Глава четвертая.

Борьба в Сталинграде

Бои с 13 по 26 сентября {1}

Оборонительное сражение под Сталинградом приобретало все более напряженный характер. Противник, прорвавшийся к Волге с севера от города, приблизился затем к ней и со стороны южных подступов к Сталинграду, в районе Ельшанки, нацеливая удар встык 62-й и 64-й армий. Сталинград с трех сторон был охвачен врагом. Линия фронта к исходу 12 сентября проходила в 2—10 км от его окраин. В этот день на город было сброшено 856 фугасных бомб. Результат налета — убито свыше 300 человек мирного населения{2}.

Объятый огнем, разрушаемый бомбами и снарядами, Сталинград находился в отчаянном положении. Во избежание напрасных жертв усилилась эвакуация из города гражданского населения, особенно женщин, стариков и детей, а также раненых. С конца августа до первых чисел октября только из Ворошиловского района было переправлено на левый берег Волги около 65 тыс. человек, из Краснооктябрьского района — 60 тыс.{3}

На предприятиях демонтировалось наиболее ценное оборудование и также вывозилось за Волгу. Так, из материальных ценностей завода «Красный Октябрь» с 29 августа по 10 сентября удалось переправить через Волгу три маршрута заводского оборудования, 28 вагонов ферросплавов, четыре вагона цветных металлов и восемь вагонов вспомогательных материалов{4}. Одновременно в Челябинск на пуск нового металлургического завода было отправлено 5 тыс. рабочих и инженерно-технических работников этого завода{5}. С Тракторного завода на 9 сентября было вывезено цветных металлов 350 т, оборудования, приспособлений и инструмента — около 200 т. С других предприятий также было перевезено значительное количество цветных металлов{6}.

Оставшееся в городе население под руководством партийной организации продолжало оказывать помощь сражавшимся войскам{7}. Работа промышленных предприятий не прекращалась до последней возможности. Сталинградские рабочие и инженерно-технические работники на оставшемся в заводских и фабричных корпусах оборудовании ремонтировали боевую технику, изготовляли оружие, снаряды, бутылки с зажигательной смесью, противотанковые средства. В сентябре, когда в городе уже развернулись уличные бои, рабочие Тракторного завода дали фронту свыше 200 танков, 150 тракторов и много другой техники{8}. Коллективы других предприятий также самоотверженно трудились для фронта, Рабочие и служащие, находившиеся в отрядах народного ополчения, истребительных батальонах или мобилизованные в ряды Красной Армии, не щадя своей жизни, дрались с врагом.

Военная обстановка в районе Сталинграда была критической. Еще в первых числах сентября, выполняя приказ командования, 62-я армия{9} отошла к западным и северным окраинам города, а 64-я армия — к южным. Соединения и части этих армий в боях на подступах к городу понесли большие потери, численный состав их стал крайне незначительным. Несмотря на это, в силу сложившейся обстановки на фронте Советское командование возложило непосредственную оборону Сталинграда на 62-ю и 64-ю армии. Перед ними была поставлена чрезвычайно ответственная и вместе с тем крайне трудная задача: не допустить захвата противником территории города Сталинграда. Они должны были принять на себя основной удар, наносимый на Сталинград врагом. Вместе с тем советское командование принимало необходимые меры для пополнения 62-й и 64-й армий свежими силами.

Исключительно важное значение для обороны города имело то обстоятельство, что остальные войска сталинградского направления активными действиями оттягивали часть сил противника с направлений его главных ударов.

К 13 сентября войска Сталинградского фронта{10} сдерживали противника на рубеже Павловск, Паншино, Самофаловка, Ерзовка, а войска Юго-Восточного фронта{11} — на рубеже Сталинград. Ивановка, Мал. Чапурники, озера Сарпа, Цаца, Барманцак, г. Элиста. В составе этих фронтов находилось значительное число соединений{12}, но многие из них были слабо укомплектованы. Каждая дивизия занимала оборону в полосе около 10,5 км.

Фронты имели весьма небольшие резервы: Сталинградский — две стрелковые дивизии, кавалерийский корпус (3-й гвардейский), три стрелковые бригады; Юго-Восточный — одну стрелковую дивизию, танковый корпус (2-й) без материальной части, пять танковых бригад, два укрепленных района.

Наземные войска поддерживали 16-я и 8-я воздушные армии, а также Волжская военная флотилия. Перед войсками Сталинградского и Юго-Восточного фронтов стояла задача не допустить захвата гитлеровцами Сталинграда, обескровить их в упорных боях и подготовить необходимые условия для перехода в контрнаступление с целью разгрома группировки врага, прорвавшейся к Волге.

Противник продолжал наращивать силы на сталинградском направлении. Действовавшая здесь группа армий «Б» в июле имела 42 дивизии, к концу августа — 69, а к исходу сентября — 81 дивизию. Это усиление проводилось прежде всего за счет переброски войск из группы армий «А», из ее резерва и с кавказского направления{13}. Только с 1 по 13 сентября гитлеровская группировка в районе Сталинграда была усилена девятью дивизиями и одной бригадой. Враг перебросил сюда из Румынии 9-ю и 11-ю пехотные дивизии, из Италии — пехотную бригаду, из состава группы армий «А» — 5-й и 2-й румынские армейские корпуса. Войска своих союзников — румын и итальянцев — гитлеровское командование ставило на пассивные участки фронта, перебрасывая с них немецкие дивизии непосредственно под Сталинград.

Против Сталинградского и Юго-Восточного фронтов к 13 сентября действовали 8-я итальянская, 6-я и 4-я танковая немецкие армии, а всего 47 дивизий (пехотных — 36, танковых — 5, моторизованных — 4, кавалерийских — 2) и три бригады. Группировка противника под Сталинградом за время с 17 августа увеличилась на одиннадцать дивизий и три бригады{14}.

С выходом войск 6-й полевой и 4-й танковой армий к окраинам Сталинграда ('немецко-фашистское командование приняло решение начать штурм города.

12 сентября командующий группой армий «Б» генерал-полковник фон Вейхс и командующий 6-й армией генерал танковых войск Паулюс были вызваны в Винницу на совещание в ставке фюрера. Паулюс доложил об обстановке на фронте. Гитлер, оценивая развитие событий под Сталинградом, говорил о полном истощении сил советской стороны, о том, что Красная Армия разбита и ее сопротивление на Волге имеет лишь локальный характер{15}. Гитлер приказал в кратчайший срок овладеть Сталинградом, чтобы но допустить здесь перемалывания сил вермахта на длительное время{16}.

Штурм Сталинграда намечалось осуществить в основном силами 6-й армии{17} и двумя ударами, причем оба нацеливались вначале по центру города.

Один удар — группировкой в составе трех пехотных (295, 71-й и 94-й) и одной танковой (24-й) дивизий из района Александровна на восток.

Второй удар — группировкой из трех дивизий (29-я моторизованная, 14-я танковая немецкие, 20-я пехотная румынская) из района ст. Садовая в направлении на северо-восток. Эти удары должны были расчленить фронт советской обороны и привести к падению Сталинграда. Фланговым силам противника, действовавшим южнее и северо-западнее города, ставилась задача сковать противостоящие им войска.

Преобладание сил и на этом этапе борьбы за Сталинград — к 13 сентября 1942 г. — было на стороне противника, что видно из следующих данных:

Силы и средства	Советские войска	Войска противника	Соотношение
Люди	590 000	590 000	1:1
Орудия и минометы	7 000	10 000	1:1,3
Танки	600	1000	1:1,6
Самолеты	389	1000	1:2,6

Таким образом, к началу непосредственной борьбы за город противник обладал значительным преимуществом в артиллерии, танках и авиации. Это конечно, усугубляло трудности для советских войск при ведёнии оборонительного сражения.

Наибольшим превосходством над советскими войсками, особенно в танках и авиации, противник обладал на главном направлении своего наступления, т. е. западнее и юго-западнее Сталинграда. Здесь действовало 13 вражеских дивизий, в том числе три танковые и одна моторизованная. Общее соотношение сил и средств сторон непосредственно в районе Сталинграда (на 65-километровом участке Рынок, Малые Чапурники) видно из табл.5.

Силы и средства	Советские войска	Войска противника	Соотношение
Люди	90 000	170 000	1:1,9
Орудия и минометы калибра 76 мм и крупнее	1 000	1 700	1:1,5
Танки	120	500	1 : 4.2
Самолеты	389	1000	1:2,6

На каждые 5 км рассматриваемого участка фронта приходилась в среднем одна дивизия врага и на каждый 1 км — свыше 46 орудий и минометов, около 10 танков и бронемашин. Число самолетов противника было подавляющим. Особенно крупные силы враг сосредоточил в районах Городище, Гумрак, Ельшанка.

Группировка советских войск, оборонявшаяся непосредственно перед городом и на его окраинах, выглядела следующим образом.

Линия фронта перед 62-й и 64-й армиями была непрерывной и проходила на протяжении до 65 км вдоль правого берега Волги от района поселков Рынок, Орловка на севере и дальше по западной окраине города к его южной оконечности в Кировском районе до Малых Чапурников.

Войска 62-й армии занимали оборону от Рынок до Купоросное, шириной до 40 км, на главном направлении гитлеровского наступления. Здесь соотношение сил было особенно невыгодным для советской стороны. В 62-й армии находилось немало частей и соединений{18}; но их силы и средства были на исходе. Армия имела в своем составе: людей — около 54 тыс., противник — 100 тыс.,{19} орудий и минометов — около 625, противник—около 500; танков— 110, противник—500{20}. Войска 62-й армии располагались в два эшелона{21}.

64-я армия{22} оборонялась на рубеже Купоросное — Ивановка протяженностью около 25 км. Войска армии имели оперативное построение в один эшелон. Главные ее силы были сосредоточены на правом фланге, прикрывавшем наиболее опасное направление.

Советское Верховное Главнокомандование продолжало направлять на Сталинградский и Юго-Восточный фронты резервные соединения и маршевые пополнения.

Во исполнение указаний Ставки принимались все необходимые меры для организации стойкой обороны, 62-я армия, отрезанная от остальных войск Сталинградского фронта при прорыве противника к Волге севернее города, еще 29 августа была передана в состав Юго-Восточного фронта. Войска армии должны были оборонять центр и северную часть города:

Ворошиловский, Дзержинский, Ерманский, Краснооктябрьский, Баррикадный и Тракторозаводский районы.

12 сентября командующим 62-й армией был назначен генерал-лейтенант В. И. Чуйков{23}, человек с большим жизненным и боевым опытом. Василий Иванович родился 12 февраля 1900 г. в с. Серебряные Пруды Тульской губернии, ныне Московская область, в семье крестьянина{24}. В 12 лет, едва закончив сельскую школу, он отправился в Петербург, где работал сначала мальчиком в одной из гостиниц, затем учеником в шорной мастерской. В Красную Армию Чуйков вступил добровольцем. Гражданская война явилась хорошей боевой школой, которая дала ему знания и закалила волю. Еще будучи курсантом Московских военно-инструкторских курсов в Лефортове, Чуйков был направлен на подавление левоэсеровского мятежа в Москве, а затем последовал ряд боевых походов на Восточном и Западном фронтах, где Василий Иванович командовал полком. В 1919 г. В. И. Чуйков вступил в партию. Закончив в 1925 г. Военную академию им. М. В. Фрунзе, он в последующие годы успешно выполнял поручаемые ему ответственные задания, принимал участие в освобождении Западной Белоруссии, во время советско-финляндской войны 1939—1940 гг. командовал армией{25}.

Начало Великой Отечественной войны застало его в Китае, где он являлся советским военным советником. В марте 1942 г. В. И. Чуйков прибыл в Москву и вскоре был назначен заместителем командующего резервной армией, получившей затем наименование 64-й армии.

Получив новое назначение, Чуйков из штаба фронта, переправившись через Волгу на правый берег, сразу же направился на командный пункт 62-й армии, находившийся в то время на высоте 102,0 — вошедшем в историю Мамаевом кургане. Противник был в 3 км от высоты. Вокруг командного пункта штаба армии непрерывно рвались мины, снаряды и бомбы. В блиндаже начальника штаба армии Чуйков застал генерал-майора Н. И. Крылова и члена Военного совета армии дивизионного комиссара К. А. Гурова. Оба они сыграли выдающуюся роль в организации боевых действий 62-й армии.

Николай Иванович Крылов, впоследствии Маршал и дважды Герой Советского Союза, родился 29 апреля 1903 г. в с. Голяевка Пензенской губернии. В 1919 г., когда ему было пятнадцать лет, вступил добровольцем в Красную Армию. Участвовал в гражданской войне на Южном фронте, в Закавказье и на Дальнем Востоке. С 1928 г. член партии. Великая Отечественная война застала его в Измаиле, откуда его перевели в Одессу начальником оперативного отдела штаба Приморской армии, затем он возглавил штаб этой прославленной армии. В ходе героической обороны Одессы и Севастополя Н. И. Крылов проявил глубокие знания, мужество и самообладание, талант организатора боевых действий; он пользовался высоким авторитетом у воинов.

Кузьма Акимович Гуров родился 1 ноября 1901 г. в крестьянской семье из д. Панево Калужской губернии. С 12 лет стал работать по найму. Был пастухом, потом чернорабочим на торфяных разработках под Москвой. В детстве ему удалось окончить лишь сельскую школу— 4 класса. В 1917 г. в поисках хлеба поехал на заработки в Сибирь, два года батрачил у кулаков. В Иркутске, когда туда пришли советские войска, едва оправившийся от тифа К. А. Гуров вступил в Красную Армию. С кавалерийским полком прошел вниз по Ангаре к Александровскому централу. После ликвидации каппелевцев Иркутский кавалерийский полк двинулся в Забайкалье, и снова бои по ликвидации белогвардейцев. В августе 1920 г. К. А. Гуров стал коммунистом (членом партии — 15 февраля 1921 г.). Потом была служба на границе с Монголией, участие в походах и учениях, затем командирование на политпросветкурсы. К началу Великой Отечественной войны К. А. Гуров уже имел большой опыт боевой и политической работы в Красной Армии.

Командиры и политработники, осуществлявшие руководство войсками 62-й армии, способны были решать самые трудные боевые задачи.

В. И. Чуйков еще в дни боев за Сталинград так оценивал обстановку в городе, когда он туда прибыл. «Связь работала, и телефон и радио. Но, куда ни посмотришь, везде разрыв, везде прорыв. Дивизии настолько были измотаны, обескровлены в предыдущих боях, что на них полагаться нельзя было. Я знал, что мне кое-что будет подброшено через 3—4 дня, и эти дни сидел как на угольях, когда приходилось выцарапывать отдельных бойцов, что-то сколачивать похожее на полк и затыкать им небольшие дыры. Фронт — от Купоросное и Орловки — Рынок. Основной удар — Гумрак и на вокзал в центре города, второй удар южнее — Ельшанка, элеватор»{26}. В дивизиях и бригадах насчитывалось по 200— .300 человек. Некоторые дивизии имели на вооружении всего лишь несколько необходимых орудий и пулеметов. В танковых бригадах было по 6—10 танков.

В своих послевоенных воспоминаниях В. И. Чуйков так характеризует положение, сложившееся для защитников Сталинграда к исходу 12 сентября. «Против войск 62-й армии наступали войска 6-й полевой и несколько дивизий 4-й танковой армии противника. Отдельные части немцев вышли к Волге севернее поселка Рынок и на юге у Купоросное. Армия была прижата к реке с фронта и флангов. В воздухе превосходство сил также было у врага. Немцы совершали в сутки до 3000 самолето-вылетов. В то же время авиация Сталинградского фронта не могла действовать так же активно.{27}

Военный совет 62-й армии, заслушав 13 сентября доклад генерал-майора Князева о состоянии обороны г. Сталинграда, в .своем постановлении отметил:

«1. Работы по приведению в оборонительное состояние города осуществлены на 25%.

2. Система противотанковой обороны недоделана... Совершенно отсутствуют рвы перед построенными баррикадами внутри города...»{28}.

Намечены были меры по усилению обороны города, в частности:

а) усовершенствовать противотанковую оборону;

б) приспособить для обороны пехотой городские здания;

в) перед оборудованными баррикадами в городе отрыть танковые рвы и прикрыть их огнем огневых средств. Имеющиеся здания на флангах баррикад приспособить для обороны пехотой, создав перед баррикадами огневые мешки{29}.

В чисто военном отношении условия благоприятствовали тогда врагу в решении стоящей перед ним задачи. Мощная группировка немецко-фашистских войск, оснащенная современной техникой, прорвалась к прославленному советскому городу на Волге. Фашистским завоевателям казалось, что нужен последний удар, чтобы сокрушить силы Сталинграда.

13 сентября, после авиационной и артиллерийской подготовки, противник начал штурм города. Одна группировка вражеских войск (295, 71, 94-я пехотные и 24-я танковая дивизии), в составе которой было до 100 танков, наступала из района разъезда Разгуляевка. К концу дня гитлеровцы потеснили 6-ю гвардейскую танковую бригаду 23-го танкового корпуса к поселкам Баррикады и Красный Октябрь. Вторая группировка (29-я моторизованная и 14-я танковая дивизии), имевшая до 250 танков, овладела ст. Садовая и вышла к западной окраине пригорода Минина. Противник в этот день захватил также высоту 126,6, Авиагородок, больницу и МТС восточнее ст. Садовая. На других участках атаки гитлеровцев были отражены.

Командный пункт и штаб 62-й армии, в течение 13 сентября остававшиеся на Мамаевом кургане, находились под сильным огнем противника. «Несколько блиндажей было разбито, имелись потери в личном составе штаба армии»{30}. Проволочная связь все время нарушалась огнем противника. «Несмотря на все усилия наших связистов, к 16 часам связь с войсками почти прекратилась»{31}.

В ту же ночь командный пункт армии был перенесен в штольню на северном берегу р. Царицы, где незадолго до этого помещался командный пункт Юго-Восточного и Сталинградского фронтов. Чуйков принял это решение, видя, как вследствие обстрелов непрерывно нарушалась связь, что грозило потерей управления войсками. На Мамаевом кургане был оставлен армейский наблюдательный пункт. Но и на новом месте командный пункт армии находился под сильным воздействием вражеского огня, а также впереди командных пунктов некоторых дивизий. Такой риск оправдывался тем, что эта мера приобретала значение важного морального фактора, показывая бойцам и командирам уверенность командования армии в успешном отражении яростных ударов гитлеровцев.

В обстановке продолжающегося натиска врага командующий Юго-Восточным фронтом поставил перед 62-й и 64-й армиями задачу выбить противника с участков, где ему удалось вклиниться. В. И. Чуйков в 22 часа 30 мин. отдал приказ № 145 о переходе частей 62-й армии в ночь на 14 сентября в контратаку с целью восстановить существовавшее накануне положение.

В 3 часа 30 мин. 14 сентября части 62-й армии перешли в контратаку и на отдельных участках вначале достигли некоторого успеха. Однако противник бросил против атакующих советских подразделений большие силы авиации и прижал их к земле. В 12 час. гитлеровские войска обрушили на боевые порядки 62-й армии огромной силы удар с применением большого числа танков и пехоты. Развернулась исключительно ожесточенная и упорная борьба.

14 сентября вошло в героическую эпопею Сталинградской битвы как один из критических дней обороны.

Враг бросил на город несколько дивизий, сотни танков и самолетов, сосредоточил огонь более тысячи орудий. Гитлеровцы старались расчленить советскую оборону, изолировать один обороняющийся участок от другого. Особенно ожесточенные бои развернулись в этот день в районе Мамаева кургана, на берегу Царицы, в районе элеватора и на западной окраине Верхней Ельшанки. Во второй половине дня противник прорвался к Сталинграду одновременно в нескольких местах: в районе пос. Купоросного, на Дар-Горе, по оврагу р. Царица и через территорию Авиагородка. В ходе ожесточенных уличных боев гитлеровцы прорывались по р. Царице к Волге, отрезая от центра города Ворошиловский район, где сражались подразделения 4-й отдельной стрелковой бригады{32}.

Особенно упорные бои велись здесь в районе элеватора и вокзала Сталинград-11. Враг прилагал большие усилия к тому, чтобы на всем фронте своего наступления выйти к Волге и сбросить в нее защитников города. К 17 час. 00 мин. вражеские автоматчики завязали бои у вокзала Сталинград-1 (Центральный вокзал). Ценой больших потерь противник овладел господствующей над Сталинградом высотой 102,0 — Мамаевым курганом. Овладев вокзалом Сталинград-1 и заняв дома специалистов, немцы стали из автоматов и пулеметов простреливать берег и Волгу на участке центральной переправы, стремясь сорвать переброску подкреплений к 62-й армии на правый берег. Чтобы полностью подавить волжские переправы, враг в течение всего этого дня с особым ожесточением обстреливал Волгу. Однако волгари не были деморализованы этими ударами. По левому берегу ставились дымовые завесы, закрывая его от врага. Катера и паромы, прикрываемые зенитной артиллерией, продолжали ходить по реке.

Гитлеровцы находились в 800 м от командного пункта 62-й армии, но самым опасным было то, что они прорывались к центральной переправе. Чтобы отстоять переправу, В. И. Чуйков приказал бросить на усиление оборонявших ее воинов несколько танков из состава тяжелой танковой бригады, последнего своего резерва{33}. К моменту прибытия этих танков к командному пункту генерал Н. И. Крылов сформировал две группы из офицеров штаба армии и солдат роты охраны. Почти все они были коммунисты. Первая группа в составе шести танков во главе с майором П. И. Зализюком получила задачу перехватить улицы, идущие от вокзала к пристани. Вторая группа с тремя танками во главе с подполковником М. Г. Вайнрубом была направлена к домам специалистов, из которых противник обстреливал Волгу и пристань огнем крупнокалиберных пулеметов{34}. Немецкие автоматчики, прорвавшиеся к пристани, были оттеснены от переправы к вокзалу Сталинград-1.

14 сентября противник прорвал оборону на стыке 62-й и 64-й армий (5-километровый участок фронта: Верхняя Ельшанка — совхоз «Горная Поляна»). Генерал И. К. Морозов, бывший командир 422-й стрелковой дивизии{35}, в своих воспоминаниях пишет: «Отбросив левый фланг 62-й армии — гвардейскую дивизию генерала Глазкова — и правый фланг 64-й армии — гвардейскую дивизию полковника Денисенко, противник овладел Купоросным, ремонтным заводом и вышел к Волге, продолжая теснить части 64-й армии на юг, к Старой Отраде и Бекетовке, а левый фланг 62-й армии — к Ельшанке и зацарицынской части города»{36}. Прорыв гитлеровцев к Волге в районе Купоросное изолировал 62-ю армию от остальных сил фронта. Однако попытки восстановить здесь положение цели не достигли. Контрударом 422-й стрелковой дивизии переданной из 57-и армии в состав 64-й армии, гитлеровцы были выбиты из ремонтного завода и рощи Квадратная, но основные позиции противник удержал.

Борьба за город велась непрерывно днём и ночью. Теперь она развёртывалась на улицах и площадях Сталинграда. Войска 244-й, 35-й гвардейской стрёлковых дивизии, 42-й отдельной стрелковой бригады и других соединений и частей в жестоких боях отстаивали каждый дом, нанося значительный урон врагу. Атакуя крупными силами пехоты и танков, нанося удары с воздуха авиацией, командование 6-й армии Паулюса продолжало направлять главный натиск своих войск против центра и левого фланга 62-й армии.

Защитников Сталинграда, сражавшихся на улицах города, поддерживали артиллерийские батареи с левого берега Волги. Здесь была развернута фронтовая артиллерийская группа (шесть полков артиллерии и минометов), артиллерия 2-го танкового корпуса, зенитная артиллерия Сталинградского корпусного района ПВО страны. Заволжская артиллерия громила резервы противника и сосредоточивала свои огонь на наиболее опасных направлениях наступления врага. Существенную огневую поддержку войскам, дерущимся на правом берегу, оказывала и Волжская военная флотилия с ее 50 орудиями. Корабли военной флотилии вели огонь по прорвавшимся в Сталинград немецким войскам{37}.

Как и раньше, с наземными войсками тесно взаимодействовала 8-я воздушная армия. За время с 13 по 26 сентября ее авиация совершила свыше 4 тыс. самолето-вылетов, нанеся большой урон противнику.

На усиление 62-й армии первой прибыла 13-я гвардейская ордена Ленина стрелковая дивизия под командованием Героя Советского Союза гвардии генерал-майора А. И. Родимцева (комиссар дивизии — старший батальонный комиссар М. М. Вавилов, начальник штаба — подполковник Т. В. Бельский). В ночь с 10 на 11 сентября дивизия совершила стремительный марш по заволжской степи на автомашинах из района Камышина в район Средней Ахтубы{38}. Здесь она была доукомплектована оружием и боеприпасами. Распоряжением командующего фронтом 13-я гвардейская стрелковая дивизия была включена в состав войск 62-й армии. Это было 14 сентября. Генерал-лейтенант В. И. Чуйков приказал в тот же день к 19 час. 00 мин. скрытно и в расчлененных порядках сосредоточить дивизию в пос. Красная Слобода (напротив центральной части Сталинграда) для переправы ее на правый берег.

Преодоление реки войсками с техникой днем, когда противник контролировал прицельным огнем переправу через Волгу, являлось делом крайне рискованным. Было очевидно, что дивизия могла переправиться лишь ночью. В боевом распоряжении № 72 14 сентября 1942 г. командующий 62-й армией приказал: «2. К 3.00 15.9.42 13-ю гв. сд переправить в г. Сталинград. 3. Командиру 13-й гв. сд со штабными командирами, имея с собой сведения о боевом и численном составе, к 14.00 14.9 явиться ко мне за получением боевой задачи»{39}.

Генерал Родимцев сразу же переправился через Волгу и явился к командующему 62-й армией, с точностью выполнив приказ. Приведем рассказ об этом В. И. Чуйкова.

«В 14 часов ко мне явился командир 13-й гвардейской стрелковой дивизии Герой Советского Союза генерал-майор Александр Ильич Родимцев. Был он весь в пыли и грязи. Чтобы добраться от Волги до нашего командного пункта, ему не раз пришлось „приземляться" в воронки, прятаться в развалинах, укрываясь от пикирующих самолетов противника.

Генерал-майор Родимцев доложил мне, что дивизия укомплектована хорошо, в ней около 10 тысяч человек. Но с оружием и боеприпасами плохо. Более тысячи бойцов не имеют винтовок. Военный совет фронта поручил заместителю командующего фронтом генерал-лейтенанту Голикову обеспечить дивизию недостающим оружием не позже вечера 14 сентября, доставив его в район Красной Слободы. Но гарантии в том, что оно прибудет вовремя, не было. Я тут же приказал своему заместителю по тылу генералу Лобову, находившемуся на левом берегу Волги, мобилизовать всех своих работников, чтобы они собрали оружие в частях тыла армии и передали его в распоряжение гвардейцев.

Обстановку на фронте армии генерал Родимцев уже знал. Начальник штаба армии Крылов умел на ходу информировать людей; таким же образом он ввел в курс дела и генерала Родимцева»{40}.

Дальше следует изложение задачи, поставленной В. И. Чуйковым перед А. И. Родимцевым.

1. Переправить 13-ю гвардейскую стрелковую дивизию на правый берег Волги в ночь на 15 сентября.

2. Артиллерию дивизии, кроме противотанковой, поставить на огневые позиции на левом берегу и оттуда поддерживать действия стрелковых частей. Противотанковые пушки и минометы переправить вместе со стрелковыми частями и подразделениями.

3. Двумя стрелковыми полками очистить от фашистов центр города, дома специалистов и вокзал, одним полком занять и оборонять Мамаев курган. Один стрелковый батальон оставить в резерве у командного пункта штаба армии.

4. Границы участка обороны дивизии: справа — Мамаев курган, железнодорожная петля, слева — р. Царица.

5. Командный пункт устроить на берегу Волги около пристани, где имеются блиндажи и щели и куда уже подана связь.

В конце беседы командующий армией поинтересовался, какое у Родимцева настроение. Тот ответил: «Я коммунист, уходить отсюда не собираюсь и не уйду»{41}.

Немногие часы, оставшиеся до конца дня, были наполнены напряженной борьбой. Необходимо было имевшимися раздробленными и разбитыми частями и подразделениями при поддержке вооруженных отрядов рабочих, городской милиции и других ополченских формирований выдержать натиск врага на направлении его главного удара в центре Сталинграда. «Сумеют ли бойцы и командиры выполнить задачи, которые казались выше сил человеческих? Если не выполнят, то свежая 13-я гвардейская стрелковая дивизия может оказаться на левом берегу Волги в роли свидетеля печальной трагедии»{42}".

Защитники Сталинграда выполнили свой долг и на этот раз. В ночь с 14 на 15 сентября подразделения и части 13-й гвардейской стрелковой дивизии стали переправляться через Волгу. Переправа происходила в. очень тяжелых условиях. Немецкая авиация и дальнобойная артиллерия засыпали реку бомбами и снарядами. Кроме того, заняв ряд высоких зданий, гитлеровцы просматривали место переправы.

Вначале был переброшен в Сталинград передовой отряд в составе-1-го стрелкового батальона 42-го гвардейского стрелкового полка, усиленный ротой автоматчиков и ротой противотанковых ружей. Командиром отряда был назначен гвардии старший лейтенант 3. П. Червяков.

О переправе батальона рассказывает полковник И. А. Самчук, ветеран 13-й гвардейской дивизии.

«В сумерки батальон подошел к переправе,—пишет он.—Отсюда отчетливо виден горящий город, содрогающийся от разрывов бомб. На фоне огромного зарева четко вырисовываются силуэты разбитых зданий. Недалеко от переправы горит полузатонувшая баржа. Просмоленное дерево полыхает ярким пламенем, освещая на сотни метров вокруг и реку, и левый берег. Горящая баржа служит хорошим ориентиром для вражеской артиллерии. Стоит лишь к берегу подойти катеру, как гитлеровцы обрушивают на него шквал огня. Однако моряки Волжской военной флотилии привыкли к этому, и переправа продолжается.

Вот к причалу подходят два катера. Противник заметил их и открыл ураганный огонь. Посадка невозможна, и катера уходят чуть ниже по течению. Однако это не меняет положения, обстрел не прекращается. Тогда командир батальона принимает решение произвести посадку личного состава под огнем.

И вот уже первый катер идет к правому берегу. Вокруг рвутся снаряды и мины, поднимая огромные водяные столбы. Кажется, что в Волге кипит вода. Маневрируя, катер упорно продвигается вперед.

Чем ближе правый берег, тем плотнее вражеский огонь. А при подходе к причалу центральной переправы к катеру потянулись длинные очереди трассирующих пуль. Открыли огонь вражеские автоматчики и пулеметчики. Медлить нельзя, и командир батальона решает высаживаться в этом районе. Катер замедляет ход и начинает разворачиваться. Гвардейцы, не дожидаясь швартовки, прыгает в воду, быстро преодолевают мелководье и завязывают бой на берегу.

В результате ожесточенного боя, часто переходившего в рукопашную схватку, бойцы передового отряда выбили противника с береговой полосы и захватили севернее пункта центральной переправы небольшой плацдарм»{43}.

Под прикрытием передового отряда дивизия за две ночи — с 14 на 15 и с 15 на 16 сентября — переправилась в Сталинград. На левом берегу Волги оставалась лишь артиллерия, которая подавляла обстреливавшие переправу вражеские огневые точки. «Переправа главных сил дивизии осуществлялась средствами Волжской военной 'флотилии и понтонных батальонов — на катерах, буксирах, баржах, а также и на рыбачьих лодках. Происходила она под непрекращающимся пулеметным, минометным, артиллерийским обстрелом и под бомбежкой с воздуха»{44}.

С утра 15 сентября противник повел наступление в двух направлениях. Немецкие части 295-й и 71-й пехотных дивизий, усиленные танками, наносили удар по центру 62-й армии в районе вокзала и Мамаева кургана; части-24-й и 14-й танковых и 94-й пехотной дивизий атаковали левое крыло армии в пригороде Минина, Купоросное. Вражеская авиация наносила мощные удары по боевым порядкам советских войск. «Бой сразу принял тяжелую для нас форму,— вспоминает В. И. Чуйков.— Не успели прибывшие ночью свежие части Родимцева осмотреться и закрепиться, как сразу были атакованы превосходящими силами врага. Его авиация буквально вбивала в землю все, что было на улицах.

Особенно ожесточенные бои развернулись у вокзала и в пригороде Минина. Четыре раза в течение дня вокзал переходил из рук в руки и к ночи остался у нас. Дома специалистов, которые атаковал 34-й полк{45} дивизии Родимцева с танками тяжелой бригады, остались в руках немцев. Стрелковая бригада полковника Батракова с подразделениями дивизии Сараева, понеся большие потери, была оттеснена на рубеж Лесопосадочная. Гвардейская стрелковая дивизия Дубянского и отдельные подразделения других частей, тоже понеся большие потери, отошли на западную окраину города, южнее реки Царица»{46}.

62-я армия, несмотря на усиливающиеся яростные атаки противника, в жестоких боях оказывала ему все более решительный отпор. Воины 13-й гвардейской стрелковой дивизии отбросили противника от района центральной переправы на берегу Волги, очистили от него многие улицы и кварталы, не допустили разобщения немцами фронта армии в центре города. Гвардейцы вышли на железную дорогу, захватили вокзал Сталинград-1. В ходе борьбы улицы и здания переходили из рук в руки. На рассвете 16 сентября 39-й гвардейский стрелковый полк под командованием майора С. С. Долгова (13-я гвардейская стрелковая дивизия) и сводный 416-й стрелковый полк 112-й стрелковой дивизии под командованием капитана В. А. Асеева штурмовали и после упорного боя овладели Мамаевым курганом. При штурме особенно отличился взвод лейтенанта Вдовиченко. Сам Вдовиченко геройски погиб в этом бою.

Исключительно упорная борьба за эту высоту, господствующую над городом и Волгой, продолжалась с невероятным ожесточением до конца января 1943 г. В приводимом отрывке эпизод боя за курган рисуется непосредственным его участником, бывшим политруком артиллерийского дивизиона из 112-й стрелковой дивизии Б. В. Филимоновым. Он рассказывает о том, что сам видел и пережил в ходе боя. «Плотно прижавшись к сухой, выжженной траве, я смотрел на вершину: „Вот она — совсем рядом, один бросок, и она будет наша!" Так думалось мне, хотя я знал, что 416-й стрелковый полк нашей дивизии при поддержке дивизиона несколько раз достигал самой вершины кургана, по фашистам удалось контратаками сбросить его. Вся высота была перепахана разрывами мин, снарядов и бомб. Земля гудела и стонала»{47}.

Рядом с Филимоновым приготовились к атаке его боевые товарищи: И. Пивоваров, Н. Сергиенко, Коваль, В. Зайцев, П. Патенко. А. Очкин.

Когда в воздух взвилась красная ракета — сигнал к атаке, капитан Асеев выскочил из траншеи и пошел впереди наступающих подразделений.

Бронебойщиков вел на штурм политрук Патенко. «Я видел, как Патенко был уже недалеко от вражеского пулеметчика, бросил несколько гранат, но тут же упал, сраженный вражеской пулей. Пивоваров был рядом с политруком. Он взял у павшего автомат, передал бронебойку второму номеру и расстреливал в упор пулеметчиков. Старый коммунист повел бойцов все выше и выше. Уже недалеко от самой вершины был убит второй номер, и Пивоваров снова стрелял из противотанкового ружья»{48}.

Атакующие ворвались в траншеи, уничтожая фашистов. «Не успели мы подтянуть огневые средства, как появились первые фашистские самолеты и бомбы стали вдалбливать все живое в землю. Ожесточенной бомбардировкой противник хотел сорвать наше наступление. Правда, на наше счастье, многие бомбы падали позади нас: фашисты боялись поразить своих. Стиснув зубы, мы лежали в сплошном дыму и огне, совсем оглохшие, и думали об одном: с последним разрывом бомбы скорее броситься на врага, навязать ему ближний бой»{49}.

Когда фашистские самолеты отбомбились, гитлеровская пехота и несколько танков контратаковали советских воинов. Однако два танка были подбиты, остальные скрылись за обратными скатами. Немецкая пехота залегла. Капитан Асеев поднял свой поредевший полк на решительный штурм. За пехотинцами бросились истребители танков.

«Я увидел, как Пивоваров упал, потом снова поднялся — его ранило в руку. Но он все же продолжал тащить автомат, бронебойку и умудрялся стрелять.

У меня тогда не было времени думать. Только теперь, вспоминая, удивляешься героизму и самоотверженности людей. Как мог с простреленной рукой Иван Афанасьевич Пивоваров взобраться на вершину да еще вести огонь? Как выдержали раненые лейтенант Коваль и Коля Сергиенко? Откуда взялись силы у Алеши Очкина — он шел на штурм с больной ногой, вывихнутой еще в Гумраке, к тому же контуженный в первый день штурма.

Сколько их, героев, о которых можно очень многое сказать! Какая сила двигала ими? Любовь к Родине, ненависть к врагу — вот что звало их вперед!

Когда стемнело, мы наконец овладели курганом и тут же, отбивая контратаки, стали закрепляться»{50}.

16 и 17 сентября бои развертывались с особенно нарастающим напряжением в районе Мамаева кургана и вокзала Сталинград-1. Немецко-фашистские войска вели наступление и против левого крыла 62-й армии силой двух танковых, одной моторизованной и одной пехотной дивизий. 17 сентября противник смял правый фланг 42-й отдельной стрелковой бригады Батракова и вышел в тыл ее частям. Бригада оказалась почти в полном окружении. Связь с частями и штабом армии нарушилась. С большим трудом удалось проинформировать штаб армии о создавшемся положении и получить разрешение на смену рубежа обороны. В ночь с 17 на 18 сентября 1942 г. части бригады вышли из окружения, сохранив материальную часть, вынеся всех раненых, и заняли новый рубеж обороны — зоосад, северный берег р. Царицы, туннель. Тяжелораненый военный комиссар бригады полковой комиссар С. Н. Щапин вскоре скончался. Смертью храбрых погибли в этот день и многие другие воины бригады. Утром 17 сентября командующий 62-й армией доложил Военному совету фронта, что резервов нет, части истекают кровью, тогда как противник все время вводит в бой свежие войска. Чуйков просил срочно усилить армию двумя-тремя полноценными дивизиями. К вечеру на усиление армии прибыли из резерва Ставки хорошо укомплектованная 92-я стрелковая бригада{51} и 137-я танковая бригада (из состава 2-го танкового корпуса) с легкими танками, вооруженными 45-мм пушками. Танковая бригада была направлена на правый фланг 13-й гвардейской стрелковой дивизии, а 92-я стрелковая бригада—левее дивизии Родимцева с задачей не допустить прорыва противника к Волге вдоль р. Царицы. Ночью командный пункт армии, подвергавшийся непрерывному обстрелу, был перенесен из блиндажа в балке р. Царицы на километр севернее пристани «Красный Октябрь».

Первые же дни боев на территории Сталинграда показали врагу всю трудность начавшейся борьбы. Вот что пишет об этом В. Адам: «Наступление продолжалось. 14 и 15 сентября немецким дивизиям удалось глубже проникнуть в Сталинград. Кровопролитные бои разыгрались у вокзала Сталинград-1 и на Мамаевом кургане, высоте 102,0. Только 14 сентября вокзал пять раз переходил из рук в руки. С Мамаева кургана виден был весь город, включая пристани и большие промышленные предприятия в северной части Сталинграда: „Красный Октябрь", „Баррикады" и Тракторный завод. На 60 километров простиралась пересеченная глубокими оврагами территория города, лабиринт домов, улиц и площадей, широкая лента Волги вдали. На юге возвышался над рекой покрытый лесом остров Голодный. На другом берегу можно было заметить деревню Красная Слобода — главную базу снабжения советских войск, сражавшихся в городе. Понятно, что русские не оставляли попыток отбить Мамаев курган, господствующий над местностью. 16 сентября им это удалось. Несмотря на неоднократные, сопровождавшиеся большими потерями попытки с нашей стороны, за последующие десять дней оказалось возможным занять лишь половину этого холма»{52}.

Показательна и воспроизведенная Адамом сцепа в полевом госпитале, где он вел разговор{53} с немецкими солдатами и младшими офицерами, раненными в первые дни уличных боев. Один из них сказал о силе встреченного ими отпора: «В сущности, здесь нет настоящих позиций. Они дерутся за каждую развалину, за каждый камень. Нас всюду подстерегает смерть. Здесь ничего нельзя добиться бешеной атакой напролом, скорее сложишь голову. Мы должны научиться вести штыковой бой.

— Да,— сказал его сосед по койке, унтер-офицер с железным крестом 1-й степени, как мы заметили во время беседы,— этому надо учиться у русских; они мастера уличного боя, умеют использовать каждую груду камней, каждый выступ на стене, каждый подвал. Этого я от них не ожидал.

В разговор вмешался пожилой солдат:

— Я могу только подтвердить то, что они оба сказали, господин полковник. Ведь просто смешно становится, когда солдатские газеты пишут, будто русский совсем потерял силы, не способен к сопротивлению. Надо было бы господам редакторам погостить у нас денек-другой, тогда бы они перестали пороть чушь.

— До сих пор мы все посмеивались над русскими,— снова заговорил унтер-офицер,— но теперь это в прошлом. В Сталинграде многие из нас разучились смеяться. Самое худшее — это ночные бои. Если нам днем удастся захватить какие-нибудь развалины или одну сторону улицы, то уж ночью противник непременно нас атакует. Если мы не начеку, он нас снова выгоняет. Боюсь, нам понадобятся месяцы, пока весь город будет у нас в руках, если вообще это нам удастся.

— Наша рота,— сказал пожилой солдат,— понесла такие большие потери, каких я за всю войну не видел ни в одной из моих частей. Когда меня ранили, нас было еще двадцать один человек. Но и они были утомлены и измотаны. Так что мы и на шаг вряд ли продвинемся. В конце концов вообще никто не останется в живых.

Мы оглядели палату. Все кивали головами в знак согласия. Это было более чем поучительно, особенно для моего заместителя, который прибыл в Сталинград, еще сохранив иллюзии, имевшиеся в главной квартире»{54}.

Противник, который нес большие потери и занял лишь небольшую часть города севернее р. Царицы, начал менять тактику борьбы. Гитлеровцы стали вести атаки на небольших участках, в пределах одного-двух кварталов, силами батальон — полк при поддержке 3—5 танков.

64-я армия в эти дни стремилась облегчить положение своего соседа справа. В «Кратком описании боевых действий 64-й армии» сообщается, что кровопролитные бои за южный пригород Сталинграда — Купоросное, которое неоднократно переходило из рук в руки, продолжались до 15 сентября. В этот день противнику удалось прочно овладеть Купоросным и разъединить фланги 62-й и 64-й армий. Соединения и части 64-й армии заняли оборону на заранее подготовленном рубеже: южная окраина Купоросное, Купоросная балка, высота 145,5, высота 1 км восточнее Елхи, высота 128,2 (иск.), Ивановка{55}.

В боевом приказе 64-й армии от 17 сентября 1942 г. 36-й гвардейской стрелковой дивизии с прежними частями усиления предписывалось перейти в наступление в северном направлении вдоль шоссе и в течение 17 сентября овладеть южной частью Купоросное (до первого оврага) и Купоросная балка. Действия дивизии должны были поддерживать первая бригада кораблей Волжской военной флотилии, а также 4-й и 19-й гвардейские минометные полки{56}. Отвоевать захваченное немцами было тогда безмерно трудно, зачастую почти невозможно, но советские войска контратаковали и непрерывно вели упорную борьбу за инициативу боевых действий. Стойкая и активная оборона войск в самые критические моменты срывала замысел врага захватить Сталинград.

Осуществленный противником прорыв к Волге и разрыв им стыка между смежными флангами 62-й 'и 64-й армий вызвали опасность его распространения по правобережью во фланг и тыл обороняющимся войскам. В связи с этим были приняты необходимые меры по повышению бдительности войск. В частном боевом приказе по 64-й армии от 18 сентября 1942 г. отмечалось, что в связи с выходом противника к р. Волге на участке Купоросное и севернее возможно применение им минирования реки, засылка по реке десантов автоматчиков во фланг и тыл войск армии и выход на ее переправы. В целях недопущения этого командирам 36-й гвардейской и 126-й стрелковых дивизий предлагалось организовать охрану и оборону правого берега Волги на участках своих частей. Для этого, говорилось в приказе, необходимо иметь постоянное патрулирование, наблюдение и ведение разведки как вдоль берега, так и по реке (на лодках). Предлагалось подготовить специальные подразделения автоматчиков для борьбы с десантами противника, расположив их на берегу с орудиями для стрельбы прямой наводкой.

Подразделения обеспечивались ракетами для освещения реки и дачи сигналов. «Особая бдительность и боевая готовность подразделений должна быть в течение ночи»{57} ",— отмечалось в приказе.

18 сентября борьба приобрела еще более острый характер. Противник продолжал яростно атаковать советские войска, стремясь овладеть центральной и южной частями Сталинграда. В целях срыва замыслов врага и облегчения положения 62-й армии активные наступательные действия проводились и войсками на флангах. Так, был организован контрудар по противнику на левом крыле Сталинградского фронта (1-я гвардейская, 24-я и 66-я армии) в направлении на Гумрак, Городище. Встречный контрудар должны были нанести войска правого крыла 62-й армии. В случае успеха армия Чуйкова должна была соединиться с войсками Сталинградского фронта, уничтожив противника, прорвавшегося к Волге в районе Рынок. Для усиления 62-й армии в ее состав была включена 95-я стрелковая дивизия под командованием полковника В. А. Горишного (переправлена на правый берег 19—20 сентября). 19 сентября удары были нанесены, развернулись двухдневные тяжелые бои. И хотя противник почти на всех участках сохранил свои позиции, его силы были скованы в критический момент борьбы за центр города. В этот же день 92-я стрелковая бригада, наступая по Рабоче-Крестьянской улице, выбила немцев из вокзала Сталинград-11 и пробилась к элеватору. В результате этого подразделения 42-й стрелковой бригады, ведущие в течение четырех суток бои в Ворошиловском районе, были освобождены из окружения. Однако удержаться здесь советским частям не удалось.

Борьба продолжала развертываться с особым упорством в центральной части города. 20 сентября немецкая авиация полностью разрушила вокзал Сталинград-1. Советские воины заняли рощицу Коммунистическую у привокзальной площади и здесь окопались. Вечером, сосредоточив большие силы в районе Дар-Горы, противник открыл сильный артиллерийский и минометный огонь по волжским переправам. Немецкие автоматчики прорвались на левый берег р. Царицы и к переправам через Волгу, но были выбиты оттуда контратакой 42-й бригады под командованием полковника М. С. Батракова.

В этот день Военный совет Сталинградского и Юго-Восточного фронтов обратился к войскам с приказом, в котором отмечалось, что за истекшие два месяца защитники города отбили более 100 атак противника, проявив исключительное упорство в борьбе и небывалый героизм. Военный совет приказывал войскам действовать решительно и смело.

«Требуем от всех войск величайшего напряжения и героизма, от всего командного состава — непосредственного руководства в бою. Пусть не дрогнет рука ни у одного воина в этой великой битве. Трусам и паникерам нет места в наших рядах. Общая задача всех родов войск — уничтожить врага под Сталинградом и положить начало его разгрома и очищения нашей страны от кровавых захватчиков».

С утра 21 сентября немецко-фащистские войска отражали удары войск 62-й армии западнее и юго-западнее поселков заводов СТЗ, «Баррикады» и «Красный Октябрь» и войск 64-й армии южнее Купоросное, В то же время крупными силами пехоты при поддержке 100 танков и массированных ударов авиации враг начал наступление против 13-й гвардейской стрелковой дивизии, 42-й и 92-й стрелковых бригад, прорываясь к Волге в центре Сталинграда, чтобы разобщить и затем уничтожить войска 62-й армии.

«Над районом, обороняемым этими соединениями, нависла бомбардировочная авиация противника, его минометы и артиллерия густым огневым валом накрыли наши позиции. Это сразу же выдало направление главного удара противника, и мы тут же стали готовить контрмеры. Главная масса артиллерии быстро подготовилась к контрналету. Почти сразу же наша дальнобойная открыла огонь на подавление батарей противника, одновременно зенитная артиллерия громила его авиацию. В воздух поднялись наши истребители и вступили в бои с вражескими самолетами»{58}. В атаку устремились вражеские полки и дивизии.

Воины 13-и гвардейской, 95-й стрелковых дивизий, 42-й и 92-й стрелковых бригад 62-й армии стойко отражали все атаки врага. Только к вечеру его передовым отрядам удалось прорваться по Московской улице к берегу Волги в район центральной пристани, где оборонялись 42-я и 92-я стрелковые бригады. Переправа прекратила свою работу. В частном боевом приказе по 62-й армии 22 сентября 1942 г. в 9 час. 45 мин. говорилось:

«1. Противник, выйдя передовыми частями в район Прист., разобщил фронт армии, изолировав 92-ю сбр. от 13-й гв. сд, нарушив Центральную переправу.

2. Армия, отражая атаки врага, продолжает выполнять задачу по уничтожению противника, занявшего центральную часть города»{59}.

22 сентября пехотные части немцев при поддержке около 100 танков почти беспрерывно атаковали позиции 34-го и 42-го гвардейских стрелковых полков 13-й гвардейской дивизии. В первой половине дня они отбили 12 атак противника, всякий раз сопровождавшихся сильными ударами авиации и артиллерии. Во второй половине дня, когда на одном из участков обороны погибли все ее защитники, группа около 200 немецких автоматчиков с 15 танками прорвалась в район оврага Долгий, выйдя на правый фланг 34-го гвардейского стрелкового полка. В то же время другая группа противника, наступавшая в направлении Крутого оврага и площади 9 Января, захватила площадь и вышла на Артиллерийскую улицу, угрожая левому флангу полка. Обстановка была сложной. Несколько немецких танков прорвалось к Волге. Командный пункт полка был окружен. Гитлеровские автоматчики стали забрасывать его гранатами. Связь с дивизией была прервана. Командир полка майор Д. И. Панихин лишь успел сообщить по телефону на командный пункт дивизии: «Противник на КП, забрасывает гранатами». «Подразделения, оборонявшие командный пункт: взвод автоматчиков, расчеты противотанковых ружей и разведчики, а также все офицеры штаба под руководством командира полка Д. И. Панихина — вступили в схватку с противником и в течение двух часов вели неравный бой. В этом бою был тяжело ранен комиссар полка товарищ Данилов»{60}. Генерал Родимцев в ту же ночь бросил на выручку свой резерв. Контратакованные в районах оврага Долгий и площади 9 Января прорвавшиеся туда гитлеровцы были отброшены, а многие из них уничтожены. Прежнее положение было восстановлено.

На других участках боев обстановка также была исключительно напряженной. Подразделения противника, наступавшего по Киевской и Курской улицам, вышли к домам специалистов. В сторону Волги по оврагу р. Царицы пробивалось около полка вражеской пехоты. Южнее, где противник наступал по улице КИМа силой до полка пехоты, усиленной танками, немцам удалось отрезать 92-ю и 42-ю бригады от частей 13-й гвардейской стрелковой дивизии.

В тот же день особенно тяжелая обстановка сложилась в районе к юго-востоку от вокзала Сталинград-1, где оборонялись 1-й и 2-й батальоны 42-го гвардейского стрелкового полка. Врагу удалось окружить и отрезать от остальных частей дивизии 1-й батальон и 5-ю роту 2-го батальона этого полка. Гвардейцы стойко обороняли свои позиции, находясь в полном окружении. К вечеру 5-я рота прорвала кольцо окружения и вышла на соединение с частями дивизии, 1-й батальон под командованием старшего лейтенанта Ф. Г. Федосеева продолжал сражаться против превосходящих сил противника. Попытки оказать помощь окруженному батальону, предпринятые другими частями дивизии, не достигли цели. Почти все гвардейцы 1-го батальона погибли, нанеся большой урон врагу{61}". На подступах к вокзалу стояли подбитые и сожженные немецкие танки, лежали трупы вражеских солдат и офицеров.

В ходе борьбы на территории города накапливался боевой опыт, вырабатывались эффективные меры борьбы с противником. Штаб 62-й армии 21 сентября указывал частям и соединениям армии:

«Установлено, что противник, захватив дома на улицах города Сталинград, немедленно приспосабливает их к обороне, что в значительной степени затрудняет борьбу с противником.

Командарм приказал:

1. Для борьбы с противником, засевшим в строениях, широко применять ручные гранаты, минометы и артиллерию всех калибров, саперов со взрывчатыми веществами и огнеметами. Особенно широко применять стрельбу по окнам, дверям и крышам»{62}.

В этом же документе предлагалось для установления связи авиации с наземными войсками обеспечить войска ракетницами и ракетами красного и зеленого цветов—до командира взвода включительно. В полках 62-й армии создавались новые тактические единицы, приспособленные к специфическим условиям городского боя. Это были штурмовые группы, которые появились в ротах и батальонах наряду со взводами и отделениями.

В ночь с 22 на 23 сентября на правый берег двумя полками переправилась 284-я стрелковая дивизия (также прибывшая из резерва) полковника Н. Ф. Батюка. Боевая обстановка была критической. Дивизия получила приказ действовать правее 13-й гвардейской стрелковой дивизии и восстановить передний край, нарушенный накануне противником. Николай Филиппович Батюк, 38 лет от роду, коммунист, в прошлом рабочий, прослужил в армии 15 лет, проделав путь от рядового бойца до командира дивизии. Опытный и закаленный воин, обладающий большим мужеством и волей, Батюк в самых трудных условиях умел не только найти правильное решение, но и добиться его осуществления. В ту памятную сентябрьскую ночь, когда в сложной и запутанной обстановке дивизия вступила в уличные бои за Сталинград, Батюк находился в боевых порядках, принимая энергичные меры для нанесения быстрых и решительных ударов по врагу. Подразделения и части, высаживаясь с барж на правый берег, с ходу вступали в бой.

Ночью фашистские самолеты летали над правым берегом и, сбрасывая на парашютах ракеты, освещали местность. Враг непрерывно бомбил берег, вел сильный артиллерийский и минометный огонь. В районе Нефтесиндиката, над обрывами берега, тяжеловесные зажигательные бомбы сбрасывались на эшелоны с горючим, на нефтебаки. Пылающая нефть огненным потоком хлынула к берегу, продолжая гореть и на поверхности воды. Гитлеровцы пустили в ход танки, авиацию, артиллерию и пехоту, стремясь сбросить в реку высадившиеся на правый берег советские полки. Немецкие автоматчики в отдельных местах просачивались к берегу на расстояние 150—200 м.

В частях дивизии Батюка связь во многих местах была нарушена. Кроме того, на правый берег еще не была переправлена артиллерия. Несмотря на все это, дивизия, едва вступив на правый берег, начала наступать.

В полку, которым временно командовал заместитель командира дивизии по строевой части подполковник Тимошек, телефонная связь между батальонами была прервана, так как пожар уничтожил кабель. Тогда стали тянуть связь по берегу Волги, опуская кабель на полуметровую глубину. Берег и вода были охвачены пламенем, но телефонист Прогресс Смирнов быстро навел связь. Управление подразделениями было восстановлено.

Отбрасывая и уничтожая противника, полк продвигался вперед, нанося главный удар в направлении завода «Метиз» и юго-восточных скатов Мамаева кургана. Борьба разгорелась среди развалин зданий и на изуродованной бомбежкой земле. Полк впервые участвовал в уличных боях, но отсутствие опыта не отражалось на огромном наступательном порыве воинов, 1-й батальон под командованием старшего лейтенанта А. Чабыкина, высадившийся ночью на берег и продвинувшийся затем вперед, вынужден был откатиться назад к реке — бойцы были облиты горящей нефтью из взорванных немецкой авиацией нефтебаков. Затушив и порвав на себе горящую одежду, с винтовками наперевес бойцы и командиры снова устремились на врага. Батальон Чабыкина первым ворвался на улицы Батальонная, Дивизионная и Артиллерийская, очистив их полностью от немцев, и бросился на штурм завода «Метиз». Так же решительно ударили по захватчикам и другие батальоны.

Дивизия Батюка продвинулась вперед больше километра и закрепилась в районе оврагов Долгий, Крутой и на территории завода «Метиз», откуда гитлеровцы были полностью изгнаны. Батюк сразу же установил связь со своими соседями — Родимцевым и Горишным. В боевом приказе по 62-й армии 23 сентября 1942 г. указывалось: «1. Противник, овладев центральной частью города, производит дальнейшее накапливание сил с целью захвата новых районов города, выхода к р. Волга и разобщения фронта армии. 2. Армия, удерживая занимаемые позиции, силами 95-й и 284-й сд на отдельных участках выбила противника из района южных склонов вые. 102,0 и частично продвинулась к югу от оврагов Долгий и Крутой»{63}. Начиная с 23 сентября 95-я и 284-я стрелковые дивизии пытались изгнать противника за линию железной дороги и полностью очистить от него район вокзала, но решить эту задачу не могли.

В боях 21—23 сентября, как и в предыдущие дни, противник не добился решающего успеха. В результате ожесточенных атак гитлеровцы незначительно продвинулись лишь на отдельных участках наступления. Враг потеснил левый фланг 13-й гвардейской дивизии, но так и не сумел сбросить ее в Волгу. Гвардейцы Родимцева прочно закрепились на прибрежной полосе в центральной части города, и гитлеровцы уже были не в состоянии что-либо здесь отвоевать. .«Там умирали, но народ не отходил!» — рассказывал об этих боях генерал Родимцев{64}.

В этих дни, 21—23 сентября, вспоминает А. И. Еременко, в ожесточенных боях 13-я гвардейская и 95-я стрелковые дивизии при поддержке фронтовой артиллерийской группы выдержали самый яростный натиск противника и не допустили его выхода к Волге в центральной части города, воспрепятствовав ему также и в овладении Мамаевым курганом{65}.

Многие воины выбывали из строя, части и соединения теряли живую силу и вооружение. Противник особенно использовал превосходство своих сил в авиации. 23 сентября во время одного из налетов вражеских бомбардировщиков на командный пункт 42-й стрелковой бригады были тяжело ранены командир бригады Герой Советского Союза полковник М. С. Батраков, начальник штаба бригады подполковник Г. Е. Сазонов, начальник связи капитан Тройко, помощник начальника штаба старший лейтенант Струлев и другие офицеры штаба. Бригада почти полностью лишилась руководства{66}. «25.9.42 г. обстановка в районе действия бригады резко ухудшилась. Отсутствие боеприпасов и продовольствия, а также малочисленность живой силы еще больше усугубляли создавшееся положение»{67}. Стрелковые подразделения бригады продолжали бои с противником. В ночь с 26 на 27 сентября остатки 42-й и 92-й стрелковых бригад отступили на левый берег Волги, в район Красной Слободы.

Немецко-фашистские захватчики продолжали атаковать, но они не достигли поставленной цели и на этот раз. Все, чего они сумели добиться за эти дни и ночи напряженных боев — с 13 по 26 сентября,— это потеснить войска 62-й армии и ворваться в центр города, а на стыке 62-й и 64-й армий — выйти к Волге. За продвижение гитлеровцы заплатили ценой свыше 6 тыс. убитых солдат и офицеров, потерей более 170 танков, 100 орудий и минометов, 200 самолетов{68}. Серьезный урон понесли и советские войска, 23-й танковый корпус, например, за время с 10 по 21 сентября потерял 69 танков{69}.

В условиях, когда борьба за Сталинград приобретала все больший накал, а число участвовавших в ней войск продолжало увеличиваться, оборона города в большой мере зависела от своевременного бесперебойного подвоза в район боев людских пополнений, вооружения и всех видов довольствия.

Большие трудности приходилось преодолевать при транспортировке предназначенных для фронта грузов. После того как немецкие войска вышли к Волге, Сталинград сохранил железнодорожные коммуникации лишь на левом берегу реки (линия Уральск—Урбах—Астрахань и ветка от нее: Верхний Баскунчак—Ахтуба—Заплавное). Пропускная способность этих дорог была очень небольшой — всего 6—8 пар поездов в сутки при потребности фронта 10 пар и выше.

Налеты вражеской авиации производили серьезные разрушения на многих участках железной дороги. Еще в приказе по войскам Сталинградского фронта от 8 сентября 1942 г. отмечалось, что на участке железной дороги Красный Кут—Астрахань—Верхний Баскунчак—Сталинград авиация противника «беспрерывно держит под воздействием эшелоны с войсками и воинскими грузами, идущими для Сталинградского фронта, этим самым срывая плановость оперативных перевозок и нанося большие потери в живой силе и материальных ресурсах»{70}. В целях обеспечения этих перевозок приняты были меры по усилению ПВО. Для отражения налетов вражеской авиации выделены были 90 самолетов-истребителей (из них 60 для патрулирования и борьбы с авиацией противника на участке Красный Кут—Астрахань и 30 — на участке Верхний Баскунчак — Сталинград), шесть батарей 85-мм орудий, две батареи 37-мм орудий, восемь бронепоездов, четыре пулеметных взвода{71}.

В дальнейшем принимались и другие меры по обеспечению безопасности ведущих к Сталинграду железнодорожных коммуникаций. Однако полностью решить эту задачу тогда было невозможно, и на протяжении всего оборонительного периода Сталинградской битвы немецкая авиация продолжала наносить удары по железнодорожным путям и станциям. Вследствие этого приходилось направляемые из тыла страны к Сталинграду войска и материальные средства разгружать из эшелонов за 250—300 км от фронта. Дальнейший подвоз грузов к переправам производился по грунтовым дорогам армейским автотранспортом, а войска следовали в пешем строю. Особые трудности возникали при транспортировке грузов через реку, а также непосредственно в самом Сталинграде и южнее его. На правом берегу боеприпасы, продовольствие, фураж, горюче-смазочные материалы и другие виды довольствия приходилось доставлять войскам в значительной мере вручную. Снабжение производилось непосредственно из тылов армии в полки и батальоны, минуя дивизионные тылы.

При непрерывном огневом воздействии противника нередко погибали уже доставленные на правобережье грузы и для их сохранения необходимы были предупредительные меры. В боевом распоряжении штаба 62-й армии 20 сентября 1942 г. отмечалось{72}, что 18 сентября на берегу были подорваны боеприпасы 13-й гвардейской стрелковой дивизии. В связи с этим командующий армией приказал всем частям и соединениям переправленные на западный берег Волги боеприпасы из района переправ убирать и укладывать в землю, отрывая щели и ниши. Через несколько дней командование армии вновь вернулось к этому вопросу, подчеркивая его важное значение и более детально определив меры по выполнению уже ранее данного указания. Приводим текст этого документа.

«Боевое распоряжение № 162.

КП штарма 62.

25.9.42.

За последние дни в частях армии имеют место случаи уничтожения противником боеприпасов, оставленных открыто на берегу р. Волга в районе переправ. В то же время части в отдельных случаях испытывают недостаток по некоторым видам боеприпасов.

Ожесточенные бои и трудность подвоза требуют от командиров и начальников всех степеней особо внимательного отношения к сбережению каждого снаряда, каждой мины и гранаты.

Для предотвращения подобных случаев

Командарм приказал:

1. Подвозимые к переправам и выгружаемые на берегу р. Волга боеприпасы, горючее и продовольствие из районов пристаней немедленно убирать в подготовленные укрытия, не ближе 500 м от берега.

2. К 27.9.42 для боеприпасов, горючего и продовольствия в каждой части на каждой огневой позиции, в районе пристаней (переправ) отрыть траншеи, щели и ниши, в которых рассредоточено, небольшими штабелями складывать боеприпасы, горючее и продовольствие.

3. Для отрывки ниш в районе армейской переправы («Красный Октябрь») начальнику инженерной службы армии выделить 50 саперов с лопатами.

4. Отрывку ниш и траншей в районе переправ на восточном берегу р. Волга произвести распоряжением начальника тыла армии.

5. Всех лиц, не принявших мер к сбережению средств для боя, т. е. оставляющих открытыми боеприпасы, горючее и продовольствие, немедленно предавать суду.

6. Начальнику тыла, начальнику артиллерии, АБТУ и ОГСМ{73} армии, командирам корпусов, дивизий и бригад — проверить выполнение настоящего распоряжения и о результатах доложить лично командарму не позднее 19.00 28.9.42.

Начальник штаба армии генерал-майор Крылов

Военный комиссар штаба батальонный комиссар Носков

Зам. нач. опер. отдела майор Зализюк»{74}.

Это распоряжение и строгое его выполнение имели важное значение в обеспечении боевых действий 62-й армии.

В героической борьбе защитников Сталинграда волжские переправы имели исключительное значение. Доставить своевременно на правобережье к сражающимся армиям боеприпасы, продовольствие, вновь прибывшие соединения, части или маршевые подразделения, а на левый берег эвакуировать раненых и больных воинов, вывезти десятки тысяч мирных жителей — это была в высшей степени ответственная и нелегкая задача. Противник хорошо просматривал реку и прилегающую к ней местность у Сталинграда, что позволяло ему производить не только воздушные налеты, но и вести обстрел всеми видами артиллерии и минометов. 'Над Волгой летали немецкие самолеты, охотясь за каждой баржой, катером и даже отдельной лодкой. Враг засыпал реку снарядами и минами, в нее падали осколки взрывающихся бомб. Противник прилагал огромные усилия, пытаясь изолировать оборонявшие Сталинград войска от тыла. Однако непрерывность коммуникаций через Волгу и связь Сталинграда с восточным берегом все время обеспечивались инженерными войсками, речным гражданским флотом и судами Волжской военной флотилии.

Волжской военной флотилией командовал контр-адмирал Д. Д. Рогачев. Флотилия имела в своем составе 1-ю бригаду речных кораблей контрадмирала С. М. Воробьева, 2-ю бригаду речных кораблей контрадмирала Т. А. Новикова и отдельную бригаду траления контр-адмирала Б. В. Хорошхина, а после его гибели на боевом посту (в начале августа) капитана 1-го ранга П. А. Смирнова. Боевые действия флотилия начала 10 июля, имея основной задачей обеспечение коммуникаций по Волге. Первоначально флотилия вела главным образом борьбу с минной опасностью на Волге. Катера-тральщики очищали реку от мин, проводили суда по безопасным путям. При движении речных судов бронекатера охраняли их от налетов вражеских самолетов.

Начиная с 23 августа Волжской военной флотилии пришлось работать под непрерывным огнем противника. Несмотря на это, военные моряки с честью решали поставленную перед ними задачу. Волжская переправа работала безотказно в самых сложных боевых условиях плавания. Моряки военной флотилии в ходе битвы перевезли на правый берег свыше 82 тыс. солдат и офицеров, большое количество артиллерии, танков, автомашин, боеприпасов, продовольствия и других военных грузов, а из Сталинграда эвакуировали на левый берег около 52 тыс. раненых воинов и гражданского населения{75}. Канонерские лодки, бронекатера, плавучие батареи флотилии искусно взаимодействовали с сухопутными войсками, оборонявшими Сталинград, поддерживая их своим огнем, высаживая десантные группы. С 23 августа по 10 ноября 1942 г. корабли флотилии выпустили по противнику 13 тыс. снарядов. В результате боевых действий флотилия уничтожила 5 тыс. вражеских солдат и офицеров, 24 танка, 10 самолетов и немало другой военной техники противника. Части морской пехоты сражались на берегу, входя в состав армейских соединений.

Для обеспечения сообщения через реку использовались, помимо кораблей Волжской военной флотилии, паромные переправы, а также речные суда, рыбачьи лодки и все другие пригодные переправочные средства. Они обслуживались в основном старыми волжанами-речниками, которые в трудной боевой обстановке проявляли исключительную отвагу, большую находчивость и умение.

Командование уделяло неослабное внимание вопросам обеспечения переправ. Военный совет Юго-Восточного фронта 30 августа 1942 г. вынес постановление «Об организации перевозок через р. Волга в Сталинграде». Это постановление обязывало командующего Волжской военной флотилией контр-адмирала Д. Д. Рогачева подготовить принятые от Народного Комиссариата речного флота катера — водные трамваи и газоходы для перевозок людей. В этом же постановлении предлагалось генерал-майору В. Ф. Шестакову{76}, контр-адмиралу Д. Д. Рогачеву и уполномоченному Наркомречфлота Ф. Г. Каченину в суточный срок рассмотреть и доложить Военному совету Юго-Восточного фронта конкретный план расстановки транспортных средств по перевозкам{77}. Во исполнение этого постановления был разработан план переправ в Краснооктябрьском районе и в районе Красноармейска для обеспечения перевозки людей из г. Сталинграда на левый берег Волги. Нижне-Волжское речное пароходство выделило для работы на этих переправах одиннадцать судов{78}. На переправах в районе «Красный Октябрь» и Красноармейск с 1 по 14 сентября руководство работой флота осуществлялось Нижне-Волжским речным пароходством, Волжской военной флотилией и инженерным отделом штаба фронта. За этот период здесь было перевезено из г. Сталинграда на левый берег до 200 тыс. человек гражданского населения{79}.

14 сентября Военный совет Юго-Восточного фронта принял постановление «Об усилении переправ в районе г. Сталинграда»{80}. В целях усиления единоначалия в деле руководства переправами и флотом, работающим на них, начальнику Нижне-Волжского речного пароходства предлагалось передать в распоряжение начальника переправ в районе г. Сталинграда генерал-майора В. Ф. Шестакова суда, ранее работавшие под руководством пароходства на переправе населения с правого берега на левый: катера «Второй», «Третий», «Пятый», «Вторая пятилетка», «Комсомолец», баркас «Пугачев», газоходы «99-й», «109-й» и шесть барж. Недостающие плавсредства предлагалось подтянуть из Астрахани. Укомплектование команд судов и обеспечение их топливом, смазкой и ремонтом, а команд питанием и заработной платой оставалось за Нижне-Волжским речным пароходством.

Работа переправ в районе г. Сталинграда продолжалась под сильным огнем противника, в результате чего паромные переправы в центральной части города (Киевский взвоз) прекратили свою деятельность 15 сентября, а переправа раненых в этом районе прекратилась 26 сентября. Многие суда, работавшие на этих переправах, погибли от обстрелов противника{81}. Героически выполняли свою работу армейские инженерные части обеспечивая тысячи рейсов через Волгу.

Об организации работы переправ в рассматриваемое время известное представление дают два документа. Боевой приказ № 167 от 26 сентября 1942 г. командования 62-й армии, где указывается, что приказом командующего Юго-Восточным фронтом переправы «Красный Октябрь» и «Красная Слобода» (центральная переправа) со всеми своими наличными средствами и обслуживающим персоналом переданы в состав 62-й армии. В связи с этим командарм указал начальнику инженерных войск армии закончить 27 сентября прием этих переправ. Обслуживающие переправы 44-и и 160-й мотопонтонные батальоны передавались в оперативное подчинение начальника инженерных войск армии. Этим приказом назначались начальники и комиссары переправ, указывались их обязанности.

Для организации планомерной подачи боеприпасов, продовольствия горючего, а также эвакуации раненых на каждой переправе создавались оперативные группы с представителями отдела артснабжения, продотдела и санотдела армии. Каждая опергруппа всю свою работу должна была координировать с начальником переправы{82}.

Приказ № 167 устанавливал порядок подвоза и эвакуации: в первую очередь на правый берег Волги должны были перевозить боеприпасы и продовольствие, а вывозить оттуда раненых, больных и пленных На начальника переправы № 1 возлагалась доставка запаса боеприпасов, прод-фуража на о-в Зайцевский. Начальник инженерных войск армии обязан был обеспечить техническое руководство, ремонт и эксплуатацию перевозочных средств, а также их снабжение горюче-смазочным материалом»{83}

В другом документе — приказе войскам б4-й армии от 23 сентября 1942 г.— устанавливался порядок работы на переправах этой армии. Начальником всех переправ был назначен заместитель командарма по инженерным войскам полковник Ю. В. Бордзиловский. Все переправы армии были разбиты на три участка.

Приказ обязывал заместителя командарма по инженерным войскам через начальников участков: подготовить подъездные пути к переправам и обеспечить общий порядок на обоих берегах, ближайших подступах к переправам и их маскировку; организовать комендантскую службу на переправах и непосредственную охрану переправ; обеспечить правильную техническую эксплуатацию переправочных средств; не допускать самовольной переправы грузов и людей; обеспечить, отрытие щелей в пунктах переправ и на обочинах дорог в местах наибольшего скопления людей.

Приказ устанавливал следующий порядок переправы:

«1) На участке № 1 в северной части разрешаю только ночное движение. В южной части (район Сталгрэс). паромное движение круглосуточно, лодочное — только днем.

2) На участке № 2 — паромное движение только ночью, лодочное — только днем. Мелкие паромы — движение круглосуточное.

3) На участке № 3 — движение круглосуточное.

4) На тяжелых переправочных средствах переправлять грузы всех соединений. Очередность переправы грузов следующая: в первую очередь переправлять боеприпасы и горючее, остальные грузы переправлять равномерно для всех соединений. При движении в тыл в первую очередь переправлять: раненых, эвакуируемую боевую технику и транспорт, следуемый за боеприпасами. Чтобы избежать разводки моста на реке Старая Волга, места погрузки боеприпасов и разгрузки раненых перенести ниже построенного моста. До переноса пристаней разводку моста производить дважды в сутки с 7.00 до 9.00 и с 19.00 до 21.00»{84}.

Борьба на территории Сталинграда продолжала развертываться с неослабеваемым ожесточением, 62-я армия, изолированная противником от остальных войск фронта, окруженная им с трех сторон и прижатая к Волге, стойко и мужественно отражала все новые и новые удары врага, стремившегося рассечь ее на части и уничтожить.

Положение защитников Сталинграда оставалось исключительно тяжелым. но враг не сломил их волю к победе.

Советские воины твердо выполняли приказ любой ценой удержать город и разбить под его стенами врага. Они знали, что от исхода развернувшегося сражения за Сталинград во многом зависит судьба Родины, всего советского народа: «...каждый боец понимал, что он из Сталинграда не может уйти. Он знал, что вся страна об этом говорит, что Сталинград сдавать нельзя, что Сталинград защищает честь Советского Союза»{85}. Это сознание огромной ответственности перед народом укрепляло боевой дух и мужество советских воинов.

Несмотря на категорические приказы германского верховного командования, штурмовавшая Сталинград группировка немецких войск была бессильна сломить сопротивление советских частей и соединений. К 26 сентября, после 13 дней ожесточенной борьбы в городе, противник овладел центром города и вел бои в его южной части. Однако враг не смог выполнить поставленной перед ним основной задачи: овладеть всем берегом Волги в районе Сталинграда.

Сражение продолжается (27 сентября — 18 ноября)

Надвигавшаяся зима усиливала стремление гитлеровской ставки быстрее завершить операции по захвату Сталинграда и Кавказа. С этой целью были проведены серьезные изменения в руководстве немецко-фашистской армией.

24 сентября Гитлер сместил начальника генерального штаба сухопутных сил генерал-полковника Гальдера, назначенного на этот пост еще до начала второй мировой войны. Теперь на него была возложена вина за неуспех операций по овладению Сталинградом и Кавказом.

В ряде работ западногерманских авторов утверждается, что отстранение Гальдера было вызвано его резкими разногласиями с Гитлером по вопросу о дальнейшем ведении операций, особенно на сталинградском направлении. Г. Дёрр, в частности, пишет: «Начальник генерального штаба сухопутных сил потребовал прекращения наступления на Сталинград; 24 сентября он был уволен»{86}.

Примерно в том же духе пишет об этом фон Бутлар: «Между тем в главном командовании сухопутных сил возникли серьезные разногласия между Гитлером и начальником генерального штаба Гальдером... В те тяжелые дни борьбы за Кавказ и Сталинград, изобиловавшие критическими положениями, он все время пытался нарисовать Гитлеру правдивую картину сложившейся обстановки и показать, что возможности войск имеют определенный предел. В своей оценке сил и планов противника Гальдер хотел как можно точнее показать перспективу сражения на Волге»{87}.

Такие утверждения, однако, основываются на послевоенных свидетельствах Гальдера и не находят подтверждения в документах, относящихся к описываемому времени, в том числе и в дневнике самого Гальдера. Между тем расхождение с Гитлером в оценке обстановки, а тем более требование коренным образом изменить ход операций, прекратить наступление на Сталинград должно было найти хотя бы завуалированное отражение в записях, которые Гальдер вел с присущей ему педантичностью. Но в дневнике за весь период Сталинградской битвы нельзя обнаружить существенных расхождений между Гальдером и Гитлером, особенно в оценке событий в междуречье Дона и Волги.

Это видно из записей за конец августа и большинства записей, касающихся Сталинграда, за сентябрь, последний месяц пребывания Гальдера на посту начальника генерального штаба сухопутных сил. Вот что сказано там по этому поводу (приводятся извлечения):

23 августа 1942 г.: «Под Сталинградом Паулюс внезапно прорвался через Дон силами 14-го танкового корпуса и вышел к Волге севернее города. Войска левого фланга армии ведут напряженные бои. На Донском фронте вплоть до района Воронежа относительное затишье».

24 августа: «4-я танковая армия разгромила стоящего перед ней врага и теперь перегруппировывается для наступления на север. Затруднения с горючим. Прорвавшийся к Волге 14-й армейский корпус{88} 6-й армии серьезно потеснен противником в результате контрудара. После подтягивания свежих сил обстановку удалось разрядить. Левое крыло подвергается сильным атакам противника. На фронте по Дону положение не изменилось, не считая нескольких атак с ограниченными целями».

25 августа: «Под Сталинградом войска Гота натолкнулись на мощную оборонительную позицию противника. На крайнем восточном фланге у него неспокойно. Паулюс медленно продвигается, используя успехи. достигнутые предшествующим наступлением. Атаки против его западного крыла отражены. На фронте у итальянцев противник добился глубокого вклинивания. На остальных участках фронта группы армий „Б" в общем спокойно».

26 августа: «У Сталинграда — весьма напряженное положение из-за атак превосходящих сил противника. Наши дивизии уже не так сильны. Командование слишком нервничает. Виттерсгейм [14-й танковый корпус] хотел убрать назад свой вытянутый к Волге палец. Паулюс помешал».

27 августа: «Положение у Сталинграда улучшилось. Вклинивание на фронте у итальянцев оказалось не столь уж опасным. Тем не менее туда повернута 298-я дивизия и направлен ускоренным порядком альпийский [итальянский] корпус.

Под Воронежем, по всей видимости, затишье. Части, которые вели там атаки, появились под Сталинградом».

28 августа: «Разрядка обстановки у 6-й армии, перегруппировка у 4-й танковой армии. На левом фланге 6-й армии что-то начинается. На остальных участках фронта группы армий „Б" спокойно. С фронта 2-й армии все больше и больше соединений отводится назад в резерв».

29 августа: «Войска 4-й танковой армии вполне успешно начали наступление. 6-я армия ударом восстановила связь с 14-м танковым корпусом. Положение на ее левом фланге начинает становиться напряженным. У итальянцев пока еще нет никакого кризиса, но и уничтожить вклинившегося противника они тоже не сумели. На фронте у венгров и у 2-й армии спокойно».

«У фюрера. Сегодня были очень раздраженные споры по поводу руководства операциями в группе армий „А". Пришлось говорить по телефону с Листом о тех мерах, которые надлежало бы принять, чтобы снова сделать наши действия маневренными».

30 августа: «В группе армий „Б" хорошие успехи у 4-й танковой армии; для 6-й армии день прошел спокойно, но противник, кажется, готовит мощное наступление против ее северного крыла. На остальных участках фронта группы армий „Б" относительно спокойно».

31 августа: «Весьма отрадные успехи у 4-й танковой армии. У 6-й армии, несмотря на местные контратаки противника, сравнительно спокойный день. На прочих участках фронта на Дону никаких существенных событий».

«Сталинград: мужскую часть населения уничтожить, женщин — вывезти».

1 сентября: «Группа армий „Б": Хорошие успехи под Сталинградом и улучшение обстановки на правом фланге у итальянцев благодаря контрудару немецких войск. На остальных участках — спокойно».

2 сентября: «Успешные действия под Сталинградом».

3 сентября: «Обстановка на фронте: Успехи под Новороссийском, на Тереке и под Сталинградом. В остальном без перемен».

4 сентября: «Успешное продвижение в Сталинграде».

6 сентября: «Новороссийск взят... У Сталинграда отражаются усиленные атаки».

7 сентября: «Успехи под Сталинградом, где атаки противника на наш северный фланг стали ослабевать».

8 сентября: «Успехи под Сталинградом. В остальном без изменений».

9 сентября: «У Сталинграда медленное продвижение вперед».

10 сентября: «У Сталинграда отрадные успехи в наступлении, на северном участке — успешное отражение атак противника».

11 сентября: «Штурм городской части Сталинграда — 14 или 15.9 при хорошей подготовке. Расчет времени, для штурма Сталинграда — 10 дней. Потом перегруппировка — 14 дней. Окончание — самое раннее к 1.10».

13 сентября: «У Сталинграда успехи».

14 сентября: «Успехи в Сталинграде».

15 сентября: «Отрадные успехи в Сталинграде».

16 сентября: «Успехи в Сталинграде».

17 сентября: «Группа армий „Б": Успехи в уличных боях в Сталинграде, разумеется, не без довольно значительных потерь».

18 сентября: «В Сталинграде новые успехи. Севернее города успешно отражен мощный удар противника (150 танков). На остальном фронте по Дону спокойно».

20 сентября: «В Сталинграде начинает постепенно чувствоваться усталость наступающих [немецких] войск».

21 сентября: «Успехи у Клейста и в Сталинграде».

22 сентября: «Лишь незначительные изменения в Сталинграде».

23 сентября: «В Сталинграде медленное продвижение вперед».

24 сентября. Из записи по обстановке для доклада у Гитлера: «6-я армия: В Сталинграде, в черте города, ведутся местные уличные бои, сопровождаемые сильным артиллерийским огнем. Сегодня русские снова предприняли усиленные атаки пехотой и танками наших позиций на северном участке фронта 14-го танкового и на участке 8-го армейского корпусов. Временные вклинения противника у Татарского вала и к западу от железной дороги удалось ликвидировать в ходе упорных боев. Противник продолжает оказывать неослабное давление на западное крыло 14-го танкового корпуса, ведя интенсивный изматывающий залповый артиллерийский огонь из орудий всех калибров. На участке 8-го армейского корпуса 76-я дивизия с рассветом втянута в тяжелый оборонительный бой с превосходящими силами противника, поддерживаемыми многочисленными танками».

«17.00 — наступление русских при весьма напряженном положении с танками на нашей стороне. С боеприпасами крайне трудно.

Намерение: Укрепить северный участок фронта частями 48-го танкового корпуса, которые не нужны для боев в Сталинграде».

В этот же день сделана запись: «После дневного доклада — отставка, переданная фюрером (мои нервы истощены, да и он свои поистрепал; мы должны расстаться; необходимость воспитания личного состава генерального штаба в духе фанатической преданности идее; решимость настойчиво проводить свои решения также и в сухопутных войсках) »{89}.

Из приведенных записей видно, что в связи со Сталинградом между Гитлером и его начальником генерального штаба фактически не возникало серьезных трений. А если разногласия вообще и были, то они касались центрального участка советско-германского фронта и частично Кавказа. Положение нее под Сталинградом Гальдер за редким исключением рисует в своем дневнике в оптимистическом свете. Что касается обстановки севернее Сталинграда, то этот вопрос был предметом забот не только Гальдера, но в такой же мере и Гитлера.

Следовательно, Гальдер отнюдь не ставил вопроса о прекращении наступления на Сталинград. Гитлер же был вполне обоснованно недоволен ходом операций на советско-германском фронте и, желая обелить себя, сместил с поста командующего группой армий «А» фельдмаршала Листа, а Гальдера фюрер освободил от обязанностей начальника генерального штаба.

Вместо Гальдера, как известно, был назначен генерал пехоты Курт Цейтцлер, бывший до этого начальником штаба группы армий «Д» на Западном фронте. В новом начальнике генштаба Гитлер искал фанатически преданного ему настойчивого исполнителя своих намерений и не ошибся. Цейтцлер упорно добивался реализации планов летней кампании 1942 г. Если у Гальдера и были какие-то, пусть очень робкие, попытки оспаривать мнение фюрера, то Цейтцлер не был способен и на это. Тем удивительнее, что Цейтцлер в своих послевоенных высказываниях пытается представить себя человеком, сразу же понявшим меру опасности, нависшей над 6-й армией Паулюса, и не побоявшимся на этой почве отстаивать свою позицию перед фюрером{90}. Этот вымысел разоблачается непосредственными свидетелями деятельности Цейтцлера. Так, И. Видер отмечает, что вскоре после своего назначения Цейтцлер издал приказ, в котором утверждалось, что советская сторона не располагает сколько-нибудь значительными резервами и поэтому не способна более на операции крупного масштаба{91}.

О деятельности Цейтцлера убедительно рассказывает Адам. Он, в частности, пишет: «Я присутствовал при том, как раздался звонок по телефону из генерального штаба. Начальник генерального штаба генерал пехоты Цейтцлер был лично у аппарата и по приказу Гитлера передал следующую директиву: „Красная Армия разбита, она уже не располагает сколько-нибудь значительными резервами и, следовательно, не в состоянии предпринимать серьезные наступательные действия. Из этого основополагающего тезиса надо исходить каждый раз при оценке противника".

Паулюс был потрясен столь ошибочной оценкой»{92}.

Далее Адам приводит слова Паулюса по поводу деятельности нового начальника генерального штаба. «Да и Цейтцлер вряд ли осмелится возражать Гитлеру. Он вчера это доказал. Как может начальник генерального штаба передавать такие бессмысленные директивы? И к тому же еще лично»{93}. Адам убедительно показывает, что Цейтцлер проявил себя как покорный проводник воли фюрера.

Таким образом, верховное германское командование продолжало сохранять уверенность, что Сталинград будет взят немецкими войсками. Гитлер, выступая в рейхстаге 30 сентября 1942 г., заявил: «Мы штурмуем Сталинград и возьмем его — на это вы можете положиться... Если мы что-нибудь заняли, оттуда нас не сдвинуть».

Сражение под Сталинградом развертывалось с неослабевающей силой.

Гитлеровское командование направляло под Сталинград новые соединения и производило перегруппировку войск. 25 сентября в 6-ю армию были переданы из 4-й танковой армии левофланговые 24-я танковая и 64-я пехотная дивизии. В район западнее Орловки были переброшены только что упомянутая 24-я танковая и снятая с северного участка 389-я пехотная дивизии. В центре Сталинграда была перегруппирована из района севернее Городище 295-я пехотная дивизия. Перегруппировка войск противника проводилась с таким расчетом, чтобы основные их усилия направить для действий против центра и северной части Сталинграда.

Немецко-фашистские дивизии, неся в боях огромные потери, не могли с одинаковым напряжением вести наступление на всем фронте. Поэтому борьба за северную, заводскую часть города с большей интенсивностью и ожесточением началась лишь с конца сентября, после того как противник вынужден был перейти к обороне на ряде участков, где он прежде проявлял особую активность. С 27 сентября по 4 октября происходили ожесточенные бои на северных окраинах города за рабочие поселки Красный Октябрь и Баррикады. Одновременно враг вел наступление в. районе Мамаева кургана (центр города) и на крайний правый фланг 62-й армии в районе Орловки.

Осуществив перегруппировку сил, противник собирался 27 сентября развернуть наступление на пос. Красный Октябрь. Здесь должна была атаковать 71-я пехотная дивизия, одна из лучших в вермахте{94}. Высокой боевой репутацией пользовался и ее командир генерал-лейтенант фон Гартман. Эта дивизия готовила удар с запада, из района юго-восточнее разъезда Разгуляевка. 100-я егерская (легкопехотная) дивизия под командованием генерал-лейтенанта Занне получила задачу наступать на Мамаев курган и пробиться здесь к Волге.

Намерения командования немецкой 6-й армии были своевременно выявлены советской разведкой. Для срыва наступления противника на этих направлениях по Юго-Восточному фронту были намечены контрмеры. 62-й армии было приказано силами 23-го танкового корпуса, 95-й и 284-й стрелковых дивизий очистить от противника центральную часть города, 64-я армия получила задачу ударом с юга войсками 36-й гвардейской стрелковой дивизии овладеть районом Купоросное.

В соответствии с указанием штаба фронта командующий 62-й армией 26 сентября в 19 час. 40 мин. отдал приказ 23-му танковому корпусу своим левым флангом наступать в направлении высоты 112,0, ул. Ржевская, а в последующем овладеть районом кладбища, что южнее ул. Ржевская;

дивизии Горишного наступать в направлении городской сад, ул. Чапаевская и Донецкая. Ближайшая задача — овладеть южным отрогом оврага Долгий;

дивизии Батюка наступать своим правым флангом в направлении ул. Хоперская, вокзал. Ближайшая задача — овладеть рубежом овраг Крутой;

13-й гвардейской стрелковой дивизии вести бои по уничтожению противника в центральной части города. Ближайшая задача — овладеть районом пристани (центральная переправа), последующая — очистить район до железной дороги;

начальнику артиллерии армии предлагалось всю армейскую артиллерию и полки PC использовать для поддержки наступления 95-й стрелковой дивизии{95}.

Рано утром, точно в соответствии с приказом, войска 62-й армии начали наступление. Однако проти»). Противник понес большие потери, особенно два полка 100-й дивизии егерей, находившихся в первом эшелоне. Используя этот артналет, 95-я стрелковая дивизия стремительной атакой очистила от врага западные и южные скаты Мамаева кургана.

И все же итоги этого трудного ратного дня сложились не в пользу защитников города. Немецко-фашистские самолеты непрерывно бомбили и штурмовали боевые порядки соединений 62-й армии от переднего края до Волги. Вершина Мамаева кургана вся была разворочена бомбами и снарядами. Командование немецкой 6-й армии, убедившись, что атакующих сил недостаточно, бросило в наступление, кроме 100-й егерской, 295-ю пехотную и 24-ю танковую дивизии{96}. До 150 танков противника наступало из районов Городище и Разгуляевка. Несмотря на значительные потери, они преодолели минные поля и боевые порядки передовых подразделений советских войск. Вслед за танками волнами продвигалась немецкая пехота. К 14 часам противник прорвался на западную окраину нос. Красный Октябрь до Банного оврага и в юго-западную часть пос. Баррикады. Здесь разгорелись уличные бои. На отдельных участках гитлеровцы продвинулись на 2—3 км на восток. К вечеру этого же дня 95-я стрелковая дивизия была оттеснена с западных и южных склонов Мамаева кургана.

Крайне трудное положение возникло и на участке севернее и южнее устья р. Царицы, где оборонялись 42-я, 92-я стрелковые бригады и 272-й полк 10-й дивизии. Понеся большие потери в боях, испытывая острый недостаток в боеприпасах и продовольствии, потеряв управление, они не выдержали дальнейшего натиска превосходящих сил противника и разрозненными группами начали переправляться на левый берег Волги. Воспользовавшись этим, немцы прорвались к Волге южнее р. Царицы на участке протяженностью до 10 км.

Наступление 64-й армии в районе Купоросное отвлекло на себя часть сил противника, но изгнать его из Купоросного не удалось.

В этот день противник добился некоторого продвижения, заплатив за это ценой больших потерь в живой силе и технике. Ощутимый урон понесла и 62-я армия, особенно части 23-го танкового корпуса (6-я гвардейская, 189-я танковая бригады) и 95-й стрелковой дивизии.

Сложившаяся обстановка говорила о необходимости дальнейшего усиления советских войск на сталинградском направлении. Ставка Верховного Главнокомандования решила срочно направить в распоряжение Сталинградского фронта 159-й укрепленный район, имевший 12 пулеметно-артиллерийских батальонов. В состав Юго-Восточного фронта направлялись стрелковые соединения (прибыли они через месяц), а также 84-я и 90-я танковые бригады. В то же время Ставка выводила в свой резерв 87-ю и 315-ю стрелковые дивизии, а в район Саратова направлялся личный состав двух танковых бригад, не имевших материальной части.

В ночь на 28 сентября на правый берег переправились два полка 193-й стрелковой дивизии генерал-майора Ф. Н. Смехотворова, которые сразу же были введены в бой на западной окраине пос. Красный Октябрь. В течение всей ночи артиллерия 62-й армии вела обстрел Мамаева кургана, препятствуя противнику закрепиться на нем. Утром 28 сентября на позиции 883-го стрелкового полка 193-й стрелковой дивизии обрушили свой удар части 24-й танковой и 71-й пехотной дивизий врага, но их атаки были отбиты. В ходе этого боя героический подвиг совершил воин 1-й роты М. А. Паникаха. Поднятая им на вражеский танк бутылка с горючей жидкостью воспламенилась от попадания пули. Весь охваченный пламенем, он бросился на головную немецкую машину, разбил о ее броню вторую бутылку и сам лег на броню танка.

Днем гитлеровцы продолжали вести многочисленные атаки пехотой и танками, которые поддерживались артиллерийским огнем и массированными ударами авиации. Снова разгорелись уличные бои на территории поселков, причем в поселке Баррикады врагу удалось продвинуться вперед и отодвинуть передний край советской обороны на юго-западную окраину завода «Силикат». Однако наступательные действия противника в этот день были менее организованными и решительными, чем накануне. Это позволяло отбивать его атаки. Поддерживая наземные войска, части 8-й воздушной армии генерал-майора Т. Т. Хрюкина наносили удары по врагу с воздуха. Во время самого большого налета фронтовой авиации перешел в контратаку полк 95-й стрелковой дивизии с двумя батальонами 284-й стрелковой дивизии. «Решительным броском они захватили тригонометрический пункт на Мамаевом кургане. Однако выйти на самую вершину, к водонапорным бакам, не удалось. Вершина осталась ничьей: по ней с той и другой стороны беспрерывно вела огонь артиллерия»{97}.

29 сентября противник, действуя большими силами (16-я танковая дивизия генерала Ангерна, 389-я пехотная дивизия генерала Мангуса и группа «Штахель») при поддержке авиации, перешел в наступление на правое крыло 62-й армии в районе Орловки. Бои здесь сразу же приняли очень напряженный характер. Было очевидно, что вражеское командование, стремясь овладеть северной частью Сталинграда, решило ликвидировать орловский выступ советских войск, который угрожал флангу немецкой группировки, действовавшей из района Городища. «Войска орловской группы в это время были расположены выступом, достигавшим в глубину до 10 километров и в ширину до 5 километров. Общее протяжение фронта здесь было 24 километра. Оборона была непрочной»{98}.

Наступлению противника и на этот раз предшествовала мощная артиллерийская и авиационная подготовка. Затем он повел непрекращающиеся атаки танками и пехотой в двух направлениях — с северо-востока и с запада. Сводный батальон 112-й стрелковой дивизии (около 250 активных штыков) и части 115-й стрелковой бригады полковника К. М. Андрюсенко, ослабленные в предыдущих боях, оказывали, несмотря на это, упорное сопротивление натиску превосходящих сил врага{99}. Первые атаки были отбиты с большими для него потерями. В дальнейшем противнику удалось прорвать фронт обороняющихся частей и вы-. двинуться до линии железной дороги, где он снова был остановлен. Орловский коридор сузился до 1000—1200 м.

Продолжая наносить удары, противник теснил советские части с трех сторон западнее Орловки, и под угрозой окружения они вынуждены были отойти. Северо-западнее Орловки часть обороняющихся войск попала в окружение. «В течение 5—6 дней подразделения 3-го батальона 115-й стрелковой бригады и 4-го батальона 2-й мотострелковой бригады, находясь в полном окружении, вели упорные бои с противником, нанося ему тяжелые потери. Связь поддерживалась по радио. Продовольствие окруженным подразделениям доставлялось самолетами»{100}.

В итоге ожесточенных боев эти подразделения разорвали кольцо окружения и соединились с войсками своей армии.

Упорные кровопролитные бои в районе Орловки на целую неделю сковали противника. Защищавшие выступ советские воины героически противостояли натиску нескольких немецко-фашистских дивизий, не давая командованию противника возможности бросить эти дивизии на сталинградские заводы. В борьбе за орловский выступ немцы потеряли 2280 солдат и офицеров, а также значительное число танков и другого вооружения{101}. Исключительную стойкость обороны орловского рубежа отмечал и противник.

Ф. Меллентин в своей книге приводит свидетельство участника боев за Орловку с немецкой стороны — полковника Г. Р. Динглера.

«Все наши попытки подавить сопротивление русских в балке (имеется в виду Орловская балка, где оборонялся в окружении 3-й батальон 115-й бригады.—А. С. ) пока оставались тщетными. Балку бомбили пикирующие бомбардировщики, обстреливала артиллерия. Мы посылали в атаку все новые и новые подразделения, но они неизменно откатывались назад с тяжелыми потерями, настолько прочно русские зарылись в землю... В конце концов русские были полностью отрезаны от внешнего мира. Они не могли рассчитывать и на снабжение по воздуху{102}, так как наша авиация в то время обладала полным превосходством...

Балка мешала нам, словно бельмо на глазу, но нечего было и думать о том, чтобы заставить противника сдаться под угрозой голодной смерти»{103}.

Противник 2 октября овладел Орловкой{104}, ему удалось также продвинуться в районе пос. Красный Октябрь до рубежа 300 м западнее железной дороги. Но Сталинград продолжал оставаться непреодолимой преградой для немецко-фашистских захватчиков. Бои велись непрерывно. На правый берег Волги к защитникам города продолжали прибывать подкрепления. В ночь на 1 октября начала переправу 39-я гвардейская стрелковая дивизия. Полки этой дивизии были не полностью укомплектованы, но также являлись боеспособными{105}. Командовал дивизией генерал-майор С. С. Гурьев, энергичный и закаленный в боях военачальник, обладавший сильной волей и несгибаемым мужеством. Дивизия заняла оборону западнее завода «Красный Октябрь» на фронте улица Казачья — овраг Банный и непосредственно в цехах завода, превратив их в опорные пункты. 1 октября противник вклинился в боевые порядки 193-й стрелковой дивизии Смехотворова, стремясь захватить завод «Красный Октябрь», и прибытие дивизии Гурьева оказалось очень своевременным.

С утра 2 октября два стрелковых полка 308-й стрелковой дивизии полковника Л. Н. Гуртьева, переправившиеся к этому времени на правый берег, атаковали противника в районе пос. Баррикады. В нанесении этого контрудара участвовала также 42-я отдельная стрелковая бригада{106}.

Контратака началась в 6 часов. Ломая сопротивление врага, подразделения ворвались на окраину поселка. «Развернулась ожесточенная борьба за каждый дом, за каждое строение. Пошли в ход гранаты. Борьба с противником в ряде мест переходила в рукопашные схватки»{107}.

Встречным наступлением противник воспрепятствовал развитию успеха защитников города. Все же значительная часть пос. Баррикады к исходу дня была очищена от гитлеровцев. Через несколько дней после этого остатки 42-й бригады были переданы 308-й стрелковой дивизии{108}.

В ходе ожесточенных боев враг применял неожиданные приемы борьбы. Его 295-я пехотная дивизия готовилась к атаке в центре города против 13-й гвардейской стрелковой дивизии. В ночь на 1 октября группа из 300 человек, усиленная минометами, через водосточную трубу проникла в овраг Крутой и затем незаметно вышла к Волге. Повернув на юг, гитлеровцы стали выходить в тыл 34-го гвардейского стрелкового полка. Начался сильный огневой бой. Противник просочился в тыл и на других участках. В то же время гитлеровцы начали атаку на правом фланге дивизии против 3-го батальона 39-го гвардейского стрелкового полка. Однако эти действия не вызвали паники среди воинов 13-й гвардейской стрелковой дивизии.

Командир дивизии генерал-майор А. И. Родимцев принял решение — одновременными ударами по вклинившимся группировкам разгромить их. В 6 часов утра гвардейцы перешли в решительную атаку и через полтора часа во всей полосе 13-й гвардейской стрелковой дивизии положение было восстановлено.

Общая обстановка под Сталинградом складывалась к этому времени следующим образом.

В конце сентября (28-го) приказом Ставки Верховного Главнокомандования Сталинградский фронт, основные силы которого оказались отрезанными противником от города, был переименован в Донской фронт (63, 21, 24, 66-я и 1-я гвардейская армии){109}. Командующим Донским фронтом Ставка назначила генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского, членом Военного совета — корпусного комиссара А. С. Желтова, начальником штаба — генерал-майора М. С. Малинина. В то же время Юго-Восточный фронт, войска которого вели бои непосредственно за город, переименовывался в Сталинградский фронт. Командующим Сталинградским фронтом был назначен генерал-полковник А. И. Еременко, членом Военного совета — Н. С. Хрущев, начальником штаба—генерал-майор Г. Ф. Захаров, а с 6 октября 1942 г.— генерал-майор И. С. Варенников, Членом Военного совета утверждался также секретарь Сталинградского обкома ВКП(б) А. С. Чуянов{110}. В состав Сталинградского фронта вошли 62, 64, 57, 51-я и 28-я армии{111}. Каждый фронт был подчинен непосредственно Ставке.

Командование Сталинградского фронта (бывшего Юго-Восточного), стремясь ослабить натиск вражеских войск непосредственно на город и облегчить положение 62-й и 64-й армий, организовало ряд частных операций южнее Сталинграда. О том, какое значение придавала Ставка этим частным операциям, видно из следующих слов А. М. Василевского:

«Я вылетел на Юго-Восточный фронт с задачей уделить основное внимание изучению войск и района 57-й и правого крыла 51-й армий и противника, действовавшего против них.

Прибыв в войска Юго-Восточного фронта, я всю свою работу проводил, базируясь на штаб 57-й армии. По окончании работы я рекомендовал командующим 57-й и 51-й армиями в ближайшее же время принять меры по захвату у противника выходов из дефиле между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак и закрепить их за собой»{112}.

В течение 28 сентября — 4 октября частями 51-й армии под командованием генерал-майора Т. К. Коломийца был нанесен контрудар в 75 км от южной черты Сталинграда. Сводный отряд{113} под водительством командира 302-й стрелковой дивизии полковника Е. Ф. Макарчука, используя внезапность, в ночь на 29 сентября проник в расположение тылов 6-го румынского корпуса и быстро устремился на Садовое, расположенное в 20—25 км от фронта. Советскими частями, действовавшими южнее Сталинграда, разгромлены были 5-й и 21-й пехотные полки, 22-й артиллерийский полк{114}.

Второй контрудар примерно в это же время — с 28 сентября по 2 октября — был нанесен сводным отрядом 57-й армии генерала Ф. И. Толбухина в районе озер Сарпа, Цаца и Барманцак{115}.

Сводный отряд 57-й армии в результате успешных наступательных боев к 14 час. 00 мин. 1 октября 1942 г. овладел населенными пунктами Цаца, Семкин, высотой 87,0, Дубовым Оврагом, нанеся противнику тяжелый урон, захватив пленных и трофеи. Немецко-фашистское командование подтянуло новые силы, которые к исходу 1 октября потеснили наступающие части и заняли высоту 87,0, Семкин{116}. Однако уже на следующий день части 57-й армии при поддержке танков и авиации выбили противника из Семкина и закрепились в промежутках между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак{117}.

Наступательные действия наземных частей были поддержаны 8-й воздушной армией, получившей задачу в течение ночи на 29 сентября произвести налеты на объекты врага в районе Сталинграда. Атаки сводных отрядов были поддержаны также огнем и частью сил 15-й гвардейской стрелковой дивизии. Таким образом, в результате удачно проведенных операций советскими войсками был достигнут успех. Контрудары войск 57-й и 51-й армий южнее Сталинграда заставили немецкое командование снять часть сил с главного направления, что временно ослабило натиск противника непосредственно на город. Важнейшими результатами этих активных действий советских войск являлось упрочение обороны южного крыла Сталинградского фронта и овладение выгодными плацдармами для последующего контрнаступления.

Подступы к южной части Сталинграда с огромным мужеством и стойкостью обороняла 64-я армия под командованием генерал-майора М. С. Шумилова. Ее войска, как и раньше, наносили встречные удары врагу. В частном боевом приказе по 64-й армии от 25 сентября 1.942 г. говорилось:

«1. Противник, прикрывшись на рубеже Купоросное, Зеленая Поляна, вые. 145,5, Елхи, главными силами ведет наступление за овладение Сталинградом.

2. 64-я армия своим правым флангом наступает в направлении Зеленая Поляна. На остальном фронте продолжает оборонять занимаемый рубеж.

3. Справа 62-я армия ведет наступление с задачей очистить город от прорвавшихся частей противника»{118}.

В ночь на 2 октября 64-я армия силами 422-й, 36-й гвардейской, 157-й и 138-й стрелковых дивизий, находившихся на правом фланге армии, нанесла удар в направлении Песчанки, населенного пункта, который пришлось оставить в сентябре. Эти действия оттягивали силы гитлеровцев, но к территориальным успехам не привели.

Пользуясь превосходством сил, противник прорвался в Ворошиловский район и захватил значительную его часть. Вклинился он и на территорию Кировского промышленного района, но здесь продвижение его было незначительным. «Неоднократные попытки противника в течение сентября-октября сломить сопротивление армии на этом участке и выйти к Волге в Кировском районе г. Сталинграда успеха не имели. Каждый раз враг, неся огромные потери, откатывался назад. Войска армии в течение этого периода сами неоднократно переходили в контрнаступление (наносили контрудары.—А. С. ), держа в постоянном напряжении южное крыло сталинградской группировки противника»{119}.

Вместе с тем противник удерживал захваченную им территорию в городе и любой ценой стремился полностью овладеть Сталинградом. «Дни и ночи дивизии 64-й армии пробивались к северу, на соединение с 62-й армией, но расстояние между армиями почти не сокращалось, нас разделяла территория нынешнего Советского района и центра города»,— пишет бывший командир 422-й стрелковой дивизии генерал И. К. Морозов{120}.

В первые дни октября 1942 г. 62-я армия оборонялась на фронте протяженностью 25 км и глубиной от 200 м до 2,5 км. На этой узкой прибрежной полосе, целиком простреливаемой противником, передвижения частей и подразделений могли осуществляться лишь ночью. Маневр из глубины практически был невозможен из-за отсутствия постоянных переправ через Волгу. Когда противник занял часть районов города к югу от р. Царицы до Купоросное, а севернее ее вышел на вершину Мамаева кургана, он стал просматривать и простреливать всю территорию, удерживаемую защитниками Сталинграда, а также переправы через Волгу.

В руках противника оказалась также территория северной и центральной частей города: Ерманского, Дзержинского, Краснооктябрьского, Баррикадного и Тракторозаводского районов. В ходе боев за северную часть Сталинграда, развернувшихся с конца сентября, противник срезал орловский выступ и овладел Орловкой. Немецкие войска подошли также к окраинам Рынка и Спартановки, но захватить эти поселки не смогли. Их стойко обороняли 124-я и 149-я стрелковые бригады. С первых чисел октября начались бои за заводы «Красный Октябрь», «Баррикады» и СТЗ, расположенные к северу от Мамаева кургана.

Направлением главного удара противника становится район Тракторного завода. Еще во второй половине дня 29 сентября враг бросил на Тракторозаводской район несколько сот самолетов. Вскоре вся огромная территория завода была охвачена пожарами. Продолжая наносить удары с воздуха, гитлеровское командование, подтянув резервы, усилило атаки своих наземных войск на Тракторозаводской район. 3 октября немецко-фашистские соединения прилагали большие усилия, стремясь прорваться к СТЗ, но всякий раз встречали отпор воинов сталинградцев. С севера и северо-запада его стойко обороняла группа полковника С. Ф. Горохова в составе 124-й, 149-й стрелковых бригад и 282-го стрелкового полка 10-й дивизии{121}. С запада подступы к Тракторному заводу защищала ослабленная в предшествующих тяжелых боях 112-я стрелковая дивизия. Однако противнику не удалось одним натиском сломить сопротивление советских воинов. В районе пос. Баррикады и завода «Силикат» 308-я стрелковая дивизия полковника Л. Н. Гуртьева, отражая все усиливающийся натиск противника, до 18 часов сдерживала его наступление. К исходу дня дивизия вынуждена была отойти за железную дорогу, южнее Нижнеудинской улицы, а левым флангом — на Винницкую улицу. 193-я стрелковая дивизия в течение всего дня 3 октября сражалась в пос. Красный Октябрь. Особенно ожесточенные бои шли за здания бани и фабрики-кухни. В полках дивизии оставалось всего по 100— 150 штыков{122}.

39-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием генерал-майора С. С. Гурьева продолжала отбивать атаки противника на завод «Красный Октябрь». Ожесточение борьбы нарастало. Командование 6-й немецкой армии продолжало бросать в наступление все новые силы.

«По ходу боев этих дней чувствовалось,— пишет В. И. Чуйков,— что противник решил во что бы то ни стало захватить Тракторный завод. Его силы на этом направлении все время наращивались, и к 4 октября было установлено, что от реки Мокрая Мечетка до высоты 107,5 на фронте около пяти километров действуют пять дивизий — три пехотные и две танковые. Бои в районе Орловки должны были не только ликвидировать орловский выступ, но и отвлечь наше внимание от главного удара, готовившегося на заводы»{123}. В противовес этому замыслу врага Военный совет фронта решил быстрее переправить через Волгу в Сталинград 37-ю гвардейскую стрелковую дивизию генерал-майора В. Г. Желудева и поставить ее за правым флангом 308-й стрелковой дивизии — на оборону Тракторного завода. В то же время в 62-ю армию передавалась 84-я танковая бригада полковника Д. Н. Белого.

Приказом командующего Сталинградским фронтом 37-я гвардейская стрелковая дивизия поступила в подчинение командующего 62-й армией с 20 час. 00 мин. 2 октября 1942 г. и должна была в ночь со 2 на 3 октября в основном переправиться на правый берег. В приказе предписывалось дивизию использовать для обороны по р. Мокрая Мечетка на участке Тракторный завод, северо-западная окраина пос. Баррикады{124}. Полки 37-й гвардейской стрелковой дивизии, как указывает Маршал Советского Союза В. И. Чуйков, переправились через Волгу в ночь на 4 октября, но без противотанковой артиллерии, так как не хватило переправочных средств{125}. Части дивизии сразу же вступили в бой с гитлеровской пехотой и танками, прорвавшимися через боевые порядки 112-й и 308-й стрелковых дивизий.

Продвигаясь вперед от здания к зданию, гвардейцы выбивали оттуда врага. Группа в 15 бойцов, возглавляемая политработником 1-го батальона 114-го гвардейского стрелкового полка Чупахиным, с боем заняла дом. Здание сразу же было приспособлено к обороне. Немцы снова пытались овладеть им, но каждая их атака отбивалась с большими для них потерями. С таким же упорством и бесстрашием действовали и другие гвардейцы дивизии.

Сражение на территории Сталинграда приняло затяжной характер. Ставка Верховного Главнокомандования 5 октября указала командующему Сталинградским фронтом А. И. Еременко, что противник, заняв центр города и выдвинувшись к Волге севернее Сталинграда, намерен отобрать переправы, окружить и взять в плен войска 62-й, 64-й и других армий. «Противник может осуществить свое намерение,—предостерегал И. Сталин—так как он занимает районы переправ через Волгу как на севере, так и в центре и на юге от Сталинграда. Чтобы предотвратить эту опасность, надо оттеснить противника от Волги и вновь захватить те улицы и дома Сталинграда, которые противник отобрал у Вас. Для этого необходимо превратить каждый дом и каждую улицу Сталинграда в крепость». Директива Верховного Главнокомандующего заканчивалась следующими словами:

«...требую, чтобы Вы приняли все меры для защиты Сталинграда. Сталинград не должен быть сдан противнику, а та часть Сталинграда, которая занята противником, должна быть освобождена»{126}.

Продолжение борьбы требовало новых сил.

62-й армии нужна была передышка, хотя бы на один день, чтобы привести части в порядок, подтянуть артиллерию и боеприпасы, влить пополнение, а затем контратаковать и выбить противника из поселков СТЗ и Баррикады. «Командующий фронтом требовал начать контратаку с утра 5 октября. Но сделать это армия была не в состоянии: у нас кончались боеприпасы»{127}.

В ночь на 5 октября стала переправляться на правый берег 84-я танковая бригада, но ее материальная часть — артиллерия и танки — еще оставалась на левом берегу. Сразу удалось переправить лишь легкие танки, которые использовались в 37-й гвардейской и 308-й стрелковых дивизиях как огневые точки{128}. На улицах поселков и перед заводскими цехами строились блиндажи, стрелковые ячейки, ходы сообщения.

Военный совет 62-й армии принял постановление о включении в состав армии вооруженных отрядов рабочих сталинградских заводов, которые до этого действовали как самостоятельные единицы. Приводим текст этого документа:

«Постановление Военного совета 62-й армии 5 октября 1942 года.

В целях усиления обороны заводов «Красный Октябрь», «Баррикады» и СТЗ и создания в них опорных пунктов из рабочих отрядов Военный совет армии постановляет:

1. Призвать в Красную Армию и зачислить на все виды довольствия с 5.Х.42 г. рабочие вооруженные отряды Краснооктябрьского, Баррикадного и Тракторозаводского районов, Особый вооруженный отряд рабочих СТЗ и Истребительный отряд Тракторозаводского района.

2. Рабочий вооруженный отряд Краснооктябрьского района переподчинить 39-й гв. сд; рабочий вооруженный отряд Баррикадного района и Истребительный батальон переподчинить 308-й сд; рабочий вооруженный отряд, Истребительный вооруженный отряд и Особый вооруженный отряд рабочих СТЗ переподчинить 37-й гвардейской стрелковой дивизии.

3. В случае поступления приказа о передислокации частей — вооруженные отряды оставлять на месте и переподчинять их вновь прибывшим войсковым соединениям, с зачислением на все виды довольствия.

4. Отделу комплектования немедленно оформить зачисление рядового и младшего начсостава отрядов в состав действующей Красной Армии, а довольствующим отделам — обеспечить положенными видами довольствия.

Командующий 62-й армией генерал-лейтенант Чуйков

Член Военного совета дивизионный комиссар Гуров»{129}.

Весь день 5 октября противник продолжал атаковать позиции советских воинов в районе поселка СТЗ. Наступательные действия немецко-фашистских войск сопровождались почти непрерывной бомбардировкой авиации. Только на боевые порядки 37-й гвардейской стрелковой дивизии за 5 октября противник совершил до 700 самолето-вылетов. Гвардейцы стойко отражали все удары врага. Один из полков 37-й гвардейской стрелковой дивизии в этот день даже потеснил противника и занял рубеж обороны от кладбища через Базовую улицу по оврагу до Типографской улицы. В целом, однако, гитлеровцы сохраняли инициативу борьбы в своих руках.

В течение 4 и 5 октября ожесточенные бои с противником происходили также на окраинах и отдельных улицах поселков Красный Октябрь и Баррикады. Враг потеснил 42-ю, 92-ю стрелковые, 6-ю гвардейскую танковую бригады и занял завод «Силикат», в районе которого продолжали вести бои подразделения 339-го стрелкового полка 308-й стрелковой дивизии. На участках обороны 284, 95, 193-й и 39-й гвардейской стрелковых дивизий атаки противника были отбиты{130}.

Вечером 5 октября в Сталинград прибыл заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант Ф. И. Голиков, который на месте ознакомился с боевой обстановкой и сделал необходимые указания. В частности, он посоветовал перенести в другое место командный пункт 62-й армии, вокруг которого полыхал пожар. Особенно плохо дело обстояло со связью, которая рвалась ежеминутно. Вражеские минометчики вели покомандному пункту прицельный огонь. Число раненых и убитых здесь увеличивалось с каждым часом. Оставаться командному пункту на этом месте стало уже невозможно. Ночью он был перенесен по берегу Волги метров на пятьсот ближе к Тракторному заводу и расположился в блиндажах штаба 10-й стрелковой дивизии полковника А. А. Сараева, которая уходила на .переформирование{131}.

6 октября действовала главным образом вражеская авиация, которая в течение всего дня бомбила боевые порядки советских воинов. Во время одного из налетов немецко-фашистских самолетов от вражеской бомбы погиб весь штаб 339-го стрелкового полка, его командир и комиссар.

7 октября в 11 час. 20 мин. противник возобновил наступление крупными силами. Фашисты атаковали советские укрепления в поселке СТЗ силами двух пехотных дивизий и свыше 50 танков. Воины 37-й гвардейской стрелковой дивизии отбили первые атаки. Однако гитлеровцы, подтянув резервы, возобновляли одну атаку за другой. К исходу дня, после ожесточенных боев, враг вклинился в боевые порядки советских частей. Ему удалось захватить один квартал рабочего поселка СТЗ и вплотную подойти к стадиону. За каждый шаг продвижения гитлеровцы расплачивались ценой больших потерь. Когда усиленный батальон пехоты противника перешел в наступление западнее железнодорожного моста через Мечетку, то он был почти полностью уничтожен залпом гвардейских минометов.

В пос. Красный Октябрь особенно ожесточенные бои велись за здание бани, которое несколько раз переходило из рук в руки. Потеряв в этот день значительное число личного состава и техники, противник стал подтягивать новые силы и перегруппировывать свои войска, готовясь к решительному удару. Фашисты сбрасывали с самолетов на позиции советских частей провокационные листовки с требованием к воинам сдаться в плен. Однако защитники Сталинграда не помышляли о сдаче, а стояли насмерть, отстаивая каждую пядь сталинградской земли.

7 октября 37-я гвардейская, 308, 95, 193-я стрелковые дивизии, а также группа полковника Горохова остановили атакующие немецкие части у стен Тракторного завода, в поселках Красный Октябрь и Баррикады, что позволило 62-й армии привести в порядок свои силы и подготовиться к дальнейшей борьбе.

Советскими войсками принимались все меры к созданию непреодолимой обороны. Перед передним краем и в глубине боевых порядков частей устраивались противотанковые и противопехотные препятствия. Оборудовались опорные пункты в зданиях, цехах заводов.

В борьбе с противником все большее значение имело централизованное использование артиллерии, силы которой увеличивались. Успешно проводились сильные артиллерийские контрподготовки. Так, 5 октября к контрподготовке была привлечена артиллерия пяти стрелковых дивизий и двух стрелковых бригад 62-й армии, а также северная подгруппа фронтовой артиллерийской группы, в общей сложности свыше 300 орудий и минометов.

Артиллерийская контрподготовка была осуществлена на участке в 3 км продолжительностью 40 минут. Противник, готовивший прорыв к Волге между заводами Тракторный и «Баррикады», понес огромные потери и на пять суток прекратил здесь наступательные действия.

Фронтовая артиллерийская группа была разделена на четыре подгруппы, всего в ней было 250 орудий и минометов{132}. Управляемая из одного центра, она могла быстро сосредоточивать свою огневую силу полностью или частично на любом участке фронта в пределах дальности огня систем орудий. Такое использование крупных сил артиллерии оказывало заметное воздействие на развитие боевых действий в городе и на его окраинах. «Благодаря возросшим возможностям маневрирования огнем армейской и фронтовой артиллерийских групп в отдельные моменты наиболее напряженных боев на некоторых узких участках обороны 62-й армии плотность артиллерии доводилась до небывалых для обороны размеров—110 орудий и минометов на 1 км фронта. Это обеспечило большую устойчивость оборонительных позиций пехоты и танков и позволило им предельно снизить темпы продвижения противника»{133}.

Возрастала также боевая мощь фронтовой авиации. Самолеты 8-й воздушной армии увеличивали число боевых вылетов, все более успешно отражая налеты вражеской авиации и нанося удары по наземным войскам противника. В то же время активность авиации противника постепенно снижалась.

В борьбе с вражеской авиацией большую роль продолжали играть части Сталинградского корпусного района ПВО страны. Они многое делали для защиты города и ведущих к нему железнодорожных коммуникаций. Зенитная артиллерия, прикрывая город и переправы 62-й и 64-й армий, в большей своей части располагалась на островах Зайцевский, Голодный и Сарпинский. Для защиты железнодорожных коммуникаций была создана специальная группа{134}.

В организацию обороны большой вклад продолжали вносить воины тыла, обеспечивая фронт вооружением, боеприпасами и продовольствием.

Несмотря на возрастание сопротивления советских войск в районе Сталинграда, противник не оставлял своих замыслов и по-прежнему пытался полностью овладеть городом. В октябре, готовя генеральный штурм, гитлеровское командование направило под Сталинград крупные силы из своего резерва, пополняя ослабленные дивизии. Только за один октябрь сюда прибыло около 200 тыс. обученного пополнения, а также 90 артиллерийских дивизионов (50 тыс. человек, более 1000 орудий) и переброшенных воздушным транспортом 40 саперных батальонов, специально подготовленных для штурма города (30 тыс. человек){135}. Вместе с тем враг произвел значительную перегруппировку своих сил и вывел ряд соединений в оперативный резерв. Это показывало, что Паулюс и его штаб были встревожены обстановкой, сложившейся на флангах, и общим оперативным положением своей главной группировки. 29-я моторизованная и 14-я танковая немецкие дивизии были выведены в резерв.

Перед фронтом обороны 62-й армии к 9 октября наступали уже не десять дивизий, как в конце сентября, а восемь. Главная ударная группировка противника, противостоящая 62-й армии, насчитывала: людей — 90 тыс., орудий и минометов— 2300 и танков — около 300. Их действия, как и прежде, поддерживались 4-м воздушным флотом, примерно 1000 самолетов.

В это время 62-я армия имела: людей — 55 тыс., орудий и минометов — 1400, танков — 80. 8-я воздушная армия насчитывала 188 исправных боевых самолетов{136}.

Таким образом, к рассматриваемому времени 62-я армия по количеству сил и средств уступала противнику в людях и в артиллерии в 1,7 раза, по танкам — в 3,8 раза и по самолетам — более чем в 5 раз{137}.

Войска 62-й армии продолжали удерживать рубеж Рынок, рабочий поселок Тракторного завода, заводы «Баррикады» и «Красный Октябрь», северо-восточные скаты Мамаева кургана, вокзал Сталинград-1. В ходе боев произошла некоторая перегруппировка соединений и частей армии. 112-я стрелковая дивизия{138} была переброшена в северо-западную часть рабочего поселка Тракторного завода, 95-я стрелковая дивизия также переместилась к северу, на стык между 37-й гвардейской и 308-й стрелковыми дивизиями, и вела бои на подступах к заводу «Красный Октябрь». В ее оперативное подчинение была передана 42-я стрелковая бригада{139}. Положение остальных войск Сталинградского фронта, а также войск Донского фронта оставалось без изменений.

В октябре нельзя было полностью исключить наличие опасности форсирования противником Волги. 6 октября А. М. Василевский дважды передал командующему Сталинградским фронтом приказ Сталина немедленно организовать прочную оборону островов на Волге в, районе Сталинграда, обратив при этом основное внимание на оборону островов Спорный, Зайцевский, Голодный и Сарпинский. «Для обороны островов выделить и поставить на них войска с тяжелой, дивизионной и полковой артиллерией и средствами ПВО. Для усиления войск, выделяемых Сталинградским фронтом на оборону островов, распоряжением Ставки направляются десять артпулеметных батальонов»{140}. План обороны островов предлагалось на следующий день представить для доклада Ставке{141}.

7 октября Ставка сообщила, что для обороны островов направляется 45-я стрелковая дивизия{142}, а 11 октября командующий Сталинградским фронтом получил новое указание — 300-ю стрелковую дивизию использовать для обороны восточного берега Волги на участке оз. Тужилкипо, о-в Большой Пеньковский до устья р. Ахтубы{143}.

Однако противник полностью увяз, в тяжелых боях на улицах Сталинграда и в прилегающих к нему районах. Совершить прыжок через Волгу, даже пытаться это сделать, не овладев Сталинградом, имея перед своим фронтом и на флангах непобежденные советские армии, враг не мог решиться.

Общая обстановка в полосах 62-й и 64-й армий, несомненно, улучшилась. Атаки противника к исходу первой декады октября были уже не столь сокрушительными, как в конце сентября и начале октября. Наиболее прочным было положение в полосах обороны 57-й и 51-й армий Сталинградского фронта, а также войск Донского фронта. По указанию Ставки в тылу этих войск начали сосредоточиваться резервные войска, из которых создавались ударные группировки к предстоящему контрнаступлению.

12—13 октября по приказу командующего фронтом части 37-й гвардейской и 95-й стрелковых дивизий контратаковали противника, нанося удар в направлении западной окраины поселка СТЗ, чтобы сорвать подготовку ожидаемого нового наступления гитлеровцев. Натолкнувшись на упорное сопротивление врага, советские контратакующие части лишь на отдельных участках незначительно продвинулись вперед.

Затем наступил день, на который германское верховное командование назначило новый срок для захвата Сталинграда,— 14 октября. Враг готовил к этому времени наиболее сильный удар, решив окончательно достичь своей цели. «14 октября началась самая большая в то время операция: наступление нескольких дивизий (в том числе 14-й танковой 305-й и 389-й пехотных) на Тракторный завод... Со всех концов фронта даже с флангов войск, расположенных на Дону и в калмыцких степях, стягивались подкрепления, инженерные и противотанковые части и подразделения, которые были так необходимы там, где их брали. Пять саперных батальонов по воздуху были переброшены в район боев из Германии. Наступление поддерживал в полном составе 8-й авиакорпус»{144}.

14 октября было началом наиболее трудных испытаний для защитников Сталинграда. Сосредоточив на фронте около 4 км три пехотные и две танковые дивизии, противник бросил их в наступление. Этому наступлению предшествовала начатая на рассвете усиленная авиационная и артиллерийская подготовка. Налеты самолетов, артиллерийский и минометный обстрел продолжались затем до наступления ночи. Число вражеских самолето-вылетов за день достигло 3 тыс. Отдельных разрывов не было слышно, воздух содрогался от грохота, все вокруг покрылось гарью, пылью и дымом. На расстоянии 5 м ничего не было видно.

Немецко-фашистские войска перешли в наступление в 8 часов утра. Главный удар противник наносил в общем направлении на Тракторный завод и завод «Баррикады», обрушив его на позиции, занимаемые частями 37-й гвардейской, 95-й и 308-й стрелковых дивизий и 84-й танковой бригады. На узком участке фронта, где оборону держала обескровленная в жестоких боях 37-я гвардейская стрелковая дивизия генерала Желудева, противник бросил пехотную дивизию полного состава и десятки танков. Казалось, что после страшной бомбардировки с воздуха, а также артиллерийского и минометного обстрела противник подавил все живое и теперь его войска беспрепятственно пройдут по опаленной мертвой земле среди разрушенных зданий. Но враг ошибся в своих расчетах;

каждый метр лежавшей перед ним земли, каждый камень тотчас оживали, едва лишь войска оккупантов устремлялись в атаку. Защитники Сталинграда, искусно пользуясь инженерными и естественными укрытиями, стойко удерживали занимаемые позиции. Борьба за Тракторный завод разгорелась с исключительной силой. Бои шли за каждый дом, этаж и лестничную площадку. Между пос. Баррикады и СТЗ отдельные дома и улицы по нескольку раз переходили из рук в руки. Воины 37-й гвардейской, 95-й стрелковых дивизий и других соединений 62-й армии, укрываясь от огня в окопах, зданиях или просто среди развалин разрушенных домов, встречали врага гранатами, бутылками с горючей жидкостью и огнем автоматов. Расчеты артиллерийских и противотанковых орудий прямой наводкой расстреливали немецкие танки. Однако неравенство сил было слишком велико.

После ожесточенного 4-часового боя вражеские войска прорвали оборону 37-й гвардейской стрелковой дивизии, смяли левый фланг 112-й стрелковой дивизии и вышли к стадиону СТЗ. К 16 часам, рассказывает В. И. Чуйков, части 112-й, 37-й гвардейской стрелковых дивизий и правого фланга 308-й стрелковой дивизии, расчлененные и обойденные танками противника, вели бои в окружении. Командные пункты полков оставались на месте. Борьба велась до последнего патрона. «Командир 37-й дивизии генерал Желудев от разрыва авиабомбы был засыпан в своем блиндаже. Его откопали бойцы из охраны штаба армии и привели ко мне в блиндаж. Управление частями его дивизии взял на себя штаб армии.

Сведения от войск поступали противоречивые, уточнять их. становилось все труднее и труднее. Командные и наблюдательные пункты полков и дивизий разбивались снарядами и бомбами. Многие командиры погибли. На командном пункте армии погибло 30 человек. Охрана штаба армии не успевала откапывать людей из разбитых блиндажей. Управление войсками осуществлялось главным образом по радио... Окруженные и отрезанные гарнизоны продолжали драться...»{145}.

Эти же бои описывает автор истории немецкой 14-й танковой дивизии — Р. Грамс. 14 октября, отмечает он, на долю дивизии выпал большой успех. Собранными в плотный кулак силами, поддержанная усиленной артиллерией и пикирующими бомбардировщиками, дивизия прорвалась через Тракторный завод и около полуночи достигла 1-м батальоном 103-го полка и танковым батальоном берега Волги в северной части города. Но более тяжелой оказалась задача удержать захваченное. Грамс довольно выразительно рассказывает о том, сколь критической была ситуация: «Это была жуткая, изнуряющая борьба на земле и под землей, в развалинах и подвалах, в канавах большого города, в его индустриальных кварталах... Танки карабкались через горы мусора и обломков, скрежеща, пробирались через чудовищно разрушенные заводские цеха, стреляли с ближних дистанций вдоль заваленных улиц и тесных заводских дворов. Иной бронированный колосс вдруг сотрясался и разрывался на части под грохот детонирующей вражеской мины. Но все это еще можно было вынести. Дальше же был глубокий, как бездонное ущелье, круто обрывающийся к реке волжский берег, здесь разгорались самые ожесточенные схватки»{146}. Если немцам удавалось захватить край волжского берега, то ночью у них на флангах и в тылу из всех щелей и трещин земли появлялись советские воины. «И все, что было завоевано вечером в жаркой борьбе, к утру оказывалось снова потерянным. А на противоположном низменном лесистом берегу реки нельзя было увидеть врага, незримы там были его батареи, его пехота, но он был там, он вел оттуда артиллерийский огонь, и каждую ночь сотни его лодок перевозили подкрепления через широкий поток в руины Сталинграда, и все начиналось сначала: ураганный огонь, пикирующие бомбардировщики, дым и чад, часами заслонявшие солнце. Но положение почти не изменялось, а боеспособность наших войск таяла, как масло на солнце»{147}.

К вечеру 14 октября противник ворвался на территорию Тракторного завода, а затем, углубляя прорыв, ударными отрядами вышел к Волге.

Особенно тяжелые бои 14 октября происходили в полосе обороны 37-й гвардейской стрелковой дивизии и 90-го стрелкового полка 95-й стрелковой дивизии, прикрывавших подступы к Тракторному заводу. Здесь атаковали 389-я и 94-я пехотные, 100-я егерская (лекгопехотная), 14-я и 24-я танковые дивизии гитлеровцев. В составе этих войск было 250—300 танков. Каждой атаке предшествовала сильная артиллерийская подготовка и массированные удары авиации. Вражеская авиация совершила в течение дня на этот район 800—900 самолето-вылетов. За мощным артиллерийским и авиационным воздействием на позиции советских воинов устремлялись двумя-тремя эшелонами танки, за которыми двигалась пехота.

В ходе ожесточенной борьбы воины 37-й гвардейской стрелковой дивизии и 90-го стрелкового полка во взаимодействии с соседними соединениями и при поддержке артиллерии нанесли значительный урон врагу, подбив и уничтожив до 50 танков и 18 самолетов, истребив около 200 солдат и офицеров. Однако противнику все же удалось овладеть Тракторным заводом и на фронте около 2,5 км прорываться к Волге. Положение войск 62-й армии стало еще более трудным. Ее правый фланг был отрезан от основных сил севернее р. Мокрая Мечетка{148}. Отрезанная группа, которую возглавил командир 124-й стрелковой бригады полковник С. Ф. Горохов, свыше месяца, охваченная противником с трех сторон и прижатая к Волге, продолжала стойко обороняться.

15 октября продолжались ожесточенные бои в районе СТЗ и на северном участке фронта 62-й армии. Противник ввел в бой 305-ю пехотную дивизию и стремился развить наступление на юг и север вдоль Волги, чтобы зайти в тыл основных сил армии Чуйкова и полностью их уничтожить.

Немецко-фашистская артиллерия и авиация наносили непрерывно удары по боевым порядкам советских войск. Вражеские истребители блокировали аэродромы за Волгой и препятствовали советским самолетам подниматься в воздух.

37-я гвардейская стрелковая дивизия, на которую пала главная тяжесть борьбы в эти дни наиболее мощного наступления захватчиков, продолжала сражаться отдельными подразделениями в поселке СТЗ и частью сил в районе Минусинской улицы. Тяжелые бои вели также 95-я стрелковая дивизия и 84-я танковая бригада. Остальные части армии вели бои с мелкими группами противника.

Бои с врагом происходили в 500 м от командного пункта армии, что сильно затрудняло управление войсками. Другая вражеская группировка в этот же день, 15 октября, атаковала части 124-й и 149-й стрелковых бригад с двух направлений: с севера на Рынок и с запада на поселок Спартановка. При этом противнику удалось несколько вклиниться между этими бригадами.

Командование Сталинградского фронта принимало меры для оказания помощи 62-й армии. К исходу 14 октября распоряжением штаба фронта 138-я стрелковая дивизия из б4-й армии передавалась в подчинение командующего 62-й армией. Полковнику И. И. Людникову предлагалось немедленно по тревоге поднять один стрелковый полк в полном составе и не позднее 5 часов утра 15 октября переправить на западный берег Волги, передав его в распоряжение командующего 62-й армией. Недостающее в полку оружие передавалось из других полков, имея в виду, что на следующий день дивизии подвезут оружие и все боеприпасы{149}.

Однако к утру 15 октября полк не был переправлен на правый берег. Командующий фронтом, который решил лично прибыть в этот день на наиболее угрожаемый участок обороны Сталинграда, также не смог этого сделать. Попытка переправиться в район СТЗ в тот день успеха не имела, так как противник вел усиленный огонь по всем причалам и переправам.

Полк 138-й стрелковой дивизии полковника И. И. Людникова был переброшен в Сталинград в ночь на 16 октября и сразу же вступил в бои севернее завода «Баррикады», 389-я пехотная и 16-я танковая дивизии противника, усиленные моторизованными полками, с утра атаковали группу полковника С. Ф. Горохова, оборонявшую поселки Рынок и Спартановка. Одновременно части немецких 305, 100, 94-й пехотных и 14-и, 24-й танковых дивизий продолжали наступать на юг вдоль правого берега Волги. Натиску этих крупных, во много раз превосходящих сил противника противостояли до предела ослабленные части 37-й гвардейской и 95-й стрелковых дивизий и полк 138-й стрелковой дивизии с 84-й танковой бригадой, которые с крайним напряжением сил отражали вражеские атаки. И они погибли бы все, но в самые тяжелые часы боев на противника обрушивала свои удары штурмовая авиация, пробивавшаяся сквозь огонь немецкой артиллерии и блокаду вражеских самолетов истребителей, а с левого берега Волги очень своевременно оказывала поддержку армейская и фронтовая артиллерия.

К исходу 16 октября (в 23 часа 50 мин.) в частном боевом приказе №209 штаба б2-й армии говорилось:

«1. Противник, заняв СТЗ, развивает удар от СТЗ к югу вдоль железной дороги и стремится захватить завод „Баррикады".

2. Армия продолжает удерживать занимаемые рубежи, отбивая яростные атаки противника»{150}.

В боях за территорию Тракторного завода 14-16 октября советские воины проявили непоколебимую стойкость и высокую самоотверженность.

На одном из участков 114-го гвардейского стрелкового полка дивизии генерала Желудева противник все теснее сжимал кольцо вокруг одного подразделения. Гвардейцы отражали все атаки превосходящих сил врага, но его натиск не ослабевал. Вдруг вышли шесть вражеских танков, которые устремились на группу из трех воинов, занимавших позицию на пригорке. Это были красноармеец Холодюк, старшина Мотин и замполитрука коммунист Усачев, который возглавлял группу. Завязался неравный бой. В ходе его гвардейцы расстреливали вражеские танки из противотанковых ружей, подбивали их связками гранат и сжигали бутылками с горючей смесью. Все шесть танков врага были выведены из строя. Холодюк и Мотин погибли в этом бою смертью храбрых, а Усачев был тяжело ранен{151}. Так же насмерть сражались с врагом и все другие воины героического гвардейского соединения.

37-я гвардейская стрелковая дивизия нанесла в этих боях огромные потери противнику и почти полностью погибла, с легендарным мужеством до конца защищая Тракторный завод. В дивизии осталось всего несколько сот человек: 114-й гвардейский стрелковый полк насчитывал 84 человека, 117-й гвардейский стрелковый полк—30. Полностью была уничтожена полковая артиллерия{152}, 45-мм пушки, минометы и противотанковые ружья. 16 октября были убиты начальник штаба артиллерии дивизии капитан Павлов, батальонный комиссар Сутырин, ранены командир 86-го гвардейского артиллерийского полка подполковник Соболевский, начальник связи дивизии капитан Соломенко.

Генерал-полковник А. И. Еременко, который 16 октября переправился на правый берег Волги и затем добрался до командного пункта 62-й армии, размещавшегося в старой штольне, в 400 м от противника, выслушал подробный доклад начальника штаба армии о боевой обстановке. Потом он долго разговаривал с Чуйковым, Гуровым, Крыловым. «Через некоторое время,— пишет А. И. Еременко,— я переговорил с командирами 37-й гвардейской, 138-й и 95-й стрелковых дивизий, командные пункты которых были тут же рядом. Более подробно я беседовал с командиром 37-й гвардейской дивизии, которая почти полностью погибла в боях за Сталинградский тракторный завод. Взволнованный, правдивый рассказ командира этой дивизии генерал-майора Желудева заставил нас вновь пережить тяжесть этой утраты».

На вопрос командующего фронтом генералу Желудеву: «Как же все-таки отдали вы противнику завод ?» — тот ответил, что дивизия задачу свою выполняла честно, ни на шаг не отступила, большинство солдат и офицеров погибли. «Больше тысячи самолетов бомбили наши боевые порядки, в атаку на нас шло до полутора сотен танков, а за ними — пехота, волна за волной. Никто не оставил своих позиций»,— закончил свой рассказ командир дивизии{153}.

В связи с занятием противником района Тракторного завода и выходом его и на этом участке к Волге Ставка Верховного Главнокомандования в 13 час. 00 мин. 16 октября указала командующему Сталинградским фронтом на необходимость «немедленно направить для временного усиления гарнизонов островов Зайцевский и Спорный часть сил 300-й стрелковой дивизии»{154}.

Несмотря на взятие Тракторного завода, гитлеровцам не удалось сокрушить оборону советских войск в заводском районе Сталинграда.

Чтобы не допустить окружения и полного уничтожения противником остатков 37-й гвардейской и 95-й стрелковых дивизий, они были отведены ближе к заводу «Баррикады». В ночь на 17 октября переправились на правый берег остальные части 138-й стрелковой дивизии. Часть 308-й и 138-й стрелковых дивизий были главной силой, противостоящей наступлению противника на завод «Баррикады».

В течение 17 октября части 62-й армии продолжали вести упорные бои с наступающими войсками противника. Неоднократные атаки врага в районе завода «Красный Октябрь» были отбиты с большими для него потерями. Особенно ожесточенные бои происходили в районе пос. Рынок и севернее завода СТЗ, где в отрыве от основных сил армии оборонялась группа полковника Горохова. Противник предпринял здесь пять ожесточенных атак, и все они были отбиты. В ходе первых атак немецкие танки с пехотой прорвались в пос. Рынок и заняли часть его, но к исходу дня враг был уничтожен контратаковавшими советскими подразделениями. За два дня боев группа полковника Горохова подбила и сожгла 58 немецких танков, уничтожила более 2 тыс. вражеских солдат и офицеров{155}.

Тяжелые бои происходили в районе завода «Баррикады». В результате разрыва, образовавшегося между 138-й и 308-й стрелковыми дивизиями, враг развертывал наступление вдоль железной дороги на завод. Командующий 62-й армией приказал командиру 138-й стрелковой дивизии полковнику И. И. Людникову ликвидировать разрыв с 308-й стрелковой дивизией, обеспечить ее правый фланг, установив локтевую связь, и ни при каких условиях не допустить проникновения противника в а территорию завода «Баррикады». О принятых мерах и их результатах предлагалось доносить немедленно{156}.

В жестокой борьбе продолжали выбывать из строя многие защитники Сталинграда{157}. Командование 62-й армии отбирало в тылах войск всех способных к бою людей и вливало их в подразделения, непосредственно дерущиеся с врагом. Однако людей не хватало. В эти критические дни рабочие-сталинградцы сражались за родной город вместе с воинами. Штаб 62-й армии 17 октября предложил командиру 37-й гвардейской стрелковой дивизии подчинить себе в оперативном отношении «вооруженный рабочий отряд, находящийся на заводе „Баррикады"»{158}.

Противник, прорвав боевые порядки 308-й стрелковой дивизии, вышел 18 октября на западную окраину завода «Баррикады». Враг пытался полностью овладеть заводом и выйти к Волге в районе переправы № 62. Части 138-й, 37-й гвардейской, 308-й и 193-й стрелковых дивизий, удерживая занимаемые позиции, отражали яростные атаки немецко-фашистских войск.

В политдонесении политотдела 62-й армии 20 октября отмечалось, что в течение всего дня 19 октября артиллерия и минометы противника вели интенсивный огонь по району заводов «Баррикады» и «Красный Октябрь» и по устью оврага Банный.

«В районе действий группы Горохова во второй половине дня на стыке 149-й и 124-й стрелковых бригад противнику удалось потеснить наши части и выйти в район тюрьмы. Принимаются меры к ликвидации прорыва. Результаты сообщу.

...Остатки сил 37-й и 308-й стрелковых дивизий, действуя в районе севернее завода „Баррикады", отразив атаки мелких групп противника, занимают прежние рубежи»{159}.

Защитники Сталинграда продолжали вести борьбу. В руках врага находились Мамаев курган, высота 107,5, выходы к Волге в районе СТЗ и в районе устья р. Царицы. Территория, занимаемая 62-й армией, простреливалась вражеской артиллерией и минометами, а местами пулеметным и автоматным огнем. Все городские здания, которые удерживались советскими воинами, были разрушены немецкой авиацией. Грохот и шум сражения сопровождались гигантскими пожарами.

И все же положение 62-й армии существенно изменилось. Самые критические дни борьбы остались позади. 14—18 октября Штурмующие город немецко-фашистские войска были окончательно измотаны. После тяжелой борьбы в ходе октябрьских боев противнику удалось овладеть Тракторным заводом, вклиниться здесь в оборону советских войск и выйти к Волге. Фронт 62-й армии был вторично разобщён. Однако противник и на этот раз не достиг решающего успеха, не сумел сломить сопротивление защитников города. Вместе с тем сила ударов врага, его наступательная энергия начали постепенно гаснуть.

После 18 октября наиболее ожесточенные бои продолжались на территории заводов «Баррикады» и «Красный Октябрь».

В районе завода «Баррикады» воины-сибиряки 308-й стрелковой дивизии полковника Л. Н. Гуртьева отбили в октябре около 100 атак вражеских танков и пехоты. Бывали дни, когда части Гуртьева отражали, одну за другой, пять, десять и больше атак. И не только отражали, но и сами переходили в контратаки. Против этой дивизии наступали три немецкие дивизии, поддерживаемые авиацией и артиллерией. Полковник Л. Н. Гуртьев, участник первой мировой и гражданской войн, закаленный в боях военачальник, с присущим ему мастерством и хладнокровием руководил действиями своих частей, которые в дни октябрьских и ноябрьских боев сражались на направлении главного удара врага.

Огромное мужество и стойкость в упорных боях за «Баррикады» проявила также 138-я стрелковая дивизия под командованием талантливого военачальника полковника И. И. Людникова (впоследствии генерал-полковник, Герой Советского Союза). В середине октября, к тому времени, когда 138-я стрелковая дивизия прибыла на помощь оборонявшей поселок и завод «Баррикады» 308-й стрелковой дивизии, противник усилил здесь свою группировку, сосредоточив на узком участке четыре пехотные дивизии и одну танковую. Позиции советских воинов атаковали до 200 вражеских танков. Вскоре бои перенеслись непосредственно на заводскую территорию, 308-я и 138-я стрелковые дивизии продолжали сражаться с превосходящими силами фашистских войск. Сужалась и полностью простреливалась вражеским огнем площадь заводской территории, обороняемой этими соединениями, но противник не мог сломить их стойкого сопротивления.

В политдонесении политотдела 62-й армии 22 октября сообщалось, что войска 62-й армии в течение дня удерживали занимаемые рубежи. «Части 138-й и 308-й стрелковых дивизий продолжали вести бои по очищению территории завода ,, Баррикады" от мелких групп противника, 39-я гвардейская стрелковая дивизия обороняет район переправ у пристани Красный Октябрь. Сведений от группы полковника Горохова не поступило... 112-я стрелковая дивизия с 20.10.42 г. по приказу штаба фронта выведена на деформирование, и ее штаб находится на левом берегу Волги против острова Заячий»{160}.

Вместе с советскими воинами, плечом к плечу с ними, сражались рабочие завода. Артиллерийский дивизион ополчения «баррикадцев» в бою с гитлеровскими танками у центральных заводских ворот подбил шесть машин. Отряд рабочих-ополченцев вместе с подразделением советских воинов стойко отражал натиск противника в северо-западной части завода.

Упорное сопротивление войск 62-й и 64-й армий, сражавшихся в Сталинграде, изматывало силы врага. Однако многие улицы и целые кварталы города постепенно переходили в его руки. Ставка Верховного Главнокомандования предусматривала опасность форсирования противником Волги, грозящую тяжелыми последствиями. Врагам СССР казалось, что исход огромной битвы медленно, но неуклонно склонялся в пользу агрессора. Но действительность показала другое.

Красная Армия, опираясь на крепкий советский тыл, месяц от месяца увеличивала свою мощь. На сталинградском направлении советские войска постепенно наращивали силы и средства. Принимались меры и для того, чтобы сорвать возможное внезапное форсирование противником реки. В соответствии с указаниями Ставки в октябре на левый берет Волги в систему обороны 2-го танкового корпуса перебрасывались с других фронтов три укрепленных района: 77-й, 118-й и 156-й.

В район Сталинграда направлялись новые соединения. Южнее города сосредоточивались 61-я и 87-я кавалерийские дивизии 4-го кавкорпуса, а в районе Дубовка, Вязовка заканчивал сосредоточение 7-й стрелковый корпус (93, 96-я и 97-я стрелковые бригады). В состав Сталинградского фронта прибыли также 169-я и 45-я стрелковые дивизии. Из резерва Ставки в Донской фронт прибыли семь стрелковых дивизий.

Для организации прочной обороны волжских островов в районе Сталинграда — Спорного, Зайцевского, Голодного и Сарпинского — Ставка еще в начале октября направила Сталинградскому фронту артиллерийско-пулеметные батальоны{161}. С этой же целью фронту передавалась 45-я стрелковая дивизия под командованием полковника В. П. Соколова, один полк ПВО и 20 крупнокалиберных пулеметов.

Положение 62-й армии оставалось критическим, исключительно трудной была поставленная ей задача не допустить дальнейшего распространения противника в городе. Однако эта задача выполнялась. Другие армии обоих фронтов активно воздействовали на общий ход борьбы.

Выполняя указания Ставки Верховного Главнокомандования, Сталинградский и Донской фронты готовили очередные наступательные операции. В 64-й армии создавалась ударная группировка{162}, которая должна была к 22 октября подготовить удар в северо-западном направлении и центральной части города. Войска Донского фронта получили задачу активными действиями оттягивать на себя силы противника, действовавшие непосредственно в городе.

Генерал И. К. Морозов рассказывает о контрударе 64-й армии 22 октября.

«Удар нашей дивизии и корпуса генерала Горячева был неожиданным для врага. Мы овладели высотой 146,0 и успешно продвигались на северо-запад в направлениях Купоросное, хутор Андреевский, Зеленая Поляна, Песчанка, отражая яростные контратаки 295-й и 71-й и частично 100-й пехотных и 29-й моторизованной дивизий немцев.

Противник то отходил, сопротивляясь, то, подтянув резервы, контратаковал, стремясь остановить продвижение нашей дивизии и бригад генерала В. В. Тихомирова, полковника Н. 3. Галая и полковника Г. И. Артемьева корпуса генерала С. Г. Горячева.

Когда мы освободили безымянные высоты на подступах к хутору Андреевскому и Зеленой Поляне и когда наш боевой порядок образовал дугу, упирающуюся своим правым концом в шоссейную дорогу у рощи „Квадратной", а левым — в высоту 146,0, имея ширину у основания дуги до 5 километров, у вершины — 3, противник обрушил на нас огонь более ста орудий, а после артналета бросил в контратаку около 100 танков и приблизительно две пехотные дивизии.

Танки прорвались через наши боевые порядки, но в глубине обороны уничтожались противотанковой артиллерией. Оторвавшаяся от своих танков пехота врага цепь за цепью шла в контратаку. Советские солдаты и матросы в бушлатах и бескозырках огнем и штыком не только остановили, но и отбросили оккупантов назад. Ценой больших усилий нам удалось удержаться на завоеванных позициях»{163}.

В течение ночи противник подтянул резервы, создал превосходство в пехоте и танках и заставил наступающие соединения 64-й армии отойти на прежние позиции.

Контрудар войск левого крыла Донского фронта с целью разгрома группировки противника севернее Сталинграда также не принес территориального успеха. Однако наступательные действия левофланговых соединений Сталинградского и Донского фронтов не только отвлекали на себя силы противника от 62-й армии, но и не допускали перегруппировки его сил в направлении наносимого врагом главного удара.

Утром 25 октября правофланговые соединения 64-й армии вновь перешли в наступление, которое началось после 40-минутной артиллерийской подготовки и удара авиации. Контрудар и на этот раз наносился в районе Купоросное, Зеленая Поляна. Ожесточенные бои на этом участке фронта велись с 25 октября по 1 ноября. Наступающие советские части продвинулись на 3—4 км и овладели южной частью Купоросное. Упорное сопротивление противника не позволило добиться дальнейшего продвижения, но этот контрудар сковал значительные силы врага. «Результаты контрудара сразу же сказались: на несколько дней противник приостановил бои в заводской части Сталинграда. Враг понес большие потери, которые, естественно, привели также к ослаблению и его ударных группировок. Организация контрудара и его исполнение проходили под непосредственным руководством командующего 64-й армией товарища Шумилова. Этот контрудар был поддержан действиями левого крыла Донского фронта, а также действиями войск этого фронта в районе Клетская»{164}.

Тем временем на участке 62-й армии положение продолжало оставаться крайне напряженным.

Не сумев развить прорыв по берегу Волги в сторону завода «Баррикады», противник пытался продвинуться на север от СТЗ к пос. Спартановка. Но здесь гитлеровцы были остановлены дерущейся в окружении группой полковника Горохова, оборонявшей территорию, в 8 кв. км в районе между Волгой, р. Мечеткой и пос. Латошанка. «2 ноября сражение возобновилось с новой склон,— пишет генерал-майор С. Ф. Гороов.— Гитлеровцы пытались подавить нас мощью огня. В 7 часов утрау после остервенелого налета артиллерии и минометов, началась бомбежка, которая продолжалась 10 часов подряд. В этот день погиб полковник В. А. Болвинов (командир стрелковой бригады из группы полковника С. Ф. Горохова.—А. С. ), прямым попаданием бомбы был разбит его блиндаж. Вместе с Болвиновым погибли лейтенант Стоганов, майор Николаев и еще несколько человек.

В 17 часов гитлеровцы предприняли атаку с танками. Наши огневые средства встретили их по-прежнему, словно и не было тягостного обстрела и оголтелой бомбежки наших позиций. Атака была отбита. Большую роль в этом бою сыграла наша артиллерия, находившаяся на островах. Через два дня противник повторил бомбежку. На этот раз он бомбил не только нас, но и левый берег Волги и острова, где находились огневые позиции нашей артиллерии. И когда гитлеровцы снова пошли в атаку они были встречены беспощадным огнем. Все попытки противника выбить нас с занимаемых рубежей были безуспешными»{165}.

Не менее ожесточенная борьба шла в районе завода «Красный Октябрь», который обороняла 39-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора С. С. Гурьева. Во второй половине октября, после тяжелых шестидневных боев, противник проник на территорию завода и 27-го овладел его северо-западной частью.

«С этого времени,— пишет подполковник Кокорин, рассказывая о действиях одной из частей дивизии генерала С. С. Гурьева,— нам пришлось день и ночь драться за каждый окоп и каждый дом, потому что за спиной была уже Волга. Но к Волге мы так и не пустили фашистских захватчиков в районе завода „Красный Октябрь"»{166}. Пришлось еще теснее прижаться к Волге и другим соединениям и частям 62-й армии.

29 октября командующий фронтом генерал-полковник А. И. Еременко бросил сюда, на помощь воинам 39-й гвардейской дивизии, только что прибывшую из резерва Ставки кадровую 45-ю стрелковую дивизию под командованием полковника В. П. Соколова с ротой танков 235-й танковой бригады. Это дало возможность нанести по противнику контрудар, который был организован 31 октября при поддержке авиации фронта и фронтовой артиллерийской группы. Воины Гурьева и Соколова решительной контратакой выбили врага из крупнейших цехов и со склада готовой продукции завода «Красный Октябрь». В дальнейшем, вплоть до перехода наших войск в контрнаступление, борьба на территории завода продолжалась днем и ночью с величайшим ожесточением, но противник так и не сумел овладеть всем районом завода и выйти к Волге. Немецко-фашистское командование стремилось удержать захваченную в Сталинграде территорию. В боевом распоряжении штаба 62-й армии 10 ноября говорилось, что противник перед фронтом армии начал возводить укрепления (дзоты) и противопехотные и противотанковые заграждения, закрепляя за собой занятую территорию и осложняя тем самым наступательные действия советских войск. В связи с этим предлагалось вести круглосуточное непрерывное наблюдение за противником и по всем замеченным местам работ открывать огонь пулеметов и артиллерии, срывая устройство препятствий и заграждений{167}.

Ход борьбы показывал, что, чем больше возрастала активность войск Сталинградского и Донского фронтов, тем заметнее сокращалась активность противника. С первых чисел ноября в полосе обороны 62-й и 64-й армий враг действовал лишь мелкими группами. Немецко-фашистские войска пополнялись людьми и техникой, закрепляли захваченные позиции.

Однако Гитлер, не желая считаться с очевидным провалом своих планов захвата Сталинграда, все еще требовал от войск продолжать наступление с «нарастающей силой»{168}. В соответствии с этим 11— 12 ноября противник предпринял еще одно крупное наступление на 62-ю армию, бросив в него пять пехотных и две танковые дивизии{169}, усиленные отдельными частями, специально для этого переброшенными в Сталинград самолетами. К концу дня 11 ноября гитлеровцам удалось преодолеть оборону 241-го стрелкового полка 95-й стрелковой дивизии, захватить южную часть завода «Баррикады» и на участке шириной 500 м прорваться здесь к Волге. Но изменить общую обстановку враг уже не мог. На других участках все его атаки успешно отбивались. Дивизии противника несли такие огромные потери, что от многих из них оставались лишь номера, 305-я и 79-я немецкие дивизии, например, потеряли почти весь личный состав. Обескровлены были и войска 62-й армии. Ее дивизии насчитывали по 500—700 человек. В 13-й гвардейской стрелковой дивизии было людей около 1500. В целом на 11 ноября 1942 г. 62-я армия имела: личного состава — 47 тыс., орудий и минометов (калибра 76 мм и крупнее) — около 800, танков — 19 (тяжелых — 7, средних — 12){170}.

Для восполнения потерь, которые несли боевые части, использовались все возможности. Характерным в этом отношении являлось распоряжение, подписанное генералом Н. И. Крыловым 2 ноября в 1 час ночи, которым батальон охраны штаба армии расформировывался, а весь личный состав, вооружение и имущество передавались на доукомплектование частей 39-й гвардейской стрелковой дивизии{171}.

Оборона 62-й армии была расчленена на три основных очага борьбы: район Рынок, Спартановка, где сражалась изолированная с 14 октября от основных сил армии группа полковника С. Ф. Горохова (124-я и 149-я стрелковые бригады, в каждой по 500—600 человек); восточная часть завода «Баррикады», где на узком плацдарме продолжала упорно обороняться 138-я стрелковая дивизия И. И. Людникова численностью не более 500 человек; затем, после разрыва в 400—600 м, шел основной фронт 62-й армии — от «Красного Октября» до пристани (части 95-й, 45-й стрелковых дивизий, сводный полк 193-й стрелковой дивизии, части 39-й гвардейской и 284-й стрелковых дивизий). Левый фланг на этом участке занимала 13-я гвардейская дивизия генерал-майора А. И. Родимцева, позиции которой проходили вблизи от берега Волги. Территорию Ворошиловского района (от центра города до Купоросной балки) занимали гитлеровцы. Южную часть города от Купоросное до Красноармейского (сельского) района продолжали оборонять части 64-й армии под командованием генерал-майора Шумилова. Оттеснив защитников Сталинграда почти к самому берегу Волги, войска Паулюса были бессильны сбросить в нее советских воинов. Каждый шаг продвижения стоил неприятелю колоссальных потерь.

После прорыва гитлеровцев к Волге южнее завода «Баррикады» 138-я стрелковая дивизия была отрезана от главных сил 62-й армии. Но и после этого, удерживая за собой участок около 700 м по фронту и 400 м в глубину, отражая с севера, запада и юга атаки врага, отрезанная от соседей и своих тылов, дивизия Людникова продолжала сражаться со штурмующими ее позиции тремя немецкими дивизиями. Снабжение 138-й стрелковой дивизии боеприпасами и продовольствием, а также эвакуация раненых осуществлялись с преодолением громадных трудностей через р. Денежная Воложка, отделявшую дивизию от о-ва Зайцевский, и р. Волгу.

11 ноября 138-я стрелковая дивизия, в полках которой было по 70— 100 человек, отразила шесть атак противника. Против нее наступали части 389-й и 305-й пехотных дивизий, 40, 50-й и 336-й саперные батальоны, а всего до 1600 вражеских солдат и офицеров. Воины Людникова отразили все атаки. Выразительной иллюстрацией этих боев является рассказ немецкого участника событий Вельца, который показывает, какие большие надежды возлагались на саперные батальоны не только в высших командных инстанциях, но и среди офицеров-фронтовиков. Гельмут Вельц передает свой разговор с Паулем Фидлером, командиром 3-й роты саперного батальона, которым командовал Вельц Фидлер сообщил о прибытии новых саперных батальонов:

«Прибыли вчера. Отовсюду шлют сюда самые сильные батальоны. В Крыму, на Дону, на севере их грузят на машины или в самолеты и прямым ходом к нам, в Сталинград. Они уже здесь, теперь дело пойдет!

— Просто не верится!

— И все-таки это так. Завтра первая атака. Думаю, что на «Теннисную ракетку»{172}. А потом на очереди „Красный Октябрь" и все остальное»{173}.

Весьма живо изображает Вельц и крушение тех надежд, которые вызвали вновь прибывшие саперные батальоны. Подробно, со знанием дела повествует бывший майор вермахта о том, как была организована и как протекала операция с участием саперных батальонов.

«С этой высоты нам видна вся полоса наступления — она лежит наискось перед нами... Под покровом ночи подразделения занимают исходные позиции, подтягиваются роты и взводы. Еще раз проверяются оружие и средства ближнего боя. По собственному опыту знаю, что происходит в эти минуты.

Вдруг тишина лопается. Орудийные залпы один за другим, непрерывно. Из черного ковра позади нас к небу взлетают короткие огненные сполохи. Их сотни. Снаряды рвутся на склонах высот и скатах лощин, в руинах, на насыпях. Все дрожит от гула. Над нами прокатываются волны горячего воздуха. Густой чад стелется над землей, сквозь него пробиваются первые рассветные лучи, они освещают взрытую снарядами и бомбами пустынную местность.

На русские позиции обрушивается залп за залпом. Взлетают целые гирлянды снарядов. Там уже не должно быть ничего живого. Если дело пойдет так и дальше, саперам остается только продвинуться вперед и занять территорию. Кажется, так оно и есть. Беспрерывно бьют тяжелые орудия. Навстречу первым лучам восходящего солнца в просветлевшем небе несутся бомбардировщики с черными крестами. Эскадрилья за эскадрильей. Они пикируют и с воем сбрасывают на цель свой бомбовый груз, а за ними — новые и новые»{174}.

Немцы перенесли огневой вал в глубь советской обороны, а их пехота приблизилась к переднему краю защитников города. «Еще каких-нибудь двадцать метров — и они уже займут передовые русские позиции! И вдруг они залегают под ураганным огнем. Слева короткими очередями бьют пулеметы. В воронках и на огневых точках появляется русская пехота, которую мы уже считали уничтоженной. Нам видны каски русских солдат. Глазам своим не верим. Как, неужели после этого ураганного артиллерийского огня, после налета пикирующих бомбардировщиков, которые не пощадили ни единого квадратного метра земли и перепахали все впереди, там все еще жива оборона? Каждое мгновение мы видим, как валятся наземь и уже больше не встают наши наступающие солдаты, как выпадают у них из рук винтовки и автоматы»{175}.

Однако противник, заполнив бреши, продолжал атаку. Ему удалось прорвать линию обороны советских воинов, рассечь ее на части.

Подразделения гитлеровцев спустились в лощины. Орудия и минометы вели заградительный огонь, чтобы не дать русским подтянуть резервы. Казалось, бой был выигран немцами.

«Но вот наконец становится заметно движение. Через край балки перепрыгивает солдат. Немецкий. Он бежит назад! Ага, наверняка связной с донесением! Но нет, за ним другой, третий, четвертый. Все несутся назад. За ними несколько саперов. Итак, наши отступают! Самое время вводить в бой основную массу батальонов, но ничего похожего не происходит. Еще две-три минуты, и уже видны первые каски русских солдат. Русские постепенно накапливаются, формируются в группы, преследуют беспорядочно отступающих саперов. Где же остальные силы пяти батальонов? Неужели отступающие группы — это все? Все, что осталось? Русские приближаются теперь к исходной позиции, по ним открывают такой же ураганный артиллерийский огонь, как утром. Начинает шевелиться и пехотный полк. Продвижение русских прекращается. Только лишь в отдельных местах продолжаются попытки. Линии закрепляются, застывают. Все опять как прежде. Как перед атакой, как вчера, как неделю назад! Что за наваждение, уж не приснился ли мне весь этот бой? Пять свежих батальонов пошли в наступление, пять батальонов вели бой, как дома на учебном плацу. А результат? Большинство убито, часть ранена, остальные разбиты, разбиты наголову. Заколдованное место! Как ни пытайся взять его, натыкаешься на гранит»{176}.

В боях на территории Сталинграда не было длительных оперативных пауз. Бои шли беспрерывно. Они усиливались, стихали, но совсем не прекращались. Противник атаковал все снова и снова, предприняв свыше 700 атак. Советские части и подразделения, обороняясь, в то же время использовали любую возможность для нанесения контрударов. В течение всего периода борьбы с обеих сторон активно действовали артиллерия, авиация и танки. За 68 дней оборонительного сражения в городе вражеская артиллерия выпустила около 900 тыс. снарядов и мин, не считая снарядов самоходной артиллерии, танков и малокалиберной артиллерии. Господствуя в воздухе, немецко-фашистская авиация бомбила и обстреливала советские войска, совершая каждый день от 1000—1500 до 2500 самолето-атак. На каждый квадратный километр Сталинградского фронта противник израсходовал до 76 тыс. снарядов и бомб. За это же время советская артиллерия и авиация обрушили на противника лишь на главном направлении свыше 100 тыс. снарядов, мин и бомб.

К середине ноября продвижение гитлеровских войск на территории города было остановлено на всем фронте и инициатива их действий парализована. Враг окончательно перешел к обороне. Его главная ударная группировка оказалась обескровленной, тогда как силы защитников Сталинграда возросли и окрепли.

Волжские переправы осенью 1942 г.

Оборона Сталинграда была бы невозможна без постоянной связи ее участников с внешним миром. Эту ответственную задачу в ходе осенних боев продолжали героически решать Волжская военная флотилия, инженерно-технические войска фронта и водники речного пароходства.

В ходе Сталинградской битвы военная флотилия пополнялась бронекатерами и тральщиками, а ее техническая вооруженность усиливалась артиллерией, в том числе зенитной. Своим огнем боевые корабли флотилии поддерживали сражающиеся войска 64, 57-й и 62-й армий. Канонерские лодки, бронекатера и плавучие батареи наносили ощутимые удары по врагу, 1-я и 2-я бригады кораблей под командованием контр-адмиралов С. М. Воробьева и Т. А. Новикова оказывали поддержку 64-й и 57-й армиям. Северная группа кораблей (канонерские лодки «Усыскин» и «Чапаев», отряды бронекатеров и тральщиков) под командованием капитана 3-го ранга С. П. Лысенко, перейдя в р. Ахтубу, взаимодействовали с 62-й армией, находясь в ее оперативном подчинении. Корабли Северной группы поддерживали огнем обороняющуюся в окружении на северном участке Сталинграда 124-ю стрелковую бригаду полковника С. Ф. Горохова, обеспечивали переправу войск на правый берег, доставку боеприпасов, продовольствия, эвакуацию на левый берег раненых и поврежденного военного имущества. Канонерская лодка «Усыскин», которой командовал капитан-лейтенант И. А. Кузнецов, занимала огневые позиции на р. Ахтубе, возле с. Безродного. В течение 68 суток она вела огонь по противнику, поддерживая войска бригады Горохова, а с 10 ноября — изолированные противником части 138-й стрелковой дивизии полковника И. И. Людникова. В то же время канонерская лодка «Усыскин» частично обеспечивала связь 66-й армии, стоявшей севернее Сталинграда, с 62-й армией{177}.

Волжская военная флотилия во многом способствовала надежности переправ через реку. Об этом выразительно пишет бывший командующий 62-й армией: «О роли моряков флотилии, о их подвигах скажу кратко: если бы их не было, возможно, 62-я армия погибла бы без боеприпасов и без продовольствия и не выполнила своей задачи»{178}.

В течение октября-ноября переправы продолжали обеспечивать сообщение с войсками, ведущими борьбу на территории города-героя. Работа на переправах требовала огромной выдержки и мужества. 26 октября, например, на причал у оврага Банный немцы сбросили до 100 авиабомб, выпустили до 130 мин и свыше 120 артиллерийских снарядов. Во второй половине октября противник безуспешно пытался захватить переправы через Волгу, нарушить сообщение 62-й армии с тылом, отрезать волжскую коммуникацию. После упорных и длительных боев враг вынужден был отказаться от осуществления этого замысла.

Приведем некоторые данные о переправах 62-й армии{179} через реку и расположенные в пределах города ее протоки (р. Денежная Воложка, безымянный проток между левым берегом Волги и о-вом Спорным и др.). В октябре-ноябре армия была связана с левобережьем: переправой у Скудри, обеспечивавшей группу полковника Горохова и обслуживаемой в разные периоды паромами, бронекатерами, «БМК» и пароходами; лодочной переправой левый берег р. Волги — о-в Зайцевский{180}, обеспечивавшей части, обороняющие остров, и далее, транзитом через остров, группу полковника Горохова и расположенные против острова части основной группировки армии; переправой левый берег р. Волги — о-в Зайцевский, обслуживаемой по мере надобности паромами, бронекатерами и другими самоходными плавсредствами; переправой 62 (центральной переправой армии) которая к началу рассматриваемого времена располагала группой причалов у завода «Красный Октябрь».

С приближением противника к берегу Волги в районе заводов «Красный Октябрь» и «Баррикады» использование этих причалов для приема основного потока грузов и эвакуации раненых стало затруднительным. «Днем противник подвергал эти причалы интенсивному обстрелу и бомбардировкам с воздуха, а ночью держал причалы и подходы к ним под прицельным артиллерийским и минометным огнем. Поэтому с последних чисел октября Краснооктябрьские причалы использовались лишь для отгрузки тяжелораненых, а для приема пополнения, грузов и эвакуации большинства раненых были использованы четыре причала, расположенные южнее оврага Банный. Осенний паводок, вызвавший подъем воды, невозможность приема высокобортных судов и стремление обеспечить устойчивость работы переправы при огневом воздействии противника обусловили необходимость наращивания по высоте существующих южнее оврага Банный причалов и устройства ниже их по течению р. Волги двух новых причалов под 30-тонные грузы. С 13 ноября 1942 г. причалы, на «Красном Октябре» полностью прекратили работу из-за затруднительности подхода к ним судов во время ледостава и выхода противника на берег р. Волги в районе завода „Баррикады"»{181}.

На левом берегу Волги переправа 62-й армии располагала двумя причалами — Северным и Южным. Эти причалы и подходы к ним свободно просматривались противником с противоположного, возвышенного берега и были хорошо им пристреляны. Минометно-артиллерийские огневые налеты врага и бомбардировка причалов и подходов к ним с воздуха приводили к потерям обслуживающего переправу личного состава, к порче причалов и гибели плавсредств. Так, за время с 7 по 28 октября были подбиты и сгорели или затонули пароходы «Дубовка», «Совхозница», «Капитан Иванищев», «Пожарский», «Абхазец», «Донбасс», «Трамвай № I», «БМК», «СП-19» и семь барж. 35 полупонтонов парка Н-2-П получили повреждения. «При этом абсолютное большинство погибших плавсредств было выведено из строя не на плаву, а во время стоянки у причалов, при погрузо-разгрузке или, что имело место чаще всего, во время дневной стоянки у переправы. Отсутствие каких-либо укрытий и открытые берега превращали суда, стоявшие во время дневки на приколе, в отличную мишень для артиллерии, минометов и авиации противника»{182}. Дальнейшее базирование плавсредств на левом берегу Волги стало невозможным, и 28 октября основной пункт погрузочных и разгрузочных работ и базы флота был перенесен в Среднюю Ахтубу (район колхоза им. Кирова).

С перебазированием флота на Среднюю Ахтубу прекратились потери плавсредств на стоянках. В последующем были случаи прямого попадания мин и снарядов в движущиеся суда, но все они после ремонта вернулись в строй. Кроме того, перебазирование флота облегчило транспортировку грузов на конечном этапе их следования, так как переброска грузов автомобильным и гужевым транспортом была заменена перевозкой по воде, с движением нагруженных судов вниз по течению. После разгрузки на правом берегу Волги и приема раненых прибывшие суда курсировали остающуюся часть ночи вдоль правого берега Волги.

С 11 ноября ледостав на Ахтубе и отсутствие ледоколов заставили перенести базу флота из Средней Ахтубы к д. Тумак. Таким образом, основная армейская переправа трижды меняла на левом берегу Волги место базирования флота и основной пункт погрузо-разгрузки. «В первый период, при базировании плавсредств у переправы 62, движение судов происходило в основном перпендикулярно фарватеру, т. е. по наикратчайшему пути между двумя берегами. Этим самым была обеспечена наибольшая оборачиваемость судов. В зависимости от рода груза, длительности разгрузо-погрузочных работ суда, работавшие на плече переправа 62 — „Красный Октябрь", успевали сделать за ночь 3—4, а в некоторых случаях и до 6 рейсов. Второй период, связанный с базированием флота на Средней Ахтубе, обусловливал неизбежность движения нагруженных судов по р. Ахтубе, с выходом их на р. Волга у о. Спорный, в 4 км выше северного причала переправы 62. В последующие ночные часы суда работали на плече переправа 62 — „Красный Октябрь" и на рассвете возвращались в Среднюю Ахтубу. Движение судов в Ахтубу и обратно уменьшало оборачиваемость флота в сравнительно небольших пределах, так как большая часть пути от переправы 62 до Ахтубы была вне дальности минометно-артиллерийского огня противника, и поэтому суда могли проходить ее в светлое время суток. В третий период, при базировании на Тумак, нагруженные суда, прежде чем достичь причалов южнее оврага Банный, должны были пройти предварительно 22 км вверх по течению. Работа на плече причалы правого берега — переправа 62 в подавляющем большинстве случаев была невозможна из-за ледовой обстановки. Суда поэтому были вынуждены работать на плече причалы правого берега — Тумак. При этих условиях при полном напряжении суда успевали сделать в течение ночи не более 2 рейсов. Работа флота при этом была усложнена не только ледоставом и зачастую сильными ветрами, но и необходимостью совершать часть пути вдоль берега, занятого противником. Противник, как правило, обстреливал суда при выходе их из старого русла р. Волга, у острова Голодный»{183}.

26 октября наряду с подчиненной фронту и обслуживаемой самоходными плавсредствами центральной армейской переправой была создана лодочная переправа, подчиненная непосредственно штабу инженерных войск 62-й армии. Лодочная переправа должна была помогать центральной переправе в эвакуации раненых, подвозе пополнения, боеприпасов, продовольствия и выполнять неотложные перевозки в то время, когда самоходные плавсредства находятся на приколе или когда они вообще не обслуживают данный маршрут. На правом берегу Волги лодочную переправу обслуживали лодочные расчеты 119-го армейского инженерного батальона (61 человек), а на левом берегу—лодочные расчеты 326-го армейского инженерного батальона (29 человек). Лодочные расчеты были сведены в пять отрядов (всего 25 лодок). Отряд лодок особого назначения, включавший пять отборных лодочных расчетов, находился в непосредственном подчинении штаба армии и выполнял его задания.

Основной пункт приема и отправки лодок был создан на правом берегу, у расположенного южнее оврага Банный санитарного причала. «С наступлением темноты к санитарному причалу направлялись лодки, имевшие задачу перебросить на левый берег до прихода самоходных плавсредств возможно большее число раненых и тем свести к возможному минимуму потери от минометного огня противника, неизбежные при скоплении на берегу большого числа людей. Для достижения наибольшего эффекта лодки использовались в первую очередь для перевозки легкораненых, с доставкой их на левый берег р. Волги прямо против санитарного причала. На левом берегу пункт выгрузки раненых не был фиксирован какими-либо опознавательными знаками, чтобы не создавать этим на совершенно открытом берегу видимых ориентиров для противника. Как следствие, при выгрузке раненых на левом берегу не было ни одного случая их повторного ранения минометным огнем. Количество лодок, высылаемых на переправу, назначалось каждый раз в соответствии с количеством раненых, скопившихся на эвакопункте. С приходом самоходных плавсредств количество работающих лодок сокращалось, а после вывозки всех скопившихся на эвакопункте раненых на переправе оставалась одна дежурная лодка, периодически перевозившая на левый берег раненых, поступивших в предрассветные часы. Было несколько случаев, когда на эвакопункте к утру скоплялось непредвиденно большое количество раненых. Тогда в помощь дежурной лодке направлялись лодки из резерва. Максимальный эффект лодочная переправа дала 8.11.42 г., когда на лодках было перевезено на левый берег 360 человек раненых. В эту ночь приток раненых был необычайно велик (1050 человек). Поэтому уже к 19.00 на перевозку раненых были направлены все лодочные расчеты. К часу ночи 9.11.42 г. все раненые были эвакуированы»{184}.

Противник в дневное время вел прицельный огонь из минометов, а также из установленных на Мамаевом кургане пулеметов, обстреливая 100-метровую полосу реки вдоль левого берега и сам берег. Поэтому движение лодок в дневное время было ограничено проведением лишь неотложных перевозок, требующих быстроты выполнения и обычно связанных с переброской с одного берега на другой небольших групп командиров и их связных. Для этих перевозок чаще всего использовались небольшие рыбачьи лодки. Таких лодок различных размеров и грузоподъемности на 1 ноября было девять. На массовых перевозках более эффективными оказались лодки парка НЛП, которых на переправе было 10 (из них пять — в отряде особого назначения).

Волга и ее берега находились под сильным огневым воздействием противника, но, несмотря на это, весь период работы лодочной переправы с 27 октября по 11 ноября на плаву была подбита и затонула лишь одна лодка. Мелкие повреждения плавающих лодок осколками мин были часты, но после ремонта они снова возвращались в строй. Несколько лодок было разбито огнем на причальной линии, но наибольшее их число погибло днем, когда лодки находились в укрытиях в прибрежном песке.

12 ноября лодочная переправа прекратила свою работу в связи с началом ледостава на Волге и сильными ветрами.

Сражающиеся на территории Сталинграда войска в это время почти полностью лишились связи с левым берегом. У защитников города кончались запасы боеприпасов, продовольствия, медикаментов, на правом берегу скапливалось значительное число раненых. В 138-й стрелковой дивизии, пишет в своих воспоминаниях генерал-полковник И. И. Людников, к 14 ноября иссякли все запасы. «Голодали не только здоровые,. но и раненые, количество которых с каждым днем возрастало и достигло цифры 300, а затем и более. Иссякли и запасы перевязочного материала, медикаментов»{185}. К 18 ноября в дивизии скопилось уже около 400 раненых{186}. Попытки наладить снабжение при помощи самолетов успеха не имели. Ввиду ограниченных размеров плацдарма, на котором оборонялась дивизия, сбрасываемые с самолетов грузовые парашюты с боеприпасами и продовольствием попадали преимущественно в реку или к противнику. Интенсивный огонь зенитных батарей противника и тяжелого оружия его пехоты не позволял добиться лучшего попадания грузов за счет уменьшения высоты полета самолетов. Тогда перед штабом инженерных войск 62-й армии была поставлена задача организовать снабжение 138-й стрелковой дивизии и эвакуировать из ее расположения раненых на лодках. При решении этой задачи необходимо было преодолеть в условиях ледостава Волгу и Денежную Воложку с перевалкой через о-в Зайцевский. «Первая попытка выполнить задание была сделана в ночь на 18.11. 42 г. Одна из двух лодок, посланных в 138-ю сд 327-м инжбатальоном, достигла цели, доставив 6 ящиков с боеприпасами и питание для рации, но на обратном пути подверглась обстрелу. Из пяти человек лодочного расчета двое были ранены, а красноармейцы Суворов и Захаров убиты. Вторая лодка была разбита прямым попаданием мины. на правом берегу острова Зайцевский. Ее лодочный расчет в это время находился в укрытии и поэтому не пострадал»{187}.

Несмотря на все трудности, лодочная трасса здесь была открыта. С 18 ноября переправа на участке о-в Зайцевский — 138-я стрелковая дивизия была возложена на 107-й отдельный понтонно-мостовой батальон. Переброска всего необходимого для 138-й стрелковой дивизии с левого берега Волги на о-в Зайцевский поручалась 327-му армейскому инженерному батальону, а перевалка лодок и грузов через о-в Зайцевский и погрузка лодок на исходной линии обеспечивались также специально выделенными для этого подразделениями{188}. Но основную часть задачи по восстановлению сообщений с левым берегом решили корабли Волжской военной флотилии. «Наконец 19 ноября на бронекатерах были доставлены боеприпасы и продовольствие, а раненые были эвакуированы»,— пишет генерал-полковник И. И. Людников{18}Э.

В дополнение к имевшимся у 62-й армии в ходе оборонительных боев коммуникациям через Волгу известную роль играли временные мосты или пешеходные мостики, сооружаемые понтонно-мостовыми батальонами. Несмотря на их частое повреждение вражеским огнем, они служили важным средством сообщения с левым берегом. В первых числах октября в районах СТЗ и завода «Баррикады» были построены три пешеходных мостика, связавших правый берег Денежной Воложки с о-вом Зайцевским. Первый мостик{190}, построенный у южной оконечности острова, в районе завода «Баррикады», просуществовал более месяца, пропустив за это время в обоих направлениях тысячи людей{191}. Мостик проявил необычайную живучесть. Бесчисленные атаки вражеских пикирующих бомбардировщиков и непрерывный минометный огонь вызывали лишь незначительные его повреждения, которые легко исправлялись. Все же авиабомба врага повредила крепление троса на левом берегу, мостик был сорван с места и унесен по течению. Второй пешеходный мостик, построенный в 40—50 м севернее первого, просуществовал всего лишь около трех дней. В результате обрыва троса на правом берегу он был снесен по течению. Третий пешеходный мостик длиной около 200 м был наведен через Денежную Воложку в районе СТЗ.

Битва на Волге к глубокой осени 1942 г. все еще не была завершена. Однако к этому времени в развитии происходящих здесь событий уже назрел кризис, который должен был привести к коренным изменениям в ходе дальнейшей борьбы. Легендарные участники обороны Сталинграда, выдержав натиск превосходящих сил грозного и беспощадного противника, создали важнейшую предпосылку для мобилизации ресурсов Советского Союза и приведения их в действие против врага. Для многих объективных наблюдателей во всем мире провал гитлеровских планов в гигантской битве под Сталинградом становился уже ясным, хотя ее исход еще не выявился с достаточной определенностью в пользу одной из борющихся сторон. Основанием для такого вывода, помимо общей правильной оценки сил Советского государства, было то несомненное духовное превосходство Красной Армии над вермахтом фашистской Германии, которое с потрясающей силой проявилось в обороне Сталинграда.

Фактор идейности

В битве под Сталинградом происходило нечто большее, чем только вооруженная борьба на одном из участков советско-германского фронта. В ней испытывалась мощь двух государств — социалистического и фашистского.

Сражения в междуречье Волги и Дона, а затем и непосредственно на территории Сталинграда показали эпическую стойкость участников обороны. Вместе с тем развитие военных событий убедительно говорило о прочности общественного и политического строя Советского Союза. Культ личности Сталина нанес огромный ущерб советскому обществу, но его социальная и идейная природа оставалась незыблемой.

В то трудное время первого периода войны, когда инициатива боевых действий вторично находилась в руках врага, на правобережье Волги решалась судьба завоеваний Великого Октября. Результат битвы зависел не только от соотношения материальных факторов, которыми располагали противостоящие стороны, но и от силы идей, определяющих поступки и действия миллионов людей на фронте и в тылу. Непреодолимая для противника оборона Сталинграда во многом обусловливалась высокими моральными качествами его защитников. Коммунистическая убежденность и патриотизм воинов порождали массовый героизм, проявлялись в упорной борьбе за каждый дом, за каждый камень и клочок сталинградской земли. Сталинградская битва, как и в целом минувшая война, убедительно показала, что нельзя победить народ, преданный социалистической Родине, сплоченно и самоотверженно отстаивающий свою свободу и независимость.

Воспитанию высоких идейных и боевых качеств личного состава частей и соединений была подчинена проводившаяся в войсках Юго-Восточного и Сталинградского фронтов целеустремленная партийно-политическая работа.

Наглядным выражением силы ленинских идей и авторитета Коммунистической партии в сознании воинов Красной Армии являлось стремление многих тысяч защитников Сталинграда вступить в ряды партии. В 62-й армии на 1 сентября 1942 г. имелось 7859 членов и кандидатов ВКП(б) и 13038 членов ВЛКСМ. В течение сентября армейская партийная комиссия приняла в члены и кандидаты партии лишь по армейским частям 423 человека{192}. В целом по войскам Сталинградского фронта за сентябрь — ноябрь в партию было принято 14 500 человек{193}. «В партию и комсомол вступают самые лучшие бойцы, проверенные в огне боев, являющиеся подлинными передовиками»,— говорилось в политдонесении политотдела 62-й армии «О ведущей роли коммунистов в боях за Сталинград», направленном 13 октября 1942 г. начальнику Главного Политического Управления РККА А. С. Щербакову и начальнику политического управления Сталинградского фронта бригадному комиссару П. И. Доронину{194}.

Перед боем многие беспартийные воины подавали заявление с просьбой принять их в партию. В кармане убитого в бою комсомольца Шамитова нашли записку: «Иду выполнять ответственное задание, поджигать танк противника, который прямой наводкой расстреливает наши боевые порядки. Если я погибну, считайте меня коммунистом». Шамитов подполз к вражескому танку и поджег его, но погиб от пули немецкого снайпера. Подобные факты отмечались во всех армиях фронтов сталинградского направления.

Гитлеровцы под Сталинградом всюду встречали растущий отпор. Войска, сражавшиеся севернее и южнее города, отвлекали на себя значительные силы группировки противника, и это было одной из причин, почему Сталинград выстоял. В этих боях войска 1-й и 4-й танковых, 1-й гвардейской, 21, 63, 66-й и других армий наносили контрудары, не дожидаясь подхода артиллерии, не имея сколько-нибудь достаточного авиационного прикрытия.

Враг наступал в июле, августе, сентябре; даже в октябре и первой половине ноября гитлеровцы все еще пытались сломить защитников Сталинграда. На протяжении всего оборонительного периода противник обладал перевесом сил, а советские части, упорно сражаясь, вынуждены были отойти к Волге. Это был рубеж, дальше которого никто не отступал. Среди личного состава войск, влившихся в Сталинградский и Юго-Восточный фронты, тысячи воинов вынесли тяжелое испытание — отступление на сотни километров летом 1942 г.

В междуречье Волги и Дона противник встретил сопротивление которое он не в силах был преодолеть. Приказ № 227 сурово и обнаженно раскрывал опасное положение страны. С предельной категоричностью прозвучало в нем требование о недопустимости дальнейшего отступления. Однако в тяжелой боевой обстановке даже крайние дисциплинарные меры сами по себе не в состоянии были бы остановить войска, отступающие перед превосходящими силами врага. Об этом говорит вся история современных войн, в том числе и история второй мировой войны. Дисциплинарные меры обладают силой устрашающего воздействия по отношению к нарушителям воинского приказа, но не они решают судьбу сражений и войн. В рассматриваемых событиях с особой яркостью проявилось огромное воздействие на ход борьбы идейной убежденности советских воинов в правоте и святости той цели, которая перед ними стояла в Великой Отечественной войне. Этому был посвящен и упомянутый приказ. Даже буржуазная пресса отмечала моральный фактор стойкости советских войск. 28 сентября 1942 г. английская газета «Дейли телеграф» опубликовала статью «Сталинград — триумф моральной стойкости», где, в частности, говорилось: «В Сталинграде действует нечто большее, чем материальные условия, нечто превосходящее простую механику войны».

Писатель К. Симонов в своей книге «Разные дни войны» приводит полученное им от одного сержанта артиллерии письмо. Вот выдержки из него:

«На всю жизнь помню смысл приказа Сталина, прочитанного вслух перед строем нашей батареи в небольшом перерыве между боями жарким летним днем в начале августа 1942 года...

Приказ № 227, как Вы, конечно, помните, был предельно правдив, откровенно объяснял то отчаянное положение, в какое попали наши народ и страна к середине лета грозного 1942 года. Не могу найти слов, чтобы выразить наши настроения и чувства в то время, после прочтения этого приказа.

... Думается, вполне можно утверждать, что не буква, а дух и содержание этого документа очень сильно способствовали морально-психологическому духовному перелому, если позволительно так выразиться, в умах и сердцах всех, кому его тогда читали и кто держал в те дни в своих руках оружие, а значит, и судьбу Родины, да и не только Родины -- человечества!

Дело даже не в тех крайних мерах, которые предусматривались этим приказом, а в его содержании, сыгравшем громадную роль в деле создания такого перелома.

По-моему, главное в том, что людям, народу (приказ зачитывался всем войскам) мужественно сказали прямо в глаза всю страшную и горькую правду о той пропасти, на грань которой мы тогда докатились»{195}.

Необходимо было изменить ход событий. И советские воины преодолевали самые жестокие испытания в невероятно трудные дни и недели уличных боев в Сталинграде. Коммунисты и комсомольцы играли в них ведущую роль. Во взводах, ротах и батальонах, во всех подразделениях и частях велась политическая работа, проводились собрания, распространялись листовки. Фронтовая печать воспитывала солдат и офицеров в духе бесстрашия, верности воинской присяге, ненависти к агрессорам. Бойцы в окопах и блиндажах знали, что события под Сталинградом, подвиги его защитников находятся в центре внимания Советской страны и всего мира. Уже тогда понималось огромное историческое значение Сталинградской битвы, непосредственными участниками которой были воины Юго-Восточного и Сталинградского фронтов.

Перед защитниками Сталинграда выступали члены ЦК партий В. А. Малышев, Д. 3. Мануильский, Е. М. Ярославский, а также многие командиры и политработники.

В ходе упорной и затяжной борьбы использовались самые различные формы партийно-политической работы и политического обеспечения боя. Так, например, по инициативе политработников создавались ленинские комнаты в специально построенных для этого землянках.

Воины, проводившие дни и ночи в окопах и блиндажах, непрерывно участвовавшие в боях, приходя в такую землянку, получали краткий отдых и моральную разрядку. Здесь можно было обсушиться, обогреться, написать письмо, поделиться с товарищами впечатлениями, боевым опытом, прослушать беседу. Сюда доставлялись газеты, книги. Какое значение имела проводившаяся здесь работа, показывает следующий пример. Участник героической обороны «дома Павлова», командир пулеметного расчета комсомолец Илья Воронов прочел в ленинской комнате книгу Николая Островского «Как закалялась сталь». Она произвела на него сильное впечатление. В оборонительных боях он проявлял стойкость и бесстрашие. В дальнейшем, когда началось контрнаступление, гарнизон «дома Павлова» покинул разрушенное здание, превращенное в легендарную крепость, и атаковал врага в районе площади 9 Января. В ходе жестокого боя Илья Воронов был ранен, но продолжал сражаться. Только после новых ран, когда простреленные в нескольких местах руки перестали действовать, он, истекая кровью, согласился оставить поле боя. Позднее, когда его привезли в медсанбат, Воронов заявил: «Вот теперь я тот боец-комсомолец, который был у Островского»{196}. Образ любимого героя глубоко запал в сознание воина и не оставлял его в часы трудных испытаний.

В борьбе за Сталинград советские войска накопили значительный опыт боевых действий в условиях крупного населенного пункта. Политические органы помогали командованию обобщать этот опыт и делать его достоянием всех защитников Сталинграда, всех бойцов, командиров и политработников частей и подразделений. Особое внимание уделялось созданию жесткой обороны. Политотдел 62-й армии, анализируя причины потерь личного состава в ходе уличных боев, широко популяризировал опыт лучших командиров и политработников, сумевших быстро укрыть своп подразделения в глубокие траншеи, окопы, щели, и развернул большую работу в войсках, поддержанную Военным советом армии, по созданию жесткой обороны. В своей телеграмме 2 октября 1942 г. в 23 часа 00 мин. политотдел 62-й армии указывал военным комиссарам, начальникам политотделов, политрукам, всему партийно-политическому аппарату частей и подразделений на необходимость повседневно заниматься вопросами создания жесткой обороны: отрывкой окопов, щелей, перекапыванием улиц, оборудованием дзотов в зданиях, созданием завалов, баррикад, минных полей{197}.

В ту же ночь в части армии было командировано восемь политработников для оказания помощи в осуществлении указания политотдела армии. Партполитаппарат частей и соединений провел в этом направлении большую работу, разъясняя, что тщательное укрепление занимаемых рубежей способствует решению основной боевой задачи — удержать Сталинград, и в то же время помогает избежать излишних потерь. Политотдел 39-й гвардейской стрелковой дивизии к вечеру 3 октября доносил в политотдел армии: «В районе обороны производятся постройки укрепленных сооружений. Сооружаются доты, дзоты, баррикады, завалы с расчетом сделать район обороны (завод „Красный Октябрь") неприступной крепостью для противника»{198}. В 193-й стрелковой дивизии также были проведены специальные работы: установлено 300 противотанковых и 200 противопехотных мин, устроено семь баррикад из подручного материала. Несколько зданий было превращено в мощные узлы сопротивления. «Части, выйдя на рубежи обороны,— сообщалось в политдонесении политотдела армии,— проводят окопные работы с таким расчетом, чтобы каждый боец имел щель или окоп полного профиля. В частях 13-й гв. сд также проводятся большие работы по созданию опорных пунктов и сооружению баррикад, противотанковых рвов. Кроме того, штабом дивизии совместно с политотделом проведена ночная проверка несения службы на рубежах обороны, расстановки огневых средств и боевой готовности подразделений, находящихся на переднем крае, что также помогло выявить недостатки и повысить бдительность»{199}.

Методы партийно-политической работы в войсках были разнообразны, но все они подчинялись решению боевых задач. В конце октября политический отдел 64-й армии провел слет мастеров меткого огня. После выступлений лучших снайперов было принято обращение участников слета ко всем снайперам.

В нем говорилось:

«Товарищи снайперы! Сейчас в ожесточенных сражениях, в буре величайших битв решается судьба нашей Родины, завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции. На нас — защитников волжской твердыни — обращены взоры народов СССР, взоры всех миролюбивых народов мира.

Доверие советского народа воодушевляет нас на новые подвиги в нашей справедливой освободительной борьбе. Все ожесточеннее и кровопролитнее становятся бои. Враг несет колоссальные потери. Подступы к городу и улицы окраин завалены сотнями сгоревших танков, трупами тысяч немецких солдат и офицеров. Недаром сами немцы называют путь к городу «дорогой мертвецов».

Задача наша состоит в том, чтобы отстоять Сталинград. Это наш священный долг перед Родиной, и мы его выполним — отстоим славный город, уничтожим врага под его стенами»{200}.

В суровых условиях оборонительного сражения политические органы и партийные организации оказывали реальную помощь командованию в обеспечении жесткой обороны.

Политическая работа, сочетая агитацию с личным примером, укрепляла боевой дух войск. В истории 13-й гвардейской дивизии отмечается:

«Очень часто, проведя накоротке беседу с бойцами, политрук или агитатор шел затем вместе с ними в атаку. Именно в боевых порядках штурмующих подразделений были тяжело ранены коммунисты начальник политотдела дивизии старший батальонный комиссар Григорий Яковлевич Марченко и комиссар 34-го гвардейского стрелкового полка батальонный комиссар Петр Васильевич Данилов.

Многие коммунисты отдали в этих боях свою жизнь за Родину. Но ряды коммунистов оставались столь же плотными. Место выбывших из строя занимали их боевые товарищи»{201}.

Большую роль в укреплении морального духа защитников Сталинграда играла их постоянная духовная связь со всей страной. Фронтовая печать публиковала письма жителей Сталинграда и области, ветеранов гражданской войны, трудящихся городов, сел и деревень, целых республик, а также воинов других фронтов с призывом стойко защищать город на Волге и ответные письма сталинградцев. Так, ветераны гражданской войны, участники обороны Царицына, писали:

«...Не сдавайте врагу наш любимый город. Любой ценой защитите город-герой. Бейтесь так, чтобы слава о вас, как о защитниках Царицына, звенела в веках.

Помните, дорогие друзья, помните, сыновья и дочери, страна, весь народ не забудут ваших имен. Не забудут имен тех, кто героически сражался за счастье народа, не щадил своих сил и жизни за город-герой»{202}.

На это послание первыми откликнулись гвардейцы 13-й дивизии, обратившиеся ко всем остальным защитникам Сталинграда с открытым письмом:

«...Братья по оружию!

...Наши отцы и матери, жены и дети работают не покладая рук, день и ночь производят для нас оружие и танки, самолеты и пушки, снаряды и патроны. Они надеются на нас. Они призывают жестоко и беспощадно мстить врагу за потоптанную русскую землю, за разрушенные и сожженные города и села, за убийство русских людей. Они призывают нас, невзирая на жертвы и лишения, сражаться так, как сражались герои царицынской эпопеи в годы гражданской войны»{203}.

Гвардейцы призывали всех защитников Сталинграда бить врага беспощадно, до полного его уничтожения.

О том, как было воспринято это обращение, рассказывается в истории 64-й армии.

«1 октября армейская газета «За Родину» опубликовала письмо бойцов и командиров 13-й гвардейской стрелковой дивизии... Обращение обсуждалось на красноармейских митингах и собраниях и нашло широкий отклик в сердцах бойцов и командиров частей и подразделений 64-й армии»{204}.

Итогом обсуждения послания ветеранов Царицынской обороны и обращения гвардейцев 13-й дивизии явилось письмо воинов Сталинградского фронта Верховному Главнокомандующему, в котором говорилось, что они выполнят свой долг перед Родиной и отстоят Сталинград.

На имя защитников Сталинграда из колхозов и городов, со всех концов Советской страны поступали тысячи приветствий, десятки тысяч посылок и подарков. К ним обращались узбекский и туркменский народы, Академия наук СССР, рабочие Челябинска, Свердловска, моряки Мурманска. В многочисленных письмах труженики тыла рассказывали о своей работе, брали обязательства еще лучше помогать защитникам Сталинграда.

Партийно-политический аппарат, партийная печать, партия в целом развертывали огромную деятельность, направляя тот сложный процесс подъема морального духа воинов и в целом народных масс, который происходил в ходе борьбы за Сталинград и который был оценен мировым общественным мнением как нечто феноменальное. Эффективность идеологической деятельности партии во многом зависела от методов и форм политико-воспитательной и партийной работы, но решающую роль здесь сыграло единство целей партии, парода и армии. Высокая идейность личного состава Красной Армии была важным источником героической стойкости войск в условиях напряженной вооруженной борьбы.

Суровая боевая закалка воинов в сочетании с их идейно-патриотической убежденностью создали тот легендарный облик воина-сталинградца, который в ходе Сталинградской битвы привлек внимание всего ,мира. Эта громкая слава не имела ничего общего с домыслами некоторых буржуазных авторов о якобы равнодушном отношении советского человека к жизни, порожденном веками его истории{205}. Отметим еще один момент в понимании этого вопроса. В тяжелой боевой обстановке очень многое зависит от поведения командира, и осознание этой ответственности выработало у части из них ту внешнюю невозмутимость, которую со стороны можно было расценить совершенно неправильно. Генерал Чуйков рассказывал в дни битвы, как писатель Гроссман с удивлением указывал ему на какую-то черствость во взаимоотношениях у многих его командиров. «Командир батальона воевал все время, его направляют на курсы, и вот он приходит проститься и мимоходом говорит: „Товарищ командир, разрешите проститься, все сдал» ». Чуйков ответил писателю, что «такому-то командиру и цена». И пояснил: «На глазах командира гибнут тысячи людей... Наедине он может заплакать. Пусть твоего лучшего друга убьют, но ты должен стоять как каменный»{206}.

Необыкновенное упорство и ожесточенность борьбы на улицах Сталинграда признавал и враг. После окончания войны некоторые бывшие гитлеровские генералы, выступая уже в качестве историков, стали писать о грандиозности сталинградской борьбы. Типпельскирх считал битву за город «не поддающейся никакому описанию». «Сталинград постепенно превращался в груду развалин, и в этом море руин немецкие пехотинцы и саперы, поддерживаемые танками, самоходными установками, огнеметами, артиллерией и пикирующими бомбардировщиками, с гранатами и ножами в руках прокладывали себе путь от дома к дому, от подвала к подвалу и от развалины к развалине. Огромные военные заводы превратились в крепости. Но чем больше становилось развалин, тем больше укрытий находили обороняющиеся»{207}. В этом описании все правильно, за исключением упоминания об «огромных военных заводах», так как большинство из них до войны выпускало мирную продукцию. Кроме того, пренебрегая исторической правдой, Типпельскирх умалчивает об известном всему миру легендарном героизме защитников Сталинграда. Вместо этого он ограничился замечанием, что «эта битва стала действительно символом борьбы двух враждебных миров»{208}. Не захотел автор процитированного текста сказать и о том, что гитлеровские войска боролись под знаменем агрессии и фашизма. Что касается советских войск, то они сражались за независимость и счастье своей Родины. Именно это обусловливало высокий морально-боевой дух защитников Сталинграда.

Совершенно иной была психология войск противника. Грабительская война, которую вели гитлеровцы, не могла, конечно, воодушевлять ее участников высокими и устойчивыми идеями. Бредовые догмы нацизма не являлись надежной основой для длительных и тяжелых испытаний в борьбе с таким противником, как Красная Армия и советский народ. Успешное для врага начало летней кампании 1942 г. способствовало возрождению иллюзий о «непобедимости» гитлеровской армии,— иллюзий, впервые развенчанных в битве под Москвой. Относительно высокий боевой дух наступавших на Сталинград немецко-фашистских войск в первый период битвы объяснялся и тем, что в этом наступлении участвовали отборные войска. Гитлер заявил в свое время командующему 6-й армией: «С вашей армией вы можете штурмовать небо»{209}.

Мираж победы еще вырисовывался в сознании многих немецких солдат и офицеров в ходе сражений на подступах к Сталинграду и на территории города, хотя противник нес огромные потери. Участник похода Г. Вельц, изображая настроения гитлеровцев в рассматриваемое время, пишет: «Фортуна нам улыбается, военное счастье на нашей стороне! Тень германского орла уже нависает над Волгой!»{210}.

Фашистская пропаганда усиленно доказывала, что победа уже близка. «В памяти многих бледнели ужасы лютой русской зимы, неудачи под Москвой и в Крыму»{211}.

Неприятель не склонен был отказываться от целей завоевания Советского Союза. Однако боевой дух немецко-фашистских войск на втором году войны против СССР если и не был подорван, то в целом снижался. Настроение гитлеровцев ухудшалось по мере развертывания гигантской Сталинградской битвы. Они все более отчетливо начинали испытывать страх перед суровым мужеством и стойкостью советских воинов.

Немецкий солдат Хорст Шарф писал своим родным в Лейпциг:

«Судьба долго меня щадила и оберегала, чтобы заставить испытать самые ужасные муки, какие только могут быть на этом свете. За десять дней я потерял всех товарищей. После того как в моей роте осталось 9 человек, ее расформировали. Я теперь кочую из одной роты в другую. Несколько дней находился в мотоциклетном взводе. Этого взвода теперь тоже нет. Для многих из нас позиции в окрестностях Сталинграда стали могилой. Да, Сталинград — это такой крепкий орешек, о который можно сломать даже стальные зубы. Только тот, кто побывал здесь, может понять, что мы сейчас далеки от победы, как никогда раньше»{212}.

Это — одно из многих тысяч подобных писем, которые писали немецкие солдаты, находившиеся под Сталинградом. И все же борьба велась против врага, не потерявшего уверенности в успехе.

Тем большее значение имел тот факт, что к концу оборонительного периода битвы, а затем в ходе советского контрнаступления возникло кризисное состояние в психологии значительного числа солдат и офицеров противника.

Благоприятный для СССР исход обороны Сталинграда в решающей степени был обеспечен идейностью и мужеством его защитников, за которыми стояла вся страна, весь народ.

Рост мастерства войск

В ходе оборонительного сражения под Сталинградом советские войска повышали свое боевое мастерство. Этому во многом способствовал общий процесс роста могущества Красной Армии. Завершение перевода советской экономики на военные рельсы обеспечивало снабжение войск совершенной техникой во все возрастающих количествах.

Вместе с тем упорное противодействие сильному неприятелю явилось хорошей школой практического использования боевой техники, улучшения организации Вооруженных Сил, а также методов ведения вооруженной борьбы.

Разнообразие условий, в которых протекала борьба под Сталинградом,— оборона крупного населенного пункта на подступах и непосредственно на его территории, нанесение контрударов севернее и южнее города — помогало совершенствованию тактики наступательного боя, развитию оперативного искусства.

Ценный опыт приобретался в трудной обстановке. В оборонительный период битвы на Волге преобладание сил было на стороне вражеской авиации. Открытая местность благоприятствовала действиям гитлеровских самолетов. Противник, заняв господствующие высоты, создал сильную огневую систему. Немецкие танки и самоходные орудия обеспечивали хорошую маневренность своих войск.

Боевой опыт накапливался, показывая сильные и слабые стороны в действиях советских войск. В этом смысле показателен анализ причин неудачи тех сил Сталинградского фронта, которым было приказано ликвидировать коридор противника, образованный после прорыва гитлеровцев к Волге севернее Сталинграда. Заместитель Верховного Главнокомандующего генерал армии Г. К. Жуков, докладывая об этом И. В. Сталину, указывал, что «24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии, участвовавшие в наступлении 5—11 сентября, показали себя боеспособными соединениями. Основная их слабость — отсутствие достаточных средств усиления, мало гаубичной артиллерии и танков, необходимых для непосредственной поддержки стрелковых частей. Местность же на участке Сталинградского фронта крайне невыгодна для наступления наших войск:

открытая, изрезанная глубокими оврагами, где противник хорошо укрывается от огня. Заняв ряд командных высот, он имеет дальнее артиллерийское наблюдение и может во всех направлениях маневрировать огнем. Кроме того, у противника есть возможности вести дальний артиллерийский огонь из района Кузьмичи — Акатовка — совхоз „Опытное поле". При этих условиях 24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии Сталинградского фронта прорвать фронт обороны противника не могут»{213}.

Борьба советских войск в Сталинградской битве была одним из источников того обширного опыта, который усваивался Красной Армией в Великой Отечественной войне. Он критически осмысливался, из него делались необходимые выводы. Именно в этом свете следует рассматривать приказ Верховного Главнокомандующего № 306 от 8 октября 1942 г. о тактике наступательного боя пехоты. В этом документе отмечалась устарелость ряда положений уставов, прежде всего по таким вопросам, как построение боевых порядков во время наступления, обеспечение подразделений и частей огневыми средствами, организация огня, роль командира в наступлении. Так, по поводу построения боевых порядков войск в наступательном бою в приказе говорилось, что поэшелонное построение боевых порядков подразделений и частей не только не соответствует требованиям современной войны, но наносит еще вред, так как оно ведет к ненужным потерям, обрекает значительную часть войск на бездействие и лишает наши войска возможности обрушиться на противника силой всех огневых средств своих подразделений и частей. Приказ устанавливал новое построение частей и подразделений в наступлении, переход от их глубокого эшелонирования к одноэшелонному построению, что позволяло вводить в первый эшелон больше огневых средств и уменьшить потери от вражеского огня{214}. Основные положения приказа № 306 были закреплены затем в Боевом уставе пехоты 1942 г.

В оборонительных операциях на подступах к Сталинграду значительную роль играли танковые и механизированные части и соединения, а также артиллерия. Накопленный опыт выявил серьезные недостатки их боевого использования. Танковые атаки без предварительного подавления артиллерией противотанковых средств противника на переднем крае его обороны не давали нужного эффекта и вели к неоправданным потерям. Очевидна была необходимость боевого контакта с артиллерией и при действиях танков в глубине вражеской обороны. Ставка Верховного Главнокомандования дала соответствующие указания войскам и по этим вопросам, что было особенно важно для предстоящих наступательных боев.

Рост мастерства командных кадров происходил одновременно с возрастанием их политической зрелости, создавая условия для укрепления единоначалия в армии. 9 октября 1942 г. Президиум Верховного Совета СССР издал Указ об упразднении института военных комиссаров и об установлении полного единоначалия в Красной Армии{215}.

Командиры советских войск, закалившиеся в огне сражений, идейно преданные партии, стали единовластными руководителями частей и соединений. Это повышало ответственность командиров за действия вверенных им войск и поднимало их авторитет.

Таким образом, к осени 1942 г. происходит всестороннее повышение боеспособности Красной Армии.

Сталинградская битва и в ее первый период носила активный характер. Войска, сражавшиеся в междуречье Волги и Дона, свою оборонительную тактику сочетали с контрударами и контратаками. И именно опыт контрударов и контратак был затем широко использован в ходе последующих операций Великой Отечественной войны, и прежде всего в ходе сталинградского контрнаступления.

Вместе с тем накапливание опыта обороны крупного населенного пункта и уличных боев также было важным итогом первого периода Сталинградской битвы. В ходе этой борьбы вырабатывались специфические приемы и методы ближнего боя.

«Бой в городе,— писал В. И. Чуйков,— это особый бой. Тут решает вопрос не сила, а умение, сноровка, изворотливость и внезапность. Городские постройки, как волнорезы, разрезали боевые порядки наступающего противника и направляли его силы вдоль улиц. Поэтому мы крепко держались за особо прочные постройки, создавали в них немногочисленные гарнизоны, способные в случае окружения вести круговую оборону. Особо прочные здания помогли нам создать опорные пункты, из которых защитники города косили наступающих фашистов огнем пулеметов и автоматов»{216}.

В своих контратаках войска отказались от наступления частями и даже большими подразделениями. К концу сентября в полках 62-й армии появилась штурмовая группа{217} — небольшая по численности, но подвижная в своих действиях и сильная ударом. Штурмовые группы вели бои за каждое здание, а в зданиях — за подвал, за комнату.

Во время авиационной и артиллерийской подготовки противника советские воины подходили и подползали вплотную к позициям врага. Немецкие летчики и артиллеристы, опасаясь задеть своих, утрачивали действенность своего огня. «Мы сознательно шли на самый ближний бой,— вспоминал В. И. Чуйков.— Гитлеровцы не любили, вернее, не знали ближнего боя. Они не выдерживали его морально, у них не хватало духу смотреть в глаза вооруженному человеку в форме воина Советской Армии»{218}.

Во время танковых атак противника защитники города пропускали над собой вражеские машины, которые расстреливались затем противотанковой артиллерией и бронебойщиками. Немецкая пехота, отрезанная от танков, истреблялась отдельно.

«Ночь и ночной бой были для нас родной стихией. Захватчики не умели вести ночной бой, мы же научились действовать ночью по жестокой необходимости: днем фашистская авиация висела над нашими боевыми порядками, не давала нам поднять головы, ночью мы не боялись ее.

Днем мы чаще всего оборонялись и отражали атаки фашистов, которые без поддержки авиации и танков редко наступали. Штурмовые группы буквально вгрызались в здания и в землю и ждали подхода фашистов на бросок гранаты. Мы истребляли захватчиков всеми способами. Например, мы знали, что не все фашисты смотрят в окна и амбразуры, большая часть их отдыхает в укрытиях. Чтобы вызвать их из укрытий к окнам и амбразурам, ночью раздавалось наше русское „ура", гремели взрывы гранат. Захватчики по тревоге бросались к окнам и бойницам отражать атаку. И в этот момент наши артиллеристы и пулеметчики открывали огонь по окнам и амбразурам.

Особенно действенны были залпы „катюш" по скоплениям пехоты и танкам, которые мы обнаруживали перед новым наступлением противника. Я никогда не забуду полк „катюш" во главе с полковником Ерохиным.

Всех новинок, которые изобретались нашими бойцами, не перечесть: в жесточайших боях на Волге мы росли, учились, мужали — все, от рядового бойца до командарма.

Потом, к концу битвы, по дневникам убитых и пленных мы узнали, как дорого обходились фашистам наши новые методы борьбы. Они не знали, где сегодня мы ударим, чем ударим и как. Мы изматывали им нервы ночью так, что утром они вступали в бой не выспавшиеся, измученные»{219}

Войска 62-й и 64-й армий, защищавшие Сталинград, большое внимание уделяли инженерному обеспечению боевых действий. В отчете, составленном начальником инженерных войск 62-й армии подполковником В. М. Ткаченко за октябрь-ноябрь 1942 г., указывалось, что перед инженерными частями армии были поставлены три основные задачи:

1) устройство оборонительных сооружений, в том числе оборудование опорных пунктов на заводах СТЗ, «Баррикады», «Красный Октябрь»;

2) устройство противотанковых и противопехотных препятствий как перед передним краем, так и в глубине обороны армии; 3) обеспечение армейской переправы через Волгу. Для выполнения этих задач 62-я армия имела достаточное число инженерных частей{220}.

За время с 1 октября по 20 ноября 1942 г. войсковыми саперами, армейскими и приданными 62-й армии инженерными частями были построены многочисленные оборонительные сооружения{221}.

В боях на территории г. Сталинграда широкое развитие получило приспособление к обороне зданий, создание в них опорных пунктов и узлов сопротивления. Для этого использовались прочные, преимущественно имеющие подвалы здания. Как правило, опорные пункты строились с круговой обороной. Хаотическое нагромождение разрушенных зданий затрудняло организацию такой системы огня, которая бы контролировала все подступы к переднему краю. Поэтому опорные пункты дополнялись сетью дзотов с фланкирующим огнем, расположенных на смежных улицах, развалинах соседних зданий и в других местах. Бойницы и амбразуры для огневых точек оборудовались узкими и с козырьками.

В документе, обобщающем опыт оборонительных боев 13-й гвардейской стрелковой дивизии{222}, говорится, что в ходе боевых действий все опорные пункты подвергались интенсивному обстрелу артиллерии и минометов противника; от прямого попадания снарядов подразделения и части несли потери, а иногда от попадания в стены, здания сама стена рушилась и заваливала огневую точку (ОТ) с прислугой. Во избежание этого огневые точки в отдельных опорных пунктах стали выноситься вперед здания, и потери были гораздо меньше{223}. Опорные пункты и отдельные огневые точки на участках частей были связаны между собой и командными пунктами командиров частей и подразделений ходами сообщений полного профиля. При сильном артиллерийском обстреле и налетах вражеской авиации гарнизоны опорных пунктов укрывались в щелях, оборудованных вокруг зданий, а в домах на это время оставались лишь наблюдатели. Устойчивость обороны усиливалась наличием небольших резервов, располагавшихся за стыками и флангами обороняющихся частей и подразделений, а также непосредственно огнем снайперов.

В опорных пунктах, которые удерживались подразделениями советских воинов, система ведения огня организовывалась путем тесного взаимодействия всех видов пехотного огня и артиллерии, организации огневого взаимодействия между подразделениями, опорными пунктами и отдельными огневыми точками. Особое внимание было обращено на создание системы огня противотанковой обороны в сочетании с противотанковыми препятствиями. Все танкоопасные направления прикрывались огнем противотанковых орудий и ружей, минными полями. Для борьбы с танками устраивались также засады истребительных групп с противотанковыми гранатами и бутылками КС. Минные поля с противотанковыми и противопехотными минами периодически проверялись и восстанавливались.

Передний край и опорные пункты усиливались также инженерными заграждениями. Все искусственные заграждения устанавливались непосредственно под огнем противника. «Наибольшие трудности возникали при установке и проверке состояния минных полей. В светлое время суток приходилось ограничиваться лишь рекогносцировкой участков, подлежащих минированию. Все работы по подноске, установке и проверке мин производились ночью, под воздействием огня противника и его осветительных ракет... Работа минеров по установке и проверке минных полей прикрывалась огнем пехоты, а в некоторых случаях специально выделенным от пехоты охранением»{224}.

Перед фронтом 62-й армии за период октябрь — 20 ноября были возведены многие виды инженерных заграждений.

До выхода противника на берег Волги у СТЗ и в районе завода «Баррикады» протяженность фронта 62-й армии, считая от правого фланга группы полковника Горохова до левого фланга 13-й гвардейской стрелковой дивизии, достигала 40 км. Плотность заграждений составляла около 800 противотанковых и 650 противопехотных мин и 900 погонных метров проволочных препятствий на 1 км фронта. Наибольшая плотность заграждения была достигнута на левом фланге, где фронт оставался стабильным. Так, в полосе обороны 13-й гвардейской стрелковой дивизии за указанное время было создано 91 минное поле{225}. Из приведенных цифр видно, что средняя плотность искусственных заграждений, установленных в полосе обороны 62-й армии, была невелика, особенно если учесть подвижность фронта на ряде различных рубежей одной и той же оборонительной полосы{226}. В октябре, как это выше отмечалось, фронт 62-й армии был разрезан на три части.

На левом фланге армии сражалась 13-я гвардейская стрелковая дивизия, которая в ходе сентябрьских боев понесла большие потери. В первых числах октября дивизия перешла к жесткой обороне на занимаемых рубежах в центральной части города. Передний край дивизии{227} протяженностью 6—7 км проходил от железной дороги (20 м севернее 1-го полотна) по северному склону оврага Долгий и далее на юг через Нефтесиндикат, овраг Крутой, по ул. Пензенской, восточной части площади 9 Января, ул. Республиканской до ул. Киевской, затем на восток и юго-восток до берега Волги у городской переправы. Глубина оборонительной полосы, считая от берега реки, колебалась от 500 м (на участке 39-го гвардейского стрелкового полка) до 300 м (на участке 34-го гвардейского стрелкового полка){228}. При переходе к обороне перед дивизией была поставлена задача прочно удерживать занимаемую часть города, укреплять и совершенствовать оборону в противотанковом и противопехотном отношении. Мелкие штурмовые и блокировочные группы должны были последовательно уничтожать противника в захваченных им зданиях, освобождать новые кварталы.

Гвардейские части дивизии Родимцева продолжали вести борьбу. Глубина обороны, ограниченная с тыла большой водной преградой, была крайне недостаточной. Местность в тактическом отношении также была очень невыгодна. Передний край 34-го гвардейского стрелкового полка проходил главным образом по высокому обрыву берега Волги. В то же время местность, удерживаемая противником, абсолютно господствовала над обороной гвардейцев. Со своих наблюдательных пунктов гитлеровцы просматривали в окружности на 3—4 км в глубину, в том числе и восточный берег реки. Все это давало им возможность контролировать и обстреливать все подходы к переправам, и сами переправы, и даже западный берег Волги.

Захватив большую часть центра города и выйдя в районе центральной пристани на берег Волги, противник использовал наличие большого числа крупных зданий и построек для создания на своем переднем крае устойчивой обороны. После ряда неудачных попыток разгромить и сбросить в Волгу советские части враг перешел к позиционной обороне перед фронтом 13-й гвардейской стрелковой дивизии. Наиболее важными опорными пунктами и узлами сопротивления врага являлись: Г-образный дом, Дом железнодорожников, Госбанк и дома специалистов.

В дополнение к этому противник соорудил целую сеть дзотов: «Вся эта система была так построена, что все подступы к опорным пунктам простреливались 2—3-слойным фронтальным, фланговым огнем и артиллерийско-минометным огнем из глубины. Кроме того, все подступы прикрывались инженерными сооружениями: проволочными заборами, рогатками, минными полями и др.»{229}.

Г-образный дом и Дом железнодорожников, находящиеся друг от друга на расстоянии 70 м и расположенные по ул. Пензенской, представляли собой многоэтажные здания с прочными подвалами. Овладев этими зданиями, враг превратил их в мощный узел сопротивления с целой системой огня из противотанковых орудий, станковых и ручных пулеметов, минометов, гранатометов и огнеметов, приспособив каждую комнату и каждый этаж для боя внутри здания, обнеся их проволочными заграждениями и минными полями и рядом дзотов, отсекающих пути подхода к ним. Эти два опорных пункта имели важное тактическое значение, позволяя контролировать окружающую местность, и совершенно сковывали активные действия на участках 34-го и 42-го гвардейских стрелковых полков{230}. В составе гарнизона этих зданий было не менее батальона немецко-фашистских войск.

13-я гвардейская стрелковая дивизия, стремясь улучшить свои позиции, проводила бои по захвату отдельных опорных пунктов противника. Эти бои велись исключительно мелкими блокировочными и штурмующими группами. Дважды делались попытки — 24 октября и 1 ноября ~ по захвату Г-образного дома и Дома железнодорожников, но обе попытки успеха не имели. И лишь третий штурм — 3 декабря 1942 г.— увенчался захватом этих важных опорных пунктов противника.

Опорный пункт противника в здании Военторга на углу улиц Солнечной и Смоленской был взят 24 октября. При нанесении контрударов наступательным действиям предшествовала разведка. Атаки велись при поддержке всех видов огня: артиллерии, полковых и батальонных минометов, противотанковых пушек и ружей, ручных и станковых пулеметов. Так, перед атакой здания Военторга штурмующими группами 39-го гвардейского стрелкового полка ночью, скрытно, на передний край были выдвинуты две 45-мм пушки. Прямым попаданием осколочных снарядов этих пушек были уничтожены четыре огневые точки противника и разрушена часть здания. При наличии такой поддержки штурмовые группы овладели зданием Военторга{231}.

Ярким примером создания и боевой деятельности опорного пункта являлся «дом Павлова». Его оборона вошла в историю Сталинградской битвы. Командир 42-го гвардейского стрелкового полка полковник И. П. Елин правильно оценил серьезное тактическое значение в обороне полка четырехэтажного дома, расположенного на совершенно открытой асфальтированной площади 9 Января (ныне площадь Ленина). Он приказал командиру 3-го батальона капитану А. Е. Жукову захватить дом и превратить его в опорный пункт. Выполнение этой задачи было возложено на командира 7-й стрелковой роты старшего лейтенанта И. И. Наумова.

Однажды ночью в конце сентября сержант Я. Ф. Павлов и рядовые А. П. Александров, В. С. Глушенко и Н. Я, Черноголов, выполняя приказ, произвели разведку и заняли дом. В течение двух суток отважная четверка отбивала ожесточенные атаки гитлеровцев. Здание еще раньше значительно пострадало от бомбежки и пожара, жители покинули его, а некоторые из них перешли в подвал и остались там жить. Затем в «дом Павлова» пришло подкрепление: пулеметный взвод лейтенанта И. Ф. Афанасьева (семь человек с одним станковым пулеметом), группа бронебойщиков (шесть человек с тремя ПТР) под командованием старшего сержанта А. А. Собгайды и трое автоматчиков. Через несколько дней прибыли минометчики (четверо с двумя 50-мм минометами) во главе с младшим лейтенантом А. Н. Чернушенко. Состав гарнизона «дома Павлова» был многонациональным. Здесь были русские А. П. Александров, И. Ф. Афанасьев, М. С. Бондаренков, И. В. Воронов, Т. И. Гридин, В. М. Киселев, Я. Ф. Павлов, В. К. Сараев, И. Т. Свирин, А. А. Собгайда, А. Н. Чернушенко, украинцы В. С. Глущенко, П. И. Довженко, А. И. Иващенко, Н. Я. Черноголов, А. Е. Шаповалов, Г. И. Якименко, грузин Н. Г. Мосияшвили, казах Т. Мурзаев, узбек М. Турдыев, таджик К. Тургунов, татарин Ф. 3. Ромазанов, еврей И. Я. Хант. Фамилия одного воина пока не установлена.

Опорный пункт командовал над местностью. Отсюда можно было наблюдать и держать под обстрелом занятую противником часть города на запад до 1 км, а в северном и южном направлениях — еще дальше. Гарнизон дома взаимодействовал с огневыми средствами опорных пунктов в «доме Заболотного», в здании мельницы № 4 и в «Доме железнодорожников».

Часто в «дом Павлова» приходил знаменитый снайпер дивизии А. И. Чехов и вел с чердака меткий огонь по врагу.

В ходе напряженной борьбы с врагом героический гарнизон непрерывно совершенствовал оборону. Здание, построенное из кирпича и дерева, разрушалось от бомбежек с воздуха и от минометного огня. Поэтому огневую систему по указанию командира полка организовали за пределами дома. Поблизости от него установили огневые точки, к которым были проделаны подземные ходы сообщения.

«Прежде всего,— рассказывает гвардии лейтенант Афанасьев,— был прорыт подземный ход сообщения от дома до бензохранилища (10— 12 метров к западу). В него мы вынесли ручной пулемет—оттуда глубоко просматривались и обстреливались подходы с Республиканской улицы в обе стороны. В середине подземного хода сделали отверстие на поверхность земли, через которое по ночам наше боевое охранение наблюдало за противником. Днем это отверстие маскировалось...

В северном направлении был отрыт ход 12—13 м в длину и в конце его устроена площадка для станкового пулемета с широкой зоной обстрела. В южном направлении был прорыт еще один „ус" — к смотровому колодцу подземного хозяйства города. Здесь была сделана площадка для бронебойщика.

Затем по приказанию комбата начали рыть 100-метровый ход сообщения до здания мельницы. Он был готов за 4—5 дней, так как навстречу нам рыли его бойцы 7 роты.

В земляных работах помощь оказали нам жители дома, оставшиеся в бетонированных подвалах. Их было 30—35 человек. В большинстве это — престарелые женщины с детьми. Но были и мужчины, они помогали рыть ходы сообщения, а иногда брали в руки автомат или винтовку и становились на огневую позицию.

По распоряжению командования саперы заминировали подступы к дому со стороны площади 9-го Января, протянули проволочное заграждение и установили со стороны площади 20-килограммовый фугас.

В ходе этих оборонительных работ гарнизон продолжал отражать атаки противника, которые становились все более ожесточенными»{232}. Так вспоминал гвардии лейтенант Афанасьев.

В самом доме имелись для каждого пулемета огневые позиции, усиленные подпорками и накатниками для предохранения от завала в случае обрушения стен. В стенах и заложенных кирпичом окнах проделаны амбразуры для ведения огня кочующих автоматчиков и стрелков, которые могли вести огонь с трех-четырех мест. Дом приспособлен был к круговой обороне, и весь состав гарнизона мог вести бой даже в случае полного окружения.

В организации опорного пункта в «доме Павлова» большую роль сыграл полковник И. П. Елин, а также командир 3-го батальона капитан А. Е. Жуков. Они обеспечили продуманную систему обороны на всем участке, где находился «дом Павлова». Командир 7-й стрелковой роты старший лейтенант И. И. Наумов, непосредственно отвечавший за оборону на этом участке, постоянно находился в здании мельницы, но ежедневно, а иногда и по нескольку раз в день бывал в «доме Павлова». «Под его непосредственным руководством отражались наиболее сильные и опасные атаки противника, а также совершенствовалась оборона опорного пункта. Все указания командирам подразделений (Афанасьеву, Чернушенко, Собгайде, Павлову) Наумов отдавал лично, а в отдельных случаях через гвардии сержанта Павлова»{233}.

Повседневная боевая жизнь гарнизона{234} протекала в круглосуточном наблюдении за врагом со всех огневых точек и с наблюдательного пункта, оборудованных на третьем этаже. Ни одному фашисту не удавалось пройти безнаказанно по ближним улицам — их поражал огонь снайперов и автоматчиков. Для проверки бдительности несения службы охранения назначалось по графику 3-сменное дежурство командиров. Каждый боец и командир ежедневно в свой участок и место ведения огня вносил новые усовершенствования, приспособления. Командование батальона имело с гарнизоном связь телефонную, посыльными и условными сигналами посредством ракет{235}.

В подвальных помещениях дома, где находился командный пункт и отдыхал гарнизон, была оборудована также ленинская комната, снабженная шашками, домино, художественной, политической и военной литературой. Сюда приходили политработники, проводили беседы, читки газет. Гвардейцы гарнизона все время были в курсе событий на фронте и жизни страны. Здесь же происходил прием в партию, комсомол.

«Дом Павлова», удерживаемый небольшой группой гвардейцев, стал неприступным бастионом, имевшим не только военное, но и огромное моральное значение. Героизм его гарнизона являлся символом стойкости и безграничной отваги всех защитников Сталинграда. Именно в этом заключался глубокий смысл этого частного эпизода битвы.

58 дней гарнизон отражал бесчисленные атаки противника, не позволяя ему прорваться через площадь 9 Января. В результате сокрушительного артиллерийского и минометного обстрела, а также ударов, наносимых с воздуха, фашисты разрушили здание опорного пункта, но его легендарные защитники не отступили ни на шаг, не пропустили здесь врага к Волге.

Когда начались наступательные бои 62-й армии, «дом Павлова» оставался важным опорным пунктом 42-го гвардейского стрелкового полка до тех пор, пока площадь 9 Января и окружающие ее кварталы не были очищены от противника.

Большое значение в создании стойкой обороны имели опорные пункты на территории завода СТЗ, «Баррикады» и «Красный Октябрь». Здесь к обороне приспосабливались заводские здания, производственное оборудование (крупногабаритные станки, мартеновские печи, бензобаки) и заводские подземные коммуникации. Устраивались также баррикады, устанавливались противотанковые ежи и надолбы. В «Отчете об инженерном обеспечении боевых действий 62-й армии» говорится: «Опыт боев, происходивших в октябре и ноябре 1942 г. на территории заводов СТЗ, «Баррикады» и «Красный Октябрь», показал, что крупные цеха этих заводов, с их весьма мощными металлическими и железобетонными конструкциями покрытий и подкрановых путей, сложным, вплотную установленным оборудованием и развитой сетью подземного хозяйства, дают возможность длительной и весьма упорной обороны. Бои внутри таких цехов зачастую длились днями, причем особую трудность представляло выкуривание автоматчиков и пулеметных расчетов противника, засевших в металлических конструкциях или в производственном оборудовании, например в мартенах.

В качестве примера можно привести бои, происходившие в цехе блюминга и в листопрокатном цехе завода „Красный Октябрь", вылившиеся в длительную, упорную и кровопролитную борьбу за каждый метр площади цеха. Аналогичный характер имели бои за овладение бензобаками завода „Баррикады", происходившие с 13 по 20.11.42 г. Следует отметить еще одну характерную особенность борьбы внутри крупных цехов, выявившуюся в процессе боев. Даже интенсивная и многодневная бомбардировка таких цехов с воздуха не вызывала сколько-нибудь серьезного их разрушения. Объясняется это особенностями конструктивного оформления крупных производственных зданий... Вместе с тем наличие в цехах оборудования приводило к увеличению поражаемости находящейся в цехах живой силы и к усилению действия взрывной волны»{236}.

Одной из типичных особенностей боев на территории Сталинграда являлась малая глубина обороны войск 62-й армии. От берега Волги до переднего края она составляла от 200—250 м в полосе обороны 13-й гвардейской стрелковой дивизии, до 1,5 км в полосе обороны 284-й стрелковой дивизии. Это вызывало, в частности, большие трудности в размещении штабов частей, соединений и армии. Командные пункты, как правило, располагались по склонам правого берега Волги и пересекающих его многочисленных оврагов и балок. Опыт вскоре показал,, что блиндажи котлованного типа неоднократно поражались авиабомбами, что приводило к большим потерям находившегося в них личного состава. Бывали случаи, когда при прямом попадании авиабомбы в такой блиндаж все находившиеся там люди погибали. Гораздо более надежными были блиндажи, возводимые «минным» способом в склонах берега, оврагов и балок. Высота и крутизна склонов при наличии плотного, местами скалистого грунта позволяли устраивать в них блиндажи с наличием над ними большой толщины нетронутой земли, достигавшей в ряде случаев 10—12 м. Против входа в блиндаж устраивался защитный земляной вал, а внутренняя часть отделывалась рамами. Такой блиндаж являлся надежным укрытием от мин, артснарядов и авиабомб. За весь период боев за Сталинград был зарегистрирован лишь один случай прямого попадания авиабомбы в подобный блиндаж, вызвавший ранение трех человек, причем бомба разорвалась не сверху, а сбоку блиндажа, в непосредственной близости от входа. Саперные части быстро освоили минный способ возведения блиндажей. При этом они снабжали их запасными выходами — на случай обвала при бомбежке основного — и оборудовали трубы, обеспечивающие подачу внутрь блиндажа чистого воздуха. За период октябрь — 20 ноября для одного лишь штаба 62-й армии было построено четыре основных и один запасной командный пункт, каждый из которых насчитывал от 15 до 20 блиндажей. Средняя вместимость одного блиндажа составляла 5—10 человек{237}.

Командование армии постоянно находилось там, откуда оно могло с наибольшей оперативностью реагировать на быстро меняющуюся в ходе острой борьбы боевую обстановку. Генерал В. И. Чуйков, член Военного совета армии К. А. Гуров, начальник штаба армии Н. И. Крылов и их соратники все время находились вблизи сражающихся частей, обеспечивая непрерывность управления и связи с дивизиями. «Самое преступное,— говорил В. И. Чуйков еще в дни боев за Сталинград,— самое опасное для командира, особенно большого, когда он теряет управление и связь»{238}.

Несмотря на исключительную сложность обстановки, в самых трудных условиях командование 62-й армии не теряло управления своими частями. Командные пункты дивизий и армии располагались в 300— 1000 метрах от передовой линии фронта, обеспечивая близость органов управления к войскам.

С большой настойчивостью и упорством проводились меры, направленные к обеспечению бесперебойной связи, но достичь этого было чрезвычайно трудно. Проводная связь с левобережьем шла через Волгу{239}, вдоль кромки воды по правому берегу, а также в направлениях расположения обороняющихся дивизий. Для телефонной связи первое время использовался обычный провод, который требовал частой замены. Положение несколько улучшилось, когда для этой цели стали применять речной бронированный провод. Но и после этого проводная связь через Волгу прерывалась в результате непрерывной бомбежки, сильного артиллерийского и минометного обстрела, а также при тралении мин судами Волжской военной флотилии. Проводная связь в городе при ее нарушении восстанавливалась более быстро. Для этого выставлялись специальные посты, которые быстро нащупывали, в каком месте происходил разрыв. Более надежными средствами связи были радио, офицеры связи и пешие посыльные. Радиосвязь имела исключительно большое значение для управления огнем фронтовой артиллерии, материальная часть которой находилась на левобережье, а наблюдательные пункты — на правом берегу Волги.

Вот что рассказывали об организации связи член Военного совета 62-й армии генерал-лейтенант К. А. Гуров и начальник штаба армии генерал-майор Н. И. Крылов. «Связисты,— говорил Гуров,— у нас работали исключительно хорошо. Связь держал в руках полковник Юрин — начальник связи, и Крылов — начальник штаба — занимался связью. Связью, собственно, все занимались. Пожары были кругом, бомбежка. Между дивизиями рвалась связь через каждые 20—30 минут; или берег горит, или от бомбежки провода порвались. Через 10—20 минут связь опять восстанавливалась, потому что везде посты выставлены и нащупывали, в каком месте, на каком участке провода порваны»{240}.

«Основной узел связи,—рассказывал Крылов,—был построен на левом берегу Волги, и отсюда пути расходились радиально во все соединения армии. Через Волгу... было сделано семь переходов проводов, и, кроме того, связь шла по самой кромке воды по правому берегу. Такая же линия связи шла по обрыву, тоже параллельно фронту. Эта связь, которая шла по обрезу воды, была с Людниковьш. Отдельные смельчаки пробирались по берегу Волги и тянули провода по самому обрезу воды. Связь, которая шла через Волгу, когда начался ледостав, была прервана. Мы 15 дней управляли боем только по радио и пешими посыльными, офицерами связи, ночью. Радиосвязь действовала безотказно. Это было основным средством управления боем. В этот самый критический момент, в самый тяжелый период связь дублировалась посыльными и офицерами связи. Что бы ни творилось на этом участке, мы всегда получали радиосводки... Поэтому командование армии всегда было в курсе того, что происходит на фронте»{241}. Связь с группой Горохова и дивизией Родимцева осуществлялась почти исключительно по радио.

В оборонительных боях в Сталинграде широко применялась артиллерия{242}. Орудия малого и среднего калибра с успехом действовали в боевых порядках пехоты, разрушая в ходе уличных боев опорные пункты врага и уничтожая его танки. Артиллерийские средства, начиная от 82-мм минометов до 122-мм гаубиц, использовались в зависимости от обстановки централизованно и децентрализованно. Дивизионная артиллерия находилась в распоряжении начальника артиллерии дивизии, полковая артиллерия — в руках командиров полков. Артиллерийские полки, например 32-й гвардейский артиллерийский полк 13-й гвардейской стрелковой дивизии, в ряде случаев распределялись подивизионно, составляя группы поддержки пехоты (ПП) командиров полков. Ввиду малой глубины обороны полковая артиллерия использовалась во многих случаях побатарейно для стрельбы с закрытых позиций. Однако часть орудий полковой артиллерии, имевшейся на западном берегу, находилась на огневых позициях в непосредственной близости от переднего края, ведя огонь исключительно прямой наводкой для разрушения зданий, уничтожения огневых точек и поражения пехоты противника.

В уже упоминавшемся выше описании опыта оборонительных боев 13-й гвардейской стрелковой дивизии говорится: 45-мм орудия использовались главным образом как противотанковые средства и вместе с ПТР и во взаимодействии с ними составляли противотанковые районы. «Таких районов на участке дивизии было 7. При создании противотанковых районов в условиях обороны гор. Сталинграда основное внимание наряду с организацией системы огня уделялось тщательности оборудования огневых позиций и степени их маскировки. Позиции отдельных орудий оборудовались в каменных и кирпичных строениях, и эти орудия входили в состав гарнизонов опорных пунктов... Каждое орудие имело 2—3 запасные позиции, окончательно оборудованные, что давало возможность маневрировать не только огнем, но и колесами»{243}.

Орудия открывали огонь по танкам противника с дистанции 300— 400 м, что позволяло преждевременно не обнаруживать себя и обеспечивало внезапность удара. 22 сентября противник, подтянув до двух пехотных полков и около 100 танков, атаковал позиции 13-й гвардейской стрелковой дивизии, нанося главный удар на участке 34-го гвардейского стрелкового полка. Действия наземных войск противника поддерживались большим числом пикирующих бомбардировщиков. На 3-ю батарею 4-го отдельного гвардейского истребительного противотанкового дивизиона, занимавшую позиции в районе оврага Крутой, устремилось до 20 танков. Восемь часов длился ожесточенный бой. Потеряв семь танков и две бронемашины, противник отошел на исходные позиции{244}. 45-мм орудия и ПТР, помимо борьбы с танками, успешно использовались также для подавления и уничтожения огневых точек и живой силы противника.

Большое значение имела централизация управления артиллерийским огнем. «Командующий артиллерией армии,— пишет В. И. Чуйков,— имел возможность централизованно управлять артиллерией всех стрелковых дивизий, истребительно-противотанковых артиллерийских полков, полков артиллерийской поддержки и гвардейскими минометными частями. Так, например, в конце сентября нашими артиллерийскими налетами было сорвано большое наступление противника в направлении высота 102,0 и овраг Банный. Контрподготовка проводилась несколько дней подряд, и в ней участвовало более 250 орудий среднего и крупного калибра на фронте в один-два километра.

В ноябрьских боях в районе завода ,,Баррикады" в массированных огневых налетах участвовала артиллерия восьми дивизий, двух истребительно-противотанковых артиллерийских полков, трех полков артиллерийской поддержки и, кроме того, два полка фронтовой артиллерийской» группы.

Организация управления артиллерией строилась с таким расчетом, чтобы в нужное время артиллерийские дивизионы и полки могли полностью перейти в распоряжение командующего артиллерией армии. Для этого все части артиллерии усиления имели связь с командующими артиллерией дивизий и одновременно непосредственную связь с командующим артиллерией армии»{245}.

Командование фронта в необходимых случаях также использовало. дивизионную артиллерию как маневренное огневое средство в зависимости от складывающейся обстановки. Когда во второй половине дня 19 октября противник потеснил дерущиеся в окружении части группы полковника Горохова, командующий Сталинградским фронтом приказал:

«Командиру 300-й стрелковой дивизии.

Копия: командарму 62.

1. Командиру 300-й сд огнем дивизионной артиллерии, с фронта Средн. Погромное, Осадная Балка, поддержать действия группы Горохова в районе Рынок, Спартановка.

Для корректировки стрельбы и получения задачи в район КП т. Горохова (Рынок) выбросить своих наблюдателей.

Кроме того, свяжитесь с НП речной флотилии, который находится в районе Пионерлагерь, что зап. 1,5км Осадная Балка (на левом берегу р. Волги).

2. Батарею 85-го гв. ап отправить в свой полк.

3. Исполнение донести 20.00 20.10.42 г.»{246}.

Значительный урон противнику наносила фронтовая группа артиллерии дальнего действия, занимавшая огневые позиции на левом берегу Волги. На основании разведданных командованию Сталинградского фронта часто становилось заранее известно о подготавливаемой противником атаке. Враг сосредоточивал в определенном месте свои силы — подтягивал пехоту, артиллерию, танки, боеприпасы. Но за несколько часов до» начала его наступления фронтовая артиллерия дальнего действия обрушивала из-за Волги массированные удары по местам скопления пехоты и танков врага и его артиллерийским позициям, выпуская тысячи снарядов. Немецкие войска несли огромные потери, их ряды расстраивались..

Для обеспечения бесперебойного управления действиями армейских артиллерийских групп на левом берегу Волги были созданы дополнительные командные пункты. В боевом распоряжении командования Сталинградского фронта от 20 октября 1942 г. командующему 62-й армией говорилось:

«1. Не нарушая организационной связи группы на правом берегу р. Волга, создать вторые командные пункты командира группы и полков на левом берегу с развернутой сетью телефонной и радиосвязью.

2. Командиру армейской группы и командирам артполков находиться' на своих НП на правом берегу р. Волга. На командных пунктах левого берега иметь заместителей, которые в случае прорыва связи на правом берегу продолжают вести массированный огонь под руководством заместителя армейской группы.

3. Начальнику артиллерии фронта генерал-майору Матвееву выделить в распоряжение командира армейской группы КП левого берега одну радиостанцию, с которой держать непосредственную связь.

4. Обращаю особое внимание на своевременный и массированный огонь армейской группы на ответственных направлениях.

5. Исполнение донести 21.10.42 г.

Командующий войсками Сталинградского фронта генерал-полковник Еременко

Член Военного совета Сталинградского фронта Чуянов

Начальник штаба генерал-майор Варенников»{247}

Эффективность действий сталинградской фронтовой артиллерии, состоящей главным образом из тяжелых гаубичных и пушечных полков, признавало и немецко-фашистское командование, которое в конце сентября отмечало, что «у русских на восточном берегу Волги внезапно появилась масса тяжелой артиллерии, задерживающей окончательное взятие Сталинграда». В середине октября на восточный берег прибыли новые тяжелые артиллерийские полки. Это позволило создать, помимо фронтовой артиллерии, также армейские группы 62-й и 64-й армий с включением в их состав и гвардейских минометных частей.

Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов, рассказывая о своем посещении Сталинградского фронта в сентябре 1942 г., отметил и действия знаменитой Заволжской артиллерийской группы: «Артиллерия большой и особой мощности была своевременно выведена за Волгу. Конечно, эта группа меня интересовала до деталей.

Бросились в глаза недочеты в управлении ее подразделениями. Возникло решение сформировать из Заволжской артиллерийской группы имевшей на вооружении орудия калибром 203—280 миллиметров, отдельную тяжелую артиллерийскую дивизию. Тогда всю эту мощь будет легче собрать в один кулак. Об этом поставили в известность А. И. Еременко, доложили в Ставку и оттуда получили согласие. Таким образом, в войсках Сталинградского фронта появилась первая тяжелая артиллерийская дивизия»{248}.

Сражающиеся войска получали большое количество боеприпасов. После разгрузки на станциях прифронтового железнодорожного участка они отправлялись на фронтовые или армейские склады. Такая переброска производилась ночами. За оборонительный период Сталинградской битвы расход боеприпасов (учитывая и потери при транспортировке) составил 7 610 тыс. снарядов и мин, 182 млн. патронов и около 2,3 млн. ручных гранат. Для их доставки фронтам потребовалось 4728 вагонов{249}.

В боях на территории Сталинграда участвовали и танковые части. Их было немного, но своими действиями они часто оказывали заметное влияние на ход борьбы. Огнем из засад, преимущественно там, где имелся большой сектор обстрела, танки усиливали оборону стрелковых подразделений. Большую роль они играли при отражении атак противника. Обычно танки применялись небольшими группами по пять-шесть машин. При проведении штурмовыми группами атак отдельных объектов противника танки огнем прямой наводкой уничтожали огневые точки врага в зданиях и блиндажах. Подбитые танки ремонтировались и затем снова вступали в бои.

Маршал Советского Союза В. И. Чуйков приводит следующий пример использования танков в 62-й армии: «14—17 октября, в период самых напряженных боев, когда гитлеровцы бросили против Тракторного завода и завода ,,Баррикады" сотни танков, наши танкисты... действуя из засад, вели огонь с места. И хотя в бригаде Белого{250} оставалось только 20 танков, они выдержали атаку превосходящих сил, подбили и сожгли много немецких танков, а главное, не дали ударной группе противника, состоявшей из пяти дивизий, развернуться и ударить на юг вдоль Волги во фланг главным силам армии»{251}.

Говоря о большом значении артиллерии и роли танков в сталинградских боях, следует вместе с тем подчеркнуть, что главным огневым средством защитников города являлось пехотное оружие: станковые и ручные пулеметы, винтовки, автоматы, ручные гранаты. Станковые и ручные пулеметы были основными огневыми средствами, находящимися на переднем крае и в опорных пунктах. Все подступы к переднему краю и отдельным опорным пунктам брались под фланговый и косоприцельный огонь пулеметов. «Большая насыщенность пехотного оружия, особенно пулеметами, при малочисленности стрелков позволила нам отражать все атаки противника, пытавшегося приблизиться к нашему переднему краю»,—говорится в описании боевого опыта оборонительных боев 13-й гвардейской стрелковой дивизии{252}. На участке 39-го гвардейского стрелкового полка (вместе с пулеметным батальоном), где протяженность линии переднего края составляла 1300—1400 м, на огневых позициях было установлено 32 станковых и 48 ручных пулеметов{253}. В боях широко применялись ручные гранаты: РГД-32 с оборонительной рубашкой, Ф-1 и противотанковые.

В сталинградских боях родилась боевая слава снайперов Героя Советского Союза В. Зайцева, В. Медведева, В. Феофанова, Н. Куликова и многих других.

Среди защитников Сталинграда снайперское движение получило широкое распространение, насчитывая свыше 400 мастеров меткого огня. В 284-й стрелковой дивизии 62-й армии за три месяца уличных боев снайперы уничтожили 3166 немецких солдат и офицеров.

Пионерами снайперского движения в этой дивизии были сибиряк Александр Калентьев и уроженец Приуралья Василий Зайцев, оба из 1047-го стрелкового полка подполковника Метелева. В. Г. Зайцев научился стрелять уже с 12 лет, охотясь вместе с отцом и братом в уральских лесах. Детство Василия Зайцева прошло в родном поселке Елининском Агаповского района Челябинской области, где он зимой учился, а летом был пастухом{254}. Пятнадцатилетним подростком он поехал в Магнитогорск и поступил, учиться в строительный техникум, который потом с отличием окончил. Затем он поступил на бухгалтерские курсы, работал бухгалтером, старшим инспектором по страхованию. В 1937 г. В. Зайцев по комсомольскому набору пошел служить в Тихоокеанский флот, где работал начфином одного из боевых кораблей{255}. В 284-ю стрелковую дивизию Зайцев прибыл вместе с группой комсомольцев-моряков Тихоокеанского флота, возбудивших ходатайство перед Военным советом флота о направлении их на фронт.

В первых же боях полка на правом берегу Волги, а затем при штурме врага на территории завода «Метиз» Зайцев отличился и был награжден медалью «За отвагу». Немцы прилагали отчаянные усилия, пытаясь прорвать оборону 284-й стрелковой дивизии, выбить ее с занимаемых позиций. Особенно ожесточенная борьба разгорелась за высоту 102,0— Мамаев курган. Эта господствующая над городом возвышенность протянулась вдоль берега приблизительно на 1000 м; в ширину она имеет 400-500 м, в высоту — 80 м.

В октябре Мамаев курган был разделен на две части: восточные его скаты занимали советские войска, западные — немцы. В руках противника были и так называемые «чертовы купола» — водонапорные баки на вершине высоты, главные наблюдательные пункты врага, где в безопасности сидели его артиллерийские корректировщики. Борьба за баки в значительной мере определяла исход борьбы за господство на Мамаевом кургане.

Стрелковый полк подполковника Метелева вместе с другими частями 284-й дивизии с исключительной стойкостью и упорством дрался с противником. Советские воины изматывали силы врага и наносили ему встречные удары, действуя небольшими штурмовыми группами. Большой урон гитлеровцам причиняли артиллеристы и минометчики.

Василий Зайцев стал известен в полку как снайпер в октябре — самом горячем месяце боев за Сталинград. Однажды (это было в первых числах октября) он увидел показавшегося впереди вражеского связного, который был далеко и, вероятно, чувствовал себя в безопасности. Зайцев навел винтовку и первым же выстрелом свалил его. К убитому сразу же направился второй гитлеровец. Тогда Зайцев снова выстрелил, и опять без промаха. Третьего пришлось ждать дольше: враг боялся стать мишенью меткого советского стрелка. Наконец, к неподвижно лежащим двум немцам стал ползком приближаться третий. Зайцев опять плавно нажал на спусковой крючок, и еще один враг был убит.

На другой день после этого Зайцеву от имени командира полка подполковника Метелева вручили снайперскую винтовку с оптическим прицелом. С тех пор на улицах Сталинграда ежедневно раздавались выстрелы стрелявшего без промаха русского снайпера Зайцева, беспощадно уничтожавшего фашистов.

В полку Метелева вскоре стало 48 снайперов. За время боев на улицах города и на Мамаевом кургане они уничтожили 1278 вражеских солдат и офицеров. Снайперское движение получило распространение и в других частях. Политотдел дивизии стал выпускать «лицевые счета» снайперов, а дивизионная газета и агитаторы распространяли опыт лучших истребителей врага.

В. Зайцев настойчиво увеличивал свой «лицевой счет». Много раз ему приходилось вступать в единоборство с гитлеровскими снайперами, и каждый раз он оставался победителем. Этому замечательному воину принадлежат слова, которые стали известны всей Советской стране: «Для нас, бойцов и командиров 62-й армии, за Волгой земли нет. Мы стояли и будем стоять насмерть!».

8 тот день, когда Зайцев был принят в партию, на его «личном счету» значилось 60 убитых вражеских солдат и офицеров. Вскоре появились листовки, где было написано: «Стреляй так, как снайпер Василий Зайцев. Он убил 158 немцев, а сколько убил ты?» Позже этот счет достиг 242 уничтоженных врагов (к середине января 1943 г.){256}.

Снайперы успешно действовали и в других частях и соединениях оборонявших Сталинград советских войск. Так, в 13-й гвардейской стрелковой дивизии 62-й армии 52 снайпера в октябре 1942 г. уничтожили 480 солдат и офицеров противника{257}.

Военный совет Сталинградского фронта уделял серьезное внимание боевому использованию снайперов и подготовке новых мастеров меткого огня, что видно из приводимого документа:

«Приказ войскам Сталинградского фронта

9 октября 1942 г.

Действующая Армия.

Содержание: ,,О развитии снайперского движения и использовании снайперов в борьбе с врагом".

Опыт боев на фронтах Отечественной войны и в борьбе за Сталинград показывает и подтверждает весьма эффективное использование снайперов в бою. Неоднократно доказано, что в обороне и наступлении активно действующие снайперы-одиночки и снайперские группы наносили большие потери врагу.

Задача подготовки снайперов в ходе боевых действий войск является важнейшей задачей всего командного состава соединений и частей; задача, разрешение которой усилит боевую мощь и стойкость войск в бою, умножит потери врага. Особо это имеет значение в условиях нашего фронта, ведущего борьбу за Сталинград в уличных боях.

Приказываю:

1. Во всех частях создать снайперов и организовать их подготовку в ходе боев.

2. К 20.10.42 г. иметь в каждом взводе не менее двух-трех снайперов, в роте — не менее пяти пулеметчиков и автоматчиков; в ротах ПТР — не менее пяти расчетов ПТР; в батареях на и ПТО — не менее двух «снайперских орудийных расчетов.

Снайперам винтовок, автоматов и пулеметов — уничтожать офицеров, пулеметные и орудийные расчеты, наблюдателей, самолеты, десанты на танках. Снайперам орудий ПА, ПТО и ПТР — уничтожать танки, орудия, минометы и самолеты врага.

3. Действие снайперов широко популяризировать, всяческие успехи в бою всемерно поощрять, представляя отличившихся к наградам.

4. Настоящий приказ довести до сведения всех бойцов и командиров частей фронта и иметь его во всех ротах, эскадронах и батареях.

5. О выполнении данного приказа донести 25.10.42.

Командующий Сталинградским фронтом генерал-полковник Еременко

Член Военсовета Сталинградского фронта Н. Хрущев

Начальник штаба СТФ генерал-майор Захаров»{258}.

Боевое использование и обучение снайперов успешно проводилось и в 64-й армии. В приказе по войскам этой армии 27 октября 1942 г. говорилось: «В целях создания квалифицированных кадров снайперов организовать и провести при Армейских курсах младших лейтенантов 15-дневный сбор начальников команд снайперов»{259}.

Борьба советских наземных войск на территории Сталинграда активно поддерживалась авиацией, которой приходилось действовать в исключительно трудной боевой обстановке. Господство в воздухе принадлежало врагу, что видно из следующих данных: в сентябре гитлеровцы имели 900 самолетов первой линии, 500 бомбардировщиков и 400 истребителей{260}. В это время советская фронтовая авиация располагала 192 самолетами, к началу следующего месяца — соответственно 850 и 373. Несмотря на такое неравенство сил{261}, советские военно-воздушные части самоотверженно боролись с неприятельской артиллерией и авиацией, обрушивая свои удары по коммуникациям и тылам противника, поражая немецкие танки и пехоту, вели разведку.

Большинство вылетов советской авиации на боевые задания сопровождалось воздушными боями. Действия всех родов авиации проходили во взаимодействии с защищавшими Сталинград наземными войсками. Основную роль в действиях по войскам противника на поле боя днем играли штурмовики, ночью — бомбардировщики типа По-2, СБ, Р-5, ДБ-3. Истребители прикрывали свои наземные войска, сопровождали штурмовиков и вели борьбу с авиацией противника. В течение сентября и октября советские летчики провели над Сталинградом и подступами к нему 450 воздушных боев, сбив 330 вражеских самолетов. Ночные бомбардировщики, особенно соединения малых самолетов У-2, причиняли противнику не только большой материальный урон, но физически и морально изнуряли его войска, снижая их боеспособность{262}.

«Самолеты По-2,— писал Маршал Советского Союза А. И. Еременко,— работали с ближних аэродромов и часто делали по 3—4 вылета в ночь{263}. Каждый из них подвешивал по две стокилограммовые бомбы или же брал по четыре полусотки, действовали они весьма целеустремленно, по строго разработанным планам и точно, как днем. Ночники хорошо наводились на цели, что, естественно, значительно облегчало их задачу. Как это достигалось? Прежде всего хорошей организацией сигнальной службы на земле и особенно продуманным целеуказанием. Для наведения самолетов на цель использовались прожекторы, которые точно показывали цель или одним лучом, или скрещиванием лучей над целью» или параллельными лучами, обозначавшими границы цели. Для сигнализации употреблялись электрические световые сигналы, костры, ракеты. Сигналы чередовались, изменялась сама тактика ночных операций, и это усиливало эффективность действий нашей ночной авиации. Ею произведено свыше 21 тысячи вылетов, сброшено разных бомб около 300 тысяч штук и ампул КС около 22 тысяч. Общий вес груза, сброшенного ею на противника, составил свыше 20 тысяч тонн. А ведь это только часть той большой работы, которую проводила ночная авиация»{264}.

Рост боеспособности Красной Армии был замечен, конечно, и противником.

В книге В. Адама есть глава «Противник стал сильнее», где автор приводит следующие слова Паулюса: «Сопротивляемость красноармейцев за последние недели достигла такой силы, какой мы никогда не ожидали... Солдат Красной Армии с каждым днем все чаще действует как мастер ближнего боя, уличных сражений и искусной маскировки». Потом он сказал, что, как только немецкие пехотинцы выходят из укрытий, их встречает уничтожающий огонь. «Стоит нам достигнуть в каком-нибудь месте успеха, как русские тотчас же наносят ответный удар, который часто нас отбрасывает на исходную позицию.

Задумавшись на минуту, Паулюс продолжал:

— Командование противника также действует более целеустремленно. У нас создалось такое впечатление, что советское командование намерено любой ценой удержать свои позиции на западном берегу Волги»{265}.

Защитники Сталинграда в ходе битвы закаляли свою волю и накапливали боевой опыт. Ярким примером этого являлись войска 62-й и 64-й армий, которые решали наиболее трудную задачу, сражаясь непосредственно за город. Военный совет Сталинградского фронта 31 декабря 1942 г. доносил в Ставку Верховного Главнокомандования о том, что 62-я и 64-я армии за стойкость в обороне Сталинграда заслуживают награждения орденом Ленина и преобразования в гвардейские, а командующие генерал-лейтенанты В. И. Чуйков и М. С. Шумилов—присвоения им высокого звания Героя Советскою Союза.

Огромное упорство, героизм и растущее мастерство проявляли и все другие участники борьбы. Такой итог оборонительного периода битвы за Сталинград являлся прочной основой для успешного развития последующих событий.