На пути к войне
Назревание мирового конфликта
Обращаясь мыслями к прошлому, люди продолжают интересоваться вопросом: можно ли было не допустить вторую мировую войну, уничтожившую десятки миллионов человеческих жизней? Другими словами, была ли эта война неизбежной? Принято считать, что большие явления истории яснее и глубже воспринимаются на определенном расстоянии. Со времени второй мировой войны прошло не так уж мало лет, и многие ее события вырисовываются все с большей ясностью и глубиной.
Объективный анализ предвоенной международной обстановки позволяет с достаточной определенностью сказать: да, чудовищную по разрушениям и жертвам войну 1939 — 1945 гг. можно было не допустить или хотя бы надолго задержать ее возникновение, что, несомненно, позволило бы с меньшими испытаниями достичь победы над силами агрессии. Нацистская Германия и ее союзники по фашистскому блоку едва ли осмелились бы начать захватническую войну, имея перед собой военно-политический союз великих держав Европы: СССР, Англии и Франции. Почему же этого не произошло?
Вторая мировая война не являлась случайной катастрофой международной жизни, она возникла в результате глубоких и острых противоречий капитализма. В. И. Ленин предвидел возможность ее возникновения.
«Вопрос об империалистских войнах, — писал он в 1921 г., — о той главенствующей ныне во всем мире международной политике финансового капитала, которая неизбежно порождает новые империалистские войны, неизбежно порождает неслыханное усиление национального гнета, грабежа, разбоя, удушения слабых, отсталых, мелких народностей кучкой «передовых» держав, — этот вопрос с 1914 года стал краеугольным вопросом всей политики всех стран земного шара. Это вопрос жизни и смерти десятков миллионов людей. Это — вопрос о том, будет ли в . следующей, на наших глазах подготавливаемой буржуазиею, на наших глазах вырастающей из капитализма, империалистской войне перебито 20 миллионов человек... »{1}.
Между крупнейшими капиталистическими странами углублялись антагонистические противоречия в борьбе за рынки и колонии, за господство в мире. Поэтому причины, породившие первую и вторую мировые войны, во многом были схожи. Однако вторая мировая война разразилась в исторической обстановке, существенно отличной от той, . которая породила первую мировую войну. [18]
После Великой Октябрьской социалистической революции 1917 г. и начавшегося общего кризиса капитализма главное противоречие человеческого общества определялось наличием двух принципиально различных социально-политических систем: социалистической и капиталистической. Первую из них представляла Советская Россия, а вторую — страны капитализма. Вместе с тем острые и глубокие противоречия имелись и в лагере капитализма. Неравномерность экономического развития его главных держав, изменение соотношения их сил свидетельствовали о вызревании второго этапа общего кризиса капитализма.
В поисках спасения от новых, революционных потрясений наиболее реакционная часть буржуазии стремилась установить свою открытую террористическую диктатуру, которая обретала форму фашизма. Итальянские фашисты во главе с Муссолини первыми захватили государственную власть в свои руки. Это произошло в начале 20-х годов.
В. В. Воровский, являвшийся тогда советским представителем в Италии, писал наркому иностранных дел Г. В. Чичерину, обрисовывая обстановку в стране:
«Оппозиционным газетам запрещено выходить, редакции их разгромлены. По всей Италии громят, жгут рабочие учреждения. Настроение буржуазных кругов, не исключая оппозиции, филофашистское, вооруженные банды фашистов крикливо приветствуются буржуазной толпой. Сегодня утром вступает в Рим победоносная фашистская армия с Муссолини»{2}.
Деятели Советского государства и партии правильно оценили угрозу со стороны фашизма. Г. В. Чичерин за 10 лет до прихода гитлеровцев к власти в одном из своих писем писал, что
«торжество фашистов в Германии может быть первой ступенью для нового крестового похода против нас»{3}.
В период между первой и второй мировыми войнами в национальной и международной жизни отчетливо выявлялись тенденции исторического развития. Крепла солидарность рабочих и всех прогрессивных людей разных стран, борющихся за социальную справедливость, национальный суверенитет всех народов, за подлинную демократию.
Советское государство осуществляло новые принципы в отношениях между народами и странами.
«Экономическое, социальное и политическое раскрепощение народных масс стало целью рожденной революцией власти рабочих и крестьян. В этом — глубочайший смысл революционного гуманизма Октября. Человечество обрело надежный оплот в своей борьбе против захватнических войн, за мир и безопасность народов, за социальный прогресс»{4}.
Внешняя политика Советской России определялась ленинской идеей мирного сосуществования государств с различными социальными системами. [19]
Совсем иным был курс внешней политики ведущих капиталистических стран, в котором преобладали тенденции антисоветизма. Версальская система, установленная после первой мировой войны, в 30-е годы полностью распалась. Германский империализм, потерпевший поражение на полях сражений первой мировой войны, снова был возрожден к жизни при активном содействии правящих кругов своих бывших противников — США, Англии и Франции. Сделано это было для , использования германских агрессивных сил против Советской страны. История в дальнейшем доказала, что такой политический курс оказался глубоко ошибочным. И за него дорого пришлось расплачиваться народам многих стран.
На Дальнем Востоке еще в самом начале 30-х годов возник очаг второй мировой войны. В сентябре 1931 г. японские войска напали на Северо-Восточный Китай и в течение трех месяцев оккупировали Маньчжурию. Японское правительство объявило захваченную территорию первой линией обороны Японии. В действительности Маньчжурия рассматривалась японскими милитаристами как первый стратегический рубеж для дальнейшей агрессии.
«Она служила для Японии плацдармом на континенте для удара на Пекин и проникновения в глубь Китая, а также для вторжения на советский Дальний Восток и в пределы МНР»{5}.
Только СССР поднял тогда свой голос протеста против этого захвата.
Империалистические круги США, Англии и Франции, несмотря на то что Япония становилась для них все более опасным конкурентом, рассматривали ее прежде всего как главную ударную силу для борьбы против СССР на Дальнем Востоке, а также против национально-освободительного движения народных масс в Китае и других дальневосточных странах. Их вполне устраивала война японцев против СССР и в том смысле, что это должно было привести к ослаблению самой Японии — их соперника на Дальнем Востоке.
В 1933 — 1935 гг. возник второй очаг мировой войны в самом центре Европы. Наиболее реакционные силы правящего класса Германии в начале 1933 г. пошли на установление в своей стране нацистского режима. К политической власти пришли Гитлер и фашистская партия. Это была открытая диктатура ставленников германского империализма с откровенными агрессивными устремлениями во внешней политике. В первом же выступлении Гитлера перед ведущими генералами вермахта 3 февраля 1933 г. (в Берлине) фашистский главарь заявил, что цель его политики состоит в том, чтобы «снова завоевать политическое могущество. На это должно быть нацелено все государственное руководство (все органы!)». В этой же речи он изложил контуры своей программы. [20]
«1. Внутри страны. Полное преобразование нынешних внутриполитических условий в Германии. Не терпеть никакой деятельности носителей мыслей, которые противоречат этой цели (пацифизм!). Кто не изменит своих взглядов, тот должен быть смят. Уничтожить марксизм с корнем. Воспитание молодежи и всего народа в том смысле, что нас может спасти только борьба... Смертные приговоры за предательство государства и народа. Жесточайшее авторитарное государственное руководство. Устранение раковой опухоли — демократии.2. Во внешнеполитическом отношении. Борьба против Версаля. Равноправие в Женеве; но бессмысленно, если народ не настроен на борьбу. Приобретение союзников.
3. Экономика! Крестьянин должен быть спасен! Колонизационная политика!.. В освоении новых земель — единственная возможность снова частично сократить армию безработных...
4. Строительство вермахта — важнейшая предпосылка для достижения цели — завоевания политического могущества. Должна быть снова введена всеобщая воинская повинность. Но предварительно государственное руководство должно позаботиться о том, чтобы военнообязанные перед призывом не были уже заражены пацифизмом, марксизмом, большевизмом или по окончании службы не были отравлены этим ядом.
Как следует использовать политическое могущество, когда мы приобретем его? Сейчас еще нельзя сказать. Возможно, отвоевание новых рынков сбыта, возможно, — и, пожалуй, это лучше — захват нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация»{6}.
В мае того же года Гитлер вновь говорил о своем неистовом антикоммунизме.
«14 — 15 лет тому назад, — напоминал он, — я заявил немецкой нации, что вижу свою историческую задачу в том, чтобы уничтожить марксизм. С тех пор я постоянно повторяю сказанное. Это не пустые слова, а священная клятва, которую я буду выполнять до тех пор, пока не испущу дух»{7}.
Третий рейх стремился к установлению европейской и мировой гегемонии под знаменами антикоммунизма. Фашистские правящие круги вынашивали далеко простирающиеся замыслы — покорение соседних с Германией европейских стран и прежде всего на Востоке.
В целом программа завоеваний германских империалистов предусматривала{8}:
1) утверждение германского господства в Европе и в первую очередь уничтожение Советского Союза, порабощение его народов;2) распространение власти немецких монополий на обширные районы Африки, Азии и Америки;
3) превращение третьего рейха в мировую империю.
В основе экспансионистской программы лежали планы установления [21] безраздельного и неограниченного господства фашистской Германии над Европой.
Для достижения поставленных целей Гитлеру и его клике требовалась могущественная финансовая и экономическая поддержка. Все это в полной мере обеспечивалось крупнейшими германскими концернами — «ИГ Фарбениндустри», Тиссена, Круппа, Сименса, Флика, Рехлинга, Маннесмана и др.{9}, заинтересованными в подготовке и развязывании захватнических войн.
«Слияние на единой классовой основе монополистической буржуазии, юнкерства, фашизма и милитаризма создало в третьем рейхе безраздельно господствующий блок реакционных сил, в недрах которого постоянно рождались агрессивные планы мирового масштаба»{10}.
Во внутриполитической жизни Германии с приходом к власти фашистов были разгромлены и запрещены все другие политические партии, ликвидированы все рабочие организации. Откровенно террористические методы господства национал-социалистов сочетались с наглой социальной и националистической демагогией. В силу ряда причин (последствия Версальского договора, экономические кризисы, безработица, боязнь революции) фашистам удалось увлечь своими лозунгами массы средней и мелкой буржуазии, находящихся вне армии офицеров, отсталые или деклассированные слои населения{11}.
«Фашизм создал себе массовую социальную базу, применяя методы демагогии и обмана»{12}.
Все остальное беспощадно подавлялось.
Готовясь к агрессии, гитлеровцы воспитывали население в духе фашистской идеологии. Из сознания немцев вытравлялось все, что было связано с демократическими традициями, гуманизмом, любовью к свободе, стремлением к духовным ценностям.
Произведения великих писателей, поэтов и композиторов оказались под запретом. Все средства воспитания и пропаганды использовались для насаждения реакционных идеологических концепций: псевдонаучной «расовой теории», «геополитики», антисемитизма и антикоммунизма.
Фашистская геополитика, теория «жизненного пространства», находилась на политической авансцене третьего рейха. «Фашистские теоретики Розенберг, Штрейхер, Геббельс повседневно и настойчиво оболванивали немецкий народ, прославляли войну, обосновывали разумность применения силы, доказывали, что сильный всегда имел право осуществлять свою волю. Наиболее полно и в откровенно циничной форме агрессивная программа немецко-фашистских империалистов, их «теории» были изложены в книге Гитлера «Моя борьба», заслуженно названной «библией людоедов». В ней геополитика наряду с «расовой теорией», антисемитизмом, социальной демагогией рассматривалась в качестве официальной идеологической доктрины»{13}. [22]
Внешняя политика фашистских государств основывалась на разжигании шовинизма, ненависти к пародам, прежде всего к народам СССР. Идеология антикоммунизма была важнейшей частью политики и стратегии, которая использовалась для подавления революционных и демократических сил, а также для достижения агрессивных целей. Ко всему этому следует добавить, что германский национал-социализм являлся самой варварской разновидностью фашизма. Таким образом, международное развитие со всей очевидностью свидетельствовало о назревании серьезной угрозы мирному существованию народов и государств.
Политика и стратегия ведущих капиталистических держав роковым образом вела ко второй мировой войне. В нацистской Германии усиленными темпами развертывалась подготовка к реализации агрессивных замыслов. В августе 1936 г. Гитлер в меморандуме об экономической подготовке к войне наметил широкую программу мероприятий. Начал он с демагогического заявления, что «Германия всегда будет рассматриваться как основной центр западного мира при отражении большевистского натиска» и что в Европе
«имеется лишь два государства, которые серьезно могут противостоять большевизму, — это Германия и Италия... И вообще, кроме Германии и Италии, только Японию можно считать силой, способной противостоять мировой угрозе»{14}.
Дальше, полностью пренебрегая истинным положением вещей, Гитлер утверждал, что если немецкие вооруженные силы в кратчайший срок не будут превращены в самую сильную армию в мире, то Германия погибнет.
«В данном случае действует принцип: что будет упущено за несколько месяцев в условиях мира, невозможно будет наверстать и в течение столетий»{15}.
Меморандум заканчивался постановкой следующих задач: через четыре года Германия должна иметь боеспособную армию, а ее экономика — быть готова к войне.
Гитлер, конечно, лгал, рассуждая о спасительной миссии фашистской Германии и ее потенциальных союзников. В действительности никакой угрозы другим государствам со стороны Советского Союза не существовало. Зато в избытке имелось другое. В капиталистическом мире процветали соперничество за установление влияния над другими странами и континентами, борьба за передел колоний, что привело к образованию двух противостоящих группировок: с одной стороны, Англии, Франции, США, а с другой — Германии, Италии, Японии. Противоречия между ведущими капиталистическими странами не были единственным фактором, определявшим курс их политики и стратегии. На его формирование большое воздействие оказывала непримиримая вражда правящих кругов этих стран к Советскому Союзу, а также боязнь революционного и демократического движения в своих собственных странах. Эти факторы международной жизни в силу недальновидной политики Англии, Франции и США использовались наиболее агрессивными в то время державами — Германией, Италией и Японией — для подготовки установления своего господства над другими народами.
Реакция стремилась к установлению фашистских режимов и в других западных странах. Во Франции активизировались многочисленные фашистские лиги. Наиболее крупной среди них была военизированная организация бывших фронтовиков. «Боевые кресты», возглавлявшаяся полковником де ля Роком. Все эти лиги содержались на средства финансовых и промышленных магнатов. 6 февраля 1934 г. фашисты во Франции пытались осуществить вооруженный антидемократический переворот. Однако вылазка путчистов была сорвана. Под руководством коммунистов наступлению империалистической реакции был противопоставлен единый фронт рабочего класса и всех демократических сил Франции. Через несколько месяцев, летом 1934 г., две французские рабочие партии — коммунистов и социалистов — договорились о совместных действиях в борьбе за предотвращение фашистского переворота во Франции и за важнейшие социальные права трудящихся. Эта тактика ФКП уже весной 1935 г., несмотря на многочисленные препятствия, привела к созданию Народного фронта. В Национальный комитет Народного фронта вошли представители партий коммунистов, социалистов, радикалов, Лиги прав человека и других демократических организаций.
Противники коллективной безопасности
В предгрозовые 30-е годы прогрессивные и миролюбивые люди выступили за создание единого фронта борьбы против фашизма и войны. Решающую роль в этой борьбе играл Советский Союз, внешнюю политику которого поддерживали все действительные поборники сохранения мира.
Еще 6 февраля 1933 г. на конференции по разоружению СССР внес проект декларации об определении нападающей стороны. В нем содержалось предложение считать агрессором каждое государство, которое объявит войну другому государству или вторгнется на его территорию без объявления войны, будет вести вооруженные действия на суше, на море и в воздухе. В документе рассматривались случаи как открытой, так и замаскированной агрессии. Так, во втором пункте декларации говорилось:
«Никакое соображение политического, стратегического или экономического порядка, ни стремление к эксплуатации на территории атакуемого государства естественных богатств или к получению всякого рода иных выгод или привилегий, так же как и ссылка на значительные размеры вложенного капитала или на другие особые интересы, могущие иметься на этой территории, ни отрицание за ней отличительных [24] признаков государства не могут служить оправданием нападения»{16}.
Декларация получила широкое признание в разных странах, ее поддержали и многие члены Лиги наций. Но против нее выступил английский представитель Идеи, и в конечном счете решение по этому важнейшему вопросу не было принято.
Продолжая последовательно проводить политику, направленную на предотвращение второй мировой войны, Советское правительство, основываясь на своем проекте декларации, в июле 1933 г. подписало конвенции об определении агрессора с целым рядом стран: Румынией, Турцией, Югославией, Эстонией, Латвией, Польшей, Ираном, Афганистаном, Литвой, Чехословакией, а в январе 1934 г. — с Финляндией.
Что касается Германии, то 14 октября 1933 г. она покинула конференцию по разоружению, а через несколько дней после этого вышла из Лиги наций. Это было демонстрацией агрессивных устремлений германских правителей, не желавших связывать себя никакими обязательствами миролюбивого характера.
На международной арене происходили и позитивные процессы. В капиталистических странах росло движение за признание СССР. В США, где в 1932 г. на пост президента был избран Ф. Д. Рузвельт, правительство пересматривало свою политику в отношении Советского Союза. При этом учитывались как политические факторы, так и заинтересованность в развитии деловых контактов. 16 ноября 1933 г, между СССР и США были установлены дипломатические отношения, а за несколько месяцев до этого (в июле) Советский Союз установил такие же отношения с Испанской республикой. Нормализация проходила и с другими странами. В 1934 г. СССР установил дипломатические отношения с Чехословакией, Румынией, Венгрией, Болгарией, Албанией, а в 1935 г. — с Бельгией, Люксембургом и Колумбией.
Продолжая борьбу за коллективную безопасность и исходя из принципа, что мир неделим, Советское правительство стремилось также к заключению региональных соглашений, охватывающих не только отдельные страны, но и группы государств, даже целые континенты.
Наиболее дальновидные политики буржуазных стран поддерживали советскую идею коллективной безопасности. Во Франции, например, к таким политикам относились Э. Эррио, Ж. Поль-Бонкур и все те, кто видел опасность со стороны фашистской Германии и понимал, что отпор гитлеровской агрессии возможен лишь в союзе с СССР. В 1934 г. Поль-Бонкура на посту министра иностранных дел сменил Луи Барту. Он совместно с M. M. Литвиновым подготовил проект советско-французского договора, который предусматривал гарантию неприкосновенности границ как Германии, так и ее соседей на Западе и на Востоке. Согласно проекту договора Советское правительство должно было гарантировать [25] западные границы Германии и восточные границы Франции, французское правительство — германские восточные и советские западные границы, а от Германии требовались гарантия советских западных и французских восточных границ.
18 сентября 1934 г., еще до подписания Восточного пакта, Советский Союз вступил в Лигу наций. Правительство СССР видело все недостатки этой международной организации, но вступило в нее, чтобы расширить, возможности борьбы, против угрозы войны. Этот факт способствовал росту международного авторитета СССР.
Проект Восточного пакта встретил возражения со стороны Германии и Польши. Германские и итальянские фашисты, видя в Барту активного сторонника сближения с СССР, решили физически устранить его; в результате организованного ими покушения Барту был убит в Марселе 9 октября 1934 г. Руководство внешней политикой Франции перешло к Пьеру Лавалю, реакционному буржуазному деятелю прогерманской ориентации, впоследствии вставшему на путь прямой измены нации. В обстановке нараставшего антифашистского движения во Франции и приверженности части французской буржуазии идее франко-советского сближения Лаваль изворачивался, делая вид, что собирается проводить политику коллективной безопасности, как и его предшественник. На деле же он являлся противником такой политики и лишь выжидал подходящего момента для сговора с фашистскими государствами.
Германия и Польша дали понять СССР, что они готовы заключить Восточный пакт без участия Франции и Чехословакии. Естественно, что СССР не пошел на это. Тогда германское и польское правительства официально отклонили предложение о заключении Восточного пакта. Франция и Чехословакия, испытывая давление со стороны Англии, всячески затягивали заключение Восточного пакта.
Все же Франция, положение которой перед лицом вооружавшейся Германии становилось все более сложным, боялась оказаться в состоянии изоляции. Поэтому 2 мая 1935 г. в Париже был подписан советско-французский договор о взаимной помощи, предусматривающий оказание немедленной помощи и поддержки в случае нападения на одну из договаривающихся сторон со стороны другого государства. В том же месяце в Праге был заключен пакт о взаимопомощи между СССР и Чехословакией. Однако в этот договор по предложению правительства Чехословакии была внесена оговорка о том, что взаимная помощь жертве нападения оказывается лишь в том случае, если она последует со стороны Франции.
Эта оговорка свидетельствовала о том, что правящие круги буржуазной Чехословакии заранее предусматривали возможность отказа от пакта с СССР. [26] Оба договора — с Францией и Чехословакией, несмотря на содержащиеся в них оговорки, все же могли быть эффективным средством борьбы против развязывания войны в Европе. Но они не были подкреплены заключением военных конвенций, определяющих размеры, сроки и формы военной помощи. Для выработки и заключения военной конвенции Советское правительство неоднократно предлагало начать переговоры между генеральными штабами СССР, Франции и Чехословакии. Однако эти важные соглашения так и не были заключены. Когда в июне 1936 г. во Франции было сформировано правительство социалиста Леона Блюма{17} большинство его членов, в том числе и военный министр Даладье, были против заключения военной конвенции с СССР. Такой же позиции придерживался и начальник французского генерального штаба Гамелен. Военное сотрудничество, направленное против угрозы фашистской агрессии, не состоялось. Классовая ненависть к Советскому государству обрекала буржуазных политиков на предательство национальных интересов своих собственных стран.
Политические деятели Англии, Франции и США, стоявшие в те годы у власти, не препятствовали Германии быстро укреплять свое экономическое и военное могущество. Между тем политическая обстановка в Европе становилась все более напряженной. Германия быстро наращивала военно-промышленный потенциал и вооружалась. 16 марта 1935 г. нацисты, грубо нарушив военные статьи Версальского договора, объявили о введении всеобщей воинской повинности. Сделано было также заявление о создании германских военно-воздушных сил. Англия, а в конечном счете и Франция, не говоря уже об Италии, отнеслись к этому довольно спокойно.
Больше того, в июне 1935 г. Англия заключила с Германией морское соглашение, по которому силы германского флота не должны были превышать 35% тоннажа британского флота. В отношении тоннажа немецкого подводного флота устанавливалось еще более выгодное для Германии соотношение. Если учесть, что по Версальскому договору Германия вообще не имела права на строительство военно-морского флота, то новое соглашение являлось прямым нарушением этого договора.
В Англии курс внешней политики, проводимый правительством консерваторов, вызывал растущее осуждение в самых широких общественных кругах. Противниками «умиротворения» германского агрессора выступали многие члены лейбористской и либеральной партий. Такую политику подвергал критике и ряд деятелей, принадлежащих к правящей партии консерваторов: Черчилль, Бивербрук, Эмери и др.
«Черчилль и политические деятели, разделявшие его позиции, с беспокойством наблюдали за быстрым ростом агрессивных настроений в Германии, за ее стремительным [27] вооружением. Относясь враждебно к Советскому Союзу и по-прежнему отнюдь не исключая возможности антисоветского сговора в других условиях, Черчилль в то же время отдавал себе отчет о том, что СССР является важным фактором безопасности Европы и что в обострявшейся с каждым днем международной обстановке только соглашение между Англией, Францией и СССР может сдержать германского агрессора. В случае же, если бы война разразилась, Германии пришлось бы воевать на два фронта, как и во время мировой войны 1914 — 1918 гг. Отсюда многочисленные выступления Черчилля в парламенте и в печати за усиленное вооружение Англии и за соглашение с СССР»{18}.
Таким образом, среди правящих кругов Англии не было единства в вопросах об отношении к СССР и проводимой им политике коллективной безопасности. Курс британской внешней политики прежде всего был направлен на сговор с фашистской Германией, т. е. носил явно выраженный антисоветский характер. Вместе с тем другое течение в британской политике исходило из понимания того, что национальные интересы Англии требуют сближения с Советским Союзом. Однако возобладала первая из указанных тенденций. В июне 1937 г. премьер-министром Великобритании становится Невиль Чемберлен, член консервативной партии, весьма реакционный государственный деятель, ярый сторонник «умиротворения» агрессивных держав и противник советской идеи коллективной безопасности.
Силы, толкавшие народы к истребительной войне, таким образом, одерживали верх над силами мира и безопасности.
Канун войны
Фашистская Германия быстрыми темпами проводила милитаризацию своей экономики, резко увеличивала производство боевой техники; численность ее вооруженных сил превысила 1 млн. человек. Все это означало, что третий рейх готовился к широкой агрессии с целью завоевания Европы и других континентов. От гитлеровской Германии не отставала Италия, она хотела стать полновластным хозяином на Средиземном море и расширить свои владения в Африке. Лига наций оказалась бессильной предотвратить, а затем прекратить итало-эфиопскую войну. В начале октября 1935 г. итальянские войска вторглись в Абиссинию (Эфиопию), а затем оккупировали ее, несмотря на мужественное сопротивление народа. Германия в 1936 г. ввела свои войска в Рейнскую демилитаризованную зону. Советский Союз как член Лиги наций в обоих случаях решительно выступал за применение санкций, но большинство членов Лиги наций занимали позицию попустительства по отношению к агрессорам. [28]
18 июня 1936 г. в Испании, где в результате победы Народного фронта существовало левое правительство, был поднят военно-фашистский мятеж. Германия и Италия, встав на сторону мятежников, направили в Испанию свои войска и организовали вооруженную интервенцию против испанского народа и его республиканского строя. В результате достигнутой договоренности между европейскими странами о невмешательстве в испанскую гражданскую войну в Лондоне был создан Комитет по невмешательству под председательством лорда Плимута, убежденного консерватора и посредственного политика. Советским представителем в этом комитете был И. М. Майский. Вскоре выяснилось, что СССР, Франция и Англия придерживаются соглашения, но Германия и Италия продолжали интервенцию в Испании. Это вынудило СССР начать оказывать помощь республиканской Испании. Однако если мятежники продолжали беспрепятственно получать оружие, то республиканцы испытывали в нем острый недостаток. Несмотря на настояния Советского правительства, Англия и Франция резко возражали против предоставления законному республиканскому правительству права приобретения оружия. Правительства Англии и Франции по существу все более откровенно поддерживали итало-германскую интервенцию, а осенью 1937 г. признали правительство Франко де-факто и назначили при нем своих дипломатических представителей.
В то же время происходило все более тесное сближение между Германией и Италией. Соглашением от 25 октября 1936 г. Германия признала захват Италией Эфиопии, а Италия в свою очередь согласилась на готовившийся гитлеровцами захват Австрии. Между Гитлером и Муссолини устанавливалось все большее взаимопонимание в проводимой ими политике агрессии. В конце 1936 г. Германия и Италия заключили соглашение, известное в истории как «ось Берлин — Рим».
Тесный союз установился также между Германией и Японией. 25 ноября 1936 г. они подписали пресловутый «Антикоминтерновский пакт». Секретное приложение к соглашению было направлено против Советского Союза. В 1937 г. к «Антикоминтерновскому пакту» присоединилась Италия. Так был оформлен блок фашистских государств, поставивший своей целью насильственный передел мира.
На Дальнем Востоке Япония продолжала агрессию против Китая. Между Японией, с одной стороны, США, Англией и Францией — с другой, усиливались противоречия в связи с борьбой за господствующие позиции в Азии и на Тихом океане. Однако западные страны не препятствовали японской агрессии, желая столкнуть Японию с СССР. Именно поэтому США и Англия снабжали Японию стратегическим сырьем, включая авиационный бензин. Советский Союз был единственной страной, которая оказывала [29] помощь сражающемуся Китаю, посылая туда вооружение, горючее и боеприпасы. Так, Китай получил из СССР 885 самолетов разных типов, свыше 1 тыс. орудий и гаубиц, 8 тыс. пулеметов{19}. За свободу китайского народа сражалось более 700 советских добровольцев-летчиков, а также многие другие военные специалисты{20}. Направлялись туда и опытные военные советники, в числе которых были В. И. Чуйков, П. С, Рыбалко, П. Ф. Батицкий, А. И. Черепанов и др.
Советский Союз помогал созданию и укреплению в Китае единого фронта борьбы против японских захватчиков, объединению сил правительства Чан Кайши и компартии Китая. Все это не позволило Японии осуществить свои планы порабощения китайского народа еще до развязывания войны на Тихом океане.
В Европе обстановка также продолжала осложняться. Английское консервативное правительство Н. Чемберлена активно искало пути к установлению более прочных контактов с фашистскими государствами, прежде всего с Германией. С этой целью в 1937 г. в Германию был направлен британский министр иностранных дел лорд Галифакс с задачей добиться «лучшего взаимопонимания между Англией и Германией»{21}. Беседа между фюрером и видным представителем английского правительства состоялась 19 ноября 1937 г. в Оберзальцберге. Лорд Галифакс заявил Гитлеру, что он «и другие члены английского правительства проникнуты сознанием, что фюрер достиг многого не только в самой Германии, но что в результате уничтожения коммунизма в своей стране он преградил путь последнему в Западную Европу, и поэтому Германия по праву может считаться бастионом Запада против большевизма»{22}.
Р. Палм Датт, английский историк и видный общественный деятель, пишет по этому поводу следующее:
«Державы — победительницы в первой мировой войне Англия, Франция и Соединенные Штаты Америки, мечтавшие вначале посредством Версальского договора навсегда покончить с соперничающим с ними германским империализмом, разделить между собой бывшие германские колонии, вынуждены были теперь покорно согласиться на коренное изменение своей политики, поскольку это диктовалось необходимостью учитывать новое, главное противоречие мирового положения — противоречие между империализмом и социализмом. Это главное противоречие опрокинуло их торжественно прокламированные цели, выраженные в ходе первой мировой империалистической войны — до 1917 г. Западные державы сами открыто разорвали выработанный ими Версальский договор, дали оружие в руки германских империалистов, нарушив все свои прежние обещания и клятвы»{23}.
Человечество приближалось к гигантской военной катастрофе. С захватом фашистами власти в Германии образовался главный [30] очаг мировой войны. Советский Союз был единственной страной, последовательно выступавшей за обуздание агрессоров, за объединение для этого всех миролюбивых государств и создание системы коллективной безопасности в Европе. На каком-то этапе Франция поддержала предложение СССР о создании Восточного блока, но оно было отвергнуто другими государствами, в том числе Англией и Польшей. Пакты о взаимопомощи, заключенные между Советским Союзом, Францией и Чехословакией, не были закреплены военными конвенциями.
Фашистские державы толкали народы к новой мировой войне. И все же, если бы правящие круги Англии, Франции и США не проводили политику невмешательства, которая на деле означала
«поощрение агрессии и направление ее против Советского Союза, войны можно было не допустить или отсрочить ее начало, наконец, обеспечить быстрый разгром агрессоров.Политика уступок агрессору была губительной и для западных держав. Гитлер, выступая 5 ноября 1937 г. на совещании руководящих деятелей фашистского рейха, говорил о том, что политика Германии, стремящейся расширить долю своего участия в мировом хозяйстве, «должна иметь в виду двух заклятых врагов — Англию и Францию, для которых мощный германский колосс в самом центре Европы является бельмом на глазу... В создании германских военных баз в других частях света обе эти страны видят угрозу их морским коммуникациям, обеспечение германской торговли и, как следствие этого, укрепление германских позиций в Европе»{24}.
Конечно, в мире существовала и такая гигантская сила, как сотни миллионов простых людей, являвшихся противниками войны. Были коммунистические и рабочие партии, выступавшие против фашизма и войны. Борьба коммунистических партий возглавлялась III Коммунистическим Интернационалом, сплачивавшим под своими знаменами все социальные силы, противостоящие империалистической политике угнетения и агрессии. Летом 1935 г. VII конгресс Коминтерна принял решение о единстве действий рабочего класса, об объединении антифашистских сил в народный фронт. В международном коммунистическом и рабочем движении в этом направлении были достигнуты значительные успехи. Однако в те годы широкие народные выступления в защиту мира, против социального и национального гнета все же не достигли необходимой мощи и не слились в единый народный фронт всех стран. Это объяснялось многими причинами: наличием фашистских диктатур в ряде стран, антирабочей и антикоммунистической политикой правящих классов демократических буржуазных государств, раскольнической деятельностью правых лидеров социал-демократических, социалистических партий и реформистских профсоюзов, выступавших против единого [31] фронта вместе с коммунистами и другими левыми силами международного рабочего движения.
Правящие круги самой мощной капиталистической державы — Соединенных Штатов Америки, прикрываясь законом о нейтралитете, формально декларировали политику невмешательства в международные конфликты. В действительности США также проводили политику поощрения агрессии, направления ее на Восток, против СССР. Рузвельт, несмотря на сделанные им в 1937 г. заявления об угрозе фашизма, по существу поддерживал мюнхенскую политику западных держав{25}.
Кульминационным пунктом политики «умиротворения» агрессора, проводимой западными странами, явилось Мюнхенское соглашение конца сентября 1938 г. Этому предшествовал сговор между английским правительством Чемберлена и кликой Гитлера о захвате Германией Австрии. 12 марта 1938 г. германские войска вступили на территорию Австрии, а еще через день она была включена в состав третьего рейха.
Советский Союз квалифицировал это насилие в центре Европы как представляющее опасность для всех государств и прежде всего для Чехословакии.
«Нынешнее международное положение, — говорилось в заявлении Советского правительства, — ставит перед всеми миролюбивыми государствами и в особенности великими державами вопрос об их ответственности за дальнейшие судьбы народов Европы, и не только Европы»{26}.
СССР готов был готов
«приступить немедленно к обсуждению с другими державами в Лиге наций или вне ее практических мер, диктуемых обстоятельствами»{27}.
Поистине пророчески прозвучали в этом заявлении Советского правительства слова о том, что
«завтра может быть уже поздно, но сегодня время для этого еще не прошло, если все государства, в особенности великие державы, займут твердую недвусмысленную позицию в отношении проблемы коллективного спасения мира»{28}.
Текст этого заявления был направлен правительствам Великобритании, Франции, США и Чехословакии. Однако западные державы ничего не захотели предпринять в ответ на это обращение. Не видя пропасти, перед которой все ближе оказывались и сами, они продолжали поощрять фашистскую агрессию.
На очереди был кризис германо-чехословацких отношений. Советское правительство через своих ответственных представителей, включая наркома иностранных дел M. M. Литвинова, сообщило правительству Чехословакии, что СССР в случае нападения на Чехословакию выполнит свои союзнические обязательства. Советская военная делегация, находившаяся в Чехословакии в марте 1938 г., также заявила об этом же. В течение последующих месяцев СССР неоднократно подтверждал свою готовность оказать военную помощь Чехословакии, если она станет [32] жертвой гитлеровской агрессии. При этом было разъяснено, что такая помощь последует даже и без участия Франции, если последняя изменит своему обязательству по пакту о взаимопомощи. Единственное условие, которое ставилось Советским правительством, заключалось в том, что сама Чехословакия окажет сопротивление агрессору и попросит СССР о помощи. Этот факт впоследствии подтверждал и Бенеш, бывший президентом Чехословакии с 1935 г. по октябрь 1938 г.
Однако Чехословакию в эти критические месяцы ее истории западные державы не только не поддержали, но и цинично предали. Судьбу этой культурной и промышленно развитой страны решили вместе с Гитлером руководящие политические деятели Англии, Франции и Италии. Н. Чемберлен, маскируясь лицемерной формулой «спасения мира в последнюю минуту», стремился к заключению англо-германского соглашения, руководствуясь империалистическими, классовыми целями. Больше всего его интересовало обеспечение сохранности британских колониальных владений и осуществление тайных антикоммунистических замыслов. Чехословакия стала разменной монетой в проведении этой политики. Открытые для изучения за истечением 30-летнего срока давности секретные архивы британского министерства иностранных дел (Форин оффис) дают новый убедительный материал, раскрывающий сущность этой политики{29}. В секретном меморандуме, составленном ближайшим советником Чемберлена X. Вильсоном 30 августа 1938 г. и хранящемся в досье премьер-министра, говорилось следующее: «Существует план, который надлежит называть «планом Z». Он известен и должен быть известен только премьер-министру, министру финансов (сэру Джону Саймону), министру иностранных дел (лорду Галифаксу), сэру Невилю Гендерсону (английскому послу в Берлине) и мне.
Вышеупомянутый план должен вступить в силу только при определенных обстоятельствах, вопрос о которых обсуждается в последние несколько дней и о которых премьер-министр сегодня утром после заседания кабинета беседовал с сэром Н. Гендерсоном, поскольку необходимо, чтобы он был в курсе дела. Успех плана, если он будет выполняться, зависит от полной его неожиданности и поэтому исключительно важно, чтобы о нем ничего не говорилось»{30}. Когда Галифакс узнал о тайном замысле своего премьер-министра, то у него «захватило дух». К чему это привело, широко известно.
15 сентября 1938 г. в резиденции Гитлера Берхтесгадене произошла личная встреча английского премьер-министра и фашистского фюрера. После этого уже в Лондоне состоялись быстротечные переговоры представителей Англии и Франции. 19 сентября Чехословакии был вручен англо-французский ультиматум, предлагавший согласиться на требования Гитлера о передаче третьему [33] рейху пограничных районов и расторгнуть договор о взаимопомощи с СССР.
Эти наглые акции по отношению к суверенному государству вызвали огромное возмущение в Чехословакии. Народ требовал объявить всеобщую мобилизацию и оказать вооруженное сопротивление агрессору, опираясь на военную поддержку Советского Союза. И действительно, СССР готов был оказать такую поддержку. Сотни советских самолетов находились в боевой готовности в западных округах. У границ сосредоточилось до 40 дивизий Красной Армии. Соответствующим образом было предупреждено и реакционное правительство Польши, которое искало возможности принять участие в разделе Чехословакии.
Однако чехословацкое правительство во главе с премьер-министром М. Годжей и президент Бенеш не захотели использовать единственную возможность для спасения независимости своего государства. Они отказались от советской военной помощи, ссылаясь на позицию Англии и Франции, и капитулировали перед Гитлером. Юридически все это было оформлено на Мюнхенской конференции 29 — 30 сентября 1938 г., где английский премьер-министр Н. Чемберлен и французский премьер-министр Э. Даладье подписали договор с Гитлером и Муссолини о расчленении Чехословакии{31}. Чехословацкая делегация даже не была допущена на эту церемонию. Так завершилась одна из наиболее позорных страниц в предвоенной истории буржуазной Европы.
По Мюнхенскому соглашению Судетская область Чехословакии отошла к Германии. Предусматривалось также удовлетворение территориальных притязаний к Чехословакии со стороны Венгрии и Польши, правительства которых шли в фарватере фашистской политики.
Формально Мюнхенское соглашение обеспечивало участие Англии и Франции в «международных гарантиях» новых границ Чехословакии, которая в результате расчленения потеряла пятую часть своей территории и почти четверть населения. Угрожающим являлось и то обстоятельство, что Прага находилась теперь в 40 км от германской границы.
«Английский творец Мюнхена премьер-министр Чемберлен политически представлял ту часть крупных капиталистов Англии, которая была настолько напугана общим кризисом капитализма и угрозой социализма, что была готова принять даже фашистское мировое устройство гитлеровского образца»{32}.
Возвратившись в Лондон после позорной Мюнхенской конференции, Н. Чемберлен, выступая с речью на аэродроме, заявил, что «отныне мир обеспечен на целое поколение». Конечно, он имел в виду лишь Великобританию. Ведь 30 сентября в Мюнхене он подписал с Гитлером совместную декларацию, в которой говорилось о том, чтобы «никогда более не воевать друг с другом»{33}.
Но [34] мира и для Англии он не добился, как показало дальнейшее развитие событий. Следует напомнить, что дипломатия США поощряла правительства Англии и Франции в их сговоре с Гитлером. В связи с подписанием Мюнхенского соглашения американский президент прислал специальное поздравление Чемберлену.
Только Советский Союз решительно осудил Мюнхенский сговор. Газета «Правда» писала в эти дни:
«Весь мир, все народы отчетливо видят: за завесой изящных фраз о том, что Чемберлен в Мюнхене якобы спас всеобщий мир, совершен акт, который по своему бесстыдству превзошел все, что имело место после первой империалистической войны»{34}.
6 декабря 1938 г. состоялось подписание и франко-германской декларации. Правящие круги Англии и Франции все более утверждались в мысли, что после Мюнхена гитлеровская агрессия всецело будет направлена против Советского Союза.
Однако мюнхенское предательство уже очень скоро повернулось против его вдохновителей. 15 марта 1939 г., не консультируясь уже ни с Англией, ни с Францией, фашистская Германия бросила против Чехословакии свои войска и полностью ее оккупировала. Гитлеровский рейх еще раз откровенно показал, что он готов с легкостью разорвать любой договор и пренебречь своими международными обязательствами.
Полная безнаказанность еще более разжигала аппетиты фашистских агрессоров. 22 марта гитлеровцы оккупировали Клайпеду, принадлежавшую Литве. Еще через два дня они потребовали у Польши согласия передать Германии Данциг (Гданьск) и предоставить ей экстерриториальную автостраду и железную дорогу, пересекающие «польский коридор». В одностороннем порядке нацистское правительство аннулировало германо-польский пакт о ненападении, который был заключен в начале 1934 г.
Наступало отрезвление и для англо-французских правящих кругов. Они увидели, что Гитлер совершенно не считается с ними как с партнерами по Мюнхенскому соглашению, нарушая его в одностороннем порядков. Фашистское правительство расторгло англо-германское военно-морское соглашение 1935 г. Затем оно предъявило претензии на свои бывшие колонии, отошедшие к Англии и Франции по Версальскому договору. Мюнхенская политика западных держав терпела полный крах.
Агрессивная политика германского империализма вдохновляюще действовала и на итальянских агрессоров. Италия также предъявила территориальные претензии к Франции. Итальянские войска в апреле 1939 г. вторглись в Албанию и вскоре захватили ее. При помощи германского оружия и немецко-итальянских войск испанские фашисты во главе с генералом Франко в начале 1939 г. одержали победу над Испанской республикой. [35]
Политика Германии представляла все большую угрозу для мира. Усилился также германский военный потенциал не только за счет милитаризации собственной экономики, но и путем насильственных присоединений чужих земель. Румынию гитлеровцы заставили заключить с ними экономическое соглашение, отдающее ее хозяйство под контроль Германии. Правительства малых стран Европы все более подчиняли свою политику диктату германского рейха.
Неожиданное развитие военно-политических событий не изменило основной стратегии и политики правительств Англии и Франции. Они по-прежнему рассчитывали на то, что гитлеровская Германия совершит нападение на СССР. Однако пароды этих стран открыто и активно выражали недовольство политикой уступок агрессору и требовали принятия действенных мер против захватчиков. Англо-французские правящие круги вынуждены были учитывать и то обстоятельство, что соглашение с гитлеровской Германией приносило слишком серьезные разочарования. Гитлер откровенно нарушил Мюнхенский договор{35}. Для сохранения своих господствующих позиций в мире Англия и Франция начинают несколько менять тактику. 31 марта правительство Чемберлена заявило, что оно «гарантирует» независимость Польши, а некоторое время спустя распространило это обязательство также на Грецию, Румынию и Турцию. Вслед за Англией то же самое сделала и Франция.
Англия и Франция, как уже отмечалось, не испытывали уверенности в том, что Гитлер удовлетворится проглоченным. Но куда направится его дальнейшая агрессия — против СССР или западных стран?! Страх перед германской агрессией на Запад распространялся в Англии и еще больше — во Франции. В этих условиях общественное мнение в Англии и особенно во Франции требовало от своих правительств поисков союзников. Предложения Советского правительства о коллективных мерах пресечения гитлеровской агрессии уже нельзя было просто оставлять без внимания или начисто отвергать их.
СССР все еще не оставлял попыток договориться с Англией и Францией по поводу совместных действий для пресечения германской агрессии. Но англо-французская дипломатия продолжала срывать советские предложения. В этом смысле исключительную ценность представляют документы Форин оффиса, которые ярко иллюстрируют политику правительства Чемберлена в 1939 г. Манчестерская газета «Гардиан», например, опубликовала статью «Войну можно было остановить». Автор статьи Марк Арнольд-Форстер прямо пишет, что рассекреченные с 1 января 1970 г. документы показывают, что вторая мировая война могла не возникнуть. Для этого требовалось, чтобы правительство Чемберлена поняло ту истину, что союз между Англией, Францией и [36] СССР был способен предотвратить катастрофу, так как Гитлер не смог бы пойти на риск вооруженного конфликта с крупными державами на двух фронтах.
Какую же политику проводил в те месяцы британский кабинет? Западная печать отмечает, что якобы Чемберлен и его министры просто не понимали, что происходит в мире, поэтому они и отвергли союз с СССР. Бездарность чемберленовской политики, конечно, бесспорна. Но попять ее можно, лишь учитывая те факторы классовой ненависти к Советскому Союзу, которые затуманивали горизонты англо-французской дипломатии.
Мысли о России как о возможном союзнике стали возникать у английского и французского правительств лишь после того, как Гитлер разорвал Мюнхенское соглашение. Однако они не хотели действительного сотрудничества с СССР для обуздания гитлеровских агрессоров. Возможные контакты с Советским правительством Чемберлен и Даладье рассматривали прежде всего как средство давления на Германию. Рассекреченные английские документы 1939 г. прекрасно это иллюстрируют. Так, 29 марта Чемберлен и другие члены его кабинета пришли к заключению, что было бы лучше, если бы министры «воздержались от личных выпадов против г-на Гитлера и г-на Муссолини». Через два дня после этого Чемберлен заявил, что лично он «относится с крайним недоверием к России и не верит в то, что мы должны заручиться активной и постоянной поддержкой этой страны».
Вместе с тем в качестве вынужденного дипломатического маневра и одновременно средства перестраховки на тот случай, если попытки договориться с Гитлером не достигнут цели, правительства Англии и Франции теперь считали нужным соблюдать хотя бы видимость переговоров с Советским Союзом. К этому их толкало и обострение положения в Юго-Восточной Европе, а также угроза позициям британского империализма в Греции и Турции.
14 апреля английский кабинет запросил Советское правительство, не согласится ли оно выступить с заявлением о том, что в случае агрессии против какого-либо европейского соседа СССР (в том числе, следовательно, Финляндии, Эстонии, Латвии) Советское правительство окажет жертве агрессии помощь, «если она будет желательна». Никаких обязательств на себя Англия и Франция не брали, тем более при прямом нападении Германии на Советский Союз. Нетрудно было понять, что англо-французское предложение не содержало в себе принципа взаимности и стремилось поставить СССР в неравное положение. Кроме того, оно содержало в себе провоцирующий момент для направления гитлеровской агрессии против СССР.
17 апреля 1939 г. Советское правительство направило английскому и французскому правительствам встречные предложения [37] по организации взаимных мер против агрессии в Европе{36}. При этом было подчеркнуто, что обязательным условием такого соглашения Советский Союз считает одновременное заключение военной конвенции трех договаривающихся держав.
Когда, наконец, ответ на это предложение был получен (8 мая), то он вновь показал, что Англия и Франция требовали от СССР обязательств одностороннего характера без соблюдения принципа взаимности.
14 мая В. М. Молотов, незадолго перед этим (3 мая) назначенный народным комиссаром иностранных дел, вручил английскому послу в Москве ответ Советского правительства. Указав на неудовлетворительность английских предложений, Советское правительство заявило, что «для создания действительного барьера миролюбивых государств против дальнейшего развертывания агрессии в Европе необходимы по крайней мере три условия:
«1. Заключение между Англией, Францией и СССР эффективного пакта взаимопомощи против агрессии.2. Гарантирование со стороны этих трех великих держав государств Центральной и Восточной Европы, находящихся под угрозой агрессии, включая сюда также Латвию, Эстонию и Финляндию.
3. Заключение конкретного соглашения между Англией, Францией и СССР о формах и размерах помощи, оказываемой друг другу и гарантируемым государствам, без чего (без такого соглашения) пакты взаимопомощи рискуют повиснуть в воздухе, как это показал опыт с Чехословакией»{37}.
Переговоры продолжались без каких-либо существенных сдвигов. 12 июня советский посол в Англии И. М. Майский предложил Галифаксу поехать в Москву. Однако британский министр отклонил это предложение. Английский дипломат У. Стрэнг, отправившийся в советскую столицу, 20 июля доносил в Лондон:
«Их (русских. — А. С.) недоверие и подозрительность к нам в ходе переговоров не уменьшились, и я не думаю, чтобы возросло их уважение к нам. Тот факт, что мы создаем одну трудность за другой по вопросам, которые кажутся им маловажными, создает впечатление, что мы, может быть, не особенно стремимся к соглашению»{38}.
Следует сказать, что правительство Франции проявляло несколько большую заинтересованность в заключении соглашения с СССР, но, как показывали факты, в конечном счете оно неизменно следовало за Чемберленом. Не давало результатов и то обстоятельство, что в парламентах Англии и Франции раздавалась все более резкая критика в адрес правительств за их саботаж в переговорах с СССР.
Реакционное правительство Польши, с ненавистью относясь к социалистическому государству, занимало резко отрицательную [38] позицию к любым переговорам о возможности заключения пакта о взаимопомощи с СССР.
После длительных проволочек и с явной неохотой Англия и Франция отправили, наконец, в СССР свои военные миссии. Галифакс, как впоследствии выяснилось, прямо сказал своим коллегам, что все это делается лишь для того, чтобы выиграть время. Для этой ответственной миссии были направлены второстепенные деятели. Характерно, что и отправили их не самолетом, а на тихоходном пароходе. Прибыли они в Москву 11 августа. Но английская миссия не располагала даже никакими официальными полномочиями на ведение переговоров и подписание военной конвенции. Все это свидетельствовало о том, что, посылая свои делегации в Москву, правительства Англии и Франции в действительности не имели намерения договориться с СССР о совместных действиях{39}. И не случайно, что у них не было никаких реальных предложений по обузданию агрессора.
«Вместо конкретных военных планов, на рассмотрении которых настаивала советская делегация, английская и французская военные миссии предложили обсудить и без того ясные «общие цели» и «общие принципы» военного сотрудничества, которые, как указал глава советской делегации, «могли бы послужить материалом для какой-либо абстрактной декларации»»{40}.
Совсем иначе подготовилась и вела переговоры советская военная миссия. Во главе ее стоял народный комиссар обороны СССР К. Е. Ворошилов, в ее состав входили начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников и другие руководящие военные деятели. Советская военная делегация предложила совершенно конкретный план, предусматривающий совместные вооруженные действия для пресечения агрессии. Записи заседаний военных миссий трех держав (Москва, 12 — 21 августа 1939 г.) опубликованы{41}, и мы приведем лишь небольшие извлечения из них. Эти записи показывают, какие крупные силы Красная Армия готова была развернуть на советских западных границах уже в 1939 г.
Так, 15 августа начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников говорил, что против агрессии в Европе Красная Армия в европейской части СССР развернет и выставит 120 пехотных дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5 тыс. тяжелых орудий, 9 — 10 тыс. танков, от 5 до 5,5 тыс. боевых самолетов, т. е. бомбардировщиков и истребителей.
«Сосредоточение армии, — говорил Б. М. Шапошников, — производится в срок от 8 до 20 дней. Сеть железных дорог позволяет не только сосредоточить армию в указанные сроки к границе, но и произвести маневры вдоль фронта. Мы имеем вдоль западной границы от 3 до 5 рокад на глубину в 300 километров»{42}. [43]
Дальше Б. М. Шапошников изложил одобренные военной миссией СССР три варианта возможных совместных действий вооруженных сил Англии, Франции и СССР в случае агрессии в Европе.
«Первый вариант — это когда блок агрессоров нападает на Англию и Францию. В этом случае СССР выставляет 70% тех вооруженных сил, которые Англией и Францией будут непосредственно направлены против главного агрессора — Германии...Второй вариант возникновения военных действий — это когда агрессия будет направлена на Польшу и Румынию... Участие СССР в войне может быть осуществлено только тогда, когда Франция и Англия договорятся с Польшей и, по возможности, с Литвой, а также с Румынией о пропуске наших войск и их действиях через Виленский коридор, через Галицию и Румынию.
В этом случае СССР выставляет 100% тех вооруженных сил, которые выставят Англия и Франция против Германии непосредственно.
... Третий вариант. Этот вариант предусматривает случай, когда главный агрессор, используя территорию Финляндии, Эстонии и Латвии, направит агрессию против СССР. В этом случае Франция и Англия должны немедленно вступить в войну с агрессором или блоком агрессоров.
Польша, связанная договорами с Англией и Францией, должна обязательно выступить против Германии и пропустить наши войска по договоренности правительств Англии и Франции с правительством Польши через Виленский коридор и Галицию.
Выше было указано, что СССР развертывает 120 пехотных дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5 тыс. тяжелых орудий, от 9 до 10 тыс. танков, от 5 до 5,5 тыс. самолетов. Франция и Англия должны в этом случае выставить 70% от указанных только что сил СССР и начать немедленно активные действия против главного агрессора»{43}.
На заседании 17 августа начальник Военно-Воздушных Сил РККА А. Д. Локтионов обстоятельно и конкретно сообщил об авиационных силах Советского Союза и их использовании в борьбе против агрессора в соответствии с планами, разработанными Генеральным штабом.
«В связи с ростом агрессии в Европе и на Востоке, — добавил А. Д. Локтионов, — наша авиационная промышленность приняла необходимые меры для расширения своего производства до пределов, необходимых для покрытия нужд войны»{44}.
Вскоре ход военных переговоров показал, что правительства Англии и Франции совершенно не интересует установление действительного военного сотрудничества с СССР, в борьбе против агрессора. Их военные миссии, в частности, ничего не могли [40] сказать в отношении того, смогут ли вооруженные силы СССР быть пропущены через территории Польши и Румынии. Вместе с тем они хорошо знали, что правительства той и другой страны решительно настроены против сотрудничества с СССР. Когда же Париж, наконец, запросил польское правительство, то получил отрицательный ответ{45}. Стало окончательно ясно, что английское правительство Чемберлена и плетущееся за ним французское правительство Даладье не желают подписывать военную конвенцию с Советским Союзом.
Примерно в это же время стало известно, что между Германией и Англией идут переговоры о предоставлении фашистам крупного английского займа. В дальнейшем выяснилось, что секретные англо-германские переговоры затрагивали гораздо более крупные и серьезные проблемы{46}. Английское правительство предложило фашистскому правительству Германии планы сотрудничества в целях совместной эксплуатации мировых рынков и их раздела, имея в виду также Китай и Советский Союз. Кроме того, англичане предлагали гитлеровцам пакт о ненападении и целый ряд других планов, направленных к разграничению сфер господства Британской империи и третьего рейха. Чемберлен готов был взять обратно обязательства, которые от имени Англии были даны Польше, Румынии, Турции и Греции, готов был прекратить переговоры с СССР и, наконец, предать своего ближайшего союзника — Францию.
В августе 1939 г. военно-политическое положение СССР крайне обострилось. Стало ясным, что достигнуть соглашения с Англией и Францией не удастся. Несомненным представлялось и то, что великие западные державы стремятся столкнуть лбами гитлеровскую Германию и Советский Союз. Обострение германо-польских отношений также представляло серьезную угрозу для СССР.
Стратегическое положение Советского Союза было тем более сложным, что в это же время на Дальнем Востоке Красная Армия вела боевые действия против японских войск в районе реки Халхин-Гол, выполняя союзнический долг по отношению к МНР и обеспечивая безопасность советских дальневосточных границ. Отношения между СССР и Японией резко ухудшились. Между тем Англия заключила с японским правительством соглашение (Арита — Крэйги), фактически поощрявшее японскую агрессию против СССР и Монгольской Народной Республики.
Советский Союз оказался в положении, когда с двух противоположных сторон ему угрожала агрессия. Большая война могла обрушиться на него одновременно из Европы и с Дальнего Востока. Переговоры с Англией и Францией о заключении оборонительного военно-политического договора зашли в тупик. СССР оказывался в положении полной изоляции. Об этом только [41] и могли мечтать враги первого в мире социалистического государства.
Но могло ли мириться с таким положением Советское правительство? Все его попытки остановить фашистскую агрессию путем организации коллективной безопасности не дали результатов. Советско-англо-французские переговоры весной и летом 1939 г. лишь прояснили обстановку, показав полное нежелание западных держав сотрудничать с СССР в обуздании фашистской агрессии.
Полную ошибочность политики Англии и Франции в тот период признает в своих мемуарах и У. Черчилль. Он писал (пусть с некоторыми оговорками), что
«не может быть сомнений в том, что Англии и Франции следовало принять предложение России провозгласить тройственный союз... Союз между Англией, Францией и Россией вызвал бы серьезную тревогу у Германии в 1939 г., и никто не может доказать, что даже тогда война не была бы предотвращена. Следующий шаг можно было бы сделать, имея перевес сил на стороне союзников. Их дипломатия вернула бы себе инициативу. Гитлер не мог бы позволить себе ни начать войну на два фронта, которую он сам так резко осуждал, ни испытать неудачу. Очень жаль, что он не был поставлен в такое затруднительное положение, которое вполне могло бы стоить ему жизни»{47}.
Война стояла у порога Советской страны. Англо-французские правящие круги ясно показывали Гитлеру, что фашистское нападение на СССР не встретит с их стороны противодействия. Германское правительство видело их двойную игру, понимало ж опасность положения Советского Союза. Однако его планы не совпадали с расчетами англо-французских мюнхенцев. Основные установки фюрера и стоящих за ним германских монополий не менялись. Гитлер отнюдь не собирался отказываться от какой-либо части программы завоевания мирового господства. Что касается экономических и политических противоречий между Германией, побежденной в первой мировой войне, и Англией, Францией, США, стран — победительниц в этой войне, то они продолжали углубляться. Фашистская Германия стремилась завоевать положение господствующей капиталистической империи, вернуть утраченные колонии, главенствовать на мировых рынках и пр.
В каком же направлении фашистской Германии было выгоднее наносить очередной удар для продвижения к главной цели? При этом ей нужно было разбить своих противников поодиночке и не втягиваться в войну на два фронта.
К войне против Советского Союза германский фашизм тогда не считал себя готовым, хотя она стояла на очереди. В 1939 г. Германия имела вооруженные силы в 2,75 млн. человек, 10 тыс. [42] орудий, 3,2 тыс. танков, свыше 4 тыс. самолетов, военно-морской флот. Военно-экономический потенциал третьего рейха также не достиг еще уровня, необходимого для выступления против СССР или коалиции великих держав. Короче, германский фашизм был тогда вполне укротим. Он не решился бы на войну на два фронта. Отказ Англии и Франции от системы коллективной безопасности облегчил фашистскому зверю возможность наброситься на очередную жертву.
Советское правительство приняло единственно правильное решение, когда война оказалась у порога страны. В исключительно опасных условиях, сложившихся летом 1939 г., необходимо было ответить согласием на предложение Германии заключить пакт о ненападении, который и был подписан 23 августа.
«Не потому прервались военные переговоры с Англией и Францией, — заявил в интервью глава советской военной миссии К. Е. Ворошилов, — что СССР заключил пакт о ненападении с Германией, а, наоборот, СССР заключил пакт о ненападении с Германией в результате, между прочим, того обстоятельства, что военные переговоры с Францией и Англией зашли в тупик в силу непреодолимых разногласий»{48}.
Заключение пакта с Германией отсрочивало на некоторое время развязывание гитлеровской агрессии против СССР в условиях полной его изоляции. Этим шагом советская дипломатия раскалывала складывающийся против СССР единый фронт империализма.
Мюнхенская политика англо-французских политических деятелей типа Чемберлена и Даладье, а также поддерживающих их кругов терпела крах по всем направлениям. Ее пагубность была очевидной для все более широких масс населения. Понимали это и наиболее дальновидные политические деятели Англии и Франции. Даже творцы мюнхенского сговора начинали видеть, что отступать дальше перед Гитлером невозможно без риска для коренных интересов своих собственных стран. Но эта политика уже принесла свои роковые последствия. Вторая мировая война, которую можно было не допустить, вскоре обрушилась на человечество. Это был тяжелый урок, который преподнесла людям история.