Разгром Колчака

Весной 1919 года внутреннее положение Советской республики оставалось тяжелым. В центральных районах обострились топливный и продовольственный кризисы. К марту вместо 260 миллионов пудов хлеба, запланированных разверсткой, было собрано лишь 91,3 миллиона, из которых больше половины находилось в Поволжье и Приуралье. Транспорт не справлялся с подвозом.

VIll съезд РКП(б) провозгласил союз с середняком генеральной линией партии во внутренней политике. По сути, это решение явилось важнейшей предпосылкой победы над контрреволюцией, поскольку обеспечило Советам мощную поддержку широких слоев крестьянства. Однако к весне 1919 года процесс политического размежевания крестьян прошел лишь в центральных областях. На Юге и Востоке он только начинался. Влияние кулаков здесь было сильным. Система продразверстки вызывала недовольство среднего крестьянства. Нехватка продовольствия тяжело сказывалась на положении рабочего класса. Недоставало оружия. Не был осуществлен план создания 3-миллионной армии.

Усиливалась диктатура помещичье-буржуазной контрреволюции. На Востоке — Колчак, на Юге — Деникин, на Северо-Западе — Юденич, на Севере — Миллер. От Антанты белогвардейцы получили сотни тысяч винтовок, пулеметов, орудий, боеприпасов. Так, за 1919 год только Деникин получил свыше 100 танков и бронемашин, 194 самолета, 1335 автомашин.

В начале 1919 года правительства США, Великобритании и Франции «начали готовить новый поход против Советов. Основной удар предполагалось нанести на Восточном фронте. Советское командование ожидало наибольшей активности интервентов на Западе и Юге, однако первым повел наступление Колчак.

15 февраля он отдал приказ о проведении частных операций, чтобы занять выгодные рубежи для главных сражений. План адмирала предусматривал захват Вятки, Сарапула, Ижевска, Уфы, Оренбурга и Уральска.

Советское командование не смогло выполнить указание Ленина об освобождении Челябинска. Западная армия белых, имевшая четырехкратное превосходство в силах, овладела в марте Уфой и начала движение на Симбирск и Самару. В середине апреля белые заняли Воткинск, Чистополь, Бугульму, Бугуруслан, Орск, Актюбинск. В кругах Антанты сочли, что достигнут решительный перелом в войне.

10 апреля Ленин обратился к рабочим Петрограда с призывом о помощи Восточному фронту. Через день были опубликованы «Тезисы ЦК РКП(б) в связи с положением Восточного фронта». По мобилизации [214] в 9 губерниях, прилегающих к Восточному фронту, в армию было призвано более 50 тысяч человек, 46 тысяч — по партийной, комсомольской и профсоюзной мобилизациям.

28 апреля Южная группа наших войск нанесла удар во фланг армии Ханжина. В мае она овладела Бугурусланом, Бугульмой и Белебеем, а в июне — Уфой. Развернулось успешное наступление всех армий Восточного фронта, но на других фронтах положение серьезно осложнилось.

В Прибалтике и Белоруссии националистическая контрреволюция перешла в наступление. Активизировали действия польские войска. 13 мая Северо-Западный корпус белых прорвал советский фронт и чуть позднее занял Псков. Начались бои на подступах к Петрограду. Сюда с Восточного фронта спешно были отправлены войска.

Произошли осложнения на Южном фронте. После овладения Харьковом белогвардейцы двинулись в Крым и на Правобережную Украину, Это укрепило положение Деникина. 14 марта на Дону вспыхнуло восстание в районе Вешенской и Казанской, вызванное недовольством казаков продовольственной и земельной политикой Советской власти и ошибками местных органов по отношению к казачеству. В итоге соотношение сил изменилось на Юге в пользу врага. Белогвардейцы начали теснить советские войска. Заняв Харьков и Царицын, Деникин отдал директиву о наступлении на Москву.

Главный удар в направлении Уфа — Самара с целью выхода к Волге и соединения с деникинскими войсками наносила Западная армия Ханжина. Она имела трехкратное превосходство в силах над противостоящей Пятой армией. Вспомогательный удар Ижевск — Казань в стык Второй и Третьей армий осуществляли войска Гайды, имевшие более чем двойное превосходство.

Попытка контрударом остановить наступление врага успеха не принесла, и советские части вынуждены были отступить в район Оренбурга и Уральска. Положение на фронте стало угрожающим. Связь с Туркестаном прервалась. Колчаковские войска приближались к Самаре, Симбирску, Казани. 150-километровый разрыв между Пятой и Второй армиями закрыть было нечем: резервы фронта иссякли. Вот-вот должны были соединиться войска Колчака и Деникина.

Тщательно проанализировав обстановку, Ленин пришел к выводу, что интервенты и белогвардейцы, осуществляя наступление одновременно на нескольких фронтах, все же свой основной удар наносят с востока. Поэтому главным фронтом республики должен был стать Восточный фронт.

ЦК предложил всем партийным организациям и профсоюзам оказать самую энергичную помощь в проведении мобилизации рабочих и крестьян 1890–1896 годов рождения, привлечь к обороне широкие слои рабочих.

* * *

Письмо В. И. Ленина петроградским рабочим о помощи Восточному фронту. «Товарищи! Положение на Восточном фронте крайне ухудшилось. [215] Сегодня взят Колчаком Воткинский завод, гибнет Бугульма; видимо, Колчак еще продвинется вперед.

Опасность грозная.

Мы проводим сегодня в Совете Народных Комиссаров ряд экстренных мер помощи Восточному фронту, поднимаем усиленную агитацию.

Мы просим питерских рабочих поставить на ноги все, мобилизовать все силы на помощь Восточному фронту.

Там солдаты-рабочие подкормятся сами и продовольственными посылками помогут своим семьям. А главное, — там решается судьба резолюции.

Победив там, мы кончаем войну, ибо из-за границы помощи белым больше не будет. На юге мы близки к победе. Брать силы с юга нельзя, пока не победим там полностью.

Поэтому на помощь Восточному фронту!

И Совдеп и профессиональные союзы должны напрячь все силы, поднять на ноги все, всемерно помочь Восточному фронту.

Я уверен, товарищи, что питерские рабочие покажут пример всей России.

С коммунистическим приветом

Ленин

Москва, 10 апреля 1919 г.» (Ленин В. И. — -Т. 38. — С. 268).

* * *

Из сообщений газеты «Правда» от 12 апреля 1919 года: «Тезисы ЦК РКП(б) в связи с положением Восточного фронта.

Победы Колчака на Восточном фронте создают чрезвычайно грозную опасность для Советской республики. Необходимо самое крайнее напряжение сил, чтобы разбить Колчака.

Центральный Комитет предлагает поэтому всем партийным организациям в первую очередь направить все усилия на проведение следующих мер, которые должны быть осуществляемы как организациями партии, так и в особенности профессиональными союзами для привлечения более широких слоев рабочего класса к активному участию в обороне страны.

1. Всесторонняя поддержка объявленной 11 апреля 1919 г. мобилизации.

Все силы партии и профессиональных союзов должны быть мобилизованы немедленно, чтобы именно в ближайшие дни, без малейшего промедления мобилизации, декретированной Совнаркомом 10 апреля 1919 г., была оказана самая энергичная помощь.

Надо сразу добиться того, чтобы мобилизуемые видели деятельное участие профессиональных союзов и чувствовали поддержку их рабочим классом.

Надо в особенности добиться уяснения всяким и каждым мобилизуемым, что немедленная отправка его на фронт обеспечит ему продовольственное улучшение, во-первых, в силу лучшего продовольствия солдат в хлебной прифронтовой полосе; во-вторых, вследствие распределения привозимого в голодные губернии хлеба между меньшим количеством едоков; в-третьих, вследствие широкой организации продовольственных [216] посылок из прифронтовых мест на родину семьям красноармейцев.

От каждой партийной и от каждой профессиональной организации Центральный Комитет требует еженедельного, хотя бы самого краткого отчета о том, что сделано ею для помощи мобилизации и мобилизуемым.

2. В прифронтовых местностях, особенно в Поволжье, надо осуществить поголовное вооружение всех членов профессиональных союзов, а в случае недостатка оружия, поголовную мобилизацию их для всяческих видов помощи Красной Армии, для замены выбывающих из строя и т. п.

Пример таких городов, как Покровск, где профессиональные союзы сами постановили мобилизовать немедленно 50% всех своих членов, должен послужить нам образцом. Столицы и крупнейшие центры фабрично-заводской промышленности не должны отстать от Покровска.

Профессиональные союзы должны всюду, своими силами и средствами, произвести проверочную регистрацию своих членов для отправки всех, не безусловно необходимых на родине, для борьбы за Волгу и за Уральский край.

3. На усиление агитации, особенно среди мобилизуемых, мобилизованных и красноармейцев, должно быть обращено самое серьезное внимание. Не ограничиваться обычными приемами агитации, лекциями, митингами и пр., развить агитацию группами и одиночками рабочими среди красноармейцев, распределить между такими группами рядовых рабочих, членов профессионального союза, казармы, красноармейские части, фабрики. Профессиональные союзы должны организовать проверку того, чтобы каждый член их участвовал в обходе домов для агитации, в разносе листков и в личных беседах.

4. Заменить всех мужчин-служащих женщинами. Провести для этого новую перерегистрацию как партийную, так и профессиональную.

Ввести особые карточки для всех членов профессиональных союзов и всех служащих с пометкой о личном участии в деле помощи Красной Армии.

5. Учредить немедленно через профессиональные союзы, фабрично-заводские комитеты, партийные организации, кооперативы и т. п. как местные, так и центральные бюро помощи или комитеты содействия. Их адреса должны быть опубликованы. Население оповещено о них самым широким образом. Каждый мобилизуемый, каждый красноармеец, каждый желающий отправиться на юг, на Дон, на Украину для продовольственной работы должен знать, что в таком близком и доступном для рабочего и для крестьянина бюро помощи или комитете содействия он найдет совет, получит указания...

Особой задачей таких бюро должно быть поставлено содействие делу снабжения Красной Армии. Мы можем очень сильно увеличить нашу армию, если улучшим ее снабжение оружием, одеждой и пр. А среди населения есть еще не мало оружия, спрятанного или не использованного для армии. Есть не мало фабричных запасов разного имущества, необходимого для армии, и требуется быстрое нахождение его и направление в армию. Военным учреждениям, заведующим снабжением [217] армии, должна быть оказана немедленная, широкая, деятельная помощь со стороны самого населения. За эту задачу надо взяться изо всех сил.

6. Через профессиональные союзы должно быть организовано широкое вовлечение крестьян, особенно крестьянской молодежи неземледельческих губерний, в ряды Красной Армии и для формирования продовольственных отрядов и продармии на Дону и на Украине.

Эту деятельность можно и должно во много раз расширить, она служит одновременно и для помощи голодному населению столиц и неземледельческих губерний и для усиления Красной Армии.

7. По отношению к меньшевикам и эсерам линия партии, при теперешнем положении, такова: в тюрьму тех, кто помогает Колчаку сознательно или бессознательно. Мы не потерпим в своей республике трудящихся людей, не помогающих нам делом в борьбе с Колчаком. Но есть среди меньшевиков и эсеров люди, желающие оказать такую помощь. Этих людей надо поощрять, давая им практические работы преимущественно по техническому содействию Красной Армии в тылу, при строгой проверке этой работы.

Центральный Комитет обращается ко всем организациям партии и ко всем профессиональным союзам с просьбой взяться за работу пореволюционному, не ограничиваясь старыми шаблонами.

Мы можем победить Колчака. Мы можем победить быстро и окончательно, ибо наши победы на юге и ежедневно улучшающееся, изменяющееся в нашу пользу международное положение гарантируют нам окончательное торжество.

Надо напрячь все силы, развернуть революционную энергию, и Колчак будет быстро разбит. Волга, Урал, Сибирь могут и должны быть защищены и отвоеваны.

ЦК РКП(б)» (Ленин В. И. — Т. 38. — С. 271–274).

* * *

13 апреля Пленум ЦК партии принял по докладу Ленина решение об укреплении Восточного фронта коммунистами. Была объявлена массовая мобилизация коммунистов. Каждой партийной организации требовалось направить в армию от 10 до 20 процентов своего состава, а в прифронтовых губерниях — не менее половины.

Ни на день не ослабевает внимание к положению на Восточном фронте. Во второй половине апреля Политбюро ЦК шесть раз обсуждало вопросы, связанные с дальнейшей мобилизацией сил на отпор Колчаку. В связи с тем, что отправка коммунистов на фронт ослабила сопротивляемость тыла контрреволюционным выступлениям, местным партийным организациям было предложено приступить к созданию из коммунистов частей особого назначения (ЧОН), которые должны были стать опорой в подавлении любых происков врага. Чтобы помочь на местах в проведении общих мобилизаций, ЦК РКП(б) направил своих уполномоченных в 20 губерний. В уезды и волости разъехались 800 курсантов агитационных курсов ВЦИК и Пролетарского университета.

Началась работа по комплектованию фронта коммунистами.

* * *

Хроника гражданской войны. 16 апреля 1919 года Вятский губком [218] партии принял постановление о мобилизации на фронт половины состава губернской партийной организации. За два месяца из восьми уездов прибыло в распоряжение губвоенкомата 5210 коммунистов и беспартийных. В полном составе вступили во Вторую армию коммунисты Сарапульского и Елабужского уездов.

Мобилизация, проведенная с 7 по 25 апреля Уфимским губкомом партии, дала армии 925 коммунистов.

К 23 мая в Первую, Вторую, Четвертую и Туркестанскую армии, по далеко не полным данным, прибыло около 6 тысяч членов партии.

По мобилизации, объявленной Центральным Комитетом, на Восточный фронт прибыло около 15 тысяч коммунистов.

Провели мобилизацию своих сил профессиональные союзы. Весной 1919 года они послали в Красную Армию 60 тысяч человек.

16 апреля было опубликовано решение ЦК РКСМ о мобилизации членов Союза в прифронтовых губерниях.

Вятский губком РКСМ объявил мобилизацию на фронт половины губернской комсомольской организации.

По неполным данным, Вятская уездная организация РКСМ в апреле — мае 1919 года направила на фронт около 1000 комсомольцев. Почти целиком влилась в Третью армию комсомольская организация. Глазовского уезда.

В Самаре состоялось общее собрание иностранных трудящихся, которые вступили в интернациональные части Красной Армии.

В течение апреля — июня по декретам и постановлениям Совнаркома и Совета обороны, приказам Реввоенсовета Республики было призвана свыше 570 тысяч человек.

За два с половиной месяца на Восточном фронте было сформировано более 60 пехотных полков, то есть почти столько, сколько их было здесь до начала наступления Колчака.

Несмотря на голод, нехватку самых необходимых предметов потребления, рабочие самоотверженно помогали фронту. Заметной вехой стали коммунистические субботники, оцененные Лениным как великий почин в повышении производительности труда, как ростки нового, коммунистического общества.

Главное внимание армейские коммунисты сосредоточили на воспитании у красноармейцев высоких морально-боевых качеств, самоотверженного выполнения революционного долга.

Коммунисты, имевшие опыт работы в массах, назначались комиссарами полков и батальонов, политруками рот. Но подавляющее большинство прибывших на Восточный фронт по партийной мобилизации направлялось в действующие части рядовыми бойцами.

* * *

Всякая новая деревня для Пашки была вроде праздника. Обычно он раньше всех узнавал, что готовится наступление на такую-то деревушку, и с этого момента настроение его, как ртутный столбик в потепление, неуклонно поднималось: он то прибаутками сыпал перед солдатами, то, смазывая винтовку, песню какую-нибудь затягивал, а то просто ложился на шинель поближе к печному теплу и мечтал: [219]

— Закончится, ребятишечки, война, возвернусь я домой, заберусь на свой чердак, сниму все удочки, поплавки в бочке проверю, чтоб торчком стояли, червячишек в огороде накопаю, приманочку из отрубей сварганю и закачусь с полночи на нашу Серебрянку. И отведу же я душу, ребятишечки! — дня три буду рыбалить, вот только хлебца прихвачу маленько...

— А сметанки? — встревал в Пашкин рассказ какой-нибудь однополчанин.

Блаженно щурясь, Пашка уточнял:

— Со сметанкой, ребятишечки, ничего не выйдет. Как матушка написала, беляк корову нашу прибрал... Ну да ведь и без сметанки отлично будет!

Упоминание о сметане делало Пашкино настроение еще приподнятее, и красноармейцы знали, отчего это: Пашка первым оказывался в освобождаемой деревне, и сердобольные старушки ему первому выносили из своих тайников гостинцы. Чаще всего это была вареная картошка с грибами или огурцом. Сметаной угощали Пашку крайне редко; может, один-единственный раз и видели его однополчане с пузатой крынкой, до краев наполненной белой, даже чуть желтоватой густой сметаной. Не успели верхнекамцы глазом моргнуть, как бело-желтоватого содержимого вместительной крынки не стало; сидел Пашка на завалинке и деревянную, закусанную по краям ложку облизывал. Кажется, с тех пор и стал он не Сараниным, по фамилии, а Сметанником, но ничуть прозвище это Пашку не смущало; даже больше того, получая всякий раз в дар от старушек картошку, он прищуривал глаза и проводил разведку:

— А что, матушка, не взял ли случаем у тебя беляк коровку?

Старушка испуганно крестила себя и махала на бойца иссохшей рукою:

— Да что ты, господь с тобой... Цела коровка... Куды же я без нее, без кормилицы?

Тогда Пашка Сметанник брал простодушную старушку в оборот:

— Это хорошо, бабуля! Значит, должна быть у тебя в погребушке крыночка со сметанкой. Эх! Попробовать бы маленько... Я прям-таки и вкус ее позабыл...

И тут откуда только изворотливость в оплошавшей старушке бралась — она становилась на защиту сметаны. Крестясь, она уверяла, что погребушку минуту назад разрушила «пушечная бонба», а когда выяснялось, что никакой «бонбы» не должно было быть, поскольку ни у белых, ни у красных артиллерии в наличии не имелось, хозяйка всплескивала руками и неожиданно вспоминала про кота Петрушку, который намедни вылакал у нее всю сметану.

— Так а горлышко-то у крынки небось узкое? — спрашивал боец.

— Узкое, узкое, голубок... Так и головка-то у Петрушки ма-а-лень-кая, — отвечала старушка.

— А брюшко у Петрушки — большое?

— Большое, ох, большое, голубок. Просто спасу нет...

Словом, сметана и на этот раз уплывала от бойца в область мечтаний, но и картошка с хрустящим огурцом славно уписывалась за обе [220] щеки. Да к тому же сколько было еще впереди неосвобожденных северных деревень: могла запросто подвернуться и сметана...

Впрочем, если говорить по правде, не только сметана верховодила улучшением Пашкиного настроения. Перепадет — ладно, не перепадет — тоже ничего. Главное, что заставляло радостно трепетать сердце Сметанника, — было ощущение отчаянного холодка, когда он стрелой помчится по занятой колчаковцами деревне...

Поначалу командиры наказывали Пашку за самоуправство: расположится полк перед деревней, начнет к атаке готовиться, и в это время исчезнет Пашка Сметанник вместе со своим вороным; потом уже — через десяток минут — услышат красноармейцы бестолковую панику в деревне, залпы загремят, крик поднимется; и вот явится на взмыленном коне Пашка, смеющийся и счастливый, как будто сметаны вдосталь наелся.

Наказывали за такие дела Сметанника. Да вдруг кто-то из командиров обратил внимание на одну все изменившую деталь: на что ни падал взгляд Пашки, все в памяти оставалось. С ходу мог сказать Сметанник, из какого окна ствол пулемета выглядывал, в каком доме офицеры приютились, где окопы и прочее. Да к тому же и паника, возникавшая в деревне, на руку была. Вот, правда, риск большой — один, по деревне, среди врагов... Однако сам Пашка усмехался на это:

— Так а чего они сделают? Разве они ждут меня? Я же как молонья — р-раз!

И действительно, все по-Пашкиному выходило: сколько уж на его счету налетов было, а ни одна пуля, ни одна сабля даже вскользь Сметанника не задела. Смирились с его страстью командиры. А если совсем правды придерживаться, стали пользоватсья Пашкиным лихачеством. Обговорят все с Сараниным до атаки, и уже не стихийная выходка, а план боевого действия получается...

Деревню Кадчина предстояло взять четвертой роте Копытова. Вот Федор Григорьич и вызвал к себе Сметанника (потому, наверно, и знал Пашка всех раньше о наступлениях, что не один Копытов так поступал). Вызвал и говорит:

— Хорошо бы разведку Кадчиной провести, да расположена она неудобно. На горе. А кругом — поле, снег, все как на ладони.

Пашка Сметанник только ухмыльнулся:

— Так на всякого хитреца есть болт с винтом.

— Какой такой болт?

— А вот этого разрешите не докладывать. Есть у меня тайный план.

Разрешил Копытов сохранить бойцу тайну; правда, лишь до утра и осталась она в неизвестности. Увидели верхнекамцы из укрытий, как из соседнего припорошенного свежим снежком леса выехал в собачьей дохе и мохнатой шапке крестьянин. Понукая лениво бредущего коня, крестьянин преодолел открытый всем взглядам подъем. Потом уже ничего нельзя стало разобрать солдатам, но ротный в бинокль видел, как у деревни навстречу Сметаннику вышли двое, как он долго размахивал руками в огромных рукавицах и как неожиданно выхватил откуда-то из-под правого колена винтовку и часовые, побросав оружие, с поднятыми руками пошли под горку, от деревни. А Пашка между тем, сунув [221] под колено винтовку, понукнул коня, и тот понесся по главной улице Кадчиной, часто вныривая в переулки. Стрельба на этот раз поднялась на площади, где, видимо, находился штаб белых: из многооконной избы выбежали офицеры, которые и подняли пальбу по крестьянину.

После очередной Пашкиной своротки в закоулок Федор Копытов. утерял Сметанника, заводил окулярами направо-налево, но нет — нигде не увидел разведчика, и сердце его больно сжалось и заныло. Копытов дожидался атаки и ругал себя последними словами, что клюнул на возможность «легкой» разведки...

Но тут, взбив фонтан глубокого снега, вырос за спиной командира крестьянин в собачьей дохе и мохнатой шапке, лихо соскочил с парившего коня, как-то по-особому ловко подхватив прижатую к конскому боку винтовку. На лице Сметанника была все та же отчаянная улыбка.

— Разрешите доложить? — звонко начал красноармеец.

Из доклада выходило: белые ждут наступления со стороны большой проселочной дороги, то есть оттуда, откуда наступление и готовилось; а между тем к деревне ведет еще одна, обходная дорога, так вот там как раз и слабинка в обороне, и если конников в пятьдесят ударить в том направлении да подкрепить этот удар наступлением по фронту, то и получится, наверно, что надо. Сметанник откозырял и добавил:

— Обходную дорогу плохо из деревни видно. За холмиками она прячется...

Деревню Кадчину четвертая рота взяла с небольшими потерями. И снова первым ворвался в нее Пашка. Когда всадники возвращались после преследования, из крайних изб высыпали кадчинцы, и бойкая старушка в теплом платке подошла к Пашке и, поклонившись в пояс, пригласила в избу.

Пашка подмигнул бойцам, спрыгнув с коня, привязал повод к забору и пошел за старушкой в низкую покосившуюся избенку. «Тут-то уж точно картошка», — сник Пашка. И каково же было его удивление, когда на белом, накрытом чистой скатеркой столе рядом с глубокой тарелкой, в которой, точно, дымилась круглая картошка, он увидел толстобокую глянцевую крынку со сметаной!

— Бабуля, других бы ребятишечек позвать... — начал было Пашка.

Старуха добрым взглядом посмотрела на красноармейца и перекрестила его:

— Ты кушай, сынок, не терзайся. Друзей твоих другие разберут. Про это не сумлевайся... Вон ишь Кузнецовы пятерых к себе повели. Дом-то у них поболе, всех разместят, накормят... А ты кушай, голубок, кушай. Поди, давно без сметанки-то...

— Давно, бабуля. Ох, давненько.

Сметанник и вправду обожал сметану. Он засмеялся в радостной забывчивости, когда погрузил ложку в крынку и почувствовал, как густое содержимое упруго сопротивляется движению руки...

* * *

10 апреля в Симбирске состоялось заседание Реввоенсовета Республики с участием Реввоенсовета Восточного фронта, на котором обсуждался вопрос о подготовке контрнаступления против Колчака. Командованию фронтом (командующий С. С. Каменев, члены Реввоенсовета [222] С. И. Гусев, И. Т. Смилга, М. М. Лашевич) было предложено за 10 дней разработать план операции...

* * *

Строки биографии. Сергей Сергеевич Каменев — крупный советский военачальник. Член Коммунистической партии с 1930 года. Родился в 1881 году в семье военного инженера-механика. В 1907-м окончил Академию генерального штаба. Участвовал в первой мировой войне, имел чин полковника. Был назначен командиром 30-го Полтавского полка, оставался в этой должности до Октябрьской революции. Затем становится начальником штаба корпуса, а несколько позднее — начальником штаба Третьей армии.

В начале 1918 года С. С. Каменев военный руководитель Невельского района Западной завесы. В августе 1918-го назначается командующим Восточным фронтом. Находится на этом посту по июнь 1919 года с перерывом в мае. За умелое руководство операциями весной и летом 1919 года ВЦИК награждает Каменева боевым Золотым оружием и орденом Красного Знамени.

С июля 1919-го по апрель 1924 года С. С. Каменев Главнокомандующий Вооруженными Силами РСФСР и член Реввоенсовета Республики. С 1924 года — член Реввоенсовета СССР, начальник штаба РККА. С 1927 года — заместитель наркома по военным и морским делам, член Военного Совета Наркомата обороны, член ВЦИК и ЦИК СССР.

Умер в 1936 году, похоронен на Красной площади.

* * *

...Армии фронта сводились в две оперативные группы: Южную и Северную. В состав Южной кроме ранее входивших в нее Четвертой и Туркестанской включались и остальные армии, расположенные южнее Камы, — Первая и Пятая. Командующим группой был назначен М. В. Фрунзе, а членами Реввоенсовета — В. В. Куйбышев и Ф. Ф. Новицкий.

Северную группу составили две армии: Вторая и Третья, а также действующая на Каме Волжская флотилия. Командование группой возлагалось на В. И. Шорина. Членами Реввоенсовета были С. И. Гусев, П. К. Штернберг и Г. Я. Сокольников.

Выполнение основной задачи контрнаступления возлагалось на войска Южной группы, которая должна была сковать основную наступающую группировку противника — Западную армию Ханжина и нанести главный удар по ней с юга, выйти в тыл и попытаться уничтожить ее. Северная группа советских войск, развернув боевые действия против армии Гайды, должна была осуществить фронтальный удар на Сарапул и Воткинск, нанести противнику поражение и тем самым содействовать Южной группе.

Реввоенсовет Южной группы осуществил ряд мер по укреплению армий, повышению их боеспособности и улучшению материально-технической оснащенности.

План наступления Южной группы, разработанный М. В. Фрунзе, предусматривал оборону Оренбурга и Уральска весьма ограниченными силами Четвертой армии и Оренбургской группы войск на правом крыле фронта. За счет высвобожденных войск создавалась ударная группа в [223] составе Туркестанской и Первой армий, которые должны были нанести! мощный фланговый удар по растянувшейся на 450 километров армии Ханжина. Одновременно по ней наносился фронтальный удар силами правого крыла Пятой армии. Наступление поддерживалось ударом Мензелинской группы Второй армии по правому крылу белых. Таков был) план разгрома самого сильного и опасного соединения Колчака — Западной армии Ханжина.

Характеризуя план М. В. Фрунзе, Г. X. Эйхе, активный участник боев Южной группы, в книге «Опрокинутый тыл» писал: «Только глубокое марксистско-ленинское понимание того, как революционное классовое содержание гражданской войны влияет на ход операций, только глубокое знание противника, блестящее использование его слабостей и такое же блестящее использование сочувствия и революционных настроений рабочих масс городов Оренбурга и Уральска в первую очередь для увеличения своих сил дало М. В. Фрунзе основание принять и твердо до конца провести план действий, на который вряд ли решился бы в тех условиях кто-либо из старых военных специалистов...»

* * *

Строки биографии. Генрих Христофорович Эйхе родился в Риге в семье рабочего 29 сентября 1893 года. Советский военачальник и военный историк. Окончил Рижское коммерческое училище и Петергофскую школу прапорщиков. Участвовал в первой мировой войне, командовал ротой, имел звание штабс-капитана.

После февральской революции был избран членом полкового комитета, а во время Октябрьской революции — председателем Военно-революционного комитета 245-го пехотного полка. В ноябре 1917 года избран членом Совета солдатских депутатов Десятой армии, был членом коллегии по формированию Красной гвардии и участвовал в подавлении мятежа Польского корпуса генерала Довбор-Мусницкого. В марте 1918 года добровольно вступил в Красную Армию.

С августа 1918-го по ноябрь 1919-го командовал полком, бригадой и 26-й стрелковой дивизией на Восточном фронте. В 1919–1920 годах — Пятой армией. С марта 1920 года — главнокомандующий народно-революционной армией Дальневосточной республики. В 1921–1923 годах командовал войсками Минского района Ферганской области. С 1924 года — в Наркомвнешторге. Автор ряда работ по истории гражданской войны в Сибири. Награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, медалями. Подвергался репрессиям в годы культа личности Сталина. Умер в Юрмале 25 июля 1968 года.

* * *

...Формирование в апреле 1919 года ударных частей в районе Бузулук — Михайлов вызвало сложную перестановку войск Южной группы: части перебрасывались на 300–500 километров в весеннюю распутицу. Фрунзе сконцентрировал на направлении главного удара две трети пехоты и артиллерии и всю конницу. При общем протяжении фронта в 940 километров контрнаступление планировалось в полосе 220 километров силами 42 тысяч штыков и сабель против 23 тысяч белогвардейцев. Для обороны остального 720-километрового фронта оставалось всего 22,5 тысячи солдат против 40 тысяч штыков и сабель противника. [224]

Командование фронта одобрило план. Однако Троцкий склонялся к оборонительным действиям, полагая возможным даже отступление советских войск за Волгу. Главком Вацетис поддерживал наступление, но считал необходимым отложить его до прихода крупных подкреплений. И все же вопреки колебаниям главного командования, несмотря на бешеный напор противника, удерживавшего инициативу на всем фронте, Фрунзе неуклонно готовил решающее контрнаступление.

17 апреля из перехваченных приказов противника разведка установила: колчаковские войска, действующие против Пятой и Первой армий, наступают в трех расходящихся направлениях. М. В. Фрунзе решил использовать это. «Основная идея операции Южной группы Восточного фронта, — докладывал он командующему, — удар вразрез между частями 3-го и 6-го корпусов противника, в общем направлении на Бугуруслан, Заглядино, Сарай-Гир с целью окончательного разобщения этих корпусов и разгрома их по частям».

План был смелым, решительным. Однако малейший просчет в оценке сил и возможностей борющихся сторон таил огромные опасности для войск, осуществлявших контрудар: они сами могли оказаться окруженными. Тем не менее утром 28 апреля контрнаступление войск Южной группы началось. Первым этапом стала Бугурусланская операция. 4 мая после упорных боев был освобожден Бугуруслан. 5 мая — Сергиевск. В тот же день десант Волжской флотилии освободил Чистополь. Враг утратил инициативу и стал отступать. Вся страна следила за операциями на Востоке. «Правда» почти ежедневно публиковала оперативные сводки штаба Южной группы. 13 мая советские части освободили Бугульму. К середине мая, пройдя с боями до 150 километров, войска Пятой и Туркестанской армий вынудили Западную армию Ханжина отойти за реку Ик, то есть на тот рубеж, с которого она и предприняла наступление, чтобы овладеть Волгой. Это была крупная победа Красной Армии, но враг еще обладал значительными резервами.

Антанта не менее пристально следила за боевыми действиями на Восточном фронте. Видя, что успешно развивающееся контрнаступление советских армий срывает планы соединения войск Колчака и Деникина, империалисты предприняли попытку осуществить северный вариант наступления восточной контрреволюции: через Вятку на Вологду, на соединение с армией генерала Миллера и англо-американскими войсками. Обращение к этому плану объяснялось еще и тем, что в северной части фронта колчаковским войскам удалось сохранить инициативу.

Наше командование видело опасность прорыва колчаковцев на Вятку, но не сумело найти ответных действий. К этому времени приказом Троцкого Каменев был отстранен от командования фронтом и вместо него назначен А. А. Самойло. 10 мая командование Восточного фронта отдало директиву о перенесении главных усилий против генерала Гайды. В связи с этим Пятая армия была выведена из Южной группы, и направление ее наступления изменилось на более северное — на Мензелинск — для последующего удара во фланг и тыл противника. На Южную группу возлагалась задача лишь содействия этим операциям. [225]

М. В. Фрунзе продолжал отстаивать свой план, предусматривавший контрнаступление советских войск в центре Восточного фронта. Разгромив армию Ханжина в районе Белебея, его войска, развивая успех, должны были форсировать Белую, овладеть Уфой и выйти в предгорья Урала. Этот прорыв выводил советские войска на тылы Оренбургской и Сибирской армий Колчака и мог отрезать их от удобных путей отхода. Следовательно, осуществление стратегического плана Фрунзе обеспечивало бы разгром основных сил врага на всем фронте и освобождение Урала.

15 мая войска Южной группы начали Белебеевскую операцию. Их поддерживали с севера войска Пятой армии, вышедшие к рекам Белой и Каме. Туркестанская армия в ходе ожесточенных боев нанесла поражение только что прибывшему корпусу Каппеля и освободила Белебей. Колчаковцы под угрозой окружения отступили к Уфе.

В боях под Белебеем отличилась кавалерийская бригада И. Д. Каширина. Когда полк белогвардейцев повел наступление против сотни красных бойцов, Каширин личным примером увлек за собой отступивших было кавалеристов. За героизм и мужество бригада Каширина, взявшая Белебей, была награждена Почетным революционным Знаменем ВЦИК.

Считая необходимым развить успех, Фрунзе выдвигает перед командованием фронта вопрос о немедленном проведении Уфимской операции. Однако новый командующий предвзято отнесся к плану. Создалась угроза срыва контрнаступления Южной группы. Реввоенсовет фронта по инициативе С. И. Гусева информировал Ленина о создавшемся положении. Каменев был вызван в Москву. Его принял Владимир Ильич. Приказ Троцкого был отменен, Каменев восстановлен в должности.

29 мая в телеграмме Реввоенсовету фронта Ленин подчеркнул необходимость продолжения решительных наступательных операций против Колчака: «Если мы до зимы не завоюем Урала, то я считаю гибель революции неизбежной» (Ленин В. И. Военная переписка. — М., 1956. — С. 132–133). Владимир Ильич призвал Реввоенсовет напрячь все силы для скорейшего освобождения региона.

Незадолго до этого М. В. Фрунзе подписал приказ войскам Туркестанской армии о начале операции по разгрому Уфимской группы противника и овладению Уфой. Наступление поддерживалось Первой и Пятой армиями. На дальних подступах к городу развернулись упорные кровопролитные бои, обе стороны несли большие потери.

В конце мая 20-я дивизия Первой армии освободила Стерлитамак. 3 июня 26-я дивизия Пятой армии вышла к реке Белой, а 8 июня, форсировав водную преграду, заняла Бирск. Овладение Стерлитамаком на юге и Бирском на севере улучшило стратегическое положение продвигавшейся к Уфе Туркестанской армии: ее фланги были надежно прикрыты.

Западная армия Ханжина, потерпев серьезное поражение, стремилась отойти за реку Белая, используя ее как надежную преграду. При этом Западная армия была усилена Волжским корпусом.

Разрабатывая план операции, Фрунзе прежде всего вынужден был [226] считаться с тем, что командование фронтом еще 11 мая вывело Пятую армию из состава Южной группы, что значительно ослабило ее. Первоначально предусматривалось наступление на Уфу левым крылом Туркестанской армии, чтобы помешать организованному отходу белогвардейцев за водный рубеж. Остальные войска должны были использоваться для обороны правого крыла и центра. Главный удар отводился войскам правого фланга Туркестанской армии южнее Уфы: форсировать Белую, выйти в тыл белогвардейцам и разгромить их. 26-я стрелковая, действовавшая севернее Уфы, должна была раньше Туркестанской армии форсировать реку и оттянуть на себя силы противника, облегчив наступление южнее Уфы.

В ходе операции Фрунзе принял решение одновременно форсировать реку севернее и южнее Уфы и окружить группировку противника. Враг открыл ураганный огонь, и попытка преодолеть водную преграду южнее Уфы успеха не имела. Зато 25-й дивизии удалось захватить небольшой плацдарм северо-западнее Уфы. Отвоевала плацдарм и 26-я стрелковая. Учитывая это, Фрунзе перенес главный удар с правого крыла на левое.

В ночь на 8 июня на полуостров возле Красного Яра переправились основные силы 25-й дивизии, которая прорвала оборону противника и расширила плацдарм. Сюда была переброшена 31-я стрелковая дивизия. За два дня части 25-й отразили многократные контратаки противника, преодолели проволочные заграждения и заставили белогвардейцев отойти от Уфы. Вечером 9 июня части 25-й дивизии вступили в город.

В боях под Уфой виртуозно действовала наша артиллерия, прикрывая наступающих. Фрунзе сам разработал план переправы и лично руководил стремительным наступлением. Переправившись через Белую, артиллеристы ворвались в расположение противника. В этих боях М. В. Фрунзе был контужен, а В. И. Чапаев ранен...

* * *

Из приказа Реввоенсовета Республики № 312: «30 июня 1920 года.

Награждается Почетным революционным Красным Знаменем за отличия в боях с врагами социалистического отечества:

229-й стрелковый полк.

24 июня 1919 года полк получил приказ форсировать реку Уфу, укрепиться на восточном берегу и возвести постоянную переправу для дальнейшей переброски частей. Обстановка боя крайне не благоприятствовала нашим героям. Казалось, сама природа обрушилась на горсть красных орлов: низкий равнинный берег, занимаемый полком, быстрая речка и гористый, покрытый лесом восточный берег делали переправу почти невозможной. Средствами переправы были 3–4 утлых лодчонки. Ночью, подойдя тремя ротами к берегу, на виду у противника приступили к переправе. Ураганный артиллерийский, ружейный и пулеметный огонь встретил храбрецов, но не смутил их, и 4 лодки поплыли на другую сторону. Огонь противника дошел до наивысшего напряжения, пули сыпались градом, унося из рядов красных героев жертву за жертвой. Но уже никакие силы не могли сломить упорство наступавших. Идя на верную смерть, переправились они на другой берег. [227]

Только удалось сосредоточиться небольшой горсти красных стрелков на неприятельском берегу, как противник, во много раз превосходивший численностью, повел атаку, думая отбить наших и опрокинуть их в реку. Но не дрогнули и тут наши бойцы и, осыпая противника ружейным и пулеметным огнем, сдержали натиск врага, дабы выиграть время и дать возможность переправиться остальным. Переправившиеся части тотчас вливались в цепь и, прикрывая переправу остальных, задерживали наседавшего врага. Наконец, когда удалось сосредоточить две роты на неприятельском берегу, красные герои перешли в атаку.

Встреченные ураганным огнем, зная, что силы противника во много раз превосходят наши, красные стрелки, увлекаемые командирами и комиссарами, с криком «ура» бросились вперед, сметая все на своем пути. Губительный огонь противника делал свое дело, и ряды атакующих редели, однако упорство и безумная храбрость наших героев смутили белых, и последние, не выдержав штыкового удара, отступили. В результате этого беспримерного боя переправа была за нами, и остальные части могли переправиться почти без потерь. Захвачено в бою 7 пароходов, 2 баржи, груженные машинами Благовещенского завода, артиллерийским имуществом, железом и продовольствием».

* * *

...После освобождения Уфы ударная группа, преодолевая упорное сопротивление белогвардейцев, форсировала и развернула дальнейшее наступление. Над противником нависла угроза окружения, он поспешно отступил за речной рубеж.

Через 10 дней Туркестанская армия вышла к предгорьям Уральского хребта. Контрнаступление Южной группы переросло в общее наступление Восточного фронта. 217-й, 218-й, 219-й, 221-й, 222-й, 223-й, 224-й стрелковые полки и кавалерийский дивизион 25-й стрелковой дивизии были награждены Почетными революционными Красными Знаменами. Начальник 25-й дивизии В. И. Чапаев получил орден Красного Знамени. Этой же награды был удостоен М. В. Фрунзе.

Колчаковское командование, воспользовавшись переброской крупных сил с Оренбургского и Уральского направлений, поставило перед армейской группой генерала Белова, Оренбургской и Уральской белоказачьими армиями задачу любой ценой захватить опорные пункты Советской власти в южной части фронта — Оренбург и Уральск, выйти в тыл Туркестанской армии и создать благоприятные условия для войск Ханжина. Белые сосредоточили под Оренбургом и Уральском около 30 тысяч солдат. Оренбург обороняли немногим более 8 тысяч красноармейцев. Первая армия отражала натиск превосходящих сил. На помощь ей пришли рабочие Оренбурга. Под руководством губкома РКП(б), возглавляемого И. А. Акуловым, к середине апреля были сформированы пять рабочих полков.

И вот двойным ударом — с севера и юга — на реке Салмыш был наголову разгромлен белогвардейский корпус Бакича. Советские полки отразили ожесточенные атаки противника. Правда, белогвардейским частям удалось подойти к городу на расстояние 5 километров. Красноармейцы контратаковали белых, отбросив их на исходные рубежи. [228]

К середине мая Оренбург был охвачен с трех сторон. Рабочие укрепили город траншеями, стойко оборонялись...

* * *

Телеграмма В. И. Ленина М. В. Фрунзе от 22 мая 1919 года: «На мою телеграмму от 12 мая об Оренбурге до сих пор от Вас ответа нет. Что значит Ваше молчание? Между тем из Оренбурга по-прежнему идут жалобы и просьбы о помощи. Прошу впредь более аккуратно отвечать на мои телеграммы. Жду ответа.

Ленин». (Ленин В. И. — Т. 50. — С. 321).

* * *

Телеграмма М. В. Фрунзе В. И. Ленину: «На Вашу телеграмму от 22 мая сообщаю следующее: по существу Вашего требования в отношении Оренбурга все, что только позволяли сделать средства, находившиеся в моем распоряжении, сделано. Должен доложить, что этих средств для исчерпывающей помощи Оренбургу и одновременно с этим решения задач на основном, Уфимском, направлении совершенно недостаточно. Но, во всяком случае, помощь для удержания самого Оренбурга впредь до решения вопросов на основном направлении была подана достаточная, как это и подтверждают события последних дней. Считаю, что поток оренбургских слезниц по бесчисленным адресам в значительной степени объясняется собственным неумением правильно использовать силы и средства, бывшие в распоряжении Оренбурга. За несвоевременность ответа извиняюсь. Обстоятельство это объясняется тем, что в момент получения Вашей телеграммы я был на фронте. Командюжгруппой Фрунзе».

* * *

...26 мая в Оренбург стали прибывать подкрепления. Численность защитников города увеличилась в полтора раза. Белогвардейцы прекратили атаки.

Но в ожесточенных боях под Уральском белым удалось нанести поражение 22-й дивизии и блокировать город. Враг сосредоточил здесь 14,5 тысячи штыков и сабель. Защитники насчитывали всего 2,5 тысячи бойцов. Городской гарнизон был срочно пополнен коммунистами и рабочими. Сформировали боевую дружину в 1200 человек, построили бронепоезд и бронелодку, вдоль рек Урал и Чанган возвели окопы, а подступы к Уральску с севера оборудовали инженерными сооружениями. По проекту военного инженера Д. М. Карбышева, впоследствии Героя Советского Союза, город был разбит на секторы, в которых создали ротные и батальонные опорные пункты. Хорошо организованная оборона позволила уральцам отразить все штурмы. Несмотря на подкрепления в силах и средствах, белогвардейцы не сумели сломить защитников города.

А между тем осажденные остро ощущали недостаток боеприпасов, продовольствия, фуража. 16 июня Ленин передал защитникам Уральска горячий привет и просьбу «не падать духом, продержаться еще немного недель», выразил уверенность, что «геройское дело защиты Уральска увенчается успехом». Уральцы выполнили наказ Ильича.

Выход советских войск на Белую и Каму, освобождение Уфы, Стерлитамака, Бирска и других городов означали, что борьба за Урал вступила в решающую фазу. Однако Главком Вацетис с одобрения [229] Троцкого вдруг отдал командованию Восточного фронта приказ: по овладению реками Белая и Кама прочно закрепиться, прекратив наступление. Главком считал, что решающим фронтом должен стать Южный, где развернул боевые действия Деникин, и в соответствии с этим придется снимать части с Восточного фронта.

9 июня Реввоенсовет фронта обратился к Владимиру Ильичу с докладной запиской, в которой говорилось, что приостановка наступления в Предуралье может свести на нет успехи, достигнутые здесь, и настаивалось на отмене директивы Главкома.

ЦК РКП(б) предложил командованию фронтом продолжать наступательные операции.

Состоявшийся 3–4 июля Пленум Центрального Комитета подтвердил необходимость наступления на Урал и окончательно отверг план Вацетиса — Троцкого. Основная задача момента, говорилось в письме ЦК РКП(б) ко всем партийным организациям, «отразить нашествие Деникина и победить его, не останавливая победного наступления Красной Армии на Урал и Сибирь».

И. И. Вацетис был освобожден от обязанностей Главкома. На этот пост был выдвинут С. С. Каменев, а вместо него командующим фронтом стал М. В. Фрунзе...

* * *

Строки биографии. Михаил Васильевич Фрунзе (партийный псевдоним — Арсений, Трифоныч) родился 21 января 1885 года в поселке Пишпеке (ныне г. Фрунзе) Киргизской ССР в семье военного фельдшера. Советский партийный, государственный и военный деятель. Член Коммунистической партии с 1904 года. Окончил гимназию, поступил в Петербургский политехнический институт, где стал профессиональным революционером. Арестован и выслан из Петербурга.

В 1905 году Московским комитетом РСДРП направлен в Иваново-Вознесенск и Шую для подпольной работы. Был одним из руководителей Иваново-Вознесенской стачки и первого Совета рабочих депутатов. Делегат IV съезда РСДРП.

В 1907 году арестован в Шуе. Дважды приговаривался к смертной казни, замененной сначала 10 годами каторги, а затем пожизненной ссылкой. Из ссылки бежал в Иркутск, под чужой фамилией работал в Чите. Для революционной деятельности направлен в армию.

После февральской революции Фрунзе начальник народной милиции Минска, член солдатского комитета Западного фронта, председатель Совета крестьянских депутатов Минской и Виленской губерний. В сентябре 1917-го снова направлен в Шую.

Во время Октябрьской революции с вооруженным отрядом рабочих прибыл в Москву и принял участие в боях с контрреволюцией. Был военным комиссаром Ярославского военного округа. 26 декабря 1918 года назначен командующим Четвертой армией Восточного фронта. С 5 марта 1919 года Фрунзе командовал Южной группой. Провел серию блестящих операций против войск Колчака. Командовал войсками Восточного фронта, освободившими Северный и Средний Урал.

Возглавлял Туркестанский фронт, руководил разгромом контрреволюции в Средней Азии. 14 марта 1924 года назначен заместителем [230] председателя РВС СССР и наркома по военным и морским делам, а чуть позже — начальником Штаба РККА, начальником Военной академии. С 1925 года — председатель РВС СССР и нарком по военным и морским делам, член Совета труда и обороны. Руководил подготовкой и проведением Военной реформы 1924–1925 годов. Член ВЦИК, ЦК РКП(б), кандидат в члены Политбюро ЦК. Награжден 2 орденами Красного Знамени и Почетным революционным оружием. Умер 31 октября 1925 года в Москве. Похоронен на Красной площади.

* * *

...В конце июня армии Восточного фронта начали общее наступление. Главный удар наносили подразделения Пятой, действовавшие в центре. Перед ними стояла задача — овладеть Южным Уралом. На Вторую и Третью армии, которым придавалась Волжская флотилия, возлагалось освобождение Северного, Западного и Среднего Урала. На Первую и Четвертую — разгром белоказаков в районах Уральска и Оренбурга.

24 июня войска Пятой армии (командующий М. Н. Тухачевский) форсировали Уфу и вступили на Уфимское плоскогорье. Этот прорыв вынудил генерала Гайду перебросить часть Сибирской армии, что создало благоприятные возможности для перехода в наступление советских частей северного крыла. Вторая армия (командующий В. И. Шорин) при содействии Волжской флотилии нанесла удар в направлении Сарапул — Воткинск и освободила Елабугу, затем — Сарапул, Ижевск и Воткинск. Преследуя противника, красноармейцы вышли к Осе и Оханску, форсировали Каму и, развернув стремительное наступление, отбросили Сибирскую армию за реку Ирень.

Третья армия (командующий С. А. Меженинов) перешла в наступление на Пермь. Однако дальнейшее продвижение было задержано контрударом Сибирской армии, которая захватила Глазов. Войска Третьей остановили противника, а затем оттеснили его на исходные позиции. 7 июня Глазов вновь был освобожден от белых. Армия подошла к Перми.

30 июня при поддержке Волжской флотилии 30-я дивизия Третьей армии переправилась через Каму, за нею — 29-я. На другой день войска Второй армии атакой с юга освободили Кунгур. Взвился советский флаг над Красноуфимском.

1 июля 29-я стрелковая дивизия (начдив В. Ф. Грушецкий, военком В. М. Мулин) обходным маневром освободили Пермь...

* * *

Из книги Ф. Г. Копытова «В боях на Северном Урале»: «Недолго находились белые в Глазове — всего десять дней. Общими усилиями полков Красной Армии город был вырван из вражеских рук.

Здесь, на вятской земле, было навсегда остановлено продвижение белой армии. Начался стремительный, победоносный поход за освобождение Урала и Сибири.

Армия Колчака покатилась на восток. Верхнекамцы двинулись в район Залазинского завода. В Залазне уже гудели церковные колокола, на улицах завода не было белых солдат и офицеров. 22-й Кизеловский полк и другие наши части загнали их в афанасьевские леса.

Все полки нашего левого фланга, в том числе и Особый экспедиционный отряд, вели стремительное наступление. Оно развертывалось [231] с нарастающей силой. Верхнекамцы шли дальше, в направлении сел Афанасьевское, Верхнекамское, Гординское.

В районе деревень Корабли — Сергино белые пытались оказать сопротивление. Они сосредоточили здесь большие силы и, пользуясь разрывами между частями наших войск, перешли в контрнаступление. Белые яростно пытались принудить верхнекамцев к отступлению. Бой шел несколько дней. Вынужденный отойти сам, враг сделал попытку задержаться в селе Суб-Сива. Первой атакой верхнекамцы опрокинули противника.

В самом начале боя многие из нас увидели такую картину. Ворвавшийся в село одним из первых красноармеец поясным ремнем что есть мочи порол беляка. А избиение пленных настрого запрещалось. Подбегает командир взвода:

— В чем дело?!

— А-а, так его и надо! — отвечает рассвирепевший красноармеец.

А пленный кричит:

— Илюха, не надо, прости, Илюха! Меня силой забрали.

Оказалось, Илюха взял в плен своего младшего брата. Сразу же после порки тот присоединился к нашей цепи и открыл огонь по белым.

Через несколько дней села Юрла, Белоево, Кудымкар оказались позади нас.

Но Колчак еще располагал большими резервами на фронте и в тылу. Многочисленные карательные отряды рыскали по Уралу и Сибири, дотла сжигали села и деревни. В резерве находились специальные офицерские и казачьи подразделения, полки Иисуса Христа. Почти все они были брошены на фронт, в бой.

Большую надежду Колчак возлагал на камскую флотилию. В районе Перми было сосредоточено более 50 боевых пароходов и барж, плавучих батарей. Команды пароходов «Суффолк» и «Кент» были укомплектованы исключительно английскими офицерами и матросами. Но никакие силы не могли уже задержать красных. Вражеский флот был разбит.

Колчак с усиленной личной охраной выехал из главной ставки на Уральский фронт. Он побывал в Златоусте, Челябинске, Екатеринбурге. Здесь, в промышленных районах, адмирал искал «крамолу», причину неудач и поражений белой армии. Он надеялся также найти здесь и пополнение для фронта.

Еще в первые дни после объявления его «верховным правителем» Колчак усмотрел, что в составе чехословацкого корпуса есть немало неугодных ему солдат и офицеров. Поэтому осенью 1918 года Колчак по договоренности с генералом Жанненом снял с передовой линии Уральского фронта всех чешских солдат. На них, как известно, возложили охрану железнодорожных линий и другие операции в тылу. Подразделения Чехословацкого корпуса были расквартированы в городах, на станциях, в рабочих поселках, словом, распылены по всей железнодорожной магистрали. Такое разобщение по замыслам Колчака и Жаннена должно было оградить солдат от большевистской агитации, сделать их покорными. [232]

Когда же белая армия быстро покатилась на восток, адмирал хотел снова послать всех чешских солдат на передовую. Но было поздно. Например, еще с осени находившийся в Екатеринбурге белочешский полк отправиться на фронт отказался...

* * *

Телеграмма В. И. Ленина Реввоенсовету Восточного фронта от 1 июля 1919 года: «Поздравляю героические красные войска, взявшие Пермь и Кунгур. Горячий привет освободителям Урала. Во что бы то ни стало надо довести это дело быстро до полного конца. Крайне необходимо мобилизовать немедленно и поголовно рабочих освобождающихся уральских заводов. Надо найти новые революционные способы тотчас включать этих рабочих в войска для отдыха уставшим и для отпуска на юг. Первую часть телеграммы сообщите полкам.

Предсовобороны Ленин» (Ленин В. И. — Т. 51. — С. 3).

* * *

...Пожва. У своих истоков, около деревни Карпушенки, где в конце марта верхнекамцы пили студеную воду, Кама — ручей. А здесь, у Пожевского завода, она широка и глубока.

Верхнекамцы с наслаждением купались в Каме, водная ширь густо покрылась загоревшими телами. Издалека, ловко и проворно работая веслами, предусмотрительные солдаты гнали лодки, чтобы облегчить переправу через реку. Но лодки, к огорчению ребят, не понадобились. За поворотом раздался короткий отрывистый гудок, показался пассажирский пароход с огромной баржей на буксире. Вероятно, уже разведали о нашем появлении на Каме. Пароход подошел ближе. Несколько красноармейцев — отличных пловцов — поплыли к пароходу.

— Пароход, товарищи, в вашем распоряжении! — крикнул через рупор человек с капитанского мостика.

Верхнекамцы погрузились на пароход и баржу и поплыли вниз по реке. В устье Чусовой выгрузились на берег и, прочесывая его, дошли до Левшино. Здесь Кама горела. На протяжении нескольких километров от Левшино река казалась сплошной огненной лавой. Горели бензин, керосин и мазут, выпущенные белыми из барж и резервуаров нефтебазы Нобеля. У берегов, на середине фарватера, на якорях и на плаву пылали десятки пассажирских и грузовых пароходов, барж, баркасов. лодок. Обгоревшие части судов рушились, загромождая Каму.

На железнодорожных тупиках нефтебазы догорали вагоны. Как выяснилось, убегая из Левшино, белые загнали в тупик четыре состава. Вагоны, переполненные пленными красноармейцами, были накрепко закрыты. Когда запылал бензин, загорелись и вагоны. Все пленные погибли. Верхнекамцы Николай Шибанов, Александр Кибанов и другие, придя на место невероятного зверства, не находили слов. Они взяли по нескольку медных пуговиц из груды еще горячего пепла и пришили к своим гимнастеркам...

Длительный поход и стычки с противником сильно утомили людей. Неудержимо тянуло ко сну. Казалось, дороже сна нет ничего на свете. Но полк поспешил в район Кусье-Александровского завода. Лысьвенские [233] рабочие по-отечески встретили нас. На площади установили столы, заставленные разнообразной едой.

В ночь вышли из Лысьвы. Наступление — на Чусовую. Смертельно хотелось спать. Но шли и шли. Где-то недалеко началась сильная стрельба. Все насторожились, ускорили шаг. На перекате перебрались через речку и в деревне Усть-Койна стали свидетелями уже развернувшегося боя. Оказалось, крестьяне захватили у белых винтовки и открыли по ним огонь...

Крепкие силы колчаковское командование сосредоточило в селе Троицкое. Противник намеревался удержать шоссейную дорогу Соликамск — Кунгур и остановить продвижение Красной Армии. Операцией руководил Пепеляев. Но планы его были сорваны.

По улице Троицкого промчался на коне белый связист, неистово крича:

— Снимайте провода! В Троицком красные!

На железнодорожной линии показался паровоз с двумя платформами и крытым вагоном. На передней платформе стояли пушка и пулеметы. Это был «броневик» красных. Застрочил пулемет. Белые обратились в бегство. На станцию доставили несколько тысяч пленных.

В районе Бисера верхнекамцы нанесли мощный удар по известной Воткинской дивизии, которая помимо рабочих была укомплектована кулаками и офицерами. На каждый десяток солдат приходилось по офицеру...

* * *

Из донесения командира Верхнекамского полка: «Стремительным ударом нам удалось захватить базу Воткинской дивизии. Взято в плен 50 человек, захвачено до 1000 винтовок, миллион патронов, 17 пулеметов, 300 голов скота, хозяйственное имущество, огромные запасы муки, крупы, сахара и других продуктов. Продолжаем наступление».

* * *

...Стояли на редкость теплые дни уральского лета. На привалах в деревнях было шумно. Красноармейцы, девушки, старухи и старики плясали, пели песни и частушки, играли гармонисты на разбитых тальянках.

Особенно популярной была частушка о Колчаке и Гайде: