Он высказался за то, чтобы планирование воздушнодесантных операций осуществлялось в инстанции верховного командования на театре. Так же как и Арнольд, он полагал, что идея использования 1-й союзной воздушнодесантной армии как стратегического средства была неправильно понята.

После отмены операции по захвату Булони была запланирована выброска десанта у Турне (операция «Линнит 1»), но вследствие неблагоприятной погоды и явного запоздания и эта операция была отменена вечером 2 сентября решением командования 21-й группы армий. 3 сентября генерал Эйзенхауэр и .главный маршал авиации Теддер одобрили план операции по выброске десанта в Аахен-Маастрихтский проход (операция «Линнит 2»). Право окончательного решения по этой операции было предоставлено Монтгомери и Брэдли. Генерал Бреретон считал, что дезорганизованность противника диктует необходимость немедленного проведения этой операции. Он заявил, что операция должна быть начата 4 сентября, в противном случае ее вовсе не следует проводить. Заместитель командующего воздушнодесантной армией генерал Браунинг протестовал против такой поспешности. Ввиду отстаивания Бреретоном своей точки зрения Браунинг подал в отставку. На следующий день Бреретон заявил, что этот вопрос подлежит рассмотрению самим Эйзенхауэром, и Браунинг взял назад свою просьбу об уходе. Решение по этому вопросу было принято, по-видимому, в связи с замедлением темпа наземных боевых действий; 5 сентября операция «Линнит 2» была отменена.

Планирующие органы за сорок дней сочинили восемнадцать различных планов на воздушнодесантные операции только для того, чтобы многие из районов, намеченные для выброски десантов, были пройдены наземными войсками еще до того, как были предприняты меры для проведения десантных операций. Во второй половине августа программа боевой подготовки срывалась в результате того, что на протяжении почти двух недель военно-транспортная авиация использовалась для снабжения наземных войск. Только после настойчивого напоминания генерала Бреретона, что эта авиация должна пройти курс боевой подготовки для проведения новых операций, ее перестали использовать для снабжения войск. Но даже и тогда запланированные выброски десантов были отменены. [301]

Тем временем штабы воздушнодесантной армии и 21-й группы армий изыскивали другие пути использования воздушнодесантной армии. К 6 сентября Монтгомери принял решение о выброске 7 сентября десанта в составе полутора дивизий с целью захвата переправ через Рейн в районе Арнем, Неймеген (операция «Комит»). Эта операция откладывалась день ото дня и, наконец, 10 сентября вовсе была отменена ввиду плохой погоды и усилившегося сопротивления противника. В конечном счете было решено не отказываться от этой операции, а увеличить силы, предназначенные для ее проведения. 10 сентября воздушнодесантная армия была поставлена в известность, что Эйзенхауэр и Монтгомери хотят провести операцию примерно в районе, намеченном для операции «Комит». Было решено увеличить силы десанта до трех с половиной дивизий с целью захвата мостов через Маас, Вааль и Нижний Рейн у Граве, Неймегена и Арнема (операция «Маркет») и проделать коридор из Эйндховена на север для прохода английских наземных войск на территорию Германии (операция «Гарден»).

Хотя некоторые работники штабов 12-й группы армий и воздушнодесантной армии и даже штаб 21-й группы армий высказались против этой операции, она являла собой образец тогдашней стратегии союзников. Операция проводилась в соответствии с предложением Арнольда выбросить десант непосредственно за первым эшелоном обороняющихся войск противника, но ближе того района, в котором располагались его резервы; она предоставляла возможность применить воздушно-десантные силы, которые долгое время оставались неиспользованными; она проводилась в соответствии с намерением Монтгомери пробиться на север от Рейна, пока противник был дезорганизован; она должна была помочь союзникам изменить направление наступления в соответствии с мнением командования 21-й группы армий. Она представлялась генералу Эйзенхауэру наиболее смелой и лучшей операцией, какую союзники могли провести в то время. Верховный командующий понимал, что темп наступления на Германию падал, и считал, что посредством этой операции можно будет захватить плацдармы за Рейном до того, как союзные войска будут окончательно остановлены. Он знал, что воздушнодесантные дивизии были в хорошем состоянии и могли получать снабжение без создания угрожающей перегрузки уже и без того слишком растянутых путей подвоза. Эйзенхауэр полагал, что на худой конец эта операция улучшит положение 21-й группы армий и будет способствовать проведению последующих действий по очищению от противника района устья Шельды. [302] Фельдмаршал Монтгомери, ознакомившись с возражениями, сводившимися к тому, что предложенное направление наступления

«в сравнении с теми, которые находятся восточнее, имеет такую преграду, как Нижний Рейн, и выведет в район, сравнительно отдаленный от Рура»,

решил, что эти возражения перекрываются значительными преимуществами: 1) операция в этом направлении выводит во фланг оборонительных укреплений «позиций Зигфрида»; 2) на данном направлении противник меньше всего ожидает наступления; 3) этот район является наиболее легко досягаемым для союзных воздушнодесантных сил.

Операция «Маркет-Гарден» проводилась под руководством командира английского воздушнодесантного корпуса генерала Браунинга. Было предусмотрено следующее распределение задач: 101-я американская воздушнодесантная дивизия — захват важных пунктов на шоссе между Эйндховеном и Граве; 82-я американская воздушнодесантная дивизия — захват мостов у Неймегена и Граве, 1-я английская воздушнодесантная дивизия при поддержке 1-й польской парашютной бригады — захват мостов у Арнема. Позднее 52-я английская дивизия должна была быть переброшена для усиления плацдарма у Арнема. В период этих действий 2-я английская армия должна была провести операцию «Гарден». Наступление 30-го английского корпуса должна была возглавить английская гвардейская бронедивизия, за которой двигались 43-я и 50-я дивизии. Этот корпус должен был наступать по узкому коридору от рубежа канала, соединяющего реки Маас и Шельду, через Эйндховен на север, и продвинуться на глубину около 64 миль от мостов, захваченных воздушнодесантными войсками, к Арнему. Пробившись затем к Иссельмер — около ста миль от исходного района, корпус должен был отрезать пути отхода противника из Западной Голландии и затем повернуть на северо-восток, в Германию. 12-й и 8-й английские корпуса тем временем, действуя на флангах 30-го корпуса, должны были своим наступлением содействовать успеху его удара.

Решительный и смелый характер этой операции был очевиден. Для ее успеха требовалось, чтобы наземные войска осуществили стремительное наступление по узкому коридору на глубину более 60 миль от исходных передовых позиций на канале Маас — Шельда, а также чтобы выдалось несколько летных дней в такое время года, когда в Северо-Западной Европе обычно стоит плохая погода.

Против соображений осторожности на первый план выдвигалось убеждение, преобладавшее в большинстве союзных штабов, что войска противника, отступавшие через Северную Францию и Бельгию, не смогут остановиться и вести какие-либо эффективные оборонительные действия против союзных армий. Считалось, что продолжение наступления союзниками лимитируется больше нехваткой снабжения, чем возможностью противника оказать сопротивление. [303] Весьма типичной для точки зрения союзников была оценка обстановки, данная верховным штабом за неделю до начала Арнемской операции. Силы противника на всем Западном фронте определялись в сорок восемь дивизий, что было эквивалентно приблизительно двадцати пехотным и четырем танковым дивизиям полного состава. Сюда же входили четыре дивизии, которые должны были находиться в укрепленных районах, и еще три дивизии, действовавшие за пределами «линии Зигфрида». Верховный штаб, таким образом, допускал, что для непосредственной обороны Западного вала немцами будет привлечено 200 тыс. человек, отошедших из Франции, и еще 100 тыс. человек, которые, возможно, отошли из Бельгии и Южной Франции или могли быть выдвинуты из Германии. По заключению начальника разведки верховного штаба, эти силы в обороне были эквивалентны одиннадцати пехотным и четырем танковым дивизиям полного состава. Что касается подкреплений, то к этой оценке, которую считали слишком благоприятной для противника, добавлялась «предположительно дюжина» дивизий, которые могут быть введены в дело в течение месяца. Считалось

«менее всего вероятным, что противник найдет у себя силы большие, чем четыре моторизованные дивизии с 600 танками».

Начальник разведки далее указывал:

«Линия Зигфрида» не может быть удержана таким количеством войск, даже если сюда добавить остатки различных частей и большое количество зенитной артиллерии».

В свете такой оценки положения противника Эйзенхауэру и Монтгомери, несмотря на трудности со снабжением, было бы трудно объяснить прекращение мощного преследования, не приложив усилия с целью прорыва или охвата обороны противника на «линии Зигфрида».

Оптимизм, нашедший отражение в разведывательной оценке обстановки в верховном штабе, можно было заметить также в заявлении штаба воздушнодесантного корпуса, сделанном четырьмя днями раньше. В нем указывалось, что у противника слабые пехотные резервы, а силы танковых частей не превышают 50–100 танков. Несмотря на многочисленные признаки усиления противником обороны на реках и каналах в районах Арнема и Неймегена, считалось, что здесь обороняются лишь немногочисленные и второразрядные немецкие войска. 1-я английская воздушнодесантная дивизия позже в своем докладе так охарактеризовала эту оценку противника союзниками:

«Считали, что противник после продолжительного поспешного отступления из района к югу от Сены все еще должен быть дезорганизован и что, хотя здесь противник может иметь большое количество мелких частей, он не будет иметь возможность организовать сколько-нибудь сильное сопротивление».

Только непосредственно накануне наступления раздался голос предостережения. [304] Начальник разведки верховного штаба в это время заявил, что

«9-я танковая дивизия СС, а с ней предположительно и 10-я, как докладывают, отходят в Голландию, в район Арнема; там они, возможно, будут получать новые танки из парков, расположенных в районе Клеве».

Затруднения со снабжением усилили трудности организации операции «Маркет-Гарден» в самом начале ее планирования. 11 сентября Монтгомери сообщил Эйзенхауэру, что его нежелание отдавать предпочтение удару на севере перед другими операциями привело к необходимости отложить наступление до 26 сентября. Тогда верховный командующий направил своего начальника штаба к Монтгомери, чтобы заверить последнего в том, что ежедневно для 21-й группы армий будет отправляться самолетами и американскими автомобильными ротами 1000 тонн снабжения. После этого Монтгомери изменил свое решение и назначил начало наступления на 17 сентября.

Несмотря на ограниченность тылового обеспечения операции «Маркет-Гарден», фельдмаршал Монтгомери теперь был уверен, что, если условия погоды позволят сполна использовать мощь авиации союзников и беспрепятственно применить воздушнодесантные войска, у него имеются достаточные возможности снабжения, чтобы обеспечить плацдарм за Рейном. Позднее, докладывая об операции, он заявил, что нужно было сократить время подвоза снабжения, чтобы не позволить противнику перегруппироваться. Он указывал далее, что

«после внимательного рассмотрения было решено идти на риск в деле материального обеспечения, который впоследствии полностью оправдался, и дата фактического начала операции была приближена на шесть дней».

В интересах уменьшения риска Монтгомери 14 сентября предложил, чтобы американские войска предприняли демонстративные действия на фронте Мец, Нанси в период между 14 и 26 сентября с целью отвлечения противника от Арнема. Двумя днями позже он отмечал, что, поскольку действия 3-й армии в Лотарингии создают достаточную угрозу для противника, никакие особые отвлекающие действия не нужны.

Для обеспечения перевозки дополнительно 500 тонн снабжения ежедневно из Байе в Брюссель в ходе операции «Маркет-Гарден» верховный штаб приказал изъять у вновь прибывших 26, 95 и 104-й американских пехотных дивизий их автотранспорт, кроме тех машин, которые необходимы для собственного снабжения. На базе освободившегося транспорта были созданы временные подразделения, заменившие более опытные американские автороты на маршруте «Ред бол»{57}, и высвободившиеся таким образом роты были затем переданы на английский маршрут «Ред лайон». [305] До 8 октября, когда подвоз у англичан начал проводиться по железной дороге, эти роты перевезли более 18 тыс. тонн грузов снабжения. В среднем ежедневно 627 тонн, половину из которых составляли горюче-смазочные материалы для английской армии, а другую половину — предметы снабжения для американской армии, перевозилось по «306-мильному» передовому маршруту.

Операция «Маркет-Гарден» (Схема 8)

Операция «Маркет-Гарден» была начата согласно плану днем 17 сентября выброской частей 82-й и 101-й воздушнодесантных дивизий у Арнема, Граве и Вегеля. Примерно в это же время 30-й английский корпус двинулся с рубежа канала Маас — Шельда на Эйндховен. В этом крупнейшем из предпринятых до тех пор воздушнодесантном наступлении союзные войска были выброшены с малыми потерями. Вслед за тем их постигла серьезная неудача. Весь район Юго-Восточной Голландии удерживался 1-й немецкой парашютной армией (генерал-полковник Штудент), которая в момент удара воздушного десанта производила сосредоточение. Хотя Штудент был захвачен врасплох и его войска не были подготовлены к обороне, он все же сумел подтянуть 2-й танковый корпус СС, который тогда выдвигался в район северо-восточнее Арнема, и подвести к Неймегену 2-й парашютный корпус с несколькими парашютными боевыми группами, проходившими переформирование около Кельна. Штуденту помогла захваченная копия приказа союзников на наступление, которую он получил через два часа после высадки воздушных десантов. Пехотная дивизия, перебрасываемая в момент выброски десанта из района 15-й армии, была выгружена из вагонов и брошена в наступление против 101-й воздушнодесантной дивизии у местечка Сон. Противнику помогло также то, что генерал-фельдмаршал Модель, штаб которого был расположен около Арнема, имел возможность координировать боевые действия у Арнема и Неймегена. Была быстро организована оборона и подтянуты новые части. Противник стянул всю имевшуюся в его распоряжении боевую авиацию, чтобы помочь средствам ПВО отразить удар союзников.

Несмотря на быстрое и неожиданно сильное противодействие противника, союзники в течение первого дня имели некоторый успех. К полуночи 101-я и 82-я воздушнодесантные дивизии прочно закрепились около Эйндховена и Неймегена. 1-я английская воздушнодесантная дивизия, выброшенная в шести – восьми милях западнее Арнема, с самого начала не обеспечила внезапность, так как приземлилась слишком далеко от намеченного объекта. Подразделения этой дивизии захватили северную часть шоссейного моста у Арнема, который был еще не поврежден. [306] Южнее английские бронетанковые части, начав свое наступление днем с плацдарма за каналом Маас — Шельда, встретили сильное сопротивление парашютных и танковых войск СС. Хотя их продвижение оказалось «разочаровывающе медленным», общее настроение было оптимистичным.

В последующие пять дней планы союзников были опрокинуты из-за ухудшавшейся погоды и прибытия немецких подкреплений. 18 сентября выброска дополнительных союзных частей задержалась на четыре часа, а мероприятия по снабжению оказались настолько расстроенными, что подвоз составил только 30% запланированного. Дальнейшее ухудшение погоды 19-го задержало выброску подкреплений для 82-й американской и 1-й английской воздушнодесантных дивизий. 1-я польская парашютная бригада, которая должна была прибыть в район Арнема 18-го, не была выброшена до 21-го. Даже и тогда район ее выброски пришлось менять; значительная часть бригады была выброшена в район южнее Нижнего Рейна, и лишь половина сил была сброшена около Арнема. На юге 101-я воздушнодесантная дивизия 18-го заняла Эйндховен, а 82-я дивизия при содействии гвардейской бронедивизии 20-го захватила железнодорожный и шоссейный мосты у Неймегена. Противник, несмотря на первоначальные свои неудачи, бросил достаточное количество войск в район Неймегена, чтобы задержать продвижение танковых частей на Арнем.

До 20 сентября в штабе английского воздушнодесантного корпуса не было «известно в достаточной степени» о положении 1-й английской воздушнодесантной дивизии, которое уже на второй день стало отчаянным. Оказалось невозможным не только выдвинуть на помощь наземные части, как было предусмотрено планом, но и частям дивизии, находящимся вне Арнема, соединиться с небольшой группой, удерживавшей северную часть моста. Плохая погода не давала возможности усилить эту группу с воздуха. Возникли трудности со снабжением по воздуху, поскольку дивизии не удалось захватить район, куда планировалась выброска снабжения на парашютах. Дивизия не смогла ни поставить в известность транспортную авиацию, ни принять меры по организации другой площадки для снабжения с воздуха. В результате основная масса боеприпасов и других предметов снабжения попадала в руки противника. Группа, удерживавшая шоссейный мост у Арнема, не имея возможности получать боеприпасы, была вынуждена 21-го сдаться.

Другие английские воздушнодесантные части у Арнема, которые представляли собой только тень прежних сил, были отрезаны от реки и не могли получать снабжение с воздуха. Тем не менее они продолжали драться в надежде, что танки с юга смогут к ним пробиться. [307] Гвардейская бронедивизия, наступая 21-го от Неймегена на север, была быстро остановлена. Одна бригада подтянутой 43-й дивизии утром 22 сентября прошла по Неймегенскому мосту. В этот день гвардейская бронедивизия была вынуждена послать назад смешанную бригаду, чтобы отразить удар противника против коридора у Вегеля к югу от Неймегена, по которому снабжались войска.

В тот же день 43-я дивизия и польская парашютная бригада соединились у Дриель, но ввязались в тяжелые бои чтобы не допустить закрытия прохода между Неймегеном и Дриелем. 22 сентября только небольшой группе поляков удалось переправиться через Нижний Рейн. [308] К вечеру 23-го положение воздушнодесантных войск у Арнема стало настолько критическим, что командующий 2-й английской армией согласился на их отвод, если это окажется необходимым.

Утром 25 сентября положение 1-й английской воздушно-десантной дивизии стало явно безнадежным. Действуя согласно ранее предоставленному ей праву отойти, дивизия готовилась отступить ночью. С 22 час. 00 мин. англичане отвели на юг от Нижнего Рейна свыше 2000 человек, оставшихся от дивизии и подкреплений. Около 6400 человек из числа находившихся к северу от реки погибли или пропали без вести.

В своих усилиях обеспечить плацдарм за Нижним Рейном союзники потерпели неудачу. Однако они все же удержали важные плацдармы за Маасом и Ваалем у Граве и Неймегена. Линия фронта английских войск выдвинулась почти на пятьдесят миль на север от рубежа, который они занимали 17 сентября. Беспокойство противника было видно по той ярости, с которой он пытался ликвидировать коридор и новые плацдармы, удерживаемые американскими и английскими войсками. Монтгомери счел необходимым оставить 82-ю и 101-ю американские воздушнодесантные дивизии в боевых порядках войск 2-й армии. Генерал Бреретон возражал против такого решения и предупреждал, что воздушнодесантные дивизии в этом случае нельзя будет использовать для предстоящих операций, которые тогда были предложены командованиями 12-й и 21-й групп армий. В оставшиеся недели между 26 сентября и 5 ноября эти две дивизии несли потери даже несколько большие, чем они понесли в ходе операции «Маркет-Гарден»{58}. Как фельдмаршал Монтгомери, так и генерал Бреретон считали действия воздушнодесантных войск в голландской операции успешными. Они были правы, поскольку первоначально десантирование было произведено в соответствии с планом и были захвачены плацдармы у Неймегена и Эйндховена. Однако неудача с удержанием Арнема означала невозможность быстрого продвижения в Северо-Германскую равнину, а упорство, с которым действовал противник, лишило армии союзников возможности получить непосредственную поддержку со стороны воздушнодесантных войск в ходе дальнейших действий вдоль Рейна. Выставлялось много разных причин того, что в операции не удалось достичь полного успеха. В штабе 21-й группы армий, суммируя причины, приходили к заключению, что в условиях североевропейского климата

«рискованно планировать воздушнодесантную операцию в расчете на соединение частей, выброшенных в первый день, и выброску дополнительных сил на второй день. Погода может расстроить такой план».

Фельдмаршал Монтгомери был склонен думать, что при хорошей погоде был бы возможен полный успех операции. [309] Командование 1-й союзной воздушнодесантной армии заявило, что

«задача воздушного десанта... была выполнена. Воздушнодесантные войска захватили пятидесятимильный коридор, как этого хотел главнокомандующий северной группой армий, и удерживали его дольше, чем было предусмотрено планом. Успех воздушнодесантных войск не умаляется тем фактом, что войска, развивавшие успех, не имели достаточных сил, чтобы вовремя суметь пройти Арнем и воспользоваться усилиями воздушнодесантных войск».

Захваченный союзниками немецкий анализ операции приводит к выводу, что

«главная ошибка заключалась в том, что выброска 1-й английской воздушнодесантной дивизии была произведена не сразу, а растянута на три дня, а также в том, что в районе западнее Арнема не была выброшена еще одна воздушно-десантная дивизия».

Генерал Браунинг указывает на тот факт, что ввиду почти полного отсутствия связи его штаб узнал о серьезности положения 1-й английской воздушнодесантной дивизии лишь через 48 часов, но тогда уже было слишком поздно. По его мнению, если бы он узнал об этом раньше, то можно было бы направить дивизию в район Ренкума, где она обеспечила бы хороший плацдарм за Нижним Рейном, а 30-й английский корпус имел бы шансы на продвижение при небольшом сопротивлении противника. Несомненно, что многие неприятности возникли от того, что 30-му английскому корпусу требовалось пройти около 64 миль к Арнему в сущности по одной дороге, находившейся под угрозой удара противника. Вместо предполагаемых двух–четырех дней понадобилась почти неделя, чтобы выйти к Арнему. Возможно, что, если бы союзники не были уверены в слабости и деморализации противника в районе между Эйндховеном и Арнемом, операция вообще не была бы предпринята. Можно вполне согласиться с немцами, которые считают, что сила 2-го танкового корпуса ОС в этом районе явилась «неприятным сюрпризом для союзников».

Что касается спора между сторонниками нанесения одного мощного удара о выгодности наступления севернее или южнее Арденн, то результаты действий у Арнема этот спор не решили. Некоторые считают, будто эта операция доказала, что Монтгомери был не прав, настаивая на нанесении удара на севере. Другие считают, что операция «Маркет-Гарден» могла бы иметь успех, если бы верховный командующий прекратил все наступательные действия южнее Арденн. Для верховного штаба исход рискованного мероприятия по выходу во фланг «линии Зигфрида» означал, что все усилия теперь должны быть направлены к захвату подходов к Антверпену и созданию запасов снабжения, достаточных для возобновления общего наступления на Германию. Для немцев их успехи в отражении арнемского удара означали получение дополнительного времени для перегруппировки сил и подготовки к отражению нового удара, которого они ожидали. Для солдат появилась мрачная перспектива провести холодную зиму во Франции, Бельгии или Германии. [310]

Обсуждение будущих операций

Когда Арнемская операция была еще в стадии подготовки, Эйзенхауэр и его подчиненные изучали планы будущих операций в Германии. В ходе обмена мнениями между верховным командующим и командующим 21-й группой армий возникло много вопросов, которые остались нерешенными до весны 1945 г. Обнаружилось расхождение точек зрения не только по чисто стратегическим вопросам, но и в области, государственных интересов Великобритании и Соединенных Штатов. Анализ этого вопроса совершенно необходим для уяснения проблем коалиционного командования.

Эйзенхауэру приходилось не только рассматривать стратегию, которую он считал наилучшей, но он должен был уделять должное внимание также стратегическим и тактическим взглядам, которых придерживались подчиненные ему старшие военачальники другой национальности. Как верховный командующий и старший американский начальник на Европейском театре, он иногда отдавал такие приказы командующим американской группой армий и армиями, которые расценивались этими командующими как несоответствующие их интересам. В то же время он, казалось, дает командующему английской группой армий большую свободу действий и обсуждения стратегии. Такое впечатление создавалось в некоторой степени благодаря тому факту, что Монтгомери, будучи командующим английской группой армий, занимал такое же положение, как Брэдли и Деверс, но в то же время он являлся старшим английским начальником в зоне боевых действий, имел тесный контакт с английским начальником имперского генерального штаба и мог знать и отстаивать английскую точку зрения на стратегию. Предложения, которые он представлял верховному командующему, являлись либо соображениями, которые английский комитет начальников штабов высказывал американскому комитету начальников штабов, либо его собственными взглядами, которые будут затем поддержаны английскими начальниками штабов. В таких случаях верховный командующий не всегда мог просто заявить: «Вот приказ, выполняйте его».

Брэдли и Деверс, имея иногда под своим руководством более крупные силы и занимая формально такие же посты, как Монтгомери, не имели вместе с тем такого же положения, как последний.

Как в американской, так и в английской армии понимали, что предлагаемые планы могут подвергаться обсуждению и по ним можно высказывать различные точки зрения. [311] Генерал Эйзенхауэр поощрял такого рода обсуждения и часто призывал высказывать критические замечания по адресу его планов. Возможно, однако, что он усложнял проблему своего командования тем, что не давал ясно понять Монтгомери, где кончается период «обсуждений» и где начинается период «исполнения». Работавшие с английским командующим подчеркивали, что он никогда не уклонялся от выполнения прямого приказа, но он обычно продолжал настаивать на своей точке зрения до тех пор, пока ему это разрешали. Возможно, что верховный командующий, привыкший к большей исполнительности американских командующих группами армий, слишком медлил с отдачей определенных указаний Монтгомери. Возможно, что, стремясь дать английскому союзнику полный голос, он был более терпелив, чем следовало бы в условиях несговорчивости Монтгомери. Независимо от причин, некоторые советники Эйзенхауэра в верховном штабе считали, что он был слишком медлителен с отдачей окончательного приказа, который прекратил бы дальнейшее обсуждение вопроса об Антверпене и положил бы конец дискуссиям относительно командования. Трудно признать правильным обвинение Монтгомери в том, что.он умышленно противился приказам. Вернее будет согласиться с его убеждением в том, что он твердо отстаивает важнейшие интересы своей страны и пытается выдвинуть стратегию, которую он и стоявшие выше его военные руководители в Англии считают лучшей стратегией союзников в Европе. Когда его заявления по этим вопросам сопровождались, как казалось, слегка покровительственным тоном или наигранной самоуверенностью, некоторые работники верховного штаба расценивали это как попытки не подчиняться. Нет доказательств, что Эйзенхауэр разделял такую точку зрения.

Поскольку в ходе обсуждения политики на 1944–1945 гг. поднимались многие вопросы, объективный анализ этого периода оставляет впечатление, что между верховным штабом и командованием 21-й группы армий происходили непрерывные препирательства. На этом основании некоторые приходят к выводу, что коалиционное командование в сущности дело невозможное. Однако в этом случае, как и во многих других, не замечают или забывают многочисленные успехи сотрудничества и видят лишь некоторые недоразумения и споры. И историк и читатель быстро пробегают по скучным страницам согласия и выискивают более интересные пункты противоречий. Если противоречия действительно заслуживают пристального внимания, то только потому, что сила коалиций испытывается противоречиями и трудностями. [312]

15 сентября Эйзенхауэр смотрел дальше арнемского наступления и Антверпенской операции, оценивавшихся им как создание условий для действии, которые союзники должны были предпринять после захвата Рурского, Саарского и Франкфуртского районов. Он наметил Берлин в качестве конечной цели союзников и заявил, что хочет двигаться к нему

«наиболее прямым и быстрым путем объединенными американо-английскими силами, поддерживаемыми другими имеющимися силами, проходя через важнейшие центры и занимая стратегические районы на флангах...».

Это было тем, что называлось стратегией «широкого фронта». Сформулировав эту стратегию, Эйзенхауэр просил командующих группами армий высказать свое отношение к такому характеру действий, что послужило практически поводом для последовавших затем дебатов.

Только за день до этого Монтгомери выразил свою точку зрения, когда внес предложение, что, в случае если 2-я английская армия выйдет на рубеж реки Иссель от Арнема на север до Зволле, поблизости от Иссельмер, и создаст глубокие плацдармы за рекой, союзники должны продвигаться на восток в направлении Оспабрюк и Хамм. Главный удар, по его мнению, следовало нанести на правом фланге на Хамм, откуда произвести сильный нажим в южном направлении вдоль восточной границы Рурской области. Тем временем канадская армия должна была захватить Булонь и Кале и сосредоточить свои главные усилия на открытии подступов к Антверпену.

В ответ на план Эйзенхауэра Монтгомери повторил свое мнение, которое можно назвать стратегией «узкого фронта». Поскольку он выдвинул новые доводы в пользу якобы имеющихся у союзных войск возможностей тылового обеспечения, их стоит частично привести. Командующий 21-й группой армий заявил:

«1.Я полагаю, что весь вопрос о том, что возможно и что невозможно, весьма тесно связан с условиями снабжения. Важнейшим фактором является время: то, что следует делать, мы должны делать быстро.

2. Поэтому я считаю, что согласованная операция, в которой все имеющиеся в распоряжении армии продвигались бы в Германию, невозможна, наличные ресурсы и общие условия тылового обеспечения не позволят сделать это быстро.

3. Однако силы, необходимые для выполнения ближайших задач, могут получить достаточное снабжение и поддержку при условии, если будет правильно выбрано общее направление наступления и если наступающим войскам будет дано полное преимущество во всех видах тылового обеспечения.

4. Мое личное мнение таково, что мы не достигнем желаемого, если устремимся к таким объектам, как Нюрнберг, Аугсбург, Мюнхен и т. п., и развернем наши силы в Центральной Германии. [313]

5. Я считаю, что лучшим объектом наступления является Рур, а затем Берлин, куда следует двигаться по северному пути. На этом пути находятся порты, и на данном направлении мы сможем наилучшим образом использовать преимущества наших морских сил. Все что мы сможем сделать на других направлениях, так это сковать крупные силы противника».

Изложив эти доводы, Монтгомери выдвинул два варианта. Если Эйзенхауэр согласен использовать северное направление, тогда английский командующий считает, что будет достаточно иметь там 21-ю группу армий и дополнительно 1-ю американскую армию в составе девяти дивизий. Такая группировка, добавил он,

«должна иметь все, что ей необходимо в отношении снабжения; другие армии постараются обойтись тем, что останется».

Если же, продолжал он, главная ось наступления будет проходить через Франкфурт и Центральную Германию,

«тогда я считаю, что следует использовать 12-ю группу армий в составе трех армий и дать ей все средства снабжения. 21-я группа армий постарается обойтись тем, что останется; или, возможно, 2-я английская армия понадобится для выполнения второстепенной задачи на фланге наступления».

В развитие своих прежних доводов в пользу наступления на севере Монтгомери высказался за общее наступление либо на северном направлении, либо на направлении войск Брэдли. Эта точка зрения, хотя и туманно, выражена в двух высказываниях. В одном он заявляет:

«Короче говоря, я считаю, что ввиду исключительной важности фактора времени мы должны решить, какие силы нам необходимы для наступления на Берлин и завершения войны; оставшиеся войска должны играть второстепенную роль. По моему мнению, если Вы изберете северное направление, то будет достаточно трех армий и, исходя из условий тылового обеспечения, именно так и целесообразно поступить».

Во втором, заключительном, высказывании Монтгомери указывает, что обсуждение велось в духе общих взглядов, изложенных в телеграмме от 4 сентября. Он приложил копию этой телеграммы.

Соображения, высказанные 4 и 18 сентября, расходились с оценкой обстановки, данной генералом Брэдли. По мнению последнего, один лишь анализ местности не говорил за то, «что северное направление является лучшим». Брэдли вернулся к точке зрения, высказанной до начала вторжения и затем часто повторяемой, согласно которой наступление должно вестись как на севере, так и к югу от Рура. Он предлагал, чтобы главный удар на Рур был нанесен со стороны Франкфурта и чтобы с целью обеспечения этого удара прочно удерживался рубеж Рейна от Кельна до Франкфурта. После того как на обоих направлениях Рур останется позади, главные усилия должны, по его мнению, сосредоточиться на продвижении к Берлину, а другие армии одновременными ударами должны способствовать осуществлению главного удара. [316] В заключение Брэдли подчеркивал, что, хотя территориальные успехи также важны, могут быть случаи, когда разгрому армии противника должно быть отдано предпочтение перед чисто территориальными успехами.

Верховный командующий теперь имел перед собой два различных плана действий. Не видя, должно быть, в предложении Монтгомери ничего больше, чем повторение его доводов от 4 сентября о нанесении удара на север, он высказался против стратегии «узкого фронта». Согласившись с направлением Рур — Берлин для общего наступления в глубь Германии, он решительно отверг предложение Монтгомери, чтобы все войска, кроме 21-й группы армий и 1-й американской армии,

«остановились там, где они находятся, и чтобы мы изъяли у всех прочих дивизий их транспорт и все другое для того, чтобы обеспечить единственный кинжалообразный удар на Берлин».

Верховный командующий писал фельдмаршалу Монтгомери:

«В чем я действительно уверен, так это в том, что мы должны расположить войска вдоль западной границы Германии, по возможности на Рейне, обеспечить соответствующее снабжение войск, добившись как можно скорее работы антверпенского порта на полную мощность, и затем повести наступление, которое Вы предлагаете».

По убеждению Эйзенхауэра, это совсем не предполагало плана наступления в Германию всеми армиями, равномерно рассредоточенными по всему фронту. Наоборот, принималось в расчет, что главный удар после форсирования Рейна нанесут войска Монтгомери и 9-я американская армия, а войска Брэдли без 1-й армии будут продвигаться вперед со вспомогательной задачей: не допустить сосредоточения немецких войск перед фронтом и на фланге.

22 сентября в Версале Эйзенхауэр обсуждал с большинством ему подчиненных командующих вопросы, связанные с захватом Антверпена, Рура и дальнейшим наступлением в глубь Германии. К сожалению, Монтгомери, наиболее непосредственно заинтересованный в этих вопросах, отсутствовал на данном совещании, будучи занят оперативными вопросами. Вместо Монтгомери на совещании присутствовал его начальник штаба. Если бы Монтгомери сам присутствовал, то, возможно, удалось бы избежать в дальнейшем недоразумений в вопросе об очередности операций. Верховный командующий, будучи заинтересован в наступлении в глубь Германии, в начале совещания просил

«согласиться с фактом, что овладение еще одним большим, глубоководным портом на северном фланге было обязательной предпосылкой окончательного удара в глубь Германии».

Далее он просил делать отчетливое различие между потребностями снабжения для теперешних операций, имеющих целью прорыв «линии Зигфрида» и захват Рура, и потребностями для окончательного наступления на Берлин. [315]

В ходе совещания Эйзенхауэр заявил, что

«на теперешнем этапе операций главным является обход Рура с севера 21-й группой армий при поддержке 1-й армии».

Он обратил внимание совещания на то, что Монтгомери должен открыть антверпенский порт и развивать операции, главной целью которых будет нанесение сильного удара по Руру с севера. Брэдли должен поддерживать эти действия, приняв полосу 8-го английского корпуса, и продолжать, насколько позволят наличные ресурсы, наступление на Кельн и Бонн. Он должен быть готовым воспользоваться любой благоприятной возможностью, чтобы форсировать Рейн и нанести удар по Руру с юга, если позволят условия снабжения. Остальные войска 12-й группы армий (3-я армия) должны предпринять активные действия, которые возможны по условиям снабжения после полного удовлетворения потребностей войск на главном направлении. 6-я группа армий была поставлена в известность, что она может продолжать свои операции по захвату Мюлуза и Страсбурга с целью сковывания сил противника, которые в противном случае могли бы быть переброшены на север, но так, чтобы это не повлекло ослабления тылового обеспечения других операций. Начальник штаба 21-й группы армий был удовлетворен этим решением и телеграфировал Монтгомери, что его план получил «стопроцентную поддержку». Хотя Монтгомери не было дано право командования 1-й американской армией, как он просил, ему было разрешено в качестве меры экономии времени при чрезвычайных обстоятельствах поддерживать непосредственную связь с генералом Ходжесом.

Эйзенхауэр надеялся, что совещание 22 сентября разрядило атмосферу и что достигнуто полное взаимопонимание, которое сохранится по меньшей мере до завершения усилий по захвату Рура. Сообщая Монтгомери о своем решении, Эйзенхауэр обратил особое внимание на то, какими мерами американские войска будут содействовать наступлению на севере. Он был рад оказать дополнительную помощь, дав указание Брэдли принять часть английской зоны, но предупредил, что союзники

«не должны закрывать глаза на опасную растянутость фронта южнее Аахена, что может поставить нас перед угрозой небольшого «Кассерина»{59}, если противник выберет какое-либо место и сосредоточит там сильную группировку».

Однако ввиду нехватки у противника транспортных средств и снабжения Эйзенхауэр полагал, что у союзных войск все обойдется хорошо.

Решения 22 сентября были приняты в такой обстановке, когда была еще некоторая надежда на удержание арнемского плацдарма и, возможно, на выход во фланг укреплений Западного вала. [316] Когда эти возможности исчезли, Монтгомери задумал провести другие операции на Рейне. Соглашаясь с тем, что открытие антверпенского порта совершенно необходимо для наступления в глубь Германии, он предложил воспользоваться возможностью разгрома противника, преграждающего путь к Руру. Он предложил, чтобы, пока канадская армия очищает подступы к Антверпену, английская армия наступала из района Неймегена на северо-западную часть Рурской области во взаимодействии с 1-й американской армией, наступающей в направлении Кельна. Эти войска, считал он, должны стремиться к захвату плацдармов за Рейном севернее и южнее Рура. Было ясно, что надежда на «прыжок» через Рейн теперь должна быть оставлена и что вместо наступления на Хамм и соответствующего американского удара на Кельн теперь надо нанести два удара по сходящимся направлениям по западному Руру 2-й английской и 1-й американской армиями.

К сожалению, все эти проекты не могли быть осуществлены сразу. Наступление 1-й канадской армии 2 октября с целью отрезать перешеек, ведущий из Западной Голландии на полуостров Зейд-Бевеланд, и разбить войска противника к югу от устья Шельды встретило сильное сопротивление, и англоамериканский удар по сходящимся направлениям против Рура пришлось отложить. Монтгомери счел необходимым ввести английские войска для помощи 1-й американской армии, которая не могла очистить от противника район к, западу от Мааса. Он заявил, что эти трудности проистекают частично от нехватки боеприпасов. Монтгомери докладывал, что с вводом английских сил западнее Мааса оставшиеся войска были слишком слабы для ведения наступления из района Неймегена против северо-западной части Рурской области. Он напомнил Эйзенхауэру, что, по его мнению, существующие условия взаимоотношений между 21-й группой армий и 1-й американской армией являются неудовлетворительными.

Генерал Эйзенхауэр признал, что задачи 21-й группы армий являются для нее непосильными. В качестве выхода из такого положения он выдвинул два варианта: либо линия река Маас, Везель станет северной границей американских войск, либо две американские дивизии будут переданы Монтгомери, а граница будет проходить южнее. Он согласился с тем, что согласованное наступление к Рейну должно быть отложено до тех пор, пока будут получены дополнительные американские дивизии. Он сообщил, что шесть из этих дивизий находятся в США в готовности к отправке, но не отправляются ввиду отсутствия средств для их питания на театре военных действий. Эйзенхауэр предложил, чтобы обе группы армий имели в качестве ближайшей задачи выход на Рейн к северу от Бонна, и просил оказать 1-й американской армии существенную поддержку для выхода к ее ближайшему объекту у Дюрена. [317]

Второй из предложенных Эйзенхауэром вариантов — усиление 21-й группы армий был принят. Брэдли распорядился о немедленной отправке на север одной бронетанковой дивизии и освободил пехотную дивизию для участия в действиях по очистке района Антверпена.

«В результате этих мер, — докладывал Брэдли, — Монтгомери заявил, что он вполне удовлетворен теперешним решением вопроса подчинения и не нуждается в дополнительной помощи».

В первую неделю октября Эйзенхауэр надеялся, по-видимому, что 21-я группа армий сможет очистить устье Шельды, ведя также наступление в направлении какого-либо другого объекта. Но когда первые дни месяца прошли, не принеся успеха в открытии антверпенского порта, он стал все больше настаивать на необходимости первоочередного решения этой задачи. Сообщение английского морского командования 9 октября о том, что 1-я канадская армия не сможет продвинуться до 1 ноября, если она не будет безотлагательно обеспечена соответствующим количеством боеприпасов, вынудило Эйзенхауэра предупредить Монтгомери, что, если антверпенский порт не будет открыт к середине ноября, все операции союзников заглохнут. Он заявил, что

«из всех наших операций на всем фронте от Швейцарии до Ла-Манша я придаю Антверпену первостепенное значение и считаю, что действия, направленные к очистке порта, требуют Вашего личного внимания».

По-видимому, уязвленный тем, что ему ставят в вину нежелание форсировать наступление на Антверпен, Монтгомери отрицал «дикое заявление» морского командования относительно операции 1-й канадской армии и подчеркнул, что наступление уже ведется и протекает успешно. Он напомнил верховному командующему, что на совещании 22 сентября наступление на Рур было признано главной задачей теперешнего этапа боевых действий и что Эйзенхауэр недавно заявил, что первой задачей обеих групп армий являлся выход на Рейн к северу от Бонна.

Первоочередной характер Антверпенской операции был указан в письмах Эйзенхауэра Монтгомери от 10 и 13 октября. В первом письме он заявил:

«Позвольте мне Вас заверить, что ничто из того, что я когда-либо мог сказать или писать в отношении планов нашего будущего наступления на восток, не может быть истолковано в смысле недооценки овладения Антверпеном, которое я всегда считал исключительно важным и которое стало еще более необходимым, когда наступил период плохой погоды».

Три дня спустя, после того как Монтгомери предложил внести изменения в порядок подчинения в целях обеспечения гибкости руководства операциями, Эйзенхауэр еще раз попытался рассеять сомнения по вопросу об Антверпене. [318] В одном из своих наиболее недвусмысленных писем он заявил, что вопрос не в подчинении, а в наступлении на Антверпен. Ему не известно точно, в каком состоянии находятся войска Монтгомери, но он знает, что они лучше снабжаются в сравнении с американскими и французскими соединениями на всем Западном фронте. В связи с недостатком подвоза совершенно необходимо, чтобы Антверпенский порт быстро был приведен в рабочее состояние. Этот взгляд, продолжал он, разделяется начальниками штабов английской и американской армий — генералом Маршаллом и фельдмаршалом Бруком. Последний при недавнем посещении верховного штаба подчеркивал жизненно важное значение овладения этим портом. Несмотря на желание открыть Антверпен, верховный штаб одобрил операцию в районе Арнема и Неймегена, которая, не будучи вполне успешной, все же доказала свою целесообразность. И все же весь опыт последнего времени отчетливо показывает настоятельную потребность в открытии устья Шельды, и он, Эйзенхауэр, как всегда, готов дать дополнительные американские войска и снабжение, чтобы сделать это возможным. Он еще и еще раз повторяет, что операция не затрагивает вопроса о подчинении,

«поскольку все, что может быть привлечено для содействия Вашим операциям независимо от национальной принадлежности, будет послано Вам».

Отчетливо вырказывая свою точку зрения, направленную к тому, чтобы покончить с дальнейшим обсуждением вопроса об изменениях в подчинении, Эйзенхауэр выдвинул концепцию «логического подхода к решению вопроса подчиненности на будущее». Он сказал, что если фельдмаршал Монтгомери все еще расценивает этот вопрос как «неудовлетворительный», то все же необходимо решить насущные проблемы в интересах продуктивной работы в будущем.

«Я хорошо знаю, — сказал он, — сильные и слабые стороны системы командования союзников, и если Вы, как старший начальник одного из великих союзников на этом театре, чувствуете, что мои соображения и директивы ставят под угрозу успех операций, наша обязанность передать вопрос в высшую инстанцию для принятия мер, какие они сочтут нужным выбрать, как бы круты эти меры ни были».

Эйзенхауэр выразил согласие с тем, что для осуществления важнейших задач на театре нужен «единый командующий в боевой зоне», который мог бы посвятить все свое внимание определенной операции. С этой целью созданы армии и группы армий. Когда фронт боевых действий простирается, как теперь, от Швейцарии до Северного моря, нельзя согласиться с тем,

«что один человек может быть так тесно связан с повседневными действиями дивизий и корпусов, что сможет охватить всю обстановку и разумно направлять ее».

Союзникам теперь приходится иметь дело не с нормандским плацдармом. [319] Более того, боевые действия на таком обширном фронте распались на более или менее отчетливо очерченные районы операций, из которых один — основной, а прочие — второстепенного характера. Единый командующий, в данном случае верховный командующий, при этом положении имеет задачей установление основных разграничительных линий на театре, обеспечение поддержки боевых действий со стороны воздушных, наземных и воздушнодесантных сил и определение мероприятий по снабжению.

Что касается предстоявшего наступления на Рур, то Эйзенхауэр считал, что ответственность должна лежать на одном командующем, однако было не ясно, кто из командующих в состоянии дать силы для выполнения этой задачи. В то время казалось, что на восточном направлении остались настолько незначительные силы 21-й группы армий, что от них нельзя ожидать большего, чем вспомогательных действий в наступлении на Рур. Поэтому Эйзенхауэр предложил выполнение задачи по захвату Рура возложить на 12-ю группу армий, а 21-й группе армий выполнять вспомогательную роль. Заглядывая вперед, он отметил, что 21-я группа армий будет сконцентрирована к северу от Рура и, следовательно, будет в состоянии участвовать в непосредственном наступлении на Берлин. Первоначально он надеялся, что Монтгомери быстро займет Антверпен и очистит западное побережье Голландии и поэтому сможет взять на себя главное наступление на Рур, для чего 21-й группе армий были бы приданы американские части. Однако на одном из совещаний Эйзенхауэр услышал мнение Монтгомери о том, что английская группа армий

«не может выставить главную массу войск, необходимых для непосредственного удара по Руру».

Тогда верховный командующий обратил внимание на национальную сторону военных проблем, напомнив командующему 21-й группой армий, что у него никогда не было колебания при подчинении американских войск английскому командованию. Он писал Монтгомери:

«Было бы неразумно отрицать, что нередко в наши военные проблемы вторгаются вопросы национальные. Войну ведут нации, и когда они оказываются объединенными в качестве союзников, довольно часто приходится идти на уступки, признавая существование неизбежных национальных различий. Например, из-за различия в вооружении и снаряжении необходимо, чтобы 12-я группа армий находилась в зависимости главным образом от такой линии коммуникаций, которая была бы максимально удалена от коммуникаций 21-й группы армий. Где только возможно, мы держим людей одной национальности в подчинении своего собственного командующего. Долг солдат, как я понимаю, решать свои военные проблемы здраво, разумно и логично, и, не цепляясь за тот факт, что мы — две различные нации, вырабатывать решения, допускающие эффективное сотрудничество, взаимную поддержку и достижение хороших результатов. Добрая воля и взаимное доверие, конечно, являются обязательными». [320]

Еще до того как Монтгомери получил это письмо, он, по-видимому, пришел к заключению, что 1-я американская армия не может выйти к Рейну и нет смысла, чтобы английские войска одни наступали на Рур. Он уже направил войска 2-й английской армии, чтобы помочь канадским войскам ускорить открытие антверпенского порта. После получения письма Эйзенхауэра Монтгомери положил конец дискуссии по вопросу о Руре, Антверпене и подчиненности, заявив верховному командующему: «Вы больше от меня ничего не услышите по вопросу о командовании». Далее он писал:

«Я высказал Вам свои взгляды, и Вы дали мне свой ответ. Я и все мы думаем сделать на сто процентов то, что Вы хотите, и мы без сомнения выйдем из положения. Из всех действий 21-й группы армий Антверпен мною поставлен во главу угла, и вся энергия и усилия будут теперь обращены на его открытие. Ваш преданный и верный подчиненный».

Бои за Антверпен (Схема 9)

В середине октября все внимание 21-й группы армий было сосредоточено на очищении от противника нижнего течения Шельды. Эту задачу было далеко не легко выполнить. Противник, стремясь не допустить использования союзниками чрезвычайно важного Антверпенского порта, усилил укрепления и береговую артиллерию на острове Вальхерен, на полуострове Зейд-Бевеланд и на континенте к югу от устья Шельды, чтобы не допустить подхода судов к антверпенским докам, находившимся в руках союзников.

К несчастью для союзников, противник спас много войск в этом районе от разгрома и сумел усилить свои позиции. Генерал Цанген, заменивший в конце августа генерал-полковника Зальмута на посту командующего 15-й армией, сумел отвести в полном порядке часть своих войск с побережья Па-де-Кале и после падения Антверпена организовал оборону к югу от устья Шельды. Чтобы удержать пути отхода других отступавших частей, немецкий командующий 4 сентября вывел в район Рент дивизию, прикрывавшую подступы к Антверпену. Как только оказалось возможным подтянуть другие войска, он расположил их в обороне в районе Вёнсдрехт для прикрытия устья. [321] Таким образом, он получил возможность блокировать наступление союзников и удерживать пути отхода на север и восток 6 сентября, после того как войска, действовавшие западнее, вступили в Бельгию, он приказал начать общий отход на север через нижнее течение Шельды на остров Вальхерен. Авиация союзников препятствовала отходу. Тем не менее за две с лишним недели немцами было отведено без больших потерь около 80 тыс. человек, 600 артиллерийских орудий, много грузовых автомашин, противотанковых и штурмовых орудий. Во вторую половину сентября, пока союзники были заняты наступлением против укрепленных пунктов на побережье Ла-Манша, а также в районе Арнема и Неймегена, немцы создали оборону в районах непосредственно к югу от устья Шельды, севернее Антверпена и на перешейке близ Вёнсдрехта.

Первоначально задача по очищению устья Шельды была поставлена перед 1-й канадской армией, в то время как 2-я английская и 1-я американская армии продвигались к Руру. Теперь, когда Эйзенхауэр настаивал на скорейшем открытии Антверпенского порта, эти две армии передали часть своих сил в распоряжение генерала Симондса, командовавшего канадской армией в период отсутствия генерала Крерара, который находился в отпуске по болезни в Англии. Канадцы начали наступление 2 октября к северу от канала Антверпен — Тюрнхаут и окрестностей Антверпена. Спустя пятнадцать дней они после тяжелых боев заняли Вёнсдрехт. Правее части 1-го английского корпуса продвигались на север и северо-запад на Розендал и Берген-оп-Зом и содействовали канадцам в отрезании 23 октября Бевеландского перешейка от основной территории. Тем временем особенно ожесточенные бои развернулись западнее, в районе между каналом Леопольда и Брескенсом, поскольку канадцы задумали очистить район непосредственно к югу от устья Шельды. Брескенс был окончательно взят 22 октября, а весь район очищен к 3 ноября. Было взято более 12 500 пленных.

25 октября 1-я канадская армия начала наступление на запад от Вёнсдрехта с целью очищения полуострова Зейд-Бевеланд. 25–26 октября английские войска нанесли удар от Тернезена на север через устье реки. Высадив десант у Баарленда, они пересекли полуостров. К исходу 30 октября канадские и английские войска соединились, очистив от противника полуостров Зейд-Бевеланд, и направили небольшую колонну к острову Норд-Бевеланд с тем, чтобы преодолеть сопротивление, которое противник там мог оказать.

Худшее препятствие еще предстояло встретить на острове Вальхерен, около 50 миль западнее Антверпена. Здесь гарнизон в составе 6000–7000 человек, который хорошо окопался и имел сильную зенитную артиллерию, а также средства береговой обороны, образовал последний барьер, преграждавший путь судам союзников к Антверпену. [322] Генерал Симондс разработал в сентябре и, вопреки сопротивлению некоторых авиаторов, стремился осуществить план удара с воздуха по плотинам на Валъхерене. Хотя масштаб ударов тяжелых бомбардировщиков, которые начались в первые дни октября, был недостаточен, усилия авиации привели к тому, что плотины были разрушены и противник был вынужден покинуть некоторые низко расположенные позиции. Однако главная заслуга в изгнании противника с острова принадлежала войскам, нанесшим удары с моря и с полуострова Зейд-Бевеланд.

Утром 1 ноября английские отряды коммандос{60} с Брескенса начали высаживаться близ Флиссингена. Крупные силы английского флота и частей коммандос нанесли фронтальный удар из Остенде по сильным неповрежденным укреплениям в районе Весткапелл на западной оконечности острова. Высадочные средства особенно пострадали от огня береговой обороны противника. Несмотря на сильное сопротивление, войска успешно высадились и начали продвигаться на восток через остров. Тем временем части, которые высадились с Брескенса, 2 ноября заняли Флиссинген. На следующий день обе группы соединились и начали методически вытеснять противника с острова. 8 ноября сопротивление немцев прекратилось.

Бои в период с 1 октября по 8 ноября в секторе Антверпена обошлись дорого как противнику, так и союзникам. Войска 1-й канадской армии потеряли около 13 тыс. человек, но еще более тяжелый урон они причинили противнику, который потерял только пленными около 40 тыс. [323]

3 ноября Эйзенхауэр имел возможность сообщить объединенному штабу, что подходы к Антверпену очищены. Действия по очищению устья Шельды от мин начались еще тогда, когда преодолевалось последнее сопротивление противника на острове Вальхерен. Спустя три недели, 28 ноября, первый конвой союзных судов вошел в Антверпенский порт. [324]

Дальше