карту Тихого океана. Попытаемся оценить то положение, которое занимает остров Мидуэй. Единственный на тысячу миль клочок суши. Геометрический центр треугольника, образованного японской базой на Уэйке и американскими — в Датч-Харборе и Перл-Харборе. Ярко выраженный центр позиции. Оборудованная база всего в 1150 милях от Оаху. Идеальный опорный пункт для оказания давления на Гавайи.

В свое время адмирал Того, выведя из строя несколько русских кораблей внезапной атакой, добился победы в войне, блокировав русский флот в Порт-Артуре. Цусима известна всем как яркое завершение боевых действий. Но решающее значение имела не она, а бой в Желтом море 28 июля 1904 года, в котором русский флот не потерял ни одного корабля, но был принужден к возвращению в крепость.

Блокировать Оаху много труднее, чем Порт-Артур. Речь могла идти только о так называемой «дальней блокаде». И Мидуэй подходил для этого превосходно.

В случае захвата японцами Мидуэя американский флот, оставаясь на Гавайях, постепенно терял оперативную свободу, все сильнее подвергаясь действию блокады. Перл-Харбор мог превратиться в Порт-Артур (с теми же особенностями: слабость ремонтной базы, удаленность от метрополии, блокированность). Рано или поздно Тихоокеанский флот США был бы вынужден прорываться в Сан-Диего, и не факт, чтобы это ему удалось бы. А на Атлантике все это время создавалась бы очередная Вторая Тихоокеанская эскадра...

Именно поэтому Мидуэю отводилось центральное место в планах наступления, начатого Японией в мае 1942 года. Стратегическая геометрия была достаточно сложной. Первоначально осуществлялась двойная операция отвлечения. Десант на юго-восточном побережье Новой Гвинеи (на котором, кроме того, настаивало армейское [463] командование) и обеспечивающие его действия в Коралловом море должны были приковать внимание противника к Австралии. Высадка на западные Алеуты и удар по Датч-Харбору имел своей целью озаботить американцев еще и безопасностью Аляски, а при везении создать у их берегов трудно устранимую слабость. А в это время ударное соединение Нагумо захватывает Мидуэй и создает там базу.

Японцы были не так уж далеки от победы. Они даже прикоснулись к ней. И если бы план Ямамото был выполнен, он мог быть признан одним из самых красивых замыслов в истории войн на море.

Однако предшествующие победы привели к тому, что японское командование, в том числе и сам Ямамото, совершило одну из самых опасных на войне ошибок — недооценило противника. Если план операции против Перл-Харбора — план превентивного удара — строился в расчете на встречный бой, то планы «МО» (оккупация Порт-Морсби) и «MI» (захват Мидуэя) явно основывались на предположении, что американский флот будет действовать именно так, как ему «предписывалось» японскими штабистами.

Что касается американцев, то, не имея ни сил, ни опыта, которые позволили бы им выдержать бой с японским флотом, они прибегли к наиболее правильной в такой ситуации тактике: «кусай и беги». С января по апрель 1942 года американские авианосцы провели ряд набегов против передовых японских баз и редкостный по дерзости и нестандартности решения рейд на Токио. Не нанеся особого ущерба японцам, эти операции не сопровождались и существенными потерями. Они позволили американским морякам и летчикам приобрести некоторый боевой опыт, а также уверенность в себе.

Бой в Коралловом море стал «первым звонком» для императорского флота — звонком, который не был услышан. Бездарная потеря «Сехо», плохо налаженная связь, завышенная оценка американских потерь, наконец, отмена высадки в Порт-Морсби уже после того, как американские корабли покинули район боя, — все это предвосхитило события, приведшие в конечном счете к краху Японии. Но наиболее существенным итогом этого боя стало то, что авианосцы 5-й дивизии — «Секаку» и «Дзуйкаку» — не смогли принять участие в Мидуэйской операции, на треть ослабив соединение Нагумо. Тем не менее японцы сочли этот бой своей победой, что еще более усилило эйфорические настроения. «Если уж сыновья наложниц смогли победить, — говорили моряки соединения Нагумо, намекая на несколько худший уровень подготовки 5-й [464] дивизии авианосцев, — то сыновья законных жен и вовсе не должны иметь равных в мире».

Что же произошло у Мидуэя? Казалось бы, все ясно: причинами сокрушительного поражения японского флота стали «расколотый» американской разведкой код плюс сопутствовавшее американцам несказанное везение. Однако не все так просто. Готовясь к сражению, Ямамото отказался от мысли включить в состав ударного соединения «Дзуйкаку», который был совершенно исправен, хотя и лишился авиагруппы. График движения Главных сил был построен так, что к моменту боя они находились примерно в 500 милях позади авианосцев и никакого участия в сражении в итоге не приняли (вспомним, что в бою у мыса Энганьо в октябре 1944 года адмирал Холси развернул свои линкоры впереди авианосцев), а сам Ямамото, находясь на борту «Ямато», практически лишился возможности влиять на ход боя. В ходе подготовки операции недопустимо широко использовалась радиосвязь. Наконец, поступившее 1 июня сообщение с подводной лодки 1-168, в котором говорилось о повышенной активности американцев на Мидуэе, японского командующего не насторожило.

Тактическое руководство сражением осуществлял вице-адмирал Нагумо — опытный командир, не отличающийся, однако, большими талантами. Он действовал по принципу «угроза — ответ», не пытаясь осмыслить положение дел в целом. Далее сыграла роль уже упоминавшаяся национальная черта (усиленная политической системой, не то квазитоталитарной, не то квазифеодальной) — неспособность к импровизации. Когда на сцене неожиданно появились американские авианосцы, японцы действовали по правилам, более того — по уставу. Они проиграли, опоздав на 5 минут с подъемом самолетов с авианосцев. Но до этого они час снимали с машин бомбы, складывая их на полетных палубах, и подвешивали торпеды. Потому что «по уставу» против кораблей торпеда является более сильным оружием, нежели бомба. Не исключено, впрочем, что Нагумо просто пытался создать оперативную паузу, чтобы разобраться в ситуации.

Итак, к вечеру 4 июня 1942 года четыре лучших авианосца императорского флота перестали существовать. Но даже тогда сражение еще не было проиграно. В распоряжении Ямамото оставались линкоры и крейсера. Ямамото отдал адмиралам Абэ и Кондо приказ на преследование противника и ночной бой. Однако вскоре после полуночи командующий отменил свое решение и отозвал корабли. Это было его последней ошибкой, решившей исход сражения и всей войны.

У американцев осталось не так уж много самолетов; они покидали район боя. «Yorktown» был оставлен командой. Можно было [465] возобновить сражение на следующий день и вырвать победу у торжествующего противника. Риск потери линкоров уже не имел значения — Мидуэй был решающим сражением: победитель выигрывал войну.

Существует целый ряд причин для столь категоричного заявления. Стратегических: решалась судьба плана Ямамото. Психологических, весьма важных именно для японцев с их «восточным темпераментом». Наконец, существовала чисто техническая причина — соединение Нагумо было Первым ударным авианосным соединением. Еще Русско-японская война показала, что японцы обеспечивали ударные корабли элитным личным составом: броненосцы первой эскадры стреляли и маневрировали лучше остальных кораблей. Во Вторую Мировую положение усугубилось.

Потеря 4 авианосцев была очень неприятной, но не фатальной. Гибель 280 самолетов, утонувших вместе с ними, срывала многие замыслы, но этот авиационный парк пока еще можно было восстановить. А вот потерю подготовленного кадрового состава 1-го воздушного флота возместить было нечем. С этого момента американцы получают преимущество в равных воздушных боях. Потом, когда потоком пойдет новая техника, это преимущество усугубится.

Именно поэтому после гибели соединения Нагумо японцам нечего было терять. Но это и означало, что сражение им нужно было доводить до логического конца.

Сейчас, когда известны все обстоятельства того боя, можно предположить, что, если бы Ямамото и рискнул продолжить операцию, ему, скорее всего, не удалось бы уничтожить больше ни одного американского корабля. Но Мидуэй он бы захватил, и впоследствии обладание этим пунктом стало бы очень серьезным козырем в руках как военных, так и дипломатов.

Японцы не решились рискнуть, направив «Ямато» (и с ним еще 10 линкоров) против двух американских авианосцев у Мидуэя. Менее чем через три года одинокий «Ямато» погиб у Окинавы, брошенный в безнадежный бой против 17 авианосцев 5-го флота США. И остальные корабли, уцелевшие в решающем сражении, погибли в последующих боях. Бесполезно и, в общем, бесславно.

Гуадалканал. «Комплекс Мидуэя»

После сражения при Мидуэе в боевых действиях на Тихом океане наступило некоторое затишье. Боевое соприкосновение между противниками сохранялось лишь на Алеутах и Новой Гвинее, где после отмены операции «МО» японские войска пытались форсировать хребет Оуэн-Стенли, чтобы овладеть Порт-Морсби со [466] стороны суши. В конце июня в рамках плана укрепления оборонительного периметра империи японские саперы начали сооружение полевого аэродрома на о. Гуадалканал.

Нельзя сказать, что этот аэродром представлял слишком уж существенную угрозу союзникам. Если бы японцы успели ввести его в действие, это позволило бы им надежнее контролировать южную часть Соломоновых островов, а также создало бы некоторые — не слишком значительные — проблемы для конвоев, следующих в австралийские порты. Теоретически японские бомбардировщики с Гуадалканала могли достигать Новой Каледонии и даже (на пределе дальности) Сиднея и других пунктов на восточном побережье Австралии, но организация сколько-нибудь масштабного воздушного наступления, тем более с такой удаленной и плохо оборудованной базы, явно выходила за рамки возможностей японских ВВС.

Американский Комитет начальников штабов в это время планировал наступление, конечной целью которого должны были стать Филиппины, а промежуточной — северо-западная часть Новой Гвинеи. По мнению генерала Макартура, для осуществления этого плана было необходимо ликвидировать фланговую угрозу, которую представляла мощная морская и воздушная база, созданная японцами в Рабауле. Это требовало организации вспомогательного наступления вдоль цепи Соломоновых островов. Гуадалканал обладал рядом особенностей, делавших его подходящим исходным пунктом для этого наступления: наличие практически готового аэродрома, достаточная удаленность от Рабаула, осложняющая действия японской авиации, наконец — возможность использовать для поддержки высадки на остров бомбардировщики с базы на о. Эспириту-Санта.

На рассвете 7 августа американские морские пехотинцы высадились на Гуадалканале и практически без боя заняли недостроенный аэродром. А спустя менее двух суток произошел первый из длинной череды боев в водах вокруг острова — бой у острова Саво, который завершился блестящей победой адмирала Микавы: из 5 тяжелых крейсеров союзников, прикрывавших район высадки, 4 были потоплены; при этом повреждения, полученные японскими кораблями, были минимальны. Однако затем произошло необъяснимое: вместо того чтобы уничтожить сгрудившиеся на якорной стоянке у о. Тулаги транспорты с грузами для десанта (что, собственно, было главной задачей рейда), японские крейсера начали отход. После войны было сделано немало попыток как-то обосновать это решение Микавы. Говорили о гибели штурманских карт при попадании снаряда в штурманскую рубку флагмана, о том, что японский адмирал опасался подвергнуться наутро [467] атакам с воздуха. Однако, по-видимому, дело несколько в другом. После Мидуэя у японских командующих сложилось ощущение, что «боги отвернулись от страны Ямато». И Микава, ведя свои корабли к Гуадалканалу, вряд ли был так уж уверен в успехе операции. Выиграв бой с крейсерами союзников, он счел, что исчерпал отпущенный ему на этот раз «лимит везения», и решил не искушать судьбу. Этот бой стал первым ярким проявлением «комплекса Мидуэя» — предчувствия неизбежности поражения, сковывавшего волю японских командиров в решающие моменты боя, — который затем преследовал японских моряков до конца войны.

Сухопутная кампания на Гуадалканале по своему характеру напоминала операции на Западном фронте Первой Мировой войны. На протяжении всей кампании американская морская пехота удерживала сравнительно небольшой плацдарм вокруг аэродрома; японские армейские части раз за разом штурмовали эту позицию. При этом роль, которую на полях Первой Мировой играла тяжелая артиллерия, на Гуадалканале исполняли авиация и орудия кораблей.

Наиболее заметными вехами в сражении за Гуадалканал стали два крупных сражения авианосцев: 23 августа и 25 октября, в ходе которых обе стороны допустили ряд существенных промахов. Обращает на себя внимание нерешительность действий адмирала Ямамото: основная часть японских линкоров в боях не участвует; успех, достигнутый в бою у Санта-Крус, не получает развития. Однако ключевым моментом, на наш взгляд, стало 18 сентября — день, когда Императорская ставка приняла решение отдать действиям на Гуадалканале приоритет перед Новой Гвинеей, тем самым предоставив генералу Макартуру свободу действий. Второстепенное направление получило приоритет перед основным. Дальнейшие действия превратились, по сути, в гонку. Обе стороны лихорадочно наращивали численность своих войск на острове. Так, за период с 12 сентября по 12 ноября американский гарнизон вырос с 11 до 29 тысяч человек; японский — с 6 до 30 тысяч.

Попытка японского флота поддержать последнее крупное японское наступление на Гуадалканале привела к серии крайне ожесточенных ночных боев 13-15 ноября, примечательных в основном многочисленными просчетами и тяжелыми потерями с обеих сторон. По-видимому, именно эти бои подтолкнули высшее японское командование к решению об эвакуации Гуадалканала, ставшей началом широкомасштабного отступления Японской империи. Официальное решение Ставки было принято 31 декабря; к 8 февраля 1943 года на острове не осталось ни одного японского солдата. [468]

Стратегия поражения

После окончания боев за Гуадалканал на Тихом океане начался период, который хочется назвать «стратегическим тайм-аутом». С января по октябрь 1943 года основные силы американского флота не покидали Перл-Харбора, японского — Трука. Боевые действия сводились к медленному продвижению американцев вдоль цепи Соломоновых островов на север, вдоль северного побережья Новой Гвинеи — на запад и к «выдавливанию» японских гарнизонов с Западных Алеут.

Причины относительной пассивности американцев в этот период понятны. Как раз в 1943 году они начали активно участвовать в боевых действиях на Европейском ТВД. Одновременно Тихоокеанский флот интенсивно готовился к новым сражениям, пополнялся новыми авианосцами, линкорами, крейсерами. Палубные авиагруппы оснащались новыми типами самолетов.

Напротив, понять резоны, заставившие японское командование предоставить своему противнику столь нужный ему «тайм-аут», сложно. Да, ослабленный в боях японский флот не мог вести сколько-нибудь масштабных наступательных действий. Можно предположить, что японские стратеги считали, что американцы не смогут быстро нарастить свои силы до численности, достаточной для решительного штурма оборонительного периметра империи, и начнут поиски путей к компромиссному миру. Но это отнюдь не исключало необходимости действовать — проводить набеговые операции, силами крейсеров и подводных лодок организовать борьбу против растянутых коммуникаций союзников. Принятый в мае 1943 года оперативный план «Z», будучи планом стратегической обороны, такие действия предусматривал. Однако японский флот в этот период не делал ничего. Ничего, если не считать действий по снабжению островных гарнизонов (и их эвакуации, когда становилось ясно, что очередной остров не удержать). В то же время никаких (по крайней мере, заметных) шагов не предпринимала и японская дипломатия. Можно сказать, что в этот период Япония упустила свой последний шанс закончить войну миром, который был бы для нее хотя бы не хуже довоенного.

Даже его величество Случай отвернулся от Японии. 18 апреля американские истребители перехватывают над Бугенвиллем самолет, в котором находился совершавший инспекционную поездку адмирал Ямамото со своим штабом. (Впрочем, было ли это случайностью? Операция была организована на основании перехваченного японского радиосообщения, содержавшего поминутный график полета. К этому времени японцы уже не могли не догадываться, что их код ненадежен. Возможно, адмирал просто решил [469] красиво уйти, избежав позора окончательного поражения.) 8 июня на рейде Хасиродзимы (по-видимому, из-за нарушения условий хранения боеприпасов) взорвался и затонул один из лучших японских линкоров — «Муцу».

Удары американской палубной авиации по Рабаулу ознаменовали окончание «тайм-аута» и начало широкомасштабного наступления союзников. В ходе этого наступления была использована стратегия, оказавшаяся весьма эффективной: вместо того чтобы штурмовать сильно укрепленные пункты (такие, как Рабаул или Трук), их изолировали, создавая базы на путях их снабжения. Вторжением на Маршалловы острова внешний оборонительный периметр Японии был прорван. В этой ситуации новый командующий Объединенным флотом адмирал Минеичи Кога издает директиву №73, предписывающую флоту вступить в генеральное сражение в случае, если флот противника пересечет рубеж Курильские острова — Марианские острова — Новая Гвинея.

Следствием исполнения этой директивы стал бой у Марианских островов (в американских источниках — бой в Филиппинском море), развернувшийся на фоне широкомасштабного вторжения американцев на о. Сайпан в Марианском архипелаге. В этом бою империя поставила на карту все — и новые, только что введенные в строй корабли, и с трудом подготовленные кадры палубных летчиков. Однако этого всего было уже явно недостаточно — американский флот оказался почти вдвое сильнее. Положение усугубилось за счет отсутствия надежной связи между командующим Мобильным флотом адмиралом Озава и руководством базовой авиации на Марианских островах, хотя на их взаимодействии основывался весь план сражения. Активно и чрезвычайно успешно действовали американские подводные лодки, потопившие два тяжелых авианосца в самом начале сражения. В результате последовал разгром. Японский флот лишился трех авианосцев и, что наиболее существенно, потерял более 90% палубных самолетов вместе с экипажами.

Потеря Сайпана и бой у Марианских островов стали роковой чертой для Японии. Теперь уже никакие, даже самые гениальные, решения военных руководителей, никакое везение не могли обеспечить ей не только победы, но и «ничьей». Можно, конечно, вспомнить бой в заливе Лейте. Да, это было одно из самых крупных (и, если понятия эстетики могут быть применены в этом случае, красивейших) сражений войны. В плане «Сё-1», предложенном адмиралом Тойода, вновь мелькнула искра гениальности, присущая операциям Императорского флота в первые полгода войны. На этот раз авианосцы, лишившиеся авиагрупп, должны были стать приманкой и ценой своей гибели проложить линкорам дорогу [470] к месту высадки американского десанта. И этот отчаянный план едва не удался. Но даже полный успех «Сё-1» привел бы лишь к короткой передышке, отсрочив вторжение на Филиппины лишь на 2-3 месяца. Поражение империи было уже только вопросом времени. И в этой ситуации главной задачей политического руководства было сделать последствия поражения наименее болезненными для страны и нации.

В штабных колледжах учат, как надлежит выигрывать войны. Но если одна из сторон войну выиграла, то вряд ли мы погрешим против истины, предположив, что вторая — ее проиграла. То есть поражение в войне — явление столь же распространенное, как и победа. А это значит, что грамотный военачальник должен уметь правильно проигрывать.

В конце концов, шахматист, доигрывающий окончание «король против короля и ферзя», никогда не получит даже третьего разряда. Но, например, «доигрывание» французами кампании 1940 года после успеха операции «Гельб» — это примерно то же самое. Аналогичным образом можно оценить продолжение войны немцами после Сталинграда.

Первый принцип стратегии — минимизация потерь — является не только стратегическим, но и этическим императивом. В частности, это значит, что если войну нельзя выиграть, то проигрывать надо быстро. Лучше сразу. Чтобы свести к нулю экономические, демографические, да и психологические последствия поражения. Отсюда и требование «в решающем сражении бороться до конца». Либо выиграть, либо исчерпать все возможности борьбы и немедленно капитулировать, спасая экономический потенциал и сводя к минимуму жертвы среди мирного населения. Не допустить двух-, трехлетней бессмысленной агонии.

Однако (во всяком случае, в XX веке) этот принцип не был применен практически ни разу. Одна из основных причин этого — военная пропаганда, неизбежный атрибут тотальной войны. Казалось бы, любой ответственный государственный руководитель (неважно — император или президент, фюрер или генсек) в любом случае должен стремиться расширять, а не сужать возможное пространство решений. Начиная войну, следует позаботиться и о возможности компромиссного мира, и о действиях на случай тотального поражения. А посему не надо возбуждать негодование народа. «Сегодняшний противник завтра будет вашим покупателем, а послезавтра — союзником» — единственная подходящая формула для военной пропаганды.

Реально, увы, все выглядит иначе. Вначале, свято веря в соб.ственную непобедимость, правители подогревают народ, изображая [471] врага исчадием ада. Потом, когда приходит пора переговоров, выясняется, что народ отвергает любой компромисс.

В случае Японии ситуация усугублялась еще и тем, что «военно-феодальный» режим наложился на весьма специфический менталитет народа. Поэтому последний год войны обернулся для страны кровавым кошмаром. «Мы все умрем, но не сдадимся... Мы опадем на землю, как лепестки вишни... Яшма разбивается вдребезги, так будет и с нашей нацией...» — вот характерные штампы японской пропаганды этого периода. И если бы только пропаганды. Миллионы людей были охвачены стремлением не победить (в победу уже никто не верил), даже не нанести потери противнику, а лишь умереть за микадо. Отсюда и ожесточенность боев на Иводзиме и Окинаве, и безнадежный последний поход «Ямато», и невиданные в истории войн отряды смертников. При этом, в отличие, скажем, от Германии — отсутствие каких-либо признаков движения за прекращение войны. И лишь атомные бомбардировки и вступление в войну СССР стали тем поводом, который позволил императору объявить о капитуляции.

Л. Е. Голод, С. Б. Переслегин

3. Планы развертывания английских ВМС на Дальнем Востоке

План Адмиралтейства

Дальний Восток считался третьим по важности после метрополии и Средиземного моря театром. Отсюда в Англию вывозились продовольствие и сырье, проходили важные морские сообщения.

Планом Адмиралтейства, официально утвержденным 30 января 1939 года, указывалось, что «мы должны быть готовы к активному вступлению Японии в войну против Англии и Франции». В случае обострения отношений с Японией предполагалось перебросить на Дальний Восток силы Средиземноморского флота (3 линкора типа «Queen Elizabeth», авианосец «Glories», 3 тяжелых и 3 легких крейсера, крейсер ПВО, 26 эсминцев, 10 подводных лодок и другие корабли), оставив борьбу за господство в Средиземном море французскому флоту.

1 сентября 1939 года на Дальнем Востоке находились следующие корабли:

1) Китайская военно-морская станция (Сингапур, Гонконг): 5-я эскадра крейсеров (тяжелые крейсера «Kent», «Cornwall» и «Dorsetshire», легкий крейсер «Birmingham»), 4 эсминца 21-й флотилии, плавбаза «Medway» и 15 подводных лодок 4-й флотилии;

2) ВМС Австралии: тяжелые крейсера «Australia» и «Canberra», легкие крейсера «Sidney» и «Ноbart», устаревший легкий крейсер «Adelaide», 5 эсминцев; легкий крейсер «Pert» находился в Вест-Индии; [473]

3) ВМС Новой Зеландии: легкие крейсера «Linder» и «Achilles»;

4) Ост-индская эскадра: легкие крейсера «Gloucester», «Liverpool» и «Manchester»;

5) Французские ВМС Дальнего Востока (Сайгон) — 2 легких крейсера.

Эти силы были достаточны для охраны судоходства от одиночных немецких и итальянских рейдеров, но о серьезном противодействии японскому наступлению не могло быть и речи.

Однако этот план содержал в себе явное противоречие. Вступление Японии в войну на стороне «Оси» становилось наиболее вероятным в случае успеха действий Германии в Европе. Таким успехом могло стать только поражение Франции, после чего неизбежно должен был встать вопрос об отражении вторжения на острова метрополии. На жизненно важном для Британской империи Средиземном море английская эскадра оставалась один на один с итальянским флотом. В такой ситуации об усилении морских сил на Дальнем Востоке приходилось забыть. В случае столкновения с Японией, без участия в нем США, дальневосточные владения удержать бы не удалось.

Ситуация еще более ухудшилась после того, как в июле 1941 года Япония оккупировала Французский Индокитай. Это обеспечило японской авиации господство над Южно-Китайским морем. Сингапур, главная английская база на ТВД, оказался опасным для нахождения в ней кораблей. Все огромные средства, вложенные в ее оборудование перед войной, оказались бесполезными и сделали ее весьма ценным приобретением для японцев.

В июле 1941 года США предъявили ультиматум Японии и ввели торговое эмбарго, поддержанное Англией и Голландией. Меры по усилению Дальневосточного флота теперь требовалось принимать немедленно. Однако недостаток боеспособных кораблей летом 1941 года стал еще более острым, чем в 1939 году.

На август ВМС Англии располагали следующими линейными кораблями:

1. «King George V» и «Prince of Wales» — флот метрополии;

2. «Queen Elisabeth», «Valiant», «Barham» — Александрия;

3. «Nelson» и «Renown» — Гибралтар;

4. «Ramillies» и «Revenge» — эскортная служба в Северной Атлантике;

5. «Repulse», «Malaya», «Royal Sovereign» — ремонт в Англии;

6. «Warspite», «Rodney», «Resolution» — ремонт в США. [474]

Комитет начальников штабов разработал план, предусматривавший создание в Индийском океане Восточного флота из 7 старых линкоров, 1 малого авианосца, 10 крейсеров и 20 эсминцев. В состав флота предполагалось направить «Barham» (потоплен 25 ноября в Средиземном море) или «Valiant» (выведен из строя 19 декабря в Александрии), 4 линкора типа «R» и авианосец «Hermes» (прибыл в Коломбо в конце декабря). Первый лорд Адмиралтейства адмирал Паунд предложил свой план: направить на Цейлон 4 линкора типа «R», а в декабре — январе присоединить к ним «Nelson», «Rodney» и «Renown». Авианосцев в составе флота вновь не предусматривалось. Предполагалось, что этот флот будет защищать английские коммуникации в Индийском океане и оборонять Цейлон.

Черчилль, в свою очередь, предложил создать в Индийском океане соединение быстроходных линейных кораблей, которое, по его мнению, должно было сыграть для японцев ту же роль, что для англичан играл «Tirpitz», т. е., базируясь на Сингапур, создавать фланговую угрозу операциям японского флота.

Командующий флотом Метрополии протестовал против изъятия у него новых линкоров, но получил прямой приказ. США гарантировали выделение необходимых тяжелых кораблей для патрулирования в Атлантике.

В результате было решено направить в Сингапур новейший линкор «Prince of Wales», линейный крейсер «Repulse» и авианосец «Ark Royal» (потоплен в Средиземном море 14 ноября) или «Indomitable» (сел на мель 19 ноября на Ямайке).

При рассмотрения истории английского морского планирования на Дальнем Востоке создается впечатление, что, несмотря на отклонение своего плана развертывания сил, Адмиралтейство продолжало подспудно проводить его в жизнь. Так, в Сингапур все равно были направлены «Revenge» и «Royal Sovereign», a для ускорения прибытия хотя бы «Hermes» не было сделано ничего.

Критика плана Адмиралтейства

Посылка английских линейных сил на Дальний Восток осуществлялась в рамках неофициальной англо-американской договоренности в целях усиления американских сил на Филиппинах без дробления главных сил США.

Взамен США гарантировали свое вмешательство на стороне Англии против Японии и, самое главное, принимали на себя ответственность за оборону в Западной Атлантике. При этом все рассуждения Черчилля о воздействии этих кораблей в Сингапуре на Японию [475] и о возможности «играть роль «Tirpitz»« являются лишь маскировочным прикрытием. Подтверждением этого является то, что Филлипс по прибытии в Сингапур сразу повел речь о наступательных операциях и, не запрашивая дополнительных полномочий, согласовал с Хартом вопрос о перебазировании кораблей в Манилу.

Разница в подходах Адмиралтейства и Черчилля к планированию действий на Дальнем Востоке заключалась во взгляде на формы взаимодействия Восточного флота с вооруженными силами США.

Адмиралтейство предлагало создать на Индийском океане самостоятельный флот. Он должен был, действуя самостоятельно, защищать британские владения и морские сообщения, отвлекать на себя главные силы японского флота и оказывать тем самым помощь американскому тихоокеанскому флоту. По этому плану, в первой его редакции, предполагалось базировать Дальневосточную эскадру на Цейлоне. Это означало, что Малайя и Голландская Вест-Индия остаются практически беззащитными, а после их захвата японцы могли бы вообще ничего не предпринимать в Индийском океане. Поскольку их приоритетной целью являлись Индонезия и Малайя, а не Индия и Ближний Восток, им было бы достаточно создать надежный барраж в Зондском и Малаккском проливах, после чего забыть о наличии английских кораблей в индийских водах. Кроме того, такое соединение было бы абсолютно беззащитно от ударов с воздуха вне зависимости от того, находится оно в базе или в открытом море. С другой стороны, отправка этих кораблей в Индийский океан делала положение в Атлантике и на Средиземном море тяжелым, если не катастрофическим: оставшихся линейных крейсеров было явно недостаточно для обеспечения коммуникаций при сколько-нибудь энергичных действиях немцев и итальянцев.

Вторая редакция плана, предусматривавшая базирование флота на Сингапур, вынуждает противника уничтожить это соединение силами базовой авиации из Сайгона или своими ВМС, после чего события могут развиваться по прежнему сценарию. Расчеты сэра Дадли Паунда на то, что во время наступления Япония «откроется» для удара с Гавайев и флот США в это время окажет действенную помощь, были малореалистичны — США в любом случае планировали вести операцию в стиле «шаг за шагом». Он просто не успел бы вмешаться, даже не будь Перл-Харбора. Абсолютное превосходство японцев в авианосцах делало положение англичан еще безнадежнее.

Черчилль требовал направить на Дальний Восток небольшое соединение быстроходных тяжелых кораблей. Эта эскадра [476] предназначалась для активных наступательных операций и рейдов. Фактически она должна была организационно включиться в состав флота США и действовать в тактическом взаимодействии с его азиатской эскадрой. Рассуждения Черчилля о действиях этого соединения в Индийском океане и его сдерживающем влиянии на Японию являются не более чем дипломатической маскировкой факта передачи своих кораблей под командование ВМС США от парламента и общественного мнения.

Таким образом, английский план действий был частью американского плана войны. Сама идея посылки быстроходного соединения в этот район была неплохой, однако корабельный состав был подобран неудачно. В состав этого соединения должны были входить 3-4 тяжелых авианосца (т. е. почти все имевшиеся), прикрываемые 1-2 быстроходными линкорами или линейными крейсерами. Такое соединение действительно представляло бы серьезную угрозу для японцев, и они не могли бы оставить его без внимания. Формированию такого соединения в тот момент мешало отсутствие на британских авианосцах современных самолетов, которые требовалось получить из США.

Местное планирование

На декабрь 1941 года ВМС союзников были следующими:

1) Китайская военно-морская станция (адм. Лейтон) — 3 устаревших легких крейсера типа «Dragon», 2 австралийских эсминца, 9 устаревших английских эсминцев, 8 торпедных катеров;

2) Английский Восточный флот (адмирал Филипс) — быстроходный линейный корабль «Prince of Wales», линейный крейсер «Repuls», 4 эсминца;

3) Голландские ВМС в Индонезии (адмирал Голфрид) — легкие крейсера «De Ruiter», «Tromp», «Java», 6 эсминцев, 13 подводных лодок;

4) Азиатский флот США (адмирал Харт, Филиппины) — тяжелый крейсер «Houston», легкие крейсера «Marblehead» и «Bois», 13 эсминцев, 29 подводных лодок;

5) Австралийский флот и ВМС «Свободной Франции» (Сидней) — тяжелый крейсер «Australia», легкие крейсера «Perth», «Hobart» и «Marseilles» (французский), 2 эсминца;

6) Новозеландские ВМС — легкие крейсера «Linder» и «Achilles».

Прибывший 2 декабря в Сингапур адмирал Филлипс обнаружил, что все эти силы не имеют единого командования и плана координации действий, и немедленно попытался как-то исправить [477] положение, вылетев 4 декабря в Манилу к адмиралу Харту. (Это представлялось ему более важным, чем принятие командования всеми британскими силами, которое он принял 8 декабря.)

Был выработан план обороны, предусматривавший создание Английского ударного соединения в Сингапуре — 1 быстроходный линейный корабль («Prince of Wales»), 1 линейный крейсер («Repulse»), 2 линейных корабля типа «R» («Revenge», «Royal Sovereign»), 4 легких крейсера («Hobart», «Achilles», «Morisies», «Tromp»), 20 эсминцев — и сводного крейсерского в восточном Борнео и Японском море: 2 тяжелых крейсера («Houston», «Cornwall»), 2 легких крейсера («Marblehead», «Java»), 4 эсминца.

В Австралии оставались тяжелый крейсер «Australia», 2 легких крейсера («Perth», «Linder»), 2 вспомогательных крейсера.

В Индийском океане — 1 тяжелый крейсер («Exeter»), 1 легкий крейсер («Glasgow»), 9 устаревших легких крейсеров, 5 вспомогательных крейсеров.

Линейные силы должны были воспрепятствовать высадкам в Малайе и Голландской Вест-Индии из Индокитая, а соединения крейсеров — обеспечивать коммуникации между Филиппинами и Австралией.

Несмотря на то что во все соединения входили корабли как минимум двух стран, объединенного командования не было.

Одновременно вырабатывался и наступательный план, предполагавший перебазирование главных сил в Манилу после ее приспособления для их базирования к 1 апреля 1942 года. Цели планировавшихся наступательных операций неизвестны, но можно предположить, что ими могли быть Формоза — Окинава и коммуникации противника в этом районе или же островов Палау.

Операция против Тайваня скорее всего окончилась бы катастрофически. Предпринять высадку на чрезвычайно важный для противника остров, представляющий собой крупную и давно оборудованную военно-морскую и воздушную базу, можно только обладая превосходством на море и в воздухе. К апрелю 1942 года у союзников на Филиппинах не могло быть ни того ни другого.

Операция же против Палау имела больший смысл, прежде всего для американцев. Захват островов сделал бы более безопасными положение Южных Филиппин и коммуникации, тем самым повышая их связность с Индонезией и Австралией. Наступление проводится против слабо укрепленного пункта при поддержке своей базовой авиации с Филиппин. Главные силы Тихоокеанского флота должны двигаться к Филиппинам через этот район, и есть [478] надежда, что после овладения архипелагом командование флотом решится совершить бросок непосредственно к Филиппинам. Местное командование это должно устраивать больше, чем перспектива в течение 6 месяцев обороняться своими силами против всей мощи Японской империи.

Таким образом, операция против Палау в общем вписывается в американскую концепцию активной обороны на Филиппинах до прибытия главных сил Тихоокеанского флота. Любопытно, что Филлипс и Харт направили 4 декабря в Вашингтон совместный запрос о сроках проведения операций главных сил Тихоокеанского флота. Видимо, Харту этот график по каким-то причинам не сообщили.

А. Н. Поляхов