Консервативные силы стремились установить свой контроль над освободительным движением. Еще летом 1940 г. ряд деятелей административного совета и членов верховного суда образовали некий центр — «Кретсен» («кружок»), подчинивший себе руководство движением. Это было сделано для того, чтобы воспрепятствовать активизации Сопротивления и развитию в нем нежелательных для буржуазии радикальных тенденций. «Консервативное буржуазное и социал-демократическое руководство движения Сопротивления отвергало любые формы вооруженной борьбы, тормозило развертывание массового партизанского движения. Еще в июне 1941 г. в письме в Лондон на имя короля Норвегии оно требовало прекращения поставок оружия для левых организаций страны»{14}. [319]

Только коммунистическая партия выступала за действительно эффективные действия против оккупантов и квислинговцев. В пер-. вый же период движения Сопротивления ЦК КПН призвал рабочий класс к борьбе за свободу и независимость. В воззвании от 10 августа 1940 г. подчеркивалась решающая роль рабочего класса в судьбе всего норвежского народа. Осенью в ряде городов — Бергене, Тронхейме, Сарнсборге и др. — состоялись антифашистские демонстрации. На предприятиях, транспорте и линиях связи совершались акты саботажа и диверсий. Однако общего характера такие методы борьбы еще не приобрели.

После вступления СССР в войну против Германии в развитии движения Сопротивления наступает качественно новый этап. Обстановка в стране резко меняется. Норвежский рабочий класс, широкие массы трудящихся вопреки клеветнической пропаганде оккупантов и «своей» буржуазии морально стали на сторону советского народа. Его стойкость и героизм в борьбе с фашистским агрессором для норвежских патриотов стали служить вдохновляющим примером. В этой обстановке влияние коммунистической партии на освободительное движение возрастает. Коммунисты стали наиболее активной силой в организации борьбы и приобретали в ней ведущую роль.

10 сентября 1941 г. на предприятиях г. Осло вспыхнула забастовка, охватившая свыше 25 тыс. человек. Гитлеровский наместник Тербовен в тот же день объявил о введении чрезвычайного положения.

«Улицы столицы были наполнены немецкими патрулями и норвежской полицией, вооруженными автоматами. Заводы и фабрики, где бастовали рабочие, были окружены немецкими войсками. В столице запрещалось появляться на улицах после 20 часов, закрылись кинотеатры, рестораны и другие общественные заведения»{15}.

Производились массовые аресты руководителей и участников забастовки. Вечером но норвежскому радио было передано сообщение: два профсоюзных руководителя — Виго Ханстеен и Рольф Викстрем — приговорены к расстрелу, другие — к длительным срокам каторжных работ.

В ноябре забастовали студенты столичного университета, протестовавшие против его фашизации. Сорвать забастовку удалось в значительной мере усилиями консервативной части профессоров и руководства «Кретсен»{16}.

ЦК КПН в конце декабря 1941 г. поставил перед коммунистами задачу развернуть работу по созданию в стране единого фронта всех патриотов для усиления борьбы против оккупантов и квислинговцев. Особое внимание предлагалось уделить расширению вооруженной борьбы, организации партизанских отрядов и групп.

Для осуществления этого решения коммунисты развернули интенсивную деятельность на предприятиях, стремясь установить контакты с низовыми профсоюзными и социал-демократическими [320] организациями, налаживали сотрудничество с ними. Все это делалось в условиях упорного противодействия буржуазных партий и социал-демократической рабочей партии, стремившихся изолировать коммунистов от подпольных патриотических организаций, находящихся под их влиянием, не допустить развития партизанской борьбы и активной диверсионной деятельности.

В авангарде движения Сопротивления норвежского народа был рабочий класс. Участвовали в нем и патриоты из других слоев населения. После сентябрьского массового выступления рабочих Осло оккупанты окончательно перешли к политике террора и репрессий. В феврале 1942 г. они создали марионеточное правительство во главе с Квислингом. Резко возросли массовые аресты среди населения. На территории страны появилось 8 новых концлагерей. Районы городов и сел, где происходили выступления против гитлеровских властей и совершались диверсии, акты саботажа, объявлялись на осадном положении. Широко применялась система штрафов.

«Гестапо получило приказ применять все средства в борьбе против участников движения Сопротивления — пытки, истязания, расстрелы заложников.

... Немцы стали практиковать расправы на месте и зверские истязания в застенках гестапо. С середины 1941 г. гестапо начало создавать специальные отряды тайных провокаторов из числа норвежских нацистов и уголовных преступников. Перед ними ставилась задача войти в доверие к патриотически настроенным лицам, проникнуть в подпольные организации и затем выдавать норвежских патриотов в руки гестапо»{17}.

С особым упорством нацисты преследовали коммунистов. В конце 1941 г. гестапо удалось арестовать секретаря Коммунистической партии Норвегии Генри Кристиансена, ряд других ведущих деятелей партии и учинить над ними расправу. Жертвами террора и репрессий стали многие коммунисты.

В тяжелых условиях коммунистическая партия продолжала свою подпольную деятельность. Ряды борцов освободительного фронта пополнялись новыми участниками. Ни разнузданной пропагандой, ни методами прямого насилия гитлеровцы не могли подчинить народ оккупационному режиму. Приведем некоторые примеры.

В Тронхейме, превращенном нацистами в свою главную военно-морскую базу, удары патриотов стали особенно интенсивны. Одним из них были уничтожены большие запасы нефти и бензина. Диверсии проводились на электростанциях, аэродромах, железных дорогах, военных предприятиях. В Фосдалене, например, была взорвана шахта, в Бардуросе — склад боеприпасов. В портах Осло, Бергена, Тронхейма, Ставангера и других взрывались транспорты с немецкими войсками и грузами. В районе Осло подорван поезд с боеприпасами. Взлетел на воздух мост, соединяющий Северную [321] Норвегию с Финляндией. О его значении для фашистского командования говорил тот факт, что он был построен самими немцами. В Осло в ночь на 2 февраля 1942 г. одновременно раздались мощные взрывы на трех вокзалах. Вооруженные патриоты нападали на гитлеровских солдат и офицеров, уничтожали предателей-квислинговцев 18.

Норвежские коммунисты создали сеть подпольных диверсионных групп и партизанских отрядов. Первые партизанские отряды появились к началу 1942 г. Свою боевую деятельность они проводили совместно с другими подпольными организациями («Мильорг» и «СОЕ»), встречая растущее противодействие со стороны «Кретсен» и эмигрантского правительства.

В результате преступной внешней и внутренней политики своих правящих кругов оказалась под пятой германского империализма и Франция. Ответственность за гибельную для страны политику отказа от союза с СССР с целью противостояния фашистскому агрессору также несли и лидеры социалистической партии. Но даже после поражения французской армии, деморализованной предательством в верхах, во Франции еще имелась возможность придать войне общенародный характер и продолжать сражаться за независимость. К этому призывала и французская компартия.

Деятельность Французской коммунистической партии еще в 1939 г. была запрещена. Тысячи коммунистов находились в тюрьмах и концентрационных лагерях. В соответствии с декретом, подписанным министром-социалистом Серолем, за ведение коммунистической пропаганды грозила смертная казнь. Но, несмотря на это, когда в июне 1940 г. разразилась национальная катастрофа, то именно компартия призвала нацию к сопротивлению.

6 июня ЦК ФКП направил правительству предложение: «Вооружить народ и превратить Париж в неприступную крепость». Франция еще могла сопротивляться. Однако правительство капитулянтов не откликнулось на предложение поднять народ против немецко-фашистских захватчиков.

Преданная Франция была разделена захватчиками на две зоны: оккупированную (большую часть французской территории) и неоккупированную (южную зону). В каждой из них и в масштабах страны в целом Франция потеряла свою независимость.

Установленный нацистами оккупационный режим фактически распространялся и на южную зону, формально управлявшуюся марионеточным «правительством». В октябре маршал Петэн открыто провозгласил политику сотрудничества с гитлеровским рейхом. Свободолюбивый французский народ был лишен каких-либо демократических прав. Во всех сферах жизни господствовала крайняя реакция. Жестоко преследовались все, кто сохранял верность республиканским принципам, кто не подчинялся рабски [322] «новому порядку» и отвергал звериную идеологию фашизма. Профсоюзы были распущены. Вместо них появились фашистские «социальные комитеты», подчиненные административным учреждениям. В городах и селах была установлена система слежки и шпионажа для выявления противников режима.

Все экономические богатства страны расхищались завоевателями. До 2/3 французских сырьевых ресурсов вывозилось в гитлеровскую Германию. На оккупантов работали промышленность, сельское хозяйство. Введен был принудительный труд на заводах и стройках. Насильственно увезенные в Германию свыше 2,5 млн. французских рабочих (включая военнопленных) жестоко там эксплуатировались.

Положение трудящихся в самой Франции резко ухудшилось. Рабочий день вырос до 10 — 12 часов. Заработная плата была «заморожена». Неуклонно росли цены на продовольствие, одежду, жилье.

Оккупационный режим отрицательно сказался и на интересах части буржуазии. Многие мелкие и средние предприятия были закрыты. В деревнях оккупанты проводили реквизиции и принудительную закупку по низким ценам сельскохозяйственной продукции.

«Население страны голодало. Французы несли тяжелое бремя налогов, страдали от обесценения франка, стоимость которого на внутреннем рынке за время оккупации уменьшилась в 4 — 6 раз, от роста цен на предметы широкого потребления, от спекуляции, от недостатка жилищ, топлива и т. д.

Проводившаяся немецко-фашистскими оккупантами политика разграбления и порабощения Франции вызывала ненависть и протест у широких слоев французского населения»{19}.

Французский народ не мог мириться с ненавистным ему фашистским владычеством. Движение Сопротивления зародилось с первых же дней оккупации. Его главным организатором и руководителем стала Коммунистическая партия. Мобилизуя патриотов на борьбу пробив гитлеровских захватчиков и вишийских предателей, компартия развертывала подпольную работу на предприятиях, в жилых кварталах, издавали нелегальные газеты, брошюры, листовки. Исполнительное руководство возглавляли секретари ЦК ФКП М. Торез, Ж. Дюкло и генеральный секретарь Всеобщей конфедерации труда Б. Фрашон.

Летом 1940 г. «Юманите» опубликовала манифест ЦК ФКП «К народу Франции», подписанный Морисом Торезом и Жаком Дюкло. В этом историческом документе давалась программа освободительной борьбы французского народа.

«Никогда столь великий народ, — говорилось в манифесте, — не будет народом рабов... Битым генералам, аферистам, политиканам с подмоченной репутацией не возродить Францию... Народ — вот, с кем связывается великая надежда на национальное и социальное освобождение. [323] И лишь вокруг рабочего класса, пламенного и великодушного, полного веры и отваги... может быть создан фронт свободы, независимости и возрождения Франции»{20}.

ФКП добивалась единства действий всех патриотических сил страны. В городах и селах коммунисты создавали народные комитеты солидарности и взаимопомощи. На предприятиях они были тесно связаны с подпольными профсоюзными организациями ВКТ. Народные комитеты руководили забастовками, другими массовыми выступлениями трудящихся. Все это совершалось в жестокой борьбе. Проходившую 11 ноября 1940 г. патриотическую демонстрацию студентов и -рабочей молодежи гитлеровцы встретили огнем: 12 человек было убито, 50 ранено, многие арестованы.

Сопротивление патриотов наносило заметный ущерб оккупантам. Например, в результате саботажа рабочих на заводах Рено в декабре были изготовлены сотни бракованных мотоциклов. Весной 1941 г. крупная забастовка шахтеров в департаментах Нор и Па-де-Кале охватила 100 тыс. горняков. Это выступление подняло боевой дух народа.

В рядах Сопротивления достойное место занимали французские ученые, преподаватели, журналисты, писатели, художники и другие представители интеллигенции. Так, по инициативе ЦК ФКП возник университетский комитет освобождения, возглавивший борьбу с фашистским режимом патриотов — профессоров и студентов. Подпольный комитет работников умственного труда развернул деятельность среди преподавателей. Такие комитеты возникли в ряде городов страны. Значительную роль в антифашистском Сопротивлении играли нелегальные издания: газеты «Юманите» (ЦК ФКП) и «Ви Увриер» (ВКТ), «Университе Либр», журнал «Ла Пансэ Либр», газеты «Эколь Лайк», «Арт Франс», «Медсен Франс» и др. Национальный комитет писателей издавал подпольную газету «Леттр Франсэз».

Компартия вела подпольную деятельность в трудных условиях. Продолжались аресты. Малейшая неосторожность или проникновение в коммунистические группы провокаторов вели к провалам. Многие французы были запуганы репрессиями, шпионажем, доносами агентов гестапо. В этой обстановке часть населения какое-то время полагала, что вишистский режим представляет собой наименьшее зло.

«Настойчиво преодолевая эти и другие трудности, компартия Франции проводила курс на объединение всех патриотических сил страны в Национальный фронт. Решение этой задачи осложнялось крайне пестрым политическим составом участников освободительной борьбы. Разрозненные организации действовали в подполье и зачастую даже не знали о существовании друг друга. Так, в южной, неоккупированной зоне, контролируемой правительством Виши, еще летом 1940 г. возникли буржуазные группы, оформившиеся [324] затем в организации «Комба», «Либерасьон», «Франтирер» и др. Здесь центром Сопротивления стал Лион. В северной, оккупированной зоне действовали такие организации, как «Организасьон сивиль э милитер», «Либерасьон Нор», «Се де ла Резистанс».

Активное участие в движении Сопротивления рабочего класса усилило в нем ведущую роль компартии. ФКП пользовалась в народе большим авторитетом. Она была единственной в стране политической партией, не запятнанной сотрудничеством с врагом. Лидеры всех остальных партий в большей или меньшей степени скомпрометировали себя пособничеством вишистам и оккупантам»{21}.

В конце 1940 г. ФКП начала создавать вооруженные группы, которые затем были объединены в «Специальную боевую организацию». Ее подразделения проводили диверсии, а при необходимости — и охрану подпольных собраний, патриотических демонстраций. Возникали также «молодежные батальоны». В мае 1941. г. ФКП создает массовую боевую организацию франтиреров (вольных стрелков) и партизан — «Франтирер э партизан Франса» (ФТПФ).

Благодаря усилиям ЦК ФКП весной 1941 г. возник Национальный фронт борьбы за независимость Франции — «Фронт насьональ». В нем не объединились еще все силы Сопротивления страны, но уже в то время Национальный фронт

«привлек в свои ряды кроме коммунистов много других патриотов и стал крупнейшей, наиболее массовой, влиятельной организацией среди всех течений и групп освободительной борьбы»{22}.

Комитет Национального фронта возглавлял выдающийся ученый Ф. Жолио-Кюри.

После 22 июня 1941 г. освободительное движение во Франции приобретает более активный характер.

«Гитлеровская агрессия против Советского Союза, — писал Морис Торез, — дала сильный толчок нашему движению Сопротивления, особенно организации вооруженной борьбы. Все патриоты поняли, что создалось новое соотношение сил и что теперь победа сторонников свободы и независимости народов обеспечена»{23}.

Множились акты саботажа, вооруженные выступления. В июле на французской территории произошло 21 крушение гитлеровских воинских эшелонов. Участились схватки с завоевателями. 21 августа 1941 г. коммунист — молодой рабочий Пьер Форж, впоследствии известный как национальный герой полковник Фабьен, на станции метро в Париже застрелил гитлеровского морского офицера. За июль 1941 — февраль 1942 г. французские патриоты совершили 380 вооруженных нападений на оккупантов.

Нацистские захватчики ответили на все это усилением репрессий. В Париже, Лилле, Бордо и других городах совершались массовые казни. Так, в Нанте и Шатобриане были расстреляны [325] 50 заложников, в Мон-Валерьене — более 100. Среди них большинство были коммунистами. В декабре казнены были руководящие деятели «Юманите» Габриэль Пери и Люсьен Сампэ. Через несколько месяцев гитлеровцы расстреляли члена Политбюро ЦК ФКП, генерального секретаря федерации французских железнодорожников Пьера Семара. Однако преследования, аресты, зверские истязания и казни не в состоянии были устрашить патриотов.

В 1942 г. движение Сопротивления продолжало расти. Выступления против оккупантов приобретали массовый и организованный характер. Возрастала их эффективность. Важным проявлением освободительной борьбы рабочего класса являлось сопротивление принудительной отправке рабочих в гитлеровский рейх. В июле нелегальная печать опубликовала обращение французских профсоюзных лидеров, призывавших к активному противодействию депортации. Волна забастовок на предприятиях препятствовала гитлеровцам в мобилизации рабочей силы.

В промышленности, на транспорте и в сельском хозяйстве все чаще совершались акты саботажа и диверсий. 12 июня в Сен-Назере патриоты взорвали опытный образец нового самолета. В августе предприятия Парижа выпустили 1500 грузовиков, но 1200 из них оказались бракованными. На железных дорогах с мая по ноябрь было совершено 187 диверсий.

«В Бретани крестьяне срывали заготовку оккупантами сельскохозяйственных продуктов. На юге страны — в Ниме, Монпелье, Арле — состоялись «голодные демонстрации»»{24}.

Усиливалась и вооруженная борьба. Многие партизанские отряды носили имена патриотов, расстрелянных нацистами: Жана Катла, Пьера Семара, Пьера Тэмбо, Шарля Мишеля, Ги Мока и др. В департаменте Юра и Изер появились отряды «маки».

Партизанский отряд «Вальми», действовавший в Парижском районе, взорвал Сент-Ассискую радиомачту. На боевом счету этого отряда, в котором было 40 молодых французов, за три месяца 1942 г. числилось 343 уничтоженных гитлеровца. Активно действовали партизаны в Нормандии, на побережье Бретани, в департаменте Нор.

В созданную компартией боевую организацию «Франтиреры и партизаны» входили не только коммунисты, но и люди других политических убеждений.

«Патриоты добывали оружие, устраивали засады, нападали на немецкие колонны, на офицеров. Все чаще совершались налеты на кинотеатры, рестораны и прочие увеселительные заведения, посещаемые нацистами. Движение Сопротивления охватывало не только оккупированную часть Франции, но и территорию, находившуюся под властью правительства Виши»{25}.

Наряду с Национальным фронтом и его боевой организацией [326] во Франции имелись также различные некоммунистические организации и группы Сопротивления. В своем большинстве они придерживались тактики «аттантизма». Однако под влиянием роста освободительного движения Сопротивления часть руководителей буржуазно-патриотических организаций стала склоняться к возможности отхода от пассивного ожидания развития событий и активизации своих действий{26}.

Создавший по инициативе компартии Национальный фронт способствовал последовательному преодолению внутренних противоречий движения Сопротивления и консолидации всех антифашистских сил.

Расширение и активизация движения Сопротивления оказали воздействие и на позицию находившегося в Лондоне руководства организации «Свободная Франция». Генерал де Голль проявил ту дальновидность и реальное ощущение действительности, которые позволили ему правильно ориентироваться в сложных перипетиях мировой борьбы. Он понимал, что без союза с внутренними силами освободительного движения невозможно добиться поставленных «Свободной Францией» целей. Поэтому он пошел на установление контактов с силами антифашистского движения Сопротивления внутри страны. В решении этой задачи существенную роль сыграл представитель де Голля — Ж. Мулен, «левый радикал, ставший одним из самых видных борцов движения Сопротивления. Мулен установил прочные связи с организациями Сопротивления. Три из них на юге страны объединились, признав руководящую роль де Голля. Весной 1942 г. состоялись переговоры де Голля с лидерами Сопротивления, прибывшими в Лондон (д’Астье де ля Вижери и др.). Так постепенно стало налаживаться сотрудничество между заграничным движением «Свободная Франция» и внутренним Сопротивлением»{27}. В июле 1942 г. организация «Свободная Франция» была переименована в «Сражающуюся Францию».

Движение Сопротивления в Северной и Западной Европе, пройдя через ряд этапов, поднимается в 1942 г. на новый уровень.

«Переход части буржуазного руководства этого движения к более активным действиям и учет ими требований левых сил открывали возможности для сближения и объединения двух потоков в борьбе против гитлеровских оккупантов — антифашистского демократического и буржуазно-патриотического — в единый фронт»{28}.

На чехословацкой земле

Народы Чехословакии, имевшие давние традиции освободительной борьбы, стали жертвой фашистской агрессии еще до начала второй мировой войны. История запечатлела все главные факты этих событий.

В нацистских планах завоевания мирового господства Чехословакия занимала первоочередное место, и для ее захвата главная роль отводилась дипломатии. Гитлеровские главари разыграли «чехословацкую карту», ориентируясь на близорукость правящих кругов западных держав. В предмюнхенский период правительства Великобритании и Франции дали ясно понять, что они готовы вступить в соглашение с Гитлером за счет Чехословакии. Вместе с тем нацистами была использована готовность к измене наиболее реакционной части чехословацкой буржуазии и помещиков. Предательскую роль сыграли и различные фашиствующие силы внутри Чехословакии. По указке из Берлина судетско-немецкая партия Генлейна нагнетала кризисную ситуацию, требуя присоединения Судетской области к Германии. В Словакии нацисты имели своего агента в лице фашистской партии людаков — словацкой народной партии во главе с И. Тисо, добивавшейся полной автономии Словакии. В этой обстановке от политики стоявших у власти в Чехословакии буржуазных кругов во многом зависели исторические судьбы страны.

Нависшие над Чехословацкой республикой грозовые тучи еще не ставили ее в безвыходное положение. В военном отношении она имела примерно равные силы с Германией, а чехословацкие пограничные укрепления были даже мощнее, чем немецкая линия Зигфрида. Главное же — Чехословакия не была одинокой перед лицом фашистских агрессоров, несмотря на предательский внешнеполитический курс реакционных правителей Великобритании и Франции.

В критические сентябрьские дни 1938 г. Советское правительство подтвердило, что Советский Союз окажет помощь Чехословакии, если правительство республики обратится с такой просьбой. У западных границ СССР были сосредоточены вооруженные силы, достаточные для того, чтобы незамедлительно прийти на помощь чехословацкому народу.

Коммунистическая партия Чехословакии активно выступала против готовящейся буржуазными партиями капитуляции перед германским империализмом и милитаризмом. Эта позиция выражала волю подавляющего большинства народа. Трудящиеся массы всем своим поведением показывали, что они готовы выступить на защиту родины.

«Наш народ и армия были полны решимости принести любые жертвы во имя свободы»{29}, — вспоминал впоследствии Людвик Свобода. [328]

Простой народ открыто проявлял свою веру в Советский Союз, в его помощь. Полпред СССР в Чехословакии С. С. Александровский 22 сентября 1938 г. сообщал в Москву, что многочисленные демонстранты приходят к посольству и высылают к нему делегации.

«Толпы поют национальный гимн и буквально плачут. Поют «Интернационал». В речах первая надежда на помощь СССР, призывы защищаться, созвать парламент, сбросить правительство... Главный лозунг — не отзывать армию с границ, объявить всеобщую мобилизацию, не допускать германские войска в Судеты»{30}.

Под воздействием народных требований всеобщая мобилизация была объявлена в ночь с 23 на 24 сентября. Она прошла организованно и в обстановке патриотического подъема. Однако скованные социальным страхом правящие буржуазные круги Чехословакии так и не решились опереться на народ. Под воздействием международной и внутренней реакции правящая чехословацкая буржуазия не приняла и советской помощи, хотя это был реальный путь к сохранению независимости.

«Думаю, что, если бы осенью 1938 года началась война между Чехословакией и фашистской Германией, мы не потерпели бы поражения, — свидетельствовал Людвик Свобода. — С помощью Советского Союза мы защитили бы Республику»{31}.

Правители Чехословакии предательски пожертвовали национальными интересами страны и приняли мюнхенский диктат.

Пограничные районы Чехословацкой республики были оккупированы. Новая граница проходила всего лишь в 40 км от Праги и еще ближе от Пльзеня, Брно, Моравской Остравы, а Братислава оказалась непосредственно на границе. Республика потеряла почти пятую часть своей территории, около одной четверти населения и половину мощностей тяжелой промышленности.

Эдуард Бенеш 5 октября сложил с себя полномочия президента и как частное лицо вылетел за границу.

В занятых германскими войсками приграничных районах захватчики чинили расправу над чехами, словаками и закарпатскими украинцами. Фашистские штурмовики и охранники проводили массовые аресты антифашистов. Многие патриоты скрывались и тайно переходили границу. Всего из оккупированных районов было изгнано более 300 тыс. человек.

В результате «мюнхенской» сделки Чехословакия лишилась не только Судетской области. Панская Польша захватила Тешинскую Силезию, а хортистская Венгрия — южную часть Словакии, а затем и Закарпатскую Украину,

Правящая чешская буржуазия в октябре 1938 г. передала всю политическую власть в Словакии глинковской фашистской партии людаков. Это была

«политическая организация крайне правой и наиболее хищнической части словацкой буржуазии, которую поддерживали [329] католические клерикалы»{32}.

В том же месяце была запрещена Коммунистическая партия Словакии.

21 октября Гитлер издал директиву вооруженным силам, скрепленную подписью Кейтеля, в которой говорилось:

«Следует обеспечить возможность раздавить в любой момент остальную часть Чехословакии»{33}.

14 марта 1939 г. президент послемюнхенской Чехословакии Э. Гаха и министр иностранных дел Хвалковский по вызову явились в Берлин, где их заставили подписать уже подготовленное соглашение о поглощении рейхом остававшейся части республики. Одновременно 20 немецких дивизий перешли новую границу Чехословакии и к полудню 15 марта вступили в Прагу. В тексте подписанного позорного соглашения имелись циничные слова о том, что фюрер решил взять чешский народ «под свою защиту». Президент Гаха и премьер Беран приветствовали Гитлера, Кейтеля и Риббентропа в Пражском граде (кремле). Чехословацким войскам заранее было приказано не оказывать сопротивление оккупантам, а сама армия подлежала разоружению и расформированию. Ее оружие и военное имущество передавались командованию вермахта.

Чешская территория была присоединена к фашистской Германии в качестве протектората, а Словакия объявлена «самостоятельной». Чехословацкая республика оказалась не только расчлененной, но и была стерта с политической карты Европы.

Коммунистическая партия Чехословакии, уже находясь в подполье, оказалась единственной партией, протестовавшей против оккупации страны.

«Поправ собственные обязательства, отторгнув с помощью словацких агентов Словакию, Гитлер ныне вторгся на чешскую территорию, чтобы покорить страну и поработить чешский народ, — говорилось в воззвании КПЧ, изданном и распространенном массовым тиражом уже 15 марта 1939 г. — В этом позорном деле снискала себе «заслугу» также внутренняя реакция, сделавшая невозможной действенную оборону республики и предательски капитулировавшая. Когда реакция захватила власть, она утверждала, что только полная капитуляция сохранит нацию. Она преследовала коммунистов, неутомимо боровшихся против капитуляции и доказывавших всему чешскому народу, что этот путь ведет к гибели... Это предупреждение коммунистов подтвердилось. И сегодня, после страшных испытаний, весь чешский народ осознал, что только один путь мог уберечь от всех этих бед, что и сегодня только один путь ведет к спасению нации: путь твердости, сопротивления, борьбы!

Чешский народ должен воспротивиться страшной судьбе, которую ему готовит кровавый германский фашизм. Гитлер занимает чешские города, но ему никогда не удастся вырвать из сердца народа национальное самосознание, любовь и волю к свободе. [330] Как уже много раз за свою историю чешский народ ломал чужеземное иго, так и сегодня он всеми средствами будет защищаться против угнетения и разграбления своей страны.

... Мы, чешские коммунисты, сделавшие все, чтобы уберечь страну от нынешней судьбы, перед лицом народа заявляем, что хотим встать преданно и бесстрашно в первые ряды национального Сопротивления и бороться за восстановление полной свободы и самостоятельности чешского народа»{34}.

 

На международной арене только Советское правительство заявило решительный протест против ликвидации Чехословацкой республики. В ноте, врученной Народным комиссаром иностранных дел M. M. Литвиновым германскому послу в Москве фон Шуленбургу, говорилось, что чехословацкий президент Гаха не имел никаких полномочий от своего народа, подписывая соглашение, и действовал в явном противоречии с конституцией страны. «Вследствие этого означенный акт не может считаться имеющим законную силу». Оккупация чешских земель и последующие действия германского правительства признавались «произвольными, насильственными, агрессивными»{35}.

В протекторате «Чехия и Моравия» был установлен фашистский «новый порядок». Оккупанты беспощадно грабили страну. Так, они захватили золотой и валютный запас чешского эмиссионного банка (50 млн. долларов){36}, оружие, военные материалы, промышленное сырье и продовольствие. Установлен был контроль над всей экономикой. Рабочий класс подвергался еще большей эксплуатации. На каждом шагу попирались достоинство и национальные чувства народа, разрушалась его культура. Немецкий язык был объявлен господствующим как в учреждениях, так и в торговых отношениях.

Назначенный имперским протектором «Чехии и Моравии» профессиональный дипломат и прожженный нацист фон Нейрат проводил политику репрессий и террора. Все проявления недовольства фашистской оккупацией были объявлены вне закона.

В августе 1939 года фон Нейрат довел до сведения чехов, что ответственность за диверсионные акты будет возлагаться не только на отдельных исполнителей, но и на все население{37}. 1 сентября гитлеровцы арестовали 8 тыс. известных чешских деятелей, многие из которых погибли позже в концентрационных лагерях. В октябре и ноябре, когда студенты провели ряд демонстраций, последовало закрытие всех высших школ. 1200 студентов были заключены в тюрьмы, а девять руководителей демонстраций — расстреляны. Закрыты были Пражский университет, Чешская академия наук, Национальный музей.

Фон Нейрат и его помощник Карл Герман Франк, высший руководитель СС и полиции при имперском протекторе, в своем меморандуме нацистскому руководству писали, что после ликвидации [331] «враждебных рейху» элементов чешское население может быть «ассимилировано в расовом отношении германской нацией»{38}. Под этим понималось «онемечение» или выселение за пределы протектората. Гитлер одобрил эти предложения.

«Итоги оккупационного режима показывают, — пишет немецкий историк, — с какой настойчивостью осуществлялись эти предложения. В фашистских концлагерях было уничтожено 300 тыс. чехословацких граждан. Около 600 тыс. чехов в период с 1939 по 1944 г. были вывезены в Германию. Почти полмиллиона гектаров плодородной земли конфисковано в пользу немецких колонизаторов»{39}.

Угнетение народных масс в Словакии проводилось в форме, внешне отличной от той, которая применялась в протекторате «Чехия и Моравия». Фашистский «новый порядок» широко использовал здесь националистическую и социальную демагогию для влияния на население. На вооружение глинковской партии людаков была поставлена разнузданная пропаганда ненависти к чехам, антисемитизм и самый махровый антикоммунизм. В насаждении и охране фашистского режима крупную роль играла католическая церковь.

Отрава фашистской пропаганды затуманивала сознание обманутых людей.

«Фашизм, пришедший в Словакию с национал-социалистскими лозунгами о самобытности народа, самостоятельности государства, национальном единстве, об устранении национального гнета и унижения, фашизм, обещавший всестороннее процветание «всего народа», сумел обмануть часть трудящихся и многих демократов»{40}.

Однако реальная действительность опрокидывала домыслы о призрачной свободе, независимости и благосостоянии масс. Вместо этого жизнь наглядно показывала полную зависимость политики и экономики словацкого государства от гитлеровского рейха.

В «независимой» Словакии ее президент священник И. Тисо и глава правительства Б. Тука, деятели фашистской партии людаков, были лишь рабскими прислужниками нацизма.

«Тисо поставил все карты на Гитлера, на его рейх, на его «новый порядок». Но это была односторонняя любовь. Нацистам нужны были гарантии внутри словацкого государства. Одной из них было немецкое меньшинство в Словакии»{41}.

Во главе с Кармазином и отрядами ФС (террористические части) это немецкое меньшинство являлось пятой колонной нацизма в Словакии. Поставленная в вассальное положение Словакия не только политически, но и экономически находилась в подчинении у гитлеровской Германии. С начала второй мировой войны ее экономические богатства все более открыто расхищались немецкими монополиями. Для трудящихся рабочий день был удлинен, а заработная плата понижена. На предприятиях ввели военное положение. Резко ухудшились и условия жизни крестьянских [332] масс, обложенных высокими налогами и обязанных сдавать свою продукцию по низким ценам.

«Словацкая свобода» на деле означала перенесение немецкого нацизма на словацкую почву. Проводниками такой политики была реакционная националистическая буржуазия и крупные помещики, следовавшие «немецкой ориентации».

«Тисо и компания рассылали словацких солдат по всем фронтам, куда только требовали нацисты. Немецкая ориентация — это были нюрнбергские законы и нацистский антисемитизм. Словацкие фашисты, не колеблясь, ввели целую систему унижений и преследований евреев, вплоть до массовой их вывозки в немецкие лагеря смерти. «Немецкая ориентация» — это было подавление всех демократических свобод, рабочего и социалистического движения. Вместо избранных органов в селах властвовали людацкие комиссары, была введена тоталитарная система, вся печать и публичные выступления стали на одно лицо. Фактически это был террор людацкой верхушки и глинковских штурмовиков в селах, районах, во всем государстве. А для «непослушных» как неизбежная составная часть «немецкой ориентации» — концентрационные лагеря и полицейский режим. Никогда столько словаков не сидело в тюрьмах, как в период словацкого государства»{42}.

* * *

Предательство национальных интересов наиболее реакционными элементами буржуазии, капитулянтство лидеров буржуазных и реформистских партий способствовали ликвидации Чехословацкой республики. Однако большинство народа относилось к оккупантам и фашистскому «новому порядку» с презрением и ненавистью.

Движение Сопротивления охватывало различные социальные слои. С первых дней оккупации патриоты выступили против поработителей. Так, многие кадровые военнослужащие тайно покидали страну, чтобы начать борьбу за освобождение родины. Один из них в своих воспоминаниях писал:

«После 15 марта я понял: быть в стороне и с винтовками в руках послушно ждать, как это мы делали накануне «Мюнхена», когда нам прикажут стрелять, — преступление. Я не хотел зависеть от чужих решений. Я хотел принимать участие в судьбе моей страны. Все, что случилось в тот проклятый день, можно было искупить только борьбой и кровью, ибо великая цель стоит огромных жертв. Я горел желанием посвятить себя этой цели, а мысль об этом не давала мне покоя»{43}.

Среди нелегально скрывшихся за рубеж был и Людвик Свобода.

Чехословацкие военные пробирались в Польшу, во Францию, Англию и СССР. В конце апреля 1939 г. в Польше возникла [333] «Заграничная чехословацкая военная группа», ставившая своей целью борьбу против фашистских оккупантов. Однако польские власти многих из эмигрантов посадили в тюрьмы или отправили обратно в протекторат на расправу гестапо. Когда Польша подверглась нападению фашистской Германии, то находившиеся на ее территории чехословацкие военнослужащие сражались против агрессора вместе с польскими патриотами. Один из отрядов чехословацких военнослужащих при содействии советского военного атташе в Варшаве полковника П. С. Рыбалко (впоследствии маршала бронетанковых войск) перешел на советскую территорию.

Борьбу народных масс против оккупантов и коллаборационистов возглавляла Коммунистическая партия Чехословакии, сплачивая под знаменем антифашистского сопротивления чешских и словацких патриотов. Становление и развитие общедемократического, национально-освободительного движения совершалось поэтапно. В первом из них (март 1939 — июнь 1941 гг.) преобладали пассивные формы борьбы: бойкот распоряжений фашистских властей, демонстрации в дни национальных праздников, реже — забастовки на предприятиях.

Руководящий центр КПЧ, возглавляемый К. Готвальдом, с конца 1938 г. переместился в Москву. Отсюда он направлял деятельность подпольного центра партии в Чехословакии, поддерживая постоянные контакты с Исполкомом Коминтерна. Партийная организация Словакии стала самостоятельной со своим подпольным центром. В южных областях Словакии и Закарпатской Украине руководство партийной работой осуществлялось Компартией Венгрии.

На территории Чехословакии в условиях конспирации в подполье действовали коммунистические организации и группы. Коммунисты организовали выпуск нелегальных изданий, тайное слушание зарубежного радиовещания, прежде всего из Советского Союза.

Для связей с массами и вовлечения их в антифашистскую борьбу использовались все возможные средства. В мае 1939 г. при перевозе останков национального поэта К. Т. Махи из Литомержиц к пантеону в Праге в шествии участвовали десятки тысяч патриотов.

Пренебрегая запретом, чехи в июле отметили траурную годовщину сожжения на костре в 1415 г. национального героя Яна Гуса. На Староградской площади в Праге памятник Яну Гусу был украшен цветами и венками, увитыми лентами цвета национального флага Чехословацкой республики. Площадь заполнили толпы народа.

В сентябре начало второй мировой войны было отмечено демонстрациями и забастовками рабочих. Наиболее крупное выступление чешских патриотов, носившее характер общенационального, [334] произошло 28 октября, в день 21-й годовщины республики. Массовые демонстрации прошли в Праге, Остраве, Кладно, Пльзене и других городах. При этом демонстранты пели чехословацкий государственный гимн и «Интернационал», скандировали лозунги: «За свободную Чехословакию в свободной Европе!», «Да здравствует Советская Россия!».

В советское консульство в Праге поступали письма от рабочих коллективов и других групп населения в связи с 22-й годовщиной Великого Октября. Их авторы выражали чувства дружбы и веру в славянскую солидарность, надежду на помощь Советского Союза.

Узнав же о нападении фашистской Германии на СССР, подпольное руководство КПЧ опубликовало в нелегальной газете «Руде право» воззвание к чешскому народу, где говорилось, что

«великая, самая жестокая, роковая битва за всю историю, которую ведет Красная Армия с фашистскими ордами на Востоке, является также битвой за наше будущее, за нашу судьбу, за нашу свободу... Сегодня за нашу свободу умирают славные сыны миролюбивых братских народов СССР... На них смотрят с надеждой все порабощенные народы Европы, они — героический авангард человечества — победят»{44}.

В ответ на призыв коммунистов усилить борьбу против оккупантов на многих заводах рабочие провели забастовки. Возрастал саботаж на военных предприятиях, железнодорожных станциях и других объектах.

Когда в Словакии правительство коллаборационистов, выполняя указания Берлина, объявило войну Советскому Союзу, против этого с решительным протестом выступила КПС.

«Трудовой народ Словакии, — заявила она, — единодушно выступит против этого позорного предательства человечества и собственной нации. Он отвергнет преступную войну против братского советского народа, против родины социализма — единственной гарантии нашего окончательного освобождения»{45}.

Словацкие солдаты, насильно направляемые на Восточный фронт, не хотели воевать против СССР и многие из них переходили на сторону Красной Армии или присоединялись к партизанам.

Политика национальной измены не отвечала интересам и чехословацкой буржуазии. Наиболее дальновидные ее представители понимали, что вернуть независимость Чехословацкой республике невозможно без поддержки и помощи Советского Союза. Однако узкоклассовые соображения и прежде всего боязнь революционного воздействия СССР на развитие событий заставляла ту часть буржуазии, которая занимала антигитлеровские позиции, с опасением относиться к любым контактам с социалистической державой. Как у себя в стране, так и в эмиграции она придерживалась тактики аттантизма, уповая

«на то, что возрождение [335] Чехословацкой республики произойдет с помощью западных стран»{46}.

Исторический процесс, однако, не укладывался в рамки такой концепции. В июле 1940 г. чехословацкая политическая эмиграция в Лондоне избрала временное правительство во главе со Шрамеком. Президентом стал бывший президент Чехословацкой республики Эдуард Бенеш. Парадоксальность политики правительства Великобритании по отношению к чехословацкому временному правительству заключалась в том, что; не отказываясь от мюнхенского соглашения и не признавая официально эмигрантское чехословацкое правительство, оно все же поддерживало его и оказывало на него значительное влияние.

Признание раньше всего последовало не там, где это правительство находилось и где добивалось его получения. 8 июля 1941 посол СССР в Великобритании И. М. Майский сообщил Бенешу, что Советское правительство намерено установить дипломатические отношения с зарубежным чехословацким правительством. Спустя десять дней было подписано соответствующее соглашение о взаимной помощи и поддержке в войне против гитлеровской Германии. При этом правительство СССР давало согласие на создание национальных чехословацких воинских частей на советской территории. Этот дипломатический акт имел важное значение. Вслед за СССР чехословацкое правительство признали Англия, США и правительства других стран антигитлеровской коалиции.

Находившиеся в эмиграции лидеры буржуазной Чехословакии реально оценивали развитие международных событий и обстановку внутри своей страны. Поэтому они пошли как на установление, так и на дальнейшее укрепление отношений с СССР, а также на контакты с КПЧ. Однако Бенеш и его сподвижники никогда не были тверды и последовательны в решении этих коренных вопросов политики. Они стояли за возрождение буржуазной Чехословакии и были убежденными противниками ее революционного преобразования.

Восстановление советско-чехословацкого сотрудничества оказало позитивное морально-политическое воздействие на подъем освободительной борьбы в Чехословакии. Ее патриоты получали возрастающую помощь из ССОР. Еще до установления дипломатических отношений с лондонским чехословацким правительством по просьбе заграничного руководства КПЧ в окрестностях Москвы были организованы курсы парашютистов, где чешские патриоты среди других предметов изучали разведывательное дело и радиосвязь. В конце лета 1941 г. две десантные группы были переброшены в Чехословакию. Одна из них, возглавлявшаяся коммунистом-шахтером Яном Рестелом, была вскоре же обнаружена гестаповцами и уничтожена. [336]

Еще в феврале 1941 г. на территории Чехословакии гитлеровцам удалось арестовать подпольный центр КПЧ.

«Наступили месяцы партизанских методов работы, — писал Ю. Фучик. — Хотя партию и постиг сокрушительный удар, но уничтожить ее он не мог. Сотни новых товарищей принимались за выполнение неоконченных заданий, на место погибших руководителей самоотверженно становились другие... »{47}.

Весной того же года был создан новый подпольный центр партии, в состав которого вошли Ян Зика (единственный избегнувший ареста из первого состава подпольного руководства), Юлиус Фучик, Ян Черны, Цирил Шумбера.

Героическую борьбу СССР против фашистских агрессоров чехословацкие коммунисты рассматривали как решающую составную часть в общей мировой борьбе свободолюбивых народов против фашизма и империалистической реакции. В самой Чехословакии наступил новый этап движения Сопротивления.

«В подготовительные 1939 — 1941 годы партия ушла в глубокое подполье, она была законспирирована не только от немецкой полиции, но и от масс. Теперь, истекающая кровью, она должна была довести до совершенства конспирацию от оккупантов и покончить с конспирацией от народа, наладить связь с беспартийными, обратиться ко всему народу, вступать в союз с каждым, кто готов воевать за свободу, и решительным примером вести на борьбу тех, кто еще колеблется»{48}.

Главная борьба развертывалась на предприятиях, где учащались акты саботажа и диверсий, проводились забастовки. Несмотря на фашистский террор, движение охватывало и военные предприятия. И если в июле-августе имели место десять забастовок, то в сентябре только в Праге их число достигло 15. Участились диверсии на транспорте.

В сентябрьском номере «Руде право» говорилось:

«Много простых чешских людей уже научились тому, как пускать под откос поезда, как рвать телефонную и телеграфную связь и тем нарушать продвижение военных грузов по военным дорогам, как выводить из строя вагоны, как снижать производство танков, как выпускать брак. Они научились множеству способов мелкого саботажа. Это уже дает свои результаты. Но сейчас речь идет о том, чтобы то, что сегодня делают тысячи, начали делать десятки и сотни тысяч, чтобы это делал весь народ.

... От пассивного сопротивления — к активной борьбе миллионов — таков наш лозунг, таково должно быть содержание нашей борьбы на этом новом этапе»{49}.

Для расширения и укрепления фронта освободительной борьбы по инициативе КПЧ создавались национально-революционные комитеты В сентябре 1941 г. в Праге был образован Центральный национально-революционный комитет (ЦНРК), представлявший [337] различные организации и группы Сопротивления, в том числе некоммунистические. Такой же Комитет в марте 1942 г. возник в Братиславе.

Опубликованное ЦНРК воззвание призывало народ к мобилизации сил и использованию всех форм борьбы, включая создание вооруженных отрядов революционной гвардии, к подготовке всеобщей стачки и всенародного восстания. Члены ЦНРК вскоре были арестованы, но его кратковременная деятельность стала заметным этапом в борьбе за гегемонию рабочего класса в движении Сопротивления.

Рост сопротивления на оккупированной чешской территории и в Словакии показывал, что воля народа к борьбе за освобождение не сломлена. Тогда нацистские главари решили еще более ужесточить режим и усилить карательные меры. В конце сентября 1941 г. в Прагу прибыл новый наместник — преемник фон Нейрата — обергруппенфюрер СС Рейнгард Гейдрих, длительное время руководивший СД и тайной полицией (гестапо). В протекторате сразу же ввели чрезвычайное положение. Только в октябре были брошены в тюрьмы и концлагеря тысячи патриотов, среди них 10 тыс. коммунистов. Многие из них погибли от пыток или были казнены.

«Среди жертв фашистских палачей были представители самых различных социальных групп и политических направлений — члены подпольного ЦК КПЧ, руководители молодежных организаций, члены парламента, генералы и многие другие»{50}.

В протекторате настойчиво проводилась политика «германизации», о существе которой уже было сказано выше. Военно-полевые суды выносили смертные приговоры. Всякие собрания, театральные зрелища, спортивные состязания и другие мероприятия были запрещены. Гестаповцы врывались в жилища и проводили аресты патриотов. Разгул террора привел к новым провалам, арестам руководителей и других активных участников подполья. Все это затормозило развитие освободительной борьбы, но не могло ее остановить.

Поражение немецко-фашистских войск под Москвой вызвало прилив новых сил у участников движения Сопротивления. Этому способствовало также возрастание экономического грабежа и эксплуатации чехословацкого народа фашистской Германией, начавшей проводить тотальную мобилизацию ресурсов, когда выяснилась неизбежность перехода от «молниеносной» к затяжной войне против Советского Союза.

Лишившаяся многих своих рядовых и руководящих работников, ставших жертвами террора, КПЧ вместе с тем закалилась в борьбе и оставалась признанным организатором и вдохновителем освободительной борьбы народа.

«Из всех партий Чехословацкой республики, — писал Юлиус Фучик в особом выпуске [338] «Руде право» в январе 1942 г. — только одна-единственная как нерасторжимое целое прошла сквозь горнило, только одна удержалась, только одна оставалась партией и сражается в эти тягчайшие для народа времена. Это — коммунистическая партия!»{51}

Подпольная деятельность КПЧ все больше ориентировалась на рабочий класс, непосредственно на предприятия и особенно на те из них, где выпускалась военная продукция. В апреле 1942 г. коммунисты провели нелегальную конференцию рабочих-машиностроителей Праги, которая обратилась ко всем рабочим страны с призывом проводить массовый саботаж там, где производилось вооружение для фашистской армии и флота.

Коммунисты призывали и к вооруженной борьбе против оккупантов. «Настал час решающих битв! К оружию, славяне!» — под таким заголовком в нелегальной печати было опубликовано обращение к славянским народам второго Всеславянского митинга, проходившего 4 — 5 апреля 1942 г. в Москве.

В ту же весну вооруженные группы возникли в Словакии, а также в Чехии и Моравии, но партизанская борьба до 1943 г. не получила развития.

Буржуазная эмиграция через своих агентов внушала чехословацким патриотам, что с вооруженными выступлениями надо подождать до решающих событий на фронте. Вместе с тем из Лондона посылались в Чехословакию отдельные разведывательно-диверсионные группы парашютистов. По специальному заданию временного чехословацкого правительства два парашютиста совершили покушение на гитлеровского наместника Гейдриха. 27 мая 1942 г. он был убит, когда ехал в машине из своей резиденции в Прагу.

Уничтожение такого гнусного фашистского чудовища как Гейдрих было справедливой карой за совершенные им преступления. Однако эта изолированная акция вызвала еще больший разгул террора. В стране было введено осадное положение. Производились массовые облавы, тысячи людей подверглись аресту. Немецко-фашистские оккупанты варварски уничтожили мирное население поселков Лидице и Лежаки, а поселки сожгли. После убийства Гейдриха гитлеровцы казнили свыше 2 тыс. человек.

В эти дни было арестовано подпольное руководство КПЧ второго состава: Ян Зика, Кирилл Шумбера, Ян Черный и др. Юлиуса Фучика бросили в тюрьму еще в апреле. Избежавшие ареста руководящие деятели партии вновь стали восстанавливать связи, налаживать выпуск газет и листовок, создавать диверсионные и партизанские группы. Сформированный в конце 1942 г. во главе с Франтишеком Молаком третий состав подпольного центра партии из Праги переместился в Бероун.

Подпольная деятельность коммунистов в Словакии также проходила в сложных условиях. Националистическая словацкая [339] буржуазия в своем большинстве раболепно выслуживалась перед фашистским рейхом и всячески поддерживала прогитлеровский режим. Особую ненависть у словацких фашистов и коллаборационистов вызывали коммунисты. Летом 1941 г. было разгромлено первое подпольное руководство. В тюрьму были брошены В. Широкий, Ю. Дюриш, Л. Бенада и другие видные работники партии. Тогда коммунисты во главе с Я. Осогой сформировали новый подпольный центр, который осуществлял руководство борьбой. Налажен был выпуск органа партии — газеты «Глас-Люду».

Однако фашистской полиции удалось вновь напасть на след коммунистического подполья. В апреле 1942 г. был схвачен второй состав ЦК КПС, затем последовали новые аресты.

Вторая половина 1942 г. оказалась наиболее трудным периодом в развитии движения Сопротивления в Чехословакии. Были разгромлены многие местные организации коммунистов и их руководящие центры, массовые аресты нарушали налаженные связи, вынуждали прекращать выпуск нелегальных изданий. Вести с Восточного фронта также вызывали тревогу. Немецко-фашистские войска прорвались к Нижней Волге, на Кавказ. Ленинград по-прежнему находился в блокаде.

Однако и в эту тяжкую пору Коммунистическая партия Чехословакии сохраняла твердую веру в торжество идей прогресса, интернациональной солидарности и свободы народов. Огромное впечатление произвело в Чехословакии известие о сокрушительном разгроме крупнейшей группировки вермахта в битве под Сталинградом.

«Дни траура, объявленного нацистами в связи с поражением на Волге, стали для чехов и словаков днями радости и надежды на избавление от фашистского ига»{52}.

Трагедия и борьба польского народа

После захвата Польши фашистской Германией ее территория была разделена: западные польские земли и часть центральных районов (Познаньское, Поморское, Силезское, частично Келецкое и Варшавское воеводства) с населением 10 млн. человек были объявлены «исконно немецкими» и включены в состав рейха. На остальной территории страны оккупанты образовали так называемое генерал-губернаторство.

Гитлеровцы рассматривали Польшу как приобретенное ими «жизненное пространство». Лишив страну государственной и национальной независимости, они проводили варварскую политику германизации, основанную на принципах расовых и геополитических концепций.

Наступивший трагический период в истории польского народа отражен в многочисленных документах и в созданных впоследствии трудах историков. [340]

Оккупанты хотели не только запугать польское население, сделать его покорным, но и физически уничтожить каждого поляка, способного выступить против «нового порядка». Смертной казни за антинемецкие высказывания подлежали даже подростки. Жестоко подавлялось национальное достоинство польского населения.

Фашистская администрация установила дискриминационные порядки: полякам запрещалось посещение общественных мест, где бывали немцы. На дверях кафе, казино появились таблички с надписью «Только для немцев».

С особой настойчивостью уничтожались польское просвещение и культура, истреблялась интеллигенция как носительница национальных и культурных традиций народа. Для германской оккупационной политики в Польше типично донесение в Берлин начальника полиции безопасности в Быдгощи от 20 сентября

1939 г. Сообщив об акциях по аресту польских учителей и транспортировке их в каторжную тюрьму в Кроне, он счел нужным добавить:

«Запланировано ликвидировать радикальные польские элементы. Кроме того, в последнее время планомерно проводятся акции, во время которых прежде всего арестовываются представители польской интеллигенции»{53}.

В Лодзи 9 — 12 ноября по специально составленным (проскрипционным) спискам арестованы были тысячи поляков. 80 человек из них расстреляли в Лудзмерских лесах. В первой половине

1940 г. в Верхней Силезии массовые репрессии сопровождались уничтожением учителей, журналистов, общественных деятелей.

Полному разгрому подвергся коллектив Познаньского университета: большинство профессоров и преподавателей было арестовано, другие выселены в генерал-губернаторство.

Несколько десятилетий спустя после этих происшествий на научной конференции, проходившей в Познаньском университете им. Адама Мицкевича, важном центре просвещения и культуры ПНР, польские историки преподнесли советским ученым книгу об этом университете. В книге есть статья Чеслава Лучака, посвященная истории университета в годы оккупации{54}. Автор освещает в ней подпольную деятельность патриотов университета и типичное для фашистского оккупационного режима положение в Краю Варты — самой крупной области на присоединенных к фашистской Германии польских землях{55}.

Гитлеровский наместник и гауляйтер Артур Грейзер поставил перед своими сотрудниками три цели: физически истребить часть населения, часть вывезти из Края Варты в генерал-губернаторство или на принудительные работы в Германию, а остальных заставить беспрекословно повиноваться своим господам — немцам. Эта цель осуществлялась средствами грубого насилия и зверского террора. [341] Оккупанты ликвидировали польские школы, закрыли университеты и другие учебные заведения. Полякам запрещалось приобретение какой-либо профессии, равно как и сдача экзаменов на мастера и подмастерье. Они могли стать в будущем только неквалифицированными рабочими.

Обычными стали массовые публичные расстрелы и тайное уничтожение поляков в карательных учреждениях. В концлагеря ссылались ни в чем не повинные люди:

«... оккупанты заключали и убивали многих людей за их принадлежность к польской нации, за легальную политическую деятельность и антинемецкие высказывания в довоенное время... »{56}.

Гитлер еще накануне вторжения вермахта в Польшу говорил своим генералам, что он приказал «безжалостно уничтожать всех мужчин, женщин и детей польской расы и языка». Так польский народ стал для нацистов объектом физического истребления. На поляков обрушился массовый террор. Страна покрылась сетью концентрационных лагерей и пунктов массового истребления людей.

Когда глава гражданской администрации генерал-губернаторства Ганс Франк узнал, что в оккупированной Чехословакии в связи с казнью чешских студентов был вывешен плакат, то он цинично заявил:

«Если бы я хотел вывешивать плакаты по поводу расстрела каждых семи поляков, то не хватило бы лесов в Польше для того, чтобы производить бумагу для этих плакатов»{57}.

Систематически уничтожались на польской территории проживающие там евреи, которые загонялись в гетто, лишались продовольственного снабжения, помещались в концлагеря.

Из присоединенных к рейху польских земель на территорию генерал-губернаторства переселялись сотни тысяч поляков.

«Выселение проводилось почти исключительно ночью и начиналось окружением предназначенных для этой цели районов или отдельных зданий сильным полицейским кордоном. Затем в квартиры обреченных на выселение врывалась полиция и действующие совместно с ней члены разных гитлеровских организаций заставляли в течение 10 — 30 минут (в зависимости от настроения полицейских) одеться и собрать самые необходимые вещи, сопровождая свою «деятельность» руганью, а иногда и побоями. Каждый выселявшийся мог взять с собой только ручной багаж, состоящий из одежды, пледа, столового прибора и посуды для еды. Кроме того, разрешалось иметь при себе 200 злотых. На практике, однако, нередко случалось, что немцы, выгнав выселенцев из квартиры, отбирали у них и этот скромный багаж»{58}.

На несколько дней выселенцы помещались во временных лагерях, а оттуда вывозились в генерал-губернаторство в нетопленных товарных вагонах, без продовольствия, в антисанитарных условиях. [342]

Многих поляков вывозили для рабского труда в Германию. К августу 1942 г. их было. в рейхе не менее 800 тыс. человек. Там они подвергались безудержному гнету, издевательствам и террору. Все людские и экономические ресурсы Польши всецело находились в распоряжении оккупантов и германских монополии.

Ганс Франк, вступая в должность, так определил отношение агрессоров к завоеванной стране:

«Польша должна рассматриваться как колония, поляки будут рабами великой Германской мировой империи»{59}.

Такая установка стала основой политики фашистских завоевателей.

Польский народ переживал самую страшную в своей истории национальную трагедию. Неисчислимые бедствия стали его уделом: на всей территории Польши физически истреблялись ее жители, экономический потенциал страны разрушался, а его остатки превращались в придаток германской экономики, население подвергалось нещадной эксплуатации, уничтожалась национальная культура.

«Изнурительный труд до полного изнеможения, до предела физических возможностей человека, прямое уничтожение миллионов в газовых камерах, аресты, расстрелы, публичные казни, охота за людьми, унижение на каждом шагу человеческого и национального достоинства поляка характеризовали повседневную жизнь в оккупированной Польше»{60}.

Порабощение страны не могло не вызвать всеобщей оппозиции поляков. Проявления ее были многообразны. Так, например, среди выселенцев существовала взаимопомощь одеждой, продовольствием, деньгами и пр. В ответ на запрещение образования и преследования польской культуры некоторые патриотически настроенные преподаватели и профессора проводили тайное обучение молодежи. Развивались и другие формы сопротивления оккупантам. Так, возникшая в Познани в 1940 г. подпольная группа доктора Францишека Виташека ликвидировала ряд служащих полиции и эсэсовцев, особо жестоких к своим жертвам. Позднее гестапо раскрыло эту группу, большинство ее членов было арестовано и расстреляно. Участники подполья проводили саботаж и диверсии в промышленности и на транспорте, организовывали тайное слушание заграничных радиопередач, распространяли нелегальную информацию о положении в стране, событиях на фронтах, международной жизни.

В 1940 г. в Польше имелось свыше 200 различных подпольных групп и группок{61} Все они занимали антигитлеровские позиции, но по своим политическим тенденциям и устремлениям не были однородными. В подпольном движении существовало два главных течения: народное, революционное и буржуазное.

Преобладающим влиянием в подполье первоначально пользовалось буржуазное консервативное направление, руководимое из Лондона эмигрантским правительством во главе с генералом [343] В. Сикорским. В состав этого правительства входили деятели буржуазных и мелкобуржуазных партий. Действуя через своих политических и военных представителей (так называемую делегатуру), связанных с подпольной сетью, прежде всего с правыми буржуазными партиями, эмигрантское правительство проводило последовательно антисоветскую политику. При этом игнорировался тот исторический факт, что ненависть к Советскому Союзу со стороны правящих кругов Польши была одной из основных причин, приведших Польшу к национальной катастрофе в сентябре 1939 г.

Политическая линия эмигрантского правительства и его делегатуры исходила из ложной и явно антинациональной концепции «двух врагов» Польши, ставя в один ряд фашистскую Германию и СССР. Эта «концепция» служила оправданием тактики отказа от борьбы с оккупантами и «выжидания», пока Германия и Советский Союз взаимно не истощатся в борьбе. Реакционные установки буржуазных и правосоциалистических течений и группировок исходили из боязни революционных социально-политических изменений в стране.

Антинародная, антинациональная политика и тактика эмигрантского правительства поддерживалась и мелкобуржуазными партиями — такими, как Стронництво людове (крестьянская партия, в которой преобладали кулацкие элементы) и реформистское крыло довоенной партии социалистов (ППС).

Возникавшие в Польше уже в первые месяцы ее оккупации нелегальные вооруженные отряды, состоявшие в значительной части из честных патриотов, находились под руководством кадровых офицеров, которые следовали указаниям, исходившим из Лондона от правительства Сикорского. Высшее и старшее командование нелегальных военных формирований, как правило, было реакционным. Созданная правыми лидерами буржуазного подполья военная организация с февраля 1942 г. стала называться Армией Крайовой (АК). По замыслу эмигрантского правительства она предназначалась для обеспечения главенствующего положения буржуазных элементов в Польше, после изгнания оттуда гитлеровских захватчиков. Пока же ей предписывалось придерживаться тактики выжидания «с винтовкой у ноги».

В подполье действовали и подлинно народные организации, которые выступали за восстановление независимого Польского государства на демократической основе, в тесном союзе с СССР. Главным центром подпольного антифашистского движения была Варшава. Здесь в мае-июне 1940 г. возникла организация «Общество друзей СССР», а вскоре при ней был образован военный отдел «Рабочая гвардия». Подразделения организации появились и в ряде других воеводств. Осенью того же года коммунисты Варшавы создали организацию «Молот и серп», распространившую [344] сферу своей деятельности также и на другие воеводства. В декабре в Лодзи по инициативе коммунистов возник Комитет саботажа, под руководством которого действовали группы на предприятиях.

Участники демократического подполья постепенно объединялись, расширялась и их подпольная сеть, возрастало влияние в массах. Однако этот процесс тормозился разобщенностью сил сопротивления, что серьезно затрудняло освободительную борьбу польского рабочего класса и всего народа. Такое положение во многом обусловливалось тем, что Коммунистическая партия Польши еще в середине 1938 г. была распущена. При отсутствии революционной партии, разрозненности существовавших коммунистических групп было невозможным создать широкий антифашистский фронт.

Вступление Советского Союза в войну против фашистской Германии внесло определенные коррективы в политику и тактику эмигрантского правительства. Генерал Сикорский 23 июня 1941 г. выступил по лондонскому радио с речью, в которой заявил о готовности возглавляемого им правительства сотрудничать с СССР. Последовавшие после этого переговоры с послом СССР в Великобритании И. М. Майским привели к подписанию 30 июля соглашения о восстановлении дипломатических отношений между Польшей и СССР и о взаимной помощи в войне против Германии.

Нормализация межгосударственных отношений облегчила установление контактов и в общественно-политической жизни. В Москве приступила к работе польская радиостанция им. Тадеуша Костюшко. На состоявшемся гам же в августе первом Всеславянском митинге выступила польская писательница Ванда Василевская, призвавшая польский народ к борьбе с фашистскими агрессорами.

«В этой борьбе, — говорила она, — славянские народы должны встать все, как один... Нас зовут на борьбу развалины Варшавы, раздавленная, разоренная, оплеванная польская земля. Нас зовут на борьбу крики тех, кто ежедневно гибли и гибнут под террором оккупанта. Нас зовут на борьбу великие традиции нашего народа, который героически боролся за свою свободу, который никогда не давал согнуть или сломить себя»{62}.

В соответствии с соглашением между Верховным командованием СССР и польским верховным командованием на территории Советского Союза стала формироваться польская армия под командованием генерала Андерса. В тексте соглашения по этому вопросу отмечалось:

«Польские армейские части будут двинуты на фронт по достижении полной боевой готовности. Они будут выступать, как правило, соединениями не меньше дивизии и будут использованы в соответствии с оперативными планами Верховного командования СССР»{63}.

В Польше освободительная борьба нарастала. Летом и осенью 1941 г. основными формами Сопротивления были саботаж и диверсии. Об их результативности можно судить по тому, что в июле — сентябре на большинстве предприятий генерал-губернаторства выпуск продукции сократился на 30%. В октябре и ноябре совершено было 10 тыс. актов саботажа.

Между тем в стране усиливались революционно-демократические тенденции среди подпольных групп и организаций, руководимых коммунистами или находившихся под их влиянием. На территории Варшавского, Люблинского и Радомского округов стала действовать рабоче-крестьянская боевая организация (РХОБ), объединившая ранее существовавшие группы радикальных крестьян и коммунистов. Она готовилась к вооруженной борьбе против оккупантов, выступала за национальное и социальное освобождение польского народа в союзе с народами СССР. Революционная организация возникла и в Краковском воеводстве.

Летом 1941 г. в Варшаве начала действовать антифашистская группа доктора А. Фидеркевича, несколько позже получившая название «Пролетарий». В августе там же был организован «Союз освободительной борьбы», возглавляемый коммунистами М. Спыхальским, Ю. Бальцежаком и др.

«Сплочение коммунистов шло также в Домбровском бассейне, в Кракове, Люблине, Лодзи и других городах и районах. Повсюду закладывались основы их сотрудничества с левыми социалистами и радикальным крылом крестьянского движения. К концу 1941 г. руководимое коммунистами подполье объединяло уже 5 — 6 тыс. активных бойцов, ставших вскоре костяком марксистско-ленинской партии польского рабочего класса»{64}.

Такова была обстановка в порабощенной захватчиками Польше, когда в ночь с 27 на 28 декабря 1941 г. в окрестностях Варшавы была десантирована с самолетов и приземлилась в районе Венцова прилетевшая из СССР инициативная группа польских коммунистов, которую возглавлял видный деятель польского рабочего класса М. Новотко. 5 января 1942 г. при участии этой группы в Варшаве состоялось организационное собрание представителей коммунистических групп, на котором была создана Польская рабочая партия (ППР) — боевая преемница Польской коммунистической партии. Секретарем Центрального Комитета («тройки») был избран М. Новотко.

В создании партии, помимо инициативной группы М. Новотко, участвовали представители организаций революционного подполья, действовавшего в Польше: «Пролетарий», «Общество друзей СССР», Союз революционных рабоче-крестьянских Советов («Молот и Серп»), «Союз освободительной борьбы». [346]

Польская рабочая партия в середине января обнародовала свое первое воззвание «К рабочим, крестьянам и интеллигенции! Ко всем польским патриотам!»

«Гитлер и его банда, — говорилось в нем, — отняли у Польши все национальные и человеческие права.

Оккупанты уничтожили польскую промышленность, вывезли машины. Колоссальная армия безработных умирает с голоду, те же, кто работает, нещадно эксплуатируются.

Польская экономика превращена в руины. Крестьянин и сельскохозяйственный рабочий отбывают барщину под кнутом захватчиков. Сотни тысяч поляков изгнаны из своих угодий, а их земля отдана немецким колонистам, разным мошенникам и бандитам. Сотни тысяч наших рабочих вывозятся на принудительные работы в Германию.

Цвет польской интеллигенции, лучшие сыны нашего народа истреблены или томятся в тюрьмах и концентрационных лагерях. Разогнаны польские политические и общественные организации, идет массовое истребление профсоюзных деятелей.

... Гитлер проводит варварскую политику уничтожения польской культуры, ликвидации польской школы, политику денационализации, последовательно стремится истребить польский народ, стереть имя Польши со страниц истории. Но нет такой силы, которая могла бы это совершить»{65}.

Польский народ не изолирован в своей борьбе с гитлеровской Германией, указывала ППР. Вместе с ним против фашистского агрессора выступали все демократические силы Европы и, что имело особое значение, выступал Советский Союз. Агрессор натолкнулся, наконец, на непреодолимую преграду — мощь Красной Армии; и гигантская битва, развернувшаяся от Ледовитого океана до берегов Черного моря, уже обескровливает силы врага. Партия разъясняла, что от этой борьбы зависела и судьба Польши, поэтому святым долгом польских патриотов была поддержка героической Красной Армии.

«... Польская рабочая партия призывает к борьбе за свободную и независимую Польшу, в которой народ сам будет решать свою судьбу, за Польшу, в которой не будет ни фашизма, ни помещичьего рабства, не будет концентрационных лагерей, не будет национального гнета, не будет ни голода, ни безработицы»{66}.

1942 г. — год возрождения революционной партии польского рабочего класса — стал поворотным и в развитии национально-освободительного движения. В январе руководство ППР приняло решение о формировании демократической военной организации — Гвардии Людовой (ГЛ), которую возглавил Главный штаб.

При ее формировании надо было преодолеть многие трудности: подготовить или найти военные кадры, раздобыть оружие. Были трудности и другого порядка:

«С первых недель создания ППР [347] и ГЛ подвергались резким нападкам подпольной печати «лондонцев», которая пыталась изолировать их от масс; одновременно они были основным объектом террора гитлеровских оккупантов, стремившихся задушить в зародыше ППР и ее вооруженные силы»{67}.

В этих сложных условиях создавались небольшие партизанские отряды по 8 — 15 человек, шла их подготовка к боевой работе, готовились базы. В мае первый отряд ГЛ под командованием Ф. Зубжицкого начал вооруженную борьбу с оккупантами. Отряды ГЛ развернули боевую деятельность в Келецких, Мазовецких, Люблинских лесах. Постепенно районы партизанского движения, расширялись, охватывая и центральную часть страны. Борьба организовывалась и направлялась воеводскими и окружными представителями командования ГЛ. К концу года в Польше было уже 39 отрядов Гвардии Людовой.

В польском движении Сопротивления участвовали советские солдаты и офицеры, бежавшие из фашистского плена.

«Польские коммунисты создавали специальные комитеты помощи советским военнопленным, устанавливали тайные связи с лагерями, организовывали побеги. Отряды ГЛ нападали на лагеря, освобождая советских бойцов, многие из которых присоединялись к партизанам»{68}.

Отряды ГЛ стремились прежде всего нарушать коммуникации и линии связи, ведущие к войскам вермахта на советско-германском фронте. Проводились и другие операции. Так, в декабре 1942 г. партизанский отряд под командованием Ф. Ковалева в течение трех дней сражался с батальоном карателей.

Отряды Гвардии Людовой во второй половине 1942 г. пустили под откос 20 воинских эшелонов, подорвали 7 мостов и уничтожили 238 хозяйственных объектов оккупантов, волостных управ и полицейских постов, освободили свыше 600 узников из лагерей и тюрем, провели 27 боев с гитлеровцами.

Призыв ППР к вооруженной борьбе с оккупантами встречал все более активную поддержку у польских патриотов. Этому способствовали как поражения немецко-фашистских войск на советско-германском фронте, так и успешные боевые действия ГЛ в Польше. Расширялось сотрудничество ППР с социалистами и крестьянской партией Стронництво людове, особенно с низами этих организаций. Польская общественность убеждалась, что только сильные удары по врагу могут приостановить массовый террор захватчиков. Гитлеровские оккупанты все более ясно чувствовали, что время безнаказанности для них прошло.

Однако польские реакционеры продолжали противодействовать нарастанию в Польше освободительного движения.

Антисоветская ориентация правительства Сикорского становилась все более очевидной. В январе 1942 г. Советское правительство вынуждено было заявить протест в связи с притязаниями [348] польского эмигрантского правительства на входившие в состав СССР Западную Украину и Западную Белоруссию и уведомить его, что в дальнейшем оно «не сможет принимать к рассмотрению ноты посольства с такого рода неприемлемыми заявлениями»{69}. В течение 1942 г. (марте и июле), нарушив свои обязательства о военном сотрудничестве с СССР, эмигрантское правительство вывело в Иран сформированные на советской территории польские вооруженные силы под командованием генерала Андерса.

Руководство реакционного лагеря в польском подполье стремилось подорвать авторитет Польской рабочей партии в глазах общественности, а вооруженную борьбу Гвардии Людовой называло «советской диверсией» и демагогически утверждало, что она грозит истреблением лучших сил польского народа.

Реакционное руководство Армии Крайовой выступало против поддержки антифашистских вооруженных акций, проводившихся отрядами Гвардии Людовой, призывало воздерживаться от активных партизанских действий и не вступать, ни в какие контакты с руководством советских войск.

Командование Армии Крайовой стремилось ориентировать свои вооруженные силы исключительно на подчинение выжидательным планам польского эмигрантского правительства, находящегося в Лондоне, и оставляло за последним право выбора момента для крупных диверсий и партизанских операций.

Однако тактика выжидания в обстановке, когда на советско-германском фронте в гигантской борьбе изматывалась военная мощь фашистской Германии, становилась все более непопулярной среди польских патриотов.

«В организациях Сопротивления и отрядах АК стали проявляться противоречия между позицией «верхов» и «низов». Под нажимом последних эмигрантское правительство вынуждено было пойти на создание осенью 1942 г. центра по руководству боевыми действиями, который провел ряд операций, в том числе успешную диверсию на Варшавском железнодорожном узле. Но в основном акции АК сводились к покушениям на высокопоставленных нацистов и отдельным диверсиям»{70}.

Подрыв железнодорожных магистралей Варшавского узла был совершен в ночь на 8 октября 1942 г. Участки операции не были захвачены и гестапо казнило 93 политических заключенных. Среди них были десятки деятелей Польской рабочей партии и другие участники антифашистского подполья. На террор оккупантов ППР призвала ответить усилением ударов по врагу. В октябре варшавская организация ППР и Гвардии Людовой провели ряд боевых операций.

В конце 1942 г. погиб М. Новотко. Секретарем ЦК ППР стал Павел Финдер. Польская рабочая партия все более успешно поднимала [349] польский народ на активную борьбу за освобождение родины.

В обстановке активизации освободительного движения радикальное крыло крестьянской партии Стронництва людового постепенно отходило от лагеря реакции, отвергало его тактику «выжидания» и выдвинуло требование аграрной реформы. Эта партия стала создавать свои военные отряды — Батальоны хлопске (БХ). Между ними и отрядами Гвардии Людовой устанавливалось боевое взаимодействие. Это свидетельствовало о росте политического сознания масс, высвобождении их из-под влияния делегатуры и командования А К.

Освободительное движение в оккупированной гитлеровцами Польше становилось все более активным. И хотя партизанские действия на польской земле еще не приобрели массового характера, но, накапливая опыт и закаляясь, участники Сопротивления уже приближались к следующему важному рубежу в развитии антифашистской борьбы.

Начало национально-освободительной борьбы и социалистической революции в Югославии

Гитлеровская Германия при участии Италии и хортистской Венгрии еще в апреле 1941 г. оккупировала Югославию и Грецию. А за два года до этого фашистская Италия захватила Албанию.

Решив уничтожить Югославию как государство «молниеносно и жестоко»{71} и одновременно захватить Грецию, нацистские главари действовали по заранее разработанным планам. Впоследствии на Нюрнбергском процессе обвинитель от СССР говорил:

«Даже в деталях они повторили свои ранее совершенные преступления против Польши, Австрии, Чехословакии. В том случае, если бы мы не знали, кто именно организовал нападение на Югославию, — сам характер фактов, последовательность событий, способы совершения преступлений безошибочно указывали бы нам на виновников»{72}.

Единая операция по завоеванию этих двух стран заняла 24 дня. Одной из причин такого быстрого успеха было предательство национальных интересов и антинародная политика правящих кругов Греции и Югославии, как до этого и Албании.

«Но все ли учло германское командование, гордившееся своей предусмотрительностью? В безмерной самоуверенности и в извращенном понимании большинства политических факторов оно не смогло увидеть внутренние процессы, которые стремительно развертывались в это время в Югославии и вскоре изменили обстановку на Балканах»{73}.

Вопреки представлениям завоевателей торжество германского и итальянского фашизма строилось на непрочной основе. [350]

Несомненно, однако, и то, что весной 1941 г. гитлеровский рейх занял господствующее положение на Балканах. Это обеспечивало агрессору не только стратегический плацдарм для нанесения удара по СССР с южного направления, но и важнейшие источники стратегического сырья. Нацисты установили контроль над экономикой оккупированных балканских стран, включая те территории, которые оказались в сферах оккупации гитлеровских союзников и сателлитов.

После разгрома и безоговорочной капитуляции королевских армий Греции и Югославии фашистские агрессоры перекроили политическую карту Балканского полуострова. В состав гитлеровского рейха была включена большая часть Словении. Под непосредственное управление немецкой военной администрации попали большая часть Сербии, Банат, часть Косово и Метохии. Итальянские фашисты оккупировали южную часть Словении с городом Любляна («Люблянскую провинцию»), почти все побережье Далмации, Хорватское приморье, Черногорию.

Провозглашено было создание под протекторатом Италии Хорватского королевства, в состав которого вошли также Босния и Герцеговина. Намечено было сделать королем этого марионеточного государства итальянского герцога Сполетто, принца Савойской династии. Но он так и не посмел явиться в свои владения. «Независимое Хорватское государство» (НХГ) 15 июня 1941 г. официально присоединилось к «Тройственному пакту». Квислинговское правительство Хорватии было образовано из местных фашистов (усташей) во главе с предателем Анте Павеличем.

К включенной в состав итальянской империи на правах ее протектората Албании присоединили земли Косово и Метохии, западные районы Вардарской Македонии и часть Северной Греции. Управлялась «Великая Албания» через итальянского наместника.

Венгерские хортисты в этом дележе балканской территории получили часть Воеводины (Бачку и Баранью), район Муры и смежные земли; болгарским правителям досталась большая часть Вардарской Македонии, а позднее и юго-восточные районы Сербии.

Разрывая захваченные страны на куски и создавая там марионеточные государства, оккупанты не только маскировали в какой-то мере свою разбойничью политику, но и использовали для своих целей местные националистические группировки. Однако подлинным властелином завоеванных территорий была фашистская Германия. В «независимой» Хорватии, например, немецко-фашистские войска находились в Загребе и в других ее районах. Народы Югославии, как и в предшествующие столетия ее истории, оказались под пятой иноземных захватчиков.

Следуя колониалистскому принципу «разделяй и властвуй», оккупанты разжигали местный шовинизм, национальную и религиозную [351] рознь между различными группами населения. К этому они привлекали и реакционные силы господствующих классов, используя их сепаратистские устремления.

В «Независимом Хорватском государстве» усташи зверски расправлялись с сербами: захватывали их имущество, разоряли жилища, уничтожали целые семьи, заставляли тысячами бежать в горы и леса. В то же время в Сербии ненависть обращалась на хорватов и представителей других национальностей. Такая политика национальной и религиозной нетерпимости, сопровождаемой братоубийственными столкновениями и погромами, проводилась по всей Югославии.

Военная администрация оккупантов и квислинговские правители требовали от населения рабского повиновения и стремились добиться его террором и жестокими репрессиями. Сразу начались массовые расстрелы военнопленных и заложников. Немецкий комендант Белграда, например, в первые же дни захвата города приказал расстрелять заложников в связи с нападением патриотов на фашистский патруль.

Захватчики использовали для своих целей предателей, завербованных, как правило, из привилегированных классов. 29 августа 1941 г. в Сербии было создано квислинговское правительство во главе с генералом М. Недичем, раболепно сотрудничавшим с оккупантами. С особой свирепостью подавлялись любые попытки сопротивления. За одного уничтоженного оккупанта расстреливали сто заложников. Однако и эта мера нацистам показалась недостаточной. Гитлер на встрече с Недичем потребовал, чтобы за одного убитого немецкого солдата расстреливали 1000 сербов. И прибавил, что он

«готов уничтожить весь народ, если сербы будут продолжать действовать как мятежники»{74}.

Некоторая часть буржуазии и помещиков Югославии продолжала ориентироваться на западные страны. Однако обосновавшееся в Лондоне эмигрантское правительство генерала Д. Симовича в своих обращениях по радио призывало югославов не к борьбе с оккупантами, а выжиданию «благоприятного момента».

Сторонники «западной ориентации» среди югославских буржуазных кругов установили контакты с Симовичем и английской разведкой. Они ставили своей целью не организацию борьбы против иноземных захватчиков, а восстановление после войны монархии и подавление революционных сил страны. Именно для этого были созданы на югославской территории вооруженные отряды четников (от сербского слова «чета» — отряд), возглавляемых бывшим полковником Генерального штаба Драголюбом (Дражей) Михайловичем. Скрывавшиеся в горах и лесах четники не представляли какой-либо опасности для оккупантов и фашистского «нового порядка». Поэтому гитлеровцы не принимали против них репрессивных мер. [352]

Судьба Югославии в конечном счете решалась ее трудящимися массами, и прежде всего — рабочим классом.

«Последние выстрелы вооруженных сил на Балканах совпали с первыми выстрелами национально-освободительной войны, которая развернулась сразу же после окончания военных действий»{75}.

Подлинным организатором и вождем национально-освободительной борьбы стала Коммунистическая партия. Еще в апрельской войне 1941 г. она была единственной политической партией, призывавшей народ готовиться к всенародной антифашистской войне за независимость и свободу.

10 апреля на состоявшемся в Загребе подпольном заседании ЦК ШЛО принял решение продолжать борьбу против захватчиков и создал Военный комитет во главе с Генеральным секретарем ЦК КПЮ Иосипом Броз Тито.

Многие видные деятели КПЮ погибли в первые же дни оккупации, сотни коммунистов находились в тюрьмах и концентрационных лагерях, но это не поколебало уверенности партии в конечном успехе борьбы. Коммунисты решительно разоблачали капитулянтскую политику правящих кругов, предательство хорватских и других буржуазных сепаратистов, сербских великодержавных шовинистов и всех изменников, переметнувшихся на сторону врагов Родины.

Поднимая народные массы на борьбу против фашистских захватчиков, коммунисты не отделяли ее от борьбы за глубокое социальные преобразования и равноправие всех народов Югославии. На пути к этой цели КПЮ противостояли и оккупанты, и эмигрантское правительство в Лондоне, и квислинговцы, и местные буржуазно-помещичьи круги.

Вступление Советского Союза в войну против фашистской Германии изменило международную военно-политическую обстановку. Возникли благоприятные предпосылки и для развертывания народно-освободительной борьбы в Югославии. В первый же день вторжения гитлеровских войск на территорию СССР собравшееся в Белграде Политбюро ЦК КПЮ приняло обращение к народам Югославии. В нем говорилось:

«Борьба Советского Союза — это и ваша борьба, так как он борется и против ваших врагов, под чьим ярмом вы стонете... Если вы любите свою свободу и независимость, если не желаете быть рабами иностранцев, если хотите освободиться от фашистского рабства, то помогите всеми средствами справедливой борьбе великой и миролюбивой страны социализма — Советского Союза, объедините свои силы против ваших угнетателей, фашистских захватчиков, которые поработили и грабят вашу страну»{76}.

Отпечатанное в подпольных типографиях это воззвание было распространено по всей стране.

ЦК КПЮ создал Главный штаб народно-освободительных партизанских отрядов Югославии во главе с Генеральным секретарем [353] ЦК КПЮ И. Броз Тито. В некоторых краях были образованы краевые партизанские штабы.

4 июля Политбюро ЦК КПЮ на состоявшемся в Белграде заседании приняло решение о народном вооруженном восстании. К концу месяца оно охватило большую часть страны. В Сербии, где восстание началось 7 июля в д. Бела Церква, к середине августа уже был сформирован 21 партизанский отряд. В Черногории партизанские отряды насчитывали 32 тыс. вооруженных бойцов. В Сербии, Хорватии, Словении, Боснии, Герцеговине, в Македонии и других краях партизанские отряды и группы нападали на жандармские посты и отдельные воинские подразделения оккупантов, уничтожали средства связи, взрывали мосты, поджигали склады горючего и боеприпасов, устраивали диверсия на железных и шоссейных дорогах. В 1941 г. особенно большой размах вооруженное восстание приняло в Сербии и Черногории.

Стремясь к созданию широкого освободительного фронта, КПЮ пыталась привлечь к нему всех, кто был способен выступить против оккупантов. Однако уже очень скоро стало очевидным, что ни одна из буржуазных групп — вопреки словесным заявлениям — не желает присоединиться к антифашистскому народному движению. Как уже отмечалось, восстановления национальной независимости страны буржуазные круги, преследуя свои узкоклассовые интересы, рассчитывали добиться только с помощью западных держав.

В Югославии вооруженное сопротивление стало основной формой народно-освободительной борьбы. Боевые отряды наносили все более сильные удары по захватчикам и квислинговцам.

В ходе вооруженного восстания господство оккупантов летом и осенью 1941 г. было ликвидировано в обширных областях Сербии, Черногории, Хорватии, Боснии и Герцеговины, Словении, включавших 40 городов.

26 сентября в д. Столице (близ г. Купань) состоялось совещание членов Политбюро ЦК КПЮ, Главного штаба, представителей партизанского руководства с мест. Здесь было принято решение преобразовать Главный штаб в Верховный штаб народно-освободительных партизанских отрядов Югославии (НОПОЮ), а штабы в Сербии, Хорватии, Словении, Боснии и Герцеговине, Черногории — в главные штабы.

На очищенной от врага земле возникали революционные народно-освободительные комитеты. В г. Ужице, центр «Ужицкой республики», в освобожденной Западной Сербии перебазировались из Белграда ЦК КПЮ и Верховный штаб, здесь был сформирован Главный Народно-освободительный комитет Сербии.

После «молниеносного» завоевания Югославии и Греции фашистские оккупанты вынуждены были признать, что их расчеты на безраздельное владычество здесь не оправдывались. Югославия [354] первые этапы освободительной борьбы в оккупированных странах очень скоро стала настоящим театром военных действий, оттягивая на себя часть немецких и итальянских дивизий. Разгоравшуюся на югославской территории освободительную борьбу оккупанты не смогли погасить до конца войны. Больше того, ее масштабы и накал становились все более опасными для захватчиков, и в общем ходе мировых событий эта борьба имела стратегическое значение.

Из Берлина многократно поступали директивы — затопить в крови выступления югославского народа.

16 сентября 1941 г. главнокомандующий немецко-фашистскими войсками на Балканском полуострове фельдмаршал Лист получил приказ подавить восстание в Югославии. Стянув крупные силы, включая артиллерию и авиацию, противник при поддержке квислинговских воинских формирований развернул наступление в Западной Сербии. При этом фашистское командование обладало пятикратным численным превосходством, а в вооружении и снаряжении — подавляющим.

Повстанческие отряды мужественно оборонялись, но силы были слишком неравными. Вытесняя их с освобожденной ими территории, оккупанты чинили чудовищные расправы. В г. Крагуевице только за один день в октябре они расстреляли 7 тыс. мирных жителей, 2 тыс. жителей в этом же месяце были казнены в г. Кралеве.

В эти тяжелые дни вражеского наступления руководители народно-освободительного движения вновь пытались договориться с Михайловичем о совместных действиях против оккупантов, но безуспешно. Командование четников и находившийся при его штабе представитель британского военного командования на Ближнем Востоке капитан Хадсон больше всего опасались победы на Балканах патриотических революционных сил.

Михайлович, как стало известно в дальнейшем, еще в начале сентября 1941 г. заключил соглашение с марионеточным «правительством» Недича о совместной борьбе против партизан. 2 ноября отряды предателей югославского народа открыто выступили против них.

Ожесточенная вооруженная борьба в октябре — декабре 1941 г. завершилась прекращением существования «Ужицкой республики», но народно-освободительное движение не было разгромлено. Главные силы партизан отошли южнее, в Санджак, а затем в Восточную Боснию.

Антифашистская вооруженная борьба после отступления партизан из Сербии продолжалась в Боснии и Герцеговине, в Хорватии, Черногории, Словении, Македонии. 21 декабря в местечке Рудо (Босния) была сформирована 1-я Пролетарская народно-освободительная бригада, в которую вошли сербские и черногорские партизанские батальоны. [355]

К концу 1941 г. в Югославии сражались 1-я Пролетарская бригада, 48 партизанских отрядов, 15 отдельных батальонов, несколько самостоятельных подразделений. Они имели в своем составе около 80 тыс. вооруженных бойцов и сковывали своими действиями свыше 500 тыс. солдат и офицеров противника.

Народно-освободительное движение в Югославии, возглавляемое коммунистической партией, вносило заметный вклад в общие усилия народов, выступавших против фашистских агрессоров. В ходе борьбы укреплялась дружба и сотрудничество между народами СССР и Югославии. Советская печать и радио распространяли правдивую информацию о положении в Югославии, о действиях югославских антифашистов под руководством коммунистов. Созданная по решению руководства Коминтерна и действовавшая на территории СССР радиостанция «Свободная Югославия» поддерживала регулярную связь с ЦК К ПК) и Верховным штабом народно-освободительных партизанских отрядов Югославии, непосредственно с И. Броз Тито, что обеспечивало получение правдивой и исчерпывающей информации о героической борьбе югославского народа.

Передачи «Свободной Югославии» говорили о решимости югославских народов вести бескомпромиссную борьбу против захватчиков, разоблачали квислинговцев и объективно информировали мировую общественность о событиях в стране. В своих передачах «Свободная Югославия» сообщала югославским антифашистам о положении на советско-германском фронте. Весть о разгроме гитлеровского вермахта на подступах к Москве явилась фактором огромного морально-политического значения, укрепив веру патриотов в победу. Это первое поражение фашистской Германии имело и то влияние на развитие событий, что многие немецкие дивизии, дислоцированные на Балканах, были отправлены на советско-германский фронт.

Подъем в развитии народно-освободительной войны в Югославии произошел с особой мощью и размахом. Совершался он в крайне сложных и трудных условиях. В январе 1942 г. фашистское командование предприняло новую попытку уничтожить югославских партизан. Считая, что главный очаг восстания переместился в Восточную Боснию, противник бросил в этот район 45 тыс. немецких и итальянских солдат, а также усташеские части Павелича.

«Партизанские отряды в Боснии, плохо вооруженные и обмундированные, не могли противостоять превосходящим силам противника и вынуждены были, маневрируя, отступить. Верховный штаб с частью 1-й Пролетарской бригады двинулся в г. Фоча, а основные силы бригады совершили в конце января ночью в сильный мороз тяжелейший марш через горный хребет Игман (близ Сараева) к горе Яхорина. Игмапский марш дал множество примеров героизма и самопожертвования. Хотя партизанам [356] и пришлось отступить, фашистское командование не достигло своей цели и вынуждено было 29 января 1942 г. информировать гитлеровскую ставку, что операция не удалась полностью и можно ожидать возобновления действий повстанцев»{77}.

Народно-освободительная борьба в Югославии неуклонно нарастала, несмотря на карательные операции оккупантов и квислинговцев. В 1942 г. партизанские силы расширили и укрепили освобожденную территорию в Черногории, Санджаке (область между Сербией и Черногорией), Восточной Боснии и Герцеговине. ЦК КПЮ и Верховный штаб, передислоцировавшись в г. Фоча, последовательно и настойчиво готовили создание регулярной армии. Сформированы были 2-я и затем 3-я Пролетарские бригады на основе реорганизации партизанских отрядов. Под командованием главных штабов Черногории, Боснии, Герцеговины, Хорватии, Словении, Воеводины и других краев создавались оперативные зоны, формировались новые пролетарские народно-освободительные бригады. В ожесточенных схватках с противником накапливался ценный боевой опыт.

На освобожденной территории Югославии под руководством КПЮ создавались народно-освободительные комитеты, которые избирались непосредственно трудящимися массами.

«Строительство новой армии и закладка фундамента народной власти говорили о большом размахе, который приобрело югославское освободительное движение. Оно превращалось в народную революцию, грозившую уничтожить фашистские «порядки» в стране и подрывавшую устои старой, королевской Югославии»{78}.

Антифашистское движение, возглавляемое коммунистами, все более сливалось с борьбой за социальное освобождение трудящихся. Страшась такого развития событий, его противники продолжали делать ставку на антинародные силы. Для поднятия престижа главаря четников генерала Дражи Михайловича он был назначен министром армии и флота эмигрантского правительства. Англо-американским политическим лидерам монархист Михайлович также представлялся наиболее подходящей для них фигурой. Их устраивала и проводимая им тактика выжидания, накапливания сил и «обуздания активности» партизан{79}.

Учитывая «потенциальную ценность» Михайловича, западные державы оказывали помощь четникам оружием, военными материалами и деньгами.

Югославское эмигрантское правительство, с января 1942 г. возглавлявшееся С. Йовановичем, а также правительства Англии и США настойчиво добивались от СССР поддержки четнического движения и признания Михайловича — «лучшего солдата короля и его самого дорогого друга» — «национальным вождем» всего освободительного движения югославов.

Советское правительство решительно отвергало такие предложения [357] и официально заявляло о своем отрицательном отношении к четникам Михайловича, вступившего в контакт с немецкими и итальянскими оккупантами.

В апреле — июне 1942 г. командованием войск оккупантов было предпринято крупное наступление против освобожденных областей Югославии. Жестокие бои развернулись в Восточной Боснии, Черногории, Санджаке и Герцеговине. На стороне оккупантов сражались и четники, продвижение которых в Черногории отмечалось кровавым террором и бесчинствами по отношению к населению, поддерживавшему партизан. Зверства четников в Черногории были разоблачены. 16 июня 1942 г. на конференции участников освободительной борьбы Черногории, Боки и Санджака была принята об этом резолюция. Через радиостанцию «Свободная Югославия» этот документ стал известен мировой общественности.

Карательные операции оккупантов летом 1942 г. продолжались с большой настойчивостью. Группа вражеских войск наступала в Западной Боснии. Особенно тяжелым было сражение на горе Козара, близ г. Баня Лука, куда вынуждены были отойти партизаны. Противник превосходящими силами окружил 3500 партизан и многих мирных жителей. Вырваться из вражеского кольца удалось лишь 800 бойцам. Каратели захватили около 50 тыс. представителей мирного населения, преимущественно женщин, детей и стариков. Почти все они были расстреляны или уничтожены в лагере смерти Ясеновац.

Несмотря на исключительно трудную обстановку, Верховный штаб искусно направлял действия вооруженных сил в активной маневренной борьбе. 24 июня ударная группа (1, 2, 3 и 4-я Пролетарские бригады) в составе 3800 бойцов совершила прорыв в Западную Боснию. В ходе боевого марша была разрушена на 60-километровом участке железная дорога Сараево — Мостар. К 1 августа значительная часть Боснии была освобождена. В летние месяцы партизаны вели бои и в Далмации, Хорватии, Словении, Черногории, Македонии.

Решающей силой в национально-освободительной войне являлись трудящиеся массы. Под руководством ЦК КПЮ и Верховного штаба в огне антифашистской борьбы создавалась регулярная рабоче-крестьянская армия.

17 октября 1942 г. И. Броз Тито, вручая боевое знамя 2-й Пролетарской бригаде, сказал, что народное восстание охватило все края Югославии, и с особой силой оно разгорелось в Далмации, Хорватии, Словении, Западной Боснии. 4 ноября штурмом шести партизанских бригад был освобожден г. Бихач. К концу года одна пятая часть страны — площадью около 50 тыс. км² — была очищена от оккупантов. Город Бихач (Западная Босния) стал новым центром освободительной борьбы. В этой обстановке ЦК КПЮ и Верховный штаб приняли решение о переходе к [358] формированию крупных воинских соединений — дивизий и корпусов. Решение это уже в следующем месяце было претворено в жизнь. Новая организация вооруженных сил получила наименование Народно-освободительная армия Югославии и партизанские отряды Югославии (НОАЮ и ПОЮ).

HOAIO и ПОЮ к концу 1942 г. состояли из 2 корпусов, 9 дивизий, 37 пехотных бригад, 12 отдельных батальонов, 34 партизанских отрядов, в составе которых было 150 тыс. вооруженных бойцов. Своими боевыми действиями они сковывали крупные силы противника: 7 немецких, 20 итальянских, 5 болгарских, 3 венгерских дивизии, а также квислинговские военные части, а всего — 630 тыс. оккупантов и 300 тыс. квислинговцев.

В ходе освободительной борьбы народно-освободительные комитеты становились подлинными органами новой власти.

«К этому времени в стране завершилась дифференциация политических и классовых сил. Патриотически настроенные слои населения, и в первую очередь трудящиеся, все теснее сплачивались вокруг КПЮ, в то время как силы реакции так или иначе оказывались связанными с фашистскими оккупантами»{80}.

По инициативе ЦК КПЮ 26 — 27 ноября 1942 г. в боснийском городе Бихаче состоялась учредительная сессия антифашистских политических организаций и групп. Собравшиеся на сессии представители народно-освободительного движения избрали высший политический представительный орган страны — Антифашистское вече народного освобождения Югославии (АВНОЮ).

Первая сессия АВНОЮ . обратилась к народам Югославии с призывом продолжать решительную борьбу против фашизма и старого реакционного строя, чтобы в результате победы достигнуть настоящей демократии, построить свободное, независимое и братское общество.

В приветствии советскому народу сессия заявила о решимости народов Югославии укреплять и в дальнейшем братское единство и сотрудничество с Советским Союзом.

Делегаты сессии приветствовали героических защитников Сталинграда, к тому времени осуществивших решительное контрнаступление и окруживших крупнейшую группировку вермахта.

Антифашистское вече народного освобождения и избранный на его первой сессии Исполнительный Комитет приступили к выполнению стоящих перед ними исторических задач.

Национально-освободительная борьба народов Югославии в 1942 г. вступила в новый этап, отличающийся значительным ее подъемом, дальнейшим сплочением народных масс вокруг коммунистической партии, активизацией борьбы против захватчиков. [359]

Освободительная борьба в Албании и Греции

Проводя все более наглую гегемонистскую политику, нацисты уверенно дирижировали своими европейскими союзниками по коалиции. При этом подогревались и их захватнические территориальные притязания. Фашистская Германия «стремилась держать своих партнеров и сателлитов на Балканах в состоянии постоянной неуверенности, подчеркивая временный характер решения территориальных вопросов. Например, окончательный раздел территории Греции, решение вопроса о болгарских притязаниях на Салоники гитлеровские правители откладывали до конца войны. Формально Германия соглашалась, что Греция относится к итальянской сфере влияния, однако наиболее важные пункты — район Салоник, Афины, порт Пирей, ряд опорных пунктов на Крите и других островах — остались под немецким контролем.

29 апреля 1941 г. гитлеровцы образовали марионеточное правительство Греции во главе с Цолакоглу, послушно выполнявшим волю правителей рейха. Одновременно в Грецию был послан

«имперский уполномоченный», которому принадлежала фактическая власть в стране»{81}.

В Албании, несмотря на малочисленность ее населения (в 1941 г. около 1 млн. человек), народные массы не желали признавать господства завоевателей. Появившиеся в городах группы Сопротивления вели борьбу против оккупантов и марионеточного правительства Ш. Верляци. В горных районах возникали партизанские группы и отряды (четы). 8 ноября 1941 г. в Тиране произошло организационное оформление Албанской коммунистической партии, поставившей своей целью борьбу за национальное освобождение и создание демократической Албании. Конец года был ознаменован рядом антифашистских демонстраций и забастовок, активизацией боевой деятельности партизанских групп. Рост движения Сопротивления в Албании стал заметен летом 1942 г., когда компартия, очистив свои ряды от фракционеров и пораженцев, стала возглавлять сопротивление оккупантам. По ее инициативе 16 сентября 1942 г. в д. Большая Пеза собрались представители партизанских отрядов и антифашистских организаций. На конференции было принято решение об образовании Национально-освободительного фронта (НОФ) Албании. Его исполнительным органом был избран Генеральный национально-освободительный совет. В городах и селах создавались местные национально-освободительные советы как органы народной власти.

Создание НОФ способствовало росту движения Сопротивления. К концу 1942 г. в стране действовали 22 партизанских отряда, возникали также крестьянские отряды самообороны.

«Доверие крестьян к партизанам росло потому, что в освобожденных районах, [360] где устанавливалась власть национально-освободительных советов, отменялись налоги, введенные оккупантами, распределялось среди населения продовольствие с захваченных у врага складов. Крестьянство видело в партизанах своих защитников и охотно им помогало»{82}.

В октябре КПА от имени албанского народа обратилась к Красной Армии, выражая свою солидарность с ее героической борьбой. В обращении говорилось:

«Защитники Сталинграда! Ваша борьба воодушевляет и нас... Наша антифашистская борьба справедлива и свята: кровью мы начали ее и в крови потопим варварский фашизм, чтобы построить свободную, демократическую, народную Албанию»{83}.

В Греции буржуазия и ее политические партии легко признали потерю страной национальной независимости. Больше того, они всячески внушали массам мысль о необходимости подчиниться захватчикам. Эмигрантское правительство также было противником какого-либо сопротивления германскому и итальянскому фашизму. Часть греческой буржуазии и ее политических группировок открыто стали на сторону оккупантов. Вместе с ними они грабили страну, отбирали у населения почти все продовольствие. В результате зимой 1941/42 г. от голода умерло 350 тыс. греков.

Геббельс в своем дневнике 30 января 1942 г. сделал запись о ситуации в Греции:

«Голод опустошает страну, как эпидемия. Люди умирают на улицах тысячами»{84}.

Однако свободолюбивый греческий народ не смирился. Единственной политической силой в Греции, способной возглавить освободительную борьбу народных масс, была коммунистическая партия. И так было несмотря на то, что еще в период монархо-фашистской диктатуры партия потеряла от террора правящих кругов большую часть своего состава (из 17 тыс. коммунистов к началу вражеской оккупации уцелело не более 4 тыс.).

31 мая 1941 г. ЦК КПГ обратился к народу с манифестом, призвав к созданию мощного народного фронта и выдвинув лозунг национально-освободительной войны против чужеземного ига. В ночь перед этим молодой коммунист студент Манолис Глезос и его товарищ Апостолос Сантас проникли в охраняемый фашистами афинский Акрополь и сорвали развевавшийся над ним нацистский флаг со свастикой. Значение этого факта было огромным.

«Гитлеровский флаг над Акрополем был для греческого народа символом национальной катастрофы, клеймом, которым враг хотел увековечить порабощение Греции. Вот почему весть о подвиге Глезоса и Сантаса с быстротой молнии облетела всю страну, радуя и восхищая народ, воспринявший ее как зов родины, как призыв к борьбе с врагом»{85}.

Усилиями патриотов, руководимых коммунистами, создавались [361] тайные склады оружия и боеприпасов. В разных районах страны возникли подпольные организации: «Национальная солидарность», «Свобода», «Священные роты» и др.

Компартия стремилась к объединению всех греков, способных к борьбе за освобождение Греции независимо от их политических убеждений. Лидеры ведущих буржуазных партий отвергли предложение коммунистов о создании единого национального фронта. Однако ЦК КПГ достиг соглашения по этому вопросу не только с профсоюзами, восстановив таким образом единство рабочего движения, но и с руководством социалистической, аграрной партий и Союза народной демократии.

27 сентября 1941 г. был создан Национально-освободительный фронт — ЭАМ. На следующий день в Афинах представители четырех партий подписали «Учредительный протокол». В нем были сформулированы основные задачи фронта.

«Целями ЭАМ являются:

а) освобождение нации от нынешнего чужеземного рабства и завоевание полной независимости страны;

б) создание сразу же после изгнания оккупантов временного правительства ЭАМ, единственной целью которого будет проведение выборов в учредительное собрание на основе пропорциональной системы с тем, чтобы народ свободно избрал форму своего правления;

в) упрочение завоеванного греческим народом права самостоятельно избрать форму своего правления и пресечение любой реакционной попытки навязать ему решения, противоречащие его желаниям... »{86}.

Движение Сопротивления против фашистского «нового порядка» в Греции продолжало нарастать. Несмотря на драконовские меры оккупантов и квислинговцев, в стране проходили массовые забастовки и демонстрации. Провал наступления вермахта под Москвой и героическая защита советскими людьми Ленинграда оказали огромное воздействие на подъем освободительного движения греческих патриотов.

16 февраля 1942 г. в нелегальной печати была опубликована декларация о создании Народно-освободительной армии Греции (ЭЛАС), а образованный еще ранее Центральный военный комитет (ЦВК) был преобразован в ЦК ЭЛАС. Этим событиям предшествовали соответствующие решения ЭАМ и 8-го пленума ЦК КПГ. Немногочисленные тогда и плохо вооруженные партизанские отряды все же за два-три месяца очистили от врага горные районы Центральной Греции.

«В течение лета и осени партизанские отряды очистили от предателей и чиновников квислинговского правительства, а также от мелких подразделений оккупационных войск обширные горные районы, создавая основу «Свободной Греции» — так называлась освобожденная силами ЭЛАС территория»{87}. [362]

Греческие буржуазные партии и эмигрантское правительство стремились затормозить и подорвать народную борьбу против захватчиков, руководствуясь классовыми интересами. С этой целью они создали при поддержке англичан свои организации Сопротивления, на деле весьма далекие от подлинной борьбы с оккупантами. Однако парализовать деятельность ЭАМ — ЭЛАС им не удалось.

К концу 1942 г. боевые действия первых вооруженных отрядов ЭЛАС активизировались. Они сочетались с забастовками и другими массовыми выступлениями трудящихся под руководством ЭАМ.

Народы оккупированных агрессорами стран Европы решительно отвергали фашистский «новый порядок» с его звериной идеологией, преступной политикой и чудовищной практикой. Национально-освободительная борьба против фашистских захватчиков становилась все более организованной и массовой. И что было особенно важно — нарастала эффективность вооруженной антифашистской борьбы, что с наибольшей силой проявлялось в Югославии.