На первой дистанции

Шестой бастион

Это укрепление, одно из немногих в Севастополе, было почти полностью построено к началу осады. На нем стояла оборонительная казарма. Впереди бастиона находился ров глубиной в 6 футов. Пятнадцать крепостных орудий, установленных на поворотных платформах, обстреливали Рудольфову гору, Херсонес и прилегающую местность. От шестого бастиона вправо отходила каменная оборонительная стена, часть которой сохранилась до наших дней.

Вначале бастион был самым сильным из всех сухопутных укреплений. Тем не менее, и казарма и куртины, построенные инженерами-казнокрадами, не могли считаться надежными сооружениями. Не случайно капитан 1 ранга А. А. Зорин предлагал в первую же бомбардировку посадить за оборонительной стенкой инженеров-строителей и заставить их там составлять отчет о расходах на ее постройку.

«Посмотрели бы вы, — прибавлял он, — какие толстые стены завели господа инженеры в своих домах на приходы от этой тоненькой стенки»{61}.

Чтобы усилить бастион, по распоряжению В. А. Корнилова с Михайловской батареи доставили шесть бомбических орудий.

Шестым бастионом вначале командовал капитан-лейтенант 36-го флотского экипажа Николай Федорович Гусаков, а затем лейтенант Алексей Степанович Шумов.

Артиллерийская прислуга к орудиям, как и на других укреплениях, состояла в основном из моряков. Они принесли на бастионы судовые порядки и обычаи: землянки и блиндажи называли кубриками, а бастион — кораблем. Время отсчитывали корабельные склянки, через каждые полчаса часовой ударял в рынду, а свисток боцмана призывал к сбору на разные работы.

В день Инкерманского сражения, 24 октября 1854 г., для отвлечения сил противника, с шестого бастиона была произведена крупная вылазка, превратившаяся в целое сражение. Минский пехотный полк в количестве 3075 человек с четырьмя орудиями под командованием генерал-майора Н. Д. Тимофеева, выйдя из ворот оборонительной стенки, двинулся к французским батареям на горе Рудольфа. Оттеснив передовые посты противника, русские ворвались на батареи и стали заклепывать орудия. Завязалась кровопролитная рукопашная схватка.

Внезапная и стремительная атака русских подняла по тревоге весь осадный корпус генерала Форе. Опасаясь, что противник отрежет их незначительные силы, Тимофеев начал отводить свои войска назад. Увлеченная преследованием, бригада генерала Лурмеля попала под огонь Шемякиных батарей и шестого бастиона и понесла большие потери. Был убит и сам генерал.

В вылазке русские потеряли убитыми и ранеными 23 офицера и 1071 «нижнего чина».

На шестом бастионе наступили суровые будни войны: солдаты и «нахимовские львы», как называли в Севастополе матросов, совершенствовали земляные укрепления, восстанавливали разрушенные бомбардировками батареи, совершали вылазки. Большинство из них остались безвестными героями, оставившими в мировой памяти общее гордое имя — защитники Севастополя. И лишь некоторые имена сохранила история, вписав их в летопись героической эпопеи.

С первого дня обороны на бастионе находился матрос Самсоненко, человек необычайной смелости и отваги. Заметив, что вновь прибывшие солдаты еще не привыкли к опасности, он решил их ободрить, вселить уверенность в свои силы. Самсоненко «взобрался на вал, сел к неприятелю задом и закурил трубку. Он сидел несколько минут, осыпаемый пулями, пока батарейный командир не приказал ему слезть...»{62}.

Любовь к Родине, горячий патриотизм привели в осажденный Севастополь многих добровольцев. Среди них был сын создателя Толкового словаря русского языка В. И. Даля — Лев Даль. 19-летний студент Императорской Академии художеств сражался на шестом бастионе. В минуты затишья беспристрастный очевидец делал зарисовки севастопольских исторических событий.

5 августа 1855 г., открыв губительный артиллерийский огонь, союзники начали пятую бомбардировку города. За сутки они произвели более 17 тысяч выстрелов, в основном разрывными снарядами. Защитники несли огромные потери. В те дни князь Горчаков писал военному министру В. А. Долгорукову, что в его армии «нет ни одного человека, который не считал бы безумием дальнейшее продолжение обороны». Напрягая последние силы, севастопольцы мужественно сопротивлялись, били врага не числом, а умением. Но силы были явно не равны. Таяли ряды русских полков, мало оставалось опытных моряков-артиллеристов.

К территории бывшего седьмого бастиона от соседнего укрепления ведет закованная в камень и бетон улица 6-я Бастионная, затем небольшие улочки: Бакинская, Капитанская и Катерная, с которой открывается прекрасный вид на всемирно известный памятник — город-полис «Херсонес Таврический», где в период осады стояли французские батареи, и Карантинную бухту, названную в те дни «бухтой ядер», из-за падающих в нее русских бомб и ядер, часто не долетавших до французских орудий.

Здесь же, на улице адмирала Владимирского, находятся бетонные казематы, в которых в оборону города 1941–1942 гг. располагались командные пункты береговой обороны Черноморского флота и Приморской армии.

На крутом берегу Черного моря — территория бывшего седьмого бастиона, батарей 8-й, 10-й и Александровской. Они и замыкали оборонительную линию укреплений Севастополя. Слева, где сейчас находится территория яхт-клуба, располагалась Александровская батарея (проект инженер-полковника К. И. Бюрно). Завершенная около 1845 г. на месте земляной батареи она получила название по имени внука Екатерины II будущего императора Александра I.

Вооруженная 56-ю орудиями, батарея была частью каменная, частью же земляная. «Каменная часть ее состояла из прямой одноярусной батареи, длиною 36 сажень, с 13-ю оборонительными казематами и открытою обороной. С правого фланга к ней примыкала круглая двухъярусная башня. Она имела 11 сажень в диаметре, а в каждом ярусе по 7-ми казематов. С левого же фланга к каменной батарее примыкала земляная, длиною 70 сажень...»{63}

Батареей командовал капитан П. А. Козловский, а затем капитан-лейтенант Н. К. Христофоров.

Левее Александровского форта стояла батарея №10, построенная в 1818 г. Расположенная на двух мысах — Александровском и Безымянном, — она предназначалась для ведения огня по Карантинной бухте и рейду. Батареей, на которой находилось 58 орудий, командовал капитан-лейтенант 29-го флотского экипажа А. Н. Андреев.