Рузвельт и Эйзенхауэр отрицали наличие у американцев намерения недооценивать роль английских войск в операциях в Северной Европе. Президент заявил, что он не находит, чтобы планы верховного командующего были связаны со сколько-нибудь важными изменениями в сравнении с планом, одобренным на Мальте. Он выразил сожаление по поводу того, что Черчиллю приходится отвлекаться на составление официальных бумаг, но еще больше он сожалел, что

«в момент великой победы нам приходится заниматься разрешением таких неприятных противоречий».

Эйзенхауэр, «обеспокоенный, если не пораженный» предположением, что у него было намерение отвести английским войскам ограниченную роль, заверил Черчилля:

«...Ничто так не далеко от моего сознания, как это. Я думаю, что мое прошлое за более чем два с половиной года командования союзными войсками должно устранить подобное предположение».

Теперешнее наступление, продолжал Эйзенхауэр, было намечено как средство, которое наиболее эффективно будет способствовать подавлению оставшихся сил противника и способности Германии к сопротивлению. [457] Когда союзники достигнут Эльбы, возможно, что американские соединения будут переданы фельдмаршалу Монтгомери, войска которого затем будут направлены за реку на север и к Балтийскому побережью по меньшей мере до района Любека. Если сопротивление немцев будет все более дробиться, разница между действиями на центральном направлении и форсированием Эльбы, по-видимому, будет невелика. Однако, если сопротивление будет возрастать, для союзников важно не разбрасывать свои силы. Поскольку английские и канадские войска должны были выйти точно в районы, запланированные фельдмаршалом Монтгомери, Эйзенхауэр не видел причин, почему передача 9-й армии из-под командования Монтгомери под командование Брэдли должна была привести к снижению роли действий и престижа этих войск. Самое большое влияние, какое могло сказаться на планах, заключалось в возможной задержке на короткое время нанесения мощного удара за Эльбу. Что же касается наступления на Берлин, то Эйзенхауэр не давал никаких обещаний. Он заявил, что, если Берлин сможет быть взят в орбиту союзников, честь будет поровну разделена между английскими и американскими войсками.

Реакция американских начальников штабов по вопросу о политическом влиянии захвата Берлина раньше русских была такой же, как раньше в отношении предложения об операциях на Балканах. Они считали, что дело вооруженных сил — закончить войну как можно скорее, а не забота о престиже, связанном с занятием той или иной столицы. С узко военной точки зрения такое суждение имело весьма прочное основание. В момент, когда казалось ясным, что американские войска, по-видимому, не смогут упредить русских в захвате столицы Германии, когда было уже известно, что русская зона оккупации будет простираться далеко на запад от Эльбы и что при занятии союзниками территории к востоку от этой реки ее нужно будет покинуть, когда союзникам на Тихоокеанском театре противостоял сильный враг, против которого, как предполагали тогда, понадобится помощь русских, американские начальники штабов были мало расположены направлять главные силы на Берлин. Если бы американские начальники штабов придерживались противоположного взгляда, то Рузвельт, который на Ялтинской конференции сделал русским уступки в вопросах, относящихся к различным частям света, по-видимому, для того, чтобы обеспечить их помощь против Японии, вряд ли согласился бы с ними. Неясно, докладывали ли когда-либо этот вопрос Рузвельту, который тогда находился в Ворм-Спринге, штат Георгия, где он менее чем через неделю скончался. [458] В своем заявлении, которое, возможно, отражало точку зрения Рузвельта, американские начальники штабов указывали:

«Психологические и политические преимущества, которые мы будем иметь в результате возможного захвата Берлина раньше русских, не должны вызвать в нас пренебрежение к такому важному соображению, каким, по нашему мнению, является разгром и расчленение вооруженных сил Германии».

Вскоре после того как союзники форсировали Рейн, Эйзенхауэр обсуждал с Брэдли военные соображения, связанные с наступлением на Берлин. Будучи под впечатлением того, что плацдарм союзников на Рейне отделен от Эльбы расстоянием почти в двести миль, а между Эльбой и Берлином лежит пятидесятимильная низменность, пересеченная реками, озерами и каналами, Брэдли заявил, что союзники могут потерять сто тысяч человек, если попытаются прорваться от Эльбы к Берлину. Рассматривая Берлин только как политический приз и не желая, чтобы с его фронта была взята армия для усиления Монтгомери в его наступлении на Берлин, Брэдли заявил, что такие потери будут

«слишком высокой ценой за объект, который мы хотим захватить только ради поддержания престижа, особенно если нам придется уйти оттуда, передав захваченный объект другому партнеру».

7 апреля Эйзенхауэр информировал объединенный штаб о своем нежелании сделать Берлин главным объектом наступления теперь, когда город в значительной степени потерял свое военное значение. Он считал, что гораздо важнее нанесением в центре удара на Лейпциг рассечь силы противника западнее Эльбы и выйти левым флангом на Балтийское побережье близ Любека, чтобы воспрепятствовать занятию русскими Шлезвиг-Гольштейна. Эйзенхауэр указал, что решение провести наступление на Любек с целью упредить русских вовсе не означало ослабления внимания в отношении Берлина. По его словам, если после взятия Лейпцига окажется, что можно без больших потерь продвигаться на Берлин, он хочет это сделать. При этом он заметил:

«Однако я считаю, что с военной точки зрения будет неправильно на данной стадии развития операций делать Берлин главным объектом наступления, особенно ввиду того, что он находится в 35 милях от рубежа расположения русских. Я первый согласен с тем, что война ведется в интересах достижения политических целей, и если объединенный штаб решит, что усилия союзников по захвату Берлина перевешивают на этом театре чисто военные соображения, я с радостью исправлю свои планы и свое мышление так, чтобы осуществить такую операцию».

Адмирал Леги{69} писал, что из его заметок не видно, чтобы объединенный штаб когда-либо обсуждал вопрос о наступлении на Берлин, и, по-видимому, остается мало сомнений в том, что решение этого вопроса было предоставлено Эйзенхауэру. [459] Несмотря на настроения англичан, вопрос о Берлине остался открытым и был предоставлен на решение в зависимости от военных факторов. Сущность этого решения была разъяснена Эйзенхауэром 8 апреля, когда Монтгомери просил дать ему десять американских дивизий для нанесения главного удара на Любек и Берлин. Не скрывая своего раздражения, Эйзенхауэр заявил:

«Вы не должны упускать из вида тот факт, что в ходе наступления на Лейпциг на Вас возлагается задача прикрыть северный фланг войск Брэдли, а не на него — прикрыть Ваш южный фланг. Указания по этому вопросу в моей директиве совершенно ясны. Естественно, если Брэдли задержится, а Вы почувствуете себя достаточно сильным, чтобы при наступлении к Эльбе выдвинуться вперед, то это будет хорошо».

Согласившись, что продвижение на Любек и Киль должно начаться после выхода на Эльбу, он спрашивал Монтгомери, сколько американских дивизий ему понадобится на эту операцию, не включая сюда действия в Дании и продвижение к Берлину. О захвате германской столицы Эйзенхауэр заявил:

«Что касается Берлина, я вполне готов признать, что он имеет политическое и психологическое значение, но значительно более важным объектом являются сосредоточенные для прикрытия Берлина немецкие войска. Именно на них я собираюсь сосредоточить свое внимание. Естественно, если представится возможность захватить Берлин без больших потерь, я его возьму».

Берлинский вопрос был поднят еще раз до того, как русские захватили город. На этот раз американский командующий, генерал Симпсон, выйдя на Эльбу, предложил, чтобы ему разрешили идти на Берлин. Но вместо этого Эйзенхауэр приказал ему оставаться на Эльбе и повернуть свои части к северу в направлении Любека и к югу в направлении «национального редута». Сообщая военному министерству США об этих действиях, Эйзенхауэр не только заявил, что эти объекты значительно более важны, чем Берлин, но что готовиться к немедленным действиям против Берлина

«было бы глупо ввиду относительного положения русских и нас... Верно то, что мы захватили небольшой плацдарм за Эльбой, но следует помнить, что на эту реку вышли только передовые наши части; наши основные силы находятся далеко позади».

Местность и противник

Направление наступления союзников с плацдармов восточнее Рейна к Эльбе в значительной степени определяли четыре географических района: Северная Низменность, Лёссовый Пояс, Центральное Нагорье и Баварское Плато. Первый район, через который наступали части канадской и английской армий, простирается на запад к Нидерландам, а на восток к Польше. [460] Его северной границей является побережье Северного моря и Дания, а южная проходит южнее Берлина. Северный участок этого района имеет крайне плоский характер. Лёссовый Пояс, в который вторглись 2-я английская армия и некоторые части 9-й и 1-й американских армий, лежит между Руром и Эльбой и пересекается реками Везер и Лейне. Он имеет по преимуществу всхолмленную поверхность и характеризуется открытой местностью, неогороженными полями и отсутствием рек в его западной части, западнее Касселя. Центральное Нагорье, через которое проходили основные силы 1-й армии и часть 3-й армии, охватывает среднюю часть Германии. Оно состоит из «лесистого нагорья, склонов, покрытых мелким лесом, и открытых безлесных плато». Баварское Плато — обширный район треугольного очертания, лежащий между Альпами на юге, Швабской Юрой на северо-западе и Баварским и Богемским лесистым нагорьем на северо-востоке, состоит на западе из открытых пахотных земель, среди которых разбросаны рощи, кустарники и озера, на востоке — из холмистой местности. Через этот район продвигались части 3-й армии, 7-я американская и 1-я французская армии.

Ознакомившись со свойствами этой местности, планирующие органы верховного штаба еще в сентябре 1944 г. пришли к заключению, что противник может создать оборонительные рубежи на севере — на реках, в центре — в горной местности, восточнее Франкфурта и Карлсруэ, на юге — на подготовленных позициях в лесистой местности. Через большинство горных преград имеются дороги, проходимые в течение всего года, за исключением дорог высокогорного района, труднопроходимых после больших снегопадов. Для верховного штаба было совершенно ясно, что к востоку от Рейна противник не сможет широко использовать свойства местности, чтобы остановить наступление союзников к Эльбе.

Несмотря на ограниченные оборонительные свойства местности Центральной Германии, она на большей части фронта представляла более серьезное препятствие для наступления союзников, чем германская армия. Дезорганизованность и слабость войск противника, наблюдавшиеся до форсирования Рейна, значительно возросли, так как разбитые части раздроблялись и отходили, не имея в тылу подготовленных позиций, на которых они могли бы перегруппироваться и организовать оборону. Вследствие этого и других факторов разведывательные сводки верховного штаба после начала апреля становились все более оптимистичными. В них говорилось о незначительности сопротивления, оказываемого «апатичным и ленивым» местным населением, и указывалось, что главной проблемой, с которой встретились союзники, является распределение продовольствия среди жителей захваченных городов. [461] Союзники не сбрасывали полностью со счетов возможность создания германскими армиями укреплений в «национальном редуте» в Западной Австрии, но по мере развития наступления союзников в Центральной Германии они все меньше считались с этой опасностью. К середине апреля было видно, что у всех немцев, кроме наиболее фанатичных нацистов, исчезли надежды на то, что Германии удастся избежать полного поражения. Специалисты-разведчики считали, что расчеты противника могут базироваться на трех возможностях: 1) возникновение трений между союзниками и русскими, когда они встретятся в Центральной Германии; 2) возможность ведения боевых действий в течение зимы в «национальном редуте»; 3) развертывание широкого партизанского движения во всей стране.

Характер преследования

В будущем, вероятно, часто будут ссылаться на боевые действия, проведенные союзниками с 1 апреля до конца войны, так как они изобилуют примерами безупречного «книжного» решения военных проблем. В большинстве случаев командиры имели возможность ставить задачи своим войскам, распределять силы и снабжение и при этом быть уверенными, что намеченные рубежи будут достигнуты. План операции нарушался лишь тем, что войска выходили к намеченным объектам значительно раньше назначенного времени. Поэтому, по самому своему существу, стремительное преследование через Центральную Германию может ввести в заблуждение людей, которые, изучая эту операцию, пытаются извлечь из нее ценные уроки на будущее. Превосходство союзников в качестве войск, подвижности, воздушных силах, материально-техническом обеспечении и в моральном состоянии было настолько велико, а ослабление противника, который противостоял союзникам в апреле 1945 г., настолько серьезным, что повторение такой операции мало вероятно. Войска союзников имели возможность далеко отрываться от своих баз снабжения, просить, чтобы бензин подбрасывался самолетами в пункты, находящиеся в нескольких милях позади занимаемых ими позиций, не обращать внимания на то, что между флангами частей и соединений образовывались широкие разрывы, оставлять у себя в тылу превосходящие их по численности силы противника, рассредоточиваться по фронту и в глубину на территории противника, не принимая надлежащих мер по разведке положения противника, допускать, чтобы немецкое гражданское население и освобожденные лица других национальностей забивали пути сообщения, и все же быть уверенными, что противник не в состоянии причинить серьезные беспокойства. Только в последние дни, когда наступающие союзные войска достигли границы сокращающегося района аэродромов Германии, немецкой авиации удалось нанести несколько случайных небольших ударов. [462] В лучшем случае они лишь причиняли беспокойство у переправ, но не смогли остановить даже небольшие группы на «виллисах», которые иногда впереди танковых колонн вступали в занятые противником города.

Части противника уклонялись от боя и ждали случая оказаться обойденными. Германское командование крупными объединениями фактически перестало управлять, и даже штабам полков с трудом удавалось выяснить расположение своих подразделений и обстановку на флангах. В тех случаях, когда командиры соединений все еще получали приказы Гитлера удерживать занимаемые позиции, они обычно игнорировали их, как имеющие мало общего с действительной обстановкой. Такие крайние меры, как использование частей фольксштурма, оказывались тщетными. Эта последняя надежда гитлеровской армии обычно охотно складывала свое оружие, кроме тех немногих случаев, когда их сопротивление усиливалось присутствием частей СС. Что же касается гражданского населения, которое могло бы поставлять кадры для партизанской войны, то оно оказалось не заинтересованным в этом. К концу войны гражданское население многих городов сообщало о своей готовности капитулировать и просило вступить в город без кровопролития. Часто оно обращалось к немецкому военному командованию с просьбой вывести войска из города до подхода союзников, и в некоторых случаях оно действенно помогало союзным войскам вынудить местное немецкое командование к капитуляции. Излюбленным цветом городов противника в этот апрель был «треплющийся серый», так как окна были заполнены символом капитуляции.

Боевые действия на севере

Ввиду большой разбросанности войск Эйзенхауэра в апреле, он в этот период обычно мог вмешиваться непосредственно в руководство боевыми действиями лишь в тех случаях, когда требовалось произвести перераспределение сил между группами армий, внести значительное изменение в направление действий групп армий или армий или согласовать вопросы командования с политическими соображениями. Даже командования групп армий, армий и корпусов испытывали трудности в выяснении местонахождения их войск в то или иное время суток. Поэтому необходимо показать лишь общие контуры действия групп армий и те вопросы, в которые верховный командующий в значительной степени вмешивался.

Следует напомнить, что Монтгомери планировал нанесение главного удара к Эльбе силами 2-й английской, 1-й канадской и 9-й американской армий. После изъятия 9-й армии из 21-й группы армий Монтгомери указал, что задачей 1-й канадской армии по-прежнему является открытие линии снабжения через Арнем, наступление на север для очищения Северо-Восточной и Западной Голландии и продвижение вдоль прибрежного пояса левее 2-й английской армии с целью занятия Эмден-Вильгельмсгафенского полуострова. [463] 2-я английская армия должна была по-прежнему наступать с целью выхода в своей полосе на рубеж Эльбы и захвата портов Бремен и Гамбург.

Характер действий 2-й английской армии, поскольку наступление на Берлин исключалось, обусловливался направлением нижнего течения Эльбы и расположением портов Северной Германии. Эльба, которая течет почти прямо на север, в районе, где вели наступление 9-я и 1-я армии, резко поворачивает на северо-запад у Виттенберга. Поэтому, пытаясь очистить левый берег реки, наступавшие на восток колонны английских войск по мере достижения рек Везер и Адлер поворачивали резко налево и завершали свои действия, наступая почти прямо на север, к Эльбе. На крайнем левом фланге, особенно на фронте канадской армии, части направлялись почти прямо на север с самого начала их наступления. Такое передвижение войск выводило главные силы английской армии на Эльбу непосредственно южнее Гамбурга для дальнейшего наступления через основание Ютландского полуострова к Балтийскому побережью. Таким способом можно было отрезать пути отхода противника из Дании и Шлезвиг-Гольштейна и не допустить, чтобы этот район попал в руки советских войск.

Наступление к Эльбе, если подходить с точки зрения старых стандартов ведения боевых действий, протекало совершенно спокойно. Правое крыло войск вышло на Везер 5 апреля и устремилось к Эльбе, левый берег которой был очищен к 24 апреля. Центральные и левофланговые колонны встретили более упорное сопротивление, особенно на канале Дортмунд — Эмс, но к 26 апреля продвинулись к Эльбе южнее Гамбурга и частично направились к военно-морской базе Куксхафен.

Левее 2-й английской армии канадская армия продвигалась в северо-восточном, северном и западном направлениях. Наступая с плацдарма у Эмериха, одна колонна 8 апреля захватила плацдарм на Эмсе и, преодолевая наиболее сильное за этот период сопротивление, продвигалась к военно-морским базам в Эмдене и Вильгельмсгафене. Западнее другая колонна, наступая прямо на север от Эмериха, соединилась со специальными воздушнодесантными частями, которые были выброшены глубоко в тылу немецких позиций, и быстро продвигалась к Северному морю. К концу третьей недели апреля сопротивление противника в Северо-Восточной Голландии было полностью ликвидировано за исключением небольших очагов вдоль устья Эмса, которые сдались к 3 мая. [464]

На крайнем левом фланге канадской армии прибывшие из Италии войска 12 апреля форсировали Нижний Рейн, спустя два дня очистили Арнем и 18-го вышли к заливу Зюдер-зее. Операции с целью очищения остальной части Западной Голландии были прекращены 22 апреля, после того как германский верховный комиссар в Голландии заявил, что не прибегнет к затоплению района, если канадцы будут держаться восточнее «линии Греббе».

Прочно закрепив позиции на западном берегу Эльбы, Монтгомери подготовил наступление на Любек с тем, чтобы закрыть выход с Ютландского полуострова. Эйзенхауэр в начале апреля относился одобрительно к этой операции, как к имеющему политическое значение мероприятию, которое он был намерен поддержать. Зная о заинтересованности Черчилля в этом деле и желая выполнить данное ранее обещание предоставить в распоряжение Монтгомери все, что ему нужно для наступления на север после выхода союзников на Эльбу, Эйзенхауэр просил Брэдли выяснить потребности 21-й группы армий, а затем направился сам в штаб Монтгомери, чтобы убедиться, что все необходимое для успеха операции предоставлено верховным штабом. Когда ему доложили о том, что достаточно будет получить американский корпус и частично использовать железнодорожный мост у Везеля, он сразу же передал в распоряжение 21-й группы армий американский воз-душнодесантный корпус и требуемые средства тылового обеспечения. Позднее, когда состояние дорог в английской зоне и необходимость накопления средств снабжения для наступления вызвали задержку, Эйзенхауэр обратил внимание Монтгомери на возрастающую неустойчивость немецкой обороны перед Красной Армией и повторно подчеркнул необходимость быстрого наступления к Любеку. Он напомнил о сильной заинтересованности Черчилля в этой операции и дал понять, что все ресурсы верховного командования могут быть использованы для обеспечения быстрого темпа продвижения и успеха действий. Монтгомери напомнил Эйзенхауэру, что его план наступления к Любеку подвергся изменению в связи с передачей 9-й армии в 12-ю группу армий и что он старается делать все возможное теми средствами, какие у него остались. Чтобы уточнить суть дела, Эйзенхауэр информировал английских и американских начальников штабов о своих прошлых усилиях и теперешнем намерении предоставить всяческую помощь для продвижения на север.

29 и 30 апреля 2-я английская армия создала плацдарм в нижнем течении Эльбы, а 1 мая она предприняла ряд наступательных действий, приведших к быстрому очищению района. 2 мая одна танковая колонна продвинулась на тридцать миль и без сопротивления заняла Любек, а другая — прошла сорок миль на северо-восток и заняла Висмар за несколько часов до подхода туда русских. Боевые действия в районе Балтийского побережья были завершены 3 мая, когда Гамбург сдался без боя. [465]

Главный удар на Эльбу

Пока наступление 21-й группы армий на севере поворачивало налево по течению Эльбы, наступление войск генерала Брэдли отклонялось вправо. На направление наступления в известной степени влияло то, что южнее Дессау Эльба поворачивает на юго-восток, но в большей степени — то, что центральная и южная группы армий ориентировались в своем движении на Баварию и Австрию с целью очистить от противника район «национального редута». Главная задержка на участке 9-й и 1-й армий произошла в районе «рурского мешка» и в горах Гарц. В очищении Рура было занято на протяжении большей части месяца по два корпуса от каждой армии. Для ведения боевых действий в горах Гарц понадобилось ввести части одного корпуса от каждой армии, которые действовали там в течение более недели. Эти действия завязались в конце первой недели апреля, когда германское верховное командование приказало войскам, действовавшим в этом районе, удерживать свои позиции как базу будущих операций новой 12-й армии, которая формировалась тогда к востоку от Эльбы. Не успело еще туда прибыть что-либо, кроме части работников штаба армии, как сопротивление немецких войск на данном участке было сломлено.

Проводя эти две операции, 9-я и 1-я американские армии в апреле были озабочены больше снабжением, чем сопротивлением противника. 1-я армия, глубина наступления которой была больше, чем 9-й армии, испытывала особенно значительные затруднения из-за большой растяжки автодорожных путей подвоза, простиравшихся от Рейна. Эта проблема с каждой милей продвижения армии на восток становилась все более сложной. Некоторые передовые части находились на удалении свыше 280 миль от Рейна и были вынуждены обеспечивать подвоз в условиях, когда протяженность рейса в оба конца превышала 700 миль. Положение несколько улучшилось 7 апреля с завершением восстановления первого железнодорожного маршрута к востоку от Рейна, но окончательно оно не разрядилось до конца войны.

Оставив позади сильную группировку войск для разгрома противника в Руре, 9-я и 1-я американские армии в первую неделю апреля начали продвигаться с плацдармов, расположенных севернее и южнее Рура. 9-я армия, для которой путь к Эльбе был короче, вышла к своему объекту через неделю после начала наступления. [466] Вечером 11 апреля передовые танковые части генерала Симпсона завершили свой пятидесятисемимильный бросок выходом в этот день к Эльбе у Магдебурга. 12-го, в день смерти Рузвельта, они создали плацдарм за рекой, а далее, на север, другие части вошли в Тангермюнде, в 53 милях от Берлина. 13-го, несмотря на удары авиации противника, южнее Магдебурга был создан второй плацдарм. Противник, надеясь предупредить возможный прорыв на Берлин с крайнего северного плацдарма, 14 апреля предпринял контратаку и вынудил американские войска на этом участке отойти за реку. Южный плацдарм держался крепко. Пока некоторые части 1-й армии временно задерживались в горном районе Гарц, ее южные колонны 18-го прошли через Лейпциг и продолжали наступать к реке Мульде.

С выходом на Эльбу генерал Симпсон поставил перед Брэдли вопрос о возможности продвижения к Берлину. Командующий 12-й группой армий, который уже рекомендовал Эйзенхауэру не идти на это и который знал установку верховного командования на то, что центральная группировка войск должна стоять на Эльбе до тех пор, пока будут захвачены другие объекты на севере и юге, дал командующему 9-й армией указание оставаться на месте на рубеже реки и ждать встречи с Красной Армией. Вопрос о сохранении плацдарма за Эльбой был оставлен на его усмотрение. Следующая неделя была поэтому использована для очистки от противника района, занимаемого армией западнее Эльбы.

Тем временем Эйзенхауэр и Брэдли намечали рубеж, на котором следует остановить 1-ю армию. Так как в большей части полосы действий 1-й армии Эльба делает резкий поворот на восток, необходимо было найти другой рубеж западнее так, чтобы правее 9-й армии не создавать большой дуги. В качестве такого рубежа была взята река Мульде, впадающая в Эльбу у Дессау. В соответствии с приказом 12-й группе армий от 12 апреля, согласно которому войска 1-й армии не должны были наступать восточнее Мульде без разрешения своего командующего, генерал Ходжес 24 апреля заявил, что только небольшие американские патрули должны переправиться через реку. Его приказ на прекращение наступления был так широко сформулирован, что позволял переправиться за реку войскам более сильным, чем обыкновенный патруль. 25 апреля три из таких «блуждающих» частей вошли в соприкосновение с передовыми частями Красной Армии на Мульде, на Эльбе и за Эльбой. Первая официальная встреча между американскими и русскими командирами дивизий имела место на следующий день близ Торгау.

Правее 1-й армии войска генерала Паттона с начала апреля наступали на юго-восток, встречая слабое сопротивление. Не говоря уже о районе, покрытом густым лесом, в пределах Тю-рингского Леса местность, по которой продвигалась 3-я армия, была неудобна для наступления. Сопротивление преодолевалось, и 11 апреля армия докладывала, что она не встречает организованного противодействия. [467] В этот день Брэдли установил ограничительную линию для войск Паттона несколько западнее чехословацкой границы. 14 апреля части 3-й армии устремились вперед в пункты, удаленные на 10 миль от чехословацкой границы. Тогда им было приказано перегруппироваться и быть готовыми к выполнению новой задачи, согласно которой они должны были продвинуться в Чехословакию и на юг в Баварию и Австрию. 17 апреля патрули пересекли границу и вступили на чехословацкую территорию, но основные действия войск армии в следующие несколько дней были связаны с рокировкой частей на юг ввиду того, что часть полосы армии на севере была передана 1-й армии. 22 апреля продвижение на юго-восток к Дунаю и к австрийской границе набрало полную скорость. Обычным делом стало пройти всеми войсками 15–20 миль в день. Потери в людях были небольшие. В донесении о потерях за 23 апреля указывается, что они были наименьшими за все время боевых действий: трое убитых, тридцать семь раненых и пять пропавших без вести. В этот день было взято почти 9000 пленных немцев. В конце месяца войска Паттона прорвали поспешно оборудованные позиции противника на реках Изар и Инн и вступили в Австрию, где 4 мая заняли Линц. Спустя день 3-я армия приняла часть полосы 1-й армии и один из ее корпусов, Это было вызвано тем, что генерал Ходжес начал подготовку к отправке своего штаба в Соединенные Штаты, где он должен был быть реорганизован для действий на Тихоокеанском театре. Часть сил Паттона была сразу же направлена в Пильзен, который уже находился в руках чешских партизан. В соответствии с договоренностью, достигнутой между Эйзенхауэром и высшим командованием Красной Армии, Брэдли приказал 3-й армии продвигаться до рубежа, идущего с севера на юг через Карлсбад, Пильзен, Ческе Будеевице, и быть готовой наступать на восток. Капитуляция в Реймсе имела место раньше, чем войска Паттона продвинулись полностью на новую границу. 8-го они вошли в соприкосновение с русскими. Прошло еще несколько дней, прежде чем Красная Армия полностью вышла на межсоюзническую границу.

Действия 6-й группы армий

Наступление 6-й группы армий имело подчиненное значение в отношении наступательных действий войск генерала Брздли на севере, но, тем не менее, играло важную роль в общем ударе союзников. Дело не ограничивалось тем, что части, действовавшие на северном крыле 6-й группы армий, должны были прикрывать правый фланг армии Паттона. Другие части войск Деверса должны были захватить район Аугсбург, Мюнхен, очистить участок непосредственно северлее швейцарской границы, вступить в Австрию и, наконец, соединиться с союзными войсками в Северной Италии. [468]

Войска генерала Деверса, как и группа армий, действовавшая севернее, наступали на юго-восток. Резкий поворот 3-й армии на юг между чешской границей и Нюрнбергом сделал ненужным дальнейшее продвижение 7-й американской армии на восток, и ей пришлось повернуть от Нюрнберга почти прямо на юг. Этот поворот сопровождался еще более крутым изменением направления движения 1-й французской армии.

Наиболее серьезные за этот период бои 7-я армия вела в начале апреля на оборонительном рубеже противника по реке Неккар. После девятидневных боев армия устремилась к Нюрнбергу. Немцы в течение трех дней оказывали фанатичное сопротивление, но 20-го город сдался. В ходе этих действий около двадцати пяти процентов полосы, предназначенной первоначально войскам генерала Петча, было передано 3-й армии, которая начала поворачивать на юг перед фронтом 7-й армии. Тем временем 1-я французская армия, захватившая Карлсруэ 3 апреля, продвигалась на восток и юг в Шварцвальд, а также на юг вдоль восточного берега верхнего течения Рейна, направив колонну для оказания помощи в захвате Штуттгарта. Американские войска окружили город, а французы отрезали его от частей противника, действовавших в Шварцвальде. 22 апреля обе эти союзные группировки соединились, и на следующий день французы заняли город.

После падения Нюрнберга Эйзенхауэр приказал Деверсу перебросить 7-ю армию в Южную Баварию и Тироль, чтобы быть уверенным, что противник не создал в этом районе «национальный редут». Брэдли направил 1-ю французскую армию, путь которой на восток был теперь прегражден поворотом 7-й армии через ее полосу, на Ульм и к Дунаю. 22 апреля части обеих армий переправились через Дунай и в ходе действий в районе Ульма перемешались. С данного момента боевые действия характеризовались не столько сопротивлением противника, сколько заторами на дорогах Баварии. В этот период стало заметным сопротивление со стороны части гражданского немецкого населения дальнейшему продолжению войны военными лидерами. Когда в Аугсбурге военное командование отказалось реагировать на требования гражданского населения капитулировать, группы гражданских показали частям 1-й армии путь к немецкому штабу. В конце апреля, когда американские части начали окружать Мюнхен, подпольная группа гражданских при содействии небольшой группы немецких солдат, выступив против немецких властей, арестовала нацистского губернатора Баварии и захватила мюнхенскую радиостанцию, стремясь сдать город до того, как начнутся серьезные бои. Это выступление оказалось неудачным, но город, который Эйзенхауэр назвал «колыбелью нацистского зверя», сдался 30 апреля после атак, в которых принимали участие три пехотные и две бронетанковые дивизии и одна кавалерийская группа{70}.

В начале мая войска генерала де Латтра начали очищать австрийскую провинцию Ворарлберг у озера Констанц, а войска генерала Петча продвигались из Мюнхена на юг через долину Инн к Италии и на юго-восток к Зальцбургу. С помощью австрийских партизан, которые действовали в качестве проводников, части 7-й армии продвигались к Бреннер-скому проходу и рано утром 4 мая заняли Бреннер. Позднее в это же утро они вошли в соприкосновение с передовыми частями 5-й американской армии, выдвинувшимися из Северной Италии. В районе Зальцбурга возникли трудности, когда 7-я армия сочла необходимым ввиду гористого характера местности на своем левом фланге войти в полосу 3-й армии. Чтобы избежать стеснения войск или открытия прохода, через который противник мог бы отойти, Эйзенхауэр 2 мая договорился с Брэдли и Деверсом передать Зальцбург из полосы 3-й армии в полосу 7-й армии. После предпринятого наступления, которое было охарактеризовано как «не столько боевое предприятие, сколько моторизованный марш», город 4 мая сдался. Через несколько часов союзники завершили последние, достойные упоминания действия в этом районе, захватив Берхтесгаден. [470]

Дальше