От Немана до Смоленска

В Вильковишках Наполеон продиктовал приказ по армии:

«Солдаты! Вторая война польская началась. Первая кончилась под Фридландом и Тильзитом. В Тильзите Россия поклялась на вечный союз с Францией и войну с Англией. Ныне нарушает она клятвы свои и не хочет дать никакого изъяснения о странном поведении своем, пока орлы французские не возвратятся за Рейн, предав во власть ее союзников наших. Россия увлекается роком! Судьба ее должна исполниться. Не почитает ли она нас изменившимися? Разве мы уже не воины аустерлицкие? Россия поставляет нас между бесчестием и войной. Выбор не будет сомнителен. Пойдем же вперед! Перейдем Неман, внесем войну в русские пределы. Вторая польская война, подобно первой, прославит оружие французское; но мир, который мы заключим, будет прочен и положит конец пятидесятилетнему кичливому влиянию России на дела Европы».

Приказ этот не был послан в корпуса Макдональда и Шварценберга, так как восторженные слова его, по мнению Наполеона, не могли произвести на немцев желанного впечатления.

Переправа через Неман у местечка Понемуни. 11 (23) июня Наполеон поехал из Вильковишек к Ковно, куда подтянулись [600] 250-тысячные его войска. Прибывшие на бивак польских войск, он и его начальник штаба Бертье переоделись в польские костюмы и в сопровождении польского офицера подъехали к самому берегу Немана. Здесь из окна одного дома, в расстоянии пушечного выстрела от Ковно, Наполеон лично произвел рекогносцировку противоположного берега, спрашивал, где на реке броды и где стоят русские войска; в тот же день он побывал еще в нескольких пунктах на Немане и выбрал место для переправы у местечка Понемуни; сопровождал его инженерный генерал Гаксо.

Когда солнце село и наступила темнота, к месту переправы прибыл Наполеон, чтобы руководить ею. Пехота, конница и артиллерия в глубоких колоннах, в полной тишине и без огней, стояли почти у самой реки. Спустили понтоны на реку, и 300 поляков 13-го полка поплыли на лодках к русскому берегу; по высадке тотчас же была занята деревня. Подъехал к месту высадки русский разъезд Лейб-казачьего полка и, выяснив в чем дело, донес командиру полка графу Орлову-Денисову, но тот не приказал вступать в бой и послал о происшедшем донесение. Так, без объявления, начал Наполеон эту войну, которую Талейран справедливо назвал «началом конца».

К полуночи были наведены три моста, и вскоре они заколыхались под тяжестью войск, начавших по ним переправу. Наполеон любовался некоторое время на переправу своих войск, а потом и сам переехал на русскую сторону{69}. Русские отступили, не оставив следа. Сильный ливень испортил дороги, что затруднило переправу войск. Двое суток, днем и ночью, тянулись войска по мостам, но уже утром 13 (25) июня авангард большой армии занял Ковно без сопротивления; казачий разъезд, там находившийся, отступил и сжег мост на р. Вилии. Под вечер [601] прибыл в Ковно Наполеон и имел здесь первый ночлег на русской земле.

В то время как шла переправа главной массы войск Наполеона у Ковна, вице-король Евгений находился у Олецка, а король вестфальский Иероним был еще дальше позади, у Новограда. По окончании переправы Наполеон двинулся к Вильно.

Корпуса 1-й Западной армии быстро отступали на соединение к Свенцянам. Уже утром 12 (24) июня император Александр получил донесение о готовящейся переправе у Ковна. Платову и Багратиону было послано приказание немедленно ударить переправляющимся во фланг, но государь хранил полученные сведения в тайне и даже вечером был на балу в Закрете, загородном доме генерала Бенигсена. Во время бала курьер привез известие о наводке неприятелем мостов на Немане. Получив это донесение, государь никому об нем не сообщил, пробыл еще час на балу и затем уехал отдавать необходимые распоряжения. Государственному секретарю Шишкову было поручено написать приказ войскам, который оканчивался так: «Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского солдата не останется в царстве моем». В приказе были и такие слова: «Не остается нам ничего иного, как, призвав на помощь Свидетеля и Защитника правды, Всемогущего Творца Небес, поставить силы наши против сил неприятельских. Не нужно мне напоминать вождям, полководцам и воинам нашим о их долге и храбрости. В них издревле течет громкая победами кровь славян. Воины! Вы защищаете веру, отечество, свободу. Я с вами. На зачинающего Бог».

Сравнивая воззвания Наполеона и императора Александра к войскам, французский писатель Сегюр дает им весьма верную оценку: «Одно проникнуто идеей обороны, просто и умеренно; другое имеет тон вызывающий, дышит дерзостью и уверенностью в победе; первое опирается на религию, а второе доверяет случаю; первое взывает к любви к отечеству, последнее — к любви к славе»{70}. [602]

14 (26) июня Наполеон выступил из Ковна на Вильно, надеясь быстрым движением помешать сосредоточению русских войск, а император Александр выехал из Вильна.

Войска из Ковно двигались тремя колоннами: 1) прямо на Вильно шли Мюрат с корпусами Нансути и Монбреня, а за ними корпус Даву и гвардия, при которой был Наполеон{71}; 2) влево, по правому берегу Вилии, двигался Удино на Вилькомир; 3) вправо, левым берегом Вилии, — Ней на Кормелов и Скорули, с приказанием повернуть оттуда на Вильно или же, в случае надобности, поддерживать Удино.

Первые переходы под проливными дождями уже оказались губительными для французских войск, в некоторых батареях пала треть лошадей. Обозы отстали. Войска, сосредоточенные на небольшом пространстве, начали грабить население и все превращали в пустыню; устрашенные жители спасались в леса, угоняя с собою скот. Многие предчувствовали недоброе. Начальник артиллерии, генерал Сорбье, говорил: «Надо с ума сойти, чтобы пуститься на такое предприятие! Что можно ожидать осенью, если в июне ледяные дожди убивают лошадей и делают дороги непроездными?»

Сразу обнаружившееся значительное превосходство сил у Наполеона и его стремительное наступление повлияли на настроение императора Александра, и он, уступая мнению большинства, по-видимому, отказывается от плана Фуля, и, вместо действия разделенными силами, стремится к соединению их. Отдано приказание 1-й армии сосредоточиваться у Свенцян, а 2-й идти на соединение с 1-й через Вилейку, а в случае невозможности исполнить это направиться на Минск, к Борисову. Вслед за тем 20 июня 1-й армии приказано отступить к Дрисскому укрепленному лагерю{72}. [603]

Отступление войск 1-й армии к Вильно шло благополучно, и 14 (26) июня Барклай-де-Толли приостановился, но 15 (27) появились против наших авангардов, стоявших в Троках и Рыконтах, конные неприятельские отряды и получено известие, что «при них идет и сам Наполеон», поэтому на следующий день приказано было продолжать отступление к Свенцянам.

16 (28) июня неприятель атаковал перед Вильном арьергард корпуса Тучкова, прикрывавший отступление; последним выступил из Вильно граф Орлов-Денисов с Лейб-казачьим полком. В полдень в столицу бывшей Литвы торжественно въехал Наполеон, встреченный магистратом с ключами города и восторженными криками поляков, называвших это событие днем освобождения земли Гедиминовой.

Занявши Вильно, Наполеон прервал прямое сообщение между армиями Барклая-де-Толли и Багратиона. В Вильно он остается с гвардией, а прочие войска безостановочно двигает вперед, чтобы помешать соединению корпусов 1-й армии и окончательно разъединить 1-ю и 2-ю армии, а последнюю, если удастся, и уничтожить. С этой целью 150 тысяч войска, под начальством Мюрата{73}, двинуты за армией Барклая-де-Толли, а 40 тысяч, под начальством Даву{74}, устремились через Ольшаны на Минск, наперерез армии Багратиона, против которой с фронта наступало 80-тысячное войско короля Иеронима, подходившее в это время к Гродно и Белостоку. Вице-король, по переправе через Неман у Прен, остановился у Рудников, чтобы оттуда, смотря по обстоятельствам, обратиться влево на Свенцяны или вправо, против Багратиона. [604]

Сообразно направлениям движения войск Наполеона театр войны разделился на две операционные зоны, и каждая из них была театром действий против одной из наших армий. Рассмотрим действия против армии Барклая-де-Толли.

Отступление 1-й Западной армии в Дрисский лагерь. Все корпуса 1-й армии, за исключением фланговых — графа Витгенштейна и Дохтурова, слабо преследуемые неприятелем, [605] беспрепятственно отступили к Свенцянам. Витгенштейн тоже успел отступить своевременно, только арьергард его, под начальством Кульнева, должен был выдержать в Вилькомире упорный восьмичасовой бой с войсками Удино. Дохтурову пришлось тяжелее. По сбору корпуса в Ольшанах он 16 (28) июня выступил в Сморгонь. 18 (30) июня его боковой авангард (полковник Крейц) столкнулся в Ошмянах с кавалерийской дивизией Пажоля (корпус Даву). Тогда Дохтуров ускорил марш и, сделав на следующий день переход в 42 версты, ушел от Даву и Нансути. Французы отошли в Михалишки. Только начальник авангарда корпуса графа Шувалова, Дорохов, стоявший в Оранах, поздно получивший приказание для отступления, был отрезан. В Олькишках он получил приказание не идти к 1-й армии, а присоединиться к Багратиону. Целую неделю двигался отряд Дорохова усиленными маршами между неприятельскими колоннами, стараясь ускользнуть от них; его считали уже погибшим, но он в Воложине присоединился к Платову, потеряв всего 60 человек.

19 июня, через семь дней после начала войны, корпуса 1-й армии стояли в окрестностях Свенцян в таком расстоянии, что могли сосредоточиться не более как за двое суток. План Наполеона — помешать этому сосредоточению — не удался!

20 июня 1-я армия начала отступление к Дрисскому лагерю, куда и прибыла 27-го числа.

Неприятель медленно двигался за нашими войсками, почти не тревожа их. Удино, следуя за Витгенштейном, пытался овладеть недостроенным Динабургом, но был отбит при атаке предмостного укрепления и отступил к Мюрату. Довольный отступлением армии Барклая-де-Толли к Дриссе, Наполеон остановил Мюрата у Замосцья и решил покончить с армией Багратиона.

В течение двух недель после переправы через Неман жара сменялись проливными дождями; дороги, мосты и плотины пришли в негодность; низкие места покрылись водой; французские парки и провиантские обозы отстали. Люди и лошади большой армии Наполеона переносили ужасные лишения, [606] что вызвало страшный падеж лошадей и скота и мародерство в войсках, вынужденных отыскивать себе пропитание. Бедствовали даже войска, остановившиеся в Вильно. Вот как описывает свое положение командир гвардейской батареи, простоявшей десять дней в Вильно{75}:

«От Вильна до Витебска каждый корпус, каждый полк, каждая рота должны были продовольствоваться собственным попечением; каждый капитан был интендантом своей роты. Как только становились на бивак, войска брели во все стороны, отыскивая продовольствие. Солдаты приносили снопы или муку, но им не удавалось найти хлеба. Если случалось найти печь, то ночью пекли хлеб. Утром масса повозок, нагруженных мукой, в виде авангарда двигалась с бивака в поисках печей и мельниц. За неимением лучшего сыпали муку в бульон. Большинство солдат в течение всей кампании не имели другой пищи. Благодаря захваченным у поляков быкам, коровам и овцам, которых гнали вслед за нами, мяса было в изобилии; при скоплении в голове дефиле, при прохождении мостов можно было захватить скота сколько угодно.

Витебск — большой город. Все здания его покинуты жителями и многие сожжены. Жгли ли сами русские дома, чтобы лишить нас всяких средств к жизни, или же это было следствием беспорядков, неизбежных при вторжении, как это было в Германии, трудно сказать».

Вот какова была обстановка в гвардейских частях, следовавших в лучших условиях, на глазах императора и по лучшей дороге. Можно представить весь ужас положения частей, следовавших по боковым дорогам, в менее обжитых и с более редким населением местностях.

Конечно, Наполеон видел ужасное положение, в котором очутилась его армия, но приостановить военные действия среди лета, через две недели по переходе границы и не одержавши крупного успеха, было невозможно. Теперь все его мысли обратились к армии Багратиона.

Отход 2-й Западной армии к Несвижу. Смелый и энергичный командующий 2-й Западной армией, воспитанный в школе [607] Суворова, князь Багратион лелеял мысль о вторжении через Белосток и Остроленку в Варшавское герцогство, где он рассчитывал разбить неприятельские корпуса, расположенные между Влодавой и Тыкочином, а в случае неудачи хотел отступить в Брест-Литовск на соединение с Тормасовым.

На этот план, представленный Барклаю-де-Толли, он не получил ответа, но ему было предложено воспрепятствовать неприятелю отрезать дороги, ведущие на Минск и Борисов. Платову, стоявшему у Гродно, приказано действовать по направлению к Лиде и Сморгони.

17 (29) июня Багратион выступил из Волковиска, через Зельву, на Слоним, чтобы оттуда идти на Минск. В тот же день Платов из Гродно потянулся к Лиде.

В Зельве 18 июня Багратион получил высочайший рескрипт о принятом новом операционном плане, по которому 2-я армия должна была идти на соединение с 1-й, под прикрытием казаков Платова. Багратион немедленно двинулся к Новогрудку, куда ожидалась из Москвы 27-я дивизия Неверовского; Платов поворотил к Николаеву для занятия переправы через Неман. Отправив лишние обозы и больных в Бобруйск, Багратион 22 июня достиг Новогрудка, а авангард его уже начал переправу в Николаеве, для дальнейшего движения на Вишнево и Воложин, чтобы предупредить там войска Даву, по донесению казаков, появившиеся в Ольшанах.

Но в Николаеве князь Багратион получил известие, что король Иероним шел ему в тыл, что Слоним занят Шварценбергом, а влево, у местечка Липняшки, показались разъезды вице-короля Евгения; кроме того, разъезды Платова повсюду встречали французов (корпус Даву) между р. Неманом и дорогой на Минск. Багратион был охвачен противником с трех сторон, идти прямо на Минск через лесистую полосу, без магазинов, было безумно, поэтому он решил изменить направление и следовать на Минск через Новосвержень и Кайданов. Для прикрытия этого движения он приказал Платову выслать сильные отряды к Вишневу, а вместе с соединившимся с ним отрядом Дорохова занять Воложин и держаться там до 26 июня. Платов не мог выполнить этого, так [608] как Воложин был уже занят войсками Даву; тогда Платов двинулся вправо, на Бакшты и Хатово, но Даву не обратил на это внимания и продолжал движение на Минск.

24 июня Багратион достиг Мира, откуда думал силой открыть себе путь на Минск, но получил донесение, что от Вилейки и Воложина двигаются огромные силы французов, а также от Новогрудка войска Иеронима угрожают ему с тыла. Багратион вторично меняет направление движения — на Слуцк и Бобруйск, чтобы искать соединения с 1-й армией через Могилев.

26 июня, в день вступления 1-й армии в Дрисский лагерь, Багратион прибыл в Несвиж, где остановился на трое суток, чтобы дать отдых своим войскам, сделавшим в течение 10 дней по дурным дорогам и глубоким пескам 240 верст.

Государь был очень доволен действиями князя Багратиона и, рассчитывая, что он, по соединении с Платовым и Дороховым, в состоянии отбросить Даву, предписал ему пробиться на Вилейку или, по крайней мере, на Минск. Приказание это застало 2-ю армию уже в Тимковичах, на переходе из Несвижа в Слуцк, и потому не могло быть исполнено.

Во время стояния Багратиона в Несвиже Платов занимал Мир с отрядом у Карелиц, где столкнулся с авангардом короля Иеронима, действовавшего крайне вяло. 18 июня Иероним был в Гродно и простоял там четыре дня, чтобы подтянуть колонны и наладить довольствие войск.

Наполеон, выразив свое недовольство, потребовал от него решительных действий. С корпусом Понятовского впереди, король Иероним выступил из Гродно 22 июня и 26-го дошел до Новогрудка, а передовой его отряд — до Карелиц, преодолев за четыре дня 120 верст. Здесь у Мира казаки Платова заманили поляков в засаду в лесу и атаковали их, при содействии кавалерии Васильчикова; поляки обратились в бегство, оставив в наших руках много пленных.

Между тем Даву занял Минск. Наполеон, крайне недовольный действиями своего брата, короля Иеронима, подчинил его Даву. «Невозможно маневрировать хуже! — писал ему Наполеон. — Вы будете причиной, что Багратион успеет [609] уйти — и я лишусь плода самых искусных соображений». Обиженный король Иероним уехал из армии{76}.

Наполеон был не прав. И Иероним, и Даву побаивались Багратиона, так как не знали его сил, как не знал и сам Наполеон. После целого месяца операций, несмотря на то, что перед открытием кампании имел точное расписание русских войск, он не успел еще выяснить, входят в состав армии Багратиона три, четыре или шесть дивизий. Он иногда и обманывал своих подчиненных, желая добиться с их стороны энергичных действий. Так, 10 (22) июля он высказывает Ренье предположение, что русские 9-я и 15-я дивизии присоединились к Багратиону и, следовательно, не действуют против него, а час спустя сообщает Даву, что дивизии эти оставлены Багратионом на Волыни.

Справедливо многие упрекают Наполеона за то, что если операции против армии Багратиона он считал в этот период главными, то ему следовало не сидеть в Вильно, а переехать в Гродно и объединить оттуда действия войск короля Иеронима и Даву.

Успешные действия Багратиона основывались на превосходной разведывательной службе казаков Платова, которые давали ему всегда самые точные сведения о французах.

Движение 1-й армии из Дрисского лагеря к Витебску. 26 июня 1-я Западная армия заняла Дрисский лагерь, построенный в изгибе р. Западной Двины, на левом ее берегу. Тут, на месте, сразу стала очевидной вся невыгода его занятия, так как местность вокруг и укрепления не давали уверенности [610] в возможности отбить атаку превосходящих сил противника, а в случае отступления по мостам на правый берег армия попадала в очень невыгодные тактические условия, к которым присоединялись стратегические еще большей важности, так как приходилось пожертвовать прямыми путями на Москву, откуда доставлялись продовольствие и подкрепления. Неприятель, двинувшись прямо на Витебск или Смоленск, мог лишить армию, стоявшую у Дриссы, всякого сообщения с теми территориями России, защита которых была для нее всего важнее.

На основании этих соображений было решено покинуть Дрисский лагерь и поспешить к Полоцку и Витебску, чтобы прикрыть пути на Москву. 2 июня армия переправилась на правый берег Двины, а 4-го двинулась к Полоцку, чтобы опередить Наполеона или в этом пункте, или у Витебска.

27 июня обстановка представлялась Наполеону в следующем виде:

1-я русская армия Барклая, около 100 тысяч, отступает к Динабургу, преследуемая 100-тысячным войском Мюрата, главная квартира которого прибыла в Видзы;

2-я русская армия Багратиона, силой не свыше 40–50 тысяч, повернула на Бобруйск, преследуется 60-тысячным войском Иеронима, передовые войска которого заняли Новогрудок;

4-й и 6-й гвардейские корпуса (Сен-Сира и вице-короля Евгения), силой свыше 100 тысяч, составлявшие стратегический резерв армии, находились в Вильно и в районе двух переходов к югу и юго-западу;

сообщения армии прикрывались: справа — корпусом Шварценберга у Пружан и корпусом Ренье у Слонима, а слева — корпусом Макдональда у Россиен.

Наполеон решил двинуть свой стратегический резерв от Вильно на Докшицы и Витебск, угрожая одновременно Петербургу и Москве. Он предполагал, что это заставит Барклая, усилив гарнизоны Риги и Динабурга, двинуться вниз по Двине для прикрытия Петербурга.

Во время этой операции Макдональд демонстративной переправой через Двину у Фридрихштадта и Якобштадта [611] должен притянуть часть сил Барклая на себя; Мюрат должен был оставаться под Динабургом, наблюдая 1-ю армию, Даву движением из Минска на Борисов и Оршу — прикрывать операцию справа и опередить Багратиона на путях к Двине, а Иероним — продолжать преследовать Багратиона.

Вскоре выяснилось, что Барклай не пошел к Динабургу, а отступил в Дрисский лагерь (донесение от 3 июля). Тогда Наполеон останавливается на решении переправиться через Двину между Десной и Полоцком, предполагая исполнить эту операцию между 8 и 13 июля. Мюрат должен был при этом вести наблюдения в направлении Динабурга, Друи и Дриссы и сосредоточиться выше Дриссы. Макдональду приказано выделить сильный заслон к Динабургу.

3 июля (15) главные силы Наполеона, двигаясь двумя колоннами, головными эшелонами миновали Свенцяны и Вилейку, но на следующий день было получено донесение, что русские переправились у Друи на правый берег Двины и Кульнев разбил бригаду дивизии Себастиани. Наполеон приостановил на один день движение на восток, чтобы оказать поддержку Мюрату, если бы выяснилось, что русские преследуют серьезные намерения.

Между тем своевременное отступление 1-й армии из Дрисского лагеря и быстрое движение ее к Полоцку, занятому ею 6 (18) июля, в самом начале разрушают планы Наполеона. Утром 7 (19) июля, находясь в Глубоком, Наполеон узнает о быстром движении русской армии к Полоцку и немедленно направляет главные силы на Бешенковичи, чтобы не пустить 1-ю армию к Витебску; при этом Мюрату приказывает сосредоточиться к Десне и выделить корпус Удино для прикрытия Вильна и сообщений армии от Динабурга до Десны.

При отступлении из Дрисского лагеря 1-й корпус графа Витгенштейна был оставлен для прикрытия Петербурга и энергичных действий против неприятельского корпуса, который, быть может, перейдет Двину у Динабурга. Еще накануне, 3 (15) июля, авангард, под начальством Кульнева, переправился на левый берег Двины у Друи и произвел неожиданное нападение на бригаду французской конницы, [612] опрокинул ее и взял в плен одного генерала и 200 чел. кавалеристов, после чего Кульнев возвратился за Двину, произведя у противника страшный переполох.

Не доходя Полоцка, император Александр оставил армию и отправился через Великие Луки и Смоленск в Москву. Перед отъездом государь подписал воззвание к жителям Москвы и манифест об организации ополчений. С этого момента война становилась народной. К этому времени относится заключение союза со Швецией и мира с Турцией.

12 июля в полночь император въехал в Москву. Манифест государя вызвал неописуемое воодушевление: дворянство Московской губернии определило выставить 80 тысяч ополченцев, купечество и другие сословия делали огромные денежные пожертвования. Предложений было так много, что манифестом от 18 июля решено было составить ополчение только от 17 губерний, ближайших к Москве и Петербургу. Пробыв в Москве семь дней, государь отбыл в Петербург.

Бои под Витебском. С 6 по 10 июля, т. е. пять суток, Наполеон оставался в Глубоком, устраивая там промежуточный склад запасов и оружия, но войска его уже двигались по направлению к Бешенковичам, где вице-король Евгений должен был навести мосты через Двину, прикрыв их на правом берегу предмостным укреплением.

В 1-й армии были получены донесения о марше неприятеля к Витебску, почему и она 8 (20) июля последовала туда же, на Горяны, Сиротино и Погорелицы. По очищении нами Полоцка кавалерийский корпус Монбреня переправился у Десны на правый берег Двины и пошел за 1-й армией; в арьергарде ее, в одном переходе, шел корпус Дохтурова, с кавалерией Корфа и графа Палена.

11 (23) июля Барклай-де-Толли достиг Витебска, пройдя 111 верст за трое суток. Здесь он надеялся соединиться с 2-й армией Багратиона.

12 (24) июля французский авангард устраивает переправу у Бешенковичей, сам Наполеон лично производит рекогносцировку на правом берегу Двины и убеждается, что армия [613] Барклая успела уже отойти на Витебск.

Попыткой предупредить русскую армию на пути в Витебск движением к Бешенковичам заканчивается операция, задуманная Наполеоном в Вильно. План потерпел полную неудачу. Наполеон решается продолжать движение к Витебску в надежде, что русские примут бой, но он уже сознает, что вопрос о бое всецело зависит от намерений Барклая.

В своем стремлении к генеральному сражению он сдерживает пылкого Мюрата и требует от него осторожного наступления, чтобы дать русским сосредоточиться и лишить их «предлога для уклонения от боя». Но это послужило русским на руку, так как в течение нескольких дней Барклай был в ужасном положении и не знал, что предпринять, — известий из 2-й армии не было, а ее следовало ожидать на соединение под Витебском.

Отступить к Смоленску Барклай не мог, это значило пожертвовать 2-й армией. Движение через Бабиновичи на Оршу, чтобы соединиться с нею, приводило к опасному фланговому маршу в виду превосходящего в числе противника, да еще неизвестно было — удалось бы Багратиону пробиться на Могилев. Дать сражение, имея 80 тысяч против 200-тысячных войск неприятеля, значило рисковать поражением в то время, когда еще резервы наши были в периоде формирования. Положение поистине трагическое! Барклай-де-Толли до получения известий из 2-й армии должен был оставаться под Витебском, на позиции за р. Лучесой, и по возможности не вступать в генеральное сражение, [614] а выигрывать время частными боями, пользуясь лесистой и пересеченной местностью. С этой целью он выдвинул 13 (25) июля 4-й пехотный корпус Остермана-Толстого верст на двадцать вперед, к Островне, который столкнулся с Мюратом. Завязалось весьма жаркое дело. Граф Остерман целый день вел бой против кавалерии, поддержанный пехотной дивизией Дельзона, и к вечеру отступил к д. Какувячиной, потеряв шесть орудий и 2 тысячи человек. На смену его к д. Какувячиной были высланы 3-я дивизия Коновницына и 1-й кавалерийский корпус Уварова, но они в этот день не были введены в бой.

14 (26) июля Коновницын занял позицию за оврагом у д. Какувячиной. Бой начался с раннего утра; все атаки французов были отбиты, и Коновницын перешел было в наступление, но был оттеснен польским уланским полком, под начальством самого Мюрата, а потом прибыл Наполеон и повел общую атаку, под напором которой Коновницын стал медленно отступать; на дороге он встретил высланные ему на помощь корпуса Уварова и Тучкова; последний, как старший, вступил в командование. После упорного лесного боя войска наши отступили к Витебску; авангард графа Палена расположился несколько впереди. Урон убитыми, ранеными и пленными каждой стороны достигал 3 тысяч человек. Наполеон приказал разбить свою походную палатку на высоте у д. Какувячиной; все предвещало сражение — предмет желаний Наполеона, — и русские сгорали нетерпением сразиться с врагом.

С рассветом 15 (27) июля французы двинулись от д. Какувячиной к Витебску и в четвертом часу утра завязали перестрелку с авангардом графа Палена, который с боем начал медленно отступать к главной позиции за р. Лучесой. Наполеон начал развертывать свои силы, угрожая в особенности левому флангу 1-й армии. По счастью, в это время прибыл адъютант князя Багратиона с извещением, что Даву опередил его занятием Могилева, что попытка 2-й армии опрокинуть его не удалась и что она взяла направление на Мстиславль к Смоленску. Теперь только Барклай мог свободно вздохнуть; он немедленно отдал приказание об отступлении [615] корпусов к дороге на Поречье. Трудное это движение в ясный летний вечер, вблизи неприятеля, было исполнено в таком отличном порядке, что Наполеон принял его за построение армии к бою. Он также стал готовить к сражению свои огромные войска и послал Сен-Сиру и Груши предписание поспешить к Витебску. Выжидая их, Наполеон отложил решительное сражение до следующего дня, а это значительно облегчило задачу Барклая. Граф Пален держался на Лучесе до ночи, после чего ушел го города и последовал за армией, оставив аванпосты, которые ночью поддерживали огни.

Наутро 16 (28) июля французы были поражены исчезновением русской армии, заняли Витебск и два дня искали ее по дороге в Петербург. Наполеон предполагал, что Барклай отступил к Петербургу, в направлении на Сураж, и двинул для преследования Мюрата, вице-короля Евгения и гвардию; только Ней отправился по Рудненской дороге, на Смоленск. В вечер Мюрат был у Гапоновой. Сведений о русских не было.

17 (29) июля колонны Барклая достигли Рудни и Поречья; Мюрат двинулся на Поречье, а вице-король — на Сураж; Наполеон с гвардией вернулся в Витебск, потеряв надежду настигнуть армию Барклая; он расположил главную квартиру в Витебске и стоял там до 1 (13) августа.

Действия князя Багратиона на пути от Несвижа до Смоленска. Не имея возможности пройти через Минск, князь Багратион пошел усиленными переходами от Несвижа, через Слуцк и Бобруйск, к Старому Быкову, чтобы оттуда пройти через Могилев на Оршу, где предполагал соединиться с ним Барклай-де-Толли, отступивший в то время от Дриссы к Витебску. В Бобруйске Багратион дал своим войскам отдых на три дня, предполагая, что он уже вне опасности, так как Платов 2 (14) июля у Романова опрокинул авангард короля Иеронима, после чего преследование с этой стороны прекратилось. Но Даву форсированно двигался по прямой дороге из Минска на Могилев и опередил Багратиона, после чего с 25-тысячным войском занял у д. Салтановки, на дороге из Могилева в [616] Быхов, сильную позицию и решил держаться на ней до прибытия следовавших к Могилеву корпусов Понятовского и Латур-Мобура. Как только выяснилось, что Даву двинулся к Могилеву, движение Багратиона через Могилев на соединение с Барклаем сделалось невозможным, и он принимает новое решение — кружным путем идти на Смоленск; но, чтобы достичь этого, необходимо было приковать на некоторое время Даву к Могилеву, и потому 11 (23) июля он атаковал Даву на позиции при Салтановке, а ночью начал отступление к Новому Быхову. Даву не трогался с места, ожидая, что на следующий день Багратион атакует его всеми силами. Этим и воспользовался Багратион, чтобы быстро уйти к Новому Быхову, где переправился на левый берег Днепра и кружным путем двинулся через Мстиславль к Смоленску.

Даву остановился у Могилева и прекратил преследование Багратиона, предполагая, что тот будет продолжать отступление на Мозырь.

Даву мог двумя способами помешать движению Багратиона на Смоленск: или двинуться прямо на Мстиславль и там перерезать дорогу, или же настойчиво следовать за Багратионом и оттеснить его к Мозырю.

Движение на Мстиславль, углублявшее его в неприятельский край и ставившее между двумя нашими армиями, было слишком смелым и рискованным; не пошел же Даву вслед за Багратионом потому, что не смел удаляться от главных сил Наполеона, бывших в это время у Витебска. Князь Багратион, со своей стороны, так искусно прикрыл движение казаками Платова, что Даву и не подозревал настоящего его направления. Платов из Горок двинулся на Дубровну, где примкнул к Барклаю-де-Толли.

Соединение 1-й и 2-й армий под Смоленском. 1-я армия из-под Витебска двинулась тремя колоннами к Смоленску, направив всю материальную часть по Пореченской дороге. Дохтуров с корпусом и гвардией, двинутый форсированным маршем из боязни, чтобы французы не опередили нас, прибыл в Смоленск 19 июля, а 20-го туда подтянулась и вся армия. 22 июля прибыла в Смоленск и 2-я армия Багратиона. [617] Багратион опередил свою армию, прибыл в Смоленск 21-го числа и, хотя был старшим по званию, но отдал себя в подчинение Барклаю-де-Толли, как облеченному особым доверием государя и военному министру, которому лучше были известны планы Его Величества, расположение резервов и запасов и меры, принятые для обороны отечества. [618]

1-я армия расположилась на правом, а 2-я — на левом берегу Днепра.

Отступление наших армий от Немана до Смоленска выказало и большое искусство начальников и необыкновенную выносливость русских войск. За 38 дней 1-я армия прошла 500, а вторая — 750 верст, и обе сохранили полный порядок и бодрость духа, понесли очень незначительные потери и ждали боя с нетерпением.

Благодаря искусству наших генералов и необыкновенной энергии войск ни один из планов великого полководца не удался, армия же его пришла в крайнее расстройство. Неудача маневров Наполеона, повторившаяся три раза, может быть объяснена отчасти и его личными промахами. Первая неудача — удар по 1-й армии в направлении на Ковно — произошла вследствие странного с его стороны предположения, что русские останутся на границе растянутым кордоном и не оценят своего опасного положения. Оказалось, что наши генералы своевременно ушли из-под удара.

Вторая операция — против Багратиона — не удалась потому, что сам Наполеон не переехал из Вильно в Гродно, чтобы объединить действия Даву и короля Иеронима и придать им необходимую энергию. Багратион тоже благополучно избегнул поражения.

Третья операция — принудить Барклая к сражению под Витебском — опять не удалась, потому что Наполеон, имея полную возможность атаковать 1-ю армию 15 (27) июля, отложил атаку на следующий день, поджидая полного сосредоточения войск, а за ночь русские успели уйти, да так, что Наполеон два дня не мог узнать, куда в действительности они отступили. Граф Йорк фон Вартенбург в сочинении «Наполеон как полководец» объясняет эти события так:

«Операция против Багратиона не удалась потому, что у императора не было уже достаточной физической энергии, чтобы проявить неутомимость и лично обеспечить руководство операциями на важнейших пунктах; операция против Барклая не удается в свою очередь потому, что его ум не [619] имеет уже той быстроты, которая раньше давала ему возможность оценить и схватить решающий момент с быстротой молнии».

Это новое доказательство справедливости слов: «Счастье подобно женщине; если вы не воспользуетесь им сегодня, завтра его уже не ждите». 27 июля, под Витебском, оно улыбалось ему, а 28-го вернуть его было невозможно.

А между тем средства для дальнейшей борьбы ежедневно уменьшались; за пять недель, продвинувшись на 450 верст от Немана до Двины, Наполеон потерял почти треть своей армии отставшими от голода и болезней (см. цифровые данные на с. 620). Особенно сильно пострадали вюртембержцы и баварцы. Из донесения Сен-Сира от 16 (28) июля из Бочайкова видно, что 19-я дивизия на последнем только переходе потеряла отставшими 465 человек. Важнейшими причинами этих огромных, на первый взгляд даже непонятных потерь были, во-первых, быстрота движения, во-вторых, недостаток продовольствия, в-третьих, дурное управление. Дисциплина в войсках начала расшатываться, распространилось мародерство. Наполеон чувствовал необходимость прекратить на время наступление и дать отдых своим истомленным войскам. Он расположил их по квартирам, на пространстве между Суражем, Витебском и Могилевом.

Многие современники свидетельствуют, что император при этом заявил, что кампания 1812 г. закончена и дальнейшие действия будут предметом кампании 1813 г. Однако ни в одном из печатных документов не встречается указаний относительно предполагаемого более или менее продолжительного перерыва операций. Напротив, во всех предписаниях Наполеона и Бертье от 17 (29) и 18 (30) июля говорится только о кратковременной остановке армии на 7–8 дней.

Наполеон не мог отказаться от замысла разбить русскую армию, так как за время передышки Россия изыскала бы новые средства для борьбы и, кроме того, в тылу его восстала бы вся Европа, тайные общества в которой готовились вступить в борьбу с завоевателем-деспотом. [620]

Численность четырех корпусов большой армии Наполеона при вторжении в Россию (25 июня) и в конце августа

Корпус	Тыс. человек
	к 25 июня	к 23 августа
1-й Даву	69,5	40
2-й Удино	40	22,5
3-й Нея	34	15
4-й вице-короля Евгения	45	31,5
5-й князя Понятовского	34,5	26
6-й Сен-Сира	24	15
7-й Ренье	18,5	12
8-й Вандамма (Жюно)	17	12
Австрийский корпус Шварценберга	35	31
1-й кавалерийский Нансути	12	5,5
2-й кавалерийский Монбреня	9	4
3-й кавалерийский Груши	7	4,5
4-й кавалерийский Латур-Мобура	7	4
Императорская гвардия	37,5	25
Итого	354	248

От Немана до Двины расстояние в 450 верст армия Наполеона прошла за 30 дней, преодолевая в среднем по 15 верст в сутки; для больших масс войск подобная скорость очень большая, так как многим частям приходится двигаться по проселочным дорогам, со значительными обходами, что вынуждает часто проходить вдвое больше, чтобы на ночлег выровняться с главной колонной, двигающейся по большому тракту. А массы были действительно велики: от Ковно до Вильно 250 тысяч солдат двигались по одному направлению, а от Вильна до Витебска шли две колонны, [621] от 100 до 150 тысяч каждая. Кроме того, из-за проливных дождей в начале июня дороги, и без того плохие, стали труднопроходимыми, а палящий зной в жаркое лето 1812 г. страшно изнурял войска. Правда, и русские переносили те же трудности, но они были в привычном климате и ни в чем не нуждались; войска же Наполеона терпели крайний недостаток в продовольствии. Огромные запасы, заготовленные Наполеоном на Висле, и огромные обозы, следовавшие за войсками, отстали, от бескормицы начался падеж лошадей. Было предписано войскам довольствоваться средствами страны. Войска, придя на ночлег, вместо отдыха разбредались во все стороны в поисках съестного, но поскольку западный край России малонаселен, фуражиры зачастую возвращались с пустыми руками или же приносили зерно, которое нужно было превратить в муку, а выпечь хлеб почти никогда не удавалось; варили суп с мукой или пекли на угольях лепешки. Многие умирали от голода и истощения; некоторые от отчаяния прибегали к самоубийству, другие отставали от колонн и предавались грабежам. Мародеры, собравшись в шайки, беспощадно опустошали край и еще более затрудняли положение армии.

Ко всем этим невзгодам присоединялась, как и всегда бывает при движениях значительных масс войск, недостаточная распорядительность по отводу мест для биваков, что вынуждало войска часто стоять по несколько часов под ружьем в ожидании указания, где им стать.

Начальники часто пренебрегали своими обязанностями заботиться о сохранении боеспособности войск. Особенно это чувствовалось в кавалерии. Действительно, в то время как пехота потеряла треть своего состава, кавалерия сократилась наполовину.

От трудов и лишений в большой армии Наполеона вспыхнули эпидемии; при войсках санитарных средств почти не было; госпитали были переполнены; люди умирали на дорогах или на улицах без всякого призрения. В госпиталях царил беспорядок; не только в медицинском пособии, но даже в пище больные терпели недостаток. [622]

Все расчеты «великого виртуоза войны» оказались бессильными в трудных условиях ведения войны в России. Справедливо сказал историк С. М. Соловьев: «Океан земли поглотил великую армию Наполеона».

Действия на флангах. Расположив армию на квартирах в районе Сураж — Витебск — Могилев, с целью дать солдатам отдых и наладить довольствие, Наполеон приказал войскам на флангах перейти в наступление. Таким образом, в период затишья на фронте главных сил открылись решительные действия на флангах.

На левом фланге большой армии Наполеона действовали Макдональд и Удино. Во время перехода главных сил Наполеона через Неман 39-тысячный корпус Макдональда двинулся из Тильзита на Россиены, потом разделил свои силы — пруссаков (генерал Граверт) направил к Риге, а с остальными силами двинулся сам к Якобштадту для угрозы правому флангу 1-й Западной армии Барклая.

В это время с нашей стороны на Двине были следующие силы: в Риге — 15 тысяч, в Динабурге — 3500 и 25-тысячный корпус Витгенштейна у Дриссы; ему было приказано прикрывать Петербург и в случае возможности, переправившись через Двину, действовать наступательно в тыл французской армии.

Наполеон, двигаясь к Витебску, также оставил у Дриссы 40-тысячный корпус Удино, которому предписал отбросить Витгенштейна возможно дальше на север, чтобы облегчить Макдональду действия против Риги, которую предполагалось осаждать.

Удино переправился через Двину в Полоцк и двинулся на Себеж, куда от Якобштадта должен был наступать также и Макдональд; обоим маршалам надлежало отрезать Витгенштейна от Петербурга. В это время Витгенштейн переправился на левый берег Двины в Друе и намеревался открыть действия в тыл неприятеля, но, узнав о намерениях противника, решил обратиться против корпуса Удино, чтобы разбить его до соединения с Макдональдом. Получив сведения о движении Удино на Себеж, он пошел ему наперерез к Клястицам. Столкновение Витгенштейна [623] (23 тысячи солдат и 108 орудий) и Удино (28 тысяч, 114 орудий) произошло 18, 19 и 20 июля у д. Якубово, близ Клястиц. Разбросанные войска корпуса Удино были разбиты по частям у Якубова и Клястиц; для преследования их выслан авангард Кульнева, который в пылу преследования увлекся, удалился от главных сил на целый переход, перешел р. Дриссу и атаковал противника у д. Боярщины, где Удино сосредоточил весь свой корпус и, пользуясь закрытой местностью, неожиданно перешел всеми силами в наступление.

Авангард Кульнева был опрокинут с большим уроном, и сам герой Кульнев был убит. Для армии это была большая потеря: воинские доблести, подвиги, даже причуды Кульнева носили на себе отпечаток «духа высокого», предприимчивости необыкновенной, как выразился о нем Михайловский-Данилевский. Надо сказать, что и генерал Вердье, которому Удино поручил преследовать наш авангард, повторил ошибку Кульнева и у Головчиц наткнулся точно так же на главные силы Витгенштейна и был разбит наголову. В этих боях Удино потерял до 10 тысяч человек и отступил к Полоцку, чтобы выждать прибытия корпуса Сен-Сира, направленного ему на подкрепление Наполеоном.

Теперь на стороне противников был значительный перевес в силах: 40 тысяч против 20 тысяч Витгенштейна. [624]

Дав немного отдохнуть войскам, граф Витгенштейн также двинулся к Полоцку, чтобы отбросить противника за Двину, и 5 (17) августа атаковал соединенные корпуса Удино и Сен-Сира, но был отбит. Раненый Удино сдал начальство Сен-Сиру. На следующий день, 6 (18) августа, Сен-Сир сам атаковал русских и принудил их отступить. Граф Витгенштейн расположился за р. Дриссой, а Сен-Сир остался в Полоцке, ограничившись наблюдением за нашими войсками.

Макдональд, перейдя из Якобштадта в Динабург, оставался в бездействии и ничего не предпринимал против Риги, но, если бы он двинулся на Люцин, то Витгенштейн должен был бы отойти к Острову, и тогда французы прочно бы утвердились в Полоцке.

Сражение под Полоцком приостановило месяца на два военные действия на этом театре с обеих сторон. Витгенштейн ожидал подкреплений, шедших к нему из Петербурга.

Действия Витгенштейна имели большое влияние на ход войны. С 25-тысячным корпусом он атаковал и разбил превосходящего числом противника, заставил Наполеона выделить из главных сил, на поддержку Удино, корпус Сен-Сира. Витгенштейн держится против трех корпусов и прикрывает весь край к северу от Двины. Вся Россия ликовала при известии о победе под Клястицами, за которую граф Витгенштейн пожалован орденом св. Георгия 2-го класса и 12-тысячной пожизненной пенсией. Псковское купечество поднесло ему икону св. Гавриила с надписью «Защитнику Пскова», а дворянство просило позволения воздвигнуть ему в Пскове памятник.

Действия Тормасова против Ренье и Шварценберга. 3-я Западная армия генерала Тормасова, дислоцированная вначале у Луцка, должна была прикрывать Волынь и действовать наступательно на сообщения армии Наполеона. В начале июля Тормасов приступил к действиям: оставив часть войск в Житомире и на границе Галиции, с остальными силами он двинулся от Луцка к Кобрину. В это время Ренье, выставленный заслоном против Тормасова, шел от Слонима к Пинску, выслав в Кобрин 4-тысячный отряд [625] Клингеля. Шварценберг выступил из Слонима к Несвижу на присоединение к главной армии Наполеона. 15 (27) июля, в день выступления армии Барклая из Витебска к Смоленску, Тормасов неожиданно атаковал Клингеля в Кобрине и совершенно уничтожил его отряд; Ренье и Шварценберг бросились назад с Слониму и по соединении, в составе 40 тысяч человек, двинулись к Пружанам, чтобы оттеснить Тормасова обратно на Волынь.

Тормасов с 25 тысячами солдат занял сильную позицию у Городечны, на которой и был 31 июля (12 августа) атакован с фронта Шварценбергом, а с левого фланга Ренье, и хотя в течение целого дня успешно отбивал все атаки противника, но ввиду угрозы его сообщениям решил отступить по дороге к Луцку, за р. Стырь, чтобы сблизиться с Дунайской армией Чичагова, шедшей на соединение с ним.

Шварценберг и Ренье ограничились слабым преследованием Тормасова только до левого берега Стыри, а дальше — лишь наблюдением.

Обе стороны оставались в таком положении до начала сентября, когда присоединившаяся Дунайская армия довела наши силы на этом театре военных действий до 60 тысяч человек, после чего с нашей стороны были начаты наступательные действия.

Таким образом, на обоих флангах большой армии Наполеон достиг незначительного успеха, заставив и Витгенштейна, и Тормасова прекратить наступательные действия; но этот успех был куплен дорогой ценой отвлечения от главных сил двух корпусов — Сен-Сира и Шварценберга, общей численностью около 70 тысяч, т. е. почти трети сил, остававшихся у него для ведения главных операций. Против 50-тысячных наших войск, угрожавших флангам наступающей армии, уже действовали пять корпусов (Макдональд, Удино, Сен-Сир, Шварценберг и Ренье) численностью около 115 тысяч. Не есть ли это первое доказательство верности основной идеи плана Фуля? [626]