Отрядная война
Из циркуляра Уральского областного комитета РКП(б) (сентябрь 1918 года): «Товарищи! В деле вооруженной защиты социалистического отечества мы, коммунисты, должны идти в первых рядах борющегося пролетариата, как и всегда, какую бы революционную борьбу, в каких бы формах ни вел рабочий класс, мы должны быть первыми, мы должны подавать пример революционного героизма и революционной дисциплины в наших рядах. Все коммунисты должны владеть оружием — в дни всеобщего обучения военному делу трудящихся.
Нет места в партии тем, кто не умеет в руках держать винтовку. Вся страна превращена в вооруженный лагерь, всюду фронт. Потому мы, отдавая большую и лучшую часть своих сил передней линии огня, не должны оголять наш классовый фронт на заводах, в городах и деревнях. Иначе его тотчас прорвут наши враги, угрожая с тыла нашей армии.
Каждая партийная организация должна сделать учет своим членам, чтобы как можно более экономно распределять свои силы. Здесь нет места личным желаниям, вкусам, привычкам.
Железная дисциплина в рядах гвардии революционеров.
При этом нельзя допускать, чтобы члены нашей партии оставались дома, когда их возраст, подлежащий призыву, отправляется на фронт.
В случаях острой необходимости в отсрочках следует каждый раз обращаться с ходатайством в Уральский областной комитет партии, который один имеет право решить его в смысле оставления для ответственной партийной работы членов РКП(б) с согласия военных властей.
Другой вопрос, который часто ошибочно решается партийными организациями на местах, это вопрос о порядке отправления на фронт коммунистических отрядов и дружинников. Признавая безусловно целесообразной формой организации обороны революционного тыла создание местных партийных дружин, областной комитет считает необходимым указать товарищам, что при мобилизации рабочих коммунисты-дружинники мобилизуются на общих основаниях. Иначе партийные дружины являются оригинальной формой укрывательства от исполнения революционного долга на фронте. Уральский областной комитет партии создал 1-й батальон партии, уже не раз показавший примеры [45] революционного героизма, отмеченного присвоением батальону имени первого солдата революции Урала И. М. Малышева.
Областной комитет партии предлагает тов. уральским коммунистам, добровольно поступающим в ряды Красной Армии, пополнить поредевшие за долгие бои ряды нашего батальона. Для записи в батальон следует обращаться в областной комитет партии.
Итак, товарищи, спаяв себя суровой дисциплиной, отдадим себя делу защиты социалистического отечества.
С товарищеским приветом Уральский областной комитет РКП(б)».
Из воспоминаний Г. А. Шестакова: «Июнь 1918 года. Жаркий солнечный день. Мерным, отчетливым шагом идет по улице Екатеринбурга к станции отряд человек в триста. Это добровольцы екатеринбургских предприятий отправляются на борьбу с врагом молодой Советской республики.
Во главе отряда — начальник штаба Красной гвардии Екатеринбурга матрос с крейсера «Заря свободы» П. Д. Хохряков. В отряде много бывших фронтовиков, но в большинстве молодежь, впервые взявшая винтовку в руки. У всех одно желание, одна цель — как можно скорее рассчитаться с контрреволюционной бандой, поднявшей грязную руку на первое в мире социалистическое государство рабочих и крестьян.
Вот и станция. Бойцы отряда, разбившись на группы, отдыхают. Слышна украинская песня «Ой, у поли витер вие», лихо отплясывают «русского». Но вот трубач играет сбор. Все, как по мановению волшебной палочки, остановилось. Под звуки «Варшавянки» открывается митинг. Перед отрядом выступают члены Уральского областного Совета, представители заводов и фабрик, выступает начальник Красной гвардии Железнодорожного района тов. Самохвалов. Все желают отъезжающим скорой победы и благополучного возвращения.
С ответным словом от имени отряда выступает тов. Хохряков. Он заверяет трудящихся, что бойцы отряда не посрамят былую честь и славу дедов и отцов, боровшихся с самодержавием и в большинстве своем погибших в царских тюрьмах, ссылках, на каторге и на баррикадах. «Вернемся в Екатеринбург с победой и только с победой!» — сказал в заключение Хохряков.
Последние слова его утонули в аплодисментах и криках «ура!».
Но вот митинг окончен. Начинается посадка в вагоны. Духовой оркестр играет марши и революционные песни. У одного из вагонов — разговор:
— Побереги себя, Ваня. Не лезь куда не надо.
— Сам знаю, куда мне лезть, куда нет. Не первый раз. Немца бил и этих прихвостней бить буду... А ты не хнычь! Не на смерть провожаешь...
Это говорил с женой доброволец, слесарь депо станции Екатеринбург-I Иван Чердынцев.
У второго вагона смеются. Здесь провожают своих товарищей железнодоржники. В числе отъезжающих и я, Григорий Шестаков, деповский слесарь. [46]
Звучит труба, предупреждающая о скором отъезде. Прекратились, песни и пляски, каждый бежит к своему вагону. Командир отряда Хохряков встает на подножку и машет бескозыркой...»
Строки биографии. Павел Данилович Хохряков родился в крестьянской семье 17 июня 1893 года в деревне Хохряковской Вятской губернии (ныне Кировская область). Участник борьбы за Советскую власть на Урале. Член Коммунистической партии с 1916 года. Матрос Балтийского флота. После февральской революции — председатель судового комитета РСДРП(б) линкора «Заря свободы», агитатор Кронштадтского Совета. В августе 1917-го с группой моряков направлен на Урал; член исполкома Екатеринбургского Совета; с октября — начальник штаба Красной гвардии. В начале 1918 года был послан в Тобольск для ликвидации белогвардейского заговора. Отряд красногвардейцев под командованием Хохрякова конвоировал царскую семью из Тобольска в Екатеринбург. Погиб 17 августа 1918 года в бою за станцию Крутиха (ныне Свердловская область). Похоронен в Перми.
Неширока Тура, да напориста. Столько долгих верст по низине бежит, а все разбег горный сохраняет — закручивает на стремнине серые, каждый миг меняющие очертания водовороты; журча, поднимает светло-зеленые кусты тальника, усыпавшего низкий берег; сталью сверкает на летнем вечернем солнце. Еще не отцвела черемуха, то там то сям полыхают последним белым огнем ее приземисто-раскидистые заросли; и нет-нет да пробьется к корме тонкий и сильный горьковато-терпкий запах.
— Эх ты, мать честная! — вздыхает красногвардеец, свесивший за борт обутые в поношенные солдатские ботинки длинные и тонкие, как жерди, ноги. Он жадно смотрит на ярко-зеленое заречье, поблескивающее заливной, еще не высохшей водой. — Щас бы уж время полоть, а мы воюем.
— Так чего ж теперь, — отозвался вразвалку притулившийся рядом сосед. — Война и война... А ты сам-то из деревенских или как?
— От земли... В депо-то я на зиму устраиваюсь. А как теплом пахнет — к своим. Правда, ноне по-другому вышло... Вот из этих мест, слышь, родом-то я. Из голышмановских.
К добровольцам подходит Хохряков, волевой, собранный мужчина лет двадцати пяти, в бескозырке, голубой тельняшке и изрядно потертом бушлате, наброшенном на плечи.
— Не прогоните?
— Ну, к-хе, почему ж, — улыбается свесивший за борт ноги и, подтянув одну, поворачивается к командиру. Он знает, что Хохряков строг только в деле, а так говори с ним о чем душе угодно. — Я уж, товарищ командир, грешным делом подумал, что вы нас до пристани тюменской доставите и снова в Екатеринбург, за новым отрядом...
Боец говорит как бы шутя, а сам привязчиво следит глазами из глубоких, затененных впадин: что будет сказано и сделано командиром. Павел Хохряков передергивает литыми плечами, удобнее примеряясь к бушлату, и присаживается на разгоряченный пол небольшой палубы — [47] пароходишко мелкий, как и все остальные, на которых отряд плывет до Тобольска, древней сибирской столицы. Да оно и впрямь — столица; сам император российский располагался, правда, под стражей...
Хохряков щурит глаза то ли от солнечного блеска, которого еще в достатке на вечерней воде, то ли от неприметного взгляду воспоминания. Потом, очнувшись, обращается к солдату:
— Ты что, братишка, за тыловую крысу меня принимаешь?
— Да ну, к-хе, что вы! — извинительно говорит долговязый. — Я так, к примеру.
Но чувствует Хохряков — далеко не к примеру; видимо, сомнение какое-то в бойцовской душе. Говорит Павел:
— У настоящих большевиков, братишка, тайных мыслей нету. Я не говорю о тех, кто к коммуне нашей подмазывается. Есть и такие... Но я о настоящих. Так вот, у них одна мысль — чтоб свободно людям жилось. Все остальные мысли, как паруса, за эту мысль-мечту цепляются и держатся...
Лежавший красногвардеец тоже к разговору пристраивается:
— Говорят, вы агитатором в Кронштадте были. Поди, хлебнуть-то довелось?
Хохряков при слове «Кронштадт» взбадривается, глаза светлее становятся; он поводит плечами в бушлате.
— Вот тут ты в точку, братишка. Довелось.
Продолживший разговор посматривает на командира, уверен, что Хохряков начнет рассказывать что-нибудь из своей моряцкой жизни. Когда отряд формировался, поговаривали, как Павел Хохряков под дулами револьверов переубедил матросов-анархистов на сторону Советов встать. Продолживший разговор думает, что именно об этом расскажет командир. Однако Хохряков молчит; смотрит на шипящую за бортом воду, сплошь окрашенную багровым светом долгого летнего заката, на тальник вдоль берега, на редкие кусты облетающей черемухи. Потом говорит, твердо и громко:
— А настоящих большевиков, братишки, нынче много. Перед отъездом смотрел сводку в Совете. До сотни отрядов вроде нашего по губернии насчитал...
Из резолюции партийного собрания: «10 июля 1918 года. Общее собрание коммунистов Нижнего Тагила ввиду контрреволюции, которая слилась как с нашим, так и с иностранным капиталом, а также с предателями революции меньшевиками и право-эсерами и которая угрожает падением рабочих и крестьянских завоеваний, постановило:
1. Немедленно приступить к созданию боевой дружины, в которую должны войти все члены партии начиная с 11-го июля... С 16-го все записавшиеся должны в свободное от работы время явиться на обучение и по первому сигналу — в Совет.
2. Дисциплину поднять до максимума, то есть каждый член партии должен беспрекословно исполнять все постановления и поручения партии, хотя бы это стоило ему жизни как в открытой борьбе, так и при агитации за Советскую власть. [48]
3. Создать агитационный отдел, задачей которого будет организация населения и подготовка истинных защитников революции.
4. Средства на нужды боевой дружины и агитационного отдела... (испорчена часть текста. — Авт.) должен давать Исполнительный комитет.
Да здравствует власть трудового народа!
К старому возврата быть не может. Лучше погибнуть в борьбе за освобождение человечества, чем стать рабом контрреволюции и эксплуатации капиталистов».
После захвата Челябинска контрреволюция повела наступление а трех направлениях: на север — по линии Кыштым — Екатеринбург, на запад — к Златоусту и на восток — в сторону Кургана и Омска. Замысел состоял в том, чтобы сомкнуть челябинскую группу белочехов с сибирской в районе Кургана и с поволжской в районе Златоуста, а затем объединить подразделения чехословаков с армиями северной и южной контрреволюции.
29 мая 1918 года в Екатеринбурге был образован Революционный штаб Уральской области, куда вошли ответственные работники областного Совета, военного комиссариата, Екатеринбургского Совета, штаба резерва Красной Армии. Объявили мобилизацию во всех округах Уральской области.
Первыми записывались в отряды коммунисты. В Перми к концу мая были образованы боевые коммунистические дружины, которые поступили в распоряжение областного военного комиссариата.
В Уфимской губернии члены партии по распоряжению Военной коллегии при губкоме РКП(б) были поставлены под ружье и переведены на казарменное положение. Продолжительность обязательных военных занятий для коммунистов устанавливалась не менее 4–5 часов в день, Не подчинявшихся распоряжению исключали из партии. Такой порядок установили во всех парторганизациях прифронтовой полосы.
Началось массовое вооружение трудящихся. Когда интервенты и белогвардейцы, захватив Челябинск, повели наступление на Екатеринбург, Пермский комитет РКП(б) опубликовал обращение к рабочим и крестьянам: «Товарищи рабочие и беднейшие крестьяне Урала! Контрреволюция нападает непосредственно на вас. Революционный Красный Урал в смертельной опасности! В этот трудный момент все должны быть на местах. Вооруженному нападению должен быть дан вооруженный отпор... К оружию, рабочие и крестьяне! Поднимайтесь на борьбу, труженики фабрик, заводов и деревень! Сменяйте станки и сохи на мечи...»
В организацию отпора активно включились профсоюзы, объявившие массовую мобилизацию своих членов. Так, 31 мая на общем собрании рабочие города Шадринска приняли резолюцию, обязавшую всех считать себя бойцами революции. Те, кто отказался записываться добровольцами, были названы изменниками рабочего класса, а имена их напечатаны в местной газете.
Поднялись на защиту Советской власти рабочие Миньярского завода в Златоустовском уезде. По тревожному гудку собрались они на заводской площади и, выслушав сообщение о захвате белочехами Челябинска, [49] начали записываться в боевой отряд. Набралось более 300 добровольцев. Ввиду близости фронта Миньярский Совет постановил временно закрыть завод, приступил к военному обучению мужчин и женщин. Занятия начали сразу после собрания. Ходили боевым строем, стреляли из винтовок и ружей, метали гранаты. Завод превратился в военный лагерь. Когда белочехи осадили Златоуст, отряд миньярских добровольцев отбыл на фронт.
Мобилизация добровольцев на Южном Урале, сразу же оказавшемся в зоне боевых действий, была результативной. По сообщению командования Урало-Оренбургского фронта, только из рабочих предприятий Симского горного округа был сформирован и отправлен на борьбу с мятежниками хорошо вооруженный отряд добровольцев в 4200 человек.
Почин отцов подхватила молодежь. В Екатеринбурге организовали боевой отряд члены Уральского областного комитета Социалистического союза молодежи. В него записались многие из тех, кто принимал участие в боях с дутовскими бандами в составе красногвардейской сотни: члены Екатеринбургского и областного комитетов союза молодежи Савва Белых, Василий Еремин, рабочие Верх-Исетского завода Павел Завьялов, Петр Типикин-Плясунов и многие другие. В отряд записались и девушки — председатель обкома союза молодежи Римма Юровская, ее подруги Екатерина Кочкина, Мария Жеребцова, Софья Гребнева, Елена Королева. Все они получили закалку на дутовском фронте. По сути, отряд был интернациональным — состоял из русских и татар, венгров и немцев. Вскоре отряд выехал на Златоустовский фронт.
В сложной обстановке очень важно было привлечь на сторону революции крестьян. Большевики не жалели ни сил, ни времени. Лучшие агитаторы разъехались по селам и деревням, разъясняли крестьянам создавшуюся обстановку.
В Екатеринбургском, Камышловском, Шадринском, Красноуфимском, Ишимском уездах началась организация добровольческих отрядов. Мобилизация революционных сил деревни шла в обстановке ожесточенной классовой борьбы с кулачеством.
По воспоминаниям старого коммуниста А. П. Гордеева, в июне 1918 года во многих южных волостях кулацкие восстания вспыхивали одно за другим. На подавление их были брошены добровольцы из Артей и Сараны. Прибыл отряд из Мотовилихи под командованием А. Л. Борчанинова, вожака пермских рабочих.
Появление городских и поселковых отрядов и разгром мятежников вызвали прилив в Красную гвардию крестьянской бедноты, середняков. Особую активность проявили крестьяне Ногушинской волости Златоустовского уезда. Здесь еще до прихода отрядов Борчанинова была сформирована партийная дружина из 280 человек. После освобождения волости от белогвардейцев за два дня записалось еще 1800 добровольцев. Пришлось создавать при волостном Совете специальную отборочную комиссию для зачисления крестьян в дружину, так как для всех не хватало оружия. Так организовался Ногушинский партизанский отряд, вскоре принявший участие в боевых действиях на Красноуфимском направлении. [50]
Отряды крестьянской бедноты были созданы на территории Шадринского и Камышловского уездов. По предложению большевиков в ряды красногвардейцев записались все делегаты открывшегося 28 мая 1918 года Шадринского уездного съезда рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Они обратились к уральцам с призывом немедленно взяться за оружие и после съезда разъехались по селам, чтобы начать вербовку добровольцев.
Контрреволюция пускала в ход все, чтобы вовлечь в мятежи казаков, пытаясь сыграть на их кастовых предрассудках, противопоставить интересы казачьего сословия интересам народа. Организацию красных казачьих частей возглавили большевистски настроенные фронтовики, вернувшиеся с империалистической войны после роспуска старой армии. В станицах Оренбургской губернии вербовка добровольцев развернулась в феврале — марте. Посланные туда агитаторы-большевики Д. Ф. Рудников, А. Л. Панкеев, И. А. Этманов, В. В. Яценко возглавили борьбу против богатеев, против дутовских эмиссаров, пытавшихся проводить набор в белую армию.
После восстания чехословаков мобилизационная работа местных коммунистов приняла еще больший размах. 3 июня 1918 года Оренбургский губисполком принял постановление «О проведении в жизнь мобилизации трудовых крестьян и казаков для скорейшей ликвидации дутовских банд». Был создан штаб для формирования красноказачьих отрядов. На базе этих отрядов комплектовался 1-й Оренбургский советский кавалерийский полк.
Мобилизация добровольцев охватила национальные районы Урала. Большую роль здесь сыграло опубликованное в июне 1918 года воззвание Советского правительства «Ко всем трудящимся мусульманам». Партийные и советские органы Уфимской губернии оперативно отреагировали на обращение. Началась запись добровольцев в Бирском и Мензелинском уездах, а также в соседних уездах Пермской, Вятской и Казанской губерний. В состав советских войск Восточного фронта вошли татарские и башкирские дружины, батальоны и полки.
Заканчивая короткий обзор формирований народного ополчения, еще раз подчеркнем, что, несмотря на невероятные трудности, мобилизация добровольцев была проведена успешно. Сказался опыт уральских коммунистов, накопленный в решении оперативных задач, которые не раз вставали на всем протяжении послеоктябрьского пути.
К началу революции большевистские организации Урала стали массовыми. В октябре — декабре 1917 года насчитывалось 7 организаций численностью до 3000 человек, 9 — до 1000 человек, более 25 — до 500 и десятки организаций, в состав которых входило менее 100 коммунистов.
В партийных рядах были видные большевики А. А. Андреев, И. А. Акулов, В. К. Блюхер, А. Л. Борчанинов, Л. И. Вайнер, А. А. Жданов, М. С. и Э. С. Кадомцевы, И. М. Малышев, Н. Г. Толмачев, П. В. Точисский, П. Д. Хохряков, С. М. Цвиллинг, А. Д. Цюрупа и другие...
Строки биографии. Самуил Моисеевич Цвиллинг — один из руководителей [51] борьбы за Советскую власть на Южном Урале. Родился в 1891 году. Член Коммунистической партии с 1905 года. В 1907-м приговорен к смертной казни, замененной каторгой. С 1916 года в армии. В 1917 году избирается председателем Челябинского Совета, комитета РСДРП(б), с июля член Уральского областного партийного комитета. Делегат VI съезда РСДРП(б), II Всероссийского съезда Советов, участник Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. С ноября 1917-го комиссар СНК Российской советской республики в Оренбурге, председатель ВРК, организатор отрядов Красной гвардии для борьбы против дутовщины. После захвата Оренбурга белоказаками (ноябрь 1917) арестован, бежал. Участвовал в освобождении Оренбурга (январь 1918). С марта 1918-го С. М. Цвиллинг председатель губисполкома. 2 апреля 1918 года погиб в бою с белоказаками в станице Изобильной (ныне Соль-Илецкого района Оренбургской области).
...Обладая большим опытом революционной борьбы, большевистские организации вели за собой подавляющую часть пролетарских и полупролетарских масс Урала. Руководствовались положениями марксизма-ленинизма.
ЦК партии оказывал уральцам помощь кадрами, вел переписку с местными организациями, рядовыми коммунистами. Только с 25 октября по 25 ноября 1917 года из Петрограда на Урал было направлено 29 квалифицированных агитаторов.
Первые итоги Октябрьской революции подвела третья Уральская областная партийная конференция, открывшаяся в Екатеринбурге 2 января 1918 года. Рассматривались вопросы об организации власти на местах, о работе в деревне, об экономических задачах партии, о создании Вооруженных Сил.
Одобрив деятельность областного комитета партии по проведению социалистических преобразований в регионе, конференция обратила внимание коммунистов на слабость работы в деревне, на необходимость сплотить беднейшее крестьянство вокруг пролетариата, на создание сельских партийных ячеек.
Делегаты конференции приняли решение о создании Вооруженных Сил Советов, выделяя из рядов действующей армии особые батальоны или организуя отряды Красной гвардии. Особое внимание обращалось на необходимость формирования Красной гвардии на селе.
Создавать новую государственность приходилось в упорной борьбе против контрреволюционных сил и мелкобуржуазных партий, которые делали ставку на Учредительное собрание. В период борьбы с царизмом его созыв мог способствовать разрешению отдельных задач буржуазно-демократической революции. После Октября «учредилка» становилась опасной помехой на пути социалистических завоеваний...
Словарь революции. Учредительное собрание — парламент России, единственное заседание которого состоялось 5 января 1918 года в Петрограде. Впервые требование созыва русского Учредительного собрания (Великого собора) выдвинули декабристы. Его идеи (Земский собор) пропагандировались членами «Земли и воли», вошли в программные [52] документы общества «Народная воля». Лозунг созыва Учредительного собрания был включен в 1903 году в программу РСДРП.
Широкое распространение идея парламентского учреждения получила в период первой русской революции 1905–1907 годов. После февральской революции она была популярна среди мелкобуржуазных масс. Мелкобуржуазные и буржуазные партии использовали эту идею для отвлечения народа от революционной борьбы, утверждая, что Учредительное собрание законодательно может решить все экономические и политические проблемы.
После Октября партия большевиков стремилась помочь мелкобуржуазным массам на собственном опыте, путем сравнения Учредительного собрания с Советами, избавиться от конституционных иллюзий. Совет Народных Комиссаров назначил выборы на конец 1917 — начало 1918 годов. Итоги выборов: 23,9 процента избирателей голосовали за большевиков, 40 — за эсеров, 2,3 процента — за меньшевиков и т. д. В крупных промышленных центрах подавляющее большинство населения шло за коммунистами.
На заседании 5 января преобладали эсеры-центристы. Контрреволюционное большинство собрания отказалось обсуждать предложенную от имени ВЦИК «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», не признало декретов Советской власти. В ночь с 6 на 7 января ВЦИК по докладу Ленина принял декрет о роспуске Учредительного собрания, который был одобрен делегатами Третьего съезда Советов и широкими массами трудящихся России.
...В трех уральских губерниях — Пермской, Уфимской и Вятской — большевики на выборах в Учредительное собрание в среднем получили 14 процентов голосов, эсеры — 49. В таких центрах, как Екатеринбург, Челябинск, Нижний Тагил, за коммунистов проголосовало от 50 до 93 процентов населения.
Вскоре подавляющая часть уральцев разочаровалась в «учредиловке», поддержала решение правительства о ее закрытии.
Дальнейшему укреплению Советской власти на Урале способствовал третий областной съезд Советов, открывшийся 24 января 1918 года. По его решению Пермская, Вятская и Оренбургская губернии объединились в Уральскую область. Высшим органом стал областной съезд Советов. Текущей работой должен был заниматься облисполком. На Советы возлагались задачи управления административной, хозяйственной, судебной и культурной жизнью района. Упразднялись городские и земские самоуправления.
В конце января на областном чрезвычайном съезде Советов крестьянских депутатов было принято решение об объединении с Советами рабочих и солдатских депутатов. Это был ощутимый сдвиг классовых сил в пользу революции.
К весне 1918 года большевики в Советах стали ведущей партией.
Шла ломка старой судебной системы, создавался народный суд. Советы посылали в суды своих комиссаров. Учреждались революционные трибуналы и чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией (ЧК). [53]
В строительство новой жизни втягивались рабочие, крестьяне, интеллигенция. Только в Екатеринбурге с октября 1917 по июль 1918 года состоялось 11 съездов общественных организаций, в том числе профсоюзных и молодежных. Митинговый демократизм, по мнению Владимира Ильича, был первым необходимым шагом в переходе масс от исторической спячки к новому историческому творчеству. Профсоюзы насчитывали в те дни 153 тысячи человек, Социалистический союз рабочей молодежи — 2500 членов.
Важнейшей мерой при переходе к социализму уральские большевики считали введение на производстве рабочего контроля, который в корне подрывал основы частной собственности на средства производства, обеспечивал охрану материальных ценностей и вовлекал рабочих в управление предприятиями. Уже в первые месяцы революции контроль ввели рабочие Алапаевского, Невьянского, Нязепетровского и Билимбаевского заводов, предприятий уральских городов. Одновременно национализировалась крупная капиталистическая собственность. На 1 июля 1918 года 25 (из 34) горнозаводских округов, 180 заводов, фабрик, рудников, весь железнодорожный и речной транспорт, леса и частные банки перешли в собственность Республики.
Большевики помогали создавать на селе Советы, ячейки и организации РСДРП(б), проводили в жизнь Декрет о земле. Крестьянство Урала получило значительное количество земли, отобранной у помещиков, горнозаводчиков, удельных ведомств и церкви. Так, земельный надел на каждого едока увеличился в Пермской губернии с 1,88 до 2,11, в Уфимской — с 1,99 до 2,15, в Челябинской — с 5,43 до 6 десятин.
Немало забот появилось в период кратковременной мирной передышки. Заводы находились в запущенном состоянии, не хватало топлива, сырья, продовольствия. Фракционную борьбу развернули «левые коммунисты». Их лидеры — Преображенский, Сафаров, Тунтул, Воробьев — пропагандировали идею неподчинения центральной власти, отмены в стране государственного капитализма и денег.
Второй областной съезд по управлению национализированными заводами показал, что коммунисты отстояли в схватке с «левыми» ленинский план строительства социалистической экономики.
Вскоре удалось добиться определенного подъема производства горнозаводских округов. Скажем, рабочие Симского округа изыскали деньги, улучшили продовольственное положение, отремонтировали жилища, ввели строгий учет и контроль, начали наращивать выпуск продукции.
Интервенция и гражданская война поставили перед большевиками новые задачи. 14 июня 1918 года областной комитет партии объявил всех членов РКП(б) мобилизованными на борьбу с контрреволюцией. Во всех городах и селах Урала началось формирование добровольческих отрядов.
Из сообщений газеты «Уральский рабочий» от 18 сентября 1918 года: «После занятия белочехами Верх-Нейвинска Совет соседнего Рудянского завода быстро мобилизовался, создав из беспартийных и коммунистов вооруженную группу. Эта небольшая, но сплоченная группа [54] оказала неоценимую услугу делу нашей борьбы с буржуазными наймитами.
Хорошо зная каждый кустик, каждую тропу, рудянские товарищи были незаменимы в разведке. Смелые, решительные, они не давали спуску разведывательным отрядам противника.
Когда наши войска отошли к Невьянску и в Рудянский завод въехал казачий эскадрон — рудянцы встретили его ружейными залпами. Казаки повернули назад. И только с подоспевшей пехотой они заставили ополченцев отступить».
У села Покровское флотилия Хохрякова бросила якоря. Закачались на поднятых волнах пароходишки. Народ высыпал на галечный берег. Но прежде чем спустить трап, командир вызвал в свою крохотную — стол да топчан — каюту Григория Шестакова и, зашнуровывая почти новые матросские ботинки, сказал:
— Вот что, братишка. Бери с десяток человек, Чердынцева с пулеметом, грузитесь на «Оку» и — вниз верст на двадцать. Да чтоб ни одна собака от взгляда не ускользнула. Все осмотри.
Минут через десять крутобокая, неповоротливая «Ока» заскрежетала мокрыми цепями и зазубренным якорем.
До самого Тобола Григорий ничего интересного с капитанского мостика не приметил: однообразно морщилась серой рябью вода, заросли тальника вдоль низких берегов сменялись голыми, заросшими яркой, как масляная краска, травой приречными низинками, блестели раздольные заливные луга. «Никакого тут тебе ни пса, ни беляка», — подумал Шестаков и в эту минуту на мыске, где Тура впадала в Тобол, где водная дорога делилась на два разноцветных потока — серый и голубовато-зеленый, увидел низко стлавшийся по берегу костровой дымок.
— Держи-ка туда, — приказал он капитану и заторопился на палубу.
Вчетвером вышли на берег, приблизились к огню; у костра — тоже четверо; лежат как ни в чем не бывало, меж собой спорят:
— Да ты, едрена вошь, тащил бы его за жабры!
— Сам бы и тащил... Разве такого вытянешь... Утопит как пить дать...
Шестакова такое невнимание разозлило: и в ус не дуют перед солдатами революции.
— Вы чего ж, мужики, не видите нас, что ли?
Один взглянул исподлобья, нехотя ответил:
— Отчего ж не видеть? Не слепые. Плаваете тут... Все сетки винтами соберете...
«Рыбаки, — смекнул Шестаков. — Тогда они обстановку здешнюю знают», — и спросил еще строже:
— А беляков тут не слышно?
— Бе-ля-ков! — засмеялся тот, что смотрел исподлобья. — Тут рыбы-то никакой нет, не то что беляков. — Он приподнялся на колени и уже тихим, мягким голосом продолжил: — Ехали бы вы, дяденьки, своей дорогой. А то тарахтите тут моторами.
Ладно. Поплыли дальше. Час плывут, другой. Видят, из-за поворота — два парохода, да близко так, что названия заметны: «Товарищество» и «Мария». Вроде наши — по названиям. Но тут грянул в рупор [55] густой басище: «Стой! Стрелять будем!», и сомнений не осталось: на белогвардейцев наткнулись. Те сразу огонь из пушек открыли. Всплески воды окатили палубу «Оки».
— Обратный ход! — закричал что было силы Шестаков.
«Ока» кое-как развернулась (место здесь узкое; знали беляки, где засаду делать), застряла было на береговой мели, снялась с горем пополам, все свои силенки напрягла до крайности, затряслась старым металлическим кожухом, однако скорости все же прибавила. Правда, и беляки отставать не думали. Посыпалась на «Оку» шрапнель, зацокала по обшивке палубы.
— Черт! Задело, — растерянно сказал Иван Чердынцев; он щупал ногу, штанина на глазах пропитывалась кровью. — Вот чертова баба — наскулила! Говорил же: не вой...
Пулеметчик перехватил рану полотенцем прямо по штанине, зло бросил взгляд на красногвардейцев, жавшихся к капитанской будке:
— Вы что же, эй! А ну дрова таскать на палубу, делайте укрытие!
Когда укрытие соорудили, Чердынцев подволок к нему пулемет; морщась, примостился за пахучими, нагретыми солнцем поленьями, полоснул длинной прицельной очередью по вырвавшейся вперед «Марии». Болевые точки острее запульсировали под намокшим полотенцем.
— От чертова баба, — скрежетал зубами Иван и снова крикнул ополченцам: — Таскайте воду, лейте на ногу.
Долговязый красногвардеец, беседовавший накануне с Хохряковым, привязал к дужке ведра веревку, черпал за бортом воду, выливал ее на ногу пулеметчику, и вода, став розовой, растекалась струями по палубе. Строчил пулемет. Пароходы беляков поотстали, но шли все же за «Окой».
Возле мыска разведчиков окатили свинцом «рыбаки». Тут только понял Шестаков свой промах: «Ни снастей, ни лодки ведь у них не было!» Пулемет, однако, не пушка. Проскочили, ответив несколькими очередями...
По гулким выстрелам, долетавшим по речной глади до села, Хохряков догадался, в чем дело, встретил преследователей чем надо. Причем Вася-артиллерист отличился особо. Первым выстрелом подбил орудие на «Марии», вторым — разнес в щепки лоцманскую рубку. И ничего не оставалось белым, как цеплять спешно на буксир искореженное судно и уплывать восвояси.
Построил Хохряков ополченцев на берегу, хотел речь сказать по случаю хоть и не ахти какой, но все-таки первой победы, прошелся перед строем да ненароком взглянул на сапоги молодого красногвардейца: пальцы торчали, как зубы из пасти щуки. Покачал командир головой, велел не расходиться, а сам на лодке на пароходишко поплыл. Потом снова объявился перед строем, держа ботинки.
— Были у меня запасные... Ладно уж! Держи, братишка. В честь нашего крещения.
Молодой красногвардеец принял командирский подарок, но улыбка тут же сбежала с губ: Хохряков стоял перед ним в поношенных тапочках. [56]
— Э-э... — сказал ополченец; впрочем, командир опередил его возражение:
— Ты что, думаешь, я тебе свои, матросские, отдаю? Шутишь, братишка! Балтийцы со своей обувкой не расстаются.
Ополченец, кажется, верить командиру не собирался. Хохряков засмеялся и как-то по-домашнему пояснил:
— Мозоль натер... Пришлось нарушить форму одежды.
Красногвардеец нерешительно, на весу держал ботинки, и командира это рассердило:
— Тебе что — привезти мои, что ли? Изволь, — и он снова направился к лодке.
В этот миг с ближайшего от берега парохода сбежал по трапу телеграфист, в руке — скрученная лента.
Хохряков взял ее, стал читать: «Срочно вернуться Тюмень тчк Белогвардейцы наступают тчк Создалась угроза окружения...»
Первые сражения завязались под Златоустом. 27 мая сюда прибыл эшелон чехословаков и белогвардейских офицеров. Местный штаб Красной гвардии предложил им сдать оружие. Белочехи открыли огонь. Плохо обученные, слабо вооруженные рабочие вступили в неравный бой. Под напором противника красногвардейцы вынуждены были оставить город. Однако подошло подкрепление — отряд рабочих депо и Златоустовского завода. В ожесточенной схватке мятежники потерпели поражение и были отброшены к Миассу.
На следующий день сражение разгорелось с новой силой. Мятежники наступали на Златоуст с двух сторон — от Челябинска и от станции Тундуш. Они стремились овладеть важным стратегическим пунктом, который разъединял чехословацкие войска, расположенные в Поволжье и на Урале. Действенную помощь защитникам Златоуста оказали красногвардейские части, сосредоточенные под станцией Бердяуш. Они нанесли контрудар по восставшим, разгромили их группировку, укрепившуюся на Кувашинской сопке. Отряды соединились, образовав Златоустовский участок фронта.
Революционный штаб Уральской области принял срочные меры для укрепления этого района. Сюда прибыли отряды из Усть-Катава, Кусы, Юрюзани, Екатеринбурга, Перми и других городов. Особой организованностью выделялся отряд миньярских рабочих.
Ощутимое подкрепление прислали под Златоуст трудящиеся Уфимской губернии — 13 отрядов численностью 1105 человек. Прибыл Эстонский коммунистический батальон под командованием Я. К. Пальвадре.
Возглавила оборону Урала Высшая военная инспекция (орган Народного комиссариата по военным делам). Руководил ею Н. И. Подвойский. 30 мая 1918 года, по прибытии на станцию Златоуст, он провел смотр частей, расположенных на станции, принял на себя руководство ими. В отрядах были введены ежедневные полевые занятия, упорядочено размещение бойцов, снабжение продовольствием и боеприпасами.
Члены военной инспекции лично приняли участие в наступлении на Миасс. Но из-за слабой подготовки оно не увенчалось успехом. В отчете [57] отмечалось: «Нами был бы захвачен крупнейший завод в Миассе, если бы не существовала система мелких отрядов, ничтожных по своему количеству и никуда не годных по своему качеству».
После отъезда Н. И. Подвойского руководство войсками было поручено И. М. Малышеву. Его назначили военным комиссаром Златоустовского фронта...
Строки биографии. Иван Михайлович Малышев родился 28 августа 1889 года в городе Верхотурье Свердловской области в семье рабочего; погиб 22 июня 1918 года на станции Тундуш, близ Златоуста. Участник революционного движения и гражданской войны на Урале. Член Коммунистической партии с 1905 года. По образованию — учитель. С 1915-го член Екатеринбургского комитета РСДРП. В марте 1917 года избран председателем временного комитета РСДРП(б) и заместителем председателя Совета в Екатеринбурге. Один из первых организаторов уральских профсоюзов. Делегат VI съезда партии. Участник установления Советской власти в Екатеринбурге. В 1918 году областной комиссар труда, председатель Уральского обкома партии и член облисполкома Советов Урала. Комиссар верх-исетской рабочей дружины. Комиссар по борьбе с белоказаками. Военком, затем командующий Златоустовской группой советских отрядов, действовавших против белочехов.
...Опираясь на коммунистов, членов союза молодежи, передовых рабочих-добровольцев, Малышев оперативно перестроил организацию обороны Златоуста. Отряды, различные по численности, вооружению и боевому опыту, сплачивались, дисциплинировались, повышали боеспособность. Уже в начале июня противнику были нанесены чувствительные контрудары.
Однако в целом обстановка складывалась не в нашу пользу. За чехословаками и белогвардейцами было численное превосходство. Войска их пополнялись прибывшими из Челябинска подразделениями. К тому же в красном тылу вспыхнуло крупное кулацко-эсеровское восстание (район Красноуфимск — Нязепетровск — Куса — Месягутово). 27 июня 1918 года красногвардейцы вынуждены были оставить Златоуст.
Именно в те дни и погиб И. М. Малышев. В ночь на 23 июня он с группой бойцов возвращался по железной дороге. Накануне комиссар во главе отряда златоустовских рабочих и эстонских стрелков участвовал в подавлении контрреволюционного мятежа на Кусинском заводе. Возле станции Тундуш поезд атаковали белогвардейцы. В неравном бою пали смертью храбрых Малышев и 11 сопровождавших его бойцов, в том числе член Уральского обкома Социалистического союза молодежи Урала Савва Белых.
После боев под Златоустом, который оборонялся в течение месяца, советские войска отошли к Нязепетровску, где были реорганизованы в кавалерийский полк имени В. В. Володарского.
В это время южнее Челябинска белочехи натолкнулись на упорное сопротивление. Под Троицком плечом к плечу сражались бойцы 17-го Уральского стрелкового полка, 1-го Оренбургского революционного казачьего полка имени Степана Разина, коммунистической дружины и [58] нескольких небольших отрядов, сформированных в окрестных станицах. Командиром сводного отряда назначили беспартийного казака Н. Д. Томина...
Строки биографии (из книги В. В. Блюхера «По военным дорогам отца»): «Достопримечательностью сегодняшнего Троицка стал городской парк, у центральной арки которого недавно поднялся памятник. Волевое, мужественное лицо. Сильные руки на эфесе казацкой шашки. Клинок ее ушел в каменную твердь... Таким предстал давний боевой друг Блюхера народный герой гражданской войны Николай Дмитриевич Томин. Он первым в Троицком уезде поднял казачью бедноту на борьбу за власть Советов. В июньские дни 1918 года Томин, стоявший во главе кавалерийской сотни, сплотил вокруг себя все преданные делу революции силы гарнизона и спас их от неминуемого разгрома превосходящим по численности и вооружению противником.
Тогда и родился Троицкий советский отряд под командованием Н. Д. Томина, который считался одним из лучших в прославленном партизанском рейде.
Минул год. В канун освобождения Екатеринбурга от колчаковцев командование Третьей армии создало оперативную конную группу в две тысячи сабель. Командиром ее был назначен комбриг 30-й стрелковой дивизии красный казак Николай Томин. Кавалеристам ставилась задача прервать железнодорожное сообщение между Екатеринбургом и Нижним Тагилом.
14 июля 1919 года томинцы совершили прорыв линии фронта. За трое суток они прошли около 150 километров, освободили Верхнетагильский, Невьянский, Висимо-Шайтанский и другие уральские заводы. Северная группа войск генерала Пепеляева оказалась отрезанной от остальных частей колчаковской Сибирской армии.
Конники Томина немедля ринулись в тылы группировки белых, отступавшей из горнозаводских районов Урала. 19 июля они разгромили колчаковцев у станции Егоршино. В последующие дни были освобождены Ирбит, Камышлов, Далматово... Управление Сибирской армией было дезорганизовано, ее разбитые части откатывались к Тоболу. Томинцы преследовали их по пятам. Они первыми из красных подразделений вступили на улицы Шадринска и Кургана.
В 1920 году Н. Д. Томин участвовал в походе на Варшаву, сражался и на Дальнем Востоке, под Волочаевкой. В 1924 году громил басмачей в горах Таджикистана, где и пал смертью храбрых.»
...Почти неделю — с 13 по 18 июня — шли ожесточенные бои за Троицк. Красногвардейцы переходили в контратаки и отбрасывали противника на десятки километров. Однако белочехи, используя численное превосходство, сумели добиться перелома и 18 июня захватили город. Отряд Томина отступил к Верхнеуральску.
Чехословаки и белогвардейцы рвались к Екатеринбургу, правда, продвинулись лишь до станции Аргаяш. Дальше железнодорожный путь оказался разобранным. Местные отряды вступили в бой. На помощь им спешили добровольческие формирования со всех концов [59] Урала: дружины из Екатеринбурга, Перми, Кыштыма, Ирбита, Верещагино...
Из оперативной сводки: «Екатеринбург 9 июля 16 часов точка Западно-Уральское направление без перемен точка Екатеринбург — Челябинское направление двоеточие около 7 часов 7 июля цепи противника повели наступление на село Куяш запятая полчаса обозначилось наступление обходной колонны противника по северному берегу озера Куяш запятая артиллерия противника открыла огонь со стороны Малого Куяша что на северо-восточном берегу озера Куяш запятая наступление противника было отбито пулеметным ружейным артиллерийским огнем и удачными действиями бронированного автомобиля точка запятой около 9 часов 30 минут на левом участке нами была проведена конная атака в которой захвачено три пулемета пленные оружие запятая к 13 часам противник отошел оставив до 300 трупов запятая наши потери 7 убитых 23 раненых точка Шадринское и Омское направления без перемен точка Помощник главнокомандующего».
...Жаркие бои разгорелись вдоль шоссе Челябинск — Екатеринбург, неподалеку от деревни Куяш. Здесь оборонялась группа добровольцев с Сысертского, Полевского и Северского заводов, командовал которой член Уральского областного Совета коммунист Ф. Кикур. Силой в 900 штыков противник пытался захватить деревню, но был отбит. Через несколько дней атака повторилась. Белым удалось окружить отряд. Добровольцы защищались отчаянно. Пулеметчики Иван Гребнев и Флегонт Уфимцев вели огонь до последнего патрона, а когда кончилась лента, взорвали себя гранатой.
Ф. Кикур с горсткой добровольцев прикрыл отход товарищей. Бойцы и командир погибли, а остатки отряда смогли отойти к Куяшу, где оборонялись сысертские рабочие. Добровольцы закрепились, не отступая ни на шаг. Атаки следовали одна за другой. 2 июля против немногочисленных защитников Куяша были брошены офицерская рота, 600 белоказаков, отряд башкирских националистов с пулеметами и тремя орудиями. Но и в этом бою враг потерпел поражение.
Под Куяшем советские отряды выдержали девять боев, которые, по свидетельству самих белогвардейцев, стоили им 600 убитых и 400 раненых. Только 16 июля, когда наши войска оставили Каслинский завод и начали отходить на север, противник вошел в село Куяш.
На восточном склоне Уральских гор упорные сражения развернулись на Камышловско-Шадринском направлении. Захватив Омск и Курган, белые способствовали объединению Челябинской группы с Сибирской. Это дало возможность ускорить оккупацию Урала и организовать наступление на Екатеринбург с востока через Шадринск, Далматово, Каменский завод...
Из оперативной сводки: «Екатеринбург 10 июля 16 часов точка Западно-Уральское и Екатеринбург-Челябинское направления без перемен точка Шадринское направление двоеточие с рассветом 9 июля чехи при 2 пулеметах повели наступление на село Кировское что на [60] Камышловском тракте двадцати верстах северо-восточнее Далматово запятая часть противника зашла со стороны Далматовского тракта и Камышлова запятая наш отряд при 2 пулеметах был окружен со всех сторон, но, несмотря на это вступил бой целью пробиться запятая на помощь окруженному отряду выслана поддержка точка Омское направление без перемен точка Помощник главнокомандующего».
...После неудач под Шадринском советские отряды стали готовиться к обороне Далматова. На станции сосредоточилось около 600 бойцов, считая отряд далматовских рабочих и вновь прибывшие дружины крестьянской бедноты из Меховской и Ольховской волостей. С помощью местных железнодорожников был оборудован бронепоезд, командиром которого назначили бывшего прапорщика крестьянина А. С. Устинова.
11 июля чехословаки и белогвардейцы начали наступление. Противник сбил с занимаемой позиции роту интернационалистов, начал теснить Верхтеченский отряд. Бой шел напряженно. Белые уже захватили пакгауз и рвались к зданию вокзала. Положение спасли коммунисты. Председатель Шадринского укома партии Арыкин, председатель ЧК Щеткин и член партии с 1905 года Григорьев бросились вперед, увлекая бойцов. Контратаку поддержал бронепоезд, обрушивший на белых огонь всех пушек и пулеметов. Враг не выдержал, отступил, долго не отваживаясь возобновить наступление.
Но в Зауралье положение создалось тяжелое. Бои шли на подступах к Тюмени. Партийные и советские организации города направили на фронт свыше 1500 человек.
В середине июля фронт продвинулся вплотную к Тюмени.
20 июля Тюмень пришлось сдать.
...К пристани подошли рано. Над темной водой еще делился на вихристые волокна парной туман; берег и город были затянуты серой предрассветной дымкой. У причалов темнели силуэты пароходов и катеров.
Хохряков взял с собой пятерку ополченцев, направился в штаб фронта: работа там день и ночь, кто-нибудь из начальства подвернется. Непривычно гулко раскатывались шаги по сонным улицам. Прямо мертвое царство какое-то. Тут беляки наседают, а тюменцам хоть бы хны.
Но, подходя к штабу, Хохряков почувствовал холодок меж лопатками. Вошел в здание. Ни часовых, ни штабников. Перевернутые стулья, бумаги, незапертые двери кабинетов.
На улице увидел дворника; тот раза два шарканул метлой по каменному тротуару, почесал в затылке, сплюнул и поковылял к арочному подъезду. Хохряков окликнул его:
— Батя, мести-то почему не стал?
— Э-э, холера его в душу! Запамятовал. Беляк же ноне объявится. И чо это я буду для него лоски-глянцы наводить...
Хохряков посмотрел на Шестакова: видал, мол, что делается, и, не обронив больше ни слова, быстро зашагал по мостовой. Красногвардейцы поспешили за ним. [61]
Слоистый туман над рекой почти рассеялся, лишь вдоль противоположного берега еще голубела призрачная полоска. Хохряков насчитал у причалов семнадцать пароходов — вместе со своими. Ни один нельзя было оставлять, и командир велел спутникам обежать команды пароходов и от его имени сказать, чтобы без промедления разводили пары и двигались до Туринска.
Ожила пристань — заклубился дымок над пароходными трубами; команды послышались, усиленные рупорами; колесники плицами зашлепали по зарябившей, разгулявшейся волнами воде.
В Туринске к хохряковскому пароходу подплыл на шлюпке один из примкнувших капитанов, козырнул, сказал, что на его борту мануфактура, а на других судах — шерсть, пакля, гвозди и что они, капитаны, лично ответственны за товар и теперь ума не приложат, что с ним делать. Действительно — загвоздка. Может, сдать под расписку туринским властям, так ведь это все равно что белогвардейцам подарить — вот-вот они объявиться могут. А если загрузить все в вагоны и в — Екатеринбург? На том и порешили.
Отряд воспринял команду о разгрузке-погрузке без радости. Проходя мимо группы красногвардейцев, таскавших мешки с паклей, Хохряков расслышал голос Черемных:
— Кому ж этакое надо? Давно бы пора удочки сматывать, пока белые не накрыли.
Больно отозвалась в Хохрякове эта фраза. Подошел к бойцам. Те замолчали.
— Что ж не продолжаете? Поучите балтийца, как драпать от беляка полагается.
Хохряков замолчал: закипевшая злоба заглушила мысли. Бойцы потупились, не глядя на командира. Наконец Павел сказал сухим ломким голосом:
— Если мы нынче отступаем, то это, братишки, не значит, что Советская власть долго жить приказала. Она всех своих врагов переживет. А если так, то этой нашей власти и мануфактура, и гвозди, и пакля вот так пригодятся. Да и нам с вами еще пригодятся. Я, к примеру, собираюсь лет до ста жить, не меньше. Мне посмотреть на коммунизм охота. А среди вас таких охотников нет?
— Охотники-то есть, — повеселели ополченцы. — Да ведь даст ли беляк?
— А мы его не спросим. И все, что погрузим, наше будет, — сказал Павел и прищурил глаза.
Улыбались красногвардейцы, улыбался Черемных. И не мог знать Хохряков, какая история приключится с ними в Ирбите, куда их бросит судьба вскоре после погрузки...
Ирбит, Ирбит! — -славный, прогремевший на всю Русь ярмарочный город! Конечно, для ярмарок времена нынче не те, да ведь надо же хоть одним глазком на ирбитские улицы-площади взглянуть, когда еще доведется... Отпустил Хохряков ополченцев, строго-настрого предупредив о соблюдении порядка. И вот прибегают бледные, перепуганные вестники:
— Черемных убили! [62]
— Как убили? Кто?
— Да шпик какой-то! Беляк переодетый... Ребята сюда его ведут. Заарестовали.
«Переодетый беляк» оказался военным комиссаром Ирбита. Сверкая глазами, потирая развязанные, ободранные острой бечевкой руки, он без страха, в глаза разъяренным бойцам бросил:
— Мародер ваш Черемных... Винный склад грабил.
Ирбитского комиссара до конца расследования пришлось задержать, но своими силами проведенное следствие ничего утешительного для отрядных не принесло: Черемных вместе с толпой городских хулиганов ломал двери склада, бросился с кулаками на комиссара, пробившегося на крыльцо склада, и был убит выстрелом в упор. Освободил Хохряков задержанного, вместе с ним отрядное собрание провел. Речь так закончил:
— Лично сам расстреляю любого, кто будет мародерствовать. Даю право каждому из вас расстрелять меня, если я совершу хоть малейший проступок против воинской дисциплины. Революции требуется железный порядок, братишки. Без него нам муштрованные белые полчища не разбить, новой жизни не построить...
До Режевского завода двигались пешим ходом. Только глухая дробь шагов да редкое позвякивание винтовок, фляжек да саперных лопат. Молчали красногвардейцы, говорить не хотелось. Да и какие при таком случае разговоры...
Хохряков шагал в строю. И тоже думал о Черемных. Пожалуй, никакой в том проступке не было хохряковской вины, но ведь он не просто матрос Пашка Хохряков, он командир, командир красногвардейского, революционного отряда; ел с бойцом из одного отрядного котла, в атаки вместе ходил, о житье-бытье толковал, грустил бок о бок у вечернего костра — а не распознал бойца, не разглядел в нем червоточинки, не помог справиться, в нужную минуту рядом не оказался.
Хохрякову почудилось, что и Григорий Шестаков, шагавший слева, о том же думает...
Не отдохнув ни минутки, попали добровольцы на передовую. Слева, объяснили, рота режевских рабочих, справа рота китайцев-интернационалистов. Приказ короткий, как лёт пули: «По выстрелу бронепоезда — в атаку!». Все. Лежали в кем-то отрытых окопах, ждали, когда бабахнет бронепоезд. А тот не заставил ждать. Содрогнулась земля, потом ахнувший гул над головами прокатился, и метнулось по цепи разноголосое «ура!». Бежали. Падали. Выбили белогвардейцев со станции Крутиха.
На другой день, перегруппировавшись, противник ударил по роте рабочих, смял ее, пошел в обход хохряковских позиций. Приказ от бойца к бойцу: «Отходить. Перебежками».
Потери были небольшими, но одна стоила многих. Отряд остался без командира. Он лежал на выцветшей палатке, со скрещенными на груди руками, в тельняшке, во всегдашнем своем бушлате. На ногах были те самые тапочки, в которых объявился он перед строем на тобольском берегу.
Солдат в хохряковских ботинках отошел к пригорку; сев на траву, [63] снял обувку, дочиста протер сухим пучком травы, понес к палатке, перед которой собрались красногвардейцы. Протянул ботинки Матвееву, заместителю командира:
— Не докумекал я тогда...
Матвеев тряхнул головой, вздохнул:
— Кто ж дареное-то возвращает... Носи уж. До победы.
Солдат стоял в заштопанных носках на пожухлой траве, в руках — по ботинку. Хотел стряхнуть слезу — нечем. На палатке, притихший, лежал командир. Плыли по небу ослепительно белые облака. Синева была глубокой и ясной...
Анализируя ход событий первых дней гражданской войны, нетрудно заметить, что, несмотря на громадные усилия уральских большевиков по организации всенародного сопротивления, несмотря на массовый героизм красногвардейцев, на отдельные, талантливо проведенные сражения, в целом военная удача была на стороне чехословаков и белогвардейцев. В чем же причины этого? Давайте обратимся к фактам, взвесим положительные и отрицательные моменты, попытаемся в крепко запутанном клубке противоречивых событий выявить объективные закономерности.
В условиях развязанной империалистами гражданской войны, когда Советская власть еще только создавала свою постоянную военную организацию, добровольчество сыграло важную роль. Оно дало возможность организовать немедленный вооруженный отпор. Красная Армия пополнилась абсолютно надежными в классовом отношении бойцами. К 1 июня 1918 года в уральских добровольческих отрядах насчитывалось 19209 человек. Приток добровольцев позволял систематически наращивать численность советских войск. Если в начале чехословацкого мятежа в боях участвовало немногим более 8 тысяч красногвардейцев, то к 5 июля их стало 17174. А ведь потери были значительны.
Оперативное руководство частями Красной Армии на чехословацком фронте осуществлял в ту пору революционный штаб Уральской области. Были созданы полевые штабы в Кыштыме и Тургояке. В качестве военных специалистов использовались слушатели эвакуированной из Петрограда в Екатеринбург Академии генерального штаба. Из их среды выдвинулось немало опытных и преданных Советской власти работников, таких, как А. Л. Симонов, Р. П. Ваньян, П. М. Майгур и другие.
В тыловых районах Урала задача по мобилизации революционных сил и руководству боевыми действиями против кулацко-белогвардейских банд возлагалась на военные комиссариаты. Задача эта осуществлялась при непосредственном участии и под контролем центральных органов, представители которых работали в подразделениях местной власти. Так, при Пермском губвоенкомате оперативный штаб возглавил член коллегии Народного комиссариата по военным делам В. А. Трифонов. В штаб вошли члены ЦК РКП(б) И. Т. Смилга, военные комиссары Пермской губернии М. Н. Лукоянов и С. А. Окулов, а также член коллегии отдела формирования и обучения при Всероссийской коллегии Красной Армии Ф. И. Никонов.
Но скажем прямо: организационная структура советских войск, оборонявших [64] Урал, была весьма и весьма пестрой. Имелись части (правда, в небольшом количестве), организованные по образцу регулярной армии. В распоряжении Уральского военного округа находились пять до конца не сформированных стрелковых полков, которые спешно перебрасывались на фронт. В начале июня в боевых действиях участвовали на Екатеринбург-Челябинском направлении 2-й, 3-й, 7-й и на Камышловско-Шадринском — 4-й Уральские стрелковые полки. Некоторые регулярные соединения прибыли из центральных районов страны, например, 4-й Костромской полк. И все же преобладали нерегулярные формирования — партийные дружины, заводские роты, отдельные команды, несколько крупных и множество мелких добровольческих отрядов. Они-то и составили фундамент обороны. На долю регулярных соединений Красной Армии в первые дни войны приходилось менее 30 процентов всей численности войск.
Уже первые бои со всей очевидностью показали, что отрядная система изжила себя. Отрицательно сказывались невероятный разнобой в численности, организации и вооружении советских подразделений, отсутствие единого командования, единого аппарата управления, связи и снабжения, твердой воинской дисциплины, слабая подготовка рядового и командного состава. Уральский военный комиссариат, например, не имел определенного плана действий. Войска отдельных направлений из-за отсутствия связи действовали обособленно. Даже между частями и отрядами одного направления подчас не было согласованности. Отряды занимали или оставляли позиции по собственному усмотрению, не подчинялись приказам военачальников.
Рассмотрим, как развивались события на Екатеринбург-Челябинском направлении с 27 мая по 12 июня 1918 года. По сведениям начальника штаба Кыштымской группы войск А. Л. Симонова, к началу решающих боев в распоряжении штаба имелось до 2200 бойцов. Строевыми могли считаться части Костромского и не полностью укомплектованного 2-го и 7-го Уральских и 3-го Екатеринбургского полков. Остальные подразделения представляли собой наспех сколоченные отряды. Лишь немногие добровольцы знали военную службу по царской армии, остальные наскоро прошли строевые занятия. Словом, масса бойцов, хотя и была вооружена, не имела о войне ни малейшего представления. Отряды прибывали на фронт со своими выборными командирами и стремились действовать автономно. Разведка велась плохо. Сведения о противнике добывались главным образом у беженцев, переходивших линию фронта. Не хватало военных специалистов, да и относились к ним в отрядах с предубеждением. Потому-то начальником артиллерии здесь был назначен бывший рядовой старой армии, который, как оказалось, не умел обращаться с приборами и даже не мог вести стрельбу прямой наводкой. Боевая стойкость некоторых отрядов была низкой.
Аналогичное положение было и под Златоустом. Комиссар И. М. Малышев в письме Уральскому областному комитету партии, комиссарам военного округа С. А. Анучину и Ф. И. Голощекину сообщал: «Моя задача, как военного комиссара, больше всего в настоящее время должна сводиться к политической работе среди бедноты заводов и деревень, находящихся в зоне военных действий. На самом же деле отсутствие [65] военного руководителя возлагает на меня и другую, чисто оперативную работу. Кроме того, я получил в свое распоряжение недисциплинированные, необученные мелкие отряды в 15–20–50–100 человек, так называемые боевые дружины, которые были посланы с заводов без всякой фильтровки на местах».
Как воздух нужны были организационные и политические мероприятия, направленные на сплочение революционных сил на Урале, надо было ликвидировать партизанщину в военном строительстве, создать в короткий срок регулярную армию, которая комплектовалась бы на основе обязательной мобилизации. Иными словами, современной армии противника требовалось противопоставить армию еще более современную.
Без этого нельзя было коренным образом изменить положение на Восточном фронте. [66]