Дальнейшие действия Шамиля. Граф Воронцов. Экспедиция в Дарго и ее последствия

Для обеспечения линии вообще для усмирения волнений к маю 1841 г. были собраны 4 отряда: дагестанский — в Темир-Хан-Шуре под начальством корпусного командира, генерала Головина (12 1/2 батальона, 2 эскадрона и 32 орудия), чеченский — в крепости Внезапной под начальством генерала Граббе (12 ¼ батальона, 3 сотни и 30 орудий), назрановский — под начальством генерал-майора Пирятинского (4 батальона, 2 эскадрона, 2 сотни и 5 орудий) и, наконец, лабинский отряд — в Прочном Окопе под начальством генерал-лейтенанта Засса (8 батальонов, 1 тысяча линейных казаков и 10 орудий).

15 мая Головин, двинувшись через селение Хубары к Черкею, рассеял скопище Шамиля и в тот же день вечером занял Черкей, где тотчас же приступил к возведению Евгеньевского укрепления. Шамиль бросился в аухское общество и занял там аул Кишень. Граббе, занявший 22 мая после незначительной перестрелки селения Юрта-Аух и Акташ-Аух, по непонятной причине оставил их, отвел свой отряд на Терек и сам уехал в Ставрополь. Тогда Головин с половиной своего отряда двинулся в Кишень-Ауху и после упорного боя занял его 7 июня. В сентябре 250 семейств ауховского общества были переселены в деревню Андреевскую и окрестные кумыкские селения.

Конец 1841 г. ознаменовался постройкой ряда укреплений как на левом, так и на правом фланге Кавказской линии. Между Кубанью и Лабой были построены четыре станицы: Вознесенская, Лабинская, Чамлыкская и Урупская, каждая в 200 семейств линейных казаков, образовавших Лабинское линейное казачье войско.

Племена, жившие по реке Лабе, удалились на реку Белую и оттуда стали тревожить нас своими набегами.

Несмотря на усиление кавказских войск и постройку ряда укреплений, в течение 1841 г. мы не достигли никаких успехов. Власть Шамиля росла вместе с его смелостью, и в ноябре он произвел набег на Кизляр, захватив, кроме огромной [564] добычи, 1 пушку и на обратном пути одержал верх над генерал-майором Ольшевским, хотевшим пересечь ему отступление.

1842 г. начался с недоразумений, возникших между генералом Головиным и Граббе, который добивался полной независимости действий и вышел совсем из подчинения корпусному командиру, что ставило последнего в неловкое положение, вызывая лишь пререкания.

Опасаясь вторжения Шамиля через Гимры в шамхальские, а через Гергебиль в мехтулинские владения, Головин отправил в Темир-Хан-Шуру подкрепления и назначил командовать там войсками генерал-лейтенанта Фези. Прибыв в начале февраля в Шуру, Фези тотчас же приступил к действиям против Гергебиля, который и занял с боя 20 февраля. Шамиль был вынужден перенести свою деятельность на юг и, пользуясь отсутствием русских войск в южном Дагестане, занял Кумух. Но 12 мая после поражения, нанесенного горцам при деревне Шаурклю отрядом князя Аргутинского-Долгорукова, Кумух был очищен.

К половине мая в распоряжении Граббе на левом фланге было 12 батальонов, 350 казаков, 32 орудия и 150 человек милиции, и ему же был подчинен находившийся в северном Дагестане отряд Клугенау, состоявший из 11 1/2 батальона, 350 казаков, 20 орудий и 2 сотен милиции. Граббе была предоставлена полная свобода действий в этой части Кавказа.

Между тем в это время Шамиль, собрав до 15 тысяч горцев, вторгнулся с ними в казикумухское ханство и окружил в Кумухе незначительный отряд Аргутинского. Последний, пользуясь разделением сил неприятеля, разбил его по частям и энергично преследовал. Шамиль принужден был бежать, но скоро оправился по причине бездеятельности Граббе.

Выступив 30 мая из Герзель-аула, Граббе с 10-тысячным отрядом и 24 орудиями двинулся левым берегом реки Аксая на деревни Шауни и Дарго. При отряде было множество повозок и 3 тысячи лошадей, что сильно затрудняло движение через дремучие леса Ичкерии.

По мере движения вперед препятствия увеличивались, стали встречаться завалы, и отряд в течение 2 дней не имел [565] воды. При упорной обороне горцев число раненых сильно возрастало. В три дня войска прошли только 25 верст, и Граббе, убедившись, что дальнейшее движение почти невозможно, 2 июня приказал отступить по той же дороге, по которой пришел, а 4 июня в весьма плачевном состоянии вернулся в Герзель-аул, потеряв 66 офицеров, более 1700 нижних чинов, орудие и почти все боевые и продовольственные припасы.

Экспедиция Граббе к селению Игали в конце июня также была неудачна. Простояв там двое суток и будучи не в состоянии овладеть переправой на Андийском Койсу, в ночь с 28 на 29-е Граббе отступил обратно в селение Цатаних, потеряв 11 офицеров и 275 нижних чинов. После этой неудачи войска дагестанского и чеченского отрядов обратились к усилению укреплений и улучшению дорог в Аварии.

В 1843 г. в Дагестане разыгрались события, которые заставили русское правительство обратить исключительное внимание на покорение главным образом Восточного Кавказа. Мюридизм сплотил все общества Дагестана, составил из них одно целое, готовое до фанатизма бороться за свою независимость. Император Николай I поручил генералу Головину принять более прочную систему к утверждению нашего владычества на Кавказе. Ему вменялось в обязанность постепенное овладение плоскостями посредством устройства укреплений при выходе из ущелий, проложение удобных дорог и сосредоточение всех свободных войск для наступательных действий в важнейшем пункте, оставаясь в прочих в наблюдательном положении.

Устроив свою резиденцию в Дарго, Шамиль все лето 1843 г. организовывал свое ополчение. С окончанием же полевых работ, когда горцы освободились, Шамиль решился снова перейти в наступление. Прибыв в селение Дылым, в 10 верстах от крепости Внезапной, Шамиль стянул сюда огромные массы пеших и конных горцев. Намерения имама не были известны никому, а потому приходилось ждать его на всех пунктах.

27 августа Шамиль с толпою до 10 тысяч неожиданно появился перед унцукульским укреплением, обложив его. [566]

Поспешивший на помощь Унцукулю полковник Веселицкий погиб почти со всем своим отрядом — было убито 10 офицеров, с Веселицким во главе, и 477 нижних чинов, спаслись лишь несколько человек.

После овладения Унцукулем горцы направились к селению Харачи. Попытка Клугенау выбить неприятеля из селения Харачи не увенчалась успехом, тогда явилось опасение за сообщение наших главных сил с Темир-Хан-Шурою. Положение Клугенау было очень трудное: в его распоряжении было не более 1220 штыков с 4 орудиями, а между тем ему предстояло или бросить Аварию и сохранить свои сообщения с Шурою или пренебречь сообщениями, сосредоточиться в Аварской долине, чтобы обеспечить за нами центр гор. Клугенау избирает последнее. Оставив небольшой отряд для защиты селения Цатаныха, Клугенау перешел в Хунзах.

В начале сентября Шамиль последовательно овладел рядом укреплений, находившихся на наших сообщениях. Отряд Клугенау, находившийся в Хунзахе, оказался отрезанным со всех сторон и окружен скопищем Шамиля. В таком, почти безвыходном, положении Клугенау обратился за помощью к начальнику самурского отряда князю Аргутинскому, который в это время находился на правом берегу реки Кара-Койсу у урочища Гудуль-Мейдан.

Выступив 12 сентября, князь Аргутинский у селения Гоцатля потеснил скопище мюридов, бывших под начальством Хаджи-Мурата, и 14 сентября в 4 верстах от Хунзаха соединился с отрядом Клугенау. С прибытием Аргутинского силы отряда возросли до 4 тысяч штыков, 1760 сабель и 17 орудий. Преследуя отступивших мюридов, Клугенау имел несколько незначительных стычек с горцами, в частности успешных, но положение его оставалась тяжелым, отряд был совершенно отрезан от Темир-Хан-Шуры, а между тем брожение среди горцев не ослабевало. Ввиду такого положения дел, корпусный командир распорядился отправить все свободные войска с Кавказской линии в северный Дагестан. Начальником этих сил был назначен генерал-лейтенант Гурко, которому было поручено отправиться в Шуру, восстановить сообщение с Аварией и оказать помощь отряду Клугенау. [567]

В распоряжении Гурко было только 2 батальона с 4 орудиями, представлявшие единственный резерв всего края. Гурко решил выждать подкреплений, но в то же время, предполагая открыть сообщение с Аварией через Балаханское ущелье, разрешил Клугенау двинуться к зырянской переправе.

Оставив с Хунзахе 2 1/2 батальона с 2 горными орудиями, Клугенау двинулся в Балаханское ущелье и 27 сентября прошел его, прогнав небольшую партию мюридов, преграждавших ему путь. Оставив для защиты ущелья князя Аргутинского с 4 батальонами и 11 орудиями, Клугенау с остальными войсками 28 сентября прибыл в Темир-Хан-Шуру.

Между тем Шамиль сосредоточил огромное скопище у селения Дылым и 30 сентября появился у деревни Андреевой, в которой находились всего 1 батальон Кабардинского полка и полковая учебная команда. Три раза произведенная Шамилем атака была отбита благодаря энергичным действиям полковника Козловского. Шамиль отступил к Акташ-Ауху.

Но уже 28 октября многочисленные толпы, предводимые Шамилем, показались на высотах перед Гергебилем. Укрепление было занято 300 нижними чинами Тифлисского полка с 5 орудиями под начальством майора Шаганова. В течение 6 дней горцы много раз пытались взять укрепление штурмом, но были отбиваемы. Утомленный беспрерывным боем гарнизон, понеся значительные потери, решил оставить верхнее укрепление, заложив мины. Под офицерским флигелем и казармой были закопаны 4-пудовые бочонки с порохом. В ночь на 3-е число гарнизон перешел в нижнее укрепление, перенеся туда имущество и единственный уцелевший единорог. К рассвету у верхнего укрепления остались унтер-офицеры Чаевский, Неверов и рядовой Семенов, державшие провод для запалов. Увидев, что укрепление очищено, горцы бросились в него искать добычи, но страшный взрыв похоронил несколько сотен их. Оставшиеся в живых первое время остолбенели от ужаса, потом бросились на нижнее укрепление, но были отброшены картечным огнем. Около 4 часов пополудни гарнизон Гергебиля увидел блеск штыков на Аймякинских высотах и рассчитывал на скорую помощь. [568]

Действительно, по получении известия о трудном положении Гергебиля, Гурко поспешил к нему на помощь с отрядом около 1600 человек. Но, подойдя к Гергебилю, Гурко увидел невозможность спуститься к нему по единственной тропе, которая обстреливалась с двух сторон неприятелем. Не желая рисковать последним резервом, Гурко в ночь с 5-го на 6-е отступил на Аймякинские высоты и 8 ноября Гергебиль был взят горцами, причем большая часть гарнизона погибла.

С падением Гергебиля восстание распространилось по койсубулинским аулам правого берега Аварского Койсу. Обстоятельство это ставило аварский отряд в безвыходное положение, и потому Гурко приказал Клугенау оставить Аварию. Находившемуся с отрядом в Хунзахе подполковнику Пассеку было предписано срыть укрепления и отступить.

16 ноября отряд Пассека выступил, а 17-го занял укрепление Зыряны. Дальше двигаться было нельзя, так как кругом находился неприятель, хотя и державшийся на почтительном расстоянии от укрепления. К 23 ноября Пассек успел устроить 6 редутов, 1 ретраншамент и расположил в них свой отряд, состоявший из 2400 человек.

Испытывая страшные лишения, питаясь кониной и фунтом сахару в день на человека, в трескучие морозы, без теплой одежды, тревожимый горцами, отряд продержался до 17 декабря, когда к нему на выручку прибыл отряд Гурко. Этим выдающимся подвигом маленького отряда закончился 1843 г. на Кавказе, но в общем результате итоги кампании этого года были крайне неблагоприятны для нас. Неприятель разрушил до основания 12 укрепленных пунктов, власть Шамиля распространилась почти вдвое. В Дагестане мы потеряли почти все, ранее приобретенное, его приходилось завоевывать снова, но уже при более тяжелых условиях, чем тогда, когда мы вступали в эту горную страну.

По получении известия об оставлении нами Аварии, император Николай I повелел вновь назначенному главнокомандующему генералу Нейгардту двинуться в горы, разбить все скопища Шамиля, разрушить все его военные заведения, овладеть всеми важнейшими пунктами в горах и укрепить те из них, занятие которых будет признано нужным. [569]

Для выполнения этого кавказские войска был значительно усилены. Но в течение зимы и весны 1844 г. мы не предпринимали наступательных действий, тогда как Шамиль, ободренный занятием Ава предполагал сделать то же и с шамхальством тарковским. В апреле 1844 г. 5-тысячное скопище горцев вторглось в казикумухское ханство, а Хаджи-Мурат и Мусса Балаханский с толпою в 6 тысяч человек заняли в северном Дагестане селение Кодар. Эти частные успехи горцев не имели, однако, конечного результата. Высылаемые нами отряды всегда одерживали верх над неприятелем, и в особенности сильное поражение было нанесено горцам при селениях Кодаре и Мигри. После этих столкновений наступательные операции Шамиля на время прекратились, но горцы собирались с новыми силами, и 25 мая они вновь стали сосредоточиваться у сел. Кодар, а 2 июня заняли сел. Кака-Шуру. На следующий день большая часть неприятельских сил в громадных массах двинулась к сел. Гилли. Против них был выслан отряд генерала Пассека, в составе 3 батальонов, 4 сотен и 4 горных орудий. Пассек двинулся наперерез неприятелю и атаковал горцев, которые вынуждены были двигаться к сел. Кака-Шура перед нашим фронтом под сильнейшим огнем. Небольшой наш отряд таким образом разбил 27-тысячное скопище горцев. Неприятель потерял до 1 тысячи человек убитыми и ранеными. Последствием этой победы было успокоение шамхальских и мехтулинских владений. Вслед за тем князь Аргутинский предпринял экспедицию в сюргинское общество и нанес горцам несколько поражений, результатом которых было изъявление покорности Сюрги, Каптига и Кубачи.

Однако, несмотря на изъявление покорности этими обществами, власть Шамиля все-таки усиливалась. Он успел сплотить Чечню и дать ей административное устройство. Шамиль продолжал собирать около себя скопища и произвел ряд нападений на наши укрепления. Хотя нужно сказать, что ближайшие аулы Малой Чечни уже тяготились деспотизмом имама и желали перейти в русское подданство при условии, что русские войска не дадут их в обиду Шамилю. Одними из первых были жители селения Гехи в Малой Чечне. [570]

Сознавая, что пример гехинцев может плодотворно подействовать на прочие чеченские общества, Фрейтаг двинулся к сел. Гехи с 6 батальонами, 2 сотнями и 14 орудиями. При этом из Назрана приказано было двинуться полковнику Нестерову с его отрядом на усиление отряда генерала Фрейтага. Нестеров, при приближении к реке Валерику, встретил большое сопротивление со стороны неприятеля. Горцы успели разорвать отряд на две части и поставить его в весьма затруднительное положение. Только появление Фрейтага с 3 батальонами спасло Нестерова от окончательного поражения. Услышав выстрелы со стороны Валерика, отряд Фрейтага бегом направился к месту боя и атаковал горцев.

Заняв Гехи, начальник левого фланга, генерал Фрейтаг, приступил к уничтожению окрестных аулов и продовольственных запасов. Но эти меры не имели решительных результатов. Горцы собирались то в одном, то в другом месте и вызывали необходимость экспедиций. Это привело к необходимости снова утвердиться в Чечне, и с этой целью отряд Гурко 19 августа прошел Ханкальское ущелье и двинулся вверх по реке Аргуни. В окрестностях разоренного аула Чех-Кери он выбрал место и 22 августа заложил укрепление, названное Воздвиженским. Это укрепление, вооруженное 34 орудиями крепостной и полевой артиллерии и снабженное в изобилии продовольственными припасами, составило центр, или опору, предполагаемой новой Чеченской линии.

Наиболее важным событием, имевшим влияние на положение наших дел в 1844 г., была измена нам элисуйского султана Даниель-бека. Не получивший образования, но одаренный от природы замечательными способностями и твердою волею, Даниель-бек принадлежал к уважаемой всеми горцами фамилии, управлял своим народом наследственно и пользовался большим влиянием среди элисуйцев. Даниель-бек считался на русской службе, имел чин генерал-майора и получал от русского правительства жалованье. Преобразования края, коснувшиеся и элисуйского владения, в особенности лишение права на жизнь и смерть своих подданных, не нравились Даниель-беку. Между ним и властями Джаро-Белоканского округа произошел ряд столкновений, [571] которые окончились переходом Даниель-бека на сторону Шамиля.

В начале июня мирные до того элисуйцы обнаружили враждебные действия, начались разбои партий под предводительством султанских нукеров, толпа мятежников подошла к сел. Гулюк для возмущения жителей. Ближайшие горские общества и почти весь Белоканский округ волновались. Присутствие наших войск до некоторой степени сдерживало население от возмущения, но малейшая наша неудача могла стать сигналом к общему восстанию.

Обстоятельства требовали быстрых и решительных действий. Ввиду этого командовавший войсками в Джаро-Белоканском округе генерал-майор Шварц, с отрядом, силою около 4 батальонов, 2 эскадронов пеших драгун, 150 казаков и 1 дружины пешей милиции, выступил к сел. Гулюк и, пройдя его, вступил в элисуйские владения. Там он был встречен сильным огнем мятежников, атаковал их и принудил их к отступлению. 13 июня штурмовал завалы, занятые толпою около 3 тысяч человек. Неприятель потерял около 400 человек. Весть о нашей победе быстро разнеслась и внесла успокоение в готовые уже восстать Нухинский и Шекинский уезды и Белоканский округ. Позиция, занятая Шварцем при сел. Кахе, совершенно запирала Даниель-бека в горах.

Располагая 6 тысячами вооруженных горцев и рассчитывая на неприступность местности, Даниель-бек надеялся удержаться до прибытия подкреплений от Шамиля. Несмотря на малочисленность своего отряда, Шварц двинулся к Элису. После горячего боя он штурмом овладел и этим укрепленным селением. Наши потери были 12 офицеров и 351 нижний чин; горцы оставили на месте более 500 тел. Даниель-бек бежал. 26 июня в селении Ках было открыто временное управление, а элисуйское владение было переименовано в округ; население обращено в государственных крестьян и приведено к покорности.

На правом фланге действия ограничивались сравнительно незначительными стычками с горцами, на Черноморской же линии 1844 г. ознаменовался геройским отражением значительного скопища горцев от головинского укрепления. [572]

Укрепление это, вооруженное 24 орудиями, имело гарнизон из 2 рот, численностью всего в 377 человек. Ночью 16 июля, за два часа до рассвета, горцы в числе до 6 тысяч человек тихо приблизились к укреплению и бросились на штурм. Между прочим во рву укрепления имелся палисад и были положены доски с вбитыми в них острыми железными гвоздями. Попав на гвозди, передние ряды горцев завалили дно рва своими телами и тем облегчили эскаладу своим задним товарищам. Несмотря на огромное поражение, нанесенное штурмующим картечными выстрелами, неприятель ворвался в укрепление и в темноте ночи бой разбился на несколько отдельных эпизодов.

С рассветом майор Янчин, державший резерв в своих руках, и поручик Завадский с небольшою горстью солдат атаковали неприятеля с такой стремительностью и неожиданностью, что горцы были выбиты из укрепления. Тем не менее они остались вблизи, и гарнизон деятельно готовился к новому штурму. Но прибывшая к утру 17 июля помощь из лазаревского укрепления заставила горцев удалиться.

В общем результаты всех наших экспедиций в 1844 г. были весьма незначительны. Они ограничились лишь покорением Акуши и Цудохара, постройкой же укрепления Воздвиженского было положено начало обустройству передовой Чеченской линии. Но значение наше в горах не усилилось, власть Шамиля не ослабилась и многое из утраченного в предшествующие годы мы не возвратили.

Выступление Шварца в Тлесерухе временно обеспечило Лезгинскую кордонную линию, внес успокоение и среди жителей элисуйского владения. Но в Дидое, Анкратле и северных магалах казикумухского ханства мюридизм развивался все более и более. Весь южный Дагестан, на территории между главным хребтом и Аварским Койсу, был охвачен волнением. Все лезгинские общества, расположенные по левым берегам Сулака и Аварского Койсу, оставались непокорными и высылали бойцов по первому требованию имама. Покорными нам в северном Дагестане были шамхальцы и большинство мехтулинцев. Среди же чеченцев, особенно Малой Чечни, было заметно уже утомление беспрерывной [573] 6-летней борьбой, отрывавшей рабочие руки от полевых работ и вследствие этого вызывавшей повсеместное обеднение населения.

Тем не менее власть Шамиля росла. Причинами такого роста была ненависть к русским и уменье имама привязать к [574] себе бедный класс населения. Система управления Шамиля сплотила многие горские племена в одно целое, и борьба становилась трудною. Система наших действий против враждебных горцев, руководимая из Петербурга, не достигла цели. Необходимо было прислать на Кавказ лицо, облеченное полномочием и доверием для принятия решительных мер на месте. Таким лицом явился назначенный наместником Кавказа граф М. С. Воронцов.

В конце апреля наместник прибыл во Владикавказ, куда стали являться местные жители с изъявлением покорности и с просьбою прислать для их охраны войска. Граф Воронцов приказал генералу Лидерсу с отрядом двинуться из Воздвиженского к Ахшакатай-Гойте. Но по всему пути следования никто не явился с покорностью, а напротив, во многих местах встречали выстрелами. Тогда было решено послать экспедицию в Дарго, местопребывание Шамиля, чтобы там его поразить.

Для этой экспедиции предназначались два отряда: чеченский (13 батальонов, 14 сотен, 28 орудий) под начальством генерала Лидерса и дагестанский (10 батальонов, 3 сотни, 18 орудий) под начальством генерал-лейтенанта князя Бебутова. Дагестанский отряд 29 мая от Темир-Хан-Шуры перешел к аулу Гертме, где 3 июня соединился с чеченским отрядом. Наступление обоими отрядами предполагалось произвести через Гумбет и Андию.

Неприступность местности, необыкновенно крутые подъемы и спуски с множеством завалов из больших бревен замедляли движение отрядов. 14 июня чеченский отряд занял селение Анди и пространство до аула Гагатль, а дагестанский отряд стал лагерем за Гагатлем. До 18 июня войска действующего отряда оставались на занятых позициях и испытывали большие лишения. При трудной проходимости дорог значительное число лошадей пало, транспорты уменьшались и доставляли весьма мало продовольствия. Многие части по два и четыре дня не имели сухарей.

Обеспечение сообщений ослабило боевую численность войск, и оба отряда, соединенные в один, были подчинены генералу Лидерсу, а князю Бебутову было поручено отправиться в Темир-Хан-Шуру для принятия мер к обеспечению [575] и безостановочному снабжению экспедиционного отряда всем необходимым.

За выделением промежуточных и боковых отрядов, в распоряжении главнокомандующего оставалось 11 батальонов, 3 роты стрелков, 2 дружины пешей милиции, 4 сотни казаков, 9 сотен милиции и 10 орудий, всего 9500 человек. С этими силами Воронцов 6 июля двинулся по дороге в Дарго, направляясь по хребтам правого берега Аксая. На 14-й версте от аула Гагатля дорога входит в дремучий ичкерийский лес и этим лесом тянется версты три. Недалеко от опушки леса отряд остановился для отдыха. Неприятель, видимо, готовился к обороне, и спуск к Дарго оказался прегражденным 27 завалами из толстых бревен.

Прибыв к авангарду, Воронцов приказал начальнику его, генералу Белявскому, спуститься в долину Аксая и овладеть аулом Дарго. С большим трудом двигались солдаты по наклонному более 45° спуску, тянувшемуся на протяжении версты и, несмотря на отчаянное сопротивление горцев, 6-го же июля заняли Дарго.

Граф Воронцов ожидал, что с занятием резиденции Шамиля население изъявит покорность. Но в действительности чеченцы готовились к новому сопротивлению, так как отлично сознавали, что русскому отряду нет отступления и он должен погибнуть в ичкерийских лесах. На пути в Андию горцы повсюду устроили завалы. Таким образом, транспорты с продовольствием не могли достигнуть отряда, расположенного в Дарго. Для того чтобы взять припасы, была послана почти половина отряда навстречу транспортам. Солдаты должны были наполнить ранцы продовольствием и принести его для отряда, а транспортные повозки — следовать обратно. Эта экспедиция, прозванная сухарною, обошлась нам весьма дорого: были убиты 2 генерала, в том числе Пассек — один из выдающихся кавказских генералов, 17 офицеров и 537 нижних чинов, ранено 32 офицера и 738 нижних чинов. Кроме того, пришлось бросить в лесу 3 единорога.

Из-за недостатка продовольствия и невозможности двинуться в Андию, Воронцов решил пройти к Герзель-аулу, где должен был находиться отряд Фрейтага и до которого было [576] не более 40 верст. 12 июля все тяжести были уничтожены, даже палатки сожжены или разорваны на портянки, и 13 июля отряд двинулся на сел. Цонтери. Положение отряда с каждым днем становилось более критическим. Число раненых и больных росло. Вьючных лошадей не хватало на их перевозку, продовольствие уменьшалось. По прибытии к селению Шаухал-Берда Воронцов приказал уничтожить излишние лафеты и зарядные ящики, чтобы освободившихся лошадей отдать под больных и раненых. При отряде оставалось всего 2 легких и 6 горных орудий. В таком положении главнокомандующий решил дождаться в Шаухал-Берда прибытия отряда Фрейтага, который и прибыл 19 июля.

Даргинская экспедиция, стоившая нам 3 генералов, 28 штаб-офицеров, 158 обер-офицеров и 3321 нижнего чина и необыкновенных усилий со стороны всех чинов отряда, дала совершенно отрицательные результаты. Был потерян год кампании, стоивший значительных денег и людей, и не подвинулись в смысле покорения Кавказа ни на один шаг вперед. Горцы же приобрели уверенность в своих силах и надежду отстоять свою независимость.

Еще раз в этом случае подтвердилось, что система отдельных экспедиций вглубь Дагестана не может привести к его покорению, и необходимо снова вернуться к намеченной Ермоловым системе, то есть к постепенному овладению и окружению горцев. Для этого необходимо было прежде всего занять плоскости и предгорья Большой и Малой Чечни. Первым шагом для этого было устройство в лесах просек. 4 декабря Фрейтаг выступил из крепости Грозной и приступил к устройству просек в гойтинском лесу. К 20 декабря широкая полоса леса, отделявшая урочище Начхой-Каж от Аргунской долины, исчезла, и неприятель не мог уже нам вредить при проходе наших войск через гойтинский лес.

Неудача Даргинской экспедиции не прошла бесследно, и граф Воронцов на опыте убедился в бесполезности наступательных действий, не связанных общим планом постепенного занятия страны.

Потерянные нами укрепленные пункты, разбросанные от реки Самура по Казикумухскому и Аварскому Койсу, то есть [577] от укрепления Ахты до аула Цатаных, имели важное стратегическое значение. Они прикрывали средний Дагестан и не позволяли неприятелю вторгаться в покорные нам владения. С переходом этих пунктов во власть Шамиля эти владения находились под ударами скопищ пророка. Чтобы защитить страну и устроить возможно лучшее сообщение с средним Дагестаном, Воронцов приступил к устройству военно-ахтинской дороги, от селения Шин через гору Большой Салават.

В 1847 г. дорога эта была проведена на 40 верст. Кроме этой дороги Воронцов признавал необходимым возвести укрепление в Гергебиле и занять один пункт у селения Руджи для подвижных резервов и для склада боевых и продовольственных припасов. С этой целью предполагалось составить два отряда: дагестанский — для движения с севера и самурский — с юга, со стороны казикумухского ханства. К ним впоследствии должен был присоединиться вспомогательный лезгинский отряд.

Получив известие о сосредоточении русских сил, но не зная направления наших действий, Шамиль старался привлечь к себе племена, оказавшие нам расположение, каковыми были акушинцы, казикумухцы и другие. Наэлектризовав население, Шамиль стал стягивать к Дарго свое ополчение. Планируя действовать в Чечне, имам принял все меры к тому, чтобы отвлечь от нее наше внимание и заставить сосредоточить его на Дагестане, а сам с несколькими тысячами человек и 7 орудиями двинулся к аулу Шали.

Между тем в начале мая открылась экспедиция по предложенному Воронцовым плану. 6 мая князь Бебутов выступил из Дженгутая к Гергебилю с отрядом в 4 батальона, 8 орудий, 1 1/2 сотни казаков, командою саперов и конною милицией, на другой день в селении Оглы к нему присоединились 2 батальона ширванцев. 10 мая Бебутов подошел к Гергебилю, но, убедившись в невозможности овладеть этим аулом открытой силой и устроить блокаду, отступил. 25 мая в дагестанский отряд прибыл Воронцов с 2 батальонами самурского полка. 1 июня, по получении известия о движении самурского отряда с Турчидага, дагестанский отряд вновь двинулся к Гергебилю. [578]

Аул Гергебиль, упиравшийся с северо-запада к отвесным недоступным скалам, был сильно укреплен внутри и обнесен высокою стеною с амбразурами; две башни и одна укрепленная сакля фланкировали{207} местность перед стеною.

В ночь с первого на второе июня были заложены батареи, которые тотчас же по окончании открыли огонь и к вечеру 3 июня пробили брешь в исходящем углу стены аула. Предполагая незначительность гарнизона Гергебиля, граф Воронцов 4 июня решил штурмовать аул двумя колоннами, общее начальствование над которыми было поручено генерал-майору Кудашеву. Самурский отряд должен был следить за неприятелем, расположенным на высотах вокруг укрепления. Но двукратно произведенный штурм успеха не имел, отряд потерял 36 офицеров и 581 нижнего чина.

До 8 июня отряд оставался на позиции перед Гергебилем и затем двинулся за Казикумухское Койсу. По отступлении в Ходжал-Махи граф Воронцов намерен был предпринять действия против аула Салты и с этой целью, сформировав особый отряд, 10 июня двинулся к Дюз-Мейдану и 20 июня пришел на Турчидаг. Как бы предвидя цель движения наших войск, Шамиль энергично укреплял Салты.

26 июня отряд подошел к аулу Салты, 28-го — заложены батареи, а 7-го — заложен минный колодезь и подведены минные галереи. При этом обнаружилось, что наш противник хорошо знаком с минной войной и сделал правильную контрминную галерею. 18 августа наши минеры услышали контрминера как раз по направлению галереи. Тотчас же заложен был камуфлет{208}, но неприятель его предугадал и прежде, чем мы успели забить его, горцы просверлили тонкий простенок, разделявший их от камуфлета, и выстрелами из ружей взорвали его. Весь камуфлет обратился в нашу сторону и жертвами взрыва были 1 офицер и 2 минера. [579]

20 августа в стенах аула были пробиты две бреши. Чтобы теснее обложить Салты и лишить возможности осажденных получать подкрепления, были заняты сады в тылу укрепления и две высоты. Понимая важное значение этих высот, горцы два дня, в течение 22 и 23 августа, отчаянно отбивали их, но безуспешно. После упорной обороны 14 сентября аул Салты был взят штурмом, а 25 августа, разрушив все постройки, отряд двинулся на Цудахар и перешел затем на зимние квартиры.

В ноябре Шамиль сделал попытку напасть на Цудахар, где в это время находился 2-й батальон Самурского полка, но подоспевший на выручку князь Аргунтинский с войсками заставил Шамиля отступить. Аргутинский преследовал неприятеля до селения Мукархлю, доказав этим зимним походом, что ни сильные морозы, ни глубокие снега не могут остановить русских и, по выражению Суворова, где проходит олень, там пройдет и русский солдат.

Вследствие агитации Шамиля в 1847 г. мюридизм распространился и утвердился в обществах, прилегавших к нашей Лезгинской кордонной линии. Руководитель партий, враждебных русским, бывший элисуйский султан Даниель-бек 1 мая явился в Джурмут с 6-тысячным ополчением, откуда двинул отряды в Мухахское ущелье и к селению Белоканам.

Сильная позиция в Мухахах была важна для нас в том отношении, что прикрывала хлебородные и спокойные энтлойские селения и по центральному положению давала возможность подать помощь в Элисуй и Белоканы. Ввиду этого начальник Лезгинской линии и Джаро-Белоканского округа генерал Шварц, узнав о приближении неприятеля, двинулся прежде всего в Мухахское ущелье, оставил там две роты, а с остальными 5 мая перешел в Закаталы, а оттуда к Белоканам, навстречу неприятелю. Встреча с горцами произошла у селения Рахети, и несмотря на сильную позицию, которую занимал неприятель, горцы были сбиты и рассеяны. 13 мая Шварц двинулся на селение Чардахлы, которое Дениель-бек сильно укреплял. К вечеру этого дня Чардахлы были взяты, и Даниель-бек бежал в горы, а 14 мая депутаты от разных селений явились в лагерь, прося пощады и помилования. [580]

К концу 1847 г. наша деятельность в Дагестане выразилась устройством укрепленных штаб-квартир в Чир-Юрте, Ишкартах и Дешлагаре. В нагорном Дагестане с уничтожением аула Салты было основано укрепление у аула Хаджал-Махи, а занятием укрепленной позиции при Цудахаре положено начало линии по Казикумухскому Койсу. Эта линия обеспечивала прямое сообщение южного Дагестана с северным и запирала неприятелю главнейшие проходы в средний Дагестан.

На предстоявший 1848 г. предполагалось усилить занятые пункты, усовершенствовать дороги, взять Гергебиль и на его месте возвести укрепление. В зиму 1847/48 гг. власть Шамиля сильно пошатнулась, народ роптал на то, что вследствие беспрестанной борьбы с русскими поля оставались необработанными и семейства голодали. Наибы{209} ссорились между собой, обвиняя друг друга. Вследствие этих неурядиц в январе 1848 г. Шамиль собрал в Дарго наибов, главнейших старшин и духовенство и объявил им, что он слагает с себя звание имама. Это неожиданное заявление вновь подогрело остывший было энтузиазм, и представители обязались послушанием не только самому Шамилю, но и его сыну, к которому должно было перейти звание имама по смерти его отца. Шамиль объявил, что ближайшей его задачей будет затруднить нам овладение Гергебилем и затем разорить Казикумух, или верхние селения мехтулинского ханства.

В конце июня 1848 г. к Гергебилю двинулись наши войска, всего 13 батальонов, 24 орудия, дивизион драгун, 4 сотни казаков и милиция, двумя колоннами, левая — под начальством генерал-майора Бриммера и правая, более сильная, — князя Аргутинского.

С прибытием наших войск почти со всех сторон стали стекаться к Гергебилю партии горцев, и прежде других прибыл Хаджи-Мурат с 600 человек и 2 орудиями. 24 июня с занятием садов, находящихся в тылу аула, Гергебиль был обложен, и началась правильная осада. После усиленного [581] бомбардирования 6 июля ночью горцы оставили аул и разбежались в разные стороны.

Окончательно разрушив Гергебиль, Аргутинский решил отступить, но, желая предупредить назойливое преследование горцев, он приказал на пути отступления заложить шесть мин и один камнеметный фугас.

15 июля отряд отступил. Заметив это, находившийся на левом берегу реки Койсу неприятель бросился преследовать наши войска, но лишь только он вступил в полосу заложенных мин, как они были взорваны и значительное количество неприятеля уничтожено. С уничтожением Гергебиля неприятель лишился пункта, из которого он постоянно устремлялся на Даргинский округ и на мехтулинское ханство. Для лучшего прикрытия последних началось укрепление у селения Аймяки и разработка наиболее необходимых дорог.

К началу сентября у Шамиля собралось вновь до 12 тысяч человек и 3 орудия, и он решил напасть на укрепление Ахты.

Занимавший весьма важный пункт — селение Борч, генерал Бюрно 13 сентября отступил за гору Салават в Шинское ущелье и таким образом связь между войсками восточного Дагестана и лезгинского отряда была прервана. Неприятелю открывался путь в Нухинский уезд и представлялась полная возможность действовать вниз по реке Самуру, не опасаясь за свой тыл. Воспользовавшись этим, Шамиль с 15-тысячным скопищем обложил укрепление Ахты, геройская защита которого составляет одну из блестящих страниц в истории кавказских войн. Гарнизон укрепления состоял всего из 500 человек. Начальник гарнизон полковник Рот, давно известный своей храбростью и стойкостью, решил не сдаваться, но он был ранен в первый же день осады и начальствование над гарнизоном перешло к только что прибывшему перед тем с ротой Ширванского полка капитану Новоселову. С виду тщедушный и слабый, Новоселов явился в дни осады ахтинского укрепления примером неустрашимости, силы воли и энергии.

Расположенное на правом берегу Самура укрепление Ахты состояло из 5 фасов, соединенных между собой [582] 5 батареями, каждая на 2 орудия. Самая сильная сторона была южная, самая слабая — северная, обращенная к Самуру. Неприятель тесным кольцом окружил укрепление и открыл сильный огонь. К вечеру второго дня осады, 15 сентября, гарнизон лишился 20 убитыми и 32 ранеными. Полковник Рот, находившийся вследствие раны в постели, собрал к себе всех офицеров и просил их не сдаваться, а взорвать укрепление на воздух и к этому подвигу подготовить людей.

Около полудня 16 сентября неприятельский снаряд попал в пороховой погреб и взорвал его. При этом взрыве погибли 1 офицер и 30 нижних чинов. Кроме того, взрыв произвел сильные разрушения в стенах и постройках укрепления. Но горцы, ошеломленные взрывом, не успели им воспользоваться, так как капитан Новоселов немедленно же завалил образовавшиеся бреши кулями муки, а на попытки горцев броситься на штурм отвечал картечью. Уже 6 суток гарнизон оставался без сна, горячей пищи и с ограниченным запасом воды. Площадь была завалена грудами убитых, для погребения которых не было ни средств, ни времени. Разрушенные казармы не вмещали в себя раненых; женщины и дети, оборванные и голодные, искали спасения между убитыми и ранеными лошадьми, сухарей было недостаточно. В этих условиях штабс-капитан Бучкиев в сопровождении двух самурских беков вызвался отправиться к князю Аргутинскому с просьбою о помощи. Осадные работы неприятеля продолжались. Гарнизон терпел страшные лишения, и люди обессилили настолько, что караульную службу частью несли женщины. Работа неприятеля близилась к концу, а о помощи не было никакого слуха. Полковник Рот отправил еще двух охотников к Аргутинскому. Офицеры решили взорвать укрепление, и солдаты, с восторгом узнав об этом решении, сознательно готовились к смерти.

Между тем князь Аргутинский шел с отрядом без отдыха, спеша на помощь осажденным. В селении Курах к нему явился штабс-капитан Бучкиев, переодетый татарином, и сообщил о тягостном положении гарнизона.

Несмотря на утомление отряда, Аргутинский немедленно двинулся прямо через горы и 18 сентября появился на [583] отвесных возвышенностях правого берега Самура. Блеск русских штыков на горах обрадовал гарнизон укрепления Ахты, но радость была непродолжительна. Выдвинув вперед ракетный взвод, Аргутинский выстрелами отогнал горцев от укрепления, но невозможность переправиться через Самур заставила его отступить, обнадежив гарнизон, что скоро прибудет. Прошло, однако, 5 томительных дней, пока подоспел Аргутинский на выручку, и это было вовремя. Через 2 дня по уходе Аргутинского горцы, забросав наполовину ров, пошли на приступ. Осажденные бросали гранаты, брандкугеля{210}, зажигали фашинник{211} в траншеях, но ожесточение неприятеля не имело границ. Даже взрыв части укрепления, переполненной неприятелем, не остановил его. Новоселов был тяжело ранен. Силы гарнизона истощались. Так продолжалось до 22 сентября, когда осажденные заметили, что горцы с лихорадочной поспешностью отступают по направлению к селению Мескинджи. Это они спешили, чтобы задержать Аргутинского.

Аул Мескинджи и окружающие его высоты были сильно укреплены; на защиту его выступили лучшие сподвижники Шамиля: Кибит-Магома, Хаджи-Мурат и Даниель-бек, но князь Аргутинский стремительно атаковал неприятеля и буквально рассеял его. Оставшиеся в селении Ахты горцы, узнав о поражении при Мескинджи, бежали за Кара-Койсу, и 23 сентября геройский гарнизон укрепления Ахты был освобожден. Таким образом, планы Шамиля разрушились. Он обвинял в своих неудачах Даниель-бека и, поссорившись с ним, возвратился в свою резиденцию Дарго. Геройской защитой ахтинского укрепления закончился 1848 г.

Поражение горцев и занятие нами Гергебиля и Салты не убедило горцев в невозможности им бороться с Россией, они не считали себя побежденными, и с весны 1849 г. делают ряд смелых набегов, которые оканчиваются, однако, неудачами. [586]

Один из таких набегов был произведен Хаджи-Муратом 14 апреля на Темир-Хан-Шуру. Наиболее крупные действия русских войск в этом году выразились в осаде и бомбардировании аула Чох дагестанским отрядом князя Аргутинского и экспедиции генерала Чиляева с лезгинской линией в Дидо, [587] которая окончилась поражением горцев под аулом Хупро. Последняя экспедиция, а также отражение генералом Чиляевым попытки Хаджи-Мурата проникнуть в Кахетию имели своим последствием изъявление покорности дидойцами и выдачу [588] ими заложников. Но эта покорность продолжалась только до осени следующего года. В начале мая 1850 г. толпа мюридов в 1 тысячу человек напала на селение Белоканы, но была отбита — грузинская милиция и охотники Тифлисского полка бросились на выручку селения. Штабс-капитан Кабулов, видя перед собою отступающего неприятеля, увлекся преследованием и в 9 верстах от Белокан наткнулся на засаду, устроенную муллою Шабаном. Окруженные со всех сторон, охотники и милиционеры дрались отчаянно, но геройское сопротивление их не спасло. 160 человек были убиты или ранеными взяты в плен. Кабулов изрублен, не многим удалось спастись и дать знать в Белоканы об ужасной резне. Из 6 офицеров отряда возвратился только один, да и тот весь израненный.

Происшествие это случилось перед объездом Лезгинской линии графом Воронцовым, который остался недоволен этим случаем и сделал выговор генералу Чиляеву.