Жены ждут
В Адмиралтействе начали восстанавливать картину боя по скудным кусочкам информации, поступающим от капитана 1 ранга Шербрука. Радиограммы всегда составляются краткими, при приеме из них очень часто пропадают целые группы знаков, то есть слова и даже предложения. «Онслоу» находился далеко за Полярным кругом, где условия связи всегда плохие, и радистам приходилось вылавливать морзянку среди шума и треска атмосферных помех. Пробелы в радиограммах заполнялись по интуиции, либо появлялась пометка «искаженная группа».
Лишь немногие люди, проходящие через Адмиралтейскую Арку на Мэлл во время войны, понимали истинное значение этого мрачного, тяжеловесного здания без окон, которое оставалось у них по левой руке, позади статуи капитана Кука. Оно слегка напоминало крепостной форт и в действительности называлось Цитаделью.
Под ним, на большой глубине, укрытый от бомб несколькими футами бетона, располагался оперативный отдел. Там звонило множество телефонов, постоянно гудели кондиционеры, мерцали флуоресцентные лампы, щелкали капсулы пневматической почты. Штаб работал круглыми сутками.
На огромных картах были нанесены все британские корабли, находящиеся в море по всему миру. На картах [277] были показаны и конвои. Рядом с этими отметками виднелись другие — вражеские подводные лодки, которые преследовали, поджидали, атаковали. Телефоны связывали оперативный отдел со штабом, а оттуда с помощью радио — со всем миром, буквально с каждым кораблем. Отсюда поступали указания уклониться от опасности, усилить другую эскадру, начать охоты за подводной лодкой.
Оперативный отдел штаба был укомплектован самыми различными людьми. Там были морские офицеры всех чинов, гражданские сотрудники и даже женщины. Большинство из них были женами офицеров. Они старались выполнять свои обязанности и таким образом отвлечься от невеселых раздумий о судьбе находящихся в море мужей. С другой стороны, для них работа в оперативном отделе была определенным преимуществом. Один взгляд на карту, и сразу становится ясно, где находится корабль мужа.
В оперативном отделе постоянно витало ощущение какой-то нереальности, невзаправдошности событий. Вы воспринимали происходящее несколько отстранение: было ли это генеральное сражение флотов, решающее исход войны, или пустяковая стычка между корветом и немецким патрульным бомбардировщиком. Однако из приемников пневмопочты регулярно выскакивали капсулы с сообщениями, и это помогало ощущать себя в гуще событий. На большой карте были нанесены все корабли, поэтому люди в оперативном центре знали даже больше, чем сами участники сражений. Хотя сражался кто-то другой, нервничали и здесь.
Однако, когда завершалось ваше дежурство, вы могли выйти из бункера на открытый воздух, смешаться с толпой, бегущей на ленч, возвращающейся в конторы, спешащей на поезд. Однако вы помнили, что в сотнях миль отсюда...
Миссис Шербрук завершила свое дежурство в центре связи оперативного отдела в полдень 29 декабря. Тогда конвой ее мужа все еще не был обнаружен немцами. [278]
Корабли в Альтен-фиорде спокойно стояли на якорях. Подводные лодки тоже рыскали где-то далеко.
Первым предупреждением об опасности, угрожающей JW-51B, стало сообщение капитана 1 ранга Шербрука о контакте с противником, которое в Адмиралтействе получили в 9.45. В памяти всех были еще свежи трагические события вокруг конвоя PQ-17. Ведь именно здесь Первый Морской Лорд адмирал сэр Дадли Паунд принял роковое решение.
Короткая радиограмма «Онслоу»: «Неизвестный корабль по пеленгу 325, дистанция 8 миль, курс 140°» - была перехвачена кораблем, находящимся в море на несколько сотен миль ближе к Британским островам. Он передал ее в Скапа Флоу, а оттуда сообщение ушло в Адмиралтейство. Здесь его расшифровали. Так как оно было особо срочным, переписали от руки (на машинке отпечатают потом) и послали пневматической почтой начальнику оперативного отдела.
В помещении оперативного отдела все радовались одному: миссис Шербрук не было на дежурстве. Она должна была подойти к полудню, через 2 с лишним часа. Может быть, к этому времени все уже утрясется. Предупредили адмирала Паунда, копию сообщения отправили главнокомандующему Флотом Метрополии адмиралу Тови. Так как конвой находился под его оперативным командованием, он должен был подготовить план оказания помощи, если это потребуется.
Конвой находился слишком далеко, чтобы сам адмирал мог что-то предпринять. Да и, в конце концов, в радиограмме говорилось только о корабле, замеченном вблизи конвоя. Это может оказаться всего лишь отставший транспорт, какой-нибудь бедолага, потерявший конвой во время шторма и сейчас ползущий в одиночку через океан.
Потом прибыла вторая радиограмма: «Три неизвестных корабля».
После этого была получена радиограмма Шербрука, которая заставила всех встряхнуться, так как отмела вариант [279] с отставшим транспортом: «Вижу противника по пеленгу 325. Три эсминца».
Само по себе это было еще не так плохо. С таким противником Шербрук мог справиться, хотя только самые безудержные оптимисты в оперативном отделе предполагали, что этим все и закончится. Это могли быть 3 немецких эсминца, действующие самостоятельно. Но, скорее всего, это были разведчики более крупного соединения.
Прибыла четвертая радиограмма, помеченная штампом «Экстренно», как и все более ранние. «Онслоу» передал ее через 4 минуты после предыдущей. Как все и опасались, она гласила: «Один крейсер по пеленгу 325».
1 крейсер и 3 эсминца. Не совсем безнадежно, однако вполне достаточно.
Пятая радиограмма Шербрука сообщала: «Веду бой с крейсером по пеленгу 358». После этого более чем на полчаса воцарилась тишина. Следующая радиограмма была короткой: «Попадание в носовую часть». Потом было получено нечто невнятное: «Срочно... в машинное отделение. Я отхожу к конвою, ставя дымзавесу».
Судя по всему, «Онслоу» был тяжело поврежден, но как обстояло дело с остальными кораблями эскорта? Отходят ли эти эсминцы к конвою? Они уходят потому, что отогнали противника, или потому, что противник отбросил их?
Через 10 минут была перехвачена радиограмма эсминцев эскорта, адресованная Соединению R: «Курс конвоя 180°. Крейсерам приблизиться к конвою». Но в Адмиралтействе ее приняли с искажениями: «Линкоры... крейсера сближаются с конвоем».
Что означали 2 пропавших слова? Могло ли это быть «и два»? Или даже три? И сколько там линкоров? При таком соотношении сил флотилия Шербрука и транспорты будут уничтожены очень быстро.
Воздушная разведка сообщила, что немцы на севере имеют «Хиппер», «Лютцов», «Кёльн», «Нюрнберг» и, вероятно, «Тирпиц». Все они могли выйти в море, чтобы [280] атаковать JW-51B. Такую эскадру должны сопровождать не менее 6 эсминцев.
Больше сообщений от кораблей эскорта не поступало. Лишь незадолго до того, как миссис Шербрук появилась в комнате оперативного отдела, пришло еще одно не слишком радостное сообщение: «Вижу противника. 5 неизвестных кораблей по пеленгу 60».
Если это была правда, для последнего удара по конвою немцы вывели в море очень крупное соединение. Это был бы уничтожающий удар, если бы... Если бы радиограмма была принята правильно. На самом деле это было сообщение «Обидиента», отправленное незадолго до того, как «Хиппер» попал под огонь Соединения R. В нем говорилось, что противник находится на расстоянии 5 миль.
Вообще просто чудо, что все эти радиограммы были получены в Адмиралтействе. Проходимость сигналов была отвратительной, эсминцы находились более чем в 1000 миль от радиостанции Скапа Флоу. Их антенны обросли льдом, радисты отстукивали морзянку под аккомпанемент разрывов немецких снарядов.
Если бы не радист линкора «Энсон», который находился у берегов Исландии с адмиралом Фрезером на борту, эти сигналы просто не были бы приняты.
Этому радисту только что исполнилось 24 года, и он был известен как изрядный шутник, обладавший духом истинного крестоносца. Перед тем как завербоваться во флот в начале войны, он был монахом! Сейчас он был офицером штаба Фрезера и вообще замечательным человеком. Флагманский связист лейтенант Дж. Э. Полден позднее писал: «В считанные месяцы он приобрел все необходимые знания и опыт, даже знаменитое «шестое чувство», которое вырабатывается у радистов долгими годами службы. Это не так просто объяснить. Человек начинает интуитивно улавливать смысл радиограммы, какими бы скверными ни были условия в эфире».
Этот радист слышал передатчики эсминцев очень плохо. Он попытался вызвать Скапа Флоу, но береговая станция [281] не ответила. Он ясно слышал, что эсминцы сообщают о замеченном противнике. Осознав важность этих радиограмм, дежурный унтер-офицер сразу позвонил лейтенанту Полдену, который находился на адмиральском мостике линкора, и доложил обо всем.
«Как только я это услышал, то сразу же приказал транслировать эти радиограммы дальше, в Скапа. Они должны были продолжать делать это, пока не удостоверятся, что радиостанция Скапа сама услышала эсминцы. Как только я получил разрешение («Энсон» в это время находился в относительно безопасном районе), я сообщил капитану 1 ранга Кинахану (командиру линкора), что нам разрешено нарушить радиомолчание. Он сразу согласился».
Этот радист на «Энсоне» оказался тем самым хрупким человеческим звеном в цепочке, которое мешает ей порваться. Он один сражался и с арктическим эфиром, и с Адмиралтейством.
Когда миссис Шербрук прибыла в центр связи оперативного отдела на дежурство, она сразу поняла, что с конвоем JW-51B происходит нечто необычное. Почти сразу ее подозвал старший офицер, который объяснил, что, хотя положение выглядит плохим, еще далеко не все потеряно. Она наверняка захочет, чтобы ее подменили на дежурстве? Миссис Шербрук покачала головой: она остается. Лучше остаться здесь, чтобы знать, что происходит, и отвлечься от дурных мыслей работой, чем идти домой и там вздрагивать при каждом телефонном звонке.
Едва она приступила к работе, как была получена радиограмма адмирала Барнетта с сообщением, что замечен большой корабль в 6 милях от крейсеров. Это означало, что Соединение R пришло на помощь эсминцам.
Начали поступать другие радиограммы, из которых постепенно прояснялся ход сражения. Через полтора часа была перехвачена радиограмма «Оруэлла» адмиралу Барнетту. В ней оказался намек на происшедшее с Шербруком: «Командир флотилии выбыл. «Обидиент» принимает [282] командование». Но оставалось непонятно, что подразумевает это сообщение. Вышел из строя «Онслоу», или ранен Шербрук?
Затем была получена радиограмма адмирала Тови, готовившего к выходу Флот Метрополии:
«Я ожидаю, что бой между противником и Соединением R будет развиваться в восточном направлении. Поэтому Соединение R сможет обеспечить некоторое прикрытие конвою RA-51, но может возникнуть необходимость отойти в Кольский залив для дозаправки. Намереваюсь выйти 31 декабря в 15.30 на «Кинге Георге V» вместе с «Хоу», «Кентом», «Бервиком», «Бермудой», «Релентлессом», «Рейдером», «Мушкетером», «Куинборо» и «Перуном», чтобы занять исходную позицию для прикрытия RA-51».
Время шло. Два британских крейсера ведут бой с немецким соединением. Немецкий эсминец тонет. Кроме этого, в Адмиралтействе не было известно ничего. День сменился вечером, а последний вечер 1942 года — ночью. Создалось впечатление, что вокруг конвоя снова завязался бой, так как «Обидиент» сообщил, что видит 3 неизвестных корабля в 4 милях от себя. Однако через пару минут пришла новая радиограмма, опровергающая предыдущее сообщение.
Подошла полночь, возвестив о наступлении нового года. Что их ждет в 1943 году? Мало хорошего, если не считать обещанных «крови, тяжелого труда, слез и пота». Примерно в 0.30 пришла радиограмма с поврежденного «Онслоу», который полз в Кольский залив, сражаясь с плохой погодой. «Онслоу» поврежден и следует самостоятельно». Но ни слова о том, ранен ли капитан 1 ранга Шербрук, да и вообще, жив ли он? [283]