Покровительство Грузии и волнения на Северном Кавказе

Постоянное тревожное состояние, в котором находилась Грузия, окруженная со всех сторон враждебными ей соседями, и внутреннее неустройство страны заставили царя Ираклия II искать сильной помощи в лице ближайшей и единоверной ему России. В конце 1772 г. Ираклий обратился к императрице Екатерине II с просьбой принять Грузию под верховную власть русской державы. [454]

Соглашаясь на принятие Грузии под свое покровительство, Екатерина II предполагала основать по ту сторону Кавказских гор единое христианское государство, которое зависело бы исключительно от России. Исполнителем своего предначертания императрица избрала князя Потемкина, дав ему широкие полномочия на ведение дел с Персией и Грузией.

Князь Потемкин поручил командование войсками, расположенными на новой моздокской линии, своему двоюродному брату, генерал-поручику Павлу Сергеевичу Потемкину, снабдив его подробнейшими инструкциями. В помощь ему был назначен подполковник Тамара, который в мае 1783 г. отправился в Тифлис с проектом договора. Представителем же русского правительства при грузинском дворе был назначен полковник Бурнашев.

24 июля 1783 г. был подписан договор, коим грузинский царь отказывался от сношений с Персией и вассальной от нее зависимости и обязался за себя и своих преемников не признавать над собой иной державной власти, кроме власти русских императоров.

Для защиты страны от ее соседей было постановлено содержать в Грузии русские войска.

23 января 1784 г. царь Ираклий в торжественной обстановке принял присягу, после которой последовал обмен договоров.

Спустя несколько дней после этого события князь Потемкин известил всех азербайджанских ханов и других соседних владетелей, что Грузия признала над собою верховное покровительство русской императрицы. Это извещение в связи со слухами об исправлении дороги в Грузию и движением по ней войск сильно взбудоражило все местное население, окружавшее Грузию. Недоброжелательство и опасения, вызванные подчинением Грузии, усиливались еще вследствие совершившихся почти одновременно других двух событий, а именно: присоединения к России Крыма и окончательного утверждения ее на берегах Кубани. Началась борьба с Россией всех соседей, за исключением лишь шамхала тарковского и цуцмия каракайтагского, которые были действительно нам преданы и искали покровительства. [455]

Переход Грузии под покровительство России не мог остаться без влияния на судьбы других народов картвельского племени.

Имеретинский царь Соломон, притесняемый турками, неоднократно умолял императрицу Екатерину II оказать ему покровительство и защиту, но зависимость Имеретии от Порты по Кучук-Кайнарджийскому договору лишала нас возможности немедленно исполнить желание царя Соломона. Вслед за подписанием договора с Грузией в Кутаиси был послан полковник Тамара для начала переговоров. Однако внезапная смерть Соломона отдалила эти переговоры на долгое время. Соломон не имел детей, и поэтому претендентами на имеретинский престол явились его два ближайших родственника: один — двоюродный брат Давид Георгиевич и другой — племянник Давид Арчиллович. Борьба партий за каждого из претендентов готова была породить междоусобие, которое принимало еще более опасный оборот вследствие вмешательства в дела Имеретии мингрельского владетеля князя Дадиана, желавшего приобрести полную самостоятельность и прибегнувшего к содействию турок. В конце 1784 г. и Имеретия признала покровительство России. В этом же году на Восточном Кавказе принял русское подданство Муртаз-Али шамхал тарковский со своим народом.

В Азербайджане, после усиления Хойского хана, Ираклий потерял свое прежнее влияние. Ганжа почти отложилась от него. Эриванский хан не платил дани и не признавал над собой власти царя грузинского. Давнишний союзник Ираклия, Ибрагим-хан Шушинский, владелец Карабага, также стал уклоняться от союза, соседние с Грузией лезгины грабили и опустошали страну; турки не только подстрекали соседей, но и сами участвовали в набегах на Грузию. Своих войск в Грузии было мало.

Положение Грузии, окруженной враждебными соседями, было очень тяжелое. Царь Ираклий просил прислать еще русских войск. Но Потемкин не имел возможности прислать подкрепления, так как в это время на северном склоне Кавказа возникли волнения, поднятые пророком Мансуром. Войска были заняты усмирением этого волнения, и вскоре [456] пришлось даже вывести оба егерских батальона из Тифлиса на Северный Кавказ.

В начале 1785 г. в Чечне среди горцев появился пророк, который называл себя Мансуром. Настоящее имя его было Учерман. Он родился в селении Алтыкабак, Алданского общества Малой Чечни, и принадлежал к самым бедным жителям аула. Детство свое он провел пастухом. Двадцати лет он выступил с проповедью, которая первоначально в основе своей имела лишь возвращение к истинному учению Корана, и это привлекало к пророку сравнительно мало приверженцев. Зная наклонности своих единоплеменников к грабежу и хищничеству, Мансур стал тогда проповедовать о необходимости войны против неверных, придавая ей значение богоугодного дела. Когда эта слава упрочилась, Мансур объявил себя первоначально шейхом, а потом имамом, будто бы возвещенным в одном из писаний Магомета.

Потемкин, бывший в это время в Петербурге, приказал генерал-поручику Леонтьеву, временно командовавшему войсками моздокской линии, сосредоточить часть войск на Сунже под начальством генерал-майора Шемякина и усилить одним батальоном гарнизон Владикавказа.

Число сторонников Мансура возрастало с каждым днем. Он стал проповедовать газават, или священную войну, и его учение, потеряв религиозный характер, обращалось в политическое движение против неверных, то есть русских и тех горцев, которые еще не присоединились к Мансуру.

Сознавая необходимость подавить волнения чеченцев в самом его начале, Потемкин отправил в Чечню отряд под начальством полковника Пиери, но 6 июля в 10 часов утра отряд Пиери был окружен в лесу жителями Алдинского и соседних аулов и после упорной обороны почти весь истреблен. Поражение отряда полковника Пиери имело для нас весьма неблагоприятные последствия.

Первый успех Мансура над русскими войсками горцы приписали его чудодейственной силе, и значение пророка возвысилось не только в Чечне, но и у соседних народов. Только осетины и ингуши отказались быть последователями Мансура. [457]

Напав на Каргинский редут, Мансур затем осадил Григориополис. Однако осада Григориополиса была неудачна для горцев, они потеряли много убитыми и ранеными, наши же потери были ничтожны. Но этот успех наш мало повлиял на положение дел на Северном Кавказе, с каждым днем все более и более усиливалось волнение в Кабарде. Кабардинцы вместе с закубанскими черкесами вторгались в наши пределы, грабили и уводили в плен жителей.

Во второй половине августа, пользуясь обмелением реки Терека, Мансур сделал попытку овладеть Кизляром. 9 августа около 11 часов утра скопище Мансура, достигавшее до 10 тысяч человек, стало переходить Терек верстах в 15 ниже Кизляра. После переправы скопище подошло к урочищу Буйвалы и расположилось в садах, окружавших город. Но вместо приступа хищники устремились на грабеж. Весь день 20 августа неприятель опустошал сады, жег находившиеся там строения и только ночью попытался напасть на ретраншамент, возведенный вокруг форштадта.

Засев во рву, горцы до пяти раз выходили на штурм, но были отбиты. Видя неудачу, Мансур отступил к урочищу Буйвалы, захватив с собою и все тела убитых.

21 августа горцы напали на стоявший вне укрепления Томский полк, который огнем и штыками отбил атаки горцев, а когда Томский полк укрылся за ретраншамент, по горцам был открыт огонь из всех орудий крепости, и они отступили.

Утром 22 августа неприятель отступил от Кизляра. Эта неудача сильно подействовала на приверженцев Мансура. Даже соплеменные ему чеченцы отказались от него, и он принужден был отправиться к кумыкам. Но кавказское начальство того времени не сумело воспользоваться этим охлаждением, и Мансур снова вскоре усилился. Найдя себе приют в селении Эндери, он не терял еще надежды на лучшее будущее и вербовал себе новую толпу хищников. Осенью нападения возобновились. Князь Даль с шайкой около 700 человек разбойничал в окрестностях Владикавказа. 2 октября кабардинцы и закубанцы одновременно напали на редут Невинный, а 11 октября партия кабардинцев в 400 человек напала на селение Нино, откуда успела угнать 500 лошадей [458] и 800 баранов. Другая такая же партия человек в 500, пробравшись на линию выше Константиногорска, разграбила несколько селений.

По возвращении из Петербурга в Георгиевск, Потемкин решил стянуть войска к главнейшим пунктам. Но вместо того чтобы действовать решительно, делал попытки склонить горцев увещаниями и потерял время. Пошатнувшиеся дела Мансура вновь стали поправляться. Собрав с разных мест до 6 тысяч человек, Мансур 22 октября переправился через Сунжу и потянулся вверх по Тереку, стремясь соединиться с кабардинцами.

Считая такое движение Мансура весьма удобным для нанесения ему окончательного поражения, Потемкин приказал полковнику Нагелю отправиться в Моздок, принять там командование над войсками и действовать наступательно.

Между тем Мансур, простояв несколько дней у станицы Червленой, двинулись далее, но на пути совершенно неожиданно встретился с отрядом Нагеля, направлявшимся из Моздока в Малую Кабарду. С рассветом 30 октября горцы атаковали с разных сторон отряд Нагеля, но были им дважды разбиты наголову.

Полагая, что поражение, нанесенное Мансуру, образумит чеченцев, кумыков и других горцев, Потемкин обратился к ним с воззванием о покорности и требуя выдачи Мансура.

Число приверженцев Мансура быстро стало уменьшаться. Переправа отряда Потемкина через реку Малку и его продвижение в Кабарду окончательно сломило дальнейшее сопротивление горцев и, когда наши войска 13 ноября появились на реке Баксане, кабардинцы отправили в лагерь своих депутатов, прося прощения и помилования.

С подчинением Кабарды, однако, еще не было достигнуто полного спокойствия. Жители левого фланга хотя и отказались от пророка, но подчинения русскому правительству не признали. Мансур остался жив и, убедившись в охлаждении к нему чеченцев, оставил родной аул Алды и переселился в аул Шалинский к брату своей жены, где, окруженный небольшим числом своих приверженцев, подготавливал новое восстание. [459]

Волнение, поднятое Мансуром, замедлило осуществление одного весьма важного, в деле утверждения русской власти на Кавказе, мероприятия, а именно учреждения Кавказского наместничества. Признавая полезным и единственным средством к обузданию горцев введение среди них понятия о гражданской жизни, Екатерина II поручила Потемкину строить города поблизости подгорных народов, принявших подданство России. С целью колонизации новых городов и поселений императрица приказала селить там отставных солдат. Таким образом были построены и заселены с 1784 г. крепость Владикавказ и от нее по пути к Моздоку редуты: Потемкинский — на реке Тереке, близ бывшего аула Татартуба; Комбелийский — на реке Кабарде и Григориопольский — у Малой Кабарды. Далее на правом берегу Кубани были построены укрепления: Преградный Стан и при устье реки Урупа — Прочный Окоп.

18 января 1786 г. было открыто Кавказское наместничество.

Между тем в конце 1785 г. в Дагестанской Чечне и среди кумыков появились посланцы с письмами от находившегося в то время в Константинополе дженгутайского владельца Ахмет-хана, уверявшего горцев, что Турция даст им денег, если они последуют советам пророка и восстанут против России. Оставленный было всеми Мансур вновь собрал вокруг себя значительное число приверженцев. Повсеместное брожение было настолько сильно, что снова начались нападения на нашу линию.

Присланный от суджукского паши эфендий снабдил Мансура деньгами и подарками и взял с него присягу, что он ничего не предпримет иначе как с повеления Порты. Вслед за тем явился посланник от Анапского паши и пригласил Мансура в Анапу, где было собрано до 10 тысяч турецких войск.

Князь Потемкин предписал наместнику Кавказской области принять решительные меры и обратить особое внимание на правый фланг. П. С. Потемкин, осмотрев берега реки Кубани, приказал немедленно приступить к устройству ряда укреплений, которые могли хотя бы отчасти обеспечить жителей от вторжения хищников. Результатом этого явился [460] ряд редутов и укреплений. Войска же были разделены на два корпуса: Кубанский егерский, командиром которого был назначен генерал-аншеф Текелли, и Кавказский, который оставался под начальством самого Потемкина. Для обеспечения линии, кроме того, было образовано 5 особых отрядов. Но всех этих войск было недостаточно для охраны такой большой линии. Поэтому в дополнение к регулярным войскам было решено образовать девять сотен земского войска из осетин, ингушей и кабардинцев.

К этому времени казикумыкский, аварский и дербентский ханы приняли подданство России.

9 сентября 1787 г. императрица Екатерина издала манифест о разрыве с Турцией и о начале военных действий. Но еще ранее, именно 21 августа, турки напали на два наши бота, находившиеся в Очаковском лимане, и отправили отряд из Суджука к закубанцам для поддержания их при вторжении в пределы России. Получив это известие, Потемкин решился предупредить закубанцев, и 20 сентября с отрядом около 8 тысяч человек и 35 орудиями переправился через Кубань у Прочного Окопа. Генералу Елагину было приказано прикрывать наступление этого отряда у Овечьего Брода. Целью действия было уничтожение скопища Мансура, которое в числе также около 8 тысяч расположилось между реками Урупом и Лабою. Высланный вперед отряд Ребиндера, того же 20 сентября, наткнулся на передовой отряд Мансура, расположенный в вагенбурге{193}, из 600 арб. Заметив приближение русских, горцы громко прочли молитву, сочиненную Мансуром, и, видимо, решили сопротивляться до последней крайности. Тем не менее вагенбург был взят, и горцы потеряли до 400 человек убитыми.

На другой день Мансур главными силами своего скопища напал на отряд Ребиндера, но был отбит после весьма упорного боя. Самая жаркая схватка горцев была с Ростовским карабинерным полком. При первых выстрелах Потемкин отправил для поддержания Ребиндера князя Ратиева, но [461] последний прибыл, когда столкновение уже окончилось. Мансур отступил и остановился верстах в десяти. На помощь к нему прибыли новые партии горцев, и 22 сентября он снова появился около нашего отряда. На этот раз горцев атаковал князь Ратиев и рассеял их окончательно.

25 сентября Потемкин приказал всем отрядам возвращаться к берегам Кубани. Это отступление ободрило закубанцев, и они снова стали собираться вокруг Мансура. В это время Потемкин был отозван в Петербург и на его место был назначен генерал-аншеф Текелли, ко времени вступления которого в командование всеми отрядами, расположенными между Азовским и Каспийским морями, Кубанский корпус стоял по Кубани и часть по берегам Азовского моря. Кавказский корпус был расположен в Ставрополе, Прочном Окопе, Григориополисе, Сенгилеевской станице и по черкасской дороге. Кроме сухопутных войск генералу Текелли была подчинена и Каспийская флотилия, состоявшая из трех фрегатов, одного бомбардирского корабля, трех палубных ботов и двух транспортных судов.

Между прочим, сдавая наместничество Текелли, Потемкин не передал своему преемнику ни денег, ни дел, не оставил переводчика и не сообщил никаких сведений о крае и народах, его населяющих. Несмотря на крайне неблагоприятные условия, князь Потемкин предписал Текелли произвести сильную экспедицию за Кубань. С этой целью Текелли сформировал два отряда: один под своим начальством, другой под начальством атамана Иловайского. В состав этого последнего вошло войско Донское, два полка пехоты, два полка драгун и три батальона егерей.

Поручив Иловайскому переправиться 13 октября 1787 г. через Кубань у Тешимбека, сам Текелли с отрядом в 1750 человек 14 октября перешел Кубань у Аджи-Кале. Текелли намеревался очистить левый берег Кубани от устья Лабы до самого Снегового хребта, истребляя повсюду хищников.

Запасшись месячным сухарным продовольствием, Текелли двинулся вверх по рекам Большому и Малому Зеленчука и в течение трех дней не встречал неприятеля, который с появлением наших войск оставил свои селения. По приближении [462] отряда к Черным горам между Кубанью и Большим Зеленчуком, где находятся наиболее суровые ущелья, последние оказались занятые абазинцами. Текелли отправил полковника Ребиндера с одною колонною к верховьям реки Малого Зеленчука и Марухи, а генерала князя Ратиева — с другою — на реку Аксаут. Скопившиеся здесь горцы были разбиты и принуждены бежать к Снеговым горам.

Узнав, что Мансур собирает значительные толпы горцев в верховьях рек Большого Зеленчука и Кефиры, Текелли тотчас же двинулся туда с авангардом Ребиндера. Неприятель не выдержал натиска авангарда и отступил к реке Урупу. Русские войска преследовали отступавших по пятам и, настигнув их на реке Урупе, нанесли скопищу Мансура окончательное поражение. Мансур бежал в Суджук-Кале.

2 ноября Текелли возвратился на зимние квартиры, а 5-го прибыл на линию и отряд атамана Иловайского. Пройдя по обоим берегам реки Лабы, разгоняя повсюду неприятеля и уничтожая селения, Иловайский захватил значительное количество пленных, скота и имущества.

22 апреля 1788 г. князь Потемкин предписал генералу Текелли как можно скорее выступить и начать военные действия против Суджук-Кале, или Анапы, но экспедиция эта, однако, состоялась только в сентябре месяце. Приказав генерал-поручику Талызину с Кубанским корпусом выдвинуться и расположиться лагерем в 17 верстах выше урочища Заны, Текелли 19 сентября, переправившись ниже Усть-Лабинской крепости через Кубань, двинулся к Суджук-Кале. 25 сентября при беспрерывных мелких стычках с горцами Текелли прибыл на реку Убинь, 26-го отправил к Суджук-Кале два отряда, а третий, под начальством подполковника Мансурова, — к верховьям реки Убина. Мансуров был атакован превосходящими силами противника, но, с помощью подоспевших соседних отрядов полковника Гротенгельма и бригадира Савельева, разбил противника.

После этого боя Текелли уже не встречал сопротивления и, присоединив к себе корпус Талызина, 13 октября подошел к Анапе, где находился Мансур во главе значительного гарнизона. Не имея никаких средств для ведения правильной [463] осады, Текелли не мог обложить Анапу. Штурмовать же ее открытой силой он не решился, убедясь в значительности гарнизона, и после нескольких стычек с неприятелем возвратился на линию.

Императрица осталась недовольна действиями Текелли и вместо него главнокомандующим был назначен граф Салтыков, который только 19 июля прибыл на линию и, не ознакомившись еще с положением дел, был отозван для командования войсками, назначенными действовать против шведов.

Между тем в конце мая 1789 г. были получены сведения, что турки высадились на берегу Черного моря и заняли пятитысячными отрядами Анапу и Суджук-Кале. Опасаясь, чтобы они не заняли Тамань, откуда могли войти в связь с крымскими татарами, князь Потемкин приказал Кубанскому корпусу занять Тамань, а часть Кавказского корпуса придвинуть к Кубани и обеспечить границу от вторжения закубанцев.

С отъездом графа Салтыкова во главе Кавказской линии оставался старший из генералов — генерал-поручик Бибиков. В конце 1789 г. пришло известие, что Мансур получил от турецкого султана новый фирман, которым султан призывал горцев к действиям против России. Желая парализовать действие фирмана и воспрепятствовать горцам вторгаться на линию, Бибиков несмотря на суровое зимнее время решил послать экспедицию за Кубань. Но, решившись на трудный зимний поход, Бибиков не обеспечил отряд ни достаточным продовольствием, ни палатками. Он надеялся найти значительные запасы хлеба у местных жителей и располагать войска по селениям.

Отряд Бибикова (14 батальонов, 6 эскадронов драгун и 7 казачьих полков), численностью всего в 7600 чел., переправился 10 февраля 1790 г. через Кубань по льду и направился к реке Лабе и далее в горы. Отряду приходилось ежедневно бороться с многочисленным неприятелем, все теснее и теснее окружавшим русских, преодолевать всевозможные препятствия и терпеть лишения. Испытывая неимоверные затруднения и лишения, 15 марта отряд подошел к двум ущельям, выходившим на Анапскую равнину. Двинувшись по левому ущелью, Бибиков был встречен турецким отрядом около 2 тысяч человек [464] под начальством Мустафы-паши, который под натиском наших войск должен был отступить. 24 марта Бибиков произвел рекогносцировку Анапы, в которой насчитывалось до 40 тысяч жителей и гарнизона. Начальник анапского гарнизона Батал-паша, заметив приближение русских, произвел вылазку двумя отрядами, кончившуюся для турок неудачею. При этом один из отрядов под начальством Мустафы-паши был отбит от крепости и отступил на Суджук-Кале.

Пользуясь успехом, Бибиков собрался штурмовать крепость, но 25 и 26 марта поднялась такая жестокая буря со снегом, что в одну ночь пало 150 лошадей, и все начальники, как доносил Бибиков, кроме него, такую получили простуду и ослабли, что ни к какому действию уже приступить не могли. В таком положении не оставалось ничего более, как отступить. 27 марта Бибиков двинулся обратно. Отступление отряда сопровождалось еще большими затруднениями и лишениями, чем движение вперед. Разлившиеся горные потоки настолько затрудняли движение, что с 27 марта по 11 апреля войска прошли всего 120 верст, то есть двигаясь, в среднем, по 8 верст в день. Люди питались травою, кореньями и кониной.

Известие о лишениях, испытываемых отрядом Бибикова, дошло до князя Потемкина. Он приказал командиру Кубанского корпуса, барону Розену, отыскать Бибикова, возвратить его отряд в наши границы и принять под свое начальство. Розен тотчас же отправил из донской крепости к Кубани значительный запас провианта и для разыскания отряда послал 600 драгун по правому берегу Кубани.

4 мая отряд Бибикова в самом жалком виде прибыл в Григориополис. Люди шли без мундиров, почти голые. Розен доносил, что увидел «сих непоколебимых в твердости офицеров и солдат в такой жалости, которая выше всякого описания». Утомленные голодом офицеры и солдаты «изнурены сверх человеческаго терпения стужею и ненастьем, от которых ничего для укрепления себя не имели; босы, без рубах и без всякой нижней, а в беднейшей верхней одежде, которая вся сгнила и изодрана. Больные, едва имея дыхание, опухли, да и те, кои считаются здоровыми, немного [465] от них рознятся и в самых слабейших силах; полки и артиллерия потеряли лошадей, а вообще весь корпус крайне расстроен».

Потери отряда состояли из 233 убитых, 618 умерших от болезней, 121 пленных, 23 утонувших и 111 бежавших.

Императрица Екатерина приказала отдать Бибикова под суд, а нижним чинам, перенесшим огромные лишения, пожаловала серебряные медали с надписью: «За усердие».

По прибытии бибиковского отряда в Прочный Окоп Розен принял меры к приведению его в порядок. Вместе с этим, находя оборону правого фланга Кавказской линии ослабленною, он сформировал из Кубанского корпуса два отряда, из которых один поставил на Карасу-Еи, а другой — у Темишбека. Сам же с остальными войсками расположился у ейского укрепления и вызвал с Дона несколько казачьих полков. В таком положении находилась оборона линии, когда в апреле 1790 г. командовать казачьими войсками был назначен генерал-поручик граф Де Бальмен.

Между тем Батал-паша, полагая, что оборона линии значительно ослаблена неудачным походом Бибикова, решил перейти в наступление, рассчитывая, что с его появлением на линии поднимется все магометанское население Кавказа. Войдя в переговоры с ахалцыхским пашою, аварским ханом и дженгутайскими владельцами, Батал-паша собрал 8 тысяч пехоты, 10 тысяч турецкой конницы, до 15 тысяч горцев и 30 орудий и с этими силами двинулся в Кабарду.

К началу этого движения граф Де Бальмен прибыл на линию. О намерении Батал-паши двинуться в Кабарду кавказскому начальству было известно еще с июля 1790 г., поэтому князь Потемкин предписал Де Бальмену атаковать турок, не ожидая их вторжения. Тяжкая болезнь лишила графа Де Бальмена возможности лично командовать войсками. Он сформировал лишь три наступательных отряда под начальством генерал-майоров Германа и Булгакова и бригадира Матцена; барону Розену и войсковому атаману Иловайскому было приказано пойти за Кубань.

Во время этих приготовлений 28 сентября Батал-паша переправился на правый берег Кубани и двинулся в Кабарду. [466]

Он надеялся разбить русских и занять Георгиевскую крепость, где ожидал присоединения к нему всех кабардинцев.

Генерал Герман со своим отрядом, силою около 3 тысяч человек, находился в это время на реке Куме при Песчаном броде и оказался ближе всех к наступавшим туркам. Послав извещение Булгакову об оказании ему помощи, Герман двинулся навстречу Батал-паше, желая преградить туркам путь в Кабарду. Присоединив к себе на пути небольшой отряд бригадира Беервица, 29 сентября Герман подошел к лагерю Батал-паши, расположившемуся на реке Тахтамыше у горы с тем же названием. Разделив свой отряд на пять колонн, Германн утром 30 сентября смело пошел на многочисленного неприятеля.

Лишь только авангард отряда показался в виду неприятеля, горцы атаковали шедших впереди фланкеров и казаков. Атака эта была отбита, и авангард занял высоту над рекой Тахтамышем. Матцен со среднею колонною и Беервиц с егерями также заняли высоты. Турки, предводимые Аджи-Мустафа-пашою, подошли к высотам почти одновременно с нашими войсками, и между ними завязалась борьба именно за обладание высотами. Попытки черкесов атаковать нас с флангов и тыла были неудачны. Полковник Буткевич с кавалерийской бригадой отбросил черкесов. И вслед за тем Герман перешел в наступление по всей линии.

Он приказал правой колонне егерей Беервица атаковать левый фланг турок, а полковнику Чемоданову с мушкетерами — правый. Беервиц встретил сильное сопротивление со стороны неприятеля, но врубившийся с драгунами полковник Муханов расстроил турок. Сбитые со своей позиции, турки бросили пушки и поспешно отступили. Преследовавшие неприятеля наши войска ворвались в лагерь и захватили в плен самого Батал-пашу. Кроме 30 орудий было захвачено много снарядов и прочих припасов. Турки понесли огромные потери, и значительное число их потонуло при переправе через Кубань. Поход Розена заставил закубанцев подчиниться России.

1 октября 1790 г. скончался граф Де Бальмен, и наместником Кавказа был назначен генерал-аншеф Иван Васильевич [467] Гудович. Отправляя Гудовича на Кавказ, князь Потемкин предписал ему продолжать кампанию против Анапы, чтобы уничтожить этот очаг, из которого исходили постоянные волнения закубанцев.

В конце января 1791 г. Гудович прибыл на линию и стал готовиться к походу. Приготовления шли довольно медленно, а между тем турки снова делали все усилия, чтобы восстановить магометанское население края против России. При таких условиях скорейшее овладение Анапой являлось делом необходимым.

Сосредоточив 4 мая 1791 г. у Темишбека 11 батальонов пехоты, 1900 егерей, 24 эскадрона и 20 орудий, всего около 10 тысяч человек, Гудович 9 мая двинулся к Талызинской переправе через Кубань, где к нему 24 мая присоединился генерал-майор Загряжский с отрядом из 4 батальонов, 20 эскадронов драгун, двух донских казачьих полков и 16 орудий.

Снабдив войска 40-дневным продовольствием, Гудович перешел Кубань и двинулся к Анапе. В одном переходе от нее у д. Адалы 8 июня к нему присоединился высланный из Крыма через Тамань отряд генерал-майора Шица, состоявший из 800 егерей, 10 эскадронов, 300 донских казаков и 14 орудии При отряде было 90 штурмовых лестниц. На следующий день, продолжая движение, наши войска наткнулись в 4 верстах от Анапы на несколько тысяч человек, пытавшихся воспрепятствовать переправе наших войск через горную речку. Авангардом бригадира Поликарпова черкесы были рассеяны, и главные силы беспрепятственно остановились в виду Анапы.

Анапа издавна была центом, из которого распространялась среди горцев религиозная пропаганда турок. В 1784 г. она была обращена в крепость, состоявшую из 7 бастионов, соединенных куртинами; ров, упиравшийся своими концами в море, имел каменные одежды. Протяжение рва было около 700 сажен, за крепостным валом был устроен палисад. Гарнизон крепости состоял из 10 тысяч турок и 15 тысяч разных горских народов. В крепости было 83 пушки и 19 мортир. Со стороны моря кроме скалистых берегов крепость обеспечивалась еще большим числом мелких вооруженных судов. Начальником гарнизона был трехбунчужный Мустафа-паша. [468] В Анапе же находился и шейх Мансур, который своими пророчествами возбуждал население к упорному сопротивлению.

12 июня Гудович приказал заложить три батареи на 32 орудия, причем одна из них находилась всего в 250 сажен от крепостного вала. Несмотря на частые вылазки неприятеля и огонь из крепостных орудий, затруднявшие работы, к 10 июня батареи были окончены и по крепости открыт огонь, который вызвал пожар в разных частях города, продолжавшийся до рассвета 20 июня. Утром 20 июня Гудович отправил Мустафе-паше письмо, в котором предлагал ему сдать крепость, обещая свободный выход гарнизону и жителям. Подстрекаемые Мансуром турки в ответ на это письмо открыли огонь по нашим войскам.

Не имея осадной артиллерии, Гудович решил овладеть Анапой штурмом. Произведя рекогносцировку, он обнаружил, что правая половина крепостного вала и рва имела меньший профиль, вследствие чего и было решено вести главную атаку на эту часть крепости.

С наступлением ночи 21 июня лагерь был снят и войска разведены по местам, с которых должны были начать атаку. Войска были разделены на пять колонн, начиная с левого фланга: 1-я и 2-я под начальством генерала Булгакова, 3-я и 4-я под начальством генерала Депрерадовича и 5-я генерала Шица. Общий резерв был под начальством бригадира Поликарпова.

В полночь Гудович приказал открыть огонь со всех батарей, и под его прикрытием атакующие колонны стали приближаться к крепости. В час ночи стрельба батарей была прекращена. За полчаса до рассвета снова был открыт обстрел города и войска двинулись на штурм. Неприятель заметил их только тогда, когда первые две колонны наткнулись у крепостного рва на один из пикетов. Турки бросили в ров несколько светящихся ядер и открыли почти в упор картечный огонь. Несмотря на это, наши войска спустились в ров и стали приставлять лестницы.

Четвертая колонна, предводительствуемая полковником Самариным, первой взошла на неприятельский вал и, невзирая на отчаянное сопротивление, утвердилась на нем. [469]

Вторая колонна полковника Муханова овладела бастионом, но первая колонна полковника Чемоданова встретила большие препятствия и была выведена из затруднительного положения только подоспевшим резервом. Турки были вытеснены из кавальера, и русские открыли огонь по городу.

Еще большие затруднения встретила пятая колонна. Ей предстояло спуститься вниз по берегу и, водою обогнув оконечность вала, атаковать крепость со стороны моря. Вместо того чтобы подойти скрытым, генерал Шиц отправил на лодках 50 егерей, с тем чтобы отвлечь внимание неприятеля с морской стороны. Егеря слишком рано открыли огонь и тем привлекли внимание турок. Колонна Шица была встречена столь сильным огнем, что не смогла дойти до контр-эскарпа и стала отступать. Вызвав резерв, Шиц сам стал во главе колонны и повел ее вперед. Поддержанный из резерва Гудовичем, выславшим на помощь всю кавалерию под командою бригадира Поликарпова, Шиц овладел крепостным валом.

Турки в течение 5 часов защищались отчаянно, и успех штурма был сомнителен, пока Гудович не ввел в дело остатки резерва, которые склонили победу на нашу сторону, и в 8 часов утра 22 июня Анапа сдалась. Трофеями были 96 орудий, 130 знамен, значительные боевые и продовольственные припасы. Неприятель потерял убитыми и ранеными до 8 тысяч человек, до 14 тысяч жителей сдались пленными и в их числе Мустафа-паша и шейх Мансур. Наши потери были 930 убитыми и 1995 ранеными.

Мансур был отправлен в Петербург. Жители же Анапы выселены в Крым. Крепостные сооружения Анапы были уничтожены, и город почти весь сожжен.

С падением Анапы находившиеся в Суджук-Кале турки сожгли почти все дома, взорвали пороховые погреба и, оставив несколько пушек, бежали из крепости. Гудович отправил туда небольшой отряд, который без всякого боя занял Суджук.

10 июля войска выступили из Анапы и 16 сентября возвратились на линию.

Все горские племена, жившие по пути следования нашего отряда, спешили выразить покорность и готовность вступить [470] в подданство России. Гудович приводил их к присяге и брал аманатов, но князь Потемкин не одобрил этого распоряжения и приказал объявить им, что императрица освобождает их от подданства, повелевая признавать их народами вольными и ни от кого не зависимыми. Эта политика великодушия князя Потемкина не могла быть понята горцами и привела, как увидим впоследствии, к долгой и упорной борьбе за утверждение русской власти на Северном Кавказе.

29 декабря 1791 г. был заключен с турками в Яссах мир, по которому Анапа была возвращена Турции, но в договор был включен пункт, по которому Порта обязывалась подтвердить, что ахалцыхский паша и все пограничные начальники «ни тайно, ни явно» не оскорбляли и не беспокоили земли и жителей, владеемых царем карталинским. Кроме того, турецкое правительство обязалось употребить «всю власть и способы к обузданию народов, на левом берегу р. Кубани обитающих, дабы они на пределы Всероссийской Империи набегов не чинили». Этим пунктом договора мы косвенно признавали власть турок над закубанцами, вместо того чтобы сделать их своими подданными.