Первое стратегическое поражение третьего рейха

Накануне великой битвы

К осени 1941 г. военное положение Советского Союза было сложным и опасным. На фронтах развитие вооруженной борьбы все еще определялось инициативой и волей врага, хотя главные его замыслы срывались в ожесточенных сражениях с Красной Армией. Советские войска не имели сплошного и устойчивого фронта обороны. Они продолжали отходить в глубь страны под натиском превосходящих сил противника, задерживая его на отдельных рубежах, создавая стойкую оборону вокруг ряда городов. Однако их упорное сопротивление, а временами и контрудары дорого стоили наступающим немецко-фашистским войскам. К концу сентября потери врага превысили 500 тыс. человек.

Верховное командование фашистской Германии, несмотря на неожиданные для него осложнения на советско-германском фронте, все же считало, что в целом план «Барбаросса» реализуется. Вместе с тем возрастала и тревога гитлеровцев. Центральная группировка вермахта так и не смогла прорваться к Москве летом 1941 г. Смоленское сражение задержало немецкие войска на рубеже, удаленном от советской столицы на 300 — 350 км. Под Ленинградом шли тяжелые бои. Достигнутые противником ценой тяжелых потерь успехи на Правобережной Украине, казалось, вновь создавали благоприятные условия и для действий группы армий «Центр». В этой обстановке Гитлер принял решение о возобновлении наступления на Москву.

В подписанной им 6 сентября директиве ОКБ № 35 говорилось о том, что созданы предпосылки для проведения решающей операции на западном направлении и наступления на Москву. Директива предлагала

«уничтожить противника, находящегося в районе восточнее Смоленска, посредством двойного окружения в общем направлении на Вязьму при наличии мощных танковых сил, сосредоточенных на флангах»{1}.

На северном участке Восточного фронта намечалось соединение группы армий «Север» с финской армией, чтобы завершить окружение Ленинграда. В то же время группа армий «Юг» должна была развивать наступление на Левобережной Украине, прорываться в Крым, к Северному Кавказу. В этом стратегическом плане наступление на Москву занимало центральное место. С ее захватом враг связывал свои расчеты на достижение полной победы над Советским Союзом.

Конкретный план наступления на Москву имел кодовое наименование [210] «Тайфун». Он предусматривал комплекс операций: ударами трех мощных группировок из района Духовщины, Рославля и Шостки расчленить противостоящие войска Западного, Резервного и Брянского фронтов, окружить их главные силы и уничтожить, а затем развернуть фронтальное наступление на советскую столицу. Перед танковыми и моторизованными соединениями ставилась задача охватить советскую столицу с севера и юга. Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок 16 сентября предписал приступить к подготовке операции «Тайфун» и указал на особое значение безусловного содержания ее в секрете.

Для наступления на Москву группа армий «Центр» усиливалась за счет перегруппировки войск с других направлений. В ее состав были возвращены 2-я армия Вейхса и 2-я танковая группа Гудериана с юго-западного направления, корпус 3-й танковой группы с северо-западного направления (из района Демянска). Кроме того, из-под Ленинграда в район Смоленска была переброшена 4-я танковая группа, а на южное крыло центрального участка фронта — несколько армейских корпусов из группы армий «Юг». Всего в составе группы армий «Центр» к концу сентября находилось 1800 тыс. человек, 1700 танков, свыше 14 тыс. орудий и минометов, 1390 самолетов. Здесь было 74,5 дивизии, в том числе 14 танковых и 8 моторизованных. Это составляло 42 процента людей, 75 процентов танков, 33 процента орудий и минометов от общего их количества на советско-германском фронте. Передвижение вражеских войск, особенно моторизованных, производилось в ночное время.

Гитлер и его окружение были уверены в том, что стремительные и мощные удары танковых и моторизованных соединений вермахта породят страх и растерянность среди защитников Москвы, дезорганизуют их оборону и заставят капитулировать советские войска. Однако развитие событий не оправдало расчетов врага.

Советское Верховное Главнокомандование заранее приняло меры по созданию обороны на западном (московском) стратегическом направлении. Здесь было сосредоточено свыше 40% всех сил Красной Армии, сражавшихся на фронте между Балтийским и Черным морями.

На дальних подступах к столице занимали оборону войска трех фронтов: Западного (командующий генерал-полковник И. С. Конев), Резервного (командующий маршал С. М. Буденный) и Брянского (командующий генерал-лейтенант А. И. Еременко). Западный фронт силами шести усиленных армий оборонялся в полосе от озера Селигер до Ельни. Главные силы Резервного фронта (31, 32, 33 и 49-я армии) занимали оборону позади Западного фронта на рубеже Осташков, Селижарово, Оленине, Спас-Деменск, Киров. 24-я и 43-я армии этого фронта располагались [211] рядом с Западным фронтом в полосе от Ельни до деревни Фроловки. Брянский фронт в составе трех армий (13-й, 50-й и 3-й) и оперативной группы оборонялся по восточному берегу Десны от Фроловки до Путивля. В составе всех трех фронтов насчитывалось около 1250 тыс. человек, 7600 орудий и минометов, 990 танков, 677 самолетов (с учетом резервных авиагрупп) . Противник превосходил противостоящие ему советские войска в живой силе в 1,4 раза, артиллерии — в 1,8, танках — в 1,7, самолетах — в 2 раза. На направлениях главных ударов это превосходство было еще более значительным.

Для подготовки защиты Москвы в июле — сентябре развернулось строительство ржевско-вяземской и можайской линий обороны глубиной до 250 км. Работы велись военно-строительными организациями при участии жителей Москвы и Московской области, а также соседних областей — Смоленской, Тульской и Калининской. Земляные работы проводились преимущественно населением, больше всего женщинами. Так, на строительстве ржевско-вяземской линии обороны ежедневно работало 300 — 400 тыс. человек. Большинство из них составляло гражданское население и лишь частично — части Резервного фронта. За два месяца здесь было отрыто 2250 км противотанковых рвов и эскарпов, построено около 1000 фортификационных сооружений. Линии обороны состояли из оборонительных полос и промежуточных рубежей. Ржевско-вяземская линия проходила в 50 — 80 км от переднего края обороны войск Западного фронта, являясь тыловым оборонительным рубежом Резервного фронта. Она служила прикрытием дальних подступов к Москве на волоколамском, можайском и малоярославецком направлениях. Ее передний край проходил по рубежу Осташков, Селижарово, станция Оленино, Дорогобуж, Ельня и далее до Брянска. Можайская линия обороны возводилась на случай прорыва обороны Резервного фронта. Ее основу составляли Вяземский, Можайский, Малоярославецкий и Калужский укрепленные районы. Главная полоса обороны этой линии проходила по рубежу: река Лама, Волоколамск, станция Колочь, Ильинское, Детчино, Полотняный завод, река Угра. Общая протяженность этой оборонительной линии составляла 220 км. В связи с огромными масштабами работ строительство оборонительных линий затянулось, и к началу гитлеровского наступления на Москву было закончено лишь на 40 — 60%.

Вся жизнь столицы подчинялась задачам борьбы с врагом. В боевой готовности находилась местная противовоздушная оборона (МПВО). Организованные 13 тыс. добровольных пожарных команд охватывали 205 тыс. москвичей. На предприятиях, в учреждениях, институтах, жилых домах были установлены дежурства для борьбы с пожарами. С наступлением темноты в Москве проводилось полное затемнение. На подступах к городу поднимались [212] аэростаты воздушного заграждения. Первый налет гитлеровской авиации на советскую столицу был произведен в ночь на 22 июля. Дальше они проводились систематически, но к городу прорывались лишь отдельные самолеты. За первый месяц налетов на столицу было убито 736, тяжело ранено — 1444, легко ранено — 2069 человек{2}. Сбрасываемые бомбы поражали, как правило, не военные объекты, а жилые дома.

Налеты на Москву производились специально выделенными для этой цели соединениями гитлеровской авиации, в том числе «легионом Кондор» — 53-й эскадрильей дальних бомбардировщиков, до этого уничтожавшей мирное население республиканской Испании, а затем бомбившей города и села Польши, Франции, Англии, Югославии, Греции.

Воздушные подступы к столице охраняли истребительная авиация и зенитная артиллерия Московской зоны противовоздушной обороны (ПВО). За первые два месяца воздушных налетов на Москву советские истребители сбили 110 немецких самолетов, а зенитная артиллерия — около 60.

В Москве были сформированы из добровольцев 12 дивизий народного ополчения и 11 из них заняли оборону на Ржевско-Вяземском оборонительном рубеже{3}.

Многие жители столицы были мобилизованы в армию. 17 сентября Государственный Комитет Обороны принял постановление «О всеобщем обязательном военном обучении трудящихся». Вскоре около 100 тыс. москвичей, объединенных в подразделения Всевобуча, приступили к военной учебе по 110-часовой программе. В организациях общества Красного Креста шла подготовка медицинских сестер и сандружинниц. Коллективы предприятий и учреждений шефствовали над расположенными в Москве госпиталями.

Десятки тысяч москвичей стали донорами. За годы войны они отдали 500 тыс. литров крови для спасения жизни раненых воинов. На заводах и фабриках, в учреждениях и институтах столицы — всюду проводилась напряженная работа, направленная на оказание помощи фронту.

В конце сентября разведка обнаружила, что немцы готовятся к крупной наступательной операции на центральном участке фронта. Все три фронта московского направления были об этом предупреждены. Ставка Верховного Главнокомандования предложила командующим провести необходимую подготовку и не пропустить врага через оборонительные рубежи. Однако многое при этом оставалось неизвестным в отношении ожидаемых действий противника.

Битва под Москвой начиналась в условиях, когда гитлеровцы обладали рядом крупных преимуществ. Они опирались на опыт современной войны, приобретенный в победоносных кампаниях [213] вермахта в Европе. В развязанной фашистской Германией войне против СССР стратегическая инициатива продолжала находиться у агрессора. Наконец, враг имел преобладание в силах и средствах.

Советский Союз и его Вооруженные Силы накануне Московской битвы испытывали серьезные трудности. Неудачный ход борьбы на фронтах привел к оставлению огромных территорий с их материальными и людскими ресурсами. Велики были потери личного состава войск, вооружения и боевой техники. Вся жизнь страны перестраивалась на военный лад в обстановке продолжающегося отхода Красной Армии и гигантского перебазирования производительных сил в восточные районы страны.

Борьба на дальних подступах к Москве

По разработанному немецким командованием плану операции «Тайфун» 4-я и 9-я армии с подчиненными им 4-й и 3-й танковыми группами должны были осуществить прорыв обороны Западного фронта в направлении Рославль — Москва. Перед 2-й армией гитлеровцев ставилась задача нанести удар в направлении Сухиничи, Мещевск, Брянск. 2-й танковой группе предписывалось наступать на Орел — Брянск.

30 сентября 1941 г. 2-я танковая группа Гудериана и 2-я полевая армия Вейхса нанесли сильный удар по левому флангу Брянского фронта. Главные силы группы армий «Центр» перешли в наступление 2 октября, действуя против Западного и Резервного фронтов. Запланированное врагом наступление на Москву началось.

В ночь на 2 октября войскам Восточного фронта зачитывался приказ Гитлера:

«Создана, наконец, предпосылка к последнему огромному удару, который еще до наступления зимы должен привести к уничтожению врага. Все приготовления, насколько это возможно для людских усилий, уже окончены. На этот раз планомерно, шаг за шагом, шли приготовления, чтобы привести противника в такое положение, в котором мы можем теперь нанести ему смертельный удар. Сегодня начинается последнее, большое, решающее сражение этого года»{4}.

В речи по радио 3 октября Гитлер заявил, что 48 часов назад на Восточном фронте начались новые операции гигантских размеров.

«Враг уже разбит и никогда больше не восстановит своих сил»{5}, — заверил фюрер.

На дальних подступах к советской столице разгорелись ожесточенные бои. Противник сразу же добился крупных успехов. Его наступающие группировки на направлениях главных ударов прорвали оборону советских войск. Действовавшие из районов Духовщины и Рославля 3-я и 4-я танковые группы быстро продвигались вперед, охватывая с юга и севера сражавшиеся в районе [214] Вязьмы войска Западного и Резервного фронтов. 2-я танковая группа генерала Гудериана, продвинувшись почти на 100 км, 3 октября захватила Орел. Через три дня после этого противник занял Брянск и Карачев, перерезав пути отхода советским войскам. Брянский фронт оказался рассеченным, а его войска находились под угрозой окружения. Главные силы противника стремительными ударами танковых групп при содействии армейских корпусов в районе западнее Вязьмы окружили войска 16, 19, 20-й{6} армий и оперативной группы генерал-лейтенанта Н. В. Болдина Западного фронта, 32-й и 24-й армий Резервного фронта. Возникла угроза прорыва немцев к столице по Минскому шоссе через Можайск и по Варшавскому шоссе через Малоярославец. Первый этап операции «Тайфун» был осуществлен. Теперь гитлеровцы собирались преследовать остатки советских войск до Москвы.

«Операция «Тайфун» развивается почти классически, — записывал 4 октября в своем дневнике Гальдер. — ... Противник продолжает всюду удерживать неатакованные участки фронта, в результате чего в перспективе намечается глубокое окружение этих групп противника»{7}.

6 октября, когда 3-я и 4-я танковые группы соединились восточнее Вязьмы, в группу армий «Центр» к ее командующему фельдмаршалу фон Боку прибыли в Оршу главнокомандующий германскими сухопутными войсками генерал-фельдмаршал Браухич, начальник генерального штаба генерал-полковник Гальдер и начальник оперативного отдела этого штаба полковник Хойзингер. Участники встречи проявили полное единомыслие в отношении дальнейших, действий.

7 октября Браухич отдал приказ: «Преследовать в направлении Москвы».

2-я танковая группа Гудериана двинулась к Туле,

2-я армия Вейхса приступила к ликвидации окруженных в районе Вязьмы советских войск, 4-я армия Клюге и 4-я танковая группа Гепнера наступали к Можайску, 9-я армия Штрауса с

3-ей танковой группой Гота — на Калинин.

Противник не сомневался в успехе. В это именно время, 12 октября, главное командование сухопутных войск дает указания группе армий «Центр» о порядке захвата Москвы и обращении с ее населением.

«Фюрер вновь решил, — говорилось в этой директиве, — что капитуляция Москвы не должна быть принята, даже если она будет предложена противником».

Дальше указывалось:

«Всякий, кто попытается оставить город и пройти через наши позиции, должен быть обстрелян и отогнан обратно».

Разрешалось оставлять лишь небольшие незакрытые проходы для ухода населения во внутреннюю Россию.

«И для других городов должно действовать правило, что для захвата их следует громить артиллерийским обстрелом и воздушными налетами, а население обращать в бегство. [216] Совершенно безответственным было бы рисковать жизнью немецких солдат для спасения русских городов от пожаров или кормить их население за счет Германии. Чем больше населения советских городов устремится во внутреннюю Россию, тем сильнее увеличится хаос в России и тем легче будет управлять оккупированными восточными районами и использовать их. Это указание фюрера должно быть доведено до сведения всех командиров»{8}.

Гитлер и генералы вермахта готовились с варварской жестокостью сравнять с землей Москву, Ленинград, а большую часть их населения уничтожить.

Германские агрессоры окончательно уверовали в то, что на Восточном фронте одержана полная победа. Об этом нацистская пропаганда громогласно заявляла в самой Германии, а также передавала по радио для всего мира. В газете «Фелькишер беобахтер» 13 октября сообщалось:

«На обширном фронте маршируют и катятся на восток наступающие немецкие части. Нет слов для описания размеров советского поражения!»

Геббельс выступил с заявлением, что война на Востоке выиграна, а Красная Армия фактически уничтожена.

Так же победно были настроены гитлеровцы и на фронте. Генерал Г. Блюментрит, тогда начальник штаба 4-й армии, впоследствии писал:

«Казалось, Москва вот-вот падет. В группе армий «Центр» все стали большими оптимистами. От фельдмаршала фон Бока до солдата все надеялись, что вскоре мы будем маршировать по улицам русской столицы. Гитлер даже создал специальную саперную команду, которая должна была разрушить Кремль»{9}.

14 октября командование группы армий «Центр» издало приказ на продолжение операций против Москвы, в котором говорилось:

«Противник перед фронтом группы армий разбит. Остатки отступают, переходя местами в контратаки. Группа армий преследует противника»{10}.

Дальше в приказе предлагалось 4-й армии с подчиненной ей 4-й танковой группой без промедления нанести удар в направлении Москвы, чтобы разбить находящиеся перед ней советские войска и плотно окружить столицу с юга, запада и севера. 2-й танковой армии предписывалось, развивая наступление, охватить Москву с юга-востока, а в дальнейшем и с востока.

«Кольцо окружения города в конечном счете должно быть сужено до Окружной железной дороги»{11}.

2-й армии Вейхса ставилась задача основными силами наступать на Елец и Богородицк, прикрывая южный фланг 2-й танковой армии Гудериана. 9-я армия Штрауса и 3-я танковая группа Гота наносили удар в обход Москвы с севера. В эти октябрьские дни гитлеровцы хотели завершить наступление на Москву, сломив последнее сопротивление Красной Армии.

Что же в это время происходило в советской столице? Первая тревожная весть дошла туда в ночь на 1 октября. Генеральному [217] штабу и Ставке стало известно, что гитлеровские войска на участке Брянского фронта перешли в наступление. События быстро нарастали. На второй день боев обстановка еще более ухудшилась. Танки и мотопехота немцев стремительно продвигались.

Ставка Верховного Главнокомандования принимала срочные меры для укрепления положения на юго-западных подступах к Москве. Важно было на путях продвижения немцев срочно выставить силы, которые могли бы задержать врага до подхода резервов. В этой обстановке генерал-майору Д. Д. Лелюшенко было приказано срочно сформировать стрелковый корпус из соединений, которые еще только направлялись в район Москвы, и немедленно двинуться с имеющимися силами навстречу наступающим танковым дивизиям Гудериана. Д. Д. Лелюшенко немедленно выехал вместе с оперативной группой штаба корпуса в Мценск, реально имея в своем подчинении лишь 36-й мотоциклетный полк и Тульское артиллерийское училище. В ночь на 4 октября в Мценск прибыл первый эшелон 4-й танковой бригады, а к концу дня — и ее основные силы во главе с полковником M. E. Катуковым. Вечером группа советских танкистов под командованием капитана В. Гусева с целью разведки ворвалась в Орел и в трехчасовом бою нанесла урон противнику. Другая группа танкистов прорвалась в тыл гитлеровцев и нанесла удар по штабу 4-й немецкой танковой дивизии.

Начали подходить и главные силы корпуса. Его части завязали ожесточенные бои с противником. Генерал армии Д. Д. Лелюшенко так пишет о них в своих, воспоминаниях:

«Девять дней сражались воины 1-го Особого гвардейского стрелкового корпуса на полях Орловщины. Четырежды меняли они рубеж, ведя подвижную оборону, изматывая противника в ожесточенных боях. На пятом рубеже по реке Зуше остановили врага и до 24 октября удерживали свои позиции»{12}.

2-я танковая группа Гудериана, переименованная 5 октября во 2-ю танковую армию, была задержана под Мценском.

Развитие событий на юго-западных подступах к Москве во многом не отвечало расчетам противника. Ему не удалось прочно окружить, а затем уничтожить войска Брянского фронта и стремительно прорваться к столице по кратчайшему направлению Орел — Тула — Москва и Брянск — Москва. В ночь на 8 октября 3, 13 и 50-я армии Брянского фронта стали пробиваться из окружения на восток, сковывая в этих боях войска Гудериана и Вейхса.

Врагу был нанесен значительный урон, но тяжелые потери несли и выходящие из окружения армии. Среди погибших в боях были командующий и член Военного совета 50-й армии генерал-майор М. П. Петров и бригадный комиссар Н. А. Шляпин, [218] Командующий Брянским фронтом генерал-лейтенант А. И. Еременко был ранен и самолетом эвакуирован в Москву.

К 23 октября все три армии пробились на восток и заняли оборону:

50-я армия — на рубеже реки Оки в районе Белева, прикрывая тульское направление;

13-я армия — на рубеже Фатеж, Макаровка, прикрывая курское направление;

3-я армия — на рубеже Фатеж, Кромы.

Бывший командующий Брянским фронтом так оценивает значение этого факта:

«В результате сопротивления войск Брянского фронта, сковавших главные силы 2-й танковой и 2-й полевой армий противника, на 17 дней было задержано наступление вражеских войск на Тулу. Войска Брянского фронта нанесли поражение ударной группировке гитлеровских войск, нацеленной на Москву с юго-запада (через Брянск, Орел, Тулу). Вражеская группировка, растратив часть своих сил на борьбу с войсками фронта, потеряла свою пробивную силу и не смогла преодолеть оборону 50-й армии, вышедшей в район Тулы»{13}.

В попытках захватить Тулу противнику пришлось столкнуться с такой стойкой обороной, которая противостояла всем ударам фашистских агрессоров.

Кризисное положение возникло к западу от Москвы. Первый сигнал об этом поступил утром 5 октября из Малоярославецкого укрепленного района. Высланные на разведку самолеты ВВС МВО обнаружили, что движущиеся колонны танков и мотопехоты противника находятся в 15 — 20 км от Юхнова. Положение войск Западного и Резервного фронтов для Генерального штаба и Ставки Верховного Главнокомандования оставалось неясным. Командованию МВО было приказано на пять — семь дней задержать противника на рубеже можайской линии обороны, пока не будут подведены резервы Ставки. В тот же день, 5 октября, немцы заняли Юхнов. К Малоярославцу отходили разрозненные подразделения Резервного фронта.

Обстановка постепенно прояснялась. Ночью 8 октября окончательно выяснилось, что значительная часть войск Западного и Резервного фронтов окружена. 3-я и 4-я танковые группы противника, прорвавшись на левом фланге Резервного фронта и в центре Западного фронта, вышли в тыл советских войск и 6 октября замкнули вокруг них кольцо окружения в районе Вязьмы. Остальные войска, понеся тяжелые потери, отходили в район юго-западнее Калинина и частично — к можайскому рубежу. Каждый час можно было ожидать внезапного удара бронетанковых войск врага непосредственно на Москву.

Попавшие в окружение 19, 20, 24 и 32-я армии героически сражались, стремясь прорваться из «вяземского котла». Подошедшие 4-я и 9-я полевые армии уплотнили кольцо окружения. Вырваться из него удалось лишь отдельным группам советских войск, но эта борьба сковала 28 соединений противника. В своих воспоминаниях [219] маршал Г. К. Жуков пишет:

«Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, мы выиграли драгоценное время для организации обороны на можайской линии. Кровь и жертвы, понесенные войсками окруженной группировки, оказались не напрасными»{14}.

Сражение под Вязьмой было исключительно важным, но не единственным фактором, оказавшим воздействие на дальнейшее развитие событий битвы за Москву. Главные силы танковых и полевых армий противника были скованы боями под Вязьмой, когда отдельные его корпуса и дивизии устремились в образовавшиеся на фронте под Москвой бреши. Первоначально враг не имел перед собой сплошной обороны. Западный и Резервный фронты, а также Брянский фронт не располагали резервами для немедленного восстановления обороны. Казалось, что пути на Москву были открыты,

В сложившейся ситуации потеря мужества, растерянность, а также неспособность к организации дальнейшего сопротивления неизбежно завершились бы катастрофой. Однако защитники столицы перед лицом смертельной опасности не дрогнули. Они готовы были к суровой борьбе против агрессоров.

ЦК партии и Ставка Верховного Главнокомандования сделали все необходимое, чтобы не допустить противника к Москве. На можайский оборонительный рубеж в ночь на 7 октября началась переброска войск из резерва Ставки и с соседних фронтов. Первыми должны были прибыть три стрелковые дивизии — 316, 32 и 312-я. Вместе с тем до подхода резервов проводилась срочная мобилизация всех сил, которые могли быть немедленно использованы для прикрытия важнейших направлений к Москве. Для этого привлекались расположенные в столице и Подмосковье военные училища, институты, академии, дивизии НКВД, части, несущие гарнизонную службу, истребительные батальоны. По боевой тревоге были подняты пехотное и артиллерийское училища Подольска, московские имени Ленина Военно-политическая академия и Военно-политическое училище, получившие приказ занять оборону под Малоярославцем и Можайском. Сводный полк военного училища имени Верховного Совета РСФСР, поднятый по тревоге в лагерях под Солнечногорском, в составе 1 тыс. курсантов при четырех орудиях вышел в Волоколамский укрепленный район. Это лишь начало перечня тех сил, которые в критические дни были выдвинуты в качестве передовых отрядов и приняли на себя удары врага.

Ставка Верховного Главнокомандования 10 октября объединила Западный и Резервный фронты в один — Западный фронт. Командующим его был назначен генерал армии Г. К. Жуков, членом Военного Совета — Н. А. Булганин, начальником штаба — генерал-лейтенант [220] В. Д. Соколовский. Создавался по существу новый оборонительный фронт.

«Нужно было, — пишет Г. К. Жуков, — срочно создать прочную оборону на рубеже Волоколамск — Можайск — Малоярославец — Калуга; развить оборону в глубину; создать вторые эшелоны и резервы фронта, чтобы можно было ими маневрировать для укрепления уязвимых участков обороны»{15}.

Ставка Верховного Главнокомандования перебрасывала на можайскую оборонительную линию соединения из своего резерва и с соседних фронтов. Прибыли 11 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад, более 40 артиллерийских полков и другие части. Сюда же отходили части, вырвавшиеся из окружения. Все эти силы использовались для прикрытия главных направлений, в то же время из них формировались новые армии: на можайском направлении — 5-я армия генерал-майора Д. Д. Лелюшенко, на малоярославецком — 43-я армия генерал-лейтенанта С. Д. Акимова, на калужском — 49-я армия генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина, на волоколамском — 16-я армия генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского. Личный состав всех этих армий к середине октября насчитывал всего лишь 90 тыс. человек.

С 13 октября развернулись ожесточенные сражения на главных оперативных направлениях: волоколамском, можайском, малоярославецком, калужском. К этому времени был почти восстановлен сплошной фронт обороны, хотя и недостаточными силами.

Ведя наступление против правого крыла Западного фронта, войска 3-й танковой группы и 9-й армии противника прорвали оборону на калининском направлении, создав угрозу глубокого обхода Москвы с севера и северо-запада. 14 октября 41-й моторизованный корпус противника захватил Калинин. Учитывая важность этого направления, Ставка Верховного Главнокомандования направила сюда часть своих резервов, а 17 октября приняла решение о создании Калининского фронта, включив в его состав 29, 30 и 31-ю армии, выделенные из Западного фронта. Командующим Калининским фронтом был назначен генерал-полковник И. С. Конев, членом Военного совета — корпусной комиссар Д. С. Леонов, начальником штаба — генерал-майор И. И. Иванов.

Пытаясь развить успех на калининском направлении, противник двинулся на Торжок, но был встречен стойким сопротивлением 22-й армии генерала В. И. Вострухова. На одном участке немцы потеснили части 249-й дивизии полковника Г. Ф. Тарасова. В дивизии на исходе были снаряды, гранаты и бутылки с горючей жидкостью. Тогда ее воины пошли в штыковую атаку.

«Эта штыковая атака была настолько бурной, яростной и настойчивой, что немцы не выдержали и панически бежали. Наши части, преследуя врага на этом участке фронта, восстановили положение, [221] заняв прежние позиции. Гитлеровцы испытали силу русского штыка и впредь здесь уже не отваживались предпринимать никаких активных действий»{16}.

В октябре 9-я армия и главные силы 3-й танковой группы вынуждены были перейти к обороне на этом направлении, хотя продолжали удерживать Калинин. Скованные в тяжелых боях войска левого фланга группы армий «Центр» не смогли нанести решительного удара по Москве с северо-запада.

В центре Западного фронта также шли напряженные бои. На волоколамском направлении оборону в полосе около 100 км занимала вновь созданная 16-я армия под командованием генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского. Севернее Волоколамска вплоть до Волжского водохранилища находился 3-й кавалерийский корпус генерала Л. М. Доватора, поступивший в оперативное подчинение 16-й армии 13 октября, когда корпус вышел в район Волоколамска из окружения. Левее его был сводный курсантский полк, созданный на базе военного училища имени Верховного Совета РСФСР. Командиром полка был начальник училища Герой Советского Союза полковник С. И. Младенцев, комиссаром — А. Е. Славкин. На левом фланге, прикрывая Волоколамск с запада и юго-запада до реки Рузы, оборону заняла прибывшая из резерва Ставки полнокровная 316-я стрелковая дивизия. Ее командиром был генерал И. В. Панфилов, комиссаром — С. А. Егоров. В резерве командования 16-й армии находились стрелковый полк 126-й дивизии и 18-я стрелковая ополченская дивизия, нуждавшиеся в пополнении. Армия имела два истребительно-противотанковых полка, два пушечных полка, два дивизиона Московского артучилища, два полка и три дивизиона реактивной артиллерии — «катюш».

Утром 16 октября две пехотные и две танковые дивизии немцев начали наступление против войск 16-й армии. Главный удар пришелся по 316-й дивизии И. В. Панфилова, прикрывавшей подступы к Волоколамскому шоссе.

«Завязались тяжелые оборонительные бои, — пишет в своих воспоминаниях К. К. Рокоссовский. — Гитлеровцы вводили в бои сильные группы по 30 — 50 танков, сопровождаемые густыми цепями пехоты и поддерживаемые артиллерийским огнем и бомбардировкой с воздуха»{17}.

На следующий день севернее Волоколамска был атакован кавалерийский корпус Доватора. Сражение развернулось на всем фронте обороны 16-й армии. Войска Рокоссовского организованно и мужественно отражали атаки врага, но гитлеровское командование бросало в бой все новые силы. 18 и 19 октября атаки противника продолжались. Немцам удалось незначительно потеснить части дивизии Панфилова, но из-за больших потерь в танках и живой силе они вынуждены были прекратить атаки. Армия Рокоссовского также несла значительные потери. Артиллеристы, [222] пехотинцы, саперы и связисты проявляли массовый героизм, отражая вражеский натиск.

Пользуясь превосходством в силах и средствах, не считаясь с потерями, противник продолжал атаковать и постепенно теснил части 16-й армии, стремясь пробиться к Волоколамскому шоссе. К 25 октября гитлеровцы овладели рядом населенных пунктов, форсировали Рузу, захватили станцию Волоколамск.

«Нажим врага на Волоколамск все усиливался, — пишет К. К. Рокоссовский. — Против 316-й дивизии действовало, помимо пехотных, не менее двух танковых дивизий. Мне пришлось произвести некоторую перегруппировку для усиления левого фланга армии. Сюда форсированным маршем вышел корпус генерала Доватора (его у Волжского водохранилища заменила несколько пополненная 126-я стрелковая дивизия, туда же подтягивалась и 18-я стрелковая дивизия)»{18}.

Противник нависал над флангами 16-й армии, потеснив смежные с ней 30-ю и 5-ю армии, обходя Волоколамск с севера и юга. 27 октября немцы овладели Волоколамском. Однако попытка врага перехватить шоссе восточнее города, идущее на Истру, была отражена вовремя прибывшей в состав 16-й армии 50-й кавалерийской дивизией с приданной ей артиллерией. В октябрьских боях особенно отличились 316-я стрелковая дивизия генерал-майора И. В. Панфилова и курсантский полк полковника С. И. Младенцева. Понесший большие потери под Волоколамском противник вынужден был временно приостановить здесь наступление, производя перегруппировку сил.

На можайском направлении оборону занимала 5-я армия, формируемая из резервных соединений, а также из частей Западного фронта. 11 октября назначенный командующим армией генерал Д. Д. Лелюшенко вместе с оперативной группой выехал в Можайск. Строительство рубежа обороны не было еще завершено. Колхозники и рабочие московских заводов «Серп и молот», «Шарикоподшипник» и другие почти круглые сутки рыли противотанковые рвы, сооружали блиндажи, ставили заграждения. Немецкие самолеты сбрасывали на работающих бомбы, обстреливали их с бреющего полета, но люди самоотверженно выполняли свой долг. Прибывшая на следующий день 32-я стрелковая дивизия полковника В. И. Полосухина заняла оборону в центре боевого порядка армии на Бородинском поле. Здесь же встали три артиллерийских противотанковых полка (121, 367 и 421-й). Заняли также свои боевые участки вошедшие в состав армии 230-й учебный запасной полк, курсантский батальон Военно-политического училища имени Ленина и другие подразделения. 20-я танковая бригада находилась в резерве командарма. Через 6 — 8 дней в армию прибыли новые силы — 50-я стрелковая и 82-я мотострелковая дивизии, 22-я танковая бригада. [223] В полдень 13 октября над Бородинским полем появилась вражеская авиация, а затем на автостраду Москва — Минск вышли немецкие танки. Встретив огневой отпор и нарвавшись на минное поле, они отошли в лес.

На следующее утро противник возобновил наступление более крупными силами, но и на этот раз был отбит. 15 октября бои приняли еще более ожесточенный характер. 32-я дивизия Полосухина и поддерживающие ее части с огромным мужеством сражались на Бородинском поле, где все напоминало о бессмертной славе Отечественной войны 1812 г. Подвиг, совершенный здесь 130 лет назад русскими солдатами, приумножался советскими воинами. 16 октября натиск врага был особенно сильным.

«Ожесточенная борьба шла за каждый населенный пункт, выгодный рубеж. Некоторые деревни по нескольку раз переходили из рук в руки. И все же перевес в результате численного превосходства в танках был на стороне противника»{19}.

Оборона дивизии была прорвана. К вечеру, взаимодействуя с авиацией, немецкие танки прорвались к наблюдательному пункту армии.

«В те критические минуты, — рассказывает Д. Д. Лелюшенко, — когда немецкие танки прорвались на НП армии, бойцы вели огонь, бросали бутылки с горючей смесью в танки противника. Офицеры штаба строчили по пехоте врага из автоматов. На наш окоп надвигался фашистский танк, за ним пехота. И тут меня ранило... »{20}.

18 октября противник ворвался в Можайск. В этот день вместо раненого Д. Д. Лелюшенко командующим 5-й армией был назначен генерал-лейтенант Л. А. Говоров.

Упорные бои шли в районах Малоярославца и Наро-Фоминска. На подступах к Малоярославцу 12-й армейский и 57-й моторизованный корпуса немцев непрерывными атаками танков и пехоты, поддерживаемых ударами авиации, стремились сломить сопротивление частей 43-й армии. В этих боях особенно стойко оборонялись части 312-й стрелковой дивизии полковника А. Ф. Наумова, курсанты двух подольских военных училищ, 17-я танковая бригада полковника И. И. Троицкого (танкисты вели бои в районе Медыни). 15 октября врагу удалось выйти севернее малоярославецкого боевого участка, где сражались части 110-й стрелковой дивизии, 151-й мотострелковой бригады и 127-го танкового батальона. Немцы ворвались в Боровск, а 18 октября захватили Малоярославец. В центре Западного фронта обстановка серьезно ухудшилась. По приказу Ставки Верховного Главнокомандующего на наро-фоминском направлении развернулась вновь сформированная 33-я армия генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова, в состав которой вошли московские дивизии народного ополчения. Южнее Наро-Фоминска по восточному берегу Нары оборонялась 43-я армия, на рубеже западнее Серпухова — восточнее Тарусы, Алексина — 49-я армия, [224]

Несмотря на огромные потери, противник продолжал рваться к Москве. 21 октября части 258-й пехотной дивизии немцев ворвались в Наро-Фоминск, захватили часть города и вышли к разделявшей его реке Наре. Дальше продвинуться они не смогли, отброшенные за реку подошедшей из резерва 1-й Московской мотострелковой дивизией полковника А. И. Лизюкова, ранее называвшейся Московской Пролетарской. Фронт здесь стал проходить по Наре. Гитлеровцы захватили Можайск, Калугу, Тарусу, Алексин. Враг прорвал на ряде направлений можайскую полосу обороны. Однако сломить сопротивление защитников Москвы он не мог. Войска Западного фронта остановили немецко-фашистские войска на рубеже Волжское водохранилище, восточнее Волоколамска, р. Нары, Алексина. На юго-западных подступах к столице, как уже отмечалось, 2-я танковая армия Гудериана подошла к Туле, но этот город так и остался недосягаемым для гитлеровцев. 50-я армия Брянского фронта была очень ослаблена после выхода из окружения, но при поддержке частей тульского боевого участка (военное училище, рабочий полк и 14-я запасная стрелковая бригада) она прикрывала подступы к Туле. Большую роль в защите Тулы сыграл созданный 22 октября Городской комитет обороны, возглавляемый первым секретарем обкома партии В. Г. Жаворонковым. Комитет поднял население на борьбу с агрессорами. Развернулось строительство окопов, траншей, возводились противотанковые препятствия. Созданные партизанские отряды наносили внезапные удары в тылу противника. 50-я армия, пополняемая новыми силами, оказывала упорное сопротивление наступающим соединениям 2-й танковой армии. 30 октября в состав тульского боевого участка были включены 217, 290, 154, 173 и 260-я стрелковые дивизии. Его командующим был назначен заместитель командующего 50-й армией генерал-майор В. С. Попов.

На северо-западном направлении войска Калининского фронта активными действиями сковали 9-ю армию Штрауса и главные силы 3-й танковой группы Гота, что ослабило удар на Москву главных сил группы армий «Центр».

Октябрьское наступление гитлеровцев на Москву было остановлено. Враг глубоко вклинился в центральные области Советской России, оккупировал тысячи населенных пунктов, захватил города и крупные железнодорожные узлы — Брянск, Вязьму, Орел, Ржев, Калинин, Сухиничи, Калугу и др. Однако Москва оставалась для противника недоступной. Ее защитники, опираясь на всенародную поддержку, организуемые партией, готовы были продолжать смертельную борьбу с врагом.

«Итоги октябрьских событий были очень тяжелы для нас, — пишет маршал А. М. Василевский. — Армия понесла серьезные потери. Враг продвинулся вперед почти на 250 км. Однако достичь [225] целей, поставленных планом «Тайфун», ему не удалось. Стойкость и мужество защитников советской столицы, помощь тружеников тыла остановили фашистские полчища. Группа армий «Центр» была вынуждена временно прекратить наступление. В этом главный итог октябрьского периода Московской битвы, очень важного и ответственного во всем сражении за Москву. Еще и еще раз хочу отметить, что советские воины выстояли, сдержали натиск превосходящего нас численностью и вооружением врага, и что большую роль в этом сыграла твердость руководства со стороны Центрального Комитета партии и ГКО во главе с И. В. Сталиным. Они осуществляли неустанную деятельность по мобилизации и использованию сил страны»{21}.

Противник в этих боях потерял много живой силы и техники, а в итоге имел перед собой сплошной фронт советской обороны. К началу ноября этот фронт обороны проходил по линии Калинин — Волоколамск — Наро-Фоминск — Алексин — Тула — Богородицк — западнее Ефремова, Ельца — Ливен. На этом рубеже стояли войска Калининского, Западного и Брянского фронтов.

Генерал Г. Блюментрит впоследствии так оценивал сложившуюся к ноябрю обстановку.

«Когда мы вплотную подошли к Москве, настроение наших командиров и войск вдруг резко изменилось. С удивлением и разочарованием мы обнаружили в октябре и начале ноября, что разгромленные русские вовсе не перестали существовать как военная сила. В течение последних недель сопротивление противника усилилось и напряжение боев с каждым днем возрастало»{22}.

Мобилизация сил социалистической державы

На подступах к Москве развернулась битва, в которой участвовали главные силы и ресурсы противостоящих сторон.

Прошло почти сто дней с начала войны. Противник вначале прорвал советский стратегический фронт на западном направлении, а в сентябре это произошло на юго-западе. В Прибалтике немцы вышли на ближние подступы к Ленинграду. В октябре, когда гитлеровцы приступили к осуществлению операции «Тайфун», они вновь прорвали оборону на западном направлении. Все это дорого обходилось Красной Армии.

«Локализация больших и малых прорывов, ожесточенные бои на всех направлениях, к сожалению, были связаны с большими потерями. В связи с этим только в 1941 г. были расформированы 124 стрелковые дивизии, потерявшие боеспособность»{23}.

Несмотря на восполнение потерь значительным количеством новых соединений и частей, превосходство в силах и средствах продолжало оставаться на стороне противника. [226] Тяжелое положение на фронтах требовало мобилизации огромных материально-технических средств. Необходимо было обеспечить Красную Армию и флот вооружением, боевой техникой, боеприпасами, горючим, продовольствием, обмундированием. Между тем самые тяжелые испытания на фронте совпали и с наибольшими трудностями для народного хозяйства. Значительная часть советской территории, на которой до войны производилось почти 2/3 всей промышленной и сельскохозяйственной продукции, была оккупирована гитлеровцами. Вместе с тем летом и осенью 1941 г. совершался гигантский процесс перемещения производительных сил из угрожаемых районов в Поволжье, на Урал и в Сибирь. Перебазировались 1500 промышленных предприятий, многочисленные материальные ценности колхозов и совхозов, для загрузки которых требовалось 1,5 млн. вагонов. В восточные районы страны эвакуировалось также 17 млн. человек (из них по железным дорогам — 10 млн.). Часть производительных сил временно выпала из строя в результате эвакуации. Огромные народные ценности оказались уничтоженными или захваченными врагом. Экономика страны, находившаяся вне сферы вражеской оккупации, не была еще полностью переведена на решение задач военного времени, так как перестройка требовала не только больших усилий, но и времени. К тому же число рабочих и служащих в народном хозяйстве уменьшилось с 31,2 млн. в 1940 г. до 19,8 млн. в ноябре 1941 г. В промышленности и сельском хозяйстве резко возросла доля труда женщин и подростков. Перед советским тылом стояли сложные задачи, от успешного решения которых во многом зависела судьба страны.

Партия и Советская власть подняли народ на борьбу против фашистских агрессоров. В первые же восемь дней войны в Вооруженные Силы было мобилизовано 5,3 млн. человек из числа военнообязанных 1905 — 1918 гг. рождения. Это позволило уже в 1941 г. сформировать 286 стрелковых дивизий, 159 стрелковых бригад и значительное количество кавалерийских дивизий. Партия направила на фронт 1,5 млн. своих членов и кандидатов. Коммунисты на всех участках вооруженной и трудовой борьбы показывали пример самоотверженного выполнения долга, мобилизуя советских людей на решение стоящих перед ними задач.

Выполняя разработанную Центральным Комитетом партии программу освободительной войны, Государственный Комитет Обороны основное внимание в своей деятельности уделял повышению боевой мощи Советских Вооруженных Сил и переводу народного хозяйства на обеспечение нужд фронта. По его решению срочно формировались новые войсковые соединения и части, образующие стратегические резервы, из которых направлялись пополнения в действующую армию. ГКО решал и другие неотложные задачи руководства страной. [227]

Перед лицом серьезных испытаний, порожденных войной, с особой силой проявлялась несокрушимая прочность социалистического строя. Морально-политическое единство советского общества, героизм народных масс, плановые основы экономики, руководящая деятельность партии, работа государственных, профсоюзных, общественных организаций — все это использовалось для единой цели — борьбы с врагом. Великая мощь индустрии, сырьевые запасы, продукция сельского хозяйства, ресурсы рабочей силы мобилизовывались для нужд фронта. Гигантская энергия народных масс преодолевала все трудности. Многие эвакуированные предприятия в сравнительно короткие сроки на новых местах приступали к выпуску военной продукции.

Патриотический подъем и трудовой героизм советских людей рождали новые формы борьбы за увеличение производства вооружения, боеприпасов, обмундирования и т. д. Все это сочеталось с умелым использованием достижений науки и техники. К концу 1941 г. вся металлургия Урала и Сибири была переведена на производство качественных сталей. Производство броневой стали на заводах Урала и Сибири за короткий срок увеличилось почти в 20 раз. Наращивание темпов развития военной экономики в районах Поволжья, Урала, Западной Сибири, Казахстана, Средней Азии и в Центрально-Промышленном районе привело к росту военного производства во второй половине 1941 г. Больше стало выпускаться самолетов Ил-2, Пе-2, Як-1, МиГ-3 и ЛаГГ-3. Во втором полугодии 1941 г. по сравнению с первым полугодием среднемесячный выпуск самолетов увеличился в 2 раза. Выпуск танков за то же время возрос более чем в 2,5 раза и составил 4740 машин, в том числе тяжелых танков KB, средних Т-34 и легких Т-60, Т-50. Производство винтовок и карабинов выросло с 792 тыс. до 1500 тыс., автоматов и пулеметов — с 11 тыс. до 143 тыс., орудий и минометов — с 15 600 до 55 500, снарядов и мин — с 18 800 тыс. до 40 200 тыс. Начался выпуск реактивных установок и противотанковых ружей. Однако потребности Красной Армии в вооружении и боевой технике в то время далеко не удовлетворялись. Особенно не хватало боеприпасов.

В условиях войны еще больше возросла действенная сила марксистско-ленинских идей, усилилось их воздействие на исторический процесс. Преданность Родине и знамени коммунизма являлась могучим источником деятельности масс. Одним из многообразных проявлений патриотизма советских людей были добровольческие вооруженные формирования — ополченские дивизии, истребительные, коммунистические и рабочие батальоны, партизанские отряды. Ленинградцы и москвичи уже в начале июля 1941 г. приступили к формированию в помощь Красной Армии массового народного ополчения. Под руководством партийных [228] организаций трудящиеся Киева, Одессы, Ростова-на-Дону, Запорожья, Донбасса, Могилева, Гомеля и др. городов также создали дивизии, полки и многочисленные подразделения народного ополчения. Всего было сформировано и передано в действующую армию около 30 дивизий народного ополчения, что составляло свыше 2 млн. воинов.

Кроме дивизий народного ополчения, к концу июля 1941 г. было создано свыше 1500 истребительных батальонов. В помощь им создавались также группы содействия. Все они несли службу без отрыва от производства, но с приближением фронта переходили на казарменное положение. В дальнейшем многие из них вливались в действующую армию или переходили на путь партизанской борьбы.

Значительную помощь войскам оказывало население в строительстве оборонительных сооружений. Особенно большой эта помощь была при обороне Москвы, Ленинграда, Севастополя, Киева, Одессы, а также многих других городов. Летом и осенью 1941 г. в оборонительных работах принимало участие около 10 млн. человек.

Одним из важных факторов народной борьбы против агрессии являлось партизанское движение. Силу его воздействия противник ощутил уже в начале вторжения.

Фельдмаршал Кейтель, начальник штаба верховного главнокомандования, в приказе от 16 сентября 1941 г. отмечал, что с начала войны против Советской России на оккупированных территориях

«повсеместно вспыхнуло коммунистическое повстанческое движение» и что «речь идет о массовом движении, централизованно руководимом из Москвы»{24}.

С откровенностью высказывается в приказе мысль о возрастании угрозы для «немецкого руководства войной»{25} (этот совершенно секретный документ предназначался только для командования).

Дальше в приказе говорилось:

«Фюрер распорядился, чтобы повсюду пустить в ход самые крутые меры для подавления в кратчайший срок этого движения... При этом следует учитывать, что на указанных территориях человеческая жизнь ничего не стоит, и устрашающее воздействие может быть достигнуто только необычайной жестокостью. В качестве искупления за жизнь одного немецкого солдата в этих случаях, как правило, должна считаться смертная казнь для 50 — 100 коммунистов. Способ приведения приговора в исполнение должен еще больше усилить устрашающее воздействие»{26}.

Этот людоедский приказ последовательно проводился в жизнь, попирая все нормы права и морали, свидетельствуя о разбойничьей сущности гитлеровского вермахта — беспощадной военной машины германского империализма и фашизма.

Перед началом наступления на Москву командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок в специальной [229] оперативной директиве также указывал на усиление действий партизан в полосе группы армий. Директива намечала свирепые меры по борьбе с партизанами. Однако террор и массовые репрессии врага не в состоянии были подавить народную борьбу против захватчиков. В оборонительный период Московской битвы в непосредственном тылу группы армий «Центр» действовало уже больше 30 тыс. партизан, оказывавших боевую помощь защитникам столицы.

В связи с участившимися налетами фашистской авиации на Москву оттуда эвакуировалась часть центральных правительственных и военных органов. Большинство членов Государственного Комитета Обороны во главе со Сталиным находились в столице. Там же оставались Ставка Верховного Главнокомандования и оперативная группа Генерального штаба во главе с генералом А. М. Василевским.

С 20 октября постановлением Государственного Комитета Обороны Москва и прилегающие к ней районы перешли на осадное положение. Обеспечивалось строгое соблюдение дисциплины, организованности, революционной бдительности. Жестко пресекалась подрывная деятельность шпионов, диверсантов и других агентов германского фашизма.

Московская партийная организация проводила огромную работу по укреплению обороны столицы. В Москве и в области в дивизии народного ополчения вступило около 120 тыс. человек. Затем на фронт было направлено еще 50 тыс. добровольцев. Создано было также 87 истребительных батальонов, охватывавших свыше 30 тыс. человек. На учебных пунктах Всевобуча москвичи обучались военному делу. Создавались специальные истребительно-диверсионные группы для действий в тылу противника. Многие тысячи москвичей были заняты на строительстве оборонительных сооружений на ближних подступах к столице. Главный рубеж обороны проходил в 15 — 20 км от города, он состоял из двух оборонительных полос. В непосредственной близости от столицы, на ее площадях и улицах строился городской оборонительный рубеж, состоявший из трех оборонительных позиций: по Окружной железной дороге, Садовому кольцу и Бульварному кольцу.

Все московские предприятия местной и кооперативной промышленности были привлечены к выпуску военной продукции. Организовано было массовое производство минометов, мин, ручных гранат, снарядов, автоматов, авиабомб, саперного инструмента, а также ремонт автомашин, мотоциклов и пр.

На помощь защитникам столицы пришла вся Советская страна. В действующую армию под Москву перебрасывались резервные соединения, прибывали военная техника, боеприпасы, продовольствие, фураж и пр. Все это поступало из центральных [230] областей страны, с Урала, Дальнего Востока, из Сибири, Поволжья, Казахстана и Средней Азии. За время Московской битвы более 332 тыс. вагонов было использовано для доставки трем фронтам московского направления различного имущества и перевозки войск, что составляло 100 — 120 поездов в сутки. Половина этих перевозок выполнялась для Западного фронта. Интересно отметить, что немецко-фашистская группа армий «Центр» могла подвозить к фронту под Москвой только 23 эшелона в сутки вместо необходимых ей 70.

В Московской битве с оружием в руках участвовали представители всех народов СССР. Против фашистских агрессоров здесь сражались русские, украинцы, белорусы, грузины, армяне, казахи, узбеки, таджики, литовцы, латыши и воины других национальностей СССР.

В тыловых районах страны формировались воинские соединения, многие из которых по своему составу являлись многонациональными. Так, сформированная в Казахстане 310-я стрелковая дивизия состояла на 40% из казахов, на 30% — из русских, на 25% — из украинцев, на 5% — из представителей других национальностей. Из Казахстана же прибыла на фронт под Москву 316-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора И. В. Панфилова.

Генерал армии А. П. Белобородов в своих воспоминаниях пишет:

«Защитники столицы знали, что за ними Москва, вся страна, что армию поддерживает весь народ».

«Я в это время был на Дальнем Востоке, — рассказывает А. П. Белобородов. — Там тоже все понимали, как трудно нашим войскам на подступах к Москве. В штаб поступало много рапортов от офицеров с просьбой направить их на фронт. Солдаты, сержанты также горели желанием поехать туда, где решалась судьба нашей Родины...

Наша 78-я стрелковая дивизия прямо с учений по тревоге была отправлена на станцию погрузки... Вспоминаю, какой патриотический подъем вызвало у воинов сообщение о том, что мы едем защищать родную столицу»{27}.

 

78-я стрелковая дивизия прибыла на фронт в конце октября и вошла в состав 16-й армии.

В глубоком тылу, на Волге, формировалась в ноябре 1941 г. 10-я армия. Ее костяком явились 7 стрелковых дивизий Московского военного округа. В общей сложности к началу боевых действий 10-я армия имела около 100 тыс. человек. Она участвовала в контрнаступлении под Москвой.

20-я армия была сформирована в конце ноября и сосредоточена в районе Москвы за рубежом Белый Раст — Крюково. В числе входивших в ее состав соединений были 352-я стрелковая дивизия, прибывшая из Татарии и насчитывавшая свыше 11 тыс. человек; 331-я стрелковая дивизия, состоявшая в основном из сибиряков и насчитывавшая также более 11 тыс. человек; [231] 64-я морская стрелковая бригада, сформированная из моряков Тихоокеанского флота.

5-я армия, прикрывавшая Можайский укрепленный район, была сформирована из дальневосточников, москвичей-добровольцев и воинов, прибывших из различных областей страны. Они сражались на Бородинском поле и на других участках фронта у стен столицы. 50-я армия, после выхода из окружения, героически оборонявшая Тулу, усиливалась за счет частей, прибывших из Сибири и с Дальнего Востока.

Гитлер и его генералы просчитались в отношении оценки боеспособности Красной Армии и ее возможностей восстановления сил в ходе борьбы. Московская битва убедительно показала, что материальные и моральные ресурсы Советской страны практически неисчерпаемы. В ходе тяжелых оборонительных боев на подступах к столице тыл во все возрастающих масштабах оказывал помощь сражающимся войскам. В суровой борьбе с врагом фронт и тыл были нераздельны.

Бои на ближних подступах к столице

Положение на Восточном фронте в первой половине ноября обсуждалось у Гитлера, а затем на совещании начальников штабов групп армий в Орше, куда приехал начальник генерального штаба сухопутных войск Гальдер. План операции «Тайфун» не был выполнен, несмотря на понесенные большие потери. Общая обстановка в ходе войны против СССР также порождала неожиданные осложнения. Настроение германского генералитета менялось. В его кругах уже не было единого мнения но вопросу: продолжать ли наступление на Восточном фронте или ожидать весны, закрепившись на достигнутых рубежах. Представители групп армий «Юг» и «Север» выступили против дальнейших наступательных операций и настаивали на переходе к обороне. Что касается «представителей группы армий «Центр», то они высказались за то, чтобы сделать последнюю попытку захватить Москву»{28}. Эти споры и сомнения были разрешены Гитлером, который приказал вести усиленную подготовку к возобновлению наступления. Он хотел в ближайшее же время «покончить с Москвой».

В первой половине ноября германское командование подтянуло к Москве с других направлений дополнительно до 10 дивизий и произвело перегруппировку войск. 3-я танковая группа Гота была выведена с калининского направления и сосредоточена севернее Волоколамска, 2-я танковая армия Гудериана усилена двумя армейскими корпусами и 100 танками. В 4-й армии Клюге, наступавшей на Москву с запада, армейские корпуса усиливались танками непосредственной поддержки пехоты. [232]

Для второго этапа «генерального» наступления на Москву гитлеровское командование развернуло только в полосе Западного фронта 51 дивизию, в том числе 13 танковых и 4 моторизованные. В целом группа армий «Центр» обладала значительным превосходством сил по отношению к обороняющимся на подступах к столице советским войскам Калининского, Западного и двух правофланговых армий Юго-Западного фронта{29}. Противник имел здесь почти в 2 раза больше солдат и офицеров, в 2,5 раза больше артиллерии, в 1,5 раза больше танков; на флангах же Западного фронта, где враг наносил главные удары своими подвижными соединениями, превосходство гитлеровцев по танкам было шести-семикратным. Немцы обладали также значительно большими силами бомбардировочной авиации.

К продолжению борьбы готовились и защитники столицы. Они понимали всю тяжесть военного положения страны. Фашистские войска находились у стен Москвы и Ленинграда, они далеко продвинулись в глубь советской территории на юго-западном направлении. Но и в этой обстановке советские люди сохраняли стойкость духа и непоколебимую веру в мощь социалистической державы. 6 ноября проходило торжественное заседание Московского Совета депутатов трудящихся совместно с партийными и общественными организациями столицы, посвященное 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. На следующий день, 7 ноября, состоялся традиционный парад войск Красной Армии на Красной площади. Все это было яркой демонстрацией высокого морального духа народа, уверенности Коммунистической партии и ее Центрального Комитета в превосходстве над противником и неизбежности конечной победы над фашистским агрессором.

Вместе с тем Верховное Главнокомандование, правильно оценивая обстановку, продолжало усиливать войска за счет прибывавших резервов.

В первой половине ноября Западный фронт получил 100 тыс. человек, 300 танков, 2 тыс. орудий. Подкрепления направлялись и на другие фронты московского направления — Калининский, правый фланг Юго-Западного и в Московскую зону обороны, составлявшую второй боевой эшелон обороны столицы. Формировались также новые резервные армии: 1-я ударная — в районе Загорска, 10-я — в районе Рязани, 20-я — в районе Лобни, Сходни, Химок. Эти армии через 15 — 20 дней также могли быть введены в сражение.

Для понимания дальнейшего хода событий важно отметить, что германское верховное командование бросало в наступление все силы группы армий «Центр», не оставляя сколько-нибудь существенных резервов, а советская Ставка приняла меры к тому, чтобы в ходе борьбы можно было наращивать силы фронтов. [233]

Более того, несмотря на критическое положение под Москвой, Ставка из имевшихся у нее в наличии небольших резервов часть сил направила в район Тихвина — под Ленинград и на юг — в районы Ростова-на-Дону, Севастополя. Это упрочило положение на флангах советско-германского фронта.

В течение двухнедельной подготовки к решающим операциям боевые действия под Москвой полностью не прекращались.

Войска Западного фронта вели оборонительные бои в районах Волоколамска и Алексина. В районе Серпухова 49-я армия под командованием генерал-лейтенанта Т. Г. Захаркина 14 ноября нанесла контрудар по правому флангу 4-й полевой армии противника, что вынудило его ввести в бой войска, предназначавшиеся для наступления. Контрудар 16-й армии из района севернее Волоколамска ожидаемых результатов не принес.

Все это время в тылу группы армий «Центр» действовало до 900 партизанских отрядов и групп — свыше 40 тыс. человек, в том числе немало бойцов и командиров из регулярных частей. На оккупированной территории попавшие в окружение военнослужащие присоединялись к патриотам, ведущим борьбу с захватчиками, что способствовало повышению организованности и эффективности боевой деятельности партизан. Осенью 1941 г. она заметно возросла.

Партизаны внезапными ударами уничтожали живую силу, вооружение и технику врага, громили его штабы. Так, нападению объединенных партизанских отрядов подвергся штаб 12-го армейского корпуса, расположенный в районном центре Московской области — Угодском заводе. При этом много гитлеровцев было убито и ранено.

Партизаны разрушали узлы и линии связи, нарушали коммуникации противника. С начала войны и по 16 сентября только на западном направлении было разрушено 117 железнодорожных мостов из 447 — взлетевших к этому времени на воздух в тылу немецко-фашистских войск на советско-германском фронте.

В огне партизанской войны советские люди совершали многочисленные героические подвиги. О силе и размахе этой борьбы убедительно свидетельствовал тот факт, что только в Московской области она отвлекала на себя свыше 5 немецко-фашистских дивизий.

15 — 16 ноября противник возобновил наступление на Москву, нанося главные удары на трех направлениях. 3-я и 4-я танковые армии (группы), усиленные армейскими корпусами, прорывались на Клин, Солнечногорск и Истру в обход Москвы с северо-запада. Здесь врагу противостояли войска 30-й армии Калининского фронта и 16-й армии Западного фронта. Сражаясь на широком фронте, эти армии не имели сплошной обороны, а их силы и средства значительно уступали противнику. [234]

С юго-запада от Москвы наступала 2-я танковая армия, также усиленная армейскими корпусами, нанося удар на Тулу, Сталиногорск и Каширу. Противнику противостояли на этих направлениях 49-я и 50-я армии.

В центре Западного фронта наступала 4-я полевая армия, стремясь сломить оборону 5,33 и 43-й армий.

Наступление подвижных войск противника с севера прикрывала 9-я, с юга — 2-я армия.

Германское командование намеревалось расчленить оборонявшие столицу советские войска, окружить Москву с севера и юга, а затем захватить ее. При этом противник считал, что силы Советского Союза уже исчерпаны и Москва будет, наконец, захвачена решительными ударами войск вермахта.

Группа армий «Центр», возглавляемая фельдмаршалом фон Боком, приступила к решению этой задачи. 15 ноября наступавшая с северо-запада мощная группировка противника продвинулась на 10 — 12 км, потеснив мужественно сражавшиеся части 30-й армии генерал-майора В. А. Хоменко. На следующий день еще более ожесточенные бои развернулись южнее Московского моря. 17 ноября противник продолжал развивать наступление, стремясь перерезать шоссейную и железную дороги Москва — Ленинград в районе Клина. Обстановка на стыке Калининского и Западного фронтов крайне осложнилась. Для удобства управления войсками 30-я армия Калининского фронта была передана в состав Западного фронта. Ее командующим был назначен генерал-майор Д. Д. Лелюшенко.

16 ноября упорные бои шли на правом крыле Западного фронта в полосе l0-й армии генерала К. К. Рокоссовского, особенно на ее левом фланге — в районе Волоколамска, где оборонялись 316-я стрелковая дивизия и курсантский полк. После сильного артиллерийского и минометного огня и налетов бомбардировочной авиации в атаку устремились немецкие танки, сопровождаемые густыми цепями автоматчиков.

«Танки шли напролом, — пишет К. К. Рокоссовский. — Одни останавливались, стреляя из орудий по нашим противотанковым батареям, другие с подбитыми гусеницами вертелись на месте... До десятка уже горело или начало дымить. Видно было, как из них выскакивали и тут же падали гитлеровцы. Автоматчики, сопровождавшие танки, попав под наш огонь, залегли. Некоторым танкам все же удалось добраться до окопов. Там шел жаркий бой»{30}.

На волоколамском направлении враг встретил упорное сопротивление. В трудной и сложной обстановке воины 316-й стрелковой дивизии генерала И. В. Панфилова, кавалерийской группы генерала Л. М. Доватора и других соединений наносили большие потери рвущимся к столице гитлеровским войскам. То были дни великого самопожертвования. 16 ноября группа истребителей танков [235] 2-го батальона 1075-го стрелкового полка 316-й стрелковой дивизии совершила свой легендарный подвиг. Позицию у разъезда Дубосеково, где 28 воинов держали оборону, атаковала рота немецких автоматчиков. Подпустив их на 150 м, панфиловцы открыли внезапный огонь, уничтожив несколько десятков гитлеровцев. Но бой только начинался. Вскоре после сильного артиллерийского налета враг повторил атаку, бросив вперед 20 танков. В этот момент к окопам, где находились бойцы, подполз политрук 4-й стрелковой роты В. Г. Клочков, который призвал воинов стойко обороняться. Гранатами, бутылками с горючей смесью, огнем из противотанковых ружей они подбили 14 танков. И снова враг был отброшен.

Следующая атака велась силами 30 танков. Когда вражеские машины подошли на близкое расстояние, панфиловцы вступили в бой, и хотя большинство их погибло, но немцы так и не прошли через разъезд Дубосеково.

Враг медленно продвигался, непрерывно атакуя.

«Мы вынуждены были пятиться, — пишет К. К. Рокоссовский. — За три дня непрерывного боя части армии местами отошли на 5 — 8 км. Но прорвать оборону нигде немцам не удалось. 18 ноября, когда панфиловцы с упорством героев отбивали вклинившегося в их оборону противника, погиб на своем наблюдательном пункте генерал Панфилов. Это была тяжелая утрата...

В ходе трехдневных боев немецкое командование, видимо, убедилось, что на волоколамском направлении ему не прорвать оборону. Поэтому, продолжая здесь наносить удар за ударом и медленно, по 2 — 3 км за сутки, тесня наши части, оно начало готовить прорыв южнее Волжского водохранилища. Такое решение противной стороны, вероятно, обусловливалось еще и тем, что немцы, наступавшие вдоль северного берега водохранилища на участке Калининского фронта, сумели захватить железнодорожный мост и выйти на автостраду Москва — Ленинград»{31}.

Прошло еще несколько дней тяжелых боев. На клинском и солнечногорском направлениях обстановка была крайне тяжелой. К исходу 23 ноября враг овладел Клином, а затем, оттеснив курсантский полк, обошел Истринское водохранилище и захватил Солнечногорск. Попытки кавалерийской группы Доватора выбить оттуда гитлеровцев цели не достигли, так как силы были слишком неравными.

На северных подступах к столице противник продолжал теснить войска 16-й армии и ее соседей: справа — 30-й армии и слева — 5-й армии. Отстаивая каждую пядь земли, нанося контрудары, советские части изматывали врага в непрерывных боях.

Используя разрыв, образовавшийся между смежными флангами войск 30-й и 16-й армий, противник прорвался к району Дмитров — Яхрома — Красная Поляна — Крюково. Передовые части [236] немецко-фашистских войск вышли к каналу Москва — Волга в районе Яхромы и 26 — 27 ноября частью сил переправились на восточный берег канала. Опасность прорыва вражеских войск к Москве с севера чрезвычайно возросла.

28 ноября противник захватил Рогачево и Яхрому. Тяжелые бои шли за Крюково, которое неоднократно переходило из рук в руки. Однако врагу так и не удалось сокрушить оборону 16-й армии. Обессиленная в тяжелых боях армия отвечала ударом на удар, ослабляя силы врага. Остановить его полностью она еще не могла, но и противник не в состоянии был прорвать сплошной фронт обороны армии.

Д. Д. Лелюшенко, в те дни командовавший 30-й армией, в своих воспоминаниях приводит один весьма характерный эпизод, относящийся к боям 27 ноября:

«... Вечером раздался звонок из штаба фронта. В. Д. Соколовский дал указание к утру 28 ноября перевести штаб армии в Дмитров. Когда я посмотрел на карту, меня очень поразило, что этот город находился как раз против разрыва между 16-й и 30-й армиями и в нашу полосу не входил. Там же вовсе нет войск! Но может, и не случайно командование фронта решило поставить штаб армии именно в Дмитров: мол тогда уж командарм наскребет подразделения и закроет прорыв.

Так оно и вышло.

Рассвет застал нас в Дмитрове. В городе было пустынно. Наших войск нет, только трехорудийная зенитная батарея стоит на площади возле церкви, неизвестно кому подчинена. А южнее города, уже на восточном берегу канала Москва — Волга, слышна частая стрельба танковых орудий. Выскочили на машине на окраину и видим, как вдоль шоссе ползет более двух десятков вражеских танков. Перед ними отходит наша мотоциклетная рота, накануне посланная в разведку.

Критическое положение! Противник вот-вот ворвется в Дмитров, а здесь штаб армии, и войск нет. Гитлеровцы все же были от города отброшены, а 30-я армия удерживала плацдарм на западном берегу канала Москва — Волга от Иваньковской переправы, у Волжского водохранилища, до Дмитрова включительно»{32}.

Ставка Верховного Главнокомандования направила на правое крыло Западного фронта резервную 1-ю ударную армию под командованием генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова. Ее войска развернулись на восточном берегу канала Москва — Волга перед Яхромой, отбросив неприятельские передовые отряды на западный берег.

Полная драматизма борьба шла и на других участках московского направления.

На юго-западных подступах к Москве, где оборонялись войска 49-й и 50-й армий Западного фронта, противник также вел наступление. [238]

2-я танковая армия Гудериана стремилась развить удар в обход Москвы через Тулу и Сталиногорск. Правофланговые соединения 4-й полевой армии Клюге, приготовившиеся к захвату Серпухова, были втянуты в тяжелые бои (14 — 19 ноября) с конно-механизированной группой генерал-майора П. А. Белова, которая во взаимодействии с войсками 49-й армии генерал-лейтенанта И. Г. Захарова нанесла внезапный контрудар по противнику. Наступление 4-й армии в результате этого на несколько дней было задержано.

18 ноября Гудериан бросил в наступление главные силы своих войск в обход Тулы с юго-востока, устремляясь к Коломне и Кашире, а затем к Москве. Прорвав оборону стрелковых дивизий 50-й армии, противник захватил район Болохово — Дедилово. 21 ноября немецкие танковые дивизии овладели районами Узловая и Сталиногорск, а 26 ноября ворвались в Михайлов и Серебряные Пруды. Враг вышел на ближние подступы к Кашире, его части перерезали железную дорогу и шоссе Тула — Москва севернее Тулы. Однако форсировать Оку и нанести удар по Москве с юга гитлеровцам не удалось. 2-й кавалерийский корпус генерала П. А. Белова, повернутый в район Каширы, совместно со 112-й танковой дивизией и другими войсками 27 — 30 ноября нанес контрудар по наступающим соединениям Гудериана. Войска 2-й танковой армии были отброшены на 10 — 15 км к югу от Каширы в район Мордвеса.

Получив отпор под Каширой, Гудериан бросил свои танковые войска в обход Тулы с северо-востока и севера, стремясь завершить здесь окружение частей 50-й армии. Фашистам оставалось овладеть узкой полосой территории в 5 — 6 км, но добиться успеха они не смогли. Войска 50-й армии, которыми с 22 ноября командовал генерал-лейтенант И. В. Болдин, ликвидировали опасность, которая нависла над Тулой с севера. К этому времени в районе Рязани развернулась резервная 10-я армия генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова.

Наступление 2-й танковой армии Гудериана было остановлено, путь гитлеровцам в Москву с юга был окончательно закрыт.

На центральном участке Западного фронта гитлеровская 4-я полевая армия 1 декабря также перешла в наступление, пытаясь окружить войска 5-й и 33-й армий, а затем нанести удар по Москве на кратчайшем направлении. Атаки противника в районе Звенигорода были отражены войсками 5-й армии под командованием генерала Л. А. Говорова. Успешнее были действия врага в районе Наро-Фоминска. Прорвав оборону на флангах 33-й армии, танки и мотопехота противника форсировали Пару и вышли на шоссейную дорогу Наро-Фоминск — Кубинка, стремясь выйти в тыл 5-й армии. Однако в районе деревни Акулово, севернее Наро-Фоминска, путь врагу преградила 32-я стрелковая дивизия [239] полковника В. И. Полосухина, выдвинутая сюда командующим 5-й армией. Не удалось гитлеровцам развить успех и южнее Наро-Фоминска, обходя основные силы 33-й армии. В ожесточенных боях 1 — 5 декабря войска 33-й армии генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова при содействии части сил 43-й армии генерал-лейтенанта К. Д. Голубева разгромили прорвавшиеся войска противника, а их остатки были отброшены на западный берег Нары. Положение на центральном участке фронта было восстановлено.

Таким образом, прорваться к Москве группа армий «Центр» не смогла ни на одном из участков фронта. Ее войска находились в непосредственной близости от столицы, всего в 40 — 30 и даже в 25 км, но это был предел достигнутого ими успеха. Сломить сопротивление войск Западного фронта, а тем более окружить их и уничтожить гитлеровцам не удалось. Войска смежных фронтов — Калининского и правого крыла Юго-Западного — в разгар оборонительного сражения под Москвой успешно отразили наступление немецких 9-й и 2-й полевых армий. К концу ноября враг был остановлен на линии Калинин — Яхрома — Лобня — Крюково — Звенигород — Наро-Фоминск — западнее Тулы — Мордвес — Михайлов — Епифань — Елец. Немецко-фашистские войска оказались вынужденными перейти к обороне.

Противник в этих боях был измотан и обескровлен. 27 ноября генерал-квартирмейстер генерального штаба сухопутных войск Вагнер докладывал Гальдеру:

«Наши войска накануне полного истощения материальных и людских сил»{33}.

С 16 ноября по 5 декабря в ходе второго этапа «генерального» наступления на столицу немцы потеряли свыше 155 тыс. убитыми, ранеными и обмороженными. Велики были потери врага и в боевой технике: около 800 танков, 300 орудий и минометов, большое число самолетов.

В битве под Москвой назрел перелом. Впоследствии, обращаясь к этому моменту в развитии событий, Гейнц Гудериан писал:

«Наступление на Москву провалилось. Все жертвы и усилия наших доблестных войск оказались напрасными. Мы потерпели серьезное поражение... »{34}.

Но Гитлер настаивал на продолжении наступления. Фронтовое командование также исходило из того, что противостоящие им силы советских армий еще более ослабли в борьбе. Командующий группой армий «Центр» фон Бок в приказе, отданном 2 декабря, утверждал, что «оборона противника находится на грани своего кризиса». Гитлеровский фельдмаршал ошибался. Несмотря на большие потери, которые понесли под Москвой советские войска, кризисное положение в обороне столицы было уже преодолено. Более того, существенно изменилось общее положение на всем советско-германском фронте.

Во второй половине ноября советские войска перешли в контрнаступление на севере и юге страны, освободив Тихвин и Ростов-на-Дону. [240] Германское верховное командование не могло снимать оттуда войска для укрепления положения на московском направлении. На фронте под Москвой уже перед ноябрьским наступлением силы группы армий «Центр» оказались растянутыми на тысячекилометровом фронте, значительная их часть (9-я и 2-я полевые армии) была вовлечена в борьбу против войск Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов. Это ослабило натиск группы армий «Центр» на Западный фронт, непосредственно прикрывавший подступы к столице. Не имея наличных резервов, немцы к концу ноября лишились возможности продолжать наступление. В то же время окрепли и увеличились силы советских фронтов, противостоящих противнику на западном направлении.

В итоге летне-осенней кампании 1941 г. войска вермахта на Восточном фронте блокировали Ленинград, вышли на ближние подступы к Москве, овладели Харьковом, значительной частью Донбасса и почти всем Крымом. Однако они не смогли с ходу прорваться на Кавказ, а в Крыму силы врага надолго сковали защитники Севастополя. Под Ленинградом гитлеровцы перешли к длительной осаде, пытаясь задушить героический город на Неве голодной блокадой. Нацистский план «молниеносной» войны против Советского Союза был сорван стойким сопротивлением Красной Армии, поддержанной всем советским народом.

Изменилось и общее соотношение сил на советско-германском фронте. В составе действующей армии СССР к 1 декабря 1941 г. насчитывалось около 4,2 млн. человек, до 22 тыс. орудий и минометов, 580 установок реактивной артиллерии, 1730 танков и 2495 боевых самолетов. Из них новых танков было 30%, самолетов новых типов — 57,3%. Войска противника (немецкие и союзные) имели около 5 млн. человек, 26,8 тыс. орудий и минометов, почти 1,5 тыс. танков и до 2,5 тыс. боевых самолетов.

Контрнаступление и общее наступление Красной армии

На покрытых глубоким снегом бескрайних просторах Подмосковья врага ожидала не победа, а катастрофа.

Советское Верховное Главнокомандование, правильно оценивая сложившееся соотношение сил, в конце ноября приступило к подготовке контрнаступления под Москвой Основная роль при этом отводилась войскам Западного фронта, в состав которого Ставка передала из своих резервов 1-го ударную, 10-ю и 20-ю армии. Ближайшая задача контрнаступления заключалась в том, чтобы на флангах Западного фронта разгромить ударные группировки группы армий «Центр» и устранить- непосредственную угрозу [241] столице, а в центре фронта сковать немецко-фашистские войска с последующим переходом в общее наступление советских войск.

Какими же силами располагал враг под Москвой накануне советского контрнаступления? К 1 декабря в группе армий «Центр» вместе с военно-воздушными силами насчитывалось 1708 тыс. человек, около 13500 орудий и минометов, 1170 танков и 615 самолетов. Советские фронты, прикрывавшие столицу, с учетом полученных подкреплений имели к этому времени около 1100 тыс. человек, 7652 орудия и миномета, 774 танка (в том числе 222 средних и тяжелых) и 1000 самолетов.

«Несмотря на передачу нам дополнительно трех армий, — пишет маршал Г. К. Жуков, — Западный фронт не имел численного превосходства над противником (кроме авиации). В танках и артиллерии превосходство было даже на стороне врага. Это обстоятельство явилось главной особенностью контрнаступления наших войск под Москвой»{35}.

Калининский и Юго-Западный фронты даже на направлениях главных ударов уступали противнику в силах и средствах.

Великое преимущество, которым обладали защитники Москвы, заключалось в их высоком моральном духе. Решимость отстоять Москву и разгромить на подступах к ней наглого и сильного врага безраздельно владела мыслями и чувствами советских воинов. За ними был крепкий и устойчивый тыл. Вся их борьба организовывалась и направлялась Коммунистической партией. Остановив врага у стен столицы, нанеся ему большой урон, советские войска от солдата до генерала готовы были к решительным действиям и самопожертвованию, чтобы добиться перелома в борьбе. В то же время боевой дух противника заметно падал, в его стане росли пораженческие настроения. Устлав трупами дороги наступления, испытывая возраставшие трудности войны в России, многие гитлеровцы теряли веру в близость и возможность победы. Дневники и письма, обнаруженные у убитых или захваченных в плен немецких солдат и офицеров, часто свидетельствовали о настроениях отчаяния. Так, ефрейтор Отто Залшингер письмо к родителям заканчивал следующими словами:

«До Москвы осталось очень немного. И все-таки мне кажется, что мы бесконечно далеки от нее. Мы уже свыше месяца топчемся на одном месте. Сколько за это время легло наших солдат! А если собрать трупы всех убитых немцев в этой войне и положить их плечом к плечу, то эта бесконечная лента протянется, может быть, до самого Берлина. Мы шагаем по немецким трупам и оставляем в снежных сугробах своих раненых. О них никто не думает. Раненый — это балласт. Сегодня мы шагаем по трупам тех, кто пал впереди: завтра мы станем трупами, и нас также раздавят орудия и гусеницы»{36}. [242]

Настроения безнадежности распространялись и в самой Германии. Психологический фактор играл огромную роль в смертельном поединке противостоящих сторон. Он оказал свое воздействие на результаты грандиозной Московской битвы.

Подготовка и осуществление контрнаступления под Москвой в декабре 1941 г. свидетельствовали о крупном достижении советского военного искусства. Наступлению фронтов предшествовала длительная оборона, и для создания крутого поворота событий требовалось в очень трудных и сложных условиях вырвать из рук противника стратегическую инициативу. Важную роль в этом сыграло создание стратегических резервов и заблаговременное выдвижение их Ставкой ВГК на фланги вражеских группировок, а также правильный выбор момента для перехода в контрнаступление. Конечно, чтобы воплотить в действительность план контрнаступления, его непосредственные исполнители должны были проявить высокое боевое мастерство и мужество. Развитие событий показало, что советские войска этими качествами обладали.

5 декабря 1941 г. войска Калининского фронта начали активные наступательные действия и вклинились в передний край обороны врага. На следующий день в контрнаступление перешли войска Западного фронта, нанося удары по противнику севернее и южнее столицы, а в районе Ельца наступали войска правого крыла Юго-Западного фронта. Развертывалось контрнаступление советских войск под Москвой. Подготовка его так тщательно маскировалась, что фашистское командование было застигнуто врасплох. Начальник генерального штаба сухопутных войск Гальдер, главнокомандующий германскими сухопутными силами Браухич и командующий группой армий «Центр» Бок до последнего дня считали, что советские войска окончательно обессилены, что у них нет резервов, а их сопротивление достигло предела. Среди генералитета бытовала версия, что судьба битвы будет решена «последним батальоном», брошенным в атаку. Однако все эти расчеты оказались ошибочными.

Противник вынужден был, наконец, признать провал своего наступления на Москву. 8 декабря германское верховное главнокомандование приказало своим войскам на Восточном фронте перейти к обороне. В директиве № 39 гитлеровская ставка предписывала:

«Главными силами войск на Востоке по возможности скорее перейти к обороне»{37}.

Однако стратегической инициативой теперь уже завладела Красная Армия.

Главные удары наносили войска Западного фронта. На его правом крыле, действуя против немецких 3-й и 4-й танковых групп в общем направлении на Клин, Солнечногорск и Истру, наступали 30-я, 1-я ударная, 16-я и 20-я армии, а также часть сил 5-й ударной армии. Огромный наступательный прорыв войск, их массовый героизм и боевое мастерство, искусство руководства [243] боевыми действиями со стороны советских военачальников всех степеней превосходили упорство гитлеровской обороны. 15 декабря 1-я ударная и 30-я армии освободили старинный русский город Клин. 16-я и 20-я армии также успешно продвигались вперед. К исходу 8 декабря, сломив ожесточенное сопротивление врага, соединения 16-й армии выбили гитлеровцев из Крюкова и ряда других населенных пунктов. Основные силы армии наступали на истринском направлении.

«Глубокий снежный покров и сильные морозы, — пишет К. К. Рокоссовский, — затрудняли нам применение маневра в сторону от дорог с целью отрезать пути отхода противнику... На своем пути гитлеровцы сжигали все деревни. Если где-либо сохранялась изба-другая, то они обязательно были заминированы»{38}.

11 декабря войска 16-й армии заняли разрушенный гитлеровцами город Истру. При отходе на западный берег Истры и Истринского водохранилища противник уничтожил все переправы, взорвал дамбу водохранилища, и из него хлынул ледяной поток воды, создав огромные трудности для переправы. К тому же все западное побережье враг заминировал и организовал на нем сильное огневое сопротивление. Однако командование 16-й армии заранее подготовило подвижные группы войск, которые обошли противника с флангов и облегчили стрелковым дивизиям форсирование истринского рубежа. Штурм вражеских позиций обеспечивали артиллеристы и минометчики.

Наступавшие севернее войска 20-й армии в упорных боях освободили Красную Поляну, а 11 декабря — Солнечногорск. Войска правого крыла 5-й армии, наступавшие южнее 16-й армии, своим продвижением способствовали развитию ее успеха на истринско-волоколамском направлении. Особенно успешно действовал 2-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-майора Л. М. Доватора. Перейдя линию фронта по глухому лесному участку юго-западнее Звенигорода, кавалерийские соединения и части вошли в прорыв, отрезая пути отхода гитлеровских войск к Волоколамску и Рузе. В этих боях 19 декабря героически погиб генерал Л. М. Доватор. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Войска Калининского фронта 16 декабря освободили Калинин и с боями продвигались к Старице и Ржеву. К концу месяца, отбросив врага на, 50 — 100 км, они вышли на рубеж Волга, Ржев, Зубцов, Погорелое Городище. Здесь фронт временно стабилизировался.

Войска правого крыла Западного фронта во второй половине декабря овладели городами Высоковск, Теряева Слобода, Волоколамск и своими главными силами вышли к рубежу рек Лама и Руза, где противник заранее подготовил прочную оборону. В ходе декабрьских боев 9-я полевая, 3-я и 4-я танковые армии противника потерпели серьезное поражение. Угроза советской столице [244] с северо-запада была ликвидирована. Наступающие войска освободили сотни населенных пунктов Московской области и очистили от оккупантов важную железнодорожную магистраль Калинин — Москва.

Наступательные операции развертывались при тесном взаимодействии фронтов и родов войск. Большое значение имела активная деятельность авиации фронтов и ПВО страны, а также авиации дальнего действия (АДД). Авиация наносила мощные удары по артиллерийским позициям, командным пунктам, аэродромам, уничтожала живую силу и технику врага, нарушала его связь и управление.

Все более грозной для врага становилась борьба партизан, действия которых увязывались с операциями фронтов. В тыл врага засылались батальоны лыжников, кавалерийские и воздушно-десантные части.

Против южного фланга группы армий «Центр» контрнаступление советских войск также развивалось успешно. Входившие в состав левого крыла Западного фронта 49, 50 и 10-я армии, а также 1-й гвардейский кавалерийский корпус, взаимодействуя с войсками правого крыла Юго-Западного фронта, наносили удары по 2-й танковой армии Гудериана и прикрывавшей ее с юга 2-й полевой армии Вейхса.

Гудериану так и не удалось полностью окружить Тулу, а затем захватить ее. 50-я армия героически удерживала город, поддерживаемая активными действиями 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала П. А. Белова. Прорвавшиеся в район Кострово, Ревякино, по шоссе Тула — Москва войска немецкой

2-й танковой армии были разгромлены перешедшими в контрнаступление 49-й и 50-й армиями. Отброшенные в район Венева

3-я и 4-я танковые дивизии противника оказались перед 1-м гвардейским кавалерийским корпусом. Его соединения перерезали дорогу, ведущую из Мордвеса в Венев.

«Немцы, боясь полного окружения, только начали отходить на юг, как наши части встали у них на пути. У фашистов поднялась паника. Бросая технику, они убегали по проселкам, заметенным сугробами. Танкисты и мотопехота, проехавшие на машинах половину Европы, удирали теперь пешком»{39}.

Кавалеристы в ночь на 7 декабря ворвались в Мордвес.

С утра 6 декабря перешла в наступление свежая 10-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова. В ее составе было 11 дивизий, 100 тыс. бойцов. Армия вступала в сражение с ходу, совершив длительные марши к рубежу наступления.

«Ради скрытности войска шли только по ночам. Морозы достигали 28 — 35 градусов. Движение сильно затруднялось глубоким снежным покровом и буранами, особенно при пересечении многочисленных оврагов и пойм рек»{40}.

Наступление 10-й армии [245] проходило стремительно. В ночь на 7 декабря 330-я стрелковая дивизия полковника Г. Д. Соколова вела бой за Михайлов. На одном из участков в атаку шел 1113-й полк.

«На его пути возникла огневая завеса. Полк залег. Атака могла захлебнуться. Тогда во весь рост поднялся командир полка майор А. П. Воеводин. Он вышел перед боевыми порядками одного из батальонов, личным примером поднял полк в атаку и двинулся вперед. Рядом с ним находился комиссар полка старший политрук В. В. Михайлов. Глядя на них, бойцы встали и в едином порыве устремились вперед. Полк ворвался на окраину города. Здесь товарища Воеводина настигла вражеская пуля. Тяжело раненный в голову, он умер на поле боя»{41}.

К утру город Михайлов был освобожден. В этих боях противник понес значительные потери.

В первые же дни контрнаступления левого крыла Западного фронта советские войска овладели городами Мордвес, Михайлов, Венев, Сталиногорск (Новомосковск), Епифань. Разгромленные восточнее, а затем и южнее Тулы дивизии 2-й танковой армии немцев отступали, бросая вооружение и технику. Развивая успех, советские войска выбросили гитлеровцев из Богородицка, Дедилово, Алексина, Плавска. 15 декабря соединения 50-й армии, наступая к югу от Тулы, заняли Ясную Поляну.

В это же время правое крыло Юго-Западного фронта вело контрнаступление в районе Ельца. Соединения 13-й армии генерал-майора А. М. Городнянского и группа войск генерал-лейтенанта Ф. Я. Костенко 9 декабря после четырехдневных ожесточенных боев заняли Елец. Развивая наступление, советские войска освободили города Чернь, Ефремов, Ливны и сотни других населенных пунктов. 2-й полевой армии гитлеровцев было нанесено серьезное поражение.

Восстановленный Ставкой 18 декабря Брянский фронт развернул успешное наступление в общем направлении на Волхов, Орел, содействуя продвижению войск Западного фронта.

В ходе отступления немецко-фашистских войск на фронте образовался 30-километровый разрыв между левым флангом 2-й танковой армии и правофланговыми соединениями 4-й полевой армии. Командование Западного фронта умело использовало это обстоятельство. Из состава 50-й армии была создана оперативная группа войск под командованием генерал-лейтенанта В. С. Попова. Выступив в ночь на 18 декабря из района восточнее Тулы, войска группы (пехотинцы, кавалеристы, танкисты и артиллеристы) за трое суток преодолели расстояние в 90 км и к вечеру 20 декабря неожиданно для врага вышли на южные подступы к Калуге. На утро следующего дня, захватив мост через Оку, передовые части оперативной группы ворвались в город и завязали уличные бои. Борьба за этот крупный узел дорог и важную базу снабжения гитлеровских войск продолжалась 10 дней. 30 декабря Калуга [246] была освобождена. Советские войска заняли также Козельск и Белев.

2-я танковая армия Гудериана потерпела поражение и на широком фронте была отброшена за Оку. Подступы к столице обрели безопасность и с юга.

Успешное наступление войск левого крыла Западного фронта создало благоприятные условия для окружения главных сил группы армий «Центр» с юго-запада.

«Однако силы наступающих войск были на исходе. Органы войскового тыла из-за быстрого темпа наступления не успевали обеспечивать наступающие войска боеприпасами. Создать же новую группировку войск для удара на Вязьму навстречу Калининскому фронту Западный фронт в то время не имел возможности»{42}.

Во второй половине декабря контрнаступление развернулось и в центре Западного фронта. Войска 33-й и 43-й армий генералов М. Г. Ефремова и К. Д. Голубева прорвали сильно укрепленную противником оборону по рубежу р. Нары и освободили от гитлеровских захватчиков Наро-Фоминск, Малоярославец и Боровск. 49-я армия генерала И. Г. Захаркина, наступая из района Серпухова, форсировала Оку и, выйдя на западный берег, с боем заняла город Тарусу.

Первый этап контрнаступления советских войск под Москвой к началу января 1942 г. был успешно завершен, Немецко-фашистская группа армий «Центр» была отброшена от столицы на 100 — 250 км, а войска советских фронтов охватывали ее с севера, востока и юга. Освобождены были Московская и Тульская области, крупные города Калинин и Калуга, ряд районов других областей.

Отступая под ударами советских войск, гитлеровцы превращали оставляемые ими территории в зоны пустыни. Из Берлина поступали приказы, предписывавшие войскам вермахта при отступлении уничтожать населенные пункты, а также все материальные ценности, которые нельзя было захватить с собой.

В Московской области гитлеровцы сожгли Истру, разрушили Сталиногорск, Наро-Фоминск, Верею, Рузу, Боровск, Михайлов. Варварски уничтожали они исторические, художественные и архитектурные памятники: взорвали Ново-Иерусалимский монастырь, сожгли Бородинский музей, разграбили музей-усадьбу великого писателя Л. Н. Толстого в Ясной Поляне. Сожгли и разрушили свыше 1 тыс. школ, около 700 изб-читален, клубов, театров, 117 библиотек, 400 больничных, 450 детских учреждений.

На территории Московской области враг полностью уничтожил 640 сел и частично — 1640. Выведены были из строя шахты Подмосковного угольного бассейна, многочисленные промышленные предприятия, объекты железнодорожного хозяйства, электростанции. Огромный ущерб нанесен был сельскому хозяйству области. Гитлеровцы разрушили и уничтожили здесь свыше 46 тыс. [247] сельскохозяйственных построек, 15 тыс. сельскохозяйственных машин, около 150 тыс. единиц различного сельскохозяйственного инвентаря.

Отходя от Москвы, немецко-фашистские оккупанты были достаточно сильны, чтобы оказывать ожесточенное сопротивление. Гитлеровская ставка приказом от 16 декабря 1941 г. требовала от группы армий «Центр» не допускать значительного отступления, а командующим армиями, командирам соединений и всем офицерам предлагалось «заставить войска с фанатическим упорством оборонять занимаемые позиции»{43}, чтобы выиграть время, необходимое для переброски подкреплений из Германии и оккупированных ею стран Запада.

Красная Армия в январе — марте 1942 г. развернула общее наступление на важнейших стратегических направлениях в полосе около 2 тыс. км. Перед войсками Ленинградского, Волховского и правого крыла Северо-Западного фронтов ставилась задача разгромить главные силы группы армий «Север» и ликвидировать блокаду Ленинграда. На юго-западном направлении перед войсками советских фронтов ставилась задача нанести поражение группе армий «Юг» и освободить Донбасс и Крым. На западном стратегическом направлении войска Калининского и Западного фронтов при содействии левого крыла Северо-Западного фронта должны были окружить и уничтожить главные силы группы армий «Центр» в районе Ржева, Гжатска, Вязьмы. Противник был отброшен еще дальше от Москвы в полосах Западного и Калининского фронтов. Однако из-за отсутствия достаточных резервов наступающим войскам не удалось полностью решить поставленные перед ними задачи. Незавершенность зимних операций обусловливалась также недостатком боевой техники, вооружения и боеприпасов. Таким образом, переход в общее наступление на всех основных стратегических направлениях проводился без достаточного учета реальных возможностей фронтов.

«В результате, — как пишет маршал А. М. Василевский, — в ходе общего наступления зимой 1942 г. советским войскам не удалось полностью разгромить ни одной из главных немецко-фашистских группировок»{44}.

Опыта наступательных боев не хватало и у командного состава, а приобретался он подчас жестокой ценой. В ходе наступления ударная группа 33-й армии была отрезана врагом от остальных сил фронта. В течение двух месяцев эти войска, а также 1-й гвардейский кавалерийский корпус и воздушно-десантные части, действуя вместе с партизанами в тылу противника, наносили ему чувствительные потери. К началу апреля положение осложнилось, и командование Западным фронтом дало указание выводить войска на соединение с главными силами. Прорывавшаяся по кратчайшему направлению ударная группа 33-й армии [248] героически погибла вместе со своим командующим генералом М. Г. Ефремовым. Кавалерийский корпус П. А. Белова и десантные части, совершив длительный марш по партизанским районам, в конце мая — начале июня вышли из окружения на участке 10-й армии. События в районе Вязьмы показали, что силы противника были недооценены.

Выполняя решение Ставки, советские войска в апреле 1942 г. прекратили наступательные операции и перешли к обороне на достигнутых рубежах. В итоге контрнаступления и общего наступления Вооруженные Силы СССР разгромили до 50 дивизий противника. Потери гитлеровцев составили свыше 0,5 млн. человек, 1300 танков, 2500 орудий, более 15 тыс. машин и много другой техники. Гитлеровское верховное командование, спасая от полного разгрома свои войска, с декабря 1941 г. по апрель 1942 г. перебросило на советско-германский фронт из других стран 39 дивизий и 6 бригад, а также значительные маршевые пополнения. Это ослабило силы противника на других театрах второй мировой войны, в том числе в Северной Африке.

Главным событием зимней кампании 1941/42 г. являлась победа советских войск под Москвой. Здесь фашистской Германии было нанесено первое крупное поражение во второй мировой войне, потрясшее все здание третьего рейха. Гитлеровский замысел «молниеносной» войны против СССР, воплощенный в плане «Барбаросса», окончательно похоронен был на полях Подмосковья. Красная Армия отбросила врага от столицы на 150 — 300 км.

«Историческая победа в Московской битве, — пишет маршал А. М. Василевский, — ставшая триумфом Советских Вооруженных Сил, положила начало коренному повороту не только в Великой Отечественной, но и во всей второй мировой войне. Разгромом гитлеровцев под Москвой победоносно завершился первый, наиболее трудный этап борьбы на пути к полной и окончательной победе над фашистской Германией»{45}.

Битва под Москвой была выиграна защитниками советской столицы прежде всего благодаря массовому героизму и боевому мастерству войск, принявших на себя удары превосходящих сил противника в октябрьских и ноябрьских боях, а затем осуществлявших контрнаступление.

Десятки тысяч участников этих боев были награждены орденами и медалями. В сражениях под Смоленском и Москвой родилась советская гвардия. Гордое наименование «гвардейских» получили 14 дивизий, 3 кавалерийских корпуса, 2 стрелковые и 5 танковых бригад, 9 артиллерийских и 6 авиационных полков, а также другие части.

Важно отметить, что опыт наступательных операций 1941 г. тщательно изучался, и на основе его глубокого анализа было составлено директивное письмо Ставки ВГК от 10 января 1942 г. [249] В этом документе, который за подписями И. В. Сталина и А. М. Василевского был направлен в войска, излагались важнейшие положения организации наступательных действий фронтов и армий на направлениях главных ударов.

В директивном письме говорилось:

«После того как Красной Армии удалось достаточно измотать немецко-фашистские войска, она перешла в контрнаступление и погнала на запад немецких захватчиков.

Для того чтобы задержать наше продвижение, немцы перешли на оборону и стали строить оборонительные рубежи с окопами, заграждениями, полевыми укреплениями. Немцы рассчитывают задержать таким образом наше наступление до весны, чтобы весной, собрав силы, вновь перейти в наступление против Красной Армии. Немцы хотят, следовательно, выиграть время и получить передышку.

Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы еще до весны, когда у нас будут новые большие резервы, а у немцев не будет больше резервов, и обеспечить таким образом полный разгром гитлеровских войск в 1942 г.

Но для осуществления этой задачи необходимо, чтобы наши войска научились взламывать оборонительную линию противника, научились организовывать прорыв обороны противника на всю ее глубину и тем открыли дорогу для продвижения нашей пехоты, наших танков, нашей кавалерии. У немцев имеется не одна оборонительная линия, они строят и будут иметь скоро вторую и третью оборонительные линии. Если наши войска не научатся быстро и основательно взламывать и прорывать оборонительную линию противника, наше продвижение вперед станет невозможным.

Можно ли сказать, что наши войска уже научились взламывать и прорывать оборонительную линию противника?

К сожалению, нельзя сказать этого с полным основанием. Во всяком случае далеко еще не все наши армии научились прорывать оборонительную линию противника.

Что требуется для того, чтобы обеспечить прорыв оборонительной линии противника на всю ее глубину?

Для этого требуется по крайней мере два условия: во-первых, нужно заменить в практике наших армий и фронтов действия отдельными дивизиями, расположенными цепочкой, действиями ударных групп, сосредоточенных в одном направлении, и, во-вторых, необходимо заменить так называемую артиллерийскую подготовку артиллерийским наступлением»{46}.

Директива заканчивалась следующими выводами:

«1) Противник перешел на оборону и строит оборонительные укрепленные линии с целью задержать продвижение Красной Армии. [250]

2) Красная Армия не может дать врагу передышки, она должна наступать и гнать врага на запад.

3) Чтобы успешно наступать, мы должны взламывать и прорывать оборону противника.

4) Чтобы взламывать и рвать оборону противника, надо нам научиться действовать ударными группами в районе армии, в районе фронта.

5) Чтобы ударные группы имели успех, они должны иметь серьезную артиллерийскую поддержку за все время прорыва обороны противника на всю ее глубину.

6) Чтобы обеспечить пехоте такую артиллерийскую поддержку, нужно перейти от практики «артиллерийской подготовки» к практике артиллерийского наступления.

7) Чтобы артиллерийское наступление стало эффективным, командующие армиями и фронтами должны сосредоточить основную массу артиллерии в районе действия их ударных групп.

8) Только соединенные действия ударной группы пехоты и массовой артиллерии могут обеспечить успех наступления»{47}.

Директивное письмо Ставки Верховного Главнокомандования от 10 января 1942 г. сыграло большую роль в развитии советского военного искусства и до конца войны являлось важнейшим руководством в организации наступательных действий войск Красной Армии.

События великой битвы под Москвой показали, что советская стратегия и военное искусство стояли выше стратегии и военного искусства фашистского вермахта. Косвенным признанием этого явилось то обстоятельство, что Гитлер с декабря 1941 г. по апрель 1942 г. снял с занимаемых постов 35 генералов, в том числе командующих танковыми армиями Гудериана и Гепнера. Отстранен был от командования сухопутными войсками фельдмаршал Браухич, эту должность фюрер взял на себя, возглавив вермахт. Смещены были со своих постов и командующие группами армий «Север», «Центр» и «Юг» — фельдмаршалы Лееб, Бок и Рундштедт. Однако такие меры не могли существенно изменить развитие событий.

Несомненно также, что Московская битва и сражения на других участках советско-германского фронта выявили высокие качества многих советских военачальников и политработников: командующих фронтами и армиями, членов военных советов, командиров и комиссаров корпусов, дивизий, бригад и полков. Ставка Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб в трудной и сложной обстановке организовали боевую деятельность фронтов, добились перелома в борьбе.

Победа под Москвой была завоевана при активном и самоотверженном участии в борьбе населения и партийной организации столицы, трудящихся всей страны. Она показала прочность [251] социалистического общественного и государственного строя, морально-политическое единство народов СССР.

В западной историографии провал операции «Тайфун» зачастую объясняют численным превосходством советских войск, хотя его тогда не было. Так, бывший гитлеровский генерал К. Типпельскирх писал, что советские войска обладали двадцатикратным превосходством в силах{48}. В действительности же, как об этом сказано выше, поражение гитлеровцев обусловливалось совсем другими факторами. Несостоятельны и попытки в качестве главной причины поражения фашистской армии указывать на стратегические просчеты Гитлера, который действовал якобы вопреки рекомендациям генерального штаба и фронтовых генералов. Абсурдны также ссылки на суровые условия осени 1941 г. (распутица на дорогах) и зимы 1941/42 г. (морозы, глубокий снег). Неблагоприятная погода мешала боевым действиям обеих сторон; не она определяла ход и исход грандиозного поединка.

События Московской битвы развеяли миф о «непобедимости» немецко-фашистского вермахта. Боеспособность его стала ниже. Проникавшие в Германию сведения об огромных потерях на Восточном фронте оказывали удручающее воздействие на население гитлеровского рейха.

Вместе с тем поражение гитлеровского вермахта укрепило веру советского народа и Советских Вооруженных Сил в конечную победу. Все прогрессивные люди мира восприняли весть об этом как великую радость. Возрастала надежда на освобождение у народов, находившихся под властью нацистов. Ширилось движение Сопротивления. Победа под Москвой сцементировала антигитлеровскую коалицию и явилась серьезным предупреждением для агрессивных кругов Японии и Турции, заставила их отказаться от нападения на СССР.

Битва под Москвой оказала большое воздействие на весь дальнейший ход второй мировой войны. Лишившись стратегической инициативы, фашистская Германия стояла перед неизбежностью затяжной войны против Советского Союза.