Верховный командующий
Канун рождества 1943 г. В мире уже четвертый год бушует пожар войны. Перед лицом страшного зрелища господства стран оси над Западной Европой союзники испытывали некоторое утешение от сознания, что в истекшем году их положение существенно улучшилось. Они не только одержали победы на Средиземноморском театре, на Восточном фронте и на Тихом океане, западные державы и Советский Союз наконец договорились о стратегии, направленной к уничтожению власти Гитлера. В канун рождества под звуки праздничного гимна президент Соединенных Штатов оповестил по радио о назначении генерала Дуайта Эйзенхауэра верховным командующим союзными экспедиционными силами, которым предстояло выступить против Германии. Это назначение означало, что во второй мировой войне пройдена важная веха. Приближалось начало последнего великого этапа войны на Западе, и окончание войны казалось несколько ближе, чем раньше.
Между конференцией в Касабланке, на которой было в принципе решено о назначении верховного командующего, и официальным объявлением 24 декабря об этом назначении прошло почти около года. Первоначально назначение откладывалось на том основании, что вторжение в Северо-Западную Европу (операция «Оверлорд») могло быть предпринято лишь не ранее чем через год. Участники конференции считали достаточным на той стадии назначить начальника штаба (КОССАК){35} верховного союзного командующего с предоставлением ему права подобрать личный состав штаба и осуществлять предварительное планирование операции по форсированию Ла Манша. Начальником штаба КОССАК был назначен генерал-лейтенант Фредерик Морган. При этом исходили из того, что личный состав его штаба будет служить ядром для будущего верховного штаба. [39]
В дальнейшем окончательное решение о назначении верховного командующего откладывалось по ряду причин, одни из которых были вполне ясны, другие — неопределенны. Первая причина, которая обсуждалась на конференции в Касабланке, заключалась в неясности вопроса о национальности верховного командующего. Президент США Франклин Рузвельт заявил, что поскольку любое наступление, намеченное на ближайшее будущее, будет осуществляться главным образом английскими силами, верховным командующим в случае его немедленного назначения должен быть английский офицер. Премьер-министр Уинстон Черчилль рекомендовал отложить решение этого вопроса на конец конференции и руководствоваться общим правилом, что командование вручается «офицеру того государства, которое выставляет большее количество войск». Весной 1943 г., когда обсуждались планы частных операций, которые должны быть предприняты на континенте в случае ослабления Германии или появления признаков поражения русских, казалось ясным, что английские войска будут преобладать и что командовать будет английский офицер. В это время Черчилль информировал фельдмаршала сэра Алана Брука, начальника имперского генерального штаба, что он будет возглавлять командование силами вторжения в Европу. На этом основании генерал Морган сформировал первоначальный штаб в соответствии с английской системой штабной службы.
К концу апреля 1943 г. генерал Морган пришел к заключению, что командование операцией по вторжению через Ла-Манш должно перейти к американцу, поскольку Соединенные Штаты выставят все необходимые силы «для развития первоначальных усилий». Это соображение нашло отзвук в Соединенных Штатах, где ответственные военные руководители полагали, что ведение операции по вторжению через Ла-Манш, к которой английские начальники штабов{36}, по-видимому, были равнодушны, будет обеспечено лишь в том случае, если во главе ее будет стоять американский командующий. Военный министр Генри Стимсон отстаивал эту точку зрения перед президентом накануне Квебекской конференции союзников в августе 1943 г., добавив, что назначение генерала Джорджа Маршалла, начальника штаба армии США, было бы лучшей гарантией успеха операции. Гарри Гопкинс, неофициальный советник президента, также настаивал на назначении генерала Маршалла. Под влиянием этих советов президент Рузвельт достиг соглашения с премьер-министром Черчиллем в Квебеке о том, что наступлением через Ла-Манш должен руководить американец, и, по-видимому, указал, что этим человеком будет генерал Маршалл. Рузвельт сказал министру Стимсону вскоре после Квебекской конференции, что это предложение исходило от Черчилля, хотя оно означало освобождение генерала Брука от командования. [40] Во всяком случае ясно, что президент хотел, чтобы Маршалл стал верховным командующим в Европе, и что англичане не сделали по этому поводу никаких возражений. Они предполагали, что назначенный на этот пост начальник американского генштаба, и, кажется, на этот счет имелось соглашение, должен будет взаимодействовать с английским комитетом начальников штабов в Лондоне по вопросам, касающимся операций на Европейском театре.
Согласившись предварительно с кандидатурой на пост верховного командующего, президент все же отложил окончательное решение этого вопроса. Рузвельт был убежден, что следует назначить генерала Маршалла, ибо он будет иметь надлежащее доверие за заслуги в деле строительства американской армии. В то же время президент хотел как можно дольше сохранить Маршалла в качестве начальника штаба в Вашингтоне.
Опубликование заявления, что генерал Маршалл должен руководить наступлением через Ла-Манш, встретило различную реакцию в Соединенных Штатах. Многие газеты приняли назначение как само собой разумеющееся и заявили, что начальник штаба является естественной кандидатурой для этой должности. Критики правительственной администрации в прессе и в конгрессе стали на иную точку зрения. Не будучи, по-видимому, в курсе того, что военный министр Стимсон настаивал на этом назначении, и заявляя, что генерал Маршалл сам этого хотел более чем кто-либо другой, противники президента объясняли этот выбор самым различным образом. Начинали интригами англичан, направленными к тому, чтобы избавиться от начальника американского генштаба, который противодействует их проискам. Кончали намеком, который Стимсон заклеймил как «оскорбительную клевету» на то, что якобы это предложение было внушено замыслом правительственной администрации заменить генерала Маршалла политическим генералом, который будет манипулировать распределением военных заказов так, чтобы в 1944 г. Рузвельт был бы избран вновь. Журналы «Арми энд нэйви» и «Арми энд нэйви реджистэр», отражавшие взгляды многих офицеров армии и флота, возражали против перемещения по соображениям военного порядка. Члены конгресса проявили столько озабоченности, что министр Стимсон и генерал Маршалл, наконец, нашли необходимым отвергнуть обвинение во вмешательстве президента в дела военного министерства.
Некоторые опасения в отношении намеченного назначения возникли из сообщения, что якобы коллеги генерала Маршалла по американскому комитету начальников штабов воспротивились перемене. [41] Их реакция вытекала не из боязни, что сюда примешана политика, а из того чувства, что необходимо сохранить генерала Маршалла как члена объединенного штаба в Вашингтоне{37}, где он может бороться за американские взгляды на стратегию союзников. Их точку зрения разделял генерал армий Джон Першинг, который как старейший деятель армии предупредил президента в середине сентября, что предложенное перемещение начальника штаба было бы «крупной и очень серьезной ошибкой в нашей военной политике». Президент согласился с необходимостью иметь генерала Маршалла в Вашингтоне, но продолжал считать, что начальник штаба заслужил право руководить на театре военных действий армией, которую он подготовил для войны. Хотя работники военного министерства имели достаточные основания полагать, что со стороны президента не было склонности «вытолкнуть генерала Маршалла вверх», они, тем не менее, опасались, что перемещение начальника штаба на театр военных действий приведет к фактическому снижению его в должности и устранит из объединенного штаба в Вашингтоне наиболее стойкого сторонника наступления через Ла-Манш. Поэтому они поддержали предложения оперативного управления военного министерства о предоставлении генералу Маршаллу права руководства вооруженными силами в наступлении через Ла-Манш, сохранив одновременно за ним пост в объединенном штабе в Вашингтоне.
Согласно одному из вариантов такого плана предусматривалось, что начальник штаба будет командовать всеми коалиционными силами и в то же время сохранит право голоса при решении европейских проблем в объединенном штабе в Вашингтоне. Было предложено отдать английскому офицеру пост заместителя верховного командующего, а также командование на Средиземноморском театре, а оперативное руководство наступлением через Ла-Манш передать американцу.
Американские планировщики в известной мере пытались не только сохранить свой пирог, но также и съесть его. Они стремились иметь в своих руках оперативное руководство вооруженными силами в операции «Оверлорд» и в то же время уверить в том, что проблемы «Оверлорда» полностью находятся в компетенции объединенного штаба. Они были особенно заинтересованы в том, чтобы сосредоточить в руках американского генерала полное руководство боевыми действиями. Эта точка зрения укреплялась по мере того, как становилось все более ясно, что Соединенные Штаты дадут более половины вооруженных сил и предметов снабжения, предназначенных для операции по форсированию Ла-Манша. Англичане, которые в известном смысле стояли перед такой же проблемой сохранения национальных особенностей в составе союзных сил, перед какой стоял генерал Першинг в первую мировую войну, были также полны решимости закрепить за собой большую долю в руководстве верховным командованием и не были расположены допустить усиления влияния Вашингтона на операции и политику. [42] Таким образом, они сопротивлялись любому предложению, которое могло поставить американского командующего не только над союзными силами в Европе, но и над всеми силами коалиции государств, ведущих борьбу с Германией, и в то же время оставить за ним право голоса в объединенном штабе в Вашингтоне. Американцы, несомненно, питали мало иллюзий, что им удастся убедить англичан принять все их условия. Более вероятно, что для начала они были готовы решить вопрос в пользу некоторого расширения власти генерала Маршалла, сверх той власти, какой он наделялся как верховный командующий в Европе.
Сообщения о предложениях оперативного управления проникли в американскую прессу и в некоторой мере устранили опасения, что Маршалл должен быть отрешен от роли вершителя союзной военной политики. Эти же сообщения вызвали у Черчилля некоторое беспокойство, и он заявил Гопкинсу, что это противоречит тому, что было согласовано в Квебеке.
Пока эти планы обсуждались в Вашингтоне и Лондоне, президент и его военные советники продолжали исходить из того, что генерал Маршалл будет командовать наступлением через Ла-Манш. Сам генерал Маршалл начал разрабатывать подробные предложения по структуре командования в операции «Оверлорд». В октябре он пригласил своего будущего начальника штаба в Европе генерала Моргана в Вашингтон, так что английсйий генерал мог получить информацию о Соединенных Штатах и их народе, которая могла оказаться полезной во взаимоотношениях с американцами в верховном штабе союзников. По прибытии в Вашингтон генерал Морган сразу же попытался добиться немедленного назначения верховного командующего{38}, разъясняя при этом, что нужен авторитетный человек, который мог бы обеспечить получение людей и материальных средств для предстоящей операции. Он обратился со своей просьбой к президенту, но ему ответили, что генерал Маршалл не может немедленно отправиться в Европу. Рузвельт, однако, предложил в интересах англичан сразу же назначить заместителя верховного командующего. В октябре английское правительство повторило просьбу генерала Моргана, но президент опять не удовлетворил ее. Он телеграфировал на этот раз, что назначение верховного командующего выдало бы планы союзников противнику. Рузвельт добавил, что он еще не решил окончательно вопрос о замене начальника штаба армии, так как возможно, что генерал Эйзенхауэр, которого рассматривают как кандидата на место Маршалла в Вашингтоне, будет назначен командующим группой армий в операции по форсированию Ла-Манша.
Накануне конференций союзников в Каире и Тегеране, в конце ноября 1943 г., еще не было принято окончательное решение о верховном командующем и его заместителе. [43] Генерал Эйзенхауэр, которого считали вероятным преемником генерала Маршалла в качестве начальника штаба армии, не получил официального уведомления. Но различные посетители его штаба, приезжавшие из Лондона и Вашингтона осенью 1943 г., указывали, что скоро будет объявлено о назначении Маршалла верховным командующим и о переводе Эйзенхауэра в Вашингтон. Генерал Эйзенхауэр пытался предотвратить указанное мероприятие, написав в Вашингтон через своего начальника штаба генерал-майора Смита, что он предпочтет служить под начальством генерала Маршалла как командующий группой армий, чем принимать пост начальника штаба американской армии.
Выбор генерала Маршалла казался несомненным, когда английские и американские представители на пути в Каир в ноябре 1943 г. посетили штаб союзных сил, которыми командовал генерал Эйзенхауэр. Гопкинс сказал, что генерал Маршалл определенно будет верховным командующим, если англичане не «махнут рукой» в Тегеране на операцию по форсированию Ла-Манша. Адмирал Кинг, касаясь этого вопроса в присутствии генерала Маршалла, сказал генералу Эйзенхауэру, что президент решил вручить верховное командование в Европе начальнику штаба, вопреки совету других членов американского комитета начальников штабов. Несколько позже премьер-министр Черчилль, выражая желание иметь на посту верховного командующего либо Маршалла, либо Эйзенхауэра, все же полагал, что назначен будет начальник штаба армии. Наконец, в последних числах ноября президент сам разъяснил обстановку генералу Эйзенхауэру. Рузвельт был под впечатлением того факта, что верховные командующие на театрах более чем начальники генеральных штабов запоминаются в истории. Он чувствовал, что вклад генерала Маршалла в победу Америки должен получить признание через командование на театре военных действий даже ценой потери его как начальника штаба. Казалось, что такие соображения президента окончательно решают вопрос, оставляя генерала Эйзенхауэра накануне его назначения верховным командующим в уверенности, что его работа в качестве командующего на театре подходит к концу.
Незадолго до конференций в Каире и Тегеране американский комитет начальников штабов обсуждал вопрос о получении согласия англичан на назначение генерала Маршалла командующим всеми операциями западных союзников против Германии и организации стратегических воздушных сил в Европе и на Средиземноморском театре под единым командованием. Генерал Маршалл был поражен тем, что предложение о его назначении командующим всеми союзными силами в Европе появилось за его подписью. Он заявил, что стремится к тому, чтобы сосредоточить усилия на проведении в жизнь плана объединения стратегических воздушных сил в Европе. [44]
На пути в Каир американские начальники штабов в своих беседах рассмотрели возможность передачи английскому офицеру полного командования операциями союзников, если это будет необходимо для получения согласия англичан на проведение операции «Оверлорд». Заявление Черчилля в начале конференции, что «Оверлорд» «остается в основе программы», делало ненужными какие-либо уступки. 25 ноября американские начальники штабов предложили такое соглашение, которое в случае его принятия передало бы в руки верховного командующего твердое стратегическое и тактическое руководство. При занятии этого поста американцем главенствующий голос в стратегических решениях принадлежал бы скорее Вашингтону, а не Лондону. Американские начальники штабов предложили сразу поставить союзные силы на западе в подчинение одного командующего,
«который осуществлял бы руководство командующими союзными силами на Средиземноморском театре, в Северо-Западной Европе и стратегическими воздушными силами».
Они заявили также, что любая отсрочка в принятии этого плана, по-видимому, приведет к путанице и неопределенности. Согласно их предложению верховный командующий должен был ориентироваться на осуществление ранее выработанной стратегии для Европы. В его прерогативы входили выбор места и времени проведения операций, расположение сил и материальных средств, предоставленных ему объединенным штабом. Его решения могли пересматриваться только объединенным штабом.
Англичане, считая, что этот план «чрезвычайно пропитан политическими проблемами», которые, как они чувствовали, должны были получить самое серьезное рассмотрение английского и американского правительств, высказались против него. Они указывали на политические, экономические, производственные и внутриполитические вопросы, которые верховный командующий может решать только через главы двух правительств. Верховный командующий, заключали они, в состоянии решать лишь сравнительно небольшие и строго военные вопросы. На довод американцев, что такая же власть была дана маршалу Фошу в 1918 г., англичане отвечали: французский командующий имел только западный и итальянский фронты, а предложенный вариант прибавляет к этим двум театрам балканский и турецкий фронты, если они будут созданы. Они предложили сохранить существующую систему руководства войной на высшем уровне, а внесение необходимых изменений в эту систему ограничить лишь улучшением ее структуры, не прибегая к
«совершенно новым экспериментам, которые внесут громоздкое и ненужное звено в структуру командования, что наверняка приведет к разочарованию».
До перерыва в работе Каирской конференции для поездки в Тегеран с целью встречи со Сталиным и его советниками американские и английские представители не достигли соглашения. [45] Таким образом, они не были готовы ответить русскому лидеру 29 ноября, когда он спросил, кто должен руководить наступлением через Ла-Манш. Сталин напомнил Рузвельту и Черчиллю, что недостаточно иметь начальника штаба, занимающегося планированием операции «Оверлорд», так как вновь назначенный командующий может не согласиться с тем, что сделано до его назначения. Если командующий не назначен заявил маршал Сталин, из операции ничего не получится. На это президент шепотом заметил адмиралу Леги:
«Этот старый большевик пытается заставить меня назвать ему имя нашего верховного командующего. Я просто не могу сказать ему, почему я еще не принял решение».Премьер-министр ответил Сталину, что англичане уже выразили свою готовность находиться в операции «Оверлорд» под начальством американского командующего. По-видимому, озабоченный нерешенным вопросом о союзном верховном командовании, Черчилль добавил, что решения конференции как раз могут оказать помощь в этом деле. Он заявил, что президент может назвать кандидатуру верховного командующего для «Оверлорда», если он принимает согласие англичан находиться под начальством американского генерала. Черчилль обещал, что, когда выбор будет сделан, о нем будет сразу сообщено русскому верховному главнокомандующему. Сталин запальчиво ответил, что он не имеет намерения принимать участия в выборе, но хочет подчеркнуть необходимость действовать как можно скорее. Президент учел интерес Сталина к этому вопросу и 30 ноября сказал, что выбор будет сделан через три–четыре дня, сразу же по возвращении делегаций союзников в Каир. Настояния маршала Сталина на немедленном назначении верховного командующего, возможно, ускорили на несколько дней сообщение о выборе, но это мероприятие было уже предрешено тем фактом, что союзники планировали предпринять операцию через Ла-Манш в мае 1944 г., то есть менее чем через шесть месяцев после конференции.
Предложение о назначении общего командующего для союзных сил на Западе было, по-видимому, оставлено в стороне как раз перед тем, как руководители союзников покинули Тегеран, или вскоре после того, как они вернулись в Каир. Назначение генерала Маршалла только для руководства операцией «Оверлорд» означало бы, как хорошо понимал Рузвельт, что он не сможет быть использован для отстаивания американских интересов на совещаниях объединенного штаба в Вашингтоне. Очевидность этого факта, по-видимому, усилила нежелание президента лишиться начальника штаба в лице Маршалла. Более того, он хотел иметь генерала Маршалла в Вашингтоне в интересах решения щекотливых вопросов взаимоотношений с Тихоокеанским театром и с членами конгресса, Рузвельт полагал, что эти дела могут решаться лучше Маршаллом, нежели генералом Эйзенхауэром. [46] С другой стороны, он был убежден, что генерал Эйзенхауэр сможет успешно осуществлять командование в Европе. Со времени первого обсуждения вопроса о кандидатуре верховного командующего для «Оверлорда» его имя упоминалось наряду с именем генерала Маршалла в качестве возможной кандидатуры для руководства операцией по форсированию Ла-Манша. К тому же было ясно, что он является вполне приемлемой для англичан кандидатурой на этот пост.
Все еще колеблясь в принятии окончательного решения, президент 4 декабря поручил Гопкинсу узнать от самого начальника штаба, что он предпочтет: его теперешний пост или пост верховного командующего в Европе. Генерал Маршалл просто ответил, что принял бы любое решение, к которому мог бы прийти президент. В воскресенье, 5 декабря, Рузвельт лично пригласил начальника штаба, чтобы принять решение. Когда Маршалл повторил о его согласии с любым решением, Рузвельт заметил, что не сможет спать, если начальник штаба окажется за пределами страны. После этого президент принял решение назначить верховным командующим в Европе генерала Эйзенхауэра.
Каирская конференция окончилась, не создав общего союзного командования и не объединив английские и американские стратегические воздушные силы на Средиземноморском и Европейском театрах.
Было достигнуто соглашение о назначении английского офицера для руководства всеми союзными силами в средиземноморской зоне с присвоением ему титула союзного верховного командующего на Средиземноморском театре. Этот пост был отдан генералу Вильсону, который, как говорили, должен принять командование от генерала Эйзенхауэра, когда последний, озабоченный развитием проводимой тогда операции против Рима, сочтет это желательным.
Первый намек на назначение генерала Эйзенхауэра дошел до него утром 7 декабря в несколько неясной радиограмме от Маршалла. Считая, по-видимому, что генерал Эйзенхауэр был оповещен, Маршалл указывает:
«Ввиду предстоящего назначения английского офицера Вашим преемником в качестве верховного командующего на Средиземноморском театре, прошу представить мне в Вашингтон Ваши краткие предложения о наилучших мерах в области административного руководства, дисциплины и снабжения американских войск, находящихся в составе союзных сил под этим новым командованием».В тот же день в Тунисе, куда генерал Эйзенхауэр поехал для встречи президента и сопровождающих его лиц, Рузвельт сам сообщил новому верховному командующему о его назначении. [47]
Оставшиеся дни декабря генерал Эйзенхауэр провел на Средиземноморском театре, продолжая возглавлять руководство проводившимися тогда операциями и готовясь передать командование средиземноморскими силами генералу Вильсону. О перемене командования было 24 декабря официально объявлено президентом и премьер-министром. В это же время Черчилль объявил, что генерал Монтгомери, командующий 8-й английской армией, заменит генерала Педжета на посту командующего 21-й группой армий. В конце декабря по настоянию генерала Маршалла генерал Эйзенхауэр подготовился для поездки в Вашингтон, чтобы обсудить с объединенным штабом дислокацию войск и материальных средств для «Оверлорда» и получить короткий отдых. 1 января 1944 г., дав генералам Монтгомери и Смиту указания представлять его в Лондоне до его возвращения из Вашингтона, после непродолжительной поездки с премьер-министром в Маракеш Эйзенхауэр выехал из Северной Африки в Соединенные Штаты.
Назначенный верховный командующийВновь назначенный верховный командующий быстро продвигался по службе после марта 1941 г., когда, будучи начальником штаба 19-го корпуса в форте Льюис, он получил временное звание полковника. В то время, за несколько месяцев до вступления Соединенных Штатов в войну, это мало говорило за то, что через три года он будет избран на пост высшего военного руководителя на Западе. После окончания Вестпойнтского военного училища в 1915 г. его ранняя карьера в армии включала работу в качестве инструктора в фортах Оглеторп, Миид, Ливенворт и в качестве начальника танкового учебного центра в лагере Колт. В период между двумя войнами он прошел через ряд военных учебных, заведений, включая пехотно-танковую школу в форте Миид, школу командования и генерального штаба в форте Ливенворт, которую он окончил в 1926 г., армейский военный колледж и армейский промышленный колледж. Служба в войсках включала три года в 20-й пехотной бригаде в Панаме, год во Франции, где он помогал пересматривать «Путеводитель по американским полям сражений в Европе», изданного комиссией по боевым памятникам, в начале тридцатых годов — работу в качестве помощника офицера-исполнителя в управлении помощника военного министра, два года в управлении генерала Макартура — начальника штаба армии США и четыре года (1935–1939) в качестве старшего военного помощника генерала Макартура на Филиппинах Он вернулся в Соединенные Штаты в 1939 году и быстро сменил должности начальника штаба 15-го пехотного полка, начальника штаба 3-й дивизии и начальника штаба 19-го корпуса. [48]
Летом 1941 г. полковник Эйзенхауэр был назначен начальником штаба 3-й армии, которой командовал генерал-лейтенант Крюгер. Эта армия тогда готовилась к луизианским маневрам против 2-й армии. Он был все еще настолько неприметен, что на фотографии, снятой во время маневров, был обозначен как «подполковник Эрсенбайнг», а в разведывательном отделе 2-й армии назвали его хорошим усидчивым учеником. Результаты маневров, которые корреспонденты расхвалили как победу 3-й армии, принесли ему благоприятные отзывы за действия в качестве начальника штаба. Частично благодаря этому успеху, но, несомненно, больше по причине знания им Филиппин через неделю после несчастья в Пирл-Харборе Эйзенхауэр был назначен в управление стратегического планирования военного министерства в качестве заместителя начальника направления по Тихому океану и Дальнему Востоку. Начав подниматься, генерал Эйзенхауэр вырос быстро. Едва прошло два месяца после его прибытия в Вашингтон, как он сменил генерал-майора Джероу на посту начальника управления стратегического планирования, которое вскоре после этого было реорганизовано в оперативное управление военного министерства. На этом посту он энергично настаивал на сосредоточении главных усилий союзников на Европейском театре и оказал помощь в разработке планов наступления через Ла-Манш. В мае 1942 г. он поехал в Лондон инспектировать организацию американских сил в Соединенном Королевстве. Месяцем позже генерал Маршалл избрал его для руководства недавно организованным в Лондоне штабом американских сил на Европейском театре военных действий (ЕТОУЗА){39}.
Находясь во главе ЕТОУЗА, будущий руководитель наступления через Ла-Манш имел тесный контакт с офицерами, планировавшими предполагаемое возвращение на континент. Таким образом, Эйзенхауэр познакомился со многими союзными политическими и военными лидерами, с которыми он позже был связан, и близко узнал общие контуры плана вторжения через Ла-Манш. Его работа над этим проектом была прервана в июле 1942 г. решением отложить наступление через Ла-Манш и предпринять высадку в Северной Африке. Генерал Эйзенхауэр был назначен верховным командующим союзными силами для этой операции. Позже он, как союзный верховный командующий, руководил наступательными действиями в 1943 г. в Сицилии и на юге Италии. Он был занят планированием будущих операций на Итальянском театре, когда президент Рузвельт назначил его верховным командующим союзными экспедиционными силами в Северо-Западной Европе.