II. Состояние флотилии к началу навигации 1919 г. {28}
Судовой состав. При зимней организации и подготовке флотилии совершенно не принималась в расчет перспектива возможного усиления флота противника. Исходя из опыта кампании 1919 г., командование флотилией предполагало, что противник будет располагать на Северной Двине флотилией, состоящей главным образом из вооруженных пароходов и барж. Возможность появления специально речных военных судов предусмотрена не была. Командующий флотилией т. Пронский считал, что английские речные канонерские лодки не смогут действовать на Северной Двине, благодаря ее мелководью. Планомерности и определенной систематичности при организация флотилии не существовало. Программа вооружения резко менялась в зависимости от наличия артиллерии и от возможности ее установки на буксирных пароходах и баржах. Флотилия была разбросана по нескольким затонам, [476] технический персонал почти совершенно отсутствовал. Главный ремонт судов производился в городе Великом Устюге средствами мастерских областного управления водного транспорта, а установка орудий и подготовка креплений производились в Котласе, средствами небольшой мастерской Обвода в затоне Лименда и средствами железнодорожного депо станции Котлас. К началу кампании были отремонтированы и вооружены следующие суда:
Канонерские лодки
1) «Павлин Виноградов», 2) «Коммунист» (бывш. «Какстон»), 3) «Урицкий», 4) «Володарский», 5) «Карл Либкнехт», 6) «Я. М. Свердлов».
Плавучие батареи
1) «Москва» (№1), 2) «Кронштадт» (№2), 3) «Петроград» (№3), 4) «Туркестан» (№ 4), 5) «Канск» (№5).
Суда, буксирующие батареи
1) «Халтурин», 2) «Арнгольд», 3) «Черпак», 4) «Ли-зогуб», 5) «Ростовский», 6) «Шеварев», 7) «Нагорный».
Дозорные катера
1) «Гессе», 2) «Ковалев», 3) «Ульянов», 4) «Мазурин», 5) «Омега», 6) «Орион», 7) «Гельфиан», 8) «Зотов», 9) «Рогачев», 10) «Рыба», 11) «Чударев».
Сторожевые суда
1) «Вера», 2) «Робеспьер», 3) «Лассаль», 4) «Скорпион», 5) «Борец», 6) «Частник».
Транспорты
1) «Крепыш», 2) «Смелый», 3) «Надежда», 4) «Пинежанин», 5) «Речник», 6) «Чернопенье», 7) «Гиляк», 8) «Компанией», 9) «Вельможный», 10) «Клязьма», 11) «Илья Муромец», 12) «Сатурн», 13) «Пу-чеж», 14) «Енисей», 15) «Кампания». [477]
Посыльные суда
1) «Желябов», 2) «Стенька Разин», 3) «Усть-Сы-сольск».
Готовность флотилии{29}. Первые же столкновения с флотилией противника выяснили слабость нашей флотилии и ее малую пригодность для дальнейшей боевой деятельности.
Вопреки ожиданиям флотилия противника оказалась состоящей не из вооруженных буксирных пароходов, а из специальных английских речных военных судов.
Суда эти не только свободно маневрировали на Северной Двине в начале навигации, но, несмотря на необычайно сухое лето и малую воду, продержались вплоть до августа. Боевые операции первых месяцев кампании выявили много крупных промахов и недостатков во всей зимней организации и подготовке флотилии.
Судовая артиллерия находилась в хаотическом состоянии. Надлежащего наблюдения за орудиями в течение зимы не было; запасные части и самые необходимые принадлежности отсутствовали. Орудия были расстреляны до пределов, а запасных не имелось. Механизмы орудий, всю зиму простоявшие на открытом воздухе без наблюдения, были попорчены и требовали капитального ремонта. Из-за отсутствия опытных данных о возможности установки крупной артиллерии на буксирах, вся артиллерия свыше четырех дюймов была установлена на баржах. Из шести канонерских лодок, готовых к началу кампании, четыре были вооружены 75-мм артиллерией и только две — «Павлин Виноградов» и «Карл Либкнехт» — имели по две 100-мм пушки, совершенно расстрелянные.
Аппарат снабжения флотилии находился в зачаточном состоянии и положение было таково, что в любую [478] минуту могло прекратиться всякое питание флотилии, как предметами специального оборудования, так и предметами продовольствия. База флотилии в Котласе была совершенно не в силах справиться с возложенной на нее задачей и требовала полного переустройства.
В области внутренней организации флотилии положение обстояло еще хуже. Штабов фактически не существовало, во главе отдельных частей флотилии находились часто случайные люди, мало компетентные в порученном им деле и нередко едва грамотные. Лиц, способных нести ответственность, почти не было, а те немногие специалисты, которые находились в штабах, являлись недавними пришельцами и были поставлены в такие условия работы, что при всем желании принести пользу делу достигнуть этого не могли.
Построенная на таких шатких основаниях флотилия, конечно, не могла оказать серьезного сопротивления противнику и даже была не в состоянии справиться с двумя 6» пушками у деревни Кургоменя. По мере развития боевых операций, выяснилась полная неподготовленность флотилии и в боевом отношении. Плавучие батареи, составлявшие главную боевую силу, из-за своей громоздкости и малоподвижности не могли конкурировать с быстроходными речными канонерскими лодками противника.
Наши канонерские лодки были вооружены или слишком слабой или слишком изношенной артиллерией, и в результате, конечно, оказались несравненно слабее судов противника; обладая помимо того малой скоростью хода, они не выдерживали ни одного серьезного столкновения с неприятельской флотилией.
Командный состав на судах был мало подготовлен для серьезных оперативных задач. В большинстве случаев — это были артиллерийские унтер-офицеры, смелые и решительные, готовые в любую минуту выполнить самые рискованные задания, но с обязанностями командиров военных судов справлявшиеся с трудом. [479]
Принятая система управления кораблем командирами из речников и комендантами из военных моряков давала в результате гибельное двоевластие и разделение судовой команды на аристократию — военных моряков и низшее сословие — речников. Благодаря отсутствию командного состава, способного занять должности командиров канонерских лодок, этот вопрос не был изжит и в продолжении кампании.
Наиболее важный для всякого флота вопрос связи кораблей между собой и кораблей с берегом был не разработан; сигналопроизводства не было и в помине, и связь между кораблями осуществлялась при помощи мегафона.
В таком же положении находилась флотилия и во всех других отношениях, начиная с самого крупного и кончая мелочами. Всюду сквозило отсутствие опытной направляющей руки, схематичности и планомерности.
В течение кампании 1919 г., несмотря на непрерывные бои и отсутствие технических средств, было сделано все возможное для исправления допущенных ошибок, но работа по реорганизации флотилии была не закончена и для ее полного осуществления требовалась самая широкая помощь центральных морских учреждений.
Главное внимание при реорганизации флотилии было обращено на устройство и оборудование в Котласе тыловой базы. Существовавшая там база снабжения была развернута в военный порт, приступлено к постройке мастерских и складов, к улучшению порядка снабжения флотилии всем необходимым. Штабы, существовавшие первоначально только на бумаге, постепенно были превращены в работоспособные органы.
Почти все суда за лето были перевооружены более крупной артиллерией и вновь было оборудовано три канонерских лодки: «Труд», «Усть-Сысольск» и «Роза Люксембург».
Отчасти был разрешен вопрос о судовой связи путем укомплектования всех судов сигнальщиками и снабжением их средствами сигнализации. [480]
К осенней кампании флотилия была уже в значительной степени реорганизована и представляла несомненно более серьезную боевую силу, нежели в начале кампании. Кампания 1919 г. дала много опыта для организаций речной военной силы, и предстоявшая зимняя работа требовала массу сил и энергии, чтобы превратить флотилию в регулярную воинскую часть и уничтожить те признаки чисто штатского характера, каковые имелись налицо.
Схема связи с фронтом и центром{30}. В условиях речной войны, где флотилия играет одну из главных ролей, вопрос о связи флотилии с армией получает громадное значение.
На Северной Двине в этом отношении вопрос стоял особенно остро, главным образом ввиду недостатка в компетентных и опытных специалистах. Флотилия, являясь составной частью войск, оперировавших на Северной Двине, представляла вместе с тем — и совершенно иную организацию, требовавшую особых заданий и особых руководящих указаний от центрального военного органа фронта, каковым являлся штаб VI армии. Отсюда ясна была необходимость иметь при штабе армии консультантов по морским вопросам.
Таким консультантами в кампании 1918 г. был военный моряк Мякишев, а в кампании 1919 г. — военный моряк Селитренников. Помимо штаба VI армии, флотилия была подчинена в оперативном отношении начальнику Севере-Двинского района, но в штабе района морских специалистов не имелось, и это обстоятельство отчасти сыграло роль в том, что от начальника района часто исходили приказания самого нелепого, с морской точка зрения, свойства. Недостаток специалистов во флотилии не давал возможности командировать кого-либо для связи в штаб района, и до конца кампании этот вопрос оставался открытым. [481]
В сентябре 1919 г. флотилия перешла в оперативное подчинение дивизии и явилось настоятельно необходимым иметь представителя в штабе дивизии, что и было выполнено.
Существовавшая в течение кампании система связи с армией была крайне неудовлетворительна в силу того, что Морское отделение при штабе VI армии играло роль исключительно справочного и осведомительного бюро, самостоятельного, авторитетного и решающего голоса морские специалисты не имели, так как они являлись рядовыми чинами штаба армии, но не представителями флотилии. В ноябре штабом командующего Морскими силами была предложена новая схема связи с армией, согласно которой морские специалисты при штабах армии и дивизий являлись представителями флотилии, обязанными защищать точку зрения морского командования. Однако штаб армии высказался против такой организации связи, приводя целый ряд мотивов. Опыт двухлетней кампании, однако, достаточно ясно показал необходимость связи флотилии с армиями, именно по схеме, предложенной штабом командующего морскими силами.
Что касается связи флотилии с центральными морскими учреждениями, то в этом отношении царила полная неопределенность и невыясненность. Флотилия во всех отношениях была подчинена штабу VI армии и должна была, казалось бы, по всем вопросам сноситься через штаб VI армии, но на этот случай имелось распоряжение Главнокомандующего, разрешавшее по всем вопросам специального характера сноситься непосредственно со штабом командующего морскими силами.
Флотилия вся в целом, начиная от мелочей и кончая самым крупным, представляла совершенно особый и строго специальный род оружия.
Было время, когда армия снабжала суда орудиями, снарядами и продовольствием; позднее, в кампании 1919 г., Морское ведомство приняло на себя почти все снабжение флотилии, исключая продовольствие и [482] медикаменты, которыми ее продолжала снабжать армия, но снабжала настолько неудовлетворительно, что командование флотилией приняло все меры к тому, чтобы в этих вопросах зависеть также от Морского ведомства.
К концу кампании этот вопрос был разрешен в благоприятном для флотилии смысле и на армию была возложена обязанность снабжения флотилии только пулеметами, винтовками, патронами и т.п., принадлежностями чисто армейского вооружения.
Одновременно, штаб флотилии был загроможден работой по представлению всякого рода справок и сведений в сухопутные штабы, по образцам и формам, для флота непригодным. Относительно средств связи, предоставлявшихся флотилии для сношения с центральными учреждениями, нужно упомянуть, что в кампании 1919 года флотилии не было даже разрешено включить телеграфный аппарат в единственный провод на Северной Двине, связывавший фронт с Вологдой. Провод этот был постоянно занят сухопутным командованием и предоставлялся флотилии в последнюю очередь. Нередко бывали случаи, что телеграмма из Москвы шла дольше десяти суток. Резюмируя вопрос о подчинении и связи с центром и фронтом, командующий флотилией в своем докладе говорит: «Необходимо особенно отметить то, чтобы представители флотилии выслушивались сухопутным командованием, чтобы их голос не был гласом вопиющего в пустыне, как это практиковалось, когда сухопутное начальство почти не считалось с мнением даже комфлота и придавало больше значения голосу какого-нибудь убеленного сединами армейского военноначальника, несмотря на свою старость и боевой опыт, впервые сталкивавшегося с морской артиллерией и с морскими способами ведения войны». [483]