Глава первая.

Первая война большевиков против Украинской Народной Республики (декабрь 1917 — февраль 1918)

Преддверие войны

Вихрь Февральской революции 1917 года привел в хаотическое движение огромные массы населения Российской империи, активизировал не только социальные, но и национальные требования и устремления народов, ее населяющих. На волне революционного энтузиазма и ощущения невиданной свободы, в марте 1917 года, в Киеве была создана межпартийная организация, которой суждено было сыграть важную роль в Гражданской войне, — Украинская Центральная Рада. Центральная Рада весной 1917 года стала выразителем еще не сформировавшихся стремлений украинской интеллигенции возглавить народное движение в Украине, стать политической элитой Украины. Рада стремилась оформить стихийное социальное движение масс в Украине, направить его в сторону создания государственности, в виде автономии в составе федеральной России. В Раду вошли представители украинских социалистических партий — украинских социал-демократов (УСДРП), украинских эсеров (УПСР), украинских социалистов-федералистов (УПСФ) — и ряда украинских общественных организаций. В июне 1917 года, после того как Центральная Рада пополнилась представителями рабочего, крестьянского, военного, студенческого съездов, было заявлено о том, что именно Центральная Рада является параллельной законодательной представительской властью всего украинского народа, выражая его особые социально-политические, национальные интересы.

Во главе Центральной Рады с марта 1917 по апрель 1918 года бессменно стоял известный украинский историк и демократический деятель Михаил Грушевский{1}, главой, еще не созданной, исполнительной власти (властной вертикали) в украинских губерниях стремился стать руководитель Генерального секретариата (Совета министров) модный украинский писатель, драматург и революционер Владимир Винниченко{2}. Несмотря на самопровозглашение автономии Украины, еще в июне 1917 года, этой автономии в действительности еще не существовало до конца октября 1917-го, так как реальную власть в так называемых Юго-Западных губерниях России удерживало Временное правительство Российской республики.

Только с падением Временного правительства в Петрограде открылись возможности перехода всей полноты власти в Украине в руки Центральной Рады. После неудавшегося большевистского восстания и вывода из Киева верных Временному правительству войск Центральная Рада смогла перехватить упавшую в ее руки власть и 7 ноября 1917 гот да провозгласить Украинскую Народную Республику (УНР) на территории восьми губерний: Киевской, Волынской, Подольской, Херсонской, Черниговской, Полтавской, Харьковской, Екатеринославской и уездов Северной Таврии. Независимость пока еще автономной Украинской республики придавало то, что ее руководство не признало результатов Октябрьской революции в России и стремилось не допустить повторения петроградских беспорядков в украинских губерниях.

С ноября 1917 года были прерваны государственные контакты между петроградским Советом Народных Комиссаров (СНК) и киевским автономным правительством, которое тогда декларировало свою автономию в составе несуществующей, эфемерной, свободной, демократической России. Центральная Рада заявила о своем полном неподчинении ленинскому правительству России и стремилась превратить Киев в центр создания новой Федерации республик России.

В ноябре 1917 года на политику УНР усилилось влияние молодого и амбициозного военного секретаря (министра) УНР журналиста и масона Симона Петлюры{3}. Новое положение в крае, хаос, революционное насилие, вышедшее из берегов, внешние военные опасности определили военное решение многих проблем. Единственной реальной силой на просторах Восточной Европы стала армия, борьба за влияние на которую еще не была окончена. Поэтому пост главы военного ведомства УНР к середине ноября 1917 года стал ключевым.

Если в начале ноября 1917 года, сразу после провозглашения Украинской Народной Республики, отношение большевиков к Центральной Раде было выжидающим и лояльным, то к концу месяца, когда власть Ленина в Петрограде и Москве окончательно утвердилась, ленинский СНК перестал скрывать свою агрессивность и недовольство в отношении буржуазных сепаратистов. В двадцатых числах ноября стали распространяться слухи о том, что на Киев наступают эшелоны с солдатами, верными ленинскому Совету Народных Комиссаров, с целью разгромить Раду за неподчинение новой революционной власти Ленина. Но это было, пока еще, только предвидение...

Ленинское правительство было не на шутку раздражено решением руководства УНР объединить Юго-Западный и Румынский фронты в самостоятельный, не зависимый от большевиков Украинский фронт, войска которого подчинялись только приказам украинских властей (прежде всего Петлюры), назначением командующим Украинским фронтом явного контрреволюционера генерал-полковника Д. Щербачева. Новый хозяин Ставки Верховного главнокомандующего большевик Н. Крыленко требовал от властей УНР отказаться от самостоятельных решений и задерживать в Украине все военные казачьи части, которые продвигались с фронта домой, не пропуская их на мятежный Дон и Кубань, освободить для продвижения красных войск на Дон железные дороги Левобережной Украины и этим помочь покарать мятежный Дон. Но Петлюра отказался выполнять подобные требования чужого, не признанного Центральной Радой командования.

Конфликт между ленинским правительством и киевскими властями обострили события, произошедшие в ночь с 29 на 30 ноября 1917 года, когда была пресечена попытка большевиков захватить власть в Киеве. Киевский Военно-революционный комитет большевиков наметил вооруженное восстание против власти Центральной Рады на 30 ноября 1917 года, после предъявления ультиматума Центральной Раде с требованием добровольно передать власть большевикам. Но властям стали известны подробности плана восстания, дислокация военных частей, которые могут поддержать заговорщиков. Большевики, следуя заветам Ленина, надеялись захватить мосты через Днепр, «Арсенал», вокзал, телеграф... Их артиллерия должна была ударить по зданию Центральной Рады и скоплениям петлюровских войск. Большевики спешили, надеясь произвести переворот в Киеве до начала Всеукраинского съезда Советов, намереваясь подтвердить завоеванную власть решениями съезда Советов, который, в случае победы над Центральной Радой, уже гарантированно был бы большевистским (используя петроградский опыт октября 1917 года).

Ночью 29 ноября солдаты армии УНР (до 12 тысяч штыков) провели разоружение воинских частей, которые выражали свое желание принять участие в большевистском восстании. Были разоружены солдаты двух авиационных полков, понтонного и телеграфного батальонов, пяти артиллерийских батарей, Красная гвардия трех заводов и рабочих предместий — до 7 тысяч человек. Большевики в одночасье лишились целой армии, имеющей 10 батарей, 200 пулеметов, 2 броневика, 6 самолетов, 5 миллионов патронов. Разоруженных солдат «русского происхождения» (не проживающих на территории УНР) под охраной частей армии УНР отправили в эшелонах к российской границе (чему пленные солдаты были несказанно рады), а выявленные среди заговорщиков солдаты-украинцы немедленно демобилизовались.

Большевики тем временем выводили с Юго-Западного фронта надежные части для удара по Киеву с запада. Узнав, что на Киев, чтобы уничтожить Центральную Раду, направляются части фронтовиков революционного 2-го гвардейского корпуса, Петлюра приказал разобрать железнодорожное полотно, блокировать узловые станции, немедленно разоружать подозрительные воинские части. Решительный генерал УНР П. Скоропадский{4} — командующий 1-м украинским корпусом, насчитывавшим 14 тысяч бойцов, был назначен командующим всеми войсками Правобережья Украины (до 20 тысяч бойцов, 77 пушек), прикрывавшими Киев от наступления 2-го армейского корпуса. Скоропадский сумел разоружить и разогнать деморализованные солдатские массы, устремившиеся к Киеву. Разоружение частей происходило одновременно в 10 городах Украины, еще в четырех городах по подозрению в заговоре были распущены местные Советы.

30 ноября — 1 декабря 1917 года Одессу потряс вооруженный конфликт, причиной которого явились провокационные слухи о разоружении Красной гвардии гайдамаками. 300 красногвардейцев заняли вокзал и захватили гараж войск УНР с 40 автомобилями. Красногвардейцы стремились поднять сербские войска, стоявшие в Одессе, против власти УНР, а также штурмом завладеть штабом военного округа. Военные моряки с крейсера «Алмаз», где находился штаб восстания, поддержав большевиков, попытались захватить здание Английского клуба — место заседания Одесской Украинской Рады. Для отражения выступления в центр города стягивались отряды гайдамаков.

В эти дни перестрелки между гайдамаками и красногвардейцами возникали в центральной части города, у вокзала и штаба округа. Но восставшим так и не удалось захватить стратегические объекты. Чтобы прекратить кровопролитие, были созданы «примирительный» Временный объединенный комитет Советов из трех представителей Одесского совета и трех представителей Одесской Украинской Рады и Временное революционное бюро из представителей Румчерода{5}, штаба округа, Украинской Рады, комиссара Временного правительства. Вскоре войска УНР взяли под свой контроль все стратегические объекты Одессы, и конфликт, казалось, был исчерпан.

3 декабря войска генерала П. Скоропадского, заняв станции Шепетовка и Староконстантинов, разогнали большевистский Военно-революционный комитет 11-й армии и захватили в плен красного полковника командарма Егорова (будущего советского маршала). После этих событий украинским командующим огромного Юго-Западного фронта был назначен прапорщик Кудря.

Однако, несмотря на эти меры, напряжение в Киеве не спадало, профсоюзное Бюро Киева объявило о всеобщей забастовке, а Генеральный секретариат УНР, узнав о заговоре большевиков против республики, впервые назвал большевиков врагами Украины. После провала плана вооруженного восстания в Киеве ленинское правительство решило действовать путем внешнего и внутреннего давления на Центральную Раду. 4 декабря 1917 года Центральная Рада получила от ленинского правительства жесткий ультиматум, в котором от нее под угрозой войны требовалось: прекратить «дезорганизацию общего фронта», прекратить «пропускать эшелоны с казаками на Дон через Украину», прекратить «разоружение советских полков и рабочей Красной гвардии в Украине и возвратить им немедленно оружие», обязаться «оказывать содействие революционным войскам в деле борьбы с контрреволюционным кадетско-калединским восстанием». За невыполнение этих требований или при отсутствии утвердительного ответа на них в течение 48 часов ленинское правительство угрожало, что «...будет считать Раду в состоянии открытой войны против советской власти в Украине и в России» (войну «обещали» уже с 6 декабря 1917 г.).

Центральная Рада отмела эти обвинения и поставила свои условия: признание УНР, невмешательство в ее внутренние дела и в дела Украинского фронта, разрешение выезда украинизированных войск{6} в Украину, разделение финансов бывшей империи, участие УНР в общих переговорах о мире.

5 декабря 1917 года на заседании ленинского СНК было решено «считать Раду в состоянии войны с нами». В этот же день большевик Владимир Антонов-Овсеенко был назначен главкомом войск «для борьбы против Центральной Рады и Каледина», а у границ с УНР стали концентрироваться красные войска. Командующего Украинским фронтом генерала Щербачева красные объявили вне закона.

7 декабря 1917 года последовал новый ультиматум ленинского СНК, в котором «кремлевские хитрецы» хотя формально и признали право каждого народа на самоопределение, но не признали существование самой Украинской Народной Республики во главе с Центральной Радой, заявив, что переговоры о признании могут начаться только после немедленного отказа от «...какой бы то ни было поддержки калединского мятежа». Этот ультиматум был оставлен руководством Украины без ответа, и вопрос о войне и мире на некоторое время повис в воздухе. Но Ленин не забывал об Украине; было принято решение подготавливать военную акцию в глубочайшей тайне; для «удобства» вторгающейся армии необходимо было начать военные действия без объявления войны.

Появление первого ультиматума было приурочено к открытию Всеукраинского съезда Советов... От ультиматума ленинский СНК ожидал определенного агитационного эффекта. У большевиков оставалась надежда на мирное перетекание власти в их руки, путем провозглашения недоверия Центральной Раде Всеукраинским съездом Советов. Его готовили большевики и постарались разработать квоты делегирования так, чтобы иметь 100%-ную победу на съезде и «законным» образом, путем голосования, отстранить Центральную Раду от власти. Но план не удался... Съезд проходил 4–6 декабря 1917 года в Киеве. Победа Центральной Рады на съезде объясняется тем, что на съезд прибыли оперативно (без приглашения большевистского оргкомитета съезда) 670 делегатов от «Селянской спилки» (Крестьянского союза) и 905 делегатов от украинского войска. Они подавили большевиков своей численностью, сами выписали себе мандаты делегатов, после чего делегаты-большевики оказались в меньшинстве, имея только 125 голосов своих делегатов. Поняв, что дело проиграно, они покинули съезд, и большинство их делегатов уехало в пролетарский Харьков.

Военный министр УНР Петлюра сделал на съезде сенсационное заявление: «На нас готовится поход! Мы ощутили, что нам, украинским демократам, в спину кто-то готовит нож... Большевики концентрируют свое войско для разгрома Украинской республики... Первые эшелоны из Гомеля подходят к Бахмачу!» Действительно, в районе Брянск — Белгород на границе с УНР большевики собирали крупные военные силы, а минский отряд большевика Берзина уже двигался по железной дороге к Харькову...

Первый вооруженный конфликт частей, верных УНР, с частями Советской России произошел по причине отказа украинских войск пропускать через узловую железнодорожную станцию Бахмач отряд Берзина и Вацетиса (3 полка и артдивизион), который надеялся проскочить через украинскую территорию и ударить в тыл белоказакам. Натолкнувшись на решительное вооруженное сопротивление, красные вынуждены были повернуть обратно... Всеукраинский съезд Советов вынес резолюцию: считать ультиматум СНК покушением на УНР. Съезд решил приложить все усилия, чтобы не допустить войны между Украиной и Россией.

В первых числах декабря 1917 года красный главком Крыленко обратился к фронтовикам с заявлением о том, что ленинский СНК будет бороться «за независимую Украинскую республику... где власть будет в руках Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». С Радой, по мнению Крыленко, нужно было решительно покончить: «...снять войска с фронта, захватить железнодорожные станции и разгромить контрреволюционное гнездо». Во исполнение приказов Крыленко на Смоленщине и в Белоруссии было разоружено до 6 тысяч украинизированных солдат, двигавшихся в Украину. В ответ на эти действия Петлюра призвал украинизированные части Северного фронта остановить советские отряды, направляющиеся в Украину. Это был невыполнимый приказ, ведь украинизированные войска под Петроградом были разобщены и не могли оказать серьезного сопротивления красным. Воззвание Петлюры к воинам-украинцам, призывавшее не выполнять приказы ленинского СНК, только подстегнуло Советское правительство к решительным действиям. Петлюра обратился к Крыленко с протестом против арестов украинских солдатских Советов, ультимативно потребовав освободить арестованных, угрожая ответить на насилие СНК.

Ленинское правительство беспокоила активная внешнеполитическая деятельность Центральной Рады по формированию нового общероссийского федерального центра власти, возможность создания альтернативного Всероссийского правительства — центра борьбы против «октябрьских» комиссаров, вероятность переноса Всероссийского Учредительного собрания в Киев. Исторически и политически Киев подходил для роли столицы антибольшевистской демократической федерации, а Центральная Рада уже начала переговоры с федеральным правительством Дона, которое провозгласило область Войска Донского территорией, не зависимой, от ленинского СНК. В конце ноября 1917 года Центральная Рада обратилась к представителям правительств казачьих автономий, к правительствам: Молдавии, Башкирии, Крыма, Кавказа, Сибири, предлагая им вступить в переговоры о создании федерального центра новой Всероссийской Федеративной республики.

7 декабря 1917 года большевикам (в частности будущему советскому премьеру Украины Евгении Бош{7}) удалось вновь сагитировать солдат 2-го гвардейского корпуса на поход с фронта на Киев... Однако восставшие солдаты смогли дойти с боями только от станции Жмеринка до окраин Винницы. К 15 декабря восставшие фронтовые части были оттеснены к Жмеринке силами двух полков УНР. Новый Военно-революционный комитет оказался деморализован поражением под Винницей... До конца декабря 1917 года на Подолии и Волыни установилось общее затишье. В начале декабря солдатская вольница лишилась своего руководящего ядра — по приказу Петлюры были арестованы большевистские ревкомы Румынского и Юго-Западного фронтов, революционные штабы нескольких армий. Корпус Скоропадского и отряды вольных казаков{8} разоружили эшелоны подозрительных солдат в районе станций Казатин — Белая Церковь.

Премьер УНР Винниченко считал, что Петлюра виновен в конфликте с ленинским СНК и что его отставка с поста военного министра позволит избежать войны между Украинской республикой и Советской Россией. Винниченко выступал за замену профессиональной армии народной милицией, что ослабляло бы позицию Петлюры. Петлюра же стоял за сохранение старой армии и создание регулярных воинских частей, выступая за большую армию, способную сражаться на германском и большевистском фронтах. Он ратовал за сохранение в новой украинской армии принципа единоначалия, а также старых царских офицеров.

Петлюра разрешил выезд из Украины вооруженным российским казакам, офицерам, юнкерам — «на Дон! К Корнилову! К Каледину!» Антонов-Овсеенко{9} писал: «Через Полтаву и дальше на Лозовую шло густое движение казачьих эшелонов... Надо было во что бы то ни стало преградить поскорее этот поток». В киевских газетах была опубликована статья Сталина «К украинцам тыла и фронта», в которой большевистский лидер прямо указывал на Петлюру как на главного виновника конфликта между УНР и Советской Россией, утверждая, что Петлюра разваливал фронт, «...став созывать в своих приказах в Украину все украинские части с фронтов», что по его приказу советские войска в Киеве подверглись нападению и были разоружены, что Петлюра не пропускал через Украину революционные отряды против Каледина. Винниченко стал настаивать на немедленном разоружении казачьих эшелонов, проезжавших по Украине. Петлюра утверждал, что порывать связи с российскими казаками «нам не выгодно». В казачьих частях, на фронте и в тылу он надеялся обрести опору в борьбе с большевиками. Центральная Рада, проводя политику формирования «Свободной федерации народов», поддержала федерализм казацких территорий. Конфликт между централистами большевиками и сепаратистской Центральной Радой, коренившийся в идеологических, социально-политических, экономических, исторических противоречиях, был неизбежен.

Пролетарский Харьков, в который с 6 декабря 1917 года начали просачиваться красные отряды из России, был избран базой для наступления против петлюровцев. К 15 декабря киевским политикам стало ясно, что главной угрозой для существования их власти стали события в Харькове. Во-первых, здесь, нарушая провозглашенную самостоятельность Украины, стали концентрироваться, без всякого согласия на то Центральной Рады, советские войска из красной России. Сначала было заявлено, что приход этих войск в Украину вызван только необходимостью продвижения по украинской железной дороге советских войск, направляющихся против мятежного Дона. Украинские власти успокаивались заверениями о том, что советскими частями временно используется только железная дорога Украины для нанесения неожиданного удара в тыл мятежным белоказакам.

Но части советских войск, которые окопались в Харькове, и не думали всеми силами следовать на Дон. 8 декабря в Харьков прибыли красные отряды под началом фон Сиверса и матроса Ховрина из 1600 человек при 6 орудиях, 3 броневиках, ас 11 по 16 декабря — еще до пяти тысяч солдат из Петрограда, Москвы, Твери во главе с командующим Антоновым-Овсеенко и его заместителем полковником Муравьевым{10}. Кроме того, в Харькове находились три тысячи красногвардейцев и пробольшевистски настроенных солдат старой армии, которые были готовы к борьбе против Киева.

Позднее Антонов-Овсеенко в своих воспоминаниях укажет, что отряд Сиверса и матросы-балтийцы Ховрина в Харькове разложились, пьянствуют, терроризируя население расстрелами, производя реквизиции, а штаб революционных отрядов превратился в судилище, где судьи «считали всякого белоручку достойным истребления». В Харькове в те дни действительно установилась полная анархия, причем даже местные большевики и Харьковская городская дума настоятельно требовали вывести буйные красные отряды из города. Уже 10 декабря прибывшие из Советской России войска провели в Харькове мини-переворот, арестовав украинского коменданта города, члена Войсковой Украинской Рады, захватив броневики войск УНР, установив в городе двоевластие.

Сначала Антонов-Овсеенко (прибыл в Харьков 11 декабря 1917 г.), сосредоточившись на борьбе с Доном, вел по отношению к УНР политику пассивного противостояния и не рассчитывал на быстрое наступление на Киев. Большой опасностью казались белоказаки... Вплоть до 4 января 1918 года Антонов-Овсеенко сдерживал «горячие головы», призывающие к немедленному походу на Киев: «Главный враг — Каледин. Все силы надо направить против него».

В Харькове из-под ареста были отпущены украинские администраторы, с местным украинским гарнизоном был достигнут нейтралитет. Очевидно, в декабре 1917 года ленинское правительство еще не было готово к полномасштабной войне против УНР. Причиной тому были переоценка реальных сил УНР, нестабильность в Петрограде, неподготовленность восстания в Киеве и других городах Украины, война против белоказаков...

СНК по примеру Временного правительства считал, что территорию автономной Украины составляют только пять губерний (исключая из УНР Харьковскую, Херсонскую, Екатеринославскую губернии и Северную Таврию). Поэтому СНК делал вид, что не считает военные действия в районах Харьковской и Екатеринославской губерний грубым вмешательством во внутренние дела УНР и что эти действия не являются войной против УНР. Центральная Рада, подыгрывая СНК, предпочитала каким-либо действиям губительную тактику умалчивания. Кроме того, в Харькове 12–13 декабря 1917 года была создана новая пролетарская власть Советской Украины, которую провозгласили уехавшие с киевского съезда Советов большевики и депутаты съезда Советов Донецкого и Криворожского бассейнов. Представители Донецко-Криворожского края, в большинстве своем большевики, поначалу не хотели даже признавать, что живут в Украине, считая свой край исключительно частью России. Но киевские «товарищи», пообещав автономию Дон-Кривбасса, все же уговорили своих однопартийцев пойти на провозглашение фантома — Советской Украины. Съезд в Харькове объявил себя единственной законной властью на всей территории Украины. Советская Украина рассматривалась тогда местными и российскими большевиками только как федеративная часть Советской России.

Признание ленинским СНК нового правительства Советской Украины автоматически подталкивало Советскую Россию к войне с не признанным Лениным киевским правительством. К тому же харьковский съезд объявил «решительную борьбу гибельной для рабоче-крестьянских масс политике Центральной Рады». Ведь в Харькове создалось свое, большевистское правительство Советской Украины — Народный секретариат{11} во главе с большевичкой Евгенией Бош и еще 11 народными секретарями — советскими министрами. Из 12 секретарей 10 были местными кадрами, двое — российскими, но для населения Украины ни один из красных секретарей не был известен. В резолюции харьковского съезда говорилось, что вся полнота власти переходит к ЦИК, созданному из депутатов съезда (в нем оказалось 36 большевиков, 4 эсера, 1 меньшевик). Новая красная власть имела некоторое влияние на отряды Красной гвардии в городах Украины, насчитывающие до 40 тысяч бойцов. Провозглашение новой власти в Украине ошеломило лидеров Центральной Рады. Они ясно отдавали себе отчет в том, что новые конкуренты — серьезная сила, ведь за харьковским правительством стояла «ленинская интрига». Они понимали, что теперь воевать придется не столько с красногвардейскими отрядами Харькова, сколько с сильным воинством Антонова-Овсеенко.

С первых дней революции флот стал главной ударной силой на Юге России. Сводные отряды моряков принимали самое деятельное участие в установлении советской власти. Осенью 1917 года флот (командующий — контр-адмирал А. В. Немитц) насчитывал в своем составе 9 линкоров, 3 крейсера, 23 эсминца, 4 миноносца, 15 подлодок, 8 минных и 5 сетевых заградителей, 39 тральщиков, 7 гидроавиатранспортов и плавбаз гидроавиации, 22 посыльных судна, 32 сторожевых катера, 34 вооруженных транспорта, 8 гидрографических судов, 113 транспортов, госпитальное судно, 5 ледоколов, 2 спасательных судна, транспорт-мастерскую, до 70 портовых судов и блокшивов. Воздушная дивизия имела 112 самолетов, береговая оборона — 158 орудий калибром 57–305 мм. Отряд речных сил Дуная имел подлодку, 22 канлодки, заградитель, тральщик, 6 посыльных судов. Личный состав флота насчитывал до 600 офицеров, свыше 14 тысяч унтер-офицеров и матросов (согласно выборам в Учредительное собрание, ноябрь 1917 года, в списках флота значилось 52 629 человек). Результаты выборов в Учредительное собрание по Черноморскому флоту: 42,3% — эсеры, 20,5% — большевики (по Балтийскому флоту: 58,0% — большевики). 12 ноября 1917 года из Севастополя вышла флотилия в составе эсминца «Капитан Сакен», двух тральщиков, нескольких мелких суден и десантного отряда с заходами в Керчь, Бердянск, Мариуполь. 16 декабря произошел большевистский переворот в Севастополе. Отряд А. В. Полупанова с бронепоездом принимал участие в боях с войсками Украинской Рады. 2–15 января 1918 года — установление советской власти моряками в Феодосии, Керчи, Ялте, Евпатории, Симферополе. 22 января Севастопольский ВРК преобразован в областной ВРК с участием представителей Одессы, Бердянска, Мариуполя. Севастополь становится одним из центров советской власти в Северном Причерноморье. 15–17 января идут бои в Одессе. Участвовали линкоры «Ростислав», «Синоп», крейсер «Алмаз», эсминцы «Зоркий», «Звонкий», «Завидный». Численность отрядов революционных моряков составляла от нескольких сотен до двух с половиной тысяч человек, вооруженных артиллерией и пулеметами. В отдельных случаях в составе отряда имелся бронепоезд. Обстоятельства, связанные с малочисленностью вооруженных сил противоборствующих сторон, создавали для небольших мобильных отрядов моряков невиданные возможности. Отряды моряков в 200–300 бойцов могли силой навязывать идеалы революции целым уездам и крупным городам.

Война красных против желто-блакитных

С 12 декабря 1917 года Петлюра начал переводить украинские части на восток Украины, чтобы взять под охрану важнейшие железнодорожные узлы: Лозовую, Синельникове, Ясиноватую, Александровск, надеясь сохранить связь с Доном как с возможным стратегическим союзником в войне против большевиков. Узнав о подобных демаршах, большевики встревожились и начали активно действовать. Планы действий красных были таковы: «Оборонительная позиция со стороны Полтавы; захват узловых станций Лозовая, Синельниково, что обеспечивает невозможность провоза враждебных эшелонов с запада и путь на Донецкий бассейн; немедленное вооружение рабочих бассейна...» Вскоре, к этому плану добавилась необходимость «...захвата Александровска (ныне Запорожье — Авт.), как последнего узлового пункта, связывающего Раду с Калединым, и закрепление советской власти в Екатеринославе». Антонов-Овсеенко позднее вспоминал: «У нас было продолжительное совещание, в котором участвовали Антонов, Муравьев и Муралов... Были разложены карты на полу, и мы лазили по полу целыми днями. Мы выработали планы действий против калединских войск, а также против Центральной Рады». Этот план поначалу не предполагал широкой войны против Украинской республики, похода на Киев, ликвидации Центральной Рады.

Уже 13 декабря 1917 года произошло нападение войск Антонова-Овсеенко (отряд Руднева) на станцию Лозовая, которая являлась важнейшим железнодорожным узлом, связывающим Центр Украины с Доном и Донбассом. И хотя Лозовая была тогда легко отбита республиканскими войсками, становились очевидными цели экспедиции войск Антонова-Овсеенко. Эта открытая военная акция советских войск знаменовала начало длительной войны. В тот же день на станции Люботин красными были разоружены два эшелона украинизированных воинских частей. 15 декабря красный отряд Ховрина провел рейд из Харькова в Чугуев, захватил городок и разгромил местное юнкерское училище, юнкера которого не скрывали своей враждебности к большевикам.

Создатель «батальонов смерти» левый эсер Михаил Муравьев был назначен командующим советскими частями, наступавшими на главном направлении кампании Полтава — Киев. Под Киевом армия Муравьева насчитывала около семи тысяч штыков, 26 пушек, 3 броневика и 2 бронепоезда. Наступление главной колонны Муравьева поддерживали следующие за ним в эшелонах малочисленные «армии» Егорова от станции Лозовая на Киев и Знаменского (Московский отряд особого назначения) от станции Ворожба.

На заседании правительства УНР 15 декабря 1917 года речь уже шла о неподготовленности Украины к отпору наступлению советских российских войск. Винниченко не верил в реальность полномасштабной войны и предложил сначала «...спросить Совет Народных Комиссаров, воюет он или нет... потребовать прекратить военные действия в Украине, отозвать из Украины российское войско...» Секретари-министры УНР думали обезопасить Киев, разобрав железные дороги и отрезав Украину от России, договориться с железнодорожниками не пропускать советские войска или — провозгласить военное положение и начать решительную борьбу против большевиков. Петлюра предлагал частям УНР немедленно наступать на Харьков, уверяя министров, что даже небольшими силами вызванных с фронта украинских частей возможно взять Харьков — оплот большевизма и охранять восточные границы Украины. Петлюра собирался создать небольшие мобильные части из оставшегося состава старых разложившихся дивизий для использования их по линии железных дорог. Фактически он огласил план «эшелонной» войны; именно такой план параллельно разрабатывал в Харькове его враг — начштаба советских войск Муравьев. «Эшелонная» война предполагала быстрое продвижение войск в эшелонах по железным дорогам в глубь территории противника, при полном отсутствии Линии фронта и без объявления войны. «Эшелонный» характер войны был обусловлен отсутствием фронтов, малочисленностью враждебных армий и общей анархией в тылах противников.

С середины ноября 1917 года представители Антанты стали проявлять открытые «союзнические чувства» к Украине, и это вселяло в руководство УНР надежды на преодоление конфликта с Советской Россией. Тогда лидерам УНР казалось, что Антанта дипломатическим, финансовым и военным путями отстоит УНР от посягательства извне. Зная, что надежных частей у Украинской республики наберется не более 30 тысяч штыков и сабель, Петлюра заявлял французам, что только на германском фронте Генеральный секретариат контролирует до 400 тысяч солдат. И союзники надеялись на то, что «невиданное» украинское войско сможет сдерживать немцев на Восточном фронте. От представителей Антанты Петлюра надеялся получить «добро» и на использование против большевиков, стоящих в украинских землях, войск из «иностранных подданных», которые формировались под контролем и на деньги Антанты: чехословацкого корпуса, польских и сербских частей (общей численностью до 70 тысяч штыков).

13 декабря 1917 года командование чехословацкого корпуса согласилось служить Украине, но только на немецком фронте, при условии полного финансирования корпуса правительством УНР и сохранения проантантовской направленности во внешней политике УНР. Но от украинизированной армии, армии, проведшей в сырых окопах и кормившей вшей 40 долгих месяцев, было уже мало толку. Октябрьская революция вконец подорвала дисциплину, а с ноября 1917 года армия ускоренно самодемобилизовалась, распадаясь на глазах. Уставшие солдаты расходились по домам. Петлюра позже говорил о миллионе украинских штыков, которые растаяли словно снег в декабре 1917 года. Центральная Рада не контролировала целые регионы республики, а села и небольшие города Украины стали ареной не только классовой борьбы, но и погромов, бандитизма...

За помощью в деле обороны УНР лидеры Центральной Рады обратились и к русским солдатам и офицерам, которые признали Центральную Раду. В отношении к российским частям, не желавшим служить УНР, проводилась политика немедленного, насильственного вывоза подобных частей с территории УНР.

Генеральный секретариат УНР вместо решительных действий по защите своей территории создает еще одну совсем не работоспособную управленческую структуру — Особый комитет — Коллегию по обороне Украины. А 18 декабря 1917 года решением Генерального секретариата и Центральной Рады Петлюра был отправлен в отставку с поста военного министра и выведен из состава Генерального секретариата по причине превышения полномочий, а место его унаследовал Николай Порш (ранее министр труда). Порш считался почти большевиком, и такой выбор объяснялся ожиданием компромиссов. Винниченко приказал реорганизовать «сердюцкие»{12} полки, опасаясь, что сердюки могут произвести «переворот в пользу Петлюры». Эти полки потеряли свою боеспособность, превратившись в обыкновенные пехотные полки с полковыми комитетами.

Силы врагов Центральной Рады в Украине были значительными даже без прихода в Украину войск Антонова-Овсеенко. Отряды местной Красной гвардии в городах и рабочих поселках Украины на декабрь 1917 года составляли примерно 40 тысяч штыков (половина из них в Екатеринославской губернии), к этому нужно прибавить еще более 50 тысяч солдат фронтовых войск и гарнизонов, распропагандированных большевиками.

Новый бой за стратегическую станцию Лозовая 16 декабря 1917 года привел к захвату станции отрядом большевиков. На следующий день 200 солдат республиканского полка отбили станцию, однако вечером 17 декабря Лозовая окончательно закрепляется за красными силами отряда Егорова в 1360 человек при 3 орудиях и бронепоезде. Тогда же был отдан приказ Антонова-Овсеенко — «после захвата Лозовой наступать в направлении Екатеринослава, Александровска, Славянска, наладить связь для совместных военных действий с красногвардейцами Екатеринослава, Александровска, Донбасса». Уже 18–22 декабря, продвигаясь по железнодорожным магистралям, советские войска захватили Павлоград (после непродолжительного боя с отрядом петлюровцев, которые вынуждены были капитулировать), станцию Синельниково, Змиев, Купянск (после боя с отрядом петлюровцев), Изюм и практически всю левобережную часть Юга Украины. Некоторые успехи украинских войск наблюдались в декабре 1917 года, при обороне Александровска от красных матросов и анархистов Махно и Никифоровой, в боях на Правобережной Украине.

Полной неожиданностью для Центральной Рады было заявление СНК Советской России (от 21 декабря 1917 г.) о согласии вступить в переговоры о перемирии с правительством УНР. Украинские секретари решили отправить немедленный ответ СНК о перемирии при условии признания УНР и Центральной Рады и вывода советских российских войск с территории Украины. Но ответа на свои предложения они так и не дождались...

На Правобережье Украины красные отряды бывшего 2-го гвардейского корпуса начали новое наступление от Жмеринки на восток, с целью захватить Винницу, где располагались войска и администрация УНР. Петлюра срочно направил под Винницу части 2-й дивизии корпуса Скоропадского. В местечке Браилов 15 декабря отдельные части мятежных красных солдат были разоружены, а в тыл Второму красному корпусу ударили полки УНР. Деморализованные, небоеспособные сопротивляться, войска большевиков вынуждены были отступить в Жмеринку и на десять дней отказаться от новых решительных действий. Но 24 декабря Скоропадский покинул командование украинского корпуса. Эта отставка углубила демобилизацию, анархию и хаос в украинских войсках Правобережья и свела все усилия республиканцев на нет.

23 декабря из Киева в Бахмач для обороны Черниговской железной дороги было выслано 500 юнкеров при одной пушке и 16 пулеметах. Эти силы были явно недостаточны для обороны государства, и их прибытие на восточную границу Украины говорило только о слабости Центральной Рады.

23 декабря 1917 года военный министр УНР Порш заявлял, что не надо вступать ни в какие переговоры с ленинским СНК, потому что опасность из Харькова преодолима — «...с Западного фронта движется хорошо сбитая украинская армия в 100 тысяч...», а «...до 15 января есть полная надежда выбить большевиков из Украины». Это был обман, так как никакой украинской армии на Западном фронте не было. Правительству УНР удалось дождаться только прибытия отдельных частей 10-го корпуса с Румынского фронта, которые в начале января 1918 года выбили красногвардейцев из Кременчуга, но наступать дальше на Полтаву у этих частей уже не было сил. Солдаты разбегались по домам, а части после переезда с фронта в Центральную Украину моментально прекращали свое существование.

24 декабря левые революционеры (большевики и анархисты) решили «попробовать» украинскую оборону промышленного города Александровск. Матросский отряд, прибывший из Крыма (командир матрос А. Мокроусов), подбил местных красногвардейцев на совместное выступление. Бои в городе проходили в течение трех дней, причем два полка УНР выступили против красных в союзе с донскими казаками, которые двигались с боями на восток — домой. Восстание было разгромлено, а матросский отряд вынужден был вернуться в Крым. Но 2 января 1918 года части Антонова-Овсеенко, анархисты и красногвардейцы смогли достаточно легко захватить Александровск.

26–27 декабря красные войска Антонова-Овсеенко захватили крупнейшие промышленные центры Луганск и Мариуполь. В ночь на 28 декабря в Харькове местные красногвардейские формирования неожиданно разоружили два полка УНР (2700 штыков), которые вот уже 20 дней пытались сохранять двоевластие (УНР и большевиков) в городе. Разоруженные солдаты УНР были распущены по домам, а 300 солдат, которые пожелали примкнуть к социалистической революции, были зачислены в штат советской армии как самостоятельное подразделение — полк «червоного козацтва» (красного казачества). Командиру одного из полков УНР Емельяну Волоху{13} с несколькими командирами украинского полка удалось скрыться из Харькова, чтобы сыграть в «украинских войнах», свою, далеко не последнюю роль.

В конце декабря 1917 года произошло организованное большевиками восстание рабочих в Екатеринославе. В городе находилось 3,5 тысячи рабочих — красногвардейцев (вооруженных оружием, присланным из Советской России) и солдат, симпатизирующих большевикам, в то время как Центральная Рада могла опереться в городе только на 1500 надежных штыков. 26 декабря местные красногвардейцы хитростью захватили у республиканских солдат броневик и спрятали его на одном из заводов. Именно этот инцидент стал причиной упорных уличных боев в Екатеринославе 27–28 декабря. 28 декабря в Екатеринослав по железной дороге от Синельниково прибыл красный бронепоезд и эшелон с харьковскими и московскими красногвардейцами (отряд Егорова в 1500 бойцов), что и решило исход битвы за город в пользу большевиков. 29 декабря войска УНР в Екатеринославе капитулировали... Потерей губернского центра Екатеринослава началось отпадение Юга Украины от УНР. Однако на предложение развивать наступление на запад от Екатеринослава, в глубь Центральной Украины (на Знаменку), Антонов-Овсеенко отмахнулся, направив отряды, которые участвовали в штурме Екатеринослава, на восток, против Каледина. Екатеринослав был нужен Антонову-Овсеенко как важнейший железнодорожный узел, обладание которым давало возможность частично перекрыть движение казацких эшелонов с фронта на мятежный Дон.

30 декабря 1917 года ленинский СНК, оправдывая свои действия в Украине, заявил в ноте УНР, что «...прямая или косвенная поддержка Радой калединцев является для нас безусловным основанием для военных действий против Рады... и возлагает на Раду всю ответственность за продолжение Гражданской войны...»

Генеральный секретариат УНР не отреагировал на прямые военные действия и предпочел отмолчаться. Уклонение от ответов на ультиматум большевиков порождало полную неясность в вопросе обороны. Части УНР были дезориентированы, не знали о реальном положении дел, не знали, давать ли отпор большевикам, или придерживаться нейтралитета, а то и идти на разоружение, капитуляцию. Неопределенность положения приводила К тому, что ряд республиканских частей, не имея приказов из Киева, разоружались по первому решительному требованию командования большевиков. Неминуемость войны против Советской России, реальная опасность полной потери суверенитета подталкивали украинских автономистов и федералистов к необходимости провозглашения полной независимости Украины. «Молодые» из партии украинских эсеров (УПСР) — самой влиятельной в Центральной Раде требовали немедленной независимости, немедленного мира «с германцем», немедленной социализации земли, немедленной конфискации капиталов, немедленной отставки министров — социал-демократов.

Лидер эсеров Вячеслав Голубович — глава украинской миссии на переговорах с немцами, вернувшись из Бреста, уговаривал Центральную Раду пойти на немедленный мир с германским блоком и огласить независимость. Он убеждал, что немецко-австрийский альянс отдаст независимой Украине часть оккупированной немецкими войсками Волыни, районы Холмщины и Подляшья (спорные между Польшей и Украиной земли, которые сейчас принадлежат Польше), решит болезненный вопрос принадлежности Га-личины, окажет финансовую, дипломатическую и военную поддержку УНР. Часть политиков Центральной Рады склонялась к провозглашению полной независимости УНР как к мере вынужденной, которая способна остановить наступление большевиков только одним эффектом суверенитета. В то же время с провозглашением независимости появлялась надежда разыграть карту неучастия независимой Украины в мировой войне, заявив, что «независимая Украина войны в 1914 году не оповещала и поэтому не будет ее продолжать».

27 декабря 1917 года красные солдаты-фронтовики, которые уже стали хозяевами Луцка и его окрестностей, захватывают город Ровно, где спешно создают свой новый революционный центр — советский штаб Юго-Западного фронта. Но 150 солдат УНР из отряда прапорщика Куща 31 декабря 1917 года захватили Ровно и арестовали самозванный штаб.

Новая нота российского СНК от 30 декабря 1917 года была оставлена без ответа Центральной Рады, несмотря на фактическое продолжение войны и потерю больших территорий Украины. Центральная Рада как бы успокоилась после потери Харьковщины и Екатеринославщины, она надеялась, что в глубь исконной Украины советские войска продвигаться не будут. В тот же день красный отряд Берзина ударил по станции Дочь (Черниговская губерния) и попытался проникнуть в УНР с севера, но украинские юнкера этот наскок отбили. 1–2 января 1918 года большевики с боями заняли городок Купянск и станцию Синельникове

Военный министр Порш за две недели кризиса не издал вразумительных приказов относительно обороны территории Украины и сопротивления красному наступлению. Ему недоставало твердой воли, решимости, элементарных военных знаний и опыта, не был он ознакомлен и с ситуацией в «горячих точках». Порш показал неспособность управлять войсками. В первом же его докладе слышалась паника: «...армии у нас нет... она разваливается и спешит домой». Главной заботой Порша стала несвоевременная организация новой армии УНР на добровольной, платной основе. Он считал, что для этого достаточно вывести штабы с фронта и сберечь их как «командный кадр новой армии», и уже через два месяца на основе этих штабов возможно появление дееспособной армии в 100 тысяч бойцов. Но история не отмерила Центральной Раде двух спокойных месяцев.

Петлюра, отстраненный от власти над армией, решает самостоятельно сформировать в Киеве особое боевое добровольческое военное подразделение — Гайдамацкий кош Слободской Украины. Слободским кош назывался потому, что большевики к этому времени уже заняли всю Слободскую Украину (историческое название Харьковской губернии), и кош ставил своей целью вернуть эту утраченную в боях с большевиками территорию. Поначалу был создан (на деньги французской миссии) только Первый курень красных гайдамаков из 170–180 добровольцев.

2 января 1918 года Генеральный секретариат УНР был вынужден предпринять самые решительные меры против большевистской опасности, угрожая преследованием и применением военно-революционного суда в отношении всех врагов УНР. В те дни при таинственных обстоятельствах были убиты руководитель киевских большевиков Леонид Пятаков и комиссар Румынского фронта большевик Рошаль. 5 января 1918 года произошел уманский конфликт, когда украинский курень сотника Шестопала ворвался в Умань и разогнал местный ревком, а сам Шестопал застрелил председателя Уманского совета большевика Пиантковского и редактора газеты большевика Урбалиса. Эта расправа активизировала сопротивление местных большевиков, революционизировала часть солдат-фронтовиков. Борьба обещала быть жестокой. И не только большевики «размахивали винтовкой» и требовали крови противников.

«Официальная» война

4 января 1918 года марионеточное украинское советское правительство Украины официально объявило войну Центральной Раде, и в этот же день отряд красных из Харькова неожиданно захватил город Сумы. На следующий день Антонов-Овсеенко издал директиву об общем наступлении своих войск против киевской Рады. К этому времени под знаменами Антонова-Овсеенко, в армии, наступающей на Киев, объединились около 10 тысяч бойцов, из которых только около 1200–1300 человек были местного происхождения (отряды из рабочих Харькова и Донбасса). Эта армия была сильна тем, что. ее поддерживали городские рабочие отряды Красной гвардии в промышленных центрах Украины — в тылу войск УНР.

Дело в том, что рабочий класс и большая часть городских низов Украины не были сторонниками Центральной Рады и достаточно агрессивно восприняли первые шаги украинизации. В таких городах, как Одесса, Николаев, Харьков, Екатеринослав, Елизаветград (ныне Кировоград), Александровск, Житомир, рабочий класс на 70–80% состоял из русских или еврейских рабочих, а общее количество украинцев в этих городах на превышало 25%. Однако и эта четверть населения была русифицирована (русифицированным оказался прежде всего рабочий класс). Украинский язык и национальное самосознание в этих городах были присущи не более 10% украинского населения. Эти 10% составляли интеллигенты, служащие и горожане окраин городов, не занятые в крупном производстве. Главными проблемами УНРовской власти были проблемы отсутствия ее поддержки в крупных городах Востока и Юга Украины, враждебность части рабочего класса к УНР.

4 января 1918 года Порш отдал безумные приказы: о немедленной демобилизации украинских частей регулярной армии, роспуске части старой армии и о ликвидации офицерских чинов в армии УНР. Все это делалось для того, чтобы показать Ленину революционность и миролюбие правительства УНР. Планировался переход армии на милиционную систему и создание украинской армии по образцу кантональной швейцарской милиции. В условиях войны этот приказ был равносилен полной капитуляции. Вместе с тем приказ о демобилизации армии был авансом странам германского блока и вел к разрыву отношений со странами Антанты. В то же время, в ночь с 4 на 5 января 1918 года, произошла крупномасштабная военная акция в Киеве — разоружение частями УНР рабочих-красногвардейцев киевских заводов: «Арсенал», «Ауто», Снарядного, Демеевского, Судостроительного... Были изъяты тысячи винтовок, десятки пулеметов, которые должны были вот-вот «заговорить». Арестовано более 200 организаторов восстания, захвачена типография газеты большевиков «Пролетарская мысль». Не будь этой акции, будущее восстание большевиков в Киеве было бы более успешным и очевидно смертельным для Центральной Рады.

На Левобережье войска большевиков быстро двигались к Киеву по двум железнодорожным веткам — Полтавской и Черниговской. Главный отряд, под командованием Муравьева, двинулся на бронепоезде от Харькова к Полтаве. Так получили свое реальное воплощение планы Муравьева по развертыванию «эшелонной» войны против УНР.

За два дня до начала красными боевых действий в направлении Полтавы по приказу Порша части двух украинских полков в количестве 1800 штыков были вызваны из Полтавы в Киев, по причине необходимости войск для разоружения заводов. В самой Полтаве осталось всего не более 600 штыков, подчинявшихся УНР. Министр не отдал никаких приказов относительно возможной обороны центра губернии — Полтавы или даже формы сопротивления Советам... Нападения красных в Полтаве никто не ждал. Разведки у армии УНР и вовсе не было. И когда 6 января 1918 года войска Муравьева, выгрузившись на полтавском вокзале, неожиданно ворвались в город, им не было оказано реального сопротивления. В коротком бою против полтавских юнкеров (УНР) был убит один красногвардеец, а несколько сот юнкеров были пленены. В Полтаве армии Муравьева и Егорова объединились для похода на Киев.

В этот же день красный отряд Кудинского, прибывший из России, разбив украинскую оборону у приграничной станции Хутор Михайловский, вошел в Черниговскую губернию, входящую в состав УНР. Отряду Кудинского ставилась задача пробиться через Черкассы на Правобережье Украины и выйти к Киеву с юга от Фастова. Но отряд не смог выполнить этой задачи по причине его отправки на фронт против белоказаков. 7 января произошел бой красных отрядов Муравьева (до 3 тысяч штыков) против местного украинского гарнизона (500 штыков) в городке Константиновград, который закончился капитуляцией войск УНР.

Тем не менее после «полтавской победы» возникла странная заминка с красным наступлением на Клев. Очевидно, ожидались дальнейшие ленинские указания... или же победители опасались ответных ударов со стороны Рады. Антонов-Овсеенко остановил на два с половиной дня наступление, пребывая в полной нерешительности относительно похода на Киев. Муравьев, захватив Полтаву, казалось, испугался своих действий. Его разведка доносила, что возле Киева концентрируется до 100 тысяч петлюровцев, готовых отбить Полтаву. Испуганный Муравьев то требовал от Антонова-Овсеенко подкрепление, то предлагал вернуться из Полтавы в Харьков, то приказывал, опасаясь контрудара Рады, разобрать между Полтавой и Киевом рельсы.

В самой красной Полтаве, по сведениям Муравьева, творилась пьяная вакханалия победителей, а местный рабочий совет уже готовился воевать с прибывшими советскими войсками, требуя немедленно отозвать Муравьева из Полтавы за его самоуправство и террор против местных жителей.

Только 9–10 января 1918 года бои, с участием местных красногвардейцев, возобновились и привели к захвату небольших городков Конотопа и Кролевца, а также и пленению до тысячи солдат-республиканцев. Некоторые части УНР в Нежине и Чернигове решили огласить полный нейтралитет и свободно пропускали через свои пункты красные части. После этих неудач республиканцев стало ясно, что малочисленные войска УНР на Левобережье Украины полностью разгромлены и на огромной территории Черниговщины и Полтавщины «надежных» бойцов осталось до 500 человек (на Черниговщине) и до 200 (на Полтавщине). Эти силы не составляли серьезной преграды для наступавших на Киев войск Муравьева.

Одновременно с наступлением большевиков с востока на Киев, на столицу УНР с запада в третий раз двинулся 2-й гвардейский корпус. К 10 января 1918 года мятежный корпус ворвался в Винницу и Вапнярку. Тогда же части большевистских Отдельной и 11-й армий, направляясь с фронта, из района Проскурова на Киев, также попытались захватить Шепетовку. Этой группе повезло больше — мятежные солдаты смогли занять Шепетовку и Жмеринку, но развить наступление на Киев уже были не в состоянии. Большинство солдат разошлись по домам или растворились в украинской провинции. Солдатские группы, которые еще вчера на митингах ратовали за мировую революцию, в январе 1918 года превратились в группы мародеров.

С 10 января 1918 года в Киеве уже открыто говорили о неминуемости сдачи города наступающим красным частям. В эти дни премьер-министр УНР Винниченко решил уйти в отставку. Его план поиска компромиссов попросту не срабатывал. В ночь на 22 января 1918 года Центральная Рада, под давлением фракции украинских эсеров, приняла знаменитый Четвертый универсал... Главные его мысли были оформлены словами: «Отныне Украинская Народная Республика становится самостоятельной, независимой, вольной, суверенной державой украинского народа... Народная Украинская держава должна быть очищена от насланных из Петрограда наемных захватчиков...»

Однако за предшествующую провозглашению Универсала неделю войска УНР потеряли Восточную Украину: Харьковщину, Полтавщину, Екатеринославщину, восточную Черниговщину. 12 января части Муравьева вступили в непродолжительные бои под станцией Решетиловка и у городков Ромодан и Миргород с отступающим (по Полтавской железной дороге) малочисленным отрядом гайдамаков Волоха в 150 штыков и сабель. 13 января на станции Гребенка провела наступление Харьковская колонна красных. После трехчасового боя гайдамаки Волоха отступили, не в силах отбить нападение 1 тысячи красных. В те же дни в районе Полтавы бесследно пропал (очевидно, был расстрелян) командующий Противоболыиевистского фронта подполковник Юрий Капкан вместе со всем своим штабом.

Хотя Симон Петлюра в январе 1918 года уже не был командующим украинской армии УНР (расстался с портфелем военного министра 18 декабря 1917 г.), большевистские пропагандисты и командиры продолжали называть войска УНР петлюровцами. Слово «петлюровец» — эмоционально выразительное, использовалось красными пропагандистами как новое позорное клеймо для обозначения предателя — врага — контрреволюционера — буржуазного националиста.

Вечером 13 января 1918 года началось большевистское восстание в Одессе. Отряды Красной гвардии и по-большевистски настроенных солдат (3 тысячи человек) заняли телеграф, телефон, вокзал, почту, банк, арсенал, штаб округа. 14 января командование одесских гайдамацких частей УНР предъявило ультиматум большевистскому ревкому Одессы: освободить штаб округа, вокзал и прочие объекты, предложив передать власть коалиционному городскому управлению с участием представителей Центральной Рады. Утром 15 января началось общее наступление частей УНР (до 3 тысяч бойцов) на центр города и вокзал, которые находились в руках большевиков. До 18 января в Одессе проходили уличные бои, причем частям УНР удалось оттеснить большевиков с большинства городских кварталов. Но большевиков поддержали революционные матросские отряды (2 тысячи бойцов), артиллерия крейсера «Ростислав» и бронепоезда. 17 января части УНР попросили перемирия, и вскоре был подписан договор о выводе войск УНР из Одессы. Однако на станции Раздельная остатки одесских частей УНР, которые по договору покинули Одессу, были остановлены красным отрядом и разоружены.

15 января в Елизаветград прибыл крупный анархистский отряд Маруси Никифоровой (400 штыков) и отряд солдат, находящихся под влиянием большевиков (300 штыков). Совместно с местной Красной гвардией (500 штыков) эти отряды быстро захватили власть в городе, арестовав представителей власти УНР и разоружив части вольных казаков и юнкеров. В тот же день в Николаеве местные красноармейцы и матросы вырвали власть из слабых рук Центральной Рады, а 18 января власть УНР была ликвидирована местными большевиками в Херсоне. Падение Одессы, Николаева, Елизаветграда и Херсона знаменовало потерю власти Центральной Рады над всем Югом Украины. От Екатеринослава в степи Центральной Украины постепенно продвигались эшелоны с красными освободителями отряда Егорова, которые заняли станции Верховцево, Користовка, Знаменка. Но у станции Бобринская части УНР сумели на время остановить движение красных.

Путь на Киев был открыт со стороны юго-востока, со стороны Полтавской железной дороги, откуда наступала так называемая Первая армия красных войск Муравьева и командарма Егорова в 3500 бойцов. Там не было каких-либо значительных украинских войск прикрытия. По Черниговской железной дороге красными частями был захвачен Бахмач — главнейший железнодорожный узел северо-востока Украины. В ходе боев за Бахмач лучший «именной» Дорошенковский полк армии УНР был полностью разбит... Потери составили до 200 человек и 4 пушки. Путь на Киев и со стороны Черниговской железной дороги для Второй (командарма Берзина) и Третьей (командарма Кудинского) красных армий, общей численностью 5 тысяч бойцов, оказался открытым.

Киев был объявлен на осадном положении, а власть в городе перешла к особому коменданту города инженеру М. Ковенко (командиру киевских отрядов вольных казаков). На Восточный фронт были направлены все имеющиеся в резерве регулярные и надежные части из Киева, а общее руководство мизерными остатками сил УНР на Левобережье Днепра было предложено осуществлять атаману Гайдамацкого коша Петлюре. Его формирование оказалось самым боеспособным после того, как в состав Гайдамацкого коша Слободской Украины добровольно записались еще 148 киевских юнкеров.

Со станции Киев-Товарный юнкера и гайдамаки прибыли на пригородную станцию Дарница, где они захватили 12 пушек со снарядами, изъяв их у разложившегося украинского артиллерийского дивизиона, который отказался выступить на фронт и самораспустился... Юнкера разогнали серую солдатскую массу и силой вернули пушки в строй. 16 января эшелоны с юнкерами-гайдамаками выехали на позиции и вечером того же дня приблизились к прифронтовой станции Яготин. На этой станции Полтавской железной дороги юнкерам снова пришлось разоружить украинских солдат, которые, подняв «бузу», ждали приход красных как своих освободителей. Эшелоны с юнкерами двинулись на станции Бобрик и Кононовка, где к этому времени сосредоточились части УНР: «Черные гайдамаки», «Красные гайдамаки», юнкера, сечевые стрельцы... — всего 1400 бойцов при 8 пушках. С этими небольшими силами Петлюра рассчитывал провести контрнаступление против красных на станцию Гребенка, защитить Киев со стороны Полтавской железной дороги и, при возможности, вернуть Полтаву.

В то же время на прикрытие Киева со стороны Черниговской железной дороги был направлен другой отряд киевских украинских добровольцев: сотня студентов (Народного университета и Университета Святого Владимира) и гимназистов, «Курень смерти» и отряд 1-й юнкерской школы — всего до 450 человек при одной пушке и 16 пулеметах (во время боя к ним присоединилось еще до 80 вольных казаков). Командование войсками УНР прекрасно понимало, что немногочисленными юношескими телами не удастся закрыть брешь на Черниговской железной дороге. В отчаянии командование посылало молодых идеалистов, не нюхавших пороха, на явную смерть. Их задачей стало только задержать наступление...

15 января эти украинские части прибыли на станцию Круты (между Бахмачем и Нежином), где уже на следующее утро встретили красные цепи. Студенческая сотня была практически не подготовлена к бою, многие гимназисты и студенты в первый раз взяли в руки винтовки. Но они были полны решимости преградить путь на Киев, хотя на столицу по Черниговской железной дороге наступало более 5 тысяч обстрелянных солдат и балтийских матросов 1, 2 и 3-й армий большевиков. В неравном трехчасовом бою украинская оборона была разгромлена, общие потери составили 150 человек, причем часть жертв (30 человек) — расстрелянные большевиками пленные студенты и гимназисты. Большевики потеряли намного больше.

Разгром под Кругами окончательно открыл красным путь на Киев. Отходя от станции Круты, остатки студенческо-юнкерского эшелона прибыли (утром 17 января) на станцию Бобрик, где расположились основные силы петлюровцев. Остатки «Куреня смерти» Петлюра отправил прикрывать Черниговскую дорогу, а гимназистов и юнкеров направил в Киев — против восставших в городе рабочих.

Тогда же проходил бой у станции Кононовка, где 180 петлюровцев столкнулись с частью 1-й армии Егорова в 1100 человек, состоявшей из донецких и харьковских красногвардейцев. В 20-градусный мороз гайдамаки окопались и приготовились к обороне. Огнем винтовок и пушек были отбиты две атаки противника, после этого красные смогли окружить станцию, а гайдамакам и стрельцам ничего не оставалось, как сесть на поезд и, взорвав позади себя железнодорожный мост через речку, выехать в соседний Яготин, находящийся в 90 километрах от Киева. К этому времени из Киева уже был получен приказ о немедленном возвращении в Киев для ликвидации восстания, угрожавшего самому существованию Центральной Рады.

18 января под Яготин прибыл Муравьев со своим штабом, красными частями и присланным подкреплением — бронепоездом матроса Полупанова. Два взорванных гайдамаками моста через реки красные восстановили за три дня, что дало возможность войскам УНР оторваться от красных. Некоторое сопротивление наступающим было оказано на реке Трубеж. В этом районе красные войска вошли в соприкосновение с частями чехословацкого корпуса{14}, однако части корпуса заявили о своем нейтралитете и практически пропустили Муравьева к Киеву.

Но путь частям Петлюры на Киев отрезало новое восстание, еще вчера полностью надежного украинского полка имени Наливайко в провинциальных Броварах. Солдаты полка арестовали своих офицеров, подняли красное знамя и готовились не допустить реакционера Петлюру в Киев. Но во время собрания солдат мятежного полка 150 сечевиков отряда Петлюры незаметно окружили казармы и разоружили огромную «бунтарскую» силу — до 1300 солдат при 8 пушках и 75 пулеметах. Петлюровцы разогнали разоруженных наливайковцев, а большое количество оружия, которое невозможно было увезти с собой, облив бензином, уничтожили. 60 человек из мятежного наливайковского полка перешло на сторону Петлюры, остальные были распущены по домам...

11–18 января 1918 года, с переменным успехом, проходили бои за обладание городом и важной узловой станцией Кременчуг. Во второй половине января «Московский революционный отряд» (часть войск Муравьева), продвигаясь по железной дороге, от Гребенки, захватил Черкассы и вышел в тыл петлюровцам — на правобережье Днепра. Однако, дойдя до местечка Смела, он подвергся неожиданной атаке петлюровцев и бежал с правобережья, потеряв Черкассы.

Восстание в Киеве

Январское (1918 г.) восстание большевиков в Киеве описано в сотнях советских исторических монографий, диссертациях, статьях. Но до сих пор правдивой и полной картины этого восстания историками не воссоздано. Коротко напомним важные события 15–19 января 1918 года.

Восстание рабочих в Киеве было полной неожиданностью для украинской власти. Да и сами революционные рабочие готовились поднять бунт попозже, в момент, когда красные войска с востока подойдут к самим стенам Киева. Большевики Киева готовили восстание примерно на 20–22 января 1918 года, но неожиданные события ускорили восстание.

Крупнейший в Украине военный завод «Арсенал» и его рабочие были постоянной головной болью для политиков Центральной Рады. Рабочий коллектив завода был еще в середине 1917 года распропагандирован большевиками и выступал за советскую власть и коммунизм. В октябре 1917 года он уже поднимал восстание против Временного правительства, а с приходом к власти Центральной Рады рабочие завода рвались в бой уже против буржуазных националистов из Центральной Рады.

На «Арсенале» был создан центральный штаб восстания большевиков и формировалась их надежда, их «пушечное мясо» — киевская Красная гвардия... Центральная Рада, зная, что на «Арсенале» в ближайшее время замышляется восстание, еще 4 января 1918 года направила туда надежный отряд вольных казаков коменданта Ковенко. После непродолжительной перестрелки у арсенальцев были изъяты винтовки и пулеметы, несколько организаторов красногвардейских отрядов было арестовано, а завод временно закрыт. Но взвинченные событиями рабочие, несмотря на формальное закрытие завода властями, продолжали приходить на завод и готовиться к выступлению.

Комендант города решил в корне пресечь опасность восстания — вывезти все запасы угля из завода, чтобы остановить производство и «выкурить» рабочих из цехов с помощью двадцатиградусного мороза, который установился в январе в Киеве. Однако об этом плане стало известно местным большевикам, и они решились немедленно, на неделю раньше срока, поднять неподготовленное восстание, не разработав даже его общий план. Подтолкнули рабочих к восстанию аресты лидеров левых эсеров в Киеве и решение 9-й сессии пленума Центральной Рады, на которой был утвержден Четвертый универсал, провозгласивший независимость Украины. Об этом решении рабочим стало известно уже 15 января 1918 года. В тот же день рабочие «Арсенала» нашли место (на улице Московской), где было спрятано конфискованное у них оружие, и, захватив его, снова перевезли на завод. В «Арсенале» был немедленно создан штаб восстания... Туда же были призваны все большевистские, красногвардейские силы Киева. К арсенальцам присоединились не только рабочие многих предприятий, люмпены, но и многие солдаты трех украинских полков, которые были распропагандированы большевиками. Всего на заводе собралось более 700 хорошо вооруженных людей, готовых к новой революции.

В то же время в других рабочих районах Киева: на Подоле, Шулявке, Демеевке, в районе железнодорожных мастерских, собирались свои красногвардейские вооруженные отряды, общая численность которых составила более 1400 человек. Всего киевских восставших насчитывалось около 2200 человек при двух броневиках. Естественно, это восстание нужно рассматривать как эпизод большевистско-украинской войны. Восстание разрушило оборону армии УНР на фронте, отвлекло в Киев лучшие части УНР, дезорганизовало оборону Киева. Восстание инспирировалось и финансировалось российским большевистским центром, который загодя направил в Киев агитаторов и руководителей, переправил в Киев часть оружия и тонны большевистской литературы.

В распоряжении Центральной Рады в Киеве, ко времени начала восстания, оказалось всего около двух тысяч штыков и 3 броневика (поредевшие Богдановский, Богунский, Полуботковский, Гордиенковский именные полки, курени: Черноморский и сечевых стрельцов, отряды вольных казаков). Еще три украинских именных полка объявили военный нейтралитет. 50% солдат в Киеве из 4-тысячного гарнизона нейтрально взирали на события, продавали оружие и патроны восставшим и выжидали исхода битвы. Примерным равенством сил противников и объясняется затяжное военное противостояние в Киеве.

Главным успехом войск Центральной Рады было блокирование восставших в разных, далеких друг от друга, частях города. Каждый район восстания действовал на свой страх и риск и подчас не имел связи со своими союзниками и даже не стремился к соединению своих отрядов. Восставшие отряды (или группы) были перебиты по одиночке... В то же время и сама Центральная Рада, и ее силовые структуры оказались фактически парализованы восстанием, и только военные (Ковенко и Петлюра) решали тогда судьбу столицы. Как пишет очевидец, оборона украинской власти велась тогда «стихийно», «сама собою»...

Вечером 15 января члены Центральной Рады пережили несколько неприятных минут. К дому, где заседала Центральная Рада, вышли вооруженные солдаты Богунского полка, протестуя против арестов левых эсеров и против того, что охрану Киева Центральная Рада передала вольным казакам, которых некоторые обыватели окрестили «преступными элементами». Делегаты сразу подумали о худшем — что их хотят разогнать. Но на этот раз выступление оказалось только «бэшкэтом». Утром 16 января к воротам «Арсенала» подошел отряд вольных казаков (при одном броневике) с целью снова разоружить арсенальцев и вывезти из завода остатки угля... Увидев украинские части, «Арсенал» ответил оружейным огнем.

Арсенальцы первыми восстали и первыми были полностью блокированы войсками УНР и отрезаны от других очагов восстания. В первый день боев, когда под «Арсеналом» было в два раза меньше украинских солдат, нежели восставших на заводе, у арсенальцев были все возможности прорвать осаду и ворваться в центр города для объединения с восставшим Подолом. Однако арсенальцы не имели хорошей разведки, связи и думали, что у завода собрались все лучшие войска УНР. Шанс на успех восстания был упущен...

В то время как проходили бои за «Арсенал», возникали новые эпицентры восстаний на рабочих окраинах Киева. Бои приняли затяжной, позиционный характер, многочисленные штурмы «Арсенала» ничего не давали, как и вылазки восставших за территорию завода. Большевики пытались посеять панику в городе, бессистемно обстреливая центральные кварталы из пушек и отключив в Киеве водоснабжение и электричество. «Главной приметой тех боев была полная невозможность четко провести фронт, на котором идет бой. Бои разгорались неожиданно, там, где начинали стрелять в украинцев восставшие, которые проскальзывали очень легко по всему Киеву, потому что Центральная Рада не располагала достаточными силами, чтобы надежно охранять город, а на протяжении всего времени борьбы не издала ни одного приказа...», — вспоминал очевидец.

16 января восстал район киевских трущоб, где концентрировалась еврейская беднота, — Подол. 130 красногвардейцев с Подола ворвались в верхнюю, центральную часть города и по улице Владимирской подошли почти к самому зданию Центральной Рады, обстреливая его окна из пулеметов. Положение Центральной Рады было критическим... Восставшие оказались в 200 шагах от Рады, но взять здание Рады, где находились ее члены, так и не смогли. Делегаты Центральной Рады и служащие секретариата, способные к ношению оружия, — вооружились, остальные — удалились в подвал...

Около 30 офицеров военного министерства УНР, которое находилось в двух кварталах от позиций «подольских» красногвардейцев, во главе с замминистра полковником А. Жуковским, взяв винтовки, пошли в штыковую атаку и обратили в бегство передовые позиции восставших, которые наседали на Центральную Раду у Золотых ворот и отеля «Прага». Вскоре к офицерам присоединилось еще до сотни солдат УНР... Этими силами они отогнали красных за Святую Софию. Большевики, потеряв 80 человек убитыми, бежали на Подол. Но на следующий день (17 января) еще 120 красногвардейцев с Подола прорвались на Крещатик. Часть центра города, с Крещатиком, оказалась в руках восставших. Их отряды снова рвались на Владимирскую к зданию Центральной Рады. И снова судьба Центральной Рады висела на волоске, ведь восставшие находились в двух кварталах от здания Центральной Рады. Только появление на месте уличных боев 250 солдат из украинизированного Гордиенковского полка, который накануне прибыл в столицу из Прибалтики, спасло судьбу Центральной Рады. Восставшие снова были загнаны на Подол, оставив на Крещатике и соседних улицах до 70 товарищей убитыми. Только к 20 января восстание на Подоле было подавлено.

Во время киевского восстания только бывший подполковник Петр Болбочан смог организовывать части из русских офицеров, ненавидящих власть большевиков. Офицерский республиканский отряд Болбочана в 150 человек и польская дружина в 50 человек 20 января присоединились к противникам большевиков.

18 января 1918 года, во второй половине дня, части во главе с Петлюрой подошли к киевским днепровским мостам. Рабочие Слободки (предместья Клева), что на левом берегу Днепра, встретили прибывших шквалом свинца. К Киеву надо было прорываться через восставшие рабочие окраины. Разметав окопавшихся большевиков, части петлюровцев вышли на мост через Днепр, который также пришлось штурмовать. Восставшие Киева обороняли мост силами 60 красногвардейцев, имея броневик и несколько пулеметов.

Тогда же, 18 января, в Киеве произошли серьезные политические изменения. Премьер Винниченко распустил социал-демократический Совет министров УНР, предоставив одному из лидеров эсеров Голубовичу формировать новый кабинет. Военным министром стал никому не известный эсер Немоловский. Малая Рада{15} приняла эсеровский «Земельный закон» — ликвидировав право собственности на землю, предоставив крестьянским земельным комитетам право уравнительного раздела всей земли. Новый эсеровский Совет министров УНР в своем воззвании назвал киевских восставших уголовными элементами, разбойниками и погромщиками, черносотенцами... В газетах утверждалось, что 70% восставших — злодеи и грабители. Это была неумелая контрпропаганда, которая приносила больше вреда республиканским властям, ведь Красная гвардия формировалась преимущественно из числа киевских рабочих.

Вечером 19 января отряд Петлюры, приблизительно в 900 человек при 8 пушках, вошел в Киев. В это же время для штурма «Арсенала» из Житомира прибыл Черноморский матросский украинский курень. В большинстве районов восстание уже прекратилось, только у «Арсенала» и у Киевского железнодорожного вокзала рвались снаряды. Части Петлюры и черноморцы сменили уставшие за пять дней боев за «Арсенал» киевские подразделения. Приход под стены «Арсенала» петлюровцев вызвал панику среди защитников завода. Они ждали обещанного лидерами восстания прихода Красной Армии, но только не Петлюры... Перешедшие было на сторону восставших большевизированные солдаты украинского полка имени Хмельницкого прекратили оборону «Арсенала» и без сопротивления сдались гайдамакам.

Арсенальцы были сильно утомлены пятидневным круглосуточным боем, подавлены большими людскими потерями (около 250 человек убитыми), разочарованы отсутствием обещанной большевиками подмоги... У восставших заканчивались патроны, отсутствовала питьевая вода, электричество, медикаменты. Руководители восстания в большинстве своем уже бежали с «Арсенала» через тайные подземные ходы. Часть защитников также разошлась по домам, видя бесперспективность и обреченность дальнейшего сопротивления. За стенами «Арсенала» остались только самые стойкие — до двухсот бойцов.

21 января 1918 года — последний день обороны «Арсенала». Утром этого дня было решено провести общую атаку восставшего завода. Семь пушек прямой наводкой били по «Арсеналу», надеясь пробить крепостные стены. В могучих стенах «Арсенала» артиллерией был сделан пролом, в который, под прикрытием дымовых завес, ринулись нападающие. С крыш соседних домов по арсенальцам ударило 15 пулеметов.

Первую колонну атакующих завод «в лоб», через главный корпус, в количестве 400 штыков, возглавил Петлюра. Вторую колонну, в 250 штыков, которая наступала со стороны буерака, вел в бой бывший царский полковник В. Петрив. Третья колонна поручика Блаватного, в 300 штыков, атаковала «Арсенал» с тыла. Около 6 часов вечера, уже в темноте, колонна Петлюры штурмом прорвалась на центральный заводской двор. После того как арсенальцы обнаружили в стенах своего завода ворвавшихся петлюровцев, они прекратили сопротивление и сдали оружие.

Советская пропаганда рассказывала о расстрелах и расправах над арсенальцами после взятия завода. Говорили о сотне расстрелянных, однако назвать фамилии жертв так и не смогли. Советским историкам нужно было только верить... Как же было на самом деле? Действительно, уже после захвата «Арсенала» несколько десятков его защитников были убиты на месте. Это были рабочие, которые не захотели сдаться и прятались в огромных подвалах завода, обстреливая спускавшихся в подвалы петлюровцев. Эти героические инсургенты были убиты или расстреляны в тех же подвалах. Но основная часть арсенальцев осталась в живых и была через несколько дней выпущена из заключения красными войсками, захватившими Киев. Вдень захвата завода всех пленных арсенальцев собрали на большом дворе завода, сюда же притащили раненых защитников. Гайдамаки требовали расстрела всех пленных, навели на толпу два пулемета. Но Петлюра остановил расправу... Пленных повели в военную тюрьму «Косой капонир», за два километра от «Арсенала».

Последний день штурма «Арсенала» стоил петлюровцам и арсенальцам до 70 человек убитыми и около 80 ранеными. Восстание породило у жителей Киева неуверенность и разочарованность во власти Центральной Рады, обескровило и обессилило части УНР, подготовило почву для штурма Киева воинством Муравьева.

Следующий день прошел в борьбе с остатками восставших в районе вокзала, железнодорожных мастерских, Галицкой площади, Ботанического сада, где еще укрывалось до 200 восставших с двумя орудиями. Против железнодорожников-инсургентов снова был брошен Гайдамацкий кош Слободской Украины в 280 бойцов, имевших два орудия и два броневика. Петлюра повел часть наступавших на Галицкую площадь, а атаман Волох старался выбить восставших из окопов в Ботаническом саду. Уже в десять утра колонны Петлюры и Волоха сломали оборону противника и на его плечах прорвались к вокзалу. Однако огонь бронепоезда восставших заставил петлюровцев на время остановить наступление, к тому же большевики подбили один из броневиков. Только к 14 часам вокзал был взят...

Вечером 22 января часть восставших большевиков, узнав о падении «Арсенала» и видя бесперспективность дальнейшего сопротивления, разошлась по домам, и на позициях у железнодорожных мастерских осталось только человек сорок. Гайдамаки арестовали большевика, который согласился вывести их в тыл восставших. При внезапном появлении гайдамаков с тыла оборонявшиеся разбежались, а 17 человек оказались в плену. Не ставя в известность Петлюру, гайдамаки расстреляли всех пленных на Бибиковском бульваре, так и не доведя их до штаба. Этим расстрелом закончилось восстание в Киеве. В ходе боев против восставших украинские войска понесли большие потери — треть своих сил. Более 300 бойцов было убито и более 600 ранено, 2 броневика уничтожено. Около 400 убитых, 50 расстрелянных и 700 раненых было в стане восставших. Городские бои такого ожесточения больше никогда не повторятся в Украине. Взаимная ненависть, захлестнувшая улицы, грозила крахом огромному городу. Но к рассвету 23 января Киев затих, оплакивая жертвы и готовясь к новым жутким испытаниям...

22 января члены Центральной Рады утвердили судьбоносные решения: «о праве подписания сепаратного мира с германцами в Бресте» и «о созыве Украинского Учредительного собрания 2 февраля 1918 года». В этот же день красные армии Муравьева, в количестве 7 тысяч солдат, при 25 пушках, 2 бронепоездах и 3 броневиках, оказались на околицах Киева. За этот день они захватили Дарницу, Труханов остров, Слободку перед мостом через Днепр. Амбициозный главком Муравьев отдал своим войскам приказ — штурмовать город с ходу, «беспощадно уничтожить в Киеве всех офицеров и юнкеров, гайдамаков, монархистов и всех врагов революции». Тяжелая артиллерия, развернутая на Слободке, начала систематически обстреливать центр города.

К 23 января 1918 года власть Центральной Рады распространялась только на Киевщину, на отдельные уезды Волынской и Подольской губерний. Наступавшим красным в Киеве могли противостоять только 1600–1700 бойцов девяти республиканских украинских соединений при 17 пушках. Население Киева в начале 1918 года состояло из 450 тысяч жителей, однако большинство людей и тысячи офицеров-киевлян отстраненно и обреченно взирали на события, передав свое будущее в руки нескольких тысяч сражающихся.

Штурм Киева

Муравьев разработал план, по которому 1-я армия Егорова должна была ворваться в Киев через Цепной мост, а 2-я армия Берзина — через мост Железнодорожный. На одиннадцать утра 23 января был дан приказ общего штурма города. Однако атака на центральный Цепной мост захлебнулась в пулеметном огне... В бою за отдаленный от центра города Железнодорожный мост удача оказалась на стороне большевиков... Бронепоезд матроса Полупанова прорвался через мост на правый берег Днепра, однако наступление армия Егорова тогда не развернула и окопалась на позициях у моста.

Главком Муравьев был неудовлетворен первым боем, хотя и разослал победную телеграмму «Всем! Всем! Всем!», в которой сообщал о взятии Киева 23 января и о освобождении «...заключенных в крепости киевских рабочих числом 500 человек...» (такого подвига он еще не совершил, а сотня заключенных все еще сидела под замком в Лавре! — Авт.).

24 января началось с общего штурма Киева, с трех сторон, войсками Муравьева. Еще ночью, часа в два, красные осуществили хитрый обходный маневр. По тонкому речному льду на правый берег Днепра перешла единственная советская конная часть — полк красных казаков Виталия Примакова в 198 сабель. Этот полк переправился на севере от Киева, у Вышгорода, и должен был к полудню того же дня ворваться в Киев и захватить стратегический район Подола.

В десять утра красная кавалерия, не встречая нигде сопротивления республиканских войск, неожиданно ворвалась на Подол. На Подоле, кроме батальона Второй юнкерской школы у Центральной Рады, не было никаких сил. Хотя в юнкерской школе тогда находилось всего 110 юнкеров — черных гайдамаков, им удалось отбить три атаки красной конницы. На помощь Примакову пришли украинские солдаты с нейтрального полка, которые уговорили юнкеров оставить Подол, угрожая в противном случае, соединившись с большевиками, вместе напасть на юнкерскую школу. «Черные гайдамаки» были вынуждены отступить на Крещатик, к Купеческому собранию, где находились основные силы защитников города. За день боев Примаков захватил весь Подол, Куреневку и железнодорожную станцию Пост-Волынский.

Некоторые успехи были у армии Егорова, которая 24 января прорвалась через днепровский железнодорожный мост в киевские предместья. Эти войска за день боев захватили только станцию Киев-Товарный-2. Солдаты старой армии, составлявшие костяк армии Егорова, не желали серьезно воевать и предпочитали при вступлении в Киев просто разбегаться, теряться в сложных лабиринтах киевских улиц (так разбежался 11-й Сибирский полк). Большие успехи в этот день выпали на долю главной колонны наступавших — колонну Берзина. В полдень, после нескольких часов артиллерийской подготовки, на штурм Цепного моста пошли красногвардейцы 2-й армии, пустив впереди Себя броневик. Но броневик был подбит, а первая атака красных захлебнулась в крови... Однако с тыла красным пришла неожиданная помощь... В Печерской лавре, еще с дней киевского восстания, укрывалось несколько десятков восставших рабочих. Узнав о штурме Цепного моста, который находился недалеко от Лавры, восставшие поставили пулемет на высоченную лаврскую колокольню и начали палить из него в спину республиканских солдат.

В тот же день, после двух часов пополудни, к мосту стали приближаться части, высланные на помощь Берзину, из армии Егорова. В таких условиях республиканцы посчитали, что находятся в полном окружении врага, и начали постепенно отходить парковыми днепровскими кручами к стенам Николаевского собора, к «Арсеналу» и дальше, «на отдых» в Политехнический институт. В важнейшем стратегическом районе «Арсенала», прикрывавшем центр города, вечером 24 января окопалось только 200 солдат УНР.

Отряд армии Егорова после 10 часов боя был крайне переутомлен и не решился продолжать наступление в ранних январских сумерках, не зная о том, что армии противостоит только 200 республиканцев. Красные Егорова в этот день ограничились только подтягиванием сил, до 800 штыков, в район «Арсенала». Свежая армия Берзина, беспрепятственно пройдя Цепной мост в 16–19 часов, после отхода республиканцев решилась на неожиданное ночное наступление. В 11 часов вечера Балтийский матросский отряд в 500 штыков пробрался через заросли крутых приднепровских склонов прямо в тыл украинским частям у «Арсенала». Неожиданная штыковая атака матросов сбила республиканскую оборону, и украинский полк имени Дорошенко был вынужден отступить метров на 500 севернее, к Мариинскому дворцу, находящемуся в 400 метрах от Крещатика.

Совет министров УНР, опасаясь внезапного пленения, решил заседать не в здании Центральной Рады, а в здании Военного министерства, которое еще охраняло несколько десятков офицеров. Премьер Голубович считал, что ценой любых жертв необходимо было удержаться в Киеве еще несколько дней, до тех пор, пока в Брест-Литовске не будет подписан мирный договор с «немцем». Подписывать мир в условиях потери столицы было бы не только позорно... это могло бы привести к повышению аппетитов немцев при виде такого слабого союзника, потерявшего даже свою столицу. Так что «киевская оборона» стала частью международной политики и политического торга...

Граф О. Чернин (глава австро-венгерской делегации на переговорах в Бресте), вспоминая настроение тех дней, говорил, что 25 февраля, еще до подписания долгожданного мира между германским блоком и УНР, дипломаты задавали себе вопрос: чья власть в Киеве и кто реальный хозяин Украины? Троцкий уже заявил о захвате советскими частями Киева и всей Украины и о невозможности делегации УНР представлять интересы Украины на переговорах. В то же время украинцы в Бресте настаивали на том, что Киев еще удерживают республиканские войска и заявления Муравьева — Троцкого — фальшивка.

Красные также спешили со штурмом, надеясь, что украинцы не успеют подписать мирный договор до утраты Киева. Еще 24 января, когда красные уже были в трех километрах от здания Центральной Рады, на заседании Центральной Рады в некоторых речах звучали безумно бодрые нотки. Наиболее воинственные «радовцы» предлагали, «собрав все силы, ударить по Дарнице и разбить большевиков», говорили о скором подходе больших формирований вольного казачества с юга Киевщины и о ближайшем контрнаступлении. Но это были только фантомы, даже для обороны города сил уже было недостаточно.

Утром 25 января бои за Киев разгорелись с новой силой. Муравьев приказал своим частям за этот день полностью окружить город и сломить оборону противника. Первая армия Егорова должна была, охватив город с запада, наступать от вокзала на Крещатик и в район дома Центральной Рады. Второй армии Берзина ставились более скромные задачи — полностью захватить Печерск и «Арсенал». Муравьев решил, что свои войска, вяло наступавшие, необходимо: «...подгонять сзади шрапнелью. Не стесняйтесь, пусть артиллерия негодяев и трусов не щадит».

Утро украинские части начали с безумной контратаки красных позиций у «Арсенала». 700 республиканцев с броневиком надеялись столкнуть красных, превышающих республиканцев вдвое, с днепровских круч. Встречный бой продолжался несколько часов, красные не смогли в этот день продвинуться к центру города, хотя и республиканцы вечером были вынуждены возвратиться на свои исходные позиции.

Тогда же отдельные части армии Берзина начали штурмовать Киев со стороны Подола через спуск к Крещатику и Царский сад. Однако там они напоролись на упорное сопротивление гайдамаков Петлюры и после нескольких неудачных атак оставили до следующего дня план штурма этого важнейшего участка обороны «в лоб». В то же время армия Егорова захватила вокзал и прошла с боями до центра города, почти до самого Крещатика, где была встречена последними украинскими резервами — офицерским полком и вольными казаками. К вечеру 25 января продвижение красных войск на всех участках обороны было приостановлено. Однако было ясно, что республиканцы, почти полностью окруженные со всех сторон и потерявшие вокзалы, продержатся недолго.

В руках республиканцев осталась тоненькая полоска улиц — Крещатик, Бибиковский бульвар, Брест-Литовское шоссе, которое оказалось единственным почему-то еще не перерезанным большевиками путем из «киевского мешка» на запад. В этих условиях премьер на заседании Центральной Рады наконец-то заявил о невозможности далее удерживать город и о немедленной эвакуации из города армии и правительственных учреждений. К. этому времени часть министров и чиновников уже неожиданно исчезла из столицы и управлять чем-либо далее не было никакой возможности. Оставшимся при министерствах министрам стало уже известно, что Берлин решил подписать мирный договор и даже «милостиво» предоставить военную помощь УНР. Это сообщение подтолкнуло правительство УНР к немедленной эвакуации, ведь город уже не нужно было удерживать любой ценой.

По единственному оставшемуся в руках республиканцев пути ночью с 25 на 26 января, стали отходить поредевшие и измотанные украинские части. Поздней ночью покинули позиции у Мариинского дворца юнкера и дорошенковцы. Под охраной сечевых стрельцов уезжали на автомобилях на запад высшие чиновники и деятели Центральной Рады, проследовал обоз с ранеными и больными, а далее остатки семи республиканских полков, практически без патронов и продовольствия. Разочарование, обида, страх подгоняли колонну. Только 86 дней продержалась власть Центральной Рады в Киеве...

Отступление от центра города до пригородного села Игнатовка проходило целые сутки, под самым носом у красных частей, которые имели все возможности полностью перекрыть отход республиканцев. Отступление прикрывали: у Купеческого собрания и Крещатика — гайдамаки Петлюры и вольные казаки, у Мариинского дворца — офицерский отряд Болбочана. 26 января, пятница стала последним днем боев в Киеве. С раннего утра большевики заняли опустевший «Арсенал» и теснили офицерский отряд, который был вынужден отступить от Мариинского дворца к Купеческому собранию, где была последняя линия обороны, удерживаемая частями Петлюры. С 11 утра этот узел обороны сдерживал атаки красных, численность которых в 5–6 раз превышала число оборонявшихся как с Подола, так и с Печерска. Петлюровцы даже отважились на последнюю контратаку (в 15 часов), чтобы, отогнав противника, используя его временную передышку, начать отходить через Великую Владимирскую улицу и Галицкую площадь на Брест-Литовское шоссе. В районе вокзала к небольшому отряду под руководством Петлюры и Болбочана присоединились несколько сот солдат с нейтральных украинских полков, против которых красные начали военные действия. Далее к арьергарду присоединились остатки полка имени Полуботка. В восемь часов вечера этим последним республиканцам удалось выскочить из города, после чего путь на запад был полностью перерезан.

Красные войска, которых в Киеве на 25 января было до шести тысяч штыков и сабель, могли перерезать отступление трех тысяч деморализованных солдат УНР и полностью окружить Киев. Войска Егорова в этот день не только ворвались в центр города, но и взяли вокзал, находившийся в 400 метрах от Брест-Литовского шоссе. Практически отход республиканских войск проходил под самым носом у красных. Полк красного казачества Примакова был направлен в тыл республиканцам через предместье Сырец, и его заданием было как раз перерезать все пути из Киева, ведущие на. запад. Однако, хотя этот полк и был утром 25 января в 200 метрах от Брест-Литовского шоссе, он его почему-то не перекрыл, несмотря на то что тогда на шоссе не было вовсе украинских войск. Более того, большевики продолжали ненужный обстрел центра города тяжелой артиллерией, хотя город уже находился в их руках, что усиливало неразбериху. Вместо того чтобы гнаться за отступающими республиканцами, красные начали разоружать полностью безобидные нейтральные полки и обстреливать их из пушек. Это привело к совершенно ненужным боям с нейтральными частями, которые поначалу и не думали оказывать красным никакого сопротивления. Убедившись уже вечером 26 января, что город покинули республиканские войска, что они отошли по Брест-Литовскому шоссе, Муравьев не сделал никаких попыток догнать отступающих.

В боях с войсками Муравьева потери республиканцев составили до 500 человек убитыми, ранеными, расстрелянными... Отдельные очаги сопротивления красным в Киеве держались еще целый день. Это стихийное сопротивление 27 января небольших отрядов вольных казаков, не успевших уйти из города, полностью запутало Муравьева, и он так и не выслал войска, чтобы догнать на Брест-Литовском шоссе главную колонну отступающих. Надо отметить, что Муравьев не проявил особых военных талантов в боях за Киев. Его армия смогла захватить столицу Украины благодаря тому, что имела численный перевес в силах и получила поддержку восставших рабочих «Арсенала», которые нанесли удар в спину бойцам армии УНР.

В рапорте Антонову-Овсеенко Муравьев докладывал, что окончательно захватил Киев, но упустил из города правительство УНР и большую часть украинской армии. Муравьев рапортовал и Ленину: «Сообщаю, дорогой Владимир Ильич, что порядок в Киеве восстановлен, революционная власть в лице Народного секретариата, прибывшего из Харькова Совета рабочих и крестьянских депутатов и Военно-революционного комитета работает энергично. Разоруженный город приходит понемногу в нормальное состояние, как до бомбардировки... У меня были представители держав Англии, Франции, Чехии, Сербии, которые все заявили мне как представителю советской власти полную лояльность...» (державы Чехия на февраль 1918 года просто не существовало. — Авт.).

В своем докладе Муравьев так описал штурм Киева: «Я приказал артиллерии бить по высотным и богатым дворцам, по церквям и попам... Я сжег большой дом Грушевского, и он на протяжении трех суток пылал ярким пламенем». Позднее Муравьев хвастался своими подвигами: «Мы идем огнем и мечом устанавливать советскую власть. Я занял город, бил по дворцам и церквям... бил, никому не давая пощады! 28 января Дума (Киева) просила перемирия. В ответ я приказал душить их газами. Сотни генералов, а может и тысячи, были безжалостно убиты... Так мы мстили. Мы могли остановить гнев мести, однако мы не делали этого, потому что наш лозунг — быть беспощадными!» Муравьев первым в Гражданской войне использовал отравляющие газы (причем сам в этом признался), запрещенные всеми международными соглашениями как изуверское оружие. Газы помогли его армии захватить мосты через Днепр и преодолеть оборонительные укрепления украинских войск на днепровских кручах.

Захватив Киев, Муравьев на неделю стал его полным хозяином, организовав в городе классовый террор, который прошелся косой смерти по интеллигенции, офицерам, буржуазии. По разным подсчетам, только за неделю было уничтожено от двух до трех тысяч киевлян (среди них — около тысячи офицеров и генералов; в числе погибших генералы царской армии и армии УНР Б. Бобровский, А. Разгон, Я. Сафонов, Н. Иванов, Я. Танзюк...).

Советское правительство Украины, переехавшее из Харькова в Киев, с ужасом обнаружило полное разложение армии красных и тысячи трупов мирных жителей в парках Киева. Власти потребовали от Москвы немедленного удаления Муравьева из Украины. Киевляне видели в нем «вожака бандитов», не имевшего никакого отношения к Украине. Он везде выступал с лозунгом «единой, неделимой России», а украинцев считал австрийскими шпионами и предателями.

Серьезный конфликт произошел у Муравьева с Юрием Михайловичем Коцюбинским, бывшим прапорщиком российских войск, сыном классика украинской литературы. Ю. Коцюбинский в 1913 году стал большевиком, а уже в декабре 1917 года — исполняющим обязанности народного секретаря по военным делам правительства Советской Украины. С 19 января 1918 года правительством Советской Украины Коцюбинский был назначен главнокомандующим войск Советской Украины, а фактически войск Советской России на территории Украины. Однако Коцюбинский только прикрывал своим громким именем действия российских войск, придавая им характер украинских советских войск. Его пост был чисто формальным, а наступлением против Центральной Рады командовал Муравьев. К тому же Муравьев отказался подчиняться Коцюбинскому, чем вызвал праведный гнев всего Народного секретариата Советской Украины. Против Муравьева выступил и Виталий Примаков — командир красного казачества, жена которого Оксана была родной сестрой Юрия Коцюбинского.

Ленинский кабинет, ведя сложную игру «в украинский суверенитет», переложил ответственность за действия войск Муравьева — Антонова-Овсеенко на большевистское правительство Украины, хотя войска и не думали подчиняться «украинским товарищам». После взятия Киева революционные солдаты посчитали, что война уже выиграна, и потребовали немедленной демобилизации. Они были неуправляемы, и никакие суровые приказы Муравьева не могли заставить их оставаться в частях. Так, 2-й гвардейский корпус самодемобилизовался, не оставив советским красным командирам ни одного бойца. Армия Муравьева оказалась непригодной к ведению дальнейших боевых действий и была фактически расформирована. В ней осталось только около трех тысяч штыков. Диктатор Муравьев раздражал как правительство Советской Украины, так и советские власти Киева. Вскоре Муравьев и его поредевшее «воинство» приказом Ленина было выведено с киевского района и брошено в Приднестровье, под город Тирасполь, который силились захватить войска Румынии. Ленин назначает Муравьева главнокомандующим «Особой революционной армии по борьбе с румынской олигархией».

В докладе Ленину Муравьев, считая себя главным красным маршалом, сообщал: «...думаю начать формирование Социалистической армии из рабочих для того, чтобы при первом зове восставших рабочих Германии, Австрии и других стран мы могли бы подать руку помощи нашим братьям рабочим. Всеми моими победами в Украине я обязан Красной гвардии, но не солдатам, которые принесли мне и наркому Антонову массу неприятностей и огорчений». Муравьев мечтал возглавить поход в Европу, грезил о всемирной революции.

В двадцатых числах января 2-й большевистский корпус красных фронтовиков, захватив Винницу, двинулся на Киев с запада. Он не встретил серьезного сопротивления по причине полного разложения сил УНР, прикрывавших Киев с запада. Части УНР в этом районе спешно демобилизовывались. Назначенный командующим 1-м украинским корпусом генерал Я. Ганзюк был вскоре заменен новым командующим — прапорщиком Биденко. Оборона Киева с запада была построена на удержании линии железной дороги Шепетовка — Бердичев — Фастов — Белая Церковь. С 30 января по 8 февраля 1918 года 1-й украинский корпус отбивал наступление на Фастов 2-го большевистского фронтового корпуса. Но когда стало ясно, что Киев пал, части 1-й дивизии 1-го украинского корпуса отошли на Житомир. Этим воспользовались отряды 2-го красного фронтового корпуса, разгромив штаб 1-го украинского корпуса в селе Мостите, расстреляв двух украинских генералов: бывшего командира корпуса Ганзюка и начальника штаба корпуса Сафронова.

В момент отступления украинских войск из Киева в соседнем с Киевом местечке Фастов находились остатки 2-го гвардейского фронтового корпуса — 7 тысяч штыков под предводительством большевиков. Силами этого корпуса можно было легко перекрыть дорогу республиканцам на Житомир и окружить отступающих из Киева. Но и этого не было сделано.

Решающим в эти дни фактором стало нежелание солдат продолжать «непонятную» войну и крайнее разложение войск, которые кинулись грабить киевскую буржуазию... Наступавших испугали серьезные потери при штурме Киева. В то же время приказа о поимке главных врагов почему-то не было дано. Почему-то руководство большевиков посчитало, что захват Киева — это и есть полный разгром Центральной Рады и конец кампании.

После Киева. Бои на Волыни

27 января 1918 года Муравьев телеграфирует Ленину: «Остатки войск Рады отступили на Житомир, где Петлюра и Порш вербуют из гимназистов дружину, но, конечно, мы не придаем этому значения. Я приказал частям 7-й армии перерезать путь отступления — остатки Рады пробираются в Австрию...» Почему-то приказ о поимке Рады был отдан именно частям 7-й большевистской армии, из которых в строю осталось только 1300 штыков и сабель и которая находилась далеко от Киева — в Сарнах (на Волыни) и была занята борьбой с 1-й украинской бригадой (700 штыков). Сил 7-й армии было недостаточно для борьбы с Радой, и ее части просто не могли выполнить подобный приказ...

Вскоре большевики получили и мобильный ударный отряд для борьбы против войск Рады на западе от Киева — отряд В. Киквидзе (левого эсера) в 1300 штыков, 200 сабель, 6 орудий. 19 января 1918 года этот отряд захватил Бердичев, а на следующий день вступил в город Ровно, который только за 6 дней до этого отвоевали у красных фронтовиков части УНР. Тыл армии УНР был полностью разрушен... Отдельные части УНР еще находились в анклавах, отрезанные от Киева: в Житомире, Каменец-Подольском, Сарнах, Смеле, Староконстантинове, Балте (5–6 тысяч штыков и сабель). Но эти части оказались парализованы отсутствием связи, разведки, информации, единого командования. В число вооруженных сил УНР необходимо занести и изолированные друг от друга небольшие добровольческие отряды вольных казаков юга Киевщины, Херсонщины, Подолии, представлявшие значительную силу в 10–13 тысяч штыков и сабель. Но и они не были организованы и привлечены командованием к решающим боям.

После суток отступления из Киева основная колонна войск УНР вместе с правительством и депутатами Центральной Радой заночевала в селе Игнатовка, в 25 километрах от Киева. Часть полка имени Полуботка ушла в местечко Васильков, а гайдамаки Петлюры и вольные казаки (400 штыков при 6 пушках) отошли в село Шпытьки. Петлюра отказался соединиться с частями УНР и подчиняться власти военного ведомства УНР, заявив, что гайдамаки только «партизанско-добровольческие» части со своими задачами и целями и находятся в «союзе» с частями УНР. Петлюра надеялся развернуть Слободской кош в трехтысячное «ударно-партизанское» формирование, за счет перебежчиков из регулярных частей.

В Игнатовке, вместе с преданными Центральной Раде частями (2 тысячи штыков и сабель), оказалось множество чиновников и еще более 300 солдат из нейтральных частей, которые были выкурены большевиками из Киева. Не в силах организовать, прокормить такое число людей, предоставить им патроны, амуницию, командование решило демобилизовать неустойчивую часть «армии» и отобрать стойких добровольцев в единственную боеспособную «Запорожскую бригаду». Командовать вновь сформированной бригадой в 1400 штыков и 100 сабель с 12 пушками был назначен генерал Константин Присовский{16}. Сечевые стрелки — галичане остались отдельной частью, «Сечевым куренем» в 330 человек. Из 9 именных полков УНР осталось чуть более 800 бойцов, более 500 солдат из этих полков было демобилизовано.

В Киеве были «забыты» Генеральный штаб, штаб Противобольшевистского фронта и военное министерство (военный министр Порш исчез). В Игнатовке был утвержден новый и. о. военного министра УНР — подполковник А. Жуковский и новый начальник Генерального штаба — генерал А. Осецкий{17}.

Утром 28 января премьер огласил войскам, что «... вчера утром был подписан справедливый мир между Украиной и странами германского блока!» Это сообщение вызвало ликование солдат, четырехлетняя кровавая война, казалось, была закончена. Однако бывший премьер Винниченко, в знак протеста против союза с немцами, чувствуя постоянную опасность со стороны большевиков и не веря в победу, бежал с женой из Житомира, сменив фамилию и внешность. Недоволен договором был и Петлюра.

Этим же утром, 28 января, колонна войск из Игнатовки двинулась ускоренным маршем по дороге в направлении на Житомир, где, по данным командования, еще сохранялась украинская власть в лице командующего Юго-Западным украинским фронтом прапорщика Кудри и его части: 1-я бригада в 650 штыков, 230 штыков — житомирских юнкеров, 180 штыков — остатки Одесской республиканской дивизии. В Житомире находилась нейтральная чехословацкая дивизия в 8 тысяч солдат (союзная Антанте), которая, после известия о союзе УНР с Германией, стала проявлять враждебность к украинским частям и пугала непредсказуемостью своих действий. Уже 30 января было решено отойти главными силами республиканцев из Житомира, где опасность представляли как чехословаки — союзники Антанты, так и городская дума, которая была против пребывания Рады в Житомире. Войска Центральной Рады устремились на северо-запад, рассчитывая на помощь частей Польского корпуса, восставшего против большевиков в Белоруссии и бившегося с красными под Мозырем.

Республиканцы двинулись в направлении Коростеня, для того чтобы укрыться от возможного преследования красных в более отдаленном месте, в глухом Полесье. 13 февраля Коростень заняли сечевые стрельцы, на следующий день в городок прибыла Центральная Рада и Запорожская бригада. Далее, оставив части прикрытия в Коростене, Центральная Рада, сечевики и гайдамаки на поездах перебрались в Олевск. Отряд Петлюры направился в Овруч и Новоград-Волынский, а Центральная Рада и сечевики отбыли далее на запад, в Сарны. В районе Сарн у самого германо-украинского фронта стояла республиканская бригада. Деятели Рады надеялись, соединившись с этими войсками, продержаться в Сарнах до вступления на украинскую территорию немецких войск.

Удержанию Волыни за Центральной Радой способствовал полный развал красных войск. Фронтовики считали (со слов большевиков-агитаторов), что власти УНР продолжают войну с немцами, разоружают солдат и не пропускают их в Россию. Поэтому против УНР у них было предубеждение... Но когда Киев был взят красными, а в Бресте был подписан мир, уже ничего не держало российских солдат в Украине. 2-й корпус прекратил свое существование (примерно к 15 февраля 1918 г.), не оставив ни единого солдата большевикам. Пробившись через Фастов в Киев, уже после его захвата армией Муравьева, этот корпус растворился в городе или большей частью спешно выехал на восток. Сама армия Муравьева поредела на 80%. Весь отряд Берзина и часть отряда Егорова самодемобилизовались. В Киеве к середине февраля оставалось всего 2–2,5 тысячи красных солдат. Да и то эти части были разложены, практически не подчинялись приказам командования. То же произошло с красными фронтовиками, захватившими Луцк.

17 февраля 1918 года республиканские части начали наступление на красных, которые засели в Бердичеве и стремились захватить Житомир. Однако встречный бой за Бердичев между красным отрядом Киквидзе и частями Запорожской бригады не принес ожидаемой республиканцами победы. 19 февраля в Сарны (конечный пункт отступления) прибыла Центральная Рада, а 21 февраля 1918 года Ровно было занято частями УНР без боя. С двадцатых чисел февраля 1918 года в ход Гражданской войны в Украине вмешивается новый «германско-австрийский фактор», который сразу становится определяющим. Из войны местной — между Центральной Радой и большевиками — война превращается в международную, где решающую роль уже будут играть войска Германии и Австро-Венгрии (германский блок — воюющая сторона мирового конфликта). Первая война за Украину, между братьями-славянами, перерастает в новую войну (ставшую частью Первой мировой войны)...