Главный фронт республики
Это походило на демонстрацию мод. С одной, правда, оговоркой: если бы одежда была гражданская. Но одежда была военная и в таком разнообразии, что рябило в глазах. Статные офицерские кители без погон, побелевшие солдатские гимнастерки, задубелые матросские бушлаты, потертые комиссарские кожаны. И обувка была на загляденье: на ком красовались блестящие хромовые сапоги, а кто разбитые в пух и прах ботинки от любопытного взгляда прятал. Причем, как и положено, один вид одежды не путался с другим: если уж китель, так придерживался кителей, а гимнастерка, ясное дело, — гимнастерок.
Чеверев долго присматривался к приглушенно гудевшим группам, размышляя, к какой подойти: неловко было перстом торчать посреди коридора. Но в это время открылась дверь, и человек завидной офицерской выправки громко и разборчиво произнес:
— Чеверев Александр Михайлович! Прошу...
«Что-то быстро», — подумал Чеверев, однако, отбросив возникшую неловкость, шагнул за порог вслед за изящным человеком.
— Товарищи! Минуточку внимания. Оч-чень любопытная аттестация. Шорина, — обратился к присутствующим кто-то из сидевших за центральным столом.
— Это командующего Второй армией?
— Именно, именно. Позвольте, я вам зачитаю.
И, поправив пенсне, он стал вслух читать бумагу, которую писал недавно Чевереву Василий Иванович Шорин. Александр знал ее содержание, хотя с такого рода документами обычно подчиненных не знакомят. Шорин же правилом пренебрег, дал почитать и минуту спустя добавил: «У нас от тебя, Александр Михайлович, секретов нет. Давай кончай Академию. Возвращайся». Чеверев тогда иронично улыбнулся; «Куда возвращаться-то? К тому времени вы всю контру порасколотите». — «Хватит еще и на твою долю, — ответил командующий, отобрал бумагу и запечатал ее. — Так что учись. Овладевай командирскими премудростями...»
А человек за центральным столом читал между тем заверенный печатью документ...
Боевая аттестация командира 4-го Сводного полка Второй армии тов. Чеверева Александра Михайловича: «Лично сам — храбр и мужественен. Обладает железной волей и ведет тех, кто ему вверен, твердо к намеченной цели.
Несмотря на полученные в бою и до сих пор не залеченные раны, любя свой полк (и как горячо!), до фанатизма преданный делу, не покидал полка.
Полк под его управлением участвовал во многих боевых операциях и выполнял всегда задачи успешно, чему я сам был свидетелем. [67]
Последняя ответственная задача при штурме Ижевска была им разработана и выполнена с блестящим успехом. За свои боевые подвиги представлен к награждению орденом Красного Знамени, а полк за свои боевые действия — к награждению Красным знаменем...»
Сосед человека за центральным столом, тоже изящный, но уже без пенсне, недоверчиво взглянул на Чеверева:
— Что, в самом деле? Это вы разработали операцию по взятию Ижевска?
— Так точно, — казенно-сухо ответил Александр: сильно не понравился ему недоверчивый, похожий на штабного службиста военный. А тот, не заметив иронии в ответе, бесцеремонно продолжал расспросы:
— И грамотой владеете? Пишете, читаете?
— Так точно! — с еще большим усердием произнес Чеверев...
Уж что-что, а грамота свою роль в его житье-бытье сыграла. Отец Чеверева, уральский большевик, учил сына читать по заляпанным машинным маслом листовкам, в которых чаще всего встречались слова «пролетарий», «самодержавие», «революция». Потом, когда отдали Сашку в гимназию, не раз эти слова приводили в ужас педагогов. Наверно, не без их помощи оказался вскоре Александр в числе «пролетариев», а потом и «безработных». Потолкался по окрестным заводам — не берут. Простился с домом, по Руси пошел.
Приглянулась ему одна бурлацкая артель. Семь потов приходилось днем проливать, зато вечером — костер у шалаша, похлебка в котле, небылицы всякие — за ночь не переслушаешь. Но бывало и так — попросит кто-нибудь из бурлаков: «Почитай-ко, Сашок, книженцию». И Сашка читал. Только приходят как-то к огню двое полицейских. «Читаешь?» — «Читаю». — «Тогда забирай манатки, пойдешь с нами». Выслали Чеверева этапом до Оренбурга, до самого дома.
Правда, и потом путешествия и чтения были — Чита, Кавказ, Южный Урал... Тюрьмы. Побеги. Вплоть до самой революции...
— Ну, так, — продолжал любопытствовать член приемной комиссии. — А вы нам расшифруйте: как разрабатывали план. Ижевск действительно блестяще был взят...
«Блестяще, не блестяще, — подумал Чеверев, — а взяли мы тогда город». Но припомнился Чевереву не Ижевск, а небольшая по-зимнему хмурая деревушка, возле которой дутовцы наголову разбили его отряд. Самого его ранило. С большими потерями прорвались добровольцы и в лесу скрылись.
Лежал Чеверев, прислонясь спиной к занесенному снегом пню. Болела рана. А пожилой ополченец, которого Чеверев первым в свой отряд записал, крутил самокрутку и пытался подбодрить командира: «Ничего, голуба. Вишь, пеньки пошли — знать, селение близко. А иначе кто бы их тут понаоставлял? Вот и выберемся к своим. Обрастем силой. Шею-то Дутову еще намылим».
Улыбнулся Чеверев, встать хотел, да не смог: боль отдалась по телу... [68]
Из сообщений газеты «Известия Уральского областного совета» от 11 июня 1918 года: «Заседание Екатеринбургского совета. 8 июня на закрытом заседании Совета по вопросу об организации обороны в связи с выступлением чехословаков и контрреволюционных банд вынесена следующая резолюция, предложенная большевиками:
Екатеринбургский совет рабочих и армейских депутатов, сознавая всю недостаточность для борьбы с контрреволюцией и мировым капиталом вооруженных сил добровольческой Красной Армии и необученных, случайно собранных рабочих дружин, в частности убедившись на опыте борьбы с дутовцами и чехословаками в преимуществе регулярных войсковых частей, приветствует решение ЦИК партии о всеобщей обязательной мобилизации трудовых масс и предлагает областному совету объявить всеобщую мобилизацию в области двух годов молодежи призывного возраста, с назначением призванных из рядов буржуазии на принудительные общественные работы».
Для борьбы с белочехами и белогвардейцами Советское правительство двинуло на Урал значительные силы Красной Армии из внутренних районов республики. 13 июня 1918 года был создан Восточный фронт под командованием левого эсера М. А. Муравьева. Для борьбы с кулацким саботажем в деревню направлялись продотряды. Организовывались комитеты бедноты, которые становились опорными пунктами диктатуры пролетариата в сельской местности. В целях укрепления обороноспособности 28 июня была национализирована вся крупная промышленность и все виды транспорта.
10 июля V Всероссийский съезд Советов законодательно оформил декрет ВЦИК от 29 мая, объявив военную службу обязательной для всех трудящихся в возрасте от 18 до 40 лет. Нетрудовые элементы зачислялись в тыловые подразделения. Принудительно призывались в армию все офицеры и военные специалисты старой армии. Во всех войсковых частях создавался институт военных комиссаров.
Летом 1918 года обстановка в стране ухудшилась. Произошли мятежи эсеров в Москве, Ярославле, Муроме, Рыбинске, Коврове.
10 июля поднял мятеж командующий Восточным фронтом Муравьев...
Строки биографии. Михаил Артемьевич Муравьев родился 13 сентября 1880 года в деревне Бурдуково теперешней Горьковской области. Из крестьян Костромской губернии. Левый эсер, подполковник. Окончил духовную семинарию и Казанское пехотное юнкерское училище. Участник русско-японской и первой мировой войн. После февральской революции возглавлял работу по формированию революционной армии из добровольцев тыла для продолжения войны с Германией.
Перед Октябрем примкнул к левым эсерам. После революции предложил свои услуги Советскому правительству. 28 октября 1917 года был назначен начальником обороны Петрограда, 30 октября — главнокомандующим войсками, действовавшими против подразделений Керенского — Краснова. Во время борьбы с калединщиной Муравьев — [69] начальник штаба у В. А. Антонова-Овсеенко. В начале 1918-го командовал красногвардейскими отрядами, направленными против украинской Центральной рады. С 13 июня — главнокомандующий войсками Восточного фронта. После левоэсеровского мятежа в Москве Муравьев стал изменником революции, попытался совершить переворот в Симбирске. Убит 11 июля 1918 года при вооруженном сопротивлении аресту.
...Вслед за мятежом Муравьева контрреволюционные восстания охватили Поволжье, Южный Урал, Северный Кавказ, Дон. Пали Архангельск, Уфа, Симбирск, Казань, Иркутск, Чита, Хабаровск, Благовещенск.
23 сентября в Уфе в качестве органа верховой власти контрреволюция создала Директорию кадетско-эсеровского состава, при которой было учреждено Главное командование русских и чехословацких армий во главе с генералом В. Г. Болдыревым.
Советскому правительству удалось объединить крестьян центральных районов вокруг пролетариата. Центр страны стал военно-стратегической базой революционной республики. Оперативно ликвидируются контрреволюционные выступления.
После подавления мятежа Муравьева командующим Восточным фронтом с 18 июля назначен И. И. Вацетис...
Строки биографии. Иоаким Иоакимович Вацетис родился 11 сентября 1873 года в Лутринской волости, ныне Салдусский район, в семье батрака-латыша. Советский военный деятель, командарм 2-го ранга. В 1891 году добровольно вступил в армию, окончил Виленское пехотное юнкерское училище и Академию генштаба. Участвовал в первой мировой войне в чине полковника. Командуя пятым латышским стрелковым полком, перешел во время Октябрьской революции на сторону Советской власти. Был начальником оперативного отдела Революционного полевого штаба при Ставке в декабре 1917 года. Командовал Латышской стрелковой дивизией. Один из руководителей подавления левоэсеровского мятежа в Москве. С 18 июля по 28 сентября 1918 года командовал Восточным фронтом, который вместе с членами Реввоенсовета создал из разрозненных отрядов. С 6 сентября Вацетис — главнокомандующий Вооруженными Силами республики. Преподавал в Военной академии РККА, профессор, старший руководитель по истории войн. Награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Умер 28 июля 1938 года, став жертвой сталинских репрессий.
...29 июля 1918 года ЦК партии признал, что судьба революции решается на Волге и Урале. Проведены партийные мобилизации. На Восточный фронт направлены пополнения, в результате чего здесь был достигнут перевес сил Красной Армии. Войска Восточного фронта объединились в Первую, Вторую, Третью, Четвертую и Пятую армии. 6 августа был образован Северо-Восточный участок завесы для обороны северного направления, а двумя днями раньше — Южный участок завесы из отрядов, действовавших на воронежском направлении...
Строки биографии. Рейнголд Иосифович Берзин (Берзиньш) родился [70] в 1988 году. Видный партийный и военный работник, активный участник Октябрьской революции и гражданской войны. В Коммунистической партии с 1905 года. Воспитывался в батрацкой семье, по профессии — учитель. Военное образование получил в империалистическую войну, закончил школу прапорщиков.
В период установления Советской власти выступает во главе революционных солдатских масс, участвует в ликвидации заговора генералов в ставке Верховного главнокомандования в Могилеве, занимает ответственные командные должности.
Гражданскую войну Р. И. Берзин встречает в Сибири в качестве представителя Высшей военной инспекции. После отступления советских войск на Урал продолжает энергично заниматься вопросами военного строительства, реорганизации добровольческих отрядов в регулярную армию. Назначен командующим Северо-Урало-Сибирским фронтом. В июле-ноябре 1918 года командует Третьей армией Восточного фронта, многое делает для ее организационного укрепления и политического просвещения.
На последующих этапах гражданской войны Р. И. Берзин входит в состав Реввоенсоветов фронтов, принимает участие в борьбе с контрреволюцией в Туркестане и Средней Азии. За боевые заслуги награжден орденом Красного Знамени. Умер в 1939 году, став жертвой сталинских репрессий.
Из воспоминаний Р. И. Берзина: «Подавить, разрушить старое — задача тяжелая, но еще труднее на обломках старого, разрушенного создать новое, жизнеспособное.
В военном деле мы к этому созиданию были призваны декретом об организации на местах военных комиссариатов. Но «места», как это часто случалось, не учитывая всей спешности и важности быстрого создания вооруженных сил пролетариата, не торопились. Поэтому ВЦИК вынужден был обратиться с призывом ко всем губернским, уездным и волостным Советам рабочих, крестьянских и казачьих депутатов.
В призыве говорилось, что создание вооруженных сил требует в качестве первого условия наличия хорошо налаженного аппарата военного управления на местах. Декретом от 8 апреля приказывалось создать комиссариаты по военным делам в составе трех членов при непременном участии одного военного специалиста, но между тем большинство Советов еще не приступало к проведению в жизнь этого декрета.
Предписание давало недельный срок для создания комиссариатов под личную ответственность председателей Советов: мы уже имели дело с восставшим Чехословацким корпусом.
Таким образом, Восточный фронт становился первым нашим фронтом, где военная организация поднималась на должную высоту. Мы отказались от не оправдавшего себя добровольчества и перешли к принудительной системе комплектования армии — мобилизации. В полный рост перед нами встала задача создания вооруженных военных комиссариатов и формирования Красной Армии — уже по единой системе.
В сравнительно лучших условиях находились части Уральского военного [71] округа, действовавшие против чехословаков в районе Екатеринбург — Челябинск. Они уже имели полковые объединения, хотя и несовершенные. Здесь и управление войсками было поставлено лучше. Общими операциями руководил Уральский окружной комиссариат во главе с военкомами Ф. И. Голощекиным, С. А. Анучиным и военруком, бывшим генералом Д. Н. Надежным.
В других местах управление войсками практически отсутствовало. Скажем, под Омском.
Еще 26 мая 1918 года Омский областной исполком создал военно-революционный штаб, которому передал всю власть. Однако в то же время существовал и Западно-Сибирский военно-оперативный штаб. К тому же 8 июня был образован штаб пароходной флотилии.
Товарищи, побывавшие в Сибири, в самых мрачных красках рисовали военное положение. Снабжение продовольствием организовать было некому. Точных данных о силах противника и даже своих — никто дать не мог. Отряды отступали хаотично и никакому учету не поддавались...
Требовались решительные меры.
Первая мобилизация была объявлена декретом ВЦИК 12 июня 1918 года. Были призваны рабочие и не эксплуатирующие чужой труд крестьяне Уральского, Приволжского и Западно-Сибирского военных округов. В Питере и Москве мобилизовали рабочих.
13 июня Уральский обком РКП(б) созвал совещание, в котором участвовали представители обкома партии, областного комитета левых эсеров, облсовета, военные комиссары, члены военной инспекции и Средне-Сибирского военного округа. Совещание пришло к заключению, что необходимо создать единый орган оперативного управления на Урале и в Сибири. Было принято решение объединить все отдельные участки фронта в Северо-Урало-Сибирский фронт и во главе поставить коллегию из командующего и двух членов. Должность командующего была предложена мне, а членами коллегии назначили Надежного и Анучина.
Штабу прежде всего необходимо было связаться с центром, чтобы информировать его о положении и получить необходимые директивы. В это время высшим руководящим оперативным органом Советской республики был Высший Военный Совет, но начал уже работу и другой орган — оперативный отдел Московского окружного комиссариата по военным делам, переданный в ведение Народного комиссариата.
Отовсюду в центр сыпались запросы, просили помощи и указаний. Для руководства всеми действиями требовался авторитет, а так как на очереди дня стоял вопрос о борьбе с белочехами, то прежде всего и был создан Революционный Военный Совет Восточного фронта. Главнокомандующим всем фронтом назначили Муравьева.
Назначение это для многих было непонятным и странным, но важно было одно: создан высший, объединяющий и связующий, орган. Вскоре, 22 июня, в разговоре по прямому проводу Муравьев сообщил мне, что Совет решил все действующие на Восточном фронте войска свести в несколько армий. Одной из них, Третьей, предстояло командовать мне...» [72]
Сразу же после назначения командующим Р. И. Берзин выехал в штаб фронта, а затем в Москву с докладом о положении армии. И тут же последовал приказ Л. Д. Троцкого, в то время председателя Реввоенсовета республики, о назначении командующим Третьей армией Д. Н. Надежного. Против приказа Троцкого выступил Уральский обком РКП(б), потребовавший оставить Берзина на посту командарма.
Тогда Троцкий назначает на эту должность Богословского, который через три дня, захватив важные сводки, перешел к белым. Вместе с ним сбежали начальник штаба армии Симонов и начальник Екатеринбургского гарнизона бывший полковник Осипов. Это Троцкого ничуть не смутило. Он отдает распоряжение о назначении временно исполняющим обязанности командарма И. Т. Смилгу, а затем А. Я. Угрюмова. Чехарда с назначениями кончилась с приездом Берзина из Москвы. По предписанию Ленина РВС утвердил его командующим Третьей армией.
Авантюризм Троцкого отвлекал внимание и силы уральского руководства на урегулирование уже решенных вопросов, мешал централизации управления войсками, подрывал авторитет Уралобкома РКП(б). И не случайно он получил отпор уральцев.
Строки биографии. Лев Давидович Троцкий (Бронштейн) — видный политический деятель. В Коммунистической партии — с 1917-го по 1927 год. Родился в 1879 году в Херсонской губернии в семье крупного земельного арендатора. В социал-демократическом движении с 1897 года. В 1898-м по делу «Южно-русского рабочего союза» был сослан в Сибирь, откуда в 1902 году бежал за границу. Участвовал в издании газеты «Искра». На II съезде РСДРП (1903) примыкал к меньшевикам. Марксистско-ленинской концепции революции противопоставлял полуменьшевистскую теорию «перманентной революции». В. И. Ленин писал, что эта теория «берет у большевиков призыв к решительной революционной борьбе пролетариата и к завоеванию им политической власти, а у меньшевиков «отрицание» роли крестьянства» (Ленин В. И. — Т. 27. — С. 80).
Участник революции 1905–1907 годов, председатель Петербургского Совета рабочих депутатов. В декабре 1905 года был арестован, осужден и выслан в Сибирь. Бежал за границу. В годы реакции ликвидатор, организатор различных антиленинских группировок. В 1-ю мировую войну занимал центристскую позицию, выступал против большевиков по вопросам войны, мира и революции.
В мае 1917-го вернулся из эмиграции в Петроград, примкнул к «межрайонцам», в числе которых на VI съезде РСДРП(б) был принят в большевистскую партию и избран членом ЦК. После июльских событий арестован буржуазным Временным правительством. В сентябре — ноябре председатель Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. В вопросе о вооруженном восстании отстаивал тактику ожидания созыва II Всероссийского съезда Советов, которую В. И. Ленин подверг резкой критике, так как она представляла серьезную опасность для дела восстания.
После Октябрьской революции Л. Д. Троцкий — нарком иностранных [73] дел в первом Советском правительстве. Разошелся с В. И. Лениным по вопросу о Брестском мире. Вопреки постановлению ЦК и директиве Владимира Ильича отказался подписать мирный договор с Германией после предъявления ею ультиматума. Начавшееся новое германское наступление поставило страну в опасное положение. Л. Д. Троцкий был вынужден сложить с себя обязанности наркома иностранных дел.
В 1918–1924 годах Л. Д. Троцкий народный комиссар по военным и морским делам и председатель Реввоенсовета республики. В 1920–1921 годах выступал против В. И. Ленина во время дискуссии о профсоюзах, отстаивал их «огосударствление». С 1923 года возглавлял троцкистскую оппозицию против генеральной линии партии, отстаивал левацкий лозунг «сверхиндустриализации», предлагал политику административного и финансового нажима на крестьянство, отрицал возможность построения в СССР социалистического общества до победы международной пролетарской революции.
В «Письме к съезду» В. И. Ленин писал: «...тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела» (Ленин В. И. — Т. 45. — С. 345). Характеризуя его политические убеждения, В. И. Ленин указывал на «небольшевизм», то есть на склонности к мелкобуржуазной идеологии. Рецидивы этой мелкобуржуазности в сочетании с его честолюбием и властолюбием приводили Л. Д. Троцкого к авантюризму в политике.
Л. Д. Троцкий состоял членом ЦК партии в 1917–1927 годах, являлся членом Политбюро ЦК в 1919–1926 годах. В 1929 году за антисоветскую деятельность выслан из СССР. За рубежом активно боролся против СССР и Коминтерна.
Умер в Мексике в 1940 году при невыясненных обстоятельствах.
«...Создание первого фронтового органа управления сразу дало о себе знать. Новый Северо-Урало-Сибирский фронт развил энергичную деятельность по упорядочению положения в армиях. Были сняты с фронта легкие отряды, обследован каждый военный район, назначены подходящие командующие.
И вдруг 2 июля я (Р. И. Берзин. — Авт.) получаю две телеграммы об измене главнокомандующего Муравьева. В одной из них говорилось: «Всем, всем, всем. Главнокомандующий армией против чехословаков Муравьев прибыл в Симбирск, оцепил Совет, заявил о своем личном объявлении войны Германии и потребовал поддержки от Совдепа. Совдеп, ознакомившись с действиями Муравьева, распорядившегося снять войска и двинуть их на Вятку, Саратов и даже Москву, единодушно отказал ему в поддержке... Все его войска по приказанию командарма Тухачевского возвращены на прежние места для продолжения наступления на прежних позициях против чехословацких банд...»
2 сентября 1918 года ВЦИК опубликовал постановление о том, что во главе всех фронтов и всех военных учреждений республики становится Революционный Военный Совет. [74]
30 ноября последовало постановление ВЦИК об учреждении верховного органа военного управления — Совета Рабоче-Крестьянской Обсроны под председательством В. И. Ленина. С его возникновением закончилась основная работа по организации управления вооруженными силами».
Хроника гражданской войны. После подписания В. И. Лениным декрета СНК о призыве на военную службу в Уральском военном округе были призваны в ряды Красной Армии трудящиеся 6 уездов Уфимской губерний, 5 уездов Оренбургской и 4 уездов Екатеринбургского округа Пермской губернии.
В июле 1918 года категорически отказались создавать военные комиссариаты кулацкие Советы Ледянской и Бабинской волостей Вятского уезда и Морозовский волостной исполком Котельнического уезда Вятской губернии.
На работу в военкоматы были посланы коммунисты, наиболее подготовленные в военном деле, — П. В. Точисский, Ф. И. Голощекин, Э. С. Кадомцев, В. К. Блюхер, С. А. Анучин.
30 июня 1918 года в газете: «Уральский рабочий» опубликовано обращение областного комитета РКП(б), в котором подчеркивалась необходимость быстрейшей организационной перестройки войск.
C 8 мая по 15 июня в районы Урала и Поволжья республика направила 35587 стрелков, 970 кавалеристов, 325 пулемётов, 165 орудий, 7 бронемашин, 4 бронепоезда.
На помощь трудящимся Поволжья и Урала пришел рабочий класс западных районов страны. В короткий срок Москва, Иваново-Вознесенск, Тверь, Кострома и другие города сформировали для борьбы с чехословаками красноармейские и добровольческие отряды.
Особенно важна была помощь революционного Петрограда. 31 мая 1918 года отсюда выехал на фронт отряд пехотинцев численностью в 1000 человек.
Помощь петроградских рабочих была бы еще более значительной, если бы этому не препятствовали руководители местного Совета. Ссылаясь на нужды города, они тормозили отправку рабочих на Урал.
Предписание В. И. Ленина Г. Е. Зиновьеву: «11. VI. 1918 г. Петроград. Смольный. Зиновьеву.
Настоятельно советую использовать момент для самой усиленной и ускоренной отправки наибольшего числа отрядов на Урал через Вятку. Цюрупа согласен. Оружие есть в Вологде.
Ленин.
Передать тотчас в Питер и известить меня, когда принял Питер» (Ленин В. И — Т. 50. — С. 97).
В. И. Ленин — Г. Е. Зиновьеву: «Петроград. Смольный. Зиновьеву.
Надеюсь, получили мою просьбу посылать больше отрядов на Урал. Добавлю еще, что крайне важно послать туда побольше рабочих для агитации и руководства отсталыми. Отвечайте немедленно.
Ленин» (Ленин В. И. — Т. 50. — С. 99).
Вмешательство В. И. Ленина ускорило мобилизацию передовых рабочих Петрограда на чехословацкий фронт. К началу июля 1918 года [75] на Урал выехали Василеостровский, Выборгский, Волынский стрелковые батальоны, отряды моряков и железнодорожников.
В рядах Красной Армии на Восточном фронте сражались тысячи немцев, сербов, венгров, чехов, словаков, китайцев, австрийцев, корейцев, представителей других национальностей.
Активное участие в создании интернациональных частей принимали председатель венгерской группы при ЦК РКП(б) Бела Кун, видный деятель венгерского пролетариата Ференц Мюнних, чешский писатель-коммунист Ярослав Гашек, уполномоченный по делам китайских рабочих на Урале Жен Фучен.
На Урале была организована чехословацкая секция Коммунистической партии, призывавшая чехов и словаков к переходу на сторону Красной Армии.
В ряды Красной Армии влился батальон имени И. М. Малышева, костяком которого стала дружина екатеринбургских коммунистов, созданная для борьбы с Дутовым.
В июне — июле 1918 года происходит объединение в регулярные части добровольческих отрядов, сражавшихся на Екатеринбург-Челябинском направлении.
Регулярными подразделениями Красной Армии становятся полк Красных орлов и Камышловский полк.
В Николо-Березовке, на левом берегу Камы, началось формирование Второй армии, командармом которой был назначен В. Блохин.
...Элегантный человек в тонком пенсне читал лекции об артиллерийских премудростях, и чтение начал с таких архаических глубин, что новички Военной академии с первых же минут приуныли. Молчаливый сосед слева, в голубоватом френче, гладко выбритый, подтянутый, вытащил из-под стола книжку и, подперев рукой красивый крутой лоб, склонился над страницей. Искоса, через плечо, заглянул Александр в книгу и прочитал заголовок: «Иуда Искариот». «Ого, за Библию принялся», — усмехнулся Чеверев и посмотрел на соседа справа. Тот, в вытцветшей гимнастерке, старательно записывал что-то в тетрадку. И Александр решил написать письмо другу.
«Артиллерию тут начинают читать с греческой катапульты, — размашисто писал он. — А на черта мне катапульта, ежели война разгорается с каждым днем. Дьявол их забери, — при этих словах Чеверев покосился на богомольного соседа, — вместе с их катапультой!»
А элегантный человек, тыча длинной указкой в нарисованный плакат, продолжал рассказывать о греческих метательных снарядах и был так же далек от настоящей артиллерии, как и чеверевский отряд, получивший как-то задание выбить восставших из хорошо укрепленного села Топорнино.
— Пушку бы нам, — попросил командир в губкоме.
— С пушкой мы бы сами Топорнино взяли, — ответили Чевереву, и пришлось ему всю ночь напролет мороковать над картой. Уж больно местность была для атаки неподходящая: все открыто как на ладони, лупи по бегущим из пулемета, а у кулаков, говорят, еще и пушки есть. Однако Чеверев выход нашел. Побежал к пристани, походил по берегу [76] возле парохода «Зюйд», потом по трапу на борт взобрался и оглядел каждый уголок. Не стоило большого труда выпросить это нехитрое сооружение и погрузить на него отряд. Когда бойцы разместились на корме, один спросил:
— Задание нам, что ли, поменяли?
Чеверев нахмурился:
— А ну-ка по всей форме, товарищ боец! Как положено в армейском отряде.
Солдат удивился:
— Так бумаги-то у нас пока нету, чтоб армейским называться...
Но он встал, застегнул пуговицы на гимнастерке и под улыбки отрядных вытянул руки по швам:
— Разрешите задать вопрос, товарищ командир!
— Вот так. Разрешаю.
— А что, товарищ командир, нам и вправду задание сменили? Вроде бы не должны мы на этом корыте... То есть пароходе, плыть, раз Топорнино брать надо.
Чеверев мгновенно поменял командирскую строгость на мальчишескую улыбку и обратился ко всем:
— Нет, приказ наш в силе. Но вопрос: где находится село Топорнино? Ответ: на берегу Белой. Вопрос: а зачем же тогда атаковать его с поля, если можно с реки? И еще. Когда будем ночью подходить к селу, чтоб ни одна лошадь не заржала...
К селу подплывали аккурат в полночь. Небо было звездное, но безлунное. Темень пронизала окрестность, и село распознавалось только по звонкому собачьему лаю, далеко разливавшемуся по черной воде. Но вот за проплывающим холмом видны стали силуэты деревенских изб и деревьев около них. «Зюйд» плыл с выключенным двигателем; пустили его только у замаячившего причала. Заржали все-таки кони, пулеметные ленты загремели о кожуха коробок. Длился этот шум, правда, недолго, никого не успел встревожить, и отряд — кто конным, кто пешим — ворвался в спящее село. Захлопали раскатистые по ночной тиши выстрелы, кое-где лезвия сабель полоснули друг о дружку, да пулемет застрекотал и смолк.
С поднятыми руками, заспанное, злое, шло по улицам кулацкое войско, собираясь возле штабной избы. Штабники уже стояли связанными посреди двора, посверкивали глазами, отплевывались, сквозь зубы переговаривались меж собой.
Бойцы отряда на впряженных лошадях ввезли во двор короткоствольную пушку, ни разу нынче не пальнувшую. «Подарю губкому», — усмехнулся Чеверев. Впрочем, сделать это не случилось. Утром из Уфы пришло сообщение, которое крепко Александра расстроило: Уфу только начавшая формирование Вторая армия сдала белочехам, штаб разместился в крупном населенном пункте Николо-Березовке, а Чевереву приказано занять оборону в деревне Дюртюли. Защищать Бельско-Камский бассейн, предельно важный для отступивших.
Но попробуй защити обширный район, когда в отряде несколько сот бойцов, пока еще только готовящихся стать регулярным воинским подразделением... [77]
Только успели занять оборону, разведка доложила: белые двинули на чеверевский отряд крупные силы. Противник наступал походным порядком, намереваясь с ходу сломить сопротивление и занять деревню. — Ишь ты! — сказал Чеверев, следя за белочехами. — Даже перестроиться не соизволили.
Бой был затяжным. Беляки рвались к центру деревни, к церкви. Видимо, крепко настроились на победу. На какое-то время они прорвались в Дюртюли, заняли оборону на подступах к церкви. Тогда Чеверев велел снять с «Зюйда» пушку и прямой наводкой уничтожить вклинившийся отряд.
Вторично идти на приступ противник не отважился. К чеверевцам стали подходить отряды башкирских крестьян, вооруженных трехлинейками, а то и косами да вилами...
После атаки приблизился к красному командиру пожилой морщинистый башкир, поклонился несколько раз:
— Разреши, бачка, слово говорить.
— Говори, будь любезен.
— Ты, бачка, призыву давай-ка объявляй-ка. На призыву народ сама пойдет к тебе, бачка. Без призыву народ больно трусливый, бачка. Офицер узнает, лютый бывает, секир башка делает. А общая призыва — очень хорошо будет. Народ пойдет к тебе, бачка.
Послушался Чеверев старого башкира, написал приказ о мобилизации в ряды Красной Армии, бойцы, у кого исправный почерк, размножили его, а конники по ближайшим селам на видных местах вывесили. «Прямо по-пугачевски», — подумал Александр, не очень, правда, веря затее. А потом вовсе забыл об этом: надо было строевые занятия проводить, позиции за деревней укреплять. Забыл и забыл Чеверев, только подбегает к нему солдат, докладывает:
— Там пришли к вам, товарищ командир!
Думал, вестовой из штаба армии: ожидал его командир. А у крылечка штабной избы стояли трое татар, один старый, двое молодых. Поклонились Чевереву, старший речь сказал:
— Читал, бачка, приказ твоя. Хороший, правильный бумага. Думала моя, думала и вот что придумала. Белый офицер — очень плохой человек. Злой как собака. Прогонять его надо. Вот и пришли мы, бачка, к тебе. Бери нас, винтовка давай, пуля давай, стрелять офицера станем...
Слушал Чеверев старика, изо всех сил скрывая улыбку.
— А вы что, из одного села?
— Пошто из села? Из одного семья мы, бачка.
— Это как?
— Один, два — сыны это моя.
Пожал командир руки татарам, отцу и сыновьям, распорядился обмундировать «мобилизованных». А троица, между прочим, удачливой оказалась. Пошел окрестный крестьянин в отряд. Уже больше тысячи бойцов набралось, когда прибыл из штаба вестовой. Прочитал Чеверев бумагу, попросил посыльного передать на словах Блохину: пусть грузит баржу оружия, в Дюртюли направляет, а он, Чеверев, обещает вернуть Уфу. [78]
Кто знает, возможно, Чеверев и сдержал бы слово, да груженная оружием баржа до отряда не добралась — по дороге перехватили ее белые...
Отряды Второй армии сосредоточились в Николо-Березовке, на левом берегу Камы. Организационное оформление частей вследствие тяжелых непрерывных боев велось медленно. Отряды, действовавшие под Казанью, а затем на территории Елабужского и Мензелинскрго уездов, все еще были подчинены командованию Правой группы войск Второй армии. 29 июля в состав Второй включили формирования Оренбургсого района. Но общая численность войск к тому времени не превышала трех тысяч человек. Практически армия, основу которой составляли боевые части, вплоть до осени 1918 года не представляла собой единого целого. Характеризуя ее состояние, представитель Всероссийского бюро военных комиссаров В. Л. Павлов писал в Москву: «Армия состоит из семи отдельных воинских частей. Существует выборный Совет боевых дружин, состоящий из 5 лиц». Чаще всего отряды сражались с врагом, неделями не имея связи со штабом.
Добрая слава шла о Сводном отряде под руководством опытного большевика, члена партии с 1908 года Александра Михайловича Чеверева. Красноармейцы и рабочие называли его «орлом Урала». Боевая деятельность Чеверева началась в январе 1918-го, когда он во главе красногвардейского отряда выступил на борьбу с дутовцами. С начала контрреволюционного мятежа Чехословацкого корпуса Чеверев по поручению Уфимского губернского комитета партии создает новый красноармейский отряд, активно участвует в подавлении кулацких восстаний. В июле чеверевский отряд передается штабу Второй армии.
Чрезвычайная обстановка в районе боевых действий Второй армии продолжала препятствовать сведению отрядов в регулярные части. И все-таки в августе — сентябре организационная перестройка коснулась объединения. Части и отряды были реорганизованы в 1-ю и 2-ю Сводные дивизии. Позднее, когда двухтысячный отряд Чеверева прибыл в расположение соединения, был развернут 4-й Сводный полк, а Александр Михайлович назначен его командиром.
Наряду со строевыми частями формировались и отделы армейского штаба. Для подготовки младших командиров была создана специальная школа, при которой имелись отделения артиллеристов, разведчиков, пулеметчиков.
Командующим Второй армией в сентябре 1918 года был назначен Василий Иванович Шорин, бывший полковник царской армии, добровольно перешедший на сторону Советской власти. Кадровый военный, всю жизнь посвятивший армии, он отдавал свое умение борьбе с врагами революции. Командующий был прост в обращении. Небольшого роста, крепко сложенныи, он внешне не выделялся из красноармейцев. Но его соратники, находившиеся рядом в боевой обстановке, отмечали, что командарм обладал крупным полководческим даром, умел подчинить людей своей воле, поддерживал в частях дисциплину. С его прибытием реорганизация добровольческих отрядов в регулярную армию была завершена... [79]
Из сообщений газеты «Известия Пермского губисполкома» от 19 сентября 1918 года: «В середине августов Ачитской волости проходила мобилизация. Со всех деревень мобилизованные стекались в село Ачит к волостному исполкому. В здании Совета был устроен митинг, КОТОрым кулаки воспользовались в провокационных целях. Смутив мобилизованных антисоветскими выступлениями, деморализовав их клеветой на рабоче-крестьянскую власть, кулаки начали бунт..
Тут же, на митинге, они зверски растерзали инструктора уездного исполкома коммуниста тов. Кусакина, энергично участвовавшего в организации комитетов бедноты и потому особенно ненавистного кулакам. Затем погромное движение разлилось по всей волости и перекинулось в соседнюю, Афанасьевскую.
Советских работников подвергали жестоким пыткам, а затем убивали. Орудиями пытки деревенским инквизиторам служили ломы, железные прутья, вилы, лопаты. Трупы убитых производят потрясающее впечатление. После подавления восстания выяснилось, что многие деревни наполовину обезлюдели: часть крестьян разбежалась по окрестным лесам, а другая часть — кулаки — ушла к белогвардейцам».
Из сообщений газеты «Уральский рабочий» от 10 сентября 1918 года: «Военным контролем Третьей армии раскрыт контрреволюционный заговор. Правыми социал-революционерами готовилось покушение на командующего Третьей армией т. Берзина, члена военного совета т. Смилгу и военного комиссара Уральского военного округа, главного политического комиссара, Третьей армии т. Голощекина как главных участников создания на Урале боевой Красной Армии со строгой дисциплиной и четкой организацией, без которых наша армия контрреволюционерам не страшна.
«Уничтожим вождей Красной Армии, и ее боевая мощь, а вместе с тем и Советская власть сами падут» — вот главные мотивы заговорщиков.
Военный контроль принял решительные меры и 4 сентября арестовал главных вожаков заговора. Найдены склады с оружием, подрывными средствами и другими материалами.
Арестовано 73 человека. Следствие продолжается».
Обязательство вступающего в ряды Красной Армии (Красноуфимск, 22 июля 1918 года): «Вступая в семью Рабоче-Крестьянской Красной Армии добровольно и сознательно принимая на себя долю тяжкой и святой борьбы угнетенного и обездоленного народа, даю обещание перед братьями по оружию, перед всем трудящимся народом и перед революционной совестью своей достойно, без измены, без страха и колебаний бороться за великое дело, которому отдали свою жизнь лучшие сыны рабочей и крестьянской семьи, за дело победы Советской власти и торжества социализма.
Обязуюсь точно, без отступления, исполнять обязанности красноармейца.
Ясно сознаю, что получающий оружие из рук народной власти берет на себя великие обязанности и несет огромную ответственность. [80]
Сознаю и твердо понимаю, что не исполнивший своих обязанностей член Рабоче-Крестьянской Красной Армии карается суровым судом революционной власти и навсегда изгоняется из среды вооруженных защитников Революции.
Сие обязательство собственноручно подписываю...»
...Одной из труднейших задач в создании Вооруженных Сил республики можно по праву назвать обеспечение подразделений командным составим. Эта работа шла прежде всего по линии подготовки советских командиров. Только красные офицеры, говорил Ленин, будут иметь среди солдат авторитет и сумеют упрочить в нашей армии социализм. Для подготовки командиров из трудящихся была создана сеть военных учебных заведений. Широкое распространение получили курсы, давшие армии около 97 процентов всех военных руководителей. Курсы создавались военкоматами и военными отделами Советов. Местные органы власти выделяли помещения для занятий, снабжали мебелью, топливом, следили за классовым отбором курсантов. Численность курсантов росла за счет коммунистов и рабочих. Во второй половине 1918 года только в Уфе действовали стрелковая, кавалерийская, артиллерийская, пулемётная школы, а также школы связистов и разведчиков.
На Урале для подготовки командно-штабных кадров приспособили одно из крупнейших военно-учебных заведений старой армии — Николаевскую военную академию (Академию Генерального штаба), эвакуированную в Екатеринбург.
Конечно, в короткий срок в условиях войны невозможно было подготовить нужное количество офицеров. Потому-то Владимир Ильич и предлагал смелее выдвигать на командные должности унтер-офицеров и солдат старой армии. Он вел борьбу против нигилистического, а зачастую и враждебного отношения к спецам, доказывал, что без их помощи построить Красную Армию невозможно. Понятно, были среди них и предатели, но не они определяли положение на фронте. Выдающуюся роль в создании вооруженных сил на Урале сыграли, скажем, такие бывшие офицеры, как С. A. Анучин, И. С. Павлищев, И. Д. Каширин, Н. Д. Каширин, Д. М. Майгур, К. П. Артемьев, Н. Г. Осипов. Всего, по сведениям мобилизационного управления Всероссийского Главного штаба, в Уральском военном округе было призвано в армию до 15 февраля 1919 года 1012 офицеров и 6113 унтер-офицеров бывшей армии.
...Преподаватель-артиллерист прошелся вдоль первого ряда столов, поправил пенсне, повернулся к плакату и, как саблю, вытянул указку:
— Итак господа... м-м-м, товарищи... повторим пройденный материал.
«Вот те раз, — вздохнул Чеверев; он только что закончил писать письмо и уловил смысл преподавательских слов. — Я-то думал, профессор до трехдюймовки добрался, а он все вокруг катапульты топчется».
— Так вот... Катапульта — это метательная машина, приводимая в действие силами упругости скрученных волокон — сухожилий, волос и [81] так далее. Применялись катапульты в Древней Греции и Риме до конца, пятого века, главным образом при осаде крепостей...
«При осаде крепостей, — повторил про себя Чеверев. — Не знаю, как там у древних греков, а нас осаждали без катапульт...»
Дюртюли действительно напоминали крепость, хотя не было вокруг деревни ни глубоких рвов с водой, ни высоких каменных стен. Оборонительная система состояла из двух рядов — основного и запасного да, главное, из бойцов, несколько дней не покидавших укрытий. Окопы осыпались от беспрестанных артобстрелов: двенадцать атак отбили чеверевцы.
В окуляры бинокля Александр видел белогвардейского офицера на белом коне, в белых перчатках, в парадном золоченом мундире. Храбрый беляк — пулям не кланяется, и его тактическую хватку Чеверев давно почувствовал: то несколькими цепями белогвардейцы атаковали, то наступали под навесом артиллерийского прикрытия, то ночные штурмы устраивали. Ухо с этим офицером следовало держать востро.
Тринадцатая атака началась с массированного удара по роте Хохрина. «Ничего, этот не новичок», — подумал командир, и верно: ружейным и пулеметным огнем прижали хохринцы беляков перед самыми окопами. «Теперь им ничего не остается, только в атаку идти». Но наступавшие вдруг драпанули, спины темные, потные показали. Не хитрость ли?
Догадка Чеверева подтвердилась. Атаковавшие бросились бежать аж к деревне Иванаево, увлекая за собой хохринцев. Участок обороны оголился. Надо было срочно укреплять его. Командир послал связного к запасникам, но заметил, как белогвардейцы — силами до роты — снялись с дальних позиций и бросились к пустым окопам. Что-то предпринимать уже поздно. К тому же противник пошел в атаку по всей передовой.
С большими потерями прорвался тогда отряд к Сарапулу, к штабу Второй армии...
Снова вслушался Александр в монотонный голос: все те же катапульты слетали с преподавательского языка. Посмотрел на часы — еще порядочно до конца лекции. Вот наказание! Чеверев решил за слушателями наблюдать. Сосед слева продолжал читать Библию, быстро перелистывая страницы. Сосед справа по-прежнему писал. Впереди трое в гимнастерках тихонько перешептывались меж собой. Левее их, у окна, сидел, оперши о руку подбородок... Ну, такого быть не может! У этого шрам через щеку... А так — большое сходство с Азиным: тонкие полоски усов наискось к уголкам губ, прямых и припухших, слегка вздернутый нос, красивые, девичьи, волосок к волоску, брови. Все это разглядел Александр за ту долю секунды, когда слушатель обернулся, почувствовав на себе взгляд Чеверева...
Тогда, после многочисленных переходов, они стояли в Сюгинске. Командир ждал встречи с Азиным, который вел дивизию на соединение с ними. Думалось: предстанет перед ним заросший бородач в потрепанной, пропыленной одежде. Азинцы делали такие головокружительные броски и марши, что даже Чеверев, известный неожиданными, смелыми переходами, не раз им дивился. Когда уж тут бриться, гладиться, [82] прихорашиваться. Но командир ошибся. Четким шагом подошел к нему чисто выбритый, с ухоженными усиками, безупречно одетый человек — прямо штабист какой-то! Впрочем, отдав честь и по-военному представившись, Владимир Михайлович совсем по-штатски обнял (силой тоже бог его не обидел) и расцеловал Александра Михайловича...
Строки биографии. Владимир Михайлович Азин родился в деревне Марьяново Полоцкого уезда Витебской губернии в семье портного 26 сентября 1885 года. Латыш по национальности. Герой гражданской войны. Член партии с 1918 года. В этом же году назначен командиром Латышского коммунистического отряда. Формировал в Вятке отряды Красной гвардии. С августа 1918-го командовал Арской группой Второй армии Восточного фронта, сыгравшей большую роль при освобождении Казани. Чуть позднее, командуя 2-й сводной дивизией, руководил взятием Сарапула, Ижевска, Воткинска, Командовал 28-й стрелковой дивизией, героически сражался против Колчака, а с сентября 1919 года — против армии Деникина. Отличался исключительной храбростью. Во время боя в районе станции Целина на реке Маныч был захвачен белыми и 18 февраля 1920 года зверски убит.
— ...Вот и встретились, — сказал Азин, разглаживая легкими касательными движениями пальцев свои усы. — Ага, вот ты какой, ну, ну, — и без перерыва перешел к главному:
— Как, ты не против побрататься со мной? У меня предписание — создать сводную дивизию. Но предписание — одно, другое — как ты сам на это посмотришь. Может, мое начало тебя не устроит? Говори прямо.
— Устроит, Владимир Михайлович, — улыбнулся Чеверев. — Под началом такого орла еще не так воевать будем.
— Ну, ну, — повторил Азии, потом рассмеялся и вновь обнял Чеверева.
Вечером, развернув на полу карту и опустившись перед ней на колени, командиры объединившихся отрядов ломали голову, как взять Ижевск. Накануне в штабе армии, куда вызвал Азина новый командарм Шорин, была получена телеграмма от Ленина острого содержания: почему до сих пор не взят Ижевск? Сводной дивизии во что бы то ни стало и нужно было отбить оружейный город.
— Фланговым ударом выбрасываем белых из Агрыза, занимаем железнодорожный узел, — говорил меж тем Александр. — Два своих батальона я бросаю на Сарапул и отбиваю его.
— Отбиваешь? — с улыбкой переспросил Азин: горячность и уверенность нового комполка нравились ему.
— Отбиваю. Какие сомнения? Дальше: окружаем Ижевск. Укрепления там мощные. В несколько рядов окопы, проволочные заграждения. Окопались, словом. Но одного не учли. Мои разведчики кое-что разнюхали. Вот смотри...
Против чеверевского плана у Азина возражений не нашлось. Позднее операцию одобрил и Шорин, ужасно скупой на похвалу; он прибыл в дивизию, чтобы лично возглавить штурм. Слушал объяснения Чеверева, на лету схватил замысел, сказал: [83]
— Пусть будет так.
Бойцы Чеверева пошли в атаку именно в том месте, где меньше всего их ожидали, — у моста через реку было больше всего укреплений. Но бронепоезд, тайком переброшенный к Ижевску, неожиданно налетом разрушил их, подавил противника огнем, и чеверевцы, накидывая на проволочные заграждения шинели, преодолевали препятствия, ряд за рядом, вот уж и окопы с оставшимися в живых белогвардейцами, и штыковая атака, и перед глазами заречье с хмурыми трубами завода...
— Ур-ра-а! Ал-га-а! — катилось по склону к реке.
Александр бежал по запорошенному запоздалым снегом приречному спуску, размахивая над головой наганом. Стылая земля откликалась тяжелым гулом...
Телеграмма В. И. Ленина командующему Второй армией: «Приветствую доблестные красноармейские войска, взявшие Ижевск. Поздравляю с годовщиной революции. Да здравствует социалистическая Красная Армия! Ленин» (Ленин В. И. — Т. 50. — С. 202).
Летом 1918 года положение Советского государства оставалось тяжелым. Страна была в огненном кольце фронтов. Три четверти территории захватили враги.
В планах контрреволюции особое место занимал Екатеринбург. Здесь находились руководящие партийные и советские органы региона, штабы Северо-Урало-Сибирского фронта и Уральского военного округа. Захват Екатеринбурга интервенты и белогвардейцы рассматривали как решающее условие установления их господства на Урале. Большое значение имело и то, что в Екатеринбурге в ожидании суда находился под арестом бывший царь Николай Романов. Его имя использовалось для объединения контрреволюции. В городе возникла подпольная организация, ядро которой составили офицеры — преподаватели Академии Генерального штаба. Заговорщики установили связь с царем и усиленно готовились к вооруженному мятежу. 10 июня 1918 года они предприняли попытку открытого выступления. Заговорщики потребовали от Екатеринбургского Совета заключить мир с чехословаками, разоружить Красную Армию, ликвидировать институт политических комиссаров. Обстановка затруднялась тем, что в городе почти не осталось советских войск: гарнизон сражался на фронте. В распоряжении Совета был лишь небольшой отряд рабочих Верх-Исетского завода под командованием П. З. Ермакова. Только благодаря самоотверженным действиям рабочих мятеж был ликвидирован. Однако заговорщики усиленно готовились к новому выступлению.
Вывезти бывшего царя не представлялось возможным: город окружали белочехи и белогвардейцы. Обсудив положение, президиум Уральского областного Совета постановил расстрелять Николая Романова. В ночь на 17 июля 1918 года приговор был приведен в исполнение... [84]
Из сообщений газеты «Известия Пермского губисполкома» от 26 июля 1918 года: «Расстрел бывшего царя в Екатеринбурге. 18 июля на первом заседании нового президиума ЦИК председатель Свердлов огласил только что полученное по прямому проводу сообщение Уральского областного совета о расстреле бывшего царя Николая Романова.
«В последние дни, — гласит сообщение, — столице красного Урала Екатеринбургу серьезно угрожала опасность приближения чехословацких банд. В то же время был раскрыт новый заговор контрреволюционеров, имевший целью вырвать из рук Советской власти коронованного палача. Ввиду этого президиум Уральского областного совета постановил расстрелять Николая Романова, что и было приведено в исполнение 16 июля...»
Сделав это сообщение, Свердлов напоминает историю перевода Николая Романова из Тобольска в Екатеринбург после раскрытия такой же организации белогвардейцев, подготовлявшей побег Николая Романова.
В последнее время предполагалось предать бывшего царя суду за его преступления против народа, и только события последнего времени помешали осуществлению этого.
Президиум ЦИК, обсудив все обстоятельства, заставившие Уральский областной совет принять решение о расстреле Николая Романова, постановил:
Всероссийский ЦИК в лице своего президиума признает решение Уральского областного совета правильным».
Из статьи И. Черкасова «Конец Романовых» («Новый мир», № 7, 1988): «...Ночь с 16 на 17 июля 1918 года — расстрел царской семьи в Екатеринбурге... По мере разгорания гражданской войны российская контрреволюция переходила от умеренно-конституционного либерализма к откровенной реакции... Факты и документы... убедительно свидетельствуют, что на всем протяжении гражданской войны проблема реставрации монархии в России никогда не снималась с повестки дня: Сложнее однозначно ответить на вопрос о возможности восстановления на троне династии Романовых... Мы не можем обойти молчанием судьбу царской семьи. Что с ней происходило после отречения Николая II вплоть до того дня, вернее, ночи с 16 на 17 июля 1918 года, когда все ее члены были расстреляны в подвале дома екатеринбургского инженера Ипатьева?
Какова была действительная роль центральной советской власти — ВЦИК и Совнаркома — в разрешении «Романовского дела»?.. Прежде всего это касается известной миссии Яковлева (К. А. Мячина), особоуполномоченного ВЦИК, ответственного за безопасность семьи Романовых. Он был ложно обвинен руководителями Уральского Совета в измене и едва не поплатился жизнью за намерение выполнить указания Председателя ВЦИК Я. М. Свердлова.
...Яковлев, член партии с 1905 года, старый боевик и давний соратник Я. М. Свердлова, до последнего момента строго следовал официальным и негласным указаниям Председателя ВЦИК. Яковлеву была дана директива вывезти семью Романовых в Москву из охваченной [85] контрреволюцией Сибири. Он имел самые широкие полномочия, которыми не смог воспользоваться из-за противодействия Уралоблсовета...
...Руководство Уралоблсовета... не желало выпускать из своих рук бывшего царя, полагая, что он мог бы стать вождем контрреволюции, подкатывавшейся к Екатеринбургу, Вопреки имевшимся инструкциям Председателя ВЦИК Я. М. Свердлова президиум Уралоблсовета самовольно сместил В. Яковлева, взяв на себя всю полноту ответственности за судьбу Романовых... ВЦИК и Совнарком были поставлены перед свершившимся фактом... О расстреле всей семьи Романовых в Москве станет известно чуть позже... Президиум Уралоблсовета оправдывал свое решение тремя обстоятельствами: приближением к Екатеринбургу белой армии, раскрытием большого белогвардейского заговора и невозможностью эвакуации Романовых».
...Расстрел последнего российского императора осложнил обстановку на Урале. Мятежи вспыхнули в Оханском, Осинском, Кунгурском, Красноуфимском, Чердынском и других уездах Пермской губернии, в ряде районов Уфимской, в Уржумском уезде Вятской губернии. Под влиянием эсеров и меньшевиков взбунтовалась не только мелкая буржуазия города и деревни, но и значительная часть среднего крестьянства. К мятежникам примкнули отдельные слои рабочих.
Бунтовщики жестоко расправлялись с коммунистами, работниками государственных учреждений, их семьями. Так, в селе Сепыч Кунгурского уезда в первые дни мятежа кулаки замучили и расстреляли 46 советских работников, в Кизганбашевской волости Уфимской губернии от рук мятежников погибло 300 человек.
Некоторые белогвардейско-эсеровские мятежи подавлялись в короткие сроки. Однако чаще они приобретали затяжной характер, восставшие длительное время оказывали сопротивление советским войскам.
Колебание среднего крестьянства, активизация внутренней контрреволюции, недостатки в организации Красной Армии, еще сохранявшей элементы партизанщины, обусловили серьезные неудачи советских войск на Восточном фронте. В обстановке кулацко-белогвардейских мятежей, которые непрерывно сотрясали наш тыл, сплочение революционных сил, особенно в деревне, шло с большими трудностями. Крестьяне среднего достатка, еще не определившие своей позиции в войне, неохотно шли в Красную Армию. Обязательные мобилизации не давали нужных результатов. Из предполагаемых 275 тысяч человек в Приволжском, Уральском и Западно-Сибирском военных округах во второй половине июня — начале июля удалось призвать только 40 тысяч.
Летом 1918 года чехословаки и белогвардейцы захватили Уфу, Казань, Самару, Симбирск, Златоуст, Троицк, Шадринск, Камышлов, другие города Поволжья и Урала.
Во второй половине июня 1918 года развернулись бои на подступах к Екатеринбургу. Встретив сильное сопротивление советских войск на Екатеринбург-Челябинском направлении, белогвардейские части обошли город с запада и в районе станции Кузино прорвали оборонительный заслон. На устранение прорыва была брошена дружина екатеринбургских [86] коммунистов, сформированная Уральским обкомом РКП(б). Комиссаром дружины стал один из руководителей областного комитета? партии Леонид Исаакович Вайнер.
Получив подкрепление, советские отряды перешли в наступление и освободили Кузино. Однако развить успех не удалось. В решающий момент с фронта дезертировал отряд пермских анархистов. Белогвардейцы, имевшие значительное превосходство, обошли дружинников с фланга. Отряд коммунистов вынужден был отступить. В одном из боев этого периода погиб Л. И. Вайнер.
Захватив станцию Кузино, белые подтянули силы, ввели в бой конницу и бронепоезд. Красноармейцы отошли к Палкино, чтобы создать новый рубеж обороны. Не считаясь с потерями, противник рвался к сердцу Урала — Екатеринбургу. 25 июля 1918 года бой переметнулся в район железнодорожной станции. Начался обстрел городских кварталов...
Из оперативной сводки: «Июль 1918 года. 25 июля наши части, не желая подвергать Екатеринбург артиллерийскому обстрелу, после открытия противником огня по городу оставили Екатеринбург и в боевом порядке, понеся незначительные потери, отошли на заранее подготовленные позиции».
...Успешные действия контрреволюции на Восточном фронте создали серьезную угрозу Советской власти. Необходимо было принять срочные меры, которые позволили бы отстоять завоевания социалистической революции.
29 июля Центральный Комитет принимает постановление об укреплении Восточного фронта. В нем — всесторонняя, четкая, по-партийному принципиальная оценка военных неудач, которые были вызваны не только социальными причинами и численным превосходством контрреволюции, но и крупными недостатками в организации и политическом воспитании Красной Армии. Единственно верным средством улучшения дел на Восточном фронте признавалась массовая мобилизация коммунистов.
Партийным организациям было предложено послать на фронт максимум большевиков, знающих военное дело, опытных организаторов и агитаторов. Особое внимание ЦК уделял вопросам партийного строительства. «Во всех без исключения войсковых частях на фронте и в тылу, — говорилось в постановлении, — должны быть созданы твердые партийные ячейки, с включением в них известного числа испытанных работников партии».
Июльское постановление было переломным моментом в мобилизационной и политической деятельности местных организаций.
Хроника гражданской войны. Общее количество коммунистов, мобилизованных на фронт уральскимй партийными организациями, составило более 20 тысяч.
Активное участие в укреплении советских войск на Урале приняли трудящиеся центральных районов республики. В кратчайший срок только [87] через политическое отделение оперативного отдела Народного комиссариата по военным делам прошло более 3000 мобилизованных членов партии.
Урал стал одним из первых районов страны, где началась политико-воспитательная работа в армии.
Уральский обком РКП(б) по согласованию с Военным Советом Третьей армии в первые дни войны взял руководство всей политической работой в армейских частях в свои руки. Был создан специальный орган — бюро партии из пяти человек. Возглавил его Ф. И. Голощекин, назначенный главным политическим комиссаром армии.
Строки биографии. Филипп Исаевич Голощекин родился в 1876 году. Видный партийный, государственный и военный деятель. В Коммунистической партии с 1903 года. Активно участвовал в подготовке и проведении Октябрьской революции. Участник Апрельской партийной конференции, II Всероссийского съезда Советов. Был избран членом ВЦИК, входил в состав Петроградского Военно-революционного комитета.
В конце 1917 года Ф. И. Голощекин на Урале. Избирается членом Екатеринбургского комитета РСДРП(б), выполняет обязанности комиссара по военным делам местного Совета. Включается в работу по созданию Красной Армии, назначен уральским областным военкомом. Избирается членом обкома партии и членом областного Совета.
В сентябре 1918 года Уралобком поручает Голощекину возглавить партийную работу на фронте в качестве главного политического комиссара Третьей армии. Входит в число руководителей большевистского подполья в колчаковском тылу, член Сибирского бюро ЦК РКП(б). Делегат VIII съезда партии, примыкал к военной оппозиции. До конца войны занимает ответственные посты.
В последующие годы Ф. И. Голощекин остается на партийной и советской работе, член ЦК ВКП(б), член ВЦИК и ЦИК СССР. Погиб в 1941 году в результате необоснованных репрессий.
...К декабрю 1918 года в частях Третьей армии было более 70 постоянных партийных агитаторов. Наиболее опытные работники назначались в аппарат армейского политотдела. Обком партии направил сюда З. И. Лобкова, А. Лиепу, В. М. Мулина и других.
Во 2-м Пермском полку ежедневно с 5 до 7 часов вечера проводились агитационные занятия с красноармейцами. Проводили их члены Уралобкома РКП(б) H. Г. Толмачев, А. Г. Белобородов, А. П. Спундэ и другие.
На многие железнодорожные станции были назначены политические представители. В их обязанность входило обеспечение бесперебойной работы транспорта и организация политического воспитания краноармейцев в пути следования.
В частях Красной Армии создавались политические отделы — принципиально новые органы, призванныеосуществлять руководство партийно-политической работой в войсках.
По инициативе коммунистов в частях и подразделениях Третьей армии стали создаваться товарищеские суды. Красноармейцы выносили [88] приговор тем, кто занимался антисоветской агитацией, мародерством и пьянством, проявляли малодушие и трусость.
Партийные ячейки воинских частей создавали школы грамотности, лекционные пункты, библиотеки, клубы и читальни. В ротах и полках собирали средства на приобретение учебников.
Перед бойцами Третьей армии выступали знаменитый оркестр Андреева, артисты московских и петроградских театров.
Вятский губком партии создал единую губернскую агитационную коллегию. Ей подчинялись все агитационные коллективы.
В октябре-ноябре 1918 года прошли дивизионные партийные конференции, которые обобщили опыт партийного строительства в подразделениях и наметили перспективы развития политической работы.
...Александр вернул книжку Леонида Андреева. Не таким уж и молчуном оказался его сосед. После первой лекции Чеверев кивнул головой на Библию: «Интересно?» Потом пояснил: «Вы, никак, верующий? Библию-то читаете...» Бывший офицер посмотрел на книгу, на Александра, что-то соображая, а потом рассмеялся таким искристым смехом, что и Александр не устоял.
— Да разве ж это Библия? — произнес сосед сквозь смех. — Это же Андреев. Писатель. Хотите почитать?
Александр недоверчиво взял в руки книгу, долистал до заглавия «Иуда Искариот», пробежал глазами начальные строки: действительно, текст был не библейский. Прочитал Чеверев книжку, вернул.
— Ну, как Андреев? Понравился?
— Понравился-то понравился. Да мрачноватый какой-то. Отрицательного много в его героях.
Сосед во френче вместе со стулом повернулся к Чевереву.
— Много отрицательного, говорите? А разве в людях одно только положительное? Вот вы — красный командир. Разве не замечали вы в подчиненных трусости, жадности, бестолковщины?
— Замечал, — согласился Александр, но возразил: — И все-таки отрицательное излишне Андреевым подчеркнуто.
— Вот здесь я с вами согласиться не могу, — оживился сосед. — Правильно подчеркнуто. И излишне. Писатель говорит: не упрощайте человека, он очень тонкое и сложное создание, в нем неразрывно и хорошее и плохое, и чтобы человек стал лучше, ему помочь надо избавиться от плохого...
По аудитории пролетел ядовито-веселый голос: «Катапульта идет!» Шум смолк. Развернул свой стул сосед, шепнув, что на перемене они договорят. А элегантный человек в пенсне прошелся около столов, попросил дежурного развесить схемы и, саблей выкинув указку, начал лекцию:
— Итак, м-м-м... товарищи! Продолжим тему. Кто мне напомнит, как она звучит?
— Катапульта! — не задумываясь гаркнул кто-то с задних столов.
— Не катапульта, а артиллерия, — заученно терпеливо поправил преподаватель. — Так вот, м-м-м, товарищи... Артиллерия имеет многовековую историю. Она пришла на смену стенобитной и метательной [89] технике, о которой мы с вами говорили на предыдущих лекциях. Первые достоверные сведения о появлении огнестрельного оружия относятся к концу тринадцатого — началу четырнадцатого веков...
«Мать же честная! — подумал в испуге Чеверев. — До трехдюймовки нам, пожалуй, никогда не добраться... Эх, надо бы какую-нибудь книжонку у офицера попросить. Впрочем, есть же письмо от ребят, перечитаю...»
Вчера он получил письмо из полка. Ожидал ответа от приятеля, а пришел конвертище такой толщины, что Александр удивился, как его по почте пропустили. Каракули свои оставили на разноформатных листах, наверно, человек двадцать. Читал их в первый раз Чеверев, и слеза на лист капнула: «Родной наш отец... Любимый командир... Скучаем по тебе... Скоро ли закончится твоя учеба?..» «Родной наш отец» коряво написал громадина солдат, неловкий, неразговорчивый, исподлобный какой-то. Никогда не ожидал от него комполка таких слов. И выходит, прав этот самый Андреев: неимоверно сложна человеческая душа. А мы ведь частенько и не доходим до нее. Некогда. Там — белогвардейцы, здесь — белочехи, в третьем месте — кулаки с середняками... Нет, не отделял себя Чеверев от солдат, гоголем не ходил перед ними; старался быть поближе — у костра посидеть, из котла по-соседски похлебать, в атаку вместе подняться; но как мало всего этого, если иметь в виду душу человеческую, душу бойцовскую. Ведь скольким надо бы помочь! Глядишь, и трусости поменьше бы в людях было, и жадности, и бестолковщины... Отчего он мрачен? Что у него на сердце? Может, горе какое?..
И тоскливо стало Чевереву, черная туча окутала сердце, кое-как досидел он до конца лекции и, забыв о продолжении разговора с соседом, почти бегом припустил к казармам, нашел в конторке свой старый узел и на тумбочке записку оставил: «Не поминайте лихом. Пошел довоевывать. Чеверев...»
В Реввоенсовете посмотрели на «самоволку» строго. Вызвали на заседание, пропесочку дали:
— Вы понимаете, что поступили как дезертир? Вас послали учиться на красного командира! А вы?
Чезерев молчал, слушал понуро. Но в конце концов, когда спросили его: «Ну, понял?», ответил твердо:
— Одно я, товарищи, понял: не идет у меня учеба. Не могу без фронта. Разрешите уж мне в полк. А живой останусь, честное слово, до генерала доучусь.
Выслали Александра в коридор, потом войти велели и объявили, что бывший командир полка назначается командиром бригады Второй армии.
Всех готов был обнять и расцеловать Чеверев, всех этих суровых, хмурых, недовольных его поведением людей, однако командирское возобладало:
— Разрешите отбыть на фронт?
И вот постукивают колеса екатеринбургского поезда, мелькают высокие старые тополя, серые избушки с притулившимися к ним огородишками. Как-то встретят комбрига сослуживцы? [90]