Глава IX.

Операции в Хуфдене. Обстрел Ярмута и Лоустофта

5 марта, на другой день после возвращения «Меве», под моим командованием была выполнена первая крупная операция, принадлежащая к разряду дальних набегов. Существовало намерение напасть на легкие морские силы, о присутствии которых в Хуфдене уже неоднократно поступали донесения; путем этой атаки предполагалось выманить из расположенных южнее портов английские подкрепления и постараться зажать их в клещи между нашими, далеко вперед выдвинутыми крейсерами, и главными силами, которые должны были держаться [177] позади. Расстояние между линейными кораблями и крейсерами к утру должно было составлять 30 миль. К этому времени крейсерам надлежало проникнуть на 15 миль к SSO от плавучего маяка банки Тершелинг, к северной границе английского минного поля, после чего линейные корабли должны были идти далее по курсу крейсеров до 10 часов, когда они должны были достигнуть параллели 53°30' северной широты, если в обстановке не произойдет никаких изменений. II эскадра (из устаревших линейных кораблей) не была взята в этот поход; она была оставлена для охраны Германской бухты и, имея в своем распоряжении дивизион тральщиков, должна была обеспечить флоту безопасное возвращение. При крейсерах находились две флотилии миноносцев, остальные флотилии держались с главными силами. Для разведки во время похода флота к начальнику боевых разведывательных сил был прикомандирован один дирижабль, а остальные воздушные корабли с утра должны были производить разведку в NW-м секторе, на расстоянии до 200 миль от Гельголанда, чтобы обеспечить флот от неожиданного нападения с фланга и с тыла. Если бы в предыдущую ночь погода оказалась благоприятной для воздушного налета, то обстоятельство это должно было быть использовано. Так и случилось, благодаря чему была произведена успешная бомбардировка важных портовых учреждений Гул-ля на Хамбере. О подробностях этого налета можно судить по описанию одного из участвовавших в нем командиров воздушных кораблей капитана 3 ранга Шульце, который управлял при этом L-11 и впоследствии погиб геройской смертью. Привожу это описание.

«L-11 было приказано утром 5 марта произвести вместе с L-13 и L-14 налет на северную Англию. В 12 часов (4-го) поднялись в воздух (схема 13) с намерением атаковать морскую базу в Росайте. Ввиду все более усиливавшегося NNW-го ветра, сопровождавшегося частыми снегопадами и градом, [178] в пути было решено вместо Росайта попытаться атаковать завод боевых припасов близ Мидлсбор. В море было встречено лишь несколько траулеров у Доггер-банки. Около 22 ч., когда мы выбрасывали за борт бочки из-под бензина, корабль сквозь тонкую пленку облаков был обстрелян военными кораблями; уклоняться от этого обстрела не стоило труда. В 22 ч. 45 мин. пересекли линию английского берега между Флэмбор-Хэд и мысом Спэри Хорнси, т.е. южнее, чем предполагалось, что надо было приписать еще более засвежевшему N-му ветру. Мы повернули после этого на N вдоль отчетливо выделявшегося обрывистого берега. В промежутки времени, когда местность не была закрыта снеговыми облаками, видимость была хорошая. Верхняя граница облаков лежала на высоте от 2000 до 3000 м; над ними сияло ясное звездное небо. Тем временем вновь разразился жестокий град, дирижабль сильно обледенел и, несмотря на опорожнение всех водяных балластных цистерн, при температуре воздуха минус 16° не мог подняться на высоту более 2000 м. Только перед началом атаки, после того как было выпущено изрядное количество бензина, удалось подняться на высоту 2300 м.

В полосе снегопада и града на антенне и на оконечностях металлических креплений гондолы и корпуса корабля вспыхивали яркие блуждающие огоньки. Гондолу и платформу сильно занесло снегом. Около 1 ч. (5-го), когда прояснилось, оказалось, что корабль до сих пор не сдвинулся с места, и при скорости ветра в 24 метра в секунду бесцельно было продолжать полет на N. Зато на юге на фоне покрытой снегом местности хорошо выделялось русло реки Хамбер, так что здесь представились очень заманчивые перспективы для атаки. Город Гулль был хорошо затемнен, но с того места, где находился L-11, его удалось хорошо рассмотреть при разрывах бомб, сброшенных с L-14. Вскоре после этого видимость снова испортилась из-за налетевшего снегового [180] облака. Но я располагал временем и в течение часа продержался на месте, пока не рассеялись облака. В 2 часа L-11 предпринял атаку и сбросил над Гуллем сперва лишь несколько бомб, чтобы заставить противовоздушные батареи и прожекторы обнаружить свое место. Хотя в городе по-прежнему было тихо и он продолжал оставаться в темноте, тем не менее в этот момент облака совершенно рассеялись, и вся картина представилась как на ладони. Город и его окрестности были покрыты свежевыпавшим снегом. Несмотря на то, что город был очень хорошо затемнен, при ясной звездной ночи под кораблем отчетливо выделялось расположение улиц, кварталов, домов, набережных и гаваней. На улицах кое-где блуждали одиночные огоньки. Корабль был повернут на курс N, и моторы были пущены на полную мощность; это позволяло направиться к цели и держаться над ней почти на месте. На этот раз в течение двадцати минут с полным спокойствием были сброшены бомбы над сооружениями гавани и доков, причем мы могли точно наблюдать действие каждого взрыва в отдельности. Первая разрывная бомба упала на набережную, от которой отлетел большой кусок, второе попадание было в середину ворот шлюза, который вел во внутреннюю гавань. Место взрыва до такой степени точно легло на воротах, что взрыв можно было принять за огонь стрелявшего оттуда орудия. Здания разваливались, как карточные домики. Одно попадание имело особенно сильное действие. Все новые и новые здания разлетались во все стороны после каждого взрыва, и под конец весь район, очерченный границами гавани, представлял собой огромную зияющую черную дыру. Подобное же громадное темное пятно, усмотренное по соседству, по-видимому, являлось следом деятельности L-14. В результате одного попадания внизу произошли новые взрывы. При свете пожара в бинокль были видны бегавшие взад и вперед люди. В гавани, шлюз которой был поврежден, засуетились суда. Встреченное нами в Гулле [181] и вокруг него противодействие ограничилось слабым освещением несколькими прожекторами, которые нас не нашли, и немногими одиночными выстрелами. По мере сбрасывании бомб нагрузка значительно уменьшалась, и корабль поднялся на высоту 2700 м. Убедившись в превосходном действии бомб в Гулле, я решил сбросить остаток бомб на батареи Иммингэма, которые, по сделанным мною ранее наблюдениям, обстреливали беглым огнем L-14. Корабль полетел к Иммингэму, где он тотчас попал в зону освещения четырех сильных прожекторов и был встречен необычайно сильным орудийным огнем. Прожекторы тщетно искали дирижабль в проносившемся как раз в этот момент тонком слое облаков: лучи прожекторов несколько раз ловили корабль, но тотчас скользили далее. Батареи, расположенные южнее этих прожекторов, находившихся на берегу, поддерживали беглый огонь, выпуская массу снарядов. Четырнадцать или пятнадцать зажигательных или осветительных снарядов разорвались близко к дирижаблю, выше, ниже него и по сторонам. Высоту полета этих снарядов можно было считать в 3000 м и более. При взрыве первой бомбы, упавшей между прожекторами, сперва прекратил освещение один из них, а затем погасли и остальные. К концу налета на Гулль надолго вышел из действия передний мотор, у которого при 19° морозе засорился клапан с последующим замерзанием масляной проводки и труб охлаждающей воды; над Иммингэмом на полчаса вышел из действия задний мотор. В 2 ч. 40 мин., находясь на обратном пути, дирижабль пересек линию берега. Град заставил корабль в течение трех минут подняться с высоты в 2400 м на высоту 3200 м, на 250 м выше предельной высоты. Когда вскоре после этого корабль снова снизился, то горизонтальный руль заклинило в верхнем положении. Корабль кое-как удифферентовали перебежкой команды, пока не устранили повреждение, но при этом не удалось избежать подъема на высоту в 3200 м. В 5 ч., [182] вследствие замерзания воды и масла, еще раз вышел из действия задний мотор; он заработал лишь незадолго до посадки. В 7 ч. в 30 милях на NNW от плавучего маяка банки Тершелинг мы встретили I разведывательную группу и I и III эскадры. В 14 ч. благополучно совершили посадку. Корабль был готов к полету».

Таким образом, корабль при этом полете пробыл в воздухе в течение 26 часов. При этом надо иметь в виду, что при производстве воздушных налетов весь состав должен был непрерывно находиться при исполнении служебных обязанностей.

Фландрский флотский корпус поддержал операцию флота, выслав двенадцать подводных лодок к южным берегам Англии. Но, несмотря на отличную видимость, встречи с неприятелем не произошло, поэтому достигнута была лишь побочная цель похода, заключавшаяся в стремлении напрактиковаться в общем управлении флотом и дать практику в управлении отдельными кораблями при всех обстоятельствах, которые могли возникнуть во время плавания крупного соединения в обстановке военного времени. На обратном пути производились различные учения вплоть до развертывания флота в боевой порядок; упражнения продолжались до тех пор, пока не пришлось уклоняться по тревоге, вызванной появлением неприятельских подводных лодок, для которых флот в Терсхелинской узости представил бы великолепную мишень. После нашего возвращения погода испортилась, и штормовые восточные и северо-восточные ветры на некоторое время лишили нас возможности предпринимать какие-либо иные операции.

Отставка статс-секретаря морского министерства гросс-адмирала фон Тирпица, о которой командованию флота стало известно 18 марта, вызвала во флоте большое сожаление не только ввиду заслуг фон Тирпица, которыми он прославился во время многолетнего руководства развитием нашего флота, [183] но и ввиду возникших опасений за судьбу нашей родины, которая при существовавшем серьезном положении вынуждена была отказаться от услуг человека, доказавшего свою гениальную прозорливость и непреклонную энергию, с которой он преследовал свою цель. Эта смена руководства морским министерством была особенно опасна в тот момент, когда необходимо было готовиться к решительной подводной войне.

Решение по этому последнему вопросу в начале марта вновь было отложено еще на один месяц. Тем больше, стало быть, флот должен был заботиться о том, чтобы по крайней мере своей собственной деятельностью оказать давление на противника. Новому командованию флота пришлось теперь сильно над этим призадуматься.

Тем временем и сами англичане своим неожиданным нападением дали нам случай испытать подготовленные на этот случай мероприятия. Повторные воздушные налеты и особенно налет, произведенный 1 февраля крупными силами на Лондон и сопровождавшийся соответствующим успехом, вызвали у англичан стремление разыскать и истребить назойливого агрессора в его собственных ангарах. Ближайшей целью нападения явились ангары воздушных кораблей, находившиеся в Тондерне. Утром 25 марта, при очень неблагоприятной для полетов погоде, при снегопаде и тумане, из-за которых наша собственная воздушная разведка в это утро была отменена, около 9 ч. 30 мин. линия нашего сторожевого охранения у Аиста была атакована несколькими эскадренными миноносцами. Они потопили артиллерийским огнем два рыболовных парохода, с которых успели все же послать донесение о нападении; но вслед за тем они повернули от наших самолетов, поднявшихся с Листа и сбросивших на них бомбы, причем было достигнуто попадание в эскадренный миноносец «Медьюса», Несколько позже «Медьюса» был покинут экипажем, по английским данным — вследствие столкновения с эскадренным миноносцем «Лаверок». С наших самолетов поступило много [184] донесений, из которых можно было заключить, что производился воздушный налет с двух авиаматок, которые прикрывались броненосными крейсерами, легкими крейсерами и эскадренными миноносцами. Что именно за этим скрывалось, не предстоял ли одновременный налет на ангары в Хаге (южнее Нордернея) с W или же надо было считаться с намерением противника выманить таким образом на N и отрезать наши морские силы, — об этом сразу судить было трудно. Все пять участвовавших в налете английских самолетов, встреченные нашими самолетами, из-за дурной погоды вынуждены были снизиться. Двух летчиков смогли принять английские миноносцы, а остальные трое были взяты нами в плен. Никакого вреда они причинить не смогли. Впредь до выяснения дальнейших намерений противника боевые силы передового сторожевого охранения и все прочие корабли флота, зашевелившиеся тотчас после получения известия о неприятельском нападении, готовились к немедленному выходу в море. В погоню за уходящим противником, который, видимо, не слишком беспокоился о летчиках, были посланы наши крейсера и несколько флотилий миноносцев, но ухудшавшаяся погода помешала им войти в соприкосновение с большими кораблями. Ночью произошло столкновение между нашими миноносцами и английскими легкими крейсерами, причем английскому крейсеру «Клеопатра» удалось потопить таранным ударом подвернувшийся ему наш миноносец G-194.

Во время ночного выхода другой миноносец, S-22, в широте 55°45' N и долготе 5°10' Ost наткнулся на мину. Миноносец тотчас переломился пополам. Носовая часть быстро затонула, а кормовая оставалась на воде около пяти минут, после чего внезапно пошла ко дну; очевидно, у нее сдала переборка. Троекратное «ура», провозглашенное командиром, показало, что экипаж до последнего момента находился на своих постах. Миноносец S-18 тотчас после взрыва пытался подойти к борту, но маневр не удался из-за ветра и волнения, и, несмотря на все усилия, из [185] состава экипажа удалось спасти лишь 10 унтер-офицеров и 6 матросов. Из английского официального донесения нам известно, что в ту же ночь и сама «Клеопатра» была протаранена английским крейсером «Ондонтид», причем последний, из-за полученных им тяжелых повреждений, пришлось вести в порт на буксире. Ночью была перехвачена английская радиограмма, сообщавшая, что какой-то военный корабль с миноносцами тщетно пытался взять на буксир поврежденный английский миноносец. В связи с возникшим отсюда заключением, что эти корабли на ночь отошли на N, а с рассветом должны будут вернуться обратно, нам представлялась еще возможность напасть на часть неприятельских сил. III эскадре и I и IV разведывательным группам было приказано идти в точку, находившуюся в широте 55° 10' N и долготе 6°0' Ost, и туда же должны были последовать за ними I и II эскадры.

Флагманский корабль командующего флотом присоединился к III эскадре. Однако в 6 ч. 30 мин. с крейсеров сообщили, что волнение достигло размеров, при которых вести бой невозможно. На этом основании операция была прервана. По той же причине, как мы узнали позже, англичане бросили поврежденный миноносец «Медьюса» и в условиях тяжелого шторма направились обратно.

В конце марта, использовав сочетание благоприятной погоды с темнотой ночей, наши воздушные корабли, в ответ на попытку потревожить наш воздушный флот, произвели один за другим пять весьма энергичных налетов. При той большой высоте, на которой воздушные корабли вынуждены были держаться во избежание неприятельского огня, и в темноте им очень трудно было в точности установить результаты налетов, поэтому о размерах произведенных разрушений приходилось судить по прошедшим через цензуру английским официальным донесениям, в которых, для успокоения населения, итоги налетов представлялись довольно несущественными. Однако твердо установлено, что произведенные в течение [186] этого периода непрерывные повторные налеты вызвали сильную панику, так как опустошения, которые выпали на долю самого Лондона, значительно превзошли все достигнутые до тех пор размеры. Мы же впервые потеряли воздушный корабль в результате примененных противником мер противовоздушной обороны. L-15, оболочка которого в нескольких местах была пробита снарядами, вынужден был сесть на воду в устье Темзы. Экипаж, состоявший из двух офицеров и 6 матросов, был подобран и взят в плен английскими мелкими кораблями. Однако им не удалось отбуксировать воздушный корабль, уничтожение которого было заранее подготовлено. В ночь со 2 на 3 апреля впервые удалось достигнуть Ферт-оф-Форта и атаковать стоявшие там корабли и расположенные в бухте портовые устройства. 6 апреля неблагоприятная погода положила конец этому удачно использованному периоду. В налетах неоднократно участвовал все тот же L-11. Привожу донесение:

««Приказ: L-11 и L-17 утром 1 апреля подняться в воздух и атаковать южную и центральную Англию». Вылетели в 12 ч. с намерением напасть на южную часть Англии. Однако, благодаря ветру, сносившему нас на NW, вскоре перед глазами предстала центральная часть Англии. На Доггер-банке было замечено очень оживленное движение рыболовных пароходов и отчетливо было слышно не менее оживленное радиотелеграфирование англичан. Температура воздуха, несмотря на опорожнение двух бочек с бензином, не позволяла сперва подняться на высоту более 2200 м. В 22 ч. корабль достиг английского берега южнее Тайна. При попытке атаковать расположенные на Тайне заводы и пересечь для этого линию берега, корабль был встречен сильным огнем, в котором приняли участие батареи, расположенные по всему побережью к N и к S от русла реки. Для того чтобы сделать заход и занять необходимое для атаки наветренное положение, при имевшем место ветре (WNW, скорость 10—14 метров в секунду) [187] потребовалось бы несколько часов, поэтому я решил избрать целью налета город Сендерлэнд с его обширными портовыми сооружениями, а также расположенные к NW от города доменные печи. Выйдя на ветер, корабль атаковал сооружения доменных печей разрывными бомбами; на одной из печей произошел взрыв, и над ней поднялись мощные столбы пламени и дыма. После этого было сброшено обильное количество бомб на частью освещенные промышленные предприятия и портовые сооружения Сендерлэнда. Действие бомб было совершенно исключительным. Улицы были загромождены развалинами домов, вспыхнуло много пожаров, а после взрыва одной бомбы поднялся густой черный дым и послышалось оживленное радиотелеграфирование. Была сброшена еще одна бомба, вызвавшая аналогичное действие. Судя по месту расположения, это мог быть вокзал. В то время, как корабль держался над Сендерлэндом, он довольно долго находился в лучах сильных прожекторов и осыпался шрапнелями и зажигательными снарядами. Сотрясение, вызванное разорвавшимся поблизости снарядом, ощущалось на корабле точно прямое попадание. Под конец налета два других прожектора с тем же успехом пытались следить за полетом корабля, который подвергся при этом слабому обстрелу, по-видимому, из скорострельных орудий. Последние бомбы были сброшены над двумя покачавшимися поблизости от Мидлсборо доменными печами завода, причем было достигнуто два попадания. На обратном пути опять видели много траулеров, стоящих на Доггер-банке. В 10 ч. 2 апреля приземлились в Нордхольце».

Уже на следующий день L-11 вылетел с L-17 для нового нападения на Англию. Вот его донесение:

«В связи с ожидавшимся потеплением было взято только 5 мотористов и 45 бомб, а запасные части — в ограниченном количестве; два пулемета и левый якорь были оставлены [188] в ангаре, а запасы бензина сильно урезаны, так как на пути и туда, и обратно ожидался попутный ветер. Поднялись в 14 ч. 30 мин. Перелет был совершен так быстро, что после последнего пеленга{60}, взятого близ английского берега, последний должен был открыться (в районе Чэрингэма) около 22 ч. 30 мин. Вследствие сгустившейся мглы нельзя было рассмотреть ничего, кроме нескольких слабо просвечивавших огоньков. Ввиду того, что берег в ожидавшийся срок не открылся, я постепенно уклонился с прежнего курса WtS на курс SWtS в расчете на то, что ветер над сушей зашел еще более к S. В 1 ч. 10 мин., в результате пеленгования, совершенно неожиданно выяснилось, что слабый до тех пор WSW-й ветер засвежел до 16—20 метров в секунду, поэтому, когда корабль оказался, наконец, в 2 ч. 45 мин. над сушей, бесполезно было бы продолжать полет по направлению к Лондону. После точного определения места корабля, и учетом направления и силы ветра стало ясно, что поворачивать к устью Хамбера было уже слишком поздно, поэтому я решил употребить остававшееся еще до рассвета время на поиски объектов в графстве Норфолк. Норвич, который был хорошо затемнен, разыскать не удалось. Тогда я решил атаковать Ярмут или Лоустофт. Только в 3 ч. 55 мин., когда L-11 пересек линию берега близ западной окраины Ярмута, за кормой в густой мгле показались в устье реки яркие огни. Сделав [189] поворот, тремя хорошо направленными залпами, по 13 бомб в каждом, покрыли место, откуда светили огни. Задерживаться дольше над берегом не следовало, так как на той высоте, на которой корабль находился, уже начинало светать. Как и ожидалось, на обратном пути, совершавшемся на большой высоте, полету благоприятствовал свежий WSW-й ветер. В 10 ч. приземлились в Нордхольце».

5 апреля L-11 поднялся с L-13 и L-16 для нового налета на центральную Англию. Приведенные ниже подробности о ходе этого налета позволят читателю составить себе представление о том огромном напряжении сил, которое требовалось от экипажей наших воздушных кораблей при совершении подобных полетов.

«В 21 ч. 45 мин. пересекли очень четко выделявшуюся линию берега южнее Флэмбро-Хэд и проложили курс на Шэффильд. Севернее Гулля корабль наткнулся на огонь нескольких вновь установленных там батарей; корабль тотчас был пойман в чистом прозрачном воздухе лучами четырех очень сильных прожекторов и с 22 ч. 10 мин. до 22 ч. 30 мин. подвергался необыкновенно тяжелому обстрелу снарядами и шрапнелями. Батареи стреляли хорошо. Много шрапнелей разорвалось поблизости от корабля, вызывая сильное сотрясение оболочки. Тотчас направились к ближайшей батарее и разрывными бомбами привели ее к молчанию. Перспектива полета при ясной погоде над остававшимися еще многочисленными батареями нам не улыбалась, поэтому мы отвернули на S с намерением обогнуть берег с моря и после захода луны повторить налет, поднявшись на большую высоту. Во время поворота из-за поломки упорного подшипника вышел из действия задний мотор. Командир решил подняться против умеренного NNO-го ветра и разыскать Хартлпул. Береговая линия была видна так же ясно, [190] как русло реки на карте. Севернее и южнее Флэмборо-Хэд наблюдалось очень оживленное движение судов. Легко можно было различить несколько нейтральных судов с их яркими условными отличительными огнями. Кроме того, наблюдалось несколько затемненных пароходов, оставлявших за кормой светящийся след. В 2 ч. перед самым Хартлпулем остановился передний мотор. Пришлось отказаться от нападения на этот город и решено было разрушить на обратном пути большой железоделательный завод, который был виден близ Уитби. С высоты полета корабля этот завод с его многочисленными постройками представлялся весьма обширным сооружением, сиявшим бесчисленными яркими огнями. Он был расположен непосредственно у берега и имел погрузочные пристани для пароходов. Корабль кружился над этим заводом до тех пор, пока не были сброшены все бомбы. Отчетливо было видно разрушительное действие бомб, вызвавших много взрывов и пожаров, которые позволяли считать, что весь завод был совершенно уничтожен. На обратном пути в 10 ч. 30 мин. попали в густой туман и для облегчения перелета пошли над сушей, на высоте 50 м от земли. В 15 ч. при ясной погоде приземлились в Нордхольце».

6 апреля начальник воздушных кораблей капитан 3 ранга Штрассер не выслал ни одного корабля, и он не ошибся в своих предположениях о погоде, так как еще в течение дня слабый в начале NO перешел на Ost и засвежел до такой степени, что к ночи достиг силы шторма. Во время происходившего в предыдущую ночь воздушного налета миноносцы произвели несколько поисков по направлениям на NW и W от Хорнс-рифа, и боевые силы передового сторожевого охранения находились в готовности к выходу. Но встречи с неприятелем не произошло.

С 15 по 19 апреля флот находился в полной готовности в ожидании нападения англичан, которое должно было в эти [191] дни последовать, как о том свидетельствовали различные сведения. Но неприятель не появился.

24 апреля флот смог приступить к выполнению главной операции, которая, как и в начале марта, имела целью действия в Хуфдене, но на этот раз должна была быть доведена до английских берегов с тем, чтобы побудить неприятеля выйти из баз (схема 14). Я надеялся добиться этого путем обстрела приморских городов с одновременным воздушным налетом, который должен был произойти во время ночного перехода флота. Я ждал, что оба эти нападения побудят неприятеля прибегнуть к мерам противодействия, в результате которых нашим морским силам мог представиться случай для атаки. Во время нашей операции, выполненной 5 и 6 марта, неприятель, как это выяснилось по расшифрованным радио, вынужден был оттянуть все находившиеся перед нами морские силы в базы, как только ему стало известно от агентов или от находившегося в Северном море сторожевого охранения (подводные лодки) о приближении нашего флота. По сведениям, полученным о неприятеле, было ясно, что крупные морские силы находились в северной части Северного моря, у норвежских берегов. В то же время были усмотрены корабли в Хуфдене и в южных английских портах, следовательно, нашему флоту мог представиться случай вклиниться между обеими частями флота и атаковать первую же встреченную часть по меньшей мере равными силами. Отсюда вытекало, что удобнейшим направлением для нападения являлись берега юго-восточных графств Англии. Если бы противник пожелал при этом отрезать нам путь к отступлению, то он должен был направиться к банке Тершелинг. Нельзя сказать, чтобы условия боя в этих водах были для нас невыгодными. При особой удаче мы смогли бы даже поставить подошедшие из Хуфдена неприятельские силы между двух огней, атаковав их с юга кораблями, посланными для обстрела побережья, и с севера — главными силами. Приморскими городами, об обстреле которых возникал [192] вопрос, являлись Лоустофт и Ярмут. Оба они были укреплены и являлись для противника важными в военном отношении опорными базами, Лоустофт — для мирных операций (для действий заградителей и тральщиков), а Ярмут — как опорный пункт для подводных лодок, выходивших из этого порта для действий в Германской бухте. Само по себе разрушение портовых и иных важных в военном отношении сооружений, несомненно, имело крупное военное значение совершенно независимо от второй цели, т.е. от намерения выманить неприятеля из баз. Выгода одновременного воздушного налета на южную часть Англии заключалась во взаимном прикрытии, которое оказывали друг другу воздушные корабли и морские силы. Воздушные корабли и на пути в Англию, и на обратном пути производили разведку для плавающих кораблей, а эти последние могли оказать необходимую помощь в случае аварии воздушного корабля. Кроме того, можно было надеяться, что во время операции представится случай для захвата торговых судов (в соответствии с призовым правом). В походе должны были принять участие все исправные корабли Флота Открытого моря, включая II эскадру, а командующему Фландрским флотским корпусом была послана просьба расставить фландрские лодки на позициях, удобных для атаки, и выслать две подводные лодки в район к востоку от Лоустофта, что должно было помочь кораблям ориентироваться при обстреле. Подводные лодки, находившиеся в распоряжении командования флота, были высланы на позиции к Ферт-оф-Форту, а у южного выхода из этой бухты подводным заградителем было поставлено минное заграждение. Для воздушного налета было предназначено восемь новейших воздушных кораблей, а трем более старым воздушным кораблям было приказано на второй день операции производить разведку в тылу у флота. Обстрел надлежало произвести по возможности неожиданно, с рассветом, чтобы помешать противнику принять предупредительные меры, например, вывод подводных лодок из Ярмута [194] для охраны побережья. Линейные корабли, предназначенные для оказания поддержки крейсерам, должны были стараться не заходить в самый Хуфден, а держаться в открытом море в районе к W и N от банки Тершелинг, потому что если бы дело должно было дойти до боя, то только в этом районе можно было сохранить за собой свободу действия во всех направлениях.

Обстрел обоих городов был поручен линейным крейсерам. Для охранения им были выделены II разведывательная группа и две флотилии быстроходных миноносцев (VI и IX). Главные силы, состоявшие из I, II и III эскадр, IV разведывательной группы и остальных флотилий миноносцев, должны были следовать за линейными крейсерами до Хуфдена и оставаться там до окончания обстрела, чтобы в случае надобности оказать им поддержку.

Выход всего флота состоялся в полдень 24 апреля; одновременно вылетели воздушные корабли. Флот направился сперва южным проходом через минные заграждения у Нордернея, а затем севернее поставленного англичанами заграждения и вне видимости с голландских берегов — в Хуфден. Обстрел было намечено произвести на рассвете; он должен был продолжаться около 30 минут. Неприятной помехой для операции явилось полученное в 16 ч. донесение командующего разведывательными кораблями контр-адмирала Бедикера о подрыве на мине его флагманского корабля, линейного крейсера «Зейдлиц». Мина взорвалась под носовым торпедным отделением. Корабль не мог больше участвовать в операции, но имел возможность развивать 15-узловую скорость, что позволяло ему самостоятельно возвращаться в порт. Командующий должен был перейти на другой крейсер. Путь, по которому вышли в море крейсера, в последний раз был проконтролирован группой минопрорывателей совсем недавно, в ночь с 22 на 23 апреля, и после этого он был еще раз использован легкими силами во время ночного разведочного похода. Крейсера, шедшие [195] в кильватер «Зейдлицу», после взрыва, чтобы не попасть на мины, повернули последовательно на обратный курс в ожидании дальнейших распоряжений. Когда же «Зейдлиц» собирался последовать за ними, чтобы пересадить адмирала Бедикера на «Лютцов», то с двух крейсеров одновременно был замечен след торпеды и было донесено о присутствии подводной лодки (Тревога оказалась напрасной. — Прим. ред.) Переходить при этих условиях с корабля на корабль, ввиду необходимости застопорить машины, конечно, не рекомендовалось; особенно опасно это было бы для поврежденного уже корабля. «Зейдлиц» вначале продолжал идти курсом W, после чего командующий разведывательными кораблями перешел на миноносец, доставивший его на «Лютцов», с которого он и продолжал руководить операцией, а «Зейдлиц», охранявшийся на обратном пути двумя миноносцами и воздушным кораблем L-7, благополучно вернулся в порт.

В результате этого происшествия командованию флотом пришлось отказаться от намеченного курса, и не осталось ничего иного, как избрать путь, проложенный под фрисландским берегом. Приходилось, конечно, считаться с тем, что на этом пути, благодаря ясной погоде, выход кораблей будет замечен с островов Роттум и Ширмоникут. Таким образом, падала надежда, что удастся произвести внезапное нападение на Ярмут и Лоустофт; но не было никаких оснований к тому, чтобы уже теперь же отказаться от обстрела. В дальнейшем можно было положиться на воздушную разведку и продолжать операцию. Около 20 ч. Адмирал-штаб по радио подтвердил полученное уже в 12 ч. от Фландрского корпуса сообщение, что к бельгийскому берегу и к устью Шельды с 6 ч. стянуты многочисленные неприятельские корабли, назначение которых пока не выяснено, но по всей вероятности связано с предстоящим обстрелом фландрского побережья. Сосредоточение этих сил для хода нашей операции могло быть только желательным. В следующем радио сообщалось, что утром 23-го у Линдеснеса [196] (юго-западная оконечность Норвегии) была усмотрена большая эскадра, состоявшая из английских кораблей всех типов. Я мог, следовательно, рассчитывать на исполнение моего предположения о том, что при нашем возвращении английский флот окажется разделенным на две части. В 21 ч. 30 мин нам. сообщили из Брюгге, что, согласно перехваченному там английскому радио, все сторожевые корабли были отозваны с моря в гавани. Очевидно, после дневной встречи наших линейных крейсеров с английскими подводными лодками, последние послали донесение о выходе нашего флота{61}. Незадолго до рассвета пришли донесения с наших воздушных кораблей о результатах произведенного налета. Им пришлось бороться с ветром, а над сушей они столкнулись с неблагоприятными условиями видимости и были встречены сильным орудийным огнем. Шесть воздушных кораблей, принимавших участие в налете, атаковали Норвич, Линкольн, Гарвич и Ипсвич и имели различные столкновения со сторожевыми кораблями. Однако все они остались невредимыми и находились теперь на пути к возвращению.

В 5 часов наши линейные крейсера приблизились к берегу у Лоустофта. Они получили надежные исходные данные от державшихся там фландрских подводных лодок. Легкий крейсер «Росток», являвшийся боковым прикрытием для линейных крейсеров слева, донес о замеченных по направлению на WSW неприятельских кораблях и эскадренных миноносцах. Но условия освещения для боя с ними были еще неблагоприятными, поэтому адмирал Бедикер приступил сперва к обстрелу города. Это было произведено с расстояния 54—70 кабельтовых. Наблюдалось хорошее действие огня по портовым сооружениям; с берега отвечали лишь слабым огнем. После [197] этого легли на курс NW, чтобы обстрелять Ярмут, а затем атаковать корабли, замеченные «Ростоком». Тем временем «Росток», поддержанный легким крейсером «Эльбинг», установил наблюдение за неприятельскими кораблями и старался навести их на линейные крейсера. Это были четыре современных легких крейсера и около двенадцати эскадренных миноносцев. Но как только они заметили наши линейные крейсера, они тотчас отвернули и пошли полным ходом на S. Корабли были обстреляны с расстояния в 70 кабельтовых. Огонь был прекращен, когда неприятель вышел за пределы дальности огня наших орудий. Наблюдалось несколько попаданий, из которых одно вызвало сильный пожар на одном из легких крейсеров. Ввиду большой скорости хода неприятельских кораблей преследовать их было бесполезно, поэтому крейсера пошли на соединение с главными силами и донесли о выполнении задания.

Во время обстрела городов легкий крейсер «Франкфурт» потопил артиллерийским огнем вооруженное сторожевое судно (пароход). Флагманский миноносец IV флотилии, G-41, потопил другое судно и взял в плен его экипаж. По показаниям пленных, это оказался знаменитый «Кинг Стефен», экипаж которого остался в свое время равнодушным свидетелем гибели экипажа воздушного корабля L-15. Конечно, захваченные теперь люди решительно отпирались от факта нахождения их на борту траулера в момент этого события и сваливали вину на прежний экипаж. Однако при допросе, которому они подверглись, судоводитель и машинисты показались очень подозрительными. Экипаж был объявлен военнопленным, поскольку судно применялось теперь для военных целей.

В 5 ч. 30 мин. с L-9, находившегося в SW-м направлении, донесли, что его преследуют самолеты. Когда он вскоре после этого показался в пределах видимости флота, самолеты оставили его в покое; по-видимому, они намеревались послать донесение о приближении наших кораблей, которые в это время продолжали еще идти курсом SW навстречу крейсерам. [198]

Одновременно показались L-11 и L-23; но они ничего не могли сообщить о неприятеле. При этих условиях, поскольку и с крейсеров донесли о выполнении задания, в 6 ч., в соответствии с планом операции, флот повернул к банке Тершелинг. К 7½ часам пришло сообщение от Фландрского флотского корпуса о том, что, по смыслу перехваченного английского радио, неприятельские корабли, которые были там сосредоточены, получили приказание возвратиться. Английские эскадренные миноносцы получили распоряжение пополнить запасы угля и выйти после этого в район к W от Дюнкерка. Таким образом, нельзя было больше рассчитывать на появление с этой стороны неприятельских морских сил. Самое большее, чего можно было теперь ожидать, это встречи с неприятельскими силами у Тершелинга. Когда мы подходили к этому району, флот неоднократно был вынужден уклоняться от атак подводных лодок. Иных неприятельских кораблей замечено не было.

На обратном пути ничего особенного не произошло. Два нейтральных парохода и несколько мелких судов были задержаны для осмотра. Получив известие о приближении наших морских сил, неприятель отозвал от бельгийского побережья все свои корабли и не сделал со своей стороны попытки нас разыскать. Из опубликованных впоследствии английских данных видно, что накануне английский флот находился в Северном море, выполняя один из своих обычных поисков. Интересно было бы выяснить, могли ли англичане встретиться с нами на нашем пути из Германской бухты; путь этот схематически нанесен на схеме 14.

После постановки «Зейдлица» в док выяснилось, что пробоина, через которую корабль принял около 1400 тонн воды, имела общую площадь около 90 кв.м. В торпедном отделении было убито 11 человек. Несмотря на наличие в этом отделении большого количества взрывчатых веществ, взрыв торпеды не вызвал детонации, благодаря чему не произошло значительно больших повреждений. [199]

По условиям погоды в начале мая удалось возобновить воздушные налеты на Англию. Но этот период не был таким продолжительным, как в апреле, когда условия были исключительно благоприятными. Было произведено два налета, в которых участвовало до восьми воздушных кораблей. При втором налете погиб L-20. Сильный ветер и порча моторов не позволили кораблю возвратиться к родному берегу. Командир направился поэтому к норвежскому берегу, где он посадил свой поврежденный корабль близ Иедерен; экипаж был интернирован. В деятельности воздушных кораблей наступил перерыв, так как ночи стали короткими и недостаточно темными, чтобы под их покровом можно было продолжать налеты при наличии противовоздушной обороны, которая за последнее время значительно усилилась. Но зато воздушные корабли могли быть использованы флотом для разведки, столь необходимой ему при выполнении намеченных дальних операций. Последние приобретали теперь особую ценность благодаря участию в них подводных лодок и должны были выполняться с особой энергией, так как подводная война против торговли с конца апреля была прекращена. В тот момент, когда мы находились на пути к Лоустофту, начальник Адмирал-штаба сообщил нам по радио, что отныне подводная война должна была вестись в соответствии с призовым правом. Этот приказ явился последствием американского протеста, заявленного в связи с потоплением «Сассекса». Ввиду того, что я не мог подвергать мои лодки риску неизбежных тяжелых потерь, связанных с подобным способом ведения подводной войны, я приказал отозвать по радио все подводные лодки, находившиеся в это время в море и занятые войной против торговли. Впоследствии я получил одобрение моих действий. Мне было предложено впредь применять подводные лодки лишь для чисто военных целей. Это было полезно и для охраны Германской бухты, так как с этого времени можно было постоянно занимать определенные позиции, благодаря чему мы могли получать заблаговременные [200] сведения о приближении неприятеля; вместе с тем можно было надеяться на успешную борьбу с неприятельскими дозорными лодками. Наши подводные лодки на собственном опыте убедились в том, что неприятельские лодки, при своих неожиданных появлениях, представляли собой весьма неприятного и опасного противника, и мы решили использовать наши лодки подобным же образом. [201]