Глава XIV.

Победа эскортных сил.
1 ноября 1942 — 31 мая 1943

Сначала внимание читателя было приковано к Битве за Атлантику, а потом оно унеслось на просторы океана. Он страдал вместе с Мальтой, когда корабли и самолеты Оси делали все возможное, чтобы не пропустить к острову транспорты со снабжением. Читатель вместе с арктическими конвоями с трудом пробивался сквозь штормовые воды и тяжелые льды в Мурманск и Архангельск, чтобы доставить туда драгоценные танки и самолеты. Он видел, как войсковые конвои операции «Торч» вышли из Англии и Америки. Заснеженные горы Атласа безмолвно следили, как десантные суда ползут к берегу в Оране и Алжире. Читатель видел, как сильный [333] прибой у побережья Марокко переворачивал беспомощные баржи с солдатами. Он следил за кровавыми боями в сырых, жарких джунглях Соломоновых островов и Новой Гвинеи. Но не будет преувеличением сказать, что исход борьбы на всех этих театрах в конечном счете зависел от результатов борьбы в Северной Атлантике. Для Британии поражение на этом театре означало неизбежную скорую катастрофу. И последствия ее поражения были бы колоссальными. Смогут ли русские сдержать наступление германских войск, если британские и американские суда не будут доставлять им технику, а противник сосредоточит все силы на Восточном Фронте? Что произойдет, если вся Европа и Африка, а также большая часть Азии попадут под контроль диктаторов? Сумеют ли в этом случае Соединенные Штаты без помощи других союзников выдержать тяжесть борьбы на всех океанах? Какой бы ответ читатель не дал на эти вопросы, в одном не может быть никаких сомнений — победа Оси в Атлантике значительно увеличила бы шансы врага на захват всего мира. Также совершенно ясно было еще одно. Всю тяжесть долгой и трудной борьбы вынесли на своих плечах измученные, израненные в боях британские эскортные флотилии при помощи товарищей-летчиков Берегового Командования КВВС. Именно они сдержали врага и повернули ход борьбы вспять. Пока не знающие отдыха флотилии, малые числом, но несокрушимые духом, выходили в море из Ливерпуля, Клайда, Лондондерри и Галифакса, чтобы встретить конвои и проводить их в порты, Британия продолжала сражаться. Корабли под истрепанным штормами флагом Св. Георгия сделали все возможное и невозможное, и победа ускользнула из лап диктаторов.

В 1942 году лидеры Оси наконец поняли значение и масштабы Битвы за Атлантику. Поэтому они начали прилагать все усилия, чтобы одержать верх в этой борьбе. Численность германского подводного флота превысила 400 единиц, половина этих лодок была полностью боеспособна. [334] Гитлер услышал просьбы Редера и дал программе строительства лодок высший приоритет. Однако англичане тоже собрали крупные силы. К началу четвертого года войны мы имели около 450 эскортных кораблей всех типов на базах, разбросанных от Исландии до мыса Доброй Надежды, от Ньюфаундленда до Мурманска. Но Адмиралтейство сознавало, что наши силы еще недостаточны для решения всех задач. Многие корабли становились на верфи для ремонта и переоснащения. Их экипажи получали короткую передышку, чтобы не перейти грань человеческой выносливости.

В середине ноября 1942 адмирал сэр Макс Хортон возглавил Командование Западных Подходов вместо сэра Перси Нобла. Он долго служил на подводных лодках и обладал большим опытом. Приметной чертой характера Хортона была безжалостная решительность. Хортон обладал острым умом и отлично знал тонкости тактики подводных лодок, что и требовалось для борьбы с Деницем. Однако следует прямо признать, что он был обязан очень многим своему предшественнику. Нобл сформировал и обучил эскортные флотилии Западных Подходов. Он добился тесного взаимопонимания с Береговым Командованием КВВС. Он создал отлично функционирующий штаб в Дерби-Хаус, Ливерпуль, откуда контролировалось и направлялось движение всех наших судов и конвоев в Атлантике. И если Хортон вынес на своих плечах всю тяжесть битвы, то именно Нобл выковал оружие для него. Не следует также забывать наших рабочих и ученых, которые создавали новые приборы и оружие: коротковолновый радар, реактивные бомбометы. Благодаря этому действия наших противолодочных сил становились все более опасными для врага. Ученые прорабатывали такие вопросы, как оптимальный размер конвоя, количество кораблей сопровождения и многие другие. Центр оперативных исследований Адмиралтейства всегда шел на один шаг впереди врага. [335]

В последние 2 месяца 1942 Дениц сумел усилить свои волчьи стаи, однако они не сумели добиться ничего серьезного. Только в самом конце года вышедший из Англии конвой ONS-154 потерял 13 судов. Однако благополучный переход нескольких конвоев не принес успокоения в Адмиралтейство. В течение 1942 года мы потеряли 1664 судна общим водоизмещением почти 8 миллионов тонн, и судостроение не смогло возместить эти потери. Наш импорт сократился на одну треть по сравнению с 1939, и мы топили меньше подводных лодок, чем их строили немецкие верфи{18}. Самую серьезную тревогу вызывало то, что в Британии осталось нефти менее чем на 2 месяца. Статистические таблицы Адмиралтейства ясно показывали, что «ситуация с нашим судоходством никогда ранее не была такой тяжелой». Кризисное состояние нельзя было терпеть дальше. Однако наше обещание отправить в Россию крупный конвой, как только вернутся в Англию суда, привлеченные к операции «Торч», помешало нам сосредоточить все усилия на Северной Атлантике. В соответствии с пожеланиями адмирала Тови конвой был отправлен двумя частями. Первая его часть (JW-51A) не была замечена противником. Но переход второй части конвоя (JW-51B, 14 судов) оказался достаточно сложным. Немцы имели в норвежских водах «Тирпиц», «Лютцов», «Хиппер», «Нюрнберг», «Кёльн» и примерно дюжину крупных эсминцев. Они также усилили флотилию подводных лодок, базирующуюся в Нарвике. Адмиралтейство не знало, что причиной этого был страх Гитлера перед возможным вторжением союзников в Норвегию. Не знало оно и о строгих ограничениях, которые наложил фюрер на использование тяжелых кораблей. Адмиралтейство считало атаки арктических конвоев просто неизбежными. [336]

Конвой JW-51B вышел из Лох Ю 22 декабря в сопровождении 6 эсминцев и 5 малых кораблей под командованием капитана 1 ранга Р. Ст-В. Шербрука, который находился на «Онслоу». Контр-адмирал Р.Л. Барнетт с крейсерами «Шеффилд» и «Ямайка» сопровождал в Мурманск первую часть конвоя, а теперь возвращался назад, чтобы прикрыть переход второй части. 30 декабря вражеская подводная лодка обнаружила конвой. Адмирал Кумметц немедленно вышел из Альтен-фиорда на тяжелом крейсере «Хиппер», вместе с карманным линкором «Лютцов» и 6 эсминцами. Адмирал Барнетт ожидал, что противник атакует конвой сзади, и потому держался севернее конвоя. Однако он не имел представления о позиции конвоя и немецкой эскадры. Сильный шторм замедлил продвижение конвоя и разбросал торговые суда. Кроме того, во время шторма у острова Медвежий потерял контакт с конвоем эсминец «Ориби», и у Шербрука осталось только 4 корабля. В результате рано утром 31 декабря конвой находился в 150 милях к западу от точки, где его ожидал видеть адмирал Тови. Именно эти неправильные координаты он и передал Барнетту. И когда накануне наступления Нового Года в сумеречном свете полярного сияния в Баренцевом море начался бой, ни одна британская эскадра не знала точно, где находятся остальные.

Однако капитан 1 ранга Шербрук предчувствовал, что возможна атака вражеских кораблей, и довел до сведения своих капитанов и коммодора конвоя план действий в этом случае. Это план сильно напоминал действия адмирала Вайэна во время Второго боя в заливе Сирт. Шербрук намеревался сосредоточить свои эсминцы на угрожаемом фланге конвоя и находиться в готовности к смелой торпедной атаке, пока торговые суда будут уходить, прикрываясь дымзавесой, которую поставят другие корабли эскорта. Благодаря предусмотрительности Шербрука командиры всех кораблей твердо знали, что им положено делать. Поэтому в случае необходимости требовалось [337] передать только один приказ: «Исполнять предыдущие приказы». Адмирал Кумметц планировал атаковать конвой с тыла, как и предвидел Барнетт. Однако он собирался разделить свои силы, чтобы атаковать с обоих флангов одновременно. Если бы этот план сработал, как был задуман, то у кораблей Шербрука возникли бы серьезные трудности.

В первый раз противник показался за кормой конвоя 31 декабря в 8.30. Но еще в течение часа наши корабли не могли определить, что за смутные силуэты видны на горизонте — свои или чужие, так как примерно в это время ожидалось появление русских эсминцев. Впрочем, они так и не прибыли. В 9.30 все сомнения были рассеяны противником, который открыл огонь по «Обдюрейту». Шербрук отправил его выяснить, чьи это корабли. Это оказались 3 германских эсминца из группы «Хиппера». Командир эскорта сразу передал по радио сведения о противнике. Это сообщение дало адмиралу Барнетту координаты наших эсминцев, а также сообщило ему, что они видят противника. Был приведен в действие план Шербрука. Конвой повернул на юг, а маленькие корабли сопровождения начали ставить дымовую завесу. Вскоре после этого «Онслоу» и «Оруэлл» заметили «Хиппер» и вступили с ним в бой. Германский крейсер пытался прорваться к конвою с севера. Угрозой торпедной атаки эсминцы отогнали тяжелый крейсер. Но в 10.20 попавшим снарядом был тяжело поврежден «Онслоу». Шербрук был тяжело ранен. Командование принял капитан «Обидиента» капитан-лейтенант Кинлох. Тем временем 2 британских крейсера спешили на помощь эсминцам. Однако радиолокационный контакт с судном, оторвавшимся от конвоя, заставил адмирала в течение получаса следовать на восток, а не на юг. В результате прошло еще полчаса, прежде чем крейсера появились на сцене. Они видели вспышки выстрелов на южном горизонте. Если бы адмирал сразу «пошел на звук выстрелов», он значительно сократил бы время, в течение которого 4 кораблям Шорбрука [338] приходилось сдерживать значительно превосходящие силы. В 10.45 к югу от конвоя был замечен «Лютцов». Однако он действовал крайне вяло и держался вдалеке. По словам его капитана, «он ожидал улучшения видимости». Тем временем, на севере «Хиппер» встретил и расстрелял маленький тральщик «Брэмбл», который оторвался от конвоя в шторм. В 11.45 крейсер возник в опасной близости к конвою и быстро вывел из строя эсминец «Акейтес», который пытался прикрыть торговые суда дымзавесой. Но в 11.30, когда ситуация стала критической, «Шеффилд» и «Ямайка» наконец увидели «Хиппер» и открыли по нему огонь. Несколько попаданий снизили скорость германского крейсера и вынудили его повернуть на запад. После этого крейсера Барнетта заметили 2 германских эсминца и быстро потопили один из них — «Фридрих Экольд». Тем временем, «Лютцов» снова сблизился с конвоем и в 11.45 внезапно открыл по нему огонь. «Обдюрейт», «Обидиент» и «Оруэлл» снова пошли в атаку и отогнали его. Прежде чем удалось устранить эту угрозу, на севере снова появился «Хиппер», и британским эсминцам пришлось броситься туда. Однако Кумметц не использовал свое преимущество, а наоборот, приказал своим кораблям отходить на запад. 3 целых британских эсминца пошли на соединение с конвоем, который сейчас прикрывал только поврежденный «Онслоу». «Шеффилд» и «Ямайка» попытались преследовать отходящий «Хиппер», но в 14.00 они потеряли контакт. Барнетт занял позицию южнее конвоя, чтобы прикрыть его. Так завершилась Битва в Баренцевом море. У англичан имелись все основания быть довольными ее исходом. Хотя мы потеряли «Акейтес» и «Брэмбл», потопление «Экольда» и повреждения «Хиппера» уравнивали счет. Гораздо важнее было то, что ни одно из судов конвоя серьезно не пострадало. Хотя германские корабли, а особенно «Лютцов», крайне нерешительно использовали предоставленные возможности, именно действия их гораздо более слабых противников спасли конвой. Шербрук и его [340] люди показали выдающийся пример мужества, умелого и решительного командования и полного взаимопонимания. Штаб немецкого флота отметил, что бой был «явно неудовлетворительным». Во вражеском лагере он имел громкие последствия. Когда Гитлер узнал, что 2 легких крейсера и 5 эсминцев сдержали и отогнали германский карманный линкор, тяжелый крейсер и 6 мощных эсминцев, он пришел в неописуемое бешенство. В результате его обвинений Редер подал в отставку. 30 января главнокомандующим германским флотом стал Дениц. Он всегда отстаивал ведущую роль подводных лодок. Дениц наконец получил полную свободу действий, причем как раз, когда события в Атлантике двигались к развязке. Можно лишь отметить, что новый главнокомандующий быстро убедил Гитлера не отправлять на слом крупные корабли, которые были основной причиной разногласий между ним и Редером.

Пока нацистскую верхушку сотрясали эти пертурбации, лидеры союзников спокойно обсуждали будущую стратегию на конференции в Касабланке, которая началась через 2 недели после этой битвы в арктических сумерках. Среди прочих затронутых вопросов был и такой: куда лучше направить ресурсы союзников с учетом того, что не удастся развернуть крупное наступление, если не будет разгромлен подводный флот врага. Поэтому было решено, что Бомбардировочное Командование будет уделять больше внимания уничтожению германских военно-морских баз и верфей. Мы полагали, что даже мощные бетонные бункера не смогут спасти подводные лодки при сильных воздушных налетах. С января по май 1943 британские и американские бомбардировщики сбросили 11000 тонн фугасных и 8000 тонн зажигательных бомб на эти цели. Мы не знали, что нам не удалось повредить ни одной германской подводной лодки. Программа их строительства тоже серьезно не пострадала. Только 24 июля 1943 во время воздушного налета погибла первая германская лодка. Никогда еще стратегия союзников не была [341] такой ошибочной, как в вопросе бомбардировок в ходе Битвы за Атлантику. Нетрудно понять, что гораздо больше пользы принесла бы подготовка экипажей этих дальних бомбардировщиков к действиям в качестве воздушного сопровождения конвоев. В феврале 1943 мы располагали лишь одной эскадрильей «сверхдальних» бомбардировщиков для патрулирования всего Атлантического океана. Британия и Америка имели также около 300 самолетов с меньшей дальностью полета для этой же цели. Учитывая, что лишь единичные торговые суда гибли в составе конвоев, имеющих корабельное и воздушное прикрытие, трудно понять, почему приоритет был отдан бомбардировочному наступлению на немецкие города. Ведь каждое судно, погибшее вместе со своим грузом в Атлантике, означало отсрочку начала стратегического наступления союзников. Более того, сегодня мы знаем, что эффект стратегических бомбардировок Германии в 1942 — 43 был гораздо слабее, чем мы полагали в то время. Лишь во второй половине 1944 они начали приносить свои плоды.

В Северной Атлантике 1943 год начался с серии ураганов, которые даже для этих штормовых вод были слишком сильными. Маленькие эскортные корабли и медленно ползущие торговые суда подвергались жестоким испытаниям. Конвои разбрасывало вширь и вдаль, и переходы совершались гораздо более медленно, чем обычно. Но эти же ураганы помешали и подводным лодкам. В январе они добились единственного серьезного успеха, потопив 7 из 9 танкеров конвоя ТМ-1, идущего с Тринидада в Гибралтар. К началу февраля Дениц развернул крупные силы в северной и центральной Атлантике. В море находилось не менее 100 лодок, из которых 37 ждали южнее Исландии в «воздушной дыре», которую мы могли перекрывать лишь спорадически с баз на Ньюфаундленде и в Исландии. Первым на себе испытал всю тяжесть нового наступления врага тихоходный конвой SC-118. Его перехватила группа подводных лодок и потопила 13 из 63 [342] судов. Затем, благодаря присутствию в районе Азорских островов 2 подводных лодок снабжения («дойных коров»), Дениц смог нанести мощные удары по 3 вышедшим из Англии конвоям. Особенно тяжело пострадал ON-166. В ходе 4-дневной битвы он потерял 14 судов. Наши потери в феврале составили 63 судна водоизмещением 360000 тон. Опасения Адмиралтейства, высказанные несколько недель назад, оправдались полностью. Мы столкнулись с очередным кризисом, поэтому Адмиралтейству и адмиралу Хортону пришлось принимать срочные меры, чтобы преодолеть его.

В январе и феврале адмирал Тови успешно провел еще 2 конвоя в Северную Россию — JW-52 из 14 судов и JW-53 из 22 судов. Благополучно вернулись в Англию 26 из 30 судов конвоя RA-53. Но во время перехода последнего конвоя в Альтен-фиорде были замечены «Тирпиц», «Шарнхорст» и «Лютцов». Это мощное соединение заставило адмирала Тови внести предложение задержать отправку очередного конвоя, особенно учитывая увеличение продолжительности дня. Однако решающим фактором оказался кризис в Атлантике. Следовало немедленно усилить эскортные группы Командования Западных Подходов, а это можно было сделать только за счет кораблей Флота Метрополии. Черчилль твердо заявил, что, пока мы не восстановим положение в Атлантике, новых конвоев в Россию не будет. Ни убеждения Рузвельта, ни ругань Сталина не повлияли на его решение.

Арктические конвои в начале 1943 были последними, за которые отвечал адмирал Тови. 8 мая на посту командующего Флотом Метрополии его сменил адмирал сэр Брюс Фрэзер. Долгий период командования адмирала Тови будет памятен, прежде всего, успешным преследованием «Бисмарка». Но в течение всего этого времени корабли адмирала также контролировали северные проходы в Атлантику, сопровождали арктические конвои, выделяли подкрепления для Средиземного моря и других театров, выполняли специальные задания, такие, как [343] проводка конвоев на Мальту. Теперь, когда началась фаза наступательных действий, этот флот должен был сыграть роль стратегического резерва. Вскоре после того, как адмирал Фрэзер занял свой пост, ему пришлось отправить много кораблей на Средиземное море, чтобы обеспечить вторжение на Сицилию и в Италию. Адмирал Тови стал командующим военно-морской базой в Норе. Ей еще предстояло сыграть важнейшую роль во время вторжения в Европу. Планы этой операции уже начали прорабатываться.

Но вернемся в март 1943. В этом месяце представители британского, американского и канадского флотов провели совещание в Вашингтоне по вопросам проводки атлантических конвоев. Было принято решение, что американский флот будет полностью освобожден от сопровождения североатлантических конвоев, но примет на себя ответственность за танкерные конвои, следующие между Британией и Ост-Индией. Со своей стороны Канада создает в Галифаксе Командование силами Северо-Западной Атлантики. Оно будет отвечать за североатлантические конвои к западу от линии СОК (см. главу X) на 47? W. Это распределение обязанностей вступило в силу 1 апреля 1943. Чтобы помочь канадскому флоту выполнять увеличившийся объем задач, его корабли, привлеченные к операции «Торч», были отправлены обратно. Полдюжины британских эсминцев были переданы в распоряжение нового командования. С этого дня и до конца войны канадский флот, совместно с Королевским Флотом, отвечал за конвои в Северной Атлантике. Единственный вопрос, который не удалось решить на конференции, заключался в способах использования американских самолетов, базирующихся в Марокко. Адмирал Кинг создал там независимое американское командование в британской зоне стратегической ответственности. Кроме того, остался вопрос о распределении «сверхдальних» самолетов («Либерейторов»). Мы знали, что в феврале 1943 Береговое Командование имело всего 18 этих ценных машин. [344] Американский флот получал их в большом количестве, и мы знали, что они используются для решения второстепенных задач на Тихом океане. Вопрос о распределении «Либерейторов» был застарелым и болезненным. Англичане считали, что отправка этих самолетов на Тихий океан противоречит решениям конференции в Касабланке. Только когда президент лично вмешался в решение этого вопроса, адмирал Кинг согласился перебросить часть этих самолетов в Атлантику{19}. В июле 1943 Береговое Командование имело уже 37 «Либерейторов». Однако вскоре в Атлантике начался новый кризис, а оно имело только одну 120-ю эскадрилью.

Как уже говорилось ранее, мы давно желали сформировать специальные «Группы поддержки», чтобы посылать их на помощь угрожаемым конвоям. В марте 1943 мы, наконец, смогли воплотить эту мечту в реальность. Были сформированы 5 групп. 2 из них состояли из эсминцев, одолженных у Флота Метрополии. 2 образовали закаленные в боях корабли Командования Западных Подходов. Пятая была сформирована вокруг эскортного авианосца «Байтер». Он появился в Северной Атлантике почти одновременно с группами поддержки. Однако события выскользнули из-под нашего контроля, и мы получили один из самых страшных ударов за всю войну, прежде чем эти нововведения оказали свое действие.

Март начался для союзников скверно. Тихоходный конвой SC-121 с 7 по 11 марта подвергся сильнейшим атакам и потерял 13 судов. Немцы не потеряли ни одной лодки. Но самое худшее было еще впереди. Пока SC-121 пытался отбить атаки противника, из Нью-Йорка вышли еще 2 конвоя — тихоходный SC-122 из 60 судов и быстроходный НХ-229 из 40 судов. Так как тихоходный конвой вышел всего на 3 дня раньше, и они следовали одинаковыми маршрутами, то посреди океана оба конвоя сбились в [346] огромную неуправляемую массу судов. Дениц не мог упустить такую возможность. Он бросил в атаку 40 подводных лодок. С 16 по 20 марта шли тяжелые бои. Хотя мы отправили на помощь конвоям дополнительные эскортные корабли и самолеты, подводные лодки одержали верх. Они уничтожили 21 судно водоизмещением боле 141000 тонн, в основном из состава конвоя НХ. Это была серьезная неудача для союзников, и она привела в отчаяние даже Черчилля, который совсем не был паникером. «Наши эскортные силы слишком слабы, и бремя Королевского Флота становится невыносимым», — написал он Рузвельту. В марте 1943 не только эти 3 конвоя понесли тяжелые потери. На всех театрах подводные лодки потопили 108 судов водоизмещением 627000 тонн. Потери, понесенные конвоями в Северной Атлантике, были так высоки, что командование флота с тревогой отметило: «Противник едва не разорвал коммуникации между Новым Светом и Старым». Однако в конце этого тяжелого месяца группы поддержки начали делать свое дело. Хотя еще несколько недель вокруг конвоев кипели жестокие бои, наши потери начали сокращаться. Противник стал платить все дороже за свои успехи. В апреле весы в Северной Атлантике снова установились в нейтральном положении. Но тут Дениц внезапно вернулся на «старое поле боя» возле Фритауна, где наши силы были еще недостаточно велики. Одна подводная лодка потопила 7 судов из состава слабо защищенного конвоя Такоради — Сьерра-Леоне. Это результат Черчилль назвал «прискорбным». Он никак не желал согласиться с тем, что нельзя быть сильным абсолютно везде. Однако в Северной Атлантике мы добились серьезного успеха. Хорошо защищенный конвой НХ-223 вышел из Галифакса и прошел прямо через район сосредоточения подводных лодок. Благодаря присутствию группы поддержки, он потерял только 1 судно. Потери в апреле оказались вдвое меньше, чем в марте. И на последней неделе апреля произошло то, что Морской Штаб назвал «кровавым избиением» подводных лодок. 28 апреля Дениц, введенный в заблуждение [347] сообщением, что детекторы радиолокационного излучения, которые должны были предупреждать лодки о приближении наших патрульных самолетов, не могут засекать излучение новых радаров, совершил серьезную ошибку. Он приказал своим лодкам пересекать Бискайский залив днем в надводном положении, а атаки самолетов отбивать огнем зенитной артиллерии. Дело в том, что лодки ухитрились сбить несколько самолетов Берегового Командования, но из этой случайности были сделаны неправильные выводы. Только 2 августа Дениц отменил свой приказ. Но за 94 дня, пока он оставался в силе, британские летчики успели натворить много дел. Атакуя на бреющем полете, они игнорировали вражеский огонь. Таким образом были потоплены 28 германских лодок.

В апреле ход битвы стал принимать благоприятный для нас оборот, хотя мы знали, что множество подводных лодок выходит в Атлантику севернее Шотландии. Адмирал Хортон и его штаб мобилизовали все имеющиеся ресурсы. Они передислоцировали свои эскортные группы и группы поддержки и приготовились к решающей битве. И Адмиралтейство, и Командование Западных Подходов понимали, что наступают решающие дни. В конце апреля конвой ONS-5 покинул Британию по северному маршруту в сопровождении опытной эскортной группы В7 под командованием капитана 2 ранга Ф.У. Греттона, державшего брейд-вымпел на эсминце «Дункан»{20}. 29 апреля противник обнаружил конвой в штормовую погоду у мыса Фаревелл, юго-восточной оконечности Гренландии. 40 подводных лодок, которые Дениц развернул поперек курса конвоя в сужающейся «воздушной дыре», начали преследование. Но первое же донесение подводной лодки о контакте с конвоем было перехвачено в Англии. Адмиралтейство сразу приказало 3-й группе поддержки (капитан 1 ранга Дж.Э. МакКой) покинуть [348] Сент-Джон, Ньюфаундленд, и усилить силы сопровождения. Несколько штормов рассеяли конвой и замедлили его продвижение. «Дункан» и еще 2 эсминца из состава группы поддержки были вынуждены вернуться в порт для дозаправки. Чтобы заменить убывшие корабли, Хортон вызвал из Сент-Джона 1-ю группу поддержки (капитан 2 ранга Г.Н. Брюэр). Вечером 4 мая шторм утих, и начался бой. Атаки и контратаки сменяли одна другую, несколько торговых судов пошли на дно. Но корвет потопил U-192. На следующую ночь бои стали еще более жаркими, атаки следовали почти непрерывно. Однако эскортные корабли яростно отбивались и потопили U-638, U-125, U-531, U-438. 6 мая конвой вошел в радиус действия самолетов с баз Ньюфаундленда, и Дениц прекратил преследование. Хотя ONS-5 потерял 12 судов из 42, это стоило противнику потери 7 подводных лодок. Такое соотношение потерь мы считали приемлемым для себя.

Дениц сразу переформировал остатки трех групп подводных лодок, которые атаковали конвой ONS-5. Но в следующих 2 битвах они мало чего добились, зато понесли новые потери. Хортон быстро переключал 5-ю группу поддержки, в состав которой входил эскортный авианосец «Байтер», от одного конвоя к другому. 11 мая из Галифакса вышел тихоходный конвой SC-130. Через 7 дня он встретился с эскортной группой В7, которая должна была сопровождать его через океан. Именно против таких тихоходных конвоев подводные лодки и добились своих самых крупных успехов. Но на сей раз все обернулось иначе. 1-я группа поддержки прибыла вовремя. «Либерейторы» 120-й эскадрильи прочесывали океан к югу от Исландии. В разгоревшейся битве были потоплены 5 подводных лодок, но ни одно судно конвоя не пострадало{21}. Корабли и самолеты [349] сопровождения конвоя одержали серьезную победу. Почти одновременно противник потерпел неудачу и при попытке атаковать конвой НХ-239, который защищал эскортный авианосец «Арчер». Когда оба конвоя благополучно прибыли в Англию, Центр слежения за подводными лодками Адмиралтейства отметил прекращение радиопередач из Северной Атлантики. Дениц 22 мая принял решение отозвать уцелевшие лодки, так как потери стали слишком тяжелыми. Именно эту дату можно назвать днем победы эскортных сил в Битве за Атлантику. Теперь мы знаем, что в мае 1943 на всех театрах мы уничтожили не меньше 41 лодки. За этот же месяц они сумели потопить всего 50 судов водоизмещением 265000 тонн. В Адмиралтействе и в Дерби-Хаусе, Ливерпуль, полностью сознавали масштабы одержанной победы. Помня, какими мрачными были перспективы всего несколько недель назад, мы с трудом верили, что военная фортуна изменилась так быстро. Теперь, когда даже самые закоренелые скептики не могли отрицать одержанной победы, мы, наконец, смогли перевести дух. Все испытали облегчение, так как еще совсем недавно смертельная петля угрожала затянуться на горле страны. Сегодня совершенно ясно, что победу нам принесли эскортные группы и группы поддержки вместе с несколькими «сверхдальними» самолетами Берегового Командования и крошечными группами противолодочной авиации на борту эскортных авианосцев. Но в то время мы не могли рассказать английскому и американскому народам, что они сделали, и как они это сделали. Мы знали, что Дениц снова бросится в бой, как только залечит свои раны и возместит потери. Так как битвы конвоев отмечены только широтой и долготой, они не имеют таких звонких имен, как битва у мыса Матапан. Но победа в мае 1943 будет памятна всегда. Она имела такое же решающее значение, как победа в Битве за Британию летом 1940. Больше никогда германский флот не угрожал всерьез перерезать наши морские коммуникации, он даже не мог им всерьез угрожать. [350]

Таким образом, в течение нескольких месяцев нам удалось восстановить равновесие в Атлантике и Арктике, заложив основу для перехода союзников в наступление. В этот же период произошли значительные перемены в наших прибрежных водах. Мы одержали верх над всеми системами оружия — бомбардировщиками, торпедными катерами, минами, которые противник использовал против нашего прибрежного судоходства. Хотя в этой главе внимание читателя было обращено в основном на действия в Атлантике и ледяных водах Арктики, не будем забывать, что одержанные там победы ничего не стоили бы, если бы одновременно мы не захватили полный контроль над водами, омывающими наши острова. Таким образом, честь побед 1943 года должны разделить сотни тральщиков, которые день за днем, ночь за ночью искали скрытую опасность и держали фарватеры чистыми. Ее должны разделить сотни катеров, которые охраняли прибрежные конвои, как пастухи своих овец. Ее должны разделить пилоты истребителей, которые очистили небо от вражеских самолетов. Хотя мы все еще не могли ни на день ослабить наши усилия, направленные на оборону судоходства, в 1943 мы уже могли гораздо больше внимания уделять наступательным действиям у вражеского побережья. Крейсера и эсминцы снова начали базироваться в Плимуте, чтобы перехватывать вражеские блокадопрорыватели и взаимодействовать с воздушными патрулями в Бискайском заливе. Торпедные катера совершали регулярные походы из Скапа Флоу к берегам Норвегии, чтобы перехватывать германские конвои, следующие в шхерах. Там же патрулировали наши подводные лодки. Ударные самолеты Берегового Командования искали вражеские суда повсюду — от берегов северной Норвегии до границ Испании. Самолеты Бомбардировочного Командования ставили мины перед вражескими портами даже в Балтийском море. Наступление против вражеского прибрежного судоходства было в полном смысле этого слова комбинированной операцией. В ней [351] участвовали Королевский Флот и Королевские ВВС, которые наносили противнику такие тяжелые потери, что доставка по морю снабжения для германских армий в Норвегии, Нидерландах и Франции стала слишком рискованным делом. В результате и без того перегруженные сухопутные коммуникации стали испытывать еще большее напряжение. Хотя удары по прибрежному судоходству редко выглядели эффектно, трофейные документы не оставляют сомнений в том, какое воздействие они имели на военный потенциал противника. Немцам приходилось все больше сил тратить на то, чтобы сохранить морские коммуникации действующими. [352]