Первые действия американских подводных лодок в Юго-Западной части Тихого океана
1 декабря 1941 года (за шесть дней до нападения на Пирл-Харбор) подводные лодки, дислоцировавшиеся на военно-морскую базу Кавите (остров Лусон), были объединены в подводные силы Азиатского флота. В его составе находилось 29 подводных лодок. База в Кавите была очищена, а Манила объявлена открытым городом.
В январе 1942 года штаб Азиатского подводного флота переместился в Сурабаю (остров Ява); подводные лодки получили задачу действовать в районе Малайского барьера.
Было совершенно очевидно, что Малайский барьер явится своего рода препятствием и в смысле языка. Дело в том, что при ремонте приходилось пользоваться технической терминологией, но неторопливые голландцы говорили лишь на ломаном английском языке, а большинство английских офицеров совершенно не говорило по-голландски. У голландцев были очень хорошие механики, но запасные части голландских подводных лодок не подходили к американским и их нельзя было применить в случае ремонта.
В обычных условиях Сурабая могла бы служить хорошей базой для подводных лодок. Там имелись удобная гавань, довольно большая причальная линия, плавучий док и мастерские, оборудованные по последнему слову техники. Однако в январе 1942 года условия были весьма необычные. Спешно ремонтировались голландские подводные лодки, поэтому прибывавшие в январе одна за другой американские лодки запрудили всю гавань, мастерские оказались до предела загруженными срочной работой.
Ко времени прибытия в Сурабаю командующего подводными силами Азиатского флота капитана 2 ранга Уилкеса там уже находилось много подводных лодок. Ввиду перегрузки ремонт производился с большими отступлениями от установленных сроков.
Адмирал Харт уже разместил штаб флота в предместье Сурабаи; здесь же расположился и штаб подводных сил флота.
В это время японская корабельная артиллерия обстреливала, а японская авиация бомбила район Филиппинских островов, Борнео и Целебеса; американские военные корабли настойчиво стремились задержать продвижение противника. Тем не менее в любой момент авангард японских частей мог оказаться у Суматры и Явы. В штабе командующего подводными силами Азиатского флота и на лодках, стоявших в базе, люди работали днем и ночью.
Подводные лодки возвращались с позиций не только для пополнения запасов топлива и продовольствия, но и для ремонта, в некоторых случаях довольно серьезного. Требовался тщательный осмотр механизмов, а команды нуждались в отдыхе.
Но в Сурабае было не до отдыха. Ява была очень близка к линии фронта. Американские подводники прибывших лодок частично направлялись для отдыха в горы за город, в лагерь голландских подводников, где американцы попадали в хорошие условия. Но сроки отдыха сокращались до минимума. Членам экипажей удавалось отдохнуть в лагере не более трех дней. К тому же офицеры должны были следить за ходом ремонта лодок, изыскивая запасные части к механизмам. [29]
В штабе также шла напряженная работа. По радио были получены сведения о том, что японцы высадились на побережье Саравака в северо-западной части Борнео и 11 января захватили остров Таракан, получив, таким образом, богатейшие нефтяные разработки. Отряды японского флота действовали
в Целебесском море; новые ударные силы сосредоточивались в Кендари у юго-восточного выступа острова Целебес и в районе Бали, у восточного побережья Явы. В Сурабае становилось жарко.
Командующему подводными силами Азиатского флота нужно было разрешить ряд проблем. Административный отдел штаба переместился в Дарвин. Хотя административный и оперативный отделы были довольно независимы друг от друга и могли при необходимости действовать раздельно, все же это сказалось на работе штаба. Связь при плохом обеспечении запасными частями работала ненадежно. [30]
К счастью, можно было поддерживать связь с адмиралом Хартом, хотя командующий Азиатским флотом много времени проводил в Батавии, где находился штаб голландского адмирала Гельфига. Так как командующий подводными силами Азиатского флота находился в подчинении у командующего Азиатским флотом (он же командующий флотом АВДА), то первый был лишен самостоятельности в действиях. Подводные лодки могли бы, например, успешно перерезать морские пути противника, но командующий подводным флотом не мог выбирать направления действий подводных лодок.
Неэффективность действия подводных лодок Азиатского флота в этот период объясняется также частично тем, что не были достаточно точно определены задачи подводных сил. Предвоенная концепция, заключавшаяся в том, что подводные лодки являются придатком военно-морского флота, очень тормозила действия лодок.
В конце концов командующий флотом АВДА адмирал Харт оказался перед фактом кризиса и должен был срочно собирать для оказания сопротивления противнику все имеющиеся силы. Был издан приказ о том, чтобы подводные лодки защищали Малайский барьер.
В Сурабае вместе со штабами флота и подводных сил поместился главнокомандующий объединенными силами генерал Уэйвелл. Но сил было мало; надводные корабли АВДА отступали к Австралии, неся потери. Меньше потерь было в подводном флоте. Но противник все приближался к Яве. Для воздушного прикрытия Сурабаи не хватало самолетов. 3 февраля к гавани пробился первый японский самолет и сбросил бомбы на портовые сооружения; началось японское наступление на Сурабаю и наше отступление к Австралии.
Дарвин (Австралия) с населением 600 человек{7} не являлся лучшей базой подводных лодок на Тихом океане. Это место избрали потому, что оно было до некоторой степени защищено — его могли прикрывать с воздуха союзные истребители. В начале войны Дарвин был пунктом сосредоточения грузовых судов, совершавших переходы через Торресов пролив. Как стоянка для пловучей базы подводных лодок гавань Дарвина была мало пригодной. Значительная глубина исключала возможность спасательных работ при повреждении лодок в результате налетов вражеской авиации. К тому же в штормовую погоду в гавани было очень неспокойно. Дарвин не имел железнодорожного сообщения с портами Брисбен и Перт. В случае высадки японцев в Тиморе он обязательно подвергся бы воздушному нападению. Глубины в районе Дарвина допускали постановку мин. Это тоже был недостаток базы.
Климат порта Дарвин произвел также неблагоприятное впечатление на подводников. Красная пыль постоянно застилала солнце; температура воздуха в тени достигала 45°.
Несколько британских голландских, индийских и американских солдат бродили по городу, еле двигаясь от жары. Все местное население, услыхав, что японцы бомбили Рабаул в Новой Британии, а также Тулаги и Кисту на Соломоновых островах, спешно готовилось к эвакуации.
Хотя порт Дарвин не являлся подходящим местом, где можно было бы отремонтировать поврежденные лодки и дать отдых измученным командам, его все же использовали в качестве базы. Шла война, и следовало не выбирать, а действовать.
Согласно разработанному плану, две трети подводных лодок Азиатского флота должны были находиться в районе Сурабаи, а одна треть — в районе Дарвина. В задачу лодок входило патрулирование между этими двумя базами.
Доставив в Дарвин работников административного отдела штаба, подводная лодка «Сивулф» погрузила на борт вооружение для доставки его на Коррехидор. Лодка доказала, что она, если потребуется, может служить [31] боевым кораблем, пассажирским транспортом, разведчиком, спасательным кораблем и грузовым судном.
Пока шла погрузка боезапаса на «Сивулф», в порт прибыла американская подводная лодка «Тарпон», требующая срочного ремонта. На переходе при всплытии для зарядки аккумуляторной батареи в штормовую погоду мощная волна накрыла лодку. Через открытый рубочный люк в центральный пост попало большое количество воды и вызвало короткое замыкание электроцепи.В результате ходовые электромоторы и радиооборудование вышли из строя. Дальнейший путь лодка проделала, находясь все время в надводном положении. Таким образом, и для ремонтных мастерских порта Дарвина нашлась работа.
Через некоторое время после прибытия «Тарпон» в порт пришла подводная лодка «Скалпин». Эта лодка патрулировала в районе залива Ламон. Направившись оттуда к порту Дарвин, она днем шла под водой, а ночью всплывала на поверхность. В ночь на 10 января в точке 10°05' северной широты и 123°55' восточной долготы подводная лодка встретилась с кораблями противника. В 23 час. 04 мин. вахтенный офицер вызвал командира лодки на мостик. Он указал на темный силуэт корабля, идущего на расстоянии 1850 м курсом 195°. Через минуту после обнаружения первого корабля вахтенный офицер заметил второй корабль, идущий курсом 165°. Скорость первого корабля была 12 узлов.
Лодка повернула на курс 290°, и с дистанции 900 м при угле упреждения, выбранном на глазок, из носовых торпедных аппаратов было выпущено две торпеды с интервалом 4 сек. Гироскопы торпед были установлены на угол 30°. Взрывов не последовало.
Через 2 мин., установив гироскопы на угол 45°, повторили стрельбу, выпустив еще две торпеды. Вскоре после выпуска этих торпед раздался взрыв. Подводная лодка начала разворачиваться для стрельбы из кормовых торпедных аппаратов, чтобы атаковать второй корабль, но в 23 час. 07 мин. была обнаружена, подверглась артиллерийскому обстрелу и вынуждена была уйти под воду.
Преследовать второй корабль при помощи гидроакустических установок, находясь под водой, оказалось довольно трудным, и поэтому лодка не могла повторить атаку. Когда лодка была уже под водой, на нее было сброшено несколько глубинных бомб, но ни одна из них не попала в цель. Уклоняясь от преследования, лодка продолжала движение по направлению к порту Дарвин.
Командир лодки не докладывал о потоплении японского судна, хотя оно был вполне вероятным. После войны стало известно, что 10 января 1942 года американские подводные лодки потопили три японских судна. И хотя данные о месте атаки подводной лодки «Скалпин» и место потопления японских судов не совсем совпадают, можно предположить, что лодка потопила японское торговое судно «Акито Мару» водоизмещением 3817 т.
В этот период подводная лодка «Пикерел» потопила японский корабль севернее Соломоновых островов во время ночной подводной атаки. По кораблю было выпущено две торпеды. Позднее установили, что потопленным кораблем оказалась бывшая канонерская лодка «Канко Мару» водоизмещением 3000 т.
Подводная лодка «Стингрэй» потопила японский войсковой транспорт «Харбин Мару» (5100 т).
К северу от Малайского барьера
Когда японские силы вторжения появились 10 января у острова Таракан (со стороны восточного побережья Борнео), подводным лодкам «S-37», «S-41» и «Спиэрфиш» было приказано предотвратить высадку войск противника. [32]
Подводные лодки на переходе развили полную скорость, но все же опоздали. Японцы захватили Таракан и прорывались к району Кендари, Адмирал Харт был уверен, что противник будет двигаться через Макассарский или Молуккский проливы. 11 января японцы высадились в Монадо и Кема, северо-восточнее Целебеса и, согласно донесению, сосредоточивали флот в Кеме. Командующий подводными силами Азиатского флота получил приказ послать три подводные лодки для перехвата сил противника.
Ударное соединение эскадренных миноносцев с крейсером «Марблхэд» должно было осуществить ночную торпедную атаку против сконцентрированных сил противника у Кемы. Некоторое время спустя, когда подводные лодки «Пайк» и «Пермит» донесли, что в районе северо-восточнее Целебеса нет крупных сил противника, ударное соединение было отозвано.
Как потом оказалось, это было сделано слишком поспешно. Патрулируя в районе Кемы несколькими днями позже, подводная лодка «Свордфиш» обнаружила вновь прибывшие японские корабли. Японские войска уже укрепились на плацдарме, и подводные лодки не могли предотвратить высадку.
Порядок развертывания подводных лодок для обороны пунктов, куда японцы могли осуществлять вторжение, командующий подводным флотом мог изменить, если бы ему была предоставлена большая самостоятельность.
24 января «Свордфиш» обнаружила в районе Кемы два грузовых судна, стоявших на рейде севернее порта. Вблизи судов находились противолодочные корабли противника, а также летающая лодка, которая патрулировала в этом районе на малых высотах. Все это создавало опасность для подводной лодки. В то же время глубина была достаточной для осуществления маневра при атаке, а наличие мин, которые создавали бы дополнительную опасность, было маловероятным.
Чтобы приблизиться к одному из грузовых судов, подводная лодка должна была пройти узким проливом Лембек, который мог быть защищен. Но никакого признака боковых заграждений заметить не удалось. Лодка шла вперед на глубине 27 м, каждые 20–30 мин. всплывая под перископ. Войдя в пролив, она стала прижиматься к берегу. День был ясный, солнечный. Установить направление и скорость течения в проливе было очень трудно, а это необходимо для точного управления стрельбой. Поэтому командир лодки решил стрелять по каждому судну противника двумя торпедами в расчете на то, что из четырех торпед две по крайней мере должны попасть в цель.
В 12 час. 38 мин. лодка произвела первый залп. Через две минуты послышался взрыв. Затем были выпущены две торпеды по второй цели с дистанции 3300 м. Вскоре послышался второй взрыв.
После второго залпа лодка погрузилась на глубину 55 м и направилась к выходу в открытое море. Несколько разрывов глубинных бомб прозвучало вслед за лодкой. Возможно, что это были бомбы, брошенные с самолетов. Но лодка находилась уже в безопасности. После нее осталось лежать на дне пролива японское судно «Меэкен Мару» (4000 т).
Через два дня «Свордфиш» обнаружила и атаковала эскадренный миноносец противника, но выпущенные торпеды не попали в цель. Вслед за этим лодка произвела безуспешную атаку на два грузовых судна.
19 февраля командир лодки доложил о потоплении танкера.
После того как японцы захватили Таракан и Кему, американские и голландские подводные лодки патрулировали также в Макассарском проливе. Действия лодок обеспечивались воздушной разведкой голландцев. 20 января разведкой был обнаружен конвой японцев, который двигался на юг, держа курс на порт Баликпапан.
Три американские подводные лодки — «Порпес», «Пикерел» и «Сторджен» — были посланы для перехвата противника.
22 января первые две лодки обнаружили японский конвой, идущий под прикрытием авиации в южном направлении. Авиация не давала возможности [33] осуществить дневную атаку. С наступлением сумерек гидроакустик подводной лодки «Сторджен» обнаружил шумы приближающегося авианосца или крейсера. Командир объявил боевую тревогу, и лодка начала всплывать для атаки в надводном положении. Определили скорость, курс и расстояние до цели. Наконец — залп. Четыре торпеды одна за другой пошли на цель. Раздались два взрыва. Результаты атаки нельзя было наблюдать из-за темноты. Послевоенные данные не подтверждают потопления этого корабля, хотя он, безусловно, получил повреждения.
«Сторджен» являлась одной из первых лодок Азиатского флота, осуществившей атаку с глубины при помощи гидроакустических приборов. Эта атака представляет собой пример тактики подводников в первые дни войны.
Атака с глубины при помощи гидроакустических приборов
По довоенному определению, атака по гидроакустическим приборам производилась с большой глубины, причем офицер, управляющий сближением, полностью полагался на «звуковую информацию».
Выходя в атаку, командир находящейся на глубине лодки пользовался акустическими приборами «YK» и «QB», установленными в торпедном отсеке или боевой рубке, и прибором «YP», помещенным в торпедном отсеке. Все данные об изменении направления движения и скорости цели, а также о расстоянии до нее передавались группе управления стрельбой.
Ниже приводится выдержка из доклада, по которой можно судить о взгляде (в 1940–1941 годах) на проведение атаки при помощи гидроакустических приборов:
«У снабженной акустическими приборами подводной лодки, атакующей объект, прикрываемый кораблями охранения, мало шансов на то, чтобы незаметно подойти к объекту, и еще меньше на то, что после атаки ей удастся уйти необнаруженной.
Если лодка будет обнаружена, ей в одном случае из семи удастся избежать атаки глубинными бомбами и благополучно завершить атаку цели. В одном случае из восьми атакующая подводная лодка противника будет повреждена сама.
При атаках объекта, не прикрываемого кораблями охранения, лодка, выходя в атаку при помощи акустических приборов, может лишь наполовину рассчитывать на успех, независимо от того, будет судно противника менять свой курс или нет.
Опасно и поэтому не нужно производить атаку с перископной глубины в районах, патрулируемых авиацией противника».
Отсюда видно, что перед войной существовала переоценка противолодочных средств, особенно преувеличивали опасность в случае патрулирования авиации противника в районе действий лодки. В то же время учения и маневры мирного времени доказали, что подводная лодка вполне может поразить цель при атаке в погруженном состоянии, и война подтвердила это положение. Один командир подводной лодки писал: «Согласно этой тактике, подводные лодки должны были бы стоять как статуи или действовать только в искусственных условиях».
Представляет интерес анализ действий подводных лодок, произведенный бюро исследования во время и после войны. Это учреждение, организованное в Вашингтоне, а затем в Пирл-Харборе, анализировало 4873 атаки подводных лодок. Только 31 из них была произведена при помощи гидроакустических приборов. Больше того, многие из этих 31 атак не могут точно подойти под рубрику «звуковых атак». Данные о действиях подводных лодок неполные; может быть, таких атак производилось больше, чем было зарегистрировано. Но общее количество таких атак удивительно мало, если учитывать, какой упор делался на них перед войной. [34]
Бюро отметило, что только семь атак из 31 окончились потоплением кораблей противника. Правда, и эти данные не очень точны; отклонения могут быть как в одну, так и в другую сторону. Атака с глубины по гидроакустическим приборам не дает возможности наблюдать ее результаты, и о потоплении судов судят по звукам взрывов, а это определение весьма условно.
Результаты глубинной атаки при помощи гидроакустических приборов, произведенной подводной лодкой «Сторджен» 26 января 1942 года, так и не установлены окончательно. Лодка находилась в районе Баликпапана. Рано утром наблюдатель заметил транспорт противника, который шел под охраной четырех тральщиков. Лодка сблизилась с объектом атаки на дистанцию 730 м, а затем, чтобы избежать обнаружения, погрузилась на глубину 30 м. Через 3 мин. по транспорту выстрелили четырьмя торпедами. Гидроакустические приборы уловили глухой звук взрыва. Команда подводной лодки была уверена, что транспорт пошел ко дну. Но, согласно японским данным, в это время на этом месте ни один их транспорт не был потоплен. Подводная лодка могла либо только повредить транспорт, либо на лодке слышали звук преждевременного взрыва торпеды.
Результат подобной атаки, произведенной месяцем позже подводной лодкой «Сиил», также остался невыясненным.
24 февраля подводная лодка «Сиил» патрулировала в подводном положении к северу от Ломбока. В 18 час. гидроакустик обнаружил приближающийся корабль противника, и вскоре после этого на горизонте показался дым. Лодка пошла на сближение, и примерно через час был обнаружен конвой противника (четыре транспорта, идущих в сопровождении трех эсминцев). Лодка погрузилась на глубину и затем начала приближаться к цели. Через 10 мин. «Сиил» всплыла до перископной глубины. В этот момент до противника было 5300 м, курсовой угол составлял 50°, конвой шел со скоростью 13 узлов. Было решено торпедировать большой корабль с глубины 33 м при помощи гидроакустических приборов.
Чтобы достичь нужной дистанции для залпа, лодка должна была развить большой ход, так как частые изменения глубины с 33 м до перископной значительно уменьшали скорость хода и, следовательно, скорость сближения с целью.
При быстром движении цель была потеряна; пришлось уменьшать скорость, чтобы обнаружить цель. В конце концов контакт был опять установлен, но оказалось, что корабль противника уклонился влево от первоначального курса. Четырьмя минутами позже, когда при помощи приборов определили новое направление и скорость цели, лодка одну за другой выпустила четыре торпеды. Некоторые члены команды слышали звуки двух взрывов, но командир не был убежден в потоплении судна, даже когда через час лодка подвсплыла до перископной глубины и на поверхности ничего не оказалось. Если японский транспорт и был потоплен, то японцы о нем умолчали. Хотя потопление не подтвердилось, все же эта атака заслуживает внимания, как произведенная в точном соответствии с довоенной теорией.
Когда накопился опыт боевых действий и когда по-настоящему оценили опасность обнаружения самолетами или кораблями противника, «доктрина о подходе по акустическим приборам» сама собой отпала. К концу лета 1942 года создалось уже такое положение, что, если бы кто-нибудь из командиров подводных лодок вздумал действовать согласно этой «доктрине», его бы отстранили от командования. Испробованный подводниками метод атаки по гидроакустическим приборам с большой глубины оказался не соответствующим требованиям морского боя; потери противника от таких атак незначительны.
Командиры подводных лодок «Свордфиш» и «Сторджен» придерживались другой тактики, применяя ночную атаку под перископом. [35]
Ночная атака под перископом
В 1942 году подводными лодками был предпринят ряд ночных атак под перископом в районе Филиппинских островов и Голландской Ост-Индии. Послевоенными исследованиями потопление судов в этом районе не подтвердилось, однако три или четыре судна так и не прибыли к месту своего назначения.
Подводная лодка «Сторджен» произвела несколько ночных атак. Командир хорошо отзывался о тактике ночных атак. Он писал: «Я не знаю, все ли полностью оценивают возможности и преимущества ночной атаки под перископом. Я думаю, что в большинстве случаев такая атака является идеальной, особенно если следовать следующим принципам:
1. Перед погружением точно устанавливать направление движения цели. Можно предположить, что противник за короткое время не изменит курса и не начнет идти зигзагом.
2. Чаще применять перископ и передавать постоянно данные для управления атакой. Это очень важно, так как расстояние может быстро изменяться.
3. Добиваться сближения на хорошую дистанцию для стрельбы. Во время ночной атаки легче занять более благоприятную позицию, чем при дневной.
4. Стрелять прямоидущими торпедами, тогда ошибки в расстоянии будут иметь меньшее значение.
Многие довоенные взгляды на определение степени видимости в ночных условиях тоже оказались неверными. Например, ошибочна мысль о том, что в лунном секторе бывает наилучшая видимость. На самом деле это далеко не всегда так. Сектор наилучшей видимости там, где наибольший контраст между цветом неба и воды, то есть, где яснее всего линия горизонта. Часто в секторах, граничащих с лунной дорожкой, бывает наихудшая видимость.
Я также уверен, что, исключая нападение очень темной ночью, попытка атаки в надводном положении любой цели кончится тем, что лодка будет обнаружена раньше, чем сумеет приблизиться к цели на расстояние, необходимое для стрельбы. Особенно это касается случаев, когда объект атаки движется под охраной других кораблей».
Замечания командира лодки «Сторджен» представляют собой совокупность положений утвержденного метода проведения ночной атаки под перископом. Что касается взгляда на возможность быть обнаруженным, то мнение командира соответствовало общепринятому в то время методу.
Первый корабль противника, потопленный в результате ночной атаки под перископом, был торпедирован подводной лодкой «Сидрэгон» 2 февраля 1942 года. Во время этой атаки решался вопрос и о защитной окраске лодок.
Когда командир лодки капитан-лейтенант Феррол выбирал тактические приемы атаки, вопрос защитной окраски имел для него существенное значение. С начала января до конца июля 1942 года «Сидрэгон» произвела 19 атак, в том числе только три ночные (две в надводном положении и одна глубинная). Остальные 16 — дневные атаки в подводном положении. Очевидно, командир лодки предпочитал находиться в подводном положении днем и ночью, следуя рекомендованной ранее тактике.
Тактика зависела также от таких вещей, как камуфляж. Вопрос защитной окраски на каждой лодке решался самостоятельно.
10, 17, 23 и 25 января подводная лодка «Сидрэгон» несколько раз атаковала суда противника, шедшие на юг, к острову Лусон. Она беспокоила японские конвои, ускользая от глубинных бомб, подкрадывалась к объектам противника, всплывала на поверхность и ложилась на грунт, то есть все время вела себя в бою, как подобает подводному кораблю. [36]
Во время январских атак лодка выпустила 15 торпед, но только одна из них попала в цель. Командир лодки доложил о потоплении «Фокуйе Мару», однако это не подтвердилось. Может быть, люди при стрельбе слишком нервничали, но, возможно, в данном случае была не только их вина.
На рассвете 2 февраля счастье улыбнулось подводникам. Лодка в это время патрулировала у западного побережья острова Лусон. На горизонте показалось пять кораблей противника. Это были японские транспорты, которые везли войска и вооружение для усиления своих сухопутных войск.
Командир лодки решил идти в атаку под перископом и начал сближение, выбрав целью четвертый транспорт в колонне. Сближение заняло немногим больше часа. В 5 час. 22 мин. лодка выпустила две торпеды с расстояния 450 м.
Послышались два взрыва, над поверхностью поднялись столбы воды. Спустя 8 мин. с расстояния 1100 м была выпущена торпеда по пятому судну в колонне, но она не попала в цель.
В 6 час. 53 мин. торпедированный транспорт все еще оставался на поверхности, и по нему вновь с дистанции 730 м была выпущена торпеда. Эта торпеда тоже не попала в цель, однако спустя некоторое время транспорт начал крениться, люди стали спасаться на шлюпках. Скоро судно пошло ко дну, не доставив на Филиппины военный груз. Было выяснено, что «Сидрэгон» потопила японский транспорт «Тамагава Мару» (6441 т).
Камуфляж подводной лодки
Вопрос защитной окраски представлял значительный интерес для подводников и являлся предметом горячих споров.
Некоторые предлагали и отстаивали один цвет, а кое-кто — другой, считая его наиболее эффективным защитным цветом для подводной лодки в боевых условиях. Черный цвет считался лучшим для лодки, действующей в погруженном состоянии. Он больше защищал ее от авиации. Так как опасность воздушных налетов считалась реальной и серьезной, все подводные лодки в начале второй мировой войны были окрашены в черный цвет. Он хорошо защищал лодку в подводном положении, но никак не маскировал ее, когда она появлялась на поверхности в лучах тропического солнца или при лунном свете. Некоторые командиры предпочитали окраску в серый цвет. Горячо обсуждался также вопрос окраски перископа. Многие командиры подводных лодок сами решали этот вопрос, и перископы были выкрашены в соответствии с желаниями и убеждениями каждого командира лодки.
Появление радара еще с большей остротой поставило вопрос об окраске лодки, так как благодаря радару можно было осуществлять подход к объекту атаки в надводном положении. Но только в июле 1943 года начали производить эксперименты над окраской подводных лодок, плавающих в погруженном и надводном положениях в ночных условиях и днем.
Результаты поисков наилучшей окраски лодок должны были оказать эффективное влияние на тактику ночных боев. Была изготовлена дымчато-серая краска, которая так сливалась с фоном водной поверхности Тихого океана, что лодки часто могли действовать на поверхности на близком расстоянии от противника. Многие атаки, которые раньше нужно было осуществлять в подводном положении, теперь стало возможным производить, не идя на погружение. Это дает огромные преимущества: на поверхности увеличивается скорость хода лодки, можно пользоваться радаром. Однако эти преимущества не использовались подводниками Тихоокеанского и Азиатского флотов. Действуя в 1942 году в японских водах и в водах юго-западной части Тихого океана, они опасались того, что их корабли очень заметны на поверхности воды. Думали над тем, в какой цвет окрасить лодки — в кофейный для маскировки во время приливов, когда вода мутная, или в синий, подходящий для действий в Средиземном море, или в серый. [37]
Этот вопрос обсуждался не только командирами, но и командами лодок. С этим связана одна история.
Члены команды подводной лодки «Сидрэгон» все как один были убеждены, что кармин никак не подходит ни для внутренней, ни для внешней окраски лодок. Подводная лодка имела довольно неприятный цвет, местами красными пятнами проступал свинцовый сурик обшивки. Когда «Сидрэгон» пришла в Сурабаю, она напоминала пятнистую ящерицу. В Сурабае не было времени для окраски. «Сидрэгон» вместе с другими подводными лодками Азиатского флота пошла защищать Филиппины. Затем она доставляла продовольствие и вооружение в Коррехидор и войска в Австралию. Личный состав, находясь часто в море, не знал отдыха, времени при стоянке в базе едва хватало на окраску перископа.
Подводная лодка «Сидрэгон» в течение 84 дней находилась в районе западнее Филиппинских островов и южнее Индо-Китая, где движение японских судов было особенно сильным. В этот период начали передавать странные сообщения Токийского радио. Передачи вела женщина, которую называли Токийской Розой. Она обвиняла американский военно-морской флот в том, что его корабли занимаются пиратством, нарушая «правила ведения войны в цивилизованном мире», атакуют транспорты, везущие «беспомощных» солдат и военные грузы к линии фронта, атакуют грузовые суда, вывозящие различные грузы с захваченных территорий Филиппинских островов, Малайи и Индо-Китая. Американцы якобы послали флот, состоящий из красных подводных лодок, для действий в Южно-Китайском море. Леди в Токио называла их «красными пиратами» и грозила, что честные и отважные японские моряки ждут момента, чтобы расправиться с ними. Сообщение заканчивалось призывом: «Смерть красным подводным лодкам!»
Американцев удивило это сообщение. Удивляло не то, что японцев громили американские подводные лодки, а непонятно было, откуда взялись эти красные лодки. Разве красный цвет — новый защитный цвет для подводных лодок? А может быть, японцы ошиблись, приняв лодки Советского военно-морского флота за американские?
Американцы были уверены, что Токийская Роза просто была неправильно информирована.
Однако на борту подводной лодки «Сидрэгон» это сообщение никого не удивило, все поняли, в чем дело. Когда японское радио сообщало о «красных пиратах», лодка продолжала свои действия. Шторм в Южно-Китайском море окончательно смыл с бортов лодки черную краску. Если в Сурабае лодка была похожа на пятнистую ящерицу, то у побережья Французского Индо-Китая она по цвету напоминала вареного рака.
Подводники смеялись, говоря, что японцам нет необходимости применять гидроакустические приборы — так лодка далеко была видна. Она продолжала действовать у Индо-Китайского побережья, проводя большую часть времени под водой.
Во время этих боевых действий подводная лодка «Сидрэгон» потопила три японских торговых судна. Она никогда не была пиратским кораблем. Ясно, что не рекомендуется окрашивать подводные лодки в красный цвет. «Сидрэгон» была единственной красной лодкой в истории морских военных действий. [38]