Боевые действия на измор
(сентябрь — декабрь 1944 г.)
Пока 21-я группа армий при помощи 1-й союзной воздушно-десантной армии и частей 1-й американской армии проводила наступление на Арнем и операции вокруг Антверпена, 12-я (без 1-й армии) и 6-я группы армий прощупали слабые места немцев и задумали преодолеть их сопротивление на фронте между Бельгией и швейцарской границей (схема 5). Боевые действия конца сентября и начала октября основывались на расчете, что гитлеровские силы все еще раздроблены и что при удачном нажиме удастся найти слабое место у противника, что позволит союзникам выйти к Рейну до наступления зимы. Позднее, когда стало ясно, что немцы перегруппировали свои силы и сумели подготовить укрепления Западного вала к отражению наступления союзников, Эйзенхауэр отказался принять для зимней кампании оборонительный образ действий, чувствуя, что наступательные действия даже небольшого масштаба лучше, чем чисто оборонительная тактика.
«Мы были уверены, — писал он после войны, — что, продолжая настойчивое наступление, несмотря на трудности и лишения, мы получим преимущества перед противником. А главное, мы были убеждены, что такая стратегия приведет к ускорению окончания войны и, следовательно, к спасению тысяч жизней союзников».
Противник проявил большое искусство, сколотив наскоро к середине сентября части для удержания оборонительных сооружений на Западном валу и организовав сопротивление, которое часто было труднопреодолимым. Возможно, что, как доказывали английские и американские сторонники единого удара к Рейну, эти успеху противника производили впечатление только потому, что попытки союзников наступать на широком фронте давали возможность небольшим группам второразрядных и третьеразрядных немецких войск удерживать свои позиции. [325] Однако, как уже указывалось выше, на решение верховного командующего по этому вопросу оказал влияние целый комплекс различных факторов. Являлись ли тут причиной усилия фельдмаршала Моделя и генерала Бласковитца или дала себя знать так называемая осторожность союзного командования, ясно одно, что ко времени арнемского наступления немцы имели возможность встретить значительными силами как единый, так и двойной удар союзников.
На наступательные действия союзников осенью и в начале зимы повлияли три мероприятия, проведенные по указанию Гитлера. В конце июля Гитлер дал указание сформировать восемнадцать дивизий для использования против русских и против западных союзников. Две из них были отправлены на запад к 1 сентября. В середине лета для участия в боевых действиях было подготовлено около ста крепостных пехотных батальонов, ранее использовавшихся в тыловых районах. Около четырех пятых из них было немедленно направлено на Запад. К середине сентября некоторые уже принимали участие в боевых действиях. Еще большее значение имели двадцать пять народно-гренадерских дивизий, которые Гитлер в середине августа приказал сформировать в качестве общего резерва. Они начали прибывать на фронт в начале октября, а к 1 декабря предполагалось окончание их формирования. К 5 ноября восемь таких дивизий были отправлены в состав войск фельдмаршала Рундштедта, две действовали на Востоке, а остальные пятнадцать находились в резерве.
В сентябре 1944 г. в ходе боевых действий, имевших целью усилить давление на немцев к югу от района проведения операции «Маркет-Гарден», 1-я американская армия направила один корпус через Маас севернее Льежа с тем, чтобы установить контакт с англичанами у Масейка и начать наступление на Гайленкирхен. Другой корпус вынудил немцев отойти на позиции Западного вала юго-восточнее Аахена, после чего вел малоуспешные действия в конце месяца. Корпус, который действовал на южном.фланге армии, вступил на территорию Германии, но в дальнейшем успеха не имел. В целом результаты данного периода были, пожалуй, несущественны. Потери 1-й армии достигли за это время 10 тыс. человек.
3-я армия в начале сентября растянула свой фронт на 450 миль (по прямой) от Бреста до реки Мозель. Чтобы освободить армию для наступательных действий в восточном направлении, генерал Брэдли 5 сентября поставил задачу по очищению от противника полуострова Бретань и прикрытию южного крыла 12-й группы армий вновь прибывшей 9-й армии генерала Симпсона. 8-й корпус, занятый в боях на полуострове Бретань, был передан из 3-й армии в 9-ю и продолжал наступление под новым командованием. [326] Спустя три дня Симпсон начал наступление тремя дивизиями на Брест и занял его 18 сентября. Последнее сопротивление на полуострове Бретань прекратилось 21 сентября. В ходе боевых действий в этом районе 3-я и 9-я армии взяли более 37 тыс. пленных и уничтожили около 4000 немцев. 9-я армия потеряла здесь около 3000 человек. Брестский порт был сильно поврежден и не мог иметь в первое время какой-либо ценности. Он некогда считался очень важным портом для наступления союзных войск в Германию, но в новых условиях потерял свое значение.
После овладения полуостровом Бретань 9-я армия приступила к осаде удерживаемых немцами портов на Атлантическом побережье, где их силы определялись в 25 тыс. человек. Задача по осаде городов была возложена на 94-ю дивизию, которая во взаимодействии с группами французских сил Сопротивления, частями французского флота и французской бомбардировочной эскадрильей предприняла блокаду сил противника, рассредоточившихся вдоль юго-западного побережья Франции. В коице сентября 9-я армия, принимавшая новые дивизии, которые прибывали на континент, получила приказ влиться в состав сил первого эшелона между 1-й и 3-й армиями примерно от Сен-Бит до Боллендорф. Действия в Западной Франции с тех пор проводились под руководством 12-й группы армий; работа по приему вновь прибывающих войск была передана в ведение командования зоны коммуникаций.
3-я армия, почти полностью прекратившая продвижение в конце августа вследствие нехватки бензина и усилившегося сопротивления противника, 4 сентября возобновила наступление с задачей форсировать Мозель и выйти к Рейну. Еще 28 августа Гитлер и главное командование на Западе начали подготовку к контрудару по южному крылу союзных войск, которая осталась неизвестной для 3-й американской армии. Первоначальное намерение, предусматривавшее нанесение удара в секторе Труа и прорыв на север между Сеной и Марной, было отставлено, поскольку войска генерала Паттона 3 сентября вышли на Маас, В этот день Гитлер дал указания главному командованию на Западе по поводу другого плана. Этот план, «наиболее претенциозный из планов, выдвинутых в период между мортенским контрударом и арденнским наступлением», предусматривал для левого крыла гитлеровских сил (группа армий «Г») задачу по прикрытию немецкого отступления из Южной и Юго-Западной Франции и нанесению удара по растянувшемуся южному флангу 3-й армии. Если бы этот удар оказался эффективно выполненным, он мог бы помешать соединению 3-й и 7-й армий и оттеснить правое крыло войск, участвовавших в операции «Оверлорд», отбросив 3-ю армию назад к Реймсу и создав опасность для коммуникаций американских войск. [327]
Глубокая заинтересованность Гитлера в этом контрударе была видна из того, что он обещал дополнительно прислать танковые войска, а также из того, что он лично выбрал генерала танковых войск Мантейфеля командующим 5-й танковой армией, которая должна была осуществить этот удар. К несчастью для противника, обещанное подкрепление не было отправлено в достаточном, чтобы повлиять на ход сражения, количестве. Войска вводились в сражение по частям, и американцы имели возможность справляться с ними раздельно. 13 сентября, прежде чем немцы могли предпринять свое наступление в районе Нешато, Мирекур, 2-я французская бронетанковая дивизия при поддержке 19-го тактического авиакомандования уничтожила шестьдесят танков противника — наибольшее количество из когда-либо потерянных немцами танков в один день в Северо-Западной Европе. Спустя пять дней противник ликвидировал плацдарм 3-й армии у Понт-а-Муссон и восстановил свою линию обороны на Мозеле, к северу от Нанси. Потери, понесенные немцами в этом районе, послужили Гитлеру основанием для замены 21 сентября командующего группой армий «Г» Бласковитца генералом Балком. В течение десяти дней, вопреки советам командующих прекратить атаки, Гитлер приказывал продолжать их. К концу сентября угроза флангу союзников была ликвидирована. Рундштедт тщетно просил подкреплений, чтобы противостоять ожидаемому наступлению 3-й армии. Вместо этого Гитлер перебросил войска на север для отражения наступления 2-й английской армии. К 1 октября 5-я немецкая танковая армия и 3-я американская армия занимали оборонительное положение. Войска 6-й группы армий, которые только за месяц прошли более 400 миль, в середине сентября почти полностью прекратили продвижение, хотя 7-я армия после перегруппировки оказалась в состоянии к концу месяца направить три дивизии через Мозель. Из-за трудностей в снабжении 1-я французская армия находилась по существу в бездействии.
Октябрь, не считая зоны 21-й группы армий, был отмечен двумя крупными операциями американских войск — взятием Аахена и наступлением на Мец. Командование 1-й американской армии 29 сентября приказало своим войскам провести операцию с ограниченной целью из района Дёрн, севернее Маастрихта, чтобы прикрыть правый фланг 21-й группы армий и начать примерно 1 октября согласованное наступление с задачей взять Дюрен и Кельн. Два северных корпуса получили задачу окружить и занять Аахен, а затем продвигаться к Рейну. 2 октября они начали наступление, но встретили ожесточенное сопротивление противника, усиленного частями из района Арнема и других участков Западного фронта и подталкиваемого призывами Гитлера драться до последней капли крови. [328] От 11 до 13 октября 9-е тактическое авиакомандование мощными ударами с воздуха ослабило сопротивление противника, и 14-го американские войска начали вести уличные бои внутри Аахена. Через два дня город был окружен, а попытка оказать ему помощь была сорвана. Непрерывные удары союзной артиллерии и действия американской пехоты по методическому очищению разных частей города от противника вынудили гарнизон 21 октября сдаться.
К югу от войск генерала Ходжеса 3-я армия 2 октября предприняла наступление на укрепления Меца. После ожесточенных боев часть форта Дриан была занята, но крайне упорное сопротивление противника вынудило американские войска 12 октября отступить. Сократившийся подвоз боеприпасов на это направление вынудил отложить до ноября новое наступление. До конца месяца была предпринята атака на Мезьер-ле-Мец, около шести миль севернее Меца, встретившая ожесточенное сопротивление. В целом же действия 3-й армии во второй половине октября характеризовались в прессе определением «активные действия патрулей».
В течение октября 6-я группа армий испытывала трудности из-за недостатка снабжения и плохой погоды. Кроме того, 1-я французская армия имела задачу принять французские силы внутреннего Сопротивления в состав регулярных войск и «выбелить» африканские дивизии, в которых туземные солдаты не были в состоянии переносить вогезские холода. За месяц войска генерала Петча заняли высоты, господствующие над долиной Мёрт в районе Сен-Дье, и взяли около 6000 пленных. В первую половину октября генерал де Латтр пытался наступать севернее Вогезов на Кольмар, но из-за все более ухудшающейся погоды наступление пришлось отменить. Об этом генерал де Латтр сообщил своим начальникам 17 октября, после чего сосредоточил усилия на задаче получения большего количества людей и снабжения для его армии.
Погода все более ухудшалась, и Эйзенхауэр видел, что темп наступления его войск на Западный вал замедляется до нескольких ярдов в день. Лишенные воздушной, а иногда и танковой поддержки, войска союзников испытывали большие трудности, результаты же их действий были мало осязаемы. Ни в какой другой период боевые действия не были столь упорны, не требовали такой выносливости и физической крепости со стороны солдат, как в период между последними числами октября и концом декабря. Это был период накопления запасов снабжения, создания фортификационных сооружений и терпеливого ведения боевых действий с целью упрочения своих позиций. Этот период войны в Северо-Западной Европе более чем какой-либо другой принадлежал пешему солдату. [329] В коммюнике высших штабов, в которых день за днем говорилось о «действиях, ограничивавшихся активностью дозоров», не отдавалось должного боевым качествам солдат, которым удавалось жить и даже иметь некоторые успехи в районах, где людей изводили ледяные дожди, снежные бури, невиданные наводнения, нескончаемая грязь и убийственный холод. До тех пор пока не было увеличено снабжение, стратегические решения не имели большого значения. В лучшем случае дело сводилось к разговорам о том, что следует предпринять дальше. Тем временем окопные болезни ног и дыхательных путей мучили людей, которые все более ясно начали представлять себе, что претерпели солдаты в зимних сражениях прошлого года на Русском и Итальянском театрах.
До того как трудности кампании стали вполне очевидны, генерал Эйзенхауэр был полон надежды на успешное проведение наступления по всему фронту. В середине октября, когда англичане настойчиво дрались, чтобы очистить подходы к Антверпенскому порту, он ожидал, что в ноябре значительно увеличится снабжение, которое даст возможность провести задуманное им наступление. Его начальник разведки, генерал Стронг, считал ноябрь тем месяцем, которого Гитлер больше всего боится. Он считал, что Гитлер надеется в это время предпринять какие-либо контрмеры, и приходил к выводу, что боевые действия на измор медленно уменьшают силы противника, необходимые для удара. Гитлеровская тактика маневрирования танковым резервом посредством частых перебросок с места на место между Аахеном и Неймегеном указывала на то, что у немцев имелась всего какая-нибудь сотня танков или такое количество их, которого может хватить одновременно только на противодействие одному удару. В верховном штабе подсчитали, что на относительно стабильном фронте между Венло и Нанси союзники за период с 10 сентября до 9 октября брали в среднем 1300 пленных в день. Это означало, что при наличии соответствующей пропорции прочих потерь простые действия на истощение приводили к тому, что противник терял до 4000 человек в день «или одну «дивизию» его нового состава в каждые день — два». Начальник разведывательного управления верховного штаба считал, что в результате противник оказался в таком же опасном положении, как в Нормандии.
«Слабеющая пожарная команда все с большей скоростью, усталостью и потерями мечется от одного пожара к другому».
Многие соображения побуждали Эйзенхауэра провести намеченное наступление в конце октября. Он не только стремился продолжать истощать живую силу противника, но хотел также быть уверенным, что у немцев не будет шансов занять более выгодные позиции и накапливать силы. Он отдавал себе отчет во многих трудностях, лежащих на его пути, и различных потребностях в людях и снабжении. [330] Устье Шельды все еще не было открыто; союзные войска все больше удалялись от воздушных баз в Англии; с приближением зимы транспортные проблемы усложнялись. Несмотря на восстановление и улучшение работы железных дорог, положение с транспортом продолжало оставаться критическим. Все более усложнялись также две другие проблемы. Во время инспекционных поездок, которые Эйзенхауэр предпринял в течение октября в большинство союзных соединений до дивизионного масштаба, ему постоянно приходилось слышать о нехватке боеприпасов и пехотного пополнения. Нехватка боеприпасов имела место не только в результате ограниченности пропускной способности портов и средств подвоза, но также вследствие недостаточного производства их в Соединенных Штатах. Проблема людских ресурсов осложнилась по ряду причин, но особое значение среди них имел тот факт, что планирующие органы в Соединенных Штатах неправильно оценили роль, которую должны играть в войне пехотинцы, и определили слишком большие контингента для других родов войск в ущерб пехоте. Ввиду важного значения фактора времени единственным выходом из положения было жесткое прочесывание зоны коммуникаций{61} и тыла страны для привлечения солдат, которых легко можно было использовать в пехоте. К концу октября в тылу страны и на театре уже изучался такой план.
20 октября объединенный штаб в Вашингтоне решил изучить возможность проведения общего наступления, которое могло бы привести к окончанию войны до конца 1944 г. Генерал Маршалл в ходе обсуждения с начальниками штабов возможности использования в бою новых радиолокационных артиллерийских взрывателей указал, что раскрытие секретного оружия связано с их применением с целью быстрейшего окончания войны. В связи с решением отдать на этот счет соответствующую директиву верховному командующему Маршалл дал своему штабу указание подготовить проект меморандума Эйзенхауэру по данному вопросу. Советники Маршалла предложили, чтобы союзники приложили максимум усилий для нанесения поражения германским армиям до 1 января 1945 г. Они считали, что для этого нужно использовать оружие, применение которого до сих пор было запрещено по соображениям секретности, и прекратить те операции стратегической авиации, которые не оказывают влияния на быстрое уменьшение возможностей Германии продолжать войну. Для приложения максимума усилий следовало, по их мнению, ввести стратегические резервы и использовать запасы снабжения на театре к концу года независимо от того, в каком состоянии они находятся, а также продолжать действовать тем соединениям, которые должны были бы быть выведены из боя для укомплектования и подготовки к операциям 1945 г. [331] Эйзенхауэр был поставлен в известность о том, что этот план рассматривался, исходя из предполагаемой возможности разгрома Германии в 1944 г. при условии использования ресурсов союзников в максимальной степени. Эйзенхауэр ответил, что он, так же как объединенный штаб, стремится к тому, чтобы закончить операции как можно скорее. Однако острота проблемы снабжения поставила все его планы в зависимость от того, что очищение от противника подходов к Антверпенскому порту является обязательной предпосылкой к проведению заключительного общего сражения. Он согласен, что с теми дивизиями, которые имеются на Европейском театре или находятся на подходе к нему, есть возможность достигнуть желаемого разгрома противника.
В первоначальный проект плана было внесено изменение, предусматривающее консультации между верховным командующим союзными экспедиционными силами на Европейском театре и верховным командующим Средиземноморским театром по вопросу о том, каким путем последний сможет лучшим образом способствовать поражению Германии к 1 января 1945 г. В частности, в нем говорилось о возможности переброски войск во Францию. Пересмотренный вариант плана был затем представлен на просмотр английским начальникам штабов.
29 октября объединенная группа планирования английского комитета начальников штабов ответила на американское предложение. Она пришла к заключению, что самым ранним сроком, какой можно предложить для окончания войны, является 31 января 1945 г., а самым поздним — 15 мая 1945 г. Анализируя предложенную директиву, они считали, что будущие действия Эйзенхауэра будут определяться временем, когда Антверпен может быть открыт для судов. Предпринять общее наступление до открытия этого порта, заявили они, «будет равносильно тому, чтобы обречь наступление на неудачу, и, возможно, повлечет затяжку войны до конца 1945 г» Что же касается средств, предложенных Маршаллом для ускорения окончания войны, то работники английской объединенной группы планирования сделали лишь некоторые оговорки. Они были склонны подвергнуть сомнению его предложение об изменении направления основных усилий авиации и предложили, чтобы стратегическая авиация действовала в первую очередь по объектам нефтяной промышленности. Они подчеркивали, что в результате предшествовавших бомбардировок производство горючего в сентябре уменьшилось до 23 процентов от Уровня, который имелся до начала воздушных атак (в апреле). Ьсли прекратить налеты, противник будет иметь возможность за один месяц поднять производство до 50 процентов от апрельского уровня. [332] Отмечая, что для действий по этим объектам не понадобится использовать все имеющиеся силы стратегической авиации, они обратили внимание на ценность нанесения серии мощных ударов по определенным районам Рура. Эти действия могли бы также быть поддержаны ударами по транспортной системе Германии, особенно по баржам и уязвимым пунктам на каналах. Они высказали также пожелание, чтобы Эйзенхауэр, сохраняя право обращаться за непосредственной поддержкой его наземных сил, сократил эти заявки насколько практически возможно. Что касается боевых действий на Средиземноморском театре, то англичане считали, что на этом театре следует продолжать оказывать максимальное давление на противника до тех пор, пока не будет предпринято наступление на Западе. Они также рекомендовали применять артиллерийские радиолокационные взрыватели и приветствовали использование различных средств психологической войны и диверсии, которые могут содействовать операциям по замыслу верховного командующего.
Английские начальники штабов приняли предложение их плановой группы и просили американских начальников штабов воздержаться пока от издания директивы. Поэтому Маршалл 1 ноября дал указание ничего не предпринимать по этому вопросу до последующего указания.
Пока эти планы обсуждались в объединенном штабе, союзные авиационные планирующие органы обсуждали планы различных кампаний по ускорению окончания войны посредством интенсивных действий авиации. Согласно указаниям от августа 1944 г. стратегические воздушные силы выполняли в первую очередь задачи по разрушению объектов нефтяной промышленности, а во вторую — удары по складам боеприпасов и вооружения, автомобильным и танковым сборочным заводам. В это время положение Германии с горючим считалось отчаянным, но авиаторы союзников опасались, что, если дать немцам несколько недель передышки от воздушных ударов союзников, они смогут поднять производство горючего до 60 процентов от нормального. Американские эксперты по бомбардировкам считали, что эта точка зрения подтвердилась в октябре, когда плохая погода и использование стратегической авиации для поддержки наземных действий сократили действия 8-й воздушной армии против объектов нефтяной промышленности. По их расчетам производство горючего в октябре у противника поднялось до 30 процентов от уровня добычи до начала воздушных атак. В то же время удары по складам боеприпасов и вооружения, а также по сборочным заводам дали крайне разочаровывающие результаты. Вследствие плохой погоды и первоочередного выполнения ударов по объектам нефтяной промышленности на выполнение задач второй очереди осталось лишь несколько дней. [333] Авиаторы пришли к заключению, что вследствие этого действия авиации никак не имели решающего влияния на усилия противника по переоснащению его армий. Таким образом, они уже знали о недостаточной эффективности ударов авиации, когда генерал Маршалл в конце октября говорил о том, чтобы сосредоточить все усилия союзников с целью закончить войну против Германии к концу года.
На фоне этих разочаровывающих результатов главный маршал авиации Теддер и английское министерство авиации вернулись к возможности использования стратегической авиации для ударов по железнодорожным центрам и сортировочным станциям. Теддер успешно защищал этот план еще весной 1944 г. Он был убежден, что благодаря действиям по данным объектам удалось парализовать железнодорожную систему в Северной Франции. Он предложил, чтобы стратегическая авиация сконцентрировала свои основные удары по Руру, бомбардируя железнодорожные центры, объекты нефтяной промышленности, систему каналов и населенные центры. Разведывательное управление верховного штаба только частично одобрило этот план. Начальник управления генерал Стронг согласился, что наземные и воздушные операции против Германии должны координироваться, и считал, что удар по транспорту, возможно, даст лучший общий результат. Он, однако, считал, что задача воздействия на объекты нефтяной промышленности должна оставаться первоочередной. По его мнению, последние сообщения об уменьшении роли Рура в экономике Германии, возможно, потребуют переоценки важности этого района. Он считал, что будущее авиационное наступление должно быть возможно более обширным и охватить всю транспортную систему противника.
Несмотря на то, что среди работников разведки и специалистов транспорта были сомнения в том, насколько успешным может оказаться план действий по объектам транспорта, высшее командование на совещании в конце октября в верховном штабе решило, что задачи воздействия на германский транспорт по важности будут уступать только действиям по заводам синтетического горючего. Генерал Спаатс и маршал авиации Боттомли издали директиву 28 октября по этому вопросу.
Предложение об окончании войны в 1944 г. посредством общего наступления, поступило фактически слишком поздно для того, чтобы его можно было осуществить. Такой удар мог иметь успех только в том случае, если бы он был нанесен в то время, когда противник все еще был дезорганизован. А поскольку ему удалось закрепиться в обороне, союзникам необходимо было получить достаточно близкий к району сражения порт, чтобы накопить необходимые запасы вооружения и снабжения для нового наступления. [334] Пока Антверпен не был открыт и снабжение не начало идти через него, разрешение использовать новое оружие и изменение очередности действий не имели большой цены. В конце октября бои за Антверпен были еще в разгаре. Поскольку требовался по крайней мере месяц для того, чтобы суда смогли разгружаться в этом порту, казалось бы более резонным в оставшиеся дни 1944 г. сосредоточить усилия на попытке создать плацдарм за Рейном, нежели предпринимать наступление с целью окончания войны.
18 октября 1944 г., как раз перед тем, как объединенный штаб поднял вопрос о проведении операций с целью завершения войны в Европе до конца года, верховный командующий и командующие 12-й и 21-й группами армий встретились в Брюсселе, чтобы обсудить более умеренную программу действий на ноябрь и, возможно, декабрь 1944 г. Так как Эйзенхауэр решил, что английские и канадские войска должны будут в последующие несколько недель сосредоточить свои усилия на задаче по очищению устья Шельды, он пришел к заключению, что продвижение к Рейну, являвшееся до тех пор задачей главным образом 21-й группы армий, должны взять на себя 1-я и 9-я американские армии. Генерал Ходжес должен был попытаться создать плацдарм южнее Кельна, а войска генерала Симпсона прикрывать его левый фланг между Ситтардом и Аахеном. Правее 1-й армии войска генерала Паттона должны были наступать в северо-восточном направлении, поддерживая главный удар. Тем временем французские и американские войска генерала Деверса должны были попытаться форсировать Рейн в своей полосе. Впервые после конца августа нанесение главного удара возлагалось на американские войска, и союзные войска были нацелены непосредственно на Рур и южнее его, а не севернее. Если бы все эти удары с целью создания плацдармов за Рейном оказались успешными до того, как 21-я группа армий освободилась для выполнения своей задачи на севере, возврат к стратегии, к которой Монтгомери был расположен с конца августа и которую Эйзенхауэр в общих чертах одобрил, был бы невозможен.
Давая согласие на операцию по выходу к Рейну, которая расходилась с тем, что имели в виду английские начальники штабов и командующий 21-й группой армий, Эйзенхауэр следовал своей линии, направленной на то, чтобы выйти на Рейн по воз-можности на более широком фронте, наносить удары по немецким войскам в каждом возможном пункте и держать их в постоянном напряжении. Тем не менее он навлек на себя подозрение англичан в уклонении от своих .прежних стратегических обязательств.
28 октября Эйзенхауэр подтвердил свои решения, принятые десять дней назад в Брюсселе, и потребовал, чтобы 9-я и 1-я американские армии форсировали подготовку. [335] В течение последующих двух недель он посетил все дивизии этих армий и с удовольствием убедился в их высоком моральном состоянии Главное, о чем он беспокоился, была погода. Она была, как он сообщал, так сурова, как никогда за последние двадцать – двадцать пять лет. Но, несмотря на грязь, дожди и туманы, он сохранял оптимизм и заверил генерала Маршалла, что союзники еще заставят немцев пожалеть, что они не отошли к востоку от Рейна, когда отступали из Франции. В его сознании, однако, осталось немало озабоченности по поводу положения со снабжением — беспокойство, высказанное вскоре после начала ноябрьского наступления в обращении к общественности о сосредоточении усилий союзников в целях поддержания промышленного производства на максимальном уровне.
Главному ноябрьскому наступлению предшествовали два вспомогательных удара. Первый был нанесен 5-м корпусом 1-й армии 2 ноября с целью захвата района Шмидт непосредственно севернее важных плотин на реках Урфт и Роер. Американцы захватили город Шмидт, но сильное противодействие противника и трудности снабжения вынудили их отойти и прекратить наступление. 12 ноября 2-я английская армия двинулась на восток с целью форсировать Маас в своей полосе. Сопротивление немцев не было сильным, но минные поля, грязь и плохая погода замедлили наступление. К 22 ноября англичане успешно очистили западный берег Мааса против Роермонда.
9-я и 1-я армии начали основное наступление 16 ноября вскоре после полудня, после авиационной подготовки, которую описывали, как самое большое
«усилие по взаимодействию авиации с наземными войсками из когда-либо предпринятых союзными воздушными силами».
В результате бомбардировки был разрушен центр Дюрена и почти стерты с лица земли такие близлежащие города, как Эшвайлер и Юлих{62}. Две немецкие дивизии, менявшие в это время позиции, попали под сильный удар авиации. В полосе 9-й армии наземные части в первые три дня наступления действовали весьма успешно, но в полосе 1-й армии войска имели меньший успех. Противник эффективно использовал укрепления «линии Зигфрида», особенно в Хюртгенском лесу, где редкая сеть дорог — иногда лишь обычные лесные тропы — замедляла или даже останавливала продвижение бронетанковых войск. Пехотинцы, продвигавшиеся по густому лесу, подвергались страшному воздействию падающих деревьев от взрывов мин и артснарядов. Дождь и снег увеличивали трудности и невзгоды бойцов. Сопротивление усилилось по всему фронту после того, как противник подтянул подкрепление. Американские части фактически были поставлены перед невозможностью достичь какого-либо успеха. [336] К концу месяца 9-я армия в большинстве мест ее полосы вышла к реке Роер, а 1-я армия достигла линии Инде и начала продвигаться к Роеру в районе Хюртгена. Действия английских войск по более надежному обеспечению левого фланга войск Брэдли продолжались в течение ноября и завершились захватом позиций противника у Венло и ударами в первую неделю декабря к востоку от Гайленкирхена.
В полосе 3-й армии генерал Паттон сосредоточил свое внимание на продвижении к Саару и проведении сражения за Мец. 18 ноября его войска окружили Мец, а на следующий день вступили в город. Спустя четыре дня противник прекратил всякое сопротивление в самом городе, хотя бои за внешние форты продолжались. Тем временем другие части 3-й армии, наступавшие правее, оттеснили противника на «линию Зигфрида» от Неннига до Саарлаутерна и вышли на Саар у Нильбрингена.
6-я группа армий, которая выполняла в ноябре вспомогательную роль, одержала несколько наиболее важных в этом месяце побед. 7-я армия еще 13 ноября начала наступление с задачей захватить Саарбург и пройти Савернский проход. Боевая группа 2-й французской бронетанковой дивизии была 22 ноября направлена к Саверну. Затем этой дивизии было приказано содействовать наступлению на Страсбург; 23 ноября она начала наступление на этот знаменитый город. Через несколько часов танковые подразделения очистили город и вышли к Кельйскому мосту на Рейне.
1-я французская армия генерала де Латтра, действовавшая на самом южном фланге, в последние две недели ноября также прибавила ряд побед к списку успехов союзников. Начав действия 14 ноября с намерением преодолеть Бельфорский проход и изгнать противника из Эльзаса, 1-я французская армия быстро очистила промышленный район юго-западнее Бельфора. 1-й французский корпус между 18 и 25 ноября освободил Бельфор, Альткирх и Мюлуз и затем наступал в направлении Кольмар, Брейзах с намерением переправиться через Рейн у этого города. 2-й французский корпус, получив приказ наступать к центру Эльзаса и содействовать наступлению на север, соединился в десяти милях западнее Мюлуза с 1-м французским корпусом и отрезал отход большому количеству немцев. В двухнедельном сражении, которое явилось одним из наиболее трудных и успешных за всю войну, французы уничтожили около 10 тыс. немцев и взяли в плен 17 тыс. Потери 1-й французской армии определялись в 10 тыс. человек.
Боевые действия в ноябре, хотя и вывели союзников ближе к Рейну, обошлись дорого и не дали на фронте 9-й и 1-й армий ожидаемого результата. 28 ноября Монтгомери обсуждал с Эйзенхауэром итоги, а через два дня он заявил, что, по его мнению, причина создавшегося положения заключается в том, что верховный командующий не сумел выполнить свою директиву от 28 октября. [337] Командующий 21-й группой армий напомнил что октябрьская директива требовала сосредоточения главных усилий на севере, нанесения противнику решающего поражения к западу от Рейна, создания плацдармов за Рейном и Исселем и развертывания союзных войск к востоку от Рейна для подготовки захвата Рура.
«Ничего этого мы не достигли, — заявил Монтгомери, — и у нас нет надежды сделать это. Поэтому у нас ничего не получилось; мы потерпели стратегическую неудачу».
Далее Монтгомери указывал:
«3. Нам нужен теперь новый план. На этот раз мы не должны терпеть неудачи. Необходимость скорейшего окончания, войны с Германией имеет жизненно важное значение в связи с другими факторами. Новый план не должен быть сорван.4. В новом плане мы должны отказаться от установки наносить так много ударов, что нигде мы не имеем достаточно сил, чтобы добиться решающего результата. Мы должны сконцентрировать такие силы на избранном главном направлении, чтобы успех был обеспечен. Именно в этом отношении у нас ничего не получилось в теперешних операциях».
В прямой связи с требованием действовать по новому плану Монтгомери возобновил ходатайство о более тесной координации действий сухопутных сил. Он указывал:
«5. Театр естественно разделяется на два фронта: один — севернее Арденн и другой — южнее Арденн. Мы хотим, чтобы один командующий осуществлял полное оперативное руководство к северу от Арденн, а другой — к югу от них.6. Я ведь предлагал, чтобы Вы рассмотрели вопрос о назначении командующего наземными войсками, который действовал бы под Вашим руководством и проводил бы за Вас наземные операции. Но Вы отбросили эту мысль, как неподходящую, и мы больше не обсуждали данный вопрос.
7. Вы заявили, что лучшим решением вопроса будет, если и 12-я и 21-я группы армий будут находиться к северу от Арденн, а Брэдли будет подчинен мне в оперативном отношении.
8. Я сказал, что мы с Брэдли хорошо сработались. Мы вместе работали в Нормандии под Вашим руководством, и мы одержали большую победу. После того как Вы нас разъединили, дела шли не так хорошо. Я надеюсь, что мы, наверное, будем иметь успех, если Вы нас опять соедините, и один из нас получит полное оперативное руководство к северу от Арденн. И если Вы решите, что я должен это делать, — я согласен».
Чтобы понять замечание Монтгомери о стратегической неудаче, необходимо вспомнить прежние планы и его предложения. [338] Как известно, перед операцией по очищению устья Шельды верховный командующий делал главный упор на наступление к северу — операцию, в результате которой союзники форсировали бы Рейн севернее Рура. С началом проведения английскими и канадскими войсками операции по очищению устья Шельды наступление к Рейну временно было перенесено на фронт 9-й и 1-й американских армий с главным упором на район Бонн, Кельн. При сохранении этой ориентации союзные войска могли бы перейти Рейн к северу от Арденн, но южнее Рура. Они использовали бы те войска, которые были предназначены для совместных действий с 21-й группой армий в наступлении далее на север. Таким образом, когда Монтгомери подверг острой критике операции, имевшие место в ноябре, он говорил не только о неудачах в наступлении на Бонн и Кельн, но и о невозможности продолжать действия в северо-восточном направлении, к которым он и, как он думал, верховное командование были призваны. Заняться другими операциями, уводящими от этого направления, он считал неправильной стратегией, а наступать в неправильном направлении, особенно когда оно не завершилось выходом на Рейн, было «стратегической неудачей».
Генерал Эйзенхауэр, который понял замечание Монтгомери о «стратегической неудаче» как общее осуждение всех прежних планов, написал Монтгомери письмо, в котором выразил решительное несогласие с заявлением о неудаче. Он подвел итоги успехов операций и настойчиво защищал свою установку относительно действий на широком фронте. Вот выдержка из его письма:
«Я не вполне уяснил, что Вы подразумевали под стратегической неудачей. Конечно, на сегодняшний день нам не удалось достичь всего, на что мы рассчитывали. Надежды и планы эти базировались на таких условиях, о которых мы знали или на которые рассчитывали при разработке планов. Рур — важное место, но никогда не следует забывать и на секунду, что главная наша цель — разбить немцев, преграждающих нам дорогу в Германию. Рур всегда намечался как важный объект не только потому, что он имеет большое значение для Германии, но и потому, что мы рассчитывали на сосредоточение немцами в этом районе крупных сил для отражения наших ударов.Я согласен со следующим:
а. Мы должны определить, насколько выгодно нам продолжать теперешнее наступление в полосе 12-й группы армий и дает ли оно реальные шансы на выход к Рейну.
в. Мы должны изменить наши общие планы на будущее в свете условий, сложившихся к настоящему времени.
с. Мы должны избрать для наступления то направление, которое лучшим образом обеспечивает успех, не упуская из вида активность на ложных направлениях. [339]
Я заявлял также, что, с моей личной точки зрения, для меня будет проще, если вся боевая зона будет разделена на две части, в каждой из которых один человек мог бы обеспечить тесную боевую координацию. Я выражаю некоторое сомнение, следует ли делить эту зону исходя из характера местности в нашем тылу или на основе естественных направлений наступления в глубь Германии. У меня возникло сомнение, должна ли разграничительная линия проходить по Арденнам или Руру, если придется принять такой план.
Я не согласен, что после Нормандии дела шли плохо только потому, что мы не достигли всего, на что рассчитывали. Фактически положение несколько близко к тому, которое долгое время было в Нормандии. Через 60 дней после начала вторжения наш фронт не на много отличался от того фронта, на который мы должны были выйти через неделю после начала вторжения, но я никогда не смотрел на существовавшую тогда обстановку, как на стратегическую неудачу, хотя обстоятельства, связанные с ограниченностью плацдарма в течение длительного времени, обусловили некоторые из наших больших трудностей в будущем. Если бы мы с самого начала наступали так, как рассчитывали, наша служба тыла имела бы возможность снабжать войска в критические сентябрьские дни, когда фактически наши ресурсы были исчерпаны до предела.
Более того, я не согласен, что на север можно было бросить больше сил, чем в самом деле было направлено в начале сентября. Коммуникации на севере были так напряжены, что отправка к Вам в Брюссель пятисот тонн грузов обошлась Брэдли в три дивизии, при наличии которых он легко мог бы выйти на Рейн в районе Вормса.
Мы добились большой победы в Нормандии. Блестящий прорыв Брэдли сделал возможным развитие крупного успеха всеми силами, которые пронеслись ураганом по Франции и Бельгии и чуть не прорвались на ту сторону Рейна. Если бы мы не наступали на сравнительно широком фронте, мы бы теперь имели картину растянутой узкой линии коммуникаций, находящихся под постоянной угрозой на правом фланге и ослабленной из-за выделения крупных боевых группировок. Кроме того, мы имели бы аналогичную полосу на юге, простирающуюся через все пространства от Марселя до Дижона. Теперь же мы имеем тыл, очищенный от противника. Мы можем отдать все свое внимание фронту. У меня нет намерения прекращать операции Деверса и Паттона, поскольку они очищают наш правый фланг и дают возможность сосредоточивать наши силы. С другой стороны, я не намерен бессмысленно продолжать это наступление».
Через неделю после того, как Монтгомери высказал Эйзенхауэру свои опасения относительно стратегии союзников, Черчилль выразил такое же беспокойство Рузвельту. [340] Признавая, что последние наступательные действия принесли ряд блестящих успехов, как, например, занятие Меца и Страсбурга, премьер-министр, тем не менее, считал, что союзникам
«определенно не удалось достигнуть тех стратегических целей, которые были поставлены перед нашими армиями пять недель назад».Войска не вышли на Рейн на северном, наиболее важном участке фронта и вынуждены будут продолжать сражение в течение многих недель, прежде чем получат надежду добиться этого. Черчилль был в равной степени обеспокоен относительно общей стратегической обстановки. Он считал, что в Италии планы в заметной степени расстроились, виною чему, по его мнению, частично явилось то обстоятельство, что войска оттуда были отвлечены для проведения десантной операции в Южной Франции. Далее он указывал, что большая часть сил противника ушла с Балканского полуострова; с выполнением планов в Бирме дела идут нехорошо; Китай устранен как боевая сила. По его мнению, обстановка требовала еще одной скорой встречи лидеров союзников для обсуждения будущих мероприятий. Рузвельт в своем ответном письме заявил, что он менее разочарован результатами, чем премьер-министр. И это отчасти потому, что шесть месяцев тому назад Эйзенхауэр менее оптимистично оценивал фактор времени. Президент заметил, что «в былые дни» он объехал на велосипеде большую часть Рейнской долины и в результате никогда не был уверен, как некоторые из союзных командующих, в легкости переправы на ту сторону реки. Несмотря на разочарование, он считает, что принятая общая стратегия осуществляется в соответствии с планом. Он напомнил премьер-министру, что они находятся в положении главнокомандующих, которые разработали свои планы, отдали приказы и ввели свои силы в сражение.
«В данное время, мне кажется, — писал в конце Рузвельт, — что, хотя мы немного отстаем от намеченных сроков, проведение и исход сражений находятся в руках наших командующих на театре военных действий, которым я вполне доверяю».Эйзенхауэр хорошо знал трудности, стоящие перед его войсками. Но ему было приятно видеть при посещении различных низших штабов, что каждый находился «в поразительно хорошем настроении и положении». В своем докладе генералу Маршаллу он косвенно бросил некоторый свет на стоящие перед ним трудные проблемы, заметив, что командиры корпусов, командующие армиями и группами армий находятся в хорошем положении. Причина этого, заявил он, кроется в том, что им приходится беспокоиться только о тактике и местном тыловом обеспечении, «не загружая себя политикой, выработкой очередности действий, работой морского транспорта и положением с «маки», с одной стороны, и не вникая в «более непосредственное боевое напряжение командира дивизии» — с другой. [341] Верховный командующий не надеялся на быстрый успех, поскольку противник направлял на Запад новые дивизии, и считал, что многое зависит от масштаба ожидаемого зимнего наступления русских. Его несколько обнадеживал тот факт, что на Западном фронте у противника силы были слишком растянуты и он вынужден был постоянно перебрасывать соединения, чтобы прикрыть различные пункты там, где союзники создавали угрозу. Чтобы удерживать противника в состоянии напряжения, он предложил продолжать наступать на ряде направлений с ограниченной целью и в то же время готовить общее наступление. Он откровенно признавал, что не слишком рассчитывал на быстрый успех этих ударов, так как казалось, что, если
«противник не встретит трудностей, идущих изнутри Германии, возможность которых теперь нереальна, он будет иметь возможность создать на некоторое время сильный оборонительный фронт, используя выгоды погоды, наводнений и размокшего грунта».Союзные авиационные начальники также были настроены пессимистично, так как опасались, что в 1945 г. германская авиация может восстановить свою мощь. В последние месяцы 1944 г. обнаружилось, что количество летчиков у немцев непрерывно растет, и имелось опасение, что немцы смогут ввести в действие свои реактивные самолеты раньше союзников. В начале ноября генерал Спаатс предупредил генерала Арнольда о возможности роста воздушной мощи Германии, а генерал-лейтенант Дулиттл указал в середине месяца, что 8-й воздушной армии, возможно, придется прекратить действия по стратегическим объектам, чтобы снова подавить воздушные силы противника. Пока, однако, американские авиаторы продолжали делать главный упор на удары по объектам нефтяной промышленности. Такое решение было подтверждено 5 декабря старшими союзными командующими в верховном штабе, когда они согласились в первую очередь действовать по нефтяным объектам, во вторую — образовывать «бомбовые ковры», поддерживая наземные войска, в третью — наносить бомбовые удары по транспортным объектам.
Несмотря на обнаружившуюся выносливость Германии, союзные командующие все же надеялись предпринять в первые недели 1945 г. общее наступление на противника. 7 декабря в Маастрихте для обсуждения возможности такой кампании встретились Эйзенхауэр, Теддер, Монтгомери и Брэдли. Командующий 21-й группой армий опять представил свой план сосредоточенного удара через Рейн севернее Рура при сковывающих действиях на всем остальном фронте. Эйзенхауэр снова заявил, что район Франкфурта удобен для наступления и что он не рекомендует прекращать наступление на фронте Паттона. Монтгомери, по-видимому, чувствовал, что обсуждение вернулось к тому самому пункту, на котором они остановились в сентябре. [342] Он опасался, что, если наступление будет вестись одновременно на севере и на юге, оно не достигнет успеха ни там, ни здесь. Он заявил поэтому, что взгляды коренным образом расходятся. Эйзенхауэр, желая, по-видимому, примирить точки зрения, утверждал, что расхождение имеется только по вопросу о том, где следует нанести второстепенный удар, поскольку и те и другие согласились, что главный удар будет нанесен севернее Рура 21-й группой армий при поддержке 9-й американской армии в составе десяти дивизий. Верховный командующий также отрицал, что по вопросу о подчинении взгляды его и Монтгомери коренным образом расходятся. Командующий 21-й группой армий еще раз просил, чтобы операции к северу от Арденн были переданы под руководство одного командующего. Генерал Эйзенхауэр утверждал, как и неоднократно прежде, что разграничительные линии должны определяться характером боевых действий на фронте, а не географическими данными тыла. Поскольку главные боевые действия должны проводиться севернее Рура, он считает, что Рур представляет лучшую разграничительную линию, чем Арденны.
Совещание в Маастрихте было завершено решением верховного командующего в пользу нанесения в 1945 г. главного удара севернее Рура и проведения вспомогательного наступления американскими войсками далее на юг. Это было то, чему он всегда отдавал предпочтение. Будучи убежден, что он имеет достаточно сил для надлежащего обеспечения удара на севере и в то же время для проведения вспомогательных ударов, он не видел различия между своей точкой зрения и точкой зрения командующего 21-й группой армий. Но для Монтгомери, который считал, что опыт последних нескольких месяцев продемонстрировал отсутствие достаточных ресурсов для обоих ударов, это различие было коренным, так как это было различие между успехом и неудачей. Эти точки зрения в действительности никогда не были примирены в такой степени, чтобы можно было говорить о полном взаимопонимании и согласии, С другой стороны, Эйзенхауэр, имевший контроль над американскими силами и всеми средствами снабжения, которые Монтгомери считал существенно важными для общего наступления на севере, имел возможность придать своей точке зрения преобладающее значение. По этой причине, если не по какой-то другой, взаимоотношения между двумя командующими никогда не оказывались в тупике.
Действия в декабреВ начале декабря главное внимание было сосредоточено на подготовке к общему наступлению в начале 1945 г. севернее Арденн. Генерал Эйзенхауэр стремился продолжать оказывать давление на противника. [343] И поскольку он понимал, что к югу от Арденн имеются силы и средства, которые не потребуются для этого наступления, то дал разрешение 3-й армии начиная с 19 декабря готовиться к наступлению на Саар при поддержке 7-й армии. Он предупредил Брэдли, что это наступление должно быть прекращено через неделю, если только оно не будет иметь большого успеха. Разрабатывая план этого наступления, верховный штаб ясно указал, что его цель — содействовать главным усилиям к северу от Арденн и что попытки форсировать Рейн южнее Мозеля должны быть ограничены до тех пор, пока не будет обеспечен успех операции на севере.
Английское и американское командования пытались теперь улучшить свои позиции к северу от Арденн. Фельдмаршал Монтгомери приказал провести для этого в декабре наступление с ограниченной целью в районе Гейнсберга. В полосе 9-й армии войска генерала Симпсона ликвидировали выступающие участки фронта противника близ Юлиха и в середине месяца вышли на Роер. Правее войска генерала Ходжеса продвинулись через Хюртгенский лес и достигли Роера. Воздерживаясь от форсирования этой реки южнее, пока противник удерживает плотины на реках Урфт и Роер, придя к выводу, что ударами с воздуха нельзя ни вытеснить противника, ни разрушить плотины, Брздли дал указание 1-й армии предпринять наступление и захватить плотины. Эта операция, начавшаяся 13 декабря, была прекращена через три дня из-за арденнского контрнаступления немцев. Несмотря на ограниченный характер ударов 1-й и 9-й армий между 16 ноября и 16 декабря, бои были чрезвычайно тяжелыми и обошлись дорого. 9-я армия потеряла около 10 тыс. человек, а 1-я армия, которая подверглась тяжелым ударам в Хюртгенском лесу, потеряла свыше 21 тыс. человек. Три дивизии были сильно потрепаны.
Далее к югу войска генерала Паттона в начале декабря форсировали Саар в нескольких пунктах и направили свои удары на Саарлаутерн. Непосредственно у Меца 12 декабря другие части этой армии заняли последние укрепления этого района. Одновременно продолжалась подготовка к намеченному на 19 декабря наступлению. 7-я армия теперь перенацелила свои войска почти прямо на север, чтобы содействовать наступлению. Это привело к лишению поддержки со стороны 7-й армии левого фланга 1-й французской армии, которая в это время была целиком занята подготовкой к захвату портов на юго-западном побережье Франции (операция «Индепенденс»). Генерал де Латтр получил некоторое возмещение передачей ему двух дивизий, в том числе одной американской, однако его войска по-прежнему не были в состоянии выполнить задачу по ликвидации «кольмарского мешка». Французскому командующему пришлось просить, чтобы 1-й французской армии были приданы еще две дивизии для действий в районе Кольмара. [344] Он также просил де Голля направить ему дополнительные контингенты для укомплектования дивизий, подчеркнув ухудшение морального состояния среди североафриканских войск вследствие того, что они видят гибель своих товарищей и отсутствие французских контингентов для пополнения этой убыли.
7 декабря 7-я армия устремилась на север между Сааром и Рейном. К 16 декабря части всех дивизий одного корпуса были направлены к самой германской границе, а другой корпус вел тяжелые бои за сильно укрепленный район вокруг Витче. К концу декабря войска генерала Петча занимали Северный Эльзас от разгранлинии с 3-й армией непосредственно к востоку от Сааргемюнд к Рейну, затем на юг по Рейну до разгранлинии с 1-й французской армией, около 10 миль южнее Страсбурга. Генерал де Латтр занимал участок по Рейну на север и юг от удерживаемого противником «кольмарского мешка».
Накануне арденнского контрнаступления немцев союзные войска вели подготовку по всему фронту к нанесению главного и вспомогательного ударов к Рейну и далее на восток. Перспективное планирование фельдмаршала Монтгомери предусматривало форсирование Рейна севернее Рура 21-й группой армий при поддержке 9-й армии. Тем временем 9-я и 1-я армии продвигались к реке Роер с задачей последующего наступления к Рейну: 9-я армия, как составная часть сил осуществлявших главный удар, а 1-я армия, выполняя вспомогательную роль. С тех пор главным ударом считалось наступление севернее Рура, хотя вспомогательные удары расширяли фронт наступления на юг до Арденн. Южнее Арденн 3-я армия нацеливалась на наступление к Рейну. Правее 7-я армия продвигалась к позициям «линии Зигфрида» и к Рейну. 1-я французская армия уже вышла на Рейн правее и левее «кольмарского мешка». Единственным стабильным участком фронта были Арденны, которые удерживались небольшими силами так, чтобы можно было использовать войска в наступлении в любом направлении. Ясно, что к середине декабря расположение союзных войск весьма благоприятствовало проведению ими наступления. [345]